Не читать

<--->

Однажды утром он проснулся, проковылял в ванную, посмотрел в свое отражение в зеркале и ужастнулся.

- Господи! Какой же огород я нагородил вокруг себя! Как изнахратил свою совесть и психику! В какие глубины подсознания загнал свою настоящую личность! И что же мне теперь со всем этом делать? Как разорвать этот замкнутый причино-следственный круг бытия морального мутанта? Как обрести равновесие полюсов чёрной души? Как поверить в собственное существование? Душа!? У таких как я не может быть души, есть только инстинкты. Всё остальное заменила собой уродливая маска Гуимплена, подчинив своим очертаниям неповторимость оригинальной натуры.

Так он и стоял с зажатой в руке зубной щеткой и тюбиком с зубной пастой, погружённый в савои чёрные мысли, с похмельной головой и хрипящими лёгкими.

А над городом занимался кроваво-пепельный рассвет, предлагая этому миру продлить агонию своего существование ещё на один, бесконечно-короткий осенный день абсолютно никчёмного года эпохи заката цивилизации, цивилизации наследников империи мертвецов.

Наконец то опомнивщись от тяжких дум, он прочистил бронхи, натужно кашляя и сплёвывая тягуче-вонючую, серо-зелёную гнойную слизь, попутно подавляя рвотные позывы. Поплескал на горящее лицо и смочил короткий ёжик холодной водой.
Немного полегчало.
В голове зародилась новая мысль о том, что было бы не плохо ещё подрочить, пока осталось время до выхода из дома на опостылевшую до изжоги работёнку.

Он уселся на крышку унитаза, закрыл глаза, попытался живо представить себе сцену просмотренного на кануне вечером порнофильма с участием малолетних порнозвёзд, почти ещё детей.
По началу всё шло отлично. Член стоял колом, рука влажно и размашисто скользила по стволу вверх вниз, вверх вниз, возбуждение нарастало мощными волнами обещая скорый и бурный оргазм. Вот сейчас. Ещё немного.

И как же, чёрт возьми, не к стати, память выдала информацию о том, что именно на сегодня у него назначено судебное разбирательство по поводу шестилетнего уклонения от уплаты аллиментов единственной, родной дочери.
Член начал моментально падать, съёживаясь и темнея, в нос шибанула вонь застоявшегося пота из подмышек, руки безвольно опустились, всё тело накрыла волна тяжкой усталости.

Он медленно поднялся с унитаза, прошол в заваленную пустыми бутылками кухню, извлёк из побитого временем холодильника, оставшуюся от вчерашнего "ужина", поллитровку Старорусской, налил полный стакан, выпил залпом не закусывая и не запивая, налил второй, уселся в угол на табурет и произнёс свою первую за последние сутки фразу не узнавая своего голоса:
- А ВОТ *** ВАМ ВСЕМ, ****И!

Он сидел уже четыре часа, не шевелясь и не притрагиваясь к водке, уставившись в засиженную мухами и загаженную тараканами стену и вспоминал свою жизнь длинной в не полных двадцать пять лет . . .