Приговор

В далеком 1995 году я только как полгода перевелся из районного суда области в районный суд областного центра. Мужчина я по характеру был горячий, физически сильный, полный честолюбивых планов и карьерных соображений (за что в последствии и поплатился). Но речь сейчас не об этом.
В одно прекрасное утро, совершенно неожиданно, благоухая дорогими духами, грациозно (не смотря на увлечение греблей в девичестве), в мой скромный кабинет вошла  председатель суда (она же – моя непосредственная начальница) и, улыбаясь, сообщила, что поскольку  одна из судей заболела, то она мне поручает рассмотрение небольшое и что главное – не сложное  уголовное дело. После этого также грациозно, положив небольшое по объему уголовное дело на  перегруженный «макулатурой» стол,  удалилась в свой кабинет.
Поскольку дело было «плевое», не прочитав ни одной страницы, с борцовской решимостью (как никак всю жизнь прозанимался единоборствами), я с ходу  «влетел» в процесс.
После оглашения обвинительного заключения (тогда это делали судьи)  и беглого допроса подсудимого, я понял, что попал. Дело оказалось не просто сложным, а очень сложным. Потом  у меня появилась версия о том, что моя коллега заболела не просто так.
Алексей – так звали подсудимого, не только вину не признавал, а более того, с высоты своего двухметрового роста буквально грохотал о том, что «менты позорные» повесили на него двух «глухарей». Доказательств в деле – ноль. Упуская ненужные подробности, хотелось бы заметить, что обвинялся Алексей всего лишь в двух убийствах, а точнее – нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевших.
Причем одного из убиенных – соседа по подъезду Леха (по версии следствия) буквально запинал ногами в том самом подъезде в присутствии тринадцатилетнего мальчика, который во время судебного разбирательства сам или с помощью Лехиных друзей исчез из города вместе с мамой – алкоголичкой.
Что только не делал я с этим уголовным делом. Пытался найти свидетелей, допрашивал следователей, понятых, чуть ли на место происшествия не выезжал. Леха твердо стоял на своем – я не убивал. Восемь раз суд под моим председательством отправлял дело на доследование (была такая лазейка в уголовно-процессуальном законодательстве для особо совестливых судей) и восемь раз госпожа начальница с неизменной очаровательной улыбкой возвращала злополучное дело ко мне на стол (при этом не упустив возможности в присутствии коллег сообщить о моей некомпетентности). Народные заседатели отказывались участвовать в этом деле, при этом смотрели на меня с сожалением.
   Избавиться от дела помог случай. После одного из доследований Алексей в очередной раз вперемежку с матами извергал молнии на нерадивых следователей и судей. В огромном потоке нецензурных слов, междометий с перечислением номеров статей уголовного и уголовно-процессуального кодексов тогда еще РСФСР я вдруг услышал, что «некоторые следователи даже не удосужились вынести постановление о принятии дела к своему производству, а допрашивали и даже предъявляли обвинение!». Проверив наличие от двенадцати следователей указанных постановлений, я обнаружил на одно меньше и теперь уже по новым основаниям, с легким сердцем снова отправил  дело на доследование. И «скрепя сердцем»… изменил Лехе меру пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде. Сие событие произошло в аккурат перед майскими праздниками.   
Прошло буквально две недели. Отгремел Первомай, отпраздновали День Победы. Я сидел за своим рабочим столом и «отписывал» одно из решений по многочисленным гражданским делам. В дверь кабинета робко постучали. Вошла Лехина жена в черном платье и в черном платочке на голове, поздоровалась и со скорбным выражением лица и слезами в глазах сообщила о трагической гибели своего благоверного.
А произошло буквально следующее. Леха решил отпраздновать Первомай и свое освобождение. Вместе с толпой друзей выехали за город. Стали  разводить костер. Вместо сухостоя (в изобилии находившегося в месте пикника) решили разобрать забор близ лежащего дома. Вышел мужик, предупредил о недопустимости беспредела. Леха со свойственной ему дерзостью послал хозяина подальше. Тот ушел в дом, вернулся с обрезом и выстрелил в Лехину сторону. Пуля попала аккурат меж Лехиных  глаз. Как говорят в народе – «Даже зеленкой мазать не надо».
Дело о двойном убийстве сотрудники милиции с легким сердцем прекратили «в связи со смертью обвиняемого». Как на Руси говорят – «Бог не Тимошка, видит немножко».