В центре Европы. Знакомство на долгие годы

Большим везением считаю знакомство с Владимиром Юрьевым, а через него с тремя пожилыми женщинами благородных кровей. Рассказ о них не будет полным без Володи — уникального в своем роде человека, полностью опровергающего худшие представления европейцев о русском менталитете.

Он появился в ресторане вполне целенаправленно, рассчитывая встретить там соотечественников. Смотрю, с дочерью разговаривает лысоватый мужичок, с бородкой клинышком и подзывает меня. «Познакомьтесь, это мой папа, он тоже журналист». Знакомимся, и Володя начинает доставать из своего портфеля книги, газеты, какие-то документы. Честно говоря, в тот день я почти ничего не понял из его рассказа. Он волновался, извинялся, перескакивал с одного на другое, говорил о знакомых бельгийцах, каких-то баронессах.

Книга, которую он держал в руках, была дореволюционного издания с типографской именной надписью «Кирасиру его величества полка, полковнику Ленкшевичу». Договорились встретиться с ним завтра, взять видеокамеру и пойти к знакомой русской старушке.

На следующий день, пока мы шли к его первой знакомой, Володя рассказал занятную историю, которая характеризовала его как профессионального исследователя. Он, простой человек, живя вдали от родины, задался целью собрать, сохранить и по возможности донести до России как можно больше информации о культуре ее эмиграции.

"Звонит мой друг поляк и говорит: «Здесь около нашего дома выбросили мусор, кто-то выезжал из квартиры. Там валяются русские книги. Сходи, посмотри, может, пригодятся». Я пошел туда и не зря. Нашел эту книгу, еще кое-что. Спрашиваю у жильцов, кто выбросил эти вещи. «Здесь одна русская старуха с дочерью жила», — отвечают мне. А куда они переехали? Никто не знает, но подсказали, что она появляется иногда в кафе неподалеку.

В течение месяца Володя ходил в кафе и высматривал подходящую по описанию женщину. И дождался, но об этом чуть ниже!
К тому времени, когда он переехал в Европу, понятие «диссидент» уже забылось, а суть его осталась. Люди несогласные с властью всегда были, есть и будут. Несогласие свое они выражают по-разному и самое мощное, тяжелое и не всегда приятное из них - эмиграция.

О себе Володя рассказывал скупо. С одной стороны казалось, что он напускал на себя важность, с другой – слова его звучали достаточно убедительно. Когда я пытался снять его на видео или фото, он поворачивался спиной или быстро исчезал из поля зрения. Я не спорил и не пытался нарушить его принципов, считал, что ему виднее.
Родом из Белоруссии, долго жил и работал в Москве, по образованию инженер-строитель. Отец его "тянул" связь у Берия, за что и был репрессирован.  Из его отрывочных рассказов, я сделал некоторые выводы, но они как-то не укладывались в видимые рамки. Володя вел  чрезвычайно тактично, обращался на «вы», хотя разница в годах была самая крохотная. Два его анекдотичных рассказа стоят того, чтобы их привести здесь.
 
"Я служил в армии и как-то раз попался в самоволке. Лейтенант, начальник патруля, смотрит военный билет и из чистого любопытства разглядывает фотографию, лежавшую под обложкой, - смеется Володя. – На ней изображен маршал Якубовский. Смеха ради на обороте я написал «Внучку от дедушки» и расписался. Лейтенант автоматически переворачивает фотографию и как-то сразу начинает мяться: «Что, правда?»  Меня призывал Ленинградский РВК Москвы, и я не стал отнекиваться: «Дед отправил внука воспитываться на флот». Лейтенант вернул военный билет: «Ладно, служи! Может, деду расскажешь о нашей встрече!»

Второй анекдот из жизни не только приоткрывает авантюрную жилку Володи, но и показывает его, как профессионального актера.

"Работая на заводе, (кем и на каком Володя не сказал), я осуждал порядки, вышел из профсоюзной организации, тогда это было скандалом. Мне говорили, что я слишком умный и тучи надо мной сгущались уже давно. Надо было срочно менять отношение ко мне, и вот что я придумал. Позвонил другу в Москву и попросил найти какого-нибудь секретаря, дать ей номер телефона нашего директора, чтобы она позвонила ему в 11 часов, во время планерки.

Как и договорились, секретарь звонит в 11 часов и милым голосочком сообщает: «С вами будет разговаривать министр такой-то». Директор сразу принял стойку «смирно» и весь превратился в слух. «Извините, что пользуюсь вашим  телефоном. У вас работает мой племянник Юрьев. У нас тут возник срочный семейный вопрос к нему, нельзя ли его найти и позвать к телефону?»

Поскольку я знал о звонке, постарался крутиться неподалеку. Меня быстро нашли, я резво захожу в директорский кабинет: «А, дядя Вася, ждите, скоро приеду!» Естественно, от меня отстали и сменили гнев на милость.
 
"Выжить здесь сложно, - рассказывал Володя, - я прошел все: миссии, пособия, подработку. В Бельгии одновременно работают 60 тысяч поляков, им разрешают приезжать без виз на три месяца. Потому русским сложно развернуться. А понять здешний народ можно. Они нормальные люди. Чисто, хорошо, не бьют стекол. Есть и нищета, есть и богатство. Я говорю, давайте соприкасаться культурами. У них представление о нас однобокое: русский – это водка, Сибирь и все в таком же духе.

Володя неплохо говорил по-французски. Он легко сходился с людьми, и это было видно на каждом шагу. «За пять лет жизни в Брюсселе, я исходил его вдоль и поперек. Знаю все улицы, дороги». Как-то раз на Rue Du Midi, очень большом проспекте, мы зашли в небольшой магазин, и Володя представил меня продавцу. «Мы с ним знакомы недавно, он разбирается в компьютерах, а я мечтаю иметь свою машину. Кстати, у меня есть восемь русских клавиатур, мне их подарили». И мы тут же договорились, что две из них будут ждать моего приезда в Брюссель.

Однажды Володя принес мне несколько номеров газеты «Вагант», выпущенной в память Высоцкого. «Я стоял у истоков организации музея Высоцкого на Большой Грузинской», - и показал мне фотографию, где он сидит в кругу единомышленников. Володя долго рассказывал мне подробности из жизни, нашего любимого актера, поэта, певца и музыканта.

Помню, как-то он пришел ко мне рано утром, мы сидели с дочерью и завтракали. По-звали его за компанию, чего в Европе, действительно, почти не делают. Володя смущался, сидя за столом, потом долго благодарил. Было видно, что он расчувствовался, вспомнил русские застолья. В тот раз он принес видеокассету с Драгутином Боговацем. Драгутину я посвящу отдельную главу и поставлю его в один ряд с моими милыми старушками.