Две недели

За окном темно. Я не вижу луны. Мелкими брызгами тусклые звезды. Нервно мигают городские огни. Они мертвы. В них света нет.
Я щелкаю зажигалкой, наугад подношу невидимый огонь к невидимой сигарете...
Мне не нужно смотреть, чтобы не видеть.
Мне темно.
Без тебя мне темно.

Глубоко затягиваюсь шершавым дымом, медленно выпускаю, выплевываю его прочь. Как же я ненавижу... Ненавижу эту вонючую горечь, острую искру под ребрами, и себя, за то, что не могу бросить. Не могу перестать думать о тебе.
Зеленые круги плывут перед глазами, дрожат колени, и я хватаюсь ладонью за черное оконное стекло. Холод напоминает мне о чем-то важном, о том, что невозможно забыть. Внимательно и осторожно я делаю вдох.
Как смешно, я забываю дышать.
Без тебя я забываю дышать.

Синий невидимый дым поднимается к потолку, свивается в кольца, бесконечные кольца, нанизанные на копье, которое проникает в щели, пронзает, падает на голову каплями раскаленной лавы, хлопьями горячего пепла оседает на цветной мозаике дворов, у подножия стройных коллонад, где только камни и ветр, мой милый, пальмы здесь растут, а  на сиденьях античного амфитеатра арабские цифры, и тени лежат на древних камнях, такие острые, нет, нельзя, так хрупко и больно, здесь жили люди, насквозь, слишком тонко, так нельзя со мной, я схожу с ума...
Без тебя я схожу с ума. 

С темной поверхности стекла глядит на меня незнакомец. У него узкое бледное лицо, слишком длинный нос, слишком тонкие губы. Только он глядит на меня из темноты черными провалами чужих глаз, только он отражен в стекле.
Меня нет.
Без тебя меня нет.

Я снова вспоминаю о дыхании и, касаясь губами застекленной ночи, пальцем пишу на матовом пятне вопросительный знак. Он свивается в двойку. Две недели. Почти две недели без тебя. Торопливым влажным шепотом задаю свои глупые вопросы, оставляющие на стекле блестящую дорожку: две недели в темноте, не дыша, безумным незнакомцем с больными глазами и тонкой щелью крепко сжатых губ, это возможно?
Без тебя - почему?
Так я спрашиваю - почему.
А надо бы спросить - зачем?..