Васька. глава 1

Егор Солодов бодро шагал к дому Фоминых:
- Петровна, а Васька-то дома? Я чё-то его везде ищу, да найти никак не могу, уж полдеревни обошёл!
Петровна, имя которой было Елизавета, посмотрела на Егора красными заплаканными глазами и еле выговорила:
- Нет больше Васьки, повесился он вчера спьяну! – и после этих слов она вновь кинулась в слёзы.
Егор стоял оторопевшим, выражение его лица невозможно было описать – его маленькие глаза с прищуром округлились до такой степени, что, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он не мог понять, что происходит, не шутит ли старая Петровна, но её удручающий вид не вызывал у него сомнений в правдивости её слов.
- Ты что несешь, дура старая!? – воскликнул Егор, он не мог поверить в происходящее.
- Всё, нету Васи больше, нету!!! – запричитала Петровна, - Зачем же ты покинул меня сынок, кровинушка моя родимая, зачем ты меня оставил здесь? Господи, за что мне такое наказание? В чём я перед  тобой согрешила?
- Когда привезут с морга? – осторожно спросил Егор, но та не унималась и продолжала испускать ручьи из глаз. Как её не понять, мать есть мать.
Егор ушёл. На душе у него скребли кошки. Ещё вчера они с Василием Фоминым вместе пили отцовский самогон, а сегодня его уже нет. «Что же случилось-то? Что заставило Ваську сделать это?» - думал Егор, приближаясь к родному крыльцу родительского дома.
Отец Егора Виктор Степанович Солодов сидел в это время около сарая и курил самокрутку. Увидев Егора, он позвал его к себе.
- Слыхал? – спросил Виктор
- Да, бать! Ерунда блин какая-то вообще. У меня знаешь ли в голове не укладывается это всё! – молвил Егор.
- Участковый-то был? – поинтересовался отец.
- Был, куда ж без него, этот тут всё про каждую собаку знает!
- Ладно, не серчай ты на него, нормальный он мужик, просто у него работа такая, - возражал отец сыну.
Когда они зашли в дом, Егор спросил:
- Слушай, бать, у тебя ещё чё-нибудь осталось со вчерашнего? Помянуть бы человека надо.
Виктор достал из шкафа полбутылки самогонки, они выпили, затем пошла вторая, третья, потом ещё бутылка, дальше уже никто ясно ничего не помнил…