Фантасмагориана. Црна Гора. Лепетань

Дневник Николаса Хукера.

21 июня. Местонахождение – Лепетань.

Я устроился на ночлег на старой вилле, чей хозяин очень дружелюбно поселил меня в хорошей комнате.

Я уже получил письмо от моего работодателя, где он обозначил все мои задачи, ведь я прибыл в Црна Гору не отдыхать. Моего работодателя звали Максим Павловский. Он был еще не старым человеком и даже довольно живым для своих 45 лет. Он попросил меня отправиться сюда с какой-то целью, о которой, как он сказал, будет упомянуто в письме, а точнее в письмах, которые будут присылаться мне, как только я исполню очередное поручение. Павловский говорил, что поручения будут до смешного просты, поэтому советовал особо не волноваться.

Я приехал в Црна Гору на поезде. Из моего родного города Санкт-Петербурга до этой южной страны всего 3 дня пути. Приехав, я был немало удивлен тем как здесь жарко. Выйдя на перрон, я сразу заметил огромные горы, покрытые зеленью лесов. Кое-где сквозь деревья прорезались рыжеватые крыши домов. На выходе со станции меня встретил загорелый шофер, лет сорока. Он погрузил мои вещи в багажник старенького грузовичка Daihatsu и повез меня в Лепетань, город, в котором меня ждало первое поручение моего начальника. Водитель в течение всего пути молчал с невероятно умным видом. Я тоже не спешил начинать бессмысленную болтовню. По дороге я наблюдал из окна машины за природой новой для меня страны. Повсюду были колоссального размера горы. Некоторые даже доставали до облаков. Было около трех часов дня. Жара и не думала уходить. Шофер открыл окна, но это не сильно помогало.

Наконец мы въехали в Лепетань. Городок был прибрежным. Он находился в заливе, а на противоположной стороне моря было еще одно поселение, которое называлось Каменарь. Расстояние между обоими городами было не более 300 метров. Это расстояние заполняло красивое, местами светлое, местами темное море. Выглядело это удивительно. Оба города связывались между собой огромными паромами, перевозившими машины и людей за чисто символическую уплату. Над обоими городами возвышались громадные горы. Поселения по сравнению с этими гигантами выглядели очень мелко. Казалось, что если бы домики в городках были зеленого цвета, то невооруженным взглядом было бы невозможно заметить, что у подножия каждой из гор есть некая жизнь и людская суета.

Водитель высадил меня у старой, поросшей мхом, лестницы и молча кивнул головой. Я вышел из автомобиля, взял свой небольшой багаж и, проводив взглядом уезжающего прочь шофера, двинулся наверх. Павловский рассказывал, что я буду жить на вилле у некоего человека по имени Антон Лукович.

Преодолев какое-то количество ступенек, я увидел табличку с выцветшими буквами «Вилла Антона». Только я отвел глаза от надписи как увидел самого хозяина – рослого, лет пятидесяти, смуглого человека в темных очках. Я объяснился с ним кое-как. Почему-то, хоть он и знал мой родной язык, ему было очень трудно со мной говорить. Хотя говорил он практически без акцента, чистой речью, даже с некоторым собственным стилем проговаривал слова. Как только он услышал фамилию Павловский, он сразу же переменился в лице и молча поманил меня рукой, требуя всем своим видом, чтобы я приблизился к нему как можно ближе.

- Все в порядке – тихо сказал он. Я посмотрел на него с вопросительным недоумением. Антон повернулся и ушел прочь со своей виллы.

Я был немало удивлен таким поведением. Вилла была трехэтажной, белого цвета. Выглядела она довольно бодро. Я ждал увидеть полуразбитую хибару или какое-нибудь бунгало, однако о таком уровне точно не думал. Моя комната находилась на втором этаже. Она была небольшой. Посередине стояла большая кровать, а по углам холодильник и маленький черно белый телевизор. Я очень устал с дороги (в поездах мне всегда почему-то было тяжело уснуть) и прямо в одежде завалился на постель.

Проснулся я от стука в дверь. На улице уже было темно. Я судорожно вздохнул и открыл дверь. На пороге стоял Антон Лукович. Он был бледен.

- Что случилось? - еле разлипая глаза, спросил я.
- Это - хозяин еле говорил - вам.

Он протянул конверт. Я сухо поблагодарил его и, взяв, предназначавшееся, по всей видимости, мне, послание, захлопнул дверь.

Включив старую лампочку, одиноко висевшую на тонкой проволоке посередине моей новой обители, я распечатал письмо:

«Браво, мой юный друг!
Вам удалось справиться с первым заданием. Я очень рад. Надеюсь, что второе тоже окажется вам по зубам. Поезжайте завтра на рассвете в Каменарь и спросите у паромного про девушку, которую зовут Кармилла. Завтра вам придется оповестить её кое о чем. Паромный должен сказать вам, где вы найдете её в Каменари. Когда вы будете у неё, то скажите ей, что «Максимиллиан Пашкович выжил, и она теперь может ни о чем не беспокоится». Обязательно передайте ей эту фразу ДОСЛОВНО. Это всё, мой друг. Надеюсь, что вам там удобно. Антон должен был дать вам очень хорошую комнату. Надеюсь, что вы исполните мое поручение, Николас.
                Искренне ваш,
                Максим Павловский.»

P.S. «Ваш гонорар найдете в маленьком запечатанном конверте. Там чек на сумму, которой вы достойны». 

Я еще раз все перечитал. Чек был на очень хорошую сумму.

Но сейчас, когда пишу все это, не понимаю. Почему? Почему именно я из всей нашей затхлой конторы должен был поехать в такую шикарную страну, да еще и получать по месячной зарплате за один день? Тем более я даже не понял смысла своего первого задания. Перед моими глазами до сих пор стоит бледный, как стены моей комнаты, Антон Лукович. Что-то с ним произошло, когда я упомянул фамилию своего начальника. Она испугала его, как если бы я сказал, что в Лепетань пришла чума. Что же такого страшного в Павловском? Он же совершенно заурядный глава отдела. У себя занимается исключительно подбадриванием сотрудников, может днями не появляться в конторе, возлагая ответственность на заместителя. Однако, завтра мне надо встать на рассвете. Паром ходит день и ночь. Смотрю в окно - там мрак.