Сон в летнюю ночь, 2-2

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Другая часть леса.

(Входит Титания со свитой.)

ТИТАНИЯ:
Велю одним идти с волшебной песней,
Другим же – гусениц сметать с бутонов роз,
Из мягкой кожицы мышей летучих третьим
Пошить для эльфов маленьких наряды.
И чтобы совы по ночам их не пугали,
Прошу их отогнать подальше от ночлега.
И, наконец, меня мелодией своею усыпите,
А уж потом и по делам летите.

Песня Эльфа.

Убегайте, ёжики,
Острые, как ножики,
Уползайте змейки,
Из травы-постельки.
Осквернять и мять не гоже
Королевы нашей ложе.

Ветер, веточку качай,
Лолабай, лолабай.
Чары ночи, дивной ночи
Заволакивайте очи,
Королева, засыпай,
Лолабай, лолабай.

Не плетите гамачки,
Ночкой тёмной паучки,
Ты замри, улитка,
У своей калитки.
Все, кто может и не может,
Помолчите, будьте строже.

Ветер, веточку качай,
Лолабай, лолабай.
Чары ночи, дивной ночи
Заволакивайте очи,
Королева, засыпай,
Лолабай, лолабай.

ЭЛЬФ:
А теперь все улетайте.
Будет здесь один. Прощайте.

(Эльфы уходят. Титания засыпает.)

(Входит Оберон и опрыскивает чудодейственным соком лицо Титании.)

ОБЕРОН:
Ты, распахнув глаза, увидишь мир иным,
Любого выберешь избранником своим:
Будь дикий зверь он или пилигрим.
Ни образ зверя и ни вид его отвратный
Дороги не сулят тебе обратной:
Ты будешь влюблена. И это – безвозвратно.
Своё  волшебное я молвил слово.
Проснись, Титания, – заклятие готово.

(Уходит.)

(Входят Лизандер и Гермия.)

ЛИЗАНДЕР:
Устала ты, мы в долгий путь пустились.
К тому ж - похоже, и с дороги сбились.
Нам до утра здесь следует остаться,
Чтоб отдохнуть и дальше пробираться.

ГЕРМИЯ:
Ложись.
Я о себе не беспокоюсь:
На травке шёлковой устроюсь.

ЛИЗАНДЕР:
Во власти мы с тобой теперь единых уз:
И сердце общее, и ложе, и союз.

ГЕРМИЯ:
Люблю, Лизандер, но не в этом дело:
Меж нашими близость впору не созрела.

ЛИЗАНДЕР:
Я чист и в помыслах и действиях своих:
Ни  зверь, ни хам, а - трепетный жених.
Ведь воедино слитые сердца
Не оскорбят ни чести, ни творца.
А души любящих, сливаясь воедино, -
Для тесного общения  причина.
Тела, соприкасаясь в ложе,
Любовь не замарают ложью.

ГЕРМИЯ:
Как говоришь красиво, боже!
Я заклеймила бы себя позором,
Когда б тебя я посчитала вором.
Но непорочность мне велит стеречься,
И сплетен,  и завистников  беречься.
Не будем нарушать народного обряда:
Невенчанным не гоже – в ложе рядом.
Любовь твоя пусть в ложе остаётся
И никогда со мной не расстается.

ЛИЗАНДЕР:
Да будет так! Сей оборот меня вполне устроит.
Жизнь без любви – гроша совсем не стоит.
Моя постель везде готова.
Да будут сладкими и дрёма и постель твоя.

ГЕРМИЯ:
Не менее того тебе желаю я.

(Оба засыпают. Входит Пак.)

ПАК:
Сколько мне ещё пройти,
Чтоб афинянина найти,
Чтобы над его главою
Чудодейственной травою
Сотворить обряд во сне,
Как велел хозяин мне?
А не он ли в том кусточке,
Ждёт заветного цветочка?
Рядом же лежит, похоже,
Та, что он терпеть не может.
Между ним и ней – не робость,
А без дна и чувства – пропасть.
Я преграды уничтожу
И любовь стократ умножу,
Уничтожу слепоту,
Возвеличу красоту,
И, очнувшись ото сна,
Он почувствует: весна
Обожгла его любовью
Овладела сердцем, кровью,
А в лучах его очей
Нет красавицы милей,
Той что  очутилась рядом,
Той, которой сердце радо.
Просыпайся, удивляйся,
И любовью наслаждайся!
Мне же – надо поспешить
Оберону долг служить.

(Уходит.)
(Входит Деметрий, за ним вбегает Елена.)

ЕЛЕНА:
Убей, любимый, не беги.

ДЕМЕТРИЙ:
Отстань! Иначе – берегись!

ЕЛЕНА:
В ночи мне страшно быть одной.

ДЕМЕТРИЙ:
Я не хочу идти с тобой.

(Уходит.)

ЕЛЕНА:
Слова любви моей – пусты, как суета,
Где с каждым словом тает красота.
В глазах Гермии та любовь живёт,
Она огнем и страстью сердце жжёт.
Не соль ли слёз глаза её омыли,
Чтоб так они любовию пленили?
А, может, я собой – страшнее зверя,
И все бегут, своим глазам, не веря,
Деметрий, видя монстра пред собою,
Спешит уйти дорогою другою.
Не мало, видно, зеркало смеялось,
Когда я Гермией сравнить себя старалась.
О, господи!
Ужели здесь Лизандер на земле?
А ну-ка,  посмотрю поближе.
Уснул ли? Помер ли?
Ни ран, ни крови я не вижу.

ЛИЗАНДЕР (просыпаясь):
Во истину: умеет лишь природа
Преподносить сюрприз такого рода.
Тебя насквозь я вижу и люблю.
Деметрия же гнусного убью.

ЕЛЕНА:
Не говорите так, Лизандер, вы не правы.
Он любит Гермию, но в этом толк какой?
Она – всецело только ваша.

ЛИЗАНДЕР:
Быть может, и моя! Но только ведь на деле:
Гермии речи мне порядком надоели.
Как можно было мне в неё влюбиться?
Она – ворона, ты же – голубица.
Не чувствам надо доверять – уму:
Достойнее её ты по всему.
Срывают счастье цветами белыми,
Оно – не счастье, пока не спелое.
Ведь счастью надо, созреть, оформиться,
Созревши, счастье само обломится.
Я твоих глазах я это счастье увидал,
До селе книги я прекрасней не читал.

ЕЛЕНА:
И так любовь страдаю нелегко я.
Чем заслужила я презрение такое?
Любой меня, как может, оскорбляет,
Любимый, не стесняясь, отвергает.
Не только обижает и порочит:
Он в сторону мою смотреть не хочет.
И вы, Лизандер, метите туда же:
Обидели. Не извинились даже.
Я почитала вас за рыцаря когда-то,
Которому любовь и трепетна и свята,
А вы ж, подобно Дож Жуану,
Разврату присягнули и обману.

(Уходит.)

ЛИЗАНДЕР:
Гермию спящей не заметила Елена.
Я ухожу – любовь достигла тлена.
Как и желудок терпит отвращенье
К обилью сладкого и прочих угощений,
Как ересь, что пыталась замутить сознанье,
До основания разрушена познаньем,
Вот так и я очистился от мути,
Гермию –  бросил, обратился – к сути:
Теперь Еленою прекрасною пленён.
Я – рыцарь, и по-рыцарски влюблен.

ГЕРМИЯ (пробуждаясь):
Сними змею с моей груди скорее!
Дрожу от страха я  и вся  трясусь,
Спаси от сна дурного, мой Иисус!
Мне жалом сердце гадина пронзила,
Ужель смешно так?  Примени же силу!
Но где Лизандер? Он меня не слышит,
Ужель в другом он месте счастья ищет?
Что толку плакать, негодуя,
Тебя иль смерть в конце концов найду я.

(Уходит.)