60-80

Я чувствую ... Твое дыхание и пульс
Болезнь? Разве ты не видишь этот свет?
(с) The Gazette Uncertain Sense

60-80

Нормальный пульс человека в минуту в спокойном состоянии.
Пульс доказывает, что ты до сих пор живёшь. Пульс доказывает, что твоё сердце продолжает биться.
Ты прикладываешь руку к груди и слушаешь. Ты, как будто человек из далёкой древности, непонимающий, что это стучит внутри него.
–Если сердце бьётся, это ведь хорошо? Ведь, когда оно остановится, внутри меня станет так тихо, так страшно.
Я слабо кивнул. За дверью услышал голос врача: «Осталось недолго».

Даже если время забыло тебя
Ничего не надо менять
(c) The Gazette Uncertain Sense

60-80
Это как два числа и дефис или тире.

Сегодня часы остановились. Я подумал, плохой знак: что, если твоё сердце тоже больше не бьётся? И я, как последний идиот, прикладывал ухо к наручным часам в надежде услышать хотя бы слабое тиканье.
И мне было так страшно. Я так спешил к тебе, что надел разные кеды, а когда заст ёгивал рубашку, сорвал с неё две пугавицы. Я выглядил нелепо в глазах окружающих, да и в твоих глазах, должно быть, тоже.
–Ты чего? – удивлённо спрашиваешь, глядя на разные кеды.
–У меня часы остановились, – говорю я и протягиваю тебе руку.
–И? 
«И я думал, что твоё сердце тоже остановилось. Я думал, что внутри тебя больше ничего не тикает» – подумал я, но вслух ничего не сказал.
–Так что? – снова спрашиваешь ты.
–Да ничего. Извини.
Я опускаюсь на край кровати и тяжело вздыхаю.
–Идиот, – констатируешь ты.
А потом молчание. Хотя нам есть о чём поговорить. И мы должны говорить, потому что счётчик твоих слов уже пошёл. И будет так обидно, если последним, что я от тебя услышу, будет «идиот».

Почему ты смотришь на меня с такими печальными глазами?
(с) The Gazette Uncertain Sense

60-80


Градусные меры углов в треугольнике.
Я ненавижу геометрию

Ты смотришь утром в зеркало. Узнаёшь ли ты в нём себя?
Нет, серьёзно, куда ты делась? Твои блестящие глаза стали просто стекляшками, твои губы выцвели, а кожа стала такой бледной. Из себя той, прежней, которая так излучала красоту и здоровье, ты превратилась в это полуживое отражение в зеркале.
Ты ли это?
Куда же подевались твои платья, разноцветные колготки, туфли? Когда их успела заменить выцветшая нелепая больничная пижама с овечками?
Я не узнаю тебя. И когда я думаю о том, что ты тоже не узнаёшь, мне хочется крепко обнять тебя. Мне хочется вытирать твои слёзы.
Но ты никогда не плачешь.
–Я умираю, – сказала ты однажды.
И это звучало так обыденно, так очевидно. Солнце светит, птицы летают, трава зелёная, ты умираешь.
А мне больно было. Мне хотелось ударить тебя, а потом долго пинать ногами и кричать о том, что ты не умрёшь.

До того, как темнота исчезнет
Я пишу твое имя на небе
(с) The Gazette Uncertain Sense


60-80

Это как одна минута и двадцать секунд.
За такое время можно доехать от одной станции метро до другой.
Ты сжимаешь мою ладонь своей маленькой ладошкой, на которой ровно одну минуту и двадцать секунд назад лежала пригоршня таблеток. Ты впиваешься ногтями в мою кожу так, что на ней остаются красные следы.
Там кто-то ходит за дверью. Там где-то гремят тарелками с жидкой кашей, там где-то шуршат накрахмаленным белоснежным постельным бельём.
Только в твоей палате всегда очень тихо.
Капает капельница. Так жалко.
–Там снег идёт?
–Нет, что ты, август.
–Жаль. Я бы хотела зиму.
–Я не Бог. Извини.
Короткие диалоги, односложные фразы. Я бы хотел, чтобы наши последние разговоры были более глубокими. Чтобы можно было задержать дыхание и нырнуть с головой.
Я же вижу, ты о чём-то думаешь. Постоянно о чём-то думаешь.

Я верю, что ничего не меняется
(с)  The Gazette Uncertain Sense

60-80

Если эти числа – давление, то у меня гипотония*
Твоё тело теперь – конструкция из катетеров и трубочек.
Ты не разговариваешь. Твои глаза плотно закрыты и только жалкий писк приборов говорит о том, что ты живёшь.
Живёшь ли ты? Или ты просто умоляешь его пищать, чтобы тебе не было страшно от тишины внутри?
Я не знаю. Забрал у мастера часы, он сказал, что их нельзя починить, проще выбросить.
А что сделают с тобой? Закапают в яме и придавят надгробием?
Тогда проснись немедленно!
–Эй, снег пошёл, – я прикасаюсь к твоей холодной руке,– ну же, открой глаза, снег пошёл! Ты же этого хотела! Так посмотри!
Но ты не открываешь глаза. То ли не веришь мне, то ли не можешь проснуться.

Ты плакала над моим трупом
Я умер в тот день ... В твоей груди
Ты плакала над моим трупом
Я умер ...
(с)The Gazette Uncertain Sense

60-80


Это минус двадцать.
Минус двадцать последних минут твоей жизни.
Приборы гаснут. И в комнате становится тихо.
У тебя на глазах слёзы. Как будто снег растаял.
Кто-то кладёт мне на плечо руку.
– Долбаный август.
–Что?
Я качаю головой. Это всё долбаный август. Если бы был снег, тебе хотелось бы жить.
Но ты умерла. И я мог заливаться слезами, заливаться вискарём, но это не поможет. Я мог молиться Богу, но даже он не вернёт тебя мне.
По сути, кто мы с тобой? Призрачные знакомые. Нас ничего не связывает. Я просто держал твою руку, когда ты умирала. У меня просто часы сломались. У тебя внутри просто тихо.  Я просто умер.

* снижение артериального давления