Окидывая взглядом прошлый век. 36 Горе

А новой квартире семья Папковых радовалась недолго. Но радость сразу была приправлена какой-то тревогой. Квартиру купили осенью, в начале октября. Район был новый, необустроенный. Улица рядом и остановка автобуса назывались Брянской. Дочка Верочка быстро обозвала улицу Дрянской из-за грязной жижи вместо асфальта. Улицу переходили по мосткам, чтобы пройти к школе, где работала Любовь Николаевна завучем, а Паша учился во втором классе.  Веруську определили в садик рядом с домом, и Паше нужно было забирать её из садика и ожидать дома родителей, потому что смена у завуча заканчивалась в восемь вечера, а отец уехал в Киргизию, в Узбекистан за коврами для холодного пола новой квартиры.
Люба бежала с работы по тёмному шоссе, и сердце обрывалось от страха при каждой человеческой тени в темноте, от каждой проносившейся мимо машины. Она погибнет – а дети одни в квартире… Телефона не было, район ещё не телефонизирован. Как там дети без неё? Не встретил ли их кто-нибудь по дороге? А вдруг Паша потерял ключи от дома? А вдруг они что-нибудь зажгли без присмотра? Мысли одна другой страшнее мелькали в голове, пока она добиралась до дома.
И дома не было покоя. В первую же ночь без мужа они замерли от грохота стуков в дверь. Отборные маты, которых никто не позволял в присутствии учительницы, доносились из-за двери. «Ах, ты завуч, такая-сякая! - орал сосед снизу. - Уйми своих щенков! У нас люстра качается!»
 Из однокомнатной квартиры, где у детей шифоньером был отгорожен уголок, ребятишки попали в обширный коридор, по которому можно было ездить на велосипеде, поиграть в догоняшки.
А дом был построен в перестройку, железобетонные панели сложены кое-как, между ними высыпался песок, потому что цемент был сэкономлен. Заселён дом был год назад людьми из бараков Старого Междуречья. Это были в основном оставшиеся на поселении бывшие заключённые множества окрестных лагерей 40-ых, 50-ых годов или их потомки. Таков был и сосед снизу. Утром соседка по площадке Светлана успокаивала:
- Тёть Люба, да он ничего не сделает. Так только покуражиться любит. Это мой отчим. Мамка уже ему задала трёпку.
- Какие же он слова кричал! Ведь дети проснулись, испугались. И ведь твой сынок рядом…
- Да он всегда так разговаривает. Нормальных слов не знает. Мы уж привыкли.
 Да. Город был построен на месте  четырёх лагерей  системы СИБЛАГА. Один из них, уже теперь в форме тюрьмы, существовал до сих пор в дальнем посёлке Майзас. Город строился с 48-го года, когда был разведан мощный угольный пласт геологами. Строили его бывшие зэки, вольные люди, жаждавшие денег и лёгкие на подъём, и небольшой отряд комсомольцев из Брянской области Белоруссии. Это в их честь названа улица Брянская-Дрянская. В 55-ом году Междуреченск получил статус города и название. Романтичная верхушка бывших комсомольцев спорила когда-то, называя город Мечта, Победа и другими красивыми именами.  Потом они  стали работниками партаппарата, Горсовета, были среди них  учителя, врачи, геологи, Почётные жители города Междуреченска.
  Всегда в жизни рядом уродливое и прекрасное, добро и зло, радость и горе.
 Горе не замедлило явиться в июле 93-го года. Новая квартира была обжита, стала стабильной зарплата. Всё-таки в семье шахтёра и учительницы, да ещё при должности, достаток был стабильным. Супруги решили поехать на курорт, на солёное озеро Шира в соседнюю Хакасию. Владимир договорился  на шахте, что ему оплатят две путёвки «Мать и дитя». Люба поехала за путёвками или курсовками в санаторий, куда она часто ездила, сначала одна, потом с детьми, но дикарями.
Она вернулась в тот день счастливая, с квитанциями об оплате курсовок через 10 дней. Супруги смеялись: «Будем дружить семьями!» Предполагалось, что Володя с Павликом, а Люба с Верочкой будут жить в разных комнатах и делать вид, что только познакомились.
 В доме не было горячей воды, котельная на ремонте, и Люба с детьми поехала к матери. Сначала искупавшись в реке, они помылись в ванной. Вера выдала им гостинец, рыбный пирог. Отец наловил хариусов. Было поздно оставаться ужинать, они спешили домой. День был долгий, хоть радостный, но утомительный.
 Поужинав, семья разошлась по комнатам. Владимир, простывший в шахте, приготовил луковую микстуру и отправился в зал закапывать её в нос. Люба взяла детей за руки и хотела идти в детскую, она всегда на ночь им читала. Но вдруг Павлик сообщил, что хочет в туалет, собрал свои игрушки и отправился заседать. У него это был долгий процесс. Укладывать надо было обоих, поэтому Верочка убежала в детскую, а Люба пошла выбрасывать мусор. Вдруг страшный крик мужа заставил её выронить ведро из рук. «Дочка выпала из окна»,- мелькнула мысль. Девятый этаж, открытые окна, постоянная тревога. Вбежав в детскую, она увидела мужа, который бил по щекам дочку и кричал: «Она не дышит!»
 Люба схватила девочку, уложила на диванчик, приказала мужу бежать на первый этаж, где есть служебный телефон: вызывать скорую. Сама начала делать искусственное дыхание, дышала в любимый ротик, делала массаж сердца, как учили в институте. На крики мужа прибежали соседи. Он застрял в лифте. Его выручили. В соседстве была в гостях врач. Она сменила  Любу. «Господи! Господи!» - молилась она, повторяя только это слово. Скорая помощь приехала через двадцать минут, у них не было аппарата искусственного дыхания. Они ставили укол напрямую в сердце и беспомощно опускали руки. «Ну, ещё! Пожалуйста! Ещё!» - умоляла их обезумевшая мать. Поставили ещё укол. Потом молча собрались и уехали. Приехала милиция. Что-то спрашивали. Володя метался по квартире, стучал кулаками в стены и ревел зверем. Люба взяла на руки дочку и укачивала её и думала: «Неужели это со мной? Дальше будет ещё страшнее, когда даже тельца этого любимого не будет. А вдруг душа её здесь летает? Доченька! Покажи как-нибудь, что ты здесь!» И отчаянно всматривалась в окружающие предметы: где знак?
 Приехала сестра мужа Татьяна.
- Положи её на кровать! – потребовала она. – Её тельце застынет неправильно.
Кое-как осознав требование, Люба положила девочку на кровать, расчесала её белокурые волосы, заплела в косичку, потом снова расплела. Ещё утром она любовалась своей Верочкой, та стояла на остановке, приплясывала, ладненькая фигурка, чёрные папины глазки, бабушкин милый носик, длинные светлые волосы. Красивая девочка! Не будет страдать, как страдала она в детстве от сознания своей некрасивости.
 Не будет уже ничего в жизни этого ребёнка. Так и осталась в шестилетнем возрасте. А как торопилась жить! Она уже читала и писала печатными буквами, хотя до школы ещё был целый год. Она влюбилась в мальчика в садике и плакала, если их не ставили парой. Она опекала старшего брата и, охватив ноги пришедшей с работы матери, предупреждала: «Мама, не ругай Пашу!» Когда её окрестили, она нашёптывала что-то на крестик. «Я бабушке здоровья прошу!»- объясняла она.
 За что????
 Священник на отпевании, увидев, как не поднимаются руки для креста у множества этих учителей, рассердился и произнёс после молитв: «Дети гибнут в раннем возрасте за грехи родителей!»
 Девочка упала со стульчика, потянувшись с него до верха шкафчика, где лежали её схоронки – блестящие остатки ожерелья, которое Люба пришивала на новогодний костюм дочери. В пыли остались следы от сорвавшихся пальчиков. И разорвалось сердечко. От страха ли? От остановки дыхания? Врачи гадали о причине этой чудовищной несправедливости.
 На похоронах Люба увидела среди сочувствующих глаз любопытный взгляд Валентины, бывшей любовницы мужа. Она попросила подруг вывести её. «Это она кричала, что прокляла Павлика. Раз из-за него я вышла замуж за Володю!»- думала Люба.- А проклятие перешло на дочку».
- Папа, почему в нашей родне умирают дети? Только у тебя мы с Сергеем живы. Это потому, наверное, что ты на маме женат. В её родне дети не умирают.
- Зачем я назвала её Верочкой? Ведь я вспомнила в роддоме, что так звали дочку лёли Паны, и передумала так называть. Но отбросила эту предупреждавшую мысль. Как же! Я обещала маме в честь её назвать дочку.
 - Это Тихон Михайлович проклял детей Павла Ермолаевича, потому что разбился из-за внуков. Как ещё объяснить эти нелепые, постоянные смерти?
   Николай ничего не отвечал на отчаянные вопросы дочери. И сам задумался. Ладно, пускай в ссылке умерла сестрёнка младшая Ниночка. Но у Александра умер один младенец Володенька Потом старшего сына Юрия, заболевшего какой-то странной болезнью судорожных движений (надпочечники вырабатывали какой-то яд) , убили в драке. Несмотря на болезнь, он был очень сильный юноша. У Валентины, его дочери, сын Вовочка, шестиклассник, попал под поезд. Вздумал обогнать на мосту движущийся состав, не добежал один метр до свёртка.
  У сестры Веры родился мёртвым сынок в тюрьме, куда она попала в военное время за какую-то малую растрату в магазинчике. Долгое время не могла выйти замуж, в тридцать пять лет родила дочь Людмилу от женатого мужчины. Хорошо, что Василий не бросил её с дочерью. Женился, правда, когда уже дочка ходила в пятый класс.
  Сестра Пана тоже несчастна в личной жизни. Сначала погибла маленькая Верочка (И правда ведь, Веруськой звали). Потом погиб Лев Дмитриевич. Вышла второй раз замуж, родила сына Юрашку, поехала вслед за мужем на Украину. А там тот стал обижать её старшего сына Бориса, оставил у своих родителей и уехал к первой жене.  С двумя детьми вернулась она  на родину. Ни кола, ни двора. Год жила у них, ютились в двух комнатах: теща, Пана с детьми, он с Верой и сын Сергей. Благо, что Люба училась тогда в другом городе. Но на лето ж приезжала. Тяжело тогда Веруське моей досталось, накормить всех, угодить. Пана-то медлительна, да и в школе – интернате работала. Там сама поест, а мальчишкам сладости накупит и втихаря даст. Потом сестра её к себе прописала и досталась ей комнатка в коммунальной квартире.
  И его Люба несчастливая, родила без мужа. Муж потом  нашёлся, хоть легкомысленный, но работящий. Подружиться очень хотел со мной. Отец-то его рано бросил. И вот на старости лет дочку родили. И на тебе!  Неужели правда проклятие какое-то на роду нашем?
 Так думал Николай. А Вера приглядывалась к запившему горькую зятю. «Неужели бросит мою несчастную дочь?»