Постфестивальный синдром продолжается

Переснимайте старое кино, или Достояние одесской республики

Когда к двадцать пятому июля список фильмов, просмотренных за июль остановился на числе 25 я призадумалась: не мало ли? Может, отдохнуть и книжку для разнообразия почитать?
На пляж!
По приходу на оный оказалось, что одесский песок уже давно купили со всеми потрохами в виде окурков и персиковых косточек, и теперь сдают по метрам.
– Что вы тут разлеглись у людей на дороге?! Для социально незащищенных есть вон там пляж – туда идите! – гневно трясла над нами пачкой денег тетя, которую социальная защищенность выгнала в восемь утра собирать деньги за шезлонги, выстроенные рядами. Мы же благоразумно и экономно разместились между твердыми шезлонгами на мягком песке. На то у нас были свои причины.
(– Смотрю – и страшно, – сказала мама. – Знаешь, как в кино показывают, когда из Ирака гробы привозят, их вот так же рядами выставляют.)
– Песок и море – национальное достояние, они всем принадлежат! На сессии горсовета сказали! – зло отбивались мы в совершенно нелитературных выражениях, потому что бычки на пляже, неудобные деревянные топчаны и вечно протянутые ладони: дай! дай! дай! – уже классика жанра, но и от классики все подустали.
Тетя обозвала нас «****ями» и переместилась к следующей группке – те тоже упорно загорали на песке, демонстрируя социальную незащищенность и нежелание платить ни за что. За песок и море – как минимум. Через десять минут двадцатью ****ями на пляже стало больше.
Два часа на раскаленном песке с мутным, убогеньким и в мягком переплете Марком Леви («Те слова, что мы не сказали друг другу»), два часа на раскаленном Привозе со счетом в три арбуза и 14 кг помидоров на закатку – и любимый диван перед телевизором оккупирован. На этот раз – кинотеатр исключительно домашний, поближе к холодильнику с двумя килограммами персиков и домашним мороженым, которое по рецепту – мешать каждые два часа, то есть – как раз между фильмами.
Проигрыватель у меня с собственным умом и пониманием великого и ужасного синематографа. Он читает не все файлы, а из тех, которые должен бы читать без капризов, тоже тщательно выбирает. Вчера повезло. И «Хористы» и «Окно во двор» ему, видимо, понравились и он оба без долгих зависаний открыл и показал.
Хронологический порядок – однозначно правильнее, решила я. И «Окно во двор» 1954 года разлива, настоянное на отзывах кинокритиков и упоминаниях в альманахах и толстых киножурналах, удостоенное качественного многоголосого дубляжа и скрупулезного восстановления, пошло в ход первым. И хотя в середине я отключилась и от души и сладко выспалась – за ранний пляж и битвы божьих коровок на Привозе – Хичкок однозначно снимал кино для меня.
Все, как я люблю: сумочки крокодиловой кожи, талия рюмочкой и пышная юбка, шелковый пеньюар и мягкие тапочки, драгоценности утром, в обед и вечером, шляпка на длинной булавке и паутинная вуалька. Это – Грейс Келли в пышном цветении двадцати пяти лет.
Седина в ребро вместе в бесом, здоровая мужская склонность к вуайеризму и «Ты остаешься у меня ночевать? Но я не предупредил хозяина квартиры!» – это Джеймс Стюарт 46 лет в роли репортера Джеффа Джеффриза.
В фильмах Хичкока Америка такая, как она есть, то есть была. Очень я за эту достоверность уважаю хичкоковские интерьеры: доходные дома с тесными квартирками, где гостиная в прихожей, а кабинет в гостиной, и все живут и выясняют отношения тут же – в паре метров от входной двери.
Ок, интерьеры – не главное. Главное это то, что фильм на третьем месте в списке десяти лучших детективных фильмов по версии AFI (причем на первом все тот же Хичкок с «Головокружением». И на седьмом. И на девятом).
Главное – это саспенс, метания, интрига, тем более интересная, что кто, кого и что сделал – все как бы знают.  Как бы все понятно. И как бы никакой развязки уже не нужно, но все равно интересно, чем эта вся суматоха окончится.
Кристоф Барратье, как я поняла по «Новой войне пуговиц», привезенной им на ОМКФ-2012, из всех проблем предпочитает отнюдь не муки творчества по закручиванию сюжета в бублик. Ничтоже сумняшеся он или экранизирует книгу, или вдохновляется фильмом и ловко его переснимает. Что, собственно, не является грехом, а слово ловко – это похвала. «Соловьи в клетке» Жана Древиля 1945 года были так ловко пересняты в 2004 в «Хористов», что только Франция разразилась восемью миллионами рецензий. Урожай из четырех премий и двадцати номинаций меня тоже впечатлил. Само кино – не так, чтобы очень. «Война пуговиц» как по мне фильм гораздо более зрелый. Но это я придираюсь. Потому как местный производитель фильмы для детей снимает неохотно и скверно. Фильмы о детях, но для взрослых, ему иногда удаются.
Из отзывов в русскоязычной версии все отметили хор мальчиков-зайчиков – хор всамделишный и профессиональный - и великолепную музыку, за которую, собственно, премии и были получены.
Да: детки хороши и голосисты, над сюжетом можно пустить слезу, песни неплохо бы разучить, как в нашем советском детстве, и петь на уроках французского. И – самое главное – неплохо бы научиться снимать детское кино, как это делают французы и как это делали в дефицитном на все (кроме правильно рассчитанного на возрасты кино) моем советском детстве.
А то, боюсь, воспитывать ребенка будет нечем. Разве что, как обещал Гринуэй, новыми формами киноискусства. Собственно, новых форм я и боюсь.