БРЫК

Аделлаида Брыкаловна сидела молча перед окном. Не надо думать, что ей больше некуда было смотреть. На самом деле, если посмотреть на право, то можно увидеть стул с покосившейся спинкой. На нем было невозможно сидеть, но жалко выкинуть. Чаще всего на нем лежали кулинарные книги, клубки ниток, старые газеты, и еще много чего. Рядом со стулом, а точнее – позади него, стоял большой книжный шкаф. Это был старый друг Брыкаловны, с которым она делила все свои беды и радости. Если она читала “Анну Каренину”, то шкаф знал абсолютно точно: Аделлаида вновь безответно влюблена, и пытается найти ответы на вечные вопросы. Чехов  был верным признаком хорошего настроения, а Достоевский – глубокой депрессии. Как бы там ни было, шкаф и Аделлаида прекрасно понимали друг друга, и были верными союзниками в этой скучной (как думала Брыкаловна) и пыльной (как думал шкаф) жизни.

Не менее почтенным по возрасту и внешнему виду был и громоздкий сервант. Это был мир бокалов, чашек, статуэток и вазочек всех видов и сортов. Когда Аделлаиде было совсем уж грустно, они рассказывали ей истории о ее прошлом. Она слушала, и иногда плакала, иногда – вздыхала. Но чаще всего на душе ее светлело, и она долго еще стояла перед своим милым сердцу добром, чему-то улыбаясь. Память, память... Аделлаида знала много чего, о чем хотела помнить, и помнила о том, о чем хотела забыть. Например, в глубине бара, за большой вазой, хранилась маленькая игрушка, которую она сделала когда-то своими руками. Когда-то... При этом воспоминании Брыкаловна начинала громко вздыхать, и глаза ее увлажнялись. Свидетелем этой истории была ее квартира. Каждая комната может рассказать об этом – если ее, конечно, сильно попросить. Например, кухня. Здесь готовился чай для хозяйки, и кофе – для гостя. Или вот столовая. За столом шли неспешные разговоры, иногда (очень редко) – споры. Каждое слово имело значение для сердца Аделлаиды. Бедное сердечко! Оно впивало все, как губка: его голос, смех, каждую интонацию... А потом – разбилось, как тарелка. И было ли это к счастью - Брыкаловна затруднялась сказать даже сейчас. Новогодний подарок – самодельная игрушка, сделанная с большой любовью, так и не обрела своего хозяина. В числе других осколков прошлого, он иногда мучил Аделлаиду, пребольно скребясь в душе. Но она не расставалась с ним. Только грустила. И помнила обо всем.

Была у Аделлаиды еще одна маленькая тайна. Она хранилась в ящике под баром, и извлекалась оттуда по самым скорбным случаям. Это был старый дневничок в темном кожаном переплете. О, он знал много чего о жизни  Брыкаловны, и особенно о ее сердечных делах. Бывали минуты, когда он был на волосок от гибели – порой Аделлаида загоралась идеей сжечь этот скорбный словарь своего душевного настроения. Но поскольку огонь в квартире зажигать было как-то странно и, по правде сказать – небезопасно, дневничок продолжал мирно жить рядом с пачкой салфеток, бритвенным прибором, веером, лампочкой в 60 ватт и елочной игрушкой в форме фонарика. Странный набор вещей пусть не пугает читателя. В умении сочетать несочетаемое Брыкаловна была лишь учеником-двоечником своей мамы. Вот это был истинный талант! В свое время Аделлаиде пришлось потратить немало сил и нервов на то, что бы ликвидировать все последствия ее любви к беспорядку. Самым ярким портретом ее матери можно назвать кухонный шкафчик, где хранились стаканы и чашки. Это был большой склад пустых склянок от лекарств, семян стручкового перца (считалось, что семена полезны для здоровья, поэтому каждое лето они сушились в коробке из-под конфет прямо в столовой. От чего лечили семена – так и осталось загадкой) и хвостиков от баклажан (мама их сушила как средство от геморроя. Но, кажется, кроме жучков и паучков, геморрой ими никто и не лечил). Как уже можно догадаться, мама Брыкаловны была большой поклонницей народной медицины. Ее настольной книгой были “Лекарственные травы”. Аделлаида вообще не могла вспомнить, что бы ее мама читала что-то еще.

Страсть мамы собирать все ненужное печально отразилась и на балконе. Боже, что только там не лежало! Мотки проволоки, бумажные пакеты со сборами трав (начиная с 80-ых и кончая 90-ыми), залежи номеров журнала «Здоровье» и «Работница». Настоящим потрясением для Брыкаловны стала детская ванна (несмотря на слово «детская», эта лохань из чугуна весила не меньше тонны), в которой обнаружилось штук 20 пустых бутылок из-под яичного шампуня. Аделлаида помнит до сих пор, с каким ощущением шока стояла на лестнице, вся в пыли, под угрозой того, что злосчастная детская ванна вот-вот рухнет с полки на ее голову. И с каким отчаянием работали ее мозги, пытаясь найти хоть какой-то мотив, сподвигший ее мать сохранить эти бутылки с окаменевшими остатками шампуня. Брыкаловна простояла так бесконечно долго, но кроме желания позвонить в «03» («Алло! Нужна срочная психиатрическая помощь!!!!»), ее мозг так ничего и не выдал. Но главный сюрприз ждал ее впереди: полдня потратив на то, чтобы из балкона выкинуть хоть десятую часть собранного мамой барахла, в самых глубинах шкафа Аделлаида нашла трехлитровую банку варенья, которой (судя по земляному оттенку сиропа) было не меньше 15 лет. Темно-коричневые абрикосы малосъедобными булыжниками смотрели на нее. «О-ля-ля», - только и подумалось уставшей Брыкаловне.

Да, жизнь Аделлаиды не была лишена потрясений. Иногда они пребольно стукали по макушке, так что еще долго приходилось тереть больное место. Но чаще всего под артобстрел попадало сердце Брыкаловны. О, сколько слез было выплакано в подушку! Сколько тонн шоколада съедено, а какао – выпито! Но каждый раз на помощь к Аделлаиде приходил ее дом: как маленький островок, он спасал ее от земных невзгод и давал чувство покоя и защищенности. Он состоял из воспоминаний, звуков и шорохов. Где-то скрипнет половица, стекла серванта задребезжат, возмущенные быстрой поступью хозяйки… Но самым большим любителем тишины был натюрморт, висевший в углу в надтреснутой раме. Стоило громко хлопнуть дверью, как он тут же падал на пол. Снизу он смотрел на мир скорбным квадратом, и ждал теплых рук Аделлаиды.

Так проходил день за днем, год за годом. Тиканье часов, звук телевизора, редкие звонки телефона…

Аделлаида Брыкаловна смотрела в окно. Целый мир улыбался ей огнями дальних массивов. Но ее главный мир – две комнаты на IV этаже – был для нее важнее…