Пересекая черту

ПЕРЕСЕКАЯ ЧЕРТУ

ПРОЛОГ

На заре новой истории человечество объединилось, открыто глядя в космос. Выйдя за пределы Солнечной системы, перед ним открылись невиданные горизонты. Люди, наконец, осознали, что они не одиноки во Вселенной и включились в головокружительный ритм жизни обитаемого Рукава Млечного пути. Теперь можно было только догадываться сколько тайн хранили в себе дальние рубежи, за пределами которых лежала неизвестность. И все же находились смельчаки, которые отправлялись на поиски новых цивилизаций, и пропадали без вести в Дальнем космосе. О них слагали легенды, разлетавшиеся по Рукаву вместе с бесконечными потоками информации, жизнь без которых представить уже было невозможно.
В ответ на Землю приходили другие легенды: древние, овеянные животным страхом и благоговением. Такой легендой был Великий ураган зарлулу, пронесшийся по обитаемой части Вселенной в то время, когда человечество еще сидело на деревьях.
Но легенды ими и оставались, превратившись в страшные сказки и истории, полные приключений, которые родители рассказывали своим детям на ночь, взращивая в них дух свободы и независимости. И только тем, кто круглосуточно стоял на страже безопасности рубежей Земли, эти сказки казались не выдумкой.
Вполне реальной оказалась и угроза, с которой столкнулись люди, не единожды пожалев, что их природное любопытство открыло ящик Пандоры, принеся на Землю горе и бедствия.
Однако было и другое мнение: только люди могут остановить чуму, пришедшую извне Рукава, накрыв его своим несметным, как саранча, воинством.



ЧАСТЬ 1. ПАДЕНИЕ ХЕРУВИМА

Огромные тяжелые транспортники, груженные боевыми истребителями, живыми пилотами и долговременными запасами провизии (пресной воды на Херувиме, слава богу, было с избытком), шли вверх, преодолевая притяжение Земли. Наблюдательный пункт, имевший выход на поверхность планеты, действовал в бесперебойном режиме. Сегодня из-за плохой погоды ориентироваться можно было исключительно по приборам. Два из отправившихся в путь транспортника должны были вернуться обратно. Они еще ни разу не опускались на поверхность Херувима. В поле планеты истребители с пилотами на борту покидали их чрево, а гиганты уходили в невероятных размеров ворота, чтобы через несколько часов быть принятыми опять на Земле.
Высокий худощавый мужчина с проседью на темно-русых, аккуратно уложенных волосах, не пропускал ни одного старта. Всякий раз, когда корабли уходили в небо, повидавшее на своем веку сердце сжималось и жалобно ныло, заранее оплакивая тех, кому предстояло сложить головы на поле брани.
-  Господин президент, совещание через двадцать минут, - напомнил пресс-секретарь, стоя у него за спиной.
Президент кивнул в ответ, но остался стоять в той же позе, заложив руки за спину. Он покинул помещение наблюдательного пункта только тогда, когда корабли исчезли с монитора, нырнув в красочное подпространство, по своему виду совсем не соответствовавшего той печальной участи, которая ждала большую часть пилотов-новичков. Совещание должно было вот-вот начаться, но президент не торопился. Последнее время ему становилось все тяжелее принимать решения о подготовке истребителей для отправки на войну. Вся нация замирала у визоров, ставших теперь роскошью. К ним в определенное время, как река, стекался народ: женщины, старики, дети, молодые люди, не достигшие призывного возраста. Все, как один, они поднимали головы вверх с надеждой услышать обнадеживающие новости. Но их не  было.
Президент еле заметно вздохнул. На нем лежала вся ответственность за жизни миллиардов граждан Федерации. И если население пока еще безропотно сносило все горести и лишения, покорно отдавая своих сыновей и дочерей на верную смерть, то среди правительственных чиновников такого единения не было. Президент пока не услышал в адрес проводимой политики ни одного высказывания, но чувствовал, что обстановка  начинает накаляться по мере того, как все очевиднее становится бесполезность борьбы с тулонцами. Такой враг был Земле не под силу. Да и то, что происходило на самом Херувиме, было настолько непонятным, что президент терялся в догадках. В последние месяцы сводки все время запаздывали, цифры в них были пугающими и порой не сходились с действительностью. Но реальных свидетелей, которые могли бы поведать президенту о происходящем, не было. С Херувима никто еще не возвращался. Конечно же, он понимал, какая суматоха там творится. Где уж тут дело Ормандо Талоне – главнокомандующему войск, до каких-то сводок: то там брешь прикрыть нужно, то там, плюс постоянная нехватка людей, которые даже в условиях войны должны иметь право на короткий отдых. Тулонцы же расслабляться не позволяли. Президент это понимал, но что-то внутри подсказывало, что понимал это он один. Перед дверью в совещательную комнату он остановился.
-  Все в порядке, господин президент? – осведомился пресс-секретарь, редко когда его не сопровождавший.
-   Да, все отлично, - не колеблясь, ответил глава государства, взявшись за ручку двери.
Он был уверен в себе, в своих силах и в своих ближайших помощниках. Коротко взглянув на наручные часы, он убедился в своей пунктуальности и решительно открыл дверь, шагнув в небольшое пространство комнаты, встречи в которой происходили исключительно узким кругом. Присутствующие встали. Президент обвел их взглядом. Здесь собрались все, кого он уже привык видеть: представитель Комитета военной промышленности, представитель Комитета энергетических ресурсов, пищевого Комитета, Комитета по связям с общественностью. Представители военного и демографического комитетов стояли, как всегда, поодаль, экипированные карманными чемоданчиками – переносными проекторами. Значит, будет, что посмотреть.
- Садитесь, господа, - твердым голосом сказал президент, опускаясь в большое кожаное кресло напротив присутствующих, расположившихся полукругом перед главным чиновником государства, - думаю, пора начинать.
Пресс-секретарь встал, как обычно, за спиной. К этому президент тоже давно привык, научившись доверять за годы пребывания на своем посту.
Заслушивать получасовые доклады было безумно скучно, но президент не пропускал ни одного слова. При этом заинтересовал его лишь общий доклад представителей комитетов, вечно стоящих в стороне, что самому президенту не нравилось. Он слушал их настороженно, часто переспрашивая, стараясь уловить глубинный смысл сказанных ими слов. И то, что он для себя понял – не понравилось ему вдвойне. Впрочем, такова была политика.
На следующий день глава Объединенных народов Земли сидел в своем официальном кабинете, слушая запись божественной литургии. Глубоко верующий человек, он чувствовал себя на грани отречения от Господа. Он никогда до конца не верил в церковь, но искренне верил в Бога, который был глух к молитвам миллионов его детей. Президент молился, прося не за себя, но за свой народ. Он закрывал глаза, чувствуя, что все его мольбы остаются без ответа, и тогда начинал просить прощение за войны и насилие, когда-либо существовавшие на Земле, за неравенство и несправедливость, которые так и не удалось искоренить, и, в итоге, за его собственное кровавое пришествие к власти. Может быть, это было его личной карой? Президент Уолис тяжело вздохнул: наедине с собой он мог себе это позволить. Но лишь до его слуха донесся шорох открывающихся дверей, как он выпрямился, приготовившись к встрече.
-  К вам представитель демографического Комитета, - сообщил пресс-секретарь.
-  Пусть войдет.
Помощник удалился, а президент выпрямился еще больше. На его лице отразилось чувство явной неприязни, но затем оно сменилось на маску официального дружелюбия. Демографический Комитет. Это словосочетание вызывало смешанные эмоции. Зато вполне определенными были желания представителей самого Комитета, сводившиеся к одному: желанию власти. Президент Джек Уолис, анализируя историю человечества, в последнее время часто стал задумываться над тем, что именно в моменты серьезной угрозы государственности и происходило то, чего он так боялся. Он сам пришел к власти фактически в результате переворота. В то время сторонники кандидата Джека Уолиса, да и он сам, были уверены в правильности предпринятых шагов. Тогда они хотели уберечь государственность от диктатуры. Теперь, возможно, президенту Уолису предстоит сделать то же самое, но уже в одиночку, без поддержки. Потому что все противники остались здесь, на Земле, а сторонники – имели честь защищать ее. Однако защищать для них было работой.
Президент намеренно опустил взгляд на убористые строки книги, еле помещавшейся в руках. Небольшая по размеру, она была такой толстой, что он с трудом обхватывал ее ладонью. «Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон...»
-  Читаете? – он услышал голос комитетчика.
Президент без слов приподнял книгу так, чтобы было видно ее название.
-   В вере укрепляетесь?
Невысокого роста, несколько одутловатый, страдающий одышкой, с болезненными темно-синими кругами под глазами чиновник в безупречно даже на нем сидевшем костюме все же не посмел сесть без разрешения хоть и сделал несколько шагов вперед.
- Расту духовно, - парировал президент, мысленно усмехнувшись собственной пока имевшей место быть силе, - что же вас привело? – он указал на кресло напротив.
-  Обстановка, господин президент, ситуация...
-  Вы думаете, я не владею ситуацией?
Зоркий взгляд Уолиса уловил некоторое недовольство комитетчика, но он этого не боялся. Стоя у власти, он был обязан быть на стороне народа. И пока ситуация не ухудшилась можно было не сомневаться, что народ тоже был на его стороне. Однако долго ли сможет выдержать этот хрупкий баланс? Пока люди не доведены до отчаяния и понимают значимость борьбы с тулонцами, президенту нечего опасаться. Но кто сказал, что никто не попытается манипулировать сознанием народа за его спиной? Ведь демографический Комитет был к нему куда ближе, чем сам президент Уолис.
-    Я ни в коем случае не хочу упрекнуть вас в некомпетентности...
-   Бросьте! – резко оборвал его президент и с шумом захлопнул Библию. - Не нужно играть со мной в прятки. Я не терплю лицемерия.
Президент Уолис смотрел прямо в глаза комитетчику. Тот явно не ожидал напористости – такое поведение для Джека Уолиса было не типичным. Он и сам это понимал, но ради свободы Федерации был готов на все. По крайней мере, сейчас, когда еще не слишком поздно.
-   Я просто хотел поделиться с вами своими соображениями, - чиновник выдержал паузу, прекрасно понимая, что президент не верит ни единому его слову, но все же не упустит возможности выслушать и, может быть, прочитать между строк то, о чем сам давно подозревает.
-  Ну так делитесь! – президент встал с места, обошел комитетчика со спины, доставив ему немало неприятных ощущений, и отвернулся, сцепив руки в замок, всем своим видом демонстрируя ожидание.
- В народе идут разговоры, господин президент... - чиновник замолчал, но тут же продолжил, понимая, что он не спросит его ни о чем, - что эта война бессмысленна.
Адмирал Уолис закрыл глаза: это была чистая правда. Война была действительно бессмысленна. Теперь он это отчетливо осознавал. Но на понимание ушло, возможно, слишком много времени, которого оказалось вполне достаточно, чтобы это осознал и горячо любимый народ. Не без помощи демографического Комитета, разумеется. Но раз уж это все-таки произошло, кому как не народу должно быть известно, что если не удержать Херувим, то он лишится единственного шанса на выживание. Ведь именно он был последним форпостом цивилизации, и тулонцам было об этом хорошо известно.
Джек Уолис открыл глаза, вслушиваясь в тон голоса говорящего. Казалось, что он не лгал. Возможно, так оно и было, но лишь с одной целью: показать президенту, кто настоящий владелец ситуации, кто диктует правила и кто в конечном итоге претендует на президентское кресло. Странно, но почему-то именно это вызвало у адмирала еле заметную улыбку: дележка. Это было так похоже на паучью нору, где каждый пытается перепрыгнуть через голову противника, вонзиться ему в глотку и при любом удобном моменте сплести смертельно опасную ловушку. Это было так низко. И самым печальным было то, что так было всегда. И, вероятнее всего, будет до тех пор, пока у власти будут люди, наделенные разумом, неистовой жаждой власти и неудержимым желанием убивать. Возможно поэтому то сообщество, которое объединялось под названием «народ», до сих пор еще не перешло в открытое противостояние с президентом. Народом двигал инстинкт самосохранения и самопожертвования одновременно. Это была великая сила, которой он мог управлять. Пока еще реально мог.
Адмирал  Уолис позволил себе отвлечься: все еще звучавшая литургия на фоне речи комитетчика казалась еще более божественной. «И приходящего ко Мне не изгоню вон...» Вот уже второй раз подряд он брал в руки Библию и открывал на одном и том же месте. «Не изгоню вон...» Президент повернулся вполоборота к говорящему, не сомневаясь, что чиновник начнет давить на чувство сострадания. Он не ошибся:   
- В народе начинаются волнения! Люди гибнут в войне с врагом, которого невозможно победить. Не мое дело вмешиваться в военные дела, - президент кивнул в знак согласия, подумав о том, как странно: представитель демографического и военного Комитетов не пришли вместе? Что-то задумали? - но если смотреть с точки зрения демографии, то человечество уже в ближайшем будущем ждет кризис! Молодое поколение умирает, нет воспроизводства населения! Раса стареет и...
-  Какое воспроизводство? – резко перебил чиновника президент, понимая, если копать глубже, то он, конечно, окажется прав, а значит прижать его нужно именно сейчас, - О чем вы говорите?! Вы думаете, что население только и думает, чтобы, простите, штамповать себе подобных?
-   Это очень важно для государственной политики...
-  Это всегда было важно, - жестко сказал президент, - но сейчас я делаю то, что велит мне долг, бог и сам народ. Я защищаю честь своего народа. Я защищаю его дом. И я защищаю его будущее. И я не позволю творить бесчинства и разжигать вражду.
Президент гордо вскинул голову, и в его глазах заблестели искры силы и несломленной воли, заставив представителя Комитета потупить взгляд.
-  Я все сказал, - властно закончил адмирал.
Чиновник молча развернулся и вышел. Ему не нужно было просить разрешения. Президент дал его своими словами. Едва дверь за ним затворилась, Джек Уолис выдохнул и запустил ладонь под пиджак, пытаясь удержать нарастающую боль в сердце.
-  Господин президент! – пресс-секретарь подбежал к нему, помогая опуститься в кресло.
-   Все нормально, - хрипло ответил Джек Уолис, превратившись в обычного человека и как-то сразу заметно сгорбившись, - воды, пожалуйста.
Помощник подал стакан со словами:
-   Вы себя погубите. Вы совсем не отдыхаете!
-   Отдых на войне подобен промедлению, а промедление – смерти подобно.
-  Отдых – залог победы, - с чувством сказал пресс-секретарь, - вы думаете, пилоты не отдыхают? Они защищают нас там, а вы здесь. Понимаете? Народ верит в вас. И будет верить, пока вы в него верите.
Уолис метнул на своего помощника острый взгляд, но ничего не сказал.
- Я настаиваю на отдыхе, - продолжил он, принимая опустошенный стакан из рук адмирала.
-  Обещаю, - смягчился президент, - но сначала организуй мне встречу с архиепископом. Я хочу назначить день траура по погибшим. Это и будет отдых, - он опустил взгляд, в голосе слышалась неподдельная горечь, - наши души должны скорбеть свободными от забот. Да и мне не мешало бы помолиться.
-  Конечно, сэр. Вам еще что-нибудь нужно? – прежде чем приступить к исполнению распоряжения осведомился секретарь.
-   Нет. Спасибо.
Уолис остался один. Звуки литургии давно утихли. Запись закончилась. Он протянул руку и положил ее на Библию, не сомневаясь, что если откроет книгу, то непременно на том же месте. Как это было символично! Президент попытался сделать глубокий вдох, но не смог – боль еще не отпустила. Он посмотрел вверх, пытаясь сквозь потолок и толщу покрывавшего его камня увидеть небо. Где-то умирали люди. Где-то сражались те, кто его когда-то защищал. Где-то замышлялся заговор. «Господи, не оставь нас, - невольно сорвалось со старческих губ, - только не оставь».

На интерактивном экране перед глазами Александры появилась ее подруга – Евгения. Она весело сказала:
-  Привет пилотам!
-  Привет, - ответила Сашка.
Выражение лица собеседницы приняло несколько задумчивый характер:
-  Интересно, как нас примут?
-  А это тебя заботит?
- Видишь ли, получается, что мы все-таки влезли в это грязное дело, хоть и должны были сидеть на Земле. Мы – безголовые и Алекс с нами.
Бойкая Сашка приготовилась ответить, но в этот момент раздался тихий щелчок: автоматическое переключение на режим работы маневровых двигателей. И сразу же голос Джона Майла – капитана эскадрильи услышали все пилоты:
-  Посадка в группе звеньями по три истребителя.
Бледно-зеленый диск Херувима заполнил почти всю плоскость тактического экрана, успев блеснуть крохотными полярными шапками, и начал увеличиваться на глазах. База «Церера» располагалась в южной части Срединного хребта, врезанная в самую глубь пика Кельвина. Наспех вырубленные тоннели, укрепленные изнутри титановыми каркасами, разбегались в разные стороны на добрый десяток километров, ответвляясь от основного ствола, пронизывавшего гору снизу до верху. Многоуровневая структура, как гигантский кокон, была спрятана в естественное убежище и надежно защищена силовым полем шестого порядка.
В ангарах стоял специфический запах, знакомый любому, кто имел отношение к истребителю ближнего боя класса Омега. Запах плазменных двигателей. Женька и Сашка стояли у своих боевых машин, ожидая построения. Женька похлопала по черной броне:
- Ну что, старичок, до встречи, - и направилась к уже сформировавшейся колонне прибывших пилотов.
Она окинула взглядом строй и с какой-то неожиданно появившейся тоской отметила, что среди тех, кто попался ей на глаза, большинство были совсем необстрелянные ребята. Их было видно по растерянным взглядам и неумелому выполнению элементарных команд. «Смертники…» - пронеслось в голове. После короткого инструктажа нестройная толпа пилотов направилась к подъемникам, которые доставили их к месту, где можно было хорошо поесть и отдохнуть, набираясь сил перед предстоящей борьбой за жизнь.
Жилой уровень производил мрачное впечатление: тоннели казались бесконечными. Бесчисленные двери, снабженные электронными замками, свет под потолком – все это уходило вдаль и сливалось в одну черную точку в перспективе.
- Группа «Поиск»? – к ним подошел молодой человек в синей форме техника.
- Да, - ответил Алекс Роско и недовольно буркнул: - Точнее то, что от нее осталось.
Сашка чтобы разозлить Роско вскинула на техника заигрывающий взгляд, Женька вздрогнула. «Группа «Поиск»» - это сочетание болью отдалось в ее душе.
- Наслышаны, - он немного помолчал, будто ожидая комментариев, затем возобновил свою речь, - Билл Гаррисон – администратор, обустройщик попросту. И мое имя запоминать не обязательно.
Алекс сдержанно кивнул. Девушки промолчали. Они свернули в длинный низкий тоннель, затем резко повернули вправо, выйдя к очередному длинному коридору с множеством дверей. Получив ключ от своих апартаментов, оборудованных по последней военной марке: стол, стул, тумбочка и кровать, Алекс замкнулся, показывая, что кроме этого ему сейчас ничего не нужно. Девушки продолжили молчаливый путь. Сашка искоса глянула на подругу. На ее лице читался оттенок грусти. И эта грусть была вряд ли вызвана прилетом на «Цереру». Причина была в другом: Александра слышала, как Женька иногда всхлипывает ночами. Мысли девушки прервал голос Гаррисона:
-  Вам сюда.
Он пропустил их вперед и аккуратно прикрыл дверь. Комната казалась тесной из-за собравшихся людей. Посреди стоял импровизированный стол, составленный из нескольких тумбочек, видимо, принесенных с собой из других комнат. На нем – напитки и консервированная закуска из местного бара. Сидели, кто где: на кровати, на полу, стояли, облокотившись на стены. И вокруг были только знакомые лица. Сашка и Женька не успели опомниться, как их водрузили на тумбочки-стулья, вручили пару консервпакетов и бутылку Рувима 1846 – двадцати пятиградусного напитка местного производства зеленоватого цвета из съедобных ягод дерева рива. Учитывая, что рувим пользовался спросом за его мягкий вкус не только на Земле, но и по всему Рукаву, само дерево, превратившееся в сорняк, в росте не ограничивали, постоянно увеличивая товарооборот, умудряясь даже в столь напряженное время делать деньги.
-  А мы уже думали, что нам и не встретиться! - воскликнула Александра.
- Ну конечно, как же, сарафанное радио – самое надежное радио в мире, - ответил ей Альфред Федерау – «квадратный» здоровяк, скромно стоявший у стены. Если бы он сел, то занимал слишком много места.
Сашка прихлебнула, приложившись к горлышку бутылки:
- Ну, рассказывайте.
Женька встретилась глазами с Харви Мейсоном и улыбнулась, затем перевела взгляд на командира отряда. Санни Кент пристально смотрел на нее поверх тетрапластикового стаканчика, медленно потягивая рувим. Евгения поспешила опустить глаза и покраснела. Санни был явно недоволен тем, что она не сдержала данного ему слова сидеть дома.
-  А тут и рассказывать-то нечего, - сказал голубоглазый блондин Алан Хаммер, - ты же знаешь, что сидим мы здесь, как крысы, и ждем, когда, наконец, зададим жару этим тулонцам.
- Правильно, - поддакнул Майкл Гордон, - давно пора надрать им задницы, только вот что-то никак не получается. То ли кишка у нас тонка, то ли они слишком умные.
-  Умнее нас? - удивился Алан. - Сомневаюсь. Просто наше время еще не пришло.
- Интересно, когда же наступит это благодатное время? - поинтересовался Харви, открывая очередной консервпакет.
-  Я думаю… - начал Альфред и осекся.
Осекся не потому, что всегда мало говорил и, как шутили в отряде «мало думал», а потому, что дверь в комнату открылась и в тесное помещение вошел главнокомандующий Космического флота Земли Ормандо Талоне – жилистый и крепкий, в свои сорок восемь без единого седого волоса и, как всегда, в форме, которая безупречно на нем сидела. «Как влитой», - подумала про себя Евгения, заметив, что компания притихла. Прежнего дружелюбия при появлении Талоне не было. Напротив, все несколько напряглись. Это было странным.
-  Рад, что вы все, наконец, собрались, - произнес он глубоким бархатным голосом и кивнул девушкам в знак приветствия.
Они ответили тем же. Работа в одной команде задолго до войны ставила их на порядок выше других пилотов. Несмотря на это, ослушания перед начальником ребята не допускали. Взаимоуважение и теплая дружба между Ормандо Талоне и Санни, который был моложе его на десять лет, никогда не вызывала сомнения, но сейчас дистанция и отчуждение между ними были очевидны.
-  Ты что-нибудь заметила? - тихо спросила Женька.
-  Нет, - ответила Сашка, пряча бутылку за спину.
-  Я к вам с новостью, - сказал Талоне, - вы тут сильно не шикуйте. Принято решение: завтра вылетаете на носитель. На смену. Если ввяжетесь в сражение – вернетесь обратно на «Цереру». Приказ будет готов через сорок минут, а оглашен на сегодняшнем инструктаже, так что можете не ходить, - он немного помолчал, затем добавил: - А то будете смущать своим видом остальных пилотов. Вопросы есть? - он обвел взглядом присутствующих.
-  Нет, сэр, - за всех ответил Санни, показывая, что разговор исчерпан.
- Хорошо. Приказ будет дополнительно сообщен по биокомам;, так что по военному положению номер 3.1 просьба не отключаться, - Талоне развернулся, открыл дверь. - Гуляйте дальше.
Он вышел. В комнате по-прежнему было тихо. Сашка приложилась к горлышку бутылки. Женька посмотрела на Мейсона. Он о чем-то задумался.
- Вот тебе, Харви, и наступило это благодатное время, - Санни отставил стакан в сторону и закурил. - Вот оно и наступило…
В комнате вновь воцарилось молчание. Первым не выдержал Хаммер и с размаху хлопнул себя по коленкам, вставая:
-  Ладно, ребята, хватит дуться. У меня идея.
Все с надеждой повернулись в сторону говорящего.
-  Предлагаю пойти подышать свежим воздухом. Кто знает, сколько мы будем на носителе, да и кто знает, может, мы в последний раз увидим небо, хоть и не родное…- Алан поморщился и хмыкнул, - что? Я все испортил?
- А что? Я обеими руками «за»! - сказал Мейсон, взъерошивая волосы рукой. - Хоть будет, что вспомнить. Пройдемся? - предложил он Женьке и та согласилась.    
- Да ну вас, пессимисты хреновы, - махнул рукой Майкл Гордон и кивнул, - Санни, поговорить надо.
-  Понял, - Санни зашагал вслед за Гордоном и заметил: - Кстати, лучше бы нам сходить на инструктаж, а то потом греха не оберемся.
Пологие склоны пика Кельвина у самой поверхности были покрыты бурной вечнозеленой тропической растительностью. Огромные деревья своими кронами закрывали солнце, создавая внизу спасительную прохладу в жаркий день. Густая трава, высокие папоротники, влаголюбивые хвощи и яркие цветы создавали неповторимый аромат, витавший в насыщенном влагой поверхностном слое воздуха. Нетронутая природа дарила умиротворение в гармонии звуков и тишины. А протоптанные дорожки свидетельствовали о популярности прогулок среди постоянных и временных обитателей «Цереры».
Сашка вдохнула в себя больше воздуха, желая справиться с легким головокружением от выпитого рувима, но от пьянящего благоухания растительности ее голова закружилась еще больше. В свои спутники она выбрала Альфреда, зная, что отказать он не сможет, и взяла его под руку, чтобы обрести уверенность походки. Она никогда не сомневалась, что симпатична Федерау, но сама ни за что не показывала своих чувств не потому, что они были сильными, а потому, что никак не могла разобраться кто ей больше нравится: Альфред, Санни, Алекс или капитан Джон Майл?
-  Шумит. Уже близко? - спросила Александра.
Альфред обещал показать ей местную достопримечательность – водопад.
- Почти пришли. А как там, на Земле? 
Сашка ждала этого вопроса. Его задавали всем, кто только что прилетел на Херувим. Тоска по дому давала о себе знать.
- Все тот же холод, ветер, ночь, закрытые подземные города. Редко какой смельчак выберется на поверхность. Похоже, что нас ожидает вечная ночь на умирающей планете. Земля больше никогда не увидит солнце, - она немного помолчала, затем удивилась собственному красноречию: - Красиво сказала, да?
-  Это мы виноваты. Вот и расплачиваемся.
-  Экий ты философ, - удивилась девушка. Головокружение уже почти прошло, и она легко перепрыгнула через небольшую корягу, - но ты не прав. Все началось задолго до нашего рождения. Уже тогда Земля была на грани катастрофы! И если хочешь знать, то если бы тулонцы не уничтожили жизнь на поверхности, то это сделали бы мы сами! И вообще, там мы скоро все повымрем, а здесь нас перебьют, как мух! И, между прочим, у меня нет ни малейшего желания туда возвращаться, - заключила Сашка.
-  Но это же дом! - возразил ей спутник.
-  Альфред, - она остановилась и серьезно на него посмотрела, - наш дом мертв. Ну, или почти мертв, - уже веселее сказала она и потянула кандидата на свою благосклонность дальше, - пошли, что ты встал как вкопанный! Интересно, а где Женька?
-  Не волнуйся за нее, - успокоил Альфред, - Мейсон ее в обиду не даст, да и скоро мы с ними встретимся.
Харви и Женька некоторое время шли молча. Она чувствовала, что он не знает с чего начать, поэтому решила сгладить неловкую ситуацию, задав мучивший ее вопрос:
-  Харви, - она сделала паузу, - что случилось между вами и Талоне? У вас какие-то странные отношения.
-  Нет, Жень, ничего не произошло, - ответил он, но Женька, прекрасно знавшая его характер, могла точно определить искренне он говорит или нет. В данный момент Харви Мейсон лгал.
-  Мейсон, я хочу знать, - настойчиво повторила она.
- Хорошо… в последнее время он начал копать под нас, капать на мозги, стал много ворчать и вообще отошел от отряда.
-  Понятно. И наверняка тут не в старости дело?
-  Не знаю. Но ты же видела, что он и вечеринку испортил своим появлением. Веселиться-то всем сразу расхотелось…
Они опять замолчали. Женька прислушалась. До нее донесся шум. С каждым шагом он становился все громче, перекрывая звуки тропического леса. В один момент сумрачные деревья отступили, и они вышли на открытую площадку.
-  Да... Вот это зрелище! - восхищенно сказала Евгения.
Поток здесь срывался с большой высоты и отдельными струями с грохотом падал вниз, где навстречу ему вырывались миллионы брызг, обдавая прохладой. Воздух был настолько насыщен влагой, что казалось, дышалось водой. Достаточно открытая местность позволяла любоваться, как капли играют на солнце, отражая радугу, искрятся, взлетают, кружат и оседают, словно снежинки.   
-  Ну что? Нравится?
- Очень, - Женька стояла, ловя руками холодные брызги. - Не Ниагара, конечно, но зато красиво-то как!.. Теперь на Земле об этом можно только вспоминать.
Женька с улыбкой повернулась к Харви, но при этом почувствовала себя крайне неловко.
- Какая прелесть! - она взяла из рук Мейсона большой алый цветок. Лицо ее слегка залилось краской.
- Дай-ка его мне и наклони голову... вот так. Я думаю, в твоих белокурых волосах этому цветку будет намного лучше, - Мейсон поднял голову Евгении за подбородок и посмотрел ей в глаза.
Она поспешно сказала:
- Пойдем дальше?
-  Пойдем, - кивнул Харви.
Они свернули влево, прошли по узкой тропинке вдоль каменистого берега реки, куда падала вода, и оказались прямо под потоком, походившим на водяную стену, низвергавшуюся вниз. Место, где они находились, пилоты прозвали «райским садом» - пребывание здесь дарило состояние внутреннего согласия и спасало от перегрева на поверхности. Даже в самый жаркий день в этом естественном тоннеле было прохладно. По сводам стекала вода, отчего они были скользкими и холодными.
- На тебе! Вот это встреча! - воскликнула Женька.
- Ну и как там? – Сашка махнула в сторону водопада.
- Просто потрясающе. Сама все увидишь.
Сашка схватила Альфреда за руку и потащила в тоннель:
-  Пойдем, я все хочу посмотреть собственными глазами!
Мейсон усмехнулся:
-  Ну и взбалмошная она!
-  Проехали. Пора бы нам, наверное, на «Цереру».
-  Пора, - вздохнул Харви, - Жень, прогулка-то хоть понравилась?
- Понравилась, конечно. Спасибо тебе. Я хоть немного развеялась, - она улыбнулась, затем ехидно хихикнула: - Сашка сейчас все проклинать будет. Она не выносит сырость.
Уже на базе Женька твердо решила идти на инструктаж и посоветовала сделать это Сашке. Несмотря на разрешение Талоне, она хотела все услышать своими ушами. Однако нового для себя ребята не открыли. Все, что сказал главнокомандующий было изложено в приказе. Вылет был намечен на 5.30 утра. 
Утренний кофе придал бодрости обеим девушкам, но нервозность витала в воздухе. Женька сидела, вцепившись в кружку и молчала, а Сашка бегала из угла в угол, повторяя одно и то же:
-  Ну Талоне! Куда лететь! Только прилетели!
-  Саша, ты с какой ноги встала? - меланхолично спросила Евгения.
- С обыкновенной, - огрызнулась она, - а как ты себя чувствуешь за несколько минут до смерти?
- Не каркай, - Женька еще посидела, затем резко пришла в себя, спохватившись. - Черт, до вылета осталось двадцать пять минут! Где же он затерялся?
-  Кто? - Сашка остановилась.
-  Мейсон. Обещал зайти.
-  Значит зайдет, - она возобновила хождение.
Раздался стук в дверь. Женька соскочила с места и открыла:
-  Привет, - сказал Мейсон. - Ты готова?
-  В полной форме.
-  Вон и Альфред на горизонте показался, - он оглянулся.
-  Как всегда за три километра видать. Саша!
Александра вышла, держа в одной руке чашку, в другой бутерброд. Женька подумала: «Как кусок в горло лезет?» - и сказала вслух:
-  Это к тебе. А мы пошли.
Уровень ангаров носил довольно символичный номер – тринадцатый, но это никого не пугало. Напротив, среди пилотов это число было весьма популярно и даже считалось приносящим удачу. Едва стоило там появиться, как окружающее пространство наполнилось новыми звуками: выкрики техников, бесконечная беготня, шум разогревающихся двигателей. Женька очутилась в своем истребителе, широко улыбаясь стоящему внизу Мейсону.
-  Все в порядке! – прокричала она.
Он кивнул в ответ и бегом припустил к своей машине. Как только она потеряла его из вида – улыбка исчезла. Женька сосредоточенно положила свои длинные пальцы на панель. Страшновато. И это без боя – просто перелет на носитель. Тем не менее, под ложечкой сосало, а выпитый с таким трудом кофе просился наружу. Женька невольно подумала, что, может быть, было действительно лучше, если бы они с Сашкой остались на Земле. Но было бы нечестным бросить сплоченную команду, а самим сидеть в тепле и бояться. Да дело даже не в этом. Они были профессионалами. А их так не хватало в зоне боевых действий.
Женька почувствовала, что ее вызывают, и активировала биоком.
- Через две минуты взлетаем. Летим по четыре, - это был Мейсон. Похоже, он тоже нервничал.
-  Кто у меня в прикрытии?
-  Хаммер и я.
-  А-а, красавчик Хаммер?
-  Ты не язви, - немного осадил ее Мейсон, - ты здесь новенькая, поэтому слушай, что тебе говорят и не самовольничай, как на тренировках. Я же не всегда смогу придти на помощь!
- Е-мое, Мейсон! - раздраженно махнула рукой Женька, устремив свой взгляд на изображение перед собой. - Мы что, воевать сегодня собираемся? Что за настрой?
-  Нет, но это не Земля, там другие условия боя! А здесь первый полет должен тебе запомниться как гладкий. А не как имитационный, когда ты разнесла пол базы и нарушила серию приказов. Здесь другая война. Это там ты могла показывать мастер-класс...
-  Да, - занервничала Женька от слишком большого количества ненужных, по ее мнению, слов, -  ты забыл, что задание-то я на имитации выполнила...
Она отключилась, стараясь еще раз сосредоточиться. Ей не понравился тон Талоне и вся его идея со спешным перелетом. Как будто он специально ждал их прилета.
Сигнал к старту был дан и истребитель плавно начал набирать высоту. Никогда раньше Женька не думала, что ей придется участвовать в боевых действиях, да еще и в качестве пилота истребителя, хотя всякого рода летательные аппараты были ее страстью с детства. У нее всегда было полно разного рода энциклопедий, симуляторов и моделей, которые красовались в «красном» углу ее квартирки, словно на выставке. Сашка удивлялась, как ей хватало времени заниматься всей этой ерундой? Но приходила в восторг, когда подруга показывала очередную приобретенную на какой-нибудь распродаже модель. Летать по настоящему, а не на пассажирском флайере было ее несбыточной мечтой, однако время, когда ей все-таки пришлось осуществиться, настало. Конечно, все произошло вовсе не так, как она этого хотела – война не лучший способ для реализации мечты. Тем не менее, Женька сидела в кабине истребителя, имея в летной копилке более сотни боевых вылетов.
Истребители ровным строем поднимались над могучими деревьями, оставляя далеко внизу бесконечный океан зелени. Появился и уплыл вдаль водопад, ушла под фюзеляж и горная цепь. Сизая дымка покрыла поверхность планеты, становясь все гуще. Теперь уже было не разглядеть ни гор, ни лесов, слившихся в одно темное пятно. Поднявшись еще выше, клубящиеся облака стали настолько плотными, что в них, казалось, можно было захлебнуться.
Через минуту они покинули планетарный щит и поднялись еще выше. В нежном свете солнца Херувима – желтого Ситара, планета переливалась, словно бриллиант, а звезды блестели так ярко, что едва ли не затмевали светило. Александра раскрытыми глазами смотрела на это великолепие и теперь, наконец-то, поняла отчего Женьку всегда так тянуло в небо. Только почему она сама никогда об этом не думала и не поднимала голову вслед за подругой? Она подперла подбородок рукой, наблюдая, как истребители плавно огибают Херувим. «А хорошо ведет, черт, - сказала она себе, думая о Санни, - Да и собой хорош командир, только вечно чем-то занят». Она улыбнулась своим шальным мыслям, но тут же сглотнула. По телу пробежала жаркая волна – она получила сигнал о возмущении поля совсем рядом и спешно вызвала Женьку:   
-  Что? Так и должно быть?
-  Не знаю, Саша, - напряженно ответила та, вглядываясь куда-то, - я сама ничего не понимаю.
-  И эти герои молчат!
-  Не думаю, что они в курсе...
По приказу командира пилоты перешли на ручное управление. Женьку так и подмывало спросить Санни о том, что происходит, но она пересилила себя. Ему наверняка не до болтовни. Ситуация была явно не стандартной. Женька продолжала вглядываться в черноту экрана пока не заслезились глаза, а когда проморгалась, то увидела, как прямо перед строем образовалась большая воронка, из которой, словно искры, начали вылетать корабли. Точнее, истребители. Женька судорожно соображала, что же это могло быть? Она видела на тактическом экране, фактически перед собой – свои, земные истребители, точно такие же, как у нее и остальных ребят. Но их истребители не были наделены функцией проходить сквозь подпространство! Может быть, усовершенствованная модель? Но когда девушки покидали родную планету – ни о чем подобном они не слышали! Или это держали в тайне? Но почему здесь, в этот момент и без какого-либо предупреждения? Женька чувствовала, что эти вопросы она задает не одна.
Воронка захлопнулась, и истребители замерли, расположившись в боевом порядке. Женька подумала и о том, что земные транспортники практически никогда не пользовались спонтанными выходами – на то были стационарные ворота. Может, их в подпространстве поджидали тулонцы и это уцелевшие истребители? Она заметила движение. Чего выжидает Санни? Хочет поиграть в кошки-мышки? Женька поймала себя на мысли, что думает о появившихся истребителях как о потенциальном противнике. Кажется, у нее проснулось чутье. Девушка занервничала: где же знаменитое чутье командира? Она предположила, что он, возможно, ждет подтверждения с Херувима или с носителя, но, скорее всего, это было не так. Санни привык сомневаться во всем, а сейчас, когда Талоне как-то странно себя ведет, он, вероятно, пытается разобраться сам, без каких-либо согласований. И, как в подтверждение своих мыслей она услышала:
-  Всем рассыпаться и перегруппироваться!
Ровный строй истребителей мгновенно распался, перестраиваясь в боевой порядок как раз в тот момент, когда по ним открыли огонь. В считанные секунды смешалось все. Херувим вертелся во все стороны, звезд не было видно – все небо полыхало, словно охваченное пожаром. Истребители кружились в бешенном танце, уворачиваясь от смертоносных ударов, и отвечали только тогда, когда получали четкий сигнал о том откуда пришел снаряд-убийца. Речи о том, чтобы переброситься словом не было. Все куда-то исчезло, пилоты находились наедине с судьбой, ведя бой почти вслепую, каким-то шестым чувством распознавая своих и чужих в образовавшейся свалке.
Все произошло так быстро, что Женька и Сашка даже не вспомнили о том, что у них есть прикрытие, полагаясь только на свои силы, понимая, что этот незапланированный бой может значить гораздо больше, чем они предполагают. Александре показалось, что она потерялась в этой куче и теперь в окружении только враги, как две капли воды похожие на нее. На какой-то момент девушкой овладела паника, и она была готова палить во все стороны. Ее швыряло словно мячик – так, что она с трудом справлялась с управлением. Еще больше пугало то, что ни разу за все это время она не услышала Альфреда. Может быть, Сашка осталась одна против непобедимого врага?
Но вдруг все неожиданно стихло. Бой закончился также внезапно, как и начался. Сашка взглянула на часы. Два часа с хвостиком пролетели как минута. Истребители все еще кружили над местом битвы. Александра, натянутая как струна, продолжала вглядываться в тактический экран, боясь, может, она что-то пропустила? Может, рано расслабилась? Она услышала голос, спокойный, но в то же время с ноткой какой-то чертовской веселости, вдавивший ее в пилотское кресло со вздохом облегчения:
- Спасибо за отличную работу, ребята. Возвращаемся на «Цереру». Старшие по звеньям, группируйте своих, - в вольной форме произнес Санни.
Александра почувствовала, что руки и ноги будто отнялись. Напряжение последних часов отдавалось легкой дрожью по всему телу. Она откинулась на спинку пилотского кресла и позволила себе закрыть глаза, но только лишь на мгновение: ее опять затрясло и теперь уже от осознания, что еще несколько минут назад она находилась на волоске от смерти, вступив в бой, даже не успев морально к нему подготовиться. Она спешно пристроилась к своему звену, норовя прорваться вперед и как можно быстрее оказаться на твердой поверхности Херувима. Облегченно Сашка смогла вздохнуть лишь когда под фюзеляжем вновь поплыл знакомый зеленый пейзаж. Она так и не поняла, почему они воевали сами с собой, но мысль о том, что это были тулонцы, решившие взять фору неожиданностью и непредсказуемостью, все-таки проскользнула.
Возвращаясь на базу, Женька чувствовала в душе опустошение. Эмоциональное напряжение схлынуло, но под ложечкой было по-прежнему крайне неприятное ощущение. Из оцепенения вывел Харви:
-  Еще волнуешься?
- Уже нет, - честно ответила Женька, - А что случилось? - она уловила определенную нотку в его голосе и, внутренне стараясь подготовиться к худшему, произнесла, - Мейсон, не лги мне.
Харви молчал. Девушка чувствовала его внутреннюю борьбу.
-  Кто? – безошибочно спросила она.
-  Франко Бернини.
Женька тяжело вздохнула после долгой паузы:
- Наверное, скоро настанет день, когда никого из «Поиска» не останется.
   Она опять замолчала и погрузилась в свои мрачные мысли. Ее прервал Мейсон:
-  Ты же понимаешь, что ни Франко, ни Алешку уже не вернешь.
-  Понимаю, - тихо сказала она. 
Автоматика сделала свое дело – посадка прошла гладко. Харви подошел к Женьке. Она молча стояла около своей боевой машины. Ее пальцы машинально стучали по обшивке истребителя. Мейсон нежно обнял девушку, как будто стараясь забрать боль, что терзала ее душу, но Женька так и осталась стоять – неприступная как скала, не желающая открыться, поглощенная только своими мыслями.
- Хватит, хватит, дайте мне места втиснуться между вами! - Сашка подбежала к ребятам, - Не может быть! - она не скрывала своей радости. -  Я живая! Вы тоже! Не верю!
- Я хочу водки, - Женька неожиданно встряхнула головой, откидывая волосы назад, и посмотрела на Мейсона.
- Конечно-конечно, я тоже хочу, - не переставала тараторить Александра, радостно обнимая каждого из своих друзей, - надо же как-то отметить наше очередное боевое крещение!
-  Все согласны? Тогда пойдемте пить. - Женька печально улыбнулась, смотря куда-то вдаль.
Возражавших не нашлось – нервное перенапряжение сказалось на всех. Именно для этого и был на «Церере» бар, пользовавшийся популярностью среди пилотов, особенно после боевых вылетов. Пропустив пару-тройку порций, на душе становилось легче, а прогулка на свежем воздухе обеспечивала здоровый сон. Правда, от ночных кошмаров в постоянном ожидании смерти никто не был застрахован.
Они молчаливо направились к лифтподъемнику. Навстречу вышел Талоне:
-  Привет, ребята. Видите, как оно у нас бывает: летели на «Мать», а попали обратно на «Цереру». Кстати, хороший вылет, - сказал он, кивая головой, - часа через четыре надо бы повторить.
-  Не по уставу, - процедила Женька, в упор глядя на него.
-  Прекрати, - одернул ее Мейсон и обратился к Талоне, - она не в себе.
- Раз не в себе – значит, нужно посетить медотсек, - главком, как его обычно звали пилоты между собой, сделал паузу и пристально посмотрел на четверых истребителей, - и если такое повторится – отстраню от полетов.
Он круто развернулся и направился вглубь уровня ангаров. Ребята молча зашли в лифтподъемник  и Женька произнесла:
- Выкинь я такое полгода назад, Талоне не только бы отстранил меня от полетов немедленно, но и посадил бы на «губу», если не вышвырнул из отряда, - она помолчала, раздумывая, - не понимаю, что происходит. Я его не узнаю с того момента как мы прибыли на «Цереру». И это его: «Можете не ходить на инструктаж» - что за бред? Он же должен стратегией заниматься и дисциплину укреплять, а не разбалтывать пилотов! А собственную инициативу он давно проявлял?
- Он только приказы Земли исполняет, -  зло добавил Мейсон. - Можно подумать, им там виднее. Они понятия не имеют, что здесь происходит! Совсем сдал старик, - это он сказал уже с сожалением.
Помещение бара «Глория» оказалось весьма просторным, и сегодня здесь было достаточное количество желающих выпить. Однако Альфреду удалось отыскать свободный столик. Впрочем, с его внушительными размерами это удавалось всегда. Мейсон направился делать заказ, а Сашка, по-детски положив руки на колени, принялась рассматривать помещение. Оно мало, чем отличалось от остальных служебных помещений «Цереры» за исключением нескольких картин, написанных одним из истребителей в свободное от полетов время.
Оглядев «Глорию», Александра взялась за присутствующих, вслушиваясь в их негромкие разговоры, смех, ловя разнообразные эмоции людей, пришедших сюда по разным причинам. Затем она перевела взгляд на выставленные напоказ безалкогольные напитки, несколько сортов слабеньких вин, безалкогольное пиво и более любимые пилотами рувим, водку и виски. Сашка посмотрела на подругу: Женька сидела, вытянув ноги под столом, и рассматривала свои руки. «Она явно о чем-то думает, - сказала про себя Александра, - И чего это ей вдруг водки захотелось?» В ее мысли вторгся Мейсон, поставивший на столик четыре пустых тетрастакана:
-  Остальное сейчас будет.
Он занял место и заодно выложил на стол капсулы антихмеля, прилагавшиеся к любой выпивке, кроме безалкогольной.
-  Не надо, - отрезала Женька, отталкивая от себя капсулу.
«Что-то с ней совсем не так», - подумала Сашка. Но стоило на столе появиться водке, как Женька взяла на себя инициативу быть разливающей.
- Ну, за живых и мертвых! - сказала она, поднимая тетрастакан.
Она одним глотком осушила его с силой возвернув обратно на стол. Закусывать Женька не любила. Сашка переглянулась с Мейсоном, но ничего не сказала.
-  Подсесть можно? - осведомился незаметно подошедший командир.
-  Конечно, - ответил Альфред.
-  Будешь? - Женька подняла на гостя вопросительный взгляд, наливая по второй.
Санни утвердительно кивнул, подставляя свой стакан. Она налила и опять, не дожидаясь окружающих, выпила содержимое до дна и громко выпустила воздух:
-  Хорошо, - смачно со знанием дела проговорила она и хлопнула ладошками по столу, - уже хорошо. Ну? Что скажешь? - спросила она, обращаясь к Санни, когда тот опустил пустой стакан на гладкую поверхность стола.
-  Тебе лично все скажу как-нибудь потом. А что до общей информации, то теперь мы уже точно перебираемся на орбиту. Через шесть часов. Приказ Талоне, - сказал он после недолгого молчания, прислушиваясь к пению девушки-пилота, которая частенько по собственному желанию давала в «Глории» сольные концерты.
-  Да ну? - не поверил Альфред.
-  Так и сказал? - спросил Мейсон.
-  Так и сказал, - устало кивнул Санни.
-  А как он выглядел? - поинтересовалась Женька.
- Злой как собака, - он потер глаза, и на его лице отразилась вся суматоха недавнего боя, - устал я, ребята. Спасибо за разрядку, - он отодвинул от себя тетрастакан и поднялся, пристально посмотрев на Женьку. Она опять опустила глаза. Взгляд Санни был единственным, который она не могла выдержать, - пойду, потренируюсь перед полетом. И вам советую, - добавил он, не оборачиваясь.
Женька налила по третьей. Сашка опрокинула водку в рот, покривилась и сказала:
-  Альфред, мы, наверное, тоже пойдем. Утро выдалось напряженненькое. Ты только за мной потом зайди, а то без меня улетите.
-  Вот уж без тебя мы точно не улетим, - засмеялся Альфред, и девушки покинули «Глорию».
Сашка на ходу спросила:
-  Не знаешь где Алекс?
-  В двадцать третьем секторе. Говорит, там не плохо.
-  Когда это ты его видела?
-  Перед вылетом. Он ждет тебя у водопада. Просил передать его просьбу. Он очень хотел тебя видеть. Иди, я пойду в комнату.
Сашка убежала. Женька осталась одна. Ей сразу вспомнились события, произошедшие несколько лет назад. Тогда в Копенгагене погиб Алешка Княжин. Он был не просто друг. Он значил для Женьки во много раз больше. Он был отцом ребенка, который так и не родился. А он даже не знал об этом. Не успел узнать. В тот день Женька кричала так, как никогда в жизни. Не помня себя, она выбежала, бродила по каким-то улицам где, когда уже стемнело, ее нашел Санни, а потом эта ноющая боль внизу живота...
Свидание с Роско было недолгим. Александра была рада его видеть и не рада одновременно, ведь от него она узнала, что погиб Франко, но зато почувствовала, как сильно Алекс ее любит. Это было правдой, но он молчал. Молчал потому, что Сашка была непредсказуемой. Она могла ответить взаимностью, а могла и обсмеять. Этого он боялся больше всего. Они сухо распрощались, и Александра побрела к себе по коридору, думая об удивительной способности Алекса успокаивать людей.
Первое, что она увидела, войдя в комнату, была Женька. Она сидела на кровати и, не моргая, смотрела в стену. Лицо ее было заплаканным. Сашка намеренно хлопнула дверью, но Женька осталась неподвижной. Александра подошла к ней вплотную, наклонилась и слегка встряхнула:
-  Алеша?.. - спросила та, поднимая глаза, - а-а, это ты... Вернулась?
- Вернулась, - Сашка села напротив на корточки. - Опять? Опять ты вспоминаешь? Опять думаешь? Ну что мне с тобой делать?
-  Саша, ну не могу я!
-  Можешь, - твердо сказала Александра.
Женька снова расплакалась.
-  Женя, возьми себя в руки.
- Да? – неожиданно она посмотрела на Сашку со злостью, - Тебе бы так, тогда бы ты поняла! Ты в себе-то разобраться не можешь, а то еще в мою жизнь вмешиваешься! Займись собой, пожалуйста!
-  Альфред мне друг. Самый хороший и надежный друг.
-  Он любит тебя!
- Ну и что? Мейсон тоже тебя любит. Не пора ли начать новую жизнь?
-  Замолчи или говори на другую тему.
-  Нет. Я хочу на эту тему!
-  Ты это специально? - Женька вскинула голову, губы ее дрожали.
-  Женечка, ну неужели ты до сих пор любишь Алешку?
-  Люблю.
-  Тогда я отказываюсь что-либо понимать.
-  И никогда не поймешь, пока с тобой не случится то же самое. Да ты и тогда не поймешь.
-  Это от чего же? - Сашка с ощутимым интересом посмотрела на подругу.
-  Мы слишком разные.

Час сиесты на Херувиме был невыносим. Ангары были открыты так, что солнечные лучи беспрепятственно врывались в помещения. Отражаясь от гладких поверхностей истребителей, они заливали своим беспощадным светом все вокруг, неся с собой зной, царивший на поверхности планеты. Александра переминалась с ноги на ногу в окружении ребят. От прежнего нервозного состояния не осталось и следа. А неожиданный бой, произошедший несколько часов назад, казался дурным сном. В конце концов, Александра решила, что снаряд в одну воронку два раза не попадает, а это с ее точки зрения означало, что вторая попытка перелета на «Мать» должна пройти гладко, если, конечно, Талоне что-нибудь не намутит. Сашка была уверена, что всему виной возрастной кризис, причем он прогрессировал так быстро, что Талоне и сам мог не замечать, что с ним происходит. 
К ребятам подошли еще несколько пилотов, которых Александра не знала. «Видимо, старшие в других звеньях, - подумала она, - а Санни как всегда нет. Тоже мне, командир. Не лучше Талоне». Она посмотрела на часы. До вылета все еще оставалось достаточно времени. Сашка заметила, как в ангар торопливым шагом вошел Кент. Она пихнула Женьку в бок:
-  Смотри,  несется неуловимый.
-  Может, у Талоне был? – предположила Евгения.
- Привет, ребята, - сказал Санни, подойдя вплотную к собравшимся, - Главнокомандующий поменял курс нашего следования. У меня на этот счет особое мнение, но я хочу услышать ваше.
-  А с какой это стати он так сделал? – прищурившись, спросил Мейсон.
- С той чтобы направить нас по относительно безопасному пути, потому что на прямом направлении идет бой. Смена с «Матери» возвращалась и попала так же, как мы сегодня утром.
-  И куда они?
-  Если выживут, то сюда, на «Цереру».
-  Ну вот, конечно, - мотнула головой Женька, встревая в мужской разговор, и все с интересом к ней повернулись, в том числе и Александра, - они, значит, воюют там, а мы тихонечко обойдем их, лишь бы самим добраться? Я не согласна. Давайте поможем ребятам – какая нам разница как лететь?
Санни с одобрением посмотрел в ее сторону.
- Но мы нарушим приказ..., Талоне головы снесет..., Мы тоже согласны... – послышались со всех сторон противоречивые  голоса.
-  Ну а твое мнение, как мнение командира? – воздержавшись от собственных комментариев, поинтересовался Альфред, сложив руки на груди.
-  Тебе что, мало поддали с утра? – прошипела Сашка, глядя на Женьку сузившимися глазами, в которых отражался самый настоящий страх.
-  Да ладно! - махнула она рукой и пожала плечами, - Мы же на войне.
- Если тебе терять нечего – ладно, но я-то жить хочу! Почему я не могу воспользоваться шансом и обойти опасность, когда мне это официально предлагают?!
-  Не лети, - равнодушно ответила Женька и отошла в тень своего истребителя со словами: - Здесь жарко.
В ангаре было действительно невыносимо жарко, но Сашка нашла место, где было еще жарче: в кругу ребят. Она вертела головой, поворачиваясь, то к одному, то к другому желающему высказать свое мнение. Женька стояла, даже не прислушиваясь, чувствуя, что разговор, по всей вероятности, затянется. Она ощутила, что ее тронули за плечо:
-  Привет.
- Привет, Аданаэль, - приветливо улыбнулась Женька, оборачиваясь на прикосновение.
-  Ну? Что решают?
Аданаэля Кастильо – коренастого мексиканца с явными примесями индейской крови, Женька знала ровно столько же, сколько и остальных ребят. Друг Гордона, наводчик группы «Слежение», наделенный от природы предчувствием опасности, - именно он в числе первых обратил внимание на Женьку, которая занималась проблемами внешней обороны и безопасности, поверив ее выкладкам о надвигающемся конце света в виде полчищ тулонских захватчиков. Тулонцев он возненавидел всем сердцем, потеряв мать во время первого упреждающего удара по Земле. Но сейчас почему-то стоял с ней рядом, а должен был быть в жарком кругу споров.
-  Да лететь или не лететь по приказу, - ответила Женька.
-  Мнения разделились?
-  Похоже, что так, - кивнула она.
-  И что?
-  Санни не даст почувствовать себя трусами тем, кто чрезмерно осторожен.
Она вглядывалась в лицо командира, глаза которого во время обсуждения останавливались на каждом из ребят, буравя колючим взглядом. В конечном итоге Женька оказалась права. Кент под свою ответственность отдал новый приказ: половина отряда полетит по курсу, установленному Талоне, а половина нет. Он был уверен, что «Мать» одинаково встретит всех. Остин Айрон должен был встать во главе второй половины, большая часть которой не захотела осложнений отношений с Талоне. А чтобы все они чувствовали себя более комфортно, командир добавил к ним ребят, готовых нарушить приказ главнокомандующего, но не командира отряда. Женька хотела еще что-то сказать Кастильо, но когда обернулась, то его за спиной уже не было. Девушка поискала его коренастую фигуру и увидела, как он подошел к столпившимся звеньевым, принимавшим последние распоряжения Санни.
-  Добилась своего? – спросила Александра, проходя мимо подруги, направляясь к своему истребителю, - Мы летим в самое сердце битвы.
-  Да не волнуйся ты так, Саша, - успокоила ее Женька, - тулонцы как нас увидят – сразу побегут. Они же не знают, что мы идем на подкрепление!
-  А если к ним тоже придет подкрепление?
-  Все равно победим мы, - упрямо ответила Женька, на что Александра подняла брови, но так ничего и не сказала. Она молча забралась в истребитель и заблокировала люк в ожидании дальнейших приказов через чур активного, по ее мнению, командира.
Покидая Херувим во второй раз за день, Александра больше не любовалась его красотами. К тому времени как они пересекли орбиту планеты и поднялись выше, она заметно поостыла, но была благодарна Женьке за то, что та ее не трогала. Женька же в свою очередь не придала Сашкиному бурчанию никакого значения. Ее радовало, что в строю она шла с краю, не зажатая со всех сторон истребителями – это давало ощущение хоть какой-то свободы. Помня об утреннем инциденте, Санни вел машины очень медленно. Но это была не единственная причина: обе части отряда должны были встретиться перед «Матерью» и вместе зайти на посадку. А так как Остин по времени шел дольше, то и Санни торопиться было не куда. Бой все равно не убежит от них. И пусть лучше они пойдут медленнее, но незаметнее, чем быстро, что позволит их обнаружить раньше, чем они того хотят.
Информация, получаемая с бортового оборудования, была самой обычной, что несколько удивило командира, так как признаки большого скопления боевых машин должны были уже появиться. Проанализировав ситуацию, Санни пришел к выводу, что помехой сигналам, испускаемых его истребителем, был Херувим. Своей выпуклостью он закрывал обозрение. Но это все равно было странным. Сверившись с данными Талоне о координатах боя, Санни отдал приказ о постановке в боевой порядок, чтобы сразу же при выходе из-за тела Херувима ударить по тулонцам со всей мощью и неожиданностью. Но еще большей неожиданностью для него было то, что один из истребителей без его приказа покинул строй и ушел далеко вперед. Санни был уверен, что нарушителем порядка мог быть только один человек.
-  Женька, а ну быстро вернись назад! – строго, но по-дружески произнес Кент, зная, как она относится к приказам, которые ей не по душе.
-  Я хочу кое-что проверить, – ответила она, нисколько не смущаясь.
-  А ну назад, сумасшедшая, пока тебе раньше времени башку не скрутили!
Санни не мог понять: не то все происходящее она воспринимала как игру, то есть не вполне адекватно, не то ею действительно двигало любопытство, не то она хотела первой убедиться в правдивости слов главнокомандующего. Кроме того, она еще и воспользовалась своей дружбой с командиром, заранее зная, что останется безнаказанной. Единственное, что Санни мог сделать – это покачать головой и сказать: «Женя, ну что же ты делаешь?» Все эти умозаключения Кент оставил при себе и, выругавшись, наспех связался с Мейсоном:
-  Ты посмотри, что она делает!
-  Вижу я, вижу! – раздраженно ответил тот.
Санни взревел:
-  А ты, что делал?! Ты в ее прикрытии! Я же не могу следить за всеми как за детьми малыми!
-  А мне что – выпрыгнуть и за руки ее хватать?! – не менее агрессивно огрызнулся Мейсон. - Ты же знаешь, что это за человек!
Конечно же, Санни знал. За столько лет совместной работы было бы глупым не изучить того, с кем дышишь одним воздухом. Харви, похоже, чувствовал себя не лучше, но последовать за Женькой означало бы потянуть за собой остальной строй, так как за ним, звеньевым, потянулись бы и остальные. Как всегда. И пока Санни наводил бы порядки – началась такая неразбериха, что тулонцы бы им здорово поддали, а они бы этого даже не заметили. Единственное, что Мейсон мог предпринять в данной ситуации –ждать пока Женька вернется. По крайней мере, строй не нарушен, а остальные могут подумать, что Санни отправил вперед разведчика и, значит, ситуация под контролем. Ну Женька! Она заранее все продумала! Ну и задаст же ей командир по прибытии! 
Что касается самой Женьки, то ею, в первую очередь, двигал азарт, то состояние, которое она начинала испытывать, когда чувствовала, что игра будет интересной. И она не ошиблась. Вывернув из-за Херувима, который на время скрыл ее от прямой видимости остальных истребителей, она несколько оторопела и зависла на месте, лихорадочно вызывая Сани:
-  Что ты видишь? – напряженно спросил он.
-  Ничего, - ответила ему Женька.
- То есть как? – вместе с вопросом он постепенно начинал понимать, почему все его системы внешнего слежения до сих пор молчали.
-  Здесь чисто, Санни. Может, бой уже кончился? Но я даже никаких следов не вижу!
-  Не знаю. Может быть. Возвращайся. До «Матери» рукой подать.
Женька послушно развернула истребитель, направляясь обратно в строй. Все это начинало ей не нравиться. В голове оформились кое-какие соображения, но она решила приберечь их на потом. Под защитой «Матери» и думать будет проще. Она уже видела, как из-за Херувима показались хорошо знакомые боевые машины, выстроенные, словно на параде. «Красавцы», - невольно подумала Женька и тут же инстинктивно пригнулась, не очень хорошо понимая, что происходит. Она услышала треск и спустя секунду обнаружила, что потеряла управление. Ею овладела паника, но включившаяся аварийная система заметно успокоила. Не медля, Женька запустила проверку, но обработка данных так и не была завершена – аварийная система вышла из строя, и истребитель резко пошел вниз, мгновенно захваченный полем Херувима. От резкого падения у нее перехватило дыхание: «Черт…»
-  Санни, у меня проблема, - сквозь зубы, стараясь сохранять хладнокровие, сказала она, - я падаю.
-   Держись, - коротко ответил он, не сомневаясь в искренности ее слов.
В такие минуты он становился словно пружина: сжатым, способным мыслить здраво и очень быстро. Мысленно он поблагодарил Женьку за то, что она связалась с ним, а не с Мейсоном, который наверняка был на взводе. Впрочем, так было всегда: если Женьке была нужна помощь, Санни обычно был рядом. Работать с ней было не скучно и легко, главное – не потерять контроль над собой. Ведь чрезмерная эмоциональность могла в определенной ситуации и погубить. Чтобы обезопасить и Женьку, и самого Мейсона, Санни рявкнул: 
-   Харви, быстро займи мое место!
Это означало, что никаких возражений против обыкновения не принимается. Кент был уверен, что этот его приказ Мейсон выполнит неукоснительно, понимая, что от его оперативности, а значит, от Санни, будет зависеть Женькина жизнь. Едва истребитель Мейсона занял место командира, как Санни взял курс на «Мать» со словами:
-  У нее полный отказ управления. Машину несет к воротам. Держи с ней связь, что-нибудь придумайте!
-   А ты?! – спросил Мейсон, на лице которого появился элемент паники.
-   Попробуем поймать ее лучом.
Идея, конечно, была не лучшей, учитывая все обстоятельства непредвиденной ситуации, но это, пожалуй, был единственный выход из нее. Запрашивая аварийную посадку, Санни подумал о том, что понятие «Мать» во все времена означало защиту. И пусть эта мать была не из плоти и крови – Кент ждал от нее помощи, не оглядываясь назад, боясь, что будет уже слишком поздно: ведь даже если Женька чудом проскочит ворота, Херувим будет поджидать ее, притягивая всей своей массой. 
Женька старалась быть спокойной, однако сердце предательски трепыхалось. Она еще не осознала своего положения полностью, но чувствовала, что все это может закончиться не в ее пользу. Пока спасал уверенный голос Санни, который она до сих пор слышала в своей голове. Слово «держись» означало то, что он непременно что-нибудь сделает, чтобы ее спасти, как это уже случалось раньше, но что именно? Страх за то, что ничего может не получиться усиливал нервозность. Женьке захотелось остаться одной. Даже без исправно работающей навигационной системы не трудно было понять, что ей грозит. Санни вычислил верно. Ее неуправляемый истребитель падал прямо на стационарные ворота. Если она со всего маху шлепнется на их укрепленные края – даже обломки не долетят до Херувима. Женька сидела в пилотском кресле, сжавшись в комок, положив руки на колени. Она чувствовала, как постепенно леденеет от осознания собственной беспомощности. А еще говорят, что безвыходных положений не бывает! Она была готова проклинать себя за то, что высунулась из строя. Но что бы это изменило? Она заметила рядом с собой еще один истребитель: «Прекрасно, проводы в последний путь! Черт!» На связь прорвался Мейсон.
-   Попробуй затормозить! – прокричал он.
-   Я над воротами! Здесь нельзя тормозить!
-  Какая тебе теперь разница можно или нельзя?! Тормози, говорю! – Мейсон нервничал, пожалуй, еще больше чем Женька, - Если замедлишь падение, Сашка сможет тебя подтолкнуть, и вы обойдете ворота!
-  Это слишком опасно, Харви! Мы можем разбиться вместе! – крикнула Женька, но Мейсон ее не услышал, отключившись.
-   Попробуй замедлить падение, - сказала Сашка строгим голосом.
По крайней мере, здесь техника не подвела. Женьке показалось, что падать она и вправду стала медленнее. «Вот так. Хорошо», - успокоила она себя и в ту же секунду замерла: тяжелый, неимоверно огромных размеров сверхпрочный каркас, удерживавший ворота, был слишком близко. Неверие, что все это правда, а не дурной сон улетучилось в момент столкновения с ним. Женька почувствовала удар и ощутила, что ее потащило куда-то в бок. Она зажмурилась и наклонилась вперед. Машина дрожала. Это длилось так долго, что Женьку начало слегка потряхивать, но не от холода. От удара о боковую часть каркаса, хоть и смягченного Сашкиной машиной, обшивка истребителя была частью повреждена, частью расплавлена. Разгерметизации пока еще не произошло, но система обеспечения внутреннего климата машины вышла из строя сразу же.
Сашка была настроена решительно, но страх за собственную жизнь заставлял ее держаться в стороне от прямой угрозы, исходившей от Женькиного истребителя. Одно неудачное соприкосновение с ним – и обе машины разлетятся на куски. Да и промедление не сулило радужной перспективы: Женьку могло затянуть под ворота и Сашку следом за ней. В любом случае исход мог быть одинаков, но Александра все же попыталась пересилить свой страх.
-  Что ты медлишь? Хочешь, чтобы вы разбились? Толкай Женьку дальше! - Мейсон говорил спокойно. Это был верный признак неимоверной злости. В отличие от выдержанного Альфреда, Харви часто был безрассуден. Сейчас он был зол, потому что подспудно понимал, что виной случившегося был Талоне.
-  Да я толкаю! – в отчаянии ответила Сашка, запрашивая сведения о Женькином истребителе, и переменилась в лице, - Харви, у нас проблемы! Большие! У Женьки идет перекаливание обшивки, температура растет! Давление... утечка кислорода...
Мейсон похолодел: «Где же этот чертов луч!» Он не сомневался, что Санни сделает все, чтобы спасти вверенную ему жизнь пилота. Окажись на Женькином месте кто-то другой, он без промедления поступил бы точно также. Знать бы еще, что он делает на «Матери»?
-   Да меня не волнует, чей нужен приказ! - ругался Санни, нависая над щупленьким офицером КПП управления носителем. - У меня пилот гибнет!
Офицер был невозмутим, пока Санни в ярости не стукнул кулаком по столу так, что тот вздрогнул. Кажется, проняло. Конечно, какое дело этому служаке до какого-то пилота, если каждый день их гибнет десятками, если не сотнями! Это была привычка, выработанная годами военной службы: не реагировать на подобные вещи. Санни думал по-другому. Он был готов бороться за каждого пилота. И сейчас речь шла о Женьке, для которой каждая упущенная секунда могла стоить жизни.
Ее изуродованный истребитель приближался к последнему рубежу – выступу гравитационного ускорителя, закованного в огромной толщины кожух. Сашка догадывалась, с каким трудом подруга удерживает душевное равновесие. Наверняка воспоминания о прошлом будоражат ее помутненное сознание. От бесконечной тряски Женьку начало тошнить, воздуха не хватало, ориентироваться в ситуации она перестала с тех пор, как условия в кабине стали критическими. С трудом шевеля пальцами, она достала пистолет, но поднять руку не смогла – почувствовала сильный удар снизу и, ударившись обо что-то головой, потеряла сознание. Рука беспомощно повисла, волосы на затылке окрасились в кровавый цвет. 
Сашке стало так жарко, что она расстегнула верхнюю молнию комбинезона. «Я могу, я могу...» – твердила она себе, глядя, как размеры кожуха увеличиваются на глазах. И когда Женькин истребитель должен был вот-вот с ним столкнуться, Сашка сделала все, чтобы вытолкнуть ее. Это получилось так просто, что Александра была готова прыгать на месте. Она резко взяла вверх, но брюхом все-таки зацепила кожух. Ее тряхнуло, она не удержалась и ударилась лицом о приборную панель. Поднявшись, Александра обнаружила, что правая щека рассечена. Ее колотил нервный озноб.
-  Ты как? – спросил Мейсон, и Сашка была его безумно рада видеть, пусть и виртуально.
-   Хорошо. У меня незначительные повреждения.
-   Как Женька?
Только сейчас Сашка поняла, что уже давно не слышала ее голос. Она сделала несколько вызовов подряд, но безуспешно.
-   Биоком не отвечает. Я попробую просканировать.
От полученных данных ее сначала бросило в жар, потом в холод. Сашка растерялась.
-   Она... кажется, без сознания или... мы попали...
Находясь на носителе, Санни закрыл глаза. Он слышал этот разговор.
-  Направляющий луч. Быстро, - коротко произнес он, буквально продавливая слова сквозь зубы.

Техники работали быстро. Уже скоро они смогли добраться до пилота внутри исковерканного истребителя. Женька сидела, чуть склонившись набок. Мейсон нерешительно отступил назад. Лужа крови текла ему под ноги. Он осторожно вытащил Женьку и понес к лифтподъемнику в молчаливом сопровождении Хаммера и Хируюки Аго – невысокого пронырливого японца со шрамом через все лицо, полученным во время боевых действий на Земле. Только сейчас Мейсон обратил внимание на Женькину руку, все еще сжимавшую пистолет, и ужаснулся своей мысли. Он аккуратно высвободил оружие и переложил к себе в карман, мельком взглянув на своих спутников. Они сделали вид, что ничего не заметили. Наконец, дверь подъемника распахнулась, и они поехали в медцентр. Рассчитывать на скорую помощь в ангаре не приходилось – раненые до «Матери» не долетали.
Навстречу им вышел мужчина в белом халате. Судя по прикрепленному бейджу – доктор Лестор Уилкс. На вид лет шестьдесят. Его густые седые волосы были зачесаны наверх, еще не выцветшие карие глаза смотрели прямо и открыто. Губы плотно сжаты – этот человек ставил долг превыше всего. Между бровей пролегли две вертикальных складки, значит, он много размышляет и, возможно, перенес немало горя. От глаз разбегались лучики – морщинки. Однако было в его облике что-то теплое, сердечное, понимающее. Проходя быстрым шагом мимо Мейсона, он  заглянул в Женькино лицо:
-   Вы со мной, остальные – здесь.
Вскоре  дверь, за которой скрылся Мейсон, открылась. Он вышел и осел по стене.
-   Жива...
Аго расправил плечи и приободрился. По его виду можно было сказать, что он ждал именно такого ответа. Он подошел к Мейсону и дружески положил руку ему на плечо:
-  Я говорил тебе, что будет все в порядке. Значит так и будет. Кстати, - осторожно продолжил японец, - ты же знаешь, что я неплохо разбираюсь в наших истребителях, да и здесь у меня техник хороший есть... Человек надежный.
Альфред, ожидавший Сашку, которой зашивали рассеченную щеку, прищурился: к чему он клонит?
-  Он осмотрит Женькин истребитель, а результат сообщит Санни. Я думаю, скоро мы узнаем, что произошло. Но торопиться не стоит.
Понемногу ребята начали складывать мозаику, ключ к которой дала Женька, напрямую высказав предположения относительно манеры командования Талоне. Мейсон, сидя у стены, сжимал и разжимал кулаки. Желание прикончить главкома становилось все отчетливее. Вместе с этим он прекрасно понимал, что для Женьки останется лишь хорошим другом. Ее сердце было словно каменным. А вот его нет. Но как подобраться к главнокомандующему земного флота, который с некоторых пор окружил себя охраной и отгородился стеной нелюдимости, создавая лишь видимость прежнего дружелюбия?
Аго, стараясь не выпускать Харви из поля зрения, напряженно прохаживался. Он думал: как Мейсону при всей его импульсивности удалось удержаться в «Захвате»? Как командир с ним справлялся? Свет в коридоре был приглушенным и человек, шагнувший из света в тьму, спросил:
-  Тут кто?
-  Мы, Санни, - ответил ему Мейсон по-прежнему сидевший у стены.
-  Как Женька?
Вопрос для командира отряда был естественным, но только Хаммеру было доподлинно известно о личной подоплеке. Он понимал, что Санни нелегко скрывать свое волнение, ведь Женька для него была не просто рядовым пилотом.
-  Еле дышит. В реаниматоре, - Альфред избавил Мейсона от ответа.
Взгляд Санни потяжелел.
- Кажется, я начинаю понимать в чем дело, - медленно произнес он, но это больше походило на мысли, высказанные вслух. После недолгого молчания Кент продолжил, -   Говорил я с твоим техником, Хиру, и он мне рассказал одну очень интересную вещь: кто-то потрудился над двигателем Женькиного истребителя.
Альфред подошел к распределительному щитку и повысил напряжение. В коридоре стало заметно светлее:
- Дело в том, что главный провод был заменен на тройной кабель. Из-за маломощности он не способен полноценно работать в наших истребителях. Как итог – кабель вышел из строя и потащил за собой все системы.
-  Ловко придумано, - усмехнулся Аго, - только вот кто, когда и зачем?
- Значит, Женька по какой-то неведомой нам причине стала угрозой для Талоне, и он решил отделаться от нее как от человека, мешающего его планам? - предположил Альфред.
-  Вот ты сам и ответил «зачем». Более того, - сказал Санни,- я считаю, что в одиночку Талоне действовать не мог. Не будет же он сам копаться в двигателе истребителя!
-  Да это же заговор! - громко сказал Хаммер, на лице которого отразилось изумление. - Не могу поверить!
-  Это не просто заговор. Здесь попахивает изменой. И одно могу сказать определенно: этот Ормандо Талоне – не наш. А узнать все мы сможем только от него самого.
-  Как?! – всплеснул руками Мейсон. - К нему теперь на три километра не подойдешь! А после сегодняшнего он наверняка взбесится. Мы нарушили все, что можно было! Он же нас просто под трибунал отдаст!
- Ничего он не сделает, - отрезал Санни. - Это не в его интересах. Он побоится разоблачения или, скорее всего, подозревает, что мы что-то уже поняли. Он ведь знает, что мы не идиоты. И не важно – настоящий он или нет.
Из полосы яркого света лифтподъемника вышел Остин Айрон. Его лицо североевропейского типа напоминало, что он выходец из Скандинавии: высокий лоб, прямой нос и светлые волосы цвета песка. Они волнами ниспадали ему на плечи. Но не это бросалось при первом знакомстве – глаза: правый – карий, левый – голубой. Ребята давно перестали это замечать, а Сашка испытывала к столь необычной внешности Остина особые чувства.
-  Чем обязан? – поинтересовался он с порога.
- Нужна помощь, - Альфред, видя, что Санни о чем-то задумался, взял на себя роль вопрошающего: - Как вы летели на «Мать»?
Вопрос был не случаен. Остин пожал плечами:
-   Рассказ будет коротким. Вылетели по приказу Талоне, вышли на орбиту, взяли курс на «Мать». Потом зафиксировали возмущение поля. Тулонцы атаковали сзади. Сначала мы хотели не связываться, но поняли, что в этом случае до «Матери» нам не дотянуть. Мы развернулись и приняли бой, потеряли восемнадцать истребителей. А вы?
-  Никакого боя не было, - не колеблясь, ответил Хаммер, - если тебя интересует именно это.
Айрону доверяли. Его долгая работа в группе «Слежение» совместно с «Поиском» и «Захватом» в госбезопасности еще в мирное время, позволяла считать Остина своим парнем.
- Не было?! Нас всех что, подставили? – растерянно произнес он, - Тогда что вы тут делаете? Что за странный выбор места для бесед? – Остин посмотрел на Санни, лицо которого выражало напряженность, и повел головой из стороны в сторону, безошибочно определив: - Женька!
Альфред кивнул.
-   А Сашка?
-   Ей швы накладывают.
-   Выходит, Талоне пытается кое-кого убрать? И засада была для вас?
-   Догадливый какой, - отметил Аго.
-   Хм… Так значит вы думаете, что Талоне нас предал? Ребята, ну это же бред какой-то! Не верится!
-   Вот и нам не верится. Ладно, - повернулся Альфред, - пойду Сашу заберу.
Мейсону показалось, что этому здоровенному парню на самом деле безразлично, что сегодня произошло. Его не касается судьба Сашки, тем более Женьки. Он оставался непробиваемым. Или так он боролся с навалившимися проблемами?
Появившаяся Сашка в своем арсенале не нашла ничего лучше кроме:
-   Привет.
На приветствие ей ответили, только Мейсон и Санни озлобленно буркнули в голос, не сговариваясь:
-   Давно не виделись.
Александра поняла, что обстановка, витавшая в воздухе, была слишком напряженной.
-  Может, просто припереть его к стенке? – наконец, сказал Санни после долгого молчания.
Сашка обернулась. Его голос показался ей несколько странным. Он был глухим и далеким. «Неужели он так переживает из-за Женьки? - подумала она. - С чего это вдруг?» Она хотела разглядеть лицо командира, но он так забился в угол, что у нее ничего не получилось.
-   Это не реально, - отверг его предложение Айрон, - только представь, что будет, если мы отделаем главнокомандующего земного флота? Трибунал!
-   Да ничего он не будет делать, - уверенно сказал Кент, - это ему не выгодно.
-  А может, отписать президенту обо всем, что здесь творится? - предложила Александра, вступив в разговор.
-  Конечно же, - опять выступил Айрон, - а мистер Уолис, безусловно, поверит, что Ормандо Талоне – предатель! А вот нас за смуту уже наверняка отдадут под трибунал!
-  Вот это может быть, - согласился Санни, - надо самим сначала разобраться, а уж потом трезвонить.
-   Но ведь факт-то налицо! - воскликнула Александра, - Как можно этого не замечать?
- Можно, если ты давний друг президента, - Айрон намекнул на теплые отношения президента Объединенных народов Земли Джека Уолиса и главнокомандующего Ормандо Талоне.
-  А может, просто убрать Талоне и дело с концом? - не сдавалась Сашка, - долго ли все это продумать?
-   Не пойдет, - замотал головой Мейсон, - сначала мы должны узнать правду.
-   Правду? - насмешливо скривилась Александра, - Да где ты ее видел правду эту!
Санни резко оттолкнулся от стены и встал:
-  Заткнитесь все! - разъяренно сказал он, - И ты! - он зло посмотрел на Сашку, - и ты, - он перевел взгляд на Мейсона, - в первую очередь. Нашел с кем...
Командиру никто возражать не стал. Санни смягчился и добавил:
- Успокойтесь. Мы все на взводе. Предлагаю разойтись. Дежурить останется Мейсон. Через несколько часов его сменим.
Однако это оказалось не просто. За  последующие двое суток Харви ни разу не прилег. Женьке было ни лучше, ни хуже. Она все также была без сознания. Каждый день в медцентр приходили ребята. И, как Санни и предполагал, со стороны Талоне не было предпринято никаких решительных действий. Как будто ничего не произошло. Все это время Мейсон сосредоточенно думал о том, почему у Женьки в руке был пистолет. Он не верил, что она хотела свести счеты с жизнью. Но случайностью это быть не могло – предохранитель был снят. Он знал Женьку давно, но так до конца и не понял, что это за человек. Это была самая загадочная женщина из всех и, может быть,  поэтому его к ней так сильно тянуло. Он откровенно завидовал Сашке, которую допустили к реанимационной камере, в которой лежала Женька. А Сашка, глядя на осунувшееся лицо подруги, силилась понять, что ей пришлось пережить. Она вдруг вспомнила, что Женька и Санни часто сталкивались по работе. Почему она этого никогда не замечала? А ведь Женька была с ним куда более откровенной, чем с ней! Почему? Видимо, какая-то нить протянулась между ними еще несколько лет назад. На эти же мысли наводило и поведение командира, которого произошедшее сильно выбило из колеи – так, что это было заметно.
На третьи сутки Мейсона все-таки удалось вытолкать из медцентра. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Он был в меньшинстве. Вместе с обидой на то, что его пытаются оградить от дел, Харви медленно брел к лифту. Он вышел из лифтподъемника и направился в свою комнату. Проходя мимо бесчисленных дверей, кивая в знак приветствия знакомым пилотам, его окликнул голос, когда-то придававший силы, а теперь ставший в один миг ненавистным. Это был Талоне. После короткого разговора Мейсон принял решение вернуться обратно: раз главнокомандующий на «Матери», значит нужно проявлять осторожность и об этом должны знать все.
Появившегося из лифтподъемника друга Альфред оценивающе оглядел:
-  Вид у тебя не праздничный.
Мейсон скривился в мрачной усмешке:
-  Вас обрадовать?
-  Попробуй, - бросил Санни.
Ему в принципе было все равно, что скажет Мейсон. Пусть даже то, что они только что проиграли войну. Для него это было не так важно, как видеть Женьку живой. Но показать свою привязанность – означало обнажить душу, проявить слабость. Этого Санни допустить не мог. Он сумел победить себя.
- Я видел Талоне, - Мейсон обвел взглядом окружающих, но удивления на их лицах не увидел. Они приобрели, скорее, оттенок напряженности. Мейсон продолжил:
- Мне показалось, что он даже не в курсе того, что произошло. Держался превосходно. Поинтересовался, как мы долетели. Я ответил, что без потерь. Пока сюда шел, узнал еще одно: наши секторы завтра летят – передышка закончилась.
-  Рапорт принят, - ухмыльнулся Санни.
Его глаза встретились с глазами Мейсона. Несколько длительных секунд они смотрели друг на друга, потом разошлись. Харви тряхнул головой, избавляясь от сонливости, и произнес фразу, которая вызвала новые споры:
-  Ребята, я знаю кто второй. Это Аданаэль Кастильо.
- Чего? - недоверчиво потянул Альфред, - ты… хоть понимаешь, кого обвиняешь? Он же спит с оружием! Как его могли взять? Он сам кого хочешь возьмет! - невозмутимый Альфред на миг дал волю чувствам и тут же умолк, но за него продолжил Аго:
- Харви, это очень серьезное обвинение. С Кастильо работал каждый из нас. Мы все можем поручиться за него!
- Только не сейчас, - твердо сказал Мейсон.
- Ладно, говори, - Санни выбрался, наконец, из своего угла и заходил взад-вперед, сцепив руки за спиной.
- Я не много слышал, но этого вполне хватило… Талоне был очень раздражен, он договаривал начатую фразу: «…понимаешь, с ними!» И не дал Кастильо оправдаться: «Мне твои «но» не нужны! Мне нужен результат», - сказал он. Больше я ничего не слышал, так как был уже у подъемника.
-  И из-за этой ерунды ты решил, что Кастильо предатель? - остановился напротив него Санни и пожал плечами, - я не вижу здесь ничего, уличающего его в измене.
-  Понимаешь, Санни, когда Талоне говорил «с ними» - он, я уверен, имел в виду Женьку. Может быть, он еще не в курсе, что произошло и думает, что с ней все в порядке?
-  Замечательно! А когда он все узнает и сопоставит факты, то поймет, что мы ему уже не доверяем! Если еще не понял после твоего с ним разговора – замечательно, Харви! И, если что, у тебя в рассказе одни предположения, мы не можем руководствоваться только ими.
-  Да я уверен!
- Не стоит делать поспешных выводов, - строго сказал Санни, и Сашка узнала в нем рассудительного командира отряда.
-  А ты просто подумай, что Кастильо виновен! Завтра такой случай убрать его с дороги и покончить с подручным Талоне раз и навсегда, - продолжал напирать Мейсон.
- Хорошо, - сказал Санни, склонив голову на бок, – что будет, если ты уберешь, скажем так, сообщника Талоне? Его собственная реакция в данных обстоятельствах непредсказуема.
-  Да перетопчится.
-  Да ну? Не забывай, Харви, одной маленькой, но значительной детали.
Намек был понят. Мейсон некоторое время молчал, подбирая нужный ответ. Грудь опять сдавила волна переживаний за Женьку. Он видел, что эта тема также больна для Санни, как и для него самого, однако они никогда об этом не говорили, боясь испортить отношения: они были друзьями.
- Санни, ты сам говорил, что Талоне не станет выступать. А убрать Кастильо в бою будет не сложно – ведь там полная неразбериха!
Сашка перевела взгляд на командира. Тот долго молчал и, наконец, произнес:
-  А вот тут ты прав.
За это его и любили. Санни был способен признавать правоту других и свое поражение. Он умел прощать, но мог быть и беспощадным.
- Только сначала нам нужно повидать Гордона. Может, он прольет свет на это темное дело, - заключил Кент, - мы этим и займемся.
Гордон нашел их первым. В свое время он работал в группе «Слежение» вместе с Кастильо, а сейчас был связным кучки тулонцев, противившихся захватнической политике большинства. Это приносило свои плоды. Он всегда появлялся с информацией.
- Ребята, несу бомбу! – с порога гаркнул он, не опасаясь чужих ушей. - О том, что произошло, знают все, а я знаю чуть-чуть больше. Ну? Заинтриговал?
- Не томи, - добродушно сказал Санни, - что узнал?
Гордон посерьезнел:
- Женька в опасности. Тулонцам известна ее способность смотреть в корень. Это ведь ее рука первая указала на вероятность тулонской угрозы.
- Не понял, - Айрон недоуменно посмотрел на него и искренне захохотал, - весь сыр-бор из-за бабы?
-  Ну-у, бабы всегда виноваты! А если серьезно, то тулонцы об этом не говорят, а я понять не могу: что в ней такого, что их так пугает? Именно пугает… - он задумался, но быстро пришел в себя, - Так, вот расклад: личность нашего Талоне подконтрольна тулонцам. Отсюда и его поступки, которые мы никак не можем объяснить. И… Аданаэль тоже, - добавил он немного погодя.
- Тулонцы на это способны? – нахмурился Санни.
- У них свои ценности, если они, конечно, есть, своя религия, свой образ жизни, сформированный тысячелетиями. И этот чертов древний разум, которого нам никогда не понять. Сам посуди, если тулонцы связываются со мной, и я чувствую их присутствие в своей голове, то почему бы враждебной единице не завладеть сознанием главкома? И еще. Мне, конечно, тяжело это говорить, но Аданаэля нужно убирать. Он подручный Талоне, исполнитель, а значит пешка, ничего не стоящая в этой игре.
Мейсон оказался прав. Вот и доказательства, которые были так нужны командиру. Санни посмотрел в лицо Гордона: серые глаза, брови «кустиком», губы «чаечкой» - ничего не изменилось в продолговатом лице канадца. А ведь признать, что твой лучший друг теперь пособник врага – совсем не просто. Кент в задумчивости скрестил руки на груди:
- А изъять эту паразитирующую личность без вреда для Кастильо и Талоне возможно?
- Нет, - ответил Гордон, - по крайней мере, так говорят тулонцы. Но где наша не пропадала? Может, что-нибудь придумаем – вон, пациент очнется, - он махнул головой в сторону двери, за которой лежала Женька, - она у нас головастая.
- Тогда почему бы тулонцам не провернуть подобное с Женькой? Было бы гораздо меньше проблем! – пожала плечами Сашка, и все повернулись к ней. Вопрос был резонным.
- Не знаю. Они говорят, что не могут с ней справиться. Поэтому я и думаю: что в ней такого? И не нахожу ответа.
- Значит так, - произнес Санни и это означало, что он принял решение, - Сашка останется дежурить – ей с ранением на две недели полеты запрещены. Кастильо пока не трогаем – я не думаю, что он сунет сюда нос с целью убрать Женьку. Пусть пока ломают голову над тем, какую игру мы затеяли. Тебе, Харви, я настоятельно рекомендую под любым предлогом в предстоящий бой не лететь.
- Это еще почему? – выразил свое недовольство Мейсон.
- Потому. Чтобы дров не наломать, - отрезал Санни, - Остальным – готовиться к вылету.
Ребята разошлись, оставив Сашку одну в полутемном коридоре.

Земля. Суровая зима. Невада. Снег шел несколько дней, не переставая. Фары с трудом освещали дорогу. Вездеход еле двигался по снежному полю – бывшему когда-то шоссе. За рулем сидел капитан Джон Майл. Он торопился на заседание военного совета, на которое его не приглашали. Он хотел одного – скорейшей отправки на фронт. Сидеть, как крыса в норе, он больше не мог. 
Через стекло толком ничего не было видно. Только снег, ветер и ночь. Снежные вихри кружились, собираясь в причудливые фигуры, которые двигались вместе с вездеходом так, что Майлу казалось, будто он в этой снежной пустыне не один. Основания для таких мыслей были. Здесь, в Неваде, когда-то работал синдикат, занимавшийся исполнением гособоронзаказа – разработкой оружия. Имя его руководителя – Уильяма Шетнера в свое время гремело. Губернатор, баллотировавшийся в президенты, - он был застрелен на встрече с избирателями прямо в толпе и никто так и не узнал кто это сделал. Ходили только слухи, что, якобы, это был заговор на высших уровнях власти, исполненный спецслужбами. Именно те выборы закончились избранием президентом демократа Джека Уолиса, к которому Майл и направлялся. Были и еще слухи. О том, что на синдикате – закрытом учреждении, нарушаются меры безопасности и проводятся эксперименты, никак не связанные с оружием. К тому же периодически в городе пропадали люди… Но где они не пропадали? Майлу стало не по себе. Он не любил политику. Он прекрасно помнил тот день, когда губернатор лежал с пулей в голове прямо возле трибуны. Демократия была спасена кровью. Он был рад этому. Более того, Джон интуитивно понимал, что к убийству Шетнера, возможно, причастны его старые друзья и молчал об этом, боясь навлечь на себя беду. 
Ветер усилился. Снежные хлопья бешено вертелись в завораживающем танце. Снег то вздымался огромными столбами вверх, то закручивался сумасшедшим вихрем, то мчался по пустынной местности, сбивая вездеход с дороги, словно пытаясь оставить его замерзать в ледяной пустыне. Стеклоочистители справлялись с трудом. Машину мотало из стороны в сторону. Порой она так накренивалась на тот или другой бок, что готова была перевернуться. Но Майл этого не замечал. Он видел перед собой дорогу и ничего больше. Вокруг была пустота – страшная, черная пустота и он – Джон Майл, капитан одиночной разведки, возможно, был единственным человеком, находившимся на поверхности холодной планеты. 
По его расчетам, он был уже недалеко от Лас-Вегаса. Майл посмотрел на часы. В запасе оставался еще час двадцать шесть минут. Он глубже закутался в теплый шарф – память о жене. До войны у капитана было все: оплачиваемая работа, дом, прекрасная жена, двое ребятишек. И в один день все это исчезло. Это был страшный день. Джон тяжело переживал потерю своей семьи, ведь он всегда находил спасение только в ней. Когда он приходил домой, все проблемы забывались сами собой. Жена ласково встречала его, и от одной ее улыбки на душе становилось спокойно и тепло. Дети, как только открывалась дверь, бросали все свои игрушки и бежали к нему навстречу. Он подхватывал их на руки и, счастливо улыбаясь детской улыбкой, терпеливо переносил их ласки. Теперь все это больше походило на рекламные картинки с визора о наигранно счастливых семьях.
Внутри что-то сжалось, перевернулось, дрогнуло и колючий, горький ком подкатил к горлу. Майл не любил вспоминать об этом. Но не мог не вспоминать. В тот роковой вечер он спешил домой. Тулонцы высадили десант в Лас-Вегасе. О Сидар-сити, где жил Майл, в сообщениях ничего не говорилось, однако сердце было не на месте. На въезде его встретили пустынные улицы. Город был тих. Капитан подъехал к дому. Дверь была не заперта. От порыва ветра она открылась, обнажая картину произошедшего. Перед ним в луже крови лежала жена. Джон бросился к ней, но поздно. Неуверенной походкой, до конца еще не понимая, что случилось, он обошел весь дом. Напрасно Джон звал – детей нигде не было. Только после этого Майл понял, что здесь побывали тулонцы…
Вездеход сильно занесло. Не удержавшись, он с размаху перевернулся на крышу. Капитан вцепился в руль. Машина ехала несколько метров вверх тормашками, вздымая ворохи снега, затем опять встала на колеса, проехала поперек дороги, перевернулась на бок, потом опять встала. Капитан глубоко и громко выдохнул. Вездеход, врезавшись в сугроб, полустоял на переднем бампере. Задние колеса все еще крутились в воздухе. Джон с трудом открыл дверь и выполз из машины. По подсчетам он находился в нескольких сотнях метров от основной черты города. Майл потянулся к бардачку и вытащил оттуда фонарь. Придется идти пешком. До заседания оставался ровно час.
Он поднялся и побрел в сторону города, проваливаясь по пояс. Вытаскивать забитые снегом унты из сугробов стоило огромных усилий. Кроме того, сильно мешал фонарь. В конце концов, Джон бросил его и пошел наугад, помогая себе руками. Ветер дул прямо в лицо, шапка сбилась на затылок, колючий снег обжигал, а руки в рукавицах совсем заледенели. Сделав очередной шаг, капитан налетел на железный столб. Проведя по нему рукой, он обнаружил, что это дорожный указатель. «Значит, Лас-Вегас. Добрался», - облегченно подумал он. Теперь надо найти центральное убежище, а там уже вход в новый город. Подземный.
Капитан вышел на центральную улицу. На душе сделалось совсем скверно. Лас-Вегас был разрушен до основания – он попал под вторую волну тулонских упреждающих ударов. Этажи небоскребов обвалились и представляли собой уродливые строения с выбитыми стеклами, перекосившимися балками и острым торчащим железом арматуры. Джон, уверенно идя вперед, вглядывался в зияющую пустоту оконных проемов, которые были еще чернее, чем окружавший его мрачный пейзаж. Теперь только ветер обитал в брошенных домах. Собственно, Лас-Вегас не обладал популярностью и во время своего процветания. Утратив славу мирового центра игорного бизнеса, он стал закрытым городом. Недалеко от него в пустыне располагался полигон, на котором регулярно проводились испытания новых видов вооружения. Здесь всегда активный фон более чем в семь раз превышал норму. В городе была высокая смертность и уровень генных мутаций. Люди умирали от неизлечимых заболеваний в муках, проклиная правительство и город. Умирали не только старики. Умирали и дети. И только когда пост президента ОНЗ занял Джек Уолис, Невада перешла под полную юрисдикцию Рима – вечного города, столицы объединенных народов, статус которой был данью традициям демократии. Кроме того, чтобы сгладить ситуацию новый президент перенес часть своих дел в главный город Невады и теперь Лас-Вегас стал неофициальной столицей объединенных народов. Это случилось за несколько месяцев до начала войны. Джон помнил, как настойчиво Женька твердила о тулонской угрозе, и даже подумывал перебраться на всякий случай под землю, но когда решился, было поздно. Его семьи не стало.
По старой памяти Джон продолжал жить в Сидар-сити, под землей. Единственное, что заставило его выйти из убежища – это военный совет. Зная, что через КПП в Вегас его не пропустят из-за чрезмерного рвения на Херувим, капитан предпринял этот отчаянный шаг, будучи уверенным, что человека с поверхности не запустить – грех. Джон надеялся на это. И еще на удачу. Он шел практически на ощупь, выставив перед собой руки, различая дорогу с помощью крошечных генераторов света, вмонтированных в его меховые рукавицы, пока не обнаружил что-то громоздкое. Это были тяжелы ворота, которые он искал. Вместе с ветром и снежным вихрем Джон, словно снеговик, ввалился в небольшую комнату, а оттуда в длинный коридор, откуда начинался подземный Лас-Вегас, гревшийся от теплого земного ядра. Не откладывая, Джон направился прямо к президентскому сектору.
Город находился на стадии строительного расширения, однако Майл про себя отметил, что президентские апартаменты хоть и скромные, но были отстроены наилучшим образом: гладкие стены, парящие, словно на невидимых нитях лампы, светильники, картины, ковровые дорожки из натурального материала – в общем, все то, что успели захватить из резиденции в спешном бегстве с поверхности раненой Земли. Джон беспрепятственно миновал пост вооруженной охраны. Он не сомневался, что глава народов примет его. Достаточно вспомнить, что президент знал Джона с малых лет, поскольку отец, ставшего капитаном маленького Джонни, долгое время был консультантом по астрофизике при его администрации. Так было всегда: кому-то везло больше, кому-то меньше. Кто-то здоровался с президентом за руку, а потом  с ним также здоровался его сын, а кто-то мог только об этом мечтать.
И все-таки сомнения терзали Майла. А что если опять оставят? Как он простит себе бездействие? Эти мысли роились в голове капитана с огромной скоростью. Но стоило ему очутиться перед личным кабинетом президента, как все мысли иссякли. Он даже не знал с чего начать и как объяснить свое неожиданное, даже хамское появление. Но отступать было поздно, тем более, что охранник уже отворил перед Джоном дверь и теперь ему оставалось только шагнуть вперед. Он сделал этот шаг и огляделся. Это был, пожалуй, единственный уголок, взятый целиком с поверхностной резиденции. Капитан вспомнил, что президент, говоря про это место, всегда отмечал, что здесь лучше думается. И действительно, обстановка в давно забытом стиле дарила ощущение тепла и уюта. Справа от входа стоял небольшой стол из красного дерева, за которым расположилось ворсистое кресло, казавшееся таким мягким, что в нем можно было утонуть. В кабинете не было привычных парящих ламп. Освещение было сделано за счет старинных подвесок – бра, излучавших неяркий свет. На столе – настольная лампа, а рядом такой же мягкий, как кресло, диван. Напротив стола у стены стоял книжный шкаф, сверху до низу наполненный аккуратно расставленными и бережно хранимыми книгами. Джон посмотрел себе под ноги – он стоял на ковре с причудливыми узорами и ему стало неловко: снег с одежды таял и капал прямо на шедевр ткацкого искусства. Капитан оглянулся, но свободного места, куда можно ступить не нашел, поэтому остался стоять, бросив взгляд на потолок, уходящий конусом вверх, подобно доисторическим пирамидам. Теперь Джон понимал, почему президент называет это помещение местом для дум. Для этого здесь было самое подходящее место.
Капитан услышал движение и выпрямился. Из-за шкафа с толстой книгой в руках вышел давно знакомый Джону человек. Это был президент ОНЗ адмирал Космического флота Земли Джек Уолис. Капитан разглядел название книги – «Мальвиль», автора он увидеть не успел – президент отложил книгу в сторону.
-  Рад видеть тебя Джон, - мягко сказал он, протягивая руку капитану.
Майл ответил тем же жестом, в глубине души гордясь, что не каждому выпадает честь здороваться за руку с президентом.
-   Как понимать твой визит? Я тебя не ожидал.
-  Я на совет, сэр - ответил Джон.
-  Совет переносится на час – не подошли сводки с Херувима. А зачем тебе на совет? Что-то важное?
-  Да, сэр.
-  Не удивительно. Если я вижу перед собой сына Джеральда Дугласа Майла, то ясно, что по делу. И если уж ты решился добраться до нас по поверхности, значит, дело серьезное. Я тебя слушаю.
Несмотря на то, что вид президента был официален, капитан не уловил в его голосе ни одной сердитой нотки. Он сел на предложенный стул:
-  Дело в том, сэр, что я хочу на фронт, это моя личная просьба и, надеюсь, что вы не откажете.
Адмирал с видимым интересом посмотрел на капитана:
-  Откровенно говоря, Джон, я тебя не совсем понимаю, но я ждал этого.
-  Я хочу вернуться в свой отряд, - продолжил капитан, - я не могу здесь жить больше!
Президент провел крепкой рукой по седым волосам, раздумывая, и продолжил:
- Тулонцы убили не только твою семью. Они разрушили счастье миллиардов людей. Мне тоже тяжело, ведь моей семьи тоже нет, но я продолжаю жить. Жить на Земле.
При этих словах Майл проглотил горький ком и опустил глаза. Да, он совсем не думал о том, что трагедия, произошедшая с ним, постигла не только его одного.
- Так что, Джон, - продолжал адмирал, - мне очень знакомо твое чувство, особенно сейчас, когда я не могу дать тебе разрешения отправиться на Херувим… Тебе предстоят переговоры, - капитан недоуменно посмотрел на президента, - так что твой визит был предопределен. Признаться, мы хотели открыть тебе доступ к скоростной трассе, но ты нас опередил.
Капитан почувствовал себя полным идиотом, но высказать мысли вслух не мог – он говорил с главой государства. И даже при условии довольно близких отношений – с ним нужно было держать ухо востро. Поэтому, сжавшись в комок, он напряженно слушал, вглядываясь в усталое лицо Джека Уолиса. От него он узнал, что человеческие ресурсы на исходе настолько, что настало время просить о помощи. В пользу кандидатуры Майла, как парламентера, сыграли два факта его биографии: участие в нескольких дипломатических миссиях, а также то, что Юпитер Ареса был его родиной.
Однако это было не единственное задание, которое предстояло выполнить капитану. По возвращении с Юпитера он должен был забрать отряд новичков и отвести его на «Цереру», где и остаться самому. Причем остаться не без дела. По мнению Джека Уолиса, главнокомандующий Талоне что-то недоговаривал, командир элитного отряда Сани Кент молчал. Президент подозревал, что ребята со свойственным им своеволием занимались самодеятельностью, хоть и держали оборону. Майл должен был проанализировать обстановку и доложить обо всем адмиралу. По крайней мере, так это называлось на языке Джека Уолиса. На языке капитана это означало слежку и от этой идеи он был не в восторге, твердо решив для себя, что стучать на своих не будет.

Утром Альфред зашел в комнату к Мейсону. Несколько минут назад он узнал от Аго, что сектор Аданаэля Кастильо в их смену не летит и подумал, что это к лучшему и командир прав: Мейсон может наломать дров.
Харви сидел на кровати, оперевшись на нее обеими руками. На Альфреда он даже не взглянул.
-  Харви, не начинай день с таким настроением, - предупредил Федерау. И хотя ему было жаль друга, депрессия, в которой тот с недавних пор постоянно пребывал, уже порядком поднадоела.
Мейсон вскинул голову:
-   Женьке сегодня тридцать!
-  Вот такой хреновый день рождения… но, Харви, это ерунда. Я только что узнал, что в бой летят с шестого по четырнадцатый секторы, дошло?
-  Дошло… - медленно проговорил Мейсон и вдруг подскочил. - Пятый не летит? Ну Талоне, ну… гад… Теперь точно ясно, что он Кастильо прикрывает!
-  Так я к чему клоню, чтобы ты в бою сильно не расходился…
Они вошли в грузовой отсек. Обслуживающий персонал, словно муравьи, сновал туда-сюда, помогая пилотам проверять функциональность истребителей перед боевым вылетом. Свою машину Альфред отыскал сразу. Он удивленными глазами посмотрел на Мейсона, обнаружив, что Аго с усмешкой на лице поджидает их.
-  Альфред, - сказал японец, дружески похлопывая по истребителю товарища, - у тебя неполадки в системе наведения.
-  Происки врагов?
- Не думаю. Так иногда бывает. Так что на время лишился ты своего истребителя.
- Ну вот все и стало на свои места. И раз я не полечу на своем, то полечу, Харви, на твоем, - просто и в то же время так беспардонно сказал Альфред, что Мейсон оторопел:
-  То есть как это ты полетишь на моем? А я на чем полечу? На вольном ветре?!
-  Нет, - спокойно ответил ему здоровяк, - ты вообще никуда не полетишь. И это самое верное решение. Бумажки мы отпишем, а ты останешься здесь с Сашкой и Женькой, будешь ждать нашего возвращения, ясно? А потом мою машину наладят и…
Мейсон промолчал.
-  Ладно, - поторопил Аго, - нам уже пора. От винта!
Мейсон отошел в сторону, наблюдая, как пилоты готовятся к боевому вылету. Его взгляд остановился на проходящем мимо Санни. Тот был хмур. Он шел, сосредоточенно глядя вперед, бездумно бросая направо и налево: «привет» и «удачи». Харви наблюдал за ним. Кенту было явно не до Мейсона, но Харви намеренно преградил ему дорогу. Санни очнулся:
-   Привет, Харви.
Теперь Мейсон не знал, что сказать и только выдавил из себя:
-  Привет… ты летишь?
-  Конечно, - пожал плечами Кент, - а тебя, похоже, Альфред отстранил, судя по виду?
-  Судя по твоему, тебе бы тоже остаться, - парировал Харви.
- Мейсон, чего ты добиваешься? – Санни склонил голову и прищурился. Он прекрасно понимал, чего тот хочет от него. Он смотрел ему прямо в глаза, и Харви почувствовал, как нарастает внутренняя агрессия командира. Момент для выяснения отношений был выбран не самый подходящий. Однако отступать было уже поздно – разговор начался:
-  Хочу все услышать от тебя самого.
- Хорошо, - легко согласился Санни, - но учти, ты сам этого хотел… - он сделал паузу, собираясь духом, и произнес: - Харви, ты и сам прекрасно знаешь, что Женьку я люблю очень давно, но! Я не хочу, чтобы она страдала и сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не было, ясно? Я не собираюсь вставать между вами, и никогда не вставал. Борись за нее и я буду только рад, если ты сумеешь с ней справиться. Я тебе не соперник! - Санни резко выдохнул, - Все? И ты не имеешь права во мне сомневаться! Черт побери, понял?
-  Прости, - вдруг сказал Мейсон.
Санни понимающе кивнул, но в душу закралось что-то недоброе:
-  Ладно, забыто.
-  Может, ты не полетишь? - спросил Мейсон, заранее зная ответ.
-  Надо, - только и смог сказать Санни, - это ведь тулонцы во всем виноваты.
- Тогда удачи тебе. Ты должен вернуться.
Кент похлопал Мейсона по спине:
-  Я вернусь, друг, обязательно вернусь.
Он повернулся и бегом направился к своему истребителю, ругаясь про себя: «Черт тебя раздери, Харви, как на смерть теперь тащишься! Ну успокоил! Эх, хорошо сейчас в бой-то! Прямо как на крылышках!..»
Мейсон вышел прочь из отсека, держа руки в карманах. На душе было легче, но, скорее всего, это была лишь видимость. Он смотрел на взлетное поле через маленькое окошко массивной двери отсека. Смотрел, как открываются пусковые шахты, как все поле пришло в движение. Боевые машины начали построение для взлета. Харви проводил свой отряд, глядя как истребители один за одним исчезают в черной пасти космической пустоты, и пошел в медцентр. Войдя в коридор, он обнаружил, что там пусто. Предчувствие беды захватило его, и он одним прыжком очутился у двери, которая вела к Женьке. Приоткрыв ее, он успокоился. В комнате была Сашка. От звука она резко вскочила, но как только увидела Харви, подбежала к нему, запротестовав:
- Тебе нельзя.
Мейсон молча отстранил ее и подошел к Женьке. Александра искоса глядела на него и не могла понять: почему он был с ней рядом, зная, что Женька никогда не ответит взаимностью? Тем более сейчас, когда ей все равно, что происходит вокруг? Сашка не знала, что жизнь к Женьке постепенно возвращалась. Она была очень слаба, но всеми силами боролась. Она то была в беспамятстве, то выходила из него и тогда пыталась подать какой-нибудь знак: поднять руку или открыть глаза, но это ей не удавалось. Было слишком мало сил и слишком много тщетных усилий. Тишина, окружавшая ее, была бесконечной и непроницаемой. Мейсону показалось, что на мгновение он прочувствовал Женькино состояние и отшатнулся от ее мертвенно-бледного лица. В коридоре стал слышен голос Уилкса, справлявшегося о здоровье пациентки у дежурного врача. Спустя минуту, он вошел, кивнув Александре в знак приветствия, и удивленно взглянул на Мейсона, занявшись снятием показателей реанимационной камеры. Мейсон молча следил за его лицом. Сначала оно было сосредоточенным, затем постепенно приняло выражение удовлетворенности.
- Ну-с, - обратился он больше к Харви, чем к Сашке и та нахмурилась, -  кажется, наши дела идут на поправку.
Воцарилась тишина. Александра смотрела на индикаторы приборов, боровшихся за жизнь вместе с Женькой. Мейсон старался отогнать от себя мрачные мысли. Глядя на него, Сашка немного поколебалась, но все-таки решилась задать вопрос:
-  Харви, как с вылетом? - осторожно спросила она.
-  Твой дружок улетел на моем истребителе, - словоохотливо ответил ей Мейсон.
- А как же истребитель Альфреда? - Сашка пропустила мимо ушей колкость и озадаченно продолжила. - А как же пятый сектор?
-  У Альфреда какие-то неполадки в системе наведения. А пятый сектор Талоне не пустил, Кастильо покрывает… - он не боялся ушей Уилкса, успев за короткое время рассмотреть в нем надежного человека.
Врач отвлекся от своих дел:
- Кастильо: невысокий, крепкий, шрам на правом виске?
-  Точно, - сказал Харви и сверкнул глазами, - а откуда вам, док, о нем известно?
-  Он был здесь.
-  Что?! - в один голос воскликнули Сашка и Мейсон.
-  Ничего серьезного. Обычная простуда.
-  Какая может быть простуда, если мы все до одного привиты?!
-  Бывают и сбои, милочка, - развел руками Уилкс, - вирусы постоянно мутируют. Сегодня один – вот вам вакцина, а завтра он уже совсем другой и вакцина не помогает. А здесь другая планета, другие условия, другие и вирусы! И поверьте мне, что это не единичный случай.
- Не единичный? - Сашка стала еще более озадаченной. Мейсон насторожился: кажется, в ее хорошенькой головке появились кое-какие мысли.
- Да что вы, в самом деле? Вон, главнокомандующий тоже несколько недель назад болел. Никто от этого не застрахован!
- Странно все это, - задумчиво произнес Мейсон, - вот как раз несколько недель назад у Талоне и начались причуды… А еще случаи были?
-  Не припомню, - ответил Уилкс, - да что вы так за это зацепились? Два случая – это еще не эпидемия!
- Это тенденция, - задумчиво произнесла Сашка, - может, это какой-нибудь херувимский вирус так крышу срывает? - она пожала плечами.
-  Да нет, не думаю, - сказал Мейсон, связывая концы с концами.
- Кстати, а сколько твоей подруге лет? – Уилкс оперся на крышку Женькиного реаниматора. Ему импонировало то, что ребята держались друг за друга, несмотря на сложные времена. Мейсон посмотрел на Александру. Интересно, она вспомнит какой сегодня день?
- Тридцать… сегодня исполнилось, - запнулась Сашка.
-   Боже мой! Куда там Джек Уолис смотрит? – всплеснул руками Уилкс, - Вам так сильно хотелось окунуться в этот кошмар?
-  Хотелось – не хотелось, какая разница? Один кошмар сменился другим. Не впервой, - она махнула рукой, - а сами бы вы как поступили, док? Тулонцы уничтожили весь мир, в котором мы жили, включая мир каждого отдельно взятого человека! Оставили… только воспоминания.
Уилкс промолчал, выйдя за дверь. Ему нечего было сказать. Тулонцы похоронили и его мир. Александра опустилась на стул около Женьки и тоже умолкла, вспоминая то сказочное время, когда хотелось жить, дышать полной грудью, нестись, сломя голову навстречу своим мечтам, флиртовать и не думать о завтрашнем дне. Сашка незаметно посмотрела на Мейсона. Странная все-таки была Женька! Все, вроде, было при нем и снаружи, и внутри. Да снаружи черт с ним, главное, что внутри. Хотя Сашка признавалась себе с неохотой в том, что лично ее больше прельщала внешняя сторона. «Сначала должно быть приятно посмотреть, а остальное -  приложится», - так она часто говорила Женьке, с чем та упорно не соглашалась. Тогда Сашка предъявляла свой коронный аргумент: «Можно подумать, Алешка тебя поразил умом в первые три секунды знакомства!» Сашка даже помнила этот разговор:
-  Алешка – это исключение, - сказала Женька, помешивая соломинкой коктейль. Она сидела на диване в малиновой гостиной, сложив ноги на пуфик.
Сашка в той же позе блаженствовала напротив нее. С работы их довез как раз Мейсон, задержавшийся после окончания рабочего дня так же, как и они. Вообще, привычка задерживаться, была плохой привычкой. Тем не менее, периодически этим заражались все, а Женька была самым настоящим распространителем этой заразы. «Принеси кровать и живи здесь», - говорила Сашка, считавшая подобные задержки дурным тоном. Женька ее не слушала. И Сашка порой недоумевала: как ради работы Женька могла отказаться от свидания?..
-  Почему здесь так пусто? - раздался за дверью голос Альфреда.
Сашка встрепенулась, сбрасывая с себя воспоминания, и выбежала из кабинета ему навстречу.
-  Наконец-то, - выдохнула она, бросаясь в его огромные объятия, - мы уже заждались. Ну как?
-  Нормально. Женька в сознание не приходила?
Сашка несколько сменилась в лице. Она сидела, как на иголках, ждала, переживала, а он беспокоится о Женьке! Она поборола обиду, однако ответила коротко:
-   Нет.
-   Это плохо. Ну пошли, что ли заглянем?
Он направился к двери, видя, что Сашка, по всей вероятности, приглашать его не собирается. Увидев Альфреда, сердце Мейсона привычно сжалось в предчувствии недобрых новостей. Так было всякий раз, когда они возвращались из боевого вылета. Но теперь все было еще хуже, поскольку Мейсон в нем не участвовал, а мог лишь мысленно находиться среди друзей, но все ли они вернулись?
-   Рассказывай.
-  А что рассказывать? - сказал Альфред, усаживаясь рядом с Мейсоном, - бой как бой…- он замолк. Сашка посмотрела ему в лицо.
-  Ну? – Мейсон тоже все понял.
-  Аго, - покачал головой Федерау.
-  А мы ведь вот, только разговаривали, - простонал Мейсон.
Из глаз Сашки брызнули слезы:
- Ну что же ты сразу-то не сказал? - она уткнулась ему в грудь, разрыдавшись. Альфред прижался губами к ее волосам.
-  Как это было? – спросил Мейсон.
-  Не знаю. Не видел. Но Санни сказал, что прямое попадание. Он даже сообразить ничего не успел. Миг и все.
Втроем они тяжело замолчали. Никто даже не повернулся в сторону вошедших Хаммера, Кента и Гордона. После терпеливо выжданной паузы, Мейсон, наконец, разъяснил:
-  Подсчитываем утраты.
-  Могу добавить, - голос Хаммера был непривычно безэмоционален, - у нас пропал Остин.
Тишина стала еще напряженнее. Сашка вскочила, вцепилась в его летный комбинезон и, пытаясь вытрясти из Хаммера душу, бессильно сказала:
-  Зачем ты это говоришь? Зачем ты говоришь, что он мертв? - она опять заплакала.
Алан спокойно взял ее за запястья и, смотря ей прямо в глаза, произнес:
-  Я не говорил, что мы его потеряли. Я сказал, что он пропал, - он невозмутимо возвратил Сашку Альфреду, - Возможно, его затянуло в воронку, образовавшуюся из ниоткуда. Она как пылесос сосала энергию и все, что попадалось.
-  Технология тулонцев? – спросил Мейсон.
- Не думаю. Может, и природного происхождения. Никто не знает, что это за штука. Помимо истребителя Остина туда провалились еще два тулонских. Они просто исчезли, а потом воронка закрылась.
-   Может быть это что-то экспериментальное?
-   Хрен его знает. Я лично просто вижу факт: Остин исчез… как Женька?
-   Все также. В коме.
Альфред молча вывел Сашку в коридор и строго заметил:
-  Хватит мокроту разводить. Иди. Отдохни. Ты и так здесь давно сидишь. А я вернусь к ребятам… Ничего, что я тебя не провожу?
-  Ничего. Я, пожалуй, пройдусь.
Александра была рада, что ей представилась возможность покинуть медцентр. Его обстановка угнетала. Даже здесь, где пациенты были большой редкостью, она чувствовала характерный больничный запах, а там, где лежала Женька, вообще витал запах смерти. Сколько человек в свое время умерло в этих реаниматорах?
Сашка, не спеша, отправилась к тоннелю – переходу на другой уровень «Матери». Альфред облокотился ладонью на стену и бездумно стоял некоторое время. Слишком много потерь было за последние дни. И даже он был к этому не готов. На душе лежал груз, сбросить который было не легко. Мир вокруг рушился, оставляя ничем не заполненные места там, где раньше находились друзья. Те, кто все еще был жив, спешили сюда поделиться впечатлениями, высказать соображения, узнать, что изменилось за несколько часов их отсутствия. Он вошел в кабинет и кивнул Хаммеру, прекрасно понимая, что это место не подходит для сбора шумной компании. Дав ребятам несколько минут пообщаться, он потащил их за собой, чувствуя неловкость за устроенный балаган перед вошедшим Уилксом, который при этом ни разу не упрекнул ребят.
-  Налетались? - спросил он.
-  Налетались, - ответил Альфред.
-  А что это вы так быстро? Хоть кто-нибудь останьтесь, а то ведь умрет человек со скуки!
Санни остановился. Он понимал, что это была его очередь. Он пропустил врача, которого неожиданно вызвали в приемную, и в воздухе повисло неловкое молчание. Его нарушил Мейсон:
-  Честное слово, я рад, что ты жив.
Санни опустил голову. Нет, сам он не был рад этому. Ему хотелось покоя, отречься от всего, забыть и никогда больше не вспоминать. Но от действительности, а тем более от себя деться было некуда.
-  И… перед вылетом я не хотел тебя задеть, - закончил фразу Мейсон.
-  Да что уж там.
Санни посмотрел на него и, будто получив молчаливое разрешение, медленно шагнул к Женьке. Едва взглянув на нее, командир отвернулся. О том, что Кент скрывает что-то личное, Харви начал догадываться с момента как девчонки появились на «Церере». В нем что-то неуловимо изменилось. А после того, что произошло с Женькой, он совсем замкнулся. Такое уже было однажды, когда случилась трагедия в Копенгагене, но Мейсон тогда не придал этому никакого значения. Сейчас он смотрел на Санни и не узнавал. Даже его внешность изменилась: непослушные, черные как вороное крыло волосы будто бы потускнели, челка уныло свисала до переносицы несколькими прядями. Брови сдвинуты – признак душевной дисгармонии. Карие глаза, которые всегда блестели, казалось, подернулись пеленой. Четко очерченные губы плотно сжаты. На этом лице никак не лепился волевой подбородок. Санни – по натуре сильный человек, оказался беззащитным ребенком перед жестким ударом, который нанесли тулонцы. Сейчас он казался даже ниже ростом. Ребята молчали. Им нечего было сказать друг другу. Они понимали все без слов. Но тишина становилась невыносимой.
-  Ладно, - проронил Санни, - Мне еще на планерку нужно.
-  Я знаю, - уверенно сказал Мейсон, - просто ты не можешь здесь долго находиться.
- И это тоже, - согласился Кент, невесело улыбнувшись и, бросив короткий взгляд на Женьку, вышел.
Она очнулась в сумерках. Ей тотчас же вспомнился перелет на носитель: огромное тело Херувима, гигантские ворота, удар, вспышка… больше она ничего не помнила. Она пришла в себя от жужжания открывающейся крышки полусферы. До нее донесся негромкий разговор, но слов она не разобрала. Звуки голосов умолкли, и она с трудом различила слова:
-  Слава богу, ожила.
Воцарившаяся тишина пугала ее. Она не знала, где находится. Кто здесь? Свои или чужие? Вокруг она ничего не видела, ни предметов, ни склонившихся над ней людей – все слилось в единую серую массу. Полуоткрытыми глазами она смотрела в никуда. Только низко наклонившееся над ней белесое пятно постепенно стало напоминать очертаниями чью-то голову и мужской голос отчетливо спросил:
- Женя, ты меня слышишь?.. Ты пролежала без сознания целую неделю, ты слышишь?
Она попыталась ответить, но язык отказывался повиноваться. Единственное, что она смогла сделать – это чуть моргнуть глазами, подавая знак.
-  Женя, вспомни, - просил кто-то, - там, на взлетной полосе, когда мы летели на носитель, рядом с тобой был Кастильо или Талоне? Помнишь их? Это важно…
Она вспомнила. На застывшем лице Евгении появилась ледяная улыбка, о появлении которой она даже не подозревала, но которая произвела должное впечатление на окружающих.

Прощание было недолгим. Инструктаж – как обычно: Майл нетерпеливо ерзал на одном месте. Встал он рано и все время до аудиенции с Комитетом провел в беспокойстве. Еще бы! Сегодня он, наконец, сможет увидеть свою боевую машину, а через несколько дней еще и насладиться ее полетом. Капитан уже предвкушал встречу со своим старым боевым другом и, оказавшись на аэродроме, быстро отыскал свой истребитель и слегка заулыбался. Это напомнило ему свидание с очень дорогим человеком.
-   Что? Не терпится? - улыбнулся президент, сопровождавший капитана на аэродром.
-   Да, - признался Джон. Сердце у него так и прыгало от волнения.
-   Еще успеешь налетаться, - президент не торопил, он понимал, что, не поздоровавшись, капитан не уйдет.
Майл подошел к истребителю и прислонился к нему, положив ладони на гладкую поверхность обшивки.
-  Ну, здравствуй, друг.
Джону показалось, что истребитель ответил на его приветствие. Он звал и в то же время сердился: ведь Джон так надолго оставил его одного!
- До скорой, красавец, - произнес капитан и быстрыми шагами, не оглядываясь, направился к ожидающему его шаттлу.
- С Богом, Джонни, - выронил президент, прежде чем герметичная дверь мягко затворилась. Капитан кивнул в знак того, что понял напутствие. От успеха его миссии зависело многое.
Необходимый интервал достаточный для того, чтобы двигатели шаттла заработали на полную мощность, был выдержан, открылись и пограничные двери аэродрома, блокировавшие вылет на поверхность. Президент отошел в сторону, но на него все равно повеяло резким холодом. Брюки и полы пиджака классического английского покроя затрепетали на ветру. Шаттл плавно взлетел и растворился в темноте ночи, царившей над поверхностью планеты. Покинув верхние слои атмосферы, Джон оглянулся назад, на Землю, которая из голубой превратилась в планету, окутанную серыми облаками, не пропускавшими света и тепла. Теперь она походила на сморщенное печеное яблоко.
Три с половиной часа полета в подпространстве пролетели незаметно и вот оно: созвездие Орла. Его родина. Шаттл вынырнул около одной из двух обитаемых планет системы, вращавшейся вокруг желтой звезды, в половину превышающей размеры Солнца. Это был Арес. Самую большую планету этой системы назвали Юпитером. Уж больно на первый взгляд она походила на Юпитер Солнечной системы. Однако в отличие от него, Юпитер Ареса был более привлекательным гигантом. Кроме этого, название оправдывало себя сильными грозами, периодически бушевавшими на планете. Неподалеку Джон заметил два из четырех спутников Юпитера: Эу и Ренату, два остальных – Терпсихора и Эгей прятались за своим покровителем.
«Никакой привлекательности», - подумал Джон, глядя на вытянутые полосы параллельных экватору облаков. Шаттл плавно затормозил, продолжая инерционно двигаться по орбите. Ответив на запросы с поверхности, капитан получил разрешение на посадку, и теперь Юпитер приближался с огромной скоростью. Грязно-желтые, как их называл Джон: «кислотные» облака, казались такими плотными, что в них можно было застрять, как в желе. Такое чувство возникало у капитана всякий раз, когда он оказывался на планете, где родился и вырос. Шаттл стрелой пронзил верхние слои атмосферы Юпитера. Чем ниже, тем облака становились все гуще. Они напоминали кисель, в котором слишком много крахмала. Но буквально через несколько минут раскаленный корабль вырвался из кисельных облаков и перед Джоном Майлом открылся пустынный серый ландшафт: обширные равнины, изредка кое-где виднелись кратеры и цирки – безмолвные свидетельства, оставшиеся с незапамятных времен, когда атмосфера еще только зарождалась, а поверхность планеты была полигоном для бомбардировки из космоса. На горизонте была видна огромная горная цепь. Горы Вечности. Самая высокая точка – пик Кармы, но чтобы добраться до него необходимо преодолеть перевал Озарения с его коварными опасностями. Покорить пик высотой более восемнадцати километров желали многие, а удалось лишь одному человеку. Однако и ему не повезло: заразившись неизвестным вирусом смерти, обитавшим на тех высотах, он скончался через несколько дней после своего возвращения, все-таки успев составить карту маршрута и подробное описание. Имя этого человека было Джеральд Дуглас Майл. Он был отцом Джона и умер, когда сыну было пятнадцать лет.
Гуманоидная раса юпитериан приняла колонистов с Земли. Местные жители были высоки ростом, относительно пропорциональны и грациозны в движении. Народ, называвший себя «айя», что значило «небесный» даже дал людям воду, реки которой текли под видимой поверхностью планеты. Добрососедские отношения плавно переросли в сотрудничество. Да, так должно было быть. По крайней мере, так думал Джон. Отвлекшись от своих мыслей, он посмотрел вперед. Где-то далеко, у самого подножия гор Вечности раскинулся город под куполом – Мортар, один из ста семидесяти двух городов-государств планеты, но занимавший среди них главенствующее положение. Джон знал, что ему необходимо запросить разрешение мэра полиса на посадку, но он медлил до тех пор, пока его вызывали на связь. Майл установил голосовой контакт и вдруг услышал знакомый с детства голос Энтони Хоурса – школьного друга и заводилы:
-  Сообщите свой код.
Капитан щелкнул языком и облегченно вздохнул: теперь он знал, почему Джек Уолис доверил эту миссию именно ему.
-  А 245 К, внешний контур, - ответил ему Майл, предвкушая, как поведет себя Энтони когда узнает кто летит в гости.
-  Майл! - голос стал совсем неофициальный.
-  Он самый, - улыбнулся он.
-  Да какими же судьбами!
-  Лучше-ка дай мне место для посадки. Я к тебе по делу.
Уже через несколько минут Джон стоял у шаттла, обдуваемый жарким сухим ветром. Навстречу ему почти бежал Энтони, на ходу крича:
-  Майл, я тебя сейчас съем!
Они радостно и горячо обнялись, счастливо улыбаясь. Хоурс продолжил:
-  Я тебя в клочья разорву!
-  За что?! - скорчил испуганную гримасу Джон, от чего Энтони взорвался хохотом, и его лицо стало цвета переспелого помидора:
-  За что? Ты еще смеешь спрашивать за что?! Не давал о себе знать!… Ни где ты, ни что с тобой! Может ты уже там сдох, а мы не знаем!
Они зашагали по тонкому слою песка к флайеру, доставившему их прямо к зданию мэрии Мортара. Друзья молчали – Хоурс дал Джону время на адаптацию. Капитан не был на родине уже черт знает сколько.
-  Ты наших ребят-то хоть помнишь? – спросил Энтони, почувствовав, что капитан готов к разговору.
-  А как же, - кивнул Майл.
-  Ты знаешь, а они ведь все до сих пор здесь.
-  Да ты что? - удивился Джон, и его сердце вновь заколотилось.
- Серьезно. Мы как собираемся – сразу тебя вспоминаем. Ну, об этом потом. Теперь о делах. Что там у тебя?
Капитан помрачнел. Начать разговор оказалось для него более чем трудно. Все инструкции о ведении переговоров никак не вязались с окружавшей его обстановкой. Он видел перед собой однокашника, но никак не главу полиса, от решения которого зависел успех или провал. Хоурс, видя, что капитан колеблется, сказал:
-  А ты, Джон, не смотри, что я твой друг. Я выборный глава этого города и мой народ мне доверяет. Так что если твое предложение нам не подойдет – я откажу, и ты на меня не обидишься, а если помогу – то не потому, что ты друг моего детства… Давай смелее, выкладывай. Представь, что я – это  не я, - Джон заметил, что искорка смеха уже давно исчезла из глаз школьного друга.
- Тогда я не буду рассусоливать: нам нужна помощь.
-  Сколько вы хотите? - спросил Хоурс после недолгого раздумья.
Капитан вскинул на него острый взгляд.
-   Мы не можем выдвигать требования количества. Это было бы слишком.
-   Понятно. Но как я понял, вы бьетесь насмерть.
-   А нам больше ничего и не остается.
-   Сколько у тебя времени?
-   Семьдесят два часа.
Хоурс помолчал, затем продолжил, теребя лацкан своего пиджака:
-  Я сам выдвину предложение на рассмотрение Стального Совета. Так будет лучше. Сказать честно, мы давно подумывали над тем, чтобы к вам присоединиться, только так и не растележились… Легко не будет. Предупреждаю.
Майл поднял руки вверх, показывая, что примет любое решение.
-  А пока, - продолжил Хоурс, - будь нашим дорогим гостем! С ребятами повидаемся. Они, кстати, с некоторых пор поговаривать стали, что повоевать хотят, так что, думаю, полетят с тобой, как обо всем узнают.
-   Не очень хорошая идея. Там – мясорубка.
-   Выгораживаешь?
-   Никак нет. Оберегаю.
-   А чего же тогда помощи просишь? Что, на передовой твоих друзей нет?
Капитан не нашел, что ответить. 
-  То-то, - сказал Хоурс, - меньше думай. Вспомни лучше, что мы творили в детстве!
-  Такое не забудешь, - расслабившись, засмеялся Джон, - ребята чем занимаются?
-  Томас и Свенсон – блюстители в патруле. Юта самый крутой – работает в ЦСО;.
-  Ого, - поднял брови Майл, - это даже круче, чем госбезопасность.
- Вот тебе и «ого». Сам не знаю, как он туда залез. Ну да ладно, ребята предупреждены, скоро придут.
Спустя час дверь распахнулась: руки в карманах, под пиджаком – спецкарман для оружия, вероятно, не пустой, рубашка, галстук, темно-каштановые волосы зачесаны наверх и набок, глаза черные как ночь, проницательные и добрые – это Ричард Юта. С прищуром он оглядел помещение, и его взгляд остановился на Майле:
-   А черт, Джон! Старая развалина!
В раскрытых дверях появились Ник Томас и Пол Свенсон. Первый – невысокого роста, крепкий. Его волосы торчали в разные стороны – похоже, его вытащили из кровати после рабочих суток. Серые острые глаза бегали по комнате, что-то отыскивая. Внезапно его лицо перекосило, тонкие губы улыбнулись, от волнения он даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, переглянувшись со Свенсоном. Пол Свенсон на первый взгляд казался грозным и устрашающим. Своим свирепым выражением лица он походил на убийцу со стажем. Между тем, он был отличным другом и великодушным человеком. Худое лицо с резко выделяющимися скулами и выдающейся вперед нижней челюстью обрамляли густые вьющиеся волосы до плеч – не дань моде, а предмет гордости, с которым Пол не расставался с ранней юности. Ребята крепко обнялись, и Джон ощутил, что он вернулся домой. Праздничный обед состоялся в кафе недалеко от дома, в котором Майл когда-то жил с родителями. Сейчас дом пустовал, и капитан то и дело поглядывал в его сторону. На две ночи ему предстояло вновь в него вернуться. Несмотря на искреннюю радость встречи с друзьями детства, он был отстранен, и на предложение прогуляться по Мортару вежливо отказался. Однако ребятам все же удалось его вытащить.
Мортар был архитектурным кладезем местной культуры. Здания, созданные юпитерианами, были не похожи одно на другое: разные по величине, форме, они все одинаково манили к себе таинственным теплом, которое излучали. Большинство святилищ, а именно так их назвали люди, были украшены колоннами с неведомыми орнаментами. На фасаде – всегда высеченный рельеф. Иногда тонкой резьбой покрывался не только фасад, но и стены. Народ айя умел работать, но секрет своего мастерства был известен только им, равно как и назначение этих строений. В настоящее время в большинстве из них жили люди. В таком же размещалась школа, где учились ребята. Там прошли самые счастливые мгновения их беззаботной юношеской жизни. В другом – расположился самый обычный кинотеатр, куда они частенько сбегали с занятий. Воспоминания об этом бередили душу, выпуская наружу глубоко спрятанные чувства.
- А что? – спросил Майл после долгой прогулки по родному городу, - Сейчас так и хоронят по старинке?
- Да, в землю, - Энтони уже догадался, к чему тот клонит, - говорят, так душа успокаивается, - вздохнул он.
Всю дорогу до городского кладбища Майл отмалчивался. Души тех, кто погиб за Херувим вряд ли найдут покой.  Он остановился у широкой могилы, на надгробном камне которой было высечено: «Джеральд Дуглас Майл. Тишия Майл». Джон вздохнул и посмотрел на горы Вечности. Их массив поднимался вверх и скрывался где-то за плотными облаками. «Господи, папа, зачем ты так рано ушел от нас? И мама не пережила...» Он отвернулся и посмотрел на купол. В городе было тихо. Арес светил к закату. Предметы отбрасывали длинные тени. А на поверхности планеты начинала бушевать буря: столбы поднятой в воздух пыли бешено кружились, образуя стену. Ветер гнал ее с неимоверной скоростью. Пыль и песок, поднявшиеся в атмосферу, напомнили Джону метель, когда он пробирался по заснеженной пустыне к Лас-Вегасу.
- Ну что, - произнес Юта, ласково кладя руку ему на плечо и разворачивая Майла к выходу, - пора. Впереди трудный день. Когда отвоюем, тогда все вместе будем жить здесь, в Мортаре, как раньше. Найдем тебе работу и к черту твою одиночную разведку… Пошли, Джон. Не время раскисать.
Пол распрощался с товарищами. Вместе с Томасом он отделился от компании, скрывшись из вида за домами. На ближайшем перекрестке Ричард Юта легко запрыгнул в подошедший скоростной автобус. Джон и Энтони молча пошли по знакомым улицам. На город опускались сумерки. Буря закончилась быстро, однако она могла быть лишь предвестником надвигающейся грозы. Сквозь облака кое-где пробивались последние лучи Ареса. Начали зажигаться вывески, надписи, разгорались оттеночные фонари. В домах зажигались окна. Эта картина смутно напомнила панораму ночного Сидар-сити и Майлу вновь стало тесно в груди. Грустные воспоминания капитана были прерваны смехом Энтони:
-   Джон, ты куда направился?
Майл, погруженный в свои мысли, этого и не заметил.
-  Да задумался, - ответил он.
-  И давно с тобой так? Ты стал каким-то другим.
-  Война.
-  Нет. Это не могло так на тебя повлиять. Может быть то, что у тебя убили жену? А дети были? Они живы?
-  Их было двое… их тоже убили, - Джон стал угрюмым.
- Тогда понимаю, - Энтони сочувственно покачал головой и постарался перевести разговор на другую тему, чтобы не травмировать все еще свежие воспоминания капитана, - А у нас все по-старому. Пол с Ником хорошие блюстители, Ричард, как ты уже понял – важная птица. Носятся, за справедливость борются, а я им все время говорю: вы бы хоть жизнь нормальную начали, девушек бы, что ли нашли.
-  А они? - поднял голову Джон.
Хоурс махнул рукой и засунул ее в карман брюк:
-  Ник и Пол сразу: «Работа опасная». А Ричард, у того вообще все просто: «Да ну».
-   А ты?
-   А что я? Я женат. Есть дочь.
-  Молодец… - Джон на секунду задумался, но потом встряхнулся, заметно оживившись, - мы как прибудем на место, я наших ребят сразу с отрядом познакомлю. У нас там хорошая команда – мужики!
-  А у нас до того обнаглели, что из армии сделали какое-то женское лицо! Девчонок молодых набирать стали! Правда, пока по желанию, - поддержал разговор Хоурс, обрадовавшись, что Майл, наконец-то пришел в себя.
-  Ну и что? У нас тоже в отряде две девчонки. Любого мужика за пояс заткнут! Я тебе сейчас фото покажу.
 Джон достал из внутреннего кармана снимок. С него смотрели две девушки: одна из них сильно смеялась – это была Сашка, а Женька улыбалась, оперевшись рукой на истребитель, ее волосы развевалась на ветру. С обратной стороны карточки было подписано аккуратным ровным почерком: «Джону от Сани и Жени». Встав под свет фонаря, Энтони взял фото и сказал:
-   Ух ты! Когда снимали?
-   Две недели назад… Живы бы только были.
-  Странный ты человек, Джон, - Хоурс вернул ему снимок и серьезно на него посмотрел, - Сколько тебя знаю, ты всегда говоришь о смерти. Даже в детстве у тебя частенько проскакивали печальные нотки.
- Может, это предчувствие? - сделал предположение Майл, бережно убирая фотографию обратно.
-  Брось! Ты еще всех нас переживешь!
Джон в ответ промолчал. Они расстались у его дома. Майл нерешительно постоял в пороге, затем вошел внутрь. Казалось, время его не коснулось. Капитан долго петлял по лабиринту коридоров, пока не толкнул легкую дверь-ширму и не вошел в комнату, мгновенно окунувшись мир воспоминаний детства. Ложиться он не торопился, знал, что едва его тело коснется кровати, как он сразу же заснет, впрочем, как и всегда, когда ложился спать в юпитерианском доме. Он спал крепко и без снов, просыпаясь обычно отдохнувшим и полным сил. Чем это объяснялось он не знал, но так было всегда. Он позволил себе присесть на край низкого чайного столика строгой квадратной формы и оглядеться.
Свет в небольшой комнате был ярким, но не резал глаз. Стены квадратного помещения с высоким потолком были изрезаны мелкими символами, несущими в себе легенды и историю коренных жителей планеты. Джон поднялся и подошел к одной из стен, приложив ладонь к ее шершавой поверхности. Спустя секунду он почувствовал изумительное тепло, которое источали эти стены, и которое проникало в его тело и питало душу. Силясь, он высвободил свои скудные познания в символике айя и в очередной раз признался себе, что ничерта в этом не смыслит. Стыдно. Но это был общеизвестный факт.
Несмотря на скромное убранство, комната казалась совершенной. И даже ваза из тончайшего гаальского стекла с каменными цветами, отдаленно напоминавшими пресловутые одуванчики и ромашки, росшие на склонах гор Вечности, настолько вписывалась в ее интерьер, что если бы ее убрали, то комната сразу же показалась бы пустой. Тончайший аромат, витавший в воздухе, немного вскружил в голову Джона, и он опустился на мягкое теплое ложе, тотчас принявшее форму его тела. Капитан почувствовал необыкновенную легкость и, ощущая чуть заметное покачивание, заснул мертвым сном.
Утро начинающегося восемнадцатичасового дня перед отлетом было пасмурным. Над поверхностью планеты клубились уже не грязно-желтые, а свинцово-черные облака. Ветер гнал их на запад, а с востока приближалась гроза. Ребята стояли около шаттла и с тревогой вглядывались в горизонт, где сверкали ярко-голубые молнии. До них уже доносились пока еще далекие раскаты юпитерианского грома. Ветер на высоте нескольких километров бушевал, а на поверхности все будто замерло. Ни одна песчинка не шелохнулась. В воздухе пахло свежестью и ощущалось легкое покалывание электрических зарядов на коже. Стояла оглушительная тишина, но только за пределом силового купола, защищавшего Мортар от грозных явлений природы. Сам же город продолжал жить своей привычной жизнью. Джон перевел взгляд на уже готовые к взлету пять крейсеров-носителей, несущих в себе то, ради чего капитан вернулся на свою родную планету. Он повернулся к Энтони. Хотелось сказать много, но слова отчего-то застряли у него в горле, и Майл лишь выдавил:
-  Энтони, спасибо.
-  Мы же люди. Пора.
Хоурс поспешил подальше от взлетного поля. Ему было грустно. Такое чувство, что он видит ребят вместе в последний раз. И еще одно чувство не давало покоя с самого утра. Он даже не знал, как оно называется. Просто ощущение. Ощущение потери, что ли? Как будто он что-то отдал, нет, как будто от него что-то оторвали живое, родное, близкое, без чего жизнь теряет свою полноту.
Тучи неумолимо приближались, и над равниной пронесся сильный ледяной ветер. Облака пыли и песка скрыли летящие транспортники и крохотный шаттл, казавшийся беззащитным перед надвигавшейся стихией. Джон сосредоточенно глядел вперед. Он думал о том, как будет рад адмирал, когда узнает, что задание Комитета выполнено. Томас и Свенсон сидели на своих местах, поглядывая на ослепительные, сверкавшие все чаще молнии. Юта беспокойно ерзал на месте и без конца встряхивал головой.
Гроза приближалась, норовя зацепить «хвост» - крейсер «Мотео», замыкавший транспортники. Джон то и дело поглядывал на интерактив. За годы, что он прожил на Юпитере, природное явление так обычное на Земле Джон видел не часто. Последняя гроза бушевала долго: суток трое-четверо. Купол города гудел и дрожал, готовый разорваться под неумолимым натиском песка. Майл опять оглянулся - «Мотео»  все еще был над поверхностью планеты.
-   Что у вас там? -  не выдержал он, связываясь с крейсером.
-  Торсионные поля, - ответил ему старший офицер, походивший на воздушного пирата времен старого мира, - мы не можем обойти их. Напряженность силового поля максимальная. Нас подтряхивает. Возросла статика…
Капитан прекрасно знал, что такое торсионные поля – огромные воронки, наполненные отрицательно заряженными частицами строительной материи, образующиеся при чрезмерной активности энергетического поля планеты. Если корабль попадет в центр такой воронки, раздастся хлопок, короткая вспышка и все. Корабля как не было. Джон занервничал: с одной стороны «Мотео» был зажат грозой, с другой – торсионными полями. Оставалось лишь надеяться на удачу. Джон заметил, что ребята тоже напряженно следят за происходящим и решился:
-  Двигайтесь к краю торсионного поля.
-  Но это невозможно! - вскричал Свенсон, - Джон, ты угробишь «Мотео»! Его же засосет!
-  Спокойно, Пол, - сказал Юта, к которому вернулось привычное самообладание, - наш капитан знает, что делает.
-  Повторяю, - голос Майла оставался бесстрастным, - идите по краю торсионного поля!
-   Но… - в нерешительности замер офицер.
-  Решайтесь, вашу мать, пока еще не поздно! - выругался Джон, - трусы несчастные, - добавил он уже тише, наблюдая как «Мотео», отражая электроимпульсы, начал медленное вращение, - Держитесь края! И слушайте меня внимательно: сейчас вы отключите все системы. Абсолютно все!
Лицо старшего офицера вытянулось, но отступать было нельзя: либо потерять «Мотео», либо проверить на практике теорию, выдвинутую когда-то его отцом и осмеянную светилами науки, как простое чудачество. Идея была предельно проста и восходила к азам физики электричества, к тому, что знает даже младенец: частицы с противоположным зарядом притягиваются, а одноименным – отталкиваются. И Джон продолжил:
-  Повторяю, обесточить все системы, отключить генераторы и поменять полярность цепи. Всех цепей! Это ваша основная задача. Как только вы отключите энергию – вас понесет к центру торсионного поля, и чем раньше вы поменяете полярность, тем больше шансов на то, что останетесь живы. Когда приблизитесь к центру ровно на столько, чтобы в следующую секунду произошел коллапс – включайте все двигатели на полную мощность и увеличивайте критическую массу до максимума. А там все решит Бог.
Капитан прервал связь и плотно сжал губы, впившись глазами в тактический экран.
-  Джон, ты уверен, что это их спасет? - поинтересовался Юта.
-   Нет, - сухо ответил Майл.
«Мотео» начал маневр. В ту же секунду корабль словно умер: энергия была полностью отключена и его, закручивая все сильнее, понесло к центру воронки. «Ну давайте же, ребята, давайте», - приговаривал про себя Джон, от волнения прижав к губам крепко сжатый кулак. Время тянулось бесконечно, но вот крейсер оказался почти в самом центре торсионного поля. Джон привстал с пилотского кресла, не сводя глаз с тактического экрана. Он увидел ослепительную вспышку света, хлопок и… «Мотео» отпрыгнул, словно мячик, мгновенно вырвавшись из цепких лап ловушки прямо в верхние слои юпитерианской атмосферы. Джон облегченно вздохнул. Ему показалось, что он сам пережил то, что пережили те, кто находился на «Мотео».
-   Сработало! - воскликнул Томас.
-  А он был прав, - покачал головой Юта, - твой отец все-таки был прав.
-  Ну и напугал ты нас, черт, - тряхнул головой Свенсон.
-  Да я сам напугался, - с легкой улыбкой признался Джон, - молодцы, ребята! - горячо сказал он экипажу «Мотео».
Теперь он опять видел огромный серый шар Юпитера. Эу спрятался за его широкую спину, зато виднелся еще один крупный спутник – Терпсихора. А чуть поодаль от него выходил из тени планеты Эгей, ярко сияя на черном фоне космоса. Отойдя на безопасное расстояние от гиганта, корабли исчезли. На том месте, где они только что находились, остался лишь светящийся след ионизированных частиц, но вскоре исчез и он. 
Также, будто бы из ниоткуда, корабли появились в поле Земли. Джону показалось, что она стала еще более сморщенной, чем тогда, когда он покидал ее несколько дней назад. Судя по тотчас же полученной сводке, погода на планете была скверной. Не опускаясь на поверхность, капитан доложил президенту о выполнении задания Комитета. Он привел с собой восемьдесят тысяч боевых истребителей. С Земли поднимались всего десять. И пока корабли медленно двигались по орбите, он решительно направил шаттл к орбитальной станции. Оставив его в шлюзовой камере, ребята поспешили на центральный пункт обеспечения работы.
Станция производила мрачное впечатление и порождала весьма тягостные ощущения, насколько тягостными они были при созерцании планеты, за которой вели наблюдение с орбиты. Оборудование службы обеспечения тоже не выглядело новеньким и казалось, что весь обслуживающий персонал сидит тут как на пороховой бочке. «Консервная банка», - подумал Джон и поприветствовал вышедшего навстречу дежурного:
-  И как вам тут не боязно?
-  Привыкли, - с улыбкой ответил тот, -  срок эксплуатации истек еще семь лет назад, но пока это лучшее, что у нас есть. Думаю, года три еще протянет, - он сделал широкий жест рукой, - прошу.
Они проследовали в небольшой ангар, находившийся в не менее плачевном состоянии, где в тусклом свете станции поблескивали черным корпусом три новехоньких истребителя. Один стоял чуть поодаль: «Мой», - уверенно проговорил про себя капитан.
-   Все верно? - осведомился дежурный.
-  Да, все верно, - коротко ответил Джон и получил в руки небольшой черный предмет, свободно умещавшийся на ладони. Сотрудник станции отдал его капитану со словами:
- Привет от президента. Это детектор последнего поколения. Определяет логичность действий. Думаю, вам известно для чего он предназначен.
Джон сдержанно кивнул и подумал: «Что же, черт возьми, происходит на Херувиме?» В душу закралась тревога, но тут же прошла, лишь только он устроился в пилотском кресле и почувствовал легкую вибрацию гравитационного поля при подъеме. Покинув орбитальную станцию, ребята в числе десяти тысяч земных истребителей разместились внутри транспортников. Майл занял место на мостике головного корабля «Аргонавт». Отметив хорошую координацию действий, он был доволен как никогда. Теперь, когда корабли начали разбег для перехода в подпространство, улыбка не сходила с его губ.
Зеленоватый шар Херувима приближался. Чем-то он напомнил капитану прежнюю Землю. Хотя нет, Земля была в тысячу раз прекраснее. По мере приближения Джон различил красноватое сияние, полыхавшее за диском планеты. Майл обратился к своим друзьям:
-   Ну вот, ребята. Ваше боевое крещение, - холодный пот покрыл его лоб.

Спустя неделю после тяжелой борьбы между жизнью и смертью Женька, наконец, пришла в себя окончательно. Она лежала, еще с трудом соображая, что произошло и где она находится. Ее взгляд был пуст и направлен куда-то в бесконечность потолка. В голове стоял туман, который то сгущался, то рассеивался, но от этого ситуация не прояснялась. Сашка, пользуясь своим временным отстранением от полетов, не отходила от подруги. Ее щека почти зажила. Остался лишь небольшой шрам, который должен был бесследно исчезнуть. Уже три дня бои шли практически без передышки, и медцентр опустел – ребята появлялись здесь ненадолго. Талоне неожиданно затих и не давал о себе знать.
Двери тихо шаркнули. Сашка вздрогнула. Женька так и осталась лежать, не шелохнувшись, с широко раскрытыми глазами. Лицо ее было еще более бледным и осунувшимся. Александра повернулась. На пороге стоял Алекс. Она бросилась к нему.
-   Ну? - коротко спросил он.
-   Она… пришла в себя.
-   Когда?
-   Вчера вечером. А где ты был? Алекс, почему тебя весь день вчера не было? И те дни?
- Я был занят, нас перебросили в одиннадцатый сектор. Мы сегодня не летим, - проговорил он, подходя к Женьке.
-  Это хорошо, - вздохнула Сашка.
Женька еле заметно пошевелилась. Действие транквилизатора закончилось. Ее лицо исказила судорога боли. Сашка вызвала Уилкса. Губы Евгении чуть приоткрылись и что-то, слегка шевелясь, беззвучно проговорили. Врач быстрыми шагами зашел в кабинет, на ходу спрашивая:
-  Что случилось?
-   Она пытается что-то сказать.
-  Что ж, это кстати, - проговорил Уилкс, - самое время сделать мнемографию.
Алекс знал, что это за процедура. Ее проводили либо недееспособным пациентам, либо принудительно.
-  А не слишком ли это лично? - спросил он, - ну, я имею в виду копаться в памяти человека, который может быть против?
-  Согласен, но в данном случае по-другому никак. Да чего вы так переживаете? Неужели вы думаете, что я тут вам все взял и показал? Естественно, что все увиденное останется врачебной тайной. Но если будет что-то чего я не пойму – вы с Сашей мне просто подскажете.
Александра, никогда не сталкивавшаяся с процедурой мнемографии, сжала и разжала руку Алекса, демонстрируя свое волнение. Роско в ответ лишь поддерживающе кивнул. Уилкс начал. Над Женькиной головой повис плоский диск, начавший постепенное вращение. По мере того как скорость его увеличивалась, из центра диска появился тонкий синий луч, устремившийся точно в центр лба. Александра поморщилась:
-  Это больно?
- Нет. Она ничего не чувствует… сейчас посмотрим… - Уилкс устремил взгляд на небольшой экран, на котором расшифровывалась информация, и произнес: - Потеря памяти, частичная… может восстановиться со временем… А это что?.. – он нахмурился, вглядываясь в экран, - Саша, Алекс, можно вас? 
Сашка нерешительно встала за спиной Уилкса, поглядывая на дисплей. На нем появились какие-то линии, потом проступило мутное изображение. Александра разглядела очертания темной фигуры. Затем она куда-то исчезла и в новой Сашка узнала себя. Это в некоторой степени ее успокоило. Размытые лица сменяли друг друга, разлетаясь в стороны сыпались бумаги, и вдруг опять появились очертания фигуры, которую Александра видела в самом начале. И чем медленнее она выступала из тьмы, тем страшнее становилось Сашке. Ей хотелось закрыть глаза, но любопытство брало верх. Фигура вновь исчезла, на ее месте появилось лицо. Руки девушки стали холодными и против обыкновения влажными. В голове вертелось, что не хорошо проникать в сознание беспомощного человека, но Сашка также знала, что ее всегда интересовали скрытые архивы Женькиной памяти. В этом было что-то запретное и в то же время притягивающее. Неожиданно Сашка почувствовала, как часто бьется сердце Алекса. Он тоже волновался. На экране показались черные, словно смазанные углем волосы, очертания глаз, носа, губ. В какой-то момент лицо полностью освободилось от тьмы и пронзительно взглянуло на нее. Александра невольно отпрянула. То, что она увидела, было страшным. С экрана на нее ясно смотрел Алешка Княжин.
Диск над Женькиной головой исчез. Уилкс задумчиво взял в руки ручку и вышел из кабинета, не проронив ни слова.
-  Ты видел?! - почти крикнула Сашка. - Ты видел, что она помнит?!
-  Видел, - сдавленно ответил Алекс.
-  Это просто… - она не находила слов и смотрела на Женьку, - какой-то кошмар! Она сведет меня с ума! Знаешь, я тебе не говорила, но с того момента как Княжин погиб, не было ни дня, чтобы Женька его не вспомнила!
Алекс с некоторым интересом  посмотрел на Сашку:
-   Мы не можем ее изменить.
-  Сначала я думала, что это пройдет, - не останавливалась Александра, прохаживаясь взад-вперед по кабинету, усиленно жестикулируя руками, - что так будет только сначала. Я понимала ее, понимала, что она никого так не любила как Алешку и он тоже. Я даже завидовала! И вот он погибает… Да. Тогда я понимала ее. В конце концов, тогда ее поведению было объяснение! Сначала она теряет Алешку, потом из-за случившегося теряет и своего ребенка!
-  Постой-постой, - остановил ее Алекс, сосредоточенно глядя на Сашку, - у нее что, должен был быть ребенок?
- Ну да! - Сашка поняла, что рассказала Роско лишнее, но какой смысл молчать, когда все уже давно прошло?
-  Боже мой, - не веря своим ушам, Алекс смотрел на Женьку, - а отец-то кто?
-  Кто-кто! Алешка – кто же еще?!
-  Почему тогда не мы, ни сам Алешка ничего не знали об этом? Почему ее понесло с тобой к визору смотреть новости? Ты же знала!
- Откуда же я знала, что скажут в тот вечер по ящику?! Вам она не обязана была докладываться, тем более Талоне, а Алешке просто не успела сказать, хотела обрадовать после его возвращения из этого долбанного Копенгагена! А там… - она виновато взглянула на Алекса,- …а там он погиб.
Роско был ошарашен. Этой истории он не знал и вряд ли знал кто-то из ребят. В кабинете вновь появился Уилкс. Вид его был озабоченным.
-  Вы знаете того парня, которого видели на экране? Где он сейчас? Здесь? На Земле?
-  Его нигде нет. Он погиб, - резко ответила Александра.
Уилкс опустил голову:
-  Плохо. Она уверена, что он жив и отличит из тысячи с закрытыми глазами. Надо найти выход, а то трудно будет ей все это слушать.
-   Может, оставить все как есть? – подняла взгляд Сашка.
-  Тебе, видно, очень хочется, чтобы твоя подруга сошла с ума? - сурово спросил Уилкс.
-  Нет. Совсем нет, - она с надеждой на поддержку Алекса посмотрела на него, но Роско взглядом не удостоил.
- Тогда предлагаю сделать вот что. Конвенция нам не позволяет вмешиваться в оперативную память, за исключением случаев, установленных законом, но мы под эту статью не попадаем, поэтому изменять, заменять и уж тем более удалять воспоминания мы не можем.
- А что же мы тогда можем? – поинтересовался Алекс, неожиданно для Сашки принявший сторону врача.
- Только одно. Мы можем все, что она помнит об этом парне спрятать. Отодвинуть на задний план, если хотите. А в образовавшуюся щель запустить ее же воспоминания, но только те, которые она временно забыла. Мы поменяем их местами, не изменяя, и не нарушим закон и конвенцию.
-   А гарантии? Воспоминания всплывут?
-  Не скоро. У нее будет достаточно времени, чтобы начать свою новую жизнь без боли.
-  Я против, - категорично сказала Александра, испепеляюще глядя в глаза Алексу.
-  Понятно, - он отвернулся от нее, - ты хочешь, чтобы у тебя все было хорошо, а Женька мучилась всю свою жизнь.
Сашка тихо произнесла:
-  Но ведь больно…
- Да, конечно! Или несколько минут, или всю жизнь! Тоже мне, подруга. Ты всегда выбирала себе все лучшее и плевала на Женьку, а чуть что: «Женечка, помоги!» Вот она выздоровеет – я ей все расскажу о твоей бескорыстной преданности.
Уилкс, молча наблюдавший за перепалкой, почувствовал себя неловко. На поверку выходило, что в этой команде не было единства: кто-то все время тянул одеяло на себя. «Так, пожалуй, тулонцев не одолеешь», - подумал он, глядя на Женьку, вновь впавшую в беспамятство. Было в ней что-то отличное от других, неуловимое, скрытое. Свои тайны, разумеется, были и у него самого. Какую тайну скрывала Женька, он пока не знал, но был уверен, что рано или поздно разгадает. Уилкс обратился к ребятам:
-   Нужны варианты – люди. Кто бы мог на время занять все ее внимание.
Они задумались. Наконец, Алекс произнес:
-   Я знаю – это Паоло. Паоло Гуччи!
Сашкины глаза сверкнули. Она думала о нем же, но хотела, чтобы если вдруг он найдется, Гуччи был у ее ног. Она-то уж знала, что Женька была ему очень даже симпатична и поэтому решила смолчать. Роско раскусил ее намерения и покачал головой, ничего не говоря, чтобы вновь не ставить Уилкса в неловкое положение.
- Хорошо, - сказал врач, - мне нужно описание, фотоснимок, - что угодно, чтобы я точно знал, кого искать.
-  Промолчишь? - с усмешкой спросил Алекс.
-  На!
Сашка вытащила из кармана снимок, где они были все вместе, и отдала Роско. Она всегда носила фото с собой, считала, что так спокойнее на душе. Однако мысленно она выдавила из себя: «По-да-вись!» - и отвернулась, наблюдая за действиями Уилкса, который долго что-то делал у Женькиного затылка. «Подключился к биокому, - догадалась Александра и вдруг ее пронзила мысль, - Где же Харви и Альфред? Задерживаются… неужели что-то случилось?» Ребята были в бою уже четыре часа. От тягостной обстановки ожидания Сашке показалось, что на ее плечи лег непомерный груз, на душе стало тревожно, во рту пересохло. Здесь, на «Матери» было безопасно, зато в бою – все вместе. Она чувствовала за собой определенную долю вины, что вынуждена сидеть на месте, в то время как ребята сражаются за свободу. Однако с ужасом ждала того дня, когда присоединится к ним. Размышления Александры прервал вопрос Уилкса, который привел ее в замешательство, Алекс удивленно поднял брови:
-  Ребята, а между Женей и вашим Паоло Гуччи ничего не было?
-  В каком это смысле?
-  В прямом. В личном.
- Ну-у, - потянула Сашка задумчиво, - мне об этом ничего не известно.
-  Какие у них были отношения? - продолжал допрос Уилкс.
- Да какие – самые обычные! Разве что… он смотрел на Женьку не так, как на всех. Направлялся в соседнюю галактику, хотел вступить в патруль. Но, по-моему, ему не очень хотелось покидать нас. Просто была какая-то веская причина, и он очень торопился. А что вас так смутило?
- Что-то между ними произошло, воспоминания об этом слишком глубоки. Будем надеяться, что ничего плохого, а то навредим еще больше, - он в раздумье постоял, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, но углубился в работу.
«Вот и еще одна твоя загадка, Женечка, - подумала Сашка с некоторой озлобленностью, - что же ты еще мне не сказала? Какие сюрпризы ты нам готовишь?» Алекс отошел, устремив взгляд в иллюминатор. Кроме черноты не было видно ничего. Он взглянул на часы: время шло, ребята не возвращались. Видимо, бой затягивался. Роско припомнил, как нервничал Мейсон, когда шел по взлетной полосе в сопровождении Альфреда. Тот что-то говорил, но ему явно не нравилось. Алекс пришел к выводу, что в последнее время не только Мейсон, а все они стали излишне раздражительными. Может быть, виной тому была неожиданно открывшаяся правда о Талоне и Кастильо, а, может, все дело было в ежедневных боях, которых боялись даже самые бесстрашные. Алекс невольно поежился: сегодня их сектор отдыхал, значит, на один день каждый из пилотов проживет дольше. «Что же они там делают?...» - подумал он, покусывая губы, понимая, что ожидание становится невыносимым.
Альфред беспокойно вертелся на месте, высматривая истребитель Мейсона.
-   Ну что ты ерзаешь? - спросил со смешком Харви.
-  Да так. Просто как-то все без резни начинается. Не к добру это, - говорил Федерау, посматривая то вправо, то влево, то вообще оглядываясь. Было заметно, что здоровяк нервничает. Это несколько позабавило Мейсона.
На самом деле Альфред тревожился именно за него. Уж слишком навязчивой была его идея убрать Аданаэля Кастильо. Почему-то эту миссию он решил возложить на себя и когда Федерау взял это под свой личный контроль, всячески мешая осуществлению задуманного, Мейсон затих. Он признал, что торопит события и пообещал не смешивать личные отношения и ситуацию. Федерау не поверил. Именно поэтому он старался не сводить глаз с истребителя Мейсона, который уже вошел в зону боевых действий. Это было нелегко: невнимательность могла дорого стоить самому. В конце концов, Альфред успокоился: Мейсон регулярно выходил на связь, пытался отшучиваться и не проявлял никаких признаков самодеятельности. Федерау с головой ушел в бой, не догадываясь, что Мейсон этого и добивался, намеренно усыпляя бдительность здоровяка. Он легко отыскал в общей свалке истребитель Кастильо. Уже несколько минут машины кружили друг около друга, не обращая внимания на сражение. Только сейчас Харви до конца осознал, что ноша, которую он на себя взвалил, - непосильна. Так или иначе, но Аданаэля Кастильо он знал лично, причем не один год. И ни разу за все время он не дал повода его в чем-то подозревать, тем более, в измене. Мейсон засомневался, но противник сделал первый шаг. Истребитель Кастильо резко развернулся и, набирая ускорение, устремился навстречу Харви. Отступать было нельзя – все равно, что проиграть войну. Мейсон решительно рванулся вперед. Он успел заблокировать свой биоком и связаться по каналу общей связи с командиром:
-  Санни, береги Женьку, - он уже знал, что никогда больше с ней не встретится. Он был спокоен.
-  Мейсон! - крикнул Кент, но не успел и со всего маху ударил кулаком по панели связи.
Ему сделалось не по себе, но размышлять было некогда, Санни атаковали. Он попытался пробиться к Альфреду, но его биоком был занят. Федерау сам пытался связаться с ним: он заметил, как из-за диска Херувима показались транспортники, из чрева которых посыпались истребители. Их было так много, что тулонцы смешались. Это дало минутную передышку.
-  Эй, Федерау, привет, - раздался голосовой сигнал, - Это я. Узнаешь?
Перед Альфредом возникло изображение.
-   Джон, это вы тулонцев распугали!
-   Мы, мы. А где все?
-   Харви где-то тут, но я не вижу… - он запнулся, похолодев.
-  Господи, да что у вас там стряслось?! – Майл вдруг понял, что президент не ошибался. На Херувиме действительно что-то происходило.
- Посмотри в третий квадрат… - медленно проговорил Федерау, - и Женьке ничего не говори…
Пауза. Длительная пауза. Спустя секунду истребитель Альфреда мчался туда, где сокращалось расстояние между машинами Мейсона и Кастильо. Каждый из них знал, что рано или поздно кто-нибудь не выдержит, нервы сдадут, противник взмоет вверх и тогда… Расстояние неумолимо сокращалось, Федерау понял, что не успеет. Он затормозил, безотрывно глядя на картинку тактического экрана, висевшую перед глазами. В мозгу стучал пульс, отсчитывая секунды…
Остаток боя прошел как во сне, и только сигнал об его окончании немного привел в чувство. Джон пребывал в беспокойстве. Что могло заставить Мейсона пойти лоб в лоб на своего? Альфред был в полной растерянности. Его броня была пробита и только одна мысль точила: Федерау собственными глазами видел – Аданаэль первым спровоцировал Мейсона. Это означало, что Кастильо, а, значит, и Талоне проинформированы о том, что ребята обо всем знают. Поступок Мейсона может поставить Женьку под очередной удар. Альфред уже несколько минут как выключил двигатели, но никакого желания покидать машину у него не было. Все тело охватила неимоверная слабость, он не хотел ни о чем думать, но все мысли так или иначе стекались либо к Харви, либо к Женьке, либо к Сашке, которой ему предстояло обо всем рассказать. И даже тогда, когда снаружи раздался стук, гигант не отреагировал. Джон опять постучал, но на сей раз кулаком и посильнее. Наконец, показалось бледное лицо Федерау. Капитану показалось, что он постарел, по меньшей мере, лет на десять.
-   Да что у вас здесь происходит! - не выдержав, вскричал Майл.
Федерау сердито съехал вниз:
- Что? Хочется все услышать?
-  Скажи мне, пожалуйста, почему Харви свел счеты с жизнью?
- Да поторопился он, - Альфред поморщился, его глаза увлажнились, лицо выражало горестную гримасу, -  давай я тебе все вечером расскажу?
-  А где девчонки?
Федерау обреченно махнул рукой. Майл не понял, что может означать этот жест, но последовал за ним, боясь что-то предполагать. В голове вертелось слишком много вопросов, а все ответы на них сводились к тому, что Мейсон мог так поступить исключительно по веской причине и не иначе как из-за Женьки.
Женька открыла глаза. Ее взгляд был серьезным и осознанным. Она не шевелилась. Никого в ее поле зрения не было видно:
-  Саша…
Александра насторожилась и потрясла головой – не ослышалась ли?
-  Саша… - еще раз слабо позвала Евгения.
-   Женя, господи! - девушка бросилась к подруге и схватила ее за руку.
-   Осторожнее, - Алекс наклонился над Сашкой.
-   Алекс? - Евгения еле заметно пошевелила пальцами.
-   Ты меня помнишь?
-   Помню. А где все?
Алекс беспомощно посмотрел на Сашку:
-   А-а… их сейчас нет, Женя, но они скоро будут.
По лицу Евгении пробежала судорога. Дверь распахнулась. В проеме стояла огромная фигура Альфреда. Он нерешительно вошел. Следом появился еще один человек. Сашка поморщилась: капитана она недолюбливала за излишнюю привязанность к Женьке. Александра перевела взгляд на Федерау. Тот молчал, его голова была опущена. Джон недоумевал: «Что они могут делать в медцентре?»
-  Альфред, а где Харви?
Федерау молчал. Алекс и Уилкс замерли. Сашка продолжила:
- Ну что вы молчите? Языки проглотили? - она говорила полушепотом. - Ты знаешь, Альфред, Женька совсем его не помнит. Ни малейшего намека. Где он? Я хочу с ним поговорить.
Альфред еще больше сгорбился и вздохнул. Майл медленно проговорил, понимая, что от Федерау сейчас ничего не добьешься:
-  Это невозможно.
Альфред поднял голову:
-   Харви Мейсона больше нет.
-  Что?! - вскричала Александра, нарушая тишину. Сзади нее раздался негромкий стон. Сердце Майла подкатило к горлу, но он остался стоять на месте.
-   Джон, это правда? - Сашка опять говорила тихо.
-   Правда. Я видел.
-  Я так и знала, - она отвернулась, но когда повернулась, глаза ее метали искры. Она подступила к Альфреду и продавила:
-  Ты почему его не сдержал? - Сашка отвесила Федерау звонкую пощечину. Альфред молчал. - Почему не остановил?!
Александра замахнулась еще раз, но ее рука застыла в воздухе. Девушка дернулась, но запястье было зажато словно тисками:
-  Прекрати этот концерт, - внятно произнес Майл.
Александра выдернула руку и отвернулась.
-   Где Женька? – спросил он.
-   Там, - зло ответила она.
Уилкс и Алекс расступились. Капитан прошел между ними и остановился. Женька удивленно спросила:
-  Джон? Ты откуда?
Он присел рядом на корточки и прошептал:
-  Женька, бедная ты моя девочка! Я же так не хотел, чтобы вы летели сюда! - он погладил ее по плечу, и она слегка улыбнулась:
-  Да все нормально. Это я так, прикидываюсь.
-  Тише, тише, - капитан провел пальцем по ее губам, - лучше молчи, тебе нельзя много говорить. Закрой глаза и отдыхай.
Женька с трудом вздохнула и послушно затихла.
-  Будет лучше, если мы с тобой уйдем на время отсюда, - сказала Сашка Алексу, - ты идешь?
Он молча вышел. По пути из медцентра они даже словом не обмолвились. Захлопнув дверь в комнату, Сашка разрыдалась. Выходило, она не умеет строить отношения. Женька – да, а она – нет. Александра почувствовала, как обида и злость захватывают ее, медленно расползаясь по телу. 
-  Я не пойму, как ты можешь? На твоем месте я бы ей такой разгон учинил – пожалела бы, - взбешенный Майл шел рядом с Федерау, заложив руки за спину.
Альфред на это только вздохнул, слушая приглушенный шум голосов за дверями и звук собственных шагов. Капитан долго смотрел себе под ноги, затем не выдержал:
-   А теперь-то ты мне можешь все рассказать? Я до сих пор ничего не понимаю!
Альфред ответил, будучи рад смене темы:
-  Все началось с того, что девчонки прилетели на «Цереру». Вот с тех пор и пошло – поехало. Кастильо и Талоне оказались одними из тулонецев… полный бред, но факты…
-  Факты? - капитан пригладил волосы механическим жестом. - Ты уверен в том, что говоришь?
-  Не один я уверен. Здесь, наверное, уже все уверены, только не знают, что делать.
-  М-да… а я-то думал, что у вас здесь все в порядке. Все живы-здоровы, - потянул Майл, скривив губы.
Перед ними как из-под земли вырос разгоряченный Санни. Даже при тусклом  освещении коридоров носителя капитан увидел недоумение на его лице.
-   Кто-нибудь! Скажите мне, что произошло? Привет, - он поздоровался с капитаном.
- Ну привет, ты что такой возбужденный? - спросил Джон, отвечая на крепкое рукопожатие.
-  Да Харви все карты смешал! Связался со мной в бою, что-то сказал и отключился. Одно мне не понравилось: он был каким-то неестественно спокойным.
-   Что он сказал? - сосредоточенно спросил капитан.
-   Я не успел разобрать. Черт, я его нигде не вижу!
-   Он погиб, - низким голосом сказал Альфред.
-   То есть как это «погиб»? - опешил Санни.
 -  Он пошел на таран с Кастильо. Они оба погибли.
Кент вскинул на него острый взгляд. Федерау говорил правду. Командир оперся на стену. Сердце словно перестало биться и уже не в первый раз за последнее время. Он отчаянно замотал головой и, ни слова не говоря, пошел прочь. Скрывшись за углом, он бессильно съехал по стене. Горло перехватывало, и он дышал как можно глубже, чтобы не дать выйти комку наружу. Никогда раньше он не испытывал такого чувства опустошения, как сейчас. Даже тогда, когда нашел Женьку после гибели Алешки. Кент сидел, стиснув зубы и закрыв глаза. Дело было не в потере пилота. Дело было в потере друга, в том, что Санни тщательно скрывал последние годы и, в конечном итоге, в Женьке, потому что все, что было с ней связано, каким-то роковым образом приносило только страдания. И с этого момента он целиком и полностью отвечал за ее жизнь, но это не пугало. Однажды он взял на себя такую ответственность и как-то справлялся, не засвечиваясь перед ребятами, которые так ничего и не замечали, считая, что он поступает не иначе как старший в группе «Захват» в мирное время и как командир на войне. Пугало то чувство потери, которое полностью завладело им, разливаясь внутри черной пустотой. Его  нашел Хаммер:
- Что случилось? – он присел возле Санни на корточки, рассеянно глядя на командира. Санни взъерошил волосы и мрачно выговорил:
-  Харви погиб.
Взгляд Алана остановился. Он опустил голову, подбирая слова для ответа, которого не было. Он все понял.

Женька проснулась в светлой комнате, которую она раньше никогда не видела. Ей смутно припомнилась лаборатория, в которой она любила проводить много времени, занимаясь изучением палеонтологических останков. Но это была совсем не та лаборатория, и как Женька могла оказаться на Земле? Да и нет давно уже той лаборатории. Мысли девушки были ясными, четкими, логически выстроенными. Женька огляделась и вспомнила, что вчера, словно во сне, она видела Сашку, Алекса и Джона. Тогда, немного успокоившись, она подумала: «Странно, почему я лежу?» Она попыталась приподнять голову, чтобы получше присмотреться к месту, где находилась. В ответ висок пронзила резкая боль. Она попыталась поднять руку, но та даже не пошевелилась, оставшись тяжелой, словно налитой свинцом. «Господи, да что же со мной такое?» Она услышала голоса и увидела рядом с собой двух парней и незнакомого мужчину в годах, одетого в белый докторский халат. Один из вошедших посмотрел на нее светло-голубыми глазами:
-  Ну привет, подруга, как самочувствие?
-  Нормально, - ответила Женька, удивляясь своему несколько загрубевшему голосу.
Она сосредоточенно смотрела в лица вошедших парней. Что-то в них было знакомое, но это «что-то» было таким неуловимым. Женька наморщила лоб. Она старалась.
-  Я вас не знаю.
Это было разочарованием.
-  Не говори так, - произнес второй.
Девушка чуть двинула головой:
-  Скажи еще что-нибудь, - попросила она.
Он, пожав плечами, посмотрел на своего спутника.
-  Ты, наверное, хочешь знать, где находишься? С тобой все хорошо, здесь все свои. Мы в медцентре, на носителе… - Она краем глаза увидела, что третий мужчина отошел в сторону и зашелестел бумагами, -  А это доктор Уилкс, он тебя лечит…
Женьку унесло куда-то вдаль. Она увидела длинный коридор… нет, не длинный, но светлый, очень светлый. Шелест бумаг стоял в ее ушах. Она идет мимо открытых кабинетов с большой пачкой бумаг… рядом Сашка. Женька отвлеклась… она с кем-то столкнулась – шелест бумаги и вся пачка на полу… «Извини, я виноват…» Это был он. И опять шелест рассыпающихся бумаг, и взгляд карих глаз. Теплый, но одновременно зоркий, готовый все заметить. Он покачал головой так же, как сейчас, когда Женька опять посмотрела на него и расплылась в улыбке:
- Ну я даю! Алан, Санни, простите!
Подошедший врач пощупал ей голову:
-  У, идем на поправку, только вот долго еще придется здесь полежать. Ты помнишь, как вы летели сюда, на носитель?
-  Да, - уверенно ответила она.
-  Расскажи, что ты помнишь.
Ее рассказ не отличался от воспоминаний Сашки и Альфреда за исключением одной маленькой детали:
-   …и пока мы все решали какой курс лучше, ко мне подошел Аданаэль. Он сказал…
-  Постой-постой, - Санни искоса взглянул на Женьку, - ты говоришь, подошел Аданаэль? Кастильо? Но Сашка его не видела.
-  Она и не могла его видеть, потому что я отошла к своему истребителю, в тень – день был жаркий, а Саша сильно увлечена разговором, поэтому ничего и не заметила. Он подошел ко мне сзади и спросил: как я думаю, что же мы все-таки решим. Я ответила, что, скорее всего, полетим первоначальным курсом. Потом я на некоторое время выпустила его из вида, а когда увидела, он уже подходил к вам.
-  Значит он тогда в двигателе и нашаманил, - вполголоса договорил Кент Хаммеру, -  все сходится.
-  Я это и сама потом поняла когда в себя пришла… а где сейчас Кастильо?
-  В аду, - вздохнул Алан, а про себя добавил: «И Харви там же».
Женька непонимающе на него посмотрела:
-  Только что я ему сделала?
-  Ты слишком догадлива, Женя, - пояснил Санни, - вот тулонцы и решили таким образом, - он кивнул в ее сторону, - подкосить наши ряды. И на твой следующий вопрос могу ответить тем, что они способны переносить свою сознательную единицу на определенный носитель и управлять им. В нашем случае, сама понимаешь, кто выступил в роли носителя.
- Понятно, - многозначительно потянула она, - значит, земным флотом сейчас командует тулонская марионетка?
-   Вот именно.
-   Ничего себе, сколько интересного я пропустила, - без энтузиазма в голосе сказала она.
-  Теперь размышляй, а мы засиделись, - Санни легонько сжал ее ладонь в знак поддержки и ребята вышли.
Коридор, по которому они шли прочь от медцентра, навевал тоску. «Трубы - траншеи» - называл эти коридоры Санни. Хаммер старался ступать как можно тише, чтобы хоть несколько минут побыть наедине с собой, углубившись в собственные мысли. Он не слышал даже своего дыхания, унесясь в воспоминаниях далеко назад, когда на Земле еще царил мир и порядок – в белое здание из стекла и бетона, где день за днем происходили события, а группа «Захват» была частью его жизни. Мысли Санни вертелись совсем рядом, около Евгении. А Женька с каждым днем чувствовала в себе прилив новых сил, но любое  движение отдавалось в ее разбитой голове, как удар молота. Это выводило из себя. Она не привыкла сидеть без дела. Уилкс успел ей понравиться, как заботливый врач. Это был единственный человек, который постоянно разговаривал с ней, отвлекая от грустных мыслей. Он проводил у постели Женьки дни и ночи, отрабатывая несколько смен подряд без отдыха, несмотря на возраст. Часто она вспоминала глаза Санни, а еще чувствовала, что что-то важное спрятано глубоко внутри нее. Оно отдавалось учащенным сердцебиением и Женьке казалось, что это какое-то недоброе предчувствие. Раньше в такие минуты она никогда не могла сидеть на месте и либо нервно ходила из угла в угол, либо садилась за стол и доставала свой дневник. Рука сама описывала внутренние переживания, но сейчас она не могла даже пошевелиться, и это угнетало. По временам, когда Женька отчаивалась, врач садился рядом с ней и заводил долгую беседу, где по большей части говорил сам, вселяя в нее желание жить. В ее голове давно созрел план: когда она почувствует в себе силы превозмочь боль, и при этом никого не будет рядом, - не ждать разрешения Уилкса вставать с постели, а действовать самой. Женька верила, что только так она сможет чего-то добиться, хотя и подозревала, что сам врач сомневался в этом.
Лежа на жесткой кровати, Женька взглядом следила за Уилксом. Он привычно шелестел бумагами и ей опять вспомнился Санни. Она ощутила тепло его горячей руки. Что же он прячет за своим взглядом? Женька еще не до конца восстановила свои воспоминания. Однако она замечала злость, которую Санни неумело скрывал. Это была злость на Сашку, но это было не все. Может быть, он злился на себя? Она отвлеклась и подумала, чем займется, когда закончится война. Сидеть на Земле она не намеревалась и вполне была готова пойти в экспедицию исследования Дальнего Космоса. Она знала, что это опасно и можно пропасть навсегда, но это было не страшно. Кроме того, ей хотелось продолжить свои исследования по палеонтологии, которые так и остались незаконченными. Одно другому не мешает, а кто знает, какие сюрпризы готовят дальние рубежи? Может быть, там находится истинная колыбель человечества? Или таится еще какая-нибудь угроза жизни на Земле? Однако, чтобы получить разрешение на исследования, нужно для начала иметь «добро» Лиги обитаемых планет, откуда Землю из-за войны исключили, а, следовательно, в первую очередь, нужно восстановить свое положение в ней. Конечно, чтобы не тратить время, можно заняться исследованиями нелегально, но это было чревато. Женька думала и о том, что после выздоровления ее попытаются отправить в уютное местечко на реабилитацию, однако она твердо решила остаться в истребителях. Уйти означало предать ребят.

Ричард Юта внимательно изучал план гигантского корабля – носителя. Он водил указательным пальцем по трехмерному голографическому изображению, запоминая каждый коридор, каждый изгиб, каждое ответвление. Дверь открылась и в ее проеме появилась голова. Маленькие серые глазки внимательно осмотрели Ричи, и человек осторожно шагнул  просторную комнату. Юта, не скрывая своего любопытства, в свою очередь, посмотрел на вошедшего: он был не менее двух метров роста, массивного телосложения, его взгляд показался Юте не обремененным мыслительной деятельностью.
-  С кем имею честь? - первым спросил Ричи и указал на стул.
Гость сел и произнес грубоватым голосом:
-  Ну? Будем знакомы?
- Будем, - согласился Юта, который был, как всегда, сговорчив и быстро находил с людьми общий язык.
-  Меня зовут Альфред Федерау. Я приятель Майла. И, надеюсь, его друзья ничем ему не уступают.
- Еще бы, - без лишней скромности усмехнулся хозяин комнаты, - Ричард Юта. Школьный друг Джона. - они пожали друг другу руки.
Альфред огляделся:
- Можно закурить?
-  Кури, - Ричи протянул ему зажигалку.
-  Ты? - Федерау достал из пачки еще одну сигарету.
-  Я не курю, - отказался Юта.
-  А зажигалка как же?
-  Просто все спрашивают.
-  Понятно. А твои друзья?
- Их вызвал Талоне… кстати, нам тут вчера Джон говорил, чтобы мы с ним были поосторожнее – главком все-таки. Но внятно так ничего и не сказал. Может, ты прольешь свет?
-  Главком и главком. С любым главкомом надо поосторожнее, - Альфред посмотрел на него в упор и выпустил вверх облако дыма.
-  Понял, - Юта обернулся к двери и расплылся в добродушной улыбке, - Какие люди и без охраны!
В комнату вошел Майл:
-   Альфред? Привет, Ричи, - он кивнул Юте, - вы уже познакомились?
-  Более того, - Федерау криво усмехнулся.
Следом за капитаном вошли Томас и Свенсон. Церемония знакомства повторилась, после чего Альфред понял, что пришел не зря. От ребят он узнал, что им предстоит выполнить поручение главнокомандующего с полетом на Землю. Звучало странно. Федерау кивнул Джону, и они вышли за дверь, оставив троицу в недоумении.
-  Как тебе мои однокашники? - поинтересовался капитан.
-  Юта свой парень – это точно, - ответил Альфред.
- Свой, да сумасбродный. Как укусит его муха какая-нибудь, он такого нагородить может – не перепрыгнешь. Городки-то он строить умеет. Но меня волнует другое. Что это Талоне к ним привязался? И еще, раз уж такое дело, как можно на несколько дней убрать его с командования, вернее с «Матери»?
-  Сдурел? - Альфред широкими шагами двинулся по коридору, Джон последовал за ним в припрыжку. - К командному пункту не подберешься, да и кто ты такой, чтобы тебя пропускали?
-  Слушай, я же с президентом на «широкой ноге»! Скажу, что, мол, так и так, не лучше ли вам самому поговорить с главнокомандующим…
-  Ага, - возразил Альфред, - так ты ему и скажешь: «Сами поговорите».
- Ну, еще я могу мотивировать тем, что я здесь недостаточно долго, а Талоне – постоянно и все знает.
-  Послушай, Джон, ты что, не понял? Уолис Талоне не доверяет! Да и как он может оставить нас без главкома?
-  А генералы ему на что?
- Сам знаешь на что. Просто так. Я тебе говорю: Уолис не допустит, чтобы Талоне покинул свое место. По крайней мере, пока.
- Может, сказать все, как есть? - Джон забежал вперед и остановил Альфреда, вглядываясь в его беспристрастное лицо.
Федерау прищурился, ткнув Майла кулаком в грудь:
-   Тебя что, стучать сюда послали?
-   А я похож на стукача? – глядя ему в глаза, с вызовом ответил Майл.
Альфред остыл и продолжил более спокойно:
-   Знаешь ли, с Уолисом тоже шутки плохи.
-  Альфред, многое изменилось, с тех пор как ты покинул Землю. И Уолис совсем не так грозен, как ты думаешь. Он нормальный мужик, как наш добрый Ормандо!
-  Может быть и так, но не забывай, что он не Ормандо, а президент ОНЗ! Он ошибок не простит.
-  Ну ладно, ладно, - Джон потянул Альфреда за рукав в соседний коридор, - пусть будет так. Все равно я смогу его убедить. Хотя бы в том, что мне нужно еще время, чтобы во всем разобраться. Вот увидишь!
-  Посмотрим, - Федерау недовольно посмотрел на Майла, - Собственно говоря, куда ты меня тащишь?
Капитан остановился и недоуменно посмотрел на друга:
-  Куда? Хм, интересный вопрос… куда? На командный пункт! Куда же еще? - он вновь потянул Альфреда за собой.
- Нет, нет! Стой! - запротестовал Федерау, - Там патруль в восемь до зубов вооруженных мальчиков! Ладно, Джон, мы их с тобой раскидаем, а что дальше? Какой шум они поднимут? А Талоне? А, в конце концов, ради чего?
Капитан на секунду задумался:
-   Да я не предлагаю их раскидывать! Я предлагаю просто посмотреть.
Они двинулись вперед. Командный уровень делился на два подуровня: высшего и среднего командного состава. Но его сердцем был, несомненно, мостик, окруженный со всех сторон никогда не дремлющими патрулями службы безопасности. Отсюда отдавались приказы, здесь управляли жизнью «Матери», сюда стекалась вся информация. Это было не только сердце, но и мозг корабля. И он работал всегда. Это место теперь Талоне практически никогда не покидал, и проникнуть в его святую обитель незамеченным стало практически невозможно. Более того, обстановка полной секретности и недоверия порождала манию преследования и боязнь открытого появления на людях, а появившаяся неожиданно замкнутость давала тем же людям – солдатам повод для разговоров. Однако что-то менять было слишком поздно, так как новая резкая перемена только усугубила бы уже посеянные сомнения. Талоне это понимал.
-   Вот это да! - свистнул Джон, осторожно высовываясь из-за угла.
Альфред осматривал пространство, открывшееся перед ним: уровень был ярко освещен – здесь энергию не экономили. Привыкнув к свету, Федерау обнаружил, что около главного входа на командный пункт стоял патруль. Вооруженный. Хорошо вооруженный. Их было трое: двое смотрели по сторонам, а третий не спускал глаз с сигнальной кнопки тревоги.
-  Господи, - воскликнул Майл, заметив, что к троим присоединился еще один, - четверо человек! Ты что, издеваешься? - он повернулся к Федерау. – Ты это называешь охраной?!
- Усмири свой норов и побереги силы на другой раз, - Альфред говорил так тихо, что капитану приходилось чуть ли не читать по губам, - сейчас еще пара ребят появится.
Действительно, с разных концов коридора, мерно шагая, появились люди. Стояла гробовая тишина и, кроме шагов патрульных в окружающем воздухе не было слышно ни звука. Альфред с Джоном затаились, с опаской поглядывая, то на того, что стоял рядом с сигнальной кнопкой, то на полный боекомплект прошедших мимо патрульных. И даже тогда, когда они поравнялись, никто не обменялся даже взглядом. Охрана скрылась из вида, Джон сказал:
-   Да-а, грозные ребята, вот это я уже вижу.
-  А я что говорил? Талоне основательно залег. Единственное, что он не делает, так это с телохранителями не ходит, чтобы окончательно не запугать всех.
-  Слушай! Ну восемь человек – как раз пополам!
-  Ты что! - Альфред остановил его за рукав, - прежде чем мы поразбросаем этих, тот, что у сигнальной кнопки тревогу поднимет! Всю «Мать» на ноги! Знаешь, что тут поднимется?
-  Попытка не пытка.
- Слушай, Майл, ты под трибунал захотел?! Теперь к Талоне просто так не подойдешь – это тебе не старые добрые времена, а пропуск тебе хрен кто даст!
Альфред и сам заметил, как громко была сказана последняя фраза. Он выглянул – один из патрульных отделился и направился к коридору, где они прятались.
-  Уносим ноги, - проговорил Федерау.
Они быстро исчезли за следующим изгибом коридора, наблюдая, как охранник повертелся на месте и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся обратно. Ребята перевели дух и направились прочь.
-  А что бы ты сказал, - продолжил громила, - если бы эти парни застали нас там?
-  Они нас не застали. И вообще, может, мы просто прогуливались.
- Ну тоже скажешь… - Альфред опустил голову. - Это раньше мы могли беспрепятственно заходить даже на мостик. Талоне нам доверял, знал, что просто так, поболтать, мы никогда не появимся. И вообще, командный уровень для командиров, а не для таких как мы с тобой. А теперь даже у Санни ограниченный доступ.
-  Но ведь множество тоннелей ведут к командному пункту! И многие ходят мимо него! – не сдавался Джон.
-  Мимо него ходят только парни со второго отряда, - перебил Альфред, - им все можно. Они же с некоторых пор любимчики Талоне. И учти, что куча таких же тоннелей огибают командный пункт, и мы предпочитаем ходить там. Так намного приятнее и проблем меньше.
-  Понятно, - многозначительно произнес Майл, -  но должен же быть какой-то способ проникнуть туда!
-  И мы его найдем, - уверенно сказал Альфред, - со временем.

Вернувшись поздно ночью с боевого вылета, Джон обнаружил на своем столе записку. Хотелось спать, но сон как рукой сняло: почерк был незнакомым, но подпись вполне – Брэд Дэвис. Это имя было тоже из его детства. В записке – указание на встречу. Смущал номер отряда: второй. Наслушавшись о нем от Федерау, Майл сначала отбросил записку в сторону, а потом снова взял в руки, предчувствуя, что все это не случайно. Видимо, пришло время проверить, обстоят ли дела во втором отряде так, как рассказывали ему об этом ребята. В отличие от отряда, которым командовал Санни, где на одно слово главнокомандующего находилось десять, второй отряд выполнял все распоряжения беспрекословно. Это ни за что бы не понравилось прежнему Ормандо Талоне. Именно за способность мыслить, а не за подчинение любил он своих «орлов». Он мог ручаться за каждого головой, и был уверен, что здесь нет и не может быть ни предателей, ни перебежчиков. Он дорожил ими и заботился словно о своих детях, как если бы они у него были, не деля на любимых и не очень. С Сашкой и Женькой Талоне встретился семь лет назад, приняв на службу. Он ими тайно восхищался, не хватая лишку, держа в строгости. Также в строгости он держал и остальных ребят, но при этом все любили его и любили искренне. Он умел создавать кроме суровых будней маленькие праздники. Теперь уже язык не поворачивался назвать главнокомандующего «наш Ормандо» - Талоне слишком обособился. Но Земля играла не на своем поле и не брать этого в расчет, чтобы не осложнить ситуацию, отвлекшись на проблемы, связанные исключительно с личностью главнокомандующего, - было нельзя. Капитан это понимал, как и то, что ребята незаметно для себя ввязывались в игру, которая могла выйти им боком. 
Джон шел по безлюдному коридору. Согласно карте носителя, это был короткий путь до второго отряда. Внезапно за спиной он услышал голос:   
-  Привет, Майл.
Капитан обернулся. Перед ним стоял парень чуть выше него ростом: каштановые волосы обрамляли высокий лоб, с продолговатого лица смотрели глаза чайного цвета, некогда прямой классический нос теперь был с горбинкой от недавнего перелома. Он широко улыбался пухлыми губами:   
-  Ну здравствуй.
-  Черт возьми, Брэд! Ты что тут делаешь? - только и смог выговорить Джон.
-  То же самое, что и ты, - просто ответил он, - воюю. Пойдем-ка отойдем.
Он провел капитана вглубь территории второго отряда. Майл шел за Дэвисом, не говоря ни слова, пока они не оказались в темном тупиковом ответвлении.
-   Почему мы здесь? – осведомился Джон.
-   По старой привычке. Здесь тихо, никто не видит, не слышит, не настучит.
-   Да? - недоверчиво произнес Джон, - А к чему такие предосторожности?
-   Поговорить надо, - опустив уголки губ, сказал Дэвис, - ты ведь хочешь, чтобы Талоне на время убрался на Землю?
Улыбка сползла с лица Майла. Неужели они с Федерау где-то наследили? Капитан посерьезнел. Сложив руки на груди, он ждал объяснений. Дэвис нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
-  Майл, если я, находясь в другом отряде, легко нашел тебя, ты не думаешь, что мне известно немного больше?
Джон потер небритый подбородок:
-   Мне надо подумать. Ты, второй отряд… сколько лет мы не виделись?
-  Я и не требую от тебя доверия. Я просто предлагаю свои услуги. А верить или нет – решать тебе.
Дэвис смотрел на него в упор и капитан искренне жалел, что рядом нет Альфреда с его чутьем на своих и чужих. Между тем, предложение Дэвиса было крайне соблазнительным, и Джон решил попробовать:
-  Как у тебя отношения с Талоне?
-  Отличные. Повода усомниться во мне я ему не давал.
-  Еще бы, - усмехнулся капитан, - вы же не «Поиск» и не «Захват», чтобы бунтовать.
- «Поиск» здесь? - Джон услышал появившееся в голосе Дэвиса напряжение. Это было неожиданным. Выходило, что его приятель либо не интересовался расстановкой в отряде Кента, либо был не так осведомлен, как думал.
- Ты с ними знаком?
Брэд облизал пересохшие губы и произнес, словно приговор самому себе:
-  Знаком.
- Как? Когда?
- Это длинная история, Джон, и половину ты не поймешь, а в другую просто не поверишь. Мне надо все обдумать. Ты извини, что я дернул тебя так… найдешь меня сам.   
Дэвис растворился в темноте, оставив капитана в полном недоумении. Да, он владел информацией, но, похоже, недостаточно. Он взялся за голову: черт его дернул искать контакта с Майлом! Как могло случиться, что, живя бок о бок, он не знал о том, что «Поиск» совсем рядом? Не почувствовал? Даже Талоне, у которого в привычку вошло точить зуб отряд Санни, ни разу о них не упомянул! Почему? Он был растерян и в то же время счастлив, ведь никто не знал, что настоящее имя Паоло Гуччи – Брэд Дэвис. Этого не знали даже в «Поиске». Он, может быть, и хотел об этом в свое время рассказать ребятам, но не мог. Не смог и сейчас Джону, поняв свою главную ошибку: решив встретиться с ним, он не изучил круг его общения, не догадываясь, что Майл так тесно общается с ребятами. И раз они здесь, то наверняка все. Они всегда были вместе. К горлу подкатила тошнота и в голове застучало: «Женька». Этого он боялся больше всего – встречи с ней. Чтобы не мучить себя и в надежде обрести желанный покой Брэд улетел с Земли. Но Женьку он забыть не мог, оставаясь один, еще больше жалея, что улетел. Он клялся себе сотни раз, что никогда больше не вернется, но воля случая опять сводила его со своим прошлым. Может, это и будет роковой финал? Брэд не знал. Он любил Женьку странной мазохистской любовью, но при этом никогда не забывал, какое горе она ему причинила – молоденькая девушка, такая милая и, казалось, открытая, как книга.
Еще никто не знал о том, что они были заклятыми врагами, умело игравшими в друзей. И до сих пор Брэд считал себя невиновным, но что-то внутри подсказывало: он хотел сделать то, что сделал. Камень, порожденный уже ответным Женькиным поступком, продиктованным исключительно слепой любовью, рос с каждым днем и на ее душе, грозясь утопить. Вместе с ним росла и ненависть по отношению к Брэду. Но, может быть, это уже в прошлом? Или она помнит, что он остался последним в ее списке? Но она тоже была последняя! Дэвису показалось, что все рушится. Все, что он делал для своего успокоения, рухнуло в одночасье. Он вдруг почувствовал, что дни его сочтены, захлебнулся воздухом и ощутил острую потребность к жизни. Так уже было в прошлом, когда он убил еще не родившегося Женькиного ребенка. Брэд неожиданно понял, что он тоже хотел жить, но если бы он вырос, то наверняка отомстил бы за мать. И за отца. Сам того не желая, Дэвис запустил механизм самоуничтожения.

- Альфред, немедленно открой дверь! - упорно стучался Джон, пока не показалась заспанная голова Федерау:
-  Ой, прости, - извинился капитан, - я думал ты уже встал…
-  Я только лег… заходи.
Пока здоровяк плескался в крохотной ванной, приводя себя в чувство после вылета, Джон рассказывал подробности встречи с Брэдом. Альфреду история не понравилась, начиная с записки в комнате Майла – получалось, что любой мог беспрепятственно войти куда хотел, и, заканчивая тем, что его приятель числился во втором отряде:
-  Я же тебе сотни раз говорил – не смей связываться с ними. Они все с Талоне повязаны!
-   Среди них, наверняка, тоже смышленыши есть, - возразил капитан.
-  Ах да, конечно, забыл! Например, твой Дэвис? Давно ты его знаешь? Он сказал тебе про Талоне, а ты и рад-радехонек? А ты не думал, что это может быть ловушкой, а? Джон?
-  Ты слишком недоверчив к людям, Альфред. В этом твой недостаток.
-  Напротив, это ты слишком доверчив! Сейчас нельзя верить никому и ты это знаешь, как никто другой!
-  Брэда я знаю со школьной скамьи и думаю, что он мало изменился с тех пор.
-  Майл, ты это дело со своим дружком закрутил – тебе и расхлебывать. А окажусь прав, то если успею – я, а то и ребята снесут твою дурью башку.
- Кстати, - в задумчивости покачал головой капитан, - как только я упомянул, что «Поиск» здесь – Брэд изменился в лице. Похоже, он ребят знает, причем, хорошо. 
-  А это тебя не наводит ни на какие мысли? - Федерау не переставал атаковать, но теперь он попал в точку сомнений Джона. Майл рассказал:
- Еще в школе Брэд сбежал из дома – не выдержал тяжелой руки родителей. Потом семья переехала на Землю и вымерла в один день, сгорели в доме все… несчастный случай. Брэд остался совсем один.
-   Куда он бежал?
-   Допрос?
-   Интерес.
- Ладно, я не знаю куда он бежал. Хотя, припоминаю одну встречу, когда я был готов поклясться, что видел его. Но это было не на Юпитере.
Федерау взял стул и сел напротив Джона:
-   Ну-ка, поподробнее.
-  Тогда я впервые встретился с «Поиском» в Милане и лицом к лицу столкнулся с парнем, как две капли воды похожим на Брэда. Столько лет прошло, а он почти не изменился. Я говорю, мол, что ты тут делаешь, Брэд? У меня-то вырвалось на стандартном, как на Юпитере, да и вообще… а он мне открыто заявил на переломанном языке, что он никакой не Брэд и что я его с кем-то спутал.
-  А ты считаешь, что это был он?
-  Честно говоря, Альфред, я до сих пор не знаю. Пока мы с ним кое-как объяснялись, откуда-то выскочила Сашка, подлетела к нам, назвала его Паоло и что-то стала рассказывать мне на этом самом стандартном. И ты знаешь, в тот момент у меня было такое чувство, что он нас прекрасно понимал и не нуждается в переводе.
Наморщенный лоб Альфреда внезапно разгладился:
- Ты сказал, Сашка назвала его Паоло?
-  Ты что? Его знаешь?
-  Я понял! Твой Брэд Дэвис и Паоло Гуччи – одно и то же лицо! Он один из «Поиска»!
- Ты спятил?! - вывод, сделанный Альфредом, никак не укладывался в распухшей голове капитана.
- Джон, выучить любой язык можно за считанные часы! - уверенно, как никогда продолжал Альфред, - А вот ты зайди к нему и спроси на том самом языке, на котором он отлично изъяснялся: Un anno e moltо o pocо? * И посмотри на его лицо!
-   Причем тут один год?
-   А то, что именно этот срок он не показывался в «Поиске». Он должен это понять! Если это он, конечно.
Федерау повозил по лбу кулаком, явно раздумывая, продолжать разговор или нет. Джон это понял. Альфред, наконец, произнес:
-  Все равно. Не нравится мне эта история. Если твой Дэвис это Гуччи, то почему он еще не нарисовался у нас? – он пристально посмотрел в глаза капитана, найдя в них вместо ответа тот же самый вопрос.
Внезапно воздух наполнился воем сирены, заставив ребят вздрогнуть от неожиданности. Джон прислушался. Эта музыка была ему хорошо знакома. И он ее страшно не любил. Ребята выбежали в коридор. Казалось, носитель дрожал. Гул топающих ног постепенно нарастал. Майл, забыв обо всем, побежал по коридору. Свет мерцал, создавая дополнительное ощущение нестабильности ситуации. Безжизненные коридоры ожили, по ним потянулся бесконечный поток людей, лифтподъемники были забиты до отказа, двигаясь в одном направлении – к ангарам. Тревога была поднята по всей «Матери». В ангаре стоял невообразимый рокот разогревавшихся двигателей. Капитан развернул истребитель и, не дожидаясь, когда его сектор будет полностью готов, полетел навстречу открывшимся дверям отсека. Створки свободно пропустили его, и машина Джона буквально сразу же оказалась в зоне боевых действий. Защитное поле носителя ревело от перегрузки. Он понял, что «Мать» тоже отстреливается. Первое, что бросилось Майлу в глаза – неприятель. Очень много неприятеля. Пожалуй, даже слишком много. В этом сражении будет много жертв. Он вспомнил Мейсона, но живо взял себя в руки и, подчиняясь приказам командования, начал заходить на маневр.
Тревога застала Алекса врасплох: он обложился сводками, как надрывно завыла сирена. Он узнал этот визгливый, режущий ухо звук, от которого мороз пробегал по коже. Оставив все как есть, он выбежал в коридор и направился к ангару, даже не заперев за собой дверь. Очутившись в центральном коридоре, он попал в двухстороннее движение – навстречу лился поток второго отряда, двигавшийся к своим истребителям. Внезапно брови Алекса поползли вверх:
-   Паоло! - он вырвался из бушующей людской реки и схватил парня за руку.
Тот оглянулся и его лицо побледнело. Алекс хотел вырваться к нему из толпы, но новая волна пилотов давила, увлекая за собой. «Неужели я ошибся?» - бормотал Роско, пробираясь к своему истребителю. В ангаре толпа постепенно рассасывалась. Машина Алекса работала на полной мощности, из реактивного сопла вырывалось желто-синее, слепящее пламя. Роско был решителен. Он вылетел из отсека, готовый сразу же вступить в бой, но завис в защитном поле корабля. Маленький истребитель прижался к гигантскому корпусу носителя, словно ребенок к матери, но тут же покинул его, вступая в сражение без раскачивания. 
Вой сирены был слышен и в медцентре. Женька, копавшаяся у себя в памяти, спросила у Уилкса:
-  На корабле поднята тревога?
-  Да, все отряды, - отозвался он.
-  И вы можете говорить об этом так спокойно? Ведь там близкие люди!
-  Увы, Женя, я уже привык. Я на этой войне с самого начала. Еще с Земли.
-  Но ведь я тоже!
-  Ты участвовала в боях за Землю? - Уилкс недоверчиво посмотрел на Женьку.
-  Да, мы с Сашкой и там воевали, - погрустнела она, - и я до сих пор не могу спокойно слушать эту сирену, потому что она всегда так неожиданно воет. А если неожиданно, значит суматоха и переполох, все распадается и в итоге…
-  Давай не будем о грустном? - Уилкс сел рядом с ней на стул и закинул ногу на ногу, обещая разговор, - я слышал, Алекс в госбезопасности до войны работал?
-  Мы все там работали, - ответила Женька, - только в разных группах.
- Ну, сейчас это, наверное, уже не секрет? Поделишься?
- Уже не секрет, - вздохнула она, - Но что толку об этом говорить, когда ничего не вернешь? Да, было интересно. И даже захватывающе. Мы никогда не сидели на месте! Разные города, страны, люди… Где это все?
Женьке было досадно. Все ребята сейчас там, на защите «Матери», а она здесь. Ей все меньше хотелось видеть их, но сбежать она не могла, будучи пленницей медцентра. Каждый раз, когда кто-то появлялся возле нее, она испытывала чувство вины, маскируя его за улыбкой и хорошим настроением. Что Уилкс? Лестор Уилкс был всего лишь врач, выполнявший свою работу. Он делал это хорошо, но от комплекса вины избавить не мог, как ни старался. Женька понимала, что своими вопросами он пытается не только разговорить ее, но и попытаться понять, что же она помнит из своей прежней жизни. Ему, как медику, это было необходимо, но следующий вопрос поставил ее в тупик: 
-  Скажи мне, а кто такой Паоло Гуччи?
Еле заметная тень пробежала по лицу Евгении:
-  А зачем он вам нужен?
-  Саша и Алекс часто упоминают его в своих разговорах, - ответил Уилкс.
-  Мы вместе работали, - врач посмотрел на девушку. Появившийся в ее глазах злой блеск не смог от него ускользнуть. Он понял, что эта тема ей неприятна. Видимо, Сашка с Алексом плохо знали Женьку. Он встал:
-  Ты тут одна полежишь – не заскучаешь?
В ответ Женька улыбнулась уголком губ. Озадаченный Уилкс вышел за дверь. Похоже, что впервые за многолетнюю практику он принял неверное решение. Судя по Женькиному виду, ее отношения с Паоло Гуччи были вовсе не обычными, как говорила Сашка, а воспоминания о нем – не  радужными. Уилкс прошел в свой кабинет и включил камеру визуального наблюдения бокса, в котором лежала Женька. От увиденного он замер.
«Ну пожалуйста!» - голос девушки был хриплым от усилий: она пыталась хоть немного приподнять левую руку, но та не слушалась. Голова начинала болеть от натуги. «…Сволочь!» - вырвалось из груди, и рука чуть приподнялась над кроватью, но удерживать ее в таком положении оказалось еще труднее. Лицо девушки перекосилось. Женька набрала побольше воздуха в легкие и задержала дыхание, не отрывая взгляда от руки, постепенно поднимая ее. Попытка увенчалась успехом, ей удалось приподнять кисть сантиметров на пять. Женька вспотела и дышала так, будто пробежала несколько сот метров на одном ускорении. «Умница, - похвалила она себя, - еще немного и ты будешь бегать как раньше…» Первая тренировка была окончена маленькой победой. Теперь предстояло воспользоваться советом Санни и поразмышлять над тем, что происходило вокруг. В первую очередь она подумала о Талоне. Каково это: знать, что твоим телом управляет кто-то чужой? Этот чужой был силен и называл себя Хогом. Прибыв в тело главнокомандующего, Хог запер сознание Ормандо Талоне в клетку, постепенно становясь новым властителем. Ормандо слабел, но не сдавался – именно этому он учил своих «орлов»: биться до последнего. И он копил силы, чтобы помешать Хогу исполнить то, для чего он прибыл – убрать дальновидную Женьку с дороги.    

Александра вышла из своей комнаты с тяжелыми мыслями. Ее друзья на передовой линии фронта, а она в это время прячется за глупыми медицинскими предписаниями. Женька бы так не поступила. Если бы она была в строю, она бы вылетела навстречу опасности в первых рядах. А Сашка скрывала свою слабость за какими-то ссорами, скандалами, в которых казалась сильной. Она опустила голову и медленно побрела к Женьке – единственному человеку, который, она была уверена, никогда не отвернется. В тоннеле было пустынно и сумрачно. Сашкино внимание привлек белесый предмет, лежащий на полу. Александра осмотрелась: она находилась в центральном стволе носителя, поблизости – никого. Она нагнулась. Предмет на ощупь походил на фотоснимок. Сашка не стала его разглядывать, а решительно направилась к ближайшему мусорному контейнеру, где любопытство взяло верх. Она посмотрела на снимок и то, что увидела – заставило ее похолодеть. На фото были запечатлены два хорошо знакомых Сашке человека: Паоло и Женька. Женька как всегда улыбалась, даже смеялась, запрокинув голову назад на плечо Гуччи и держа его за руки, а тот стоял сзади и довольно обнимал ее за плечи, подмигивая. Кадр был снят на фоне римского фонтана на площади Сеньории. Сашка даже помнила, по какому поводу была сделана эта фотография. Это было до смерти Алешки, компания обмывала новый мобиль Паоло. Тогда все хотели с ним сфотографироваться. Изрядно поддав после работы, ребята отправились по историческим достопримечательностям города.
Сашкины глаза бегали по изображению. Она искала ответ на свой вопрос: откуда здесь эта фотография? Насколько она помнила, эти снимки были только у Женьки и Паоло. Александра заставила себя вернуться в комнату и достать из тумбочки немногочисленные Женькины вещи, которые она хранила до выздоровления подруги. Перетряхивая толстую тетрадь с какой-то непонятной тайнописью, Сашка поняла, что Женька не доверяла никому. Тетрадь была похожа на дневник, но Женька будто знала, что его будут читать, и даже здесь не желала раскрывать свои тайны. Александре в руки попался фотоснимок, но не тот, что она искала. На нем были запечатлены Алешка и сама Женька. Сашка долго вглядывалась в их счастливые лица, и ей вдруг захотелось заплакать от обиды, но это быстро прошло. Появилось желание уничтожить фотографию, чтобы, наконец, освободить Женьку от тягостных воспоминаний. Она подожгла фото и, как завороженная, смотрела на разгоравшийся огонек. Сперва горел лишь уголок, но постепенно пламя разрослось, и теперь вся фотография находилась в кольце огня. Он пожирал дорогой Женькиному сердцу кадр. Сашка не шевелилась, ее расширившиеся глаза смотрели на пузырившуюся поверхность. Снимок капал раскаленной жидкостью на тумбочку, съеживался. Обуглившиеся кусочки рассыпались на мелкие части и носились по тумбочке, словно от ветра – от Сашкиного частого дыхания. Женькино прошлое было почти сожжено. И тут она опомнилась: «Что же это я!» - Сашка выхватила из огня остатки фотографии и принялась ее тушить, лихорадочно махая руками. Снимок был покороблен, лиц почти невозможно было разглядеть. Александра вложила все еще теплую фотографию обратно в тетрадь: «Все равно вспомнит рано или поздно. Вот тогда-то я ей и вручу это богатство. Пусть дальше слезы льет, если нравится». Для верности она перевернула еще несколько страниц и наткнулась на еще один снимок.  Он был точной копией найденного. Это заставило Сашку призадуматься. Выходило, что Гуччи был здесь. Но почему не объявился? Не успел? Александра решила поговорить с Алексом – больше было не с кем. Она сунула обе фотографии в карман и легла, глядя в потолок. В голове ее теснились вопросы, которые она искренне надеялась разрешить. Она терпеливо ждала. Наконец, до нее донеслись шаги и шум голосов. Сашка с облегчением подумала: «Возвращаются».
Брэд посадил истребитель. Он был рад, что вернулся живым. Пока двигатели остывали, он полез в карман за сигаретами и похолодел: «Черт, где она?» Он вывернул все карманы и замер: фотографии не было. Он осмотрел кабину, но безуспешно. Мороз пробежал от мысли, что он  мог выронить ее в тот момент, когда вытаскивал из кармана план ангара, спеша на вылет. Дэвис выскочил из истребителя и помчался туда, где предположительно обронил снимок. Тщательно все проверив, он злобно стукнул кулаком по стене: «Кто-то подобрал». Это было последнее, что его еще связывало с Женькой. Теперь ему ничего не оставалось, как рассказать все Джону. Дэвис, сгорбившись, побрел в свой отряд. Круг сужался, но ощущения были такими, словно это не круг, а петля затягивалась вокруг его шеи. Он нисколько не удивился, когда на пороге его комнаты появился Майл со словами: «Один год – это много или мало?» Он понял все и сразу, ответив легко и свободно:
-  Non spiritoso, Paolo e morto, carо amicо.;
Джон хоть и готовил себя к этому, но все равно остолбенел, на что Дэвис продолжил уже на стандартном языке:
-  Да ты садись, чего стоишь?
Майл на предложение не отреагировал. Он был вне себя от гнева. Федерау оказался прав. И теперь Джон не знал, как себя правильно вести, но молчать он не мог. Он разъяренно смотрел на Дэвиса, словно бичом стегая его словами:
-  Ничего себе, как долго тебе удавалось мозг всем выносить – я просто поражен! Ребята вспоминают о тебе, думают, как ты там – в другой галактике? А ты тут сидишь! Иголка в стоге сена! Думал, если сбежал с Юпитера и не раскрыли тебя на Земле, так тебе везде фартить будет?
Брэд опустил голову:
-  У меня личные причины.
-  Да плевать я хотел на твои причины! Надо было раньше думать! – капитан с размаху сел на стул и громко выдохнул, - Ты же не хочешь потерять своих прежних друзей?
-  Ты ничего не знаешь, - упрямо стоял на своем Дэвис.
- Брэд, - принял отчаянное решение капитан, - если ты не появишься сегодня же в «Поиске», я все расскажу Алексу. Решайся.
Дэвис не изменил своего положения. Он вспомнил ребят и вдруг почувствовал непреодолимое желание быть рядом с Женькой так, чтобы ей можно было причинить боль. Пусть ее убивают тулонцы – Брэд и пальцем бы не пошевелил, чтобы их остановить. Хотя, кто его знает? Смотреть в ее глаза, значит, сделать все, о чем она попросит. Он взял стакан с водой. Медленно потягивая глоток за глотком, он ощущал, как мысли накатывались волна за волной, кровь приливала к лицу. Ему хотелось быть среди «Поиска», но при этом совсем не хотелось быть Паоло Гуччи. Неожиданно для себя он пришел к решению:
-  Я предлагаю компромисс. Я появлюсь в «Поиске» сегодня же, как ты хочешь, но под именем Паоло Гуччи, а ты будешь молчать.
-  Зачем ты все усложняешь? – искренне удивился Майл. - Ребята будут тебе рады!
-  Вот именно, рады как Паоло. Как Брэда они меня совсем не знают. Так что этот вопрос я решу как-нибудь сам. Без твоей помощи.
У Майла на душе сделалось легко, будто бы он с успехом выполнил особо важную миссию. Зато на душе у Брэда повис камень. Громадный валун, сбросить который было нелегко, да вдобавок он еще и не знал как. Сказать: «Здравствуйте, я Брэд Дэвис, но можно звать Паоло Гуччи – это одно и то же»? Чем это обернется? Его могли понять, а могли и нет. Последнее означало окончательную потерю Женьки. Лишиться ее означало то же самое, что лишиться воздуха. Однажды Алешка Княжин спросил его как бы между прочим: «Слушай, Паоло, чем ты живешь?» И он ответил: «Воздухом». Конечно же, в тот момент это была удачная шутка, но как жестоко он себе солгал! Он жил Женькой. И сейчас ему сделалось еще больнее. Он ясно осознал, что помимо желания отомстить, он все еще продолжает жить ею.
Они вышли из комнаты, направившись в медцентр. Это была идея Майла, и Брэд противиться не смел. Женька лежала, изучая контуры аппаратуры около своей кровати. Она сделала очередную попытку поднять руку, но результат остался прежним. Глядя в потолок, она силилась вспомнить хоть что-нибудь из языков, какими владела, но, как не старалась – все безуспешно. Она помнила только родной русский и стандартный. Ни итальянского, ни немецкого, ни португальского она не помнила. На русском они даже с Сашкой не разговаривали. Уже много лет родным языком стал стандартный. На нем говорили все. Женька закрыла глаза и постаралась отключиться хотя бы на несколько минут. Но спокойствие не шло к ней. Дверь в кабинет отползла в сторону. Она сомкнула глаза, задышав ровно и глубоко – пусть ребята думают, что она беззаботна, чем видят ее безрезультатные усилия.
Брэд подошел к постели девушки. Она беззаботно спала. Он сел на стул рядом. В его памяти Женька была точно такая же, как и сейчас. Она ничуть не изменилась: то же лицо, те же соломенные волосы, которые он так любил – весь ее облик остался прежним.  Он смотрел на нее и ощущал, как в нем поднимается волна ненависти. Как она невинна! Как ребенок… выродок. Наконец, Женьке надоела эта игра, и она повернула голову. Глаза в безмолвии расширились. Этой встречи она не ожидала. Теперь она вспомнила все: и Милан, и Рим, и Копенгаген, и себя в больнице, и Алешку. Стало ясно, что за странное чувство постоянно появлялось внутри, не давая покоя. Она смотрела на Брэда и не могла понять: как он осмелился появиться здесь после всего того, что между ними произошло?  Это, казалось, было так давно, но Женька помнила все. Ей хотелось закричать, закрыть лицо руками, отгородиться от всего мира – только бы не видеть лица, сидящего рядом с ней человека. А он смотрел на нее, как ни в чем не бывало. Может, это он ничего не помнит? Забыл? Похоронил в себе ненависть? Женька пребывала в состоянии не то крайней растерянности, не то ужаса, но решила первой начать разговор: 
- Sei tu?; - только и смогла выговорить она: вот и итальянский вспомнила, как свой родной.
-  Io;, - ответил ей теплой улыбкой Брэд.
-   Che cosa fai qui?;
Дэвис медлил с ответом.
- Volevo…;- он посмотрел на девушку, которая не спускала с него глаз, и произнес, как приговор, на стандартном языке, - хотел тебя увидеть.
Лицо Женьки не изменилось.
- Я не могу до сих пор поверить, что это ты, Паоло, - это она произнесла с каким-то странным оттенком в голосе.
-  Это я, Женя, я. Теперь все будет по-другому…
«По-другому? - спросила себя Женька, - нет, Паоло Гуччи – Брэд Дэвис, по-другому никогда не будет».
-  Я хотел тебе рассказать… все эти годы, что мы работали вместе я… лгал. Паоло Гуччи существовал только на бумаге. Родился и вырос я совсем не в Италии, а на Юпитере Ареса. Мои родители меня не любили, контролировали каждый шаг. Мне запрещалось буквально все. Я их ненавидел и много раз сбегал из дома. Но трудно ли найти ребенка в маленьком городе? А далеко от купола я уйти не мог. Меня все время находили и запирали в подвале нашего большого дома, где было темно и полно всякой нечисти. Я попытался найти поддержку у своей матери, но не нашел… К последнему побегу я готовился в одиночку и основательно. Мне было пятнадцать. Я готовился полгода. За это время я старался вести себя так, как хотели мои родители. Я исполнял все, о чем они меня просили, и в то же время продумывал свой план до мельчайших подробностей. Ошибки не должно было быть.
Звездный экспресс прибывал к нам раз в месяц, и однажды я забрался на него. Я даже не знал, куда он летит. Мне было все равно куда – лишь бы подальше от дома. И мне повезло: меня не обнаружили. Экспресс держал путь на Землю. На орбите я пересел на паром и выбрал город с самым коротким названием «Рим». Оно мне понравилось. Так я оказался в Италии. В то время на Земле были слабые таможенные барьеры. Мне повезло. Меня подобрали и определили в приют. Там же я наскоро выдумал имя, под которым дальше и существовал. Паоло Гуччи прожил в приюте до восемнадцати лет и начал подумывать о работе. Я отправился в наземный патруль и не боялся, что меня найдут. Кому было дело до какого-то сбежавшего из дома паренька? Обо мне никто не догадывался… Так я там и работал. Параллельно поступил в академию госбезопасности по рекомендации нашего шефа. Результаты проверки, как я и ожидал, ничего не дали. Да особо никто и не трудился проверять сотрудника, сдавшего все экзамены на отлично. Позже сформировали группу «Поиск», куда мы все и попали. А потом туда определили и вас с Сашкой... И хотя я знаю, что меня давно уже не разыскивают, я никогда не вернусь в Мортар, тем более, что там у меня никого нет… и… я все-таки тоскую по моим сестрам, хотя они были ни в чем не виноваты.
Эти слова острой бритвой резанули по Женькиному сердцу:   
-  У меня тоже больше никого нет, - выцедила она, стараясь сохранять спокойствие, - и мой ребенок тоже был ни в чем не виноват.
- Я просто прошу сохранить мою тайну.
-  Я храню ее уже много лет. Ты же знаешь.
Да, год разлуки ничего не дал. Он любил и ненавидел ее по-прежнему. Ему искренне хотелось забыть их историю, но это было невозможно. Он тяжело вздохнул:
- Как вы здесь?
Она видела, что он тоскует по ребятам и ответила так, как было на самом деле:
- Изменились. Такая неразбериха… Джон кричит на Сашку, Сашка на него и на Альфреда, Алекс на Сашку… Все как бешеные стали. Я не знаю, что с ними происходит. Наверное, я тоже стану еще хуже, чем есть.
-  Нет, - покачал головой Брэд, - ты никогда не изменишься.
- Да уж, дальше некуда, - согласилась Женька, - И почему ты вернулся? - без единой эмоции на лице спросила она.
- Потому что мое место здесь, - он медленно поднял голову и грустно посмотрел на девушку, - Женя, я люблю тебя… я понимаю, что это глупо…
Она изо всех сил сжала кулаки, глаза ее заблестели, она взмолилась:
-  Разве мало того, что мы сделали? У меня на руках и на душе кровь твоей семьи и ты можешь меня любить? Это бред, понимаешь, бред! Лучше бы ты меня вдвойне ненавидел!
Она немного помолчала и поставила в их разговоре точку:
- Ведь на самом деле ты меня тоже не простил, как и я тебя.
Женька улыбнулась – совсем не враг, но в это же время улыбка сползла с ее лица и застыла гримасой: резкая боль пронзила позвоночник и она почувствовала, как ее тело рвет болью на части. Брэд побледнел, обнимая ее за плечи:
- Что с тобой?
-  Все хорошо, - ответила она, стискивая зубы, - хотя, если я умру – ты отмщен, я знаю, на самом деле ты хочешь, чтобы меня никогда не было!
-  Тебе врач нужен!
-  Не надо! - сквозь боль улыбалась она. - Наслаждайся!
-  Дура!
Она еще раз улыбнулась, но на сей раз по спине Брэда пробежал мороз: она не оставит его в покое.
-   Я за врачом, - холодно произнес он.
Женькины глаза сначала расширились, потом сузились. Боль пульсировала в висках. В ушах стоял звук растрескивающихся костей. Лицо исказилось, и она закричала так, словно ее выворачивало на изнанку. Схватившись за голову руками, она беспомощно мотала ей из стороны в сторону и выла, не в силах вынести боль и отчаяние, которые ее охватили. В какой-то момент ее рвануло вперед и она села, схватившись за поясницу. Внезапно вся боль куда-то исчезла и Женька осознала, что сидит, но в тот же момент рухнула обратно на подушку. Она была вся в поту и тяжело дышала. Теряя сознание, она успела подумать: «Я знаю, что скрывает Уилкс, но ходить я буду…».
-  Парни, зайдите ко мне, - кивнул врач и жестом пригласил их в свой кабинет, после того, как вышел от Евгении.
«Что-то сейчас будет и не очень приятное», - догадался Джон и пихнул Дэвиса вперед. Когда двери кабинета плотно затворились, Уилкс сказал:
-  Я думаю, вам лучше сесть, - он немного подождал пока они выполнят его просьбу, затем он сел сам и вытер уставшее лицо ладонью, - я думаю, что об этом должны знать все кроме пациента, - он заметил сосредоточенные взгляды, обращенные на него, и продолжил: -  Я боюсь, что она останется прикованной к постели навсегда.
Сказав это, он отвернулся. За многолетнюю практику Уилкс много чего повидал и поставил на ноги немало людей. Его, как специалиста, приглашал к сотрудничеству даже ЦСО. Оценив это предложение по достоинству, он согласился, ведь именно Центр располагал огромными ресурсами, которые шли на благо людей. Находясь здесь, на носителе, Уилкс приносил пользу – это было важно как для него лично, так и для организации, на которую он работал. Правда, эту принадлежность он никогда не афишировал, поскольку, по его глубокому убеждению, помогать людям было его призванием не по уставу ЦСО, а по велению сердца. Выживание Женьки после серьезных травм стало для него своеобразным тестом на профпригодность и теперь следовало довести дело до конца. Изучив девушку, он понял, что Женька простым человеком не была. Уилкс это не только чувствовал, но и видел. Знали ли об этом ребята, которые с ней общались? Или это было секретом даже для нее? Он догадывался, что невольно приоткрыл завесу тайны и постарался тут же ее закрыть: неизвестно к чему это могло привести в будущем. Не торопился рапортовать и в ЦСО. В настоящее время для него был важен конечный результат его работы, которым могло стать только полное выздоровление пациентки. Сказав ребятам страшные слова, он отвернулся не потому, что ему было тяжело это говорить, а потому что он с трудом сдерживал улыбку. Ведь только Уилксу было известно, что объявленный ребятам приговор – всего лишь нужный Женьке маневр, чтобы, почувствовав жалость ребят по отношению к себе, она стала бороться за жизнь. Сегодня случилось то, чего Уилкс так долго ждал: Женькины попытки хоть как-то двинуться с места привели к тому, чего не могла сделать ни одна машина: ее позвоночник встал на место – сам. Для врача это могло означать только одно – Женька сможет рано или поздно встать на ноги. Однако не с той апатией, которую она испытывала ко всему. Именно поэтому Уилкс пошел на этот отчаянный шаг, зная, что должен сыграть свою роль до конца.
Он опять повернулся к ребятам и посмотрел на них влажными глазами. Джон молчал. Ему показалось, что все это кошмарный сон. Он не мог понять в шутку или всерьез были произнесены эти слова Уилксом. И хотя его собственное отношение к Женьке никак не изменилось, он думал: а как же ребята? Капитан посмотрел на Дэвиса. Тот взялся за голову руками – какое ему теперь было дело до Алекса, до Сашки, до них всех? В нем закипало уже знакомое чувство – ненависть. К Талоне. Брэд вышел в коридор. Джон кинулся за ним, но Уилкс поднял руку:   
 -   Оставь его.
Дэвис нажал кнопку вызова лифтподъемника. Его пришлось ждать совсем не долго. Он приехал с пассажиром, лицо которого расплылось в радостной улыбке:
-   Паоло! - Санни похлопал его по плечу, - а ты возмужал!
- Только за это время многое изменилось. Зови меня Брэдом Дэвисом и все, - он заулыбался, зная, что Кент никогда не переспросит и не засунет нос не в свое дело, - Ты куда?
-  Женьку проведать, - легко ответил командир и спросил, догадываясь, что Брэд уже был ее посетителем, - как она?
-  Лучше не спрашивай, - махнул рукой тот, - она сейчас спит… И вообще, сейчас не время, - он втолкнул Санни обратно в лифт.
-  Что-то случилось? - его чутье безошибочно дало первый звонок.
Брэд сказал. Санни подавленно замолчал. Означало ли это, что он потерял интерес к Женьке? Нет. Напротив, она была ему нужна, как и он ей. Кому как не ему она доверяла? Он не сомневался, что у Женьки есть свои секреты, но никогда ни о чем не расспрашивал – знал, когда придет время она сама все расскажет. Он также знал, что между ними давно установилась какая-то непонятная связь, которую было очень трудно разорвать, и радовался всякий раз, когда думал, что Женька не подозревает о тех чувствах, которые Кент прячет глубоко в душе. Он боялся, что зыбкий песок понимания может рассыпаться. Он всегда оставался ее подружкой, хотя иногда так соблазнительно казалось, что Женька хочет другого. Беда была в том, что Санни было известно, что она так же прекрасно владела собственными чувствами, как и он сам. А теперь волосы встали дыбом у него на голове. Женька, его любимая Женька не встанет больше с постели? Нет. Он не мог в это поверить, да и не мог это просто так оставить.
-  Я к Алексу, - неуверенно нарушил молчание Брэд, - скажу, что я здесь.
Санни кивнул головой, и Дэвис заметил, как в его глазах появилось что-то новое: нехорошее, даже чуть пугающее. Брэду стало ясно, что в голове Кента что-то уже созрело.
-  Никто не знает, что ты здесь?
-  Только Майл.
Двери лифтподъемника медленно раскрылись, пропуская в кабину Талоне.
-  Вы откуда? – спросил он.
- Из медотсека, - спокойно ответил Санни. Что-либо скрывать смысла не было. Кент прекрасно понимал, что Талоне обо всем информирован. Он перехватил взгляд Дэвиса и понял, что допустил ошибку.
При выходе главком бросил:
-  Брэд, зайдешь ко мне.
-  Да, сэр, - отчеканил Дэвис и медленно произнес после паузы: - Все. Пропали.
- Слушай, - прищурился Санни, - Что, черт возьми, за дела?! - он  не на шутку разозлился и настойчиво требовал объяснений.
Дэвис долго собирался с мыслями пока не сказал:
-  Ну, так получилось, что я сейчас во втором отряде…
-  Я должен пони… - взбесился Кент.
-  Не перебивай! - Дэвис тоже повысил голос, - Талоне мне доверяет! Он и знать обо мне и кто я такой ничего не знает! Он не знает, что я имею отношение к «Поиску»!
-  Зато сейчас знает, что ты знаком со мной!
-  А не надо было говорить, что мы из медотсека! - выкрикнул Брэд.
- Знаешь что? Надо было сразу говорить, что к чему, а не играть со мной, - процедил Санни, глядя на него в упор.
Брэд понял, что виноватым остался он и потупил взгляд в молчании. Санни вдруг вздернул подбородок и прищурился еще больше:
- Ты здесь давно? - даже в его голосе Дэвис уловил скрытый смысл этой фразы. Он не ошибся, но винить Кента было нельзя, ведь он здесь главный и должен, как вожак, охранять свою территорию.
-   Давно, - ответил тяжело Брэд.
-   И по какой такой великой причине ты сидел, как пай-мальчик во втором отряде?
Дэвис сделал вид, что не заметил явной издевки и сказал: 
-  По личной, - и, не давая повода для дальнейших нападок, высказал то, что собирался сделать гораздо позже, - если хочешь знать, Санни Кент, во втором отряде есть нормальные ребята! Думаешь, одни вы здесь хорошие? Ошибаешься! Знаешь, сколько там ребят было на вашей стороне и сколько из них исчезло? Просто взяло и исчезло! Тебе это, как командиру, о чем-нибудь говорит?
Теперь промолчал Санни. Пожалуй, они оба были слишком раздражены, чтобы продолжать спокойный разговор. Дэвис в очередной раз убедился, что первый отряд не ошибся в выборе своего командира. Лифтподъемник дрогнул и остановился.
-  До встречи, - чуть улыбнулся Брэд.
Санни ответил кивком и, когда двери лифта вновь закрылись, задумался. Он услышал в словах Дэвиса здравый смысл, и это означало, что к этим словам следует прислушаться. Однако после сегодняшней встречи с Талоне все может рухнуть. Во-первых, как рассуждал Санни, это может сильно навредить Брэду. Во-вторых, это может подорвать его отношения со вторым отрядом. В-третьих, это может навредить отряду самого Санни. А в-четвертых, и это главное, Талоне может взорваться, узнав, что Дэвис-Гуччи из той же группы, что и Женька, и перейти к решительным действиям. Санни казался также странным и непонятным тот факт, что «Мать» до сих пор цела. И вывода, кроме того, что тулонцы чего-то выжидают – не было. При этом возникал еще один вопрос: почему именно Земля и Херувим? Только ли потому, что они принадлежат людям? Над этим вопросом бились в настоящее время и в недрах погибающей голубой планеты – в подземных городах-катакомбах. Все понимали: нечто привлекло тулонцев, но что? До того как Земля была окутана непробиваемым слоем активных, пожирающих кислород облаков, этой проблемой занимались в Гаррисберге, близ Питтсбурга. В крохотном по урбанизированным меркам Земли городке, был расположен институт, изучавший именно эту проблему. Ученые, собранные со всего мира, почти подошли к разгадке. Но тулонцы разрушили институт вместе с городом первым же упреждающим ударом. Они не хотели, чтобы люди узнали, зачем они здесь. И люди отступились, ведь иначе исследования нужно было начинать сначала, а это драгоценное время, которого у землян не было. Когда тулонцы, наконец, оставили Землю в покое – эксперимент продолжили, поняв, что дело вовсе не в территории.  Было что-то, о чем знали тулонцы и не знали земляне. Но почему же они медлили? Санни задавал себе этот вопрос сотни раз и всегда натыкался на предательский знак вопроса. Иногда ему казалось, что ответ совсем рядом, но он и не предполагал насколько. И теперь только оставалось ждать результата встречи Брэда Дэвиса с Талоне.
Возвращаясь в отряд, Брэд зашел к Сашке и Алексу. Они были вместе. Не желая выслушивать слишком много вопросов, Дэвис сообщил, что прибыл утром. Алекс заметил, что он стал крепче и, как показалось, выше. В нем появились новые черты – гордость и самообладание. А еще он заметно постарел. Хотя, столь резкая перемена могла быть следствием того, что Паоло Гуччи перестал для них существовать. Причин, почему именно так, а не иначе, - Брэд Дэвис не объяснил. Получив от Александры потерянный снимок, он почему-то не удивился, что нашла его именно она. Сашка умела оказываться в нужное время в нужном месте.
Сейчас он стоял, оперевшись на раковину и смотрел на себя в зеркало. В его душе была буря. Чтобы успокоить себя, он изо всех сил сжал кулак и всадил его в стену, закусив губу. Косточки были разбиты в кровь. Это было кстати. Сани сказал Талоне, что они едут из медотсека – значит, забинтованная рука ослабит подозрения. Брэд вышел из ванной, достал злополучную фотографию и поместил ее в зазор между плитами – на всякий случай. У двери он остановился и оглядел помещение. Все было чисто и аккуратно. Все лежало на своих местах. Он направился к главнокомандующему.
Талоне удобно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, рассматривая свои человеческие руки, почти ощущая, что они теперь безраздельно принадлежат ему. Его занимал лишь один вопрос: как без шума убрать Женьку? Это не было трудной задачей, ведь кому как не ему, главнокомандующему, были известны все стороны системы безопасности и подходы к медотсеку? Гораздо более сложным было выбрать нужный момент и сделать так, чтобы Женька не подняла крик. Но была проблема: вселенная личность была несколько трусовата. Конечно здесь, в этом теле, ему ничего не угрожало даже если тело умрет. Он всегда успеет вовремя уйти, но тогда ему придется вернуться обратно. И тогда – истинная смерть, просчета ему не простят. При этом это была палка о двух концах. Провали он задание – смерть, исполни – неизвестность. Хог уже успел понять, что люди часто идут на поводу у чувств. Поэтому если он все-таки устранит Женьку – про субординацию никто даже не вспомнит. Он догадывался, на что способны ребята. Именно этого он и опасался. Размышления главнокомандующего были прерваны появлением Дэвиса.
-   Садись, - Талоне указал ему на стул.
Он молча сел. Взгляд главнокомандующего упал на забинтованную руку Брэда, которая покоилась на колене.
-   Что с рукой? – спросил он.
-   В бою тряхнуло. Пустяки.
Брэд заметил, что взгляд Талоне с последнего раза, когда он был на его аудиенции, изменился. Очевидно, забинтованная рука в глазах главкома не исключала знакомства Дэвиса с командиром отряда бунтарей. Он не стал тянуть:
-  Я хочу послать тебя в одиночную разведку. Задача проста: я подозреваю, что тулонская база находится неподалеку. Какой резон противнику преодолевать тысячи километров подпространства, чтобы бомбить Херувим? Надо обследовать ближайшую к нам территорию.
-  Но мы ведь уже это делали! – смело возразил Дэвис. – И не раз! И всегда один и тот же результат – пустота!
-  Плохо искали, - резко заметил Талоне.
- Когда? - осведомился Брэд, видя, что задачи, поставленные главкомом, слишком расплывчаты и запросто могут оказаться прикрытием.
- Завтра. Инструкции получишь утром.
Дэвис без лишних слов покинул помещение. Вернувшись к себе, он толкнул дверь ногой и остановился. С виду казалось, что все было на своих местах, только сводка на столе наполовину съехала вниз, да на покрывале была еле заметная морщинка совсем не в том месте, где он ее оставил. Брэд  понял, что в комнате рылись. Талоне. Он что-то искал. Дэвис бросился к своему тайнику. Фотография была на месте. «Плохо искали», - ухмыльнулся он, повторяя слова главкома. До завтра оставались считанные часы, и он решил не тратить время даром. Брэд понимал, раз у Талоне закрались подозрения, значит, он попытается убрать и его. Следовательно, завтра надо быть во всеоружии. Дэвис быстро разделся, лег в кровать, закрыл глаза и мгновенно уснул. Эту способность он тренировал годами, и она здорово помогала в моменты, когда на сон отводились считанные минуты, не задумываясь, что произойдет завтра.
А завтра с самого утра половина энергоблоков носителя вышло из строя и «Мать» была погружена в сумрак, поддерживаемая дополнительными генераторами. Камеры визуального наблюдения не функционировали. Всю энергию переключили на защитное поле, которое работало в круглосуточном режиме.
Новость о том, что Талоне посылает Брэда Дэвиса в шестичасовую одиночную разведку, разлетелась по отряду Кента так же быстро, как и то, что Женька не будет ходить. Талоне даже подумал: «Зачем ее устранять, если она сама устранилась?» Но хороший враг – это мертвый враг и раз полдела уже сделано, то он просто обязан довести его до конца. Талоне встал посреди комнаты и закрыл глаза, сосредоточившись на своем внутреннем мире. Тот, кого он запер в клетку, был еще силен, но его смерть была неизбежна. А сам Хог? Что он? Он опять боится? Талоне подошел к иллюминатору. Нет, то чувство, которое он испытывал, нельзя было назвать страхом. Скорее, это было легкое волнение вперемежку с неверием, что когда-нибудь этот кошмар закончится. Да, жить среди людей было беспокойно и сложно. Но еще сложнее было быть человеком. Находясь в замкнутом пространстве своего нового тела, Хог никак не мог приспособиться. Ведь познание мира человек ведет через чувства, и он должен был с этим считаться, поскольку таково устройство человеческого организма. Может быть, именно поэтому его собственное мнение, как представителя тулонской расы, постепенно видоизменялось, столкнувшись один на один с человеческим фактором. В этом новый Талоне видел причину своей нерешительности, но об этом знал только он. Оставалось лишь надеяться, что все пройдет гладко, по четкому, заранее определенному плану. А Дэвиса ему все-таки было искренне жаль, ведь в этом спектакле он отвел ему роль жертвы. Тот, похоже, об этом догадывался, но добровольно ее принимал. По крайней мере, Хог не ошибся в одном: одиночная разведка была отличным отвлекающим маневром. Бдительность Санни Кента и его команды была усыплена – их внимание было полностью поглощено Дэвисом. Это означало, что путь Талоне был открыт. Без лишних усилий главком извлек из личного сейфа небольшую почти плоскую коробку и откинул крышку, проведя рукой по ее гладкой поверхности. На мягком покрытии покоился крохотный распылитель – совершенное оружие, простое в обращении и не оставляющее после его применения никаких следов. Четко направленное действие позволяло не беспокоиться о собственной безопасности. Диагноз при посмертном сканировании – остановка дыхания, именно то, что нужно. Убрав пустую коробку обратно в сейф, Талоне сцепил руки за спиной и стал прохаживаться вдоль стены, то и дело поглядывая на часы.
Дэвис проложил курс и включил радиолокацию. В автоматическом режиме заработал спецдатчик с индикацией – своеобразный «часовой», который никогда не спит. Пилоты-одиночки предпочитали работать старым дедовским методом, тысячекратно проверенным и поэтому надежным. Каждый разведчик имел при себе карту, на которую наносились все стабильные и нестабильные объекты исследуемой территории. Сама карта была изготовлена из прочного, не поддающегося разрушению материала, легко складывалась и также легко помещалась в спецконтейнер под замок. Брэд предусмотрительно, чтобы не суетиться, разложил карту у себя на коленях. Изменив угол обзора тактического экрана, он с какой-то грустью смотрел, как «Мать» уплывает все дальше. Системы слежения молчали. Брэд отвлекся, глядя на небольшое газовое облако, скрывающее из вида далекую туманность, а чуть выше расположилось созвездие Западного Змея. Он вспомнил ставшее родным небо Земли. Когда выдавалась свободная минутка, он всегда поднимал на него взгляд, ведь где-то там, среди непривычных глазу созвездий, затерялась его родная, ставшая ненавистной планета.
Мимо истребителя проплыл бесформенный обломок. Анализ показал, что это, по всей видимости, обломок какого-то корабля, и, если верить полученным данным, то этот кусок дрейфует в пространстве уже более полувека. Что ж, теперь его путешествие окончено. Захваченный полем Херувима, он так и будет его вечным спутником. Брэд вдруг осознал, что если тулонцы его прикончат, то ему бы не хотелось вот так блуждать в вечности. Лучше уж упокоить свою душу где-нибудь в другом месте, да и не при таких обстоятельствах. Он обратил внимание на «часового», который сигнализировал, что вокруг истребителя то и дело проскальзывают тулонские поисковые лучи. Было очевидным, что Талоне приготовил для Дэвиса билет в один конец. «Ну мы это еще посмотрим», - проговорил Брэд. Ему было необходимо прикрытие. И здесь удача была на его стороне: впереди по стабильному курсу двигались несколько космических тел. Брэд чуть сбросил скорость, активировал режим увеличения и опознания. Результат дал повод немного расслабиться: несколько довольно крупных камней – то, что надо! Никакие поисковые лучи не прошибут эти каменные громадины. Наткнутся, но не более. Умело лавируя между вражескими лучами, истребитель Дэвиса пристроился среди каменных бесформенных глыб и вовремя. На тактическом экране появились пять тулонских истребителей. Брэд насторожился: если есть поисковые лучи, то где-то должен быть их источник. Если есть пять истребителей врага, то этот источник они и прикрывают. И как они могли появиться так незаметно? Почему его не ищут? Отпугивают? И если отпугивают, то от чего? Он не спешил покидать защиту богом данного каменного друга. Херувим постепенно удалялся и теперь весь его бледно-зеленый, но по-прежнему казавшийся огромным шар, помещался на тактическом экране. Планета оправдывала свое название. Это был почти рай. Единственным омрачавшим обстоятельством было то, что этот рай в один прекрасный момент мог погибнуть, так и не доставшись ни одной из враждующих сторон. Брэд заметил, как одинокий луч солнца – желтого Ситара, нежно согревавшего планету, прорезал своим светом кромку видимой поверхности и блеснул показавшимся ядром звезды, открывая лучистую корону. В этом свете Херувим был еще более прекрасным. Но было еще кое-что, от чего Дэвис ахнул: живительный свет солнца под нужным углом позволил одинокому разведчику буквально на несколько секунд разглядеть то, что не дано было видеть никому, даже с «Цереры» с ее оснащением – защищенную невидимой оболочкой… станцию? Она была оборудована воротами. Не теми, что пилотам приходилось неоднократно видеть – открывавшимися в любом месте, пропуская тулонские боевые корабли. Эти ворота, напротив, были стационарными, а, значит, систематически принимали груз. Но какой груз? Что тулонцы могли переправлять через них? Может быть, корабли? Брэд также успел заметить боевой флот и ряд прямоугольных конструкций, размещавшихся отдельной группой. Прямоугольники напомнили Брэду поля Адаллона в системе Пальмиры. Эти орбитальные теплицы служили неотъемлемой частью торгового оборота весьма далекой планеты. В них выращивали коримбский орех – высушенный и перетертый, он служил прекрасной добавкой не только к любому блюду, придавая неповторимый вкус и тонкий аромат, но и использовался как отличный стимулятор, отчего ввоз его в Земную Федерацию был весьма ограничен. Однако на окраине Рукава, где, собственно, и находился Адаллон, коримбский орех пользовался бешеным спросом. Брэда осенило: «Ну конечно! Выращивают!» Нужно было сразу догадаться: тулонские органические корабли должны были где-то выращиваться и прямоугольные блоки могли быть ничем иным, как инкубаторами. Выводы походили на правду: Дэвису удалось увидеть целый завод по производству истребителей, а через ворота, по его мнению, сюда доставлялся весь исходный материал. Просто невероятно! Однако оставался открытым вопрос: откуда тулонцы берут своих пилотов? Доставлять их через ворота слишком неудобно или, может быть, они их тоже здесь выращивают? Или их истребители беспилотные? Нескольких драгоценных секунд Брэду хватило, чтобы запомнить размещение больших объектов и обрисовать их границы на карте. Тулонские поисковые сигналы участились. Однако теперь он точно знал их источник и, как и ожидал, поисковая система его истребителя молчала. Тулонский объект для нее был невидим. «Вот черти», - усмехнулся Дэвис. Первое ощущение эйфории прошло, и он вновь почувствовал себя в реальности.
На тактическом экране появилось новое изображение. Брэд понял все раньше, чем на него посыпались данные: его укрытие атакуют. Теперь он не удивлялся, что снаряд пущен словно бы из пустоты. Дэвис, не колеблясь, дал задний ход и, делая разворот, покинул свое убежище, набирая скорость. Он почувствовал, как истребитель затрясся мелкой дрожью. Коротко взглянув на тактический экран, он увидел, как его каменное прикрытие разлетелось, осыпая пространство вокруг осколками камня и льда. Брэд подумал, что под этот шумок он лихо может уйти незамеченным. Решение было принято молниеносно: истребитель, используя всю доступную ему мощность, вырвался из осколочной бомбардировки и взял курс на носитель, но не тут-то было: он уже легко различал тулонские перехватчики, шедшие к нему наперерез. Не дав истребителям противника приблизиться на достаточную дистанцию для открытия огня, он вновь развернул машину и направился в самую гущу каменного потока, рассчитывая таким образом сбить неприятеля с толку и выиграть время. Это далось слишком легко и Брэд заколебался, но в последний момент все же освободился из цепких лап каменных помех и легко ушел в отрыв, огибая Херувим, вплотную приблизившись к линии планетарного щита. На полученный запрос он подтвердил свое присутствие и немного расслабился. Здесь он находился в относительной безопасности. Тулонцы сюда не сунутся. После короткой передышки истребитель сделал рывок вперед и, покинув зону действия щита, устремился к «Матери». Брэд думал только об одном: если ему удастся обвести тулонцев вокруг пальца, он еще покажет Талоне, кто хозяин положения, ради чего бы тот ни устраивал весь этот цирк.
Талоне повертел в руках распылитель и нахмурился: если Дэвис чудом вернется, а Женька чудом уцелеет – его, Талоне, выкинут в два счета. Хотя, кому какое дело до какого-то Дэвиса? Он не столь значимая фигура, чтобы на него обращать пристальное внимание, а одиночная разведка никогда не дает гарантию безопасности. Следовательно, непредвиденные обстоятельства в лице пары-тройки тулонских перехватчиков вполне допустимы. Другое дело – Женька. Но что может сделать она – беспомощная, прикованная к постели, против сильного Талоне и его маленького, но смертоносного оружия? Главком поместил распылитель в контейнер, из которого его можно было легко извлечь, и зажал в руке. Пора? Он оглянулся на свое насиженное место – уходить совсем не хотелось. Но начало было положено и уже очень давно, с момента, как Хог проник в сознание Ормандо Талоне и загнал его в угол, получив свободу действий.  Легкое недомогание, как реакция на вторжение, - и вот уже обновленный главнокомандующий Космического флота Земли командует парадом…
-  Сэр, вас сопроводить? - Талоне слышал этот вопрос уже в который раз. Он ответил сдержанно:
-  Нет.
Он направился по точно намеченному пути, продуманному заранее. При этом нужно было пройти совсем немного, чтобы понять, насколько он неуверен. Если бы он был всего-навсего человеком, то выполнить задание было бы проще, потому что человек, так или иначе, находится в гармонии с телом и разумом, которые ему принадлежат. Талоне гармонии не чувствовал. Он ощущал лишь внутренний дисбаланс от того, что сращивание сознания Хога с истинной личностью Ормандо Талоне до сих пор не произошло. В первую очередь потому, что личность истинного хозяина была невероятно сильна, а во-вторых, Хог сам не был готов к сращиванию. Смешно, но согласиться на это – было единственным способом отдалиться от тулонской общности. Война – дело неблагодарное, тем более, когда боишься собственного руководства и еще хуже, если сам занимаешь в нем не последнее место. Сбежать в человеческое тело стало возможностью освободиться от давления там, но Хог все же не рассчитывал на давление здесь. Он был наслышан о гуманности, присущей человеку, и надеялся на реальное ее проявление. Он бы никогда об этом не подумал, пройди сращивание легко, и метался между двух огней, ведь если он провалится, то ему несдобровать по возвращении к себе, а сдаться здесь он не может, потому что разделить две сросшиеся личности еще никто не пытался. И если бы ему прямо сейчас предложили все изменить, он, не раздумывая, согласился бы стать простым воином, чем пройти весь этот кошмар заново и жить в постоянном страхе. Ведь даже с его точки зрения, с точки зрения Хога, убить безоружного – не по чести.
По дороге в медцентр Талоне не встретил ни одной живой души. Создавалось впечатление, что в чреве «Матери»-носителя он остался совсем один, хотя беспокоиться было не о чем: это же по его приказу все сидели и ждали возможной тревоги. Он немного постоял, собираясь с силами, и решительно шагнул во мрак изолятора. Женька лежала с открытыми глазами и думала. О Земле. Можно ли возродить ее? Очистить воздух, подлатать озоновый слой, вернуть возможность вновь видеть солнце, наладить экономику, возродить города, поставить науку на первое место… Планы далеко идущие, но только кто возьмется за их осуществление? Женька понимала, что Земля, как колыбель человечества была потеряна, и бросать титанические усилия на решение невыполнимой задачи не имело никакого смысла. Следовательно, нужно искать другой, более рациональный способ решения проблемы. Херувим? Женька сомневалась, что его отдадут без боя, а значит, вполне возможно, планета может быть разрушена, если не силами земного флота, так тулонцами, чтобы никому не было обидно. А это дополнительная головная боль – куда девать столько людей после окончания войны, если она, конечно, когда-нибудь закончится? Дверь тихо шаркнула. Девушка нахмурилась: тот, кто появился, проходить дальше порога не спешил.
Талоне точно знал, где лежит его жертва, но не видел ее – слабый свет сигнальных ламп еще больше сгущал краски. Он увидел краешек светло-русых волос, разметавшихся в светлом круге кровати, и бесшумно двинулся к цели. Стоя во мраке напротив Евгении, он не чувствовал ненависти. Вместо этого Талоне понял, что совершить убийство он был не готов. Лично ему Женька не сделала ничего плохого, она была просто лишней фигурой в политической игре и, возможно, даже сама об этом не знала. Талоне медленно извлек из контейнера свое оружие и вытянул руку вперед, держа указательный палец прямо на распылителе. Увидев, как что-то сверкнуло, Женька замерла. Она не поверила, но точно знала, что ошибиться не могла: она ясно видела блеск прозрачной грани небольшого предмета. «Резервуар? Распылитель? Яд?» - ветром пронеслось в голове. Она застыла, не в силах отвести глаз от смертоносного предмета, преставшего теперь быть для нее загадкой. Свет на тончайших гранях переливался, складываясь, как калейдоскоп, в причудливые узоры, но эта смертельная красота говорила лишь о том, что рука убийцы дрожала, но вот дрожь как будто унялась и Женька поняла: «Все. Конец», - и время будто замерло. Ей хотелось крикнуть: «Ну давай! Не тяни!» - но крик немым хрипом застыл где-то посреди горла. Вместо этого она изо всех сил рванулась вперед и оттолкнула от себя руку убийцы вместе с оружием. Ее неожиданные действия произвели нужный эффект и нападавший на несколько секунд замешкался. При этом Женька прекрасно понимала, что сопротивление с ее стороны будет недолгим, и когда рука с распылителем вновь двинулась в сторону ее лица, она начала уступать. Нападавший показался из мрака, и Женька оторопела. Ее руки беспомощно опустились на постель.
-  Ормандо? - глухо произнесла она, будто бы ее слова могли что-то изменить, - Ормандо, не надо, - слабо попросила она, глядя ему прямо в лицо.
И он послушал ее. Какое-то время Талоне вглядывался в ее глаза, словно что-то вспоминая. Но в следующий миг девушка вздрогнула: он схватился за голову, замотал ей из стороны в сторону, мыча что-то неопределенное, и упал на колени. Женька в страхе отпрянула, наблюдая, как главнокомандующий корчится в судорогах не в силах остановить мучительную боль, сжигающую его изнутри. Его оружие давно уже оказалось на полу, глаза казались безумными, а лоб покрывали крупные капли пота. Неожиданно он словно прозрел, прямо посмотрел на девушку и сдавленно произнес:
-   Женя, помогите…
Следующий приступ заставил его рухнуть ничком прямо у Женькиной постели. Она выдохнула и облегченно закрыла глаза. Немного полежав, она изловчилась и подняла с пола оружие, которым ее хотели убить. Это был действительно распылитель. Что было внутри – еще предстояло выяснить, хотя ей этого знать совсем не хотелось. Она спрятала его под подушку и задумалась. Если все, что говорил ей Санни правда, то Женька единственная, кто может определенно сказать, что Талоне – Ормандо Талоне еще жив. Ведь именно он помешал вселенной личности сделать свое грязное дело. Более того, Ормандо Талоне просил помощи. Женька дружески, почти ласково потрепала главнокомандующего по плечу, заодно удостоверившись, что он жив:
- Держись. Я что-нибудь придумаю, обещаю, - обратилась она к нему и уже с нервной веселостью добавила: - Конечно, если твой сожитель не позаботится о моей судьбе раньше времени…
Скорость истребителя возрастала. Он спешил к носителю. Тулонцы, похоже, отстали. Однако неприятности только начались. Первой дала сбой система наведения. Затем частично вышла из строя система управления и контроля истребителем. Но это все было только следствием. Все решил маленький осколок размером едва ли не с песчинку, угодивший в генераторы. Брэд прекрасно знал, что маневрировать среди метеоритных осколков разной массы очень опасно, но еще опаснее был удар, от которого его укрытие разлетелось на куски. Не поэтому ли тулонцы так легко отступили? Этот чертов осколок где-то засел, а потом, когда истребитель начал набирать скорость – пробил кожух, и теперь в двигателе разгоралась искра. Дэвис получал об этом постоянные уведомления, но от этого проблема не решалась. Отверстие во внешней обшивке было обнаружено и устранено в автоматическом режиме, так что жизнь пилота находилась в относительной безопасности, конечно, если искра не возгорится. Дело оставалось за малым: посадить истребитель на аварийную площадку и бежать, чтобы Талоне не успел его прижать до того времени, как он обо всем сообщит ребятам.
Бортовой компьютер выдал очередную безрадостную новость: до возгорания оставалось около шести минут. Его истребитель уже добрался до наполовину прикрытых створками энергоблоков носителя, однако двери аварийного отсека открывались слишком медленно. Отсчитывая в голове каждую секунду, он сумел посадить поврежденную машину на подготовленную для него площадку, схватить карту и выпрыгнуть из истребителя. Техники спешно покинули ангар, заблокировав выходы. Брэд оказался в ловушке. Отбежав на предельно возможное расстояние, он выдохнул: нет, справа был один выход специально для него. Он оглянулся еще раз. На истребитель опускалась сеть – силовое поле, способное сдержать взрыв. Дэвис бросился к спасительному тоннелю, когда за его спиной прогремел оглушительный взрыв, освещая ангар яркой вспышкой. Ударной волной его сбило с ног и вынесло в коридор. Он упал на пол и инстинктивно закрыл голову руками. Вслед за первым взрывом последовал второй. Брэд закашлялся и почувствовал резкую боль в правой руке: чуть выше локтя с внутренней стороны плеча он увидел осколок, выброшенный взрывом, то, что осталось от его истребителя. Он сел у стены и резко выдернул его. Из раны ручьем хлынула кровь – осколок повредил артерию. Дэвис зажал пальцем сосуд немного выше раны, размотал повязку на своей разбитой кисти и обмотал бинтом раненную руку. Это мало помогло. Держась за стену, он поднялся. Голову разрывало – удар взрывной волны оказался силен, но идти он мог. Придерживаясь стены, он двинулся к Роско и ввалился в темную комнату, спросив голосом, показавшимся странным самому себе:            
-  Алекс?
-  Мы все здесь, - Санни щелкнул зажигалкой, и осветил ею Брэда. Слова вырвались сами собой: - боже мой, Паоло!
Желтое пламя дрогнуло и заколебалось. На стенах заплясали неясные тени, отбрасываемые собравшимися людьми.
-  Карта… - прохрипел Брэд и достал спецконтейнер, прижимая к себе раненую руку, - и свет…
По комнате пролетел шепот, шелест разворачивающейся карты, кто-то из темноты протянул маленький карманный фонарик. Брэд прорвался к столу, взял также появившийся из ниоткуда грифель в левую руку и принялся что-то писать. Все молчали. Александра была в ужасе. Она не могла сказать ни слова, только вцепилась в рукав Альфреда. Санни освещал комнату и карту. У него появилось плохое предчувствие, которое редко когда обманывало: рана на руке Дэвиса сильно кровоточила.
- Все. Это вам… То, о чем мы и не догадывались… прямо у нас под носом… вы справитесь…
-  Паоло, они тебя подбили? – тревожно спросил Кент.
- Наполовину, - хриплым голосом выговорил Дэвис и, тяжело опустившись на кровать, прислонился затылком к стене. Брэда трясло словно в лихорадке, его волосы сбились на лбу и намокли от пота и крови. Санни заботливо прикрыл его одеялом.
-  Да что же это такое! Его же надо срочно в медцентр! – наконец, пришла в себя Сашка и кинулась к кровати, но Санни остановил ее, подняв руку. Сашка в нерешительности замерла.
-  А я все-таки опять сбежал от… - произнес Дэвис и его речь оборвалась.
Кент закрыл рукой остановившиеся глаза Брэда Дэвиса-Паоло Гуччи.
- Ну вот и все… - выдохнул командир, - Теперь давайте поглядим, что Паоло хотел нам сказать.
Он невозмутимо подошел к карте, на ходу бросив в сторону всхлипывающей Сашки:
- А ты научись принимать смерть такой, какая она есть, раз уж ты на войне.
Глядя на содержимое карты, Кент не был удивлен, но задумался: по всей вероятности, тулонцы не ожидали такой развязки. Теперь они знали, что обнаружены. Какова будет реакция? В голове командира мгновенно начали оформляться одновременно несколько планов действий. Эти несколько напряженных часов ожидания он вел себя крайне беспокойно: слонялся из угла в угол, садился то на одно место, то на другое и не находил покоя. На душе было тревожно. Несколько раз он пытался вырваться к Женьке, но не находил повода. Что-то не нравилось ему во всем этом: сердце было не на месте. Он был полностью согласен с Джоном, предложившим на время одиночной разведки отправить кого-нибудь дежурить к девушке, но большинство отвергло эту идею, сославшись на то, что она и так под круглосуточным наблюдением, а все они в любую секунду могут понадобиться здесь.
- Так что? – спросил Гордон, нарушив молчание ребят, - Что делать будем? Что скажем Женьке? Кто рискнет? - он пригладил волосы и обвел вопросительным взглядом окружающих, остановившись на Санни.
-  Что?  - спросил Кент, понимая, к чему тот клонит.
-  Я тоже так думаю, - поддержал Гордона Майл, и Санни заметил, что ребята помаленьку начинают оттаивать.
Не желая брать на себя роль горевестника, он попытался переключить внимание ребят на Александру:
-  Сашка, вон, лучшая подруга, пусть и рассказывает, - он сделал упор на слове «лучшая», напоминая, что лучше бы ей не болтаться без дела и цепляться за Альфреда и Алекса, а находиться рядом с Женькой, раз уж она отстранена от полетов.
-   Я не могу, - наотрез отказалась Александра.
-  А я могу? Что я, по-вашему, бесчувственный?
- Ты же командир! - парировал Джон, в миг уничтожив все доводы Санни.
- Лучше тебя никто не скажет, - сказал Хаммер, - Женька тебе верит больше, чем кому бы то ни было из нас.
Джон озадаченно посмотрел на ребят. В голове пронеслось: «Да что же все вертится вокруг Женьки? Что она скрывает? Что, черт возьми, произошло между ней и Брэдом? Почему так удручен Санни? Что его связывает с Женькой?» С момента, как капитан прибыл на «Цереру» он не узнавал никого. Все как будто стали друг другу чужими: не было прежнего единения. Он был вынужден признать, что это была все еще одна команда, но с разными полюсами. 
-  Ладно, - понуро опустив голову, согласился Кент, и пошел к двери со словами, - а вы, ребята, изучите карту. Нам это необходимо. И сделайте все чисто – я про Паоло, чтобы Талоне ничего не заподозрил. Не в наших интересах, чтобы он знал о разговоре.
Он направился в медцентр, понимая, что рано или поздно ему все равно бы пришлось рассказать Женьке о том, что произошло. Смерть не иголка, в мешке не утаишь.
- Женя, что случилось? - взволнованно спросил врач, едва появившись на пороге изолятора.
-  Со мной ничего, - улыбнулась она, - а-а, вот тут, кажется, кое-кому нужна ваша помощь.
Уилкс шагнул в темноту, обошел кровать и наклонился над неподвижно лежащим человеком, аккуратно перевернув его на спину:
- О, господи, Талоне! - удивленно воскликнул врач и нажал кнопку вызова санитарной бригады. - Что здесь произошло?
- Не знаю. Он подошел ко мне, хотел что-то сказать, а потом вдруг схватился за голову и упал.
Делиться секретами она не привыкла. Разве что со своими дневниками и с Санни. Конечно, на самом деле он не знал и половины Женькиных тайн. Во всяком случае, она так думала. Однако это был единственный до и после смерти Алешки человек, который понимал ее с одного взгляда. Он угадывал все ее желания и терпеливо выслушивал даже тогда, когда был чертовски зол. Ему Женька могла довериться, однако она решила, что до конца о том, что здесь произошло, не узнает даже он. Никто не должен знать, что Ормандо Талоне как личность еще жив, потому что попытки помочь ему прямо сейчас приведут к краху Женькиной идеи, которую она сама еще не до конца продумала, но была твердо уверена, что для ее осуществления ей самой нужно твердо стоять на ногах. Кроме того, предполагала Женька, Талоне вселенному будет удобнее думать, что она ничего не знает, поскольку, и девушка была в этом уверена, сам главком пребывал в состоянии такой внутренней борьбы, что вряд ли помнит, что он говорил и делал. А значит, Ормандо Талоне, как таковой, пока в безопасности.
Услышав, как кто-то вошел, Женька инстинктивно сжала кулаки и отодвинула лицо в тень. Вошедший двигался очень осторожно, но угрозы она не чувствовала. Человек подкрался к кровати и присел на край постели:
- Привет, - чуть улыбнувшись, сказал Санни и в шутку дернул Женьку за нос, - Что случилось? Ты напугана.
Иногда Женька была готова удавить его, ведь он видел в ней то, что не видели другие. Его невозможно было провести, но она и не собиралась. В момент, когда она сцепила руки на его шее, а голову положила на плечо – Женька не думала ни о чем. Она была уверена, что он ее поймет. Не говоря ни слова, Санни запустил руки в ее волосы, придерживая за спину, и закрыл глаза. В такие мгновения он готов был раствориться в ней без остатка, стать единым целым, но он так же знал, что это невозможно. Женька всегда была так близка и в то же время так недоступна. Санни понимал и принимал это. Слишком сильной оказалась ее боль. Боясь пошевелиться, он все же сказал:
-  Я всегда знал, что ты без сюрпризов не можешь, но уж могла бы и обнадежить нас.
-  Я сама ни в чем не была уверена, - она прижала лицо к его жесткой щеке.
-   Так что случилось? - этот вопрос означал, что теперь у них появился общий секрет.
-  Талоне, - ответила она и почувствовала, как Санни сжался, словно змея перед прыжком. Она знала, что это лишь секунда, а дальше он будет вне себя от ярости. Она еще крепче обвила его шею руками. Командир был бы и рад вырваться, да не мог. Вместо этого он сильнее прижал ее к себе, словно боясь потерять навсегда.
-  И где же он? Так просто ушел? - он произнес это после долгого молчания, но Женьке не понравился его тон. Она догадывалась, что на уме у Санни уже что-то есть.
-  Он в соседнем кабинете, - как можно мягче сказала она, - ему не хорошо… Хотя, может, он уже и ушел. И… знаешь что?
-  Что?
-  Не разбирайся с ним, - Женька смотрела ему прямо в глаза, - пусть живет спокойно и думает, что ничего не случилось.
Говоря эти слова, она знала наверняка, что Санни этого так не оставит. Он ее не послушает, сделает все наоборот, но именно этого Женька и добивалась. Она прекрасно понимала, что подвергает командира большой опасности, но Талоне должен думать, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, что Женька не знает о том, что истинный Ормандо Талоне просил помощи! И если Санни все же придет к нему за объяснениями, то тот ничего не заподозрит. Женька продолжила:
-  Я тебя знаю. Знаю, как себя. Ты же сорвешься сейчас с места, дашь ему пару раз по морде и этим нагородишь себе кучу неприятностей.
Санни промолчал и опустил голову. Женька, сама не зная почему, поцеловала его в губы. Вышло как-то немного по-детски. Быть может потому, что поцелуй был настолько мимолетным, что он даже не успел ответить. Однако этого девушке хватило, чтобы вдохнуть в себя головокружительно приятный запах крепких сигарет, которые курил Санни, и почувствовать на губах горьковатый привкус табака. Алешка курил такие же. Женька на мгновение ужаснулась, но быстро пришла в себя. Она выглядела смущенной.
-  Извини, я… мне… еще трудно… - она терялась, готовая вот-вот расплакаться.
-  Все хорошо, - Санни погладил ее по волосам, - Я все прекрасно понимаю.
Он бережно опустил ее на подушку, раздосадованный тем, что невольно оказался причиной болезненных воспоминаний. Она некоторое время молча смотрела в потолок, затем вздохнула и вновь перевела взгляд на Санни:
-  Спасибо, что терпишь меня, - он не ответил, и Женька спросила: - Мне показалось, что ты тоже не в лучшей форме. Ты выглядишь усталым. У вас тоже что-то произошло?
-  Паоло погиб, - без лишних слов отозвался Кент.
«Война закончена», - подумала Женька, сдерживая еле заметную улыбку, тронувшую уголки ее губ, но удовлетворения не испытала.
-  Как это произошло? - вслух спросила она, и Санни заметил, что в ее голосе не было ни тени сожаления.
-  Он привез нам ценные сведения, но по дороге попал в засаду… В общем, он умер уже в комнате Алекса.
-  Он что-нибудь сказал перед смертью?
-  Он умер чем-то отягощенный. И сказал одну очень странную фразу. Что опять сбежал, - он испытующе посмотрел на Евгению.
В ответ та мрачно усмехнулась и сказала с грустью в голосе:
-  Когда-нибудь, Санни, я тебе все расскажу. Я, обещаю, что рано или поздно сделаю это, потому что жить с этим грузом я не смогу, а умереть отягощенной, как Паоло, мне не хочется.
-  Он тебя любил, Женя? - осторожно спросил Кент.
-  Нет, - покачала она головой, - он меня ненавидел.

Талоне пришел в себя окончательно только спустя несколько часов в своем собственном кабинете. Он чувствовал себя отвратительно. Физически он был в норме, но психически раздавлен. Он испытывал отвращение к самому себе. Было трудно поверить в то, что Женька оказалась настолько сильной, что смогла едва ли не вернуть истинную личность к жизни. Теперь он не был уверен ни в чем. Конечно, ничего и не стоило затевать, пока не произошло сращивание, но в этом теле это оказалось чрезвычайно сложно. Теперь Хог знал, что Талоне сдаваться не собирается, но, кажется, он смог не выпустить его на свободу, не дал попросить помощи. Теперь его основной задачей, несомненно, будет направить все свои силы на полное уничтожение личности истинного хозяина.
Находясь в человеческом теле, Хог все же старался не просто приспособиться к новым условиям. Он пытался стать человеком: думать так, как думают люди, чувствовать, действовать. Он старался смотреть вглубь и не случайно. Ведь именно в глубине люди прячут свои страхи – нужно было только найти их, завладеть и свободно ими управлять.  Однако на деле выходило не так. Чем больше он постигал человеческого, тем больше сам походил на человека. Порой он даже терялся: он пытается произвести сращивание с Талоне, или Ормандо Талоне с ним? В любом случае, эта задачка оказалась ему пока не по зубам, и Хог-Талоне скрипел от злости, стыдясь своего провала. Он понимал, что другой возможности больше не представится – Женьку будут стеречь днем и ночью. Он положил голову на руки, мысленно перебирая допущенные ошибки. Слишком долго он прятался, выжидал и главное – недооценил противника. Беззащитная Женька оказалась далеко не той, за кого себя выдает. Интересно, знают ли об этом те, кто ее так оберегает? Развернувшись к иллюминатору, Хог с тоской устремил свой взгляд туда, где очень далеко находилась его родная планета. Сейчас как никогда раньше ему захотелось быть свободным и оказаться на теплых прибрежных камнях, наслаждаясь теплыми лучами солнца Тулона, вдохнуть соленый и влажный морской воздух и окунуться в парную зелень безбрежного океана. Ему даже показалось, что он слышит приглушенные голоса своих сородичей, глухой звук упавшего на землю созревшего плода арзы, такого вкусного и сочного, что он просто тает во рту…
Хог покинул свои мечты. Слышавшиеся так явно приглушенные голоса были не так далеко, как ему казалось, а совсем близко, за дверью. Падающий плод арзы тоже встал на свое место, и Талоне понял: за дверью была потасовка. Он вздрогнул о грохота распахнувшейся двери и тихо произнес то самое ругательство, которое услышал в коридоре: «Твою мать». Он почувствовал, как какая-то сила вытаскивает его за грудки из кресла, как щенка. В мрачном свете помещения он увидел, что нападавший чуть выше его ростом. Перед Хогом горели белым огнем его глаза. Незнакомец все делал молча. Он приставил не сопротивлявшегося Талоне к стене и пустил стальной кулак прямо в солнечное сплетение. Хог перегнулся пополам и издал глухой звук. Следующий удар в челюсть заставил Талоне упасть на колени и закатить глаза от боли. Он закашлялся и попытался встать. В голове пролетела незаконченная мысль: «человеческая решительность…» Да, если бы он был столь же решителен, как нападавший, он бы свою задачу выполнил. Талоне в очередной раз почувствовал, что его поднимают. Незнакомец завалил его на стол и еще один удар достиг цели: голова главкома запрокинулась назад. Прошло еще несколько минут, прежде чем он смог сползти со стола и вновь упасть на колени. Во рту стоял соленый привкус крови. Стоявший напротив него человек тяжело дышал. Он вновь поставил Талоне к стене и произнес:
-  А это тебе персональный привет от Брэда Дэвиса, его же – Паоло Гуччи  из «Поиска».
При этих словах главком затрясся. Он узнал этот голос. Он принадлежал старшему группы «Захват», командиру лучшего отряда истребителей Сани Кенту. Талоне почувствовал такой удар в подреберье, что ему показалось, будто бы послышался хруст. Затем вновь в солнечное сплетение, в грудь, опять по лицу, локтем между лопаток и завершающий удар – лицом об пол. Теперь Талоне подняться не пытался, но все еще был в сознании. Санни растер руки и присел рядом с главкомом:
- Если ты умен – сиди тихо.
«Значит, она ему ничего не сказала», - заключил про себя Талоне и во второй раз за сегодняшний день потерял сознание. Кент поднялся с корточек и вышел в коридор. Он не волновался. Патрульные и пальцем его не тронут, поскольку их главная обязанность – прийти на помощь главкому. Без его личной санкции задержание не произойдет: таковы правила. А, кроме того, Кент был уверен, что подобного распоряжения от главнокомандующего не поступит, ведь если его, как командира, возьмут под стражу – это докатится до Земли. Как минимум, будет проведено независимое расследование. А для этого Земля пришлет одного незаметного человека, эдакого простачка в составе вновь прибывших. И большого ума ему не понадобится, чтобы распознать, что не все здесь чисто и гладко. Дальше начнется официальное расследование, а Талоне этого не нужно. Санни расправил плечи и начал подъем на жилой уровень пилотов. Кент поймал себя на мысли, что постоянно думает о Талоне. Да, если бы он был тем старым Ормандо, которого Санни знал уже далеко не первый год, то не то, чтобы подобного не произошло, а если бы и случилось, то на месте Талоне сейчас лежал бы, пожалуй, Санни, которому трибунал был бы уж точно обеспечен. С другой стороны, и Кент ехидно усмехнулся, ему уже давно хотелось начистить морду своему начальнику за частые противоречия, которые между ними были. Интересно, будет ли Талоне сам помнить об этом, если их удастся каким-нибудь образом разделить?
Санни в нерешительности остановился перед крылом, в котором находилась его комната, но, передумав в последний момент, направился совсем в другую сторону, в единственное место, где можно было сбросить накопившееся напряжение. К тому же постепенно на «Мать» возвращалось освещение – энергоблоки снова заработали. В отличие от «Глории» бар на носителе нельзя было назвать местом, приятным для души. Это была просто отгороженная часть столовой, носившая простое и емкое название «Наша победа». Оказавшись на пороге, Санни вдохнул в себя терпкий висячий воздух, пропитанный сигаретным дымом и тем специфическим запахом, который витал в самом носителе. В «Победе» бывали не только пилоты, но и практический весь обслуживающий персонал носителя, кроме нескольких секретных уровней, располагавших своими собственными удобствами. И здесь как всегда было шумно. Санни почувствовал, что сегодня именно тот случай, когда рувимом делу не поможешь. Он протолкнулся вглубь небольшого помещения, где заприметил чудом никем незанятый столик.
-  Что пожелаете, командир? – спросил официант-повар.
-  Водки. И без закуски, - твердо ответил Санни и достал сигарету.
Прикуривая от заботливо имевшейся на каждом столике зажигалки и выпуская сизое облако дыма, он присматривался к толпе. Сегодня в «Победе» были, как всегда, пилоты и несколько техников из аварийного ангара. Санни понял это по обрывкам фраз, долетавших до него. Конечно же, темой дня была одиночная разведка и ее драматический финал. Он кивнул в знак благодарности официанту, исполнившему заказ, налил себе водки и без лишних раздумий выпил, вернув тетрастакан обратно на стол, в очередной раз выпустив сизое облако. Чуть левее через два столика от себя Санни заприметил хорошо знакомую невеселую кампанию в составе Сашки, Альфреда и Джона Майла. Они тоже что-то пили. Он постарался не обращать на них внимания, но, спустя некоторое время, они все же присоединились к нему. 
-  От вас трудно куда-либо деться, - слегка улыбнулся Санни, не зная, больше рад или огорчен он этой встречей.
- Давненько ты не пил водку в одиночестве, - заметил Альфред, подставляя свой стакан.
-  Сегодня день благоприятный, - отозвался командир, приняв следующую порцию.
-  А как Женька? - осведомилась Александра.
Он налил еще и, не дожидаясь остальных, вновь выпил:
-  Ну, за живых и мертвых… - он закурил вторую сигарету подряд и задумался. Где-то Сашка это уже слышала.
Джон прищурился. Что-то ему опять не нравилось. Не то Санни казался каким-то чересчур утомленным, не то так угнетала окружающая обстановка. В конце концов, Джон сделал скидку на то, что сегодня был действительно тяжелый день, а для командира отряда, быть может, вдвойне тяжелый. Джон некоторое время помолчал, затем все-таки вступил в разговор:
-  Талоне никто сегодня не видел?
- Говорят, нет, - пожал плечами Санни, - как всегда затворничает. - он опрокинул еще одну дозу спиртного. Кстати, а где Алекс?
-  У себя, - ответила Александра, - сказал, что ему нужно о многом подумать.
-  А остальные?
- Остальные тоже разошлись, - Сашка поставила пустой стакан на стол и попросила, - сигаретку можно?
Санни без разговоров и лишних вопросов достал пачку и протянул девушке.
-  Саша! - недоуменно потянул Альфред.
-  Сегодня можно, - она туманно взглянула на Федерау и, скривившись, подкурила.
«Нашла повод, чтобы надраться», - подумал Кент и встал со своего места, затушив недокуренную сигарету:
-  Ладно, я вижу, у нас серьезного разговора все равно не получится, - он попрощался с Альфредом и Джоном, и исчез за завесой дыма, выпущенного Сашкой, которая недовольно буркнула:
- Ой, ну надо же! «Не получится»! - передразнила она Санни. - Конечно! Чтобы свалить с ног любимую Женечку, ей нужно выхлебать бутылку без закуски, не меньше! А то, что она со своими слезами мне уже во, как надоела, - девушка гневно уперла ребро ладони под подбородок, - на это всем плевать! Будем ее холить и лелеять! Нашу бедную девочку! Ей же так тяжело! - она с шумом поставила очередной пустой стакан, - Что, капитанушка, правда глаза колет? - она с вызовом посмотрела на Джона.
-  Твое счастье, что кроме меня и Альфреда никто больше этого не слышал, - Майл тоже поднялся и вышел вслед за Санни.
-  Иди, иди, - крикнула ему вдогонку Александра, - поплачься, может, легче станет!.. Черт!
Альфред немного посидел, потом коротко сказал:
-   Пошли. Пора.
Сашка послушно поднялась. Она поняла, что слишком много выпила и наговорила, но изменять своим принципам не стала, промолчав.
Джон догнал Санни в коридоре.
-  Что? Не сидится? - язвительно спросил Кент.
-  Не могу я с ней за одним столом сидеть! - честно признался Джон.
-  Верно. Достанет кого угодно. Опять гадости говорила?
- Ай, - отмахнулся капитан, - напилась, какой с нее спрос? Так о чем ты хотел поговорить?
«Хоть кто-то еще в состоянии думать сегодня», - облегченно вздохнул командир и сказал:
-  О карте, которую передал Паоло… или Брэд… Черт. Ты-то хоть ее изучил?
-  Изучил.
-  Ну? Что скажешь с высоты своего опыта в одиночной разведке?
-  Безупречная работа. У меня есть все основания доверять этой карте, но от этого наше положение не лучше.
-  Ты прав. Я много думал об этом. Мы не сможем подобраться к этому заводу до тех пор, пока Женька не будет в полной безопасности – это раз. Мы не располагаем оружием – это два. Мы не знаем, как подобраться незамеченными – это три. И для решения этих проблем нам нужны Женькины связи – это четыре, а в данной ситуации это весьма проблематично – это пять.
-  Хорошо у тебя голова работает, - признался Джон, - Лучше не скажешь. Так значит, мы опять сели в лужу?
-  Ну, я бы не стал так прямолинейничать, - усмехнулся Санни, - просто мы опять будем выжидать какого-нибудь удобного момента. То есть сидеть, сложа руки… Черт! Хреново! - хмыкнул он, и Джон окончательно удостоверился, что на душе у командира не сладко.
-  Да… - потянул капитан, - бурный у тебя выдался денек? - это больше походило на утверждение, чем на вопрос.
Санни молча кивнул. Майл разочарованно, но с пониманием произнес:
-  Да, бывают вещи, о которых вот так просто не расскажешь.
-  Спасибо, что понимаешь, Джон.
- Ты мне только одно скажи, - капитан остановил Санни и посмотрел ему в лицо, - с Женькой точно все в порядке?
Кент в ответ также с пониманием улыбнулся и ответил:
-  Если бы с ней что-то случилось – все бы уже знали.
Остановившиеся посреди коридора командир и капитан с интересом наблюдали, как «Мать» будто бы оживает прямо на глазах: двери комнат начали хлопать, появились куда-то спешащие люди: у кого-то вылет, кто-то возвращался, кто-то торопился встретиться с друзьями в «Победе», кто-то радовался и это читалось на лице, а кто-то наоборот выглядел удрученно. Все входило в свою обычную норму обычного дня. Попрощавшись рукопожатием, Санни и Джон разошлись в разные стороны, каждый наедине со своими мыслями.

Июнь на Херувиме выдался дождливым. Вернувшиеся с носителя пилоты, так тосковавшие по твердой поверхности под ногами и облакам над головой, редко покидали «Цереру». Свежий воздух бодрил, но не воодушевлял. Сезон дождей здесь длился всего три недели, однако в этом году начался на две недели раньше, обещая быть затяжным. Людям это время года не нравилось, зато для вечнозеленых растений это был рай. Желтый Ситар из-за постоянно бегущих туч также не баловал своим нежным теплом и светом. Пасмурные дни навевали тоску и тяжелые воспоминания о невосполнимых потерях и неудачах заставляли мрачно думать о настоящем и не видеть будущего. Единственное, что отвлекало от постоянно прибавлявшихся хлопот – это шум бесконечного дождя. Этот звук умиротворял, но в то же время навевал еще одно грустное воспоминание – о Земле. Только там можно было также бездумно сидеть и слушать, как дождь заливает все проблемы. Глядя в хмурое небо, можно было ощущать, как холодные капли барабанят по лицу, будто бы это вовсе не капли, а чьи-то тонкие внимательные пальчики. Джон Майл выполнил очередную дипломатическую миссию и после своего возвращения из системы С35 был, пожалуй, единственным человеком на «Церере», кто не гнушался влажных волшебных прикосновений. Да, ему опять повезло. Население Канопуса IV подчинялось правилу невмешательства в военные действия даже на правой стороне до тех пор, пока она сама не запросит помощи. Более того, Канопус IV оставлял за собой право удостоверения в искренности просящей стороны. Джон, как посол, был принят весьма учтиво и столь же учтиво выслушан. Насчет того, что земляне борются за свободу, сомнений не возникло, а вот на счет искренности был задан только один вопрос: сможет ли посол отдать свою жизнь ради самой идеи победы? Джон ответил, что если его смерть приблизит к ней человечество, то он готов. И ему пришлось умереть в подтверждение своих слов. У него просто остановилось сердце, но в этот момент, когда это произошло, в нем не было страха. Перед законами мира Джон Майл был чист и его вновь вернули к жизни, приложив к этому договор об оказании помощи. Таким образом, Земля получила небольшую, но все же поддержку в виде стабильных поставок беспилотных боевых машин, управляемых с базы. Задание было выполнено, но Джон после этого стал молчаливым и задумчивым. Может быть потому, что в момент после смерти он ничего не увидел, не почувствовал? Ведь он всегда думал об этом моменте, как о часе воссоединения со своей семьей, а на деле провалился в небытие.
Что касается задания, с которым капитан прибыл на носитель после миссии на Юпитере, то полученный от президента детектор логичности действий так и не был использован. Джон попал в такой круговорот событий, что он стал просто не нужен. Он выполнил задание, но докладывать не торопился под предлогом запутанности ситуации. Рассказать обо всем означало раскрыть свои карты перед Талоне и поставить под удар ребят за то, что они не информировали раньше. Кроме того, Джон считал нежелательным присутствие здесь, на «Церере», представителя президента, который везде будет совать свой нос, донимать расспросами и, чего доброго, испортит все дело. Кто знает, как поведет себя Талоне при появлении такого важного гостя? Ведь даже если все будут молчать, обязательно найдется какая-нибудь мелочь, за которую можно будет зацепиться. И, уж конечно, представитель Земли не поверит во всю лапшу, которую ему будут вешать на уши. И земной гость, наконец, доберется до самого важного и слабого звена во всей цепи – главнокомандующего, который по-прежнему не часто баловал пилотов и других обитателей «Цереры» своим появлением на людях.
Другое дело планерки, собрания, инструктажи, заседания комиссий по выработке новой тактики ведения боя. Они стали регулярными и, возможно, слишком. Измотанный бесконечными тренировочными полетами, боевыми вылетами, планерками и совещаниями командир отряда Санни Кент приходил к ребятам и откровенно восхищался поведением Талоне. При всей напряженности обстановки он держался превосходно, и Санни отдавал ему должное. Об их последнем «разговоре» тет-а-тет знали только они, и никто не стремился его продолжить. Напротив, взгляд со стороны заметил бы даже потепление отношений. И это было на самом деле так. Санни соглашался практически со всеми решениями главкома, потому что в большинстве своем они были верными, а если не соглашался, то Талоне без предвзятости рассматривал предложения одного из своих лучших командиров и выносил решение, тоже подчас совпадавшее с мнением Санни. Кент, тосковавший по старым временам, понимал, что все это не спроста, но в то же время, этот новый Талоне так стал походить на старого! Но что он может выкинуть? Сможет ли вести себя также решительно, как решительно окунулся с головой в очередной план нападения на тулонцев? Иногда Санни думал, что, возможно, еще не все потеряно и, быть может, новый Талоне не так уж плох, если внимательно на него посмотреть. Он полагал, что если давить на нужные кнопки, то его вполне можно склонить на свою сторону. Эту идею все без исключения называли провальной, но Санни не догадывался, насколько он был близок к истине.
Окунувшись в кипучую деятельность, Хог-Талоне понял, что быть человеком не так уж плохо. За эту перемену он в какой-то степени благодарил Санни, после «общения» с которым, сознание к главкому не возвращалось около полутора часов. За это время в его внутреннем состоянии произошли большие перемены. Истинная личность хозяина Ормандо Талоне, собравшая все свои силы для борьбы, воспользовалась ситуацией долгого пребывания Хога-Талоне без сознания и заняла прочные позиции на несколько порядков выше, отрезав себе путь к отступлению. Придя в себя, вселенная личность обнаружила в себе массу нового, но поскольку у нее самой было не так много сил для борьбы – пришлось оставить все, как есть. Сращивания не произошло. Две личности как-то уживались, и Хог больше не старался загнать личность истинного хозяина тела в клетку. Проблем и без того хватало. Из-за нарушения процесса сращивания хрупкий баланс перестал существовать – Талоне начали мучить головные боли. От того, что боль испытывали обе личности, она удваивалась и носила прогрессирующий характер, что не сулило добра уже старому телу. Несмотря на то, что вселенная личность по-прежнему занимала главенствующее положение, у ее противника появилось еще одно оружие – чувствительность, и тот весьма умело им пользовался, ведь он был человеком! Поначалу борьба была изнуряющей, однако Ормандо Талоне быстро понял, что, изводя своего соперника, он изводит самого себя и, более того, собственное тело для борьбы – не столь удачное место. Ему оставалось лишь смириться со своим положением и поверить в то, что разделение сущностей возможно только после биологической смерти. Другой способ решения проблемы землянам был пока не знаком. Кроме того, Хогу было некуда бежать, да он и не мог.
Между тем, бои продолжались. Слишком легкие победы не нравились никому и заставляли Санни, Джона и остальных ребят задумываться об их скрытом смысле. Но пока на ум ничего не шло – приходилось  подчиняться и действовать по указке. От маленьких побед гибнущих на поле битвы пилотов не уменьшилось. В одном из сражений ребята потеряли одного из троих полюбившихся парней – Ника Томаса. Талоне так и не успел отправить их со Свенсоном на Землю, а потом необходимость отпала совсем. О гибели Пола сожалели все. Но тяжелее всех смерть друга перенес Джон. К тому времени он не был еще на Канопусе IV и именно это послужило поводом, чтобы согласиться на миссию. В это же время Юта позволил своему таланту разгуляться на плодородной почве, благодаря чему был получен весьма ощутимый результат: Санни, долго размышлявший над словами, сказанными ему Брэдом Дэвисом, наконец, придал им смысл. С помощью умело поставленной разведывательной деятельности Юты, Кенту удалось выйти на контакт с нужными людьми и заручиться поддержкой не только среди пилотов других отрядов, но и некоторых далеко не последних людей из обслуживающего персонала «Цереры». На фоне этих перемен, бесконечной деятельности и постоянного напряжения, личные дела и проблемы отошли на второй план, однако это не касалось Александры, которая окончательно запуталась в своих отношениях с Альфредом и Алексом. Едва познакомившись со «святой троицей», она переключилась сначала на Ника Томаса, потом на Пола Свенсона, а потом и на Ричарда Юту. Поняв, что с последним номер не пройдет, она вернулась к тому, с чего начала, но к выбору была не готова. Женька отказалась помочь ей. Она сказала: «Саша, разбирайся в своих чувствах сама». Сашка не обиделась, но в глубине души позавидовала подруге, полагая, что та свободна от каких-либо чувств. Она мечтала о своем собственном освобождении и, погруженная в личные переживания и неразбериху, происходившую на «Церере», не замечала, что после перестановок, произведенных в памяти подруги, Женька веселее не стала. Она и не предполагала, что Алешку Женька забывать не торопилась. Однако искорка жизни все же появилась в ее глазах. Сашка это связывала с тем, что, как ей казалось, что-то происходило между ее подругой и командиром отряда, но Женька ничего не рассказывала. Сашка не выдержала, задав прямой вопрос. В ответ Женька лишь улыбнулась: «Саша, ты как всегда слишком много себе нафантазировала». На этом все и закончилось.
Сама Женька постепенно продвигалась к своей цели, мечтая о личной победе над собой. О своих маленьких радостях она не могла рассказать никому. Ежедневными тренировками девушка добилась того, что уже мало-мальски могла стоять на ногах. Конечно же, она знала, что Санни будет безумно рад, если она вдруг подойдет к нему сзади уверенной походкой и, встав на цыпочки, заключит в свои объятия. Ей и самой хотелось поскорее это сделать и от души сказать спасибо за его понимание, терпение и умение хранить тайны. Времени для тренировок у нее было достаточно: продолжительность боевых и учебных полетов увеличилась, соответственно, количество посетителей резко сократилось, и Женька была этому даже рада. Сашка вообще почти перестала заходить – любительница поспать, она делала это от боя до боя. А Женька в сладких перерывах между своими тренировками разглядывала трофейный распылитель, постоянно убеждая себя, что исполнить задуманное несколько месяцев назад еще не поздно. Для этого надо лишь твердо идти к намеченной цели. И она начинала тренировки заново. Единственное, чего ей по-настоящему не хватало – это краешка черного неба, который она видела в иллюминатор, лежа в изоляторе носителя. Здесь, в медцентре «Цереры» окон не было, хотя Женьке иногда казалось, что она слышит легкое дуновение ветра и шум дождя на поверхности планеты. Конечно, это была лишь игра воображения, но Женьке так хотелось почувствовать силу природы на себе: вдохнуть свежий, чистый воздух, от которого наверняка приятно закружится голова, ощутить на коже холодные капли июньского дождя, да просто вымокнуть с головы до ног! Это желание было еще одной причиной, по которой ей не терпелось уверенно встать на ноги. Но была еще одна причина, которая ее угнетала. Вот уже почти полгода как Женька была начисто отстранена от полетов. Официально. Она чувствовала комплекс вины за то, что пока преспокойно лежит здесь, ребята, среди которых находились ее друзья, каждый день сражались с врагом и подвергали свою жизнь опасности.
Женька спала, когда дверь в изолятор открылась и закрылась, пропуская посетителя. От шума она проснулась, но глаз не открыла, пытаясь по звуку шагов угадать, кто это. Через несколько секунд на ее лице возникла улыбка – так тихо ступать, оберегая ее сон, мог только Санни. Она дождалась, когда он присядет рядом, и открыла глаза:
-  Привет.
-  Привет, - устало ответил он, и Женька поняла, что он только что вернулся из боя.
Она не стала спрашивать, как и что, заранее зная, что Санни не захочет об этом говорить, да и сама бы не стала, будь на его месте. При этом девушка чувствовала, что Санни что-то тяготит. Командир или нет, но в первую очередь он – человек, а человеку свойственно хотя бы иногда изливать душу. Он, конечно, это сделает, но много позже, поскольку считает, что ему незачем обременять Женьку проблемами отряда. А ей, признаться, как раз этого и не хватало. Впервые в жизни она оказалась не у дел. Ее берегли, жалели, не понимая, что от этого может быть только хуже. Безусловно, растормошить Санни можно, но нужно ли ему это сейчас? Женька терялась, не зная с чего начать, но все-таки попыталась:
-  Санни, что тебя мучает? - спросила она, не очень-то надеясь на то, что Кент разговорится.
-  Да все наперекосяк, - хмыкнул Санни, - не хочется даже ни о чем говорить. Сашка была?
-  Нет. Ее уже неделю не было.
-  Устает… Эх, Женька, если бы ты только могла быть с нами!
Девушка опустила глаза. В голосе командира она услышала жалость. Опять жалость! Она хотела что-то сказать в ответ, но передумала, лишь посмотрев на командира. Вот кого нужно было жалеть. Его глаза закрывались от перенапряжения и усталости прямо в полетах, он стал менее сдержанным, слишком много курил. Три часа в сутки – это самое большее, сколько удавалось поспать командиру отряда. Как Женька не старалась, но поделать с этим ничего не могла – он привык действовать самостоятельно, быть свободным, как ветер. Санни валился с ног, но дела заставляли забыть о себе и помимо своей непосредственной работы пилота и обязанностей командира он, как сумасшедший, вместе с Ютой носился по всей «Церере» в поисках союзников. Вот и сейчас Женька видела, что он засыпает на ходу, с трудом открывая отяжелевшие веки.
-  Я вообще подумываю, - сказал он, - а не сместить Талоне с поста главнокомандующего? Как ни крути, но одеяло он на себя тянет.
-  Санни, даже если вы все возьметесь за это дело… вы просто не можете это сделать! -
-   Почему это? - Кент как будто проснулся.
-   Мы все зависим от Талоне и только дурак этого не понимает! Хорошо, скинешь ты его, но не забывай, он – глав-но-ко-ман-ду-ю-щий! А как ты будешь объясняться с Землей? А что ты сделаешь с самим Талоне? А как ты, в конце концов, пролезешь на командный пункт? Об этом ты подумал?
Санни было тяжело. В том числе и от того, что он до сих пор так и не сказал, что было после того, как он ушел от нее в тот длинный день, когда Талоне замыслил недоброе и едва не осуществил свой план. Ведь он знал наверняка, что Женька будет не в восторге от его поступка. В бешенстве кричать, как Сашка не будет, но может убить одним лишь словом. В свою очередь Женька, сама все спланировавшая, так или иначе, но чувствовала себя виноватой – она подвергла командира опасности. И это притом, что Санни поступил бы так в любом случае, хотела она этого или нет. Но пока Талоне был на виду, пока он действовал открыто и совместно с командирами, у девушки была уверенность, что ее помощь Ормандо Талоне все еще может пригодиться. А еще она думала о том, что это не Сашка, а она на самом деле была эгоисткой, выжидая лишь момента, когда ей представится шанс сделать все самой, совершенно не задумываясь о том, что время, как песок, утекает сквозь пальцы и для Ормандо Талоне может оказаться слишком поздно.
- Откровенно говоря, Женя, - Санни совсем повесил голову, - мы загнались. Талоне установил такой жесткий режим, что мы выбиваемся из сил. Ребята в полетах засыпают и гибнут, не успев понять в чем дело. Сейчас даже никого от полетов не отстраняют. Ты тоже пойми меня! Меня бесит уже только то, что я хочу помочь и не могу.
Женька чувствовала то же самое. Она хотела помочь Санни, Талоне, но не могла. Сейчас ее слово ничего не значит. Тем не менее, она продолжила:
-  Ты ужасно выглядишь. Иди, отдохни – ты же командир, и должен быть им, а не падать от усталости!
-  Не могу, - возразил Санни, - я же несу ответственность за каждого, кто в моем отряде. Кроме того, через час у меня совещание командного состава, через четыре опять вылет, а до этого мне еще с ребятами повидаться нужно.
- Пока ты бегаешь и спасаешь человечество, ребята спят, - раздраженно ответила Женька, - и им глубоко наплевать ты останешься командиром или появится новый в случае, если ты заснешь в полете!
-  Не правда.
-  Правда то, что они отдыхают и сил набираются. И, между прочим, правильно делают. А ты, раз командир, воспользуйся своим правом хотя бы раз в жизни или у тебя в запасе есть еще одна? И если одним полетом у тебя будет меньше, я думаю, никто не обидится. И ребята, за которых ты готов умереть, поймут.
-  А Талоне? - Санни удивленно смотрел на Женьку. Ему редко когда приходилось видеть ее раздраженной.
-  А что Талоне? - она приподнялась на локтях и сдвинула брови. -  Он что, ведет свои особые списки, где крестиком помечает был ли Санни Кент в полете? А если и так? То что? Подвести тебя под трибунал он не посмеет – слишком велик риск для него самого, а если посмеет, то кое-что посмеешь и ты, и все кто с тобой, а всех он не перебьет! Неужели ты этого не понимаешь? Талоне далеко не дурак. Для него важно только одно: чтобы делалась работа, а летаешь ты или нет – ему все равно! - она немного помолчала и добавила с улыбкой, разряжая обстановку, - Ну, Кент, ты совсем от рук отбился, надо всерьез взяться за твое воспитание.
- Постараюсь быть прилежным воспитанником, - он через силу поднялся и почему-то с болью посмотрел на девушку, покинув помещение.
Женька сглотнула: «Не смотри на меня так, Санни, не смотри». Она послушала удаляющиеся шаги, будучи уверенной, что он понял все сказанное. Девушка опять опустилась на подушку и некоторое время размышляла. Затем, вздохнув, сказала шепотом самой себе: «Пора». Женька осторожно села и, чуть балансируя руками, встала. Теперь нужно идти. Но как? Как можно передвинуть одеревенелые ноги? «Сейчас или никогда», - подумала она про себя и постаралась передвинуть правую ногу вперед. Попытка окончилась тем, что Женька потеряла равновесие: она перегнулась пополам, но удержалась, не придав неудаче значения. Она снова встала, растопырила пальцы и сделала глубокий вдох. Мысленно девушка проанализировала весь процесс движения, сконцентрировалась на нем и собрала силы, направив их на движение вперед. Ее корпус отклонился немного назад, вес тела она перенесла на правую ногу, пытаясь сдвинуть с места левую. Но она не шевелилась. Женька чувствовала то жар, то следом пробирающий мороз. Руки холодели будто бы перед прыжком в пропасть, а щеки пылали. Она сделала легкое движение вперед, помогая себе корпусом. Ей показалось, что это бесконечный подъем по крутым ступенькам с грузом за плечами, но Женька не останавливалась. Она знала, что должна себя преодолеть: свой страх, свою слабость, знала, что должна довести начатое до конца, иначе потом ей будет трудно себя простить. Она дрожала, но поднимала в гору свой тяжелый груз. Ступеньки уводили все выше, а груз тянул назад, вниз. Сбросить его означало попросту сдаться, а Женька сдаваться не привыкла. Она умела признавать свои поражения, но сдаваться – никогда. Еще одно усилие, боль в пояснице и  ее взгляд упал вниз. Левая нога стояла впереди. Это был первый шаг. Ее ждал второй.
Стоя в ожидании лифтподъемника, Санни думал: почему же он все-таки промолчал? Почему не сказал прямо, что набил Талоне морду? Пусть Женька не одобрит, пусть злится и спустит на него всех собак, но зато на душе станет легче! С другой стороны, прошло уже достаточно много времени, чтобы все забылось, но нет. Каждый раз, идя к Женьке, он говорил себе, что все, хватит, пора все рассказать, но, оказываясь у ее постели, он не находил в себе сил для прямого разговора. Оправдание всегда было лишь одно: «Зачем лишний раз волновать?» Тем не менее, факт оставался фактом: внутренний голос Санни не давал ему спокойно жить, настойчиво требуя признания. И чем больше проходило времени, тем чаще он посылал свои звонки в и без того перегруженный мозг командира. И сегодня он не выдержал. То ли был доведен до крайности, то ли слишком устал, то ли настало время. Его организм кричал об отдыхе, но Санни сумел его убедить, что отдых непременно будет, но чуть позже. Он взглянул на закрывающиеся двери лифтподъемника и вздохнул. А ведь мог бы просто взять и уехать. Вместо этого он развернулся, на ходу закуривая. В коридоре было тихо и безлюдно. Он прислонился к стене и закрыл глаза. «Надо бы сходить на воздух, проветриться…» - промелькнула мысль, и Санни поймал себя на том, что грудь словно сдавило. Он будто бы почувствовал веяние свежего воздуха, но вместе с этим сердце сжало тисками. Оно поднывало и Санни знал причину. Причина была в Женьке. Всякий раз, глядя на нее, он подавлял в себе ту боль, которая поднималась, подобно волне. Он надеялся, что Женька этого не чувствует, но сомневался в этом. А по-другому относиться к ней он не мог. Он просто не мог представить, что чувствует человек, в один миг лишившийся возможности делать то, что для других людей, да и для него самого, было обычной нормой. Но Женька как-то умудрялась держаться. Как ей это удавалось? Откуда столько сил? Санни не знал. Он знал только то, что она будет очень переживать, если увидит в его глазах жалость. Она ожидает этого от кого угодно, но только не от него. Тем не менее, он не мог не жалеть ее. Кент бросил наполовину недокуренную сигарету в контейнер и медленно пошел к изолятору.
Усилия Женьки не были напрасными. Ей удалось сделать второй шаг. До конца намеченного пути оставалось примерно четыре. Она отвела с лица взмокшие волосы и приготовилась, услышав, как открывается дверь. «Господи, - с ужасом подумала Женька, - что же я наделала?!» Внутри начался переполох, тело покачнулось, теряя равновесие. Девушка беспомощно замахала руками, хватаясь за воздух в поисках опоры. Крепкие руки сцепились у нее на спине, удерживая на ногах. Она подняла глаза – Санни. Она была в растерянности и широко раскрытыми глазами смотрела на Кента. Все случилось так неожиданно, что Женька на мгновение потеряла дар речи. Мыслей в голове проносилось бесконечное множество, но уцепиться было не за что. Она еще не осознала до конца, что ее тайна раскрыта. Внутри все будто онемело, хотя Женька знала, что должна была что-то сказать. Что угодно, но только не молчать.
-  Зачем ты вернулся? - спросила она, не зная, что можно еще придумать в такой ситуации. Все рухнуло. Теперь она это поняла.
-  Уже не важно.
Женька чувствовала, как бьется его сердце, готовое выскочить. От Санни жарило, как от печки. Он молчал и только глубже зарывался в ее волосы. Конечно же, она хотела сказать ему о своих успехах, но представляла себе это совсем по-другому. Но, что случилось, то случилось, и этого уже не изменить. Санни все узнал первым и надо позаботиться о том, чтобы он был единственным.
-  Так что? - спросила она.
Кент поднял голову:
-  И тебе не стыдно все это было скрывать? Ты слишком самоуверенна, все равно тебе бы понадобилась помощь.
Женька поджала губы. Как он мог ее в чем-то обвинять, если сам находился точно в таком же положении! Полгода – слишком большой срок для молчания! Да, она хотела, чтобы он поступил так, как поступил, но она надеялась на его искренность и честность по отношению к ней.
-  Тогда скажи, почему ты до сих пор молчал о Талоне?
-  Я? - смешался  Кент, - Ну-у, не хотел расстраивать,- честно признался он.
-  Вот и я о том же. Ты больше расстраивал меня молчанием, а оно было ни к чему.
-  А ты? Как ты могла молчать?
- Да потому что мне осточертела вся ваша жалость! - она с силой оттолкнула от себя Санни и, не удержавшись, села на кровать. – «Бедная Женечка никогда не встанет с постели! Какое несчастье!» - так вы между собой говорите? Мне надоело, что меня все считают ни на что не годной калекой! - Женька оборвалась и опустила лицо на руки. Сквозь пальцы потекли слезы. Она так долго копила их в себе, что не смогла сдержаться.
-  Ну прости, - Санни сел на кровать рядом с ней и погладил Женьку по голове, приложив к  своей груди.
-  Мне просто надоело, что меня все жалеют, - всхлипнула она, выплакавшись, - ведь я не навсегда выбыла из команды!
-   Знаю, знаю…
-   Ты только молчи обо всем, хорошо? - жалобно попросила Евгения.
-   Обязательно. Все будет так, как ты хочешь.
Женька подумала о том, что сейчас, даже если бы она и захотела, то не смогла бы и двинуться с места. Слишком старательно она себя настраивала на работу в одиночку.
-  Ладно, - Санни встал и отошел на несколько шагов назад, - пошли.
Девушка недоуменно на него посмотрела. Смысл фразы был ей, безусловно, понятен, но она все же несколько оторопела.
-  Куда пошли? - выговорила она.
-  Ко мне, - невозмутимо поднял брови Санни.
Женька улыбнулась. Конечно же, это была шутка. Мысленно она измерила расстояние. Так или иначе, но до Санни было слишком далеко. К тому же, ощущение того, что если она вдруг пойдет и пошатнется, а Санни тут же поспешит на помощь, расслабляло.
-  Ну? Что стоишь? - спросил Санни, и Женька поняла, что он настроен весьма решительно.
-  Я не пойду. Не могу, - ответила она, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется.
-   Пойдешь, - тон Санни был слишком уверенным.
Он что-то задумал. Она попробовала предугадать его действия, но не смогла. Кент осмотрелся и быстрым шагом подошел к Женьке. В мгновение ока она оказалась у него на руках. Очутившись посреди помещения, Кент поставил ее на ноги и отошел к стене. Женька обнаружила, что ее положение безвыходное, а рядом нет никакой опоры. Она беспомощно взглянула на Санни:
-  Пойдешь? - вновь спросил он.
-  Нет, - наотрез отказалась девушка.
- Пойдешь, - миролюбиво продолжил Кент и развел в воздухе руками, - так или иначе, тебе придется это сделать.
-  Это еще почему? - осведомилась Женька.
-  Ну, - аргументировал свой ответ Санни, - выбирай: либо ты идешь до кровати, либо до меня… до меня ближе, - напомнил он.
-  Не пойду, - упрямо повторила Женька.
-  Будешь стоять тут?
-  Да.
- Тогда я позову Уилкса, - улыбнулся Санни, засунул руки в карманы и направился к двери.
Женька не сомневалась, что он пойдет на что угодно, лишь бы она сделала шаг, да хотя бы попыталась!
-  Шантажист, - бросила она, на что Кент снова развел руками и вернулся на свое прежнее место у стены.
Женька вздохнула, убедившись, что выбора у нее нет, и пошла. Что же ей еще оставалось делать? Санни было больно смотреть на те мучения, с которыми она преодолевала этот путь. Он смотрел в ее глаза, из которых вот-вот должны были хлынуть слезы нестерпимой боли, и мысленно умолял, чтобы она не сдавалась. А Женька благодарила его за то, что он стоял, даже не пытаясь помочь. Она медленно, очень медленно продвигалась вперед.

Вторая половина июля в противовес дождливому июню оказалась жаркой и сухой. Однако из-за несметного количества пролитой с небес воды, воздух был насыщен приятной влагой. Это было время сбора спелых ягод рива, а это значило, что в «Глории» скоро появится свежий Рувим 1846. Наступившее, наконец, настоящее лето вселяло надежду и усиливало тоску по родине, по Земле, с ее бескрайними полями и реками, лесами и горами. На Херувиме, было не хуже, но это был не дом. Оказавшись в каком-нибудь месте здесь, не возникало ощущения, что знаешь этот уголок уже давным-давно так, как это было там. Здесь все было чужим и, несмотря на гостеприимство природы, все казалось далеким и незнакомым. Но тоска брала не только по родине. Тоска брала и по старым добрым временам, когда войсками командовал настоящий знаток своего дела, которого все побаивались – Ормандо Талоне. Ребятам он не давал послабления ни на минуту, но вместе с этим, они не могли пожаловаться на усталость. Раньше был такой порядок, о каком сейчас приходилось лишь мечтать, и шутка, гулявшая по отряду еще до его формирования: ««Как там старик?» - так ласково называли Талоне, - «Сидит чернее черной тучи и молнии из глаз сверкают – Зевс!» - «Ничего, обычное атмосферное явление…»», - вспоминалась с грустью и неистовым желанием вернуть все на свои места. Несмотря на то, что в этой шутке была большая доля правды, на деле Ормандо Талоне был добрейшим человеком. Тем не менее, руководя «Поиском», «Слежением» и «Захватом» еще во времена службы в органах госбезопасности, он строжил их как мог, заранее представляя, что произойдет, если крутые ребята получат полную свободу действий. Он распекал их после каждого даже малейшего промаха, обвиняя во всех смертных грехах. Теперешним «орлам» этого очень не хватало, учитывая, что обстановка обострялась, а времени для решения основной задачи оставалось все меньше. В связи с этим, Санни заставил ребят жить по распорядку военного времени, подчиняясь строгой дисциплине. Мозговой центр остался неизменным: все тот же «Поиск», «Слежение» и «Захват», но действовал он совместно с появившимися новыми структурными подразделениями, пожелавшими присоединиться к вольнодумцам. Теперь, Санни заручился стопроцентной поддержкой пилотов и обслуживающего персонала большей части уровней «Цереры» из-за чего его «зрение» расширилось, а возможность свободных действий многократно усилились. Увеличилась нагрузка и на Майкла Гордона, обязавшегося предоставлять своевременную информацию обо всех известных ему тулонских передвижениях. Сам же Санни неожиданно для всех стал еще более жестким, требовательным и все больше походил на Ормандо Талоне. Альфред даже попытался пошутить по этому поводу, на что Санни сказал чистую правду: «Старика никто и никогда не заменит. Только он сам, если мы его вернем». Но эта тема пока оставалась закрытой для всех, кроме Женьки, которая в один из прекрасных дней помахала перед носом командира новехоньким пропуском на спецуровень, куда простому пилоту попасть было невозможно. На вполне закономерный вопрос она дала вполне закономерный ответ, что, какая разница как у нее появился пропуск – главное, что он есть. В конце концов, не могла же она сказать, что просто стащила пропуск у некоего доктора Риверса из медцентра. Пропажу, разумеется, заметили, но так и не нашли. Женька считала это удачей и надеялась, что ее задумка не провалится, а без пропуска ее было не осуществить. К тому же, всепонимающий Уилкс прикрыл ее, сообщив, что пропуск уничтожен им вместе с ненужными документами, как найденный  и невостребованный. Единственное, что врач сообщил своей пациентке – это то, что номер пропуска наверняка занесен в каталог и значится, как уничтоженный, так что если он всплывет – могут возникнуть проблемы. Женька ответила, что знает, как решается этот вопрос. Уилкс удивился, но ничего не сказал.
Пилоты по-прежнему выбивались из сил, сталкиваясь со свеженькими, постоянно прибывающими истребителями противника. «Глория» опустела. Во время коротких передышек ребята ломали головы над вопросами, получившими статус риторических: как вызволить Талоне из ловушки? Как уничтожить невидимую защиту вместе с плантациями, на которых тулонцы выращивали свои корабли? Что нужно было тулонцам от Земли и теперь нужно от Херувима? И, в конце концов, как победить тулонцев? Как выиграть эту войну? Вопросов было слишком много, силы таяли, а вместе с ними таяли и надежды. Все летело в тартарары, а тулонцы не прекращали огонь по на глазах разваливающимся объединенным войскам.               
- Ну? Ты готова? - Санни оценивающе оглядел Женьку с головы до ног.
- Да.
- Прекрасно. Только запомни: по возможности больше сиди или опирайся на меня, потому что такая нагрузка для тебя еще опасна. К тому же тебе все еще больно ходить. Мы и так слишком торопимся.
Женька кивнула. Сегодня она постаралась. Она была оживленной, в курсе последних событий, а, кроме того, именно сегодня должен был состояться ее первый выход «в свет» и она должна сдать этот экзамен. Порядком надоевшие, постоянно растрепывающиеся волосы она прибрала в косу, и теперь только ждала момента встречи со своими друзьями. Санни был тоже настроен решительно. Он осторожно выглянул в коридор и махнул:
-  Все чисто.
Женька резво подошла к двери и они, не оглядываясь, направились прочь из опостылевшего изолятора прямо по коридору к лифтподъемнику. Она шла так, что со стороны было совсем незаметно, что она практически полгода пролежала в постели. Только внутри чувствовала тупую боль. Но, по Женькиному мнению, это должно было скоро пройти, нужно лишь немного расходиться. Очутившись на площадке лифтподъемника, они облегченно вздохнули. Кажется, их никто не видел. Санни пояснил, что они торопятся к Алексу:
- Все у него заседают. Кроме того, нам в отряд двоих новеньких перевели. Свои ребята. Заодно познакомишься.
-  А мы знакомы.
-  Когда это ты успела? - удивился Кент.
-  Джон познакомил.
-  А-а, ну Джон-то у нас быстрый парень… так, - он сделал предупредительный знак рукой, и Женька послушно остановилась, - а теперь тихо.
Девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Господи, сейчас начнется! Она тысячи раз прокручивала в своей голове момент встречи с ребятами и всякий раз понимала, что предугадать его невозможно, ведь реакция на ее неожиданное появление может быть самая непредсказуемая. Но реакцию одного человека Женька знала наверняка – Сашка упадет в обморок и не столько от увиденного, сколько от подходящей ситуации, чтобы узнать, кто же ее подхватит, а потом будет рыдать на плече у подруги. Женька в этом не сомневалась. Девушка вдруг неожиданно поняла, как по-настоящему долго была не у дел. Более того, она не знала, как сделать так, чтобы ликвидировать этот временной разрыв, чтобы никто о нем и не вспомнил. Ее размышления прервал Санни:
-  Сейчас зайду я и сразу следом ты, хорошо?
Женька безмолвно кивнула и начала внутреннюю подготовку к встрече, где она увидит знакомые лица, собранные вместе в рабочей обстановке, а не толпящиеся перед больничной койкой, не зная, что сказать, кроме сочувствия и утешения. Санни глубоко вдохнул, покрепче сжал Женькину ладонь и решительно толкнул дверь ногой бесцеремонно, ни «здрасьте», ни «до свиданья», обратившись к товарищам:
- Ну что, как дела? Продвигаются или, как обычно, на месте топчемся? - он остановился у двери, держа руки за спиной, не выпуская ладони девушки.
-  На месте, - недовольно отозвался Алекс.
- А ты где прохлаждаешься? - Женька услышала мрачный голос Сашки, - Где тебя черти носят? Мы, понимаешь, тут думаем, головы ломаем, а его нет нигде?!
- Действовать надо, милая, действовать, а не штаны протирать, - резко ответил ей Санни.
-  Надо же! - возмутилась Сашка. - Тоже мне! Командир!
-  Саша, - попытался одернуть ее Алекс.
-  Нет подожди! - она отпихнула его и приблизилась к Санни. - Вы посмотрите на него! Как это называется? Что за командир ты, если ты не с нами?
- Позволю заметить, что в мои непосредственные обязанности входит давать вам указания и держать в курсе событий, а не менять подгузники. А ваша обязанность, причем прямая – их выполнять. Так что отойди от меня и заруби себе на носу, что у командира есть дела поважнее, чем топтаться на месте, - он говорил четко и внятно и, несмотря на выпады Александры, Женька по рукам Санни поняла, что он абсолютно спокоен.
-  Да куда там уж! - презрительно ухмыльнулась Сашка, но все же отступила назад. - Ты еще скажи, что мы не одна команда!
-  Конечно одна.
-  Тогда какие могут быть посторонние дела?!
-  Вот эти…
Сердце у Женьки сжалось, но она проглотила ком и глубоко вдохнула, выравнивая дыхание. С последними словами Санни открыл занавес: на середине тесной комнаты появилась Евгения, изобразив на своем лице подобие улыбки:
-  Значит, делать не знаете что…
Этой фразы вполне хватило, чтобы ввергнуть собравшихся в состояние, близкое к обморочному. Бойкая Сашка, которая только что лихо отчитывала командира, побледнела и обмякла. Алекс некоторое время стоял в нерешительности, затем все же нашел в себе силы поднять Александру и уложить ее на кровать. Джон застыл с не прикуренной сигаретой в руках. Альфред так и остался непробиваем. Алан Хаммер, широко улыбнувшись, все же произнес:
-  Санни, ты гений! - но потом и он застыл.
Женька стояла перед ними на своих ногах и это было настолько же неожиданным и невероятным, насколько казалось, что ничего до этого вообще не было: просто девушка на время ушла и вот, снова вернулась. Однако все понимали, что это далеко не так. Ворвавшийся, словно вихрь, Майкл Гордон оборвался на полуслове. Недосказанная фраза повисла в воздухе, он остановился на полушаге, удивленно глядя на окружающих:
- Кто-нибудь объяснит мне, что за хрень тут творится? - спросил он, переведя вопросительный взгляд на Женьку.
Она поняла, что разморозить ситуацию под силу только ей. Однако состояние крайней неловкости смущало и мешало сосредоточиться. И все же Женька взяла себя в руки:
-  Я не поняла, - громко сказала она, -  Что вы растерялись? Вы же меня совсем недавно все видели. А теперь я, наконец, решила сделать одолжение и пришла сама.
Эти слова подействовали отрезвляюще. Все пришли в движение. Хаммер хлопнул своей ладонью об ладонь Санни со словами:
-  Ах ты, засранец, партизан несчастный!
На это Кент лишь молчаливо улыбнулся. Хаммер обратился к Алексу:
- Никудышный из тебя реаниматор. Учись! - он указал на командира, который курил излюбленные сигареты, и смотрел на Женьку. По его взгляду она поняла: «Делай, что хочешь – сегодня твой вечер». Женька присела рядом с Сашкой, чувствуя, что так долго на ногах ей стоять еще рано. Она похлопала Александру по щекам и поймала себя на мысли, что впервые за многолетнее знакомство с ней, не может сказать, что их отношения можно назвать дружбой. Женька неожиданно поняла, что сама Сашка к этому никогда не стремилась, а только лишь прикрывалась высокопарным понятием. Что Александра на самом деле вкладывала в слово «подруга» для Женьки было загадкой, разгадывать которую было неприятно. Глядя на бесчувственную Сашку, Женька поняла и то, что всегда это знала, только намеренно глушила, как всегда ища даже в самом плохом человеке хоть что-то хорошее. По отношению к Сашке это хорошее находилось, и Женька опять обо всем забывала до тех пор, пока Сашка вновь не вступала в конфликт с собой, борясь за то, на какую сторону ей встать: добра или зла, правую или левую. Женька подумала: интересно, ее появление действительно так потрясло Сашку или она в очередной раз проявила артистизм? 
-  А она ничего, - шепнул Юта Свенсону, - только жаль, что не свободная.
-  По-моему, ты и в шестьдесят лет не изменишься, - тихо ответил Свенсон.
-  Между прочим, Ричи прав, - заметил Хаммер.
- Поздно, братцы, - покачал головой Майл, - Санни отдаст Женьку только через свой труп.
- Ну, одним трупом больше, одним меньше… война, Джон, понимаешь? - продолжал невозмутимо рассуждать Юта.
Капитан встретился с ним глазами:
-  Ты это серьезно?
-  Шутка! - весело ответил Юта, широко улыбаясь, - стареешь ты, Майл, стареешь.
Джон недовольно буркнул:
-  Ты точно не изменишься, Юта. Каким был шалопаем, таким и помрешь.
-  Спасибо за комплимент, - быстро отозвался тот, переключившись на сцену встречи двух подруг.
Едва Сашка открыла глаза и осознанно взглянула на столпившихся ребят, наблюдавших за ее пробуждением, как увидела Женьку:
-  Так значит ты водила нас всех за нос!
Да, Александра ничуть не изменилась и Женька это видела. Однако обморок был настоящий. В ответ на реплику девушка только улыбнулась, давая слово Санни оправдать ее:
-  Ну почему же всех? - Кент постучал сигаретой о край пепельницы, которую держал в руках и передал ее Джону. - Были и исключения.
-  Правильно, - язвительно сказала Сашка лишь только почувствовала себя лучше, - и ты решила поставить в известность меня, я уж не говорю о других, в самую последнюю очередь?
-  Так было задумано, - спокойно аргументировала свой ответ Женька, - если бы все знали, то у меня вряд ли что получилось бы.
-  Но почему Санни?! Почему не я?!
-  Просто он навещал меня чаще, чем ты и случайно узнал больше, чем надо. И за то, что я сейчас стою на ногах, я благодарна ему, а не тебе. Не знаешь почему?
Сашке не нашлось, что сказать. Не нашлось даже места для обиды на такие слова, хотя подобное от Женьки, как от подруги, она слышала впервые. Женька смотрела на нее со всей серьезностью. Остальные ждали, что в этот раз выкинет Александра. Девушка долго не думала. Она вцепилась в Женькины плечи с плачем прощения. Евгения поняла, что сейчас Сашка, может быть, и не в первый раз в своей жизни, но открыто, при всех, ведет себя искренне. Осознает ли она это? Или поддалась воле чувств? В общем-то, повода для выяснения отношений Женька не видела и постаралась успокоить расчувствовавшуюся подругу. Она говорила так убедительно и так мягко, что к ребятам вновь вернулось хорошо знакомое ощущение, что все они связаны между собой неразрывными узами. Никто и не заметил, как Женька втянула всех в беседу, убедила в том, что она здесь на самом деле очень давно и просто не принимала участие в разговоре.
- …А новости такие, - сказал Гордон, как только представился удобный момент, - тулонцы собирают Совет. Через два дня.
-  А нам-то что? - поинтересовался Джон.
- Тулонский Совет длится четырнадцать часов и мы, наверняка, получим передышку, поскольку у них наступает время молитв.
-  Чего-о? - с иронией потянул Юта, - у них есть религия?
-  А почему нет? – пожал плечами Гордон, - они же не совсем нелюди и нам это на руку! - Гордон словил взгляд Санни, давая ему высказать свое мнение:
- Ты хочешь сказать, что командный пункт в этот момент будет свободен, поскольку Талоне, то есть его тулонская сущность, удалится в свои личные покои и предастся молитвам?
-  Именно! Мы можем без проблем проникнуть на командный пункт!
- А ты не думаешь, что, покинув его, Талоне оставит неплохую охрану? - поинтересовался Джон.
- С охраной можно справиться, - уверенно сказал Санни. Да, уж он это знал наверняка, - но раз уж патруль будет усиленный, то действовать один я не смогу. Мне нужен помощник. Охрану мы просто усыпим.
-  Я буду с тобой, - подал голос Алекс, - … а снотворное?
-  Паучков; я достану, - сказала Женька, и все сразу к ней повернулись, - Считайте, что эта проблема решена, но решите другую: зачем вам понадобился командный пункт в отсутствие Талоне?
- Я в это время могу связаться с Землей и доложить обстановку. Мне давно надо… стукачом поработать…- неуверенно потянул Джон.
-  Хорошо. Но только ради этого? Оно того не стоит.
-  Женя права, - поддержал Альфред, - это не повод, чтобы вламываться на командный пункт.
- И ты прав, - согласился Хаммер и обратился к Гордону, - А что, Майкл, тебе больше нечего нам сказать? А то ребятам кулаками помахать охота.
Санни и Алекс недовольно промолчали.
- Есть одни сведения… - он подумал, наморщив лоб, - не знаю. Они не достоверны, но, кажется, тулонцы что-то замышляют на время этого четырнадцатичасового перерыва.
- Вот вам и повод, - поднял и опустил брови Хаммер, - если они что-то и вправду затевают, мы узнаем это только там, на командном пункте. В случае вторжения данные всяко-разно придут к Талоне.
-  М-да, и ты предлагаешь удерживать командный пункт в течение четырнадцати часов? - спросил Альфред, - Это уже бунт. И если все раскроется – сам знаешь, что будет.
-   Знаю-знаю. Только вот не думаю, что тулонцы будут тянуть четырнадцать часов.
-  Это почему же?
-  Потому что время молитв – дело святое, - ответил за Хаммера Гордон, переступая с ноги на ногу, держа руки в карманах, - Молитвы – в начале и в конце Совета, между ними четыре часа с хвостиком. Этого нам хватит.
- А как насчет того, что в это «святое» время прекращаются все боевые действия, не зависимо от того, какая это половина церемонии? - поинтересовалась Женька, облокотившись на стол с последними сводками с полей сражений.
- Не знаю, - честно ответил Гордон, - если нам и есть на что надеяться, так это на удачу.
-  На удаче долго не протянешь. Нужны факты. Тратить время впустую?
-  Не знаю, - вновь огрызнулся Гордон.
- Да-а, вот если бы за эти злосчастные четырнадцать часов собрать народ и расхреначить весь тулонский завод ко всем чертям собачьим! - воскликнул Хаммер, - Вот это я понимаю!
Женька хотела было сказать о своих планах, но вовремя одумалась: пусть это пока останется секретом. Зачем обнадеживать ребят, если ничего не получится? Она вздохнула и перевела взгляд на Александру, которая сидела на кровати, не вступая в разговор. По всей вероятности, она думала о чем-то своем.
- Я считаю так, - Санни вышел на центр комнаты, и все поняли, что его решение, как решение командира, окончательно и оспариванию не подлежит:
- Будет Талоне на командном пункте или нет, но данные о нарушении наших территориальных границ поступят туда однозначно, иначе Земля не получит сводку. А если так, то независимо от того будет вторжение или нет – нужно идти на риск. Что мы от этого теряем? По крайней мере, мы можем перестраховаться.
- А ты не будешь себя чувствовать несколько неуютно, мягко говоря, если ничего не произойдет? - возразила Женька и только она имела на это право.
- Буду, - твердо ответил Санни, - но только в случае, если мое звериное чутье меня подведет.
Она развела руками в воздухе. Спорить никто не стал. До этого момента Санни никогда не ошибался, ссылаясь на свое чутье. Он оглядел окружающих и, убедившись, что никто не против, сказал:
- Значит, план следующий. Задействованы четверо: Женька, Алекс, Джон и я. Джон, помимо того, что ты побеседуешь с адмиралом – вот тебе еще одно задание: раз уж ты на месте Талоне будешь, будь добр, не упусти контроль над ситуацией, чтобы в случае чего мы не обложались. Приказы все отпускаю я, так что попрошу без самодеятельности. А остальные, кто пока ничем не занят, будут находиться в боевой готовности, ясно? - он обвел взглядом окружающих, получая в качестве подтверждения кивки. - Возражения есть?
-  А не слишком ли ты много на себя берешь? - с усмешкой поинтересовалась Сашка. - Полагаться только лишь на твое чутье?.. Может быть, сразу петлю на шею одеть, да затянуть потуже?
Кент медленно повернулся в ее сторону. 
-  Наш командир еще ни разу не ошибался, - твердо, но осторожно произнес Альфред.
Санни сделал знак, отлично знакомый Федерау еще по «Захвату». Гигант, подчинившись, замолчал.
-  Саша, - командир обратился к ней с излишним дружелюбием, на что она отсела немного назад, - говорю тебе лично, и чтобы все остальные слышали. В случае нашей неудачи, я сложу свои полномочия командира и отвечу по всей строгости военного трибунала, а вот что можешь сделать ты?
Он в упор посмотрел на нее, но Сашка, зная, что ее никто не поддержит, отвернулась.
-  Значит, нет возражений.
Время молитв наступило. Стояла глухая ночь, но никто не спал. Готовились к самому худшему, ведь еще не ясно, предастся ли молитвам Талоне? Вполне возможно, что во время короткой передышки главком предпримет какие-нибудь отчаянные действия, и кто сказал, что он будет действовать один? Быть может, у него уже появились новые сподвижники. Санни и Алекс, разработавшие план проникновения на командный пункт и ведения контроля за ним, молчаливо прохаживались друг мимо друга, сцепив руки за спиной. Санни был спокоен, Алекс нервничал, потому что опыта «Захвата», который был за плечами командира, у него не было. Конечно, махать кулаками он умел. И неплохо. Но опыт – есть опыт, а подготовку, какую проходили в «Захвате», в «Поиске» не давали. Поначалу Санни хотел поменять Алекса на Альфреда, но потом передумал: Альфред прекрасная кандидатура на координатора действий вне командного пункта. И если что-то пойдет не так, он сумеет организовать ребят лучше, чем кто-либо.
Кент остановился у стола и забарабанил по нему пальцами, словив себя на том, что нервозность Алекса, кажется, передается по воздуху. Он забеспокоился и не напрасно. Все-таки уложить вдвоем двенадцать хорошо подготовленных человек – это как-то… В тот раз, когда он набил морду Талоне, все было иначе. Санни был зол и совершенно не задумывался над своими действиями – он был уверен. Сейчас этого чувства не было, однако отступать было уже слишком поздно, да и внутреннее чутье не переставало время от времени напоминать, что они на правильном пути.
Сашку и Женьку после выполнения последней обещанного отстранили от каких-либо дальнейших действий. Сашка обиделась, Женька нет. Связь, как обычно, ребята обязались держать через биокомы. В назначенный час Санни коротко произнес:
-  Пора, Алекс, - он подошел к стоявшей поодаль Женьке и поцеловал ее в щеку, шепнув, - все в порядке.
-  Я с тобой, - ответила она, проведя рукой по его шершавой щеке, - удачи.
Санни и Алекс покинули помещение. Сашка буркнула:
-  А Алекс хоть бы подошел…
-  Он нервничает, - пояснила Женька.
-  Я тоже нервничаю!
-  Ему так легче.
- Все-то ты знаешь! - бросила она и направилась к Альфреду. Женька не отреагировала, представляя, как Роско и командир подходят к командному пункту, незаметно крадясь в сумеречных тоннелях.
-  Послушай, Санни, тебе не кажется, что ты слишком хорошо осведомлен? - шепотом поинтересовался Алекс, стоя в темном коридоре, готовясь к внезапному нападению на командный пункт.
- Глупости, - отозвался Кент, - держи, - он протянул ему ровно половину паучков, добытых Женькой.
Алекс сложил их в карман и вновь спросил:
-  У тебя что, уже опыт есть по вламыванию без спроса в такие места?
-  Да, - резко ответил Санни и прислушался. - Я же командир и должен все знать. А сейчас лучше молчи, смотри и слушай.
Несколько секунд тишины и первый патруль в зоне их видимости прошагал по своему намеченному маршруту.
- А вот и наши мальчики, - тихо сказал командир после того, как шаги двоих охранников затихли, - пора действовать.
Они подошли к патрульному у главной двери. Тот был настроен серьезно, на что Санни продемонстрировал ему иденткарту командира, позволяющую находиться в этом месте без каких-либо препятствий. Алекс, держа руки в карманах, спросил:
-  Главнокомандующий у себя?
Охранник с усыпленной бдительностью допустил ошибку, расслабившись. Ответить он не успел. Его голова резко откинулась назад от молниеносного удара кулаком. Он ударился спиной о стену и осел прямо на руки Алексу. Тот оттащил обмякшее тело в коридор. Санни молча достал паучка и, глядя как тот цепко укрепившись на сонной артерии охранника выпускает  свою капсулу, проговорил:
-  Будет спать, как младенец, - и обратился к Алексу, - как ощущения?
-  Да ничего, - скупо ответил Роско.
Командир понял, что в отличие от него самого, чувствовавшего себя в такой обстановке как рыба в воде, Алекс ощущал себя не в своей тарелке. Он не чувствовал себя победителем, не был рожден для борьбы и даже знал это. Тем не менее, и он скоро вошел во вкус, работая четко, как часы. Однако усталость и напряжение прошедших дней, недель, месяцев – все же дали о себе знать. От стимуляторов ребята отказались, ссылаясь на то, что им нужно не только кулаками махать, но еще и свежо думать. Справиться с четвертой двойкой удалось, но теперь ошибку допустили они, замешкавшись. Санни, затаскивавший последним свою тяжелую ношу в укромное место, заметил появившийся следующий патруль.
-  Черт, - выругался он, - если они понадеются на свои силы – хорошо, если вызовут подмогу: к черту всю эту затею!
-  А ты что думаешь? - взволнованно спросил Алекс.
-  Некогда думать. Это тебе не «Поиск». Давай, вперед!
Не раздумывая, они перешли в нападение и столкнулись с двумя сильными противниками. Подоспевшие еще двое из последнего бодрствовавшего патруля оказались не менее крепкими. Одного удалось положить только после нескольких комбинаций мощных ударов. В следующие минуты, казавшиеся бесконечно долгими, пали еще двое. Последний – самый стойкий достался Алексу: Санни получил хорошую затрещину и отлетел к стене. Он почувствовал резкую боль в переносице, ударившую в глаза, потом в голову и все вокруг помутнело. В носу застучал пульс, голова закружилась. Он наклонился вниз, и почувствовал, как что-то горячее полилось ему на руки:
-  Твою мать…
Алекс торжествовал. Вот теперь он – герой. Роско посадил последнего паучка на шею поверженного противника и выпрямился. Черт! Он думал совсем как Сашка!
-  Ты как? - обратился он к Санни, - идти можешь?
- Могу, - глухо отозвался Кент, поднимаясь и держась за стену. - Твою мать! - повторил он, стряхивая окровавленные руки. Кровь по-прежнему лилась ручьем из разбитого носа. - Свяжись с Джоном, скажи, что все чисто, - он закрыл нос рукавом и неуверенными шагами побрел к командному пункту.
Алекс постоял, любуясь на проделанную работу, и подумал, что теперь он, пожалуй, понимает Санни – старшего в группе «Захват». Он вызвал Джона: 
-  Давай, двигай к нам… захвати с собой Женьку.
- Зачем? - удивился на другом конце Майл, немного расслабившись после длительного ожидания. Впрочем, расслабился не только он.
-  Тут… Санни…
-  Что?!
-  Он в порядке, - Алекс вошел на командный пункт и посмотрел на командира, сидевшего на месте Талоне с закрытыми глазами, закинув голову назад, - почти, - добавил он и отключился.
Джон стоял прямо посреди комнаты. На него смотрели все. В глазах окружающих застыл вопрос.
-  Все по плану, - спокойно сказал Джон, - Альфред, если что, жди указаний, - Федерау кивнул и капитан коротко бросил Женьке, - пошли.
«Что-то случилось», - подумала она. Это было ясно. Без лишних вопросов она поднялась и, взяв с собой медпакет, молча вышла вслед за Джоном. Шли быстро. Не разговаривали. Уже у самого командного пункта Женька заметила на полу кровь. «Санни», - сжалось сердце, и девушка вперед Майла оказалась на пороге. Алекс был серьезным и в то же время удивительно довольным. Капитан понял, что сейчас на его вопросы отвечать никто не будет и приступил к работе. Женька подошла к Кенту и убрала волосы с его лба – казалось, он крепко спит. Она вскрыла медпакет и достала несколько салфеток, которые на воздухе покрылись тонкой коркой льда. Их она положила на распухшую лиловую переносицу Санни и повернулась к Роско:   
-  Алекс, тебя этому учили? У тебя же должен быть свой пакет.
-  Учили, - смутился он, - я просто… растерялся.
-  Как так умудрились?
-  Во времени не уложились. Осталось всего четверо. А один так вломил Санни, что тот вырубился. Дойти – дошел, а теперь вот… что с ним?
Женька не ответила. Она смотрела на командира. Тот еле заметно дернулся, но она придержала его:
-  Лежи, Санни.
Он непонимающим взглядом посмотрел на девушку, но подчинился. Женька сменила холодный компресс.
- А это еще зачем? - спросил Кент, ощущая при каждом слове тупую боль, отдававшую от переносицы по всей голове.
-  Тебе нос сломали. Постарайся некоторое время не мотать головой.
Теперь Алекс понял в чем дело. Джон остался спокоен, услышав, что ничего серьезного нет. Санни повел глазами в сторону ребят.
-  Все хорошо. Джон уже работает. Вы справились, - пояснила Женька.
-  А ты что тут делаешь?
- Оказываю тебе первую помощь, - она вновь поменяла салфетку и добавила с улыбкой, - а будешь выпендриваться, я тебе еще раз нос сломаю.
Ответить Санни не успел. Его перебил возбужденный голос Майла:
- Ничерта не понимаю!  Системы внешнего слежения передают возмущение поля в южной оконечности…
-  Нападение? – спросил Кент.
-  Нет… похоже, что нет….
-  А на что тогда похоже?!
-  Не знаю… черт, рассеянный пеленг, не могу ничего понять!
-  Так пойми! - Женька еще раз придержала Санни, который по привычке рванулся вперед и он добавил уже более спокойно, - На тебя же надеемся! Или зря все это затевали?
Джон промолчал. Он действительно не понимал, что происходит. Все, что угодно, но только не нападение. Наконец, он сообщил: 
-  Четыре тулонских истребителя. Приближаются.
- Координаты выхода? Курс перехвата? - продолжал требовать Санни. - Время сближения?
-  Определено.
-  Поднимай группу Альфреда.
-  А внешняя защита? - поинтересовался Алекс, - Они же обязаны открыть огонь.
- Без приказа Талоне они ничего не обязаны делать. А мы не можем допустить сближения. Мы не знаем их цель и намерения. Они, я так полагаю, молчат?
-  Молчат, - подтвердил Джон.
-  Пусть ребята идут на перехват. Попробуем их взять. Алекс, марш в ремонтный ангар – там свои ребята, шепни им на ушко. На время определи тулонские истребители туда, а потом подумаем, что с ними делать. Все ясно?
Алекс кивнул и вышел. Джон взялся за работу:
-  А не подвело тебя чутье, однако, - заметил он, - то-то Сашке тошно будет.
- Пускай, - отозвался Санни, - теперь бы ладно сработать. Черт, - он прикрыл глаза от резкой боли в переносице, - как не кстати.
- Думаю, не провалятся, - от души сказал Майл, продолжая вести активное наблюдение и вдруг медленно произнес, - пятый…
-  Что пятый? - спросила Женька. Санни насторожился.
-  Истребитель… Направляется к поверхности Херувима.
-  Я попробую взять его, - она выпрямилась и, взглянув на командира, поспешила к двери, договаривая на ходу, - Джон, сообщи мне курс перехвата и координаты выхода, когда я буду в машине.
Капитан в ответ осторожно кивнул. Кент, сорвав с переносицы компресс, вскочил, но тут же сел, запрокинув голову от вновь хлынувшей ручьем крови:
-   Твою мать! Что за характер! - в очередной раз выругался Санни.
-   Может, лучше Сашку позвать или Алекса? – нерешительно предложил  Джон.
-  Ага, Алекс сейчас на пути в ремонтный ангар, а если туда направить Сашку, а его на перехват – Женька все равно окажется первой!
-   А если на перехват послать Сашку?
-  Да ты что?! В ней страха столько же, сколько и дерьма! Черт… Ладно, Джон, делай то, о чем Женька тебя просила… А тебе что, скучно одной? Проходной двор, а не командный пункт! - он прикрикнул на появившуюся в дверях Александру.
Сашка не ожидала увидеть Кента в таком скверном настроении и поспешила объяснить:
-  Женя просила за тобой поухаживать, а она где?
-  На перехвате, - зло ответил Санни.
-  Где?! - вскричала Сашка, круглыми глазами уставившись на командира.
-  Сядь и молчи, - процедил он.
Она послушно опустилась на стул. Через несколько минут на развернутой карте, мерно парившей над столом, появилось изображение покинувшего базу истребителя. Он шел ровно и уверенно. У Санни несколько отлегло на душе. Он прекрасно понимал, почему Женька решилась на этот шаг. Она видела, что кроме нее появившуюся проблему решить некому: ребята уже на задании, Алекс занят, Джон тоже, Сашку бы ни кто не пустил, о Санни нет и речи. А самой Женьке помимо перехвата предстояло выполнить еще одно важное задание – доказать окружающим и, в первую очередь, себе самой, что она по-прежнему пилот не хуже других. Поставив себя на место Женьки, Санни подумал, что, пожалуй, даже не знает, как бы он поступил в такой ситуации. Смог бы решиться на такой рискованный поступок, чтобы что-то себе доказать? Единственное, что по-настоящему тревожило Санни – это то, что она еще не совсем окрепла. Сашка же, напротив, беспокоилась совсем по другому поводу. Она была зла. Почему Женька ей ничего не сказала? Решила сорвать банк, толком не встав на ноги? Александра насупилась – по возвращении подруги она выскажет все, что думает по этому поводу.
Женька продолжала уверенно идти на перехват. На тактическом экране она видела увеличивающийся в размерах тулонский истребитель. Он был несколько больше стандартного земного класса «Омега». По внешнему виду он напоминал цветок нарцисса: та же вогнутая сердцевина с внешним кольцом, похожие лепестки. Женька невольно залюбовалась таинственной игрой света и тени на его гладкой безупречной поверхности. Ей показалось несколько странным, что противник не проявляет агрессии, ведь теперь она была в зоне видимости и прямого попадания. Однако попытки наладить связь и молчание в ответ нисколько ее не удивило. При этом девушка все же решила предпринять отчаянную  попытку подойти ближе к истребителю. Реакции с его стороны не последовало. Первое же сканирование показало, что пилот бездействует. Истребитель был неуправляемым и шел наугад. Это Женьке не понравилось. Какой неожиданный подарок подготовили тулонцы? Женька запросила расчет траектории и точки падения непрошенного гостя. Результат ее озадачил – если допустить, что истребитель минует поле внешней защиты Херувима, то его конечным пунктом прибытия будет густая чаща леса на северо-востоке от «Цереры» и это слишком далековато, чтобы нанести ей какой-нибудь вред. Следовательно, цель беглеца, как окрестила его про себя Женька, не база, а значит, угрозы нет. Эти выводы позволили истребителю девушки вплотную приблизиться к загадочному цветку. Повторное сканирование подтвердило полученные ранее сведения. Присутствие жизни было налицо и даже слишком. Это несколько смутило ее и заставило отправить этот вопрос на «полку», где хранилось все самое важное. Она набросила не беглеца сеть и немного притормозила:      
-  Джон, готовь направляющий луч.
-  Ты с ума сошла?! - за спиной капитана она услышала голос командира.
-  Санни, у тебя есть чутье. У меня оно тоже есть. Дайте мне луч.
Голос Женьки был с оттенком суровости. Она ждала.
-  Ты уверена? - спросил Санни через некоторое время.
-  Уверена.
-  Ладно, действуй, Джон, - вздохнул командир и смягчился, - умница. Отпускай сеть. Мы его поймаем.
Женька подчинилась приказу и вскоре, освободившись от нагрузки, ее истребитель держал курс на «Цереру». Теперь, когда свист двигателей постепенно утих, девушка поняла, что на самом деле волновалась. Очутившись на твердой поверхности, она позволила себе немного расслабиться и только теперь, сидя в пилотском кресле с закрытыми глазами, ощутила боль в спине и ногах. Выполненная работа оказалась тяжеловатой. Пожалуй, даже слишком. Женька попыталась выпрямиться и сморщилась, тяжело дыша.
-  Черт возьми, - медленно проговорила она.
- Ты в порядке? - спросил словно из ниоткуда вышедший на связь капитан.
Превозмогая боль, она улыбнулась:
-  Все хорошо. Я сейчас буду.
Она спешно перерубила канал связи и что есть силы вцепилась руками в края кресла и закинула голову, стиснув зубы. На раздавшийся в кабину стук Женька не ответила. Не могла. В голове промелькнула мысль заблокировать люк, но она не успела: чья-то светлая голова просунулась в открывшуюся щель. Женька не разглядела кто это. Она почувствовала резкую нарастающую боль. Лицо, смотрящее на девушку, расплылось перед глазами.
Очнулась она от прикосновения к лицу чего-то холодного. Около нее был Хаммер.
-  Алан? - Женька приподнялась.
-  Тихо, тихо, - мягко сказал он, - тебе лучше?
-  Ну да, - задумчиво произнесла она, - что случилось?
-  Не знаю, тебе плохо стало.
-  Я что, сознание потеряла?
-  Да, ты забылась еще в истребителе. Я тебя принес сюда минут двадцать назад…
-  А шлюпка? - тревожно спросила Женька.
- Она под охраной. Я об этом позаботился.
Она сделала попытку подняться и даже не отказалась от помощи Хаммера. Тупая, но вполне терпимая боль все еще напоминала о случившемся. Они медленно направились на командный пункт, привычно петляя по коридорам.
-  Уже все вернулись? - осведомилась Женька.
- Нет, пока вернулись только я и Пол. Хотя, пока ты отдыхала, может, и остальные подтянулись, - ответил Хаммер, подставляя девушке свое надежное плечо, - наверняка только нас и ждут.
-  И у всех такие же озабоченные лица? – подметив это, она несколько озадачила Алана:
-  Ну-у, не знаю.
-  Ладно, посмотрим. Но только о том, что было – ни гу-гу!
-  Я подумаю, - лукаво улыбнулся Хаммер.
-  Ах ты бессовестный! - подыграла ему Женька.
-  Нет, я просто хочу выжить. Ты же знаешь, что сделает Санни, когда узнает, что с тобой что-то не так, а я это скрыл. Тебе-то что, он простит, а мне башку снесет.
-  Не снесет, - заулыбалась Женька, - его самого бы кто сейчас на ручках поносил.
-  Как бы не так. Он наверняка уже скачет, как черт. Он же, как Талоне, будет стоять до последнего! И сдастся только тогда, когда в последний раз выдохнет, - махнул рукой Хаммер, но Женька уцепилась за мысль:
-  Ты думаешь, что Талоне безнадежен?
-  А я этого не говорил. С чего ты взяла?
-  Но все-таки ты так думаешь, - настаивала девушка.
-  А ты так не думаешь? - в свою очередь задал провокационный вопрос Хаммер.
-  Понимаешь, Алан, он – символ, - попыталась объяснить ему Женька, но он перебил ее:
-  Символ? Да какой к черту символ?! Все уже давным-давно в нем разуверились!
-  А ты хоть раз прислушивался к разговорам ребят? Все они: и Джон, и Альфред, и Санни, и даже Сашка лелеют надежду на его спасение! А знаешь почему? Потому что они все верят, что если удастся освободить Ормандо Талоне, то победа у нас в кармане! А с этой верой и только благодаря ей мы действуем, как слаженная команда!
- И ты думаешь, что это освобождение возможно? - Хаммер печально усмехнулся.
-  Я думаю, возможно все, - твердо ответила Женька.
Некоторое время они шли молча, осмысливая только что состоявшийся разговор, пока Алан не остановил Евгению:
-  Постой. Ты опять что-то задумала?
- Ничего подобного, - мгновенно отреагировала она и, охнув, присела, но он успел ее поддержать.
-  Ты чего?
-  Все технично и ровно, - она крепко уцепилась за рукав куртки Алана.
-  Может, лучше не идти на командный? - поинтересовался он.
-  Нет, пошли, - упрямо сказала Женька, и они продолжили путь.
Когда дверь командного пункта отворилась, и ребята шагнули в помещение, первое, что они увидели – это был предупреждающий жест Майла. Хаммер и Женька поняли, что связь с Землей налажена, но все идет не так гладко. Еще бы! Лицо адмирала было чересчур серьезным. Выдержка Джона поражала. Он говорил так уверенно, что любой другой непременно поверил бы. Любой другой, но не президент. Каким-то шестым чувством он осознавал, что все то, что говорит Джон о Талоне – вранье, что ничего не в порядке, все не нормально, но спасибо хоть на том, что сводки похожи на правду.
- …Так или иначе, но Талоне придется покинуть Херувим. Его вызова на Землю требует Военный Совет. Я не могу препятствовать, - говорил адмирал Уолис, - И что бы у вас там не происходило – я все равно узнаю. И отвечать будут все. И ты в том числе.
Он прервал сеанс связи. Майл отметил, что таким президента он еще никогда не видел. Под его глазами образовались мешки – признак бессонных ночей, да и сам он теперь казался намного старше своих лет. Теперь он уже не походил на того бравого старика, которого Джон видел в последний раз на Земле. Видимо, дела обстояли намного хуже, чем они это себе представляли. Нужно было срочно что-то предпринять, однако в глазах Земли оправдания они себе не сыщут: ребятам дали понять, что их ждет военный трибунал. Джон почувствовал себя на грани полного провала. Он стоял, молча оперевшись на стол. Все смотрели в его лицо. 
-  М-да, - вяло потянул он, - просто блеск.
По выражению лиц окружающих было видно, что ребята осознавали происходящее так же хорошо, как и он сам. Сашка сидела рядом с Алексом и молчала, исподлобья наблюдая за происходящим. Когда разговор возобновился, она заметила, что никто не вспоминает о президенте Уолисе. Эта тема была словно закрыта. Да и к чему было к ней возвращаться, если все и так поняли, что запахло жареным. Женька оперлась на стену, потерла виски и повернулась к Санни, почувствовав на себе его цепкий взгляд.
- Ты как? - тихо спросил он, когда девушка присела рядом, готовая рухнуть от усталости с непривычки.
-  Хорошо, - небрежно отмахнулась она.
- Не пытайся меня провести. У тебя все на лице написано. Или ты хочешь, чтобы я с Аланом поговорил вместо того, чтобы все от тебя узнать?
-  Ладно, - сдалась Женька, - когда я посадила истребитель, опять появилась боль в спине и ногах, но терпимая. Я обещаю, что поговорю с Уилксом. Правда, поговорю. А ты вместо того, чтобы нападать на меня, взял бы, да похвалил, ведь я молодец? - она улыбнулась, зная, что Санни зла на нее не держит.
-  Конечно молодец. Ты всегда молодец.
Он положил свою теплую ладонь на Женькину руку, и их пальцы сцепились. Сашка, уловив краем глаза этот жест, помрачнела еще больше, а Женька, будто не замечая ее, закрыла глаза и прислонилась к Санни. Он склонил голову к ней, прикоснувшись щекой к волосам. Сашка отвернулась.
«Ты всегда молодец…» На мгновение Женька унеслась в прошлое. Перед ее глазами возник объятый пламенем дом, крики о помощи и она сама: неподвижная, словно каменная, с распухшим от слез лицом. Нет, она не всегда была молодец и Санни, если когда-нибудь об этом узнает, вряд ли простит ее. Скорее всего, он будет раздавлен, опустошен, в ярости – что угодно, ведь он и не догадывается, что Женька может быть на такое способна. Однако девушка не боялась потерять друга и остаться одной. Ведь с ней он тоже обречен на одиночество, хотя, может быть, когда-нибудь… Но будет ли он ждать вечно? Женька открыла глаза. Видение исчезло. Она услышала голос Санни:
-  Сашка злится.
-  Хочет быть первой. Всегда, - она опять закрыла глаза.
-  Ага, то-то я помню, она мне глазки строила, когда вас только к нам направили.
-  А ты что терялся?
-  А я не терялся. Я просто не поддавался на ее провокации…
-  Возвращаются еще двое. Все в порядке, - подал, наконец, голос Джон, - скоро все будем в сборе.
И действительно. Ребята не заставили себя долго ждать и вместе с присоединившимся к ним Полом Свенсоном скоро появились на командном пункте, внеся в его молчаливую атмосферу привычные шумные звуки.
-  …И все равно я ничерта не понимаю, сколько не объясняй! - возбужденно говорил Юта.
-  Я только догадываюсь, - пояснил Альфред.
-  Что у вас? - поинтересовался Санни, которому, волей-неволей, пришлось собрать себя в кулак, чтобы снова быть в форме.
Синяк и отек с переносицы почти сошли. Оставшаяся от удара о стену затылком тупая головная боль не мешала выполнению своих обязанностей командира и уж никак не могла помешать энергичному Санни думать. Женька тихо спала у него на груди, и будить ее он не решился. Однако она и сама скоро проснулась от шумных восклицаний Юты.
-  Тише ты, - одернул его Санни.
-  Ой, - виновато улыбнулся тот и обратился к Женьке, - извини?
Та в ответ кивнула. Альфред с улыбкой на лице подошел к Санни:
-  А над тобой кто поработал? - он вытащил из пачки сигарету и попросил у Юты огонька, заранее зная, что у него всегда с собой.
-  Охранник, - отозвался Кент.
-  А тебе идет, - покачал головой Альфред, не убирая с лица застывшей улыбки.
-  Спасибо, друг, - поблагодарил Санни и вернулся к началу разговора, - Ну, что скажете? - он обратился к четверым пилотам, благополучно вернувшимся с задания.
-  Вообще-то есть кое-какие соображения. Да, ребята? - Федерау обратился к пилотам и те активно закивали, - Начну с начала. Джон зафиксировал возмущение поля четырьмя тулонскими истребителями. Естественно, что сигнал, так или иначе, поступил бы на командный пункт. Но если бы здесь был Талоне, то ответные действия навряд ли бы последовали, ведь он вправе дать подобную директиву? Но вот в чем вопрос: зачем тулонцам посылать свои истребители в тот час, когда они просто не могут быть посланы? В чем цель? А цель такова: если мы их встретим должным образом, а мы это и сделали, значит, либо они проверяли факт возможности утечки, либо, что происходит на «Церере» в отсутствие Талоне или как там его. В любом случае тулонцы не просчитались. Мы оказались готовы к этой встрече… Это что касается первой части моих рассуждений.
-  Вполне резонно, - оценил Джон, - может быть ты даже и прав, ведь мы не знаем, что у них на уме.
-  А я думаю вот что, - немного подумав, сказал Санни и, поднявшись, наконец, из кресла, заходил взад-вперед по помещению, - надо заканчивать подставлять наших союзников и сказать Гордону, чтобы он обрубал все попытки связи, если, конечно, у него это получится. Они и сами должны понимать, что это занятие становится слишком опасным. Кроме того, я думаю, что настало время действовать по-новому. Пора все взять в свои руки. Трибунала нам все равно не избежать. И выбора в любом случае у нас уже нет.
-  А что президент? - недоуменно спросил Юта, - Он что, чем-то недоволен?
-  Еще как недоволен, - потянул с тяжелым вздохом Майл, - Санни прав, нам теперь нечего терять. Под трибунал мы попадаем в любом случае, независимо от того будем мы сидеть сложа руки или нет. А раз так, то мы можем хоть что-то попытаться сделать.
- Ладно, Альфред, какие еще выкладки? - поинтересовался Санни, не переставая мерить шагами вотчину Талоне. Руки он сцепил за спиной – так ему легче думалось.
-  Вылетели мы с «Цереры» в твердой уверенности, что направляемся атаковать тулонские истребители, но, оказавшись на месте, мы столкнулись со своими…
Санни остановился:
-  Мы уже сталкивались однажды с этим, Альфред.
- Конечно сталкивались, но мы же должны быть уверены наверняка! Они подошли слишком близко, точнее мы их подпустили, ведь только при таких условиях опознаватель «свой-чужой» сработает и едва не попали в ловушку: истребители разлетелись на кусочки.
-  В смысле?
-  Да в прямом! Не то намеренно это было сделано, не то что… Во всяком случае, перед тем как он взорвался что-то изменилось в присутствии жизни на том чертовом корабле!
-  У меня было то же самое, - подтвердил Хаммер, - будто бы половина пилота взяла и исчезла, а пол пилота осталось!
- Погодите, - Санни сделался еще более внимательным и вдруг улыбнулся своей неожиданной догадке, - вспомните, что Паоло рассказывал о своей разведке, перед тем как умереть?
Женька вздрогнула, но никто этого не заметил. 
-  Дело вот в чем! - продолжал Санни, не делая паузы. - Тулонцы далеко не дураки, чтобы вот так просто гробить технику. Это только мы способны на такое. Паоло рассказывал, что видел целые поля, на которых тулонцы выращивают свои корабли. Кроме того, нам известно о том, с какой легкостью они могут перемещать свое сознание из одной точки пространства в другую. Сопоставив все это, можно предположить, что корабль органического происхождения сам по себе живой – это сканирование подтверждает. И он управляется сознанием, а это также фиксируется. Все это мы получаем в виде данных о присутствии жизни на корабле. Когда же сознание покидает корабль, то есть оставляет его беспилотным – мы и видим эти изменения, которые ты, Алан, назвал «пол пилота». Сколько мы бились над тем, откуда у тулонцев столько кораблей и пилотов? Вот вам и ответ: одних растят, другие успевают вовремя смыться.
Санни замолчал. Все несколько ошарашено смотрели на него. Никто не ожидал услышать подобных выводов. Кент нахмурился, засунул руки в карманы и сел обратно в кресло.
-  Что? Похоже на бред? - осторожно спросил он.
-  Я сейчас могу поверить во что угодно, - развел руками Альфред, - По крайней мере, эта теория многое объясняет…
-  Многое? - перебил его Джон. - Да она все объясняет! Кроме тулонца, что стоит у нас в ангаре.
- Что, кроме нас еще кто-то поработал? – удивился Юта.
- Я, - неохотно сказала Женька и сморщилась. Сейчас ей хотелось быть наименее заметной фигурой, впрочем, этого хотелось всегда, но не всегда получалось.
- Ты? - Юта недоверчиво склонил голову на бок и устремил оценивающий взгляд на Женьку, -  Ты взяла тулонский истребитель?
-  А что, по-твоему, я не могу этого сделать? - вопросом на вопрос ответила девушка и прислушалась к Альфреду.
-  Кстати, о тулонцах, - снова заговорил он, - вот ты, Джон, все кипятишься, а подумай сам, что будет, если ты сейчас побежишь в ангар? Я лично тебя не пущу.
-   Это почему же? - поинтересовался капитан.
-  А потому, что если взять за основу теорию Санни, то получается, что после того, как сознание так называемого пилота переносится с поля корабля в другое место – сам корабль остается незащищенным и самоуничтожается. А если так, то почему тогда истребитель, который привела Женя, не самоуничтожился? - спросил Альфред, обводя взглядом окружающих.
-  Потому что там есть пилот? - с сомнением в голосе спросил Хаммер.
-  А почему он там есть? - продолжал Федерау.
-  Ну-у…
-  Потому что он хотел к нам попасть, а поскольку мы не знаем, что у него на уме, то и соваться в ангар пока не следует, - заключил здоровяк.
-  Погодите, - наморщила лоб Женька, - этот истребитель двигался наугад, им никто не управлял!
- Но пилот же находился внутри, - возразил Альфред, - А значит, так или иначе, все сходится.
-  Хорошо, - сказал Джон, - ну а что тогда предложишь делать с этой игрушкой?
-  Вот что, - произнес Санни, чем вновь привлек к себе всеобщее внимание, - к тулонскому истребителю пойду я и вытащу то, что там находится – пилот или еще черт знает что.
- А если корабль взорвется? - наконец, подала свой голос Сашка и ехидно продолжила: - Или у тебя опять чутье?
-  Нет, - спокойно ответил ей Санни, - но как командир, я обязан это сделать.
Спустя час командный пункт был оставлен. Санни находился в ремонтном ангаре вместе с ребятами и издали поглядывал на казавшийся неприступным цветок нарцисса, мерно покачивающийся в воздухе, удерживаемый силовыми кильблоками. Глубинное сканирование показывало наличие человеческого фактора внутри корабля. С одной стороны, это удивляло, с другой пугало. Санни долго не готовился, а взял с собой Альфреда и направился к истребителю. Остальные ребята остались за включенным защитным полем ангара во избежание непредвиденных обстоятельств.
-  Ты останешься на безопасном расстоянии, - говорил Санни, - а я попробую открыть эту штуку.
-  А что делать с пилотом? - осведомился Альфред.
-  А что с ним делать? Он нам не нужен. Он скорее умрет, чем заговорит, если, конечно, вся эта конструкция не разлетится ко всем чертям раньше времени.
Они остановились.
-  Ну, я пошел, - протянул руку Санни.
-  Иди к черту! - отпихнул его Альфред, - Нашел время придуряться!
Командир сделал шаг и ощутил, что остался один на один с неизведанным. Он подумал о Женьке и о том, что, пожалуй, знает, что она сейчас чувствует. Санни не оглядывался, ведь тогда он мог случайно встретиться с ней взглядом, а именно этого ему хотелось меньше всего. Он осторожно продвигался вперед и неожиданно для себя понял: он знает, что нужно делать. Санни обратил внимание на безупречную форму и совершенную поверхность корабля. Только природа могла создать такую красоту. Кому-то другому это было не под силу. Это было существо, именно существо, и Кент это почувствовал так резко, что перехватило дыхание, но спокойствие, исходившее от корабля, заставило успокоиться и его.
Он почти вплотную подошел к тулонскому истребителю. По размерам он был больше земного раза в полтора. Сейчас он казался еще более длинным из-за лепестков, которые были закрыты и вытянуты вперед. Казалось, что корабль дремал, но Санни знал, что это было далеко не так. Кент подумал, что причинить боль такому существу очень легко. Оно казалось таким безобидным! Но кто знает, на что способны эти формы жизни, находясь в своей природной стихии? Достаточно ли они разумны? Достаточно ли цивилизованы? Санни надеялся, что если существо-корабль может передавать свои эмоции, то, может быть, оно способно воспринимать чужие? Он даже представил, как эти прекрасные цветы  парят в космосе, смыкая и размыкая лепестки, словно крылья, и неся вытянутое, сужающееся к концу и широкое у основания тело, чем-то напоминающее конус. Санни вдруг ощутил, как его руки непроизвольно тянутся к сложенным лепесткам и прижимаются к их чуть шероховатой пружинящей поверхности. Он старался не волноваться, но понимал, что если даже попытается вырваться, то ничего не получится. Корабль его не отпустит. Кент послушно склонил голову, коснувшись лепестков, которые ожили, затрепетали и обвили его так осторожно и заботливо, как мать прижимает к своей груди дитя. Он вдруг вспомнил, как беззаботна была его жизнь на Земле, как он радовался ей, выпивая каждый отмеренный день до дна, дышал полной грудью, будто бы это было в последний раз. Он вспомнил, начало войны – разрушенные города, огонь и боль людей. Вспомнил каждого из погибших друзей. Он скорбел по ним. Он вспомнил Женьку: свою любовь к ней, как он молчал, помогая подняться на ноги, как мучился вместе с ней, переживая ее боль, как просил у неведомого Бога, чтобы она осталась жива, как оберегал все эти годы. Санни вспомнил и тех, с кем бок о бок сражался за победу. Их надежное плечо, понимание и бескорыстность. Он вспомнил все, в один миг пройдя и мир, и войну, и радость, и боль, и разочарование. Более того, он явно ощутил напряженность Альфреда, злость Сашки, интерес Юты, переживания Джона и волнение остальных ребят. Его собственное напряжение нарастало. Санни колотило мелкой дрожью, из носа вновь хлынула кровь. Будто бы внутри себя он увидел, что Женька рванулась вперед, но Джон силой удержал ее, и она так и осталась стоять на пол шаге, что-то беззвучно шепча. Санни услышал и эти слова. «Отпусти его,- говорила Женька, - отпусти с миром…».
Кент вдруг почувствовал резкое облегчение, но, спустя мгновение, его вновь захватила волна чувств. Только теперь это были не его чувства. Санни увидел себя рядом с неизвестной туманностью. Он парил в открытом космосе. Это было невозможно, но он верил в это. Совсем недалеко от него появился прекрасный цветок, который легко двигался, чуть покачивая лепестками. Потом появился еще один, потом еще и еще. Санни был ошарашен: их были десятки, сотни, тысячи! Разные по размеру, они светились изнутри таинственным светом, создавая собственные города: огромные шары, соединенные друг с другом тонкими нитями. Любуясь творением неведомого разума, Кент заметил, что пейзаж начал меняться и перед глазами понеслись энергетические торосы с их равнинами, горными цепями и пещерами. Существа-цветы парили, словно исполняя ведомый только им ритуальный танец, оставляя за собой еле заметные голубоватые искрящиеся потоки. Санни почувствовал прилив нежности и совершенно незнакомых ему ощущений. Это были совсем иные чувства, нежели те, что приходилось испытывать в своей жизни командиру. В них не было бурной страсти, был лишь покой и умиротворение. Он заметил, как два существа обвили друг друга, нежно соприкасаясь лепестками, и ощутил еще более странное чувство, решив, что так эти существа выражают любовь. Но неожиданно все опять изменилось: он увидел, как гаснут один за одним построенные с такой заботой города, как сгорают в одно мгновение сами существа. Он почувствовал боль. Боль, которую сам испытывал не раз. И вновь его чувства смешались. Казалось, что теперь он переживал не только за своих друзей, но и видел, ощущал, стонал от невыносимой боли, которую испытывали когда-то свободные обитатели дальних просторов космоса. Санни был готов рухнуть на колени, но обхватившие его лепестки держали крепко и надежно. Он понял, что видит ту участь, которая постигла этот странный народ, почувствовал ненависть к захватчикам, отчаяние и ярость от бессилия так, как испытывали ее те, кто был братьями и сестрами обреченного на смерть корабля. Санни понял это в тот момент, когда лепестки разжались, и он силой какого-то импульса был отброшен за пределы защитного поля. Он все еще сидел на гладкой поверхности полосы покрытия ангара, когда захваченный пленник сделался почти прозрачным, и невдалеке от него появилась фигура того, кто все это время находился внутри корабля. Санни, не зная откуда взялось знание, вскочил на ноги и бросился к материализовавшемуся пилоту, схватил его за руку и потащил прочь от корабля, на ходу крикнув:
-  Альфред! Уходи отсюда!
Федерау напоминать несколько раз было не нужно. Он развернулся и бегом припустил к месту, где стояли ребята – единственному надежно защищенному во всем ремонтном ангаре. Раздался мощный взрыв. Сработала удерживающая, предварительно наброшенная сеть. Но это мало помогло. Взрывная волна в считанные секунды накрыла двух беглецов, пронеся их над покрытием несколько метров, и швырнула на пол, обильно поливая жаром и огнем. Санни инстинктивно закрыл собой казавшегося безжизненным пилота и зажмурил глаза. Спустя некоторое время он позволил себе открыть их. Он был жив. Командир осторожно поднялся на ноги и отряхнулся. По-прежнему ощущая боль в сломанной переносице, он вытер кровь и шмыгнул носом, оглядываясь назад. В месте, где находился корабль, не осталось ничего. Альфред оказался прав: существо, ставшее кораблем, было неспособно жить без присутствия в нем сознательной единицы личности. А еще Сани понял, что корабль спас его, ведь именно он подсказал, что нужно бежать. Кент повернулся к месту, где стояли ребята, и поднял руку, давая понять, что все в порядке. Они уже спешили к нему.
Одним движением командир поставил пилота на ноги. Это была женщина. Для носителя, похожего на тех, что использовали тулонцы, она выглядела потрепанной. Она покорно стояла. Определить ее возраст было весьма трудно, но было очевидным, что незнакомка была старше всех присутствующих. Штаны и рубаха, в которые она была одета, были не по размеру. Эту одежду, похоже, еще ни разу не стирали, впрочем, как и не снимали. Лицо было трудно разглядеть – длинные спутанные темно-русые волосы беспорядочно свисали, скрывая большую его часть. Первым гигантскими шагами подошел Альфред:
-  Живой? - осведомился он у Санни.
-  В норме, - он обнял одной рукой и прижал к себе подоспевшую Женьку, - все в порядке, милая, - сказал он ей.
Альфред достал пистолет и повертел его в руках:
- Пилот нам не нужен, - повторил он слова Санни, - Вы все будете присутствовать? Идите.
Ребята молча повернулись и, не говоря ни слова, направились к выходу из ангара. Женька, шепнув командиру: «Потом поговорим», - тоже вышла вслед за остальными. Но образ женщины никак не шел из головы. Может, это тот корабль подсказал ей, что не нужно действовать опрометчиво? Ведь когда она рванулась вперед, словно из ниоткуда пришла уверенность, что корабль не причинит Санни зла. «Он мог чувствовать!» - сделала для себя открытие Женька. А, кроме того, она была уверена, корабль пожертвовал собой ради какой-то определенной цели. Цель могла быть только одна – спасти себе подобных. Так кто же она, эта женщина? Случайный пассажир, за счет которого корабль хотел донести известную пока только Санни информацию? Или она и есть ключ к решению всей этой чертовой головоломки? Женька похолодела: если Альфред выстрелит, он может уничтожить данный шанс. А Санни, решила она, сейчас не в том состоянии, чтобы объективно оценивать ситуацию. Юта и Свенсон, видя смятение Женьки, остановились.
-   Некогда объяснять, - бросила она, - Назад!
-  Да что опять у тебя на уме? - взмолился Юта, бегом возвращаясь в ремонтный ангар.
- Некогда объяснять! - повторила Женька и закричала, когда вбежав в распахнутые массивные двери увидела, что Альфред уже был готов нажать на спуск: - Стойте! Альфред, не стреляй!
Федерау повернулся, стараясь удержаться от резких слов. Больше всего он не любил, когда его отрывали от подобного рода занятий.
- Извини, - сказала она, не обращая внимания на удивленного Санни, на вопросительный взгляд которого, Юта и Свенсон только пожали плечами.
Женька заглянула в холодные глаза гиганта:
-   По-моему она не носитель… она не из тулонцев, - сбивчиво говорила она.
-   Что еще за глупости? - укоризненно посмотрел на нее Федерау.
Она неопределенно махнула рукой в воздухе и остановила глаза на неподвижном лице Санни:
-  Ну хоть ты сделай что-нибудь, пожалуйста!
Санни безмолвно посмотрел в непроницаемое лицо Альфреда. Ни один его мускул не дрогнул, но Кент, за долгие годы пребывания в одной команде научился читать его мысли. Федерау думал: «Пусть девочка побалуется. Сделай то, о чем она просит». Что выражал взгляд командира, Женька так и не смогла прочесть, но он, тем не менее, подошел к стоявшей все также неподвижно женщине-пилоту и достал из бокового кармана комбинезона небольшой, свободно умещавшийся на ладони нож. В руках профессионала он мог стать незаметным и весьма грозным оружием. Санни носил его с собой всегда. Он подошел к женщине и взял за руку. Она не проявила никаких признаков сопротивления. Одно движение – и на ее ладони появился аккуратный небольшой надрез. Крови не было. Федерау перевел недовольный взгляд на Женьку и произнес, отчеканивая каждую букву:
-  Это носитель.
- Это человек, - услышал он голос Санни и повернулся в его сторону, увидев, как с ладони незнакомки капает самая обычная кровь.
- Черт! - сплюнул Федерау и растер плевок тяжелым ботинком. - Идите вы к черту! Умники! - он отвернулся и, успокаиваясь, заходил кругами, то и дело приглаживая коротко стриженые волосы. Придя в норму, он вплотную подошел к Женьке:
-  Как ты догадалась?
- Никак, - смутилась Евгения, - я просто предположила, что это не может быть случайностью.
Девушка подошла к незнакомке, убрала с ее лица длинные пряди и невольно отпрянула: на нее смотрели огромные испуганные глаза. Их бездонная синева была отпугивающей.
- Что делать-то? - растерянно спросила Женька.
- Не знаю, - пожал плечами Санни, - пусть кто-нибудь другой займется ей, с меня уже хватит на сегодня, да и с тебя тоже. Ну? Кто возьмется? - громко спросил он у окружающих.
Беглянка резко обернулась в его сторону и прижала сухие руки к своей груди, сжавшись в испуге.
-  Уж мы, наверное, - сказал Юта.
- Хорошо, - кивнул Кент, - Альфред, ты тоже иди отдыхай. Мы все славно поработали. А ты, Ричи, не нажимай на нее. Поосторожнее. И… отмойте и оденьте.
-  Само собой!
Все вместе они вышли из ангара, но вскоре разошлись. Многое нужно было осмыслить.
-  Ну вот, - сказал Санни, обращаясь к Женьке, - ты на месте. Это твоя первая ночь не в медцентре. Держи, - он протянул ей ключ.
Дверь бесшумно отворилась. В комнате было темно, лишь только призрачный свет проникал из коридора. Она сделала один шаг вперед и обернулась:
-  А ты где?
- Напротив, - он указал большим пальцем руки назад и чуть улыбнулся, - я же за тебя отвечаю.
- Спасибо… Ну, спокойной ночи, - пожелала она и закрыла за собой дверь, оказавшись в полной темноте. Держа руки за спиной, она оперлась на дверную панель. Боль в спине утихла и теперь девушка ощущала себя вполне сносно за исключением давившей на плечи усталости. Она хотела включить свет, но передумала. Вместо этого она уверенно открыла дверь. Там был Санни. Она отступила назад. Ключ в двери повернулся, оставляя их словно подвешенными в пустоте.               
-  Я… не хотела в эту первую ночь оставаться одна.
- Я знаю, - тихо сказал он и опустился на кровать, привалившись спиной к стене, - сегодня был тяжелый день.
- Да, - согласилась она и тоже села, прижавшись к нему. Санни обнял Женьку, сцепив руки на ее груди.
-  Сегодня я видел то, что могут эти корабли. И как это все было уничтожено. А сейчас у меня такое чувство, будто бы часть этого существа осталась во мне. Очень странное ощущение. Я все время об этом думаю.
-  Может, так оно и есть? - вздохнула Женька и положила щеку на руки Санни, - ведь оно знало, что умрет.
Она замолчала. Он еще долго смотрел в темноту, думая, доведется ли ему когда-нибудь еще встретиться с этими существами? Что-то внутри подсказывало, что да. Очнувшись от мыслей, он услышал, что Женькино дыхание выровнялось и слегка улыбнулся. Она спала. Теперь усталость накатила и на него. Он закрыл глаза и заснул, не размыкая рук. Для них этот день наконец-то закончился.
Утром следующего дня свет вспыхнул в комнате автоматически. Но ночник зажгли раньше. На войне долгий сон был непозволителен: так можно было проспать даже собственную смерть. Командир был явно в приподнятом настроении, одет во все чистое, умыт и гладко выбрит. От синяка не осталось и следа, но при прикосновении боль в переносице все еще отдавала в голову. Женька расположилась перед небольшим зеркальцем, разглядывая себя с живым интересом, поскольку с трудом помнила, когда последний раз в него смотрелась. Санни подошел сзади, положив руки ей на плечи:
-  Выспалась?
-  В общем, да, - ответила Женька и откликнулась на громкий стук в дверь, - Кто там?
-  Я, - раздался резкий голос Александры, - поговорить с тобой надо.
Прежде чем ответить, Женька на мгновение задумалась: Сашка любила поспать, и если она пожертвовала драгоценным сном ради этого разговора, - дело серьезное. Видимо, она даже не прилегла, а копила в себе злобу все это время. И если Женька сейчас откроет дверь, то Сашка, с утра пораньше увидев у нее Сани, захлебнется, потому что была бы не прочь видеть его в своей комнате. Девушка решила не подливать масла в огонь и сказала, не открывая: 
-  Я сама к тебе приду.
Никто не ответил. Это означало, что Сашка ушла. Женька повернулась лицом к Санни:
-  Ну что? Настал момент выяснения отношений.
-  Ты справишься.
-  Ну, разумеется, справлюсь. Увидимся у ребят, - улыбнулась она и вышла.
Стоило это сделать, как выражение лица Женьки резко изменилось. Веселость исчезла. Ей не нравилась идея говорить с Сашкой. Она заложила руки за спину и зашагала по коридору. В конце концов, этот разговор, так или иначе, должен был состояться. Можно только удивляться, как этого не произошло намного раньше. Но Женька не думала о том, что она скажет Александре, все будет ясно уже на месте.
-  Привет, Джон, - она поздоровалась с Майлом, вид которого был озабоченным. Капитан пристроился к Евгении и двигался теперь в сторону, обратную направлению, в котором он шел до этого:
-   Привет, ты куда спозаранку?
-   На разборки.
-   С Сашкой? - Женька в ответ кивнула, - Да, это будет почище всех войн на Земле вместе взятых.
-  А ты куда? - не комментируя сказанное, спросила она.
-  Иду к Санни, поболтать о вчерашнем, он у себя?
-  А почему ты меня об этом спрашиваешь?
-  Ну-у, - немного смутился Майл, - просто… я уже привык, что вы все время вместе и все друг про друга знаете…Так он у себя?
-  У меня, - Женька засмеялась: смущение было капитану не к лицу.
Джон сначала промолчал, но потом повернул лицо к девушке:
-  Ах ты негодница! - он тоже заулыбался.
- Ах ты пошляк! - прищурилась Женька, толкнув капитана в бок, - Ты чего это подумал?!
-  Я? Ничего!
- Ладно-ладно, я с тобой еще поквитаюсь! - она остановилась, - Я пришла. Осталось только дверь открыть и в аду.
-  Я тебе не завидую, - откровенно признался Джон.
-  Я сама себе не завидую, - она решительно повернулась к двери в комнату Александры и толкнула ее, оказавшись в помещении, воздух которого, казалось, насквозь был пропитан ядом. Девушка была чернее тучи. Она встретила подругу, стоя у тумбочки, сложив руки на груди. Женька поняла, что Сашка к этой встрече готовилась. И готовилась основательно.
-   Наговорилась? - ядовито спросила Александра.
-  Для чего ты меня звала? - Женька остановилась напротив нее, глядя в упор. Она была готова к бою.
-   Поговорить на счет твоего поведения, - сухо ответила Александра.
-  Может быть, мы лучше поговорим о твоем? - невозмутимо продолжила Женька, - по-моему, ты уже все грани перешла.
-  Я?! Нет уж, послушай меня, - перебила Сашка, - мне надоело, что ты всегда везде лезешь! Ты всегда поперек дороги! Надо же! – она скривилась в злобной усмешке. - Наша всеми обожаемая Женечка опять совершила подвиг! Какая молодец!
-  Все сказала? - сурово посмотрела на нее Женька. - А теперь послушай меня. Если ты хочешь меня разозлить, то у тебя ничего не выйдет, в своем яде захлебнешься только ты сама. И запомни – я не ниже тебя. Ты думаешь, я не могу исправить положение? Ошибаешься, могу. Хоть сейчас. Мне достаточно просто отвернуться от тебя, и ты увидишь, как один за другим это сделают все твои поклонники, - Сашка хотела возразить и Женька это заметила, - Алекс? А ты задумывалась над тем, почему до сих пор ты не затащила его в постель? Да потому что он не такой дурак, каким ты его считаешь. И Альфред тоже! Саша, ты посмотри на себя! Что с тобой стало? Откуда в тебе эта бесконечная злоба? Изменись, пока ты окончательно не потеряла не только Альфреда и Алекса, но и остальных ребят, которые, между прочим, все еще считаются тебе друзьями. Они-то, случись что, придут тебе на помощь, а сама ты? Той ли монетой ты платишь за добрые отношения? Это война, Саша, и здесь не место разыгрывать театральные сцены. И пойми, у меня на тебя всегда есть время и терпение, а вот у других ни того, ни другого может не оказаться.
Женька, прежде чем Сашка успела взорваться, развернулась и вышла. Она почувствовала, что выиграла это сражение и перевела дух: так разговаривать со своей подругой ей еще не приходилось. Она постояла и твердым шагом направилась к ребятам. Может, что-то выяснилось о таинственной незнакомке?
Женька появилась у Юты и Свенсона.
-  Где все? - удивленно спросила она, - я думала, что еще и последняя приду!
-  Джон к командиру ушел… А твоя подруга? - задал встречный вопрос Юта.
- Ей нужно отдохнуть – все вчера устали. А вы, значит, бодрячки?
-  Как ты, - парировал Юта, - а мне всегда казалось, что девушки поспать любят?
- Любят, - согласилась она, но сделала оговорку, - когда не живут по законам военного времени.
- Опять о делах… - лениво отмахнулся Юта и поставил перед ней стул, давая понять, что разговор будет, возможно, не длинным, но обстоятельным.
- Дело серьезное, - Юта присел напротив нее, - то, что с ней сделали тулонцы – невероятно! Во-первых, она совершенно не знает, как попала на корабль. Мол, почувствовала опасность и страх погнал ее неведомо куда. А потом она оказалась в корабле.
-  Значит, все дело все-таки в нем, - заключила Женька.
Юта согласился кивком головы и продолжил: 
- Кроме того, эта особа, по-моему, кроме страха больше никакие эмоции не испытывает. Боится не только громкого голоса, но и вообще всего, кроме тишины. Если верить тому, что эти тулонцы вытворяют, то вполне можно предположить, что они и в ней что-то изменили и заставили что-то делать, манипулируя чувством страха. «Строить машины», - сказала она. Было бы очень удобно.
-  Хорошая теория, - Женька забарабанила пальцами по столу, - а как величать ее вы, надеюсь, спросили?
-  Обижаешь… Ее зовут Шенет Росс. И лично мне это имя ни о чем не говорит…
Женька перестала стучать. Конечно же, она знала это имя. Шенет Росс была ведущим специалистом по разработке военных технологий. Она работала вместе с мужем в Гаррисберге, а заодно преподавала в Питтсбургском университете. Вскоре после начала войны оба города были уничтожены. Муж погиб, а сама Шенет считалась без вести пропавшей. Тулонцы знали, кого похищать. Знал это и корабль. Благоприятное стечение обстоятельств – и у людей появился шанс покончить с тулонской заразой. Теперь у Женьки появился еще один повод воспользоваться пропуском на спецуровень «Цереры». Возможно, этого, сама того не зная, она и ждала. Только теперь следовало поторопиться, ведь тулонцы, узнав о беглянке, зашевелятся. Значит, ее нужно хорошенько спрятать, чтобы до нее не добрался Талоне и самое главное – настало время действовать самой.
-  Я думаю, мы сумеем ей помочь, - уверенно произнесла девушка.
- Ага, а сколько времени ушло на то, чтобы из нее пять слов вытянуть? Как мы можем тягаться с тулонцами с их резервами и способностями?
-  Но у них нет того, что есть у нас, - возразила ему Женька.
- Ну-ка, ну-ка, - наконец-то заговорил Свенсон, будучи до этого момента немым собеседником.
-  Все просто: у них нет нашей хитрости, смекалки и удачи. В конце концов, если хорошо подумать, то их действия можно предугадать. А вот то, как поступим мы в той или иной ситуации, для них – неразрешимая загадка.
-  После войны тебе нужно идти в службу психологической помощи, - усмехнулся Пол и скрылся со словами: - Приведу нашу новенькую, надеюсь, кусаться она не будет.
-  Войну еще выиграть надо, - засмеялась Женька ему в след.
- А кто сказал, что мы отдадим тулонцам Херувим? - пожал плечами Юта, - пусть тяжело, но… где наша не пропадала?
-  Реалист, - похвалила девушка.
-  Рад стараться… для тебя, - добавил он, ничуть не смущаясь.
-  О-о, - потянула Евгения, - это что-то новенькое.
-  Н-да, ты знаешь, Женя, ты мне нравишься, - девушка испытующе посмотрела на Юту и спросила:
-  Это что? Признание?
-  Ну-у, в какой-то мере. Я тебе честную дружбу предлагаю.
- Ага, - уяснила она, - а до этого момента отношения у нас, значит, были не дружеские. И не честные.
-  Понимаешь…  в конце концов, ты далеко не все можешь рассказать Санни, а иногда так хочется с кем-то поговорить…
Женька опять задумалась, но лишь на мгновение. Юта был прав. Поговорить с кем-то иногда хочется. Причем именно с другом, а с Санни отношения дружескими уже назвать было нельзя. Она знала, что у него и так проблем хватает, а тут еще она со своими мыслями и чувствами. И если раньше она еще могла себе это позволить, то сейчас обременять его своими личными проблемами Женьке совсем не хотелось. Достаточно того, что он и так не на шаг ее от себя не отпускает. Она не хотела его нагружать еще и потому, что Санни испытывал к ней далеко не те чувства, что раньше. Сейчас они еще больше окрепли. Женьку вообще несколько смущали их отношения. Они напоминали ей игру в одни ворота. Успокаивало лишь то, что она была с Санни предельно честна. Он сам выбрал этот путь. Сам захотел стать ей незаменимым и у него это получилось. Женька без него уже не могла, но порой чувствовала себя крайне неловко. С этим ей приходилось мириться, потому что обижать человека, которому она стольким была обязана, из элементарного чувства благодарности было бы несправедливым. Кстати, Женька думала о том, что могла бы, пожалуй, влюбиться в Санни, но на вопрос, когда это может произойти, ответить даже не пыталась. Сейчас она не могла любить никого. Санни это понимал и терпеливо ждал. Сашка? Сашка – это прошлое. Даже если она изменится, отношения между ними уже никогда не будут прежними. Они уже не подруги. А друг… Алешка был единственным в своем роде. Женька могла доверить ему все. Он был для нее и замечательным братом, и верным другом, и прекрасным любовником, и просто добрым человеком. Женьке показалось, что рана вот-вот снова откроется, но она сделала над собой усилие, подавив тяжелые воспоминания. Болезнь научила ее держать себя в руках. Девушка подумала, что в свое время Санни тоже был для нее чудесным другом, но тогда ей было и не до того, чтобы разбираться, отчего же он к ней так внимателен. В то время за ней ухлестывал Харви Мейсон, а она никак не могла придти в себя после гибели Алешки… Стоп. Женька сдвинула брови. Что-то в ее мыслях было, что заставило сердце забиться быстрее. Она попыталась восстановить ход своих размышлений и ей это удалось: Харви Мейсон… Мейсон… Черт. Это имя ей было знакомо, а раз так, то она знала этого человека.
Женька поняла, что пауза затягивается и быстро вернулась к разговору:
-  Дружбу говоришь? - переспросила она, - А тебе можно доверять? Ты же из ЦСО! Мало ли каким штучкам вас обучали?
-  Ах вот куда ты клонишь! К твоему сведению, ЦСО – очень серьезная организация. И если бы я был шалобол – я бы там не работал. Это я так, для поддержания душевного комфорта веселюсь. А ты попробуй на меня посмотреть с другой стороны.
-  А ну-ка в профиль повернись?
-  Да у тебя шуточки еще те! - ответил улыбкой на улыбку Юта, - Доверяй своему сердцу. Ну так как? Каков твой ответ? По рукам? - он протянул ей ладонь.
- По рукам, - Женька с размаху шлепнула ладонью по руке Юты, - А теперь можно вопрос, как другу?
- В любое время, - Ричи был доволен. Он сидел, опершись на свою руку, и смотрел горящими глазами на Женьку.
-  Тебе знакомо имя Харви Мейсон?
-  Вроде бы знакомо, - Юта немного подумал, - А почему ты спрашиваешь?
-  На ум пришло.
- Ты знаешь, вроде как что-то слышал, но человека с таким именем не знаю, - уверенно ответил он.
-  А мне, вот, кажется, что я его знала...
Она глубоко задумалась и очнулась тогда, когда появился Пол Свенсон вместе с Шенет Росс. Она выглядела значительно лучше, но все также испуганно оглядывалась по сторонам. Женьке понадобился один лишь взгляд на нее, чтобы понять: работа предстоит не малая. Ребята, разумеется, захотят показать ее врачам в медцентре – что ж, пусть показывают, а она пойдет другим путем. Ей показалось, что взгляд Шенет на какой-то момент остановился на ней. Женька напряглась, но нет. Шенет Росс ее не узнала. В ее безумных глазах не было и намека на здравый смысл. Зато когда она придет в себя, то сильно удивится, увидев Евгению, с которой по работе не раз встречалась. По крайней мере, будет о чем поболтать. И как только Женька сама ее не узнала?
Девушка так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как появился Хаммер. Он тут же осведомился об ее самочувствии, помня вчерашнее происшествие, которое ей сейчас казалось просто нехорошим сном. Появившиеся Альфред и Алекс уже о чем-то оживленно беседовали и замолчали тогда, когда в дверном проеме появились Джон и Санни. Последний удивленно посмотрел на Женьку. Он явно не ожидал, что разговор с Александрой закончится так быстро.
-  Ждать будем? - осведомился Алекс, имея  в виду Сашку.
- Минут пять, - ответил Санни и Женьке это понравилось. Командир тоже решил дать шанс Александре, - Кстати, Пол, Ричи, вы выяснили кто эта беглянка? -  он с интересом посмотрел на женщину. Да, сегодня она действительно она выглядела лучше. Сегодня все выглядели лучше.
-  Только имя, - ответил Свенсон, - ее зовут Шенет Росс.
-  А кто она? Что она делала у тулонцев? На кой черт им сдалась?
- Это главный специалист по разработке новых технологий при военном ведомстве правительства президента Объединенных народов. Имеет степень доктора. Преподавала в Питтсбургском университете на кафедре бионики, - внятно сказала Женька.
-   Что?!
Этот вопрос невольно задали все. Ребята недоуменно смотрели на девушку. Она едва раскрыла рот, чтобы объясниться, как вошла Сашка.
-  Извините за опоздание, - тихо сказала она и присела рядом с Алексом.
Санни с еле заметной улыбкой посмотрел на Женьку. Недоумение уже исчезло с его лица и теперь на нем читался живой интерес. Женька пожала плечами, но вернулась, не акцентируя внимания на Александре, к сказанному ранее:
-  Дело в том, что с Шенет Росс нам приходилось не раз сталкиваться по работе. Я хорошо ее знаю, равно, как и она меня. Только, по всей вероятности, у нее тоже проблемы с памятью. Меня она не помнит.
-   Она, похоже, вообще ничего не помнит, - вставил свое слово Юта.
-   А тогда что же она забыла у тулонцев? - спросил Алекс.
-  Я и это объясню, - сказала Женька, - первая волна упреждающего удара по Земле стерла с лица ряд городов. В их числе оказался и Питтсбург. Идентификация показала, что среди мертвых Шенет Росс нет. Она просто исчезла и теперь мы знаем куда она попала, и, по-моему, вполне ясно чем там занималась.
-   Строила машины… - задумался Юта.
-   Вот именно, - подтвердила Женька, - а теперь, если мы приведем ее в порядок, у нас появится шанс, и очень реальный шанс.
-  Черт, - Санни сел, - я об этом как-то даже и не задумывался. Вчера… то, что было, то, что я видел… это все сделал корабль. Это он ее сюда притащил!
- Получается, нам вернули то, что принадлежало по праву? Помогли? - попробовал сделать выводы Свенсон.
-  Получается, что это не только наша война, но и тех, кто нам посылает весточку о сотрудничестве, - заключил Альфред.
-  Погодите-погодите, - активно замахал руками Санни, - я вчера видел место, где можно найти их народ! Я видел туманность!
-  А карту как до нее добраться, он тебе не показал? - подняв брови, спросил Хаммер. - Туманностей миллионы!
-  А зачем эти корабли вообще нам нужны? Какой от них толк? - спросил Алекс.
-  Не знаю, - признался Санни.
-  А я считаю, что пока рано обо всем об этом говорить, - вмешалась Александра, - мы опять болтологией занимаемся, а дело стоит!
-  Сашка права, - согласился Джон, - но дела мы сделать еще успеем. Меня волнует вот что: время тулонских молитв закончилось, и теперь они могут кинуться искать пропажу или предпримут какой-нибудь шаг, к которому мы будем не готовы.
-  Это вопросы к Гордону, - сказал Алекс.
-  Уже нет, - Гордон, как обычно, словно материализовался из воздуха. Он закрыл за собой дверь, но остался стоять в пороге, - твой приказ, Санни, я выполнил. Больше никакой связи с нашими тулонскими друзьями.
-  То есть как? - опешил Роско. Он даже встал со своего места.
- А вот так. Мне был дан приказ, и я его выполнил. И согласен с тем, что хватит подставлять ребят, тем более, что теперь нам их помощь точно не понадобится, ведь в наших руках такой козырь, что тулонцы губу-то закусят.
-  Что тебе известно? - Санни безошибочно определил, что Гордону еще есть, что сказать.
-  Тулонцы в панике. Помните, накануне упреждающих ударов, где-то за неделю на нас всех напал вирус гриппа или простуды?
- Простуда. Это казалось бредом, ведь мы ее победили! - воскликнула Александра.
-  Однако даже ты переболела, - напомнила ей Женька.
-  А это еще ни о чем не говорит.
-  Говорит. И о многом, - сказал Гордон и протянул вперед руку, - дайте закурить!
Санни догадался, что Майкл сам себе еще точно по полочкам все не разложил, нервничает, по крайней мере, сильно возбужден. А раз так, то при последнем контакте он узнал нечто такое, что может пролить свет на кое-какие события. Командир достал из кармана пачку и протянул Гордону вместе с зажигалкой.
-  Спасибо, - возвращая, пыхнул сизоватым дымом Майкл.
Глядя на него, закурил и сам Санни, и Альфред.
-  С начала, - рассказчик выдохнул, медленно закрыл и открыл глаза, сделав паузу. Его никто не торопил, но все напряженно ждали, - Саша и Мейсон, - он осекся и едва заметно вжал голову в плечи. Женька подняла одну бровь и переглянулась с Ютой – она все же знала этого человека. Реакции остальных ребят она не заметила. Они словно сговорились: молчали не шелохнувшись. Гордон, чувствуя свою оплошность, замялся, но лишь на секунду. В следующую, как ни в чем не бывало он продолжил:
-  …в свое время правильно заметили, что как Талоне, так и Кастильо здесь, на «Церере», опять заболели простудой.
-  Акклиматизация? - предположила Александра.
-  Да какая на хрен акклиматизация?! Дело-то простое, а мы клювом в это время щелкали!
- Ты не комментируй, а говори по существу, - сделал замечание Санни, - меньше эмоций.
-  Понял, - опустил глаза Гордон, и Сашка заметила, что он не обиделся. А вот она бы сделала это наверняка, - дело в том, что тулонцы, подселяя к нам, людям, свою личность, этим самым вызывают ответную реакцию организма на вторжение, как на инородный вирус. И наш организм реагирует на этот вирус простудой, - Гордон заметил изумление на лицах ребят и поспешил продолжить, - население Земли переболело простудой именно по этой причине. Они прощупали каждого из нас!
Александру передернуло от одной мысли о том, что в ней находился кто-то посторонний:
- Ну, простите, - сказала она, - перебрать все население ради похищения одного человека… это слишком уж как-то…
Гордон не дал ей договорить:
-  Шенет Росс – слишком яркая фигура. Тулонцы знали это, как и то, что без нее мы будем терять время и силы. В конце концов, о скольких похищенных мы ничего не знаем? Кто считал жертвы, кто искал их?
- Ладно. Пусть так, - согласился Альфред, - пусть они отбирали для себя ценные экземпляры, но почему именно таким образом? Не проще ли было произвести перезаселение, колонизацию?
-  Не проще, - ответил за Гордона Санни. - Мы как-то уже об этом говорили. Нужных людей – единицы, но даже среди ненужных тулонцам полным-полно сильных личностей. Вселение в этом случае невозможно.
-  А Талоне, получается слабак? - подняв брови, спросила Александра.
- Получается так, но разговор не об этом, - он посмотрел на Женьку. Она ему показалась несколько отстраненной от беседы и, кажется, относительно Талоне придерживалась другого мнения. Черт, за эти годы Санни так и не научился определять, что у нее на уме.
-  Получается вот что, - вновь продолжил Гордон. Прежнее возбуждение исчезло и теперь он говорил спокойно и уверенно, -  как таковое человечество тулонцам не нужно, да и колонизировать его было бы трудновато из-за разного уровня развития личностей. Здесь другое. Все-таки им нужна наша территория…
-  Опять этот вопрос, - вздохнул Алекс, - мы никогда на него не ответим!
- Ответим, - твердо сказал Альфред, показывая своим видом, что именно сейчас раскисать уже поздно. Впереди забрезжил свет.
- …И если от Земли они по какой-то причине отступились, то от Херувима не откажутся, - Гордон закончил свою прерванную речь и затушил сигарету.
-  Хорошо, - не унималась Александра, - если тулонцам была нужна Земля, то на кой черт было ее бомбить своими упреждающими ударами?!
-  Хотели сломать нас. Запугать своей мощью, наверное, - проговорил Хаммер.
Ему никто не ответил и не поспорил. Ребята были согласны, однако на уме у каждого назойливо вертелся один и тот же вопрос, который высказал Роско:
-  А почему мы только сейчас об этом узнали? Почему раньше ломали голову? Что, было трудно объяснить? Нужно было ждать до последнего?
-  Наверное, не было подходящего момента? – предположил, одновременно вопрошая Гордон.
-  Исчерпывающий ответ, - буркнул Алекс и посмотрел на Федерау. В последнее время тот частенько оказывался прав.
- Я, пожалуй, соглашусь с Майки, - сказал Альфред, - раньше не было объективной причины, а теперь, - он кивнул в сторону молчаливой Шенет Росс, - она есть.
- А-а, можно вопрос, ребята? - неуверенно спросил Джон. По его виду можно было сказать, что этот вопрос мучил его давно. Он не стал дожидаться разрешения, а спросил напрямки, - Так что будем делать с Талоне? С его отправкой на Землю?
-  Расскажем президенту правду, - сурово сказал Санни и добавил, - если надо.
-  До ты что?! В своем уме?! - вскричал Джон, - Нам же тогда крышка!
-  Нам крышка, если мы промолчим, соврем или вообще не отправим Талоне. Нам в любом случае крышка, Джон. Слишком много проволочек. Нам вчера это еще дали понять. И очень хорошо. Так что давайте сосредоточимся на другом.
Джон замолчал. На эту тему ему самому не очень хотелось говорить. Скорее всего, он искал поддержку и нашел ее в тяжелых словах Санни.   
-  …На сегодня в нашем отряде объявляется боевое затишье. Если что-то изменится и Талоне решит кинуть нас в бой – я сообщу, а сейчас: Женя, Саша,  вы идете в медотсек вместе с Шенет. Не думаю, что вас кто-то задержит по дороге, - отдав распоряжение, он кивнул Женьке, как бы напоминая, что Шенет – это не единственная проблема, по которой та должна побывать в медцентре. На Александре он задержал свой колючий взгляд, - Вопросы? Возражения?
-  Мы согласны, - ответила Сашка и встала, ожидая, когда к ней присоединится Женька с «бесценным шансом человечества», как про себя она назвала Шенет Росс.
Александра заметила, что на нее смотрел не только Санни, на нее смотрели все. Даже Женька. Девушка опустила глаза. Ей было неловко и она знала почему – она привлекала к себе всеобщее внимание и интерес, но это было вызвано не перепалками с окружающими, а спокойным поведением. Все были удивлены, но взгляд Санни менее колючим не стал. От повисшего молчания Сашка чувствовала, как ее положение становится критическим. Его нужно было спасать. Это сделала Женька:
-  Мы готовы, и мы уходим, - с этими словами она уже подходила к нерешительно стоявшей Александре, ведя за собой за руку Шенет. Та шла, покорно опустив голову.
«Полное безволие, - подумал про себя командир и в сердцах выругавшись, добавил: - Что можно вытрясти из этой безнадежности?» Когда девушки были уже на пороге, он бросил:
-  По сторонам глядите. Тайком мы все равно ее не проведем.
Девушки направились к ближайшему лифтподъемнику. Женька прекрасно понимала, что Сашка чувствует себя неуютно после утреннего разговора. Более того, она даже не знает как себя вести. С одной стороны, резкая перемена в лучшую сторону была не для нее, но Женька не оставила ей выбора. С другой, Александра не ощущала насмешек в свою сторону и старалась вести себя как можно естественнее. Она надеялась, что будет вознаграждена за свое примерное поведение. Кроме того, она была благодарна подруге не только за сказанные слова, но и за проявленную деликатность. Однако молчание удовольствия не доставляло. Сашка искоса поглядывала на плетущуюся за ними, некогда сильную по Женькиным словам женщину, и про себя просто умоляла подругу сказать хоть что-то, чтобы сгладить свои неприятные ощущения. Сама же начать разговор она не решалась – не знала о чем, с ужасом осознав, что между ними уже успела образоваться трещина.
-  Ты правду говорить умеешь? - неожиданно проговорила Евгения.
-  Умею, - как можно спокойнее ответила Александра.
-  Тогда скажи мне, кто такой Харви Мейсон?
Сашка остановилась. Она в недоумении смотрела на Женьку, но та продолжила:
-  Пошли, пошли… Я его знала, да?
-  Тебе кто-то про него сказал? - все так же скованно спросила Александра.
-  Нет. Я сама вспомнила это имя. По-моему этого человека я знала хорошо… Он погиб, да?
-  Погиб, - вздохнула Саша, не зная, что добавить.
-  А я совсем не помню его лица…
Они опять замолчали. Сашка подумала, что они с Женькой вот так просто, искренне, что называется «по душам», уже очень давно не разговаривали. И она признала, что этого ей порой сильно не хватало. Как раньше… Как раньше уже не будет никогда. Склеить дружбу, которая дала хорошую трещину, не так-то просто. Добравшись до медцентра, их встретил Уилкс. Узнав о деле, с которым они пришли, он сначала опешил, затем собрался.
-  Мне нужна помощь команды, - сказал врач.
-  Так вы сможете ей помочь? - спросила Александра.
- Не знаю. Для начала нужно оценить ее состояние. Вы позволите увести миссис Росс? Я бы хотел, чтобы она некоторое время побыла здесь.
Женька вместо ответа лишь кивнула и сделала врачу незаметный для Сашки знак. Уилкс отвел Шенет в небольшую комнату и закрыл за ней дверь:
-  Так, сейчас я вызову нужных мне людей, а пока они будут собираться – осмотрю тебя, - он посмотрел на Женьку, - а ты, Саша, посиди пока здесь.
Александра с легкостью согласилась. Она осталась одна и опустилась на стул с назойливой мыслью: с чего бы это Уилкс взялся осматривать Женьку тогда, когда стоило бы заняться более важной проблемой?
- О чем ты хотела поговорить? - спросил врач Женьку, едва они оказались за плотно закрытой дверью.
- Я думаю, пришло время воспользоваться пропуском, - прямо сказала она, - на сколько я знаю, там должны быть секретные и экспериментальные лаборатории. Нам могут там помочь.
-  Ты можешь накликать на себя беду, Женя, - предупредил Уилкс.
-  Знаю, но в случае чего, отвечать буду только я. А кроме того, я надеюсь на свои связи. Возможно, там я найду своего старого знакомого.
-  А если нет? Это же закрытый уровень, мы ничего не знаем о его жизни.
-  Тогда все пропало. Ведь вы, так или иначе, не сможете помочь Шенет?
-  Боюсь, что нет. Но попытаться можно. По крайней мере, надежда на лучшее есть всегда. Ты это по себе знаешь.
-  Это не тот случай. Здесь ошибки быть не может, - покачала головой Женька, - если я допущу ее – мы потеряем многое, а я вообще могу потерять все. И жизнь.
-  Тогда не стоит рисковать.
-  Стоит, Лестор, стоит. И вы сами это прекрасно знаете. Я лишь прошу, чтобы вы меня прикрыли на время. Чтобы никто не знал где я. Пусть думают, что я у себя.  Есть шанс. И я не хочу его упускать, - твердо сказала Женька, и врач понял, что ее не переубедить. Она все равно поступит так, как считает нужным.
-  Хорошо, - врач крепко пожал Женькину руку, - я тебя прикрою. Только когда все закончится, ты мне обязательно дай знать, что все в порядке.
-  Обязательно, - улыбаясь, кивнула ему Женька, - если все пройдет так, как я думаю, вам еще и с секретчиками придется посотрудничать.
-  Надеюсь, у тебя все получится, - они повернулись к выходу из помещения.
-  У нас, - поправила Женька и первой открыла дверь.
Подойдя к Александре, Уилкс произнес, обращаясь к Евгении:
-  А сейчас тебе надо отдохнуть. Иди, отлежись пару часов, если не хочешь опять проблем со спиной. И повремени с полетами!
-  Хорошо, - пообещала Женька.
- А вы, Саша, сможете забрать Шенет часа через полтора. Думаю, этого будет вполне достаточно для нашего заключения. Так что решайте: ждать в коридоре или вернуться позже.
-  Я лучше вернусь, - ответила Сашка, - До встречи.
У лифтподъемника Евгения повернулась к Александре:
- Только посмей сказать Санни, что боли у меня на всю жизнь, поняла?
- Поняла, - несколько растерянно произнесла Сашка и неуверенно произнесла: - Ты ведь полетишь, если бой будет?
-   Конечно, - непринужденно ответила Женька.
Александре опять хотелось говорить, но Женька упорно молчала. По ее виду Сашка поняла, что подруга чем-то озабочена: своим состоянием – чем же еще? Она даже немного занервничала: как Женька так легко справляется с проблемами? Как она вообще справляется со своей жизнью? Безусловно, Сашка признавала, что жизнь подруги была намного насыщенней, чем ее собственная, и даже интересней. Но Сашка в то же время постоянно твердила себе: уж лучше жить так, как это делает она, чем пережить все те потрясения, которые свалились на Женькину голову. 
Беспокойство нарастало. Александра без конца стучала пальцами по стволу своего пистолета, ожидая, когда подъемник доставит их на нужный уровень. В ней отчего-то появилось назойливое чувство, что сегодня необычный день. Чем это объяснить она не знала. Возможно, предчувствие. Оно могло объясниться тем, что Уилкс что-то говорил о полетах… Ах да, он запрещал Женьке летать. Именно это Сашку и беспокоило. Она поняла и то, что это не простое беспокойство – это страх. Не желая делиться слабостью, Александра спросила:
- Ты к себе?
- Да, - небрежно сказала Женька, - что-то я и вправду себя неважно чувствую. Пойду, отлежусь, а то не только летать – ползать не смогу.
-  Все шутишь…
- Да нет. Серьезно. Хочу отлежаться, - Женька сошла с площадки лифтподъемника в открывшиеся двери, - а ты?
-  Я к ребятам. Доложу обстановку. Да скажу Санни, что ты выполняешь предписание врача, а то ведь достанет меня… - она чуть улыбнулась.
Женька улыбнулась в ответ:               
-  Спасибо.
Сашка поехала дальше. «А ведь Женька тоже волнуется, - подумала она про себя, - и, наверное, даже боится». Однако, как выправить то положение безысходности, в котором они все находились, Сашка не знала. Она, как и Женька, остро чувствовала, что ребята нервничают, видела как быстро, почти незаметно пролетает каждый день, приближая не то победу, не то тяжелое поражение. Она, наконец, поняла, что переживает наравне со всеми и испытывает настоящий животный страх перед каждым днем, который предстояло прожить. Сашке хватило вчерашнего дня. Алекс должен был участвовать в захвате и этим было сказано все. В мирное время это было бы невозможным. Он, конечно, справился, но пока Сашка этого не знала, она ходила, что-то говорила и удивлялась Женьке, которая сидела и ждала. Она умела ждать. Сашке это было не дано. Даже глядя в изменившееся лицо Джона, получившего сообщение от Алекса о том, что зачистка совершена и поняв, что с Санни что-то случилось, Женька не шелохнулась. Время научило ее владеть собой. И вообще, со дня, когда она появилась на своих ногах среди ребят, Сашка заметила в подруге перемену, которая никак не давала ей одержать верх. По ее мнению Женька стала еще более замкнутой и, как это ни странно, жесткой.
Евгения вошла к себе, бросила ключ на тумбочку и села на кровать, обхватив голову руками. Она понимала Александру. Внутри себя она тоже ощущала нарастающий страх. Но как она могла это показать Сашке? Зачем? Чтобы та затряслась еще больше? Женька предполагала, что Александра будет на нее злиться за резкость, ведь сама Сашка всех удивляет своим поведением, а Женька, которая должна радоваться произошедшим волшебным переменам в первую очередь, ведет себя крайне непонятно. Женька прикрыла ладонью глаза и расслабилась. Так учил ее Алешка и это здорово помогало. Она вспомнила, как они кружились под дождем на их первом свидании. Как в сказке. Женька улыбнулась. Это было приятно. Ей даже показалось, что крупные теплые капли падают и стекают по ее лицу. Было лето. Женька сняла босоножки и прыгала по лужам, словно ребенок – счастливая, беззаботная, чувствовавшая себя защищенной. Она еще раз улыбнулась и открыла глаза. Да, тогда было намного проще. Тогда можно было строить грандиозные планы, мечтать о чем угодно, не задумываясь над тем, как драгоценен каждый прожитый день. Теперь Женька отчетливо понимала ценность не только своей жизни, но и жизни как таковой. Мечты всегда прекрасны, как и чудесные воспоминания. Реальность же была сурова.
Женьке показалось, что она чувствует себя лучше. Эмоции, перехваченные от Сашки, улетучились, и теперь она ощущала свою собранность. Времени было не так много, учитывая что «Цереру» могли поднять в любую минуту. Женька достала из тумбочки любезно предоставленный Уилксом белый халат и иденткарту сотрудника медицинского центра. Облачившись, она сжала руки в кулаки, покачала головой, что означало: «Что же я делаю?» - и вышла из комнаты. Пропуск она положила в карман. В коридоре было безлюдно – то, что надо. Спецуровень находился всего в трех уровнях от реактора, но чтобы до него добраться, Женьке нужно было спуститься на целых пять уровней вниз и только на лифтподъемнике. Ей оставалось надеяться, что никто из знакомых навстречу не попадется. Девушке повезло. Она беспрепятственно добралась до уровня технического обеспечения средних и нижних уровней «Цереры». Теперь предстояло добраться до спецподъемника, связывавшего медцентр и командный центр непосредственно со спецуровнем с промежуточной остановкой здесь. Конечно, Женька могла с таким же успехом воспользоваться спецподъемником и через медцентр, но ей не хотелось подставлять Уилкса, поскольку в случае ее неудачи легко бы выяснилось откуда взялась непрошеная гостья. Здесь на техническом уровне на нее не обращали особого внимания, поскольку людям в белых халатах находиться здесь не запрещалось. Другое дело, если бы она была в форме пилота. Теперь самое сложное: прежде чем она пройдет к подъемнику, который доставит ее еще на один уровень ниже, и это будет конечной остановкой, она должна пройти контрольный пост. Иденткарта сработает – в этом Женька не сомневалась, но вот пропуск… ей было известно, что пароль состоит всего из одного слова. Но как его угадать? До контрольного поста было рукой подать, однако Женька была спокойна. Она заволновалась только тогда, когда увидела четверых патрульных, охранявших вход в тоннель к спецподъемнику, словно церберы. Выброс адреналина дал о себе знать учащенным дыханием и биением сердца где-то в горле. Но она не остановилась: патрульные ее заметили и теперь дороги назад не было. С каждым шагом она приближалась к потенциальной опасности. Внутреннее состояние подходило к той точке, когда должно было перехватить дыхание и слегка закружиться голова. Так было всегда, когда Женька сильно волновалась. Тем не менее, она шла непринужденно и уверенно, только влажные и холодные ладони теребили пропуск за спиной.
Подойдя вплотную к патрулю, Женька засунула руки в карманы. Четверо в стандартной форме охранников выжидающе смотрели на нее. «Ага, - подумала Женька, - они ждут от меня действий, и если я первой не начну процедуру, меня заподозрят». Она сделала еще один шаг вперед и продемонстрировала иденткарту, не снимая ее с халата. «Если им это нужно – попросят сами». Женька не ошиблась.    
-  Позвольте вашу карту, пожалуйста, - вежливо произнес один из охраны.
«Старший», - заключила про себя она.
-  Пожалуйста, - произнесла девушка, протягивая карту патрульному.
Он аккуратно взял ее и передал другому. Тот скрылся за дверью на контрольный пост. «Проверяет», - отметила Евгения и явно ощутила легкое головокружение. Здесь ошибки быть не могло, но Женька все же нервничала: слишком долго проверяют или это только кажется? Конечно, у нее нет особых полномочий, как, например, у Талоне. Забавно, если бы он здесь появился, его бы тоже начали проверять? За раздумьями Женька заметила, что начинает постепенно успокаиваться. Это был хороший признак. Она немного перевела дух. А вот, наконец, появился и этот чертов буквоед – что-то шепчет старшему, отдавая карту. Женька почувствовала, как снова перехватило дыхание.
-  Доктор Штейн? - спросил старший.
-  Да.
-  Вы впервые на спецуровень?
-  Да.
-  По какому вопросу?
-  По вопросу участившихся случаев простудных заболеваний всех уровней личного и командного состава, - про себя Женька отчего-то улыбнулась. Ей было смешно, - а вы, рядовой, еще ничего не успели подхватить?
-  Да нет, - сконфуженно ответил старший, и Женька поняла, что если ей удалось его озадачить, значит все в порядке, путь чист и первая проверка пройдена.
- Поберегитесь, - девушка предупреждающе погрозила пальцем и добавила, - это может быть очень опасным… Так я могу пройти?
-  Да-да, конечно, доктор, - старший пришел в себя, - пропуск у вас с собой? - Женька в ответ молча повертела им, прицепила иденткарту обратно на халат и направилась по коридору. Итак, первый контроль пройден. Она, наконец, встала на площадку спецподъемника и ощутила, как тот начал свое бесшумное скольжение вниз. Теперь о главном. Женька не знала кодового слова. Конечно же, план был, но он состоял из одних ссылок на «если» и «случайно», а значит, мог лопнуть, как мыльный пузырь.
Двери раскрылись. Перед Женькиными глазами возник указатель. «Направо, так направо», - подумала она и сделала несколько шагов вперед. Сразу же за поворотом она увидела второй контрольный пост. Коридор был залит ярким светом, похожим на дневной, но ощущение складывалось не из приятных. Здесь не было даже дверей. Женька шла не торопясь. Оружие она не брала – не было смысла, а вот патруль предстал в полной экипировке. Девушка заметила, как внимательно на нее смотрят – изучают. Этим зубы не заговоришь. Женька не смутилась, она ответила тем же. Пост заканчивался тупиком. Только справа от него были заметны два выступа дверей. Один выступ она заметила слева.
Иденткарта сработала также легко, как и уровнем выше. Женька без проблем получила ее обратно, услышав короткое:
-  Пропуск.
Старший завладел протянутым ему пропуском и поместил его в щель на приборной панели. Пропуск был «съеден». Женька чуть прищуренными глазами внимательно следила за старшим: за его манипуляциями, жестами, взглядами. Он посмотрел на небольшой экран, размещенный здесь же, на панели, затем на Женьку. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но она увидела еле заметный знак, сделанный своим напарникам. Женьке этот знак был знаком очень хорошо. Так общались во время проведения  операций в «Захвате». Женька знала об этом только потому, что сама участвовала в операции под кодовым названием «Монблан». Тогда под шумок во время президентских выборов был убран губернатор Невады Уильям Шетнер. Об этой операции было мало кому известно, а те, кто был в курсе, особо не распространялись. Исходя из всего этого, Женька поняла – она провалилась, однако не пошевелилась. Неприятное чувство возникло тогда, когда двое из охранников оказались у нее за спиной, отрезав путь к отступлению.
-  Введите код, пожалуйста, - попросил старший.
Женька чуть сдвинула брови – какую игру он затеял? Ведь ему уже прекрасно известно, что пропуск ей не принадлежит, а значит и иденткарта тоже. Вероятно, таким образом он решил выяснить – может гостья что-то все-таки знает? Ведь зачем-то она решилась сюда проникнуть, на что-то надеялась? Выбор был не велик. Женька подошла ближе и набрала слово «Монблан». Приговора пришлось ждать не долго.
-   У вас недействительный пропуск и вы указали неверный код.
Этих слов она ждала, но не думала, что они так на нее подействуют. Девушка похолодела и почувствовала, что ее сжали, словно тисками за обе руки, а на шее защелкнулся стального цвета ошейник. Что это такое ей тоже было хорошо известно. Подобные ошейники использовали блюстители на Земле. Они не давали солгать – своеобразный детектор лжи. За неправду обладатель ошейника получал хорошую встряску одиночным кратковременным электрическим импульсом. При определенном их количестве, это могло быть смертельным.
- Закройте ее до выяснения обстоятельств, - проговорил старший и Женьку грубо втолкнули в одну из дверей.
Ключ щелкнул – это означало одно: дверь закрыли и выхода из нее нет «до выяснения обстоятельств». Теперь Женька была в панике. Внутри творилось бог знает что. Она готовила себя к этому, да, готовила! Но оказалась в полной растерянности. Она поняла, что до последнего надеялась на удачу. Как она вообще могла что-то задумывать, не приготовив на всякий случай путь к отступлению? Разве не это ей вдалбливал всегда Санни? Женька поняла, что просто-напросто переоценила свои возможности. Черт. Такое с ней было впервые и признавать это было откровенно тяжело. Но еще тяжелее было думать о том, что произойдет позже. Она, конечно, может рассказать, да что там, расскажет об истинной причине своего неправомерного поступка. И даже если ошейник будет молчать, ей навряд ли поверят – слишком эта история невероятна: корабли-самоубийцы, полуживая Шенет Росс и, наконец, главнокомандующий, которому самому нужна помощь. Женьку посчитают просто идиоткой и закроют, упрятав куда-нибудь подальше, а может быть, просто тихо уберут, ведь если все это дойдет до Талоне – лучшей возможности реализовать когда-то провалившийся план у него не будет. Женька почувствовала, что захлебывается и попыталась успокоиться: «Все хорошо, все спокойно…» -  проговорила она, но не успела закончить фразу, как тут же получила хороший заряд. На ногах она удержалась, но инстинктивно схватилась за шею. Она ощутила, как нарастает волна гнева и отчаяния.
-  Чертов ошейник! - со злостью выкрикнула она и забарабанила кулаками в дверь, - Выпустите меня! Выпустите, охрана хренова! Вы-пус-ти-те!
Получив еще один заряд, Женька мгновенно остыла. Помимо того, что ошейник не давал солгать, он еще хорошо успокаивал. Для верности девушка пнула дверь ногой и уселась у стены на корточки. Теперь она чувствовала, что действительно спокойна. Помещение, в котором она находилась, было небольшим, но с высоким потолком. Стены и пол из мягкого материала – шишек не набьешь. Яркая белизна окружения давила на глаза, и Женька их закрыла, положив голову себе на коленки, прикрыв ее руками.
Сколько так она просидела – девушка не знала. Но, судя по тому, что затекли ноги, поняла, что никак не менее часа. Она услышала щелчок: кто-то собирался войти. Женька отвернула голову в сторону, вставать не стала – слишком много чести. Вошедший человек остановился напротив нее. Угловым зрением Женька увидела полы белого халата. Руки человека были сложены на груди. Она подумала, что картина как-то не вяжется: она ждала охрану или самого Талоне. Женька повернула голову и подняла взгляд.
-  Харпер! - вскочила она и обняла широко улыбающегося совсем молоденького парнишку лет двадцати с хвостиком.
- Привет, лейтенант. Кто бы сомневался, что тебя здесь не будет! - тот кого звали Харпером ответил на радостное приветствие, - как твоя жизнь, лейтенант? - продолжая улыбаться, спросил он.
-  Харпер, - Женька указала на ошейник, - сейчас же сними с меня эту штуку.
- Извини, что пришлось тебя помучить, - парнишка приложил большой палец к гладкой выемке на поверхности ошейника, и он щелкнул, оказавшись у него в руках, - но иначе было нельзя, формальности.
- Если честно, я плевать хотела на ваши формальности! - Женька потерла шею и усмехнулась, - непередаваемые ощущения.
- Ладно, - засмеялся Харпер и подтолкнул ее к выходу, - пойдем поговорим в более приятной обстановке.
Они покинули временную тюрьму и, пройдя мимо охраны, зашли во вторую дверь. Харпер по пути сунул старшему ошейник со словами:
-  Хорошо работаешь.
Охранник не отреагировал. Женька же прошла мимо него, гордо подняв голову. Они сделали несколько десятков шагов, прежде чем Харпер остановился, открыл дверь и сделал широкий жест рукой с поклоном, приглашая Евгению войти. Та склонила голову в знак благодарности и оказалась в помещении, внешне похожем на комнату отдыха: несколько голографических картин на стенах, вполне мягкая мебель, по центру – небольшой столик, на котором в глаза сразу же бросился пучок зелени в подобии вазы. «Значит, эти кроты все-таки держат связь с внешним миром», - отметила про себя Женька и опустилась в предложенное кресло. Оно действительно оказалось мягким. Она не удивилась – для секретчиков и президентов все было самым лучшим. Всегда. 
-  Располагайся поудобнее, - проговорил Харпер и уселся в кресло напротив, - Так как твоя жизнь, лейтенант? - повторил он заданный ранее вопрос.
-  Раз пока жива, значит, все в порядке, - ответила Женька.
-  Да-да, только вот еще пару таких выходок и, не окажись меня случайно в нужном месте в нужное время, и звездочки-то на могилу сыпать будем.
Женька отмахнулась. Ее план все-таки сработал. Она чувствовала в комнате приятное ощущение прохлады. После пережитого нервного напряжения, это было кстати. Она посмотрела в лицо Харперу – совсем еще мальчик: все те же взъерошенные «бобриком» волосы, маленькие серые глаза, брови дугой, длинный прямой нос и тонкие губы, веснушки и почти ушедшие в историю очки. Харпер носил их с гордостью, подчеркивая, что в них он смотрится намного солиднее, а главное – умнее.
-  А ты, Харпер, так и не изменился, - после недолгой паузы сказала Женька.
-  А ты как будто постарела, -  уже серьезно и без улыбки произнес Харпер, - что с тобой случилось за эти годы, лейтенант?
-  Много чего, - вздохнула Евгения, - всего сразу и не расскажешь. Не время, да и не место.
-  Ясно. А ты в своем репертуаре: краденный пропуск, фальшивая иденткарта – тебя еще на первом посту хотели задержать, и слава богу, что не задержали, а то бы я не успел…
-  Ничего себе, - удивленно перебила Женька, - А я-то думала, что там было все в порядке!
-  Ага, в порядке, - Харпер закинул ногу на ногу и продолжил, усиленно жестикулируя, - Я здесь только полчаса доказывал сам не знаю чего, а как услышал «Монблан», ну, думаю, никак лейтенант по мою душу пожаловала. Это хорошо, что я здесь авторитет, - Женька улыбнулась в ответ на мальчишеское самомнение, на что Харпер поднял указательный палец и произнес с особой важностью, - или ты забыла, что я – гений!
-  Нет, Харпер, не забыла, но ты нос-то не задирай.
-  Да это я так, - смутился мальчишка, - ты же знаешь, что я не зазнаюсь. Ну, что тебя привело в нашу нору?
 - Дело, - коротко ответила Женька. - Мне нужна твоя гениальность.
-  Лейтенант, - расплылся в улыбке гений, - ты же знаешь, что я твой душой и телом!
-  Харпер, не начинай, - предупредила Женька, - дело серьезное. Здесь на «Церере» Шенет Росс и… - она не договорила. Он подскочил к ней и заглянул в глаза:
-  А ты не врешь?
- Харпер, сядь, успокойся и слушай, - она подождала, когда он вновь усядется в кресло, - я не вру. Шенет Росс действительно здесь. И ей нужна помощь.
-  Что за чушь!
- Да послушай ты меня, куча гормонов! - не выдержала Женька: ладить с гениями, особенно в период становления личности она не умела, но Харпер притих. - Тебе, я думаю, прекрасно известно, что после первого же упреждающего удара Шенет Росс исчезла. Теперь она появилась. Объяснять ничего не буду, мы сами еще толком не разобрались. Скажу только, что все это время она находилась у тулонцев. А теперь вопрос на засыпку: вы в своей норе занимаетесь внутриличностными изменениями человека на уровне психики ощущений?
-  Если хочешь – займемся.
-  Хочу.
-  А в чем, собственно, дело?
-  В том, что собственная личность Шенет Росс подавлена. Она испытывает только страх! Вы сможете ее освободить?
-  Ну-у, - Харпер почесал затылок, - я не знаю.
-  Ты же гений! - взмолилась Женька, - Ты же понимаешь, насколько это важно!
-  Да, понимаю, конечно, но…
-  Никаких «но» здесь быть не может!
-  Ну хорошо, хорошо! Только же нам нужна сама Шенет Росс! Теория теорией, а…
-  Она у вас будет, - оборвала его Женька, - скажи только когда.
-  А где она сейчас?
-  В медцентре. Для приличия.
-  Ну, лейтенант, ты тоже по-своему гений.
- Да уж конечно, - скривилась Женька и откинулась на мягкую спинку, - так что скажешь?
-  Я так полагаю, дело тихое?
-  Естественно.
-  И я так полагаю, что в медцентре у тебя уже есть хорошие связи.
-  Как всегда. Без связей я не работаю, ты же знаешь.
- Тогда я достану для тебя пропуск. Подлинный. А ты приведешь Шенет сюда, - предложил Харпер.
-  Хорошо, - согласилась Женька, - когда?
-  Через полчасика, идет?
-  Ты так быстро достанешь пропуск? - удивилась девушка.
-  Я же гений, лейтенант! - развел руками Харпер, - а раз так, то я постараюсь сделать все, что в моих силах, особенно, если просишь ты.
-  Я не для себя прошу, - заметила Женька.
-  Да я же не дурак, лейтенант! Ты стала все принимать слишком близко к сердцу.
-  Может быть, - она чуть помолчала и продолжила: - У меня к тебе есть еще одно дело, но над ним нужно пока подумать в теории. То, что я сейчас сказала про Шенет и то, что сейчас скажу – между собой связано, а значит, не так уж сложно, хотя на самом деле сложно… Представь, что в человеческом теле уживаются две единицы личности. Твоя задача отделить одну от другой без ущерба для обоих, и чтобы личность изначальная осталась на своем законном месте. Сможешь?
-  Ты требуешь от меня слишком многого, - серьезно сказал парень.
-  Не я кричала, что ты гений.
-  Гений. Но почему ты всегда сваливаешься на мою голову с немыслимыми проблемами? - всплеснул руками Харпер и поднялся, - Не отвечай. Я обещаю, что сделаю ровно столько, на сколько позволит мне моя гениальность. Как Санни поживает?
-  Воюет… - вздохнула она.
-  Понятно, - уяснил Харпер. Он деловито поправил очки указательным пальцем и, обойдя Женьку сзади, наклонился над ней, - посиди здесь, а?
-  Ты чего это придумал? - оглянулась на него Евгения.
-  Я за пропуском, - он быстро чмокнул ее в щеку и торопливо покинул комнату отдыха.
«Пацан», - подумала про себя Женька. Годы его ничуть не изменили. Посмотрев на наручные часы, она отметила, что отсутствует в своей комнате уже около двух часов – достаточно, чтобы Сашка подняла шум, но Евгения надеялась на то, что сейчас ей не до этого – самое время забирать Шенет Росс от Уилкса. Это тоже было не очень кстати, поскольку если Сашка ее опередит, ей придется слишком много объяснять ребятам, чтобы отвести гостью на спецуровень. Если же во времени она уложится, то проблем не будет никаких – Шенет Росс окажется в надежных руках менее чем через час и прямо из медцентра. Теперь все зависело от расторопности Харпера. И еще от Талоне – не дай бог он решит спуститься сюда. Женька пересела на место Харпера – сидеть спиной к двери ей было крайне неуютно, да и мало ли какие сюрпризы ожидают. Это было еще одно, о чем всегда говорил Санни.
-  А вот и я! - гений показался на пороге. Полы его распахнутого халата развевались, что говорило о том, что он по-настоящему торопился, - не ждала так скоро?
-  Надеялась.
-  Держи, - он с ходу вложил ей в руки новехонький пропуск, и девушка улыбнулась, - на второй контроль я сообщу, что ты еще вернешься, только предъяви, пожалуйста, свою иденткарту. И чтобы больше никаких докторов Штейнов не было.
-  Ладно, - усмехнулась Женька. Она встала и выпрямилась, - Ну? А дальше?
-  Кодовое слово сегодня «парсек».
-  Да, от истины я была далека.
- Но с «Монбланом» ты здорово придумала – знаешь, на какие кнопочки давить, лейтенант!
- Ладно-ладно, Харпер. Я знаю, ты любишь поговорить, - теперь Женька пыталась сосредоточиться. Ее приключения еще не окончились, а значит, расхолаживаться не время, - меня отсюда выпустят без проблем?
-  Конечно, дорогая! Все в порядке! Ты здесь уже почти свой человек.
- Давай, рассказывай, болтун, - махнула рукой Евгения и направилась прочь, - я скоро вернусь, - не оглядываясь, произнесла она.
-  Буду ждать! - ответил ей в след Харпер.
Она представила этого рыжего мальчугана стоящим посреди узкого коридора: руки в брюки, ноги широко расставлены. Счастливая улыбка блуждает на конопатом лице. Женька не сомневалась, что именно так оно и есть. Она опять улыбнулась – гений был очень забавным, но каким бы он ни был, он в первую очередь был гением. Именно на это Женька делала ставку. И если все ее усилия окажутся напрасной тратой времени, то будет более чем обидно. Подойдя к контрольному пункту, на котором ее так бесцеремонно задержали, девушка убрала улыбку с лица. Четверо охранников пропустили ее к лифтподъемнику.
-  У вас прекрасная выдержка, лейтенант, - услышала она за спиной голос старшего.
-  Спасибо, рядовой, - ответила Женька, учтиво склонив при этом голову.
Теперь можно было успокоиться. Прямой путь наверх и сразу вниз, и все. Ее задание, данное самой, себе выполнено.
В Медцентре Женька появилась быстро. По тому, как там ходили и выходили в разные кабинеты люди в белом что-то обсуждая, она поняла, что консилиум, проведенный Уилксом, окончен. Она вовремя. Главное, чтобы здесь неожиданно не появилась Сашка со своим плохо скрываемым любопытством. Не успела девушка появиться на пороге дежурного кабинета, как навстречу к ней заспешил Уилкс:
-  Женя! Я уж было начал волноваться! - по его виду Женька поняла, что врач, похоже, нервничал не меньше ее. - Как все прошло?
-  Не гладко, но раз я здесь, значит, все сработало.
- И иденткарта? - искренне удивился Уилкс, широко раскрытыми глазами глядя на Евгению, - И пропуск?!
-  Нет, все провалилось, - она отогнула воротник белого халата все еще надетого на ней и показала небольшой синяк, полученный от двух электрических импульсов.
-  Они надели на тебя ошейник! - не веря своим глазам, проговорил Уилкс.
- Да, но потом передумали, - она достала из кармана новый, на сей раз действительный пропуск, - как тут у вас дела? - осведомилась она.
-  Саша приходила минут десять назад. Я отправил ее еще на часок погулять. Она к тебе собралась.
-  Ладно, это уже не такая важная проблема. Кстати, - Женька сняла с себя докторский халат и протянула его Уилксу, - Спасибо. Он свое дело сделал. Теперь больше не понадобится. Как Шенет?
-  Мы здесь бессильны, - развел руками врач.
-  В общем-то, другого я не ожидала, - все-таки несколько огорченно сказала девушка.
-  А у тебя что?
-  Мне тоже ничего конкретного не обещали, - она пожала плечами и взяла Шенет за руку, направившись к спеуподъемнику, - Думаю, с нами потом свяжутся. Или с вами. Я сюда возвращаться не буду. Надеюсь, что Сашку удастся перехватить раньше, чем она появится здесь снова. Во всяком случае, если такое произойдет, скажите, что Шенет забрала я и пошла к ребятам. А там я разберусь… А лучше нет, - после секундной паузы сказала Женька, - скажите лучше правду, что вы отправили ее на спецуровень, там наша последняя надежда.

Хог-Талоне, полулежа в своем удобном кресле, изнемогал. Он не знал, сколько еще выдержит эту схватку сам, личность хозяина тела и, собственно, само тело. Еще вчера его глаза налились кровью – капилляры полопались от чрезмерного эмоционального напряжения. Главнокомандующий искренне надеялся, что святое время молитв поможет ему пережить эти ужасные страдания. И он молился, стоя прямо как жердь, пока ровно через два часа после начала не упал на пол, катаясь в очередном приступе головной боли. Тогда-то его глаза и покраснели, хотя, для главкома это было вполне естественно – бессонные ночи и трудные дни. Но если внешне он еще держался, то внутри всеми его чувствами владела паника. Ощущая это, Ормандо Талоне становился сильнее, борясь за свою жизнь, а Хог слабел на глазах. Более того, его положение осложнялось с каждым днем. С одной стороны это были внутриличностные проблемы, с другой наседали свои – тулонцы, а с третьей президент ОНЗ. Хотелось все взять и бросить к чертовой матери, но и это было невозможно.
После того, как Шенет Росс таинственным образом покинула тулонскую базу, его соплеменники не на шутку испугались. И Талоне-Хог это понял. Более того, он сделал то, после чего обратной дороги уже не было. Он солгал и предал свой народ, не испытывая при этом угрызений совести, а значит, и он это с ужасом признавал, поступил правильно. Все было предельно просто: Талоне солгал, что ничего не знает о судьбе Шенет Росс. На самом деле он был прекрасно осведомлен, что она находилась на «Церере». Он знал и о том, что Женька пыталась незаконно проникнуть на спецуровень. Глупо было бы думать, что ее так просто отпустили, вступись за нее лишь один Торнбери Харпер. Хог долго не раздумывал: у него появилась настолько реальная возможность убрать Женьку, как фигуру с поля, но он этого не сделал. И Ормандо Талоне был здесь не при чем. Хог решил так сам. Почему? Потому что подумал, что если уж все начало катиться в тартарары, то пусть и катится. Тулонцам он сказал, что искать Шенет Росс по тропическим лесам смысла не имеет, ведь в таком состоянии, в каком она пребывает, ей не выжить, даже если она спаслась при падении на поверхность планеты. Они согласились, но Талоне понял, что настал тот самый переломный момент: планы рушились и в рукаве уже не было того туза, которым бы можно было козырнуть. Он не сомневался, что именно с этого момента тулонская армия начнет подготовку к последнему массированному удару по Херувиму и его защитникам. Они делали так всегда, если победа, как конечная цель, была недосягаема. Талоне знал, что подготовка займет примерно месяц по стандартному земному времени и это означало одно: либо Херувим погибнет, либо будет жить, что само по себе чудо. Именно это чудо Хог и хотел преподнести человечеству. При этом он сделал еще один шаг навстречу неприятностям: в последнем бою отряд Кента перебросили на самый безопасный тактический уровень – в поле защиты Херувима. Сам главком это событие никак не прокомментировал, но ребята были удивлены. Мгновенно появившиеся новые подозрения были Талоне только на руку. Он по-прежнему не вмешивался в дела отряда, однако ребят не отпускало чувство, что их взяли под надежную опеку. Пока он сделал все, что мог. Теперь дело встало за людьми – смогут ли они использовать данный им шанс? Оправдают ли надежды? Талоне искренне на это надеялся, сознательно не оставив себе выбора, шагнув в пропасть, в которую теперь летел на неимоверной скорости. Но это его не пугало, напротив, он почувствовал несвойственный тулонцам азарт.
В промежутках между приступами, чередующимися с коротким беспамятством, Талоне-Хог занимался не только своими непосредственными делами, но и отводил время для самоанализа и внутреннего созерцания. Это помогало ему приблизиться к пониманию человеческой сущности, настолько противоречивой, насколько и привлекательной, что ее познанию не было конца. Тулонцы, тем временем, готовились, и Талоне это тоже ощущал. Каждый день он шаг за шагом отбрасывал пройденные перед конечным результатом этапы подготовки. Но что он мог сделать? Кричать обо всем, что знает? Но кто бы только его послушал? Кроме того, оставаясь представителем тулонской расы, Хог все же давал себе крохотный шанс на отступление. Голос крови был сильнее. Теперь часто и долго он размышлял о том, что все решилось бы гораздо раньше, не допусти тулонцы ошибки. То, что искали тулонцы, таилось в недрах не только Земли, но и ряда других планет. Войдя год с лишним назад в поле голубой планеты, они были готовы нанести главный удар сразу и сделали это, что произвело должное впечатление на онемевший от ужаса Рукав. Земля перестала быть важной фигурой, а трусливые миры, объединенные Лигой, поспешили исключить ее из своих рядов. Планеты, обладавшие тем, что так было нужно тулонцам, сдались в добровольном порядке, предоставив варварам хозяйствовать на своих исконных территориях. Несколько планет также покинули Лигу, но уже по собственной инициативе – нарушение договора о взаимопомощи в случае военного вторжения извне Рукава не вселяло оптимизма тем, кого тулонцы еще не тронули. Но и Земле они помогать не торопились, надеясь, что благодаря своей политике невмешательства тулонская угроза обойдет их стороной. Наблюдая раскол, а затем и полнейший крах Лиги, экономический упадок и политическую дезориентацию тулонцы обратили свой взгляд на Херувим – единственный форпост человечества. Уверенность в том, что им удалось загнать людей в угол, сыграла свою роль: Херувим рассчитывали взять легко и быстро, что называется, малой кровью. Но тут тулонцы просчитались: они столкнулись с неожиданно ожесточенным сопротивлением и поначалу даже опешили, но быстро пришли в себя. К тому же у них была Шенет Росс – самый главный противник которого они заставили работать на себя.
Теперь все выглядело по иному. Херувим по-прежнему оставался в руках землян, и тулонцы поняли, что им придется перебить всех до последнего, прежде чем они добьются своего. На это могло уйти время, а они, как не казались неуязвимыми, но тоже таяли: от эффекта неожиданности никто застрахован не был, поэтому вовремя уйти с поля боя удавалось не всем. Кроме того, Шенет Росс – та самая козырная карта была уже не в рукаве. Тулонцы понимали, что без помощи кораблей-цветов – народа нагаа здесь не обошлось. Но именно благодаря им росли целые плантации пригодных для полетов кораблей. Захватчики чувствовали, что почва выходит из-под ног, и решили бить, пока их самих не сбили с ног, поставив перед собой новую цель: уничтожить Херувим – уничтожить последний оплот человечества – уничтожить само человечество. Хог это понимал, как никто другой, но он не знал, понимают ли это те, кто так или иначе бросил ему вызов, задумываясь только над одним: действительно ли хороши ребята, на которых делал ставку Ормандо Талоне? Он уже успел понять, что главнокомандующий не ошибся в выборе командира для своего лучшего отряда. Хог даже завидовал целеустремленности и сумасшедшей работоспособности Санни, его способности быть командиром и просто хорошим парнем одновременно. И здесь он был с Ормандо Талоне на равных, поставив на предстоящую игру собственную жизнь.
Кент торопился к главнокомандующему на сверку по заполненному пилотами коридору. «Церера» больше безжизненной не была, готовя очередную смену. Не прийти он не мог – на душе было неспокойно. Не потому, что он редко видел Женьку, которая много времени проводила с Шенет и наравне с ребятами участвовала в боевых вылетах, а потому, что понял: Талоне их прикрывает, ждет действий. Его окликнул Майл. Они коротко поздоровались.
-  Торопишься? - поинтересовался капитан.
-  Тороплюсь, - прямо ответил Кент, - Ты что-то выглядишь неважно, - приглядевшись к Майлу, заметил командир, - проблемы с президентом?
-  Конечно, - Джон рассеяно повел в воздухе руками.
- Ну-ка давай отойдем, - негромко сказал Санни, втолкнув капитана в примыкающий тоннель, - что там у тебя? Выкладывай, - нехорошее предчувствие вновь закралось в душу.
-  Да ничего хорошего.
-  Говори, не томи. Что он? Нас вместе с Талоне уже с дерьмом съел?
- Ага. И проглотил, - ответил Джон, понуро глядя куда-то поверх плеча Санни, - Комиссии с Земли не будет. И Талоне останется на месте. Ни на какую Землю он не полетит.
Командир чуть заметно покачал головой, поняв, к чему клонит Майл, но промолчал, давая ему высказаться:
-  Теперь все просто. Тулонцы оттесняют нас к Херувиму, и Земля полагает, что эта война уже проиграна. Нас уничтожат вместе с планетой…
-  Ч-что? - опешил Санни. Такого заявления он явно не ожидал.
-  Уолис спятил! Он хочет взорвать Херувим!
-  Ты сам спятил! Ты чего несешь?
-  Реактор «Цереры» достаточно мощный, чтобы при взрыве создать большую трещину, а под действием центробежных сил, цепь которых будет разорвана, планета разлетится на куски!
- Постой, - Санни выставил вперед руки, давая капитану понять, что слишком много информации – это так же плохо, как и мало, - давай с самого начала. Откуда ты обо всем этом знаешь?
-  Юта сегодня ночью получил пакет с информацией.
-  ЦСО?
Капитан кивнул. Кент помрачнел. Получить пакет из Центра его сотруднику означало стопроцентно достоверную информацию.
-  Так вот, - теперь Майл уже не останавливался, - на Земле идет перестановка сил. Кое-кто считает, что Уолис слишком лоялен – он упустил момент, когда мы могли переломить ход войны и теперь ему ничего не остается, как спасать свою собственную задницу и единственный путь – уничтожить Херувим, чтобы он не достался тулонцам. Именно таких действий от него и ждут!
- А как же люди? – недоуменно спросил Санни, ощущая, что еще немного и он по-настоящему почувствует себя загнанным в угол, - Он не может так поступить!
- Ошибаешься, может. Они на Земле и так еле-еле душа в теле, а тут еще мы. Такое количество народа они принять не смогут и лучший выход – потерять всех вместе с Херувимом. Все, кто воевал и погиб – станут национальными героями, а Уолис, таким образом, укрепит свои позиции как президент, потому что если Земля потеряет Херувим, то тулонцам ничего не останется, как уйти, понимаешь? Они отстанут от Земли навсегда!
-  А если…
- А если Земля все же примет нас, то мы, ты понимаешь кто – вместе с Талоне станем козлами отпущения. Уолис взвалит на нас все свои просчеты, а мы на себя все произошедшее с Талоне, а Талоне, если очухается и станет нормальным, нас не бросит и возьмет всю вину на себя!
-  Замкнутый круг, - не весело подытожив, покачал головой Санни.
-  Вот именно! Мы пропали!
-  Ты раньше времени-то не паникуй, - командир положил руку на плечо Джона, - Что там ЦСО еще нагородил?
-  Больше ничего.
- А помощь они нам, случайно, не предлагают? - ядовито спросил Кент и замолчал. Вопрос был неуместен, - сколько у нас времени? - после недолгой паузы спросил он.
-  Для подготовки и проведения операции где-то недели две.
-  Хорошо, что не два часа, - Кент достал из кармана сигарету, покрутил ее в руках и убрал обратно. Курить хотелось, но сейчас было явно не то время, - кто-нибудь еще об этом знает?
-  Кроме Юты и нас – никто.
-  Да… и всего ЦСО.
-  Это закрытая информация!
-  Кстати, а Юта где?
-  У себя. Переваривает. Его хотят отозвать, но он остается с нами.
-  Хорошо. Ты тоже иди перевари и никому больше ни о чем не говори.
-  И Женьке?
-  И Женьке, - не колеблясь сказал Кент, - Нечего ее грузить. Придет время все всё узнают.
-  У тебя что, план есть? - с надеждой в голосе спросил Джон.
-  Нет. Я в шоке и иду к Талоне на сверку, а то не то, что президент, а он нас вперед с дерьмом съест. И проглотит, - Кент улыбнулся и капитан, глядя ему в след, подумал: «Мне бы столько хладнокровия».
Санни вновь влился в оживленную толпу, злобно процедив про себя: «Ненавижу политику». После услышанного он почувствовал себя в еще более худшем расположении духа, чем утром. Благо сверка прошла гладко. Занимаясь привычным созерцанием конференц-зала, Санни не забывал прислушиваться и к содержанию речей, звучавших в нем. Среди командиров опоздавших обычно не было и все места были, как всегда, заняты. Однако если их численность не уменьшалась, то знакомых становилось все. Здесь, как нигде больше, Санни остро ощущал, как тают кадры – командиры погибали, их сменяли другие, а он пока все еще сидел на своем законном месте, прямо напротив главнокомандующего. Полукруглое помещение создавало прекрасный акустический эффект. На коленях у большинства командиров лежали последние сводки, кто-то что-то по ходу сверки даже записывал. Сам Санни никогда этого не делал, да и сводки не читал, считая это бесполезным занятием. Выступал командир какого-то отряда. Кент его не знал. Говорил о долге, чести, согласованности действий, предлагал новую наступательную тактику. Санни закусил нижнюю губу: никто из них не знал, что федеральное правительство плевать хотело на защитников Херувима. И их, борющихся за высокие идеалы, ради спасения одной-единственной задницы президента готовы подвести под монастырь за не хрен делать. «А не взорвать ли Землю ко всем чертям собачьим?» - мрачно пошутил про себя Санни и от досады опустил голову. Когда он ее поднял – говорил уже Талоне. Выглядел он отвратительно. Санни обвел взглядом окружающих и остановил его на главнокомандующем. Еле заметная улыбка чуть тронула краешки его губ: из всех присутствующих Кент был единственным человеком, который знал, кем Ормандо Талоне был на самом деле. Остальные сидели и внимали. Однако это знание не позволяло ему чувствовать себя в выигрыше. Напротив, это давило на плечи и осознание того, что жизнь тысяч зависит от кучки бунтарей – оптимизма не прибавляло. Санни вновь опустил голову. Перспектива была крайне непривлекательна. Так или иначе, их ожидает только одно – военный трибунал. Радовало одно: в отсутствии выбора можно было делать все, что угодно. Одновременно с этим душила обида за государство, так позорно предававшее свой народ. Ломка идеалов процесс мучительный и Санни начал это осознавать. Он понимал Джона: Джек Уолис, набивавшийся ему чуть ли не в отцы, так предательски повел себя, разом обо всем забыв. Теперь командир по-настоящему чувствовал, что для него, да и для всех остальных ребят наступают очень тяжелые времена и надо как-то умудриться их пережить, не потеряв ни одной головы. Он припомнил операцию «Монблан» и невольно покачал головой: зачем они только дали Уолису зеленый свет?
Санни тряхнул головой, сбрасывая невеселые мысли. Сверка закончилась. Он поднялся со своего места, ожидая пока командиры, спешащие на выход, чтобы разнести полученную информацию по своим отрядам, не перестанут толкаться у дверей, и услышал, как его окликнул Талоне. Кент не удивился, но и не сказать, что обрадовался. Талоне по-прежнему сидел на своем месте и Санни, не торопясь, к нему подошел. Вблизи он казался еще более измученным. Кент с горечью подумал о том, что он все еще не свыкся с мыслью, что перед ним уже далеко не тот Ормандо Талоне, которого он так хорошо знал. Главнокомандующий встал и вплотную подошел к командиру. Тот понял, что у него определенные намерения, но то, что он услышал, на несколько секунд заставило Санни усомниться во всех выводах, которые они сделали с ребятами:               
-  С этого момента я вам не указ, - сказал главнокомандующий.
Командир несколько секунд внимательно смотрел Талоне в лицо.
-  У нас есть время? - задал откровенный и безошибочный вопрос Кент.
-  Что-то около двух недель.
Талоне выглядел очень серьезным. Санни не потребовалось много времени, чтобы определить искренность его слов. Он спросил, глядя на главкома без обычной дерзости, а как если бы перед ним и вправду был Ормандо Талоне:
-  Почему ты это делаешь?
Талоне пожал плечами и с уверенностью ответил:
-  Потому что вы не можете проиграть, - и покинул конференц-зал.
Санни некоторое время еще стоял, обдумывая только что состоявшийся разговор. Что толкнуло Талоне на это он не знал, но точно знал, что тот не врет. Да, похоже, тулонцы запаниковали. Оставалось придумать, как выкрутиться.
Сашка сидела, вглядываясь в лицо Шенет Росс. Она больше не походила на того запуганного зверька, которого Александра увидела в первый раз. Ее взгляд был прямым и осознанным, волосы старательно уложены в большую шишку на затылке. Одета она была в стандартный летный комбинезон. Сашка давно заметила привычку, которая ее раздражала: во время разговора Шенет без конца теребила длинными пальцами с коротко остриженными ногтями кончик какой-нибудь сводки. Ее голос был немного резким, но неприятного впечатления не производил. Зато раздражала манера слушать: слегка наклонив голову вперед и глядя на собеседника так, будто бы она читает по губам. Сашка недоумевала: почему Женька ей верит? Почему слушает, открыв рот? Она решительно не понимала о чем идет речь: какие-то световые энергетические потоки, энергия разума, сила позитивного удара, Санни, который непонятным образом имел к этому всему отношение… Сначала Александра пыталась вникнуть, но потом бросила. Единственное, что она поняла – разговор идет о тулонцах, но кто бы сомневался? Это была чуть ли не единственная тема всех разговоров! Сашке опять казалось, что Женька что-то недоговаривает, также как и в истории о том, что она пошла полежать в свою комнату, как ей и советовал Уилкс. Девушка тогда все же решила потревожить подругу, но на стук в дверь ей никто не открыл. На прямой вопрос Женька ответила, что вышла прогуляться и при этом выглядела очень усталой. Сопоставив некоторые факты, Сашка догадалась, что она ходила… на спецуровень. Над тем, как она туда попала и каким образом выбралась – Александра даже не задумывалась, но то, что Евгения полна сюрпризов – больше под сомнение не ставилось. В голове поплыли воспоминания: сначала о тех днях, когда, казалось, все были счастливы и жили, как в сказке, потом о войне. Александре вспомнился странный случай: это было во время первого упреждающего удара. Днем раньше ребят перебросили на военную базу, под началом которой и был тот самый университет, в котором преподавала Шенет Росс. Часть лабораторий спасти удалось, но остальная часть была погребена под развалинами, на которых бушевало адское пламя. Там-то все и произошло. Сашка вспомнила, как ее подруга едва не погибла при поспешном отступлении. Как она оказалась на подвесном перекрытии? Почему не успела вместе со всеми сесть в транспортировочную кабину? Откуда на этом перекрытии появились тулонцы? В конце концов, где был Мейсон и как на том чертовом перекрытии очутился Санни – Сашка не помнила, но его лицо, когда он медленно отступал к стене, загораживая собой Женьку, она забыть не могла. Она видела в его глазах немой ужас и беспомощность, ведь пока еще никто не мог и не знал, как справиться с теми, кто был сильнее. При этом Александра буквально чувствовала, как четко работали мысли обоих ребят, находящихся по ту сторону защитного экрана. План уже был готов, но ни Санни, ни Женька не знали, как пустить его в действие. Одно движение, резкое движение – и они мертвы.
Сашка выдохнула и подперла голову рукой. Да, тогда она много пережила, если учесть, что среди застывшей для нее тишины раздался непоколебимый голос Альфреда: «Уходим с базы». Сашка бросила последний взгляд на оставшихся ребят. Женька все время поглядывала на ненадежные канатные опоры, удерживавшие перекрытие навесу. Ее ладонь лежала на гладкой поверхности пистолета. Сашка ощутила страх и поняла, что их положение безнадежно. «Саша, пошли», - поторопил Альфред. «Сейчас», - она перевела взгляд на Санни. Голова его была поднята высоко вверх и повернута  вполоборота к Женьке. Он не спускал взгляд с тулонцев, которые надвигались медленно, но неизбежно. Сашка запомнила взгляд его прищуренных глаз. В тот момент ей даже показалось, что он особенно красив, но все же лучше быть в безопасности, чем умереть рядом с таким красавцем.
Сам Санни, вспоминая этот эпизод, никак не мог понять: почему он действовал так быстро и уверенно? Он отчетливо помнил, как с каждым шагом назад его сковывала судорога страха. Он был уверен, что это конец. Шанс был, но надежды почти нет. На вопрос, почему же никто кроме него не бросился на помощь Женьке, ответ был прост: он, как командир, мог позволить себе нарушить инструкции и в случае чего отвечать, не подставляя никого из вверенных ему ребят. Именно поэтому он силком втолкнул Мейсона в закрывающуюся кабину, из которой уже не было выхода. И входа тоже. В той ситуации, когда Санни ощутил все свое одиночество, то есть отсутствие верной поддержки, еще больше сковывало, что за ним была Женька. Если бы он был один, он бы рискнул. Но здесь была она, и ее жизнью рисковать было нельзя. Он должен был сделать так, чтобы они остались живы. Оба. Осознание бессилия приводило в бешенство, но еще бесил уверенный Женькин взгляд, говорящий: «Все получится». Санни чувствовал, как она дрожала. Женька остановилась – дальше  отступать было не куда. Спиной она уперлась в холодную уцелевшую стену. По коже пробежал мороз, дыхание перехватило, рука дрогнула. Все… Сашка ушла. Она знала, что еще несколько минут и не будет ни Санни, ни Женьки, ни тулонцев, ни самой базы. Александра помнила, как языки пламени и клубы черного дыма охватили то место, и задрожала земля. А может, это дрожала кабина, которая с огромной скоростью уносила остальных ребят. Молчали все. Александре даже не нашлось сил, чтобы выплеснуть все на подавленного Мейсона, топтавшегося здесь, а не отдавшего жизнь за любимую девушку. Не нашлось, впрочем, и слез. Лишь поздно ночью в расположении частей войск появились двое и буквально рухнули у железных дверей бункера. До сих пор Сашка так и не знала, как Женьке и Санни удалось выбраться, ведь Сашка была на сто процентов уверена, что перекрытие рухнуло, а вскоре и весь блок оказался в руинах. Да ладно уверена! Она собственными глазами видела это! И сколько бы потом Александра не пытала свою подругу, отделавшуюся всего несколькими смешными царапинами и синяками, как и Санни, та всегда отказывалась об этом говорить. Санни тоже уводил разговор в сторону, объясняя, что заново переживать тот кошмар особого желания не имеет.
Сашка встала, потянулась, зевнула и хотела было взглянуть на часы, но отдернула руку – страшно. Впереди ждала неизвестность, не несущая в себе ничего хорошего, однако от того, что в комнату вошли ребята – стало спокойнее. Не хватало только Санни. Первое слово взял Джон:
-  Ребята, - сказал он, - я вообще-то пообещал никому ничего не говорить до поры до времени, но…
Дверь открылась, и в помещение вошел Санни:
-  Джон, я же предупреждал. Что, теплая вода кое-где не держится? - с порога кинул он.
- Я… - попытался оправдаться Майл, но Санни прервал его:
- Проехали. А теперь все меня внимательно послушайте: времени рассусоливать больше нет.
Женька подумала, что дела на самом деле обстоят плохо, поскольку Санни был настроен на борьбу до последнего и она это увидела. Она посмотрела на Александру, с интересом уставившуюся на командира, и на Шенет, которая сидела на стуле в углу. Женька была уверена, что она внимательно слушает и скажет свое слово лишь тогда, когда наступит нужный для этого момент. Санни, тем временем, продолжал:
- Ребята, у нас с вами есть две большие проблемы. Первое – то, что и хотел сказать Джон, хотя, по-моему, это твое дело, Ричи, так? - Юта кивнул. - Вот ты и говори. Только коротко и ясно.
Юта слез со стола, который облюбовал:
- Я получил информацию, что в президентском лагере новая расстановка сил и это не сулит нам ничего хорошего. Адмирал Джек Уолис собирается взорвать Херувим со всеми потрохами и нами в том числе. Ориентировочно через две недели – это время для подготовки операции, - он сделал небольшую паузу и, пресекая бурную реакцию со стороны ребят, серьезно добавил: - Я в своем уме и это совершенно точная информация.
Он замолк и Санни оглядел присутствующих. Было очевидно, что услышанное застало их врасплох: Женька и Хаммер покачали головой: «Дождались…», на лице Сашки застыло непонимание, Алекс озадаченно чесал затылок, Пол просто помрачнел, выражения лиц Шенет и Альфреда остались неизменными.
-  И это только проблема номер один, - напомнил Санни.
-  Ты хочешь еще что-то преподнести? - не своим голосом спросил Джон.
-  Я должен это сделать, но это вовсе не хуже того, что мы только что услышали. Тулонцы тоже хотят уничтожить Херувим, и на все про все у нас тоже где-то около двух недель.
В ответ на эти слова Альфред искренне рассмеялся, но от реплик воздержался.
-  А это откуда?! - ахнула Александра.
-  От Талоне, - невозмутимо ответил Санни.
-  Талоне?! - не сдержался Алекс, в упор глядя на командира.
-  Я был сегодня на сверке. Он намекнул на это и дал нам полную свободу действий.
- Я уже ничего не понимаю, - безнадежно развела руками Евгения, - Талоне что, решил перебежать на нашу сторону?
-  Ты меня не спрашивай, - Санни опять взялся за сигарету, - Я сам ни хрена не понимаю, но похоже, что так.
-  Я думаю, - сказал Альфред, - что президент думает, как бы его нагретая задница не вылетела из уютного кресла, а тулонцы действуют от безнадежности. Мы их просто достали. А Талоне… Талоне прикрывает свою задницу. Вот и все.
-  Как у тебя все просто, - процедил Алекс, комкая в руках последнюю сводку, - да какой он у черта президент, если хочет Херувим вместе со всеми нами… - он не договорил и махнул рукой, с досадой проговорив, - это вот его бы под трибунал…
-  Не хочешь стать национальным героем? - с ухмылкой поинтересовался Джон.
-  Что-то нет, - огрызнулся Роско.
-  Не кипятись, всем тяжело, - осадил его Санни, - отдать Херувим в добровольном порядке мы не можем, а значит и вывести войска пока тоже. Думаю, Талоне должен узнать о том, что «Церера», а значит и Херувим в опасности.
-  Что?  - Чего-о? - послышались голоса.
-  А ничего, - грубо оборвал Санни, - Талоне хочет жить. Поэтому он нас и предупредил о тулонцах, и уж тем более он сможет защитить «Цереру». Это же в его интересах!
-  Хорошо, - Альфред с важным видом положил ногу на ногу, - А нам-то что делать? Вы все забыли о том, что если даже положиться на Талоне, то времени у нас не прибавится!
Ребята безмолвно переглядывались. Это был очевидный тупик, преодолеть который они пока не могли. И никто не ожидал услышать голос, совершенно новый и непривычный для этой компании. Он был достаточно громким, чтобы его услышали и достаточно уверенным, чтобы ему поверили.
-  Я долго думала, - сказала Шенет Росс, - И я знаю, что делать.
Она встала со стула, но выходить из угла не стала. Скептицизма в повернувшихся к ней лицах она не нашла, только вполне обоснованный живой интерес.
-  У вас всех вместе взятых – огромный потенциал, но реализовываете вы его все же с трудом. Слишком долго раскачиваетесь, - часть ребят при этих словах смутилась, кто-то заулыбался, Алекс вспыхнул, но промолчал, а Санни открыто посмотрел Шенет в глаза, выдерживая продолжительный натиск серьезного взгляда, - расшевелить вас было бы трудно любому командиру, не только Санни. И, по-моему, там, на Земле, вы были более сплоченной командой.
-  Сейчас не те условия, милая, - хлопнул себя по карманам Джон, и Санни подумал, что, наверное, зря он высказался так резко, но Шенет не сочла нужным обращать внимание на подобные мелочи, что прибавило ей баллов в глазах командира.
- Я просто хочу сказать, - уточнила она, - что вашу энергию нужно направить в правильное русло, - Санни украдкой взглянул на Женьку. Та стояла чуть прищурясь: она явно понимала к чему клонит Шенет, - в своих исканиях вы совсем забыли о том, что помимо прозвучавших здесь проблем у вас есть еще одна и, пожалуй, самая важная – это тулонцы. Вот она первопричина всего происходящего! Нет причины – нет проблемы!
- Как? - спросил Алекс, недовольный напористостью Шенет, которой он вместе с Александрой не очень доверял.
- Очень просто. Вы не можете их всех перебить, потому что их нельзя перебить и вам известно почему. Смотрите глубже. Если тулонцы с легкостью уничтожают планету за планетой, почему бы нам не сделать то же самое? Что нам мешает?
-  Во-первых, мы не знаем, как это сделать, - ухмыльнулся Алекс.
-  А во-вторых, мы не знаем, где находится Тулон, - закончил его мысль Джон.
-  Я думаю, со вторым мы как-нибудь разберемся, - осторожно сказала Женька.
-  Ты опять что-то задумала? - сдвинула брови Александра, глядя на нее.
-  Нет, просто я не думаю, что это большая проблема.
- Ты что-то задумала, - утвердительно повторила Сашка, не веря ни одному сказанному Женькой слову.
-  Саша, - Евгения обратилась лично к ней, - какая тебе разница «как»? По-моему, важен конечный результат.
-  Хорошо, - сказала Шенет, видя, что препирательства могут вылиться в перепалку между подругами, - с этим разобрались. Теперь первое. Вы все спрашиваете «как»? Но у вас есть ответ!
Ребята переглянулись, и Санни вдруг щелкнул в воздухе пальцами:
- Черт! Кажется, я понял! Имеете в виду те самые корабли-цветы, один из которых вызволил вас оттуда? Я видел, что эти корабли строят огромные города, энергетические города, трансформируя в себе энергию звезд и вообще, просто свободную энергию…
-  А что нам нужно, чтобы уничтожить планету?
-  Очень много энергии, - пораженный сделанным выводом покачал головой Хаммер, - все просто, а мы столько времени впустую потратили!
- Хотите сказать, что мы просто можем воспользоваться способностями этих существ? - несколько скептично спросил Альфред. - А сами-то они согласятся в этом участвовать?
- А почему нет? - спросил его Юта, который тоже понял всю гениальную простоту решения проблемы, - от них не требуется ничего сверхъестественного. Только то, что они умеют делать!
- Что они от этого теряют? - поддержал друга Свенсон, который, наконец, перестал быть немым слушателем, - они, помогая нам, обеспечивают себе свободу и независимость и, я думаю, это желание естественно для любого порабощенного народа, значит, и для них тоже.
-  Откуда тебе знать какие у них приоритеты? - возразил Алекс, - Мы не знаем этот, как ты выразился, народ!
-  Народ – не народ, но эти существа разумны, а значит и приоритеты у них такие же, как у нас, - заявил Пол.
- А если они запуганы так, что пожелают так и продолжать влачить свое жалкое существование? Может быть, им не присуще, как человечеству, прикрывать свою задницу?!
-  Не думаю.
-  А если…
-  А если, а если, - перебил Алекса Санни, - Эти существа – единственная наша надежда. И я видел, на что они способны. И видел не зря.
- Если они такие всемогущие, что ж топчутся под каблуком у тулонцев? - не отступал Роско, на что Санни резко бросил:
-  Если ты, Алекс, такой умный – почему ты топчешься под этим же каблуком? Или это мы такие бестолочи?
Слова командира попали в точку. Алекс умолк, отодвинувшись на кровати к стене. Отчего-то сегодня он был зол и, может быть оттого, что еще несколько минут назад все казалось таким безнадежным, а тут вдруг пара слов со стороны Шенет и все ей поверили! Той, которая черт знает сколько работала на тулонцев! И, кроме того, Санни встал на ее сторону, а его слово на войне было законом.
- Я так полагаю, - сглаживая образовавшийся угол, потер руки Хаммер в предвкушении интересного продолжения, - пора кому-то собираться в дорогу?
-  Думаю, что так. Другого решения у нас все равно нет, а поэтому будем рисковать. Тем более, что Талоне дал нам полную свободу действий, значит, выделит и корабль.
-  Надеюсь, ты не обещал отчитываться ему о каждом проделанном шаге? - вновь подал язвительный голос Алекс.
Женька заметила, как потемнели глаза Санни и как он стиснул зубы, но сдержался. Он – командир и не забыл этого. Он расслабился и повернулся к Роско:
-  Алекс, мне кажется или ты на что-то напрашиваешься?
Роско не ответил и Санни удовлетворенно повернулся к окружающим:
-  Я в таких мероприятиях ни разу не участвовал, - признался он, - но, похоже, придется. Много думать тут не надо, чтобы понять, что летишь ты, Джон, как полномочный представитель президента по связям и контактам…
-  Постой, но у меня нет сейчас таких полномочий! - возразил Джон.
- А кто об этом знает? Сейчас не время логики и правил! И если тебе нужны полномочия, то я тебе их даю! - Джон на это улыбнулся, а Санни, почувствовав, что атмосфера разрядилась, продолжил, -  ну вот, немного теплее стало. Ладно, шутки в сторону. Значит, летит Джон, летит Шенет – это не обсуждается и так понятно почему, летишь ты, Ричи…
-  Это потому, что я повязан с ЦСО?
-  Именно так. Кто знает, что нас ждет, и я хочу как можно больше обезопасить нашу команду. Как запасной игрок летишь ты, Алан.
-  В смысле? - Хаммер удивился, что его внесли в список.
-  В смысле того, что ты можешь помочь Шенет, если возникнут какие-либо технические проблемы и ты, возможно, будешь единственным кто в случае неудачи или вследствие еще каких-нибудь непредвиденных обстоятельств вернется сюда, на «Цереру». Ну, и лечу я, потому что я контактировал с одним из этих существ, а значит могу для чего-нибудь сгодиться. Это все. На время нашего отсутствия за старшего останется Альфред. Вопросы есть?
-  Пока только один, - сказал Пол, - А мы не забыли про тулонскую базу, которая у нас под носом? Для начала нужно уничтожить, наверное, ее?
- Не забыли, - вновь проговорила Шенет, - действовать нужно будет сообща и нанести два удара одновременно: один по базе, другой по Тулону, чтобы самим тулонцам было некуда бежать.
-  Ладно, а как же на счет невидимой защиты? Бить вслепую?
- Зачем? Все тайное когда-то становится явным и любую защиту можно взломать, если правильно подобрать ключ. Нужно лишь чуть опережать технологию.
-  В общем, я понял только то, что вы знаете как и сможете это сделать.
На это Шенет загадочно улыбнулась, и Сашка схватилась за голову: «Не удивительно, что Женька и Шенет так спелись – что та, что другая городят вокруг себя одни загадки!»
-  Еще один вопрос к тебе, Санни, - обратился к нему Юта, - Когда вылетаем?
-  Завтра утром, - ответил Кент, - После боя. А сегодня день на сборы.
Александра прикусила губу: именно этого она и боялась.
-  Если не возражаете, я пойду немного отдохну перед вылетом, - сказала Шенет и мягкой походкой направилась к выходу.
-  Я провожу, - предложил Санни и отказа не последовало.
«Интересно, - подумала Александра, - В последнее время Женька и Санни не часто видятся. Может, он решил приударить за Шенет?»
- Еще одно, - уже у самого порога окликнул Санни Альфред, - если вы все улетаете, кто остается в Женькином прикрытии?
- Ты, разумеется, - без тени сомнения ответил Санни, сообщив, - я скоро вернусь, - и закрыл дверь.
- Да-а, умственная работа – вещь тяжелая, - съязвил Алекс, бросив «камень» в сторону Шенет.
Отреагировать на этот комментарий никто не успел. Александра вскочила с места и замахала руками:
-  Нет, вы слышали, что он сказал?! - эти слова были обращены к ушедшему Санни. - Он решил лишить меня прикрытия!
-  Почему это «лишить»? - поинтересовался Юта.
- А что, не так?! - бесилась Сашка, не обращая внимания на то, что все это касается Женьки, которая молчаливо стояла рядом, не напоминая о себе. -  Он же сказал, что Альфред будет в твоем прикрытии! - она с горящими глазами развернулась к Евгении, - А он мой! Альфред мой! Ты не можешь его у меня забрать!
- Мне не нужно прикрытия, - спокойно ответила Женька.
- Без прикрытия не положено, - проговорил Альфред, проглатывая обиду Сашкиных слов.
-  А мне, значит, положено? - возмущенно продолжала Сашка.
- А кто сказал, что ты без прикрытия? - вмешался Хаммер, - у тебя Алекс в любом случае, а у Женьки, что я, что Джон – улетаем, она остается вообще одна! Так что я думаю решение Санни вполне обоснованным и…
- То, что Женька остается без прикрытия – это ее проблемы! - перебила Александра, не сводя глаз с подруги.
- Послушай, Саша, что тебя не устраивает? Или ты не доверяешь Алексу? - раздраженно высказал свое предположение Джон.
-  Ребята, хватит спорить! - попыталась вставить свое слово и Женька, - Я же сказала, что обойдусь без прикрытия!
- Так-то лучше, - зло буркнула Александра и отвернулась, засунув руки в карманы. Она поняла, что сорвалась. Но, в конце концов, к чему прикидываться? Пусть она будет такой, какая есть. Сашка посмотрела на Женьку: та смотрела куда-то в сторону и ее, казалось, совсем не задевало поведение Александры. «Неужели она и вправду спокойна?» - в бешенстве думала Сашка. Но Женька была не спокойна: то, что творилось в комнате, напоминало ссору между детьми, и чем старше были эти дети, тем серьезнее становились и ссоры. Эта мысль оборвалась прежде, чем на Сашкино бурчание ответил порядком взвинченный Джон:               
- Слушай, а что это ты тут за беспредел устраиваешь? - он обратился к Александре.
- А ты бы молчал. Тебя сняли с прикрытия, - вспыхнул Алекс, ждавший момента, чтобы на ком-нибудь отыграться за слова, сказанные Санни. Он вскочил с места и сжал кулаки.
- Алекс, - как можно спокойнее проговорил Джон, - неужели ты ничего не понимаешь? Я…
- Что ты? - еще больше завелся Роско, - Это ты ничерта не понимаешь! Сидел там, на Земле, прижав хвост, и сидел бы! Какого хрена тебя сюда понесло? Без тебя бы не разобрались?! Ты вообще, отдаешь себе отчет в том, что мы из-за тебя все под трибунал подписались, а?! - Алекс вплотную подступил к Майлу.
Альфред, оставшийся за старшего, вмешиваться не торопился. У него были другие методы работы, нежели у Санни, поэтому он молчаливо наблюдал за происходящим.
-  Я-то отдаю себе отчет во всех своих поступках, а вот ты! - Джон тоже завелся и, похоже, не на шутку. Он выпрямился: - Не знаешь чем еще угодить ее величеству?! До старости будешь за Сашкой подтирать?!
Дело шло к обычной драке. Было ясно, что ссора возникла не на пустом месте. Во-первых, из-за обоих девушек вместе, а во-вторых, из-за каждой в отдельности. Это понимали все. Александра отнеслась к происходящему с видимым интересом. Женька же напротив, видела раскол, произошедший не только между ней и Сашкой, но и между ребятами, которым волей-неволей пришлось выбирать сторону. Она перевела взгляд на Юту, потом на Хаммера – они, похоже, думали также. На их лицах читалось разочарование. «Хорошенькое время выбрал Санни для того, чтобы покинуть «Цереру», - подумала Женька, ведь она оставалась одна перед Сашкиным грозным лагерем. Конечно, еще неизвестно какую сторону примет Свенсон, но Женька почти не сомневалась, что Сашкину. Единственной сдерживающей силой останется Альфред. Но здесь Женька была спокойна. Она уважала громилу за то, что он никогда не смешивал личные симпатии и ответственность, а значит, поблажек до возвращения Санни и остальных ребят не будет никому, в том числе и Александре.
Первым не выдержал Хаммер, резко выступив вперед:
-  Ребята, перестаньте!
-  Алан, отойди, - предупредил его Джон, даже не глядя в его сторону.
- Нет не отойду! Вы что себе позволяете? Все дело развалить хотите?! - проигнорировав угрозу Майла, продолжал Хаммер и обратился к Алексу, видя, что капитана не остановить, - Алекс, перестань! Ты это начал, ты это и закончи!
-  Это я-то начал?! - взбесился Роско, обратив всю свою ярость на Хаммера, - Это он начал!
-  Алан, не лезь, - прошипел Майл.
-  Хорошо, - согласился Хаммер, - пусть начал Джон, но закончи ты! Будь умнее!
Вместо этого Алекс сделал то, что никто от него не ожидал, даже Джон. Он резко выбросил руку вперед, но Хаммер никогда не отличался плохой реакцией: он отклонился назад, уходя от удара, легко выпрямившись.
-  Алекс, не делай ошибки, - вкрадчиво произнес он.
Но Роско не послушал. Он сделал повторный выпад, на который Хаммер уже ответил, припечатав кулак к нижней челюсти Алекса. От неожиданного удара он не удержался на ногах и откинулся назад, попав точно в тиски Альфреда. Алекс рванулся вперед, но не смог вырваться из крепких рук Федерау:
-  Я тебя убью, если дернешься хоть раз, - холодно сказал он.
Алекс закусил разбитую в кровь губу, ощущая позор своего поражения. Он никогда раньше не проигрывал. Ему сделалось горько и стыдно. Он исподлобья наблюдал за Хаммером, который встряхнул Майла:
-  Я с тобой потом поговорю, - он обратился ко всем: - Вы что делаете? Забыли, чему нас учил Талоне: Ubi concordia, ibi victoria!; Неужели никто из вас не понимает, что тулонцы только и ждут момента, когда мы все перегрызем друг другу глотки?.. Мы одна команда, - твердо сказал Хаммер, - А вы? - он посмотрел в глаза Алексу, затем перевел тяжелый взгляд на Джона, - Вам не стыдно? И тебе, Саша, должно быть стыдно. Если ты хочешь нас всех поссорить, то ничего у тебя не получится. Мы – одна команда, - повторил он и умолк, резко оборвав свою речь.
Сашка покосилась на Женьку. Ей вдруг показалось, что устами Алана говорила именно она.
-  Хорошо сказал, - щелкнул языком Юта.
Майл виновато опустил голову:
- Извините, я был не прав, - он посмотрел на Хаммера и развел руками, - Мы действительно устали. Не сердись, Алекс.
-  Не сержусь, - буркнул тот, освободившись, наконец, от железных тисков Альфреда, - извините.
-  Так-то лучше, - процедил Федерау и хлопнул Роско по плечу, опустившись на стул.
- Прости, Алекс, - в свою очередь сказал Хаммер, изображая на лице сожаление, - мне жаль, что так получилось.
-  Ничего страшного, - Алекс дотронулся до распухшей губы, - ничего…
Александра отмолчалась. Собственно, извинений от нее никто и не ждал.
-  Если хочешь, я буду в твоем прикрытии, - подал голос Пол, глядя на Александру.
Джон и Юта разом обернулись в его сторону. Юта скривил губы в задумчивости, Джон хотел что-то сказать, но просто отвернулся, Женька чуть заметно усмехнулась: она оказалась права на счет Свенсона. Александра в ответ на сделанное ей предложение улыбнулась.
-  Ладно, - проговорил Федерау, - замяли дело. Урок был хорошим.
В дверь вошел Санни. Серьезность на его лице сменилась недовольством. Ему было достаточно лишь одного взгляда, чтобы понять, что во время его отсутствия что-то произошло.
-  В чем дело? - сурово осведомился он.
-  Ни в чем. Спорим, - как будто ничего не было, ответил Альфред.
- Хорошо спорите, - лицо его ничуть не изменилось, когда он остановил свой взгляд на разбитой губе Алекса. Санни подумал, что все-таки хорошо, что в тот момент его не было в комнате. Роско все же напросился, и не ему, командиру, теперь разгребать это дело. Кого Алекс достал Санни так и не понял. Все выглядели обычно. Может, Женька что-то подскажет? Но нет, она выглядела подавленной, а значит то, что здесь произошло – было не просто ссорой. Причина, видимо, была объективной. Он, конечно, все узнает, но пока заострять на этом внимание не следовало, и Санни просто спросил, чтобы завершить эту неловкую часть разговора:
-  Ну? И что решили?
-  По крайней мере, разобрались с прикрытием, - ответил Альфред.
-  Понятно, - кивнул Санни, и ему стала ясна причина произошедшего, - теперь вот что: пока я сюда шел – появилась еще одна проблема.
Этих слов было достаточно, чтобы вернуть большинство ребят в рабочее состояние.
- Ты говоришь о том, что мы не знаем как добраться до этих существ? - поинтересовался Юта, мгновенно переключившись на нужную тему, в отличие от Джона, который все еще думал над словами Свенсона о прикрытии и тем, что это предложение было сделано явно не по доброте душевной, и уж точно не с целью замять неожиданно возникший конфликт.
-  Точно, - согласился с Ютой Кент, прислонившись к дверному проему.
Он так и не прошел, оставаясь в пороге, что заставило Александру вновь подумать: «Похоже, что Санни и вправду решил переориентироваться на старушку Шенет. К Женьке даже не подходит».
-  Ты же говорил, что видел туманность, в которой они обитают! - воскликнул Юта.
- Ага, видел, - с досадой в голосе проговорил Санни, - а ты думаешь, я знаю, где именно находится эта туманность?
- Может, просмотреть каталоги? - предложил Альфред, но тут же понял, что это не лучшая идея, поскольку Хаммер возразил:
-  Смеешься? Тысячи туманностей похожи одна на другую!
- Я думаю, решение все-таки есть, - сказала Александра. Женька с интересом посмотрела на нее, скрестив руки на груди: что имеет в виду Сашка? - Надо просто сходить к доктору Уилксу и он посмотрит, что у тебя в голове, - она обратилась к Санни, - он найдет то, что ты видел, а потом изображение запустит в компьютер, который справится со всеми каталогами в считанные секунды. Это называется мнемо… мне… Алекс, как эта штука называется?
-  Мнемография, - проговорила за Алекса Женька, глядя, как побледнело его лицо и как поспешно он отвел от нее взгляд, а также успев заметить, как вздрогнула Александра, услышав ее голос, - откуда тебе известно об этой процедуре?
Вопрос показался Сашке вполне закономерным, ведь она никогда не интересовалась медициной, но, несмотря на это она поняла, что сболтнула лишку и Женька не поверит ни в одно придуманное ей объяснение, кроме правды. Она беспомощно посмотрела на Алекса и почувствовала, что он ей не союзник.
-  Алекс? - вопросительно сказала Женька. Роско поднялся, но молчал. Женька начинала беспокоиться: в этот момент она думала о чем угодно, но только не о том, что услышала:
- Женя, - серьезно сказала Александра, - сейчас не время выяснять, но если ты хочешь, то тебе делали мнемографию.
-  Что?!
- Уилкс делал тебе мнемографию. Когда ты лежала в  коме, - повторила Сашка, осознавая, что это признание дается ей с большим трудом.
-  Вы копались в моей памяти?! В моих воспоминаниях?! - Женьке показалось, что земля уходит из-под ног. Она стояла и мотала головой, не веря своим ушам.
-  Это было нужно, - скованно произнес Алекс, присоединяясь к Александре.
-  Что нужно?! - Женька с криком подступила к ним обоим.
- Ну-у… Алешка… Мы… мы на его место… это, Паоло… - совсем растерялась Сашка, глядя на Женьку и не узнавая ее. Пожалуй, впервые в жизни она видела Евгению в таком состоянии: в гневе, в бешенстве и в ярости одновременно. Ее глаза сузились и из них полились крупные слезы:
-  Да кто вам позволил! - она наотмашь ударила Алекса, раскроив и без того разбитую губу, грубо оттолкнула Александру, попытавшуюся помешать ей уйти и поспешила к выходу, выставив вперед руки, как бы предупреждая о том, чтобы никто не проронил ни звука: -  Оставьте меня в покое!
Дверь мягко затворилась, что совсем не подходило к моменту. Александра с ужасом подумала: «Она до сих пор любит Алешку!», а вслух сказала:
- Ч-черт, - и только сейчас увидела, как на нее смотрел Санни. Нет, Женьку он не разлюбил. Кажется, наоборот, он любил ее еще сильнее, - я могу все объяснить! - попыталась сказать Александра, но командир отрезал:
-  По-моему, говорить больше не о чем.
- Кажется, мы устали сильнее, чем думаем, - медленно проговорил Альфред, - оставшись наедине с самим собой, когда все один за другим покинули помещение. Слез на лице у Женьки он никогда раньше не видел, хотя и был наслышан от Александры. Он предчувствовал, что время без командира будет идти тяжело и мучительно долго.
Санни облокотился на маленькое окошко с видом на бесконечность. Эта картинка никогда не менялась, но создавала ощущение незамкнутости пространства. Говорить о хорошем настроении было глупо. Вот тебе и денек: сначала выясняется, что Херувим, за который так долго боролись, стал никому не нужен. В продолжении Алекс напрашивается на драку и получает то, что, по-видимому, заслужил. И в довершение ко всему Женька… Женька. После всего того, что Кент услышал, он не знал, что делать: не то броситься за ней, не то разорвать Алекса и Сашку вместе с ним. Мнемография была единственной о чем Кент не было проинформирован, по крайней мере, с тех пор, как Женьку полумертвую приволокли на «Мать». Санни не совсем понимал: в чем вообще проблема с этой процедурой, но, судя по Женькиной реакции, проблема была и большая. Слезы на Женькином лице были вызваны не просто тем, что ее задели. Но тем, что задели самую больную струнку ее души. Санни догадывался, что Женька наверняка побежала к Уилксу, но что потом? Захочет ли она уединения или придет к нему, чтобы поделиться? Что она сейчас чувствует? Захочет ли вообще об этом разговаривать или замкнется в себе, как это обычно бывало? Санни не отрывал взгляда от опостылевших звезд, положив подбородок на руки. Ожидание утомляло. И, как всегда казалось, что в такие моменты время намеренно замедляет свой ход, чтобы посмеяться от зависящим от него человеком. Кент не среагировал когда в дверь кто-то вошел и остановился за его спиной. Он знал, что это не Женька.
-  Санни, - услышал он голос Гордона.
-  Майк? Какими судьбами? - тревожно спросил он, не оборачиваясь, памятуя о том, что Гордон редко приносит добрые вести.
-  А ты как думаешь?
Санни не ответил.
- Понимаешь, - продолжил Гордон, - меня интересует вот что: не говорила ли тебе Женька чего-нибудь такого, что могло бы объяснить агрессию тулонцев? Или, может быть, она что-нибудь подозревала?
-  Что за вопрос? - удивленно спросил Кент, обернувшись.
-  Потому, что она что-то знает, - заявил Гордон.
-  Иди к черту, Майки, - махнул рукой Санни, но тот настойчиво продолжал:
-  Иначе тулонцы бы в нее так не вцепились. Я долго думал. И мне известно о том, что еще давно, там, на «Матери», Талоне пытался убрать ее, - Санни с улыбкой покачал головой: скрыть что-то от Гордона было тем же самым, как и попытаться что-то скрыть от Женьки. - Если честно, то лично у меня, Санни, иногда складывается впечатление, что тулонцам личность Талоне-то нужна поскольку-постольку, и только лишь для того, чтобы отвлечь все наше внимание на него…
-  Женька большая девочка. Она может за себя постоять.
-  Раз на раз не приходится, - возразил Гордон, - я тебе это говорю.
-  Но почему? - все еще недоумевал Кент.
-  Говорю тебе, она что-то знает! - настаивал Майкл.
- Не может быть. Я не верю. – Сани замотал головой в знак отрицания.
- Э-э, брат, - Гордон с видом победителя сел на стул и самодовольно улыбнулся, - вспомни-ка хорошенько, кто был на положении доверенного лица Ормандо Талоне?
-  Женька…
-  Ну? - вопросительно посмотрел на него Гордон.
- Ну-у, - Санни тоже сел напротив него на стул и теперь задумчиво водил рукой по подбородку, - Талоне часто задерживал ее после планерок… Особенно в последнее время… Постой, это было где-то за месяц-полтора до нападения…
- И тебе никогда не приходило в голову задуматься: а зачем же он ее оставлял? Наверное, не затем уж, чтобы любезничать!
Санни начинал понимать ход его мыслей:
- Ты думаешь, что Ормандо обладал какой-то информацией и посвящал Женьку в свои тайны?
-  Более того, я не удивлюсь, если это она посвящала его в свои тайны.
-  Но…
-  Да, Санни, Женька нужна им гораздо больше, чем Талоне или любой другой из нас.
-  Но…
- Ты еще не понял? Ты тоже стал стареть, друг мой, - Гордон наклонился как можно ближе к командиру, будто бы боясь быть услышанным, - Ормандо еще силен, а Женька в первую очередь – баба, а не солдат, как бы не старалась нас переплюнуть. То, что она знает – очень важно. Я чувствую. Она готова к очередному удару со стороны тулонцев, но…
-   Меня здесь не будет, - мрачно заключил Санни.
-  Именно. Ты Женьку оставляешь в опасности. И взять ее с собой ты тоже не можешь. Я бы посоветовал ей не разгуливать просто так.
- Проговорив эти слова, Гордон встал и, словно пророк, скромно удалился из комнаты, будто его здесь и не было. Санни, немного подумав, сказал вслух:
-  Я это учту, Майк.
Он встал, прошелся по комнате взад-вперед и опустился на пол рядом с кроватью, глядя в потолок. Время для путешествия было действительно не лучшим. Что на самом деле знает Женька? Прав ли Гордон, так смело заявляя об этом? Почему Ормандо Талоне больше доверял Женьке, чем ему, Санни? Неужели он не понимал, что тем самым подвергает ее серьезной опасности? Почему сама Женька, если она действительно что-то знает – ничего ему не сказала? Не сочла нужным? Испугалась? Решила не подвергать риску? Подумала, что справится сама? Ах да, как всегда сама! Дать ответы на вопросы могла только Женька, но если она ничего не говорила раньше, то кто сказал, что скажет сейчас?
Женька ворвалась в кабинет Уилкса:
-  Что вы со мной сделали?! - гневно спросила она неровным голосом.
Уилкс поднял на девушку изумленный взгляд, оторвавшись от своих записей. Никогда раньше он не видел ее такой: лицо было бледным, волосы растрепаны, губы дрожали, в глазах, полных ненависти, стояли слезы. Он молча смотрел, не понимая, что происходит.
-  Что вы со мной сделали? - каменным голосом повторила она.
-  Что случилось, Женя? - наконец, опомнился Уилкс, поднимаясь из-за стола.
- Не прикидывайтесь, - она смотрела ему прямо в глаза, но не находила в них объяснений, - я знаю, что вы делали, пока я лежала в коме!
-  А-а, - понимающе потянул тот, - ты о мнемографии? Тебе Саша и Алекс сказали?
- Можно сказать и так, - жестко проговорила она, и Уилкс понял, что ей нужна правда. Что могло произойти, что Женька обо всем узнала? Уилкс не стал задавать себе этих вопросов. Было очевидным, что Женьке стало известно о проведенной мнемографии не в лучшей форме, и это нужно было как-то исправить. Уилкс надеялся лишь на благоразумие девушки:
-  Пойдем в мой кабинет.
Она молча подчинилась и также молча села на кушетку.
-  Может, воды? - предложил Уилкс.
-  Объяснений, - твердо ответила девушка.
-  Хорошо, - врач сел на свое место за стол.
-  Только не надо сантиментов и вранья, - предупредила она.
-  Я и не собирался.
Поймет ли она то, что он сейчас ей скажет? Уилкс чувствовал себя растерянным. К такому повороту он был не готов. Но факт свершился: Женька сидела перед ним в слезах, нервно то стискивая до побеления, то разжимая пальцы.
- Я думаю, тебе не нужно объяснять, что такое мнемография, раз ты так на это отреагировала?
-  Не нужно.
Женька опустила глаза, и ее взгляд упал на руки Уилкса. Врач был спокоен, а значит, будет говорить правду. Женька это признала, хоть и с трудом. Внутри она кипела от негодования, но в глубине души понимала, что если Уилкс пошел на такой шаг, значит, в этом была необходимость. Она тоже постаралась успокоиться, чтобы не пропустить ни одного сказанного врачом слова.
- Ты права. Ты тогда лежала в коме, поэтому уж извини, но твоего согласия я спросить никак не мог. И провести мнемографию было моей идеей, потому что только так можно было тебя спасти, - Уилкс заметил в Женькиных опухших глазах удивление и поспешил с разъяснениями, - понимаешь, медицина не всесильна, - он встал и заходил по кабинету, положив руки в карманы белого халата, и изредка поглядывая в сторону Евгении, - Бывают моменты, когда все зависит только от самого человека. Так было в твоем случае. Что бы мы не делали ты не хотела бороться. Ulcera animi sananda magis, quam corporis.; Понимаешь меня?
-  Алешка…- тихо выдохнула Евгения, и слезы опять потекли по ее щекам.
Безмолвное предложение воды на сей раз Женька приняла. Она обхватила стакан ладонями с обеих сторон и теперь смотрела на свое дрожащее отражение.
-  Пойми, - продолжал Уилкс, - я, как врач, не мог этого допустить и единственным выходом было спрятать того, кого ты так любила, и который не давал тебе выкарабкаться. Спрятать как можно дальше!
-  А Сашка и Алекс?
- Они были против с самого начала. Особенно Саша. Это я настоял, - признался Уилкс.
-  Что они видели?
-  Ничего. Только лицо твоего Алексея. Это они объяснили, что к чему. Правда, идея с Паоло Гуччи принадлежала им.
-  Я так и подумала, - скорее всего, мысля вслух, сказала Женька, но потом подняла взгляд на Уилкса, - А вы что видели?
-  Ничего особенного, только… - он немного задумался.
-  Что «только»? - спросила Евгения, и он заметил, как она вся сжалась.
-  Только мне показалось, что идея с Паоло Гуччи была не лучшая.
-  Почему?
-  Меня это не касается, Женя, и я не знаю, что вас связывало. Я только знаю, что думать об этом тебе удовольствия не доставляло и не доставляет. У меня тогда просто не было выбора, - он остановился напротив нее.
Женька долго сидела молча. Затем, наконец, сказала:
 - Спасибо за прямоту, Лестор, - девушка глотнула воды и шмыгнула носом, - а я допустила ошибку. Грубо обошлась с Сашкой и Алексом, ведь они мне зла не хотели, а я, не разобравшись…
-  Это не так страшно, моя девочка, - Уилкс присел с ней рядом и погладил по голове, - ты все можешь исправить.
- Могу, - согласилась Женька, - но я все равно думаю, что Сашка была бы не прочь лишить меня прошлого… да и настоящего…
Уилкс не ответил, и девушка поняла, что она права.
-  Наше прошлое не всегда радужно, - устало произнес врач, - но, в конце концов, если, несмотря на все то, что я сделал ты не забыла свою любовь – значит, так и должно быть, хотя, может то, что ты к нему чувствовала и позволило тебе выжить, - он вздохнул, - а как же Санни?
-  А что Санни? - хмыкнула Женька, еще раз потянув носом.
-  Это твое настоящее.
-  Наверное, время еще не пришло.
-  А придет ли?
- Не знаю, - покачала головой Женька, - Правда, не знаю. Но мне хотелось бы... - она немного помолчала, - По крайней мере, я знаю одно: за Санни если надо будет – я глотку перегрызу. Так было всегда. Я друзей не бросаю, - при этих словах она помрачнела, вспомнив сегодняшний инцидент.
Женька шла, будто пиная перед собой невидимый камешек. От пережитого эмоционального всплеска тянуло в сон. Девушка без конца зевала и трясла головой, чтобы сбросить нахлынувшую дремоту. Отчего-то она вспомнила время, когда они с Сашкой жили душа в душу. Детство… Детство кончилось, Александра сильно повзрослела и изменилась. Но теперь Женька отчетливо видела, что ее подруга изменилась не просто, а до неузнаваемости, и причина была до смешного проста: Александра не смогла справиться со страхом смерти. Да, к этому нельзя привыкнуть. С этим нельзя смириться. С этим нельзя бороться. И к этому невозможно подготовиться. Это нужно просто принять – только в этом случае можно уберечь собственную жизнь, потому что там, где кончается страх, начинает работать то самое чувство, которое порой и сохраняет жизнь – инстинкт, а он подчас дороже логики. За это Женька Александру не судила – она спасала себя так, как велела ей ее природа. И если девушка выбрала такой путь – что ж, пусть. Однако видеть ее она не хотела. И не только потому, что Сашка сегодня отличилась, а потому что поняла, что даже тогда, когда она лежала в коме, Александра заботилась только о себе. Женька не могла сказать, что переживания подруги были поддельными. Нет, они были искренними, но продиктованы отнюдь не состраданием. Девушке стало неприятно, но она все же нашла в себе силы зайти к Алексу и извиниться. Роско встретил ее отчужденно-холодно, и Женька поняла, что ему сейчас не до нее. Тем не менее, извинения он принял и даже заметил, что реакция Женьки была вполне естественна. Покинула его комнату Евгения с легким сердцем, но непомерный груз на душе легче не стал. Она знала, куда может пойти. Женька застала Санни в задумчивости. Он встретил ее тревожным взглядом, но она дала знак, что волноваться не о чем и опустилась на пол рядом с ним, положив голову ему на колени:
-  Они думали, что смогут лишить меня прошлого, - сказала она бесцветным голосом, и закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как Санни бережно перебирает пряди ее волос, - но они не все знают о моем прошлом… Странно, - чуть улыбнулась она, не открывая глаз, - они думали, что воспоминания, добрые воспоминания о Паоло Гуччи смогут вернуть меня к жизни… Они ошиблись только в одном, в добрых воспоминаниях…
-  Он тебя любил? - этот вопрос она слышала от Санни уже во второй раз, но ее ответ был неизменен:
-  Нет. Он меня ненавидел, потому что люди иногда делают ошибки, в которых потом не раскаиваются.
-  Ты говоришь о себе?
-  Я говорю обо всех нас, - ушла от ответа Женька, и Санни понял, что разговор на эту тему исчерпан, - знаешь, сегодня я поняла, какое хрупкое понятие – «дружба». Я думаю, что все это поняли.
-  Это Сашка заварила всю эту кашу?
-  Оставь ее в покое. У нее своя дорога. Пусть нам непонятная, но своя.
-  Слишком уж ты добрая!
-  Это кажется, - возразила Женька, положив себе руку под щеку, - потом сам увидишь к чему приведет мой «добрый» совет не мешать Сашке. И вообще, я не хочу о ней сейчас говорить, и знаешь что? - она подняла голову и посмотрела Санни в глаза. Они были грустными, и Женька отчетливо понимала причину, - Ты прости меня за то, что я сегодня сорвалась. Как Сашка. Не сдержалась. Я теперь ее понимаю – выплескивая все сразу становится намного легче… А ребята вообще, наверное, не весть что подумали.
-  Ты имела на это право. А ребята, - Санни вздохнул, - ребята все поймут правильно. Ты же их знаешь.
В маленькой комнате повисло молчание. Каждый подбирал слова. Разговор о грядущем полете в неизвестность так или иначе должен был состояться, но его нужно было как-то начать. Женька чувствовала, что это гложет Санни, пробуждает вполне обоснованное беспокойство, заставляет роиться в его голове множеству мыслям, ни одна из которых не выглядела обнадеживающе. Да и сама она ощущала, что стала вдруг какой-то уязвимой, растерянной. Привычка чувствовать железную поддержку со стороны Санни всегда – сыграла не в ее пользу.
-  Женя, я не хочу оставлять тебя здесь, - все же первым начал Кент.
- Давай не будем об этом, у тебя все равно нет выбора. Я тебе вот что скажу, чтобы ты потом не говорил, что я тихушница: я думаю, пришло время поговорить с Талоне и перетянуть его в открытую на нашу сторону.
-  Это не реально.
- Ну почему не реально? - Женька поднялась с пола и встала напротив командира, заложив руки за спину, - Дальше ждать некуда. Ты сам говорил, что у нас есть ориентировочно две недели, а раз ориентировочно, то и того меньше, потому что планы тулонцев и Земли могут резко поменяться.
Санни внимательно на нее смотрел:
-  А с чего ты взяла, что Талоне будет с тобой разговаривать? Думаешь, он будет «за», что мы хотим взорвать его родную планету?
- А у него тоже нет выбора, - жестко сказала Женька.

-  Ну что, Санни, если верить результатам твоей мнемографии, - повертелся в удобном пилотском кресле Хаммер, покусывая грифель, - кстати, как от нее ощущения?
- По-моему, мы обсудили это еще четыре дня назад, - отозвался Санни, стоя на капитанском мостике, - так что там у тебя?
-  Прибыли, командир.
-  Хорошо, собирай всех. Выходим из подпространства.
Спустя несколько минут, крейсер «Мотео» начал плавное торможение. Яркие цвета подпространства постепенно гасли, открывая перед собравшимися на мостике новый вид – энергетические торосы.
-  Вы когда-нибудь такое видели?- восхищенно выдохнул Джон, глядя на поминутно меняющийся пейзаж.
Санни промолчал. Он уже это видел, но краски, переданные существом-цветком, померкли в сравнении с тем великолепием, которое предстало перед его глазами: горные цепи торосов вздымались ввысь и замирали. Затем, подобно гигантским протуберанцам выпячивались, разрывались и искрящимися фонтанами низвергались обратно. Расплескиваясь словно вода, они  образовывали сияющие равнины, а затем устремляясь еще ниже, превращаясь в причудливой формы колонны, покоящиеся на кипящем основании чистой энергии.
-  Вот это сила! – восхищенно покачала головой Шенет, - даже звезды вокруг меркнут.
- Что-то я никого тут не вижу, кто бы мог нам помочь, - усмехнулся Юта, который не стал давать волю чувствам, возвращая тем самым ребят в реальность.
- Алан, следуй тем же курсом. Между колоннами. Там вроде бы поспокойнее. Включи модулятор, - отдал распоряжения Санни.
-  Включить защиту?
-  Нет. Не надо. Энергии здесь и так хватает.
Громоздкий на первый взгляд «Мотео» ловко юркнул вниз, без труда лавируя между колоннами. Мостик залил призрачный желто-оранжевый свет, ослепляя ребят ярко-голубыми вспышками.
-  Защита от излучения?
-  Включена. Фон в пределах нормы.
-  Световая защита?
-  Есть.
Яркие вспышки стали более мягкими. Теперь смотреть было намного легче.
- Уилкс сказал, что эта туманность занесена в каталог ориентировочно. Никто никогда здесь не был, - позволил себе заметить Джон.
-  Значит, мы будем первыми, - уверенно сказал Санни.
-  А еще он говорил, что, согласно официальным источникам, эта часть Рукава не изучена, потому что здесь ничего нет.
- А я чихать хотел на официальные источники. Я видел то, что видел, - упрямо проговорил Санни и отвлекся на голос Хаммера:
-  Мы выходим из тороса. И я фиксирую только пустоту вокруг.
-  Ну? Что я говорил? - махнул рукой Майл, и сел рядом с Хаммером, - Мы тут зря время теряем, а на «Церере» неизвестно что происходит!
- Слушай, Джон, перестань ныть, - уже с каждым раздражением в голосе сказал Санни, - ты становишься слюнтяем.
- Зато я не верю всякой белиберде!
Кент не обратил внимания на слова капитана:
- Алан, перенеси видимое изображение на экран и включи сканнеры, - спокойно попросил он, - дай максимальное увеличение и сбавь скорость.
-  Есть.
И по-прежнему ничего. Только пустота. «Мотео» медленно полз вперед. Торосы остались далеко позади и теперь только пространство, лишенное даже света звезд окружало корабль.
- Здесь определенно что-то должно быть, - задумчиво произнес Санни, вглядываясь в экран.
- А вам, ребята, это место ничего не напоминает? - поинтересовался Юта. Он выглядел несколько встревоженным.
-  Напоминает. Задницу, - отозвался Джон.
- Ты прав больше, чем думаешь. Я серьезно! Это похоже на… мешок! Мы летим в никуда, в какой-то черный бездонный мешок, а что, если его завяжут? Мы даже не понимаем во что вляпываемся!
Все посмотрели на него. Юта говорил с такой уверенностью, что команда невольно поежилась, словно подул холодный ветер.
-  Ты страху-то не нагоняй, - хмыкнул Джон, - А то мы все в штаны наложим.
- Черт! - все разом обернулись на голос Хаммера, - похоже, что это и вправду ловушка! – его глаза пытались уследить за показаниями бортового компьютера, - Ощущение такое, что нас куда-то просто несет! Я не управляю кораблем! И я ничего не вижу.
-  Включить защиту, - скомандовал Санни.
-  То, что нас окружает не реагирует на нашу защиту… Нас вообще окружают!
«Мотео» резко прекратил движение. Ребята схватились, кто за что мог, чтобы не потерять равновесие. Двигатели самопроизвольно отключились. Зато на экране кое-что появилось. Эта была энергетическая сеть, та самая ловушка, о существовании которой предположил Юта. Она окружала корабль со всех сторон. «Мотео» был пойман как рыба. Ребятам было хорошо видно, как она пока еще не закрылась, оставляя шанс на последний рывок для побега. Но все попытки оживить крейсер были безуспешны. «Мотео» был обесточен. Ловушка захлопнулась. Ребята в нерешительности стояли, молча глядя на сеть. 
- Что будем делать? – поинтересовался Санни, вставая с места и засовывая руки в карманы. По нему было видно, что он нервничает.
-  Ты командир, - пожал плечами Джон.
-  Майл, не сваливай на меня все, - он недовольно огрызнулся и обратился к Хаммеру, - Алан, что там у тебя?
-  Ричи был прав. Мы в ловушке.
-  Мы можем послать сигнал?
-  Нет. Сеть его не пропустит и нас не выпустит. Она выкачала почти все наши ресурсы. Мы можем только ждать, - развел руками Хаммер и встал, - Все. Больше я ничего сделать не могу.
- Вот попали, - потянул Юта, взъерошивая волосы и прохаживаясь взад и вперед по мостику, - А что если нас отсюда не выпустят?
- Это не логично, - отозвалась Шенет, - если нас кто-то поймал, то какой ему смысл держать нас взаперти? По крайней мере, мы узнаем, с чем имеем дело.
-  Обнадеживает, -  хмыкнул Джон и посмотрел на Санни.
Тот стоял посреди мостика и капитан знал, что он сейчас сделает: чтобы оценить сложившееся положение и принять единственное правильное решение, нужно немного подумать, а думать легче всего, если у тебя в руках что-то есть, и, самое лучшее – это сигарета. Он оказался прав. Кент достал из нагрудного кармана пачку, вынул сигарету и, убрав пачку обратно в карман, задумчиво покрутил ее в руках. Затем, не торопясь, достал зажигалку. Джон отвлекся. Он ощущал невероятную усталость и вовсе не от предприятия, в котором принимал участие. Его угнетала сама ситуация. Конечно, сменить обстановку, устраниться на время от театра военных действий, где каждую секунду в бою ты борешься за свое выживание ценой других жизней, было просто подарком судьбы. И Джон легко согласился на эту авантюру, стыдясь того, что таким образом он вполне может продлить собственную жизнь, несмотря на то, что его друзья на «Церере» остались один на один с врагом. Теперь же он думал, что лучше бы тоже остался там, а не полетел с командой авантюристов, как липовый полномочный представитель президента, потому что лучше уж сражаться с тем, кого ты видишь перед собой, чем вот так сидеть и ждать неизвестно чего. 
В сумрачном свете, который давали аварийные генераторы, он глядел на экран. Теперь на нем кроме кромешной темноты пространства сияла гигантская сеть, оттеняя его еще больше. Джону от чего-то представились огромные руки, закидывающие подобные сети в бездонные океаны космоса. Чего только не было, наверняка, в их богатом улове! Сегодня это был крейсер «Мотео». Капитан перевел взгляд обратно на Санни и от неожиданности застыл в изумлении. Его не было на месте. В этот же момент он услышал голос Юты:
-  Снаружи, посмотрите!
Майл, Хаммер и Шенет обернулись. Там, в безвоздушном пространстве внутри сети замелькали огни. Они завораживающе кружили, и от их движения невольно начинала кружиться голова. На мгновение все вдруг забыли об исчезновении Санни, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать, что никто не может двинуться с места. Тело пронизывала ломота. Время начало тянуться невероятно медленно. Юта сделал слабую попытку поднять руку и… у него получилось! Зашевелились все. Физические ощущения, похоже, пришли в норму. Но вдруг голова снова резко закружилась, к горлу подкатил отвратительный приступ тошноты и он начал куда-то проваливаться. Он потерял равновесие, но едва схватился за пилотское кресло, как его рука утонула, не ощущая сопротивления прочного материала. Ноги также мягко начали погружаться в пол. Юта посмотрел вниз и увидел, что под тяжестью веса его засасывало все больше. Внезапное озарение, что вся структура «Мотео» по неизвестной причине начала меняться повергла в смятение. Юта подумал, что если так будет продолжаться – его высосет в открытый космос. И он сделал единственное, что мог: ощутив всю бесполезность своего сопротивления, он расслабился, готовый принять смерть достойно хотя бы в собственных глазах и закрыл их, ожидая, что вот-вот, испытав мгновение страшной боли, он забудет о ней навсегда. «Жаль, не успел вписать свое имя в историю», - безнадежно подумал Юта.
Ожидание становилось слишком утомительным. Ричи чуть приоткрыл глаза, но они от удивления распахнулись сами собой: все переменилось. Он прочно стоял на ногах в белой, залитой светом комнате. Свет был настолько ярким, что он сначала не понял, где находится – не то на полу, не то на потолке. Юта вздохнул чуть свободнее, неожиданно увидев, что рядом с ним стоит Санни.
-  Мы умерли?
- Ты веришь, что люди после смерти встречаются? - задал встречный вопрос Кент.
- Это чушь собачья, - ответил Ричи и посмотрел на свои руки, - значит, мы живы.
Он хотел еще что-то сказать, но обратил внимание, что пространство рядом с ним начало сгущаться, постепенно формируя очертания еще одного человека. Через секунду он увидел рядом с собой материализовавшуюся Шенет.
-  Так я и появился? - спросил Ричи, получив в ответ утвердительный кивок Санни.
Глаза Шенет казались еще больше от нескрываемого удивления:
-  Где мы?
-  Без понятия, - ответил командир, - но я рад, что с тобой все в порядке.
-  Я тоже рада … Но что происходит?
-  Не знаю. Я понял только то, что нужно было расслабиться и…
-  Думаешь, эти огни, они нас… изучали?
- Чтобы понять: стоит иметь с нами дело или нет? - сам себя спросил Санни, приветствуя также неожиданно появившегося Хаммера. - Ну? Ты как?
- В легком шоке. Для меня это слишком, - растерянно ответил Алан, - и мне это не нравится.
- И мне, -  согласился Юта, - Мы черт знает где и черт знает как здесь оказались. Какие еще сюрпризы? - громко спросил он, глядя предположительно в потолок.
-  Что-то Джон задерживается, - забеспокоился Санни.
-  А он понравился этим огонькам, - усмехнулся Юта.
-  Или все еще сопротивляется, - заключила Шенет.
Кент сделал шаг в сторону, чтобы не задеть появившегося Майла. Джон стоял в замешательстве, и кроме удивления на его лице не читалось ничего.
-  Авантюристы хреновы, передохнем мы тут и не поймем как, - эти слова капитан сказал так искренне, что Санни заулыбался:
-  Раз уж живы до сих пор – значит,  есть шанс.
Он огляделся. За секунду повисшего молчания Санни как будто очутился на «Церере». Ему даже показалось, что он видел на мгновение оставшихся там ребят. Сердце тоскливо заныло: что там с ними происходит? Увидятся ли они еще когда-нибудь? Или погибнут, так никогда и не узнав, что же случилось со всеми ними на самом деле? Он спросил:
-  Ну? Какие соображения?
-  Да никаких, - отмахнулся Джон.
-  Наверное, нам надо ждать, - сказала Шенет, - если нас сюда притащили – значит, все только начинается.
- Ух ты, какая оптимистка, - снова усмехнулся Юта, - а может, это наше вечное заточение! Никто об этом не думал?
- Ребята, посмотрите сюда, - произнес Кент, глядя как пространство снова зарябило и перед ними возникло нечто, парящее в воздухе. Юта с интересом уставился на существо, находящееся ближе всех к нему. Оно было матово-белого цвета, почти сливающееся с белизной помещения.
-  Кто ты? - спросил Хаммер, глядя на него широко раскрытыми глазами.
-  Человек, - ответило существо.
Очертаниями оно действительно напоминало человека: голова, руки, ноги – все было на месте. Разве что несколько удлиненные пальцы рук, лицо, лишенное бровей и ресниц, неопределенного цвета почти прозрачные глаза, очень маленький нос, маленький рот и полное отсутствие волос на голове отличало его от остальных. Ну и, конечно, то, что этот человек просто парил в воздухе.
-  Оно еще и говорит, - шепнул Юта Джону.
На это странный человек отреагировал легкой улыбкой. Было заметно, что он не обиделся. Ему было даже интересно наблюдать за невежеством пришельцев, посмевших нарушить его территорию. Но, в конце концов, перетаскивать ребят в эту дыру никто не просил. Санни стало несколько неловко за высказывание Юты, и он потупил взгляд.
-  Мы знаем зачем вы здесь, - сказал человек.
«Значит, нас все-таки изучали», - заключила про себя Шенет.
-  Мы? - удивленно спросил Джон, - Вас много?
- Гораздо меньше чем вас физически, но много больше чем вас духовно, - ответил человек.
-  Вы считаете себя людьми? - задумчиво спросил Санни.
- Мы и есть люди, посланник, - чуть склонил голову человек. Ребята переглянулись, - идемте.
Стены, казавшиеся такими прочными, вдруг стали прозрачными, открывая то, что скрывалось за ними – космос.
-  Но мы не можем там дышать! - возразил Хаммер.
- Мысль может все, - ответил ему человек, - вы же дышали здесь, в этой комнате, и не думали, что это невозможно.
- Бред какой-то, - замотал головой Юта.
- Идемте же, - еще раз вежливо пригласил человек и сделал жест рукой, плавно качнув длинными пальцами, подталкивая Санни сделать первый шаг, - не бойся, посланник.
Вслед за Санни ребята ступили в бесконечность, не веря ни своим глазам, ни ощущениям. Идя по самим собой появляющимся ступенькам, дыша неизвестно откуда взявшимся воздухом и глядя, как они приближаются к городу, о котором рассказывал Санни, ребята были поражены увиденным. Город был гигантским. Им казалось, что они даже чувствуют потоки энергии, струящиеся по нему. Мягкие краски, невероятные формы и те самые существа-цветы, плывшие так медленно, но так грациозно – все это казалось невероятным.
Поднимались долго, но никто не чувствовал усталости, поглощенные молчаливым созерцанием того, что еще не приходилось видеть ни одному человеку.  Тот, кто вел их, время от времени оглядывался, будто бы проверяя: следуют ли они за ним. Ребята следовали и не только потому, что этого хотели, а потому, что им не оставили выбора. Джон это понял тогда, когда остановился и почувствовал, что не может не идти. Его ненавязчиво подталкивала вперед неведомая сила. Он оглянулся, но не увидел ступеней, по которым они поднимались – только пустота и чуть колеблющийся светящийся след позади. Он даже потерял равновесие не чувствуя опоры под ногами, ощущая, что вновь начинает куда-то проваливаться. 
- Оглядываясь назад, нельзя вернуться в прошлое и исправить ошибки, - растягивая слова, сказал человек, обращаясь к нему, - смотри вперед и обретешь дорогу.
При других обстоятельствах Джон, несомненно, бы выругался, наговорил кучу непристойностей и ни за что не последовал совету, но хозяином положения был не он. Капитан это понимал и поэтому подчинился, мгновенно почувствовав под ногами твердую опору. И еще он понял, что это странное существо, называющее себя человеком, было право. Оно как будто заглянуло в мятущуюся душу Джона, который никак не мог успокоиться после смерти жены и детей. Человек был прав – вернуться в прошлое невозможно. Как бы не хотелось. Жизнь должна идти своим чередом и оглядываться назад означало погубить свое настоящее и, возможно, будущее. Джон посмотрел на ребят, идущих впереди. Похоже, они ничего не слышали. Эти слова были адресованы только ему. Мысленно капитан поблагодарил существо за проявленную деликатность, за то, что никто из ребят не увидел его очередной слабости. «Не стоит… - тут же услышал он голос совсем рядом с собой, - мы же люди». Капитан удивленно посмотрел на человека, который парил впереди всех. «Вы можете читать мысли?» - также про себя спросил Джон. «Конечно. Это в наших силах». «Если бы я мог читать мысли, - подумал Джон, - я бы сошел с ума». «Если ты с рождения можешь видеть и слышать, потом учишься ходить и говорить…» - мягко возразил человек. «Понятно, - потянул Джон, - какие мы разные». «Нет. Мы очень похожи». На этот раз капитан промолчал, отгоняя от себя любые мысли, чтобы лишний раз не стать объектом диалога. Существо неожиданно остановилось и сказало, обращаясь ко всем:
-  Я привел вас.
Ступени кончились. Ребята оказались перед мерцающей стеной чистой энергии. Все в нерешительности остановились. Санни поднял голову и посмотрел вверх. Где-то далеко в черном небе стена чуть закруглялась, и он понял, что они находятся прямо перед одним из множества энергетических шаров. Рядом висело еще два гигантских размеров шара, связанных между собой переходами. Именно так он назвал про себя эти многокилометровые связующие нити.
- Сделайте шаг, - сказало существо, делая взмах рукой, приглашая войти, и растворилось в голубом сиянии.
-  Ну? - вопросительно посмотрел на всех Санни.
-  Лучше нам пойти за ним, - уверенно проговорил Джон, - он мысли читает.
Все недоверчиво обернулись на Джона.
-  Что, в самом деле? - спросил Хаммер.
Джон не стал ждать, когда последуют очередные размышления вслух, а осторожно поднес руку к переливающейся стене и положил ее на идеально гладкую поверхность. Рука легко погрузилась, и капитан почувствовал приятную прохладу.
-  Ну, вперед, посланник, - он пропустил Санни и вошел вместе с ребятами.
Теперь они находились внутри шара. Здесь переливы походили на сполохи северного сияния. Но каким бы огромным этот шар не казался снаружи – помещение, в котором оказались ребята, было довольно привычных размеров. Оно походило на то место, которое они покинули несколько часов назад. Белая дымка клубилась под ногами и над головой, скрывая потолок. Ребята увидели сотни, если не тысячи подобных тому, кто сопровождал их. Они все были похожи, как две капли воды.
-  Мы знаем зачем вы пришли, - послышались голоса, сливаясь в один единый хор, - Но зачем вам это? Пусть говорит посланник.
Санни был готов провалиться. Он ни разу не участвовал в подобных мероприятиях и беспомощно посмотрел на Джона, который тут же пришел на выручку:
-  Говори только правду. И попроще.
Кент пожал плечами и сказал, не опуская головы, глядя на бестелесных существ:
-  Если вы знаете зачем мы пришли, то вы должны знать кто мы!
-  Вы – люди, - ответил хор, - И мы тоже люди. Вы – наши братья.
- Люди помогают друг другу. И нам нужна ваша помощь. Ваши братья гибнут от рук агрессивной расы.
-  Насилие не есть способ решения проблемы.
-  Но тогда все ваши братья погибнут. Все до единого!
Вверху пронесся шепот, и хор снова заговорил:
-   Мы можем жить вечно…
-  Да, но мы не можем, - Санни понял, что эти бестелесные и уж точно бесполые люди, слишком далеки от той реальности, о которой идет речь, - и не могут те, кто живет с вами бок о бок. Те, кто указал нам дорогу сюда. Они тоже гибнут и страдают. Они надеются на спасение!
-  Спасение? Спасение в знании…
Джон заметил, что Санни начал раздражаться. В роли посланника он не годился. Он любил точность, ясность и определенность, а не пространные беседы, к которым привык сам капитан, повидавший еще не таких зануд. Он сделал знак Санни, призывавший к спокойствию, на что Кент просто ответил, по-прежнему глядя вверх:
-  Мертвому знание не дано.
И опять поверху пронесся шепот, словно шелест ветра:
-  Пусть скажет женщина.
Шенет выступила вперед. Санни посмотрел на нее и понял: ей есть, что сказать. Она говорила о детях, которые не успевали запомнить лица своих погибших отцов и матерей, о народах, вынужденных влачить жалкое существование по вине тулонцев, об оружии, способном уничтожить корень зла – Тулон. Когда Шенет умолкла, ее голос еще долго эхом отражался от стен зала.
-  Сильно сказала, - кивнул головой Хаммер.
- Хреновый из меня парламентер, - с кислой улыбкой произнес Санни, - я же сразу говорил.
Они снова услышали хор голосов:
-  Мы должны подумать…
-  Мы не можем ждать! - взмолилась Шенет.
-  Время не имеет значение. Здесь вы несколько часов, но там, откуда вы прибыли, прошло семь дней…
- Как?.. - Санни отвернулся и прикрыл глаза рукой, - Мы не успеем, даже если сейчас же отправимся обратно. Херувим будет уничтожен… Погибнут все…
Хор голосов затих, превратившись в единый слух, но этого никто даже не заметил. Ребята подавленно опустили головы. Шенет молчала, глядя в пол.
-  Черт, - поджал губы Юта, - вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Что же будет…

Клубы дыма поднимались над Херувимом. Солнце исчезло. Неожиданное нападение главных сил тулонцев вызвало панику и настоящий переполох. Наспех поднятые в воздух войска космического флота были прижаты к поверхности и раздавлены неприятелем, наносившим решающий удар. От смертоносного оружия планета разогревалась на глазах. То, что таилось в недрах Херувима – кипело и бурлило, вырываясь наружу ядовитыми испарениями. Спящие вулканы ожили, осыпая пространство на десятки километров вокруг пеплом, оплевывая грязью и камнями. Раскаленная лава не щадила на своем пути никого: ни растений, ни животных, ни птиц, ни людей, превращая поверхность в огненную пустыню. Люди в страхе разбегались, не заботясь ни о чем, кроме спасения своих собственных жизней. Да и заботиться было уже не о чем – «Церера» погибала, погребенная в разломах гор, которые проваливались в никуда, громоздились друг на друга, трескались, рассыпались. Над поверхностью еще живой планеты воцарилась ночь, озаренная призрачными всполохами пожарищ. Горстки людей, державшихся друг за друга, как за спасательный круг, бежали как можно дальше от некогда безопасной «Цереры», так бескорыстно и свято хранившей их жизни. Она все еще была жива, билась в агонии, проваливаясь все глубже в воспаленные недра Херувима, стискивавшие прочную конструкцию, словно карточный домик. Времени оставалось совсем немного, но люди, подгоняемые страхом, продолжали карабкаться по вырастающим прямо из земли скалам, соскальзывали в неожиданно возникающие под ногами разломы и падали в кипящую огненную лаву, срывались, уносимые грязевыми потоками, захлебываясь в их мутной горячей воде. Несколько сотен оставшихся в живых продолжали бежать, неся на себе своих раненых. Никто даже на секунду не задумался над тем, что же происходит на самом деле – словно дурной сон. Но тем кошмарней он становился, когда рядом бегущий человек умирал, так и не получив помощи. Просто потому, что этого невозможно было сделать, не потеряв собственной жизни, оказывается, ничего не стоившей. Захваченная врасплох и, оказавшаяся абсолютно не готовой ничтожная часть земного войска спасалась бегством, заражая друг друга губительной паникой, глядя вперед расширенными от страха глазами, влекомая инстинктом самосохранения.  Для тех, кто пережил три упреждающих удара по Земле, подобное казалось дорогой в ад. Однако люди все равно бежали, не сознавая бесполезность своих усилий.
Женька бежала вслед за Альфредом, Алексом, Сашкой и Полом. Перепрыгивая с камня на камень, успевая в бешенной гонке поставить ногу на единственное спасительное место. Она все же переоценила себя. Предательски заныла спина, стискивая позвоночник, словно щипцами. Девушка запнулась за образовавшуюся в земле небольшую трещину, подвернула ногу,  не удержалась и упала со всего маха лицом в грязь. Подниматься она уже не стала. Некоторое время она так и лежала, тяжело дыша, затем оглянулась назад. Туда где была «Церера». Гора, в которой она тайно хранилась, осела. Это значило, что осталось совсем немного, прежде чем весь этот мир покатится в тартарары вместе со всеми ними. Она посмотрела по сторонам – ребята были далеко впереди. Ландшафт менялся на глазах. То справа, то слева вздымалась порода, выпуская то пар, то грязевые потоки, то потоки раскаленной лавы. Женька попыталась встать, но не смогла. Лодыжка, похоже, была сломана. По сравнению с этим боль в спине отошла на второй план. Девушка подумала о том, что в данный момент она, пожалуй, самая свободная из всех, кто еще пытался спастись. Или наоборот, самая слабая. Она смотрела на то, в какой хаос превратилась зеленая планета и внезапно осознала, что все произошло именно по вине людей. Если бы они так и сидели на Земле, а не бросились в свое время, как только им представилась возможность, осваивать новые территории и, найдя Херувим, не сделали его главным форпостом  - того, что девушка видела, не случилось бы.
Женька сама до конца не разобралась с той тайной, что так усердно хранила в душе: знания об огромных запасах энергии, скрытых и уже бесполезных в умирающей Земле и Херувиме, который вот-вот будет уничтожен. Земное правительство готово было пожертвовать последним вовсе не ради того, чтобы тулонцам ничего не досталось – Женька была в этом уверена, как и в том, что никто кроме нее, Талоне и Шенет Росс ничего не знают. Остальные посвященные погибли еще во время упреждающих ударов. Военные власти на Земле и понятия не имели из-за чего весь этот тулонский переполох, а если бы имели, то наверняка повернули все так, что невзначай уничтожили бы самих себя. И если бы Женька могла говорить, то она, скорее всего бы промолчала, чтобы обезопасить человечество. Теперь уже не имело никакого значения, какое решение примет военный трибунал. Обидным было лишь то, что Джек Уолис все-таки прикроет свое насиженное место и сядет в него вновь с помпой, потому что обвинить мертвецов просто и безопасно – они не смогут ничем ответить.
Девушка подняла грязное лицо в черное небо и рассмеялась – все было напрасно: ее стремление жить ради чего-то, все ее знания, те тайны, которые она хранила – все в считанные секунды разлетится в прах. Смех длился не долго. Спустя секунду, Женька рыдала. Она беспомощно била кулаками мокрую землю, прижимала к себе руки, не пытаясь вытереть слез. Она осознала, что не хочет умирать и сейчас, впервые в жизни, у нее нет выбора по-настоящему. Ей придется это сделать. Состояние безысходности охватило ее. Теперь она просто сидела, без слез ожидая неминуемого конца. А жить нестерпимо хотелось. Она подумала о том, какая ее ждет нелепая смерть. Как угодно, но только не так: бесполезно, безосновательно – просто потому, что так случилось. Удача отвернулась от нее. На сей раз она не оказалась в нужное время в нужном месте. Но кто? Может быть Санни? Что могло случиться, что он с ребятами не успел к сроку? И опять она поймала себя на мысли о том, что все пошло совсем не так, как она предполагала. Ее уверенность дала осечку. Но что они могли сделать, находясь здесь, на Херувиме? Они могли только ждать. Если бы она знала, как можно использовать энергетический запас Херувима – она бы это непременно сделала, но этого толком не знала даже Шенет, делавшая ставку на помощь кораблей-цветов. Неужели и она промахнулась?
Женька почувствовала, как ее выталкивает из грязи, в которой она сидела, какая-то сила и волочет прямо по земле. Она подняла голову и увидела Альфреда. Гигант весь был перепачкан грязью. Женька поняла, что он ее искал. Он тащил девушку за рукав, словно пушинку, не обращая никакого внимания на ее отчаянное сопротивление. Женька, наконец, ухватилась за руку Федерау и дернула на себя так, что ее рука выскользнула из его мокрой ладони.
-  Стой! - закричала она.
- Какого черта! - Федерау, казалось, потерял самообладание, хватая опять Женьку за руку.
- Это ты какого черта! - взбесилась она. - Куда вы все бежите?! Тулонцы уничтожат Херувим или он треснет на куски когда взорвется реактор «Цереры»! Мы обречены!
Альфред помолчал, потом сел в грязь рядом с Женькой. С неба полил горячий дождь.
-  Ты в порядке? - спросил он девушку.
-  Да, только лодыжка, кажется, сломана.
-  Дай я посмотрю.
- Какое это теперь имеет значение? Альфред, не веди себя так, как будто ничего не происходит!
Женька мысленно благодарила гиганта за то, что он все-таки не бросил ее и вернулся. Теперь умирать будет не так страшно. Она молча сидела и смотрела куда-то вдаль:
-  Где остальные?
-  Не знаю.
- Что-то все слишком долго. Я хочу жить, но я и не думала, что буду так желать смерти. Чтобы все скорее кончилось. Весь этот кошмар. И я очень боюсь, Альфред. Я боюсь, что будет больно. Я не хочу снова терпеть боль!
Она опять разрыдалась и уткнулась в грудь Федерау, почувствовав на себе его крепкие руки. Как будто это Санни обнимал ее, желая уберечь от неминуемой смерти. Альфред не ответил. А она и не ждала. Она понимала, что пока он бежал вперед, искал ее и тащил – он все еще надеялся на какое-то призрачное спасение. А Женька в один миг лишила его крохотной надежды. Она рыдала искренне и не только от того, что ей было по-настоящему страшно, но и потому, что все их усилия спасти пусть не Херувим, но хотя бы людей, защищавших планету до последнего, оказались напрасными. Они не справились. А Санни, так надеявшийся на благополучный исход их миссии, тоже, по-видимому, промахнулся. Рыдая, Женька проклинала себя за отведенную ей роль. Большую, чуть ли не главную роль, которую она провалила, подвергнув так дорогих ей людей смертельной опасности, толкнув их в объятия седой безжалостной старухи. Она проклинала себя за свое молчание, но понимала, что была права. Правда, которую она скрывала, ничего бы не изменила.
- Что же вы расселись?! - девушка услышала рядом с собой голос Александры, заглушаемый потоками воды, лившейся с неба, взрывами, далекими криками и подняла на нее взгляд.
Сашка выглядела не лучше: ее мокрая одежда прилипла к телу, с волос по лицу стекали грязные ручьи, а в глазах стоял вопрос. Женьке показалось, что она решительно не понимает, что происходит или не хочет понимать. По большей степени она даже не верит, что впереди ее ждет безмолвие.
-  Мы еще можем успеть! - перекрикивала она царившую вокруг какофонию звуков.
   Рядом с ней стояли Алекс и Пол – такие же грязные, мокрые, жалкие. Алекс, шатаясь, прижимал к себе раненую руку. Его комбинезон был обагрен кровью. Он был бледен. Рана была серьезная. Женька присмотрелась и сглотнула – она ошиблась. Рана была смертельная. На лице у Пола было несколько царапин. Одежда изодрана – не лучший вид для лучших бойцов.
-  Что успеть? - спросила Женька, вытирая лицо и не понимая уже от чего: от слез или от дождя.
-  Как что?! - взбесилась Сашка, - Все спасаются!
- Какая разница? - Женька опустила глаза и обняла себя за коленки, подтянув больную ногу, которая уже успела распухнуть. Теперь она ощущала только бешеное сердцебиение в месте перелома.
- Мы умрем, Саша, - сказал Альфред, пододвинувшись ближе к Женьке, давая места присесть Полу и Алексу.
Сашка уставилась на Федерау и внезапно схватила его за одежду, рванув на себя:
-  Мы не можем умереть!
-  Мы умрем, - твердо сказал Альфред, - только раньше, чем остальные. И быстрее.
-  Но… - Сашка, казалось, растерялась и тихо произнесла, обращаясь к Женьке, - А как же Санни? Вдруг они уже на подлете?!
-  Даже если так, они не смогут найти нас, - ответила ей Женька, - а если найдут, то не смогут нас подобрать. И не будут.
-  Но почему?
-  Потому что тогда погибнут и они.
-  А помощь?!
Женька посмотрела на подругу. Та искренне надеялась на спасение. Ей стало жаль ее.
-  Они скорее уничтожат Тулон, чем спасут нас.
-  Это несправедливо…
Сашка вдруг резко успокоилась и села рядом. У нее не было даже слез. Пол и Алекс молчали.
-  Нет, справедливо, - подал слабый голос Алекс, - если они все же добились помощи – они уничтожат Тулон и война будет выиграна… черт…
Роско побелел и закатил глаза, завалившись на бок. Сашка вздрогнула и подползла к нему. Идти было уже нельзя – земля дрожала.
- Алекс! Родненький! - она положила его голову себе на колени и отчаянно хлестала по щекам, приговаривая, - Очнись!.. Женя! Ты же можешь что-то сделать!
В ответ Женька даже не пошевелилась:
-  Он умирает от потери крови.
-  Но ты же можешь! - не унималась Александра.
- Уже слишком поздно, - сказал Альфред, - по крайней мере, он ничего не почувствует…
-  Мало пожили, - проговорил Пол.
Сашка открыла рот, но ничего не сказала. Она задышала чаще, уперевшись руками в мягкую землю, заходившую ходуном. Грязь просачивалась между пальцами, ладони скользили. Александра оглядывалась, судорожно глотая слюни. Она хотела зажмуриться, но глаза не закрывались. Напротив, они распахнулись еще больше, чтобы видеть детали завершающей части катастрофы. Земля как будто раздулась и всколыхнулась.
-  Началось… - медленно сказал Альфред.
Женька сжалась в комок. Реактор «Цереры» не выдержал натиска. Подземный взрыв невероятной силы вырвался наружу ядовитым сизым облаком. Увидев на мгновение эту адскую картину, Александра замерла и перестала дышать. Пол зажмурился. Альфред опустил голову, не желая созерцать собственную смерть в лицо. Алекс так и не пришел в себя. Женька посмотрела на небо. В последний раз. Когда она думала о смерти раньше, не придавая своим мыслям серьезного значения, она всегда хотела умереть, глядя на звезды, чтобы их вечность запечатлелась в ее мозгу. Сейчас Женька смотрела в небо и не видела ничего, внезапно поняв, что впереди ее ждет вовсе не бесконечность мироздания, а забвение, выхода из которого не будет никогда. Она глубоко вдохнула влажный, наполненный дымом и гарью отравленный воздух и окаменела, положив руки себе на живот. Может быть, ей удастся хоть на секунду встретиться с Алешкой? Но последняя мысль ее была все-таки о Санни. И прежде чем она успела вдохнуть во второй раз, Херувим прекратил свое существование. Было безумно больно, но никто не успел это почувствовать.
 
-  Мы летим домой, - сказал Хаммер.
Санни расслабленно сидел в кресле командира, глядя куда-то в сторону. Одна его рука лежала на подлокотнике, другая подпирала щеку, придавая его виду еще большую угрюмость.
Домой. Это слово стало для командира далеким, потерявшим свое значение, утратившим всякий смысл. Когда-то домом для него была маленькая уютная квартирка в многоэтажке в трех кварталах от работы. Крохотная прихожая с миниатюрным подсвечником и встроенным шкафом с вешалкой обрывалась ступенькой прямо в комнатку с задернутыми темно-бардовыми шторами. Несколько продуманно размещенных светильников рассеивали свет приятно разливавшимся по помещению любым, в зависимости от желания цветом. Вмонтированный в стену плоский видеоэкран, низкий столик и диван – вот и вся нехитрая обстановка. Да, еще самоочищающийся аквариум с настоящими золотыми рыбками и причудливыми зарослями водорослей, громоздившихся друг на друга в несколько ярусов. В комнате была еще одна дверь, которая вела на крохотную лоджию для одного. Вид на суетливую столицу Санни никогда не нравился, поэтому он разорился на голографический фон. Теперь, выходя на лоджию и садясь в кресло, его окружал лес, щебетание птиц и шум горного ручья. Иногда здесь гремела гроза, шелестел дождь и дул шквальный ветер. А иногда Санни отдыхал, глядя на море и золотой закат, слушая переливы прибоя. Это был настоящий дом, куда тянуло, куда действительно хотелось идти. Правда, бывал он в своем холостяцком гнездышке намного реже, чем хотелось – работа отбирала почти все личное время. Но зато когда он попадал в свой маленький мирок, обустроенный так, как ему хотелось, Санни расслаблялся, отключаясь от всех внешних раздражителей, либо же наоборот, сосредоточенно думал, и молчаливая замкнутость помещения нередко давала ответы и подсказывала верные решения. Единственное чего здесь не хватало, но многие уже давно к этому привыкли – это кухни. Кент никогда не ел дома. Обычно только пил, и то не часто, но охладитель напитков у него был всегда заряжен. Об отсутствии кухни он пожалел только один раз, когда Женька после гибели Алешки лежала в больнице. Пришлось один раз арендовать ее у Альфреда и готовить самому, потому что Женька ничего больничного не ела. По мнению Санни, получилось отвратительно, но она съела все до последнего кусочка и за весь вечер один раз даже улыбнулась. А потом этого уютного дома не стало, и в понятие «дом», находясь на Херувиме, Кент вкладывал уже совсем другой смысл. Домом отныне стала Земля – тревожное и больное воспоминание. Дом перестал быть безопасным. Он перестал быть убежищем. И вернуться в него означало подписать себе приговор. «Домой…» Алан имел в виду Херувим. При этой мысли Санни закрыл глаза и стиснул зубы – Хаммер и понятия не имел, что случилось несколько часов назад. Кент открыл глаза. Рядом стояла Шенет. 
-  Ты плохо выглядишь, - сказала она, обращаясь к Санни так, что ее больше никто не слышал.
Он посмотрел на нее, но не ответил. Последние несколько часов, что они находились в «Мотео» и держали обратный путь, командир сидел на одном месте и созерцал мелькающее за защитным экраном подпространство. Цена, которой далась эта чертова помощь, оказалась высока, и Санни в очередной раз подумал, что Джону он не завидует. Если есть на свете самая дрянная работа, так это работа посланника. Кент тронул рукой висок и поморщился – ожог, полученный им при последнем контакте с так называемыми людьми, все еще кровоточил. Воспоминания были настолько ужасны, что мороз время от времени все еще пробегал по спине. 
-  Что они тебе показали? - шепотом спросила Шенет.
Санни молчал. Не то чтобы он не хотел говорить, а просто не мог. Не мог сказать, что пережил чувства, чуть ли не каждого из тех, кто бежал по израненной планете в надежде спастись. Эта надежда была такой сильной, что Санни поверил в то, что это возможно. Единственным человеком, от которого веяло леденящим душу холодом, который смог запросто уничтожить эту надежду, оказалась Женька, поддавшаяся всеобщей панике и остановившаяся – спокойная, не потерявшая самообладание, достойная. Если бы он не знал ее именно такой, он бы ни за что не поверил, что все это правда. Джон столько раз рассказывал, что с подобными вещами он сталкивался в своей работе сплошь и рядом, что немудрено было предположить, что это было всего лишь проверкой. Но к чему же так жестоко играть на чувствах? Пережить гибель любимого человека оказалось не легко. Теперь Кент понимал Женьку, некогда сильную Женьку, с ее появившимися слабостями и бесконечными депрессиями, со слезами и срывами. И все-таки он думал, что ей было легче. Несмотря на свою замкнутость, этих чувств Женька в себе не держала. Он же, командир, вынужден был признать, что расклеиваться не время. Может быть потом, когда все закончится. Но он никак не мог выкинуть из головы ее взгляд, устремленный в небо. Он стоял перед его глазами. Кент знал, что, несмотря ни на что она ждала, надеялась до последнего и верила, что он, Санни, успеет…
-   Я обещаю тебе, что мы уничтожим Тулон, - сказала Шенет.
Кент посмотрел на нее во второй раз. Теперь он почувствовал, что может говорить. По крайней мере, он твердо знал, что со смертью Женьки и остальных ребят его борьба еще не окончена и есть смысл жить. Осознание того, что Херувим погиб только по вине команды Санни давило на плечи. У них был реальный шанс переломить ход войны и более того, выиграть ее. Этот великолепный шанс был упущен. Собственно, если поразмыслить, то виновниками случившейся трагедии были не кто иные, как те, кто  самоуверенно называл себя людьми. Но и они тянули время ненамеренно, хотя с этим Санни готов был поспорить. Еще неизвестно какой сюрприз они преподнесли на прощание – кристалл с закодированной на нем информацией лежал замороженным в небольшом прозрачном контейнере. Но Санни не торопился. После пережитого он был слишком опустошен, чтобы принимать какие-то решения, хотя и понимал, что это не на долго. Опустить руки он еще успеет. Сейчас главное – уничтожить Тулон. Санни вздохнул и тихо произнес, глядя в пол:
-   Я видел как погиб Херувим. До последнего человека. До последнего камушка.
-   Что ты говоришь…
Теперь Шенет опустила голову. Ей было очень хорошо знакомо чувство потери близкого человека. Она хотела сказать: «я тебя понимаю», но вовремя остановилась – ничего не знавший Санни мог сорваться. Поэтому она просто сказала:
-  Очень больно терять любимых.
-  Безумно, - кивнул Кент, и Шенет увидела, как тяжело дается ему этот разговор, но все же продолжила, не давая ему увязнуть в собственных мыслях, но он ее опередил, - Я впервые видел, как безжалостно уничтожают планету.
-  А люди?
Санни немного помолчал:
-  Они все бежали, как крысы с тонущего корабля, не осознавая, что все равно погибнут.
-  Не говори об этом никому, - тихо сказала она.
И это было правильно. Кент собрался и обратился к Хаммеру:
- Алан, проложи курс и созови остальных. Хватит отдыхать. Встретимся в кают-компании. Пора узнать, чем еще нас обрадуют эти люди – нелюди.
Кают-компания «Мотео» была смоделирована специально для совещательных нужд офицерского состава экипажа: небольшое на вид помещение с видом на окружающий крейсер пейзаж на одной стене и матово-белым экраном на другой. На нем можно было делать все: составлять карты, писать, просматривать. Посреди помещения стоял большой овальный стол, вокруг которого были размещены стулья. Санни устроился на месте командира. Рядом лежал контейнер с замороженным кристаллом. Кент произнес:
- В общем так. Наша обязанность выслушать все, что записано на накопителе.
- Почему обязанность? - спросил Юта, - По-моему, мы уже достаточно натерпелись от этих братцев по разуму.
-  Вот именно. Уж коли они называют себя нашими братьями, то сейчас мы и выясним с какой стати.
-  Я, лично, вообще не хочу о них ничего слышать, -  твердо сказал Джон, положив обе ладони на гладкую поверхность стола, - разве тебе мало, что они с тобой сделали?
- Да нет, - покачал головой Санни, - достаточно. Но, может быть, мы узнаем их мотивы? Их лицо?
- У них нет лица. И они все одинаковые, - буркнул Юта, но тут же продолжил: - Ладно, открывай. Поглядим, что это за штука.
Санни чуть приоткрыл прозрачный контейнер и тот сам распахнулся. Матово-красный, почти бардовый кристалл выдвинулся вверх на тонкой ножке и покрылся инеем. Спустя несколько секунд на его поверхности появились мелкие капельки влаги. Изображения не появилось, зато кристалл сделался прозрачным.               
- Голосовой файл. Могли бы уж и с картинками, - ткнул пальцем в сторону кристалла Юта и вытянул ноги под столом, приготовившись слушать.
Спустя секунду кристалл еле заметно засветился изнутри и по помещению разлился голос: «…мы покинули систему двойного полумесяца – нашу первую колыбель – еще до того как она начала разрушаться. Мы знали, что Заури погибнет и ничто не сможет спасти ее. Но мы покидали родную планету без сожаления, ибо впереди ждал путь в поисках нового пристанища. Два ковчега начали свое плавание по бесконечным океанам космоса. Мы проложили курс по уже известным системам и направили его в неизведанное, куда наши энергетические сущности еще не заглядывали. Ведь Творец дал нам возможность путешествовать по сотворенной Вселенной. Мы направились далеко за пределы исследованной нами части космоса. Наши разведчики вели ковчеги, обходя подстерегающие нас неожиданности, будь то черные дыры или провалы пространства-времени, где лишь пустота, заполненная холодом. А вокруг бушевала жизнь: строители творили свои шедевры – галактики и звездные системы. Те, что поменьше – планеты, населяя их тысячами разнообразных жизненных форм. Ветер разносил информацию во все части обитаемой Вселенной, приливы и отливы помогали взращивать само пространство, кометы – курьеры делились новостями… Космос никогда не был пустым и черным. И звуки! Эти песни, которые слышны из разных уголков Вселенной, заставляют забыться и раствориться в прекрасном созвучии жизни...
Но случилась беда. Мы потеряли один ковчег. Он рухнул во временной провал, и пространство сомкнулось над ним. Оставшиеся в живых, мы ощущали только молчаливую боль и чувствовали страх перед смертью наших соплеменников. Но еще большее разочарование ждало нас впереди. Некогда могучие – нас осталась лишь горстка, а живой организм Вселенной стал всеобъемлющим. Он продолжал расширяться, взрослеть, набираться опыта и становился все более совершенным. Тогда мы причалили к планете с одной луной, которая сверкала в лучах солнца, как голубая капля росы. И чтобы не исчезнуть как наши соплеменники, некоторые решили остаться, чтобы дождаться нашего возвращения и последовать в новую колыбель. Мы надеялись, что ожидание стоит того. Мы оставили их у песчаного острова, омываемого лазурной теплой водой океана, а сами отправились дальше. Мы ушли. Вы – остались».
Ребята переглянулись, но никто не высказался, продолжая внимательно слушать: «…Но установленный принцип невмешательства был нарушен. Когда мы вернулись, прошло слишком много времени. Прошли тысячелетия. Изменилась и планета, на которой мы оставили свой народ. Мы летели с надеждой, но нас постигло тяжкое разочарование. Мы не учли временного разрыва и морально не были готовы к встрече с тем, во что превратился наш народ. Мы не изменились, попав в стремительный поток времени. Для наших же соплеменников прошли тысячи лет, и они стали теми, кем теперь являетесь вы, носящие имя – Человек…»
-  Стоп? - предложил Джон.
-  Не надо, - отклонил его предложение Санни.
«…Теперь вы – обыкновенные люди, растерявшие большую часть своей истинной духовности. Ваши возможности уменьшились, а то, какой силой мысли некогда обладал человек, превратилось в мифы и легенды, коими изобилует ваша жизнь. Ваша расовая память утрачена, вы не помните откуда родом. Вы исследуете Вселенную, которую сами же и создали. И теперь мы непреодолимо разделены барьером времени. Но еще осталась надежда на то, что когда-нибудь мы воссоединимся и продолжим общий путь в будущее. А пока мы можем лишь безмолвно присутствовать среди вас и ждать когда же вы, наконец, прозреете…»
Голос умолк. Кристалл потух и с легким шипением растворился, не оставив следа.
- Как все продумано, - сказал Юта, вставая со своего места. Он беспокойно заходил по кругу, - не очень-то и надо нам это родство!
  Он остановился, ища поддержки среди остальных ребят. Но они не торопились высказывать свои суждения. Тогда Юта сел обратно в кресло.
- Да… когда-то мы были крутыми, - потянул Джон, на что Ричард мгновенно отреагировал:
-  Крутыми, Майл, бывают только яйца.
- Я так полагаю, что все услышанное останется исключительно между нами? - вопросительно, но все же с уверенностью проговорила Шенет.
-  Еще бы! В такой бред вряд ли кто поверит!
-  Что еще? - угрюмо спросил Санни, не меняя своего положения.
-  По-моему мы в полном дерьме, - отозвался капитан.
-  А по-моему, - сделал вывод Юта, - мы и есть это самое дерьмо.
- Пожалуй, - согласился Санни, - коэффициент полезности этой информации для нас ноль…
- Хотя с точки зрения науки – это ответы на многие вопросы, - заметила Шенет, - очень на многие.
- Твоя наука, Шенет, - резко сказал Санни, - не смогла спасти ни Землю, ни Херувим…
Он умолк, понимая, что наговорил лишнего. Никто из ребят не знал о том, что Херувим погиб, так и не дождавшись помощи. В этой ситуации Санни выбрал для себя единственное, что он мог сделать – уйти без объяснений. Он встал и сдержанно кивнул Шенет, проронив короткое: «Извини». Ответным кивком она приняла извинения и, когда дверь за командиром мягко затворилась, ответила на вопрос Юты, который недоуменно спросил:
-  О чем это он?
-  Ему надо отдохнуть. Вы же понимаете, что ему досталось больше всех.
Санни ворвался в каюту, затворил дверь и прижался к ней спиной, расстегивая комбинезон. «Черт!..» Он никак не мог избавиться от мысли о гибели Херувима. Да и как можно было от нее избавиться, когда он все чувствовал и видел собственными глазами? Кент огляделся и только сейчас понял, что с начала пути он еще ни разу здесь не был. Капитанская каюта на «Мотео» по сравнению с клетушками на «Церере» была шикарной: большая удобная кровать, кресло с небольшим столиком рядом, мягкое напольное покрытие, маленький, но чертовски приятный бар с напитками, довольно просторная санкомната и главное – иллюминатор с настоящей, живой картинкой. Бра на темно-вишневых стенах чем-то напомнили ему уютную квартирку в многоэтажке, которая когда-то, теперь уже очень давно, была его домом.
Санни разделся, сходил в душ, долго стоя под его теплыми струями, блаженно закрывая и открывая глаза. Затем вышел, облачившись в халат, налил себе напиток покрепче, облокотился на иллюминатор и с наслаждением закурил, вглядываясь в красоту и пустоту пейзажа за окном. На какую-то долю секунды ему показалось, что он видит «Мотео», спешащий в противоположном направлении, будто бы он торопился поскорее открыть тайну, которая им теперь была известна. По крайней мере, теперь ребята знали, кто посылал сигналы пустоты, сбивая с толку официальные источники. Кент почувствовал, как по телу разливается приятная теплота и сел в кресло, поставив стакан на подлокотник. Впервые за последних два года он чувствовал себя свободным телом, и он мог себе это позволить – до пункта назначения еще оставалось время, обещавшее быть спокойным. Быть свободным телом Санни нравилось, но душой он свободен не был. Он без конца ловил себя на мысли, что беспрестанно думает о Женьке. Все его мечты, то ради чего он жил, рухнуло. Рухнула его собственная жизнь. Думать о том, что она умерла, он не мог – это было невыносимо больно. Он залпом осушил стакан и, даже не поморщившись, налил себе еще. Забыться выпивка еще никому не давала. Напротив, она делала людей слабыми и безвольными. Санни не собирался топить свое горе в вине. Он просто хотел расслабиться, но мешали воспоминания. Он видел не только гибель Херувима, но и то, что происходило на «Церере» после того, как «Мотео» покинул базу. Не прошло и трех дней, как Женька решила открыто поговорить с Талоне. Ее отговаривали все, даже Александра, на что девушка, устав твердить одно и то же сказала, что никаких мотивов для беспокойства нет и если Талоне сделал один шаг навстречу, то сделает и второй.
- А ты не боишься, что он сделал все это намеренно? - возразил ей Альфред. - Чтобы оставить тебя без надежной защиты?
-  Ребята, - разочарованно потянула Женька, - вы моя самая надежная защита, ведь мы команда!
-  Конечно, - подтвердила Сашка, - но на твоем месте я бы была поосторожней.
-  Хорошо. Я буду осторожна, - ответила Женька и покинула помещение.
Она волновалась. Волнение вообще стало неотъемлемой частью ее жизни с тех пор, как «Мотео» унес в своем чреве часть единой команды. Оставленная защита была вовсе не самой надежной как уверяла ребят сама же Женька. И она это очень хорошо ощутила днем раньше в бою. Сашка выполнила свое обещание: в самый ответственный момент она-таки перетянула Альфреда ближе к себе, в результате чего оставшаяся без тылового прикрытия Женька растерялась. Поддержка пришла с самой неожиданной стороны – ребята со второго отряда вовремя отрезали ее путь к ловушке… Идя по темным переходам «Цереры», Женька чуть улыбнулась. Санни оказался предусмотрительным: в считанные минуты до вылета он сумел добраться до второго отряда и договориться о наблюдательной поддержке. Это означало, что командир усомнился даже в Альфреде, видя, что от прежней команды не осталось ничего.
Она устало зевнула – напряжение давало о себе знать. Ее внимание стало рассеянным. Женька услышала позади себя шорох, но не придала этому значения – любителей темных переходов на «Церере» было не мало. В тот же момент она ощутила себя прижатой к стене и почувствовала, как стальные пальцы сомкнулись на шее. Дышать становилось все труднее, глаза увлажнились, руки искали невидимую опору. И все-таки она смогла извернуться и оттолкнуть от себя нападавшего. Одновременно с этим она увидела, как из соседнего тоннеля выбежала Сашка и в тот же момент нападавший бездыханно упал, сраженный пулей неизвестного, торопливо покинувшего место событий. Женька успела разглядеть его силуэт в полосе света до того, как спаситель скрылся. Ошибиться она не могла. Сашка бросилась за ним, но Женька поймала ее за рукав, понимая, что Александра будет шокирована, узнав обо всем сразу. Женька оперлась на стену, согнулась пополам и закашлялась, растирая шею обеими ладонями…
Как все нелепо. Санни покачал головой и устремил свой взгляд в потолок. Да, не зря он так не хотел покидать «Цереру». Ребятам здорово досталось. Но, несмотря на то, что единой команды не было и она вряд ли когда-нибудь бы начала вновь существовать, они поработали на славу. Санни ими гордился. Нападавшим оказался здоровый темнокожий мужчина по фамилии Джонсон. Как выяснилось, никакого отношения к «Церере» он не имел ни как представитель командного состава, ни как пилот, ни как обслуживающий персонал базы. Он вообще не имел никакого отношения к военной структуре. Банки данных не содержали о нем абсолютно никакой информации. Все это навело на мысль о том, что Джонсон был завербованный военным правительством наемник. Если бы Кент был в тот момент на «Церере», то наверняка бы согласился с предположением Свенсона о том, что подобных Джонсонов на базе может быть несколько и у каждого свое определенное задание. Так оно и оказалось. Устроенная Талоне внеочередная проверка всех подразделений и уровней «Цереры» подтвердила подозрение о том, что Земля все-таки зашевелилась. Обнаружились еще три Джонсона – один в районе секретного уровня, а двое других у самого реактора с полным арсеналом первоклассного оборудования для его уничтожения. Диверсия была вовремя предотвращена.
После случившегося Женька подавленно молчала, выслушивая, как Альфред читает ей мораль о безответственности. Она возразила только один раз, когда сказала, что если бы тогда не пошла, то не было бы ни нападения, ни убийства Джонсона – никто ничего бы не заподозрил и «Церера» взлетела на воздух вместе со всем ее содержимым. На это Альфред аргументов не нашел, а Женька промолчала на вопрос о том, кто убил Джонсона, хотя Алекс заявил, что если кто-то его убил, то он был в курсе того, что на базу прибыли чужаки. И этот кто-то мог быть только Талоне. Пока Женька отмалчивалась, остальные не могли поверить в очевидное. От главнокомандующего, которому девушка сказала спасибо за спасение ее жизни, она знала, что теперь положение «Цереры» и ребят в частности, было объявлено вне закона. После ареста Джонсонов, Земля потребовала выдать своих черных посланцев, на что Талоне ответил отказом. Он был принят, но Земля на этом не успокоилась: ведь если будет допущено разглашение тайны черных диверсантов, как их окрестили про себя ребята, то поднимется настоящая буря, так как в известность будут поставлены все те, чья жизнь зависит от нормального функционирования «Цереры». Дискредитировать себя Земля в глазах своих защитников не могла. Боясь возникновения взрывоопасной ситуации, Военный Комитет в срочном порядке создал комиссию и направил ее на Херувим  «для помощи в проведении расследования по факту возможной диверсии». На деле все оказалось совсем по-другому. За безобидной формулировкой скрывалась основная задача: отстранить Талоне от командования фронтом, занять все руководящие посты и легально уничтожить Херувим, дабы он не достался противнику ни живым, ни мертвым. Однако все было не так просто. Прибывшая комиссия, едва ноги ее членов ступили на поверхность ангара, были арестованы по закону военного времени как предатели. Этим ребята спасли жизнь Херувима и подписали себе окончательный приговор. Все контакты с Землей были прерваны. Поставки прекращены. Херувим начал жить своей собственной жизнью, брошенный на произвол судьбы. С момента, как «Мотео» покинул поле планеты, прошло уже семь суток. Ожидание становилось мучительным.
Санни тяжело вздохнул. Ребята не подозревали, что им остается жить где-то около четырех дней. Они продолжали вести свой обычный образ жизни: бои и короткие передышки между ними. Решительно Женька с Талоне так и не поговорила, подумала отложить на более подходящее время, а он предлога особо не искал. Зато его искала Сашка. Со стороны могло показаться, что подруги как будто сблизились. Они стали проводить больше времени вместе, вспоминая тот короткий миг, вспыхнувший как искра настоящей дружбы, когда Женьку чуть было не задушили. Последняя не сомневалась, что если бы не Талоне, то Сашка, может быть единственный раз в своей жизни почувствовавшая что-то неладное и бросившаяся вслед за подругой, сделала бы то же самое. В последний раз они встретились у водопада. Погода была солнечная, природа дышала полной грудью. Теплый ветер весело шелестел кронами вечнозеленых деревьев, принося удивительные запахи. Женька сидела на валуне, поросшем ярко-зеленым мхом, а Сашка рядом на траве, вытянув ноги перед собой. Оперевшись на руки за спиной она жмурилась от слепящих утренних лучей. Это было их последнее утро вместе, но они об этом не знали.
-  …Жень, ты веришь в наше будущее? - спрашивала Александра.
-   В светлое – нет - прямо ответила Евгения.
- Ты считаешь, все так плохо? - Сашка вглядывалась в Женькино лицо. Оно казалось сосредоточенным и на нем никак не смотрелись веснушки, проснувшиеся от неожиданно яркого солнца.
-  Пока мы все живы – нет.
- Ты знаешь, я так переживаю, что ребята не успеют к нужному сроку… или, что у них ничего не получится.
-  Боишься за свою жизнь?
- Тут другое, - Сашка легла на траву и закинула руки наверх, - я думаю о том, что если мы все погибнем, то сколько рухнет надежд, стремлений, неосуществленных желаний? Вдруг кого-то из нас ждет счастье в семье или карьере? Вдруг я наконец-то пойму, что такое любовь по-настоящему?
-  Я тоже об этом думаю.
Женька встала и потянулась. Сашке показалось, что, несмотря на завесу каменного спокойствия, Женька переживает. Она внимательно следила за тем, как подруга подошла к небольшому кустарнику и присела около него, любуясь алым цветком, похожим на лилию. Не срывая, девушка взяла цветок в ладони и вдохнула его тонкий аромат. Она закрыла глаза. Кажется, этот запах был ей знаком. Она не напрягала память – воспоминание пришло само: она увидела себя и Мейсона на этом самом месте. Он подарил ей такой же цветок, а она так и не нашла в себе сил ответить на его чувства. Ей стало грустно. Почти всем кто ее любил, Женька приносила одно только разочарование и всех их ждала смерть: погиб Алешка, Брэд Дэвис и Харви Мейсон. Остался один Санни. Женька пошатнулась и села обратно на валун, переводя дух.
- Ты опять думаешь об Алешке? – осторожно спросила Сашка, борясь с собственным любопытством.
-  Нет.
-  Ты стала как будто спокойней к этому относиться.
-  Просто теперь я знаю как себя вести. Говорят, власть над собой – высшая власть.
-  Ты его все еще любишь?
Женька не ответила. Она смотрела на водопад, пенистые потоки которого срывались с высоты тысячи лет и будут срываться, возможно, еще тысячи… Санни знал ответ на этот вопрос. Он допил налитый до краев стакан и лег на кровать. Может ли человек предчувствовать смерть? Он боялся, что узнает об этом только тогда, когда сам окажется на ее пороге. Долго ли ждать? Может, она уже дышит в его затылок? Но Санни ничего не чувствовал кроме усталости, которая вдавливала в постель. Впервые за все это время он позволил себе окончательно расслабиться, крепко заснув, не вспоминая о прошлом, не думая о настоящем, не задумываясь о будущем. Без снов.
Шли десятые сутки отсутствия «Мотео». Истекал срок, определенный тулонцами как этап подготовки. Где гарантия, что они не начнут атаку завтра? Разозленные тулонцы не оставят от Херувима ничего. До окончания войны оставались считанные часы и это пугало. Еще одна ночь, которую нужно было как-то пережить, загнала всех в свои норы – поверхность Херувима поливал холодный дождь, ознаменовавший приближение ранней осени. Большая часть «Цереры» безмятежно спала. Ушедший день был, пожалуй, единственным, когда ни один истребитель не был поднят в воздух. Пилоты недоумевали, но были рады затишью, пошучивая за отдыхом в «Глории», что тулонцам уже давно бы пора отступить перед несокрушимой боеспособностью КФЗ. И только несколько человек из тысяч знали, что это затишье не случайно. Оттого и ночь, которая для большинства казалась даром неба, для них обернулась кошмаром. Никто долго не мог заснуть, без конца вглядываясь в темноту, прислушиваясь, иногда проваливаясь в дремоту. На предложение Александры продолжать держаться вместе, Альфред ответил отказом, мотивируя его тем, что поодиночке у них больше шансов успокоиться, нежели тогда, когда они будут заражать друг друга паникой. Ожидание «Мотео» стало уже раздражать. Предположений о том, что будет, если он вернется, больше не выдвигалось, но и о том, что будет, если «Мотео» все-таки не прибудет вовремя, умалчивалось. Сознание того, что время катастрофически уходит, сводило с ума. Даже уравновешенный Альфред нервничал, сидя на стуле, складывая из сигарет фигурки. Они становились все меньше и меньше, а потом и вовсе превратились в набор каких-то черточек – количество сигарет уменьшалось. Альфред курил одну за одной. Время от времени его мысли устремлялись к Александре. Она была молодец. Не паниковала. Терпеливо ждала и выполняла все распоряжения Федерау неукоснительно. При этом он не переставал думать о том, что их ждет после достижения общей цели – уничтожения Тулона. Пол однозначно вернется к себе на Юпитер – для него, как и для Юты, война будет закончена. С Шенет ничего не ясно, а вот остальные попадут под махину власти. Сашка бы, конечно, поступила по-своему. Например, не появилась бы больше никогда на Земле. Попросту сбежала – это вполне в ее стиле. Но она поступит как Женька, а Женька бежать не будет. Она будет стоять до последнего. Альфред вздохнул и еще на одну сигарету стало меньше.
Женька вздрогнула, услышав рядом с собой шорох.  Она поняла, что поединок со сном был ею проигран: она задремала и даже не слышала, как открылась дверь. В кромешной темноте она не видела ничего, чувствуя лишь запах, знакомый до боли в сердце. Ей достаточно было протянуть руку, чтобы ухватиться за одежду и притянуть Санни к себе, стискивая его до побеления в косточках. Чувства радости и облегчения вырвались наружу счастливой улыбкой, но вспыхнувший свет заставил Женьку отшатнуться и замереть, глядя на командира ошарашенным взглядом. Он изменился.
-  Ты… - Женька нерешительно провела рукой по его волосам, - седой…
Санни прижал ее к себе, не отвечая. Она поняла, что это предприятие далось ему дорогой ценой. Она не стала расспрашивать, зная, что он или не пожелает делиться, или расскажет все много позже, когда наступит подходящий момент. Девушка сглотнула и спросила:
-  Как?
-  Все отлично. Мы привели их, - ответил Санни. 
Мысли Евгении заработали четко и ясно, прогоняя остатки дремоты. Итак, все получилось. Дело за малым: отвести войска на Землю и ударить первыми, не дав тулонцам опомниться – неожиданно, стремительно и, если получится, то по двум направлениям сразу. В ее голове уже развернулся план боевых действий и она почувствовала такой эмоциональный подъем, что, казалось, глотнула свежего воздуха, но переборола себя, чтобы не испортить момент встречи и то чувство близости, которое она испытала по отношению к Санни. Это не показалось странным. Она поняла, что судьба дает ей второй шанс на настоящую жизнь и, возможно, это последний день, когда они вот так могут побыть наедине друг с другом. По возвращении на Землю их, скорее всего, раскидают по разным тюрьмам и увидятся они только на суде. В последний раз.
Она не отпрянула и не закрыла глаза, когда почувствовала на губах горьковатый привкус табака. Девушка подумала об Алешке, и ее губы чуть задрожали, но она сумела ответить на осторожный поцелуй Санни. Она не отпрянула и тогда, когда его губы осмелели. Теперь она смогла закрыть глаза и раствориться в бесконечной нежности, которую он дарил ей, чувствуя то же, что и она: этот момент может не повториться никогда. Она подчинилась, когда он сгреб ее волосы в кулак и легко отстранил девушку от себя, прерывисто дыша. Женька смотрела в его глаза, чувствуя, как тяжело ему дался этот поцелуй. Может быть, его порыв был обусловлен тем, что он увидел или услышал там, по ту сторону подпространства? Разлука, неведение? Женька была уверена, что это было последней каплей, которая сломила сопротивление Санни. И это же сломило ее. Она смотрела на него и видела совсем по-другому. Седина оттеняла лицо, отчего оно казалось еще более смуглым, и подчеркивала темно-карие глаза. Теперь они стали черными, а взгляд еще острее.
-  У нас мало времени, - сказал он.
- Я знаю, - ответила она, опуская голову, - я все-таки должна поговорить с Талоне. Его надо поставить в известность.
- Хорошо… Только я боюсь одного: где мы сможем взять столько энергии, чтобы получить столь разрушительную силу, чтобы уничтожить планету, ведь даже мощности «Цереры» не хватит!
Женька поджала губы. Она видела, как Санни искренне переживает за каждого поселенца на базе. Это сжигало его изнутри. Она встала с кровати:
-  На этот счет не волнуйся. У меня в запасе есть еще один козырь. Но он последний.
-  Что за козырь? – быстро спросил он, вставая с корточек вслед за Женькой.
 - Ты очень многого не знаешь, Санни, - с долей вины в голосе сказала она, - не все так просто. Мы воюем с тулонцами вовсе не потому, что мы им не нравимся. Талоне – вот наш последний козырь. Без него мы ничего не сможем. По крайней мере без него нам никогда не найти Тулон…
- Постой-постой, милая, - Кент поймал Женьку за руку в тот момент, когда она собиралась направиться к двери, чтобы уйти без объяснений. Женька не выдернула руки, а повернулась к Санни и вздохнула:
- Ты уже давно хочешь все знать, но пока я скажу только то, что иногда военные делают и хорошие вещи. Когда ты все узнаешь, ты поймешь не только, что это так, но и то, на каких хрупких приоритетах было построено мое молчание… И я никто, Санни, понимаешь, никто! Я только выполняю приказ, соблюдаю закон по умолчанию!
Он выпустил Женькину руку и искоса посмотрел на девушку, понимая, что сейчас, доведенная до предела ситуацией, она может высказать все, что так долго хранила в душе. Он понял еще и то, что тот поцелуй расставил между ними все точки, и теперь Женька просто не могла солгать. Не говорить – да, но не солгать. Он смотрел на нее, стоявшую в пол оборота, и ощущал тот страх, который она испытывала. Он мог бы ее успокоить, но вместо этого спросил:
-  Женя, за что тебя так ненавидел Паоло?
Если бы она только сказала, он бы тоже не стал молчать – ведь он не только знал эту историю, но был и в какой-то степени ее участником. Однако Кент ждал, пока девушка решится сама. Женька повернулась к Санни, совсем не похожая на себя сильную. Теперь она казалась беззащитным ребенком. По щекам катились слезы, вызванные усталостью и напряжением.
-  Не сейчас, Санни, - взмолилась она, стоя перед ним, словно обнаженная – до того его взгляд был пронизывающим, - я только хочу, чтобы ты меня не возненавидел! – она села на стул, сцепив руки в замок, глядя куда-то в даль.
- Я не могу тебя ненавидеть, - нахмурился он и присел рядом с Женькой, глядя ей в лицо, но она на него даже не посмотрела:
-  Скажи мне теперь о другом, о тулонцах… - он взял ее руки в свои.
Девушка перевела взгляд на Санни:
-  Что ты хочешь знать?
-  Твой последний козырь… Ты хранишь все это потому, что тебя об этом просил Талоне? Потому, что еще на Земле ты была единственной, кому он мог это доверить?
-  Не единственной, - еще раз тяжело вздохнула Женька, - знает еще один человек.
-  Кто?
-  Шенет.
-  Я мог бы догадаться, - ухмыльнулся Санни и с улыбкой посмотрел на девушку, - все будет хорошо. Давай, успокойся и иди к Талоне. А я соберу ребят у Альфреда. Мы решим последние вопросы.
-  Ты такой оптимист, - она тоже улыбнулась и обняла Санни.
-  Ну кто-то же из нас должен им быть!
-  Я… - Женька немного помолчала, потом закрыла глаза и сказала, - кажется, люблю тебя…
Он чувствовал, как она нервничает. Он не тянул:
-  Я тоже тебя люблю. У нас все получится.
-  Да, но только теперь мне еще страшнее.
-  А ты не бойся. Я же рядом…
-  Рядом, - согласилась она, - но теперь я боюсь тебя потерять.
Санни не ответил. Он дал понять, что время разговоров окончено и пора действовать. Женька встала, вытерла мокрые щеки и повернулась к выходу. Сделав шаг, она почувствовала, что Санни взял ее за плечи. Она повернулась:
-  Мы как-нибудь выкрутимся, - сказал он.
Она остро ощутила всю его веру в то, что справедливость все-таки восторжествует, но знала, что этого не будет. Она не стала об этом говорить, а сделала то, что он ждал: нежно обвила его шею и позволила поцеловать себя еще раз, но на этот раз отстранилась сама, чувствуя, что еще секунда и остановиться они уже не смогут.
- Ч-ч, тихо, - она прикрыла его губы рукой, восстанавливая дыхание, - работа превыше всего.
-  Я ненавижу эту твою фразу, - он опустил голову на плечо Женьке.
-  Я сама ненавижу, но так оно и есть. 
Он отпустил ее, оперевшись на дверь, закрывшуюся за девушкой. Ему пришлось признать, что Женька была права. Их отношения были далеко не простыми и вряд ли когда станут легкими и непринужденными. После всего, что она сказала, ему стало не по себе. С какой стати он должен ненавидеть ее? Ведь все, что было – дело прошлое. Хотя, и Кент это отчетливо понимал, от Женьки можно было ожидать чего угодно. Гордон оказался прав. Женька знала все и ее потрясающая способность молчать могла свести с ума кого угодно. В то время как ребята бились над загадкой тулонского нашествия, ответ находился рядом, скрытый с завидной старательностью. И Санни подозревал, что Женька выжидала, когда все части головоломки будут сложены вместе. Теперь, когда это произошло, всем тайнам конец и война окончится буквально через несколько часов в пользу КФЗ. Этого момента ждали все.
Командир, не торопясь, шел к Альфреду, давая Женьке дополнительное время для разговора с Талоне. Материализовавшийся из воздуха Гордон заставил его вздрогнуть при воспоминании о также внезапно появившемся существе в белом помещении преддверья волшебного города. Людьми назвать их он так и не смог, несмотря на то, что они сумели вернуть «Мотео» к назначенному сроку на Херувим, который был в целости и сохранности, а тот призрак, который, как показалось, увидел Санни из окна капитанской каюты, был действительно «Мотео». Все дело оказалось во времени – барьере, который эти люди – мебиане, как они себя называли, научились преодолевать.
-  Привет, Майки, - сказал Санни, протягивая руку, - ты как всегда из-под земли.
- Привет, командир, - Гордон в свою очередь тоже протянул руку для приветствия, - слыхал, передислокация намечается?
-  Намечается, - согласился Кент, - что ты хочешь?
- Я думаю, что это уже не моя война, Санни, - Гордон пристроился к неторопливому шагу командира и задрал голову, глядя в потолок, - скоро все закончится и…
-  Ты хочешь уйти, Майки? – не глядя на собеседника спросил Кент.
-  Ну, в общем, да, - откровенно ответил Гордон, - я думаю, что здесь я больше не нужен. Все, что я мог, я уже сделал. Леталки-стрелялки, чувствую, уже осточертели. А без меня вы уж точно не пропадете.
-  Не скромничай, - Санни достал из кармана сигарету и протянул Гордону, - на, покури.
-  Спасибо, - он прикурил и вздохнул, - ты же знаешь, я не могу долго сидеть на одном месте. А правительство вряд ли будет меня искать. Я же не так засветился, как ты, - усмехнулся он.
-  Это точно, - с улыбкой кивнул Санни, - ты птаха вольная – лети, я тебя не держу.
-  Спасибо, - еще раз повторил Гордон, - может быть, еще свидимся, командир.
- Вот уж не знаю, - Санни остановился, - кстати, Майк, на счет Женьки… ты был прав. Она шепталась с Талоне. И я думаю, именно они решат исход войны.
- Я же говорил. Бабы – первопричины хаоса и порядка в мире. Они вершат, вершили и будут вершить историю тихо, незаметно, придумывая героев, которых во все времена будут почитать, а себе отводя скромную роль наших жен, матерей и любовниц… И я прав, - улыбнулся Гордон, - Ну, я пошел.
-  С богом.
Санни хлопнул друга по спине и тот растворился в темноте коридора. Кент постоял, провожая его взглядом до тех пор, пока красный огонек не растаял во мгле, и продолжил путь. Он понимал Гордона и для себя отметил, что до этого момента он не задумывался о ближайшем будущем. А уж о том, что кто-то может уйти, он не допускал даже мысли. Но на Гордона это было похоже. Сыграв свою роль, он всегда уходил со сцены тихо и незаметно. Кент не сомневался, что остальные ребята вспомнят о нем в самый последний момент. Когда он войдет к Альфреду, все уже будут в сборе. Все, кроме Женьки, а уж о ней обязательно спросят. А он, научившись от нее молчанию, уклонится от ответов на вопросы, которых будет сегодня много. И так должно быть, потому что в полном составе ребята соберутся в последний раз. Командир подумал об этом и перешагнул порог комнаты Федерау. 
 
«Церера» опустела. Даже Херувим казался унылым и опустошенным, несмотря на яркое солнце, выглянувшее из-за туч после ночного дождя. Все транспортные и грузовые суда были подняты в воздух по приказу Талоне, неся внутри самое ценное – людей: пилотов, обслуживающий персонал и даже секретчиков. Почти все оборудование было брошено, часть истребителей оставлена вместе с приносившим удачу «Мотео».
На головном корабле находились трое: Александра, Алекс и Альфред. Они вели войска домой. На Землю. Альфред в мрачном молчании мысленно отсчитывал оставшиеся часы до выхода из подпространства в поле Земли. И чем ближе они приближались к этому моменту, тем страшнее ему становилось, потому что они будут первыми из опальных, спустившихся на родную планету, грозившую стать тюрьмой, а то и хуже. Отчаяние заставило его отключиться от дел, и он даже не обращал внимания на Александру, сидевшую на полу обняв коленки рядом с Алексом. Альфред вспоминал с чем они жили весь этот год непрекращающегося ни на минуту военного положения. Как просто, оказывается, спасти мир – достаточно что-то недоговорить, потом сказать, что-то сделать и нашествие злобных тулонцев захлебнулось в том, к чему они сами так стремились. Женькины слова о том, что уничтожить их просто, как раз, два, три – повергли всех сначала в смятение, затем в ужас, потом в неописуемую радость, а после осознания того, что она сказала, разразился грандиозный скандал. На вопрос, какое право она имела молчать все это время, Женька ответила правду: не было подходящего момента – не было Шенет, вместе с которой пришла идея, что можно воспользоваться способностью кораблей-цветов – народа нагаа перерабатывать свободную энергию. Таким образом, было создано оружие для уничтожения тулонской расы. Все было действительно просто: энергия нагаа плюс энергия Херувима – та самая, за которой охотились тулонцы еще в битве за Землю, - и готово. Тайна, которую хранили Талоне, Женька и Шенет, была раскрыта. При этом именно Шенет поставила точку в спорах, предложив всем подумать о том, что было бы, если бы об открытии энергии столь разрушительной силы сразу доложили правительству с Джеком Уолисом во главе. Именно из соображений элементарной безопасности Объединенных народов и было решено молчать. И, несмотря на вопросы ребят, Хаммер точно подметил, что ситуация играет им на руку. По крайней мере, они смогут утереть напоследок нос Земле, разбить тулонцев, и, что очень важно, не потерять при этом ни одного человека.
Разделившись для выполнения своих задач, ребята чуть ли не клялись в верности друг другу, настолько минута расставания была тяжелой. Все без исключения понимали, что так они слабее, но выбора особо не было. Александра, обремененная не меньше Альфреда тягостными мыслями, неожиданно для самой себя решила не сдаваться.  Она подумала о Юте. Этот красавчик был не так прост. Он полетел с Альфредом, Сашкой и Алексом, но только не на головном корабле, а вместе с остальными пилотами. Сашка без конца спрашивала себя: «Зачем он полетел? Какое задание дала ему Женька? Следить за ней?» Еще больше Александру злило то, что Юте повезло даже больше чем Гордону и Свенсону. Гордон просто незаметно улизнул, и Сашка в глубине души ему позавидовала, а вот Свенсон – это отдельный разговор. Едва только Александра расставила сети, как война закончилась, и Пол легко выскользнул из капкана. Если бы не Джон и не Юта, он бы наверняка остался. Это они уговорили его вернуться на Юпитер. А ведь могло выйти и так, что он стал бы той необходимой опорой, которую не мог оказать Алекс и потерял Альфред. С некоторых пор, а точнее, со времени, как «Мотео» покинул Херувим, умчавшись в поисках контакта с иной формой жизни, Александра Альфреду не доверяла. Он перестал быть на ее стороне, предъявляя к девушке общие требования. Ей это не нравилось. Более того, она опасалась, что Альфред, оставшись один на один с Александрой и событиями, которые ожидали их впереди, не будет ее выгораживать. Сашка судорожно искала лазейку и нашла: о какой ответственности могла идти речь, когда она пальцем не пошевелила во всей заварившейся каше? Кто все воротил? Женька. И Санни с ее подачи, конечно. Так что во всем, если разобраться, была виновата она! Так почему же остальные должны расплачиваться? Сашка ощутила в себе очередную волну негодования и посмотрела на Алекса. Тот сидел, потупив взгляд. О чем он думал и думал ли вообще, Александра даже не бралась предположить, но отчетливо поняла: Алекс стал слишком слаб – он больше не союзник. При этом она вполне могла его спасти, правда, еще не знала как. Она ощутила, как забилось сердце, и ладошки мгновенно стали влажными. Это означало только одно: Александра должна была действовать. Вся беда в том, что она осталась одна. Но, может быть, это и к лучшему. Ведь спасая кого-то можно и самому утонуть, а тонуть Сашка не собиралась. Единственное, чего она не могла до конца понять – почему все встали на Женькину сторону. Нужно быть дураком, чтобы не понимать: если все аргументы будут против нее одной – судить будут только ее, зачем это нужно остальным? Или все дело в идиотском патриотизме?
Александра встала и заходила по мостику, сложив руки в замок перед собой. Альфред исподлобья следил за ее резкими шагами и чувствовал возбужденное дыхание: Александра Полева что-то придумала. Сашка действительно задумалась, но ее в данное время больше тревожил вопрос: как случилось, что она осталась одна? Где же она упустила? Неужели ее вполне человеческое желание остаться в живых, не отдавая прикрытия Женьке, так подшутило над ней? Ведь, кажется, именно в тот момент многие отвернулись от нее? Почему? Санни всегда был на Женькиной стороне – его никогда не перетянуть. Хаммер? Хаммер лучший друг Санни. Он сделает так, как скажет командир. Джон? Растяпа Джон! Он заметно постарел и стал всего бояться, да только вот беда – он тоже на Женькиной стороне. Какую роль возьмет на себя Шенет? Сашка понимала, что у Шенет есть опыт и авторитет, который может на нее сыграть. Ее вообще могут не судить. Да и за что? За то, что она, вырвавшаяся из тулонского плена, толком не разобравшись в ситуации, попала под дурное влияние? Хотя, если постараться, то засудить можно и ее, ведь она ничего не сообщила о своем появлении и пособничала преступникам. Александре этого показалось вполне достаточно, но она все же была уверена, что фигуру такого масштаба вряд ли кто возьмется осуждать. Вместо этого можно сделать еще более легкий ход – обратить ее в свою веру, то есть заставить работать на себя, предоставив все необходимые условия. Правительство так и сделает – государство себе не враг. Что ж, хорошо, пусть так. Пусть Шенет опытнее, зато Александра изворотливее и губить свою жизнь из-за Женькиных амбиций не собирается. Она еще раз взглянула на Алекса. Она его не узнавала. Он и вправду изменился. Даже внешне: глаза запали, лицо осунулось, отчего трехдневная щетина казалась чуть ли не бородой, а сам он сгорбился и теперь больше походил на старика, нежели на того бравого мачо, которого так любила Сашка. На мачо теперь больше походил Юта. Но с чего бы ему беспокоиться, если у него неприкосновенность сотрудника ЦСО? Это покруче, чем какой-то Военный Комитет! Александра грызла губы от злости и волнения. Аккуратненький Юта с незапятнанной репутацией выйдет сухим из воды и чего доброго потянет за собой Женьку: они же «друзья»! Таким образом выходило, что Юту как фигуру использовать было нельзя. Скорее всего, это он сможет манипулировать Александрой. Это означало, что с ним нужно вести себя предельно осторожно, а еще лучше – не связываться.
От мыслей Александру отвлекло звуковое оповещение о том, что время настало: буквально через минуту они вынырнут из ворот в поле Земли. Казалось, уже очень давно они покидали Землю через эти самые ворота, уносясь в неизвестность исполнять свой долг – защищать родину. Покидали они эту родину патриотами. Возвращались преступниками, хотя очень хотелось героями. Александра остановила свой шаг напротив большого экрана и в ожидании замерла. С ней рядом встал Альфред. Встал и Алекс. Сашка заметила, что Алекс словно воспрял духом. Может быть, она слишком рано решила, что он безнадежен?
-  Изображение на экран, - скомандовал Альфред.
Картинка появилась, и Александра только сейчас заметила, что помимо них на мостике хватало народу: навигаторы, штурманы, пилоты – кто-то же должен был управлять всей этой махиной! Девушка вдруг почувствовала всю тяжесть их положения. Все эти часы они жили счастливой надеждой на благополучное возвращение домой. Люди были живы и уже мечтали о воссоединении со своими семьями. Сашка даже слышала обрывки тихих фраз: «…а у меня осталась сестра… жена… у-у, большая семья… двое ребятишек… вот заживем!..» У Александры внутри все сжалось, колючий ком застрял в горле и даже на глаза навернулись слезы: ни ее, ни Алекса, ни Альфреда не ждал никто. Она вглядывалась в подпространство со страхом и отшатнулась, когда вдруг неожиданно увидела Землю. Она появилась резко и ничуть не изменилась с момента, как Сашка видела ее в последний раз, уходя в ворота на Херувим. Они остановились в нейтральной зоне перед самым входом в поле Земли.
-  Наладить контакт, - сухо сказал Альфред.
-  Есть, - прозвучал ответ и через секунду. - Контакт есть.
Все взгляды были прикованы к экрану. Альфред проговорил то, что должен был:
- Космический флот Земли просит разрешения войти в поле и предоставить ангары для посадки, - он замолк.
-  Сигнал прошел.
Изображение на экране не изменилось. Прямо по курсу по-прежнему висела Земля. Только Александре показалось, что она стала еще более зловещей. Напряженная тишина на мостике нервировала. Никакой реакции со стороны Земли не последовало. Сашка посмотрела на Федерау, но тот стоял не шелохнувшись. Она поняла, что если сейчас задаст вопрос, то ее, несомненно, услышат остальные, те, кто вообще был не в курсе событий и благодарил президента Уолиса и его правительство за то, что они наконец-то нашли способ уничтожить тулонцев и прекратить это бессмысленное кровопролитие. Прошла лишь минута, а показалось, что несколько часов. Словно читая мысли Александры, кто-то выронил:
-  А если нас не пропустят?
- Во-во, - вторил ему другой голос, - я что-то слышал по этому поводу. Нас много, а места на «старушке» мало!
-  Да не могут они так поступить! У нас же семьи! – сказал третий.
«Та-ак», - потянул про себя Альфред. Оказывается то, чего боялись ребята, слухами расползлось по «Церере». Может, они слышали и еще что-нибудь? Федерау надеялся на то, что если это действительно так, то у ни в чем не повинных обитателей «Цереры» хватит ума промолчать, чтобы не оказаться втянутыми в гиблое дело. Он усмехнулся: воистину, и у стен есть уши. А вслух сказал, понимая, что если он не успокоит экипаж сейчас, то еще несколько минут молчания и на мостике начнется настоящее отчаяние:
- Спокойно, ребята, - раскатисто сказал он, обращая на себя внимание, - они просто не ожидали нас увидеть.
- А что, Землю не поставили в известность? – осторожно спросил тот, кто, видимо, прислушивался к шепоту на «Церере».
- Ну, - развел руками Федерау, давя улыбку, - они просто не ожидали нас так скоро.
- Так может сделать повторный запрос, сэр?
- Не надо, - твердо ответил Альфред.
Сам он прекрасно понимал, что теперь нервничают все, а понимают, что он затеял с Землей игру в «кто – кого» только Алекс и Сашка. Хоть они еще что-то соображают. Альфред был уверен, что Земля ждет повторного запроса, но такого удовольствия он доставить не мог. В конце концов, держать их здесь вечность они не могут. А даже если пойдут на принцип, в отказ, то с разрешения или без него они все равно сядут, только долго ли протянут на поверхности? В конце концов, человек ко всему привыкает, а выход можно найти из любой ситуации. К тому же, глупо было бы предполагать, что президент так легко упустит свое спасение. Интуиция Федерау не подвела: еще несколько минут невыносимой тишины и он ухмыльнулся еще раз, услышав голос одного из пилотов:
-  С нами выходят на связь, сэр!
Альфред не ответил. Он выпрямился. Эту игру Земля проиграла. Хорошо, если бы так пошло и дальше. Он посмотрел на экран. Изображение планеты сменилось изображением самого Джека Уолиса. Он сидел в своем высоком кресле в кабинете правительственной связи, окруженный улыбающимися лицами членов Военного Комитета. Руки адмирала спокойно покоились друг на друге перед собой. Глаза смотрели прямо. На лице читалась уверенность в своих силах, решимость, но не в коем случае не
- Добро пожаловать домой, ребята, - сказал он не без доли официоза, - посадочные ангары для вас открыты.
Изображение исчезло. На мостике началась эйфория. Лица пилотов посветлели, они улыбались, обнимались, вскакивая со своих мест, повторяя: «Домой! Домой!» Федерау отвернулся и плотно сжал губы, поглаживая рукой подбородок. «Добро пожаловать» из уст президента означало, что «королевский» прием им обеспечен. Радовало одно: свою миссию они выполнили, доставив людей в целости и сохранности. Алекс опустил глаза. Весь его боевой настрой, появившийся на несколько минут, вновь исчез. Александра стояла, не понимая, из-за чего Альфред строит такую трагедию – их пропускают! Никто не собирается их здесь держать или отсылать неведомо куда! Но стоило кораблю тронуться с места и начать движение к Земле, как Александра все поняла. Все кончено. Кандалы готовы, камеры ждут их появления в своем чрезмерно скромном убранстве, а комитетчики злорадствуют. Сашка взвыла про себя. Уж лучше бы они сидели и молчали, а не придумывали, как спасти Талоне, Землю, а то и весь Рукав от неминуемого тулонского разорения пусть даже ценой Херувима. По ней, так пусть бы все летело к чертовой матери, лишь бы ее никто не трогал, обвиняя в несовершенных преступлениях. Александра шумно выдохнула и села в свободное пилотское кресло, внутренне подготовившись к посадке, которая обещала быть быстрой. Корабли уже входили в верхние слои атмосферы планеты с ледяной поверхностью. Даже при свете мощных прожекторов она не сумела ничего разглядеть в этой пустыне, кроме снежных вихрей, бившихся об открытые обзорные экраны корабля. Девушка поежилась: она не выносила две вещи – холод и сырость. Во влажном воздухе Херувима она задыхалась. Здесь же, если их вышлют наверх в качестве наказания – проверки на крепость она не пройдет. Сашка увидела как она, замотанная в какие-то изношенные тряпки, падает в снег и умирает от голода и холода не в силах исторгнуть замерзшими губами ни проклятия, ни стона о помощи. Александра вздрогнула. Она почувствовала легкий толчок, означавший, что посадка благополучно завершена. Теперь все дело было только во времени. Еще на Херувиме, ребята договорились, что покинут головной корабль только тогда, когда последний из защитников опальной планеты будет в безопасности.
- Ну, давайте договоримся хоть что ли? – пожала плечами Сашка, когда молчание стало давить на плечи.
Она по-прежнему сидела в кресле.    
-  О чем? – лениво спросил Альфред.
-  Как о чем? – удивилась Сашка. Она отодвинулась от уютной спинки и сложила руки на коленях - О том, что говорить будем!
- А что? Есть какие-нибудь варианты? – усмехнулся Федерау. - По-моему уже обо всем говорено. Мы скажем только правду.
- Варианты всегда есть, - ответила она, протягивая руку за сигаретой. Теперь она носила пачку с собой.
Сказав, она выжидающе замолчала, будучи уверенной, что если не Альфред, то Алекс обязательно поймается на ее удочку. Гигант это прекрасно понял, впрочем, как и Алекс, но все же спросил:
-  Какой, например?
- Элементарный, - с готовностью ответила Александра, и Альфред понял, что не ошибся: она действительно что-то придумала и это ей нравилось, - мы скажем ту правду, которая есть.
Федерау насторожился. Алекс, казалось, вновь пришел в себя. Он предположил, что Сашка хочет подкинуть тему на размышление и, возможно, в решении кроется спасение.
-  В каком это смысле? – спросил он, не намекая на свои догадки.
- Да в самом прямом! - уже нетерпеливо ответила Александра, - Ведь по сути никто из нас ни в чем не виноват. Мы только выполняли приказы своего командира! Не могли же мы взбунтоваться прямо там, на «Церере»!.. Кроме того, командир действовал не один…
- Ты Женьку подставить хочешь? – перебил девушку Альфред.
- А чего ее выгораживать?! - воскликнула Александра, тряхнув кудрями, - Из-за нее мы все попали под трибунал! Что, не так?
- Если бы не она, так мы бы все уже давно богу душу отдали!
- Ну и делала бы все своим тихим сапом, - буркнула Сашка, недовольно поджав губы, - это она всю кашу заварила. Даже Санни не докладывалась, где ее черти носят, а мы как дураки завороженные слушали: что гениальная Женька скажет и делали все по ее указке, а теперь вот… - она не договорила, а зло зыркнула на Альфреда и опять вжалась в спинку кресла.
-  Без нас она бы ничего одна не сделала, - твердо сказал Федерау, - а мы сделали то, что должны были. Это наш долг, понимаешь, Саша?
- Ну конечно! Может, и жизнь отдать за Женьку – это тоже наш долг? – рассмеялась Александра.
Альфред промолчал. Разумеется, в Сашкиных словах была какая-то доля здравого смысла, но Федерау не стал об этом даже задумываться – он просто боялся, что в конечном итоге Сашка может оказаться права. И тогда он, Альфред, выбирающий в любой ситуации исключительно правую сторону, может встать бок о бок с Александрой. Как после этого он сможет смотреть в глаза ребятам, уверенным в своей правоте? Искоса он взглянул на Алекса, озадаченного своими собственными мыслями. Вот кто легко может поддаться на Сашкины уговоры и пойти на предательство. «Предательство», - только сейчас Альфред понял, что он думает именно о нем. Ему было приятно от осознания факта, что он в своих помыслах чист перед ребятами, а значит и перед собой тоже. Для него идеалы преданности дружбе были по-прежнему сильны. Это означало, что, несмотря на семена раздора, которые сеяла Александра, он пока смог сохранить достоинство.
Александра тоже замолчала. Как она могла такое сказать? Как могла вообще подумать?! Прошло совсем немного времени, прежде чем Сашка придумала себе вполне простое оправдание, которое, однако, уже неоднократно приходило ей на ум: что плохого в том, что она волнуется за свою жизнь? Разве она не обычный человек, попавший в хитросплетения судьбы и желающий вырваться из ее коварного плена? У каждого человека есть право на жизнь, а когда речь заходит о выборе между жизнью и смертью – тут нет и не может быть никаких компромиссов. Все великие люди в истории никогда не оглядывались назад, если у них появлялся шанс на выживание. Так почему же Александра должна была его упускать? Кроме того, Сашка не помнила ни одной операции, где она бы принимала активное участие. Инициатором, а в большинстве случаев и исполнителем была Женька, так что с точки зрения обвинения в измене государству и сговоре с тулонцами – Александра была невиновна. Так в чем же дело? Сашка ощутила невообразимую легкость. Она не посланник с неба, чтобы расплачиваться за чужие грехи. Она просто человек с очень развитым инстинктом самосохранения. Вот и все. Она посмотрела на Алекса. Его реакция на все происходящее волновала ее даже больше, чем реакция Альфреда. По виду Роско она догадалась, что он на стороне Альфреда. Но слова Александры прочно засели у него в голове. Большего ей и не нужно было. Если у Алекса хватит ума, он сомневаться не будет. Девушку обдало жаром, когда на экране появилось лицо начальника службы безопасности:
- Просим вас покинуть корабль, - без каких-либо представлений жестко сказал он.
Ребята подняли головы. Службы контроля закончили свою работу. Плетясь к выходу вслед за Альфредом, Сашка думала о том, с какой простотой была сказана фраза: «Просим вас покинуть корабль». Бескомпромиссно, с твердой уверенностью, что никакого сопротивления им оказано не будет.
Яркий свет посадочного ангара больно ударил Александре в глаза после обесточенного мостика, на котором прошли эти беспокойные часы ожидания. Зажмуриваться Сашка не стала принципиально. И смогла. Она не увидела десятки вооруженных людей, закованных в броню, как ожидала. Со стороны выхода к ним приближались три человека. Двое из них были вооружены, третий нет – видимо, самоуверенный начальник. Ребята остановились в ожидании, когда они подойдут. На мгновение Сашке показалось, что она читает ход мыслей Алекса. Такое ощущение возникло потому, что она думала о том же: что могут эти трое против них, вооруженных и готовых драться до последнего? Против Альфреда и Алекса, которые в считанные секунды могут сделать из этой троицы месиво кровавое! А потом с удивлением увидела, как Альфред спокойно отстегнул пояс с оружием и отдал его одному из офицеров. Александра, глядя на него, поступила также. Алекс остался стоять, не шелохнувшись. Пояс с него сняли охранники. Все это время старший офицер стоял, заложив руки за спину, молча наблюдая за происходящим, но как только последний пояс с оружием оказался в руках одного из  его людей, он произнес:   
- Вы обвиняетесь в преступлении против государства. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…
Александра горько усмехнулась. Когда-то эту старую заученную формулу произносили и они, застегивая наручники на запястьях преступников. Настоящих преступников. Она услышала щелчок и похолодела – это наручники сковали руки Альфреда. Она почувствовала, с какой неимоверной тяжестью в сердце он все это перенес – рушились его идеалы. Он, в свою очередь посмотрел, на Сашку, которая безропотно протянула руки вперед. Начальник службы безопасности сделал шаг к ней и готов был щелкнуть механизмом, как Александра неожиданно потеряла равновесие и качнулась вперед. Она переступила с ноги на ногу и, неуверенно вернувшись в то же положение, тихо сказала:
-  Извините.
Суровый служитель закона промолчал, но Альфреду показалось, будто бы Александра успела ему что-то шепнуть. Федерау помрачнел, но, не увидев со стороны службы безопасности никаких движений, быстро успокоился. Закончив свою работу, старший отступил назад и также уверенно произнес:
-  До заседания военного трибунала вы будете содержаться в следственном изоляторе.
Он указал на выход из ангара. Идти под конвоем ни одному из них еще никогда не приходилось. Алекс шел молча, опустив голову. Их вели сквозь строй вооруженных солдат. Настроение было паршивым. Ребят провожали взглядами в уверенности, что перед ними действительно предатели. Так хотелось закричать во все горло: «Глупцы! Не ведаете, что творите!» Но это бы слишком походило на библейскую историю с плохим концом и немало позабавило мрачное окружение. Хотя, в общем-то, эти парни не были ни в чем виноваты. В какой-то степени все они тоже были жертвами обмана. Алекс это понимал и старался не винить их в невежестве. Однако его бесило то, что ни один из этих бравых военных, и Алекс был начисто в этом убежден, даже на секунду не засомневался: а так ли это на самом деле? Вспоминая себя и остальных ребят, привыкших все подвергать сомнению, не убедившись в правдоподобности информации, ему стало страшно. Он вспомнил излюбленное выражение Санни: сомнение – половина мудрости. Здесь на мудрость не было и намека. Что, если вся эта история так и закончится по плану, на который наложило руку правительство? Он вдруг пожалел, что рядом нет Женьки, которая могла бы предложить новый план – такой, чтобы все ребята остались в выигрыше и восторжествовала справедливость. Роско опомнился только тогда, когда оказался в маленьком узком помещении, отгороженном от основного прохода силовыми решетками. Напротив в стену была вмонтирована скамейка, а свет проникал исключительно из коридора сквозь решетки. В этой сумрачной клетушке их и оставили, сняв предварительно наручники.
- Да, недолго мы сюда шли, - произнесла Александра, растирая запястья, - Нас все-таки ждали.
Альфред молчаливо уселся на скамейку. Одну ногу он поставил прямо на нее и положил сверху руку, оперевшись спиной на холодную стену.
-  Ну что? План у нас есть? – повернулся к нему Алекс.
-  Какой еще план? – недовольно спросил Федерау.
-  Мы даже не попытаемся бежать?
- Раньше бежать надо было, - зло сверкнула глазами Сашка и тоже села, забившись в противоположный от Федерау угол, - И долго нас здесь держать будут?
-  Ну, - потянул гигант, - думаю, пока наши не вернутся.
- Ага, а что если ребятки вообще здесь не появятся? Им-то что? Они не вели войска, а сделали свое дело и на все четыре стороны! Они вообще не обязаны возвращаться. Об этом никто не думал?
-  Они вернутся, - упрямо повторил Альфред.
-  И откуда только такая уверенность! – всплеснула руками Александра.
- Есть такое понятие как «друзья», Саша. А друзья не бросают, - твердо сказал Федерау и уперся затылком в стену, - они обязательно вернутся.
Сашка демонстративно отвернулась. Алекс, поняв, что разговор окончен, пожал плечами и тоже сел. Альфред тяжело вздохнул. Вероятно, здесь им предстоит провести много часов. Однако сквозь мерное шипение силовых полей он различил звук шагов. Это был все тот же офицер службы безопасности и два его подчиненных. Федерау внимательно смотрел, как плавно поднимаются силовые решетки.               
- Александра Полева, президент будет говорить с вами, - офицер отошел, освобождая проход.
Сашка с испуганными глазами поднялась и шагнула вперед, оглянувшись на Алекса:   
-  Ты со мной? – быстро спросила она.
Альфред понял все. Алекс растерялся. Он затравленно посмотрел на Федерау и перевел взгляд на Александру. Она стояла теперь уже гордая, спокойная, готовая отразить любой удар. Он неловко повернулся в ее сторону, но инстинктивно отскочил в сторону: Альфред накинулся на Сашку и наверняка бы задушил, если бы ее не загородил вовремя опомнившийся Алекс. Девушка выскочила, а охранники легко справились с гигантом, повалив его на пол импульсными ружьями. Силовые решетки опустились, и Альфред остался лежать распростертый на полу, стискивая кулаки и сжимая зубы не столько от боли, сколько от обиды и стыда. Он корил себя за то, что сразу не распознал коварства Александры, когда она вдруг потеряла равновесие там, на посадочной площадке. Как он вообще мог подумать, что она так легко откажется от слов, сказанных на корабле! Альфред катался по полу, закрыв глаза кулаками. Он мычал от бессилия и проклинал себя за то, что упустил Сашку, позволив ей совершить непоправимую ошибку, которая может навлечь беду на остальных ребят. Но еще один удар Федерау получил от осознания, что команду предал Алекс, встав на сторону Александры. Она добилась своего.
Альфред немного успокоился и сел. Единственный, кого он бы хотел увидеть – Юта, сейчас находился среди прибывших пилотов и даже не подозревал о произошедшем. Но уже скоро он будет в курсе  и этого вполне хватит, чтобы успеть обезопасить себя от Александры. Федерау отодвинулся к стене. Он больше не казался огромным и непобедимым гигантом. Напротив, он чувствовал себя слабым и раздавленным. При этом если бы Сашка умоляла его на коленях простить ее, он бы попытался задушить ее еще раз. Альфред стиснул зубы еще раз. Благодаря Александре, он познал в своей жизни еще одно чувство – ненависть. Жгучую ненависть, которая перечеркнула все прекрасное, что он так лелеял в своей душе.

-  Жребий брошен, - тихо сказала Женька, стоя перед большим экраном «Мотео».
Кошмар Санни сбылся за одним лишь исключением: на Херувиме не было ни одного человека, и Женька была рядом. Планета погибла. Свободный народ космоса – нагаа, как и предполагалось, сделал свое дело, выкачав из Херувима ровно столько энергии, сколько было нужно для уничтожения Тулона. Открытые источники невозможно было стабилизировать без оборудования, которое еще не придумали, умышленно забыв обо всем еще на Земле. Неконтролируемая энергия разорвала тело Херувима. Этого ребятам на Земле не простят никогда. Более того, они не смогут объяснить произошедшее. А молчание будет расценено как факт признания своей вины. Дело до этого может даже не дойти: потеря Херувима, как главного форпоста человечества, как реальный шанс на выживание в результате колонизации – это было уже не преступление против государства, а преступление против человечества. Женька ужаснулась собственной мысли, взглянув на ребят. Похоже, они думали о том же. Она нахмурилась – удача покинула их. Теперь из-за Шенет и Женьки с Талоне, да и вообще из-за этого чертового открытия ребята пострадают вдвойне. Все они могли бы промолчать и тогда их просто бы осудили за предательство перед родиной, но Сашка была уже на Земле. Это Женьке не нравилось. Она стояла, сцепив руки за спиной, и думала, что избежать расспросов по поводу гибели Херувима им не удастся. Можно, конечно, переложить всю ответственность за гибель планеты на тулонцев – кто докажет, что это не так? Ведь и Сашки в этот момент здесь не было. Но Женька подумала о том, что современные способы извлечения показаний из подсудимого настолько изощренны, что им вряд ли удастся что-то утаить, если только не…
- Ты это о Херувиме сказала? – спросил Хаммер, вставший рядом с Евгенией и вглядываясь в черное пространство.
-  Нет, - с грустью в голосе ответила Женька, - это я о Сашке.
-  В каком смысле?
-  Теперь ее ничто не остановит. Она своего добьется.
-  Но там же Алекс и Альфред!
- Они не смогут ей противостоять, - убежденно ответила Женька и вздохнула. Хаммер изумленно посмотрел на нее. Она кивнула и неопределенно махнула в воздухе рукой, - ты прав… я знала, что так будет и я опять много взяла на себя. Хотя… Ну, можно было поменяться с ней местами и тогда…
- Ага, Санни бы тебя отпустил одну. Посмотри, вон, так и зыркает, как будто ты можешь сквозь землю провалиться.
Женька улыбнулась. Она уже давно чувствовала на себе взгляд командира, но принципиально игнорировала. Скорее всего, его тревожили те же мысли, что и девушку, но говорить об этом с ним она не хотела.
- А знаешь, я тут не виновата. Сашка рано или поздно бы сорвалась. Может быть, мы и допустили ошибку, позволив ей действовать самовольно именно сейчас, но даже если бы она оказалась на Земле позже – все равно бы не сдержалась.
-  Думаешь, она нас подставит?
- Не знаю, Алан, - она отвернулась от экрана, - я все еще надеюсь на то, что она одумается… что-то Шенет притихла, - заметила она, - с того момента, как осколками Херувима была уничтожена тулонская база.
-  Надеюсь, тулонцы ничего не заподозрили раньше времени.
- Я тоже надеюсь. Извини меня, - Женька подняла брови и плавно обошла Хаммера, подойдя к Шенет.
Та стояла у стены, спрятав руки за спину, и мерно покачивалась из стороны в сторону, потупив взгляд. Казалось, будто бы ее здесь и не было. Женька тронула ее за плечо. Шенет не отреагировала. Она что-то беззвучно шептала губами.
- Что случилось? – спросила Евгения не очень-то надеясь на ответ, но она все же получила его в виде фразы, которая заставила ее похолодеть:
-  Я видела там своего сына.
-  Что? Что ты сказала?! – вскричала Женька, и все повернулись к ним, выведенные из оцепенения после гибели Херувима.
- Я видела там своего сына, - по слогам повторила Шенет, не меняя своего положения.
- Что?! – вслед за Женькой вскричал Джон, но она его перебила:
- Почему ты нам ничего не сказала, Шенет? – Женька всплеснула руками и схватилась за голову, ведь мы могли что-нибудь придумать. Мы могли хотя бы попытаться спасти его!
Джон, с разъяренным лицом отпихнул Женьку и подступил к Шенет:
-  Ты все это время молчала! Ты пропала год назад и тогда же пропали мои дети! Может, они тоже были живы! А ты все это время молчала!
-  Джон, Джон, перестань! – Женька схватила капитана за руки.
Она его не узнавала. В мгновение ока он переменился. На его лице была ярость, а глаза были полны боли. Сейчас в них проблеснула еще и надежда. Женька его понимала. Услышь такое она, тоже не сдержалась бы. Она помнила, каким был Джон после потери семьи. Жена погибла, дети исчезли, и капитан оплакивал их так, будто бы они тоже были мертвы. Сейчас, услышав слова Шенет, он с одной стороны будто ожил, а с другой опять умер, осознавая, что если даже дети были живы, то погибли вместе с базой. Он смотрел на Шенет, еле сдерживаясь от грубых слов, не веря в то, что она так спокойно говорит о своем теперь уже погибшем сыне. Но удержаться он все-таки не смог. Его словно прорвало:
- Ты холодная, равнодушная не только к чужому горю, но и к своему собственному! Я искренне поверил твоим словам, когда мы были у этих полупрозрачных придурковатых мебиан! Я думал ты мать, которая готова отдать жизнь за своего ребенка!..
С каждым сказанным словом Шенет съеживалась все больше и больше. Каждое слово хлестало ее словно плеть, от которой она пыталась безуспешно укрыться, выставив вперед одну руку, а другой закрыв голову. Она тоже понимала Джона, но не могла найти в себе сил, чтобы прекратить его словесную пытку:
-  Ты принесла собственного ребенка в жертву! Да провались эта Земля пропадом  и ты вместе с ней, раз вам так легко…
Женька оторопела, оказавшись совсем не готовой к подобной реакции Майла. Она смотрела на него, пытаясь понять: как она не смогла разглядеть той надежды, которая всегда теплилась где-то внутри него, запрятанная глубоко в душу? Не найденный – значит, не мертвый. Она сама всегда так говорила. Женька поразилась: как он мог так долго и так тщательно скрывать свои чувства, тем более, что каждый день ему приходилось сталкиваться лоб в лоб с тулонцами? Женька поняла только то, что слова Шенет были последней каплей и надежды Майла вырвались наружу, но их быстро развеял Санни:
-  Джон, - миролюбиво, но достаточно твердо сказал Кент, - ты же знаешь, что они мертвы. Тулонцы никогда не отпускают детей.
Эти слова еще сильнее резанули по израненному сердцу Джона. Он закрыл глаза и сжал губы как-то сразу обмякнув. Санни не стал ничего говорить. Сказала Шенет:
-  Я видела сына мертвым.
Женька резко обернулась в сторону Шенет. Джон оперся рукой на плечо Санни:
-  Сколько ему было? – теперь уже спокойно спросил капитан.
-  Тринадцать.
-  А моим по пять.
-  Близнецы? – спросила она.
-  Двойняшки. Мальчик и девочка.
Джон отошел в сторону Хаммера, стоявшего поодаль и не вмешивающегося в произошедшее. Он закурил, сел в пилотское кресло, закрыв глаза рукой. Хаммер отошел еще дальше, прекрасно понимая, что Джона лучше не трогать. Санни немного расслабился. Женька опять подошла к Шенет. Она знала, что должна что-то сказать, но никак не могла подобрать слова. Все это задело и ее душу. Так хотелось сказать вслед за Джоном: «А мой так и не родился», но кому бы это было интересно? Ведь смерть ее ребенка не была связана с тулонским нашествием, а значит, это было только ее личное горе. Впрочем, это всегда было только ее личное горе. Женька немного постояла, глядя на Шенет. Та была задумчива. Нет, на Джона она обиды не держала. Она переживала и за него тоже. Евгения оглянулась на капитана – Майл сидел, высоко запрокинув голову. Она сама так не редко делала, сдерживая слезы.
-  Все в порядке? – только и смогла сказать она, обращаясь к Шенет.
- В порядке?! – она подняла на нее взгляд, - Ты, Женя, знаешь, что такое потерять ребенка?! – спросила она, и ее голос дрогнул.
-   Догадываюсь… - тихо ответила Женька.
-  А я знаю! Это когда ты хочешь умереть, отдать все, что есть в этом мире за то, чтобы воскресить его! Когда от тебя словно оторвали кусок живой плоти, оставив кровоточащую рану, которая вечной болью уйдет с тобой в могилу! Когда ты ненавидишь себя за то, что ничего не смогла сделать для того, чтобы твой ребенок смог жить дальше, радоваться солнцу, беззаботно бегать босиком по зеленой траве и называть тебя: «мама», «мамочка»! Чтобы ты могла поцеловать его перед сном и была готова просидеть всю ночь напролет рядом с ним, а когда он проснется, то, увидя тебя улыбнется, обнимет, прижавшись к тебе всем своим существом, и ты готова плакать от счастья за ниспосланную благодать! Нет, ты этого не знаешь!
Шенет резко умолкла. Женька отвернулась и отошла подальше, изо всех сил стискивая зубы. Она сжала кулаки на груди, и глубоко прерывисто вдохнула.
- Не надо говорить вещей, о которых не имеешь понятия, Шенет, - тяжело сказал Санни, на что она промолчала, виновато опустив глаза.
Санни хотелось подойти к Женьке, обнять ее, хоть как-то поддержать, но он знал, что лучший способ утихомирить страсти, бушующие в душе Женьки – не трогать ее. В этом они были похожи с Джоном. Кент оперся на капитанское кресло. Он не знал, как исправить положение. Все сказанное копилось так давно, что обвинять кого-то в грубости было бы излишним. В конце концов, все это понимали. Женька громко вздохнула, запрокинула голову, потом опустила и сделала движение рукой – смахнула слезы,  понял Санни. Да, Джону и Шенет было немного легче. Они все сказали. Все, что хотели. А вот Женька себе этого так и не позволила. Она не изменила себе, продолжая упорно молчать, переживая боль внутри и в одиночестве.   
- Ладно, здесь нам больше делать нечего, - неуверенным голосом, наконец, произнесла она, - пора бы навестить Тулон.
Она еще раз повернулась к Санни. Казалось, она даже и не пыталась заплакать.
- Пожалуй, - согласился командир и обратился к Хаммеру, - Ну что, Алан, курс на Тулон?
- Ну слава Богу, - оживился Хаммер, - а то я что-то без дела заскучал, - он прыгнул в уже привычное ему пилотское кресло, сделал несколько манипуляций и объявил, - входим в подпространство. Курс – планета Тулон.
Тулонцы. Это слово вызывало ужас по всему Рукаву. Тулон – символ зла, кара небесная, ад. На самом деле планета Тулон адом не была. Запрятанный среди звездных скоплений, он так хорошо устроился, что его местоположение до сих пор было неизвестно. Таким образом, из реально существующей планеты, Тулон превратился в мифическую для большей части обитаемой части Вселенной под названием Рукав еще в то время, когда о тулонцах, как о захватчиках никто не говорил. Сначала поползли слухи о том, что некие тени скользят по торговым путям, вынюхивая что-то, и исчезают, как только их замечают. Весть о плохом предзнаменовании разлетелась по окраинам всего Рукава. Кто-то говорил о несметных полчищах врагов, кто-то о неуловимых тенях, пожирающих изнутри. Торговцы, сидя в звездных экспрессах, шептались о конце света, огненной буре и тому подобному. В конечном итоге, все слухи оказались обоснованными. Это продолжалось около одного стандартного года, прежде чем тулонцы открыто появились в Рукаве, но никто так и не знал откуда. Это породило еще больше разговоров о том, что они живут свободно в космосе в виде энергии и материализуются тогда, когда наступал нужный момент. Что это был за момент тоже никто не знал. Но низкоцивилизованные планеты восприняли тулонцев как реальную силу, призванную очистить Вселенную от зла, не допустив и малейшей мысли о том, что уж если конец света близок, то почему тулонцы не могут оказаться тем самым злом, которое сметет все живое?
На отдаленном Эсцирусе, еще молодой по меркам Вселенной не так давно сформировавшейся планете с вполне развитыми формами сознательной жизни, нашествие тулонцев – завоевателей было воспринято как очистительная война, получившая в летописях название «Война Призраков». Эсцируанцы сложили оружие, безропотно покорившись захватчикам потому, что не могли их победить. Тулонцы вырастали словно гидры: на месте одного появлялись десятки. Предания Эсцируса в один миг обросли новыми подробностями о древних войнах, в которых якобы уже участвовали «многоликие и многоголовые» тулонцы. Теперь они лишь вернулись, чтобы очистить Вселенную от старого и установить новый, более совершенный порядок. Так говорили жрецы, напуганные не меньше, чем простое население, но все же выполнявшие свой долг. Они учили, что богам сопротивляться невозможно, нужно лишь покориться их воле. И эсцируанцы покорились. Что еще они могли сделать своими топорами и копьеметалками? Это помогло, потому что тулонцы не в привычку сменили гнев на милость и обрадовавшиеся жрецы успокоились, не подозревая о готовящемся настоящем конце света: захватчики уродовали тело планеты в поисках того, что им было нужно. Не найдя для себя ничего интересного, тулонцы покинули Эсцирус, оставив его разоренным, погубив плодородные земли, посевы, отравив реки, одним словом, уничтожив условия для жизни. Планета, конечно же, могла возродиться, но для этого должно было смениться не одно поколение. Времени же на это у обитателей Эсцируса не было.
Тулонская волна тем временем двинулась дальше, обратив свой взгляд на Орагон, находящийся в соседстве с Адаллоном. Слухи о нашествии врага доползли до Орагона раньше, чем там появились сами тулонцы. Впрочем, им досталась опустевшая маленькая планета. Торговые города мгновенно умолкли. Торговцам не составило труда собрать всю свою поклажу и покинуть Орагон, расселившись от греха подальше. Этого тулонцы не ожидали, рассчитывая на радушный прием как на Эсцирусе. Разозленные не только этим, но и безуспешными поисками так необходимого сокровища, они уничтожили планету, заранее рассчитав, что его осколками будет уничтожен и Адаллон, который оказался также безынтересен для них. Оставив после себя лишь пепел, тулонцы покинули систему Пальмиры. А Адаллон так и не погиб. Наспех сооруженные щиты выдержали каменную атаку из космоса, правда, ценой доброй части плантаций коримбского ореха. Вскоре спрос на орех упал, в связи с распространявшимся все дальше тулонским нашествием, а торговцы Адаллона заламывали за унцию бешеные деньги, стараясь хоть как-то помочь в один миг развалившейся экономике. Чуть позже экспорт коримбского ореха стал нулевым и Адаллон превратился в изолированную планету, где царил хаос и разврат, так как орех здесь начали использовать в неограниченных количествах. Таким образом, тулонцы все-таки не промахнулись. Они оказались более дальновидными чем о них подумали: Адаллон они все же уничтожили – планета деградировала.
Тулонская чума двигалась дальше, но теперь захватчики действовали более осторожно. Шум, который они произвели на краю Рукава, был слышен уже далеко впереди, и они решили умерить пыл. Теперь тулонцы не распаляли силы без надобности, понимая, что рано или поздно им придется столкнуться с более серьезным противником. Теперь они появлялись в тот момент, когда их никто не ждал, но сразу не нападали, а исследовали планеты, не опускаясь на их поверхность. После этого они либо исчезали, либо атаковали по причине, известной только им. И вскоре тулонцам перестали сопротивляться вообще, глядя на пришельцев с нескрываемым ужасом.
И вот, наконец, они подошли к Земле. Здесь тулонцы остановились. Для борьбы с голубой планетой пришлось покорить еще один народ – народ свободного космоса – нагаа, чтобы с его помощью противостоять землянам. Но этого было недостаточно. Упорные защитники не сдались даже тогда, когда тулонцы не стали принципиально уничтожать Землю, а сделали ее поверхность непригодной для жизни, загнав население под толстый слой ледяной корки. Надеясь на то, что земляне займутся своими собственными проблемами, тулонцы повернули к Херувиму – последней свободной планете срединной части Рукава. Но и здесь земляне не оставили их в покое. Быстрый завоевательный поход превратился в затяжную кровопролитную войну. Несметные войска тулонцев были порядком измотаны, постоянно находясь либо в телах-носителях, либо в телах нагаа, затрачивая огромное количество энергии в случае их гибели, чтобы не погибнуть самим, а успеть перенестись в безопасное место. Теперь они уже не были так однозначно настроены на победу. Среди них начали появляться вполне конкретные настроения: прекратить эту бесполезную войну, уничтожить Землю, уничтожить Херувим и попытать счастья где-нибудь в другой части Вселенной. Но прежде нужно было вернуться на Тулон, чтобы пополнить запасы энергии, восстановить силы и окунуться в мир так дорогой сердцу: огромный безбрежный океан со множеством плавучих островов, в котором никогда не бывает шторма, темно-зеленое солнце, чуть светлее небо, такая же темно-зеленая вода и один-единственный континент на котором и располагалась немногочисленная, но наделенная природной способностью выживать общность тулонцев. Влажный жаркий климат и ежедневные дожди были обусловлены парниковым эффектом. Энергия, которую так искали тулонцы, была нужна не столько для их завоевательных походов, сколько для продления срока жизни самой планеты. В какой-то степени этот поход был вынужденной мерой, но стоявшие у власти неохотно восприняли идею о мирном путешествии сквозь пространство и надобность прошения жалких крох. Если брать, то все сразу. Кроме того, агрессивность и воинственность была заложена в тулонской расе еще их великими предками, пережившими Великий ураган зарлулу. На заре цивилизации, когда по Земле еще бродили огромные травоядные и не менее огромные хищники, тулонцы уже построили свое государство, которое пало в результате нашествия зарлулу. Они пришли извне Рукава, беря планету за планетой пока не встретили на своем пути тулонцев. Собственно, тулонцы сами готовились к походу. Зарлулу лишь опередили их. Огромные, устрашающего вида, они были готовы сокрушить все на своем пути, и именно так и делали, пока не встретились лоб в лоб с тулонцами, которых как не били – перебить так и не смогли. Измотанные зарлулу отступили, и с тех пор в Рукаве о них ничего не было слышно. Тулонские легенды гласили, что вожак зарлулу был повержен, а без него они превратились в разрозненные кучки неорганизованных хищников, которые попросту бежали.
Пока шла эта война, на Тулоне не дремали – смена власти привела к гибели государства и установила жесткий порядок, по которому тулонцы жили до сих пор. Самомнение, росшее из поколения в поколение, пока они залечивали раны, нанесенные зарлулу, оставалось непоколебимым до момента, пока они не вышли на тропу войны с Землей, и рухнуло тогда, когда Херувим неожиданно взорвался, и тулонская база была уничтожена в мгновение ока. Ее обитатели не успели даже понять, что произошло, не говоря уже о том, чтобы бежать. Занятые приготовлениями к последнему решающему удару они пропустили момент, когда тяжелые транспортники покинули Херувим. Это было роковой ошибкой, которую захватчики совершили, будучи уверенными, что эффект неожиданности на их стороне. В тот момент, когда физические тела на далеком Тулоне прекратили свое существование, оставшиеся на планете поняли, что как бы не старались предугадать поступки людей, понять их они так и не смогли и поэтому приняли покорно то, что им приготовила судьба. Воздев глаза к небу, они смотрели, как оно загорается стальным цветом, чувствовали, как нагревается океан. Бежать они даже не пытались – носителей на планете не было, существовать свободно в космосе личностные единицы без привязанности к земле не могли. Никто по обыкновению даже не молился.
-  Красивая планета, - задумчиво сказал Джон, глядя, как нагаа сплющивают ее с полюсов единым потоком энергии, лившейся из их тел ослепительными струями, - неужели это крайняя мера? Планета-то тут при чем?
-   Гуманист ты наш, - отозвался Санни.
-  А ты думаешь, они бы нас пощадили вместе с Херувимом? – спросила Женька, замечая, что ярко светившиеся изнутри нагаа заметно потускнели и теперь уходят в сторону с невероятной скоростью.
-   Дать увеличение, - попросил Санни.
-  С безопасного расстояния, на котором находился «Мотео», Тулон казался звездочкой. Отсюда, в случае опасности, легко можно было уйти в подпространство. Кент взглянул на экран – на нем были хорошо различимы очертания  континента.
-  И все-таки жаль, что мы до этого докатились, - покачал головой капитан.
-  Жаль чего? – ребята услышали за спиной голос.
- Главнокомандующий на мостике! – объявил Санни, и все замерли, вытянувшись по струнке.
- Вольно, - махнул рукой Талоне, - хорош позировать, - он засунул руки в карманы своей парадной формы, - чего жаль, Джон? – спросил он во второй раз, - того, что эти маленькие засранцы там, на Тулоне, вырастут и начнут мстить за родителей? Раздумывать долго они не будут.
Талоне умолк. Джон ничего не ответил. Все пристально смотрели на увеличенное изображение Тулона. Ее поверхность выпятилась и словно провалилась внутрь, разверзшись. В коре появился разлом, который становился все больше и больше, залитый светом, а потом вдруг планета развалилась на несколько частей. Фонтан огня и расплавленной породы вырвался из самого сердца Тулона, словно бы ему перерезали главную артерию. Затем последовала серия взрывов, после чего Тулона не стало. Его агония длилась не долго. Точно так же погиб и Херувим.
-  Кто к нам с мечом придет, от того же меча и погибнет…- медленно произнесла Женька.
Тулон был уничтожен тем же оружием, которым он так старался завладеть. Ирония судьбы. Талоне постоял, по-простецки почесал затылок и сказал:
- Все. Уходим, пока нас не зацепило его осколками. Летим домой. Война окончена. Мы победили. Мы выполнили свой долг перед отечеством.
Ребята в молчании переглянулись. Никто и не думал, что можно так просто сказать: «Война окончена». В это просто невозможно было поверить, но это было так. База и Тулон, как источник всех бед, были уничтожены. Похоже, что они на самом деле победили.
-  М-да, - потянул Санни, повторив жест Талоне, - делов-то! А мы тут почти год воду в ступе толкли. Курс – Земля, Алан.
Повторил приказ Талоне Кент и бросил прощальный взгляд на место, где еще несколько минут назад была планета Тулон. Санни показалось, что он до сих пор видит искры и пламя, вырывающиеся из его чрева. Он отвернулся и плотно сжал губы. Он не скорбел по погибшей планете. Санни все еще чувствовал в своей голове присутствие нагаа, но постепенно оно ослабевало. Это означало только одно: прекрасные творения Матери-Вселенной уносились все дальше прочь, неся своему народу весть об освобождении.
- Что ж, до того как принять, возможно, наш последний бой, у нас достаточно времени для отдыха, - бодро сказал Талоне и потер руки.
- Хорошо выглядите, сэр, - заметил Хаммер, отвлекшись от тихого разговора с Джоном.
- Да уж, ага, - Талоне переступил с ноги на ногу, - помятый, как проститутка, - он рассмеялся своим обычным раскатистым смехом и уже более серьезно ответил, - несколько часов отдыха пошло мне на пользу. Правда. Кстати, Шенет, мне нужно с тобой переговорить. Ты же не собираешься отвечать за наши дела? Я сейчас спущусь в кают-компанию.
Шенет поняла, что ей здесь не место. Она с сосредоточенным выражением лица покинула мостик.
- Ох уж эти гражданские, - покачал головой главнокомандующий и обернулся к  Джону, - спасибо что не продал меня с потрохами Комитету, а тебе, Алан, спасибо за верность твоему командиру, - он обратился к Санни, который обнял подошедшую к нему Женьку, - вам, «простая» девушка Женя, - он сделал акцент на слове «простая», - спасибо за несение службы и спасибо, что распознали где свои, где чужие. Я бы вам медаль дал. А тебе, - он перевел взгляд на Сани, и глаза его сверкнули. «Плохое предзнаменование», - подумал Кент и напрягся, но к его удивлению Талоне вполне дружелюбно продолжил: - Спасибо, что не убил…- Санни виновато опустил голову, но Талоне потрепал его по плечу, - тебе бы я тоже медаль дал. Жаль только, что никто из вас их не получит, - он вдруг сделался рассеянным и Санни понял, что Талоне на самом деле сильно сдал.
Главнокомандующий повернулся и, покидая мостик, еще раз оглянулся на Женьку и Санни:
- Я знал, что у вас все получится, - он в шутку погрозил им пальцем и скрылся за дверьми.
-  Молодец, старик, держится, - щелкнул языком Джон, проводив Талоне взглядом.
Санни отстранился от Евгении, и они вместе подошли к Джону с Аланом, несшим свою часовую вахту.
- Ну вот, ребята, - выдохнув сказал Санни, и взялся за сигарету, - этот кошмар и закончился.
Он устало потер глаза. Стоящая рядом Женька оперлась руками на приборную панель. Джон вглядывался в ее лицо, но никак не мог увидеть на нем оттенка радости или хотя бы облегчения, которое хотел найти. Девушка облизала сухие губы и произнесла:
-  Поверьте мне, кошмар еще только начинается.

ЧАСТЬ 2. ВОСХОД АДАЛЛОНА

Сашка стояла на крыльце, беспокойно переступая с ноги на ногу. Она нетерпеливо посмотрела на часы, затем вытянула голову, вглядываясь куда-то вдаль, и покачала головой. Женька опаздывала. Александра кому-то кивнула в знак приветствия и закрыла глаза. Она буквально видела, как Женька, уже одетая, с кружкой чая с лимоном в одной руке и высококалорийным бутербродом в другой, с открытым ртом никак не может оторваться от визора. Какой-то древний космический сериал, названия которого Сашка даже не знала, заставлял ее подругу вот уже полгода прибегать в самую последнюю минуту. Время еще терпело, но Сашка начинала беспокоиться. Если Женька сейчас же не появится, она ее ждать не будет. Конечно, если бы что-то случилось, Сашка бы уже наверняка была в курсе. «Или Алешка посреди ночи объявился? Тоже мне, занятой…» - насупилась Александра. Она нервно постучала по часам и взялась за ремешок сумочки, готовая войти в двери здания госбезопасности, но не сделала этого, заметив, как с задней площадки подъехавшего к остановке автобуса, легко спрыгнула Женька, помахав ей рукой. Она наклонилась, пытаясь на ходу застегнуть босоножку.
- Ч-черт, - Женька допрыгала до крыльца, на котором стояла Александра, и весело улыбнулась, - привет! – продолжая застегивать непослушный ремешок.
-  Ну ты как всегда!
-  Ты же знаешь, что я терпеть не могу мобили!
-  Ага, все в небо смотришь.
- Сашка! – Женька выпрямилась. - Сегодня последнюю серию показывали! Развязка – обалдеть!
- А-а, - потянула в ответ Александра и шагнула вперед, взявшись за ручку тяжелой двери: - Тьфу, пока на работу попадешь – облезешь.
- Это тебе в качестве тренировки. Дополнительной, - бросила ей Женька, проскальзывая между дверьми, - кто тут спортдень проигнорировал?
Сашка оглянулась через плечо и, не глядя, пристегнула на форменный пиджак иденткод, демонстрируя его вахтенному дежурному, не забыв при этом подмигнуть.       
-  А ты, кстати, почему не в форме?
- Ну, это ты любительница париться в тридцатиградусную жару, - Женька тоже предъявила пропуск, но положила его обратно в сумочку.
-  Жар костей не ломит, - отозвалась Александра и нажала кнопку вызова лифта. Она вновь посмотрела на часы. Входная дверь, несмотря на массивность, мягко щелкнула. Так было каждое утро и означало, что с этой минуты здание становилось закрытым для любого рода посещений. Посторонним было не место в организации, полной сюрпризов. К ним, кстати, относились и двадцать восемь транспортировочных кабин, входивших в единую сеть подземного сообщения, проложенного по заброшенным веткам метро, под толстым слоем земли и воды, имевших выходы на поверхность в самых неожиданных местах. В каких – Сашка с Женькой даже не брались предполагать. Их деятельность ограничивалась исключительно кабинетной работой. Своего рода, тоже ничего. Однако Женька не сомневалась, что подземные транспортные линии, начинавшиеся здесь, в самом центре Новосибирска, выходили не то, что за пределы урбанизированного города, но и материка. Сашке было не интересно.            
-  Слушай, постой у двери, - попросила Женька, - я переоденусь. А то еще угораздит кого-нибудь заглянуть.
Она быстро сбросила с себя пестрый сарафан, так же быстро натянула юбку, блузку и подошла к зеркалу, подняв накрахмаленный воротничок, ловко управляясь с обязательной деталью формы – галстуком.
-  И как ты с ним ладишь? – покачала головой Сашка. - Я терпеть не могу эту лапшу.
-  Это единственное, что мне нравится из нашего обмундирования, - ответила Женька, уже застегивая пиджак.
Она вступила в туфли, спрятав босоножки под стол, и обернулась к Александре:   
-  Я готова. Спасибо.
-  Метла, - она закинула сумочку на плечо, - я пошла к себе. На обеде встретимся?
-  Может быть. Если работой не завалят.
Коммуникатор на столе у Женьки тонко запищал. Она кинулась к нему, махнув Сашке рукой, а та – прочь из кабинета. Благо, что он был напротив. Александра пулей влетела на свое рабочее место и как раз вовремя. Экран ее коммуникатора тоже ожил, являя изображение шефа. «Фу-ух, - выдохнула про себя Александра, - успела». Шеф вызывал к себе. Большого ума не потребовалось, чтобы понять, что и Женьку тоже. Пронюхал, что они появляются в последнюю минуту? Или, что Женька была не в форме? Сашка нахмурилась. Вечно из-за подруги приходится отдуваться. Она вышла из кабинета, подождала, пока Женька закроет свой, и спросила:      
-  Ну?
-  Что «ну»?
- Ладно, пошли сдаваться, - смягчилась Александра, - кстати, я тут с мальчиком познакомилась… - она поймала заинтересованный взгляд Женьки, - неделю назад.
-  Ах неделю!
-  Ну, ты  же понимаешь – боялась сглазить, - Сашка пожала плечами, и они вновь вошли в лифт, который доставил их на три уровня ниже под землю.
Сашка продолжила:   
- А он такой простой! Анекдот рассказать – пожалуйста, матернуться – пожалуйста! Надо вас познакомить…
Да, беспокойная Александра никак не могла усидеть на одном месте. Днем работа, вечером развлечения: ночные клубы, рестораны, парки, забегаловки и даже цветочные магазины – она успевала побывать везде. И если даже парень скромно покупал цветы или подарок любимой девушке, можно было не сомневаться, что их он преподнесет именно ей. Сашка умела очаровывать. Не могла только одного: понять, зачем же ей одной нужно было столько кавалеров одновременно? Не могла этого понять и Женька. Но Сашка твердо стояла на своем:      
-  Я уже замучилась их считать, а ты все: Леша, да Леша!
-  Ну, Саша, это любовь, - невозмутимо ответила ей подруга.
- Ай, чихать я хотела на любовь! Он, простите, погуляет с тобой, потом бросит, а ты, старушка, так и останешься одна куковать никому уже ненужная!
-  Это уже называется «превратности любви».
- Ой, да какие там превратности, Женька, перестань умничать! Давай лучше на выходных в Майями рванем? Солнышка хватанем?
Девушка покачала головой – Сашка с возрастом не менялась. Да и о каком возрасте может идти речь, когда им по двадцать три! Наоборот, самое время думать о мальчиках, но Женька отчего-то не торопилась. Не то, чтобы ей было совсем не интересно. Просто она считала, что, коль уж твое сердце занято, то нечего его раздувать. А может, у Александры и на самом деле было большое сердце, в котором места хватало всем. Об этом Женька не думала, списывая все на элементарное непостоянство. Самой же ей было некогда смотреть по сторонам, поскольку работа и Алешка занимали половину ее времени, собственные интересы вторую половину, а ведь еще нужно было и собой заняться и поспать. Кроме того, Женька была несколько медлительней Александры и, может быть, еще за счет этого ей было всегда не досуг.
Из лифта девушки вошли в длинный коридор и решительно направились в один из нескольких кабинетов. Их шаги гулко отдавались в тишине. Очутившись здесь, им вдруг расхотелось разговаривать. Казалось, что даже стены навострили уши, боясь пропустить самое незначительное вылетевшее из уст слово. Они остановились перед серой металлической дверью и переглянулись. Здесь они были только один раз, когда их принимали на работу. Тогда перед ними сидела целая комиссия, оказывая незримое, но весьма чувствительное давление. С молчаливого согласия Александры, Женька решительно дернула ручку, и они оказались внутри кабинета, который в пору можно было назвать залом. В помещении было очень темно, но инструкция не позволяла топтаться у двери. Они смело прошли вперед, на ходу привыкая к темноте. Пройдя положенных пятнадцать шагов, девушки остановились. Над ними зажегся свет. Одновременно он вспыхнул и впереди. Они увидели длинный стол, за которым расположились семь человек. Начальник управления госбезопасности был освещен также ярко, как и сами девушки, остальные присутствующие оставались в тени. Тем не менее, по силуэтам Женька узнала всех, кроме одного. Здесь были два заместителя шефа, начальник отдела статистики, ведущим специалистом которого была Сашка, начальник отдела внешних контактов – это уже непосредственно Женькин начальник и секретарь – обязательное лицо. Последнего, седьмого, Женька не знала. Он, человек крепкого телосложения, сидел, свободно откинувшись на спинку стула, положив руки на стол. Затем резко поменял позу, подперев рукой подбородок. Женька почувствовала на себе его изучающий взгляд, и отметила, что незнакомец был намного их старше. И у него явно военная выправка.               
- Лейтенант Полева, лейтенант Корнеева по вашему приказанию прибыли, - хором отчеканили они.
- Нам будет вас не хватать, - настраивая их на необычно непринужденную беседу, произнес начальник, и сердце Сашки упало: «Уволят».

Александра зашла к Женьке в кабинет, держа на вытянутых руках коробку с личными вещами, и поставила ее на стул у двери, усевшись на соседний: 
-  Вот и все.
Женькина коробка стояла на столе, а сама она уже успела переодеться. Ее форма аккуратно висела на плечиках. Девушка кивнула в ее сторону: 
-  Жаль будет с ней расставаться.
Она бережно взяла в руки рамку с фотографией, которая всегда стояла на ее рабочем столе, внимательно на нее посмотрела и также бережно положила в коробку.
-  Вот и махнули в Майями, - покачала головой Женька.
-  А Алешка где?
-  В Риме.
-  Далековато от Милана, куда нас направляют.
-  В наше время, Саша, расстояния не имеют значения. Это всего лишь минуты. Да… - она отошла к двери и встала рядом с Александрой, - я уже успела ко всем этим стенам привыкнуть.
-  Плохая привычка.
- По крайней мере, кому, как не тебе, Саша, известно, что я ненавижу резкие перемены в жизни. А тут: без предупреждения, просто так ляпнули, что нас переводят.
- Да не драматизируй ты так, Женька! – Сашка тоже встала рядом с подругой, - А у меня вот ни малейшего сожаления нет. Это ж наоборот, хорошо: новые впечатления, новые люди…
-  Новые мальчики, - продолжила за нее Женька.
-  Ты  откровенно читаешь мои мысли.
-  Нет. Просто я достаточно хорошо тебя знаю.
- Да ладно, - Сашка заметно расслабилась после утренней нервотрепки, - по меньшей мере, сегодняшний рабочий день пущен коту под хвост.
-  Но не забывай, - напомнила ей Женька, беря коробку со стола, - что уже после обеда мы должны предстать перед новым начальником. И понравиться ему. Посидим на дорожку?
-  Дома посидишь, - буркнула Александра, настроение которой резко переменилось, - а то уже готова приступить к выполнению новых обязанностей без зубной щетки.
-  Зубную щетку можно купить в магазине.
- Ага, зато свои игрушки-побрякушки ты ни за что не оставишь, - сказала Сашка, намекая на Женькину коллекцию моделей.
- Им будет скучно без меня, - беззлобно ответила девушка и повернулась к выходу из кабинета, - давай, еще собраться нужно.
Они вышли на крыльцо здания, в которое, возможно, больше никогда не войдут. Надо же, для них даже двери открыли. Какая честь! Утренняя прохлада давно спала. Солнце постепенно двигалось к зениту, суля нестерпимую жару. Даль затягивалась сизой дымкой. Воздух стал горячим и сухим. «Интересно, как там, в Италии?» - подумала Александра и медленно направилась к своему мобилю, припаркованному на служебной стоянке. Она прекрасно знала, что Женька предпочтет тащить коробку в автобус. Девушка не любила ездить за рулем сама, но еще больше не любила ездить с Сашкой. На вполне обоснованный вопрос она однажды отшутилась: «Опасаюсь за свою жизнь». Было ли это так на самом деле, Александра не знала. Но за это на подругу не обижалась. Ей было так даже проще: не нужно делать лишний крюк, чтобы довезти Женьку до дома.
Первое, что Сашка сделала, заскочив домой, это запросила метеосводку. Погода в Италии стояла превосходная – плюс двадцать два, солнечно и сухо. Александра с упоением плюхнулась на небольшой диванчик и положила ноги на рядом стоящий пуфик – хорошо! Спустя минуту, она уже носилась по квартире в поисках вещей, которые будут сопровождать ее в дороге. Попутно она вызвала Женьку. Биоком был не заблокирован, но постоянно занят. «Опять с Алешкой трепится… - недовольно потянула про себя Александра, просматривая одежду, - Надо хоть пару костюмов на первое время взять, а то ведь неизвестно, когда форма-то появится… Ну наконец-то!»               
-  К тебе, как в приемную президента – записываться нужно! – сказала Александра, - Ты это с кем время тратишь?
- Хорошо, что не деньги, - по лицу подруги Сашка поняла, что Женька чем-то озабочена.
-  Ты с чего это смурная стала?
-  С агентством вопросы решаю. Дом, вот, продаю свой. Сказала, чтобы через три дня уже все сделали и документы отослали по новому адресу.
-  А вещи? – изумилась Сашка.
-  Соберут в контейнер и отправят.
От подобного поворота Сашка бросила свое занятие и села:       
- Ты сдурела?! А если мы вернемся обратно через полгода? Ты где жить будешь? В подвале? Твою хату с руками и ногами заберут сегодня же!
- Пусть забирают, - Женька, видно, тоже отложила сборы, - А сюда мы больше не вернемся, - она с задумчивым видом оглядела квартиру.
- Что еще за новости? Тебе что, вышестоящее начальство докладывает о своих планах? Нам же сказали вы – по-мощь!
- И ты в это веришь? – откровенно рассмеялась Женька, - Саша, подумай, какая к черту «помощь»?! Они там, можно подумать, без нас ничего не могут!
-  И что? – настороженно спросила Александра.
-  Ты еще не поняла? Нас переводят на новое место работы. По какой причине – не знаю, но это точно не на полгода.
-  Ты действительно так думаешь?
-  Я уверена.
-  Может быть ты и права, - Сашка сделалась задумчивой, - а этот, черт знает кто, что в тени сидел, ты видела? Молчал все время. Кто бы это мог быть?
- Откуда мне знать? – Женька дернула плечом и встала.
Гостеприимная, но принципиальная Италия встретила подруг уже через несколько часов. Прогноз был точен: сухо и тепло. Александра про себя искренне порадовалась. Небольшие дорожные сумки с предметами и вещами первой необходимости за плечами были легкими, но девушки решили оставить их в камере хранения, прихватив лишь документы и иденткоды. Они не разговаривали. Чувство неопределенности прочно засело в их душах. Все повторялось. Точно также: неуютно и взволнованно они чувствовали себя два года назад, когда шли на собеседование с начальником госбезопасности Новосибирска. Вся разница заключалась лишь в погоде: в тот день над городом пролился горячий ливень. Да еще в том, что ни Сашка, ни Женька не могли сомкнуть глаз в ночь перед собеседованием. Сейчас все обстояло намного проще:  волноваться было некогда. Все происходило достаточно быстро.
После нескольких минут, проведенных на земле древней Италии, девушки независимо друг от друга приняли одно и то же решение: выучить итальянский. Вокруг слышалось знакомое общение на стандартном языке, принятом в обиход с момента, когда народы объединились в одно государство. Это произошло очень давно. Настолько, что экономика успела выровняться, политикой хоть некоторые были и не довольны, но принимали, а открывшиеся границы многим пришлись по нраву. Введенная система единого денежного обращения вообще свела на нет отдельные разногласия и теперь мечтающим побывать в Лувре или на острове Пасхи это не составляло никакого труда.
Женька настолько увлеклась своими мыслями об исторической ценности объединения, что не заметила, как они прибыли на место. Александру, похоже, подобные мысли не интересовали – она широко распахнутыми глазами смотрела на большое, выстроенное в готическом стиле здание. Здесь им предстояло работать. Бесконечные шпили, башенки, статуи и длинные узенькие окошки ввергли ее в ужас от одной лишь мысли о том, что как должно быть мрачно в помещениях этого ни дать, ни взять собора.               
- Послушай, дорогая, - она обратилась к Женьке, - мы адресом не ошиблись? Это музей какой-то. Ты оглянись! Вон, и фонтан с голыми мужиками подстать…
- Да нет, не ошиблись, - пожала плечами Евгения, - а мужики… это видно форма одежды, свободная такая…в таком виде они там работают – тебе понравится!
- Все издеваешься…- фыркнула Александра и первая вошла в неприветливое снаружи здание.
Девушки переглянулись. Это был действительно музей. После того, как подошедший служитель препроводил их в конец зала, открыл потайную дверь и втолкнул в лифт, начавший движение вверх, девушки уже ничему не удивлялись. Но все комментарии оставили при себе до вечера. Двери раскрылись, и они оказались в обширном холле с белыми стенами и полом под мрамор. Сквозь большие оконные проемы солнечный свет проникал в изобилии. Из холла их проводили через боковую дверь на два лестничных марша вверх, затем они свернули направо, прошли немного по коридору и остановились перед приемной. Робко войдя в небольшое помещение, девушки опустились в любезно предложенные им кресла. Из приемной вела еще одна дверь: «К начальству, - заключила Александра, - совсем как у нас».
- Вас пригласят, - певучим голосом сказала хрупкая секретарша и вышла за дверь на кивок провожатого.
«Понятно», - сказала про себя Сашка и, не успев поймать резко сорвавшуюся со своего места Женьку, прошипела:
-  Ты куда?!
Девушка на цыпочках быстро пробралась к окну позади стола, за считанные секунды оглядела окрестности и вернулась обратно как раз в тот момент, когда секретарша с улыбкой вошла обратно.
- Ты что творишь?! – еле слышно спросила Александра. - Хочешь, чтобы нас за любопытство раньше времени отсюда выперли?!
-  Да ладно тебе, - отмахнулась Женька, - я же не лезу в чьи-то дела. Зато я знаю, где мы находимся.
-  И где же? – не удержалась от вопроса Сашка.
- Позади музея. Это здание примыкает к нему, как вспомогательное. Решусь предположить, что простой люд так и думает, что тут находится музей.
-  Но ведь музей и есть, ты ведь сама видела!
-  Видела, но согласись, что обычных людей так не встречают, - Сашка было открыла рот, но Женька не дала ей сказать, - а это, я думаю, небольшое здание воспринимается как архив, библиотека музея, может быть, реставрационные лаборатории. Это же древняя земля!
Женька замолкла, удивленная своим собственным открытием. Александра немного помолчала, но согласилась:   
- Может быть ты и права. А у нас, на родине: нате, смотрите, здесь находится госбезопасность! Надо же, как они здесь законспирировались. Неужели в этом есть необходимость?
- Вас просят, - встала со своего места секретарша и указала девушкам на дверь, тихонько шепнув, - начальник сегодня не в духе.
«Болтушка», - подумала Женька. «Час от часу не легче», - подумала Сашка.

- Девочки уже ждут в коридоре, а ты все горячишься, - говорил тот, на рабочем столе которого, стояла табличка с фамилией Миецо.
- Вот именно, что «девочки». А мне бойцы нужны! – вспыльчиво продолжал гнуть свое собеседник, - я с самого начала говорил, что мне эта головная боль не нужна. Я не нянька!
- Ормандо, - успокаивающим тоном говорил Миецо, - ну что ты заладил: «бойцы, бойцы»! Они же не в «Захват» идут, а в «Поиск» - это же работа не бей лежачего!
- Это «Слежение» не бей лежачего: сиди и, главное, не спи, а тут…- он раздосадовано махнул рукой и продолжил, - знаешь, мне плевать на их безупречные характеристики, но они – бабы. Понимаешь, они могут развалить весь наш коллектив. Может, их специально для этого к нам и направили…
- Хорош, - резко остановил его Миецо, - ты слишком предвзято ко всему относишься. Забываешь, что независимая оценка – наш главный козырь. Кому, как не тебе, непосредственному начальнику, известно, что наши ребята становятся неуправляемыми? Не ты ли говорил, что тебе нужна сдерживающая сила именно в коллективе?
-  Ну я… Но это мужской коллектив, а бабы…
-  Да к черту, что они бабы! На, почитай их личные дела, - Миецо терпеливо подвинул к Ормандо две увесистые папки.
Тот, не торопясь, открыл одну, полистал, закрыл, потом открыл другую, полистал
-  Ответственная, исполнительная, целеустремленная, добросовестная, - мы тоже так всем подряд пишем. Я это уже читал.
- Ниже читал? – нетерпеливо заерзал на месте Миецо, - уровень самосознания – выше среднего, интеллект – сто восемнадцать, тест Лорис-Хауэра; – четыре и семь балла…
-  А у другой четыре и три! – воскликнул Ормандо.
-  Никто не идеален, - возразил ему Миецо, - и эта цифра вполне допустима. Иначе бы ее никто не взял на службу.
-  Да уж. Я бы точно не взял. Ты хоть в курсе, что русские девушки самые красивые?
Миецо поднял на собеседника удивленный взгляд и разлился в доброй улыбке:   
-  Ах, вот ты чего боишься!
-  Да, за ребят боюсь, что производительность труда упадет!
- Это ты хорошо сказал про производительность… Ну, по крайней мере, им самовольничать некогда будет. А, кроме того, по полученной мною информации, одна замуж собирается…
-  А потом еще дети пойдут.
- По уставу до тридцати лет не положено, а пока им исполнится тридцать, много воды утечет.
-  В любом случае…
- Так, - напрягся Миецо и оборвал собеседника, - твоя позиция мне предельно ясна. Теперь послушай мою: ты будешь работать с девочками хочешь ты этого или нет. Прими их к сердцу, Ормандо, и ты не пожалеешь. Это мое внутреннее ощущение. А мне, как ты знаешь, как твоему начальнику и начальнику всей этой организации, ошибаться в выборе сотрудников никак нельзя. Ты меня понял?
- Так точно, - сурово сдвинул брови военный и принял в кресле вальяжную позу, заранее зная, что, закончив речь, Миецо непременно попросит посетителей войти.
Они появились на пороге спустя несколько секунд после вызова. «Делали глубокий выдох перед тем, как открыть дверь», - безошибочно определил Ормандо. При ярком свете дня они показались ему несколько другими, нежели тогда, когда он их впервые увидел в круге света, стоящими посреди темного зала и целой коллегии присутствующих. «Волнуются, - отметил он про себя, - но держатся превосходно, - он прищурился, оценивая девушек, - надо было по одной вызывать, чтобы сыр маслом не казался», - заключил он и посмотрел в окно, изображая полное безразличие ко всему происходящему в ответ на взгляд любопытных глаз. Женька подумала: «Этому вояке мы явно не нравимся», - и перевела взгляд на Миецо. Он выглядел, напротив, весьма располагающим к себе. Ему было около пятидесяти лет. На них он и выглядел, не считая чрезмерной упитанности. Девушке, окончившей отделение психологии межличностных отношений в человеческом обществе института медицинской практики, не составило труда определить, что Пабло Миецо искренне рад их приезду и столь же искренне надеется на их хорошую работу. А также то, что он постарается сделать все, чтобы новые сотрудники не чувствовали себя гостями. Но это, по мнению Женьки, будет целиком и полностью зависеть от них с Сашкой. Глядя на того, что бесцеремонно отвернулся в окно, она подумала: «А вот с этим мне бы не хотелось сталкиваться». Но что-то внутри подсказывало, что это будет не так. И, как в подтверждение ее мыслей, Миецо произнес, указывая на своего недавнего собеседника:    
- Это ваш непосредственный командир. Ормандо Талоне. Все свои вопросы, проблемы и просьбы вы решаете только с ним и его слово для вас – закон.
Талоне повернулся без улыбки и прямо посмотрел на девушек. Он был немногим младше Миецо. Может быть, лет на пять. Темно-синяя форма сидела на нем безупречно. Он был рожден для работы, которую выполнял. Это было видно сразу. Выше среднего роста, худощавый, нет, пожалуй, даже поджарый, он производил сильное впечатление. Темно-карие проницательные глаза зрелого мужчины, казалось, уже знали все наперед. Седина еще не успела коснуться волос жгучего брюнета и это могло означать только одно: если у этого человека и возникали внутренние конфликтные ситуации, то он их успешно разрешал. Густые брови, нос с горбинкой от застарелых переломов, прямоугольный подбородок – выдавали вспыльчивую, но в то же время расчетливую и волевую натуру со сложным характером. «Придется поднапрячься», - подумала про себя Женька, шагая вместе с Александрой по коридорам вслед за их новым начальником. Он шел, отмеряя расстояние широкими шагами, заложив руки за спину. Женька, привыкшая ставить шаг также широко, за ним успевала без труда. Александре приходилось несколько тяжелее. Обычно она или спокойно шла, или бежала. Среднего у нее не было. Талоне шел уверенной походкой, не останавливаясь даже тогда, когда дорогу ему преграждал случайный сотрудник. Он умело лавировал среди коридорного потока рабочего люда и, не оборачиваясь, говорил девушкам свою короткую и емкую речь:
- Мой отдел занимает четвертый этаж северного крыла. В состав отдела входят три основные группы: «Захват», ни одного из сотрудников которой вы не увидите, даже если захотите. И только по той причине, что они базируются не здесь, хотя, вам может, и повезет; «Слежение» - с ними вам предстоит работать в тесном контакте и «Поиск», сотрудниками которого вы являетесь с сегодняшнего дня, - он резко развернулся в сторону девушек, - это, - он указал на дверь, у которой не было даже ручки. Только справа виднелась панель с небольшим экраном и тонкой прорезью, - вход в мое государство. Он уже настроен на принятие двух новых сотрудников. Чтобы пройти нужно отсканировать сетчатку глаза и вставить иденткарту вот сюда.
Он вставил свою карту в прорезь, и дверь открылась. Они вошли внутрь.
- Разрешите вопрос, сэр? – спросила Женька, подождав пока дверь за ними защелкнется.
- Да? – Талоне метнул на нее острый взгляд.
- В случае критической ситуации такие меры безопасности не будут слишком громоздкими?
Талоне ответил, не задумываясь, и Женька поняла, что он не только так думает, но еще и уверен в этом: 
-  Мы – те люди, которые понятию «критические ситуации» - не позволяют не то, что появляться, а даже звучать. Напоминаю еще раз: у нас три группы: «Поиск», «Слежение» и «Захват», а значит, поиск проблемы, отслеживание ее основных звеньев и тихая ликвидация проблемы. Вся информация, получаемая и обсуждаемая здесь, - он указал рукой на просторный коридор с несколькими проемами с прозрачными дверьми, - не должна находить уши там, - он махнул по направлению входной двери, - хотя, на улицах вам тоже придется работать. Поиск информации происходит не только в глобальной сети. Все ясно?
- Да сэр, - ответили девушки, ощущая, что полоска свободы в жизни, присутствовавшая на работе в далеком Новосибирске, становится все призрачней.
Талоне остановился у одной из прозрачных дверей.   
-  Еще, - он посмотрел на Сашку, потом перевел многозначительный взгляд на Женьку, но та осталась непоколебимой, - дела сердечные и работа – не совместимы. Оставляйте их, пожалуйста, за той дверью, - он опять указал на вход, - А теперь по коллективу, - он сделал небольшую паузу и продолжил, - коллектив у меня мужской, так что поблажек не ждите. С должностными обязанностями ознакомитесь позже. Узнаю о сплетнях – поедете обратно. Домой. И последнее, - он, казалось, немного смягчился, - не все так плохо, как вы думаете. У вас есть реальный шанс стать полноправными членами нашей большой семьи. Это не просто. Но и не сложно. Могу дать подсказку: надо быть достойными людьми, - он приготовился нажать на ручку двери, чтобы открыть ее и остановился, посмотрев обеим девушкам в глаза, - и не судите предвзято моих парней. Они сейчас в не лучшей форме, - он опять помолчал, и Женька заметила, будто бы скорбь промелькнула в его глазах, но в ту же секунду исчезла, -  недавно погиб старший в группе и ребята еще переживают.
Он решительно шагнул в большой светлый кабинет. Несколько, точнее шесть столов, на которых не было ни единой бумажки, насколько разбиралась Сашка – хорошая библиотека у стены и все. Остальное, по всей вероятности, было скрыто в стенных панелях. Один стол, как показалось Женьке, стоял несколько несуразно, а значит, заключила она, его недавно поставили. Их ждали. И ребята, должно быть, уже в курсе. Кабинет был залит солнечным светом, но казался каким-то пустым, неуютным и неприветливым. «Мужики… - потянула про себя Александра, - хоть бы какой цветочек поставили». В кабинете была еще одна дверь. Талоне решительно направился к ней, поясняя:
-  А это комната отдыха. Дома мы бываем редко.
Они вошли в небольшое помещение, и Сашка удивленно подняла брови. Спартанское убранство рабочего кабинета никак не вязалось с тем, что она увидела: мягкая мебель, картины, подсвечники, светильники, большой аквариум, визор, цветы. Много цветов. Четверо ребят напряженно смотрели визор – новости. «Будто бы им ничего не известно», - прищурилась Александра. Талоне громко кашлянул в кулак. Один обернулся и толкнул остальных. Они встали, повернувшись лицом к вошедшим. Александра улыбнулась, но ей никто не ответил. Лица ребят, казалось, еще больше помрачнели. Талоне представил их по очереди: Алекс Роско – старший группы, Франко Бернинни, Тимоти Велсон и Паоло Гуччи. И ушел, оставив девушек так и стоять напротив четверых парней. Первые пять секунд молчания дали ясно понять, что дружелюбием здесь не пахнет. Ребята изучали друг друга и только Женька еле заметно кивнула Паоло Гуччи и получила обратный кивок. Тишина затягивалась. Наконец, старший произнес, взяв с полки около журнального столика внушительную папку бумаг:            
- Здесь наш устав, ваши должностные обязанности и кратко то, над чем мы сейчас работаем. Детали потом, - он протянул Александре бумаги.
-  Примите соболезнования, - негромко сказала Женька.
Роско сдержанно кивнул: 
-  Можете занимать любые столы. А этих бумаг вам хватит до конца рабочего дня.
Его девушки окончили с тяжелым сердцем. Покинувшие крыло раньше них парни не соизволили даже попрощаться. Они так и просидели в комнате отдыха, на что Женька невольно подумала: «Хорошо же они ищут критические ситуации. В себе бы для начала разобрались». Талоне больше не появлялся. Не поинтересовался, как прошел день. Девушки покинули здание музея через тот же вход, что и вошли. Им предоставили жилье, и теперь оставалось только проверить, таким ли унылым оно будет, как эта новая чертова работа, где их никто ни во что не ставит.
Сашке была выделена машина. Женька, как всегда, отказалась. Но она без разговоров села рядом с Александрой и молчала всю дорогу, пока они ехали в свой новый дом. Они должны были жить вместе. Ехать пришлось далековато, но именно там, в квартале, выбивающемся из общей панорамы города, и находилась их скромная обитель. Зеленые лужайки, мощеные дорожки, изящные оградки, беленькие одно-двух этажные домики соседствовали здесь с автобанами, мостами, воздушными трассами, высотными многоэтажками, яркими пестрыми цветами бесконечных вывесок, суетливыми людьми, которым, как казалось, было вовсе не до создания для правительства критических ситуаций. В квартале, который носил название «Зеленый», время будто бы останавливалось. Даже надрывных звуков мегаполиса, монстром нависавшего над маленькими домиками, здесь не было слышно. Девушки и представить не могли, кто же позаботился о таком жилищном комфорте, но были бесконечно благодарны этому человеку. В этом районе Милана даже дышалось легче. Или это только казалось?
Машина Александры остановилась перед самым маленьким из увиденных домиков. Пройдя через ограду по вымощенной будто бы кирпичом дороге, они остановились у двери. Маленькая чистая прихожая с самоочищающейся циновкой, похожей на травяную, две вешалки, на которые они только повесили свои сумки, успев забрать их из камеры хранения – тут же исчезли за стеновой панелью, словно их здесь и не было. Нажав на чуть заметный выступ, Женька с интересом осмотрела открывшийся шкаф, который мог бы вместить достаточно гостевых вещей. В прихожей было большое окно. Белые стены и непривычно голый оконный проем ничуть не смутили девушек. Рядом с входной дверью они обнаружили еще одну стеновую панель с выступом. Одно нажатие – и участок панели перевернулся обратной стороной. Ои увидели пульт с четырьмя кнопками. Одна означала стены и пол, вторая окно, а две остальные – выбор цвета. Прихожая из белой и безликой превратилась в голубую, а на окно упали темно-синие вертикальные жалюзи.
Гостиная со встроенной кухней ничем не отличалась от прихожей: все те же белые стены и лысые окна. Их в гостиной было два. Мягкая мебель, камин, небольшая стойка, разграничивающая пространство гостиной и кухни, визор, вмонтированный в стену, столик, несколько светильников и торшер – все было белым.   
- Может, так и оставим? – спросила Александра, прохаживаясь по белоснежной гостиной.
-  А если к нам придут гости? – усмехнулась Женька.
- Издеваешься? – Сашка тоскливо вздохнула, но промолчала, понимая, что Женька все равно ее не поддержит. Время для обсуждения прошедшего дня еще не пришло. Женьке нужно сначала все переварить, а уж потом высказать свое собственное мнение.
- В конце концов, - заключила Женька, садясь на диван и закидывая ногу на ногу, - менять цвета мы можем хоть каждые пять минут.
-  Все верно! – Сашка подошла к панели колера, - Белый мне уже надоел. Давай что-нибудь поярче?
-  Побледнее.
-  Нет поярче!
- Саша, гостиная и кухня должны быть спокойными. Их можно украсить яркими картинами, цветами, которые ты так любишь, фигурками, да мало ли чем!
-  Ну ладно, - согласилась Александра, - только чур я кнопочки нажимаю!
- Да пожалуйста! – засмеялась Женька и это была ее первая искренняя улыбка за день.
Они остановились на теплых оттенках золотисто-коричневого. Стены приятно поблескивали золотыми вкраплениями в текстуру материала, мебель-хамелеон стала бронзового цвета, впрочем, как и незамысловатый плафон торшера. На полу появилось мягкое покрытие песочного цвета, а на креслах и диване такие же маленькие подушечки. Даже визор окрасился в бронзовый цвет. Александра огляделась и всплеснула руками:
-  Вот это кайф!
-  Наверх? – предложила Женька, вставая.
- Подожди, дай-ка я в холодильник загляну, - одним прыжком она оказалась возле интересующего ее предмета и ахнула, отворив дверцу, - Женька-а! Ты посмотри, здесь есть фрукты!
-  А мясо? – поинтересовалась Женька.
-  Да что ты нашла в этом мясе? – занервничала Сашка.
-  Ты просто скажи: есть оно или нет.
-  Есть.
-  Вот и славненько, а коримбский орех?
-  Разбежалась.
-  Жаль.
Женька направилась обратно в прихожую, из которой лестница вела наверх. Александра, смекнув это, живо захлопнула холодильник и вихрем пронеслась мимо подруги, первой оказавшись на втором этаже. Там было только три двери. Сашка, не долго думая, залетела в правую, затем в левую, затем вернулась обратно в правую с радостным криком: 
-  Это моя комната!
Женька вошла в свою. Она была точно такая же, как и у Сашки. Широкое окно, большая и, по всей вероятности, удобная кровать. Напротив шкаф с зеркалом на фронтальной части от пола до потолка. Справа от входа в комнату стоял письменный стол с регулируемой угловой писчей поверхностью. Убранство не богатое, но для спальни большего было и не нужно. Женька не долго думала, прежде чем сделать свою комнату в пастельных тонах: немного кремового, чуть зеленоватого и комната стала вдруг такой умиротворяющей, что задышалось легко. Она остановилась у двери, довольно любуясь результатами своей работы, затем повернулась в сторону комнаты Александры. Ее дверь была закрыта. Женька тактично постучалась.
-  Еще не все! – отозвалась Сашка, и она терпеливо прислонилась к стене.
Поначалу кипевшие внутри страсти наконец-то улеглись. На смену буре пришло опустошение и безразличие. Хотелось спать. Она вспомнила слова Талоне о том, что большую часть жизни они будут проводить на работе и подумала, что ей бы хотелось возвращаться сюда, в уютное гнездышко, которое она уже успела полюбить.
-  Готово! – крикнула из-за двери Александра и Женька вошла.
- Это что еще за агрессия! – вырывалось у нее при виде яркой спальни с оттенками красного.
-  Зато возбуждает, - парировала Сашка, довольно усевшись на кровать.
-  Ты думаешь, у нас будет время возбуждаться?
- Ну уж на такое дело я найду, - Сашка сложила руки на груди, - и вид из окна мне нравится.
Женька оперлась на неширокий подоконник. Ей был понятен ход мыслей Александры. Она искренне уверовала в слова Талоне о том, что не все так плохо, а значит, можно надеяться на свободное время. Вид из окна выходил прямо на дорогу – очень удобно, если кого-то поджидаешь.
- Зато с моей стороны – балкон! – с наслаждением в голосе произнесла Женька и повернулась к Сашке вполоборота, проведя пальцем по подоконнику – пыли не было.
Александра удивленно на нее посмотрела и разочарованно спросила:
-  Правда?
-  Правда. Надо было не торопиться. А меняться я не буду. Я уже приросла.
-  Приросла, - недовольно буркнула Сашка и подошла к окну.
По дороге пронеслись несколько мобилей. Потом еще. Несмотря на всю свою кажущуюся замкнутость, этот район города таковым отнюдь не был. Зная характер Александры, Женька хотела было ее предупредить, что знакомство с соседями устраивать не нужно, но не успела. К их ограде подъехал мобиль и остановился. Сашка выразила недоумение, а Женька просветлела. Обмануть ее было невозможно. «Куда только девается ее размеренность?» - подумала Александра, глядя, как Женька торопливыми шагами легко сбегает с крыльца и бежит к ограде. Дверь мобиля открылась и навстречу ей шагнул парень, которому она едва доставала до плеча. Он широко улыбался, раскрыв объятия, чтобы поймать в них свою любимую девушку. 
- Алешка! – с восторгом прокричала ему Женька на бегу. Она подпрыгнула, неожиданно для него самого поцеловала в губы, запустила руки под форменный пиджак и крепко обняла, приложив голову к его груди.
Сашка, не отходя от окна своей спальни, продолжала наблюдать. «Интересно, - подумала она, - они когда-нибудь надоедят друг другу?» Отношения, развивающиеся между лучшей подругой и ее парнем, Сашку не напрягали, но заставляли задумываться над собственной жизнью. Поэтому в их присутствии она чувствовала себя неловко, думая, что мешает влюбленной парочке. Хотя от Женьки она никогда не слышала ни одного упрека. Да и откуда бы им было взяться, если ни Алешка, ни сама Женька никогда не переступали граней приличия, даже если Александра находилась в соседней комнате и долго еще не собиралась появляться. На вопрос: отчего бы не воспользоваться свободной пятиминуткой, Женька отвечала, что близость между мужчиной и женщиной – это великое таинство, для которого пять минут в спешке – это просто надругательство, хотя и согласилась, что иногда бешеная гонка страсти придает отношениям особый сладкий колорит. Сашка вздохнула. Признаться, ей тоже хотелось настоящей любви, а не свиданий на одну ночь. Однако, зная свой непостоянный характер, она ловила себя на мысли о том, что сохранять длительные отношения ей лично было бы очень сложно. Ей хотелось бесконечно бурных чувств, жить на вулкане страстей, чтобы каждый раз был, как последний. Так она и жила, удивляясь Алешке, который за два с половиной года не дал Женьке к себе охладеть.
Сашка выглянула еще раз, но так, чтобы зоркий Алешкин взгляд не заметил ее, а то еще подумает, что она следит за ними. Женька стояла спиной к дому, что-то держа в руках. Конечно же, цветы. Ее любимые. Полевые. Где Алешка умудрялся их доставать – Сашка ума не могла приложить. Сколько бы она не бродила по цветочным магазинам, с целью покупки цветов для самой себя – это было ее маленькой слабостью, но полевых ни разу не видела. Это опять-таки наводило Александру на вопрос: что такое есть в Женьке и нет в Александре, что притягивает одного и того же мужчину так долго? Сашка ответить на этот вопрос не могла, а Женьке не задавала, боясь пропустить ее в самую неуверенную часть своей души. Сашка всматривалась в лицо Алешки: смуглое, четко очерченное. Когда он был серьезен, на нем отражалась сосредоточенность, брови сдвигались вместе, образуя вертикальную складку посреди лба. Идеально ровный тонкий нос, пропорциональные губы, глаза, в которых никогда не было места презрению и ненависти, чуть выдающиеся скулы и мягкая линия подбородка придавали этому по-настоящему красивому лицу, оттенок какого-то странного истинного благородства. Сашку постоянно терзало одно и то же: также ли он красив внутри, как и снаружи? Но в выборе своих партнеров Сашка таким вопросом не задавалась. «Черт…» - Алешка все-таки заметил ее в окне и помахал рукой. Она ответила тем же. Сашке было тяжело признавать, но Женьке повезло. Она где-то даже завидовала подруге, зная, что сорвись она в любой момент к Алешке – он встретит ее хоть на другом конце Вселенной. А ее, Сашку, по-прежнему никто не ждал. Может быть, новая работа принесет новую любовь? Она мечтательно посмотрела в потолок и вышла из спальни, спустившись по лестнице в гостиную, не преминув при этом заглянуть в комнату Женьки. Сашке цвета понравились больше, но менять ничего в своей она не стала. В дверях она столкнулась с Женькой. Та была одна и держала в руках букет. Сашка не ошиблась. 
-  А Алешка? – недоуменно спросила Александра.
- Он уехал, - ответила Женька и прошла на кухню, любовно положив цветы на стойку, взяв со столика вазу песочного цвета.
-  Как уехал? Что-то не похоже на него.
- Его отправили в командировку. В Неаполь. Вот он и улучил минутку, - девушка поставила цветы вы вазу и аккуратно расправила каждый листик, каждый стебелек, -  Не возражаешь, если я унесу цветы к себе?
- Конечно, они ведь твои, - пожала плечами Александра и проследовала за Женькой обратно в прихожую. Она уловила тонкий, нежный аромат букета и проводила подругу до лестницы, но подниматься не стала, - а откуда он узнал, что мы теперь живем здесь? – громко спросила она.
-  Ты думаешь, это так сложно?
-  Я серьезно, Женька! – улыбнулась Сашка. После появления Алешки девушка еще долго будет улыбаться, вздыхать, мечтать и пребывать в прекрасном расположении духа.
- А если серьезно, то все вышло совершенно случайно. Мой жених засветился перед нашим новым начальником, - Женька нарочно свесилась со второго этажа, чтобы посмотреть на выражение лица Александры. Оно было именно таким, каким она и думала его увидеть, - Я же говорила, что его отправили в Рим? – от Сашки она получила утвердительный кивок, - В общем, оттуда его командировали сюда, в Милан, где он и попался на глаза Талоне, - Женька помолчала и нахмурилась, - вернее, наоборот, - закончила она.
-  Ничего не поняла, - откровенно ответила Сашка, - спускайся.
Женька спустилась и теперь уже доходчиво и терпеливо объяснила, что поскольку Алешка агент-курьер, то он развозит и собирает необходимые документы. И не думает ли Сашка, что их бывшее начальство не успокоится пока не получит полный отчет о переводе своих сотрудников? За отчетом Алешку и отправили. А отчет у Талоне. В свою очередь Талоне, узнав имя курьера, поинтересовался тот ли это Алексей Княжин, который ухаживает за одной из его новых поисковиков? Алешка подтвердил, что Женька его невеста, вследствие чего получил адрес девушек и явился их проведать! Все просто!
- У тебя всегда все просто, - покачала головой Александра, на что Женька только пожала плечами.
Этот вечер девушки решили провести дома, тем более, что солнце уже давно клонилось к закату. Оно спряталось за крышу дома напротив и теперь она полыхала, словно корона. Редкие перистые облака плыли по розовому закатному небу, не предвещая никаких погодных перемен. Ужин получился поздним. И уже тогда, когда Сашка с наслаждением принимала пенную ванну, а Женька сидела напротив нее в легком белоснежном халате и расчесывала мокрые волосы после душа, девушка, наконец, задала вопрос, который так давно ждала Александра:
-  Ну? Как тебе наша новая работа?
Сашка открыла рот для словесной бури, но слов не нашлось и эмоции куда-то пропали. Наверное, растворились в теплой воде ванны. Женька тянула долго и вот, наконец, дотянула до того момента, когда страсти в душе Александры улеглись, уступая место спокойному осознанию всех произошедших событий.
- Ну? Чего молчишь? – она откинула волосы назад и приблизила лицо к зеркалу, рассматривая себя.
- Не знаю, - Сашка стала задумчивой, накручивая на палец короткий локон непослушных жестких волос, - слишком мрачно. Какие-то они все угрюмые, но симпатичные!
- Симпатичные-то симпатичные, - согласилась Женька, - да вот только нам с ними работать, а не любезничать.
-  Ну ты тоже, как Талоне, тучи нагоняешь…
- Кстати, знаешь что? – она не стала дожидаться вопроса со стороны Александры, а продолжила. - Я вспомнила, что знакома с Паоло Гуччи. У меня хорошая память на лица. Я, оказывается, виделась с ним и не раз, когда мы учились в академии. Я была на стажировке в Риме, помнишь?
-  Помню.
- Вот там я его и видела, - Женька сдвинула брови. Эту привычку она незаметно для себя переняла от Алешки.
Ей казалось, что Рим – это не единственное место, где они могли встречаться. Но, зная о своей памяти, девушка не стала зацикливаться на внезапно появившейся теме для размышления. Решение придет само. Она немного помолчала и спросила:
-  Что еще скажешь?
-  А что тут сказать? – неожиданно закипятилась Сашка, - начальник – черт, работа – жуть, обстановка – дерьмо, а с коллективом еще хуже. Я не представляю, как работать в таких условиях! Они нас не примут!
- Примут, как миленькие, - оптимистично заявила Женька. Она перестала себя разглядывать и теперь сушила волосы, - помянешь потом мое слово, Саша. Я – все, - девушка выпрямилась, показывая, что ее вечерние процедуры окончены.
-  А я еще поваляюсь, - Сашка блаженно провела пеной по руке, - спокойной ночи.
-  Спокойной. Проверим, какие сны нам будут сниться в этих хоромах.
Она вошла к себе в комнату и сразу же ощутила сладковатый головокружительный аромат цветов. За окном уже давно было темно и Женька включила ночник. Мягкий убаюкивающий свет разлился по спальне. Она улыбнулась, глядя на букет, и взяла в руки фотографию в незатейливой рамке, которую уже успела пристроить на туалетный столик рядом с кроватью. Алешка был старше ее на четыре года, но она совсем не чувствовала разницы. Познакомились они вообще, с точки зрения Женьки, странно. Она бы никогда не села в машину к незнакомцу, а уж тем более на людной остановке, но, тем не менее, сделала это. Ей оказалось достаточно посмотреть ему в глаза.  Сам Алешка на Сашкины расспросы ответил, что он просто ехал домой после работы и вдруг случайно увидел одинокую фигурку, отчего-то зябко в летний день переступающую с ноги на ногу, и, к тому же, в каком-то волшебном, таинственном свечении. Он, не долго думая, развернулся, поняв – это судьба. Сашка не поверила, а Женька на счет «свечения» сказала, что это была всего лишь игра солнечного света. Алешка остался при своем мнении. Тем не менее, встретились они именно так.
От момента встречи до первого свидания прошла неделя и за нее Женька вся извелась: она нервничала, не спала, у нее пропал аппетит, работа не клеилась, а сама она без конца вздыхала и витала в облаках. Сашка, привыкшая к своим собственным любовным переживаниям, никак не могла понять: неужели во время своего очередного увлечения она выглядела так же глупо, как Женька? Тем не менее, когда она увидела на пороге высокого красивого брюнета в светлом костюме, который еще больше оттенял его смуглую кожу, Сашка тысячу раз пожалела, что в тот вечер отказалась прокатиться с Женькой на общественном транспорте. Но было уже слишком поздно. Волна чувств, исходившая от Алешки при появлении Евгении, буквально вдавила Александру в стену и она поняла, что ловить здесь нечего. Сашке пришлось признать, что какой бы удачливой она себя не считала, подруга оказалась в выигрыше.
Женька поставила рамку на место и легла, предусмотрительно развернув фото к себе. Кровать была удобной. Она засыпала с ощущением легкости, ведь Алешка обещал появиться через два дня и на целую неделю! Женька сонным взглядом посмотрела на потолок: он весь был усыпан звездами – хорошо она придумала. А Алешка обязательно приедет. Он же ни разу за эти два с лишним года не бросал слов на ветер. Он нарушил слово, данное Женьке лишь однажды...
Сквозь сон она почувствовала, как заныло в груди, и проснулась. Была глубокая ночь. Минуту она приходила в себя, не понимая, где находится, но потом, словно пелена спала с глаз. Она вспомнила все: и предательство Александры, и трибунал, и приговор. Теперь в выигрыше была Сашка, а Женька проводила ночи в одиночной камере. Днем она работала в забоях рука об руку с преступниками и слабела, но не только от того, что вместе со всеми прокладывала бесконечные тоннели под толстым слоем поверхности Земли с целью расширения границ подземных городов. Женька слабела от того, что вот же пять месяцев с момента оглашения приговора она не видела Санни. Им, как и всем осужденным нельзя было общаться по биокому, как оговаривалось – в целях госбезопасности. Сигнал находился на постоянном контроле, а контроль обойти было нельзя. Сашка выбрала верную политику: разделяй и властвуй.
Первую и последнюю весточку о Санни она получила от охранника. Его слова она помнила очень хорошо: «Aequam memento rebus in arduis servare mentem.; Санни в седьмом». Женька находилась в третьем забое. С тех пор никакой информации больше не поступало. И того охранника она больше никогда не видела. Но слова Горация прочно засели у нее в голове. Она много думала об этом и пришла к выводу, что сторонники у них все-таки есть. Но какой от них прок, если Сашка взяла все в свои железные руки? Может быть, Юта еще остался в игре? Женька не была в этом уверена, но помнила, что когда он впервые появился перед ней в медцентре, ей показалось, что он не так прост, как кажется. С его появлением все как-то зашевелились. Постоянные пакеты, получаемые из ЦСО, наводили на мысль, что он был ценным сотрудником. Но какое дело ЦСО было до всего этого – Женька не знала. Да и о самом ЦСО ей ничего не было известно, кроме того, что интересы этой закрытой организации простирались очень далеко. Так что в каком положении в данный момент находился Юта, оставалось загадкой. При этом с Сашкой шутки были плохи. Теперь она – капитан ВСКБ;, получившая в придачу к должности огромное влияние. Женька не сомневалась, что именно благодаря Александре военный Комитет правительства неоднократно предлагал ей свободу в обмен на полную информацию об уничтожении Тулона и его армии. Девушка не соглашалась, и тогда Комитет начал открыто требовать местоположение кораблей-цветов – нагаа. Но было одно, чего больше всего боялась Женька: Санни. Он знал больше всех. Спроси ее о том, где находится туманность нагаа, она и сама бы ответила лишь примерно. Санни знал точно, и она боялась, что Комитет пойдет на крайнюю меру: искусственное вскрытие памяти – принудительную мнемографию. И не только для получения так необходимых сведений, но и с целью проверки достоверности информации, полученной от Александры. Тогда Санни конец. Женька все же сомневалась, что Сашка сможет взять на себя такой грех, но против слова Комитета ее слово не будет стоить ничего. Перспектива выходила безрадостная.
Девушка вздохнула, встала и прошлась по камере. Она посмотрела на подобие кровати – жесткий кусок стены, и вспомнила сон, который только что снился. Даже не верилось. Он был по-настоящему реальным. Да, кровать, на которой она заснула в своем сне, была не чета этой. Да и все там было другим: и живой Алешка, и добрая Сашка. Женька молчаливо покивала головой и села, оперевшись руками на твердое спальное место. Что было бы, будь Алешка живым? Она не предполагала – боялась, что финал в конечном итоге мог оказаться примерно одинаковым. Она снова легла. За прошедшие месяцы она привыкла засыпать на этой кровати так, будто бы это была пуховая перина. Женька прижала к себе руки – они болели. Мозоли кровоточили. Ее мысли опять обратились к Санни. Странно. Беспокойство в груди исчезло. Женьку охватило непонятно откуда взявшееся чувство умиротворения. Может быть от того, что она чувствовала: ему пока ничто не угрожает, как и ей. Как хорошо, что есть Шенет Росс, которая приведет достаточно доводов для того, чтобы втолковать Комитету: пока на Земле находится хоть один человек, заниматься исследованиями внутренней энергии планеты бессмысленно. Достаточно примера Херувима. Она верила, что Шенет послушают и это было, скорее всего, действительно так, потому что саму Женьку об этом еще никто ни разу не спросил, а значит и Талоне тоже. Да. Талоне. С ним-то что? Последний раз Женька видела его на трибунале. Это было весьма неожиданно, но его, как и всех остальных, приговорили к земляным работам. Позабыли обо всех регалиях и заслугах. Женька отчетливо помнила его взгляд: он был готов к этому. Интересно, ходила ли к нему Александра со своими предложениями? Наверное, нет. Она всегда недолюбливала Талоне. С самой первой встречи. Просто потому, что так и не смогла понять, что каким бы строгим и грубым он не был, все его слова и поступки были направлены на благо ребят. Женька с грустью думала о прежних временах. Теперь они могли вернуться либо в воспоминаниях, либо во снах.

- Ты чего так рано? – удивленно спросила Александра. У нее был отгул, и она решительно не понимала почему Женька  посреди рабочего дня неожиданно вставилась в двери, да еще и разбудила подругу своим бурным появлением.
-  Я только что с работы.
-  Голодная?
-  Есть немножко.
- Ну, пошли, - они прошли на кухню, где Сашка, посекундно зевая, принялась доставать запасы из холодильника, приглядываясь к Евгении. Сегодня она выглядела как-то по-особому, - ты чего довольная?
- Я-то? - загадочно улыбнулась Женька, безжалостно расправляясь с вчерашними холодными отбивными, - ничего, - беззаботно ответила она.
-  Женька, сознавайся.
-  Нет, Сашенька, не скажу. Я слишком голодная, чтобы что-то обсуждать.
Лицо той, которую называли «Сашенька» просветлело, и она заулыбалась, глядя на Женьку:
- Кадавр! – вздохнула она, - только селедочные головы не ест! Ну? Будешь колоться или еще все не насытилась?
Женька довольно улыбалась, не забывая уплетать за обе щеки. От удовольствия она щурилась, как кошка. Потом, наконец, откинулась на спинку стула и выдохнула:
-  Мы наелись.
- Слава богу. Лишь бы в прок,  Сашка пропустила мимо ушей множественное местоимение и спросила, - ну так что?
-  Меня отправили домой по болезни.
- По какой такой болезни? Опять яма желудка? Черная дыра? Справиться не можешь со своим аппетитом?
-  Что-то в этом роде, - отозвалась Евгения, наливая горячий чай.
-  Так что? – настойчиво спрашивала Александра.
-  Меня полоскало сегодня все утро. Талоне решил, что я отравилась и отправил домой до завтра.
- Отравилась? – удивленно смотрела на нее Сашка, - а теперь ешь, как будто в тебе солитер сидит?! – Женька подняла брови и покачала головой в знак согласия, глядя прямо на Александру. Сашка хмыкнула: Женька явно на что-то намекала и ждала от Сашки того, что она сама догадается в чем дело.
- Постой, - Сашка сдвинула брови, - ты… - она показала на Женьку рукой, но не договорила, а замолчала, изумленно глядя на подругу.
- Да, моя дорогая! – Женька вскочила с места, расцеловала Сашку в обе щеки, схватила кружку с чаем и покружилась по кухне, - Я буду мамочкой! – она весело рассмеялась самой себе и оперлась локтями на стойку, - Ну чего ты тормозишь? – она счастливыми глазами смотрела на Александру.
-  А Алешка знает?
- Нет. Они операцию готовят в Копенгагене. Две недели ему будет не до нас. А потом я ему обязательно скажу. Только ты молчи, я тебя умоляю, никому не слова!
- Ладно, - Сашка не могла понять: рада она или не рада такому известию. Она помолчала и спросила, - сколько?
-  Шесть недель.
-  А Алешка будет рад?
-  Ой, Сашка, ты такие глупые вопросы задаешь!
Она хотела добавить к сказанному еще, как Сашка неожиданно вскочила и Женька поняла, что до нее только что дошел смысл всего сказанного.
-  Ты с ума сошла! – закричала она, усиленно жестикулируя руками, - Что будет, когда Талоне узнает? Тебе еще три года до разрешения!
- Да плевала я на разрешение, Саша, - Женька сделалась такой серьезной, что Александра опешила, - а что до Талоне, то я и ему докажу, что беременные женщины такие же люди, как и он сам, а беременность – это не болезнь. Он может заерепениться только потому, что у него нет  своих детей.
- Тебя уволят, - Сашка безвольно села обратно на стул, - Я-то рада, но мне кажется, что ты поступаешь необдуманно.
- Не уволят. Не имеют права по законодательству.
- А ты уже как всегда все знаешь!
- Конечно, я же не могу не дать своему ребенку будущее, - Женька поняла, что Сашка успокоилась и подошла к ней, обняв за плечи, - Саша, дорогая, ты веришь мне, что все будет хорошо?
-  Конечно, верю, - не колеблясь, ответила Сашка и спросила, - ты Санни видела?
-  А он тебе нравится?
-  Мне все нравятся.
-  Видела. Но запомни: Санни – кобель-производитель.
- А что же это ты с ним, с кобелем, секретничаешь? – почти ревниво спросила Александра.
-  Я же с ним не сплю. Он – моя подружка! Если тебе надо – иди, завоевывай его!
-  Ты думаешь, это возможно?
Женька пожала плечами:   
- Не знаю. Но он не дурак, Саша, и прекрасно видит, как ты крутишь Альфредом и Алексом. Вряд ли он пожелает быть третьим.
-  А если единственным?
- О-хо-хо! – рассмеялась Женька, - Нет такой женщины, которая могла бы укротить вольного, как ветер, Санни!
- Это мы еще посмотрим, - Сашка почесала затылок и в очередной раз зевнула, - я все это учту и отложу до удобного момента.
- Воля твоя! – Женька шумно допила чай и, подставляя кружку под ополаскиватель, спросила. - Мне кто-нибудь звонил?
- Заезжал. Мне поспать в свой законный выходной, видимо, не судьба, - язвительно сказала Александра, но Женька будто бы и не слышала:
-  Кто? – не отрываясь от занятия, поинтересовалась Евгения, и Сашка заметила, будто бы Женька напряглась.
-   Чучело твое огородное.
-   Харпер?
-   Харпер. Пакет тебе передал. Я положила его тебе на стол.
-   Смотрела?
-   За кого ты меня принимаешь?
- Да не обижайся. Просто я знаю, какая ты любопытная. А там и так ничего интересного нет. Последняя леталка – я попросила Харпера ее достать побыстрей.
-   И он привез тебе домой новую компьютерную игру?
-  Да, а что такое?
-  Ничего, - отмахнулась Александра, - просто он мне не нравится.
- Ну конечно! Не всем же быть такими красивыми, как Алекс! Кто-то должен быть умным! – она рассмеялась и легко увернулась от подушки, которую запустила в нее Сашка.
Женька понимала, что она это не со зла. Кроме того, она не наврала. В пакете действительно лежал мини-диск с компьютерной игрушкой. Зная Женькину страсть ко всякого рода полетам, Сашка не удивилась. А Женька не ошиблась, попросив Харпера облечь нужную ей информацию в подобную форму. Девушка предполагала, что любопытство обязательно возьмет над Сашкой верх, но дальше обычного просмотра та не пойдет. И слава богу. Женька считала, что Сашке просто не за чем знать то, что тревожит ее подругу вот уже несколько месяцев подряд. Тем более, что эти тревоги запросто могут оказаться необоснованными. Она и сама искренне на это надеялась.
Женька поднялась к себе в комнату и села за рабочий стол. Стоило ей провести пальцами по мягкой выпуклости покрытия, как будто из ниоткуда перед ней появился компьютер, словно парящий над поверхностью стола своей невесомой конструкцией. Ионный экран, вертикальная панель управления, отдаленно напоминавшая клавиатуру, -она действовала исключительно на основе тактильной чувствительности. За такой машиной нужно было работать в полном спокойствии, а Женька нервничала. Она глубоко вдохнула, успокаиваясь, и обратила взгляд на обычный почтовый пакет, лежавший на самом краю стола. Она раскрыла его и повертела в руках, до конца не понимая: действительно ли она хочет того, что собирается сделать? Речь шла о Паоло Гуччи. Познакомившись с ним официально в «Поиске», Женька никак не могла успокоиться на том, что помимо Рима она его еще где-то видела. Память постоянно посылала ей об этом сигналы. На прямой вопрос о возможной встрече Паоло ответил, что это вряд ли, и Женька поняла, что он лукавит. В итоге, девушка обратилась к Харперу.
С ним она познакомилась на последнем курсе академии. Там же, в свои четырнадцать лет появился «малолетний» - Торнбери Харпер, сдав экстерном предыдущие курсы. «Старики» над ним посмеивались – молодой, прыщавый еще и в очках. В то время он искренне по-юношески был влюблен в Женьку, а она, стараясь не поранить его нежные чувства, сохраняла дружескую дистанцию и не переставала удивляться его гению. Она хорошо помнила, как на выпускном Харпер, краснея и бледнея, пригласил ее на танец и Женька согласилась. Она знала, что в это время Сашка и весь остальной курс покатывался со смеха, но не обращала на это никакого внимания. Харпер был действительно умен, и Женьке было с ним интересно. Она общалась на равных, а в тот вечер позволила даже проводить ее до дома. Для этого пришлось познакомиться с отцом Торнбери…
Женька извлекла из пакета минидиск и повертела его в руках. Стоит или не стоит? Сашке нравился Гуччи, и Женьке это было известно. Беда в том, что она его интересовала не особо, хотя иногда он позволял себе открыто позаигрывать. Сашка таяла, а Женька чувствовала, что делает это он не от того, что Александра действительно ему нравилась, а потому, что это должно было оказать на нее, Женьку, определенное воздействие. Но она этого будто бы не замечала. Это Гуччи раздражало. Зная, что он испытывает к ней чувство, которое можно было называть только страстью, Женька старалась вести себя как можно спокойнее, не давая поводов, не афишируя своих отношений с Алешкой. Но однажды он все-таки увидел то, что не должен был. Алешка подвез Женьку до работы и по ее просьбе остановился подальше – она сказала, что хочет пройтись перед началом трудового дня. Стечение случайных обстоятельств и поцелуй на прощанье был замечен Паоло Гуччи. Его взгляд, который Женька очень хорошо запомнила, ей не понравился. С тех пор она стала еще более осторожна, чтобы не будить зверя. Кроме того, Паоло Гуччи был единственным человеком в команде, поступки которого Женька не могла предугадать. Она поместила минидиск на положенное ему место и сложила руки в ожидании. Девушка не могла сказать Сашке, что в самой игрушке, которую та все-таки успела мельком просмотреть, содержатся ценные файлы, благодаря которым она собиралась взломать базу данных их конторы. Легальность ей была не нужна. Ведь если она что-то накопает – система даст сигнал и запомнит: кто, откуда и зачем запрашивал информацию. Поскольку Женькин компьютер входил в единую сеть, узнать результаты действий было бы совсем не трудно. А именно этого ей и не хотелось. Программа Харпера скрывала результаты, заменяя их другими. Женька не волновалась, она доверяла гению. Однако, когда она все же решилась приступить к работе, кончики пальцев рук похолодели: то, что она делала было по-настоящему незаконно и влекло за собой ответственность в случае неудачи.
Паоло Гуччи. Что же в нем было, что никак не могла раскусить Женька? Она проверила его по всем направлениям, но так ничего и не нашла. Она сложила ладони вместе, приложила к губам и откинулась на спинку стула, задумавшись. Может быть, все дело было вовсе не в Паоло, а в самой Женьке? Может, это она нафантазировала себе слишком много? Она решительно активировала режим поиска в графе «Розыск». Это было последнее, что она не проверила, но это было бы и глупо. Если бы Паоло хоть как-то засветился, его бы не подпустили к госбезопасности на пушечный выстрел, не то, что открыли двери и пригласили на работу. Результаты, как и ожидала Женька, оказались нулевыми. Она усмехнулась и подперла голову рукой, поставив руку на подлокотник. Оставались только закрытые файлы – люди, которых искали и не нашли, удалив в архив за истечением срока исковой давности. Она вздохнула. Видимо, она все-таки ошиблась. А копаться в старье ей не хотелось. Тем более, что безопасное время, отведенное Харпером, было на исходе. Однако Женька решила рискнуть. Уйти из программы, не проверив все до конца, было не по ней. Она продолжила проверку и пока шла идентификация, встала и подошла к окну, открыв балконную дверь. Поздняя теплая осень ворвалась в комнату прохладой. Женька подставила легкому потоку воздуха свои руки, лицо, грудь, испытывая приятное ощущение от нежного прикосновения ветерка, пытающегося проникнуть сквозь одежду. С некоторых пор ее чувства резко обострились. И отчего-то Алешкина предстоящая поездка в Копенгаген ей не нравилась. Он ответил просто: «Это работа, Женечка». В ответ она только покачала головой – она все прекрасно понимала. Нельзя же бросать работу из-за каких-то там предчувствий. Женька вдохнула полной грудью и внезапно обернулась на звуковой сигнал, кинувшись к компьютеру. Ей было достаточно взгляда, чтобы запомнить всю информацию, которой владела база данных госбезопасности. Она отключилась, вытащила минидиск и отправила его в ликвидатор, взяв в руки фотографию Паоло. Девушка вышла на балкон. Она никак не могла поверить: действительно ли то, что она узнала никому не известно? Неужели это тот самый случай, когда фактор везения настолько силен, что способен обойти даже правительственную поисковую систему? Женька вгляделась в лицо Гуччи: гордый, уверенный в себе взгляд. Неожиданный приступ головокружения и тошноты заставил ее сердце сильно забиться. Женька выпустила фотографию из рук, и снимок мягко опустился на пожелтевшую траву. За ним она не пошла, а прилегла на кровать. «Значит, Брэд Дэвис», - подумала она.
Женька проснулась второй раз за ночь. Но это уже оказалось раннее утро. Скоро поднимут на работу, если не поставят в смену в ночь. Ей опять снился сон из прошлого. Теперь Женька была точно уверена, что не последний. Странно, но явно прослеживалась хронологическая последовательность. Что будет дальше? Она не успела об этом подумать, потому что услышала шаги. Женька села, сбрасывая с себя остатки сна. Шаги затихли, и силовые решетки неожиданно поднялись вверх. Именно этого и ждала Женька вот уже много дней. Она повернулась. Напротив ее камеры стояли трое: два сопровождающих в военной форме конвоиров и Александра. Женька посмотрела на нее: пожалуй, с Паоло Гуччи или Брэдом Дэвисом она составила бы куда лучшую партию, чем Алекс, который, Женька не сомневалась, на это никак не годился, что раздражало Сашку. С Брэдом бы они сработались. Не даром Александра в свое время заглядывалась на него: оба жестокие, готовые ради достижения своей цели пройти по головам. Женька смотрела на нее и ощущала пустоту. Даже ненависти не было. Александра стояла, заложив руки за спину, и
-  Оставьте нас.
Охранники молча разошлись. Сашка вошла. Женька ждала от нее первых слов. 
- Привет, - сказала она и протянула девушке руку, но та не ответила. Сашка потерла ладонью о форменный комбинезон и присела на край каменной кровати, - Можно?
Женька безразлично махнула рукой.
-  Ну? И что ты думаешь? – спросила Сашка, глядя на нее.
- О чем? – спросила та, и ее голос показался Александре незнакомым. Да, Женька была уже далеко не та, какой она ее знала, да и сама Сашка сильно изменилась.
- О том, чего ты добилась? Того, что вы все сгинете в этих подземельях? Что тебе стоит все рассказать?
-  Я ничего не знаю, Саша.
-  Ну да, не знаешь! – Александра хотела вспылить, но резко передумала, вспомнив, зачем она здесь. - Я бы так хотела все изменить! Как так получилось, что мы оказались по разные стороны? – она ждала ответа, но не услышала его. - Ты думаешь, я настолько бессердечная, что не пытаюсь вам помочь? Ошибаешься, но ты все портишь! Как я могу помочь, если ты молчишь?!
-  Мне нечего рассказать, - холодно произнесла Женька.
-  А энергия? Нескончаемые запасы энергии?
-  Ты хочешь, чтобы Земля повторила путь Херувима?
- Но мы уничтожили тулонцев! С помощью этой энергии мы могли бы… - Александра осеклась и тут же сказала по-другому, - вы бы могли стать свободными!
- Санни жив? – спросила Женька, ломая свою гордость. Сашка это прекрасно поняла, но вида не подала.
- Женька, ты… ты просто не понимаешь! За тобой пойдут все!
- Тогда я буду предателем. Санни жив? – опять спросила она.
- Да нет же! Не предателем! Кому нужны сейчас эти ваши идеалы кроме вас самих? Рано или поздно Комитет своего добьется! Только в этом случае вас он уже не выпустит. Или ты думаешь, что сможешь ему помешать? Никто не может, Женька, понимаешь, никто! Даже президент им не указ! Расскажи и спаси всех!
- Ты мне скажи одно: Санни жив? – упрямо повторила Женька, глядя на Сашку исподлобья.
Александра не ответила. Она смотрела на бывшую подругу и чувствовала, как та в ярости мечется внутри себя. Женькино умение владеть собой после войны за Херувим поражало Сашку. Она вздохнула, но произнесла:               
-  Жив.
-  А теперь уйди. От греха подальше.
Женька сказала это с такой искренностью, что Сашка окончательно поняла: разговор дальше не продолжится. Она молча вышла. Александра была права: Женька была в ярости. Это чувство она испытывала крайне редко и с трудом с ним справлялась. Она стиснула зубы и до боли сжала кулаки. Сашка… Теперь она знает, что Санни для Женьки важнее, чем собственная жизнь. Но и от нее не ускользнули слова Александры о Комитете. Это было так: они добьются своей цели.  Сашка сама, хотела она этого или нет, но дала ясно понять Женьке, что времени осталось мало. Дело только за Комитетом и если он даст согласие, то они силой вытрясут из них все. И тогда и вправду будут никому не нужны. Сашка сумела поставить ее перед выбором, а значит, должна была еще вернуться.
Шагая по металлическому полу, Александра нервничала: этот никчемный фанатизм может стоить ей карьеры. «И остальные тоже хороши! Неужели никто не понимает, что Женька тащит их за собой в могилу? Или они настолько преданы ей, что пойдут куда угодно?» Она заторопилась и вскоре оказалась на хорошо знакомом командном уровне ВСКБ. Только здесь она чувствовала себя защищенной. Теперь это был ее дом, но Сашка порой завидовала гражданским, которые старались улыбаться, не падали духом и часто собирались на квартальной площади у экрана визора. Александра была уверена, что случись что – эти люди непременно бросятся на помощь друг другу. Там, где жила Сашка, такого не было. Зато визор был в каждой комнате. Общий пейзаж мало чем отличался от переходов «Цереры» и у девушки иногда щемило сердце при воспоминании о тех временах, когда они жили надеждой на будущее, культивируя иллюзию прежнего единства. Даже тогда было хорошо. Сейчас в свой новый дом Сашка приходила с тоской. Единственным гостем был Алекс, но и он заходил редко, пропадая на работе. Он служил у Александры в подчинении. Лейтенант отдела Собственной Безопасности в составе ВСКБ давно перестал ее интересовать так, как это было раньше. 
Находясь в замкнутом пространстве одной комнаты, девушка чувствовала себя глубоко несчастной, хотя здесь было все: визор, модуляция окна с веселыми шторами, которые Сашка ненавидела, скромная, но очень удобная мебель, кровать. Она напоминала Сашке ту, на которой она спала много лет назад в уютном домике в Милане. Но и на ней Сашка подолгу крутилась, с трудом засыпала, а когда спала, видела беспокойные сны, и поэтому тоже ее ненавидела. Еще в этом маленьком помещении была скрытая в стеновых панелях дверь в ванную, где покоя тоже не было. И еще один закуток – не кухня, а Сашка не знала даже как назвать: помещение для одного с панелью заказа. Несколько нажатий, минута ожидания и она получала из темного окошечка то, что просила. Еда была безвкусной в хорошо запакованных консервпакетах, от которых тошнило. Иногда Сашка вспоминала, как они с Женькой колдовали на кухне все в том же уютном домике в Милане, а потом с удовольствием поглощали плоды своего труда: свежее, горячее, всегда вкусное. От этих мыслей становилось еще хуже, и она бросала консервпакет в мусорный контейнер и спешно покидала становившуюся вдруг душной квартиру.
Там, за дверью, она видела одни и те же мрачные лица, с которыми по долгу службы ей приходилось сталкиваться каждый день, здороваться, учтиво раскланиваться, ощущая, как тайны, хранимые ими, множатся, накладываются одни на другие – тайны, которые Сашка также люто ненавидела. Каждый жест, взгляд и слово здесь нужно было четко контролировать, потому что с какой стороны ждать подвоха – Сашка не знала. Ей не хватало чутья Женьки на людей. Ей одинаково опасными казались абсолютно все. Поэтому она предпочитала большую часть времени проводить на работе. По крайней мере, здесь сны о прошлом ее не тревожили, хотя воспоминания не давали покоя. Да, последние пять месяцев умственного и физического напряжения на пользу не пошли. Александра стала еще более подозрительной и несдержанной, прислушиваясь ко всему, что происходило в ее владениях, и пока все было спокойно: ее считали одной из лучших звеньевых во время войны, вернувшуюся с почетом на Землю. О том, что Сашка никогда не была звеньевой и ее связи с государственными преступниками никто не знал. Комитет об этом позаботился. Но Сашку постоянно тревожила мысль о том, что все вокруг знают об ее предательстве и молчат только потому, что им запрещено об этом говорить. Она крепче сцепила руки за спиной. Это была уже привычка, которую Александра незаметно для себя переняла у Талоне.
В свой кабинет она вошла, не останавливаясь. Конвоиры молча остались за дверью. Только теперь Александра позволила дать волю чувствам. Она на вытянутых руках оперлась на стол и топнула от негодования ногой. «Черт, вот упертая! -  эти слова она адресовала Женьке, - Я же о ней, дуре, забочусь!» Она налила в стакан воды, залпом выпила и с размаха села в кресло. Хотя нет. Она прекрасно понимала, что больше заботится о себе. Александра сложила руки вместе, облокотилась на стол и оперлась на них подбородком. Она все еще никак не могла понять, кто из них был умнее: она или Женька? Пока получалось, что Сашка, потому что по сравнению с Евгенией она находилась в более выгодном положении. Или это очередной известный только Женьке ход? Сашка не понимала. Она – капитан. У нее работа, дом и чистая репутация. Что у Женьки? Ничего. Она работала в забоях наравне с простыми преступниками. Ее не то что понизили в звании, а лишили абсолютно всего! И те, кто пошел за ней, получили то же самое. Даже Талоне! Александра с силой стукнула кулаком по столу: даже сейчас, когда Женька никто, она все равно умудряется ей мешать!
Девушка вздрогнула от звука открывающихся дверей. Внутренне она напряглась и сдвинула брови: без предупреждения к ней мог пройти только один человек, имеющий широкий спектр допусков, которых не было даже у Сашки. Поначалу она каждый час изо дня в день ждала этого визита, но потому как проходило время, а встречи так и не было, она постепенно успокоилась, настраивая себя на то, что ее, возможно, не будет вообще. Сашка не учла одного: пока она занималась налаживанием контактов, постановкой работы и давала бесконечные объяснения президенту и Комитету, этот человек, возможно, мог делать то же, только со своими, естественно, коррективами. Сашка исподлобья смотрела на высокого молодого мужчину, вошедшего к ней так, как никто никогда не входил: расслаблено, неся руки в карманах. Его взгляд напомнил ей Санни, которого она знала лет пять назад: колючий, пронизывающий насквозь. Под ним Александра таяла и в то же время собиралась, как пружина.   
- Капитан? – вопросительно произнес Юта и остановился прямо перед Александрой. - Поздравляю с повышением.
Он бросил несколько коротких взглядов на окружающую обстановку: помимо стола и кресла полноправной хозяйки места, здесь еще было три стула для посетителей, два книжных пенала с документацией по бокам и большой план всех уровней доступа ВСКБ с размещенными постами, их маршрутами и целевыми задачами.
- Уютно, светло, - проговорил Юта, закончив осмотр.
- Что ты хочешь? – прошипела Александра, чувствуя, что к этой встрече она никогда бы не смогла подготовиться.
- Если ты ребят пальцем тронешь – убью. Ты хитрая, но я хитрее.
Он чуть наклонился вперед, многозначительно подняв брови, пристально посмотрел на Сашку, выпрямился и молча вышел.
«Черт!» - Сашка еще раз ляпнула рукой по столу. Она была готова захлебнуться от негодования. Она прекрасно понимала, что Юта – реальный соперник. И она не могла еще в самом начале допросов Комитета не упомянуть о нем. И что в итоге? Как разгуливал он себе, так и продолжал спокойно разгуливать! А все почему? Всему виной эта чертова неприкосновенность ЦСО, с которой Александра ничего поделать не могла. С этим приходилось не только мириться, но и считаться. Сашка затаила на Юту лютую злобу, но выходила из себя от бессилия. Алексу она ничего не говорила. Считала, что это только ее проблема и справляться, соответственно, нужно самой. Последнее же было невозможно. Сашка столкнулась с замкнутым кругом, придумывая различные планы отстранения Юты как можно дальше от дел, но все эти планы никуда не годились. Самый опасный враг – тот, кто притворяется другом. Юта даже не пытался и его угрозу Александра восприняла вполне серьезно. Но вот, что он имел в виду под: «Я хитрее»? Неужели он что-то задумал? Самым целесообразным было бы установить слежку, но даже этого Сашка не могла. Она была связана уставом.
Александра глубже вжалась в кресло и забарабанила пальцами по подлокотникам. Да, дела шли не так хорошо, как хотелось бы. И чем дальше, тем хуже. Сашка взглянула на план – все были на своих местах и к ней двигался посетитель. Сейчас она ни секунды не сомневалась в том, кто это мог быть – Алекс. До его прихода еще оставалось время немного продумать. В последнее время Александра этим очень активно занималась. Она стала походить на Талоне в период затворничества: замкнутая, мнительная, пугливая. Это в очередной раз подтвердилось, когда тонко пискнул коммуникатор – Сашка вздрогнула.
-  Пропустить, - коротко сказала она, не дожидаясь представления.
На пороге появился Роско. С каждым днем она узнавала его все меньше. Его выправка уступила место сутулости, лицо напоминало непробиваемую маску Альфреда.
- Плохо выглядишь,- откровенно сказала Александра.
- Как есть, - развел руками Алекс, и Сашка заметила, что даже в его руках не было прежней силы.
-  Кофе?
-  Пожалуй.
-  Присядь. Поболтаем.
Алекс сел. Он действительно чувствовал себя не в лучшей форме. И именно с того момента, когда пошел за Александрой ради собственного спасения. Он предал команду, которая его никогда не бросала, несмотря ни на какие трудности. Однажды давно, его слепая любовь к Александре сыграла с ним злую шутку – он провалил явку важной сделки, но тогда на него никто не посмотрел даже с укором. Достаточно было его собственного осознания ошибки и взбучки Талоне. Что же произошло? Ведь до последнего Алекс готов был понести наказание вместе со всеми остальными ради спасения жизней тысяч людей и свободного народа космоса – нагаа. Анализировал ситуацию Алекс не долго. Он быстро понял, что просто испугался так же, как Сашка. И не столько потому, что был слаб по своей натуре. Но потому, что живя бок о бок с Александрой, он пропитывался ее ядом, злобой, и в какой-то момент, который он даже не заметил, превратился в ее копию. О том, чтобы предать Сашку, о двойном предательстве, он даже не помышлял и слово в слово повторил все, сказанное Александрой Комитету, чем окончательно отрезал себе путь назад, хотя в нем все еще осталось достаточно сострадания и желания помочь ребятам. Так же, как Сашка, он почти не спал ночами, мучился угрызениями совести, но бросить все, что получил взамен предательству и добровольно отправиться в забои – тоже не мог. Сашка видела, что происходит с Алексом, окончательно исключив его из своих союзников. Она ему доверяла, знала, что он ее выслушает, промолчит, но никогда больше в своей жизни не пойдет на отчаянный поступок. Это ее вполне устраивало, и порой даже было жаль Алекса, но смотреть на него как прежде она все-таки не могла, как не пыталась. Не мог и Алекс. За считанные дни его любовь утратила силу. Теперь это были просто обязательные отношения, потому как они с Сашкой были в одной упряжке. Тем не менее, Алекс продолжал тонко чувствовать мысли, настроение и внутренний взгляд Александры. И он точно знал, куда она обратила этот взгляд.
- Я знаю, тебя все это угнетает, - со вздохом сказала Сашка, протягивая ему тетрастакан, - меня тоже, - она немного помолчала, ища в глазах Алекса тот огонь, который заставлял ее полыхать в так и не успевших реализоваться любовных муках. Но, не найдя его, продолжила: - Я вижу, что тебя что-то постоянно гложет, – она смотрела на него с такой искренностью, что он был готов в это поверить, - Скажи мне?  Может быть, мы как-нибудь это решим?
И Алекс решил попробовать:
-  Пусть Женька и Санни будут вместе. Им будет легче.
- Убить меня? – Александра с улыбкой откинулась на спинку кресла.
- Что за глупости?
- Это не глупости. Чутье есть у Санни и есть у Женьки. А сложенное вместе оно умножается на два, а значит их нужно остерегаться вдвойне. Ты что, так ничего и не понял? Они дополняют друг друга! То, чего не видит Санни – видит Женька и наоборот. Вместе они – страшная сила. И, несмотря на то, что они теперь никто, они по-прежнему готовы сражаться до последнего. Я это сегодня поняла.
Она заметила вопросительный взгляд Алекса и закончила то, что терзало ее с самого начала:
-  Я была у Женьки.
Алекс, казалось, ожил:
-  Как она?
- А что это ты так встрепенулся? – прямо спросила Сашка, настороженно отодвигая от себя кофе. Может быть, в этом вопросе крылся какой-то подвох? Или Алекс настолько безрассуден, что ради собственного успокоения готов выпустить джинна из бутылки?
- Нельзя забывать прошлое, - пожав плечами, просто ответил он.
- А я и не забываю. Я стараюсь обеспечить нам будущее.
Если бы Алекс мог говорить все, о чем он думал, Сашка бы ужаснулась. И в первую очередь о том, что никакого будущего у них нет. Придя к власти предателем, нужно суметь вовремя уйти живым, потому как те, кто позволил это сделать и обогрел теплыми местами, не забудет этого пути и учтет, что ставший предателем один раз, не погнушается и второй. Сашка это может быть и понимала, с точки зрения Алекса, но по-прежнему надеялась на свою изворотливость. Вместо всего этого Алекс повторил вопрос:
- Так как она?
- А что с ней может быть? – она опять придвинула к себе кофе и задумчиво ответила. - Пока не сломалась.
- Это трудно будет сделать.
- Но можно. Просто надо знать, на что давить.
- А ты знаешь?
- Конечно! Женька привязана к Санни. Используя его, ею можно манипулировать.
- Это жестоко.
- А ты думал, что все будет просто? – она рассмеялась. - Милый Алекс, забудь об этом! Я ей обещала свободу взамен на информацию, понимаешь, сво-бо-ду! Для всех! – она вскочила и в нервном возбуждении заходила по кабинету. - А она отказалась, - Сашка вдруг остановилась и неожиданно потухла.
- И их бы выпустили?
- Ну конечно нет! – она всплеснула руками и устремила свой взгляд на Алекса. Тот по-прежнему сидел напротив нее. - Они же мятежники, преступники! А оправдать преступника – значит осудить судью. Представляешь, что начнется? Целый политический кризис! Кто же его допустит? Второй раз президент на задницу не сядет. Он и так слишком лоялен в этих условиях, а нам нужно железное управление, а не этот чертов старческий либерализм!
- Значит, выбора у ребят все равно нет, - заключил мрачно Алекс, но, скорее всего, это были мысли вслух, и неожиданно рассмеялся, что ввергло Александру в некоторое замешательство от этого недоброго презрительного смеха, - и ты подумала, что Женька настолько глупа, чтобы поверить твоим россказням? Ты думаешь, она не оценивает ситуации?
-  Послушай, Алекс, - она прищурилась, чуть наклонила голову на бок и сложила руки на груди, – на чьей ты стороне?
-  Ты мне не оставила выбора, - уклончиво ответил он.
Она постояла, глядя на него в упор, но он выдержал.
- Я тебе вот что скажу, - наконец, заговорила она, - я не дура. И со мной шутки плохи хотя бы потому, что я сейчас занимаю этот пост. И мыслю я намного глубже, чем тебе могло показаться, Алекс. У Женьки научилась, - съязвила она, - я хотела выведать ее слабости и выведала. Она не такая непреклонная, как тебе кажется! Такой же человек, как и мы все! У нее тоже красная кровь. И если Санни будет грозить смерть – она не только все расскажет ради его спасения, но еще и покажет.
По спине Алекса пробежал мороз. В Сашке, похоже, и вправду не осталось ничего человеческого. Или это все тот же гипертрофированный инстинкт самосохранения?
- А что, кстати, по вопросу Санни? – осторожно поинтересовался Роско, всем своим видом показывая, что это не интерес, а участие в делах.
- Комитет решает, - Александра остыла и теперь говорила спокойней, - в его состав включили двоих новых сотрудников, а кто такие и откуда – никто не знает. Говорят только, что по указке сверху, а какой – тоже понятия не имеют, может, само ЦСО, - она села и вытянула ноги под столом, - А с этим вопросом…черт его знает. Что-то препонов много. Подозрительно, - она подперла голову рукой и вздохнула, - Я вообще хочу всех разбросать подальше друг от друга. Как считаешь?
Алекс думал совсем недолго:
-  Я считаю, что этого не нужно делать.
-  Почему?
-  Так за всеми легче уследить.
Александра долго на него смотрела. Как-то недоверчиво она относилась к вескому аргументу Роско. Но он был прав. И она согласилась:
- Наверное, так. По крайней мере, они все под боком. И в случае чего мы можем отреагировать намного быстрее. Ты прав. Да.
Он видел, что она все еще сомневается и отчетливо улавливал страх перед тем, что ребята смогут еще что-то изменить. Алекс произнес:
-  Я видел Юту.
Сашка кинула на нее быстрый взгляд и поняла, что он догадывается об ее проблемах. Скрывать что-то не имело смысла:
-  Это наш главный враг. И он даже не прикидывается другом, - она сказала вслух мысль, о которой думала совсем недавно.
-  Ты думаешь, что он настолько опасен?
-  Думаю, что да. У него чуть ли не полная свобода действий. А я связана! Я не могу даже проследить за ним! Действует ли он сам по себе или от имени ЦСО? И если так, то я не могу понять, какие цели они преследуют? Я только знаю, что я ему ничего сделать не могу, так как завалят его – завалят и меня.
-  Чушь. Какого черта ЦСО до наших дрязг?
-  А какого черта Юта здесь болтается? Почему его не отозвали? А?
- Не знаю, - буркнул Алекс, вставая, и отставил кофе в сторону. Он к нему даже не притронулся.
- Вот тебе и не знаю! – она проводила Алекса взглядом до двери и спросила, - Я к тебе сегодня зайду?
- Заходи, - он пожал плечами, и Сашка заметила в его голосе оттенок безразличия.
Оставшись одна, она разочарованно выплеснула кофе в контейнер: «Вот и поговорили». Рабочий день только начался и обещал быть мучительно длинным, сопровождаемый головной болью. Зато у Ричарда Юты голова не болела, несмотря на то, что забот было не меньше, чем у Александры. Кроме того, как считал он сам, пусть голова болит у предателей. А ему – честному человеку и гражданину, стыдиться нечего. Ну, может быть только того, что он с ребятами не был искренен до конца, но в том была не его вина. А если разобраться, то и здесь ничего предосудительного не было. Его скрытые намерения были исключительно благими. Единственное, что беспокоило – время, которое летело так быстро, что жизнь казалась ускоренной в несколько раз. Юта был сосредоточен, впрочем, как всегда. Но из-за этого бешеного темпа он боялся пропустить нужный момент, чтобы все не пошло прахом. Испепеляющий взгляд Александры его не пугал. Напротив, ему было даже забавно. Он был доволен собой, но одновременно с этим злился. Сегодня утром он узнал, что Сашка побывала у Женьки. Это означало только одно: Комитет давит на нее, а она, соответственно, на ребят. В Женьке он не сомневался. На Сашкины дешевые предложения она не купится, но раз Александра начала действовать после долгой передышки, дела действительно плохи. Поэтому-то Юта так решительно и ввалился в это раннее утро в Сашкину святую обитель. По реакции капитана ВСКБ на вторжение он понял, что она его боится, а для того, чтобы она хоть на маленькую толику времени притихла, ее нужно было напугать еще больше. Сказав ей свою короткую речь, Юта не соврал ни на йоту. Но и она была не полной дурой, чтобы понять это. Если так, то Александра наверняка призадумалась и высказала свои подозрения Алексу. А Алекс в ее руках просто тряпка. Жаль. Во всяком случае, даже если Сашка возьмется копать, то вряд ли найдет что-то интересное. Юта всегда славился тем, что умело заметал следы. Тем не менее, раз уж все так неожиданно закрутилось, значит, пришло время навестить старого друга, о существовании которого не знал никто, но в лицо были знакомы все.
Лаборатории военных исследований находились как всегда в самом низу конструкции, уходящей на максимально приближенное к земному ядру расстояние. С одной стороны, это было хорошо – в случае угрозы до лабораторий доберутся не сразу. Но с другой стороны быстрого эвакуационного пути пока еще не было, а значит, можно было запросто потерять весь исследовательский комплекс, потому как вывезти все общим путем было просто не реально. Этому было два объяснения.  Первое: эвакуационный путь в проекте все-таки был, и второе: Комитет был настолько уверен в стабильности ситуации, что об эвакуационном пути не шло даже речи. А надо бы. Так думал Юта, привыкший идти не напролом, а обходными путями, и при этом оставляя один-два запасных варианта для отступления. Свободы действий ему на самом деле было мало. Зря Сашка грешила, что он может все. Его полномочия ограничивались строгой инструкцией, нарушить которую Юта ни за что бы ни решился. И вовсе не из-за страха, а из уважения к организации, которая за все эти годы его ни разу ни в чем не обманула. Поэтому он был склонен доверять тому, что ему доставлялось в пакетах. Но, по крайней мере, не было ограничений в передвижении, давая какой-то шанс хотя бы пусть не на проведение, но на подготовку активных действий. Пока же все его время занимало налаживание контактов, поэтому Сашка совершенно правильно заметила, что Юта без конца «болтается» то там, то сям. Сейчас он шел не торопясь, предвкушая приятную встречу, а главное неожиданную для того, к кому он шел. На КПП его пропустили без задержек. Единственное, что смущало – то, что об его визите скоро станет известно Александре. «Ну ничего, пусть голову поломает», - подумал Юта в уверенности, что суть разговора останется для нее тайной навсегда. По исследовательскому комплексу долго идти не пришлось. Несколько переходов, лестниц, дверей и он, наконец, у железного подъемника, доставившего его вниз. Далее еще одна проверка, и вот он уже зашагал по белому коридору с закрытыми помещениями, в которых днем и ночью трудились оставшиеся в живых ученые. Все они находились под началом ведущего специалиста, для большинства сотрудников центра почти что бога, на деле же обычного человека, имевшего не только здесь, но и в правительственных кругах огромный авторитет – Шенет Росс. Ее Комитет не трогал. Напротив, он создал для ее плодотворной работы все необходимые условия. Да и к чему было нагонять тучи, если были два источника, от которых рано или поздно Комитет все равно добьется конкретных и вразумительных ответов. Этими источниками были Санни и Женька, но об их судьбе ей доподлинно ничего не было известно, потому как Комитету важны были результаты последних исследований Шенет, а достоверная информация в отношении успевших полюбиться ей ребят могла сорвать всю работу. Поэтому ее любовно окружили атмосферой лжи, поддерживая любую идею, исходившую от большого и светлого ума.
Юта долго думал: ввязывать Шенет во все это дело или нет, потому как это был единственный человек, против которого Комитет бы не пошел. В конце концов, он оставил ее как резервный вариант для себя на случай, если все его усилия будут напрасны. Он остановился перед узкой дверью, но делать шаг не стал. Как ему лучше войти? С улыбкой или серьезным? С какими словами? Юта негромко рассмеялся сам себе: такое впечатление, что он готовился к свиданию с девушкой. Он решительно шагнул вперед, детектор сработал на движение, и дверь автоматически открылась. Взъерошенная голова повернулась, и Юта к своему удовольствию увидел сияющий взгляд на усыпанном веснушками лице.
-  Ну привет, дружище, - раскрывая объятия сказал Ричи, широко улыбаясь.
-  Юта! – двадцатичетырехлетний гений кинулся к нему, - Какого черта ты так долго?!
- Ладно-ладно, - засмеялся Ричард, ласково потрепав парня по плечу, - ты же знаешь, светиться я не мог.
- Ну как всегда! – Харпер сделал шаг назад, поправил очки и, все еще не веря своим глазам, покачал головой, - Я уж думал, что-то случилось, ты же знаешь, мы тут как крысы лабораторные в клетках! Ничего не знаем!
-  Да что со мной может случиться? – отмахнулся Юта, - Присесть-то предложишь?
-  Ой! – засуетился Харпер.
Юта знал его уже шестой год, а юнец так и не изменился. Слово «порядок» было ему не знакомо. Ручки, бумаги, какие-то непонятные детали, провода – все находилось в таком хаосном состоянии, что ступить было негде, но Харпер каким-то образом во всем этом разбирался. Из-под стола он выкатил пуфик, заваленный бумагами.
- Ну, ты сам понимаешь, - начал оправдываться гений, - работы по горло, - он переложил кипу на другое место, и указал Юте на пуфик, - садись.
-  Спасибо, - Юта сел, широко расставив ноги для удобства, - напрягают?
- Напрягают, - кивком головы согласился Харпер, - пытаются выжать все в кратчайшие сроки.
-  Комитет лютует?
-  Да не особо. Последние дни они через чур занялись собой. Это подозрительно.
Юта мгновенно понял, в чем тут дело, но с Харпером делиться не торопился.
-  Что Шенет?
-  Она думает, что Комитет к ней прислушался. Думает, что все в порядке. Но я-то вижу, как за ней некоторые из нашего же комплекса поглядывают.
-  Сколько? – посерьезнел Юта. Харпер, кажется, начал взрослеть.
- Трое подсадных – это точно, - он поморщился и махнул рукой, - Комитет не до конца верит ей, сам понимаешь почему. А вот она, будучи непосвященной во все ваши шуры-муры на Херувиме, свято ему верит. Она же ничего не знает про трибунал!
-  Вот и хорошо.
-  Ничего хорошего, - возразил Харпер, - она несколько раз просила встречи с Женькой, - Юта насторожился, - ей отказали. Сказали, что она переведена на службу обратно в Италию. Но, знаешь ли, биоком не отвечает – Комитет и на это отговорку придумал. Тогда она хотела связаться с Санни – тоже ничего не получилось, а Комитет настаивает на своем: все перевелись по собственному желанию. За пущей надобностью остались только Сашка и Алекс. Ей предложили поговорить с Сашкой, но она сама не захотела, - Харпер пристально посмотрел на Юту, - Ричи, она что-то подозревает. И пребывая и дальше в неведении, она может все испортить. Я тебе говорю!
-  А у вас с ней как отношения?
-  Ха, - усмехнулся Харпер, - думаешь, она меня послушает? Я для нее не авторитет. Я же в сыновья ей гожусь!
- Понятно, - Юта понял ход мыслей Харпера. Тот хотел озадачить его еще одной проблемой и, кажется, озадачиваться было действительно нужно.
- Как ребята? – Харпер резко переменил тему разговора, но Юта давно к этому привык, поэтому сориентировался быстро:
-  Пока держатся, но мы не можем им помочь. Будет слишком заметно.
-  Но ты же шикарный актер! Никто на Херувиме ничего и не понял! Даже Женька!
- Поверь, что в это дело было влезть очень тяжело. А что касается Женьки, она уже наверняка догадывается, что к чему, - Юта вздохнул, заметив, что Харпер мнется, хочет что-то сказать, но никак не решается. И дело тут, похоже, было не в стеснении, а в боязни услышать ответ. Юта не очень понимал, о чем должна была пойти речь, но спрашивать не стал, полагая, что Харпер все же решится сам.
-  А что Уилкс? – осведомился юнец, так и не спросив то, что хотел.
-  Он теперь гражданский, - развел руками Юта, - отстранен. И вообще куда-то делся, нет его на Земле, да он нам и не нужен.
-  А до этого его тоже о чем-нибудь спрашивали? Он же делал Санни мнемографию.
- На сколько я знаю – нет. Сашка об этом Комитету не упомянула. А если и упомянула, то для него важнее первоисточник, чем вторсырье.
-  А Санни?
- Пока не знаю. Знаю только то, что Комитет ничего не должен узнать. И это не только мое мнение. Так думает и ЦСО.
-  Ах, да! Самая гуманная организация во всей вселенной! Откуда тебе знать, какие у них интересы на самом деле? Или ты веришь в человеческую непогрешимость? Да это чушь собачья и ты сам в этом убедился на Сашкином примере!
-  Сашка – это отдельный разговор. А ЦСО защищен Кодексом чести.
- Кодексом чести…- буркнул Харпер и поправил указательным пальцем очки. Его глаза скрылись за бликами стекла, - мне, откровенно говоря, вообще не нравится вся эта идея гуманности. Или верхи что-то скрывают, или на самом деле так глупы, что хотят сделать этот мир лучше.
-  Я им доверяю.
- Я волей-неволей тоже, но ты представь, что будет, когда ЦСО запустит свои пальцы повсюду! Ты думаешь, они будут в своих стремлениях лучше, чем Комитет, когда у них окажется секрет нагаа и внутрипланетной энергии?! – Харпер привстал, нависая над Ютой, но тут же резко сел.
- Я не знаю, - уронил голову на руки Юта и вздохнул, - я впервые в жизни не ощущаю собственной значимости. Сашка пытается следить за мной, а становиться невидимым я все-таки не умею. Я был у нее сегодня. Припугнул… а что мне оставалось делать?! – он, казалось, опять загорелся, но тут же сник. - У меня голова идет кругом! А что касается ЦСО – так они и меня могли спросить, где нагаа, но ведь не спросили же! Может быть, им это и не надо.
-  Погоди, еще спросят.
Юта некоторое время сидел, сгорбившись, пытаясь что-то нарисовать пальцами на пуфике, на котором сидел, потом вздохнул и неожиданно выпрямился:
-  По крайней мере, теперь я понимаю ребят, когда они сидели и молчали в тряпочку, пока Талоне «раздваивался». Я сидеть, сложа руки, не буду.
-  А как же неприкосновенные инструкции ЦСО? – прищурившись, съязвил Харпер.
- Ты же сам сказал, что я шикарный актер! Да и ты тоже ничего. Даже Женьку обвел вокруг пальца, когда она к вам в секретку на Херувиме пошла!
-  Да ладно, - небрежно отмахнулся Харпер, - можно было спихнуть все на Талоне, да он и сам все на себя взял. Он же тоже наш человек, хоть и Хогом тогда был.
-  Ага, вот тебе и «наш человек» - гнет спину, гробит себя в забое…
-  Это было его решение. А мы молоды. Мы – надежда.
-  А он, значит, уже все? – Юта недовольно уставился на Харпера и выдержал паузу, ожидая, что собеседник выдаст что-нибудь еще, но тот в молчании смотрел на Юту. - Нет. Бросить его нельзя. Я понимаю, что он пошел на этот шаг, чтобы не навлечь на нас всех подозрение. На меня и так Сашка косо смотрит. Как бы все не раскрылось раньше времени, - он задумчиво постучал пальцами по губам и округлил глаза, в которых светилась решимость, - но факт остается фактом: Талоне надо вытаскивать. Долго после того, что с ним было, он не протянет.
-  И как прикажешь это сделать? – с иронией в голосе спросил Харпер.
Юта понял, что юнец и в самом деле верит в безвыходность ситуации. Он не стал его осуждать. В последнее время он и сам грешил подобными мыслями. А, кроме того, отчаянная решимость Харпера могла только помешать. Юте скорее была нужна холодная расчетливость, нежели неразумная спешка. Поэтому он только вздохнул в ответ:
-  Я не знаю, - он поджал губы и добавил, - пока.
Харпер вскинул на него взгляд серьезных глаз и Юта в очередной раз убедился: как бы не закончилась игра, Харпер останется на поле до конца. Просто вступит в нее тогда, когда будет нужно. Точнее тогда, когда скажет Юта.
-  Как Женька? – неожиданно и тихо спросил Харпер.
- А что она тебе? – поинтересовался Юта. Он догадался, что именно этот вопрос Харпер и пытался задать несколько раньше, но не смог. И он не удивился простому и искреннему ответу Харпера:
-  Она была единственным человеком, который надо мной никогда не смеялся.
Прошло несколько часов с начала рабочего дня, а настроение Александры ничуть не улучшилось. Более того, оно стало совсем скверным: капитан ВСКБ узнала, что Юта был в секретных лабораториях. С кодом доступа. Война, кажется, опять началась. Только теперь она грозилась быть еще более беспощадной. Сашке стало нехорошо, и она сделала несколько глотков пресной воды. Она знала о войнах большой политики, существовавших на протяжении всей истории человечества, но не думала, что когда-нибудь станет далеко не последним их участником. Положение осложнялось тем, что борьба разгоралась между когда-то близкими людьми, а эти войны, как было известно Александре, всегда были самыми кровавыми. В голове стучало одно: Юта был у Харпера, а, следовательно, они знакомы. Но как? Когда? Может быть, это Женька как-то успела их свести? Ведь Харпер числился в ее друзьях очень давно, а Юта – недавнее приобретение. Но даже если и так, ей, Сашке, нет до этого дела. Знакомы – не знакомы, какая разница? Суть в другом: зачем Юта был у Харпера? Он пошел к нему сразу же после того, как вышел от Александры. Но почему к этому прыщавому подростку? Почему не к старому другу Джону? Что у них общего? Сашка сидела в кресле, сложив ладони «домиком», и напряженно думала, наморщив лоб. Если Юта и пошел к Харперу, то наверняка по делу, но какие у них могут быть дела? Они же разного поля ягоды и вряд ли когда найдут общий язык. Это только Женька могла найти индивидуальный подход к человеку. «Значит, - заключила про себя Александра, - этот визит не прост». Может быть, они готовят заговор? Сашка нервно закусила губу: «Нет, не может быть, чтобы они начали действовать так рано. А Харпер? Ну какая из него фигура? Он слишком молод и не умеет скрывать своих чувств». И еще одно: Юта прошел с кодом доступа. В исследовательский Комплекс не могла ступить даже Александра. «Черт! – выругалась она, - Кто же он?» Что-то внутри начало поджимать, вызывая неприятное ощущение в области желудка. Под ложечкой засосало, но Александра не была голодна. Может быть это было то самое природное чутье, о котором так много говорили Санни и Женька. Она остановила ход своих мыслей на Санни и подумала: «Да…вот это по-настоящему сильная фигура».
Она покинула свое рабочее место и быстрыми шагами направилась в информационный центр. Почему-то раньше посетить его она не догадывалась. Хотя не особо-то и надеялась, что ее поиски закончатся именно тем результатом, который был ей нужен. Она зашла в одну из многочисленных кабинок и закрылась, оставшись в тесном пространстве крошечного помещения. Александра без труда подключилась к информационному каналу, мгновенно вынесшему ее в глобальную сеть. В последний раз Сашка пользовалась услугами центра еще тогда, когда на Земле было голубое небо. Тогда она нашла то, что было нужно. Сейчас же, на свой четко сформулированный запрос она получила такой же четко сформулированный ответ: «В доступе отказано. Информация засекречена ЦСО». «Ч-черт!» - вырвалось в очередной раз, и Александра нажала паузу. Ей нужно было еще подумать. Она откинулась на жесткую спинку стула и посмотрела на неприглядные серые металлические стены сумрачной кабинки. У нее возникло странное чувство – будто бы ее водят за нос. Раскладывая в своей голове все по полочкам, Сашка невольно подумала: «Простой оперативник не может быть таким крутым. Или ЦСО всегда так прикрывает тех, кто имеет к ним какое-то отношение?» Она отменила паузу и продолжила поиск по совсем другому направлению: Торнбери Харпер. Но ничего подозрительного так и не обнаружила. Александра отключилась, и некоторое время сидела в полной тишине. Еще на Херувиме она узнала, что Женька водила Шенет к Харперу. Почему-то она думала, что эти отношения были давно прекращены. Или Женька, как обычно, ничего не рассказывала? Или даже после длительного разрыва эти отношения не ослабли? Думая об этом накануне своего первого допроса Комитетом, Сашка упомянула о связи обвиняемой с Ютой и Харпером. Но Юту допрашивать так никто и не стал: как сотрудник ЦСО он был неприкосновенен и не мог давать показания. Еще тогда Сашка заподозрила, что простого оперативника навряд ли бы так прикрывали. Когда же ее собственное положение более-менее укрепилось, она попробовала отстранить Харпера и провести расследование – может быть, он тоже имеет отношение к заговору против человечества? Таким образом она хотела обезопасить себя, но не получилось. Ходатайство Комитет отклонил, сославшись на отличную работу Харпера и его гениальность. В глобальной сети на него Александра тоже ничего не смогла накопать. И теперь, сопоставив все это, ее словно обожгло: Харпера тоже кто-то прикрывает. Они с Ютой в одной связке? ЦСО? Сашка вскочила. Единственный человек, кто хоть как-то мог ей помочь был лейтенант Джон Майл, который теперь сидел на бумажках в отделе секретариата. Это был максимум, который смог для него сделать президент. Она понимала, что он, возможно, даже не захочет с ней разговаривать, но попытаться было нужно. По крайней мере, теперь она его не боялась. Да и вряд ли он мог что-нибудь сделать. Он был не в том положении. Джон был унижен и раздавлен. Его, привыкшего к огромному пространству космоса, посадили в кабинет. Это было самым ужасным, что он когда-либо мог себе вообразить и этот кошмар исполнился. Он умолял президента отправить его вместе со всеми ребятами на работы, но президент был непреклонен. «Джонни, - сказал он, - не забывай, что ты мне, как сын. И как твой отец я не могу допустить, чтобы ты работал с каторжниками, но эта работа – это все, что я могу для тебя сделать». Джон не мог сказать «нет». Он понимал не только с каким трудом Джек Уолис добился этого места, но и то, с каким трудом он смотрел в глаза самому Джону, зная, что ни он, ни ребята не были виновны. Но большая политика требовала принятия какого-то решения и оно было принято. Джон понимал, что ребята взяли на себя всю ответственность потому, что не могли допустить, чтобы Джека Уолиса на посту президента сменило временное правительство, управляемое Комитетом. Впрочем, Комитет и сам понимал, что для осуществления его планов время еще не настало. Поэтому Джон тихо сидел в кабинете, заваленный никому не нужной макулатурой, приходил ровно в восемь и уходил ровно в пять в свое скромное жилище, где до утра переключал каналы на визоре и засыпал перед ним, чувствуя на душе непомерный груз. Чтобы ни о чем не думать он ушел целиком в работу. Как всегда. Он был неразговорчив, мрачен. Лейтенанта Джона Майла мучила страшная депрессия. Он даже перестал курить. Он никого не хотел видеть, не был в курсе никаких дел. Он не виделся с Ютой, не потому, что тот не заходил или Джон сам не хотел его  видеть, а просто потому, что на это не было времени. Новая работа требовала концентрации внимания и отдачи, и Джон за неимением выхода полностью сконцентрировался и отдался, стараясь забыть все, что произошло. Но это тоже было весьма трудно, потому нет, да и попадалась какая-нибудь директива за подписью Александры Полевой, и тогда у Джона вновь опускались руки, накатывали приступы тоски, никчемности, безразличия и плаксивости одновременно.
Когда Александра появилась на пороге его отдельного кабинета, Джон не отреагировал. Она поняла, что он ее просто не замечает. Занят работой. Некоторое время она стояла, внимательно наблюдая за его сосредоточенным лицом. Затем чуть слышно кашлянула и широко улыбнулась. Джон поднял обычный деловой взгляд на посетителя и откинулся на спинку стула. На его лице улыбки не было. Сашка отметила, что его взгляд был абсолютно спокоен.
-  Ну, здравствуй, - миролюбиво сказала она.
-  Привет, - ей достался сухой ответ, но Александра зацепилась:
- Я по делу, - заговорила она, надеясь на появление в глазах Майла хоть какого-то интереса, но его глаза остались по-прежнему пусты. Хотя нет. Одно чувство в них все-таки светилось – ненависть.
- Что ты знаешь о ЦСО? – прямо спросила она.
Джон посмотрел на нее и откровенно рассмеялся. Кажется, теперь он начал понимать причину визита Александры. Сашка терпеливо ждала ответ. Когда он, наконец, успокоился, то развел руками со словами:
-  Повнимательнее надо было быть в свое время, капитан! И не воротить нос от общих дел, а то, глядишь, если бы все знала – может и майора бы хватанула!
Сашка знала, что это далеко не все, что хотел сказать Джон. И сейчас в сердцах он наверняка поносит ее последними словами. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, она отодвинула несколько бумаг и присела на край стола:
-  Если бы ты знал, как я устала бороться с вашим твердолобием! – со вздохом сказала она и достала пачку сигарет, протягивая ее Джону, - Закуришь?
-  Отравленные?
Сашка молча убрала пачку и закурила сама. Она глубоко затянулась, посидела так несколько секунд, затем медленно выпустила дым в потолок:
-  Почему до вас никак не доходит, что я пытаюсь вам всем помочь? Или, может быть, вам этого и не нужно? А?
-  Смени методы, - посоветовал Джон, помолчал и добавил, - мне работать нужно. Извини.
-  Так что ты знаешь о ЦСО? – произнесла она заданный ранее вопрос.
-  Мне надо работать, - вкрадчиво повторил Джон и отвернулся к своим бумагам.
Сашка затушила недокуренную сигарету и вышла из кабинета. Внутри ее подбрасывало. «Идиот», - так и хотелось сказать на прощанье, но она этого не сделала. Она чувствовала, что Джон ее ненавидит и так искренне, что это чувство готово было чуть ли не материализоваться. Сашка считала, что поступила совершенно правильно, не сорвавшись, потому как если бы она дала себе волю, Майл бы подумал, что она ничуть не изменилась, и наговорил бы неимоверную кучу гадостей. Хотя, может быть, так и нужно было сделать, потому что в порыве он мог наговорить и много полезного для Александры, но зато этим поступком она не смогла бы поставить его в тупик. Теперь же, и Александра была в этом уверена, ее столь спокойное поведение заставит лейтенанта Майла по-настоящему задуматься о положении дел и, возможно, о том, что Сашка знает на самом деле гораздо больше, чем говорит или спрашивает. Он может попытаться устроить встречу с Ютой – и вот тогда что-то и может двинуться с места. Следить за Джоном ей ведь никто не запрещал! Это была единственная приятная мысль за  сегодняшнее утро и настроение Александры постепенно улучшалось. Всякий раз она поражалась Женькиному умению владеть собой тогда, когда это было нужно. Сейчас, похоже, у нее это тоже получилось. Это был хороший признак. Александра была довольна собой.
Джон бросил все свои бумаги в тот же миг, как дверь за визитершей затворилась. Впервые за столь долгое время он почувствовал прилив сил. Работа сегодня резко отошла на второй план. Джон с чувством внутреннего беспокойства заходил по кабинету. Страшно захотелось покурить. Он похлопал себя по карманам, но сигарет не было. Придется терпеть до вечера. Джон усмехнулся: не уж-то Юта с утра пораньше так подперчил Сашке? Да так, что она примчалась сюда? Или было что-то еще? Джон с ужасом обнаружил, что за столь короткое время совсем разучился думать. Единственное, что он хорошо понял – это то, что теперь Александра стала опасна вдвойне. И не потому, что с ней рядом Алекс. Она укрепилась сама по себе. Ее выдержанность говорила о том, что теперь она далеко не та взбалмошная девчонка с дурным характером. Теперь Александра четко знала чего хотела и Джон это явно увидел.
Майл постарался успокоиться и сел. Если Сашку заинтересовал Юта, то за ним, Джоном, вполне могло быть установлено наблюдение. А если так, то теперь осторожничать нужно ему. Майл углубился в свои привычные бумаги, но мысли по-прежнему никак не могли придти в порядок. Юта что-то задумал? Джону стало не по себе. Неужели еще не все кончено, и он пытается что-то изменить? При настоящем положении дел это просто самоубийство! Или пока Джон разгребал макулатуру что-то изменилось? Черт, в таком эмоциональном возбуждении он не был уже очень давно. И если раньше оно стимулировало мыслительные процессы в его голове, то сейчас просто мешало сосредоточиться. Он встряхнулся и взял следующую бумагу. «Как же там ребята?» - спросил он себя. Об этом он старался не только не думать, но и не вспоминать, поскольку это доставляло лишь боль. Он даже не знал, как обстоят дела на самом деле, поскольку единственное, у кого это можно было спросить – у президента, а Джон в силу слабости характера не решался.  На самом деле он просто боялся услышать страшный ответ.  Майл чувствовал, что спать ему в эту ночь точно не придется, но к этому он уже успел привыкнуть. Интересно, спит ли по ночам президент ОНЗ? 
Джек Уолис спал, но его сон был тревожен. Он часто просыпался, прислушивался. Порой его мучила бессонница, и тогда он вставал и шел в свою «думательную» комнату, прихватив с собой из спальни стакан воды и снотворное. Долго читал, а потом так и засыпал, сидя на диване. Со дня трибунала он постарел еще больше: скулы резко обозначились, глаза запали и теперь он уже больше походил на старика со всем набором болезней возраста. Но чаще он сознательно доводил себя до изнеможения мыслями о том, что сделал ради своего собственного спасения. Он, как и Сашка, тоже был предателем. И по сути это он предал собственный народ, отдав приказ об уничтожении Херувима. Джек Уолис часто думал, что если бы это произошло, он, пожалуй, сам бы покинул президентское кресло, не в силах взять на себя груз гибели десятков тысяч людей. Он без конца благодарил бога за то, что этого не случилось, хотя, может быть, надо было благодарить кое-кого другого, но он не мог проявить милосердие, ибо это было бы уже признаком слабости. Определяя свое собственное положение, Джек Уолис определил его как положение между двух огней. С одной стороны его, как целостную личность, спасли ребята, с другой стороны можно было сказать, что он был в долгу перед Александрой. Своим добровольным сотрудничеством она спасла его карьеру. Сейчас он мог выиграть даже предстоящие в будущем году выборы. Он был популярен. И он выбрал настоящее. Однако всякий раз, когда он встречался с Джоном, его сердце обливалось кровью, видя его отягощенность. И тогда он начинал думать о том, что сам стал жертвой несправедливой войны. А самым тяжелым было то, что он ничем не мог помочь тем, кто когда-то сделал его президентом, неоднократно вставал на его защиту и никогда не держал зла. Он прекрасно понимал, что пойдя под трибунал, ребята в очередной раз спасли его и обезопасили на какое-то время население Земли от произвола Комитета.
Президент находился в своем личном кабинете. Как всегда его окружали книжные стеллажи с многочисленными, бережно хранимыми изданиями, безупречный порядок на столе, картины Левитана, чудом сохраненные во время бегства с поверхности. Александра любила бывать здесь. Ничто так не расслабляло, как обстановка домашнего рабочего кабинета. И, несмотря на всю серьезность проблем, которые решались в его стенах, она все-таки умудрялась оставлять здесь все свое эмоциональное напряжение. Президент взглянул на наручные часы – начало седьмого. Официальный рабочий день закончился. Началась неофициальная часть. Скоро должен был появиться посетитель, которого он вызвал как раз на это время. И едва он успел об этом подумать, как пресс-секретарь доложил о том, что посетитель прибыл. Джек Уолис молчаливо кивнул и двери раскрылись, пропуская капитана ВСКБ.
- Садитесь, Саша, без лишней официозности предложил президент и, глядя на ее, спросил: - Вы чем-то озабочены?
- Нет, - тут же ответила она, присаживаясь на стул. Он сидел напротив нее в любимой позе: закинув ногу на ногу и сложив руки перед собой, опираясь на подлокотники:
- Тяжелый день?
- Не легкий, - согласилась Александра, подумав при этом: «Старый черт, не удивлюсь, если он уже обо всем знает». Ее лицо выглядело действительно усталым. Она спросила: -  Вы же меня не для этого вызывали?
-  Верно, - кивнул головой президент и убрал руки от лица, сцепив их в замок перед собой, - лукавить не буду, скажу прямо…
Сашка внутренне напряглась. Она догадалась, что разговор пойдет о ребятах и приготовилась отбить атаку. Она была уверена: Джек Уолис стал слаб на дела сердечные – он помнит кому обязан своим постом, а значит попытается смягчить условия содержания заключенных. Сашку радовало одно: против Комитета он тоже не пойдет, а, следовательно, мало что изменится. Тем не менее, раз уж этот разговор начался, то он мог и продолжиться. Сашка осознала, что у нее появилась еще одна противодействующая сила. Пусть слабая, но с большим официальным весом. И единственным способом избавиться от нее было занять место – место президента. Сашку обожгло изнутри, и она едва сдержалась, вернувшись в реальность, дослушивая фразу, произносимую Джеком Уолисом:
-  …может быть, стоит вытащить Талоне из забоев? Он уже стар.
Сашку колотило от переизбытка чувств. Она поняла, что президент затевал игру, надеясь вновь окружить себя надежными людьми, но  она не могла этого допустить.
-  Он опасен, - без лишних эмоций ответила она.
Президент слегка улыбнулся:
-  А вы жестокая, Саша.
Она улыбнулась ему в ответ:
- Не вы ли, господин президент, собирались уничтожить Херувим и даже сделали попытку диверсии?
-  У меня не было выбора. Да и Талоне спас ваши жизни.
-  Теперь у меня тоже нет выбора. Слишком много врагов.
-  Боитесь потерять место?
- Пока нет. Я нужна Комитету, – она сделала акцент на слове «нужна», давая таким образом понять, что в настоящее время от решений президента ничего не зависит. Он понял это, но она не увидела никаких этому свидетельств. Джек Уолис остался непоколебим. И Сашка поняла, что вся эта игра еще и тщательно спланирована. Внутри себя она усмехнулась: «А как на счет этого?»:
- Кстати, я подала прошение в Комитет об искусственном вскрытии памяти бывшего командира Сани Кента.
Президент прищурился, но сдержался:
-  Мне об этом не докладывали.
- Значит, доложат о результатах. Кстати, решение Комитет подозрительно тянет – не по вашей ли указке?
-  Вы лихо избавляетесь от нависшей угрозы, Саша, - уклонился от ответа президент.
Сашка чуть подалась вперед и вкрадчиво произнесла:
-  Эти люди – преступники. Не так ли? Господин президент?
- Да, конечно, – Уолис вновь загадочно улыбнулся и эта улыбка не понравилась Александре, но еще меньше понравилось сказанное далее, - но ровно на столько, на сколько мы с вами невиновны, - он тоже чуть подался вперед, но тут же откинулся назад, - вы взвалили на себя слишком много полномочий.
-  Я справлюсь.
-  Не сомневаюсь.
Теперь, кажется, Сашка понимала: все это время президент ни капли не усомнился в преданности своего некогда элитного отряда. Более того, он точно знал, что они невиновны и искренне желал им помочь. И как только Сашка могла не понять этого сразу?
- А почему Майл не в забоях? – поинтересовалась она, когда волна напряжения, наконец, спала.
Джек Уолис посмотрел на нее и покачал головой:
-  Он мне как сын.
-  Нерадивых детей нужно наказывать.
- Не вам судить, - резко ответил он и встал, отвернувшись. Сашка внимательно за ним следила: этот старик был не так беспомощен. - У вас нет своих детей. И вряд ли будут, - он в упор посмотрел на нее, повернувшись, но она молчала, - мы в долгу друг у друга, Саша. На этом все заканчивается. И не пора ли прекратить то, что вы начали? Война закончена. Пора строить мир, а не бороться с призраками.
- Моя война только началась. И я не хочу и не буду ее прекращать, – твердо ответила Сашка.
Она встала и приготовилась просить разрешения уйти, но президент остановил ее вопросом:
- Вы метите на мое место, Саша? – он немного помолчал, пожал плечами и добавил: - У вас это обязательно получится. Вы свободны.
Сашка молча вышла. Президент вызвал пресс-секретаря:
- Подготовьте мой шаттл. Он может мне понадобиться в любую минуту.
Президент заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Он обдумывал разговор с Александрой. Да… Отступать она не собиралась. И никогда не отступала. Могла только затаиться до поры до времени. Теперь предстояло решить самый сложный вопрос: допустить Сашку или не допустить поближе к теплому месту и таким образом заставить на некоторое время успокоиться, купаясь в лучах собственной славы?
Александра думала о другом. Эту привычку она тоже переняла от Женьки: та, если в жизни ее грозилось случиться переменам, и тем более, если они уже произошли, никогда не торопилась об этом рассказывать до тех пор, пока страсти в душе не успокаивались так, что можно было говорить спокойно. Сашка отчетливо помнила тот день, когда Алешка сделал Женьке предложение. Это было лето. Но лето на редкость дождливое. У них с Женькой был долгожданный выходной. Конец августа. Небо становилось все пасмурнее. Ветер стал пронзительно холодным. Сашка застегнулась на все пуговицы, подула горячим воздухом на руки и укрылась в доме. Сделала она это потому, что небо не внушало доверия. Казалось, что скоро пойдет дождь. На улице стало сумрачно и мерзко, хотелось зарыться в мягкое теплое одеяло и уснуть. Женька убежала на свидание – у Алешки оставалось пара часов до выезда на операцию в Копенгаген. И вот она появилась на пороге. Девушка с шумом ворвалась в гостиную и поставила перед Сашкой бутылку шампанского:
- Сегодня, Сашенька, гуляем! – она пробежала к холодильнику и затолкала вторую бутылку в охладитель.
- У тебя что, день рождения? – недоуменно спросила Александра, глядя, как Женька ставит огромный букет нежных белых лилий. Последний букет, кстати, не успел еще завять. А новый нести к себе в спальню Женька не торопилась.
-  Нет, - улыбнулась она, - я в душ. Потерпишь? – она уже легко взбегала по лестнице.
-  А что за повод? – прокричала ей вслед Сашка.
-  Всему свое время, Сашуня!
В ванной зашумела вода и Сашка поняла, что любопытство нужно унять. Она дотянулась до фужеров и поставила их рядом с еще ледяным шампанским. Затем повертелась около букета. Женька на радостях не вытащила записку, затерявшуюся среди цветов. Алешка любил подобные штучки. Сашка подумала, что подруга не обидится, если она прочтет послание: «Моей девочке с бесконечной любовью». Александра аккуратно приставила записку к вазе, села напротив нее и положила голову на ладони. Ей стало немного грустно: очень хотелось, чтобы такую записку ей написал Алекс или Санни, или Альфред, да не все ли равно кто? А еще лучше, чтобы все сразу. В задумчивости Александра просидела долго, дожидаясь, пока спустится Женька в своем ярко-желтом коротеньком халате.
-  Ты что не пьешь? – поинтересовалась та, входя в гостиную неслышно, босиком.
Сашка даже вздрогнула. В мечтах она не услышала как перестала бежать вода.
-  Тебя жду, - ответила она.
- Это тебе все! – рассмеялась Женька, доставая из холодильника мультифруктовый сок. - Я и так фужер для отмазки выпила.
- Так ты ему не сказала!- воскликнула Александра, изумленно глядя на подругу. - А я думала цветы по этому поводу!
- Не сказала, Саша. Вернется из своего королевства Датского – вот тогда и поговорим.
Сашка нахмурилась, налила себе шампанского и чокнулась фужером с Женькой:
-  А цветы такие обалденные к чему? – она рассеянно пожала плечами, и тут ее взгляд упал на руку Женьки, на безымянном пальце которой красовалось аккуратное колечко с маленьким переливающимся камушком внутри. Сашка открыла рот, но Женька сказала за нее:
-  Саша, Алешка сделал мне предложение.
Александра сбросила с себя оцепенение, вскочила, подлетела к Женьке и обняла ее:
-  Когда?
-  На нашу годовщину. В сентябре.
-  Так скоро!
-  Он сам так решил.
-  Женька-а, - потянула Сашка, не веря своим ушам, - ты самая счастливая на свете! Ну расскажи, расскажи, как это было? – она подсела поближе к Евгении и долила шампанского в свой фужер, - а то я только в кино видела, как это бывает.
-  Красиво, - Женька мечтательно улыбнулась, вспоминая момент.
-  А где? – допытывалась Александра.
-  В парке.
-  Прямо в парке! Прилюдно?!
-  Ну, в этом же нет ничего запрещенного?
- Ну нет, - опять рассеянно потянула Александра и хотела что-то сказать, но Женька начала первой:
- Сашка… - Женька откинулась на спинку дивана и, до конца сама еще не веря, что это произошло, произнесла, - он встал передо мной на колени, представляешь? – нет, Сашка могла об этом только мечтать, а Женька между тем продолжила, - И знаешь что? Он будет прекрасным отцом.
У Женьки в тот момент было уже восемь недель беременности. Еще через неделю всем ее мечтам пришел конец.
Сашка словно очнулась. Ее окружал совсем иной мир. Мир без солнца, ветра и дождя. Мир, состоящий только изо льда и колючего снега над головой и бункеров вокруг. Воспоминания помогли отвлечься ей от последнего разговора, но тронули сердце. Она решила идти прямиком к Алексу, не зная, что на ее столе уже лежит свежеподписанное разрешение на искусственное вскрытие памяти Санни.
Роско встретил ее без особых эмоций. Сашка, не говоря ни слова, прошла и с размаху опустилась в кресло, вытянув ноги. На нее навалилась усталость. Она пробежалась взглядом по комнате и закатила глаза в потолок. Он подал ей пиво. Александра отпила глоток, почувствовав его живительную влагу. Тут же накатило ощущение расслабленности. Александра закинула руку за голову:
-  Я так устала от всего этого!
Алекс невозмутимо открыл еще одну бутылку, одним залпом отпил половину и крякнул. Вот это было действительно удовольствие! А затем сел на диван.
- Ты сама на себя все взяла, - в его глазах заплясали искорки, а по щекам разлился румянец. Эти глаза напомнили Сашке Сани, и она поспешно отпила еще один глоток, чуть поморщившись. Пиво было очень крепким. Сашка и не знала, что Алекс такое любит.
-  Да, - ответила она, - и как Женька справлялась с такой нагрузкой?
-  Надо было поучиться у нее.
Алекс ответил так просто, словно в этих словах вовсе и не было никакого подтекста. Александра совсем раскисла и была готова пустить слезу от обиды: что бы она ни сделала или не сказала – все упиралось в Женьку. Эдак можно было и развить устойчивую ненависть к бывшей подруге. Сашка сдержалась. Ее слезы уже давно не трогали Алекса. А может, подумала Сашка, его уже вообще ничего не трогает? И живет он так, по инерции?
-  Кстати, что там Федерау? – стараясь говорить как можно беззаботнее, спросила она.
-  Работает. Так же тихо, как и Хаммер, - ответил Алекс. Он знал, что с того момента, как Федерау накинулся на нее, Сашка его больше не видела – боялась. А от Хаммера, как ей казалось, не было никакого толка.
- Надо менять тактику, - потянулась Александра и затуманенным взглядом уставилась на Алекса. Она была расслаблена ровно на столько, чтобы развязался язык.
- Что ты опять придумала?
- Я хочу взять выше. А для этого нужно как следует укрепиться. Чтобы сделать это – нужно вытрясти из Санни и Женьки все до последнего слова. И тогда Комитет сам подаст мне новое место на блюдечке с золотой каемочкой. Через меня они смогут действовать более открыто, чем через действующего президента.
Алекс изумленно смотрел на Александру.
- Ты это серьезно?
- Вполне, - кивнула Сашка, - я хочу стать президентом ОНЗ. И я им буду, -  она помолчала и неопределенно взмахнула в воздухе руками, - ну, рано или поздно.
На это Алекс промолчал. Он допил пиво и открыл следующую бутылку. За вечер он не проронил больше ни слова – Сашку вполне устроил монолог с самой собой. Это было к лучшему. Ему не очень хотелось с ней разговаривать, особенно после последнего заявления. Он не сомневался, что это было произнесено на полном серьезе, как не сомневался в том, что Сашка действительно этого добьется. Может быть, ему стоит бросить все и поговорить с Ютой? Ведь с тем багажом, который был за плечами у Роско в плане знаний о системе безопасности, да с неприкосновенностью Юты можно было бы… Стоп. Сашка поймет все раньше, чем они успеют встретиться. Она слишком хорошо изучила Алекса. Он вжался в диван и посмотрел на Александру: она действительно хотела того, о чем говорила. И если Юта ей не по зубам, она легко погубит тех, чьей дружбой когда-то дорожила.
- Я ненавижу Юту, - медленно проговорила она, не обращая внимания на то, что Алекс только сейчас начал ее слушать, - он тоже выбрал Женьку. Я ненавижу их обоих! Слишком легко у них все всегда получалось. Но я все равно докажу, что я сильнее.
-  Саша, поверь, они плевать на тебя хотели с высокой колокольни!
-  Э-э, нет, дорогой, -  погрозила пальцем Сашка, - не скажи. Если бы Юта так думал – он бы мне с утра не угрожал. И не встречался с Харпером.
-  Харпером? – искренне удивился Алекс. – А он-то здесь при чем?
-  Хотела бы и я знать при чем…
- Что может сделать Харпер? Он же безвылазно в комплексе находится! Вот если бы он к Шенет сходил…
- Шенет обложили, как волчицу, - перебила его Сашка. Она открыла уже четвертую бутылку и теперь побаивалась встать с кресла, - ей откровенно врут, а она, дурочка, и верит. Или это я дура, что так думаю, - добавила она и уронила голову на руки, - Я так устала от этих проблем! Когда же они кончатся!
- Когда ты сама все это прекратишь,- просто ответил Алекс, и ей показалось, что он ничуть не опьянел.
-  Значит, никогда, - вздохнула Сашка, - хотела бы я знать, где этот прохиндей…

-  Второй раз за день появляешься. Плохая примета, - со всей серьезностью сказал Харпер, глядя на Юту в несколько растрепанном виде. Его глаза горели. Это, по мнению Харпера, тоже был плохой признак.
-  Я не на долго. Сашка пока не знает, что я здесь. И, дай бог,  не узнает. Надо действовать.
-  Что? Вот так уже?!
- Уже. Есть решение Комитета об искусственном вскрытии памяти Санни. Я только что узнал, - Харпер оторопело смотрел на Юту. Никогда он его таким не видел. Казалось, что все происходит так спонтанно, что он сам не очень хорошо понимает, чего хочет.
- Что я могу сделать?
- Вот, - Юта торопливо вытащил из внутреннего кармана несколько пропусков и сунул их в руки Харперу, - это позволит тебе выйти отсюда…
-  Где ты их понабрал? Они настоящие? – присвистнул Харпер.
- Где взял – там уже нет. Слушай меня, а не глазей по сторонам, а то пролетим, как фанера над Парижем, - сделал замечание Юта, переводя дух, - для искусственного вскрытия Санни переведут в изолятор. Заблокируй, сломай его биоком, вколи ему что-нибудь. Ты понял?
-  Я могу. Но он будет в коме. И это больно.
-  Да плевать! Мне нужно время, чтобы подготовить все.
-  Так ты ничего не делал?! – вскричал Харпер, выразив свою догадку вслух.
- Конечно нет! Мне нужна стихийность, иначе Сашка все испортит и тогда нам всем крышка! – Юта чуть помолчал и вытер ладонью вспотевший лоб, - И желательно, чтобы бог был тоже на нашей стороне.
Харпер, все еще держа в руках пропуски, помялся, затем спросил:
-  На чем бежать?
-  На «Да Винчи».
-  Ты с ума сошел?! – в его глазах отразился не то страх, не то ужас, не то комбинация того и другого вместе, а может быть и просто безнадежность идеи.
-  Другого шанса не будет. Ты со мной?
- Конечно с тобой! – Харпер поспешно убрал пропуски в карман, - Глупости какие-то спрашиваешь, - его руки тряслись. Вероятно, волнение Юты передалось и ему, - а сейчас делать-то что?
-  Спи. Утро вечера мудренее. Если что – я извещу.
Юта ушел, не прощаясь. Харпер прислонился к закрывшейся за ним двери и снял очки, потерев уставшие глаза. Он ждал этого дня долгих пять месяцев, а все произошло так быстро и неожиданно, что застало его врасплох.  Но это даже не был сигнал к началу. Оставалось только чего-то ждать. Его мысли опять обратились к Женьке. Он не представлял, что могло случиться за эти долгие пять месяцев, но уверенные слова Юты о том, что она в порядке и ей пока ничего не угрожает, позволяли думать, что это действительно так. Харпер знал, что если бы его отправили в забои – он бы с трудом, но справился. А женщина? Он вздохнул. Женьку он знал давно. И она была далеко не той хрупкой былинкой, какой он нарисовал ее в своей голове. А значит, дело было действительно безотлагательное. Чем больше Женька будет стоять, тем больше Сашка будет ее ломать, а Санни – самый верный способ лишить ее выбора.
Женька думала также. Коль уж сегодня утром она была удостоена чести видеть Александру, значит, что-то должно произойти. Ей был дан последний шанс, от которого она наотрез отказалась. К чему это могло привести она даже не догадывалась, но сердце было не на месте. После короткого перерыва на отдых она вновь спускалась в мрачные подземелья в составе своей смены. Это были настоящие шахты, о которых Женька когда-то читала в книгах. Темнота неровных, вырубленных ручными инструментами сводов была освещена мощными прожекторами, от которых резало глаза и со временем наступала слепота. Ничем не укрепленные тоннели время от времени дрожали от процессов, происходивших внутри планеты. Но никто на это не обращал внимания – работа кипела днем и ночью. Лишенные каких-либо средств защиты от постоянно висевшей туманом пыли люди начинали задыхаться и кашлять. На это тоже никто не обращал внимания. Помимо этого, в забоях было очень жарко, душно и сыро. Стены были покрыты росой, иногда по ним стекали ручейки, образуя на полу грязные, горячие лужицы. Раз в неделю – холодный душ. Раз в неделю – чистое белье. Здесь людей лишали всякой надежды на будущее. В этих забоях работали смертники. Гуманное государство отменило смертную казнь для преступников. На самом же деле она была всего лишь завуалирована. Те, кто попадал в забои, из них больше не возвращался. Это Женька узнала от тех, с кем бок о бок провела пять месяцев. Единственное о чем она сожалела, что не смогла сделать этот мир справедливей и лучше, как мечтала. Теперь она отчетливо понимала, что взяла на себя слишком много. И не справилась. Хорошо, что хоть этими утопическими идеями были заражены только ребята. Крушение идеалов единиц не сравнить с крушением идеалов миллионов. Но, несмотря на то, что надежды на определенное будущее таяли с каждым днем, Женька все еще оставляла призрачный шанс пусть не на спасение, но хотя бы на встречу с Санни. Ей казалось, что именно это может помочь ей принять правильное решение, хотя на самом деле она этого боялась. Эта встреча могла убить ее окончательно. Кроме всего прочего, Женька в последнее время начала себя плохо чувствовать. Если она засыпала, то спала тяжелым сном. А когда просыпалась, то была вся в поту и чувствовала себя еще более разбитой. У нее открылся кашель. Начался он давно, месяца четыре назад, а теперь стал прогрессировать. Иногда из-за его приступов она не могла спать, а в забое складывало пополам так, что хотелось выплюнуть собственные легкие. Среди ее сменщиков не было никого, кто бы не страдал от этого теперь уже кошмарного недуга. Не было ни одного политического заключенного. И не было ни одной женщины. Поначалу Женька боялась, но постепенно страх рассеивался по мере того, как она видела в глазах людей, окружавших ее, сочувствие и понимание. Когда-то Женька задумывалась над вопросом, что же заставляет людей совершать преступления? Какая-то патология, внешняя среда, политика государства или еще что? Ответить однозначно она так и не смогла. Но, находясь здесь, она не видела никакой агрессии или чего-либо еще. Ее окружали глубоко несчастные, раскаявшиеся в большинстве люди, державшиеся друг за друга, как за спасательный круг. Если бы Женька только могла знать, что и для них она не была политической заключенной. Просто по установленным когда-то очень давно правилам о первопричинах не говорили. Раз попал сюда – значит, виновен и не все ли равно за что? Однако эта была единственная запретная тема. Обо всем остальном говорили даже с избытком. Но на излюбленную тему – политику, Женька всегда отмалчивалась, ссылаясь на то, что ничего в этом не понимает. Ей делали вид, что верили. А она не переставала удивляться: откуда просачивается столько много свежей информации? Ведь именно здесь она узнала, что капитаном ВСКБ назначена некая Александра Полева из почетных ветеранов войны против тулонцев. Окружение уже давно привыкло к тому, что Женька по большей степени молчунья, а потому расспросами не донимали. Это ее вполне устраивало. К тому же она чувствовала себя так плохо, что болтовня отбирала силы почти так же, как и работа. Анализируя утро, Женька пришла к выводу, что день начался странно: сначала эти реальные сны о прошлом, которого никогда не вернешь, потом визит самой Сашки. Что еще? Женька вспомнила, как боялся Талоне за свой коллектив, когда девушки только поступили к нему на службу. В конечном итоге, он оказался прав. Теперь ни о каком коллективе и речи быть не могло. В свое время Санни еще что-то пытался сделать, но Сашка на сотрудничество не согласилась, и все труды командира пошли прахом.
Сигнал к работе был дан, и по забою разнеслись звонкие удары, наносимые металлом по камню. Воздух наполнился едкой пылью. Глаза начали слезиться. То тут, то там все чаще стал слышаться надрывный кашель. Женька и сама не сдержалась: она оперлась на кирку одной рукой и упала на колени, стараясь склониться как можно ниже, чтобы глотнуть хоть немного более-менее чистого воздуха. Когда приступ кашля отпустил, она, вспотевшая от усилий, обнаружила, что стоит на четвереньках. Подниматься она не торопилась, давая себе отдышаться. Она заметила, как к ней направился охранник. Видимо, она замешкалась дольше, чем было положено. Внезапно он остановился и в ту же секунду Женька почувствовала, как под руками задрожала земля и по тоннелю разнесся неприятный гул. Где-то что-то случилось. Сердце у Женьки заколотилось сильнее и она, по-прежнему не вставая, прикрыла голову рукой: с потолка что-то начало сыпаться. Мрак сгустился еще больше и яркие прожекторы превратились в тусклые лампы. Охранник забыл, зачем он направлялся к Женьке, резко развернулся и побежал к выходу.
Девушка с трудом поднялась на ноги – земля под ногами ходила ходуном, видимость еще больше ухудшилась. Сориентировавшись, она направилась вслед за охранником и вовремя: вой тревожной сирены, которая звучала здесь крайне редко, призывал к немедленной эвакуации. Выбравшись, наконец, из аварийной зоны, девушка обнаружила, что всех сгоняют в один большой бокс. Она никогда не думала, что в забоях трудится так много людей. Женька с тревогой смотрела на вновь прибывающих: большей частью они были грязные, оборванные, многие ранены, а некоторые даже мокрые. Женька в нерешительности стояла прямо посреди людского потока и ее, казалось, никто не замечал. Охрана и та помогала раненым людям. Судя по тому, что она видела, их тоннель пострадал меньше всего. Она обернулась на обрывок фразы: «…в восьмой взрыв, в седьмой обвал, прорвались грунтовые воды…» Теперь стало понятно почему всех заключенных сгоняли в безопасную зону. Женька думала не долго, прежде чем начала пробираться к седьмой шахте. Она верила своему сердцу, которое твердило с самого начала: что-то случилось. Она не боялась ничего, кроме одного: что ее остановят. Шанс на удачу она оставляла полному хаосу, творившемуся вокруг. И все-таки ее заметили. Один из охранников кинулся ей наперерез. Про себя она уже решила, что будет стоять до последнего. Пусть ее потом судят – терять ей все равно нечего. Неожиданно на его пути появился еще один, защитив Женьку от выстрела парализатором. Она успела посмотреть в лицо спасителя, но не узнала его. Было ли это случайностью или часть какого-то плана, Женька даже не задумалась. Она даже не была благодарна стечению обстоятельств, потому что ее мысли занимал только Санни. Она не увидела его среди уже эвакуированных людей, да и он сам бы нашел ее даже в такой суматохе. Конечно, они могли разминуться. Это было возможно. Но, так или иначе, то самое внутреннее чутье, которого так боялась Сашка, гнало ее вперед. Благо, что шахта номер семь была не так далеко, как она себе представляла. Более того, Женька и понятия не имела в смене ли Санни сегодня, но это ее не останавливало.
Она почувствовала, что приближается по усилившемуся едкому запаху газа, гари и пыли. Охрана эвакуировала последних пострадавших. Женька, не обращая на них внимание, проскользнула в затянутый черным туманом вход седьмого тоннеля. Она остановилась. Сердце подкатывало к горлу, из груди вырывались громкие хрипы, но Женька была так взволнована, что даже забыла о кашле. Кроме того, он отступил на второй план по сравнению с неожиданно подступившей тошнотой от ужасного запаха. Она сделала несколько шагов вперед почти в кромешной темноте. Большая половина прожекторов вышла из строя. Оставшиеся тускло светили по низу, но именно это ей и было нужно. Женька пробиралась почти на ощупь, совершенно не зная, что делать и куда идти. Шахта номер семь мало чем отличалась от той, в какой работала сама Женька. Но она была наполовину разрушена, наполовину затоплена. Далеко пройти она все равно бы не смогла. Женька в очередной раз вдохнула порцию ядовитых газов и тут же присела от накатившей тошноты. Дыхание участилось, но от этого стало только хуже. Организм не выдержал и ее вырвало – одна кислота и больше ничего. С самого утра Женька ничего не ела. Не было аппетита. Кое-как приведя себя в чувство, она поползла на четвереньках, забрав чуть поближе к правой стене.
-  Помогите, - услышала она хриплый голос, - я здесь, у самой стены.
На Женьку накатил очередной приступ тошноты, но теперь уже не от отвратительного запаха, а от волнения. Неужели здесь еще кто-то остался? Она изменила направление и теперь ползла на голос. Это был не Санни. С одной стороны у Женьки отлегло, с другой пронеслось, что лучше бы это был он. Просящий помощи оказался мужчина лет сорока, почти по грудь заваленный породой. Под ее тяжестью он с трудом дышал.
-  Помогите, - повторил он, мотая из стороны в сторону головой.
-  У вас что-нибудь сломано? – спросила Женька, осматриваясь.
Под руки попался небольшой острый и легкий камень, с помощью которого она принялась откапывать пострадавшего.
-  Кажется, нет, - ответил мужчина, изо всех оставшихся сил помогая Женьке.
- Санни Кент, вы его знаете? – спросила Женька, продолжая раскапывать, - а ну, давайте, потяну, - она под руки попробовала вытащить незнакомца и, кажется, он чуть сдвинулся с места, - так, еще немного, - успокаивала она себя, - так знаете или нет?
-  Как не знать. Знатный рецидивист, говорят…
-  Нельзя верить тому, что говорят, - она взмокла от усилий.
- Это тоже говорят… - мужчина попробовал пошевелиться, но ничего не вышло, - не могу, - выдохнул он и обмяк.
- Давай, держись, - Женька похлопала его по щекам, - ну давай, помогай мне, пока нас обоих тут не завалило!
Незнакомец ожил, что-то бормоча, но его движения были вялыми.
- Ч-черт, - Женька неожиданно почувствовала в себе силы, - говори со мной, говори…как зовут?
Он не отвечал, но попытки помочь Женьке все же не оставлял. Судя по его рукам, он попал сюда недавно и до этого занимался непыльной работой. В конце концов, это было не важно. Она отбросила камень в сторону и, собравшись, с натужный стоном, кое-как вытащила незнакомца, повалившись вместе с ним на отвал.
- Черт, - она вытерла лоб, поднялась и потащила мужчину к воде, - ну вставай, вставай, ты, крыса лабораторная! – она куряла его голову в грязную лужу с теплой водой, - Болтал, поди, слишком много... ну давай, приходи в себя!
Это помогло. Мужчина со вздохом откинулся назад. Ему стало заметно легче. Женька долго не тянула:
-  Где Кент работал? Понимаешь меня? – она приблизила свое лицо к нему, - Говори!
- У стены…у выхода, - отмахнулся мужчина и готов был опять отключиться, но Женька встряхнула его:
-  Пошли, теперь ты мне поможешь.
Он беспомощно посмотрел на нее.
- Или сдохнешь здесь, - сурово заключила она и зашлась в приступе тяжелого кашля, вдохнув пыль, начавшуюся сыпаться с потолка.
Они поползли к выходу. Женька и так почти не ориентировалась, а тут еще приходилось тащить за собой балласт. Но оставить его она не могла. В первую очередь, это был человек, кем бы он ни являлся до того, как попал в это место, где друг друга по возможности не бросали. Много позже она узнала, что спасла одного из так называемых «наследников Оппенгеймера» – создателей и разработчиков всевозможных видов смертоносного оружия. Как и за что он сюда попал – Женька только догадывалась. Но суть была в том, что сделал он это весьма осознанно. Тем не менее, его целью вряд ли была смерть, иначе он ни за что не позвал бы на помощь. Он хотел спрятаться. При желании заключенные могли быть очень хорошо защищены от внешних контактов. Но сейчас не этот вопрос занимал Женьку. Она отгоняла от себя мысли о том, что может остаться здесь навсегда, замурованная заживо с этим бедолагой, так и не найдя Санни. Зачем она вообще побежала сюда? Ведь если верить словам незнакомца, то Санни работал почти у самого выхода – он мог спастись одним из первых! Но, приближаясь к этому месту, Женька понимала, что чутье могло ее и не подвести. Здесь произошел большой обвал. Обрушились даже балки, укрепляющие вход в тоннель. Женька торопилась. Земля опять начала дрожать, предвещая новые толчки. С потолка посыпались мелкие камни. Еще одна мысль, пронзившая ее, была о том, что если охрана решит, что всех заключенных уже эвакуировали, то в случае повторных толчков, предвестники которых уже появились, бокс могли поставить на рельсы и превратить в транспортировочную кабину, переведя подальше от этого опасного места. Запах, от которого темнело в глазах, усилился, стало заметно жарче, вода в лужах из теплой превратилась в горячую. Ничего хорошего это не сулило, но Женька упрямо продолжала ползти, не обращая внимания на скулеж за спиной. Он раздражал, заставляя двигаться быстрее. Вдруг Женька наткнулась на что-то мягкое и в тот же момент зажмурилась от неожиданно вспыхнувшего яркого света.   
-  Наконец-то, -  услышала она еще один голос.
Закрываясь от света, она инстинктивно подняла руку и почувствовала, что она в чем-то липком. В свете фонаря она увидела кровь и оторопела, переведя взгляд на появившегося спасителя в форме охранника.
- Черт, - выругался незнакомец, посветив фонариком вниз и пригнувшись – камни начали сыпаться чаще. Теперь в земле ощущалась явная дрожь, - помоги-ка мне.
Он обращался к Женьке, но она не очень понимала, что происходит. Она неуверенно поднялась и пошатнулась – земля заходила ходуном.
-  Быстрее, - поторопил охранник, - у нас нет времени. Держись за эту балку, - он отбросил фонарь в сторону и схватился за прочный элемент конструкции, - а ты чего расселся! – рявкнул она на спасенного Женькой незнакомца, - Помогай, давай!
Втроем они смогли сдвинуть балку, и Женька пошатнулась во второй раз. Увидев это, охранник достал из-за пояса маленький кислородный баллончик с респиратором и кинул Женьке с криком:
-  Беги отсюда в бокс!
-  Я не могу! – отчаянно замотала головой она.
-  Это приказ. Беги, - уже более спокойно сказал охранник, - мы вытащим его. Беги.
И Женька побежала. Отчего-то она вняла голосу этого человека, лица которого по-прежнему рассмотреть так и не смогла. Но он говорил так уверенно, что не поверить было невозможно. Чистый кислород развеял туман в голове. Вокруг творилось что-то невообразимое: проводка коротила, отчего лампы мерцали, создавая рябь в глазах, отдельные кабели валялись прямо на полу, откуда-то со всех сторон сыпались искры, песок, камни, больно ударяя по полусогнутой спине. Голову она прикрыла рукой. Дверь в бокс была еще открыта. Она залетела внутрь, кинувшись к одному из охранников:
-  Там пострадавший в седьмом! Нужна помощь!
- У нас нет времени на спасение одного человека, - ответил ей один из тех, к кому она обращалась.
-  Но там же ваш человек! – закричала Женька, - Неужели и его жизнь ничего не стоит?!
От волнения и пережитого кошмара она опять закашлялась, пытаясь что-то еще выговорить, бессильно жестикулируя руками, и опять упала на колени, захлебываясь в приступе. Охранники смотрели на нее несколько удивленно, затем один быстро произнес, подбегая к Женьке со своим баллончиком:
- Так, двое в седьмую. Если вас не будет через пять минут – мы уходим, - двое мгновенно скрылись, - девчонку к пострадавшим.
-  Она же не «тяжелая»! – возразил один из оставшихся.
- Это, по-твоему, не тяжелая? – он указал на кровавые следы, оставшиеся от Женькиного кашля, – она еле держится! - он держал девушку под голову, давая дышать из баллончика.
Когда подоспели носилки, силы оставили ее, но она была в сознании. Кашель успокоился и теперь мозг только отсчитывал секунды.

Тревожный сигнал разбудил Сашку глубокой ночью. Она резко села на кровати, тряхнув кудрями. Коммуникатор не переставал трезвонить, отчего Сашка начала нервничать. Она недовольно зевнула – это на ее памяти была первая ночь, когда она уснула без памяти. Она помяла руками лицо, чтобы привести себя в порядок и села перед коммуникатором. Едва появилось изображение, сон, как рукой сняло. Она поняла: что что-то произошло:
-  В чем дело? – спросила она.
Старший в смене охраны говорил сбивчиво. Лицо его было в грязи, а изображение подрагивало:
- У нас авария! Взрыв газа в восьмом тоннеле, седьмой почти завален и залит водой, а теперь все просто трясется – мы уводим людей!
Сашка напряглась. Эвакуация означала помещение людей в один бокс, а значит встречу Санни и Женьки. Этого не должно было произойти. Это могло помешать Сашкиным планам. Она услышала голос охранника, прервавший ее размышления:
- Здесь все сейчас рухнет! Ситуация неконтролируема!
-  Раненых много?
-  Да! Есть «тяжелые»!
-  Мой основной приказ остается в силе. Не дайте Кенту встретиться с Корнеевой.
-  Но здесь такая неразбериха!
Лицо Сашки исказилось, и она нависла над коммутатором, захлебываясь от злобы:
- Что, трудно уследить за двумя людьми?!
Охранник отчеканил стандартное «есть», двери бокса затворились и транспортировочная кабина начала свое движение. Сквозь маленькие окошки было видно, как осел потолок центрального ходового тоннеля – вся работа последних нескольких месяцев была погублена стихией природы, о факторе которой так мало говорили. Женька с выдохом облегчения, откинула голову обратно на носилки. Этот кошмар наконец-то кончился. Она взяла Санни за руку. Его носилки поставили рядом с ней. Она так и не видела охранника, который ринулся за ней в забой и вытащил Санни из-под обвалившейся балки. Вряд ли он был простым сотрудником, хотя, кто его знает. Но кто бы он ни был, Женька была ему благодарна. Они успели еще на две минуты раньше установленного срока. И если бы решили уходить без них – Женька бы здесь не осталась. «Ботаник», как она про себя назвала спасенного ею мужчину, совсем раскис, привалившись к стене неподалеку. Все молчали. Ни одного стона не было слышно ни от раненых, ни от чудом не пострадавших людей. Только мерное гудение транспортировочной кабины, постепенно набирающей скорость. В этой нереальной обстановке Женька вдруг увидела, как в ее сторону направился старший. Она догадывалась зачем. Ей стало горько – какой смысл разлучать их с Санни, если они не могут даже словом перемолвиться! Кент был без сознания, с явными признаками отравления и открытым переломом. «Ничего, - успокаивала себя Женька, - часов двадцать в автохирурге и будет как новенький». Лишь бы не опоздать. Наскоро наложенная повязка на поврежденную ногу промокла от крови. Неизвестно сколько он потерял под завалом. Она сжала руку Санни еще крепче. Охранник был уже совсем рядом. Откуда-то ему навстречу шагнул другой. Судя по знакам отличия на его форме, тоже старший. Она услышала его короткое: 
-  Не трогать.
-  У меня приказ, - невозмутимо ответил первый.
-  У меня тоже.
-  И чей же? – попытался сыронизировать он.
Второй старший достал из кармана аккуратно сложенную бумагу и протянул первому:
-  ЦСО.
Женька сдвинула брови. Первый махнул рукой и шагнул в обратную сторону. Второй повернулся к Женьке и она узнала в нем того, кто закрыл ее от выстрела парализатора. Когда он с улыбкой подошел ближе, у Женьки перехватило дыхание от изумления. Она не находила слов, не веря своим глазам. Внутри все смешалось. Женька прищурилась, чтобы еще лучше разглядеть лицо охранника. В свете мерцающих огней оно оказалось еще более знакомым:
-  Остин? – осторожно и тихо спросила она, - Ты же… пропал?
-  Меня на время отстранили от задания, - она ничего не сказала, все еще не до конца веря в эту встречу, - потом объясню, - сказал он, видя, что Женька никак не может прийти в себя. Он достал медпакет и спросил:
-  Как Санни?
-  Похоже, что плохо, - ответила она и добавила, - спасибо.
Он поднял на нее взгляд:
-  Это не только моя работа.
Она его поняла. Ребята, с которыми он так долго жил бок о бок, не могли не оставить след в его душе. Кроме того, раз Остин был здесь, значит, что-то затевается.
- Что дальше? – спросила Женька, глядя, как он накладывает свежие повязки Санни.
- Не знаю. Я всего несколько минут на этой службе. И я выполнил свое задание. Скоро я опять исчезну.
-  И ты не знаешь, как остальные?
-  Нет.
Он что-то вколол Санни и похлопал его по плечу:
-  Продержится…Так, а теперь тебе.
Женька не стала сопротивляться. Теперь она знала, почему поверила незнакомому охраннику. Девушка не стала даже интересоваться, что находится в ампуле, только почувствовала, как по телу разлилась слабость. Сонным взглядом она посмотрела на Остина:
-  Там, на Херувиме, на твое место пришел Юта?
-  Молодец, догадалась, - он закрыл медпакет и приготовился встать.
-  Он крутой?
-  Он самый крутой, - ответил Остин, - а теперь отдыхай.
Женька хотела спросить еще, но язык не повиновался. Транквилизатор действовал слишком быстро. Образ Остина растаял, превратившись в белое пятно. Сквозь туман она еще раз услышала его голос:
-  Закрывай глаза, героиня, а то все еще подумают, что на одного покойника стало больше…
Женька хотела улыбнуться на черный юмор старого-нового знакомого, но не смогла. Она послушно закрыла глаза, и больше до нее не доносились никакие звуки.
Сашка с размаху грохнулась на кресло и схватилась за сигарету. Обычно дома она не курила. Но сейчас был не тот случай. Ее руки дрожали. То, что случилось, это не только возможность встречи Женьки и Санни, но и полный отчет перед президентом и Комитетом. Она запросила сейсмосводку и получила мгновенное подтверждение своих подозрений. Это было землетрясение. Только сейчас она услышала, как в кухонном уголке звенит посуда. Она схватилась за голову. Она даже не спросила у охранника: есть ли потери, жертвы! Думала только о себе, о защите своих интересов. «Черт!» На какую-то минуту к ней вернулись давно утраченные чувства, ведь произошедшая катастрофа была на Сашкиной совести и совести Комитета. Она убедила последний, что в условиях перенаселения дополнительные финансовые расходы на систему безопасности и укрепление забоев нецелесообразны. Комитет согласился. Видимо, на заключенных ему было плевать. А Сашка и подумать не могла, что подобное может произойти. Теперь все это дело дойдет до президента и вот тут начнется – он был совершенно не в курсе, что заключенные работали без каких-либо средств индивидуальной защиты, да еще и в аварийных условиях. Сашка стукнула кулаком по столу. Как всегда! Даже природа была против нее. Она быстро оделась и связалась с Алексом. Он ответил не сразу, явив свое заспанное лицо.      
-  Одевайся, я жду тебя у себя, - сказала она.
-  Который час? – недоуменно спросил он.
Она отключилась и выбежала из квартиры, стараясь как можно скорее оказаться на своем рабочем месте, чтобы успеть взять ситуацию под контроль. Пока она ждала Алекса в своем удобном кресле – она никак не могла унять дрожь в руках и вздрагивала каждый раз, когда начинал трезвонить коммуникатор, в страхе, что вот-вот позвонит Комитет или того хуже – президент. Алекс появился на пороге таким же помятым и заспанным, каким она его видела на экране несколько минут назад.
- Ты чего такая… - он задумался, подбирая нужное слово, - напуганная? – сообразил Алекс, стоя перед Сашкой, засунув руки в карманы форменных брюк.
- Все плохо, - ответила она, вставая, - все очень плохо. У нас авария.
Она явно ожидала от него ответной реакции, но Алекс только пожал плечами:
-  А какое мне до этого дело? Это твои проблемы. Не я же начальник!
- Алекс, ты тупица, - процедила она. Один только его безразличный вид приводил ее в бешенство. Лучше бы она его не будила, потому что пользы от него не предвиделось абсолютно никакой. Она еще раз всмотрелась в его лицо. Это не было выражение физической усталости. На нем было написано, что он устал от Сашки. Она еще помнила, как загорались его глаза при ее появлении. Он весь преображался, становился разговорчивым, сыпал шуточки, в нем появлялась какая-то мальчишеская задорность. Он старался понравиться Сашке. И он ей нравился. Сейчас же она смотрела на его и думала: «Как можно было любить такого человека?» Он думал то же самое. Александра покачала головой, но тут ее взгляд упал на стол. Когда она покидала кабинет, то никаких бумаг не оставляла. С суровым выражением лица она взяла бумаги и быстро их пролистала. Затем улыбнулась и опять села в кресло, помахав в воздухе листами: 
- Вот оно. Наконец-то, - она небрежно кинула листы Алексу, - это официальное разрешение, - пояснила она и сложила руки в замок.
Роско было достаточно взгляда, чтобы понять, что это за разрешение, но он автоматически спросил:
-  На что?
Сашка ответила так, будто бы это разрешение относилось не то, что к незнакомому человеку, но еще и к человеку, судьба которого была Александре глубоко безразлична:
- На искусственное вскрытие  памяти, разумеется! – из ее уст скользила какая-то непонятная радость.
Алекс молча потряс головой и закусил нижнюю губу, чувствуя в груди ледяное опустошение. Для него все встало на свои места.
- Ты сумасшедшая, - тихо произнес он.
Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. Ее взгляд выражал заинтересованность, а по лицу блуждала улыбка.
- Что еще? – сухо спросила она.
- Я…- Алекс прочертил в воздухе рукой непонятную фигуру, выдохнул, и его прорвало, - Ты… ненормальная! Ты отвратительна! И знаешь что? Больше всего на свете я хочу, чтобы ты получила по заслугам! Я хочу, чтобы ситуация, которую ты так испугалась, вышла из-под твоего контроля! Я хочу, чтобы Санни и Женька встретились! А еще – и ты это знаешь, транспортная кабина доставит их в восточную безопасную зону, где они встретятся с Федерау, Хаммером и Талоне, и тогда-то тебе конец! Ты ведь этого так боишься?! – Сашка напряженно на него смотрела. Таким Роско она не знала.
Он навис над ней, словно туча, позволив приблизиться на недопустимое для Сашкиного комфорта расстояние, и теперь она чувствовала его гневное дыхание. Она больше не улыбалась. Она почувствовала страх. Глаза Роско горели так ярко, что она видела белые искры, метавшиеся в них. Такой взгляд она видела только у Санни. Сашка ужаснулась. Она инстинктивно отшатнулась назад, но Алекс поймал ее за грудки, вытащив из кресла, и притянул к себе, завернув свободную так, что Сашка чуть было не взвыла от боли.
- Тебе никогда не достичь того, что ты хочешь, - сказал он уже намного более спокойно, - Ты всегда хотела быть выше всех? – он откровенно рассмеялся ей в лицо, - Ты полная дура, если так думаешь. Ты хотела, чтобы я тебя любил? Но я тебя ненавижу!
Он разжал руку, и Сашка упала обратно в кресло. Ошарашенная, она молча смотрела как Роско достал из кармана иденткод и швырнул его на стол. Он даже не посмотрел на Сашку, выходя из кабинета широкими шагами. Александра опомнилась и крикнула:
-  Иди, иди! Думаешь, они простят тебе предательство?!
Но дверь уже захлопнулась. Она схватила со стола кружку и швырнула ее в стену, следом полетели какие-то бумажки, в том числе и разрешение, цветочный горшок разбился вдребезги, рассыпав по кабинету землю. Сашка выскочила из-за стола:
-  Я ненавижу тебя! Ненавижу! Чтоб ты сдох! – она вне себя от ярости топтала небольшой зеленый росток пока не смешала его с землей и упала на колени, закрыв лицо руками от безудержно катившихся слез.
Алекс вернулся в свою комнату. Он бросил взгляд на так и не успевшие полюбиться предметы. Сашка была права в одном – ребята его не простят… А вот Женька. Она наверняка простит все. Но какой от этого толк, если Алекс возненавидел себя: свою трусость, никчемность и слабость. Он ненавидел свою жизнь. Он даже не сумел ее достойно прожить! Он сел прямо на пол и прислонил затылок к стене, достав пистолет. Его руки не дрожали. С такой жизнью расставаться было не жаль. Он посмотрел на пистолет и закрыл глаза, пытаясь вызвать хоть одно приятное воспоминание, но не смог. Он не вздохнул и не выдохнул. Просто нажал на курок. Выстрел оказался глухим. Как будто он его услышал. И вдруг стало темно. Сашка почувствовала, как что-то больно кольнуло в сердце, и она завыла еще больше не то от предчувствия беды, не то от боли, кромсавшей грудь изнутри.
Спустя несколько часов она уже спешила в восточную безопасную зону, проклиная Алекса и потерянное из-за него время. «Ничего, - бурчала она, - еще приползет». От Комитета ей на время удалось отделаться. Президент так и не вызвал ее. Сашке странным это не показалось – у него своих проблем хватает. Тем более, что свое положение она считала вполне стабильным. Она уже связалась с восточной зоной, запросив всю информацию об интересовавших ее людях. И теперь несколько успокоилась. Санни и Женька не встретились, точнее, они были рядом, но оба пострадали так, что вряд ли смогли переброситься словом. Александра распорядилась разместить их по разным боксам изолятора. О Хаммере, Федерау и Талоне не было слышно вообще ничего. Это могло означать, что они продолжали работу, ничего не зная о произошедшем. Единственное, что она как-то упустила из вида – это перемещения Юты. Но он, видимо, тоже помалкивал, потому как Харпер был на месте. Да и если бы Юта что-то задумал, то сделал это давно. Хотя, это могла быть только видимость. И она это понимала, но сейчас заниматься Ютой было некогда. В результате удара стихии было слишком много пострадавших.
 К тому времени, как она прошла КПП восточной зоны, неразбериха, возникшая при экстренной эвакуации, уже улеглась. Она прошла в кабинет начальника смены, где получила полный отчет о произошедшем. Она выглядела бодрой, как будто отдохнувшей. Боль в груди отступила и теперь она могла вполне здраво мыслить. Отчет был скучным и обычным за исключением одного слова, которое Сашка сначала пропустила, а потом вернулась: ЦСО. Обычная меланхоличность сменилась на ее лице тревогой. Сашка немедленно вызвала к себе старшего охранника пострадавшей от землетрясения зоны и получила словесное описание того, кто предъявил ему приказ ЦСО. Это описание не подходило ни под одного из подчиненных Александры, которых она знала, как своих пять пальцев. И примечательная внешность: разные глаза, напомнили ей об Остине Айроне.  Но это было тем более фантастично – Сашка отчетливо помнила, что он погиб. Кажется, его и несколько тулонских истребителей засосало в какую-то воронку? Хаммер тогда сказал: «Я не говорил, что мы его потеряли. Я сказал, что он исчез». Но, черт возьми, думать, что Остин Айрон явился сюда под видом агента ЦСО и именно в момент землетрясения, чтобы помочь встретиться Санни и Женьке – это было похоже на бред. Мгновенная кадровая проверка ничего не дала. Никого среди личного состава, находившегося в восточной зоне с описанием, разосланным Александрой со слов старшего – не нашлось. Старший был уволен в ту же секунду за несоблюдение приказа вышестоящего начальства, а Сашка глубоко задумалась. И если бы описание таинственного из воздуха появившегося человека в форме старшего охранника соответствовало Юте, то тут никаких вопросов бы не возникло. Может быть тот, которого она уволила, покрывал этого недоноска? Но он клялся всем чем можно, что то, что он говорил, было истинной правдой. Получалась настоящая околесица: Юта был не причем, зато причем оказался погибший или пропавший без вести пилот, которого Сашка знала почти шесть лет, как сотрудника группы «Слежение» и от которого слово «ЦСО» она ни разу не слышала. Поверить в чудесное воскрешение она не могла: то, что Остин провалился в из ниоткуда появившуюся воронку, видели все. А она уже смирилась с его смертью.
Сашка прошлась по кабинету: в этом уравнении было слишком много неизвестных. Единственная, кто мог бы сейчас что-то прояснить, была Женька. По словам уволенного охранника, они о чем-то успели поговорить, прежде чем та потеряла сознание. Сашка решительно покинула кабинет и направилась в изолятор. Гарантии, что Женька все ей расскажет, разумеется, не было. Еще больше Сашку  раздражало то, что и о ЦСО ей так ничего и не удалось узнать. Чем они занимаются? Что за сверхсекретные операции? Юта на Херувиме ничего не говорил – это точно, потому как его-то Сашка пыталась слушать. Остин пропал задолго до того, как появился Юта, и были ли у них общие связи так никогда и не узнать. Сам Юта не общался Харпером – с ним была знакома только Женька, но с Ютой она познакомилась тоже только на Херувиме, а от нее слово «ЦСО» она тоже никогда не слышала. В конце концов, Юта мог навестить Харпера чисто из интереса – он же везде сует свой нос? Тем более, что там работает Шенет Росс, а уж с ней они успели познакомиться хорошо. Опять-таки на Херувиме. Вокруг него крутилось все, но он навряд ли имел какое-то отношение ко всему происходившему. А Женька всегда смотрела глубже. У нее было особое мнение, отличающееся от остальных, и сейчас наверняка есть кое-какие соображения.
От всех этих мыслей и безумной ночи к тому моменту как капитан ВСКБ Александра Полева вошла в изолятор у нее разболелась голова. Это был плохой признак – надвигалась меланхолия. И если Женька не скажет ей ни слова, то все только ухудшится. Радовало одно: она погладила себя по нагрудному карману – там лежало разрешение, которое она побоялась оставить без присмотра. Она слишком долго его добивалась, чтобы дать ему куда-нибудь деться. В изоляторе было тихо. Пострадавших разместили, оказали помощь и теперь просто вели наблюдение. Казалось, ничего сложного, но Сашка никогда бы не смогла работать в медицине. Она цепенела при виде крови. В изоляторе крови нигде не было видно. «Убрали», - подумала девушка. Белые стены, белый пол, самые обычные сестринские посты и боксы  – вот и все, что здесь было. Сашка прошла мимо палаты интенсивной терапии. Там стояли автохирурги. Как успела заметить Александра – все полные. Да, какой отчет получится – она даже не представляла. Она уже подходила к боксу, в котором находилась Женька, и вдруг заметила, как группа людей в белом покинула ее палату. Она ускорила шаг и окрикнула их. Ее голос гулко отразился от стен помещения, звеня в воздухе.
-  Врачи? - поинтересовалась она, подойдя.
- А вы? - спросил самый старший, судя по возрасту. Сашка заметила, что вид у него был растрепанный. Она продемонстрировала ему свои документы и с любопытством оглядела всех. Группа из пяти человек предъявила ей свои. Сашка долго их рассматривала, но не нашла ничего подозрительного. Врач и четыре санитара терпеливо ждали. Отдавая все обратно, Александра спросила:
-  Что вы все там делали? - она указала на дверь палаты.
-  Выполняли свой долг, - ответил врач, - помогали выжить.
-  Что произошло?
- Не думаю, капитан Полева, что медицинские подробности будут вам интересны. Пациенты сейчас отдыхает.
Сашка угрюмо на него посмотрела. Этот был не так сговорчив, как Уилкс.
- Я знаю истории всех моих заключенных, - сухо сказала она и хотела продолжить, но врач перебил:
- Тогда допишите в вашу историю пациентки Корнеевой, что тяжелые работы ей категорически противопоказаны.
-  Почему?
- Вам виднее. Вы же отлично знаете истории болезней ваших заключенных, - ядовито ответил врач и повернулся, уводя за собой остальных, - с вашего позволения, капитан.
- Не я выношу приговор, - громко сказала Сашка и услышала ответ, который еще больше разозлил ее:
-  Мне кажется, что это к лучшему!
Она испепелила взглядом исчезнувшую из поля ее зрения бригаду и сжала кулаки. Такого негативного отношения к себе совершенно незнакомого ей человека, она еще не встречала. Или же недовольство политикой Александры в среде заключенных так росло, что оно проникло даже в это место? Вариант того, что Женька могла что-то наговорить, Александра отмела начисто. Та была не из тех людей, кто много болтает. Но фамилию так явно ненавидевшего ее врача, Сашка запомнила. Она вошла в помещение, в котором находилась Женька. В нем она была не одна. В боксе находилось пять человек. На сколько Сашка знала – это было не положено, но в противном случае раненых негде было бы размещать. Александра вздохнула чуть свободней: если бы ЦСО нахозяйничало и тут, то Женька наверняка бы лежала в отдельной палате. Или это очередной маневр? Сашка остановилась перед кроватью, на которой лежала Женька. Впервые за прошедшие пять месяцев она так близко на нее смотрела. Здесь в ярком свете Женька выглядела намного хуже, чем тогда, когда она приходила к ней в камеру. Она сильно похудела, ее руки были в бинтах и спокойно лежали на груди. На лице, шее, плечах, Сашка заметила покраснения – будущие синяки. Это было странным. Третья шахта почти не пострадала. Она взялась предположить, что Женька рискнула спасти Санни. Но откуда она могла знать, что что-то с ним стряслось? Опять чутье? «А что там сказал этот врач – патриот? - так Сашка окрестила про себя неполюбившегося ей доктора, - Противопоказаны тяжелые работы?» Она прищурилась. Лицо Женьки, несмотря на измученность, было умиротворенным. Сашка не сомневалась, что Санни она все-таки увидела. И, вероятнее всего, когда очнулась, у нее был очередной приступ боли в спине. Только так Александра смогла объяснить себе слова врача и присутствие бригады санитаров – Женька наверняка пыталась вырваться. Что ж, поговорить не удалось. В таком состоянии от Женьки толку не было.
В отделении интенсивной терапии ее встретили более приветливо и уже через минуту, вооруженная всеми подробностями относительно состояния Санни, она стояла около его автохирурга. Он тоже выглядел не лучше: обросший, с бородой, он стал как будто лет на десять старше.
- Что уже сделано? – поинтересовалась Александра, постучав по крышке автохирурга.
- Почти все. Остался только перелом. Это еще порядочно.
Александра достала из нагрудного кармана разрешение, попутно спросив:
-  Здесь вы управляетесь? – она имела в виду отделение интенсивной терапии.
-  Да, - коротко ответил ей врач.
-  Отключайте автохирург, - она положила руку на камеру.
Дежурный недоуменно на нее посмотрел:
-  Нельзя прерывать работу автохирурга!
-  А что? Он умрет? – с усмешкой спросила Александра.
-  Н-нет, но это серьезный перелом…
-  Вот и хорошо. Далеко не убежит, - Сашка подняла брови,- отключайте.
-  Но капитан…
- Это мои люди и мне решать, что с ними делать, - тон Александры потерял всякие оттенки дружелюбия и стал официально-приказным, - и нам нужна отдельная палата.
-  Но все места заняты…
- Меня это не волнует. Вы  видели разрешение и скоро сюда прибудут представители Комитета. Перенесите все необходимое оборудование в палату, ясно?
Она не стала дожидаться ответа, заранее зная, что ее полуприказ – полупросьба будет исполнена. И действительно, не прошло и получаса, как она находилась в отдельной светлой палате с одной-единственной кроватью.
-  Когда он придет в себя? – спросила она.
-  Скоро. Прислать сиделку?
-  Я сама подожду. Принесите мне стул.
Просьба была исполнена быстро. Это Александре понравилось. Она смягчилась и изобразила на лице благодарную улыбку. Все-таки приятно иметь влияние на людей. Она села, сложила руки в замок и стала ждать, не сводя глаз с Санни. Может быть, она поступила слишком жестоко и необдуманно, так бесцеремонно прервав работу приборов? Она же совсем не знала о последствиях, ну, кроме, конечно, того, что он останется жив. В ее положении это было самым главным. Она искренне надеялась на благоразумие Санни, ведь не проще ли рассказать все самому, чем проходить через адские боли? Сашка знала, что процедура искусственного вскрытия памяти далеко не из легких. Кроме того, Санни будет отчаянно сопротивляться. Александра смотрела на своего бывшего командира с каким-то странным чувством. Да, укротить его она так и не смогла. Но у нее все еще впереди. Она заметила, как дрогнули его веки. Кажется, он приходил в себя. Что ж, это к лучшему. Сашка искренне надеялась на предстоящий разговор, потому как Комитет она известила о своих действиях в ближайшие часы. О Санни ни слова. Девушка вдруг вспомнила об Алексе. Остыл он или не остыл? Она расстегнула верхнюю пуговицу, освобождая шею – стало душно. Александра хорошо помнила один эпизод из ее прошлого. Санни тогда ворвался в кабинет, но в нерешительности остановился. Это на ее памяти был, пожалуй, единственный случай, когда на его лице читалась явная растерянность. То, что услышал он, должны были услышать остальные, но он не знал, были ли они к этому готовы.
-  Ну что? – резко спросил тогда Алекс, надвинув брови на глаза. Он все еще был старшим в «Поиске». Тулонцы хозяйничали на окраине Рукава, а ребята активно собирали по этому поводу информацию. Санни тянул время. Он молчал, не глядя никому в глаза. И это молчание угнетало. Наконец, он собрался, поднял голову и, коротко оглядев каждого из присутствующих, выцедил:
-  Война.
Алекс всплеснул руками, искривился и сгреб челку ладонью. Он в молчании отвернулся. Сашка отчетливо помнила, что последовавшая тишина длилась долго. Она сама до конца не осознавала смысла слова, произнесенного Санни. Однако сам он чрезвычайно быстро пришел в себя, в считанные дни перестроив всю работу ребят на военный лад. Тогда-то они с Женькой и пошли учиться пилотировать легкие маневренные боевые истребители. Это был их добровольный выбор, и никто не задумывался, что любой вылет может стать последним. Сашка снова посмотрела на Санни и вдруг почувствовала, как в груди что-то шевельнулось. Может быть, это было то самое далекое чувство, которое она успела позабыть? Когда-то оно не давало ей покоя и порой даже мешало заснуть. Но все планы, которые она строила, пошли прахом и опять из-за Женьки. Сколько раз Сашка оказывалась рядом с Санни и ничего. Она не могла добиться чего так страстно желала. Это последний разговор с Алексом так обострил ее чувства? Или ощущение того, что теперь она может все повернуть в свою сторону? Или же это было желание вкусить запретный плод, который казался ей так сладок? Сашка приблизила свое лицо к лицу Санни и почувствовала его ровное дыхание. Но глубоким оно не было – уже скоро он должен был очнуться. Она закрыла глаза, провела рукой по его волосам и улыбнулась. Верить в то, что мечты рано или поздно сбываются было неимоверно приятно. Она открыла глаза. Лицо Санни было так близко, что Александра невольно заволновалась. И тем сильнее было волнение, чем больше Сашка думала о том, что скоро, возможно, Женька останется вообще ни с чем. Санни – взрослый человек. Он может изменить своим взглядам. И если он это сделает, Сашка в свою очередь, сделает для него все. Она вдруг поняла, как долго об этом мечтала и как долго ждала именно этого момента. Ведь она может спасти ему жизнь и надо быть глупцом, чтобы не воспользоваться шансом, дарованным судьбой. Этим шансом и была Александра.
Она склонилась еще ниже: ей нравилось лицо Санни. Даже сейчас оно было твердым и мужественным. Это было лицо мужчины, ради которого Сашка смогла бы измениться. Она прикоснулась губами к его волосам, щекам и замерла, ощущая, как внутри разливается жар. Одновременно с этим ее охватил озноб, но она с ним справилась. Прикасаясь к Алексу, она никогда не испытывала подобного. Все клетки ее тела напряглись, кровь ударила в голову, вызывая легкое головокружение, предвосхищая то, о чем Сашка так мечтала. Она нежно поцеловала Санни в губы так, будто бы он был самым дорогим человеком в ее жизни и он ответил. Неужели он пришел в себя? Сердце Александры бешено заколотилось, дыхание стало прерывистым, а по телу опять прошла волна жара, смешанного с ознобом. Сашка забыла обо всем, погрузившись в пучину сладострастных ощущений. Она тонко чувствовала все, что происходит с ней, но не чувствовала Санни. Его дыхание оставалось ровным и спокойным. Он целовал ее, но был не с ней. Она ощутила это так остро и неожиданно, что похолодела. Александра попыталась высвободиться, но не смогла – рука Кента крепко сжимала ее волосы, причиняя боль при каждом движении. От этого Сашка невольно закатила глаза, переживая еще одну волну сладострастия, и обмякла не в силах сопротивляться настойчивости Санни, но в ту же секунду опять попыталась отпрянуть и опять не смогла. Он целовал ее так, как хотел он сам, и Сашка была вынуждена подчиниться, тая в его руках, как масло, одновременно понимая, что этот поцелуй может быть самой большой ошибкой в ее жизни. Она поняла: в Санни не было никаких чувств кроме одного – ненависти, потому что даже с закрытыми глазами он смог безошибочно определить кто перед ним. Сашка рванулась еще раз, но безрезультатно. Рука Санни еще сильнее сжала волосы на ее затылке и он, наконец, открыл глаза, резко отстранив от себя Александру, ослабив хватку. Сашка вскочила, словно ошпаренная, отпрыгнула в сторону, на ходу одергивая форму и поправляя волосы. Глаза ее горели, она тяжело дышала: 
-  Ты целовал меня! – выкрикнула она, глядя на Санни.
-  Ты начала, - ответил он и она не нашла в его глазах ни тени хоть какого-то чувства.
-  Ты использовал меня!
-  Не более того, чем ты этого желала, Саша. Ты хотела этого с момента нашей первой встречи. Разве не так?
Сашка стояла перед ним, словно голая. Оказывается, он знал об этом с самого начала! Все эти годы! Порою даже она сама не могла разобраться в своем сердце, а он все это время прекрасно знал, что ей нужно! Сашка поникла головой:
-  Может быть, еще не поздно все изменить? – тихо спросила она.
- Если бы даже это и было возможным, то слишком поздно, - он был спокоен. Сашка этому поразилась. Ее же собственные руки предательски дрожали:
- Тогда расскажи все Комитету! – взмолилась Александра, не зная откуда в ней взялось столько ненужных эмоций.
-  Я лучше умру.
Сашка посмотрела на него, как на безумца:
- Ты не понимаешь? Я хочу дать тебе будущее!
- Мое будущее не рядом с тобой. Я не люблю тебя, Саша. И никогда не испытывал по отношению к тебе никаких чувств.
Эти слова прозвучали, как приговор. Они ударили в голову Александре, словно удар колокола.
-  Опять Женька…Почему ты выбрал именно ее?!
-  Я не выбирал.
- Я сдам тебя Комитету сегодня же, - холодно проговорила Александра и вышла из палаты.
Санни негромко выдохнул и провел по лбу рукой. Каких усилий ему стоило удержать себя в руках! Сашка находилась так близко, что достаточно было одного движения, чтобы свернуть ей шею. Но такое наказание было бы для нее слишком легким. Он вытер все еще влажные губы краем простыни и сжал руки в кулаки. Ему показалось, что правая ладонь будто бы до сих пор хранила тепло Женькиной руки. Он помнил, что изо всех сил старался подать ей хоть какой-нибудь знак о том, что он ее слышит и чувствует, но ничего так и не получилось. Где она была теперь – неизвестно. Санни помрачнел. Да, Женька спасла ему жизнь. Сашка же наоборот, хотела ее отобрать. И с Женькой, возможно, они никогда больше не увидятся. Сашка об этом позаботится.
Александра решительными шагами вышла из изолятора, на ходу вызывая свою охрану:
- Займите пост у палаты интенсивной терапии. Никого не впускать кроме меня и членов правительственного Комитета. Медперсонал – только служащих изолятора и после тщательной проверки.
Она не стала дожидаться ответа, а резко отключилась. Она шла по тоннелю, не обращая внимания на учтивые обязательные приветствия ее подчиненных. В мыслях творился такой хаос, что опять начинала болеть голова. Боль еще более усиливалась от сознания того, что она сделала. Мало того, что она пошла на поводу у собственной похоти, так еще и опростоволосилась. Впервые она не задумалась над тем, что делает. И уж тем более о последствиях. Хотя, какие тут для нее могут быть последствия? Не будет же Санни кричать на каждом углу, что он целовался с капитаном ВСКБ! А вот, что касается его самого, тут Сашка непременно постарается, чтобы Комитет поскорее прислал своего наблюдателя для проведения искусственного вскрытия памяти. Санни не поздоровится. И вот тогда Александра отыграется. Ее передернуло. Она чувствовала себя униженной. Кент мог быть жестоким – Сашке об этом было известно, но каково это испытать, она поняла только сейчас. Александра ворвалась в свой кабинет и принялась ходить из угла в угол. Ей нужно было остыть. Но она не знала, сможет ли это сделать. Ей было стыдно при одном воспоминании о том, что она просила Санни остаться с ней. И стыдно не от того, что она таким образом предавала подругу, пусть и бывшую, а от того, что создала себе иллюзорную картинку, в которую сама же и поверила на какие-то минуты. Александра тряхнула головой. Как она вообще могла подумать, что Санни способен предать любовь всей своей жизни? Он прав. Он скорее предпочтет смерть. Сашка бы так никогда не смогла. Она скорчила гримасу, пытаясь выдавить из себя слезы. Но не получилось, несмотря на то, что было до слез обидно. Сашка не могла себя понять: она чувствовала по отношению к Санни ненависть и какую-то необузданную животную страсть одновременно. Ее до сих пор колотил озноб, который она никак не могла унять. А при одном лишь воспоминании об его руках и губах хотелось лезть на стены от наслаждения и нереализованных желаний. Сашку бросало то в жар, то в холод. Она то злилась, то стонала, ища руками покой. Такого с ней еще никогда не было. Она почувствовала силу Санни, которая сводила ее с ума. Сашке пришлось признать, что Санни по-настоящему умел целоваться, а о том, что он мог в постели, приходилось только догадываться и от сознания того, что Женьке и в этом повезло, на душе становилось еще гадливей. Кент был прирожденным лидером во всех отношениях, и Сашка была бы рада быть на Женькином месте и плавиться под его поцелуями, сгорая от любви и страсти.
Александра попыталась избавиться от этих мыслей, но никак. Санни задел ее слишком глубоко. Как она теперь посмотрит ему в глаза, ведь он будет смеяться над ней! В конце концов, ей и самой не хотелось на себя смотреть. Не то ночной разговор с Алексом так выбил ее из колеи, что она расслабилась и допустила ошибку, не то так и должно было быть. И пусть. Пусть Санни целовал ее без единой эмоции, но он делал это. А в случае чего можно еще и козырнуть перед Женькой, что ее женишок не такой уж святоша, как она думает. Хотя, может быть, такой возможности и не представится, потому как Санни действительно может умереть. «Вот тогда, - решила Сашка, -  и посмотрим, кто кого». Она немного успокоилась, но выкинуть произошедшее из головы так и не смогла. Алекс оказался прав: Сашка обратила свой внутренний взгляд на Санни, но зачем – она сама до сих пор так и не поняла. Зная, что Санни любит Женьку на что-то надеяться? Она знала, что он по натуре однолюб. Но она также раньше думала и про Женьку. И кто сказал, что Санни не может изменить своим принципам так же, как это сделала она? А может, она вовсе его и не любит? Может, это просто привязанность? Ведь если бы она любила – давно бы уже все рассказала, чтобы хотя бы попытаться спасти его.
У Сашки вдруг возникло непреодолимое желание поговорить с Алексом. Он наверняка уже отошел от недавнего неприятного для них обоих разговора и теперь только ждет, когда Сашка сделает шаг навстречу. Она позвонила ему, но безрезультатно. Не отвечал ни коммуникатор, не биоком. «Дуется», - заключила про себя Александра и, пользуясь тем, что хоть немного привела свои мысли в порядок, запросила Комитет. Слов на ветер она не бросала. И то, что она сказала Санни, не было простой угрозой. Как она и ожидала, Комитет был только рад начавшемуся процессу и обещал как можно скорее прислать наблюдателя, который прибыл буквально через несколько часов. За это время Александра ознакомила сотрудников изолятора с разрешением Комитета и предупредила, что какое-то время ее не будет. К Санни заглянуть она не решилась, а Женька так и не пришла в себя. Это было хорошо. Санни был в неведении, а Женька вне игры. Сашка решила пока есть время вернуться обратно и помириться с Алексом, потому как чувствовала, что ближе у нее все-таки никого нет. Искусственное вскрытие памяти должно было начаться без нее. Она наконец-то могла спокойно вздохнуть – полчаса в транспортировочной скоростной кабине могли бы помочь ей сосредоточиться. Попыток вызвать Алекса она больше не делала. Он все равно не отвечал. «Какой обидчивый», - подумала Сашка, сидя в кабине. За обзорным окном менялись станции, проносились прожекторы, освещавшие дорогу. Но чем ближе Александра приближалась, тем меньше ей этого хотелось. Она представила какая разруха царила в обвалившихся шахтах и ей стало не по себе. Кроме того, Санни с Женькой находились от нее далеко, хотя и под присмотром, но кто знает на что они способны?! Об инциденте, произошедшем между ней и Кентом, Сашка старалась не думать. Но когда воспоминания все-таки одерживали верх, она стыдливо опускала глаза, даже находясь здесь, наедине с собой, и ощущала, как часто начинало биться сердце, когда она невольно чувствовала на себе руки Санни.
Сашка остановилась перед дверью в комнату Алекса. Она еще точно не знала стоит ли ей с ним мириться первой и не исключала мысль, что просто постоит перед дверью и уйдет, не сказав ни слова. Такое уже не раз было. Но сегодня был другой случай. Александра чувствовала себя морально измотанной, несмотря на то, что сейчас было раннее утро. Еще бы. Такой эмоциональной встряски она не испытывала даже тогда, когда пошла на предательство. Сейчас от всего пережитого ее клонило в сон, и для поддержки ей все-таки нужен был Алекс. Она решительно постучала в дверь, но никто не ответил. Она постучала еще раз. Тишина. Сашка наморщила лоб и нервно постучала носком ботинка об пол. Варианта могло быть два: либо раздосадованный Алекс где-то напивается, либо не открывает дверь из принципа, зная, что за ней Сашка. Она немного подождала, затем постучала еще, на сей раз со словами:
- Алекс, я пришла мириться. Давай, открывай.
Она посмотрела на пол, на потолок, вздохнула:
-  Я сейчас уйду, Алекс! Хватит уже дуться! Ну я была не права!
Последние слова были крайней мерой, на которую была способна пойти Александра, и которую принимал за чистую монету Алекс. Она научилась их говорить не так давно, когда уяснила, что они на самом деле ни к чему не обязывают, зато здорово выручают. Да и произносить их было не так сложно, как она думала раньше. На сей раз безотказный метод не подействовал. Сашка собралась уйти, но подергала ручку двери: может, Алекса и вправду нет дома? Дверь чуть поддалась и Сашке это не понравилось. Алекс никогда не оставлял ее открытой. Она сильнее нажала на дверь и та с трудом поддалась. Сашка увидела край ботинка Алекса и внутри все закипело. Она возмущенно выкрикнула, пользуясь тем, что вокруг никого не было:
- Это ж надо было так нажраться, чтобы не доползти до кровати! Скоро вообще в пороге спать будешь! Я…
Она вошла и от неожиданности подавилась собственным голосом. Незаконченная фраза повисла в воздухе и Сашка на время перестала дышать, замерев с расширенными глазами на пол шаге. Алекс полусидел у стены, вытянув ноги. Его глаза были открыты, но в них отражалась только пустота. Кровь на боковой поверхности рядом стоящего стола уже успела засохнуть.
- Алекс, - тихо позвала Александра, но он не ответил, - Алекс, милый!
Сашка почувствовала, как внутри все сжалось и она сделала прерывистый вдох, вместе с которым из глаз полились слезы. Она беззвучно уронила голову на руки и опустилась на колени, рядом с Алексом. Затем подползла к нему поближе, обняла и прижала к себе. Она отвела рукой непослушные волосы с его лица, поцеловала в холодный лоб и завыла словно смертельно раненый зверь. Она не боялась, что ее услышат. Она плакала навзрыд, глядя сквозь пелену, застилавшую глаза, как ее горячие слезы текут по застывшему лицу Алекса. Напрасно она прижимала его, пытаясь согреть. Осознание того, что произошло заставило ее вдруг резко успокоиться и теперь она сидела, качая Алекса на своих руках, словно младенца. Она больше не причитала. Она сидела молча, уставившись мокрыми глазами куда-то в стену. Она вспомнила его последние слова, обращенные к ней: «Я тебя ненавижу», - и зажмурилась. Затем открыла глаза, но ничего не изменилось. Алекс был мертв. Сашка поняла, что этого уже не изменишь и опять зарыдала.
- Но я ведь люблю тебя! – сквозь слезы выговорила она, - Прости меня, пожалуйста, прости!
Только сейчас она почувствовала тот груз, с которым Алекс жил все это время. Он любил ее, да, но это было раньше. Он сказал, что ненавидит и это было правдой. Он искренне ненавидел Александру, а она, думая лишь о своей собственной безопасности, забыла, что у него тоже есть чувства. Она медленно убивала его каждым своим словом, каждым поступком, но не замечала этого. Она думала, что он сломался, но это она его сломала! Сашка почувствовала, как холод, исходивший от Алекса, постепенно наполняет ее душу. Она осознала, что осталась одна. Она вдруг вспомнила Женьку. Никогда раньше она не понимала ее до конца. На это та однажды ответила: «И никогда не поймешь, пока не пройдешь через это». Сашка же наивно полагала, что с ней ничего подобного не может случиться. Оказывается, она ошибалась. Она помнила, как долго мучилась Женька, переживая смерть Алешки. Неужели это ждет и Александру? Она ощутила, как слезы кончились, а внутри расползается холодная, съедающая изнутри пустота. Она поняла, что по-настоящему любила Алекса, но так и не смогла этого показать. А Алекс наверняка ждал. Сашка покачала головой – она испортила всю жизнь ему и остальным ребятам. Но по отношению к ним она раскаиваться не собиралась. Напротив, в ее глазах загорелся нездоровый огонь. Теперь она считала, что в произошедшем были виноваты только они, ведь если бы они только приняли условия Комитета – все могло быть по-другому. Они вновь были бы все вместе. И Алекс бы не обвинял себя в слабохарактерности и был бы жив! Сашку затрясло от негодования – опять всему виной только Женька! Санни унизил Александру, а Женька отобрала самое дорогое, что было в ее жизни – Алекса. Сашка закусила губу, чувствуя, что слезы опять польются нескончаемым потоком.
Ее одежда промокла и испачкалась, ноги затекли, но она продолжала укачивать Алекса на своих руках. Неужели он не видел того будущего, какое видела Александра? Сашка посмотрела в потолок: «Господи, за что ты меня так наказываешь?!» Она вытерла слезы дрожащей рукой, чувствуя, как опухли глаза. Они закрывались с режущей болью, будто бы она не спала долгое время. Она не знала сможет ли вообще встать, но с трудом все же поднялась, осторожно положив Алекса на пол. Ее руки были в крови. Она опустила их, боясь запомнить эту страшную картину. Ей стало не по себе. От той мысли, что если бы сейчас зашел кто-нибудь из ребят, то выражение «руки в крови» приобрели бы совсем иной смысл. И, может быть, они оказались бы правы. Сашка плотно сжала губы и глубоко вздохнула. «Будьте вы все прокляты», - процедила она, мысленно обращаясь к тем, с кем когда-то делила горе и радости. Она чувствовала себя разбитой, но не побежденной. Теперь, когда она осталась одна, Сашка дала себе обещание, что не остановится до тех пор, пока не уничтожит всех и Санни с Женькой в первую очередь. Она еще раз поцеловала Алекса на прощанье в лоб и пошла к себе, предварительно вызвав бригаду медиков. Ей нужно было переодеться.
Александра долго мыла руки, стоя под струями холодного душа, чувствуя, как вперемешку с ними опять потекли слезы, казавшиеся обжигающими. От одной мысли, что ей не с кем будет поговорить, поделиться, просто подержать за руку – становилось больно. Как она сможет спокойно проходить мимо комнаты Алекса, зная, что там его больше никогда не будет? Как научиться жить одной, если раньше она этого не умела? Как смотреть себе в глаза, чувствуя вину за смерть любимого человека? Женьке было легче. Она Алешку не убивала. Можно, конечно, переложить всю ответственность на кого-то другого, но ведь себя не обманешь, и в глубине души Сашка все равно будет знать кто истинный убийца. Она даже попыталась обвинить во всем Алекса: что он оказался слаб, не справился с временными трудностями, не подумал... Но дело было в том, что она сама не оставила ему выбора. Сашка ловила холодные струи, словно пытаясь ухватиться за спасительные нити, но они утекали сквозь пальцы. Она била кулаками по воде, но воде это не причиняло боли. Измучившись, Сашка опустила голову. Нужно было учиться жить заново. Она вдруг почувствовала прилив сил, решимость и подняла глаза. Да. Теперь она была готова сражаться. Все должны быть наказаны. Она будет расплачиваться вечной болью и ребята тоже. Александра переоделась во все чистое и взглянула на себя в зеркало – холодный душ привел ее лицо в порядок. Нужно было торопиться в восточную зону.
Транспортировочная кабина ждала ее на том же месте, где она ее и оставила. Александра вошла и огляделась: всего несколько часов назад, находясь в ней, она даже не подозревала, что едет на встречу с мертвым Алексом. Она заняла приглянувшееся посадочное место. Собственно, она всегда занимала это место: прямо посередине, спиной к движению. Во-первых, так она не чувствовала угрозы со спины, что для Александры было необходимо, а во-вторых, ей просто нравилось смотреть, как уходит в перспективу окружающий пейзаж. В этот раз он ей спокойствия не дарил. Легкая вибрация кабины и неожиданно замерцавший свет заставил ее беспокойно заерзать на месте. Она вцепилась руками в сиденье и озиралась по сторонам, умоляя кабину двигаться быстрее. Сашка долго не думала, прежде чем поняла, что зона находится в эпицентре второго подземного толчка и будет ли он сильнее или слабее – угадать тоже было невозможно. Она выскочила из кабины, не дожидаясь ее полной остановки. Здесь, в восточной зоне, она тоже чувствовала дрожь земли. Значит, толчок был более сильным. Она нигде не задерживалась, нигде не останавливалась до тех пор, пока дверь ее новой резиденции не закрылась за ее спиной. Сашка резко выдохнула. Она здорово напугалась. На какие-то минуты она совершенно забыла, что рядом больше нет Алекса. Она подумала, что от этой мысли слезы опять покатятся сами собой, но этого не произошло. Напротив, почувствовав себя в относительной безопасности, она ощутила, как к ней возвращается здоровое восприятие. Она даже вспомнила, зачем так торопилась сюда. Она шагнула к коммуникатору. Данные показывали, что ее вызывали четыре раза. Сашка сдвинула брови: многовато, если все прошло по плану. Не успела она поднести руку к кнопке вызова, как увидела лицо ответственного охраны, выставленной около палаты Санни. 
-  Как все прошло? – резко спросила Сашка.
- Прибыло еще четыре представителя Комитета. Мы их разместили в гостевых корпусах. Это самое лучшее, что здесь есть…
- Я спрашиваю, как все прошло? – повторила Сашка, прекрасно понимая, что охранник юлит.
- Ну-у…ничего не получилось, - виновато ответил он.
- Не получилось? – оторопело переспросила Александра, - Как не получилось?
- Не знаю, капитан.
«У-у, бестолковщина!» - со злостью подумала про себя Александра и тут же села, осененная догадкой:
-  Кто был у него в изоляторе?
-  Только медперсонал. Мы всех проверяли.
-  Сколько?! – взревела Сашка.
- Трое врачей, - с уверенностью в собственной непогрешимости ответил старший. Его наверняка удивляла реакция капитана.
-  Как они выглядели? – настойчиво требовала Сашка.
-  Двое в возрасте, а третий помоложе. В очках…
«Харпер!» Дальше Александра не слушала. Она не сомневалась, что охрана сделала все, что смогла. Кто же виноват, что у Харпера оказались поддельные документы? Хорошо подделанные документы! Юта! Значит, в деле замешано ЦСО. Александра заскрипела зубами – эти пройдохи пытаются обвести ее вокруг пальца! Что ж, пока они легко справляются. Искать виноватых не имело смысла. Находись она в таком же полном неведении на месте этих ребят-охранников, она бы сделала то же самое. «Черт!» - внутри у нее все кипело, словно в бесовском котле. Складывалось ощущение, что все было постановкой одного спектакля: и визит Харпера как раз в тот момент, когда Сашка отсутствовала, и отсутствие самой Сашки, которой крайне необходимо было увидеть Алекса, и смерть Алекса, так задержавшая Александру, и тот злосчастный поцелуй Санни, давший ей толчок для побега! Все цеплялось одно за одно. Но Сашка сама была виновата: не поддайся она похоти – ничего бы этого не произошло. Так кто же все-таки дергает за ниточки? Неужели сама судьба? Александра тяжело вздохнула и спросила:
-  В каком состоянии заключенный?
-  В коме, - ответственный все еще был на связи.
«Что ж, замечательно», - подумала про себя Сашка, собираясь что-то сказать еще, как внезапно ощутила резкий приступ головокружения. Она схватилась за стол, глядя, как запрыгал по нему пустой стакан. Землетрясение шло за ней попятам. Ощущение тревоги мешало ей сосредоточиться. Она никак не могла отдать очередное распоряжение. Да, собственно, и не предполагала, что еще она может сказать? Сначала эти проволочки с разрешением, а теперь еще и неудача со вскрытием! Как она все это объяснит? Сашка вдруг почувствовала себя беспомощной. Все, кто раньше был одним целым, теперь играли против нее.
Она почувствовала, что ее вызывают по биокому. «Только бы не Комитет», - подумала Александра и ответила. Она с облегчением вздохнула, увидев перед собой озабоченное лицо ее заместителя. Сейчас он находился там, откуда прибыла Сашка.
-  Капитан, у нас опять проблемы.
-  Что еще?
- Прорыв в седьмой шахте. Грунтовые воды направляются к вам по транспортным тоннелям.
-  Ясно.
Теперь она точно знала, что нужно делать. Но не успела. Свет погас. Она осталась в полной темноте. Раздосадованная, Александра с размаху села в кресло, твердо зная, что оно за спиной. Смутно девушка понимала, что все это неспроста. И раз здесь побывал Харпер, то что-то наверняка затевается. Но что она могла сделать без энергии? Аварийная система должна была вот-вот включиться, но Сашка уже знала – землетрясение вывело ее из строя. Как специально. Александра с улыбкой откинулась назад и запрокинула голову, качая ей из стороны в сторону. Как она вообще могла подумать, что держит все под контролем? Да, Юту она недооценила. И Харпера тоже. Но двое – это слишком мало, хоть и уже команда. Кто-то должен быть еще. Но кто? Тот таинственный охранник с разными глазами так похожий на Остина Айрона? Сашка усмехнулась. Она недооценила главного противника – ЦСО. Им, вероятно, тоже нужны были сведения, которыми владеют Санни и Женька. «Надо же, какой спрос», - язвительно подумала Александра, чувствуя, как тревога внутри начинала разрастаться. «Проявление чутья?» – опять поймала она себя на этой мысли и зажмурилась – свет ярко вспыхнул и погас. Затем снова загорелся. Сначала тускло, затем постепенно набирая силу. В тот же момент двери в кабинет распахнулись, и Сашка увидела пятерых человек, запыхавшихся, с округленными глазами. Она даже не смогла ничего сказать, даже подумать не успела, как они в голос выпалили: 
- «Да Винчи» готов к старту!
Сашка замерла. Она поняла, почему они так запыхались: не было света, не было связи, и поскольку стартовая площадка экспериментального новейшего исследовательского и боеспособного корабля под названием «Да Винчи» находилась совсем рядом, пришлось добираться своим ходом. Этот корабль был единственным в своем роде и еще ни разу не был в космосе. Угнать его было бы настоящей дерзостью. Даже вызовом. Сашка предположила, что беглецы появились на стартовой площадке как раз перед тем, как отключилась энергия. Но бежать на экспериментальном корабле вдвоем было бы настоящей глупостью! Сашку обожгло: Юта с Харпером наверняка не стали бы затевать весь этот цирк ради себя, значит…
-  Выйдете все! – закричала она, вскакивая со своего места.
Она была вне себя от ярости, когда связалась с центром управления отсеками и центром управления внешней обороной планеты.
- Заблокировать! – это была единственно возможная команда в такой ситуации. «Знает ли об этом президент?» - промелькнуло в голове, прежде чем она услышала ответ центров:
- Невозможно! У них коды доступа!
- Юта… - вырвалось у Александры. В голове пролетело столько мелочей, на которые стоило бы обратить внимание, но она этого не сделала в свое время и вот теперь пожинает плоды своей невнимательности. Упустить «Да Винчи» означало потерять все. - Открыть огонь! - рявкнула она.
-  Он не вышел на линию огня!
Сашка сжала губы, но промолчала, понимая, что терять над собой контроль – это самое худшее, что она может. Она и так допустила слишком много непростительных ошибок. 
-  Отследите сигнал и стреляйте.
Она приложила кулак к губам, представляя, как «Да Винчи» медленно уходит. Справиться с боевым кораблем последнего поколения будет на самом деле очень сложно. Александра это знала. Смогут ли они вообще его зацепить? От одной мысли, что на корабле может находиться целое соцветие так называемых государственных преступников, Сашке делалось дурно. Кого, как не ее Комитет обвинит в пособничестве? Было бы, наверное, действительно лучше, если бы она вместе с Алексом присоединилась к беглецам на «Да Винчи». Ну раскаялась бы, и приняли бы их с распростертыми объятиями! Но все было не так, как хотелось.
-  Мы не можем пробить защиту «Да Винчи»! – услышала она.
- А что вы вообще можете?! – взбесилась Сашка. - На экспериментальный корабль у нас есть экспериментальное оружие, вот и испробуйте!
-  Но тогда мы потеряем корабль…
-  Здесь я решаю, - Сашка побледнела от злости и сжала кулаки, но в тот же момент на ее лице отразилось изумление, от  которого Сашка даже открыла рот. То, что она видела на экране внешнего слежения было просто невероятным. Она перевела взгляд на другой экран, на котором увидела такие же изумленные лица сотрудников центра управления внешней обороной планеты. «Да Винчи» готовился к маневру. Это был невозможный в поле Земли маневр, но только таким образом корабль мог избежать огневой атаки со стороны линии обороны. Такого еще никто не делал. «Да Винчи» готовился перейти в подпространство, и Сашка была уверена, что это не блеф. Она устало закрыла и открыла глаза. Да, день был воистину бесконечным и насыщенным. Ее оставили с носом. Она хотела злиться, но не могла. Весь нервный запас был исчерпан, поэтому Сашке оставалось лишь ожидать, чем же все это закончится. «Да Винчи» блеснул искоркой и исчез с монитора. Сашка попросила:
-  Найдите корабль. Доложите каким он курсом идет и где точка выхода.
-  Ее нет, капитан, - последовал ответ.
-  То есть как?
-  Мы потеряли «Да Винчи». Нет сигнала. Вполне возможно, что корабль погиб.
- Это уж вряд ли, - Сашка закусила губу, обдумывая положение. Это заняло секунды, - продолжайте искать. Рано или поздно он где-нибудь появится.
Она отключила связь. Для обычных людей, наблюдавших за «Да Винчи», подобный маневр был равносилен самоубийству, но Сашка была не обычным человеком, и те, кто находился в корабле в тот момент, были тоже не обычными людьми. И глупо было бы предполагать, что они пошли на такой риск только лишь ради того, чтобы принести себя в жертву. Пришлось признать, что это был смелый поступок. И коль уж скоро это дело рук ЦСО, то Александра упустила действительно важные персоны. Что ж, она еще свое возьмет, если после такого провала Комитет не отстранит ее и даст еще один шанс. Но перед этим ей предстоит написать килограммовый отчет по поводу всех своих неудач. Естественно, что крайним в нем останется ЦСО, и если Комитет все также жаждет заполучить Санни с Женькой, а заодно и Харпера – гения-злодея, то назреет очередной политический скандал, из которого можно будет извлечь выгоду. Оставалось выяснить одно: кто был на борту «Да Винчи». Однако это было не сложно, потому что на Земле остались Альфред, Хаммер и Талоне. Почему? Сашка не успела ответить на этот вопрос. В ее кабинете без стука и предупреждения появились три представителя Комитета.
Спустя несколько минут они направлялись в правительственную зону. Точнее, к самому президенту. Комитетчики молчали. Молчала и Александра. Ничто не вызывало ее внутреннего беспокойства. Она не задумывалась над тем, что ждет впереди. Быстрыми шагами они вошли в рабочий кабинет Джека Уолиса. Комитетчики остановились у двери. Александра прошла вперед. Было странно, но президент не вышел навстречу. Он, скорее всего, готовил эффектное появление из-за стеллажей с текущими документами, как часто любил это делать. Она остановилась напротив стола, на котором лежало несколько бумаг. Президент над чем-то работал – это ясно.
-  Госпожа президент, - услышала она за собой голос.
Сашка резко обернулась. Это что, шутка? Кроме нее и комитетчиков в кабинете по-прежнему никого не было.
- Госпожа президент, - мягко произнес один из представителей Комитета, – располагайтесь. Теперь это ваш рабочий кабинет.
-  Но я не… - Сашка ничего не понимала.
- Вас изберут. Народ любит своих героев… и переоденьтесь. Скоро вам предстоит пресс-конференция.
Она нерешительно кивнула головой, и Комитетчики удалились. Такого поворота она не ожидала. Александра прошлась по кабинету и убедилась, что в нем никого нет кроме нее. Тогда она опустилась в президентское рабочее кресло. На столе лежал рапорт об отставке адмирала Уолиса. Александра узнала торопливый почерк президента. Бывшего президента. Она поставила локти на стол и взялась за голову. Алекс… Она стиснула зубы.

Док, который не подлежал таможенному досмотру, казался пуст. Но это было не так. Уже несколько дней он был занят большим судном, неподвижно покоящимся на гравитационных подушках. Защитный экран работал в автономном режиме, делая корабль невидимым. Подобной технологии Земля еще не знала. Тем не менее, судно, тщательно скрывавшееся в доке, зарезервированном ЦСО, принадлежало Космическому флоту Земли и более того, было сделано самими землянами по их же собственным технологиям. Корабль носил громкое название: «Да Винчи». Ни один человек его еще не покидал.
-  Я осмотрел его. Потрясающая штуковина! - Харпер сменил белоснежный халат на летный комбинезон, входивший в комплектацию «Да Винчи». Он поднялся на капитанский мостик в последних три дня безраздельно принадлежавший Юте.
-  Дерьмо не воруем, - самодовольно отозвался тот.
-  Как ребята?
-  Отсыпаются…
- Да, я бы на их месте давно помер раньше времени, - признался Харпер, усаживаясь рядом на место первого пилота, - Джон не будет возражать?
- Нет, - отмахнулся Юта, - он сам бы с радостью помер. Не успел просто. Мы вовремя появились.
-  Кто бы это помер? -  они услышали голос за спиной и разом обернулись.
- А-а, красавчик Майл! Живуч, собака! – без злобы растянулся в улыбке Юта, - Как дела?
-  Как кошмарный сон.
-  Он еще не скоро кончится.
-  Ну ты как Женька – пессимист! Во всем надо искать положительную сторону.
-  Ага, лечи – лечи, лекарь!
-  Вы хоть разобрались куда нас занесло?
-  Разобрались, - ответил уже без улыбки Юта, - и тебе это не понравится.
-  По виду своего однокашника Джон понял, что он говорит правду. 
-  И?
- Да я вот думаю, надо бы всем собраться для обсуждения дальнейшего плана действий.
- А ты не юли, - оборвал его Майл, - ребятам и так хорошо досталось, а ты еще их огорошить хочешь поди уж точно харперовскими выкладками.
- А чего? – пожал плечами гений, не вставая с кресла Джона. - Я же не умничал…
-  Ладно, - снисходительно усмехнулся Джон, - говори, куда нас занесло.
Харпер посмотрел на Юту и получил утвердительный кивок.
- Надо же, тайна, покрытая мраком! – всплеснул руками Джон, - Меня уже ничем не удивишь, выкладывайте!
-  Ну, вообще-то мы на Земле, - неуверенно сказал Харпер.
-  Это как? И мы еще живы? Это военная база?
-  При появлении новых штучек каждый военный думает, что это указание сверху, а уйти, если что, мы сможем – мы опережаем технологии на три с половиной года!
Майл перевел рассеянный взгляд на Юту.
- Мы в прошлом, Джон, - просто ответил тот, разводя в воздухе руками, - мы сделали невозможное.
По внешнему виду Юта определенно был доволен. Майл вдруг сделался похожим на старика и сел, тяжело выдохнув:
-  Моника… - это было имя его погибшей жены.
-  Копай глубже, - Юта пристально на него посмотрел и он понял: Женька.
-  А где она? – совсем тихо спросил Джон.
-  Караулит. Она почти здорова. Остаточные явления.
-  Она знает, что Санни будет хромать?
-  Она – да, Санни – нет.
-  Черт…
-  Войну мы предотвратить не сможем, но Женька может наломать дров.
-  Что же нам теперь сидеть в этой консервной банке, сложа руки? Женьку стеречь?
-  Нет, просто ей нужно дать понять, что время – необратимо. Это же должен понять и ты.
Джон опустил голову. То о чем он думал было страшным и никак не укладывалось в единую размеренную схему, к которой привык Майл, и которую можно было легко объяснить.
-  А как отсюда выбраться? Вы придумали?
-  Нет.
Звучало не безнадежно. Джон готов был задать еще один вопрос, но замолк, потому как Юта приложил палец к губам. Майл нахмурился, но понял в чем причина. Вошла Женька. Как Юта ее услышал? Она вошла незаметно, словно тень. Джон проводил ее взглядом: Женька была в смятении. В его голове бы тоже наверняка не укладывалось землетрясение, неожиданный побег и неопределенность местонахождения. А самое главное – неопределенность будущего. Тем не менее, выглядела она заметно лучше. Она даже походила на ту Женьку, которую он помнил на Херувиме. Разве что морщин стало больше, а вот груз на плечах так и не уменьшился. Внезапно обретенная свобода ее, кажется, не вдохновляла. Она была мрачной и своим видом чем-то напоминала Сашку.
- Пойдем-ка поговорим,- предложил Джон, не оглядываясь на Юту и Харпера, но чувствуя молчаливое одобрение с их стороны.
- А что? У нас есть друг от друга секреты? – резко спросила Женька.
Джон понял, что ему еще достанется. На помощь пришел Юта. Он встал, подошел к девушке и мягко, но как приказ произнес:
-  Иди, иди, вам есть о чем поговорить.
Женька подчинилась, спросив только:
-  Куда?
-  Где воздух посвежее, - ответил Джон.
Это была оранжерея. Так это место назвали ребята: небольшой уютный уголок с настоящей зеленью, за которой ухаживали автоматы на жилой палубе. Здесь же была узенькая скамейка. Джон кашлянул в кулак, не зная не только с чего начать, но и зачем ему в голову вообще взбрела в голову идея тащить Женьку куда-то. Поговорили бы прямо на мостике: там Юта, Харпер – у них есть хоть какие-то аргументы, а что может Джон? Он такой же человек, как Женька, и он мог понять те чувства, которые будут бушевать внутри нее после того, как она узнает, что… 
-  Может, присядем? - спросил Майл.
-  Что, все так плохо? - прищурилась Евгения.
-  Ну, не то, что бы… - он пожал плечами.
Она повернулась в сторону причудливых зеленых растений. Это был даже не кусочек Земли. Скорее это был кусочек Херувима, который остался только в памяти. 
-  Женя, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, я знаю тебя…
-  Знаешь ли? – не поворачиваясь, спросила она.
- Знаю, - уверенно и, не задумываясь, ответил Джон, - поэтому-то я и хочу поговорить. -  Что ты думаешь о нашем положении?
- А что тут думать, Джон? - она заложила руки за спину и сделала шаг вперед, повернувшись к нему вполоборота, - Мало приятного, но все же лучше, чем ничего.
-  А конкретно?
-  Да ты и сам прекрасно все понимаешь! Зачем спрашиваешь?
-  Хочу услышать от тебя.
Женька усмехнулась, не понимая, к чему клонит Майл, но все же ответила:
-  Сашка наверняка рвет и мечет, а мы сидим в какой-то дыре! Я больше чем уверена, что она ищет нас и не успокоится, пока не найдет, а когда найдет – просто уничтожит! И не посмотрит, что у нас корабль, аналогов которому не существует! И, собственно, как это Юта заполучил «Да Винчи»? Он так хитер, умен? Да, я согласна, но этого мало. Харпер? Да, он гений, но этого тоже мало!
- Ты о чем? - о том, что сейчас говорила Женька он даже не думал.
- Да о том, что без ЦСО Юта и Харпер бы мало, что сделали! Да, они молодцы, потому что кроме них некому было поручить это задание. Именно задание, Джон! А ты не думал, что им тоже нужен Санни, так же, как и Сашке?! – она повернулась, взглянула на капитана и опять отвернулась.
- Ну… не думал, - честно признался Майл, - но зато я знаю Юту со школьной скамьи. Он не может так поступить!
- Знаю, - смягчилась Женька, - но я не хочу, чтобы мы от кого-то зависели или чем-то были обязаны. Я даже не представляю, что делать дальше!
-  У нас есть командир.
-  Командиру тоже нужно для начала знать хотя бы где мы находимся.
- Мы на Земле, Женя, - после недолгой паузы произнес Джон, - я узнал это за несколько минут до твоего появления на мостике, - он еще немного помолчал и добавил, - на Земле. Только три с половиной года назад.
Если бы он мог зажмуриться, то обязательно бы сделал это, опасаясь Женькиной реакции, но ничего не произошло.
-  Что? – только и спросила она. Ее голос заметно дрогнул.
-  Ты хотела определенность. Ты ее получила.
-  Джон, ты понимаешь, что это значит?
Он понял только то, что еще секунда и Женька сорвется. Он крепко сжал ее руку и заставил посмотреть ему в глаза.
-  Ничего это не значит, поняла?
- Майл, ты сам-то веришь, в то, что говоришь? - она смотрела на него, видя жалкие попытки переплюнуть сердце.
- Так должно быть, - тяжело ответил он.
- Позволь мне самой распоряжаться своей жизнью, ладно?
- Но ты не можешь...
- Что не могу, Джон? – усмехнулась Женька и сложила руки на груди, - Я хочу покончить со всей этой историей и никогда больше к ней не возвращаться, понимаешь?.. От меня и так одни проблемы – думаешь, это приятно? Думаешь то, что я три года лила слезы мне хоть как-то помогло? Что-то изменило?.. А ты? Опускаешь руки? Отказываешься от шанса, который дала тебе судьба?
-  Ты знаешь, что ничего нельзя изменить.
-  Да, но посмотреть последний раз в глаза…
- Посмотреть? После всего, что произошло?! – взорвался Джон и схватил Женьку за плечи, встряхнув, - Да ты сама-то веришь в то, что говоришь?! Тебе так просто будет посмотреть ему в глаза и уйти, зная, что он через несколько часов погибнет?!
- Не знаю, - она отпихнула руки Джона, - я об этом не думала. Я знаю правила, как и любой другой, но так же, как и любой другой могу их нарушить.
Она быстрым шагом покинула оранжерею, не обращая внимания на попытки Майла продолжить разговор. Женька была настроена решительно, хотя и понимала, что это не надолго. Она не исключала, что Джон прав, безвольно сдавшись. Что она может сделать? Появиться перед Алешкой там, где он ее никогда не ждал увидеть, через три с половиной года после его смерти, изменившейся самой и сказать: «Здравствуй»? Для чего? Чтобы уйти? Без объяснений? Женька прерывисто вздохнула. Она мечтала увидеть его живым, но теперь, когда это стало возможным, ей сделалось страшно. Кроме того, в последнее время Алешка начал ее понемногу отпускать, а теперь… Что будет теперь?
Майл остался в одиночестве. Он чувствовал себя гадко. Может быть Женька права? Это тот самый шанс, который дается только раз в жизни? Джон сделал шаг, но остановился. Он понял, что останется на месте. И это было единственно верным решением. Майл появился на мостике мрачнее тучи. Он зашел, сутулясь, глядя себе под ноги, и в нерешительности остановился, увидев Санни. Кент смотрел прямо на него. Казалось, что пять месяцев пребывания в забоях на него никак не повлияли. Он был таким же, каким Джон помнил его в последние часы на Херувиме: готовый к любой неожиданности, сгруппированный, способный решить любую проблему.
- Ч-черт, - вырвалось у Майла. Он никак не ожидал этой встречи так скоро и в такое неподходящее время. Джон беспомощно посмотрел на Юту и Харпера. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что все шишки сейчас посыплются на него. Он только вздохнул.
- Что? – строго спросил Санни. Его голос тоже ничуть не изменился.
- Она меня не послушала, - виновато ответил Джон.
- А ты думаешь, она бы и господа бога послушала? - Санни усмехнулся.  И в этой усмешке Джон не заметил ничего хорошего. - Она и черта бы не послушала, не то, что тебя… - он немного помолчал и смягчился, - расслабься.
- Я чувствую себя полным идиотом, - признался Майл.
- Ты излишне самокритичен, - сурово произнес Кент.
- Но доля правды в этом есть, - с улыбкой сказал Юта. Он уступил свое место Санни, давая понять, что он по-прежнему остается командиром.
- Да пошел ты! – отмахнулся Джон и отвернулся, обратившись к Кенту. - Что делать-то теперь?
- Ждать. Она все сделает правильно, - уверенно сказал он.
- А где она?
- Пока в Милане, - ответил Харпер и пояснил, - у нас на борту новейшая система транспортизации.
Джон сел. Он понял, что ждать придется долго. Он искоса взглянул на Санни. Тот казался спокойным. Волнение выдавал только взгляд. В такие минуты он становился особенно тяжелым. Джон покачал головой.
Это была суббота. Женька никогда не любила субботу, но именно эта суббота оказалась не такой уж плохой. С утра было пасмурно, а с обеда выглянуло солнышко, согревая осеннюю землю своим живительным теплом. Девушка даже согласилась принять участие в массовом выезде – Паоло Гуччи купил новенький мобиль. Спорили о цвете. Женька стояла за красный. Она не ошиблась. Гуччи подкатил на ярко-красном мобиле. Он был доволен. Но особенно довольна была Сашка – он обещал оказать ей честь прокатить первым пассажиром. Женька закрыла глаза и плотно сжала губы. Как мог Гуччи так непринужденно веселиться вместе со всеми, вынашивая план убийства? Девушка стояла перед зеркалом, уперевшись обеими руками в стену. Когда она открыла глаза, картинка не изменилась: она по-прежнему стояла в ванной. Впервые за последние годы она вернулась в тот самый дом в Милане, который они делили вместе с Сашкой. Электронный код она помнила до сих пор, как и то, что никто из них: ни сама Женька, ни Сашка не появятся до вечера. На часах был полдень. Торопиться она боялась. Она даже не знала, зачем она отправилась в этот дом, носивший теперь по желанию Сашки исключительно черно-белый цвет. Да, Сашка всегда была человеком крайностей, и в тот вечер в субботу она все-таки добилась, что Гуччи ее прокатил. Назло Женьке. Он это сделал принципиально. Женька сжала края раковины, но боли не почувствовала. Мягкий материал прогнулся и тут же расправился, стоило ей только разжать руки. Она включила душ, сидя на краю ванны. Его струи били прямо в ладони. Приятно. Но Женька все же решилась принять ванну. 
Она разделась и посмотрела на себя. Волосы стали еще длиннее и теперь закрывали груди, которым так и не довелось испытать волшебных прикосновений губ плоти от плоти своей – ребенка, которого Женька так трепетно ждала. Она сжала их, причиняя себе боль, и опустилась в наполненную ванну. Ей вдруг нестерпимо захотелось остаться здесь, дождаться своего собственного возвращения и на немой вопрос ответить: «Дура! Не отпускай его! Потеряй работу или лучше сама убей Гуччи, но только не отпускай Алешку!» И она наверняка бы поверила самой себе, кинулась бы вслед за Алешкой в Копенгаген, остановила бы его, закрыла собой – все, что угодно! Но где гарантия, что Гуччи не воспользовался бы другим моментом ради исполнения своего коварного замысла? После ванны она еще долго бродила по дому, брала в руки вещи и подолгу их рассматривала, пока ей не попалась фотография Алешки. Она смотрела на снимок: он на нем выглядел очень серьезным. Женька провела рукой по изображению. Если раньше, делая так, она чувствовала под пальцами тепло, то сейчас нет. Девушка поставила фотографию на место, оделась, спустилась вниз, предварительно осмотрев все ли на месте. Солнце перевалило далеко за полдень и неумолимо клонилось к горизонту, где клубились черные тучи. Завтра должен был пойти дождь. Ей не нужно было смотреть на часы. Она, также как Санни, прекрасно ориентировалась по солнцу. Она подумала о нем. Он наверняка уже в курсе, что Женька покинула «Да Винчи». И, конечно же, для него не составит большого труда догадаться, что она отправилась не по магазинам.
Женька закрыла за собой дверь и решительно направилась в подземку. Транспортировочная кабина должна была ее доставить прямо в Копенгаген. Она села в удобное кресло. Кроме нее в кабине было еще несколько пассажиров. Женька опустила глаза. Ей казалось, что все на нее смотрят, но это было не так. Тем не менее, она смотрела в пол. Одного взгляда ей было вполне достаточно, чтобы сформировать мнение о своих попутчиках: молодой парень в костюме, в руках почти плоский портфель, сразу видно – курьер, сосредоточенный на своей работе. Молодая женщина: ухоженная, не замужем, детей, по всей вероятности, тоже нет. Скорее всего, она в отпуске – едет к престарелым родителям. И еще один седой старик. Видеть его вообще было странно. Земля все больше становилась планетой молодых, в то время как старшее поколение, скопив к концу жизни порядочное состояние, как правило, покидало Землю, отправляясь в путешествие по Рукаву, не возвращаясь. Женька припомнила, что в Копенгагене есть замечательный реабилитационный центр и, скорее всего, старик – вдовец, направляется именно туда. Интересно, кто-нибудь из попутчиков думал что-нибудь о Женьке? В конце концов, путешествие заняло каких-то двадцать минут. Этого было слишком мало, чтобы начинать знакомство. Все покинули кабину молча. Женька вышла последней. Она поднялась из подземки: Дания. Экономически и политически стабильное на тот момент времени государство. Не случайно тулонцы выбрали Копенгаген во время своего третьего упреждающего удара. Женька почувствовала, как по коже пробежал мороз. Она начинала волноваться. Она прекрасно знала, в какой гостинице остановился Алешка. Отсюда ее было видно. Гостиница «Мегаполис» - не самая лучшая, но в ней останавливались почти все курьеры. Женька в нерешительности стояла, не зная, как сделать первый шаг. Она потерла взмокшие холодные ладони и заметила невдалеке двух блюстителей. Кажется, стоя посреди улицы, она привлекла их внимание. Если начнутся вопросы – будут проблемы. Женьке они были не нужны, и она шагнула, словно в пропасть, найдя в себе силы приветливо улыбнуться швейцару, открывшему перед ней дверь. Скользнув в сумрачное помещение, обратной дороги не было. Женька огляделась. Сумрачный холл как нельзя лучше передавал атмосферу шекспировского королевства: высокие колонны, теряющиеся во мраке своды, на стенах большие портреты в старинных рамках. Из мрака на нее выступило огромное чучело оленя с невероятно большими рогами – это была несказанная роскошь. Может быть, он был последним из свободных животных? Женька остановилась и несмело протянула к оленю руку, но тут же отдернула, услышав рядом с собой голос:
-  Не надо трогать.
Она повернула голову. С ней говорил администратор: седовласый старик в бардовой ливрее. Теперь Женьке было понятно, почему курьеры любили эту на первый взгляд невзрачную гостиницу: в той суете, в которой они постоянно пребывали, такая сумрачная немного заторможенная обстановка словно вырывала их из своего времени, позволяя отвлечься от насущных проблем. Здесь даже дышалось по-особому, а голос отдавался эхом, теряясь в вышине. 
- Извините, - Женька, как ребенок, спрятала руки за спину, - он как настоящий! Это последний?
- К счастью нет, но это было бы большой честью, - ответил администратор, хотя в пору его было бы назвать дворецким. Эта роль подходила для него больше. Женька дала бы ему около семидесяти лет – своего рода тоже последний экземпляр, оставшийся коротать дни на Земле.
- Это подделка, - полушепотом сказал старик, и в его потускневших глазах Женька заметила лукавые огоньки. Она не могла удержаться от вопроса:
-  Правда?
Администратор улыбнулся. Ему явно не хватало общения по душам. В этом почти что музее он был словно смотритель ценностей и, несмотря на большую людскую текучесть, ему не хватало душевной теплоты, точнее, ее нужно было кому-то отдать, поделиться своим богатым опытом. Но люди все время куда-то спешили, им было некогда растрачивать свои драгоценные минуты на беседы с каким-то стариком. Женьке торопиться было некуда.
-  А вы не из местных, - заметил старик.
-  Ну почему же, - возразила Евгения, - я коренная землянка.
- Может быть, - задумчиво произнес он и отчего-то решил не тратить больше на нее время, - чем могу служить?
«Какой капризный», - подумала Женька и спросила:
-  Скажите, Княжин Алексей прибыл к вам сегодня утром?
-  А по какому вопросу вы хотите его потревожить?
Женьке начинало это не нравиться. Старик чувствовал в ней что-то не то и теперь принялся вынюхивать. Девушка ответила, держа себя в руках:
-  Работа.
-  Вы не похожи на курьера.
-  Ну ладно, - Женька улыбнулась и сказала как можно непринужденнее, - от вас ничего не скроешь! Вы истинный знаток своего дела! Я – его подруга, и ему не понравится, что вы меня задерживаете, в то время как он ждет.
- Да, конечно! Но еще одна маленькая деталь, - старик показал ей на небольшую стойку - идентификатор личности, - всего лишь процедура!
Старик был чрезмерно любезен. «Старый лис», - подумала Женька, прикладывая ладонь к гладкой пластине, слегка нажав на нее.
-  Ну? Все в порядке? – спросила она, убирая руку. - Вы мне верите?
-  Как же я мог сомневаться в такой женщине? Пожалуйста, госпожа Корнеева, проходите. Ваш друг ожидает вас в баре. Он спустился несколько минут назад.
Женька улыбнулась и направилась в сторону бара. Улыбка убралась с лица сама собой. Внутри что-то защекотало, перехватило, и опять закружилась голова. Господи! Она так ни разу и не была на Алешкиной могиле – до последнего не верила в его смерть. И вот теперь ей предстояло встретиться с ним лицом к лицу, словно с призраком. Женька миновала высокий свод арки и очутилась в совершенно ином помещении. Колонны были сделаны под дерево, и здесь было светлее, чем в холле. Весь облик помещения напоминал ей винный погребок. Всего за столиками в баре сидели восемь человек. Алешку она узнала сразу. По выправке. Он сидел к ней спиной и курил в потолок. Женька не сомневалась, что он пьет пиво. Что ж, Алешка всегда любил пиво. Ей стало дурно от собственных мыслей. Она прислонилась к колонне прямо за его спиной и закрыла глаза, выравнивая дыхание. Через минуту она выглянула, но выйти так и не решилась. Алешка сидел также, а она лишь молча пожирала его взглядом и отшатнулась обратно за колонну в тот момент, когда Алешка чуть повернул голову в ее сторону. Через секунду она выглянула еще раз – его уже не было. Женька сглотнула. Она не прошла экзамен.
- Вы за мной наблюдаете? – она зажмурила глаза, услышав за спиной голос, - хотя бы делайте это незаметно.
Вот почему он ушел. При его виде Женька совсем забыла об осторожности. И он все-таки ее заметил. Или почувствовал. Он явно ждал того, что она повернется, а она не находила сил. Внутри творилось бог знает что. Его голос вернул к жизни всю ту боль, которую она уже похоронила внутри себя. Она словно наяву видела, как голосила в тот день. Это будет уже завтра. У них еще есть шанс все исправить. Женька медленно повернулась и посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. Алешка сдвинул брови и недоуменно спросил:
-  Женя?
Она поняла, что он прекрасно видит ее перед собой, но в то же время чувствует, что что-то не так, как тот старик. Он в смятении переспросил:
-  Это ты?
-  Я… - с трудом сказала она, разводя руками.
-  Просто ты…
Она видела его замешательство и в отчаянии выпалила:
-  Устало, плохо выгляжу? Постарела?
-  Не знаю… Просто ты другая.
-  Другая, - неожиданно она стала уверенной, - присядем? – предложила она.
Они прошли за тот же столик, за которым он сидел несколько минут назад.
-  Пива? – спросил Алешка.
-  Что угодно, - ответила Женька.
Она села, спрятав руки под стол. Алешка чувствовал ее подавленность. Женька смотрела на него так, будто он был в чем-то виноват, а она? В ней все не так и Алешка это чувствовал своим нутром. Внешне же она выглядела действительно очень усталой. А ее глаза? Сколько в них боли! Алешка опять нахмурился, продолжая выдерживать атаку Женькиного взгляда. Такой ее Алешка не знал. Она молчала, а он не находил, что сказать. Как она вообще здесь оказалась? Они поговорили вчера вечером – все было хорошо. Что же тогда могло произойти? Что могло изменить Женьку почти до неузнаваемости? Алешка чувствовал, что она была совсем чужая. Он отхлебнул из своего стакана и попытался дотронуться до нее, но она резко дернулась, всплеснула руками, и ее кружка опрокинулась. Пенящееся пиво зашипело на столе.
- Не трогай меня! – воскликнула она. На ее лице был испуг.
На лице Алешки не отразилось ничего. Он невозмутимо попросил еще одну кружку. Женька жадно в нее вцепилась, осушив одним глотком, и попросила еще.
- Женя, что происходит? Я не понимаю.
- Я…- Женька терялась. Она не знала, как построить разговор с человеком, которого безумно любила, ради которого была готова пойти на все, но который был мертв вот уже три года, - Я должна тебе что-то сказать.
Она опять замолчала, уставившись в кружку. В ней она видела свое отражение – совсем печальное, растерянное, загнанное в угол обстоятельствами. Перед ней сидел Алешка – живой. Она видела, что он любит ее даже такой, словно сошедшей с ума. Женька посмотрела в потолок и тяжело вздохнула: он, ничего не подозревающий, ждет своего приговора. Она в очередной раз вспомнила Харпера, который заклинал ее сидеть на месте и ничего не предпринимать. Нельзя изменить ход исторических событий. Ведь изменись одно звено и может измениться вся цепочка! Харпер говорил, что их прилет сюда это вовсе никакой не шанс, а божье проклятье! Он говорил, что она не может в первую очередь предать Санни. Что не нужно пытаться ничего менять, потому что все может стать только хуже! Но не это пугало Женьку: она не могла посмотреть Алешке в глаза. Она смотрела в его лицо, но не глаза! Она не могла сказать ему просто: «Алеша, завтра тебя убьют»! Но, может быть, сказать хотя бы, что Женька, его Женька, носит под сердцем его ребенка, чтобы он хотя бы порадовался? Вместо этого, она словно проглотила язык.
- Что сказать? – спокойно спросил он.
- Ничего, - тихо ответила она. Харпер прав. Она не имеет никакого права портить Алешке жизнь именно в тот момент, когда все так хорошо! Но промолчать, сидя напротив, было тоже предательством.
- Ты странная.
Женька посмотрела на его руки, спокойно лежащие на столе. Нет, Алешка не был спокоен, он был просто собран, готовый к любой реакции с ее стороны, даже самой неожиданной. Он видел, что Женька действительно что-то хочет ему сказать, но колеблется. Что ей мешает? Какой невидимый барьер сделал ее такой? Он видел, как она борется с собой, как беспомощны ее глаза, как нервно она теребит руки, как открывает рот, но тут же его закрывает, пытаясь что-то выговорить. Алешка решил попробовать еще раз. В конце концов, сама Женька всегда говорила, что нужно учиться доверять своему внутреннему голосу. Он осторожно продвинул свою руку. Женька это заметила, но не дернулась. Она поняла, что это неизбежно. Она почувствовала его ладонь на своей, прерывисто вздохнула и закрыла глаза. Ее наполнило изнутри странное ощущение теплоты и спокойствия. Девушке показалось, что она улыбается и выглядит такой глупой, но справиться с эмоциями не могла. Она вдруг вспомнила, как они ходила в кино и целовались на последнем ряду, как Алешка умудрился на свой день рождения откупить домик в горах на трое суток. И что это были за сутки! Они с Женькой были только вдвоем, представляя, что там, внизу, вовсе нет никакой цивилизации, а только бескрайние леса, поля и чистые многоводные реки, что в мире кроме них никого больше нет, и они созданы для этого мира, как и он для них! Она вспомнила, как он ждал ее ночью под дождем два с половиной часа только потому, что Сашка забыла передать ей его просьбу. Женька все-таки пришла. Ей сказал, что ее ждут Санни, разбудивший ее своим звонком. Откуда узнал он – Женька не спрашивала. Она вспомнила, как они с Алешкой любили смотреть на небо, усыпанное бриллиантами – звездами, как любили встречать рассвет, наблюдая, как медленно поднимается из-за горизонта величественное красное светило. Как оно меняет цвет, словно просыпаясь, и превращается в огненный шар, посылая на землю свои согревающие лучи, дарующие жизнь. Она вспомнила их мимолетные встречи, настолько короткие, что не было времени даже сказать друг другу «привет» и тогда за них это делали лишь глаза. Она вспомнила и ревностное отношение Сашки, и долготерпение Санни и тот страшный день, когда оборвалась ее сказка.
Женька открыла глаза, и из них хлынули слезы. Она увидела над собой склонившегося Алешку. Его лицо было нахмуренным. Он по-прежнему не понимал, что происходит. Женька чуть повернула голову: кажется, это Алешкина комната. Что же случилось? Она вдруг почувствовала предательскую тянущую боль в спине. Девушка изо всех сил рванулась вперед, но крепкая рука Алешки, лежавшая у нее на плече, не позволяла вырваться.   
- Тише, Женя, тише, - как можно мягче сказал он, и она готова была послушаться, но вдруг ощутила, как боль становится все сильнее, а Алешка закатывает ей рукав на левой руке.
-  Нет! Нет! Ты не понимаешь! – она еще раз рванулась вперед, - Я должна сказать!
Женька вдруг поняла, что сомнения, посеянные Харпером, ничто по сравнению с человеческой жизнью. В своем будущем она уже сделала выбор и предавать человека, которому была обязана своей жизнью, было не в правилах. Но знать, что можно спасти невинную жизнь и промолчать – это было равносильно убийству. К тому же она поняла, что хочет сделать Алешка. На его месте она поступила бы также.
-  Завтра поговорим, моя хорошая.
Он смотрел прямо в ее глаза, насаживая на руку паучка. Женька почувствовала легкий укол.
-  Нет, Алеша, нет, ты не знаешь…
-  Знаю, - ласково сказал он, - завтра, все будет завтра.
Женька ощутила, как он прикоснулся к ее лицу, положил ее голову к себе на ладонь, гладя по волосам. В голову ударила волна дурмана, но Женька из последних сил все же выкрикнула:
-  Завтра не будет! Тебя убьют!
Ей казалось, что она выкрикнула. На самом же деле ее губы беззвучно шевелились. Алешка прислушивался, но так и не смог разобрать ее слов. Он аккуратно высвободил ладонь и прикрыл Женьку покрывалом. Ее руки лежали, словно плети. Это были ее, Женькины руки, только вот заметно огрубевшие. Алешка заметил это еще тогда, когда Женька цеплялась за него, пытаясь сбросить Паучка. Может быть, она была права? Не стоило прибегать к таким крайним мерам? Может, нужно было просто выслушать то, что она так хотела сказать и не могла? Алешка встал и подошел к окну. Он задернул шторы, чтобы свет не падал прямо в лицо Женьке, затем засунул руки в карманы. Что еще было не так? Ее волосы были заметно длиннее обычного. Не было обручального кольца, которое он ей подарил. Он немного подумал и сделал вызов по биокому.
-  Алешка! – ответили почти сразу же, - Я так рада тебя видеть!
-  Привет, - сказал он, - никак не мог удержаться, чтобы тебе не позвонить.
-  Ой, как хорошо! – Женька заливисто засмеялась. Ее глаза сияли.
-  Чем занимаешься?
-  Пока еще на работе. А ты?
-  Я в гостинице. Настраиваю себя на завтрашнее задание.
-  Ты только себя береги. У меня что-то на душе не спокойно.
-  Да брось, это же не первое задание!
-  Я знаю. Но все-таки береги себя. Я скучаю.
-  Я тоже очень скучаю, дорогая. Люблю тебя.
-  И я люблю!
Женька успела помахать ему рукой, прежде чем Алешка отключился. Он несколько раз прошелся вперед-назад по комнате. Сейчас он был точно уверен, что разговаривал со своей Женькой. Кто же тогда это? Он перевел взгляд на кровать, на которой спала беспробудным сном его странная гостья. Алешка сел в кресло напротив и закурил. Немного помедлив, он послал запрос на центральный терминал. Сомнений быть не могло. Его сигнал передачи, посланный по хорошо знакомой линии, прошел безупречно, однако система дать сбой не могла. Сигнал был продублирован один в один, а поисковая система позволила определить точное место локализации вызываемого абонента. Это была комната, в которой Алешка сейчас находился. Это означало, что перед ним спала тоже Женька. Одна там, другая – здесь. Алешка выдохнул дым в потолок. Отчего же именно сегодня курение доставляло ему настоящее удовольствие? Дым поклубился и исчез, не оставив ни следа, ни запаха. Алешка тщетно пытался разгадать тайны, которые скрывались за спящим Женькиным лицом. Он не допускал даже мысли, что это может быть не она. Уж слишком много сходств было им найдено, и даже крохотная родинка на затылке. Она тоже была на своем месте. Алешка понял, что ломать голову над тайной появления этой так знакомой незнакомки не имеет смысла, поскольку ответ на этот вопрос может дать только она. И, пожалуй, он действительно поторопился, решив ее успокоить. У нее не было состояния аффекта – Алешка был в этом уверен. Скорее всего, это было просто эмоциональное потрясение, как следствие… Чего? Алешка тоже не знал. Это тоже нужно было спрашивать у этой Женьки, но добиться что-то от нее, в состоянии, в котором находилась она – было просто невозможно. Может быть, она пыталась его о чем-то предупредить? Операция, назначенная на завтра, срывается? Но тогда почему не известили его? Алешка затушил сигарету и сел рядом с Женькой на кровать. Его до сих пор не отпускало чувство, что это и она, и не она одновременно. Как такое могло быть? Но ведь данные терминала врать тоже не могли? Перед ним был совсем другой человек, словно точная копия. Думать о чем-то фантастическом Алешка не любил, поэтому он быстро отогнал от себя эти мысли. Он умерил свое любопытство тем, что завтра после выполнения задания, когда гостья придет в себя, они сядут и спокойно поговорят. Он отвел спутавшиеся волосы с ее лица. Даже в глубоком сне оно было напряженным. Чувство, что это все-таки Женька усилилось, стоило только вдохнуть в себя тонкий аромат, исходивший от нее. Это был Женькин запах. И спутать его еще с чем-то Алешка не мог. Сомнений больше не было. Остальные вопросы он разрешит завтра. Конечно же завтра.

Женька проснулась в полутемной комнате. Внутри было ощущение, что она наконец-то выспалась. Она хотела потянуться, но тут же вскочила и заметалась по комнате. Алешки не было. Она подбежала к окну, распахнула плотные шторы и зажмурилась от яркого света, ударившего в глаза: на улице стоял день. Она одним прыжком перемахнула через кровать, но успела заметить лист бумаги. Она схватила его, лихорадочно читая: «Дорогая, завтрак на столе. Увидимся здесь же вечером». «Боже мой!» - Алешка все-таки поверил, что это была она. Но почему же он не остался? Ведь она помнила, отчетливо помнила, что успела его предупредить! Часов нигде не было видно. Женька, сломя голову, выбежала из гостиницы, даже не поздоровавшись с седовласым администратором, учтиво склонившим перед ней голову. Она четко знала место, где должно было все произойти. Оно было не так далеко. Женька побежала, полная решимости, не опасаясь привлечь внимание блюстителей.
Алешка шел к месту сделки. Здесь было людно. Операцию решили провести среди гущи людей, как всегда. Это не вызывало подозрений, но в этом был и свой недостаток: курьеру запрещено было иметь при себе оружие. В этот раз Алешка не был доволен местом, выбранным для проведения спецоперации. Площадь Возрождения. Это название соответствовало окружающему пейзажу. Высотные дома уступали место старинным массивным особнякам, почти замкам, которыми так гордились датчане. Спустя столетия они все-таки сумели сохранить добрый кусок своей истории. Посреди площади они разместили фонтан с низкой, но достаточно широкой чашей. Он не прекращал свою работу даже зимой, перегоняя воду через невидимые глазом фильтры, чтобы она всегда оставалась кристально чистой. Середину чаши венчала витиеватая скульптурная композиция персонажей древних легенд, изрыгающих вместо пламени потоки воды. Голуби из близлежащих окрестностей слетались сюда сотнями. Здесь была и вода, и еда – заботливые горожане каждое утро приносили в специально предназначенные для этого кормушки крошки хлеба. По периметру площади стояли лавочки, где можно было потратить свое обеденное время, вдыхая влажный воздух. А по вечерам, когда спадала жара, на лавочках появлялись влюбленные парочки и старики из пансионата, проводившие время под светом сделанных все в том же витиеватом стиле фонарей. Днем площадь тоже не пустовала. Ее пересекали люди, работающие неподалеку, курьеры, туристы. И сегодняшний день не был исключением. Все было как обычно. Но что-то внутри мешало сосредоточиться. Может быть, это неожиданное появление Женьки или не Женьки? А его Женька, в Милане, что она говорила? Что на сердце неспокойно? Алешка напряженно опустил уголки губ, но продолжил движение. Он глянул исподлобья по сторонам – внешне все было спокойно: люди спешили по своим делам, мобили резали воздух, не создавая помех. Далеко впереди он заметил знакомые лица – группа прикрытия в случае опасности. Ему пришлось воспользоваться их услугами только однажды – он не пожалел. Алешка шел, не оглядываясь, чтобы не вызвать подозрения у тех, кому он должен был передать пакет с подложной информацией. Он пересек площадь и теперь приближался к рубежу. Встреча прямо рядом с чашей фонтана. Его мозг работал четко, но детали постоянно ускользали. Может быть, стоило обратить внимание на стаю голубей, пугливо слетевших с карниза одного из домов где-то сзади, но Алешка лишь поднял голову, проводив взглядом птиц. И все же обычного спокойствия на душе не было. Неожиданное появление Женьки взбаламутило душу и сердце, и Алешка начинал сомневаться в правильности принятого решения продолжать. Его подозрения неожиданно усилились в тот момент, когда, выйдя на рубеж, он не заметил нужного человека. Опаздывает? Алешка взглянул на часы. Нет, это он оказался на месте чуть раньше расчетного времени. Внутри по-прежнему он ощущал беспокойство. Он терпеть не мог, когда ему что-то мешало перед заданием. Да, он был с виду обычным курьером, перевозившим информацию с места на место и получая при этом неплохие деньги. Он был похож на того, которого Женька видела в транспортировочной кабине, направляясь в Копенгаген. Но Алешка не был обычным курьером. Так же как и Женька, он работал в той же системе. И быть курьером означало постоянно сталкиваться с угрозой для своей жизни. Но, находясь в постоянном напряжении вот уже восемь с лишним лет, Алешка привык к постоянному чувству опасности и всерьез подумывал, не уйти ли временно на более спокойное место, поскольку ощущение истинной опасности начинало понемногу притупляться. Он прекрасно знал, как обрадовалась бы этому решению Женька, волнительно переживая каждую командировку. Именно поэтому Алешка установил для себя кое-какие правила с целью как можно больше обезопасить себя от непредвиденных ситуаций. Обычно он приезжал в гостиницу, спускался в бар, выпивал пару кружек пива, затем шел обратно к себе, где несколько часов подряд проигрывал в уме разные ситуации, которые могли бы возникнуть в ходе выполнения очередного задания, мысленно отрабатывая свое возможное поведение. Потом звонил Женьке и ложился спать. Перед заданием он волновался всегда, но не поспать означало потерять сосредоточенность и, возможно, контроль. В эту ночь он спал, но очень плохо. Лежа рядом со спящей неестественным сном Женькой, он о многом думал, но никак не мог найти ответы на свои многочисленные вопросы, прежде чем погрузился в сон где-то под утро. Когда он проснулся, вопросы не исчезли, а вот состояние оставляло желать лучшего. Алешка в очередной раз пожалел, что поторопился, насадив Женьке паучка. Он был уверен, что она много могла ему рассказать.
Становилось жарко. Он расстегнул верхнюю пуговицу идеально отглаженной голубой рубашки, проведя рукой по шее. Пауза затягивалась. Через минуту, если не прибудет связной, он, по инструкции, должен незаметно уйти. Беспокойство вызывало и то, что он не мог связаться с группой поддержки. Не имел права, чтобы не нарушить частотную тишину и не сорвать операцию. Ведь за ним следили, и он это чувствовал. Так было всегда. Информационный вакуум не давал покоя, заставляя взвинчиваться до предела, но при этом нужно было еще и держать себя в руках. Как прошла операция, он узнает последним, когда будет находиться под защитой своей команды. Алешка очень хорошо помнил свое первое тренировочное задание. Он не справился, растерялся, но этого опыта вполне хватило на последующие восемь лет безупречной службы. Но, кажется, нет, все шло, как было запланировано. Его зоркий взгляд заметил, как к нему, выделившись из толпы, направляется связной. Точно в условленное время. Это был хороший знак. Алешка сделал несколько шагов вперед и, поравнявшись с нужным ему человеком, передал пакет. Можно было вздохнуть спокойно, если бы не звук, который Алешка отличил бы из тысячи других. Коротковолновый излучатель. Он резко обернулся, одновременно принимая вызов по рабочей линии: молчание было прервано. Что-то пошло не так.   
-  Алеша, пригнись, сзади снайпер, если не будешь у нас – мы его не снимем.
-  Черт… - слетело с губ.
Алешка быстрым движением поднял с земли пакет, который передал буквально несколько секунд назад. Связной был мертв. Его уложили одним выстрелом. Алешка пригнулся, не отключая рабочий канал. Ему нужно было преодолеть где-то около двухсот метров и остаться в живых. Свои шансы он оценивать не стал, на это просто не было времени. Сердце запрыгало: опасность совсем рядом.
- Ниже, - он услышал команду, безоговорочно ей подчинившись, - возьми влево.
Алешка пригнулся еще ниже к земле, начав движение вперед.
-  Давай, беги!
Алешка знал, что теперь его жизнь зависела только от профессионализма ведущего. Сам же он был словно слепой котенок, не понимавший, что происходит. Ясно было только одно: операция сорвалась. Также вполне ясен был вопрос: кто мог сдать службу безопасности? Значит, либо среди своих есть чужой, либо двойной агент. Не об этом ли хотела предупредить его Женька, кем бы она ни была?
-  Черт, - Алешка опять отскочил в сторону по команде.
Выстрелы за спиной участились. Он был уверен, что группа прикрытия делает все возможное. С ним работали надежные перехватчики. Только бы добраться.
- Так, хорошо идешь, давай еще немного вперед, - твердый голос ведущего действовал отрезвляюще. «Только не паниковать, только не паниковать», - твердил себе Алешка. Ему показалось, что жара становится невыносимой. Со лба стекал пот, застилая глаза, а рубашка взмокла. Он старался дышать как можно спокойнее, чтобы помимо ведущего, ориентироваться еще и на выстрелы.
-  А ну голову ниже! Вперед! Ты почти наш…хорошо…
Алешка рванул вперед, но, не рассчитав силы, чуть запнулся.
- Замри! – тут же услышал он, тяжело дыша, и понял, что промедление чуть было не стоило ему жизни. Он замер на полшаге, коснувшись пальцами мостовой.
-  Алеша, соберись. Осталось немного.
-  Все в норме, - ответил он.
Алешка взглянул вперед: он уже отчетливо различал лица перехватчиков, они стояли стеной, не боясь прямого попадания – их защищали силовые экраны. «Счастливые», - подумал он и сделал еще один рывок вперед. Секунда отдышки помогла определить расстановку сил и оценить обстановку. Он оказался в совсем невыгодном положении. Площадь опустела. Алешка не сомневался: жертв не было. Но теперь он был абсолютно открытая мишень. Вверяя свою жизнь ведущему, Алешка подумал, что на нем лежит, пожалуй, гораздо большая ответственность. Ведь в случае смерти курьера ведущий автоматически понижается в должности, начинается разбирательство и кто знает, может быть ему придется жить с этим камнем на шее до конца своих дней. Поэтому Алешка не мог подвести напарника, отчаянно приводя свои чувства в порядок, стараясь, чтобы ни одной посторонней мысли не пролетело в его мозгу, кроме четкого уверенного голоса.
До позиции оставалось меньше половины пути – значит, все будет хорошо. Алешка внутренне немного расслабился, но в тот же момент почувствовал резкий толчок. Жар прилил к голове, а в груди разлилась резкая боль. Ведущий ошибиться не мог. Этому человеку Алешка доверял, как самому себе. Что же могло произойти? Он закрыл и открыл глаза. Где-то в сознании пролетело, что выстрел был спереди. Снайпер был сзади. Так сказал ведущий. Еще одна мысль обожгла его холодом: среди группы прикрытия он успел заметить Гуччи с нацеленным пистолетом, но какие в тот момент времени могли быть подозрения, если пистолет мог быть нацелен на снайпера за его спиной? И какого черта Гуччи делал в группе прикрытия, если он в «Поиске»? Все это пронеслось вихрем. В следующую секунду Алешку резко отбросило назад. Он больно ударился головой о булыжную мостовую, но сознания не потерял. Он дотронулся рукой до правого кармана рубашки, затем посмотрел на нее – рука была в крови, другая рука по-прежнему сжимала пакет. Спиной он почувствовал, что лежит на чем-то мокром и горячем. Он закрыл глаза. Гуччи не мог промахнуться. Стрелял точно он. И он никогда не промахивался. Но сейчас его в группе не было, как не было в самом начале. Алешка с трудом улыбнулся, понимая, что заряд, выпущенный Гуччи, предназначался именно ему. В голове разлился красный туман, тело отяжелело. Сквозь гул он слышал чьи-то голоса. Он понял: снайпера сняли, и еще один голос, заставивший его очнуться:
- Алешка! Алеша!
Этот голос он тоже мог узнать из тысячи других: Женька. Она подбежала к нему быстрее, чем кто-либо из прикрытия и упала рядом на колени, не обращая внимания на вытекающую лужу крови. По горячим каплям, падающим на его лицо, он понял, что она плачет.
- Алеша…нет…боже мой! – он почувствовал как дрожат ее руки, как она пытается что-то сделать, чем-то помочь, но они ее не слушаются. Он ощутил, как его собственные руки онемели.
- Кто-нибудь! – отчаянно кричала она, - Вызовите скорую!
Их окружили солдаты группы прикрытия. Ведущий – здоровенный толстяк сгреб руками курчавые волосы и отвернулся, пряча влажные глаза.
-  Кто-нибудь! – что есть силы кричала Женька.
-  У него пробито легкое, мисс, - кто-то тихо заметил, - это безнадежно.
-  Нет! – еще громче закричала она, - нет, нет! Сделайте хоть что-нибудь!
Но никто не двинулся с места. Все так и остались стоять, понурив головы.
-  Алеша…Алешенька! – она приподняла его голову, прислонившись к нему щекой. Слезы смешивались с кровью, но не разбавляли ее. Она смотрела в его лицо, глаза, понимая, что он с трудом ее различает. Его губы шевельнулись, а из уголка выбежала алая струйка. Женька взяла его за руки, но они были холодными. На мгновение его взгляд прояснился и тогда Женька увидела, что Алешка все понял, в том числе и то, зачем она здесь. Он посмотрел на нее, затем перевел взгляд на небо, где пролетела стая голубей. Взгляд замер. Рыдания сдавили Женькино горло, вырываясь наружу причитаниями:
-  Прости меня, прости…
Она долго еще прижимала к себе остывающее тело некогда любимого ею человека. В Милане в это время лил дождь и она, ничего не подозревая, ждала вечера, когда они встретятся, и она наконец-то скажет Алешке, что теперь их трое. Здесь, в Копенгагене, солнце стояло в зените, надоедливые голуби перелетали с места на место, а Женька так и сидела возле Алешки, чувствуя, как внутри паутиной разрастается чувство ненависти к убийце, которого она все-таки успела заметить, скрывающимся с места событий.

Был поздний вечер, когда на мостике раздался сигнал из шлюзовой камеры:
-  Впустите меня.
Командира не было. Остальные переглянулись. Такого скорого возвращения никто не ждал.
- Я встречу ее! – вскочил Джон, порываясь выбежать с мостика. Юта остановил его за руку:
- Может быть она не очень желает, чтобы ее встречали фанфарами!
- Зато ты все всегда знаешь, чего она хочет, и чего нет! – Джон прищурил глаза, - Может, ей нужна сейчас наша поддержка!
- Ага, - ухмыльнулся Юта, сверкнув глазами, - ты еще Санни сюда позови. Может, он ее встретит?
Джон хотел в ответ съязвить, но Женька повторила:
- Вы меня впустите или нет? -  ее голос был оттенком безразличия: к ним или к ситуации?
- Видимо, все произошло именно так, как должно было произойти, - Харпер деловито поправил очки.
-  Я не о том, - сказал Юта.
- А о чем? – гений заерзал на месте: он не любил когда Юта был недоволен. Это могло сулить большие неприятности. Точнее, он даже побаивался своего старшего друга. Джон немного недопонимал их отношений. А они не стремились раскрывать тайну своего знакомства.
- Ты же сейчас за главного, - подсказал Джон, - Или ты не хочешь, чтобы Женька возвращалась?
-  О черт! – спохватился юнец, поспешно открывая шлюзовую камеру.
-  Я все-таки пойду, - кивнул Юте Майл.
Тот ничего не ответил, но попросил Харпера, после того как Джон покинул мостик, включить видеонаблюдение. На самом деле ему не очень хотелось видеть то, что произойдет дальше. Он просто старался думать наперед: как преподнести Женькино возвращение Санни? Юта знал, что Кент ее ждет. Это знали все, и от этого самому командиру становилось только тяжелее. Он не любил выносить свои чувства и уж тем более отношения на всеобщее обозрение. С момента как Женька покинула «Да Винчи» прошла целая ночь. Скоро будут сутки, как ее нет. Санни не находил себе места, слоняясь в бездействии по капитанской каюте. И, несмотря на все сомнения, бушевавшие в душе, он все-таки сумел убедить себя в том, что доверяет девушке. Нет доверия – нет отношений. Однако он не знал, что ждать от ее возвращения. Всю ночь он с ребятами провел на мостике, забрасывая Харпера задачками, которые были сложны даже для его гениального ума: как вернуться домой? Сломав голову расчетами, к утру дело все же тронулось с места. Харпер был от себя в восторге. На этой волне ребята разошлись по каютам. Спать тоже было нужно. Но Санни не спалось. Он долго перебирал в памяти все цепочки случайностей, приведших к их отношениям с Женькой на ту ступень, на которой они были сейчас. Приведет ли ее поступок к разрыву? Пожалуй, нет. Санни считал, что Женька руководствуется не разумом, а сердцем, и, попытавшись поставить себя на ее место, понял, что, скорее всего, он повел бы себя также. А что бы чувствовала Женька на его месте? Страх? Отчаяние? Ощущение безысходности? Она также не могла спать, терзаемая сомнениями? Конечно, да. Санни на миг успокоился. Он остановился перед зеркалом и долго в него вглядывался. Да, зеркало не палантир – судьбу не покажет, тем не менее, он чувствовал, что Женька где-то рядом. Мысленно он поблагодарил Юту за то, что он не позволяет суетливому Майлу бегать взад и вперед и кричать: «Что делать!» Санни прекрасно знал, что капитан все еще чувствует себя виноватым за то, что Женька сорвалась с места. А также то, что он практически находился в таком же положении как и она. Почему же он до сих пор держится? Санни неожиданно поразила догадка: если Женьке удастся спасти Алешку, то капитан и минуты не продержится на «Да Винчи». Он не знал, чего хотел более искренне: чтобы у Женьки все получилось, или что бы нет? Думать и о том, и о другом было невыносимо. Санни отошел от зеркала и сел на кресло, запрокинув голову на его мягкую спинку. Сколько еще ждать? Он забарабанил пальцами по подлокотникам и решительно связался с Ютой, но заранее подготовленный вопрос не задал. По его лицу он мгновенно все понял.   
-  Что?
Юта некоторое время молчал, подбирая слова, затем произнес:
-  Вернулась.
-  И?
-  Смотри сам.
Юта сдался не потому, что ему этого хотелось, а потому, что Санни был настроен так решительно, что по одному его виду можно было понять: юлить не получится. С экрана Кент видел, что Женька сидела на корточках, прислонившись спиной к холодной стене шлюзовой камеры. Лицо она закрывала руками. Он сжал губы. Ему хотелось ее поддержать, но он слишком хорошо знал девушку. Ей было необходимо самой разобраться с чувствами, вывернутыми наизнанку. И, словно в подтверждение его мыслей, Женька сделала предупредительный знак выбежавшему навстречу Майлу. Она вытянула руку вперед и привстала, все также опираясь на стену. Это означало, что она не хочет слышать и слова. Майл в нерешительности остановился, а Женька, придерживаясь, осторожно шагая, направилась к себе. Теперь ей было стыдно за себя и за свой поступок. Она променяла свое настоящее на призрачное прошлое. Пренебрегла всеми и Санни в первую очередь. Она заперлась в своей каюте.
-  Я пойду, поговорю с ней, - сказал Юта после долгой паузы.
- Не ходи к ней, Ричи, - ответил Санни, - будет только хуже, потому что теперь она должна смириться с тем, что ничего не изменить. С тем, что Алешка погиб для нее навсегда.

Сашка проснулась рано утром. Впервые в своей жизни она открыла глаза раньше будильника. И при этом выспалась. Это означало, что Женька уже давно встала и принимает душ. Сашка с удовольствием потянулась. На кровать падал солнечный луч – за окном стояла весна. Она спустила ноги с кровати и почесала затылок. Как было неохота собираться на работу, когда погода шептала: «Сегодня выходной, отдохни!» Однако служба оставалась службой, тем более что в последнее время Сашка чувствовала - что-то происходит или еще хуже: может произойти. Ей не нравился Талоне, который и так был цербером, но зато хоть говорил все прямо в глаза, а теперь он как будто замкнулся в себе. Женька тоже сама не своя, но ее понять можно: после смерти Алешки прошло не так много времени и Сашка все еще слышала по ночам ее всхлипывания. На работе Женька все чаще выходила из кабинета Талоне мрачнее тучи и на Сашкины расспросы отвечала, как всегда: «Саша, все хорошо». Сашку это бесило, но добиться большего она не могла. Еще она заметила, что старший группы «Захват» - Санни Кент тоже зачастил к Талоне. Часто они с Женькой запирались на несколько часов и Сашка ловила себя на мысли, что между Санни и Женькой тоже что-то происходит, но, слушая ее ночные всхлипывания, она отгоняла от себя эти мысли. Спрашивать что-то у Санни было бесполезно. Не сказать, что он совсем не замечал Сашку, но она для него была обычным сотрудником так же, как и все остальные. Но быть в неведении…
Сашка встала с кровати и выгнулась назад, потерев поясницу. При этом она с удовольствием зевнула, произнеся затяжное: «а-а». Вода шуметь перестала. Сашка побрела в ванную.
-  Земля сошла с орбиты? – удивленно спросила Женька, увидев Сашку на пороге. Обычно она ее будила.
- Нет. Я что-то выспалась, - ответила Сашка, меняясь с Женькой местами, - зато подольше в ванне полежу.
- Не получится, - возразила Женька, вытирая голову. Ее движения показались Сашке несколько торопливыми.
-  Это еще что за новость?
-  Талоне вызывает. Всех.
Сашка с недоверием посмотрела на подругу, но ее лицо было абсолютно серьезным. И даже озабоченным.
-  У нас проблемы?
-  Я не знаю, Саша.
- А чего Талоне затаскал тебя в свой кабинет? Какого черта ему нужно?
-  Без понятия.
- Ну и черт с тобой! – Сашка хлопнула дверью за Женькиной спиной. Она насупилась, но подруга выбора ей не оставила. Ванна на сегодня откладывалась. Александра вздохнула, сунув голову под струю холодной воды. Что могло произойти, что Талоне отдал такое распоряжение? Может быть, Женька права и Земля действительно сошла с орбиты? Это, конечно, был бред, но от Талоне и Женьки можно было ожидать чего угодно…
Сашка сбросила с себя воспоминания, затушила сигарету и бросила бычок в пепельницу в форме звезды. Последние сутки она провела здесь, в президентском кабинете. От «Да Винчи» не было по-прежнему никаких известий. Неужели корабль в самом деле погиб, совершая столь рискованный маневр? Сашка отказывалась в это верить. Точнее, даже не в то, что беглецы действительно погибли, а в то, что борьба окончена. Оставались еще трое: Альфред, Хаммер и Талоне. В тот злополучный день, когда она проснулась раньше обычного, Сашка на экстренном совещании в кабинете у Талоне, узнала о тулонской угрозе. Это была реальная угроза, которая спустя несколько месяцев обернулась войной. Но тогда она не придала его словам серьезного значения. Верить откуда-то появившимся бумажкам какого-то ЦСО и… Женькиным умозаключениям? Что еще за всезнайки?  Сашка не относилась к категории тех, кто всерьез задумался над словами Талоне об угрозе миру. Слишком уж эта угроза казалась ей призрачной. Она ошиблась. Не ошибиться бы и в этот раз. За последнее время столько всего произошло, что собрать в единую картинку разваливающиеся кусочки было просто невозможно. Она была уверена, что ответ бродит где-то рядом, но ухватить его никак не могла.
За эти сутки Комитет потревожил ее лишь один раз. Объявил, что ей нужно пройти еще одну формальную процедуру. Сашку передернуло: присяга на верность государству и народу. Когда-то она об этом мечтала. Думала, что это великая честь – представлять свой народ. Теперь же это, оказывается, просто формальность. А потом через нее Комитет установит свое господство, а она получит возможность всего-навсего выпустить пар. И, в конечном итоге, ей, возможно, тоже придется написать добровольный самоотвод. Тогда Комитет сформирует из своих же членов правительство народного доверия и наступит диктатура. Сашке не нужно было большого ума политика, чтобы это понять. Бороться с Комитетом в одиночку она даже не думала – это было все равно, что идти в гору, у которой нет вершины и через каждый шаг – глубокая пропасть. Значит, нужно искать союзников. Сашка подумала о том, что если бы «Да Винчи» каким-то образом уцелел, она бы, пожалуй, рискнула пойти на тайные переговоры. Но все ли можно утаить от Комитета, который наверняка наперед просчитал все ее жалкие попытки остаться у руля? Но он также должен был подумать и о том, что Сашка так просто не сдастся. Или на этот случай у них тоже припрятан козырь в рукаве? Александра нахмурилась и поджала губы. Ей в голову пришла как-то очень давно высказанная ею мысль: самый лучший твой союзник – это недавний заклятый враг. Женьки рядом не было. Были только Талоне, но это уже не фигура, Альфред, который ее искренне ненавидел, и Хаммер, которому было на нее просто наплевать. Да, еще была Шенет, которая не такая уж дура, чтобы поверить Сашке. В последнее время она совсем отстранилась и только выполняла свою четко регламентированную работу, отказываясь от всякого контакта с реальностью. Сашке иногда казалось, что у Шенет тихое помешательство, но, хорошо помня ее на Херувиме, Сашка понимала, что это не так. И тогда ей думалось, что Шенет тоже что-то выжидает. Итак, вероятнее всего, разговор нужно начинать с Хаммером и начинать немедленно. Время было дорого. Сашка вышла из кабинета.
-  Вас сопроводить?
-  Нет, - отказалась Сашка, проходя мимо своей личной охраны.
-  Госпожа президент, в целях вашей собственной безопасности Комитет…
Сашка остановилась и повернулась на каблуке, вздернув подбородок:
-  Я арестована, сержант?
-  Нет.
-  Тогда я хочу, чтобы меня не сопровождали. Ясно?
Сашка развернулась и поспешила покинуть президентскую секцию, на ходу придумывая версию своего похода для Комитета. Как ей сразу в голову не пришло, что Комитет, ставя ее главой государства, готовит для себя очень удобный плацдарм для маневра? «Черт», - и Сашка аж цыкнула: Женькин совет был бы сейчас очень кстати. Уж кто-кто, а она на поверку была очень тонким политиком, только Александра отказывалась это видеть. Девушка поймала себя на том, что буря, которая кипела в ней несколько часов назад, заметно успокоилась, уступив место здравому смыслу. Он подсказывал, что Сашке придется многим пожертвовать, чтобы пойти на перемирие. Другой вопрос в том: нужно ли это будет Женьке? Ведь если она все-таки политик – ей не составит труда разгадать Сашкину истинную подоплеку: прикрыть свой зад. Сашке самой было тошно от этой мысли, тем не менее, единственный выход для себя она видела пока только в этом, но для начала надо было хотя бы начать разговор с Хаммером.
- Здравствуй, - она вошла в его камеру, держа руки за спиной и, чуть запнувшись, проговорила, - Алан.
- Здравствуй, - он встал, засунув руки в карманы. Его непринужденная поза заставила Сашку подумать, что это не она, а он пришел к ней. Однако Хаммер был на своей территории. Оценивая его взглядом спустя почти полгода после роковых событий, Сашка заметила, что ему каторжные работы пошли чуть ли не на пользу. Только сейчас она заметила перед собой привлекательного сильного мужчину. Почему она не замечала этого раньше? Можно было сразу догадаться, что у командира не может быть плохих друзей. Сашка поймала себя еще на одной мысли: она вспомнила о Санни, как о командире. Она вдруг стала противна самой себе: стоило только запахнуть жаренным, пусть даже призрачно, как она тут же забыла о своих разногласиях с ребятами. Но, по крайней мере, к призрачным угрозам Сашка научилась относиться со всей серьезностью.
-  Ты без охраны?
-  Ты мне ничего не сделаешь.
-  Верно. Ты сама себя погубишь.
- Ты говоришь, как Женька, - Сашка сделала нерешительный шаг вперед, - Мы поговорим?
- Как ребята? – этот вопрос Сашка ждала. Она в очередной раз подумала о том, насколько для остальных ребят ценна дружба. Для них, но не для нее.
- Не знаю, - Сашка пожала плечами и тоже засунула руки в карманы. - Честно. Не знаю. Даже не знаю живы ли они… Так мы поговорим?
-  Если ты пришла – значит для тебя это важно.
-  Важно. Я предлагаю перемирие.
-  Перемирие? Или мир?
Сашка пристально на него посмотрела. Он ее раскусил. И если она сейчас раскроет свои карты, то Хаммер увидит ее страх и слабость. И тогда козыри будут на руках у него.
-  Я предлагаю сотрудничество, - уточнила Сашка.
Алан чуть улыбнулся и запрокинул голову назад, а затем вдруг сделался предельно серьезным, и Сашка узнала в нем того Хаммера, который когда-то спас «Слежение» и «Захват», выведя обе группы из-под обстрела. Она узнала того, кто был настоящим другом и оставался им до сих пор. Он смотрел на нее, и она никак не могла прочитать в его глазах то, что он хочет сказать.
-  Так как? – еще раз спросила она.
Хаммер покачал головой и сцепил руки за спиной:
-  Саша-Саша, ты никогда не изменишься.
-  Так «да» или «нет»?
-  Саш, друзей не предают. Их враги – мои враги, а их друзья – мои друзья, ведь не я и не Женька заварили эту кашу.
-  Ты не веришь в то, что люди меняются?
-  Люди – да, ты – нет.
-  Так значит, нет?
-  Значит, нет, - легко ответил Хаммер и повернулся к ней в вполоборота, - нам не о чем с тобой говорить. Ты предала нас один раз – предашь и другой. Мне жаль.
-  Может, - она опять запнулась, - передумаешь?
-  Нет, - твердо ответил он,- а к Альфреду даже близко не подходи. Он тебя убьет.
Последняя фраза была сказана на полном серьезе и Сашка потрясла головой в знак понимания. Она не сказала на прощанье ни слова, чувствуя себя не то униженной, не то виноватой. Такого уверенно-достойного ответа она не ожидала. Хаммер оказался крепок, и что бы она ему не предложила, Сашка была уверена – он бы не согласился. Для него предательство было невозможным. Александра шла обратно и думала, что сейчас она действительно осталась одна. Помощи и поддержки ждать было не откуда, а рассчитывать на благородство Женьки было слишком унизительно.
Александра решила отдохнуть. За все это время она даже не прилегла по-человечески. Теперь же, когда нервное перенапряжение пошло на убыль, а физическое наоборот давило с неимоверной силой, она была готова ко сну. Завернув в свою спальную секцию – в президентские апартаменты она перебраться еще не успела, Сашка нерешительно остановилась перед дверью в комнату, которая все еще принадлежала Алексу. Ее ладони увлажнились, а кончики пальцев рук стали холодными. Сашка закрыла глаза, сделала усилие, но пройти мимо не смогла. Она сделала глубокий вдох, открыла дверь и шагнула, остановившись посреди комнаты. Дверь мягко затворилась. Следов крови не было. Все вещи лежали так, как Сашка видела их в последний раз. Как будто Алекса просто не было дома, а она зашла на несколько минут раньше его возвращения. Девушка села на кресло лицом к двери. Сердце внутри ухало глухими ударами, готовое вырваться из грудной клетки. Руки еще больше похолодели, а в душе она ощутила то чувство ожидания, которое появлялось всякий раз, когда она ждала возвращения Алекса. Она сидела долго, но он не приходил. Сашка тяжело вздохнула, встала и прошлась по комнате. В баре стояло недопитое им пиво, а в шкафу аккуратно висели отглаженные им вещи. Сашка сняла с вешалки парадную рубашку, которую он одел только один раз, и прижала ее к губам. Ей показалось, что она все еще хранит его запах. Александра опустилась на пол и тихо заплакала. Она снова вспомнила Женькины слова: «Пока сама не прочувствуешь – не поймешь». Сашка прочувствовала. Теперь она понимала Женьку.
Через несколько дней Александра стояла, одетая в президентскую форму, принимая присягу в торжественном зале резиденции. Напротив нее сидели члены Комитета, правительства. Ни один мускул не дрогнул на ее каменном лице. В тот же день президент Полева провожала в последний путь безвременно скончавшегося героя тулонской войны Алекса Роско.

Санни постучался в дверь. Женька открыла. Ее лицо снова показалось ему осунувшимся.
-  Войти можно? – спросил он.
-  Конечно, - она отошла в сторону.
Санни прошел в каюту. Он не знал как лучше: не то подойти к ней, не то что-то спросить, не то ждать когда она начнет сама. Может быть, вообще не стоило приходить? Но Женька не выходила уже двое суток, не отвечая ни на какие запросы ребят. Санни не связывался с ней намеренно: пусть все решает сама. Он пришел потому, что беспокоился. Двое суток наедине с собой – тяжелое испытание. Не каждый может его выдержать, находясь в тесном пространстве пилотской каюты. Санни не сомневался, что Женька может и больше, но больше не мог он. Он молчал, но, наконец, спросил, теребя в руках неподкуренную сигарету:
-  Как ты?
Что ей ответить? Как посмотреть ему в глаза? Она о нем не очень-то думала, решая свои личные проблемы. Однако ее чувства оставались неизменными, и сейчас она поняла это окончательно. Она любила Санни, но это была не та страсть и сумасшедшее влечение, которое она испытывала по отношению к Алешке. Здесь было совсем другое. Она ощущала чувство глубокой привязанности и уважения, какой-то безграничной нежности и тепла, которое хотелось дарить только ему. И даже то чувство тонкого возбуждения, ощущаемого сначала в голове, а потом разливающегося все ниже и ниже горячей обжигающей волной при одном лишь его виде, было совсем иным. Женька облизала сухие губы и сказала единственное, что она считала правильным. Эти слова не были не хитростью, не маневром. Она просто сказала правду:
- Я люблю тебя, - она подняла взгляд на Сани, и в нем он прочитал страх услышать его ответ, - я очень тебя люблю.
Он выдержал лишь секундную паузу:
- И я люблю тебя, милая, - Санни бросил сигарету на стол и подошел к Женьке, отведя волосы с ее лица, - всегда любил и буду любить, - он смотрел в ее глаза: в них стояли слезы.
- Я думала, ты меня не простишь, -  она прижалась к его груди и прерывисто вздохнула, - я вела себя как полная дура! Но мне это было надо, ты понимаешь? Все эти годы я не могла найти себе места от недосказанности, от какого-то груза, который лежит на мне до сих пор…
Она замолчала, подбирая слова. Сейчас ей было хорошо и спокойно, и она изо всех сил пыталась запомнить эти мгновения, потому что задуманное ею могло разрушить все и сразу. И, несмотря на страх потерять Санни и остальных ребят, Женька все-таки решила рассказать ему все, что хранила в себе, рассказать все, что она знала и чувствовала, потому что недомолвки, постоянно присутствовавшие в разговоре между ними, все только усугубляли. Женька всегда считала, что между людьми, которые любят друг друга, не должно быть тайн. В их отношениях тайн было предостаточно. Женька постоянно увиливала от расспросов Санни, оставляла их на потом, переводила в шутку – все, что угодно, но только не горькая правда. Теперь, когда Алешка умер у нее на руках, а Паоло Гуччи позорно скрылся, поджав хвост, и Женька видела это собственными глазами, она решила больше ничего не утаивать. Какой был в этом смысл? Кроме того, она ни на секунду не пожалела о содеянном, и теперь лишь отчаянно старалась запомнить его взгляд, дыхание, прикосновения.
-  Когда-то я тебе сказала, что в свое время ты все узнаешь. И я сказала, что я не такая хорошая, как ты думаешь… Я просто не могу больше молчать, не вижу смысла, - по ее голосу Санни понял, что Женька начинает нервничать, но не перебивал, - я хочу, чтобы между нами больше не было недомолвок и не важно, останемся мы с тобой вместе после этого или нет, - она опять замолчала, но не на долго, - сейчас самое время. И я хочу, чтобы ты поехал со мной.
-  Ты хочешь, чтобы мы ехали на мобиле? – без лишних расспросов спросил Санни.
- Да, так будет лучше. Ты потом поймешь. И я хочу, чтобы мы поехали сейчас…Только мне надо переодеться.
-  Тогда встретимся в шлюзовой камере через полчаса.
Санни ушел. Женька села на стул и опустила взгляд. Затем вытащила из кармана небольшую расческу и распустила волосы. Она медленно перебирала их пальцами. Может быть, она и вправду хуже Сашки? У той хоть чувства лежат на поверхности, а Женька… Она неторопливо расчесалась и заплела косу. По крайней мере сегодня наконец-то удастся избавиться от груза, который она хранила в себе все это время.
Спустя полчаса они покинули «Да Винчи». Становившийся иногда назойливым Майл хотел увязаться за ними, но Санни вежливо ему отказал. Однако он словно чувствовал, что незаконченная Женькина история, которую она решила довести до своего логического завершения, как-то касается и его, поскольку, как сообщил Юта, Майл тоже покинул «Да Винчи» и выглядел при этом очень озабоченным. Может быть, подумала Женька, его насторожил ее расстроенный вид? Но мало ли какая причина могла ее расстроить! В конце концов, второй раз пережить смерть человека, которого она по-настоящему любила, не так-то просто. Тем не менее, Санни долго пришлось петлять по улицам города, чтобы сбросить Майла с «хвоста», прежде чем они остановились за поворотом хорошо знакомой Женьке улицы. Санни остановил мобиль так, чтобы было хорошо видно то, что происходит за углом. За все это время Женька не проронила ни слова. А теперь ей казалось, что она будто бы уменьшилась – ей было страшно смотреть на себя со стороны, стоящую с каменным, залитым слезами лицом, отрешенную, не испытывающую ни капли жалости или хотя бы сожаления, глядя как пламя жадно облизывает своими языками небольшой дом, безжалостно пожирая все, что в нем находится. Но она не отводила глаз, в которых плясало огненное пламя. Слез не было, как и раскаяния. Боковым зрением она заметила, как Санни нервно закурил. Он все понял: так просто было сопоставить все известные ему факты  и сделать однозначный вывод, тем более, что он видел ее, Женьку, стоящую около пылающего дома с высоко поднятой головой и это могло означать только одно: она ни о чем не жалеет.
Женька вздохнула и произнесла:
- Теперь ты знаешь все. Больше нет секрета, как сгорели мать и две сестры Паоло Гуччи или Брэда Дэвиса, как угодно, - Санни уловил в ее голосе нотку раздражения, которая сказала ему о том, что Гуччи она так и не простила. До сих пор. - Я просто их убила.
Она замолчала и отвернулась, глядя в окно.
- Это он убил Алешку? – неожиданно спросил Санни.
- Да. И если раньше это была моя догадка, в которой я почему-то не сомневалась, то теперь я уверена. Я видела его. Видела его лицо, видела, как он стрелял. И сбежал.
-  Ты не могла ошибиться?
-  Я? – Женька недобро усмехнулась, - Я бы, может, и могла. Но я видела, понимаешь? И Алешка его видел. Он тоже все понял.
- Он что-нибудь тебе сказал?
Женька проглотила колючий ком и опустила голову:
- Нет.
Санни в ответ ничего не сказал. Он провел несколько раз кулаком по губам и прищурился.
- По крайней мере, теперь для меня все встало на свои места, - сказала Женька, не отводя взгляд от горящего дома, - Теперь понятно, почему операция провалилась и кто мог сдать службу безопасности. Гуччи предал не только кого-то из нас. Он думал, что выйдет так, как он этого хотел и поэтому продал всю нашу контору с потрохами. А когда понял, что ни хрена у него не получится – сбежал от нас подальше, черт! – она закусила губу и сжала кулаки, добавив, - собаке - собачья смерть, – и опять замолчала, глядя, как та Женька на противоположной стороне улицы села прямо на землю и устало закрыла глаза: крики из дома утихли. Слышен был только треск пожара.
- Вот и все, - сухо произнесла Женька и посмотрела на Санни, - ты, наверное, меня ненавидишь… Я сама себя ненавижу только от одной мысли, что ни капельки не жалею о содеянном.
- Я думал, ты умеешь прощать.
- Выходит, не умею. Поехали отсюда. Теперь секретов у меня от тебя нет, решай все сам. А здесь нам больше делать нечего.
- Пожалуй, ты не права, - возразил ей Санни, но в его взгляде она не нашла ни одной подсказки.
- Что, тебе нравится наблюдать за пепелищами? – резко спросила она. Ей было противно смотреть на саму себя: как она могла так хладнокровно заживо сжечь трех ни в чем не повинных женщин? Она же сама была женщиной! Но на тот момент она была женщиной, доведенной до отчаяния. Женька еще плотнее сжала губы.
- Что-то в этом роде, - Санни ответил просто, но она так и не поняла в чем дело. Он смотрел куда-то вперед, поверх сидящей на земле Женьки.
Женька посмотрела туда же. Сквозь марево огня и дыма она увидела подъехавший мобиль. Он остановился за домом, не выезжая на всеобщее обозрение, но водителю, как быстро просчитала в уме Женька, было ее прекрасно видно, сидящую. Когда пламя начало постепенно угасать она встала и медленно побрела прочь. Женька ужаснулась: в сознании ли она была в тот момент? Казалось, что она идет наугад, ничего не видя перед собой. Женька попыталась вспомнить: куда же она направлялась, но память ничего ей не подсказала. Мобиль медленно тронулся с места и показался из-за догорающего дома. Он шел на минимальном ходу ровно на столько, чтобы Женька не могла его заметить. И он шел точно за ней. Хотя в том состоянии, в каком она пребывала, Женька навряд ли бы что-то заподозрила, если бы даже и захотела. Кент сдал немного назад, в тень. Водитель мобиля, следовавшего за Женькой, их не увидел. Он тихо проехал мимо, а Женька смотрела на него, словно завороженная.
- Ты следил за мной…- тихо произнесла она, разглядев водителя и узнав в нем Санни, - что было дальше?
-  Я посадил тебя в машину, а ты даже этого не помнишь.
-  Я даже толком не помню, что делала до этого момента.
-  Ты сбежала из больницы. Мы тебя искали.
-  Откуда ты знал, где меня искать?
-  Чутье.
-  А потом?
- Я отвез тебя обратно в больницу. Ты была уже почти без сознания. Тебя приняли с повторным кровотечением.
-  А что ты сказал остальным?
-  Ничего. Главное тогда было то, что мы тебя нашли.
В следующую паузу Санни глубоко задумался. Его мысли унеслись в прошлое: белоснежный коридор, люди в белых халатах, люди в синей униформе обслуживающего персонала, гражданские... И ребята. Они уже толпились у входа, ожидая, когда мобиль Санни остановится, и он появится сдержанный, не уступающий в такие моменты по непробиваемости Альфреду. Он помнил испуганный взгляд Сашки, жавшейся к Алексу, когда вытаскивал из мобиля обессилевшую Женьку, неся ее на руках, а на пол капали алые капельки крови. Еще он помнил Гуччи, на лице которого читалась явная растерянность. Помнил, как положил Женьку на подоспевшую каталку, а она вдруг открыла глаза, словно ища кого-то.  Сейчас Санни понимал, что она искала Гуччи. И он также помнил, как Гуччи спросил:
-  Где ты ее нашел?
В тот момент этот вопрос казался уместным.
-  На мосту, - сказал Санни первое, что пришло в голову.
- Она что, утопиться хотела? – испуганно спросила Сашка. Она держала Алекса за руку и явно переживала за Женьку.
- Вроде того, - буркнул Санни и поспешил скорее вырваться из этого душного помещения, ни с кем даже не попрощавшись.
Может быть, кому-то это и показалось бы странным, но тогда всем было далеко не до него. Своими словами он дал Сашке хорошую тему для размышления. А что он сам? Санни хорошо помнил, как он поехал домой. Машину без объяснений и вопросов со стороны посторонних лиц сдал в мойку. Окровавленная рубашка полетела в стирку, а сам он долго сидел под горячими струями душа, не чувствуя себя чистым. Спустя несколько часов он все-таки выключил воду, но чувство, что его облили грязью, так и осталось в душе. Его нужно было чем-то залить. Санни не долго думал, прежде чем достал из бара изящную бутылку, стоявшую в самом дальнем его углу, припрятанную на тяжелый случай. Кент понял, что сегодня именно этот случай. Бутылка была доставлена ему с самой окраины Рукава по спецзаказу. Контрабанда. Иногда Санни позволял себе такие вещи. Напиток с жутким вкусом убивал своими шестьюдесятью восьмью градусами наповал любого. Санни был не исключение. Он насильно заливал в себя стопку за стопкой, но паскудный мозг никак не хотел отключаться. Перед глазами полыхало пламя, слышались крики о помощи, а совсем рядом была Женька, которая оказалась безжалостным убийцей. Что он чувствовал? Он сам до сих пор не знал. Знал только одно, что отныне он сообщник, соучастник, в общем, тоже убийца. Когда он убивал тех, кто считал себя выше закона, он чувствовал удовлетворение. Теперь нет. Внутри была гремучая смесь из чувств, в которых разбираться не то, что бы не хотелось, а было просто не нужно и, честно говоря, страшно. Санни забылся уже где-то после полуночи и проснулся утром с тяжелейшего похмелья от звонка Хаммера, который сообщил, что Женька пришла в себя. И Санни опять сорвался в больницу, боясь, что она что-нибудь наговорит и тогда он ее уже не вытащит…
Все это пронеслось в голове каким-то неимоверным вихрем и ровно столько же понадобилось времени Женьке, чтобы осознать полную картину произошедшего, потому что в тот же момент она повернулась к нему резко, с перекошенным лицом, тяжело дыша:
- Почему ты мне не помешал?! Почему позволил сделать это?! Почему ты хотел, чтобы я это сделала?! – она не спрашивала, она кричала, не веря своим глазам, но то, что она видела не вызывало никаких сомнений.
- Потому что я не лучше, чем ты, - отчетливо произнес Санни, - это последнее, что ты скрываешь?
Женьке хотелось кричать еще громче, но от взгляда Санни она словно окаменела и в тот же миг ей захотелось бежать. Бежать как можно дальше от своего позора. Именно позора, потому что до этого момента, и Женька только сейчас это поняла, она всячески оправдывала свой поступок. «Око за око» - это казалось для нее так просто!
- Я спрашиваю, это последнее, что ты скрываешь? – настойчиво повторил он тоном, от которого Женька невольно вздрогнула. Она могла узнать его из тысячи оттенков. Так Санни разговаривал с Сашкой.
- Да, - покорно опустив глаза, ответила Женька. Ее руки неподвижно лежали на коленях, а голову она запрокинула назад. Ей нечего было сказать. Она чувствовала опустошение и тупую боль, начинавшую подтачивать изнутри.
-  Ты думаешь, мне было легко жить с этим годы? – после долгого молчания сказал Санни, сжимая руль до побеления в косточках. Женька поняла: она была дурой, - легко отключить все системы, чтобы не понаехали пожарные и прочая нечисть?! Думаешь, легко было оберегать тебя от подозрений, пока ты отлеживалась в больнице? Легко было не вызвать самому подозрений, пока Гуччи кружил над тобой? Легко было мириться и, в конце концов, принять, что твоя любимая женщина – убийца, да еще какая! – он резко замолчал и взглянул на Женьку, которая при последних словах зажмурилась, не смея даже дышать. - Черт! – Санни с силой стукнул кулаком по рулю и стиснул зубы, приходя в равновесие. - Если бы я знал, что надо будет поступить именно так, а не иначе – я поступил бы также, - он оперся подбородком на руки. Казалось, он был совсем спокоен.
-  Почему? – осмелилась спросить Женька.
-  Потому что тогда я сильно тебя любил.
- А теперь ненавидишь?
- А теперь люблю слишком сильно, - он прищурился, глядя куда-то вперед. Женька поняла, что он ни на минуту не расслаблялся. Никогда. И в подтверждение своих мыслей она услышала: «Черт».
- Что-то не так? - спросила она, собираясь в комок, чувствуя, как мобиль резко рванулся с места, вжимая ее в сиденье. Выехав на большой скорости из-за поворота он, летя словно птица, еле успел вписаться в следующий. Женька заметила далеко впереди такой же мобиль. Как его успел заметить Санни?
-  Что? – она повторила вопрос с некоторым испугом в голосе.
-  Нас выследил Майл.
Женьке сделалось дурно. Она судорожно попыталась связаться с капитаном по биокому, но ничего не вышло. 
-  Он не отвечает.
- Еще бы! Теперь и он все знает! – с какой-то странной долей злорадства в голосе произнес Санни, - А, судя по тому, как он едет – он наделает глупостей.
-  Что делать?
- Ты у меня спрашиваешь? - Санни успел взглянуть на Женьку, лавируя между мобилями, словно в метеорном потоке, - Он слишком хорошо водит и опережает нас во времени. Но дальше «Да Винчи» он не улетит…А ты, девочка моя, готовься к серьезному разговору, - он сбавил скорость и влился в поток мобилей, - не знаю, как мы сможем держать оборону.
Женька подавленно молчала. Она не хотела, чтобы этот ее грязный поступок стал достоянием общественности. Она даже не представляла, как будет оправдываться перед Майлом и остальными ребятами. Кто ей поверит, если капитан все видел собственными глазами?
- Куда мы теперь?
- У тебя есть еще одно незаконченное дело.
Женька перевела взгляд на Санни. Пожалуй, они друг друга стоили. Больше она спрашивать ничего не стала и отвернулась в окно. В принципе, ей было все равно куда ехать, лишь бы не стоять на месте и не возвращаться на «Да Винчи» именно сейчас. Да и Майл порядком поостынет, хотя надеяться на это тоже не стоило. Они въехали в длинный тоннель. Женька положила голову на подголовник и уныло провожала проносящиеся мимо мобили взглядом. От монотонности движения клонило в сон и Женька позволила себе закрыть глаза.
-  Какая ты счастливая! – Сашка всплеснула руками и закатила глаза.
Женька стояла перед ней в легком платьице и разноцветной шляпке:
-  Ну как я? – она покрутилась вокруг себя и непринужденным движением сдернула с плеч газовый платок, махая им в воздухе будто бы на прощанье.
- Супер! Мужики будут у твоих ног!
- Да иди ты, Саша, со своими мужиками! – Женька немного нахмурилась, надевая платок обратно.
После смерти Алешки прошел почти год, и увидеть улыбающуюся Женьку было большой редкостью. Сашка изо всех сил старалась ее поддерживать, но не всегда выходило. Тем не менее, Александра не отказывалась от своих попыток. Она сидела на диване в гостиной, которую именно сегодня ей захотелось видеть в желто-зеленых тонах.
- Нет, а что ты выдрыгиваешься? Ты, в конце концов, заслужила трехдневный отпуск и едешь на курорт уж наверное не затем, чтобы отдыхать!
Неосознанно Сашка сказала вслух ключевую фразу, но Женька даже виду не подала:
-  Как раз, чтобы отдыхать, Саша!
- Ну тогда я тебя не понимаю! Тебе дают три дня, чтобы ты голову в порядок привела, мужика какого-нибудь подцепила, а ты…
-  А я еду отдыхать.
- А зачем тогда платьев столько набрала, что аж чемодан не поднять, а? Ну и взяла бы с собой одно полотенце! Тебе бы как раз на три дня хватило!
-  Каждый отдыхает по-своему.
- Ладно-ладно, вот когда я в отпуск поеду…- Сашка не договорила. На пороге она увидела Санни, одетого в облегченные джинсы и футболку.
- Что это у вас двери нараспашку? Страх потеряли? – с серьезным видом спросил он, но серьезности в его голосе не было.
- А вы что, вместе едете на курорт? – осторожно спросила Сашка, не вставая с дивана.
Женька громко рассмеялась:
-  Ага, и жить будем в одном номере!
-  А-а, - несколько задумчиво потянула Сашка, - а то я думала…
- Как же это тебя в известность не поставили? – закончил за нее Санни и легко взял Женькин чемодан.
- Она туда кирпичи набила, - не обидевшись, прокомментировала Александра, - вот уж не знаю кто тебе там будет таскать этот груз!
- Да уж, я думаю, найдутся желающие, - он повернулся к выходу и бросил через плечо: - Готова? Пошли.
Женька подлетела к Сашке, чмокнула ее в щеку и шепнула:
-  Ну пока.
- Пока-пока, - сказала Сашка когда они ушли, - …в одном номере…еще бы сказала, что спать в одной постели!
- Хорошо выглядишь сегодня, - отметил Санни,- укладывая чемодан в багажник, - Сашка ничего не подозревает?
- Нет. Ничего. - Женька пропустила мимо ушей комплимент и хлопнула дверцей мобиля, усаживаясь на переднее сиденье. - Харпер где? – она улыбнулась Александре, выглядывавшей из окна, и помахала рукой.
Санни повторил ее жест, добавив к этому, что доставит Женьку в целости и сохранности, хотя именно этого он гарантировать и не мог. Когда они выехали на дорогу он ответил:
- Харпер подтвердил взятые тобой образцы. Проблема действительно серьезная. Я говорил с Талоне.
-  Я поняла, что говорил. Иначе никакого отпуска он мне бы не подписал.
-  Умница. Догадливая.
-  Где он будет инструктировать?
-  Он не будет. Буду я.
-  Это почему?
-  Потому что благодаря тебе мы ввязались в политику. Не можешь ты без этого!
-  Да ладно, я просто делаю свои выводы.
-  Правильно, а Талоне теперь жить не может без твоих выводов!
-  Я не поняла, к чему ты клонишь!
-  Помнишь свой анализ оперативной обстановки Рукава? Он связался с ЦСО и что ты думаешь?
-  Что?
-  А то, что твои выводы подтвердились теперь официально.
Женька насупилась, а внутри сжалось сердце. Зачитанный ею на оперативном совещании две недели назад доклад об ухудшении оперативной обстановки и ее последствиях для Земли в рамках возрастающей тулонской угрозы заставил призадуматься совсем не многих. Сашка на этот счет отреагировала просто:
-  Ты сама читала этот бред прежде чем оглашать во всеуслышание?
Тогда ей Женька не ответила, но теперь…
- Что ты знаешь? – спросила она у Санни, который редко когда позволял заметить его взволнованность, и, пожалуй, сегодня это было не волнение, а скорее возбуждение от предчувствия опасности.
-  Об этом еще все молчат. Но Талоне разговаривал с Уолисом…
-  С Уолисом?!
- Да, они, оказывается, давние друзья. Уолис пообещал объявить всеобщую мобилизацию при угрозе безопасности планеты. Но это в случае, если его изберут.
-  Изберут, можешь не сомневаться. Шетнер ему не альтернатива, тем более, что Шетнера, считай, уже нет.
- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, - Санни немного помолчал и добавил, - по крайней мере войска будут в готовности сразу же после инаугурации.
-  Толку-то? С тулонцами пушкой не справишься.
-  И не наше это дело, поняла? Нам дали приказ – мы его выполнили.
-  А какой приказ нам дали на этот раз? – с ухмылкой спросила Женька.
- Об этом потом. Харпер ждет тебя. Я приеду позже. И не расслабляйтесь, потому что у нас только один шанс. Если мы его не используем и провалим операцию, то каюк придет не только нам, но и тем, кто от нас зависит.
-  Не пафосничай.
На это Санни ничего не ответил. Остаток пути они ехали молча. Женька примерно представляла, какой сумбур творился в душе Санни. Причем сумбур в прямом смысле: наспех организованная операция, схваченная дешевыми перекрытиями, которую та же Сашка при желании расщелкает в три секунды, негарантированный финал, использование только одного шанса из одного возможного и забвение в случае их провала.  Плюс к этому люди, с которыми Санни ни разу не работал в команде. Женька в первую очередь была женщиной, а Харпер ребенком. И к тому же все закручивалось вокруг выборов: основной задачей было убрать Шетнера с президентской гонки, а сделать это можно было только одним способом. Кроме того, работать придется в толпе, а это дополнительная нагрузка при условии участия в операции Женьки, как слабого звена. И вообще, получалось, что таким образом Санни вставал на сторону будущего президента Джека Уолиса, а выбирать фигуры Кент не любил. Хотя, по каким соображениям Женька и Талоне выбрали Уолиса, ему было хорошо известно. В общем, Санни просто нервничал о того, что Женьку нужно подвергать опасности, а нервозность при выполнении задания – пятьдесят процентов провала. Но приказ Талоне не обсуждался, а в силы Женьки Кент все-таки верил, надеясь, что она не будет проявлять инициативу.
Он оставил Женьку в гостинице под именем миссис Анна-Франческа Кайль. Семья Кайль проживала на Бертране Овунаса. Это была небольшая планета с суровыми условиями для обитания.  Пустынная на поверхности, она кишела жизнью под ее верхним слоем. Для микробиологов это был настоящий рай, поскольку бактерии создавали такие удивительные колонии и их было такое бесчисленное множество, что работы хватало всем желающим специалистам. На Бертране не было ограничений для посетителей, не было городов, не было управленческого аппарата. Это была единственная планета Рукава, на которой не было войн, следы которых ранили бы ее тело. Она была свободна и открыта для исследования. Может, Бертрану и не повезло бы так, если бы не палящие губительные лучи Овунаса, выжегшие всю поверхность, превратившие ее в раскаленную пустыню. Семья Кайль были выходцами с Земли, но принадлежали не к официальной науке, а к свободной ассоциации ученых. Это не затрудняло их передвижение по Рукаву, но не снимало обязанностей как граждан федерации принимать участие в политической жизни их родины. Именно поэтому неделю назад семейство Кайль покинуло Бертран, чтобы отдать свой голос за кандидата. Но случилось так, что вышла неразбериха с документами – супруги и их сын-подросток слишком долгое время находились за пределами федерации и теперь, по вступившему в силу закону о миграции на период президентских выборов, они находились на двухдневном карантине под юрисдикцией органов госбезопасности. Все документы и личные вещи были временно изъяты, но этого времени вполне хватило, чтобы в одном из отелей Сидар-сити, где находилась резиденция губернатора Невады Уильяма Шетнера, появилась регистрация семьи Кайль.
Через час как новоиспеченная миссис Кайль переступила порог номера, в дверь постучали. Женька не сомневалась, что это Санни. Она открыла.
-  О-о, - сказал он, глядя на нее.
-  О-о, - сказала она в ответ.
Он стоял перед ней в темно-синем костюме, отглаженной рубашке с белоснежным воротничком и начищенных до блеска туфлях. Волосы коротко стрижены, на висках появилась седина. В руках он крутил очки. Натан Кайль – отец семейства носил очки. Зато Харперу пришлось их поменять на контактные линзы, волосы распрямить и перекрасить в темно-каштановый оттенок. Также пришлось на время избавиться от веснушек.
-  Интересная у вас в «Захвате» работа, - сказала Женька, впуская Санни.
- Тебя не узнать, миссис Кайль,- улыбнулся он, оценивая перемены, произошедшие в ней.
Ее волосы стали таким же оттенком, как и у Харпера, глаза из зеленых превратились в карие. Непривычный макияж и особенно яркие, сочные чуть влажные губы заставили сердце Санни биться быстрее. Он взял со стола стакан и наполнил его холодной водой, бросив в него льда. Когда он повернулся, Женька сидела в кресле, с интересом его разглядывая.
-  У тебя не слишком короткая юбка? – спросил он.
-  Не я же себя одевала, - пожала плечами она, - ваши штучки, - от такого вопроса ей стало немного не по себе.
- Ладно, - тон голоса Санни стал несколько нервозным, - а где этот подросток?
В ванне нежится.
- Да, лучшего и нельзя придумать за три часа до начала операции. Он хоть понимает, насколько это серьезно? – он залпом выпил воду и сел напротив Женьки.
Он очень долго размышлял над тем, почему ему в напарники Талоне определил именно ее? Решил проверить его на крепость? Или ее? И еще Харпер! Санни понимал, что Харпер – гений, но включить ребенка в секретную операцию, да еще и спланированную как попало – это тоже был непонятный для Кента шаг. Он смотрел на Женьку и думал: что же чувствует она, впервые принимая участие в подобной операции, где все для нее было новым, вплоть до перемены образа? Ведь меняли даже голос.
-  Что ты чувствуешь? – спросил он прямо.
- Не знаю, - честно призналась она, - пока мне, конечно, все нравится, но я ощущаю… не знаю, не то растерянность какую-то, не то волнение…
-  Боишься не справиться?
- Просто я в первый раз иду убивать…- она осеклась, заметив, как Санни бросил на нее резкий взгляд, но тут же нашлась, - по заказу.
-  К этому быстро привыкаешь, - Санни встал, прошелся по помещению и остановился за креслом, где сидела Женька, положив ей руку на плечо, - в человеке с генами заложен инстинкт убивать. Мы – люди цивилизации знаем, что этого делать нельзя. Но когда тебе это разрешают официально, сначала ты упиваешься собственной свободой, затем словно испытываешь оргазм, какого у тебя в жизни никогда не было уже при одном виде твоей жертвы. Потом в твоей душе поднимается такая буря, справиться с которой ты не в состоянии и тебя швыряет из стороны в сторону от тошноты. А тошнит знаешь почему? – Женька молча в знак отрицания покачала головой. Санни под рукой почувствовал, как она сжалась, и наклонился над ее ухом, - потому что ты смутно понимаешь, что вершишь жизнь человеческую подобно богу. Но потом и это проходит. И ты только лишь выполняешь свою работу.
Он выпрямился и вернулся на свое место напротив Женьки.
-  Я не думала, что это так серьезно.
-  Тебе понравится, - Санни еще раз улыбнулся и взглянул на часы, гаркнув, - Харпер!
- Да вот он я, красивый какой! – Харпер появился из ванной, одетый в полосатый махровый халат, - О, лейтенант, - он обратился к Женьке, - ты неотразима, как всегда! – он демонстративно повернулся спиной к окружающим и, посвистывая, направился к холодильнику.
- Харпер, не паясничай, - сделала замечание Женька, - оденься, пока ты все не испортил.
-  Конечно, сэр-мэм! – козырнул он и скрылся в спальне.
-  Как ты его выносишь? – зло ухмыльнулся Санни.
-  Он – ребенок, - пояснила Женька, сложив руки на груди, - и он очень хочет, чтобы его воспринимали как взрослого. Он все понимает, только с характером еще не научился бороться.
- Очень хорошо, - Санни был явно недоволен, - фактически мы должны вверить свои жизни инфантильному гению, который с собой-то справиться не может!
-  Санни, я тоже за себя не отвечаю, но…
- Плохо! – бесцеремонно перебил ее он, - Понимаешь, плохо! Мы должны быть командой! Одним целым! Даже дышать в такт! А у нас получается кто в лес, кто по дрова!
- Ты тоже не сразу стал профессионалом, - Женька и Санни повернулись. Харпер стоял, оперевшись на дверь в спальню, застегивая рубашку, - и я, если нужно, могу быть серьезным. Я не такой придурок, как ты думаешь.
- Извини, - смягчился Санни и помолчал, - ладно, иди сюда, садись. Времени совсем мало.
Операция под кодовым названием «Монблан» была назначена на три часа по полудни. В это время Уильям Шетнер должен был произнести свою последнюю по роковому стечению обстоятельств речь в свою поддержку, после чего вступали в свои права сутки агитационного молчания, учрежденные еще бог знает когда, но свято соблюдавшиеся. Было известно, что перед началом речи Шетнер проведет публичную экскурсию для ученых по своему синдикату, где официально выпускали самое последнее оружие для военно-промышленного комплекса и покажет лаборатории по разработке бактериологического. Весьма неплохой ход для того, чтобы продемонстрировать свою значимость народу. В этой операции Санни страховал Женьку, которая должна была взять несколько образцов для исследования. Харпер должен был проанализировать полученные данные здесь же, в номере, в мини лаборатории. В случае совпадения предоставленных ею ранее образцов, которые она добыла вполне легально, проведя инспекторскую проверку очистных сооружений синдиката и добравшись туда, где никто не бывал, вступала в действие вторая часть операции. Саму инспекторскую проверку Женька вспоминала с ужасом, потому что еще сутки после этого ее рвало, а неделю  она не могла есть – ее преследовал зловонный запах. Кроме того, она схватила хорошую дозу радиации и пришлось еще неделю проваляться на чистке и восстановлении. Зато теперь было ясно, что на синдикате губернатора не все так чисто как казалось с первого взгляда. И, зная, что Шетнер на переговоры не пойдет, а, кроме того, в его президентскую кампанию было вложено немало денег налогоплательщиков, в высших кругах с целью обеспечения гражданской безопасности вспомнили про Ормандо Талоне, который мог обеспечить эту самую безопасность. Но поскольку эти высшие куги не могли позволить себе вляпаться в полное дерьмо – в поддержке Талоне было отказано, а вот операция должна была быть организована. И она была организована «курам на смех», как сказал Санни, лишь только об этом услышав. Тем не менее, как бы он к этому не относился, приказ он должен был выполнить. Один бог знает, сколько они втроем потратили нервов и душевных сил, чтобы все получилось. Залезть в окружение Шетнера оказалось делом плевым. Супруги Кайль пришлись ко двору, и Шетнер лично пожал их руки, поблагодарив за вклад в науку. Санни, глядя на Женьку, удивлялся: как ей удалось так быстро вжиться в свою роль? Он, кажется, теперь понимал, на что ставил Талоне. И Кент в очередной раз понял, что Талоне был не только отличный руководитель, возможно, политик, но и стратег. Среди окружающей толпы Санни и Женька ничем не выделялись, поэтому им не составило труда затеряться среди белых халатов персонала, учитывая, что по полученным данным охрана была несколько ослаблена. Еще один хороший ход, чтобы показать свою демократичность. Образцы были взяты, правда, чуть ли не ценой быть пойманными: Женька слишком замешкалась. Санни едва не проклял все, но отдал ей должное – она хладнокровно выполняла все его приказы. Похоже, что команда из них получалась все-таки не плохая.
- Ну что там? – нетерпеливо спросил Санни у Харпера, меряя шагами комнату. От его ответа зависело: продолжать операцию или нет. Хотя, Санни не сомневался, что ответ  будет положительный.
- Да подожди ты! Вон, радиация так и шкалит! Тут осторожно нужно… как с женщиной… У тебя были женщины?
-  Харпер, не заставляй меня думать, что ты придурок.
-  Значит, были,- заключил юнец, - тогда ты должен знать, как с ними обращаться!
-  Слушай, знаток женщин, не отвлекайся.
-  Да я работаю…
Санни махнул рукой и вошел в спальню. Женька стояла у окна и расчесывала волосы. Ее движения показались ему механическими. Он остановился у двери, засунув руки в карманы. После того, как они вернулись в номер, Женька ни разу не улыбнулась и на щенячий восторг Харпера отреагировала весьма сдержанно.
-  Ты как? – он задал вопрос, не очень-то надеясь, что она ответит.
Женька некоторое время все также механически расчесывалась, потом вдруг перестала:
-  Нормально.
Этот ответ Санни не устроил.
-  Как ты думаешь, какое заключение даст Харпер?
- Ты тоже боишься завтрашнего дня? – вопросом на вопрос ответила Женька, и Санни понял, что ее тяготит вовсе не произошедшее, а то, что предстоит.
-  Пройтись не желаешь? – предложил он.
-  Я даже в коридор выйти боюсь.
- Не бойся. Мы наоборот не должны сидеть взаперти. Тебе нужно успокоиться, поговорим… Пошли?
Она согласилась. Сухой и жаркий воздух сразу же ударил по лицу. Вечерело. Санни прикрыл Женькины плечи прозрачным шарфом.
-  Спасибо, - отозвалась она и взяла его под руку.
Они вышли из отеля и направились вдоль улицы. Зажегшиеся фонари, реклама – превратили ее в расписную карусель, от которой рябило в глазах. Сначала Женька нахмурилась, затем поняла, что Санни все-таки был прав, и ей нужно было выйти на улицу.
- Расслабься, - тихо сказал он, чувствуя, что Женька до сих пор напряжена, - здесь никому нет дела до того, кто ты и откуда.
-  Мне кажется, что все на меня смотрят.
- Так оно и есть. Но это вовсе не потому, что они все знают, что ты воровка, а завтра будешь еще и убийцей.
-  Ты говоришь такие ужасные вещи.
-  Я живу с ними. Для меня они обычны.
Расслабиться Женьке так и не удалось, но на душе стало заметно веселее. Санни пообещал, что если завтра все пройдет гладко – они непременно нарежутся до поросячьего визга. Представив эту картину, Женька даже позволила себе рассмеяться.
Как и ожидалось, Харпер дал положительное заключение. С этого момента в силу вступала вторая часть операции, назначенная на десять утра. В это время Шетнер должен был покинуть свою резиденцию, чтобы со всей свитой отправиться на пункт приема голосов. Санни было доподлинно известно о скандале, разразившемся среди ближайшего окружения Шетнера несколько дней назад в связи с высказанным им намерением идти на заключительную встречу с избирателями без привычной защиты в знак открытости перед народом. «Это бред…», «…абсурд», - говорили ему, но Шетнер слушать не желал. Уверенный в своих силах, он считал собственное мнение и положение непоколебимым. Может быть, в этой упертости и было что-то настойчиво-президентское, но для Санни это был тот самый единственный шанс подобраться к губернатору. Он всегда думал: как быстро люди привыкают к хорошему? Взяв после Женькиной инспекторской проверки Шетнера под ненавязчивый контроль, «Слежение» вскоре доложило, что в свите губернатора уже величают президентом, хотя до дня выборов оставалось еще около полугода. Пробовали копать под него, но это оказалось весьма сложной задачей, Шетнер умело себя защищал, не подпуская никого, кроме проверенных и преданных ему лиц. Убрать Шетнера можно было давно, но нужно было еще одно подтверждение его противозаконной деятельности, а проникнуть на синдикат было не так просто. Сегодня же он официально разрешил это сделать. А на завтра лежал около трибуны с широко распахнутыми глазами, с удивлением на застывшем лице и с аккуратным входным отверстием в голове. Для убийства был использован дистанционно управляемый робот размером с детскую ладонь, легко сливавшийся с окружающей обстановкой. Женька направляла движения, Санни – калибровал. «Захват» часто использовал подобные штучки в своей работе, поскольку размахивание снайперской винтовкой было не всегда эффективным, хоть и по-прежнему надежным.
Семья Кайль покинула отель лишь спустя сутки после произошедших событий, чтобы не вызвать никаких подозрений. А их и не было, потому как было ясно одно: сработали спецслужбы, робот самоуничтожился, никаких следов обнаружено не было. Где уж тут дело до микробиологов с Бертрана Овунаса, которые, можно было не сомневаться, в политике ничерта не смыслят. Тем не менее, ребятам пришлось пережить несколько щекотливых моментов при проверке их личностей блюстителями. Однако и здесь все прошло гладко. Санни в очередной раз отметил Женькину выдержку. С блюстителями она была весьма любезна, открыта и даже ненаигранно заинтересована в помощи.
Она вернулась домой, как и было определено «отпуском» Талоне – через три дня. Демократы во главе с Джеком Уолисом праздновали победу, а она чувствовала себя уставшей и разбитой.
- Тебе что? Отпуск не на пользу? – спросила Сашка, глядя, как Женька устало берет полотенце с явным намерением занять ванну.
«Тебе бы такой отпуск», - язвительно подумала она, но вслух сказала:
- Ой, Саша, там столько народу! Ты же знаешь, что я быстро устаю от толпы.
- А ты слышала? – Сашка вслед за Женькой вошла в ванну и села на маленький складной стульчик.
- Чего? – Женька попробовала рукой воду. - Мир, вроде, не рухнул, пока я отдыхала…
- Как?! – Сашка вскочила и замахала руками. - Ты что?! Тут такое произошло! Я думала Талоне тебя из отпуска отзовет!
-  Что, все так серьезно?
- Конечно! Представляешь, губернатора Невады шлепнули прямо на встрече с избирателями. Такой шум подняли! Неужели ты ничего не слышала?
-  Слышала, - пожала плечами Женька, - только знаешь, мне все равно.
-  Мне тоже, но это же сенсация! Это же какой наглостью нужно обладать, чтобы рискнуть это сделать, да еще в такой день!..
Сашка еще долго разорялась, но Женька ее не слушала. Она задумалась над словами Санни о работе, которую он выполнял, и была в какой-то степени даже благодарна Талоне за предоставленный бесценный опыт. Однако она чувствовала лишь опустошение, которое разлилось по груди неприятным холодком.
Она закрыла и открыла глаза: она по-прежнему была в мобиле и они продолжали куда-то ехать.
-  Я задремала? – спросила она.
-  Буквально несколько минут, - ответил ей Санни.
Женька больше ни о чем не спросила. Она погрузилась в свои мысли. За эти несколько минут ей показалось, что она пережила полжизни. Она почувствовала, что опустошение так и не покинуло ее тело. Санни мягко затормозил.
-  Приехали. Выходи.
Женька огляделась, вновь подключая свое сознание к реальной жизни. Она знала это место. Знала отлично, потому что сама неоднократно сюда приезжала, но никогда не выходила из мобиля. Зачем Санни ее сюда привез? Окончательно покончить с прошлым? Она ступила на мягкое дорожное покрытие. Где-то совсем рядом гудел жизнью город, а здесь царил покой и умиротворение. Быть похороненным здесь было привилегией. Кусок земли, оторванный от города, хранил в себе всех тех, кто погиб, исполняя свой служебный долг. Здесь и мир, казалось, был другим: ярко-зеленая, заботливо подстриженная трава, ухоженные цветы в продолговатых клумбах, ровный ряд деревьев, казалось, охранявших этот мир от мира живых. Женька задумчиво стояла у дверцы мобиля, вглядываясь в ровные ряды одинаковых надгробий.
- Пойдем, - Санни обнял ее за плечи и хлопнул дверцей. Женька вздрогнула, - пойдем, пойдем, - мягко повторил он, чуть подтолкнув ее вперед.
Женька не сопротивлялась. Она понимала, что Санни прав, привезя ее сюда. Время настало. Они остановились. Она посмотрела на мрачный серый камень: «За долг и с честью» - написано ровными буквами. Это была стандартная фраза, которой удостаивало правительство своих героев. Посмертно. Женька опустила голову: она проиграла битву за свою любовь. Теперь это стоило признать окончательно. Она посмотрела на Санни. Что же он ощущал в этот момент? Она даже не предполагала. Она только чувствовала, что он спокоен.
- Это твое, возьми, - он раскрыл перед ней ладонь, на которой Женька увидела обручальное кольцо. То самое, которое ей подарил Алешка.
Женька осторожно взяла его в руки и подняла вопросительный взгляд на Санни.
-  В тот день ты его и потеряла. После пожара. Я нашел потом в машине.
Она в ответ ничего не сказала. Скорее всего потому, что было нечего. Она была даже благодарна Санни за то, что он вернул его именно сейчас, а не раньше. И за то, что он его сохранил. Женька покрутила кольцо в руках и сделала нерешительный шаг вперед. Она чувствовала себя так, словно стояла на мосту между прошлым и будущим и понимала, что именно сейчас ей предстоит сделать свой выбор. И каким бы он ни был, Санни примет его. Женька чуть наклонилась вперед и положила кольцо на холодный камень. Сердце сжалось, она закрыла глаза: «Покойся с миром. Пусть земля тебе буде пухом», - мысленно произнесла она и отступила назад, крепко сжав Санни за руку:
- Алешка всегда хотел, чтобы у меня все сложилось, - она не почувствовала себя свободной, но стало заметно легче. Она вздохнула и слегка улыбнулась, глядя на Санни, - теперь все будет по-другому?
-  Конечно, - ответил он, - можешь быть уверена.
- А я верю, - она еще раз пристально посмотрела на когда-то принадлежавшее ей обручальное кольцо. Солнце играло на его гранях, разбрызгивая красочные переливы. Женька чуть опустила взгляд. Прошлое не хотело ее отпускать, но она понимала, что если не сделает первый шаг сама, то никогда и не отпустит.
-  Прощай, - коротко бросила она и решительным шагом, не оглядываясь, направилась обратно к мобилю.
Санни еще немного постоял. Затем положил руку на шероховатую поверхность надгробья. Он ничего не хотел выразить этим жестом. Просто так было нужно.
-  Прощай, - в свою очередь сказал он и поспешил за Женькой.
История закончилась. Началась следующая. По крайней мере, так им казалось. Хотя Женька даже думать не хотела о предстоящем. Помимо того, что ее ждет объяснение с Джоном и ребятами, ее беспокоил еще один вопрос: как отнесутся ребята к соучастию Санни в ее преступлении? Майл окажется полным дураком, если все вот так возьмет и выложит. Но с другой стороны, как он объяснит свое поведение Ричи? А Джон ничего и не объяснял. Он ворвался на мостик разгоряченный, взъерошенный. Он до сих пор не мог поверить в то, что видел. Он помнил, как однажды рассказывал Альфреду про Брэда Дэвиса и его семью, что с ними стало. А вот теперь все встало на свои места. Теперь он нашел ответы на свои вопросы. Но хотел ли он их найти на самом деле? Как он посмотрит на Женьку и тем более на Санни?
- Майл, ты что, в аварию попал? Чего такой пришлепнутый? – Юта обернулся на резкое вторжение капитана.
- Да ничего, - нерешительно ответил он, - проехался…по старым местам…- он нервно погладил себя по нагрудным карманам, - а вы?
-  А мы решили задачку, - выглянул из кресла Харпер.
- К-какую задачку? – голос капитана был сбивчивым, а вид растерянным.
- Как какую? – недоуменно посмотрел на него Харпер, - Как вернуться домой!
Джон также растерянно кивнул и повернулся к выходу.
-  Майл, - услышал он голос Юты и остановился, - что произошло? На тебе лица нет.
-  Ничего, - сухо ответил он.
-  Майл, - Юта встал и сложил руки на груди, - мне эти песенки ты можешь не петь.
- Я же сказал, Ричи, ничего! – он раздраженно повернулся к Юте, демонстрируя нежелание продолжать разговор.
- Привет, - он услышал за спиной еще один голос, который заставил его повернуться обратно с перекошенным от злобы лицом.
-  Привет, - не без любопытства сказали Юта и Харпер.
Сегодня Женька выглядела заметно лучше. Юта отметил это не только по внешнему виду, но и по силе, которая исходила от нее так, что буквально сбивала с ног. «Так вот ты какая на самом деле!» - невольно подумал Юта, наблюдая за немой битвой Женьки и Майла. Джон смотрел на Женьку и не понимал, как после всего этого, она смогла показаться ему на глаза? Вместе с этим он отметил, что несколько дней назад, когда она появилась на «Да Винчи», она не была настолько уверена в своих силах, как это было видно сейчас. Она смотрела на него открыто, по всей вероятности не желая объяснять случившееся. Майл почувствовал, как в нем всколыхнулось нечто, что он испытывал по отношению к Сашке: ненависть, презрение. Юта понял, что сейчас не лучшее время для разговора, тем более, что в пороге появился Санни и было очевидным, что Джон просто в бешенстве. Санни прошел мимо Майла и взял Юту за плечо, несколько грубовато развернув в другую сторону:
- Поговорить надо.
- Да какая все всех собака укусила?! – Юта дернулся и внимательно посмотрел на Санни, переведя взгляд на Женьку. Да, такой он видел ее впервые.
Джон переступил с ноги на ногу и резко вышел. Женька едва успела отвести плечо в сторону: Майл шел напролом.
-  Джон! – попыталась остановить его она.
Он не отвечал, а только сосредоточенно шел вперед. Она выбежала вслед за ним:
- Майл, да стой ты! – от бессилия она топнула ногой и это, похоже, подействовало. Джон обернулся. Он был действительно в бешенстве:
- Ты…ты хуже, чем Сашка! Как ты могла?! – он навис над ней, еле сдерживаясь, чтобы не ударить. Она чувствовала это, но не пряталась:
- Ты ничего не знаешь!
- Я знаю только то, что видел! А видел я достаточно! А ты…
- А ты?! – в ярости перебила его Женька, - Ты?! Когда тулонцы убили твою семью, ты был готов их всех перебить до последнего!
- Это не умаляет…
- Что не умаляет?! – она подступила вплотную к Майлу, сжимая кулаки. Казалось, она сама была готова кинуться на него. - Что?!
-  Я не хочу тебя даже видеть, - надменно проговорил Джон, - и знать не хочу.
Он пошел по коридору, уходя прочь. Женька покачала головой. Объяснять что-то Майлу было всегда проблематично. А он уходил. Вернуться назад она тоже не могла. Их крики были явно слышны на мостике. А дополнительные объяснения были ей ни к чему.
-  Джон, Брэд Дэвис убил Алешку, - тяжело сказала она, глядя Джону вслед.
Она чуть опустила голову и смотрела на Майла теперь уже без злобы. Зачем она это все-таки сказала? Ответ был ясен: без Джона их команда была бы неполной, а он явно намеревался выйти из игры. Женька разменивать свои отношения не собиралась. И если случилось, что Майл узнал об ее преступлении, так пусть же знает обо всем до конца. Увиливать и лгать Женька не намеревалась. Хоть в этом она отличалась от Сашки.
- Что? – Джон, казалось, не понял суть сказанного, но остановился, вновь обернувшись к Женьке.
- Что слышал. Дэвис убил Алешку. Я сама видела.
Эти слова ударили по Майлу еще больнее. Чему теперь верить? Тому, что он видел? Тому, что он слышал? Тому, во что он сам верил?
- Из-за него я потеряла все, - продолжила Женька, безжалостно убивая Майла. Она подходила к нему все ближе, а ему хотелось пятиться назад, - я потеряла любовь. Я потеряла плод этой любви, - она остановилась, засунув руки в карманы, - я едва не потеряла себя, если бы не Санни… Я потеряла веру. Я жила, как во сне, потому что мой мир рухнул, понимаешь?
Да, Джон понимал. Он прошел через эти потери. И самым страшным было то, что Женька говорила его собственными словами. Неужели все это было правдой?
- Я ухожу, - сказал Майл. В его глазах Женька прочла нерешительность и посеянные ею сомнения. Ему действительно было трудно поверить в услышанное, все соединить и разложить по полочкам. Женькин поступок был ужасен. Но, если верить ей, Брэд поступил не лучше. - Зачем он это сделал? – вдруг спросил Джон.
- Не знаю, - пожала плечами Женька, - я предполагаю только одно: он хотел занять Алешкино место.
Майл еще раз пристально на нее посмотрел. Почему он тогда ей не поверил, когда она сказала, что ее по-настоящему никто не знает? Тень непогрешимости сделала свое дело. И Брэд. Почему Джон не придал значения его ужасу от одного упоминания ее имени?
-  Я ухожу, - еще раз повторил Джон.
-  Куда? Ты же не в своем времени!
-  Какая теперь разница?
Он скрылся за поворотом. Женька еще раз покачала головой и решила, что обязана вернуться на мостик. Она не могла оставить Санни на съедение Юте. Стоило ей только появиться, как все разом обернулись в ее сторону.
-  Где Майл? – осведомился Санни.
-  Куда-то собрался, - ответила Женька, - по-моему, он хочет покинуть «Да Винчи».
-  Дальше Юпитера он не улетит, - уверенно заявил Юта, - если, конечно, ты его не убила.
-  Ты думаешь, я кого-нибудь могу убить? – она дерзко вскинула голову.
-  Не сомневаюсь, - Юта чуть улыбнулся.
Что же он хотел этим сказать? Женька перевела взгляд на Санни. Тот стоял чуть поодаль и вертел в руках грифель. По его виду она поняла, что присутствующие на мостике в курсе произошедшего.
-  И что теперь?
- Теперь? – Юта даже не задумался. - Пора домой возвращаться. Харпер нашел обратную дорогу.
- Ты считаешь, это нормальная реакция? - спросила она, оперевшись на пилотское кресло.
- За себя думаю, что вполне. Я достаточно знаю Майла и побег для него – тоже нормальная реакция. А сейчас нам нужно домой. У нас куча дел!
Женька кивнула и села в кресло. Особого облегчения она не испытала. Напротив, на душе было тревожно. И не только потому, что Майл на время выбыл из команды. Домой… не было у них никакого дома! Херувима больше нет. Земля для них отныне тоже не убежище. Женька была больше чем уверена, что Сашка объявит их вне закона. Она догадывалась, что задумал Юта, и он наверняка уже посвятил в свои планы Санни. Прежде всего, было необходимо ознакомиться с расстановкой политических сил, а сделать это можно было только одним способом: воспользоваться связями Юты с ЦСО. Женька предполагала, что они направятся в святая святых этой организации. Волей-неволей они опять ввязывались в политику. Она недовольно наморщила лоб. Расслабляться было некогда, а именно этого ей захотелось впервые за столь долгое время. От мыслей, что еще им нужно преодолеть, заболела голова.
-  Ну? – спросил подошедший Санни.
- Не хочу возвращаться, - призналась она, - как представлю, то нас ждет – руки опускаются.
-  Ты боишься встретиться с Сашкой лицом к лицу? – угадал он.
- Боюсь, - согласилась Женька, - мы слишком изменились. И больше нас ничего не связывает. Боюсь, что чувство жалости она больше не сможет у меня вызвать.
Девушка посмотрела ему в глаза. В них она увидела отражение своих собственных мыслей и опасений.
-  Через сколько мы вернемся? – поинтересовалась она уже у остальных.
- Через пару часов, лейтенант! – отозвался Харпер, - если начинать прямо сейчас… или подождем? – с сомнениями в голосе спросил Харпер.
Женька взглянула на него. Пожалуй, этот малец был все-таки на их стороне.
-  Нет. Ждать мы не будем. Пора действовать.
-  Вот это я понимаю!
Спустя несколько минут они почувствовали, как «Да Винчи» ожил и пришел в движение. Женька сжала подлокотники, отгоняя от себя невеселые мысли по поводу их возвращения. Почему все вышло именно так? Почему им предстоит вернуться во второй раз домой преступниками? Что изменилось за время их отсутствия, и сколько они отсутствовали на самом деле? Изменилось ли что-нибудь на Земле? Кто у власти?  Что происходит, и, в конце концов, как оставшиеся ребята? Живы ли? Сумеют ли они сами вынырнуть из временной воронки именно там, где рассчитал Харпер, на нейтральной территории, а не стать мишенью для земного флота, так и не успев помочь им? Женька бесконечно задавала себе эти вопросы. Но ее мысли так или иначе упирались в Сашку: до чего дошла она в своем победоносном походе к власти? И за что она так по-настоящему ненавидела Женьку? Неужели только за проницательность и способность любить? Девушка знала: Сашка умеет добиваться своего, и она не сомневалась, что Александра не отступится от поставленной цели: уничтожить Женьку и всю ее команду пусть даже ценой «Да Винчи». А скитаться под вечной юрисдикцией ЦСО – значит у них на побегушках – Женька не хотела. Ну, может быть, только первое время. Да и, собственно, зачем? Она понятия не имела, с какой целью она возвращаются назад. Более того, она была уверена, что и Юта толком еще не обрисовал себе эти перспективы. Пока основной целью для него было обеспечить их безопасность, а уж потом… Что потом? Потом, и Санни был прав: этого Женька очень боялась – ей все-таки придется встретиться с Сашкой. И, скорее всего, они окажутся по разные стороны. Впрочем, этому удивляться не стоило, так было всегда. Как Женька отреагирует на эту встречу – она не знала, но еще больше ей было интересно, как отреагирует Сашка.
Александра и сама в последнее время часто об этом задумывалась. Как и о том, что играть роль президента, оказывается, не так легко, как она себе это представляла. Да, она этого хотела, и она этого добилась. Но ею двигало вовсе не желание представлять свой народ, а всего лишь доказать себе свою силу, проверить способности. Груз, который лег на ее плечи после официального вступления в должность оказался непомерным. Ей искренне не хватало Женькиной разборчивости, но приходилось справляться самой. В один из дней она вдруг четко осознала, что прекрасно понимает президента Уолиса. Теперь для нее не были секретом его нелогичные действия, когда он был готов уничтожить Херувим со всеми войсками и техникой одним разом. Зажатый с одной стороны недовольством его народа, подогреваемым Комитетом, с другой самим Комитетом, с третьей командой Талоне, позволившей сомневаться в их преданности, а с четвертой своей собственной совестью – он принял единственное правильное решение в этой ситуации: сложил с себя полномочия. Сашка сдаваться не желала, вынашивая планы уничтожения Комитета, но при этом буквально ощущала, как ее полномочия становятся все более формальными. Единственное, что по-настоящему было ее заслугой – то, что она все-таки освободила Талоне от тяжелых работ. Тогда, в просьбе президента об этом же, она посмела ему отказать. Теперь видела, что он действительно был прав. Талоне был стар. Он был ни на что не способен, кроме как быть выставленным в каком-нибудь музее как раритет, участник тулонской войны. Просто участник. Но Сашке было его не жаль. Поместив бывшего главнокомандующего КФЗ в одиночную, но довольно комфортную камеру для отбывания наказания до окончания дней своих, Сашка все же рискнула его навестить. Что он мог ей сделать? Да ничего. Глядя на него, она видела, как он заметно постарел. Александра отчетливо помнила Талоне, когда он со своей неизменной командой прибыл на Землю после окончания войны. Казалось, их должны были встретить победителями, но встретили, как предателей. Никто не вспомнил, вынося приговор, что если бы не они, то не было бы не только Херувима, но и тех пилотов, что его защищали, не вздохнул бы с облегчением весь Рукав, лишь только весточка об уничтожении Тулона полетела во все края. Она помнила всех ребят, сошедших тогда с «Мотео». Хаммер вышел с гордо поднятой головой и с улыбкой победителя на лице. Джон был подавлен. Женька и Санни вышли рука об руку. Когда их разделили, Александра заметила, как Санни стиснул зубы и сжал кулаки, а Женька закрыла глаза, будто бы прощаясь. Последним покинул капитанский мостик Талоне. Он вышел в парадной форме главнокомандующего. И Сашка невольно подумала, как когда-то Женька: «Как влитой». Нет, он тоже не выглядел побежденным. Как не выглядел таковым и тогда, когда Александра пришла к нему. Постарел – да, но сломлен не был. Она задала один-единственный вопрос:
- Скажите, что вы обо всем этом думаете?
Зачем ей нужен был ответ? Чтобы удостовериться в собственной ничтожности?
- А вы что, и в самом деле хотите это знать?
Он обратился к ней в официальном тоне. Александра не знала, сколько причинила ему страданий. Ведь Талоне с самого начала не понравилась идея введения в его подразделения двух молоденьких совсем еще девочек, но он принял их. Он не давал им поблажек, проверяя на крепость. Он проверял их так же, как некогда своих «орлов». И они, изнывая от усталости, напряжения и ощущения несправедливости – все-таки выдержали это испытание. Они смогли доказать, что способны побороться не только за свою жизнь, но и жизнь любого из команды. А это для Талоне было главное. И он полюбил их. Искренне полюбил, как своих родных дочерей и никогда не скрывал своего благосклонного к ним отношения. Но в то же время он постоянно ощущал неуловимую угрозу, нависшую над сплоченностью команды. И в один прекрасный день понял, что эта угроза вполне реальна. Он понял, что допустил ошибку, приблизив Женьку к себе, сделав ее своим доверенным лицом, отодвинув на второй план даже Санни. Но если Кент воспринял это как должное, то Сашка не смогла. Он был не слепой, и видел ее стремление стать первой, но считал, что это было еще одним испытанием команды на прочность. И она не выдержала. Очень скоро в ней образовалось два лагеря. Женька изо всех сил старалась сохранять нейтралитет, но при сложившихся обстоятельствах это тоже было невозможным. Теперь, глядя на Александру в президентской форме перед собой, Талоне понял, что зря спустил вожжи. Но он не корил себя за это.
- Да хочу, - ответила ему Александра, заложив руки за спину. Похоже, что это уже прочно вошло в ее привычку, - вы же могли предвидеть, что все произойдет именно так.
- Увы, Саша, я всего лишь человек.
«Саша», - Сашка готова была разрыдаться на месте. Так ее очень давно уже никто не называл.
- И все же?
- Я могу сказать, что вы не правы, но что это изменит? Даже если вы захотите, то не сможете изменить ход событий.
Она смотрела на него и не узнавала. Где тот бравый никогда не устающий вояка? Где его выправка? Хотя нет, выправка осталась. Но тогда где же та грозность, которую побаивался даже Санни? А ход событий она действительно не могла изменить. Она покачала головой и опустила ее.
-  Жалеете об ошибках? – спросил он, безошибочно определив, о чем думает Александра. - Чувствуете себя загнанной в угол? Нелегко нести ношу, которую вы на себя взвалили?
- Я все поняла, - Сашка уклонилась от прямых ответов и вышла, оставив Талоне в одиночестве.
Она вспоминала об этом разговоре постоянно. Неужели он легко смог это прочитать по ее лицу? И тот страх, который метался в ее глазах? Возможно ли, что и Комитет читает ее также легко? Александра нахмуривалась, но это было лишь в редкие минуты ее свободного времени. Она действительно чувствовала себя загнанной в угол. Позиции Комитета были слишком прочны, и он это знал. Поэтому Сашка изо всех сил старалась не потерять народное доверие. Днями и ночами она трудилась над разработкой своей собственной программы действий. Она делала все, чтобы облегчить жизнь людей, фактически замурованных под ледяной коркой планеты: создавала рабочие места, снижала налоги, организовывала благотворительные акции и социальные программы. Каждую неделю она выступала перед своим народом, отвечая на их вопросы и давая обещания. Она училась держать власть и это получалось. Ее обещания все реже расходились с делами. Народу это нравилось, но не нравилось Комитету. Он не мог ограничивать Александру в разворачиваемой ею активной общественной деятельности, потому что в противном случае она имела полное право на выражение недоверия своему правительству. Комитету это было не на руку. Однако он тоже не дремал, все чаще высказывая ту самую народную мысль, от которой у Александры мороз пробегал по коже: решение вопроса о судьбе народов Земли, да и самой Земли. Да, Комитет знал, на что давить. Сашка чувствовала, что установившийся хрупкий баланс может рухнуть в один миг, если она не предпримет никаких шагов для решения этой проблемы, иначе тогда уже Комитет выразит ей свое недоверие. Александра догадывалась: затевалась большая игра и лихорадочно пыталась найти выход. Организовать поисковую экспедицию? Но что они могут без «Да Винчи»? На строительство второго такого корабля при имеющихся ресурсах у землян уйдет несколько лет. А сколько времени понадобится на то, чтобы найти пригодную для жизни планету? Часы тикали. Кислород иссякал. Угроза жизни человечеству приближалась с каждой минутой. Этот вариант Сашку не устраивал.
Но был еще один: расселить человечество по обитаемым планетам Рукава. К тому же оставшиеся целыми некоторые миры Лиги сами начали лизать зад Земле и были готовы принять ее обратно в свой союз, обеспечив помощь и поддержку. Однако Сашка поняла, что, приняв предложение, она поставит свою державу в весьма унизительное положение. Более того, она спасла бы и одновременно с этим уничтожила человечество. Разделенная общность очень быстро потеряла бы свою расовую принадлежность, а кое-кто наверняка бы еще и обрадовался, наблюдая за падением некогда одного из самых сильных миров. И сама Александра лишилась бы власти. Нет территории – нет управления.
Отказав Лиге, президент Полева решила создать свою, однако потенциальных кандидатов не было. Эсцирус был отравлен и пуст. Орагон  уничтожен. Адаллон деградировал до такой степени, что даже торговые экспрессы, вновь зашевелившиеся после окончания Великой Войны, как о ней говорили, обходили систему Пальмиры стороной. Херувима больше не было. Бертран Овунаса был не в счет. Канопус IV на контакт не шел без Джона Майла, которого, вероятно, и в живых-то уже не было. А о Юпитере Ареса речь вообще не шла. Он слишком зависел от ЦСО. А с ЦСО Сашка дружбу не водила, объявив неприкосновенность его сотрудников незаконной и ограничив доступы к любой информации до минимума. ЦСО отреагировал достойно: он отозвал своих людей с Земли. Сашка осталась наедине с Комитетом и народом. Но за ошибку этот шаг она не считала. Была, конечно, еще одна планета: Пермина, названная так народом ее населяющим в честь богини зимы. Но, во-первых, несмотря на то, что этому самому народу было глубоко наплевать кто поселится рядом с ними, Александру не устраивало довольно близкое соседство с Адаллоном, а во-вторых, уж очень на ней было холодно. Поменять холод на холод с разницей в два градуса Александра не считала выходом. 
Процветающие миры Лиги: Кетонис, Хореро и Ипсилон-Дзэта, получив отказ Земли от вступления в Лигу, также отказались идти на любые формы сотрудничества. Земля осталась одна справляться со своими проблемами. Добиться поставок продовольствия стало невероятно сложным, и Александра принялась развивать свои ресурсы, а заодно отыскала еще один вариант. Для этого она обратилась к ведущему специалисту в области военных технологий – Шенет Росс, поставив перед ней задачу кислородообеспечения Земли для продления срока жизни населения. Сашка понимала, что это не решение проблемы. Но это хотя бы могло дать время для поиска нового дома.
Александра долго наблюдала за Шенет, стоя у двери. Та, казалось, даже не
-  Разрешите? – негромко спросила Сашка.
Шенет обернулась и встала, делая нерешительный жест рукой. Александра прошла вперед, оглядывая кабинет. Он мало отличался от остальных лабораторий. Не за что даже взглядом зацепиться.
- Я вот зачем, - произнесла Сашка, признаваясь себе, что так и не научилась строить разговор с Росс. Она нервничала и это было заметно. Говорить с Шенет было сложно еще и потому, что на ее вопросы о ребятах Александра отвечала также односложно, как и Комитет – их всех перевели на другое место службы. Где-то в глубине души Шенет понимала, что ее окружение вешает ей лапшу, но поделать ничего не могла, потому что ощущала ответственность за народ, которому служила. К тому же неожиданно из-под ее начала улизнул Харпер. Сашка сказала, что его тоже перевели. Шенет сделала вид, что поверила. Она не сомневалась в ее корысти по отношению к своим способностям, но то, что Александра стала занимать пост президента, сбило Росс с толку. Она привыкла не задавать вопросов  и теперь только лихорадочно накапливала их в своем мозгу.
Сашка долго готовилась к тому, чтобы начать и, наконец, сказала:
- Шенет, вы ведь не дура, - это прозвучало как вопрос, но женщина на это не отреагировала. Александра подошла к ее столу, бесцеремонно пошелестела бумагами и продолжила, - вы знаете в каком мы все отчаянном положении.
-  Мы? Или вы?
Вопрос угодил в точку. Да, она была не дурой. И, возможно, это Сашка была дурой, так думая все это время.
- Мы, - твердо сказала Александра, - именно мы. И я сейчас объясню почему, - она чуть помолчала, - вы должны понимать, что то задание, которое я вам дала – это всего лишь шанс дать нам фору найти дальнейшее решение. И кому как ни вам знать об этом?
-  Вы имеете в виду проблему будущего Земли?
-  Именно.
Александра заметила на лице Шенет проявившийся интерес. Это был хороший знак, и она продолжила:
- Вы представляете, что будет, когда запасы кислорода иссякнут, когда мы даже не сможем его синтезировать?
-  Все умрут.
- Разве вы можете допустить это? Я думаю, что не можете. И я не могу. Вы тоже это должны понимать. Я – президент и должна защитить свой народ, как когда-то его защищал президент Уолис. Теперь настала моя очередь…
Шенет вдруг дернулась и подошла к столу. Собрав все свои бумаги, она отложила их подальше от Александры:
- Вы что, верите в этот бред, о котором говорите? – нет, Шенет Росс была совсем не дурой. - Вы правы, но только в одном: не будет народа, не будет и вас. Так что вы особо-то и не за народ радеете.
- Зато вы радеете, - резко ответила Сашка, что заставило женщину потупить взгляд и вновь сделаться отстраненной, - и на этом можно остановиться, пожалуй. Я очень долго размышляла над сложившейся ситуацией. И думаю, что у нас все-таки есть выход. Не хотите поинтересоваться какой?
- Догадываюсь, - не поднимая глаз, произнесла Шенет и отвернулась от Александры, глядя, как за перегородкой копошатся без устали люди в белой униформе.
- Тем более, - миролюбиво качнула головой Сашка, - мы испробовали все и теперь нам остается надеяться на вас. Да, Шенет, - она развела руками, - опять только вы одна можете принести пользу людям.
-  Я вам ничем не могу помочь.
- Это почему? – не без интереса прищурилась Александра. В последнее время она ловила все большее удовольствие от игры, но именно сегодня это не нравилось.
- Если я не ошибаюсь, вы у меня опять спрашиваете про эти формы жизни, про нагаа, с помощью которых мы уничтожили Тулон?
В ответ Сашка лишь молча кивнула.
- А почему опять сейчас, спустя столько времени с момента последнего разговора? Сколько прошло? Полгода? Год? И вы до сих пор не решили эту проблему?
- Я не поняла, - отчетливо сказала Сашка, - Кто к кому пришел, и кто кому задает вопросы?
Александра ждала ответ, но Шенет ей на это так ничего и не сказала. Немного помолчав, она произнесла:
-  Я уже говорила, что ничего толком не знаю. Я могу указать вам дорогу, если это вам так важно. Но я уверяю, что у вас ничего не получится. С вами никто не будет даже разговаривать. Ведь тогда с нами был их Посланник, - Александре показалось, что Шенет произносимые слова даже доставляют удовольствие.
- Сдается мне, Шенет, что вы знаете намного больше, чем говорите. Может быть, вам стоит сделать мнемографию?
-  Я знаю свои права и не дам вам согласия, - она повернулась к Александре. Ее глаза блестели на раскрасневшемся лице.
-  А вас никто не спросит, - Сашка смотрела на нее с легкой улыбкой на лице.
-  А что же вы тогда не воспользовались знаниями Санни? Ведь он – Посланник, и вам об этом известно. Что же ему не сделаете принудительную мнемографию?
Сашка была готова захлебнуться от волны злости, нахлынувшей на нее, разорвать Шенет в клочья и не только от того, что та впервые в своей жизни посмела так с ней разговаривать. Но и от того, что упоминание о Санни вновь вызвало к жизни те страшные пережитые ощущения от совершенной в момент душевной слабости ошибки. До сих пор ей было стыдно вспоминать о том злосчастном поцелуе. 
-  А это, - прошипела она, - не ваше дело.
-  Да, не мое. Поэтому позвольте мне выполнять мою работу.
Шенет неловкими движениями сгребла со стола бумаги, показывая, что разговор окончен. Только теперь она по-настоящему поняла, что молчание ребят было вовсе не их прихотью и не следствием так называемого «перевода». Теперь Шенет была уверена, все совсем не так, как ей рассказывают. Исчез и Харпер – все к одному. Она поняла и то, что ее пытаются загнать в угол. Может быть и стоило открыть тайну места пребывания нагаа и стоило даже попробовать себя в роли посланника ради спасения человечества, но Шенет также отчетливо понимала, что Санни как Посланник пришел в тот мир с определенной целью, направленной лишь на спасение жизней. А сейчас, если бы Сашка попробовала себя на эту роль, то с треском бы провалилась, потому что мебиане, которые встретили их, смотрели в душу. Навряд ли у Сашки истинно благие намерения. Что же касается самой Шенет, то ей вообще нечего было сказать хранителям того мира, кроме крика о том, чтобы они не помогали землянам идти по пути самоуничтожения.
Сашка вышла, покинув исследовательский комплекс раздраженная. Получалось, что все, к кому бы она ни обращалась за помощью или за информацией ей отказывали. Еще больше злило то, что все дороги опять вели к команде Санни и к нему самому. Но не могла же она сказать Шенет о том, что она и понятия не имеет, где он находится! Она и без того слишком многое поняла! И это была Сашкина заслуга, однако по-другому что-то объяснить она просто не смогла. В своих мыслях относительно нагаа Александра размышляла так: если они могут разрушать, значит, и создавать тоже. Но создавать что? Девушка до сих пор корила себя за то, что не принимала активного участия в решении всех вопросов на Херувиме. Она продумала буквально все, но самое главное – упустила. Александра терялась, при этом понимая, что чем дольше она медлит и ничего не предпринимает – тем хуже. Она даже потерла шею, будто бы ослабляя невидимую петлю уже точно на нее накинутую Комитетом.
Сашка вошла на ближайший пункт связи. Что такое биоком она забыла давно. Она уже не принадлежала к военной структуре – это раз, кроме того, биоком больше не был так надежен как раньше – это два, и к тому же Сашка была все-таки президентом, которому отчего-то возбранялось пользоваться подобной системой связи – это три. Александра привыкла к этому не легко. Но это же она добилась, что с биокома сняли гриф секретности! А все от страха перед угрозой ее личной безопасности. Теперь она понимала, что это похоже на паранойю, но этого уже было не изменить. Она поприветствовала связистов и запросила контакт со своим пресс-секретарем. Ее поручения и просьбы он выполнял безупречно, но Сашка ему не доверяла. Впрочем, после смерти Алекса, она не верила никому.      
- Будьте добры, - вежливым тоном сказала она, - соберите заседание Комитета. Нам есть что обсудить, - она отключилась прежде, чем пресс-секретарь успел ответить.
Александра встретила комитетчиков в официальном кабинете. Он казался пуст. В нем постоянно чего-то не хватало. Александра знала чего: огромной карты боевых действий, на которой разворачивались события. Теперь время от времени появлялись геофизические и климатические модели, от однообразия которых Сашку начинало тошнить. Сегодня она поняла: наступило время решительных действий. И если бы она только могла проигнорировать Комитет, то обязательно бы это сделала. Хотя в глубине души она вынашивала тщательно замаскированный план победы над ним. Первым появился представитель демографического Комитета. Он всегда приходил первым и держался от остальных несколько особняком так, что Сашке казалось, что он «старается» не ради Комитета, а ради себя, потому как сам давно метит на Сашкино место. Именно к нему она относилась с особой внимательностью, чтобы не пропустить момент, когда он подставит ей подножку.  Остальные комитетчики собрались в считанные минуты. Они все сидели за овальным столом так, что каждый видел друг друга. Александра обвела присутствующих взглядом, сложила руки в замок и выставила их перед собой, откинувшись на спинку кресла.
- Ну что, уважаемые коллеги, я думаю, настало время решительных действий, - она озвучила свою недавнюю мысль и сделала паузу, оценивая реакцию окружающих.
Первым зашевелился представитель Комитета внешнеполитических связей. Сашка терпеть его не могла. По ее мнению он походил на бледную поганку: высокий, худой, с глубокими морщинами на лице он отливал каким-то желтоватым цветом. «Туберкулезник», - заключила про себя Сашка впервые его увидев, хоть и знала, что туберкулез – болезнь каторжников. За столько минувших столетий его так и не смогли искоренить, а теперь он процветал во влажных душных и темных подземельях. Поначалу медики забили тревогу, опасаясь вспышки заболевания среди сотрудников охраны каторжан и выноса его из шахтовых забоев в города, но потом успокоились, подняв старинные справочники, энциклопедии и пособия, и уяснив, что уж если раньше это заболевание держали под контролем, то сейчас это не составит труда. Сотрудников оберегали как могли: им ставили прививки, усиливали питание и два часа в смену определяли в хорошо проветриваемое помещение. Каторжан же по Сашкиному распоряжению просто поддерживали, распадников - изолировали.  Александра решила, что для преступивших закон естественный отбор будет самым суровым наказанием. Так она считала до сих пор.
-  Вы что-то хотите предложить?
- Думаю, да, - Сашка не изменила своего положения и тона голоса тоже, -  мы и так потеряли слишком много времени с момента, как оборвалась связь с «Да Винчи». И если он не появился нигде за эти три месяца, то вряд ли появится. Предлагаю смириться с тем, что мы его потеряли навсегда. Это первое.
- А если он еще появится? – резонно поинтересовался сухопарый человек с военной выправкой, бросавшейся в глаза – представитель военного Комитета. Война уже давно закончилась и Сашка чувствовала, что ему стало неожиданно скучно. Он везде совал свой нос  и постоянно провоцировал ее на гневные вспышки.
- Я считаю, - парировала ему Александра, - что нужно смотреть на вещи реально. В данный конкретный момент «Да Винчи» нет и поэтому исходить нужно из этого. А если предположить, что он появится – исходить будем из новых условий. Вас устраивает мой ответ? – она посмотрела в упор на комитетчика, на что тот ответил:
-  В данный конкретный момент – да.
Сашка чуть ли не взорвалась от негодования. Откровенная издевка слишком сильно задела ее, подкрепив намерение когда-нибудь расправиться с Комитетом, но она ответила:
- Мы или решаем проблему, или расходимся и тогда ее решаю я, - она еще раз оглядела присутствующих. Комментариев не последовало. Представитель военного Комитета вжал голову в плечи, поняв, что его выпад был ни к чему. - Хорошо. Сегодня я разговаривала с Шенет Росс и она готова оказать нам частичную помощь, - будучи уверенной, что сейчас последует закономерный вопрос, Сашка предупредительно подняла руку, - частичная помощь означает то, что она может показать нам путь к нагаа. Но при этом – это все. Все остальное должно лечь на наши с вами плечи, господа, -  она развела в воздухе руками, улыбнувшись. Сашка торжествовала. Настало время  не только решительных действий. Пришло время утереть нос Комитету. Это решение так неожиданно пришло в голову Александре, что она почувствовала себя намного увереннее.
- Что именно? – спросил толстяк-демограф. Конечно же, он в этот момент думал не о народе и кризисной демографической ситуации, а как бы не облажаться, если Сашка даст задачку не по зубам. Она была в этом уверена.
- А то, что если мы доберемся до нагаа, то они будут разговаривать только с Посланником. А им был, как вам известно, Санни Кент и вы его упустили!
-  Мы? – неуверенный голос она услышала от энергетика.
-  Не вы конкретно, - она немного остыла, - но вы! – она ткнула пальцем на все того же представителя военного Комитета, - И вы! – она испепеляюще смотрела  на главу органов госбезопасности, - Когда на вашем месте был Талоне, таких проколов не было! Не было ни одной провалившейся операции! – Сашка вскочила и заходила по кабинету, усиленно жестикулируя. - А вы умудрились упустить хромого инвалида без сознания и всю его команду калек! – Сашка вдруг резко остановилась прямо напротив того, к кому обращалась, - Не здесь ли попахивает государственной изменой?
Человек в военной форме тоже вскочил с места:
-  Госпожа президент, вы ведь знаете, что ЦСО…
-  Сядьте, - резко оборвала его Александра и замолчала, провожая взглядом пока тот не принял прежнее положение, - ваши слова смешны. ЦСО! Что значит ЦСО? ЦСО в созвездии Орла, а вы здесь! Вы что, признаете свою некомпетентность? И значимость ЦСО? Или вы хотите сказать, что я должна была заниматься охраной преступников?! Может быть, мне нужно было нести посуточное дежурство? А?! – Сашка остановилась напротив своей жертвы и прищурилась, - если вы упустили калеку в коме, то как вы можете гарантировать безопасность мне? Как вы сможете меня защитить в случае потенциальной опасности? – вкрадчиво проговорила она. Александра вскинула голову, заложила руки за спину, как это уже делала сегодня, и вернулась на свое место. Она была уже спокойна. В кабинете не было слышно ни одного звука.
- То-то же, - поучительно произнесла она, - учитесь работать в связке, господа. Я знаю, что такое работать в команде и благодарю судьбу за такой опыт. И не скрываю этого. Потому что работать в команде для нас очень важно, особенно в данный конкретный момент, - она вновь метнула колючий взгляд в сторону представителя военного Комитета, - ваше рьяное стремление занять лидирующее положение ни к чему не приведет. Народ сожрет и вас, и меня, а если вы хотите войны – вы ее получите, но много позже, когда мы  достигнем определенной цели – дадим народу Земли будущее, - она тяжело замолчала.
Александра сказала именно то, чего так долго боялась – она открыто объявила войну Комитету, и каждый прекрасно это понял. Только начало ее откладывалось на неопределенное время. Представитель демографического Комитета потянулся за стаканом воды. Сашка сделала то же самое, чтобы перевести дух и негромко вздохнула.
- Итак, - она вновь заговорила после длинной паузы, - мы все виноваты в том, что остались ни с чем. И даже если «Да Винчи» вернется, я не думаю, что те, кто будет на его борту, пойдут с нами на сотрудничество. И кому как не всем нам известно почему. Не они нас предали, господа, а мы их. И это не мы им, а они нам не простят измены. Поэтому надо что-то делать самим. И ваша основная задача – найти Посланника.
-  Но у нас ведь есть в запасе еще один вариант, - осторожно произнес военный.
- Какой, интересно? – с ухмылкой повернулась к нему Александра. Ее пальцы скользили по ободку стакана, помогая ей вновь не сорваться.
-  Алан Хаммер.
- Вы что? Смеетесь надо мной? – она опять не выдержала. - Вы что, ситуацией не владеете?! – она покачала головой. - Не удивительно, что Джек Уолис сложил с себя президентские полномочия! С вами же работать невозможно! Да если эти нагаа заглянут в мою или душу любого из вас, а тем более Хаммера – вы представляете, что они там увидят?! – она сделала глоток из стакана, охлаждая гнев, -  Нам нужен идеальный непогрешимый вариант, свято верящий в президента и его правительство, уповающий на милость нагаа во имя спасения человечества.
-  А если они спросят, что ж мы сами не явились?
-  У Кента же не спрашивали!
-  Тогда была война, и мы были в бедственном положении.
- Вы хотите сказать, мы сейчас не в бедственном положении? – Александра сделала удивленный взгляд и повела головой из стороны в сторону в знак отрицания, - главное для нагаа и мебиан, как я поняла, чистота души Посланника. И если вы его мне найдете, то полдела будет сделано. Все свободны.
Александра демонстративно встала и повернулась ко всем спиной. Это означало: во-первых, что разговор на сегодня исчерпан, а во-вторых, она одержала свою первую победу над Комитетом. По звуку закрывающихся дверей она поняла, что кабинет опустел. Эта победа была так неожиданна и так легко досталась, что Сашка просто удивилась ей. Теперь она знала наверняка: Комитет можно поставить в тупик. А если его можно поставить в тупик, то наверняка можно и парализовать! А парализованную жертву можно съесть. А уж это Александра делать умела. У нее захватило дыхание, как это уже было когда-то и не раз. Это было очень забытое и приятное ощущение. Она заметила вошедшего пресс-секретаря, подбежала к нему, поцеловала в щеку, прекрасно при этом понимая, что ведет себя совсем не по президентски, но поделать ничего не могла: эмоции брали верх. Пресс-секретарь отреагировал достойно: воспринял Сашкин порыв как должное, а она, отметив это, шумно выдохнула и сказала, громко хлопнув в ладоши:   
-  Мы сегодня молодцы!
Он недоумевал. Для него, обычного исполнителя, президент Полева всегда ассоциировалась с угрозой. Даже хорошее расположение духа означало для нее постоянное напряжение, но тогда она хотя бы не орала и не выказывала свое вечное недовольство явно. Сегодня президент Полева пребывала, по-видимому, не просто в хорошем, а в прекрасном настроении. С чего бы это? Да еще после встречи с членами Комитета? Обычно после таких совещаний Сашка выглядела более чем мрачной. Сейчас же маячок победы уже виднелся где-то на ее пути.
- И знаешь что? Организуй-ка мне пресс-конференцию часа через четыре. Отдохну, и буду отвечать на вопросы народа.
- Позвольте заметить, госпожа президент, - робко подал голос пресс-секретарь, - но пресс-конференция у нас намечена через три дня. Или внести изменения в план?
-  Конечно внести! Сделаем ход «конем» сегодня, пока Комитет не опомнился!
Она, как обычно, не дождалась ответа, будучи уверенной, что ее распоряжение исполнится с точностью до минуты. Это ей нравилось. Она бодро зашагала по коридору к себе. Правда, не в президентские апартаменты. Александра долго спорила, доказывая свою правоту, и Комитет ей уступил. Это произошло как раз три месяца назад. Сашка оставила за собой право занимать комнату на уровне ВСКБ, которая стала для нее первым домом и теперь убежищем. И, несмотря на то, что убранство комнаты она ненавидела до сих пор, Сашка все же возвращалась сюда с чувством, будто бы здесь ее кто-то ждет. Скорее всего потому, что это была комната Алекса. Сашка не смогла с ней расстаться, хотя всякий раз входила с тяжелым сердцем. Но сегодня день был особенным. Александра легко переступила порог, и тут же вспыхнул свет.
-  Сегодня удачный день! Я в душ! – крикнула она, на ходу раздеваясь.
Она стащила полотенце со спинки кровати, но, прежде чем включить воду, подошла к охладителю и достала бутылку Рувима 1846. На воздухе она мгновенно покрылась слоем инея.
-  Сегодня у нас есть повод отметить начало победы!
Она достала два фужера, поставила рядом с бутылкой. Рувим был последний. Последняя бутылка, содержимое которой никто и никогда больше не попробует. Сашка берегла эту бутылку на какой-нибудь важный случай. Теперь он, кажется, настал.
- Я думаю, ты не будешь возражать, если мы ее сегодня с тобой откроем, - она немного постояла у стола, - я сама налью. Чуть позже. Только в душ схожу.
Последние слова были сказаны как-то отрывисто, скованно. Сашка вдруг на секунду задумалась, появилось серьезное выражение лица, но оно тут же сменилось на более расслабленное. Она коротко бросила:
-  Я быстро.
Она скрылась за дверью душевой. Так она жила уже три месяца. И три месяца убеждала себя, что все нормально, хотя ничего нормально не было. Сашка прекрасно понимала, что появившийся впереди огонек слишком призрачный. Комитет мог ее прижать в любую минуту так же, как она сделала это сегодня. Тем не менее, она надеялась на сознательность комитетчиков. Они тоже должны понимать, что пока Сашка держит их на крючке – дергаться не стоит. В конце концов, они же за общее дело борются!
Сашка плюнула себе под ноги. Она справится. Александра выключила воду и ступила на холодный пол. Полотенце полетело обратно на спинку кровати, а сама она облачилась в мягкую длинную рубашку. Она была ей не по размеру. Сашка засучила рукава. Это была рубашка Алекса. Александра наполнила бокалы рувимом и подняла свой. На свету прозрачная зеленоватая жидкость словно заиграла. Сашке вдруг показалось, что в свете ламп прямо внутри бокала она увидела Херувим. Если бы его можно было сохранить! Сашка горько усмехнулась: видение исчезло.
-  Ну что, Алекс, за победу.
Она поднесла свой бокал к бокалу, стоящему на столе. В тишине раздался негромкий звон. Александра сделала небольшой глоток и села в кресло, запрокинув голову наверх. Так любил сидеть Алекс. Ее лицо стало задумчивым. Только сейчас она поняла, как измоталась за те несколько долгих минут общения с Комитетом. «За победу», - пронеслось в голове. Как давно это было! Она еле слышно вздохнула. Тогда они расставались с ребятами и не знали на сколько. Сашка сделала еще один глоток. По телу разлилась приятная теплота. Война за Херувим началась. Их всех под землю и теперь они тихо работали, превратившись чуть ли не в обычных блюстителей. Тем не менее, ребята были в курсе всех передвижений тулонцев, поэтому спрогнозировать их дальнейшие действия было не сложно. Гораздо сложнее было добиться разрешения отправки на фронт. И, тем не менее, они добились, а вот Женька и Сашка оставались коротать время на Земле. Им разрешения не дали. Сашка помнила, как долго психовала по этому поводу Женька, не понимая, что им дается шанс выжить. Перед расставанием ребята собрались в комнате отдыха. Теперь это было единственное место, где они могли позволить себе расслабиться. Однако после войны за Землю, так позорно проигранной, расслабляться было стыдно. Поэтому они открыли это помещение лишь однажды – в сутки, которые им были даны на сборы. Они встретились, одетые принципиально по-граждански и долго друг друга рассматривали, поскольку в последнее время военная форма стала для них второй кожей. Пили пиво. Сначала молча. И тишина, которая висела в воздухе, страшно тяготила. Сашка посмотрела на Альфреда, пытаясь хотя бы предположить, что тот чувствует, но это было бесполезно. Тогда она перевела взгляд на Алекса. Он пока тоже оставался. Как хорошо! Александра помнила как Санни и Женька смотрели друг на друга. Почему она не придала их взглядам никакого значения еще тогда? Только ли потому, что рядом с Женькой сидел Мейсон, держа ее за руку?
-  Ну, за победу… - несмело скорее спросила, чем подняла тост Александра.
-  За нашу победу, - поправил ее Аго.
Сашка сделала еще глоток. «За нашу победу». А потом, на следующий день они пошли провожать ребят на взлетку. Теперь они были уже в форме пилотов. И все нервничали, несмотря на внешнее спокойствие и улыбчивость. Осознавали ли они, что делают? Ведь они были профессионалами на Земле, а война в открытом космосе – это совсем другое. С одной Александра была рада, что остается Алекс, и то: надолго ли? А с другой ее сердце рвалось на части, и виною тому был не только Альфред. Сашка искренне переживала за всех: Аго, Бернини, Хаммера, Айрона… Она смотрела как Мейсон обнял Женьку. Она услышала тихое: «Удачи, Харви». Видела, как Санни крепко сжал ее руку со словами: «Сиди дома, обещаешь?» «Обещаю», - покивала головой Женька, но не убедительно. Санни это понял, но ничего не сказал – пошел обратный отсчет. Ребятам было пора на носители. Сашка, видя нерешительность Альфреда, сама подбежала к нему и, дотянувшись до его шеи, притянула к себе. Он обнял ее сначала осторожно, но потом так сильно, что Сашке показалось, что она сейчас сломается. «Ты только вернись», - сказала она. «Я буду стараться», - ответил он, выпуская Сашку, и она с трудом вздохнула, понимая, что может быть, хотела сказать намного больше, но почему-то язык не повернулся. Она только почувствовала как сильно дорога ему. Она перевела взгляд на подругу. Та стояла в стороне, прижав к груди руку, которую пожал Санни, а другую положила сверху, словно стараясь сохранить ощущения от его прикосновения. Сашке это показалось странным, но она тут же об этом забыла, заглянув в Женькино лицо. Она плакала и не пыталась даже утереть слезы.
-  Ты чего? – тихо спросила подошедшая Сашка, чуть тронув ее за плечо.
Они стояли за массивными дверями отсека, в смотровом помещении. Носители плавно поднимались вверх, унося в своем чреве тех, кто был так дорог!
-  Я ненавижу расставания, - сквозь зубы произнесла Женька, - я их ненавижу.
Александра усмехнулась и закрыла глаза. Она тоже не любила расставания. Свой бокал рувима она уже выпила. Остался бокал, который она наливала для Алекса.   
- Не возражаешь, если я допью? – спросила она вслух и чуть помолчала, будто бы ожидая ответа. - Спасибо. Я знала, что ты не откажешь.
В последнее время она стала часто разговаривать вслух. С Алексом. Ей казалось, что он не только ее слышит, но и отвечает. Хотя никакого голоса она не могла различить, как не пыталась. Но так ей было легче. Она вдруг почувствовала тоску по тем временам, когда они были вместе. И она даже не побоялась сказать об этом Комитету. Да. Она прекрасно знала, что значит работать в команде и сейчас ей этого не хватало. И пусть от ребят не было ни одной весточки с момента их невероятного маневра в поле Земли, она не могла их похоронить в своем сердце. Так же как не могла забыть Алекса. Иногда он приходил во сне: грустный, молчаливый. И Сашка просыпалась вся в слезах, мысленно снова возвращаясь к Женьке.
Александра нехотя взглянула на часы: до пресс-конференции оставался где-то час. Этого времени вполне хватит, чтобы привести себя в порядок, но она, кажется, раскисла. Боевой настрой пропал и к тому же во всю, разрывая тишину комнаты, трезвонил коммуникатор. Александра, стремясь сдерживать вновь накипающие эмоции, активировала сеанс связи. Ее вызывал центр управления внешней обороны планеты. Сашке стало не по себе. В последний раз она общалась с его сотрудниками в день побега «Да Винчи». С тех пор ее задание о непрекращении слежения не только за линией внешней обороны, но и за всей возможной линией обзора, оставалось задачей номер один. И каждый день информация поступала одна и та же: сведений нет.
-  Что у вас? – строго спросила она.
-  Госпожа, президент, «Да Винчи» в зоне прямой видимости.
Ровно секунды хватило, чтобы Сашка оценила возможные варианты развития событий.
- Атаковать? – этот приказ Александры тоже оставался в силе, и теперь оставалось только дать подтверждение, но Сашка отчего-то тянула. Она облизнула ставшие в одно мгновение сухие губы, забарабанив пальцами по столу.
-  Ждем подтверждения!
- Куда он направляется? – вдруг спросила Сашка. Она нахмурилась и почесала подбородок. Ее широкие брови сдвинулись, а глаза превратились в узкие щелки. Она чувствовала, что решение, которое она должна принять, пожалуй, одно из важнейших.
-  В нейтральную зону!
Сашка резко бросила:
-  Пусть уходят, - она увидела недоуменное лицо офицера и внятно повторила: - Я сказала: пусть уходят.

ЦСО – это слово всегда вызывало определенные эмоции у людей, никогда с ним не связывавшихся и толком не имевших представления о том, чем занимается эта организация, сформировав свой мозг и сердце в системе Ареса созвездия Орла. Кто-то полагал, что это разветвленная сеть шпионских организаций, стремившихся заполучить власть в мирах Лиги, чтобы стать доминантом, устанавливающим свои законы. Кто-то считал ЦСО тайной сектой заговорщиков с непонятными целями. Кто-то откровенно боялся, поверив слухам о том, что ЦСО следит за каждым шагом любого жителя планеты. Кто-то, что это организация бунтовщиков – и так до бесконечности. Какая-то доля правды во всем этом, безусловно, была. И самое первое – то, что это была действительно организация. Изначально ЦСО базировался на Земле под названием: Объединенный Центр Разведывательных Операций. Тогда, сто пятьдесят два года назад ситуация в федерации была крайне нестабильна. И на базе разведывательного управления, погрязшего в коррупции и бюрократии, был создан ОЦРО, быстро подмявший управление под себя. Учреждение с жесточайшей дисциплиной вскоре вышло из подчинения президента, став отдельным государством, в уставе которого четко была прописана основная цель: защищать человечество от его врагов. Этот пункт не позволил президенту и его кабинету уничтожить ОЦРО, как они не пытались. Кроме гуманности, которую несла организация, она настолько глубоко проникла во все сферы человеческой и общественной жизни, что даже в кабинете президента были люди, поставлявшие информацию в ОЦРО. Ни неожиданные проверки, ни шпионские штучки самого президента так и не смогли выявить нелегальность действий ОЦРО. На поверку выходило, что помимо принципа гуманности в этой организации царил и принцип законности, который, похоже, свято соблюдался. Это было странным, поскольку во главе ОЦРО стоял человек. И штатные сотрудники тоже были люди. Как им удавалось сохранить ту самую честь и человечность, о которых так много говорили – было непонятным. Но очевидным было одно: ОЦРО стал владельцем гигантской и очень разнообразной информации, которую успешно сохранял и использовал. И поскольку вреда от организации не было, Центр оставили в покое, что позволило ему еще больше обособиться. И теперь проблемы защиты человечества волновали ОЦРО куда в более глобальном масштабе, чем планета Земля, учитывая все расширяющуюся территорию обитания человеческой расы.
Семьдесят лет назад ОЦРО реорганизовался в ЦСО, изменив название, территорию распространения влияния, но не уставные принципы. Ими по-прежнему оставались гуманность и законность. А, кроме того, ЦСО никогда не бросал слов на ветер. Отбор сотрудников, как и раньше, производился жестко с использованием последних научных достижений. Пожалуй, единственным просчетом оказалось то, что Центр позволил тулонцам похитить Шенет Росс – светило науки того времени. Что это было: гениальный просчет будущих событий или просто недочет деятельности – никто так до сих пор не знал. В самом Центре это тоже была не обсуждаемая тема. Тем не менее, эта история репутацию организации не подпортила, поскольку информацию здесь хранить умели и очень тщательно. Именно здесь появились первые звонки о реальности тулонской угрозы, о которой военные власти Земли даже слышать ничего не хотели: тулонцы орудовали на самом краю Рукава, где уж им дело до Земли, которая была на другом его конце? Однако ЦСО был крайне удивлен и заинтересован докладом, который попал к ним на стол: «Об ухудшении оперативной обстановки и ее последствиях для  планеты Земля в рамках возрастающей тулонской угрозы». Оказывается, не все на Земле смотрели на мир сквозь розовые очки. Плохо было одно: ЦСО никогда не вмешивался ни в какие дела, пока его об этом не просили. А никто и не попросил. Может быть поэтому было допущено похищение Шенет Росс? В качестве урока? Но какой же это был урок, если никто его даже не понял, не успел осознать? Таким образом, ЦСО остался сторонним наблюдателем, стараясь не вмешиваться напрямую, но не оставаясь безучастным. Он был всегда в курсе политических и военных тонкостей и часто знал больше, чем сами участники происходившего, но по молчаливому согласию не вмешивался, дабы не навредить и себе в том числе.
Окончательно отделившись от государства, ЦСО решил, что базироваться на Земле, которой его услуги особо не нужны, несмотря на то, что все наиболее важные открытия и разработки мимо ЦСО не проходили никогда, а иногда даже и оставались в нем, стало не так важно. Центр перебрался на Соломон Пилата системы Ареса в созвездии Орла. Это был один из спутников. Второй носил имя Давид. База была выбрана не случайно. Имея в своей системе две обитаемых планеты – Юпитер и Пилат, Арес как нельзя лучше подходил для создания нового оплота. Для начала, и это было важно, созвездие Орла было удалено от Солнечной системы на сотни астрономических единиц, а это давало Земле повод думать, что влияние ЦСО заметно ослабнет. Для Центра это было то, что  нужно. Кроме того, система Ареса находилась на перекрестке торговых путей, а значит, здесь был центр новостей, слухов и вполне реальных событий. Отсюда открывался путь ко всем обитаемым мирам Рукава, куда проникло человечество в эпоху расселения. Да и на самих Юпитере и Пилате хватало людей, несколько сменившихся поколений которых, превратились в кадры для Центра. И очень неплохие кадры, потому как, и об этом было прекрасно известно, влияние местной культуры оставило на них неизгладимый отпечаток не отличимый внешне, но чувствующийся внутренне. Таким образом, большинство сотрудников ЦСО были родом именно из системы Ареса, которая, несмотря на свое грозное название, несла мир и благополучие, постепенно развивая сферы своего влияния, распространяя его уже по большей части Рукава. Сначала ненавязчиво, а затем все более детально ЦСО интересовался всем: экономикой, политикой, наукой, проявляя компетентность во всех областях, правда, не всегда афишируя свое присутствие официально. Центр имел своих людей во всех наиболее важных государственных и общественных подразделениях, устанавливая неощутимый контроль за всеми интересующими его людьми, событиями, разработками. ЦСО твердо знал, где находятся все интересующие его люди и уж тем более сотрудники в конкретную минуту. В этом, пожалуй, было его основное отличие от подобных правительственных фигур: своих людей ЦСО никогда не кидал. Даже в самых критических ситуациях. Их просто выводили из игры, возвращая на базу.
Что же касается самой базы, то сотрудники и мечтать не могли о более шикарном месте для отдыха. Конечно, с курортами Кетониса с его теплыми морями и розовыми пляжами было не сравнить. Кетонис находился в самой середине Рукава, принадлежа к одному из самых доходных миров Лиги. Тулонцы прошли мимо него, даже не заметив. Кетонис их не интересовал. Зато Лига раздула из этого целое событие: якобы Кетонис так прекрасен, что даже бесчувственные тулонцы не посмели его тронуть. Теперь же, когда Рукав постепенно поднимался из пепла, Кетонис вновь ожил. Замороженная на период войны экономическая база вновь пополнялась курортным бизнесом – планета ежедневно вернулась к своему обычному ритму жизни: беззаботному прожиганию денет туристов, выбрасывая в космос невероятное количество мусора, оставляемого ими. Большинство людей покинуло Кетонис, демонстрируя непонятно откуда взявшееся чувство патриотизма и единства со своим народом. И, несмотря на то, что во время Великой Войны они отсиживались на теплом песке, попивая все тот же рувим, Земля приняла их, поскольку была рада, что люди, здоровые люди еще где-то остались. А это означало, что человечество вновь объединяется. 
Однако на Земле возвращенцам было не сладко. Бывшие воины, уставшие от подземных катакомб и постоянного ожидания смерти, гражданские, лишенные солнечного света – все они не питали чувства дружбы и единения к тем, кто даже ухом не повел на призывы Земли о помощи. Поэтому возвращенцев, выглядевших заметно лучше коренных землян, селили целыми закрытыми кварталами, потому что не принять их домой Земля не могла, но и терпеть постоянные стычки, доходившие до поножовщины – тоже. Профилактические меры в виде бесед оказались не эффективными. Наказания за затеянный конфликт – тоже. Граждане федерации, пережившие тулонскую войну, подняли такой бунт, что правительство, боясь выпустить ситуацию из-под контроля, приняло единственное правильное решение: отделить возвращенцев от остального озлобленного населения, предоставив им право жить своей жизнью. Обстановка складывалась не из лучших:  некогда единые народы Земли разделились теперь на два ненавидящих друг друга лагеря. Тех, кто прошел сквозь тулонский ад и тех, кто этого не сделал, но таким образом спас свою жизнь. И в этот самый момент, когда социальный кризис был в самом разгаре, а государственные преступники приговорены к каторжным работам и рыли новые катакомбы для возвращенцев, Александра Полева порвала все связи с ЦСО, который, забрав всех своих сотрудников – почти всех, разумеется, спокойно ушел с Земли, как однажды ему уже это пришлось сделать. Без работы сотрудники не остались, но зато им дали заслуженный отдых на Пилате.
Пилат заметно отличался от своего соседа Юпитера. Он не был таких гигантских размеров, на нем не гремели страшные грозы. Это была планета гор. Здесь даже реки текли сквозь горы, впадая в одно-единственное море, нашедшее себе место в кратере огромного потухшего вулкана. Айя вырезали свои дома прямо из горных склонов, ведя свои лабиринты внутрь скал. Человеческая цивилизация пошла дальше: окрестности вокруг моря Верности были выровнены, завезен грунт и высажены быстрорастущие деревья. Здесь находился реабилитационный центр для сотрудников ЦСО. Реабилитацию был обязан проходить каждый после выполнения задания и перед законным отпуском, чтобы потом действительно отдыхать, а не быть обремененным какими-либо проблемами. Юта реабилитационные мероприятия не жаловал: «Опять эти птички-синички»,- раздраженно говорил он. Но после курса терапии, занимавшего всего три дня, он выходил довольный и умиротворенный, при этом готовый вновь действовать. Реабилитационный центр был единственным оживленным местом на Пилате. На всей остальной территории царила непривычная тишина, сопровождавшаяся только звуками дикой природы.
Соломон же напротив, кипел жизнью: маленький спутник Пилата стал настоящей военной базой, однако и она была спрятана глубоко под землей. Крошечный спутник, лишенный атмосферы, превратили в сердцевину для гигантской конструкции, медленно вращающейся в космосе – это и был сам ЦСО.      
- Вот это громадина…- покачала головой Женька, с интересом рассматривая открывшийся вид.
 «Да Винчи», вернувшись из небытия, быстро ушел в нейтральную зону, откуда взял курс прямо на Пилат Ареса – это было не сложно просчитать даже Александре. Только там корабль мог быть в полной безопасности. А именно это сейчас и нужно было ребятам для выработки своего нового плана действий. Единственное, что оставалось Александре – это догадываться, каким же он будет? Главное, чтобы команда Санни не вырвалась вперед, а это было вполне возможно, поскольку теперь у ребят в руках был джокер: ЦСО, обладающий невероятной властью.    
- Я никогда раньше не была в этой части Рукава… впечатляет, - Женька задумчиво покачала головой.
-  А там – Майл,- Юта ткнул пальцем в сторону огромной звезды – Юпитера.
-  Ты уверен?
- Да, он в сети,- Юта беспокойно ерзал на месте с самого момента выхода из подпространства. Харпер сделал запрос на посадку и теперь терпеливо ждал подтверждения. Это было на него совсем не похоже. Женька смутно догадывалась в чем дело, но держала свое мнение при себе. Она сама была напряжена. Еще бы: они стояли на пороге святая святых ЦСО – места, откуда отдавались команды, проводилось слежение и куда стекалась вся информация о жизни Рукава. Она постаралась отвлечься от своих размышлений:
-  Ты с ним связывался?
-  Пытался,- отмахнулся Юта,- но он и слышать о нас ничего не хочет.
- А ты-то здесь причем?- она нервно дернула плечом, вспоминая свою последнюю встречу с Майлом.
- Ну…- Юта забарабанил пальцами по приборной панели: он явно сгорал от нетерпения, - я же с тобой остался, а не с ним улетел!
-  Детский сад. Еще бы сказал, что играть с тобой больше не будет.
- Ну ты же знаешь какой он у нас чувствительный! Никто в мире никогда не испытывал таких чувств, как он!
-  Оставьте Майла в покое, - прервал их Харпер, - покуражится и перестанет!
- Ничего себе «покуражится»!- вступил в разговор до сих пор молчавший Санни. За последние несколько часов он не проронил ни слова. - У человека ломка всех убеждений, а ты «куражиться».
- А что, слюни за ним теперь за ним подтирать?- раздраженно произнес Юта. - Бегать за ним? Уговаривать?
-  Всему свое время, Ричи,- заметил Санни и обернулся на голос Харпера:
-  Все, ребята, приехали. Подтверждение получено. Идем домой!
Женька пристально посмотрела на Харпера. Торнбери, подросток-гений, был счастлив. Глупо было до последнего надеяться, что он не работал на ЦСО. И глупо было наивно полагать, что ЦСО пропустит мимо себя такой экземпляр. В конечном итоге она все-таки признала, что ее мнение было не ошибочным. Она перевела взгляд на Юту – тот заметно расслабился. Интересно, сколько раз в своей жизни он ждал подобного подтверждения? И затягивались ли его задания на столь долгое время? Женька обратила внимание, как у нее самой крепко сцеплены руки за спиной. Она не любила неизвестность, а сейчас их ожидало именно это. На какую-то секунду ей показалось, что, может быть, основным заданием на этот раз и было привезти Санни с его знаниями сюда? Женьке стало не по себе. Она не хотела иметь с ЦСО ничего общего. Ощущение его превосходства делало ее неуверенной.
«Да Винчи» плавно двинулся с места к ожидающему их шлюзу. «Прямо в пасть», - подумала она. Ощущение беспокойства усиливалось по мере приближения. Она посмотрела на Санни. Он, казалось, был спокоен. Или это только казалось. Женька вдруг поняла, что из большой, четко отлаженной и сработавшейся команды, их осталось только двое. Харпер? Харпер всегда стоял в стороне, а Юта появился так внезапно и в такой нужный момент, что это наводило на определенные мысли. Женька поняла, что сейчас не доверяет никому. Она взглядом попыталась найти поддержку Санни, но он не смотрел в ее сторону. Или за все это время она так устала, что в голову приходит один только бред? В любом случае, и это оставалось бесспорным, ей достался уникальный шанс узнать, что такое ЦСО на самом деле. На сектанта Юта не походил, да и Харпер тоже. Так  может, и вправду все к добру? Девушка почувствовала легкий толчок: «Да Винчи» прочно встал на кильблоки. Обратного пути больше не было. Идя к открывшемуся шлюзу, пропускающему прибывших в док, Женька вновь ощутила те же чувства, когда шагала по палубам «Мотео». Путь с мостика до строя солдат с Сашкой во главе показался ей бесконечным. Каждый шаг гулко отдавался в полной тишине. В голове прочно засели прощальные слова Талоне:             
-  Вы – выполнили свой долг перед народом. И вы – победители.
-  Ормандо…- слабо попыталась возразить тогда Женька, думая, что старик выжил из ума, не понимает, что говорит, не оценивает ситуации. Но он сделал знак рукой, что означало «молчать». И она умолкла.
-  Вы офицеры, так будьте же достойны этой чести.
Талоне отвернулся, и Женька почувствовала, как по коже пробежал мороз. Нет, он отдавал себе отчет в своих словах.
- Есть, сэр, - негромко, но уверенно ответила она и, медленно повернувшись, пошла к выходу.
Талоне… При одной мысли о нем невольно заныло сердце. Сейчас она шла также медленно, как и тогда, когда выходила из чрева «Мотео», чтобы пройти сквозь строй солдат, с ненавистью в глазах встречавших государственных преступников. Сердце бешено колотилось так, что Женьке казалось Санни его слышит, и подкатило к горлу в тот момент, когда глаза увидели точно такой же ровный строй вооруженных солдат, выстроившихся до самого выхода из дока. Женька побледнела и в нерешительности остановилась.   
-  Спокойно,- шепнул ей Санни.
-  Меня так не встречали,- пожал плечами Юта.
-  Тебе повезло, - сквозь зубы процедила Женька, - твоя контора – ты и иди первый.
Юта сделал шаг вперед. Солдаты остались недвижимы. Харпер двинулся следом. Женька ступила на покрытие дока. Куда-то бежать смысла уже не было. Внутри она была в бешенстве: удалось вырваться из цепких Сашкиных лап и даже временной воронки, но они, похоже, угодили в цепкие лапы ЦСО. Кроме того, Женька ничего не могла прочитать на лицах солдат. Они были непробиваемы: как будто много Альфредов. Альфред… Сердце опять сжалось. А еще ее очень беспокоил человек, стоящий в самом конце строя, спиной к ним. Он был несколько в тени и явно ощущал их приближение. Женька позволила себе нерезкий жест и толкнула Юту в спину. Он понял ее немой вопрос, тихо ответив:    
-  Я ни хрена не понимаю.
-  Я тебя убью,- еле слышно проговорила она.
- Если успеешь... - услышала она едва различимый шепот и прищурилась, вглядываясь в его походку. Выводы были однозначными: либо Юта превосходный актер, либо он действительно не знает, что происходит.
Строй казался бесконечным. Тишина, повисшая в воздухе, нарушалась только звуком их шагов, отдававшихся невероятным грохотом. На какой-то момент Женька смирилась, но тут же вскинула голову: она не привыкла сдаваться, не начав боя. И в этом они с Сашкой были похожи. Но чем ближе они подходили к концу строя, тем напряженней она себя чувствовала. Человек впереди стоял к ним по-прежнему спиной. Его руки были сцеплены в замок и он был спокоен. Единственное, что Женьке удалось заметить – это нотку нетерпения: невысокий, достаточно плотный мужчина переступил с ноги на ногу. Отчего он так нетерпелив? Ребята остановились. Человек повернулся. Женька остолбенела. Санни собрался.
- Слава богу, мы слишком долго вас ждали. Добро пожаловать домой, - голос человека чуть дрогнул.
Женька почувствовала, что ноги словно подкашиваются. Она заметила Санни, с интересом рассматривающего свою ладонь после рукопожатия, Харпера с широко раскрытыми глазами и детской улыбкой на лице, и Юту, который был в полной растерянности. Женька ощутила, как рука человека легла ей на плечо, словно приводя в чувство.
-  Ну, девочка, справилась?
В ее голове уже роилось столько вопросов, но от столь неожиданной встречи, она смогла спросить только:
-  Еще сюрпризы, сэр?
- Будут, - он дружелюбно похлопал ее по плечу и улыбнулся улыбкой, которую она видела только один раз, и которая означала, что этот человек действительно рад их видеть.
Пабло Миецо. Директор ЦСО. Женька могла предугадать какой угодно ход событий, но только не этот. В тот жаркий июль восемь с лишним лет назад, когда Пабло Миецо убеждал Ормандо Талоне принять их с Сашкой в команду, когда они сами стояли перед ними, не зная, что их ждет впереди – он уже был директором ЦСО. Как же недалека она была от истины, предполагая связь Талоне с Центром! Как же она была наивна, полагая, что все их действия там не были известны здесь? Какое дело ЦСО было до Земли с ее мелкополитическими дрязгами? До Херувима, охваченного огнем? До Женьки с ее предчувствиями угрозы?  Да никакого! – думала она, но оказалась не права. Во всей этой игре, начавшейся еще с перевода девушек на работу в Италию, она отвела Пабло Миецо слишком малую роль. Но именно таковую он и играл! Гораздо более реальным было заподозрить Талоне, но и этого она почему-то не сделала! Только ли потому, что Талоне не давал повода так думать, или потому, что он хотел, чтобы она так думала? Женьке стало страшно оттого, что, возможно, их перевод был частью разработанного и хорошо продуманного сценария Центра. Но вряд ли Миецо мог предвидеть будущее! Или ЦСО и это было под силу? Женька вдруг вспомнила слова Харпера о том, что нельзя нарушать ход событий и подумала, что, может быть, поэтому ЦСО всегда и оставался в стороне, незримо присутствуя при разворачивающейся цепи событий? Женька так и не нашлась, что сказать. Миецо прекрасно это понимал, поэтому отдал единственное верное распоряжение, благодаря которому четверо ребят были незамедлительно отправлены на Пилат. «Восстановление сил сотрудников превыше всего», - заметил Миецо, и Женька поняла, что они приняты на службу. Директор ЦСО был прав: им нужно было все переосмыслить, а уж потом задавать вопросы.
Она сидела в анатомическом кресле пассажирского челнока, несшего их к поверхности планеты, и чувствовала себя опустошенной. Не то все было слишком просто, не то наоборот, слишком сложно. Но при этом молчала не только она. Молчали все. Женькины мысли унеслись куда-то вдаль. Сколько раз вот так ей приходилось приближаться к Земле? К Херувиму? А теперь Пилат. По-сравнению с Херувимом он был мал и непривлекателен. Светло-фиолетовые облака никак не тянули на Земную панораму и даже голубое небо здесь было чужим. И кругом горы, горы… Не такие как на Земле, не такие как на Херувиме. Женька и сама ощущала себя чужой в этом мире. И ей совсем не хотелось стать  частью живой машины ЦСО. Она перевела взгляд за защитные створки обзорного окна челнока, открывшиеся после выхода из атмосферы. Они летели высоко над поверхностью. Рядом с собой она услышала голос Юты:
- И давно ты водишь дружбу с директором ЦСО? - видимо этот вопрос мучил его уже давно, но, видя, что Женька в объяснения вдаваться не собирается, он все-таки решил его задать. Она, как всегда, была немногословной.
-  Я вижу его второй раз в жизни.
-  Исчерпывающий ответ. Особенно после всего того, что мы все пережили.
-  Вот именно. Дай отдышаться.
Юта неохотно замолчал. Он прислушался: щелкнули стабилизаторы. Значит, скоро посадка. Конечно, для ребят это, может быть, и было интересным, но для Юты, который посетил реабилитационный центр не один десяток раз – это было невыносимой тоской. Он помнил, как сейчас: со стартовой площадки они войдут в естественно освещенное помещение, выложенное зелеными разводами малахита, вывезенного еще черт знает когда с Земли. Вмонтированные в стены незаметные подушечки звукоулавливателей поглотят все звуки, издаваемые ими, так что на первом этапе их отдыха им предстоит процедура полного молчания. «Женьке, наверняка, понравится», - подумал Юта. Из малахитового зала они попадут по разным кабинетам, где для каждого будет в считанные минуты создана индивидуальная программа реабилитации с учетом всех пожеланий. Сюда входили и оздоровительные процедуры общего характера, включая курс экскурсионных моментов по планете для новичков, и коррекция воспоминаний и психики. У сотрудников ЦСО  всегда находились моменты в жизни, от которых хотелось избавиться. Однако сам Юта предпочитал оставлять все при себе. Он не хотел быть «недоделанным». И не сомневался, что и остальные поступят также. А три дня пролетят как всегда незаметно. Единственное, что ему никак не давало покоя, так это мысль о том: стоило ли тянуть драгоценное время, подвергать опасности жизни Санни и Женьки, раз уж они так ценны для ЦСО? Юта помнил, с каким трудом он устраивался на эту работу. Как добивался всего, не взирая на сложности. Как неоднократно сам чуть не лишался жизни ради выполнения очередного ответственного задания. И, безусловно, он не мог никому, даже старому другу Джону рассказать, что его желание принять участие в боевых действиях на Херувиме было вовсе не его инициативой. Работы хватало и в этой части Рукава. Но такого шанса ЦСО упустить не мог. Только сейчас Юта начал это понимать. Остина Айрона пора было выводить из игры. Его миссия была выполнена еще на Земле. Он передал достаточно информации в Центр. Но началась война, и просто исчезнуть Айрон не мог. Поэтому он должен был принять участие в боевых действиях, а уж потом под шумок исчезнуть, что, собственно, и произошло. И Женька была права: в нужную минуту появился Юта, не вызвав подозрений даже у мнительного Майла, для которого не было секретом, что он работал в ЦСО, но помочь другу – это святое. Его основной задачей была оценка обстановки и полное содействие команде Ормандо Талоне. Юта попал в самое пекло. Но от того выполнение задачи стало для него еще более интересным. До сегодняшнего дня он никак не мог понять: отчего эти люди так интересовали ЦСО? Только ли тем, что шли против течения? Он разбирал по косточкам каждого, но так и не мог найти целостного ответа. Для него не была секретом та полярность, которая царила в отряде на момент его прибытия на Херувим. Но она никак не могла быть причиной столь пристального внимания Центра. В конце концов, Юта просто сосредоточил свое внимание на выполнении  своей задачи. И он ее выполнил. Более того, он приволок то, что осталось от команды Ормандо Талоне сюда, в сердце ЦСО и, как оказалось, ко двору. И что же он видел? Директор обнимает Женьку за плечи, жмет Санни руку так, как будто знает их давным-давно! И что это за: «Ну, девочка моя, справилась?» Юта сгорал внутри от нетерпения, но понимал, что раньше, чем они пройдут курс реабилитации – ему ничего не узнать. Он посмотрел на Харпера: может быть он в курсе, что за дела тут творятся? Но тот так сосредоточенно протирал очки, что Юта бросил эту затею: «Одни формулы в голове и ни одной здравой мысли». Санни тоже, по всей вероятности, был ему не собеседник. По его напряженной позе и характерному жесту – он водил ладонью по подбородку, было видно, что Санни что-то гложет. Именно в этот момент Ричи вдруг так неистово захотелось окунуться в безмятежность предстоящего трехдневного отдыха! Пожалуй, в нем была одна процедура, которая была ему по вкусу. После прохождения первых психофизиологических тестов компьютер определял цвет, наиболее способствовавший полной реабилитации. Несколько минут в конвертере и машина создавала обычные контактные линзы выбранного цвета. Обычные на первый взгляд. Происхождение их было покрыто тайной, да Юта особо и не хотел ее знать. Наделенные релаксационными свойствами эти чудо-линзы диагностировали состояние пациента и по мере его выздоровления и стабилизации внутреннего состояния, становились все светлее и светлее, а после окончания курса реабилитации растворялись сами собой. Нормальный цвет глаз означал окончание реабилитационного периода, который при успешной работе внутренних резервов организма мог наступить раньше трех суток. Юта на это не надеялся. Они слишком устали. Он почувствовал чуть заметный толчок: посадка.
Женька ступила на твердую поверхность планеты. Пилат. Почему такое странное название? Воздух ей показался слишком влажным. Видимо, совсем недавно прошел дождь. Она вдруг ощутила, казалось, забытое чувство сдавленности в груди и чуть наклонилась вперед, резко выдохнув. Затяжной кашель вновь дал о себе знать. Она оперлась на боковую поверхность шаттла, схватившись за перила пассажирского трапа, согнувшись пополам, не в силах остановить начавшийся приступ. Одновременно с этим она почувствовала нарастающую боль в спине.
Она открыла глаза в фиолетовой комнате: фиолетовый пол, стены, словом, все, что в ней находилось – все было выдержано в одном тоне. Она огляделась: спиной к ней стоял человек в фиолетовом халате, и что-то записывал в карманном электронном журнале. По цвету его рук Женька поняла, что, вероятнее всего, фиолетовый – это цвет освещения. Она в стерильном помещении? Она еще раз посмотрела на врача и нахмурилась: со спины он очень походил на Уилкса. У Женьки внутри все затрепетало, но оборвалось в тот момент, когда человек повернулся и произнес: 
-  Добро пожаловать на базу Пилата.
Это был не Уилкс.
- Спасибо, - сдавленно ответила Женька. Она была разочарована, но в то же время прекрасно понимала, что его здесь и не могло быть. Она вообще понятия не имела, где он был все это время, почти год ее заключения и странствий.
-  Как вы себя чувствуете?
-  Хорошо, - ответила она.
- Встать можете? – голос доктора был мягким и достаточно приятным, - отметила про себя Женька. Но находиться в этом помещении ей было неприятно. Она вдруг вспомнила, как пыталась встать, лежа также на носителе после того злосчастного перелета. Сердце забилось быстрее: а вдруг опять? Цвет сгустился, фиолетовый стал более насыщенным.
-  Не нужно бояться, - произнес врач и подошел к Женьке, протягивая ей руку.
-  Свет какой-то… - неопределенно сказала она.
-  А-а, свет! Это последние наши технологии: чем вы напряженнее, тем и краски гуще – увеличивают лечебный эффект.
Женька вдохнула воздух и почувствовала себя немного лучше: фиолетовый стал светлее. Она нерешительно подала руку доктору и встала.
-  Ну? Как самочувствие?
- Уже лучше… А что было? – она попыталась восстановить в памяти минувшие события, но так и не смогла.
- О-о, это очень длинная история. Могу лишь сказать, что вам есть о чем поговорить с вашими коллегами.
Женька без лишних слов кивнула и покинула кабинет. Чувствовала она себя достаточно легко. Несмотря на повышенную влажность – кашлять не хотелось. Это показалось даже немного странным. Она вышла из небольшого здания реабилитационного центра. Как она поняла – ей на это и было предоставлено время. Погода стояла солнечная. Она прищурилась и приложила руку ко лбу, защищаясь от солнечных лучей, оглядывая окрестности: горы. Скучный пейзаж. Что делать? Вокруг не было ни души. Она опустила руку, повернулась и от неожиданности вздрогнула.
- Я тебя напугал? – Санни стоял перед ней, улыбаясь совсем как раньше, еще до войны. Он казался беззаботным и каким-то умиротворенным. Может, довольным?
- Ты так подкрался, - призналась Женька и чуть наклонила голову вбок, поймав внезапную мысль, - дай-ка угадаю: ты не хромаешь! – она вдруг громко рассмеялась, - это же так здорово!
- Здорово, - согласился он, держа руки в карманах, - по крайней мере, не так заметно как раньше. Да и ты больше не кашляешь.
-  Да ну!
-  Нам нужен был капитальный ремонт, и нам его обеспечили. Твоя спина тоже в порядке.
-  Хэппи энд какой-то, - хмыкнула она, - даже не верится.
Она чувствовала некоторую долю разочарования. Но хотела ли она жить со следами прошлого в своем теле? Болезнь медленно съедала ее изнутри, а сейчас как по взмаху волшебной палочки ее не стало. Остались одни воспоминания. Женька была рада, что не потеряла их.
- Я хочу предложить тебе экскурсию, - сказал Санни, - думаю, у тебя много вопросов.
-  Здесь есть на что посмотреть?
-  Найдем.
- А остальные где? Юта? Харпер?
- Отдыхают. Ну пойдем, пойдем, - Санни подтолкнул ее вперед.
Ей совсем не хотелось ни на какую экскурсию, но Санни, похоже, настаивал. Она прекрасно знала, что даже если будет протестовать – все равно придется подчиниться. Теперь он был над ней властен. В глубине души Женька вздохнула, прощаясь со своей свободой, но в то же время порадовалась: ей больше не нужно решать проблемы в одиночку. Они обогнули здание центра, и Женька удивленно распахнула глаза: флайеры сновали туда-сюда, люди из здания входили и выходили, на их лицах не было ни напряженности, ни тревожности. Видеть подобное было непривычно: за долгое время она отвыкла от безмятежности и сейчас невольно сама чуть приподняла брови и слегка улыбнулась непринужденной улыбкой, придав своему лицу доброжелательное выражение. Санни шел впереди. Женька невольно залюбовалась его походкой. Она была твердой и уверенной. Это была по-прежнему походка командира. Санни подошел к дверце флайера, развернулся и с улыбкой подал Женьке руку:
-  Прошу.
- Спасибо, - манерно кивнула она головой и приняла приглашение. Теперь она не сомневалась, что Санни что-то задумал. Но что можно задумать в этой каменной пустыне? Женьке стало по-настоящему любопытно. Может быть, впервые за несколько последних лет. Она вдруг почувствовала себя так легко и свободно, как раньше, когда хотелось жить. Краски заметно посветлели. Это, как она поняла, был хороший знак. Скоростной флайер без труда взмыл вверх. База Пилата осталась далеко позади так быстро, что Женька даже не успела толком оглядеться. Набрав высоту, Санни сбавил скорость, и аппарат плавно поплыл над гористым пейзажем.
- Сколько мы уже здесь? – спросила Женька. Этот вопрос мучил ее с тех пор, как она открыла глаза.
-  Двое суток.
- Ага, - Женька чуть прищурилась. Два дня выпали из жизни, - небеса на землю не упали? - несколько язвительно произнесла она. Санни никак не отреагировал. Женька поняла, что сказала лишнее. - Извини. Просто я чувствую себя не в своей тарелке. Вокруг что-то происходит, происходило, а я все это время непонятно о чем думала. Везде, оказывается, тайны, загадки… а все меня обвиняли в загадочности.
- Ну, ты же отказалась в свое время работать на ЦСО, - повернулся к ней Санни, не скрывая улыбки, - а если бы согласилась, то не было бы и загадок!
Женька открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же закрыла. Слишком много вопросов, мыслей и чувств поднялось. Она поняла, что выплескивать их сейчас бесполезно, потому что она бы не смогла воспринимать ответы объективно. Женька повернулась к обзорному окну.    
-  Открыть? – поинтересовался Санни.
Она кивнула. Свежий ветер ворвался во флайер бурным потоком. Темно-коричневые массивы гор тянулись до горизонта. Женька подумала о том, что вот так бы лететь и лететь в бесконечность, далеко-далеко, но тут же встряхнула головой, вспомнив, что совсем недавно, сидя в мобиле, думала почти о том же. Тенденция к уходу от реальности не предвещала ничего хорошего. Она обратила внимание на крохотный участок зелени, проплывающий под флайером, и поняла, что Санни делает маневр для посадки. Случайный выбор места? Или он все продумал за два дня пока Женька отлеживалась?  Чем он вообще занимался эти два дня? Женька нетерпеливо заерзала на месте: Санни затевал разговор. Ей стало еще больше не по себе от мысли, что он всегда владел гораздо большей информацией, чем она, и так умело это скрывал, что она даже ни разу ни в чем его не заподозрила. Откуда он знает, что ей предлагали работать на ЦСО? Пообщался с Миецо пока было свободное время? Или действительно знает больше? По спине пробежал холодок:  теперь она, кажется, догадывалась в чем дело, но от этого вопросов меньше не стало.
Место посадки было выбрано идеально. Женька могла бы отнести это на счет опыта Санни, но вместо этого она лишний раз удостоверилась в преднамеренности его действий. Они приземлились на ровной площадке, тщательно скрываемой кронами высоких деревьев. Узловатые стволы, сросшиеся между собой, тонкие, но крепкие. Кроны – широкие, с длинными, словно языки листьями, как нельзя лучше дополняли горный ландшафт и свисали так низко, что задевали плечи. Странный островок зелени среди скал. Женька посмотрела себе под ноги: трава. Она присела на корточки и погладила жесткую щетку. Все-таки горы наложили на нее опечаток. Значит, этот оазис был естественного происхождения. Сколько же их на всем Пилате? Она поторопилась за Санни, который, оставив флайер на площадке, по невидимой тропе направился вглубь оазиса. Листья легко касались плеч, напоминая образы волшебных девушек-деревьев, всплывших откуда-то из сказок детства. А еще Женька вспомнила как когда-то, казалось, очень давно также шла по Херувиму… с Мейсоном. Она вспомнила его лицо, и на душе скверно заскребли кошки. Откуда-то появилось чувство вины. Санни обернулся:
-  Что-то случилось?
-  Да ничего, - пожала плечами Женька, - так…
-  Что-то вспомнила?
-  Нет, - быстро ответила она, - хотя да, Херувим вспомнила. Как мы его потеряли.
- Иногда нам приходится чем-то жертвовать ради благого дела, - он остановился и ждал, пока Женька подойдет поближе.
- Какое благое дело, Санни? Это политика! Политика не может быть благим делом! – раздраженно ответила она, поравнявшись с ним, - меня бесит то, что мы опять по уши в дерьме! – она с силой пробороздила носком ботинка по земле, поднимая пыль.
- Тебе бы пора давно к этому привыкнуть, - улыбнулся он, - пойдем, не нервничай, не для этого я тебя сюда привез.
«Значит все-таки намеренно подготовленная прогулка», - заключила про себя Женька, но вслух ничего не сказала. Зато у нее появился здоровый интерес. Если Санни готовился к этому разговору, то основательно. Однако девушка пока не была готова к сюрпризам. Она сделала попытку расслабиться, но скованность так и сидела где-то в груди, не давая вздохнуть. Может, Санни хочет поговорить с ней вовсе не о делах, а об их отношениях? Уж больно до сих пор они были неопределенными. И Женька иногда задумывалась над вопросом: знают ли они сами, чего хотят друг от друга на самом деле? Или быть вместе – это только привычка, выработанная годами? Ведь чувства нежности и любви порой губят чувства преданности и долга. И наоборот. Женька поняла, что Миецо был прав: сюрпризы еще будут. Девушке вновь стало не по себе. А знала ли она на самом деле тех, кто окружал ее все это время? Евгения поняла, что запуталась. Ее мысли так быстро перескакивали с одного на другое, что она не заметила, как они вышли из-за высоких деревьев и оказались на открытой местности. Женька в нерешительности остановилась:
-  Ты уверен? – она тронула Санни за рукав.
-  Абсолютно, - легко ответил он и взял ее за руку, - ну пойдем!
Она сделала шаг вперед и огляделась. Казалось, они попали в другой мир. Может быть, так оно и было? Мир грез, сбывшихся надежд и спокойствия? Она смотрела на необыкновенно красивые беседки, увитые зеленью и цветами, чуть подернутые фиолетовой дымкой, аккуратные цветники и дорожки, посыпанные розовым благородным песком. Такой песок можно было найти только в одном месте Рукава – на Кетонисе. Похоже, что ЦСО прижился на Пилате основательно. Деревья, со всех сторон окружавшие этот небольшой открытый пятачок, укутывали его так хорошо, что сильный горный ветер превращался в шелестящий бриз, вызывая лишь легкую рябь круглого как блюдце озера, ухоженные берега которого были засажены куда более мягкой травой, чем та, по которой они пришли сюда.
- Говорят, если погрузиться с головой в это озеро, твоя судьба перестанет управлять тобой – ты сам будешь управлять ей, - негромко сказал Санни, будто бы боясь нарушить спокойствие этого места.
- Как здесь красиво… - заворожено произнесла Женька и приложила голову к его плечу. Она заметила на противоположной стороне аккуратно оформленный пляж, небольшое углубление в земле неподалеку от него, а рядом – поленницу. Настоящую поленницу с настоящими дровами для костра, - Здесь больше никого нет? – спросила она, подняв голову вверх, поймав взгляд Санни.
-  Нет. Только мы, - ответил он.
-  Любой здесь может оказаться?
-  Если сильно захочет.
В голосе Женьки он все же услышал нотки нервозности. Изменить это ему было не под силу. Если он начнет на нее давить, будет только хуже. А для того, чтобы она успокоилась – нужно было расставить все по местам. Теперь он мог позволить себе быть откровенным до конца.
-  Это еще не все, - сказал он, - пойдем.
Женька взглянула на небо. Отсюда оно казалось синим. Неожиданно для себя она заметила, что краски, окружающие их, приобрели новые оттенки и небо из фиолетового превратилось в голубое, зелень стала зеленая, а цветы стали похожи на цветы. Они прошли за живую изгородь вьюнов и оказались прямо напротив дома в один этаж. Глядя на него, Женька невольно вспомнила миланский дом, который они делили с Сашкой. Только здесь он выглядел более приветливо, хоть и несколько одиноким. Белоснежные стены, деревянное крыльцо с перилами, широкие окна, пропускавшие много света, манили внутрь, как бы приглашая исследовать свое внутреннее убранство. Санни пропустил Женьку вперед, и она оказалась прямо у двери, которая бесшумно открылась, впуская их внутрь. Зеленовато-песочные тона успокаивали глаз. Первое, что увидела Женька – это большую напольную вазу. По узору, нанесенному на нее, она могла сказать, что сделана ваза была из обычного стекла, которое было не конкуренцией гаальскому, но применялось везде. Теперь гаальского стекла днем с огнем не сыщешь, а предметы, изготовленные из него, превратились в редчайший контрабандный товар. Однако стоящая перед ней ваза вместе с ее содержимым стоила не меньше, чем гаальское стекло. Женька восхищенно выдохнула: архибус церцеда, если быть точнее – слезы неба. Перевод с коримбского. Когда-то это была легенда: неувядающий цветок небесного цвета размером с хороший арбуз.   
-  Вот это да!
Женька не удержалась и протянула руки к бархатистой поверхности цветка. Лепестки дрогнули и запереливались, словно жемчужина, а из сердцевины появилось несколько капель, которые скатились вниз и растворились в воздухе, рассыпавшись на мелкие брызги, источая при этом тончайший аромат.
-  Он, наверное, единственный…
-  Возможно,- ответил Санни.
Женька отвлеклась от цветка и посмотрела на него. Его ответ показался ей уклончивым. Слева от входа располагался достаточно большой фонтан, стекающий по причудливым камням и искусственным деревьям, огибая их, или наоборот, прорезая свой путь потоком. Журчащий звук горного ручья в сочетании с ароматом небесных слез несколько опьяняли своей простотой и в то же время природной изысканностью. Женька опустилась на диван и утонула в его мягкости. Она погладила ладонью обивку, ощутив ее чуть шероховатую поверхность. Было похоже, что она сделана из натурального материала. Хотя вряд ли в этом мире что-то могло быть искусственным. Разве что чувства людей?
В этой большой комнате не было привычного визора и коммуникатора. Не было, похоже, никаких средств связи. Это означало, что они были на какое-то время оторваны от реальности.
- Мы здесь на долго? – задала вполне закономерный вопрос Женька, запрокинув голову на спинку дивана.
- У нас есть сутки, - ответил Санни, глядя на нее остро, готовый заметить каждый момент ее возможной реакции, но реакции не последовало.
-  А потом?
-  Потом тебе придется выбирать.
Женька опять задумалась. Выбрать между кем или чем? Или и тем и другим вместе?
-  Посещение этого места входит в реабилитацию? – несколько жестко спросила она.
- Нет, - Санни повернулся к ней спиной и направился к столовому залу. Женька решила, что и с места не сдвинется. Не потому, что это был внутренний протест, а потому, что она не помнила когда последний раз так сидела. Она даже закрыла глаза от удовольствия, а когда открыла, то увидела летящее в свою сторону яблоко. Оно упало бы точно к ней на колени, но Женька ловко перехватила его в воздухе и вдохнула в себя аромат спелого плода.
- Я вижу, скорость реакции ты не потеряла, - с доброй усмешкой произнес Санни, выйдя из зала с двумя пустыми бокалами. В другой руке он нес бутылку чего-то холодного. Женька поняла это по каплям росы на буром стекле.
- Проверка? – мгновенно отреагировала она, с брызгами откусывая яблоко. - Гожусь ли я в ряды ЦСО?
- Ты же знаешь, что тебя всегда были рады видеть в рядах ЦСО, - парировал он, на что она задала давно мучивший ее вопрос и получила очень неожиданный ответ:
-  Ты давно работаешь на ЦСО?
-  Всегда.
Женька удивленно подняла брови:
-  Значит, ты сливал всю информацию, которую получал от всех нас?
-  В данный момент ты об этом жалеешь?
Искорка в ее глазах потухла и она вновь стала какой-то уставшей и отягощенной:
- Я не знаю, Санни. Я не знаю, во что я вляпалась. Ты и со мной, и нет. Потому что получается, что я о тебе ничего не знаю, - он хотел сказать, но лишь насупился и промолчал, понимая, что ей нужно выговориться.
Он подошел к небольшому столику и поставил на него бокалы и бутылку, вновь повернувшись к Женьке, приготовившись слушать. Журчание фонтана и аромат небесных слез никак не увязывались с неожиданно повисшей в воздухе раздражительностью.
- …я отказалась работать на ЦСО, потому что не хотела выносить сор из избы. Наши проблемы должны были решать мы сами, а не с помощью какой-то всесильной организации! А теперь я понимаю, что, может быть, было лучше, если бы я сотрудничала с Миецо? Но ведь я тогда даже не знала, что за ЦСО стоял он! Не знала до самого последнего момента! А ты! Человек, которого я… люблю, - она на секунду остановилась, но тут же продолжила, - ты взял на себя эту ответственность и позволял ЦСО вмешиваться в нашу жизнь!
-  Сейчас ты об этом жалеешь? – повторил свой вопрос Санни.
-  Я не знаю!
- А вот теперь, милая, послушай меня, - он разлил содержимое бутылки по бокалам и подал один Женьке.
По запаху она поняла – вино, и при этом неплохое. Санни сделал большой глоток:
- К ЦСО на Земле всегда было предвзятое отношение, и я до сих пор не знаю почему. Центр никогда не вредил людям. Напротив, насколько мне известно – и я не слепой, все было наоборот. И у тебя нет оснований мне не доверять, - Женька тоже сделала большой глоток, - потому что мы с тобой сейчас живы только благодаря ЦСО, а не нашему везению!
- Ты хочешь сказать, что везения никогда не было? – разочарованно спросила Женька, она несколько раз мотнула в воздухе бокалом, взбалтывая содержимое, и отпила еще немного.
- Ну нет, конечно, - пожал плечами Санни и сел рядом с ней, - по крайней мере до того момента как нам устроили побег на «Да Винчи». Или ты не поняла?
- Да поняла уж! Только зачем все это нужно?
- Хотел бы и я знать, - он поставил бокал на колено и сложил руки в замок перед собой, повернув к Женьке голову, - меня приставили к тебе тенью еще раньше, чем вышли с предложением о сотрудничестве к вам с Талоне. Талоне – я еще мог понять, он на тот момент был самой заметной фигурой. Сотрудничество с ним было бы чистой удачей. Но ты…
-  Нас с Сашкой перевели, чтобы быть поближе к Центру?
-  Думаю, да.
- А ты послушно стал тенью, - заключила Женька. Она тоже посмотрела на Санни. Категорично. Санни не любил, когда она так смотрела, но мирился.
-  Какая теперь разница, а? Жень? Если я и не хотел, то меня все равно бы заставили!
-  И Юту ты знал? И Харпера?
- Нет. Я их не знал. У Центра свои секреты. Послушай. Мне эта история тоже не нравится. И я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь. Мои чувства к тебе не имеют никакой связи с ЦСО. Это только мои чувства. Тебе понятно?
Женька молчала. Она не знала как реагировать. С одной стороны ей искренне хотелось верить Санни, ведь все, через что они прошли – они прошли вместе, и крайне редко она ощущала вмешательство извне. Да, она это чувствовала, видела и признавала, но признать то, что вся цепь событий была спланирована заранее ЦСО – не могла. Она смотрела на Санни и понимала, что даже при появившихся совершенно новых обстоятельствах, она не может относиться к нему иначе, чем относилась всегда. И особенно сейчас. Раньше она, быть может, и устроила бы «разбор полетов» до выяснения всех интересующих ее моментов, но сейчас она прекрасно понимала, что все это будет ни к чему: она все равно в руках Санни, а значит, в руках ЦСО. С этим нужно было просто смириться. Получалось, как она не кружилась, все равно ее судьба вернула к исходной точке. Как все должно было быть, так и произошло. Она подумала, что Санни, скорее всего, не зря упомянул об озере в этом горном оазисе. Ей действительно хотелось искупаться в его водах, поверить в их целительную силу. Или это была всего лишь легенда? Но сегодня она увидела живое воплощение ожившей легенды – архибус церцеда – цветок, о котором в Рукаве слагали песни.
Она смотрела в глаза Санни и пыталась прочесть в них хоть какой-то ответ на свои многочисленные вопросы. Он молча взял бокал и сделал глоток, глядя на нее поверх его граней тем взглядом, каким смотрел на Херувиме, когда они с Сашкой и Алексом только прилетели, не выдержав изоляции на Земле. Только сейчас она разгадала, что же за ним скрывалось: радость видеть ее, желание обнять, прижать к себе, почувствовать ее тепло, запах, ощутить прикосновение, и в то же время страх за  ее жизнь и неуверенность в будущем, потому что теперь он опять должен был отвечать за них двоих. Женька поняла, почему при расставании он сказал ей оставаться на Земле. Он всего лишь хотел ее обезопасить, а заодно предоставить себе свободу действий и решений. Женька почувствовала то же, что и тогда. Ее щеки залились краской, а в груди сердце будто сжалось и забилось вновь, отдавая своими ударами в барабанные перепонки так сильно, что Женьке показалось, будто бы она оглохла на несколько секунд. Как же Санни было тяжело находиться рядом с ней: чувствовать, но не сметь прикоснуться; говорить, но не сказать о главном; видеть, но делать вид будто замечает ее, равно как и остальных. Почему Женька только сейчас поняла, что все началось еще задолго до войны? Каждый раз когда им приходилось сталкиваться по работе, она вспыхивала, чувствуя себя несколько неловко, но даже не пытаясь разобраться в причинах происходившего? Но зачем? Ведь все ее мысли были поглощены только Алешкой? Она не замечала никого и ничего вокруг, кроме работы, которой отдавала все силы, особенно после его гибели. Тем не менее, и Женька вынуждена была это признать, чувства к Санни появились очень давно, но она сознательно и подсознательно гасила все возникающие в ней импульсы, в конце концов, и сама поверив в дружбу и плодотворное сотрудничество, которое между ними развивалось.
Она чуть опустила глаза и встала, испытывая некоторую нервозность от затянувшегося молчания, и поставила бокал на столик. Ей было нужно что-то сказать. Она понимала, что Санни ждет ответа. Она повернулась. Он стоял перед ней так близко, что у Женьки перехватило дыхание.
- Санни, - чуть дрогнувшим голосом произнесла она.
Голова вдруг закружилась, но это было приятно. Она собралась с силами, чтобы продолжить, но почувствовала на своих губах руку Санни. Он не хотел, чтобы она говорила, а только пристально смотрел в ее глаза. В тот момент, когда он опустил руку, ей показалось, что нечем дышать. Она разомкнула губы, пытаясь вдохнуть как можно глубже. Голова продолжала кружиться, не от вина, а от ощущений, которые она испытывала. Ей казалось, что время тянется бесконечно, а по телу будто бы кто-то разбросал электрические иглы. Она сделала неуверенных полшага назад и почувствовала, что уперлась спиной в стену. Женька ощутила, как Санни взял ее за руки, и их пальцы переплелись. Обжигающая волна прокатилась по телу и ударила в голову. Резким движением он прижал ее ладони к стене на уровне плеч, и Женька почувствовала его дыхание: напряженное, прерывистое. Она невольно закрыла глаза и, выгнувшись, чуть подалась вперед, ощущая его прикосновения к своему лицу, шее, губам. Он целовал ее так, как не целовал никогда и никого в своей жизни: нежно и жестко одновременно, не собираясь останавливаться, полностью отдавшись захватившим его сознание чувствам. Он отпустил Женькины руки только тогда, когда почувствовал, что она доверяет ему. Он слегка прикусил ее шею – в ответ Женька издала негромкий стон. Тогда он прикусил сильнее, потом еще и еще, до тех пор, пока она не забилась в его руках, судорожно цепляясь за одежду. Он осторожно опустил ее на мягкий ковер и позволил раствориться в бурном океане чувств, захлестнувшим каждую клеточку ее тела. Женька запустила руки под его рубашку, ощущая ладонями жар его кожи. Она давно забыла, что значит чувствовать рядом с собой любимого человека. Она вдыхала в себя его запах, наслаждалась, испытывая сладость боли и нежности. Она с силой стискивала его спину и грудь, прижимаясь, словно ища защиты, и в то же время яростно, как волчица, пытаясь утолить чувство плотского голода. По комнате разлился еле слышный переливистый звон – это слезы неба воспринимали и передавали искренние чувства. Помимо своей вечной молодости это был еще и цветок правды. Он никогда не лгал. Женькины волосы разметались по полу, а пальцы скользили по лицу Санни. Она хотела открыть глаза, но не нашла в себе сил. Она лишь чувствовала его движения: сильные, уверенные, и ощущала то, как взлетает ввысь и тогда у нее перехватывало дыхание, то будто бы проваливалась в бездну и тогда из ее груди вырывались стоны, а по телу пробегала дрожь. Ей казалось, что в мире никого больше нет кроме них двоих. Она слышала бешеный стук сердца Санни, ловила каждое прикосновение, подчиняясь его желаниям, отвечая на безумные ласки, так долго хранимые в самом потаенном уголке его души. Она затихла в его руках лишь тогда, когда усталость сковала тело, а сон смежил тяжелые веки. В голове не промелькнуло ни одной мысли кроме ощущения неожиданно захватившей жизни.
Женька открыла глаза. Она лежала по-прежнему на полу, только на подушке и прикрытая легким пледом. Санни рядом не было. Она с удовольствием потянулась и это показалось ей таким естественным, будто бы она делала это каждое утро. И не нужно было никуда бежать, что-то делать, судорожно соображать, подгоняемой катастрофической нехваткой времени. Она услышала его шаги и повернула голову в его сторону. Она была удивлена: Санни стоял перед ней в черной форме ЦСО. Он был серьезен. Таким она его еще не видела. Она нахмурилась и приподнялась на локтях: «Что-то случилось?»
-  Что-то случилось?
Он не ответил, а молча достал пистолет. Женька еще больше нахмурилась. Он немного постоял, затем выбросил руку вперед, бросив:
- Прощай, - и нажал на спуск, выстрелив ей прямо в лоб. Тело Женьки словно прошил электрический разряд. Ее голова упала на подушку. Она ничего не успела понять.
Женька открыла глаза. Она лежала на полу, прикрытая легким пледом. Санни лежал рядом. Он спал, обнимая ее. Женька облегченно вздохнула. Она только что видела кошмар. Девушка осторожно высвободилась, стараясь не потревожить сон любимого человека, и поежилась. В душе был неприятный осадок. Она встала и прошлась по дому. Слезы неба по-прежнему капали. Она зашла в столовый зал. Большой, он больше походил на зал для обеденных приемов. Тщательно подобранная мебель и посуда говорили о том, что это помещение создавали с любовью и уверенностью, что это место не может не понравиться. Она налила стакан ледяной воды и залпом выпила, ощущая, как холод обжигает ее изнутри.
Широкий коридор, походивший на галерею картин неизвестных художников с изображениями пейзажей затерянных уголков природы, привел ее в спальню бордово-золотых тонов.  Она провела рукой по стенам – тончайший шелк. Это была роскошь. ЦСО мог себе это позволить. Она перевела взгляд на две рядом стоявшие кровати. При желании они легко трансформировались в одну. Женька слегка улыбнулась. Здесь им с Санни предстояло провести вместе последнюю спокойную ночь. Ей было ясно, что ЦСО их так просто в покое не оставит. Все эти случайные встречи, знакомства, разговоры – не могли быть простой случайностью. Теперь Женька была в этом уверена и она чувствовала в себе силы для продолжения борьбы. Ради этого нужно было покинуть этот райский уголок, но Женька твердо решила, что повидает еще немало таких, когда закончится война. Она поймала себя на этой мысли и вновь ощутила легкий озноб: война. Страшное слово. Для выживших где-то на Земле она была окончена полным уничтожением Тулона. И мало кто знал, что она не закончена на самом деле. Теперь это была личная война.
Женька вошла в ванную: зеркальные стены, пастельные тона успокаивали и навевали умиротворение. Женька посмотрела на себя: да, она заметно постарела. Только выправка осталась. И искорка в глазах. А может быть «постарела» не то слово. Стала старше. Серьезней. Осмотрительней. Она с наслаждением погрузилась в теплую пенистую ванну. В голове пролетели проведенные здесь несколько часов. Они были прекрасны. Так хотелось, чтобы всегда оставалось только хорошее. Но это невозможно. Женька с ужасом подумала о том, что ждет их с Санни после того, как все закончится. Они будут жить вместе, ходить каждый день на работу, иногда встречаться с участниками минувших событий за чем-нибудь горячительным и вспоминать: «Да, вот были времена!» Она поморщилась. Перспектива выглядела безрадостной. Вряд ли бы это устроило Санни. Она вспомнила о мыслях, которые роились в ее голове относительно будущего в тот момент, когда она лежала прикованная к больничной кровати, и еще больше укрепилась в желании заняться исследованием Дальнего Космоса. Хотя, кто знает, какие сюрпризы приготовило ЦСО к их встрече. Возможно, что рубежи за пределами Рукава больше не тайна, манящая первопроходцев, ведь когда-то и ребята не знали, что в пустоте живут удивительные создания и те, кто называет себя братьями человеческими. Женька вдруг села, стряхивая с себя пену: негу как рукой сняло. Неожиданно свежая мысль пришла в голову, но тут же исчезла без следа.
- Я не слышал, как ты проснулась, - Санни стоял на пороге, сложив руки на груди. Он был одет в темно-синий халат. И Женьке, видевшей его первый раз в таком виде стало смешно, но она удержалась.
- Я не хотела тебя потревожить, - ответила она, думая, что и сама, пожалуй, выглядит не лучше, сидя в этой мыльной пене. Она провела мокрой рукой по волосам, откидывая их назад, - милый дом. Ты здесь раньше бывал?
- Только один раз, - сознался он и сделал несколько шагов вперед, держа руки в карманах. Он уловил Женькин вопросительный взгляд, поспешив ответить, - когда-то с отцом я много путешествовал. Ну, или мне так казалось.
- Ты с отцом? – неуверенно спросила она. Это слышать было очень странно. Санни на счет своего отца распространялся очень редко, да и то слишком поверхностно, чтобы можно было понять их отношения.
- Да, - он с улыбкой сел на край ванны, - до десяти лет я был настоящим папенькиным сынком.
-  Ладно врать, - она игриво брызнула на него водой.
-  Я серьезно. До его смерти я следовал за ним по пятам, где бы он ни находился.
-  Он был связан с ЦСО?
- Видимо, но я этого не знал. Он редко говорил со мной – все время работал. А если и говорил, то по делу. Хотя, я знаю, что он меня любил. Майлу повезло больше, - задумчиво произнес он, погрузив руку в воду и водя ей из стороны в сторону больше механически, нежели с какой-то определенной целью.
- Где же его носит сейчас? – лицо Женьки тоже стало задумчивым. Она вспомнила о Джоне и заметно погрустнела. Она переживала.
- Не знаю, - сказал Санни, и она поняла, что он не лжет, - но я думаю, если он пойдет на контакт когда-нибудь – все уладится. Мы все делаем ошибки. Пусть не такие страшные, как мы с тобой, но в конечном итоге мы за них и будем отвечать.
Он смотрел на нее, и от этого взгляда Женьке вдруг вновь захотелось закрыть глаза и ощутить Санни: разгоряченного, чувственного, таким, каким его знала только она. Она вздохнула и, найдя в воде его руку, крепко сжала. Она верила, что все будет так, как он говорит. Он наклонился и поцеловал ее: нежно, долго, заставив ее тело снова пылать от вызванных на поверхность чувств. Все будет хорошо. Конечно же. Санни не мог ей лгать. И все равно ей казалось, что все происходит будто бы во сне: и поздний обед в саду, где она, изголодавшаяся по натуральной пище, с ужасом вспоминая консервпакеты и то, чем их кормили в заключении, с видимым удовольствием поглощала все, что было предложено их вкусу. Ей казалось сном и купание в озере, наполненном теплой, как парное молоко водой у одного берега, и ледяной от пробивавшихся подземных ключей у другого. И костер, у которого они долго сидели. Женька немигающим взглядом долго смотрела на языки пламени, беспощадно лижущие поленья и думала о том, что так в чувствах любви и ненависти друг к другу сгорают люди. И она сама также горит от любви к Санни и ненависти к Брэду Дэвису, которого так и не смогла простить. Сном казалась и проведенная бессонная ночь, подарившая спокойствие лишь тогда, когда забрезжил рассвет. Женька уснула, разметавшись на кровати, а Санни еще долго перебирал ее волосы и вглядывался в ее безмятежное лицо. Ему не хотелось спать. Хотелось лежать вот так рядом всегда, оберегая ее сон, храня покой, но он прекрасно понимал, что так не бывает. Страх за будущее подкрался к нему так близко, что Санни почувствовал его ледяной холод. Он обнял Женьку и прижал ее как можно ближе, отгоняя мрачные мысли. Огненный шар Ареса вставал на востоке. У них оставалось еще пять часов. Их нужно было потратить на сон. Санни знал, что завтрашний день будет полон неожиданностей и не только для Женьки, но и для него: слишком многое изменилось. В том числе и он сам.

База Соломона встретила их мощной бурей: несколько дней назад на Аресе произошла мощная вспышка, и теперь остервенелые потоки солнечного вихря неслись ко всем обитаемым планетам, готовым встретить радиоактивный натиск во всеоружии. Соломон окутала система внешней защиты, повышенная на несколько порядков.
Юта торчал в переходе уже несколько минут в ожидании Харпера. Ему нетерпелось увидеть Женьку и взглянуть на нее другими глазами. Он не сомневался, что и она стала другая: отдых, любимый человек рядом. Наверняка они с Санни не о поэзии говорили. При этой мысли Юта понял, что перегнул палку и покраснел. Почему он всегда краснел при этих мыслях? Потому что трудно найти постоянную девушку при такой бешеной работе? А все они такие ветреные, готовые кинуться на кусок побольше, да побогаче? Он вспомнил свой неудавшийся роман двухлетней давности и вздохнул. Разлука – тяжелое испытание для чувств, тем более, когда не знаешь, настоящие они или нет. Юта сцепил руки за спиной и поднял голову, глядя на потолок. Этот малолетка вечно опаздывал. Опять будет ссылаться на важные государственные дела. В его памяти вдруг всплыло то удачное стечение обстоятельств, благодаря которому он так ловко попал на это задание. Не нужно было даже придумывать легенду, чтобы втереться в доверие к ребятам. Майл очень своевременно попросил помощи у Энтони Хоурса. Экс-президент знал куда отправлять своего парламентера. Юта вспомнил сколько перерыл документов, касающихся особого отдела госбезопасности под руководством Ормандо Талоне, изучая каждого, оформляя в мозгу целую поведенческую стратегию. Ему было интересно. Но он отнесся к этому делу слишком формально. Люди, с которыми ему нужно было скрестить на какое-то время судьбы, не были преступниками, с кем ему часто приходилось работать. Это были настоящие люди. И теперь Юта понял, что расстаться с ними будет очень трудно. А ведь наверняка придется. Он это уже предчувствовал – работа их разбросает по разным уголкам. Ему стало горько. А еще он заметил, что в последнее время он перестал себя чувствовать эдаким всемогущим красавчиком. Он был обычным человеком не только с достоинствами, но и с недостатками, которых хватало. Он понял, что это Женька сделала его таким.
 Дверь подъемника шаркнула, пропуская Харпера вперед, прервав ход мыслей Юты. Он был этому искренне рад.
-  Где тебя черти носят?
-  Извини, друг, не мог оторваться от зеркала, - Харпер по-мальчишески попрыгал перед Ютой, демонстрируя новенькую форму рядового солдата ЦСО, - по-моему, хорошо сидит, - он остановился и заливисто рассмеялся, - но мне кажется, я рожден для офицерского мундира, - он ткнул пальцем на Юту и тот невольно обратил внимание на то, что он тоже в форме. Черт, для него это было не событие. Он привык к этой форме и, пожалуй, это форма пилота КФЗ была для него в диковинку.
-  С таким отношением к жизни, Харпер, ты далеко не уедешь. Серьезней надо быть.
-  А я и так могу быть серьезным!
- Самое время. Мы идем на встречу с директором, а не с каким-то там… - он витиевато помахал в воздухе рукой, - ну не знаю!
- Ага, а ты сам-то с каких пор серьезным стал? Женька научила? - Харпер заметил, что Юта замедлил шаг. Последняя фраза ему явно не понравилась, - Ладно-ладно, - капитулировал он, - она мне всегда говорила, что я должен держать рот на замке.
- И правильно говорила, - смягчился Юта, и они вступили на широкий подъемник.
Переходы Соломона заметно отличались от тоннелей «Цереры». Энергию здесь не экономили. Батареи, улавливающие и перерабатывающие энергетические потоки, исходящие от Ареса, работали на полную мощность всегда. Представляя собой некоторую геометрическую фигуру с круглой сердцевиной, база Соломона была спроектирована по уму и чем-то напомнила Юте энергогорода нагаа.  Мозг и сердце ЦСО находились глубоко под поверхностью спутника, а от него словно лучи, разбегались гигантские тоннели с искусственным гравитационным полем и утолщениями в форме шаров. Все тоннели-переходы были связаны между собой: здесь проходили коммуникации, жилые уровни обслуживающего персонала и отдельно – сотрудников,  библиотеки, оранжереи, информационные залы, тренировочные комплексы, лаборатории и прочее. Все эти постройки были представлены отдельными блоками. Утолщения в их конструкциях были ни чем иным, как энергоузлами и одновременно с этим постоянно пополняющимися информационными базами Центра, куда сведения стекались от головной базы, классифицировались и рассылались в соответствующий самостоятельный центр. Доступ к информации от одного центра к другому был ограничен и мог быть разрешен только по распоряжению директора ЦСО. Таким образом выходило, что каждая часть этой конструкции, висевшей в безвоздушном пространстве, несмотря на связь между собой, была изолирована. Здесь каждый четко знал свое место и занимался только своей работой, не вмешиваясь в чужие дела. Юта понимал, что они засунули головы в такие политические тонкости, что выпутываться будет сложно. Легко было орудовать на краю Рукава и гоняться за настоящими преступниками. Теперь их противником становилась сама Земля. Точнее, Александра Полева, которая наверняка уже подняла себе общественное мнение, а население, конечно же, выступит во главе со своим народным президентом против экспансии ЦСО. Юта стоял в лифтподъемнике и кусал себе губы: «Понимает ли это Харпер?» В его возрасте Юта тоже хотел быть героем. Нет, он не жалел, что попал на выполнение именно этого задания. Но Харпера почему-то ему было искренне жаль. Не успев начать жить, он попал в такую политическую неразбериху, что это пришлось бы по душе далеко не каждому. Однако этот крепыш выдержал. Он не ныл, не выглядел растерянным и уставшим. Казалось, он сам работает на изобретенных им же вечных батарейках, постоянно подпитывающих его энергией. И он явно не разочарован. «Рисковый парень, - отметил про себя Юта, - не случайно Женька выбрала его в воротилы своих дел». Подъемник чуть дернулся и остановился. Это была незапланированная остановка, но такое случалось, если меняли программу следования. Юта еще никого не видел из своих старых знакомых, да и Харпер, как ему думалось, мало кому был известен. Значит, это мог быть либо Санни, либо Женька. Юта не сомневался, что директор ЦСО ждет к себе на аудиенцию не только их с Харпером. Не такие уж они высокие птицы. Юта растянулся в широкой улыбке перед тем как двери подъемника открылись. Он не ошибся.
-  Ричи! – Женька с порога радостно воскликнула. - Я рада тебя видеть! – он принял от нее дружеские объятья, а от Санни крепкое рукопожатие.
-  Привет, - сказал Кент и повторил процедуру рукопожатия с Харпером.
- Харпер! – Женька еще игривей улыбнулась и потрепала высунувшегося из-за спины Юты гения.
- Привет, лейтенант – несколько смущенно ответил он, - хорошо выглядишь.
- Да ну, - отмахнулась она, глядя на себя в большое зеркало, занимавшее всю заднюю стенку подъемника.
Да, здешние лифты были куда роскошнее тех, что на «Церере». Здесь были и удобные перила, и самоочищающаяся ковровая дорожка, и непрозрачные стены, не создававшие неприятные ощущения падения и, в конце концов, яркий равномерный свет, лившийся с боковых вертикальных панелей так, что она видела себя одинаково освещенной со всех сторон. Ей было немного странно видеть себя в форме офицера ЦСО. Но гражданским и иным лицам вход сюда был категорически воспрещен. И она понимала, что помимо формальности, которую нужно было соблюсти, эта форма накладывала и определенные обязательства, хотя Санни ее заверил, что после встречи с директором, она может быть свободной, если захочет. Женька в это не верила.  Да и сам Санни прекрасно отдавал себе отчет в том, что она вряд ли захочет удалиться на покой, так и не доведя дело до победного конца. Мир рутины не для нее. Она всегда искала острых ощущений и Санни не сомневался, что, примерив офицерский мундир ЦСО, она легко откажется его снять. На это он и рассчитывал.
Дверь подъемника раскрылась, пропуская их в большой зал. Это была приемная. «Много места, -  подумала про себя Женька и заметила у правой стены овального помещения большой экран, - Электронная секретарша», - усмехнулась она, и они направились в сторону экрана, с которого на них смотрело лицо, улыбающееся дежурной улыбкой:
-  Сюда, пожалуйста. Представьтесь, пожалуйста.
-  Ребята переглянулись, и Юта назвал себя первым:
-  Лейтенант Юта.
Женька бросила на него быстрый взгляд: это сочетание она слышала впервые. Как ей себя называть? На Земле их разжаловали до рядовых, а здесь она стояла в офицерской форме. Санни было проще. Он работал на ЦСО, а значит, тоже знает свое место и здешние правила. Для Харпера это было всего лишь приключение, а для нее – испытание.
- Харпер, - юнец наигранным жестом поправил очки и для пущей важности наклонился вперед, - Торнбери Харпер.
Она почувствовала, что Санни подталкивает ее вперед. Она остановилась перед лицом, ожидающим ее ответа. Женька колебалась.
-  Пожалуйста? – повторил мягкий голос.
Она тоже чуть наклонилась вперед и нерешительно произнесла:
-  Корнеева.
Секунда промедления и она уже была готова отступить назад, но лицо, также приветливо улыбаясь, спросило:
-  Ваше звание, пожалуйста?
Она посмотрела на Санни, и тот молча качнул головой: «Говори», - поняла она.
-  Лейтенант Корнеева, - уже более уверенно повторила она.
-  Майор Кент, - отчеканил Санни.
Женька удивленно раскрыла глаза и рот, но слова тут же проглотила.
-  Ожидайте, пожалуйста. Вас пригласят.
Ребята присели на появившиеся у противоположной стены от экрана стулья. Рядом с ними на низком столике стоял графин с водой и стакан. Оказавшись на стуле, Женька позволила себе повернуться к Санни:
- Ничего себе! Я что-то пропустила? – капитан Кент, которого она знала, понял, что сюрпризы для Женьки только начались. И она была к ним не готова.
-  Если бы ты не отказывалась от того, что тебе предлагали – не пропустила бы, - заметил он.
Юта от комментариев воздержался. Он решительно ничего не понимал. Кто из них с Санни исполняет свои обязанности? Он их притащил в единственное безопасное место, а выходило, что это Санни вел их сюда? Напрашивался правомерный вывод: Санни – сотрудник ЦСО. И, видимо, очень хороший сотрудник, раз Юта мало того, что ничего об этом не знал, но даже и не догадывался. Сколько же лет он работал под прикрытием? Юта в сердцах выругался: а он еще считал себя профессионалом. Оказалось, что профессионал сидел рядом с ним.
Пабло Миецо – директор ЦСО встретил их с улыбкой:
- Ну что, присаживайтесь, - ребята расположились в креслах прямо напротив говорящего, - перейду сразу к делу, - Женьке не понравился его тон, но ни один мускул не дрогнул на ее лице, хотя в голове пронеслись быстрые мысли, - к делу, потому что время, к сожалению, не ждет. Еще три месяца назад у нас была надежда на мирное решение проблем. Но сейчас стало очевидным, что это не совсем так. В погоне за властью президент Полева забыла о гражданах федерации. Ее борьба с Комитетом похвальна и она реально может задавить Комитет, сосредоточив в своих руках абсолютную власть. К этому идет дело. Но: борьба развернулась тогда, когда счет кислородной жизни Земли идет фактически на часы. В надежде исправить положение президент собирает команду с целью обращения к нагаа, - Санни резко вскинул голову, но директор обернулся прямо к нему, пристально глядя в глаза, -  а кому, как не вам известно, что все дело упирается в Посланника? - Санни сжал губы. Женька недоверчиво посмотрела на Миецо. Юта и Харпер не отреагировали. - Посланника у них нет, - Миецо встал и заходил взад-вперед по кабинету. Он явно волновался, - значит, мероприятие обречено на провал. Комитет повержен, а сама она остается ни с чем на умирающей планете во главе горстки выживших.
Директор выдохся. Было заметно, что его переживания были искренними.
- Ладно, - как-то не по-директорски махнул он рукой и оперся руками на стол, опустив голову. В момент, когда он поднял ее, прозвучал вопрос, - Спрашивайте. Подробности политической борьбы Полевой в достаточном объеме  содержатся в нашей базе данных. Доступ вам разрешен.
 - Нагаа? – коротко спросил Сани.
-  О, нагаа, - Миецо выпрямился и скрестил руки на груди с довольным видом, - это давняя история. А вы, майор, вижу, уже имели опыт общения? – он замолчал, ожидая ответа, но так его и не услышал. - Если бы мы не контактировали с нагаа, то, как бы мы узнали, что вы – Посланник? – он испытующе посмотрел на Санни.
- Это не секрет. Даже Сашка об этом знает, - тон его голоса был таким, будто бы он общался с Миецо на равных, однако, он все-таки добавил, - сэр.
-  Хм, разумеется. Но, думаю, не президенту Полевой, ни кому бы то ни было кроме вас не известно, что вы испытали, видя гибель Херувима задолго до его настоящей гибели.
- Это предположение.
- Хорошо. Я скажу яснее: никому кроме вас не известно, что вы испытали, когда на ваших глазах погибла она, - Миецо азартно указал на Женьку, - А? Когда вы поняли, что жизнь не имеет смысла, и готовы были умереть прямо в ту же минуту? Проклинали бога, создателя, кого угодно, что он не знает ни любви, ни жалости! Едва ли не утратили веру? -  Санни молчал. Женька поняла, что она до сих пор многого не знает. - Майор, - Миецо улыбнулся, - работая на ЦСО столько времени, вы так и не научились нам доверять?
- Трудно доверять всему и ничему одновременно, – отозвался Кент. Ему было дискомфортно.
-  А вы учитесь, майор. Без доверия, знаете ли, трудно жить на свете. Не так ли? – Миецо перевел свой взгляд на Женьку. Она опустила глаза. Их отчитывали. И делали это мастерски, не унижая, давая лишь понять свою неправоту. Миецо помолчал и вновь махнул рукой, - А вы… самоуправство!
- Мы действовали по ситуации, сэр, - попытался выступить Юта, но был прерван резким:
- Молчать! Я еще раз повторяю, что это самоуправство! И вас судили, милая, - он обратился к Женьке, - не за то, что надо. А я бы судил за самоуправство!
- Так судите! – с вызовом в голосе сказала она и дернулась вперед, чтобы встать и уйти, но Санни и Юта стиснули ее запястья с двух сторон так, что она даже встать не смогла и только поморщилась от боли.
- Судите… Какая вы упрямая! Как восемь лет назад! – нет, Миецо не походил на добряка, которым казался. Пожалуй, это был жесткий и требовательный человек. Таким его обязывало быть положение.
На несколько минут в помещении воцарилось молчание. Затем Миецо продолжил:
-  С материалами ознакомитесь. Погуляйте, подумайте: будете ли вы стоять до конца или подожмете хвосты, как трусливые псы, - он выдержал паузу и бросил, - свободны.
Женька, насупившись, вышла из приемной. Если бы здесь была обычная дверь, она бы ей непременно демонстративно хлопнула. В душе накипала буря. Так паршиво она не чувствовала себя давно. Она с силой отмахнулась от Юты, попытавшегося преградить ей путь, когда она быстрым шагом направилась по коридору:
-  Я улетаю отсюда к чертовой матери!
-  Черт, Женька, да подожди ты! - он все-таки ее остановил.
-  Что? Что ты хочешь? Чтобы я лезла в это ваше дерьмо?!
-  А как же Земля? - недоуменно спросил Харпер.
- Да хрен с ней! С этой Землей! Пусть горит синим пламенем! Я не хочу быть девочкой для битья! - она опять развернулась и решительно зашагала по коридору, - Я улетаю с этой чертовой хреновины!
- Ты ведешь себя как Майл! - крикнул Юта ей в след и добавил уже более спокойно, - Куда делась покладистость? - он засунул руки в карманы. Ему больше нечего было сказать. Он удивленно посмотрел на Санни, - Как ты можешь быть таким спокойным? Она же сейчас и вправду улетит, черт, а?
-  Она сейчас одумается, - уверенно сказал Кент.
-  Ты же знаешь, что если она что-нибудь задумала, то ее не остановить!
-  А что, похоже, что она что-то задумала?
Женька действительно остановилась. Она взялась руками за голову и прикрыла глаза, затем развернулась и также быстро направилась обратно. Она подошла к Санни:
-  Хорошо. Что хочешь ты? – тон ее голоса был достаточно жестким.
-  Я хочу, чтобы ты объективно оценила ситуацию, а потом уже решала: оставаться или нет.
-  Что решил ты?
Санни немного помедлил с ответом, будто бы раздумывая, стоит ли говорить с ней сейчас, но все же сказал:
-  Я – остаюсь. И ты сама знаешь почему. Потому что там, - он указал рукой куда-то назад, – остались Талоне, Альфред и Хаммер. И я молю бога, чтобы они до сих пор были живы. Теперь понятно, почему? Потому что Сашка зарывается. Потому что в конечном итоге – это наша проблема, а не проблема ЦСО! Эту войну выиграли люди, а теперь ты хочешь, чтобы мы все бросили? Когда у нас есть шанс дать Земле будущее? - Санни покачал головой, -  Женя, я тебя не узнаю.
Она вздохнула. Об этом выборе говорил ей Санни на Пилате:
- И я не узнаю, - теперь она выглядела заметно спокойнее. Мозг уцепился за сказанную Санни фразу: «Есть шанс дать Земле будущее». Кажется, дело становилось интересным и он имеет кое-какие соображения. Женька это поняла, но вслух не озвучила, у нее тоже были по этому поводу определенные мысли, - Ладно, - уже более миролюбиво произнесла она, -  Пойдемте, примем на себя душ из помоев.
Санни понял – это была сговорчивость, но не согласие.
Женька копалась в информации, имеющейся в распоряжении ЦСО так дотошно, что Санни едва ли не показалось, что она уже согласилась. Однако заданные ею вопрос развеял все надежды:
-  Когда я должна буду дать ответ?
-  Завтра утром. После этого обратного пути не будет.
-  Я устала от политики, Санни, - призналась она, отвлекшись от занятия, поглотившего ее в последние несколько часов, и потерла уставшие глаза, - и, честно говоря, я не хочу сталкиваться с Сашкой.
-  Боишься?
- Не знаю. Может быть. Она явно не обрадуется, увидев меня. Прошло много времени. И, судя по ее действиям, я даже не могу предположить, что от нее ожидать. Кстати, здесь есть библиотека? Я хочу полистать документы.
-  Конечно есть. Правда, не знаю, много ли ты там найдешь. Вся основная информация – здесь.
- Вот именно. А мне не нужна основная информация. Я и так поняла, что Сашка может вести здоровую политику, но только лишь когда дело касается не власти. А для нее – любое дело касаемо власти. И еще меня волнует вот что: Мы говорим о Талоне, Хаммере, Федерау. Мы говорим о Сашке и Джоне. Почему мы не говорим об Алексе? – она пристально смотрела Сани в глаза, в надежде, что ему что-нибудь известно.
- М-да, - усмехнулся Санни, но глаз не отвел, - наверное, это запретная тема. Он предал нас.
-  Да? А Сашка не предала?
-  Сашка шла к тому, что хотела.
-  Алекс тоже. Он хотел ее добиться и пошел за ней даже на предательство!
-  Ты хочешь сказать, что это любовь?- он искоса глянул на нее и скривился.
Женька выпрямилась:
-  Скажешь: нет? Ради этого люди идут на безрассудство!
-  Предают команду?
-  Предают государства, Санни! Нельзя его осуждать только за то, что он любит Сашку!
Он нахмурился. На Алекса он точил зуб. Такое безрассудство он не понимал. Он даже представить не мог, как он может находиться рядом с Александрой? Любовь зла? Он тоже выпрямился. Эта тема его напрягала.
-  Пошли в библиотеку.
Женька поняла, что разговор исчерпан. И еще, что Санни ей не переубедить. Она прошла вперед. Ее саму здесь все напрягало, но она понимала, что должна выполнить свою часть уговора и все-таки ознакомиться с обстановкой. Она вспомнила, как почти также корпела над бумажками, работая в госбезопасности. Тогда это казалось ей интересным. Не было больших приключений, и все дела, которые они делали, казались великими. А теперь она чувствовала уныние, понимая, что возвращаться на Землю ей не хочется. Слишком много неприятных моментов своей жизни она там оставила. Была бы ее воля, она бы и Землю разбомбила ко всем чертям. Она вспоминала, как они с ребятами подвергали сомнению чуть ли не каждое слово, стремились добыть истинную информацию сами, предпочитая не брать то, что им преподносили на блюдечке с золотой каемочкой. То же самое она делала и сейчас. Она не верила никому. Сомневалась даже в искренности намерений Санни, в себе самой, во всей этой ситуации. Как же люди на Земле были такими легковерными и принимали все, что им говорили с такой легкостью? Война отбила способность думать? Или Сашкин авторитет уже в то время был настолько силен? Во что она превратилась сейчас? В монстра? Что она сделала с ребятами? Иногда ей было искренне жаль Алекса. Он действительно выбрал не тот путь. Знал ли об этом он сам? Женька, признаваясь себе, часто думала, что не только Санни будет тяжело смотреть ему в глаза, о и всем остальным. Хотя, Алекс, возможно, тоже изменился. Сашка наверняка об этом позаботилась.
Женька вошла в помещение библиотеки и ахнула. Она была огромной. Сколько же тысяч книг, рукописей, печатных изданий и носителей здесь было собрано!
- Вот это да! – она покружилась вокруг себя. На сколько хватало глаз стояли высокие книжные полки, - это настоящая библиотека!
В ней было немного сумрачно, но над ее посетителями то тут, то там сновали плавающие светильники, оснащенные тактильными датчиками. Светильники лишь сгущали мрак, превращая это место в настоящую сокровищницу.
- Александрийская библиотека или библиотека Конгресса ей в подметки не годятся… - восхищенно выдохнула она, - здесь даже пахнет книгами…
-  Это самая большая библиотека Рукава, - пояснил Санни.
Женька чуть прошла вперед и дотронулась до первого попавшегося увесистого тома. Ее пальцы бережно скользили по переплету:
-  Невероятно… Сколько же места она занимает…
-  Три уровня здесь и всю полость Давида.
-  Ты шутишь… - не осознав сказанного заворожено произнесла Женька, - Ты посмотри, Санни! – она наклонилась ближе к бесценным изданиям. Плавающий светильник тут же пришел на помощь, освещая ее лицо, - Гоббс, Экзюпери… клинопись Шумера… ты глянь! Письмена Айя… хроники Адаллона…это же вся история Рукава, собранная в одном месте!
-  И это только каталоги.
-  Каталоги? – она взяла в руки еще один толстый том и бегло его пролистала: полный перечень названий, гигантские порядковые номера, авторы, - А оригиналы? Где они?
- На Давиде. Он полый внутри. Его внутренности набиты реликтовыми изданиями. Правда, попасть туда сложно.
-  А как же моя идея?
-  Носители и пресса здесь. Тебе ведь они нужны?
-  Да, но… - несколько разочарованно потянула Женька, - честно говоря, так хотелось подержать в руках что-нибудь уникальное!
-  Всему свое время.
- Правильно, - она направилась вглубь книжных стеллажей, вслед за светильником, который к тому же оказался не только помощником, но и хорошим проводником – достаточно было дать ему «заказ», - работа превыше всего.
Санни усмехнулся. Женька не изменилась. На ее лице был очевиден интерес. Похоже, что это место, которое поначалу вызвало у нее столько отрицательных эмоций, начинало ей нравиться. Он не ошибся. Неосознанно он надавил на нужную тонкую струнку ее души – страсть к истории. И Санни в этом не сомневался, Женька приложит максимум усилий, чтобы вернуться сюда хотя бы раз. А вот его чувства были какими-то непонятными. Будто бы он был опустошенным, будто бы чего-то не хватало. Он бездумно листал тонкие газетные страницы, облаченные в прозрачный еле ощутимый при соприкосновении с ним материал, защищающий их от разрушения временем. Создавалось впечатление, словно он жил все это время не то во лжи, не то во сне, а теперь, когда пришлось проснуться и рассказать всю правду – появилось это странное чувство: боязнь будущего, не перестававшее его преследовать с самого момента его нахождения в расположении ЦСО. Угнаться за ситуацией было крайне тяжело. Несмотря на пройденный курс реабилитации, Санни чувствовал, что прекрасно понимает Женьку, чувствующую то же. Он бросил взгляд на ее сосредоточенное лицо и невольно заулыбался: Женька изголодалась по рутине. Она с жадностью впитывала в себя всю возможную информацию, касающуюся не только Сашки, но и обстановки в Рукаве, которая по сравнению с Землей, была куда более стабильной. Женька жалела об одном: использовать биоком ЦСО запрещал. Тем больше это требование было странным, чем большей информацией ЦСО заставлял владеть. Тем не менее, это требование пришлось выполнять, и именно поэтому Женька так тщательно подошла к выполнению своего обещания.
Санни почувствовал, что она потянула его за руку. Ее ладонь была холодная. В помещении библиотеки было тепло. Температурный режим поддерживался оптимальным всегда.
- Что? – он отвлекся от перелистывания газетных страниц, повернувшись к ней. Женька показалась ему несколько растерянной:
-  Я что-то нашла, - она протянула ему небольшую заметку.
«Светлой памяти героя», - прочитал он надпись и недоуменно посмотрел на Женьку. Она молча кивнула, словно говоря: «Прочитай». Санни быстро пробежался взглядом по содержанию небольшой статьи и снова посмотрел на нее, отбросив газету в сторону. Женька села на стоявший рядом стул. Она что-то лихорадочно обдумывала и, наконец, сказала:
-  Мне нужно знать причину.
- Сейчас. Дай мне несколько минут, - Санни быстрым шагом направился к выходу из библиотеки.
Женька на это не обратила никакого внимания. Она только что узнала, что Алекс Роско погиб. Но пафосным словам верилось с трудом. Что-то ей подсказывало, что информация была не полная. Скорее всего, она была тщательно завуалирована президентскими спецслужбами. Женька покачала головой: Сашкина политика не могла привести ни к чему хорошему, как бы она ни пыталась. Дверь негромко хлопнула. Санни возвращался. Она почувствовала, как под ложечкой засосало.
-  Самоубийство, - тихо произнес он.
Женька посмотрела ему в глаза. Санни не лгал. Что бы она сделала несколько месяцев назад? Наверное, заплакала. А сейчас слез не было. И чувств тоже.
-   Понятно, значит, Сашка его довела.
-   Или сам понял, что попал.
-  Санни, как ты можешь быть таким бесчувственным? – Женька всплеснула руками и поднялась. - Что с тобой?
-  Не знаю, - как-то резко сказал он и отвернулся, - не знаю.
-  А я тебе скажу, - Женька нарочно обошла его, настойчиво требуя внимания, - ты просто не хочешь признавать, что тебе не все равно! Что ты все это время, не говоря вслух, думал, вспоминал о нем, и наверняка хотел, чтобы он образумился, передумал, сделал все, чтобы вернуть свой авторитет в наших глазах, или не так? – Женька искала взглядом пересечения с Санни, но он не торопился отвечать. Тогда она взяла его за руки, приложив их к своей груди, - Санни, милый мой, я никогда не буду осуждать тебя за то, что ты наговорил несколько минут назад! У тебя есть мнение, но в душе ты всегда давал Алексу шанс, ведь так?
-  Так, - согласился Санни и потянулся за сигаретой, но курить здесь было запрещено. Он отдернул руку, - но так поступить... Он просто застрелился, понимаешь?
Женька опять села, не выпуская рук Санни из своих ладоней:
-  Мне кажется, что это равносильно убийству, - она приложила голову к его рукам, - с Сашкой справиться сложно, особенно если она чувствует свое превосходство. Скорее всего, она его просто задавила, а он не нашел другого выхода.
Санни присел рядом с ней на корточки и заглянул в ее лицо:
-  Жень, ты сама-то в это веришь?
- Верю, - призналась она, - мне кажется, это наиболее правдоподобная версия. А правду можно узнать только от Сашки самой. И если Алекс ей по-настоящему был дорог, то она непременно все расскажет.
- Не думаю. Ты ее слишком хорошо знаешь, чтобы в это верить.
- Вот именно. Поэтому, если она начнет снимать с себя ответственность, сразу будет ясно.
- А ты как можешь рассуждать так здраво? – в свою очередь задал вопрос Санни.
- Что ж мне теперь, в истерике биться? – хмыкнула она. - Действовать нужно. Где все остальные?
Санни отодвинулся от нее и прищурил один глаз, будто бы обдумывая вопрос, который тут же задал вслух:
-  Я не понял, ты согласна?
-  А у меня изначально был выбор? Или только громкое слово? – отчего-то на душе стало легче. Появилась вполне определенная цель, и Женька понимала, что своим бездействием или отказом она сделает только хуже себе: потеряет веру в свои силы, и уж остальные тоже невесть что подумают. Разочаровывать Женька не любила, но все же напомнила, - Я дам окончательный ответ завтра утром. Так где же остальные? – повторила она свой вопрос.
-  Харпер не знаю, а Юта пошел встречаться со старыми друзьями.
-  В такое время? Да тут целую стратегию продумывать нужно!
-  У тебя будет на это время. Сегодня нам Миецо приказал отдыхать.
-  А завтра?
-  Завтра – будет завтра. Пойдем. Здесь больше нечего делать.
Женька подчинилась, заметив, что они, несмотря на прилагаемые усилия, все же стали достаточно жесткими. Ласка и нежность прошедшей ночи улетучились без следа. Женьке вдруг показалось, что Санни просто ее использовал. Стало омерзительно противно. Она непроизвольно передернула плечами, будто бы стряхивая неожиданно  возникшее ощущение. Через секунду она почувствовала страх и после этого злость на себя, что до сих пор не могла раскусить истинных намерений Санни, или так до конца ему и не поверила. Пытаясь переключиться, она спросила у Санни, когда они вышли из библиотеки:
-  Расскажи мне о своей работе?
Санни заложил руки за спину:
-  Зачем?
-  Хочу понять «почему»?
Он немного помолчал, отмеряя неторопливыми шагами коридор. Конечно же, Женьке интересно, но, в первую очередь, ее волнует вопрос: любит ли он ее на самом деле? Неожиданно для себя самого Санни это понял так отчетливо, что даже остановился.
- Ты мне не доверяешь? – открыто спросил он. Женька оторопела и тоже остановилась.
-  Я...
-  Ты мне не доверяешь, - это уже звучало, как серьезное утверждение.
-  Я хочу тебе доверять, - взмолилась Женька, - но ты и ЦСО...
- Хорошо, - он взял ее за запястье и целенаправленно потащил вперед, - ну что ты за человек?
- Ты куда?!
- Туда, где ты наконец-то прозреешь!
Ей было стыдно от того, что она позволила себе усомниться в Санни, но еще больше – что он это прекрасно понял. Женька одним движением вырвалась:
-  Санни, прости! Конечно же, я верю тебе, верю!
- Знаешь что, - он повернулся к Женьке. В его глазах замелькали искры, - ты когда-нибудь в чем-нибудь уверена? А? Ну ты почему такая? – искры пропали. Санни крепко прижал Женьку к себе. Лишь только прикоснувшись он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Ему захотелось сдавить ее так, чтобы она не смогла сказать ни слова, но он сдержался, - Я же люблю тебя! Глупая девочка моя, я же тебя так люблю!
Женька была готова расплакаться. Как она вообще могла такое подумать? Она не могла вырваться, чтобы хоть как-то оправдаться и, наконец, затихла, отвечая на его долгий жадный поцелуй.
-  Пойдем, - Санни погладил ее по волосам, - тебе все равно нужно на это посмотреть.
-  На что? – она отвела растрепавшиеся пряди с лица, оправляя форму.
-  Скоро увидишь, - его голос был миролюбивым. Он на нее не злился.
Женька распрямилась. Последние несколько часов она была слишком напряженной. Женька чуть улыбнулась. На душе стало веселей. Так, как целует Санни, лжец делать не может. Они вошли в транспортную кабину. Женька села в мягкое кресло и пристегнулась, выполняя требование системы безопасности. Санни последовал тем же инструкциям. Через несколько минут кабина наполнилась людьми. Все они были в одинаковой черной форме. «Инкубаторские», - пронеслось у Женьки в голове. Она почувствовала, как ее резко придавило к спинке кресла. Затем стало немного свободнее. Женька даже смогла оглядеться. Она уже успела понять, что они направляются куда-то далеко. Кабина была компактной и, как поняла Женька по заниженному потолку и сплющенным бокам, обтекаемой формы, что позволяло ей развивать высокую скорость. Свет стал приглушенным, когда включились большие, вмонтированные прямо в стеновые панели визоры. Для Земли в ее нынешних условиях, это показалось бы невероятной роскошью. Транслировали обычные новости. О Земле не было сказано ни слова. Может быть потому, что там пока еще ничего, требующего внимания пресс-служб Рукава, не произошло, либо же это была закрытая тема, потому что Земля так хотела сама. В последнее время она совсем выпала из жизни, поддерживая лишь формальные контакты с некоторыми обитаемыми мирами ради своей выгоды: чтобы вперед кислородного не наступило пищевое голодание. Женьке на душе опять стало скверно: на глазах Земля превращалась из сильного лидера в слабого изгоя по своей же собственной воле. Причем, и Женька была в этом абсолютно уверена, гражданские, скорее всего, даже не подозревают о реальном положении мира, в котором они еще на что-то надеются. Зато в Рукаве наконец-то наступило долгожданное затишье. Даже пираты под огненно-красным флагом Адаллона, казалось, тоже поймали эту феерическую волну всеобщего успокоения. Женька понимала, что это, возможно, самое, что ни на есть настоящее затишье перед бурей. Кажется, Рукав ожидали новые потрясения. Она едва ли не ощущала повисшее в воздухе незримое напряжение, которое разделяло и их с Санни. Она знала, что он нервничал, что он искренне бы хотел, чтобы она до конца была на его стороне, потому что тогда бы и он удостоверился в правоте своего выбора. А она, и это нужно было признать, просто испугалась. Как когда-то испугалась Сашка. Но Сашкино стремление выжить вело ее лишь к саморазрушению, а по отношению к себе этого Женька допустить не могла. Ее давно мучил вопрос, который она задала Санни, как только они покинули кабину, направляясь куда-то вверх по эскалатору:
- Санни, а почему именно мы должны решать эту проблему? У нас что, есть на это полномочия?
-  Ну, в общем-то, мы заварили всю эту кашу.
-  Сашку я в президенты не толкала!
-  У нее тоже не было выбора, Женя. Или все, или ничего: вот перед каким выбором она оказалась. А в силу того, что это именно Сашка, она и выбрала «все».
-  Теперь мне кажется, что ты ее оправдываешь.
-  Я? Ни сколько. Я просто тебе пытаюсь объяснить, почему она так сделала
-  Да-а, - она вздохнула, - а когда-то я думала, что это мне придется объяснять тебе все.
-  Времена меняются, - легко сказал Санни и остановился.
-   Что? – спросила Женька.
-  Подожди, - он немного постоял, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, затем сказал, - нам сюда.
Они свернули вправо. Такое поведение Санни показалось ей несколько странным. Она вдруг ощутила странное чувство, настолько странное, что даже голова закружилась, и чуть сбавила шаг.
- Что? - повторяя недавний ее вопрос, поинтересовался Санни. Женька положила себе руку на грудь, будто бы желая отдышаться, и огляделась:
-  Не знаю, - заговорщическим голосом сказала она, - у меня какие-то ощущения.
-  Ты тоже это чувствуешь?
-  Что-то есть, но я не знаю, что! – она смотрела на Санни в надежде услышать ответ, но то, что услышала, повергло ее в смятение.
-  Это нагаа. Они здесь. И они чувствуют меня, я – их, а ты... ты тоже часть меня и значит, они чувствуют и тебя тоже, - Женька вспомнила слова Миецо о том, что она имеет какое-то отношение к произошедшему между Санни, бестелесными мебианами и нагаа, но Санни добавил, - помнишь Слезы Неба? Они передают искренние чувства. Нагаа тоже умеют их различать.
-  А я-то здесь при чем?
-  Ну, понимаешь, если бы не ты, точнее, мои чувства к тебе, возможно, все решилось бы по-другому. Хотя, не знаю. Но я думаю, все дело именно в этом.
Женька совсем сбавила шаг и остановилась:
-  Что тогда было, Санни? – она тронула его за плечо, понимая, что воспоминания об этом могут быть неприятны.
Санни опустил голову. Ему искренне хотелось оставить воспоминания тех дней, но в то же время Женька имела право знать. Она была не только частью этих воспоминаний, она была их ключевой частью. Если бы не пережитая им так реально ее смерть, тот момент, когда он узнал о том, что они физически не успеют вернуться вовремя даже с условием выполнения задачи, если бы не увиденная им воочию катастрофа Херувима, боль и горечь утраты – вряд ли они добились бы успеха. Шрамы на висках так и остались, до сих пор давая знать о себе иногда тянущей горячей болью. Когда он смотрел на себя в зеркало – седого, то часто думал о том, что же это было: ответная реакция на вмешательство в его разум, или же ответная реакция на гибель Херувима, отчаяние, потерю смысла жизни и так дальше до бесконечности? Ему не хотелось забивать Женьке голову своими рассуждениями на данную тему. Слишком уж они были болезненными.
- Мне тяжело об этом вспоминать, Женя, честно, - ответил он, - по крайней мере, не сейчас.
-  А как же на счет нагаа?
-  Я их чувствую с момента нашего прибытия сюда. И я хочу встречи. Это же не они, а мебиане надо мной поработали. Так что нагаа бояться нечего.
Женька кивнула головой и это означало, что она поняла ход его мыслей. Санни знал, что нагаа здесь с самого начала, и слова Миецо только были тому подтверждением. А значит, дальнейшие действия будут как-то связаны с ними. Не зря же они появились именно в это время! Или они, как и сказал Миецо, были здесь давно и это просто совпадение.
Она последовала за уверенным шагом Санни. И без указателей было ясно, что они направляются в один из швартовочных шлюзов, только не знала в какой именно. Она полностью полагалась на чутье Кента, который, видимо, знал куда идти. Или чувствовал. В одном из доков она заметила «Да Винчи». Судно покоилось на том же месте, где его и оставили. Удастся ли им еще раз совершить полет на этом уникальном корабле, или же отныне он стал достоянием ЦСО? Она опять положила руку на грудь. Незнакомое щекотливое чувство в груди было необычным, но не неприятным. В голове пронесся какой-то вихрь из мыслей, ни одну из которых Женька не смогла уловить. Только ощущала какой-то интерес. Ее ли был этот интерес?
Женька вошла вслед за Санни в док и остановилась. «Это она!.. Она!..» - пронеслось в голове. Санни чуть наклонил голову вперед. Женька последовала его примеру. Прямо напротив них на кильблоках плавно висели три корабля-цветка.  Женька видела их второй раз в своей жизни, и сейчас они вновь поразили ее своей грациозностью и совершенством. «Зачем они здесь?» - подумала Женька, забыв о том, что ее мысли не секрет. «О, мы хотели вам помочь... помочь...» - услышала она и спросила: «Чем?» «Мы хотим дать вам мир...» «Мир», - усмехнулась Женька. Это понятие было почти вычеркнуто из ее жизни, которая уже давно превратилась в сплошную войну. И даже сейчас она начинала вынашивать в своей душе планы борьбы с Александрой. Так о каком мире может идти речь? Что они могут сделать? Нет Сашки – нет войны. Причем тут нагаа? Санни словно понял ход ее мыслей.
 - Они не одни. С ними мебиане. И сейчас идут переговоры.
Санни подошел и ритуально приложил голову к каждому из цветков, как уже делал однажды. «Истина с тобой, Посланник...» - услышала она трепет лепестков. Она не раз уже слышала это слово, применяемое постоянно по отношению к Санни, но не думала, что это так серьезно. Ей стало немного не по себе. Не удивительно, что Сашка пыталась перетащить его на свою сторону или хотя бы выудить известную ему информацию. Санни выпала великая честь. Женька когда-то слышала, что есть категория людей, которые называются Посланниками. Эти люди рождаются с печатью посланника. И как бы они не избегали – цепь случайных событий все равно приведет их к выполнению предназначенной миссии. А еще она слышала, что Посланники долго не живут. Она посмотрела на Санни. «Скажи ей... скажи ей...», - услышала она, но не поняла смысла сказанного. Санни потянул ее за руку.
-  Нам пора, - он выглядел озадаченным. Что ему поведали нагаа?
Они покинули док и Женька не удержалась:
-  Санни, я ничего не понимаю! Такое ощущение, что все вокруг все знают, кроме меня!
-  Я сам точно ничего не понял.
-  Какие переговоры? С теми, кто называл себя людьми?
-  Людьми? – Санни с силой потер виски и схватился за сигарету. - Они не люди. Они так себя называют. Люди не должны причинять боль!
-  Санни...
-  Что Санни?! – он впервые повысил голос, и Женька оторопела, - Ты права! Вокруг что-то происходит! А мы, как дураки, гуляем! Мы не знаем ничего! Я даже сам не знаю, то нужно от меня: мои знания, мою роль Посланника или мою голову! И твою заодно! – он затянулся три раза подряд и выдохнул синий дым, - И они знают, на что надавить, чтобы я пошел на все, - Женька смотрела на него во все глаза. Она впервые видела Санни настолько взволнованным, - самое страшное – это потерять тебя. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.
-  Санни, но я только рядом с тобой в безопасности! – возразила Женька. Только сейчас она поняла, насколько ему тяжело.
-  Я не знаю, милая, не знаю как лучше! – он подкурил вторую сигарету, с трудом сдерживая дрожь в руках. - Я как в западне. Сначала я думал, что нагаа – это просто беззащитные животные, но потом я понял, что они – сила! Они строят такие вещи и стоят на защите тех, кто называет себя нашими братьями! И ради сокрытия их тайны, они пошли на сотрудничество с тулонцами!
-  С-сотрудничество?! – Женька не верила своим ушам. Ее саму затрясло изнутри, вызывая приступ тошноты и гнева.
- Так называемое самопожертвование ради сохранения более совершенной жизни! – Санни, казалось, был в бешенстве. - Понимаешь, мебиане их использовали! Использовали для собственного прикрытия! И они до сих пор их защищают!
- Постой, - Женька отшатнулась от него, пораженная догадкой, - ты хочешь сказать, что мебиане подчинили их волю своей? – она недоуменно продолжала смотреть на него с некоторой блуждающей улыбкой на лице. - Ты хочешь сказать, что нагаа были порабощены еще задолго до тулонцев и так искусно, что верят в свое какое-то предназначение?!
-  Вот именно!
-  Кто об этом знает?
- Надеюсь, никто. Иначе нам придется плохо. Мебиане обладают невероятной силой, и если они захотят...
-  Какой им резон? – перебила его Женька, - или...
- Да. Они могут предложить нам выход из тупика, спасти Землю – все, что угодно, но взамен потребуют участия в нашей жизни. Ведь они – «старшие братья», и мы тоже можем стать такими же всемогущими. Скажи, кто от этого откажется?
- Хочешь сказать, что это новое порабощение? – осторожно спросила Женька. - Без крови?
Санни молча кивнул. Вторая сигарета кончилась так же быстро, как и первая. 
-  Давно ты это понял? – быстро спросила она.
-  «Скажи ей» - помнишь?
- Черт, - потянула она еще тише, - ты думаешь, что у нас появилась еще одна проблема?
-  Нагаа вдруг прозрели.
-  Это как?
-  Как-как, просто! Помнишь того, кто унес в себе сознание Хога? – Санни повернулся и пошел по коридору, уходя подальше от дока. Женька еле поспевала за ним.
-  Ну.
- Хог – трус, иначе бы он не сдался и так просто не ушел, обрекая себя на вечное заточение. Он понимал, что ему все равно придется умереть, как только Тулон будет уничтожен! И что он делает? Он открывает нагаа глаза на все их существование! И нагаа, хорошо разбирающиеся в истинности, верят ему! Потому что он оказывается прав!
-  Я не поняла...
- Я тоже сначала не понял. Но теперь мне ясно, что нагаа хотят использовать  нас для своего освобождения. Они способны блокировать некоторые участки мозга, заменяя их мнимыми соображениями, мыслями, воспоминаниями... Именно поэтому мебиане еще не раскусили их ход.
-  Они хотят использовать тебя... - медленно проговорила Женька. Ее глаза неожиданно для нее самой наполнились слезами, и она вдруг остановилась, уцепившись Санни за рукав, - давай улетим?
- Что? – он не понял: вопрос это или просьба.
- Давай улетим, Санни, куда глаза глядят? Я не хочу, чтобы ты попал в разборки между мирами! Я тоже не хочу тебя потерять. Для меня это тоже самое страшное, неужели не понятно! – она позволила себе с силой сжать себе его руки и не выдержала: - Я только обрела тебя, я не хочу тебя терять!
Женька плакала. Она закрыла лицо и отвернулась. Все, в чем она была убеждена, рухнуло. Она всегда знала, что правда – хрупкая вещь, как и любовь. Она почувствовала как Санни пытается отнять руки от ее лица и подчинилась. Он утер ее слезы: 
-  Теперь ты поняла, что за война ждет нас?
-  Я не хочу, - всхлипнув, сказала она.
-  Женя, мы однажды победили. Победим еще.
-  Но ты же говорил, что они чуть ли не всемогущие!
- Тулонцев мы тоже считали непобедимыми. И не только мы, - возразил он, и она почувствовала в его голосе уверенность, однако сердце сжимал страх.
- Теперь мне по-настоящему страшно. Получается, что мы опять одни перед... А Юта? Харпер? Харпер ведь голова, он может что-то придумать.
-  Вот этим и займешься.
-  А ты? – Женька схватилась за него еще крепче, не желая отпускать, боясь, что он вот-вот уйдет и больше никогда не вернется.
- Женечка, я не знаю как, но мы справимся. Сейчас нас должны волновать только переговоры. Мебиане не дураки. Раз они помогли нам один раз – значит, им было это нужно. И я догадываюсь для чего...
-  Чтобы через тебя узнать наши слабые места? – неожиданно сделала вывод Женька.
-  Боюсь, что да.
Она отпустила его руки. Она почувствовала покалывание и непроизвольно потерла правый висок.
-  Ты чувствуешь? – спросил Санни.
-  Что это?
- Печать Посланника… - мрачно сказал Санни. Все это ему сильно не нравилось, - передается по воздуху…
-  Что же нам делать?
-  Не знаю. Пока будем ждать.
Санни вспомнил, как долго тянулись часы ожидания на Херувиме. Тогда это было невыносимо. Сейчас тем более. Женьке в то время повезло. Она лежала, отстраненная от всех дел, озабоченная решением только своей проблемы. И, может быть, это и к лучшему. По крайней мере, ей удалось сохранить хоть какую-то целостность мыслей. Сейчас Санни ощущал, как медленно подкрадывается отчаяние. Тулонцы, по сравнению с готовящимся нашествием, казались ему уже детскими шалостями. Но он не переставал поражаться Хогу. Изначально человеконенавистник, он превратился в человекопочитателя. В тот момент, когда произошло разделение двух сущностей, и обессиленный Талоне был помещен в автохирург для приведения в чувство, Санни спросил:
-  Почему ты нам помогаешь?
Этот вопрос мучил не только его. Он мучил всех. Сашка, не вникавшая в суть творившихся дел, сказала:
-  Да прикончить его и дело с концом! Еще церемониться!
Санни проигнорировал это замечание, а Хог сказал:
-  У вас впереди много горя.
Санни не предал этой фразе смысл тогда, но тем очевидней он становился сейчас. Тогда Санни повторил свой вопрос и получил ответ:
-  Потому что вы – люди. И никто не имеет право претендовать на ваше место.
-  Почему?
- Потому что если вы сами не уничтожите себя, то можете стать великим народом, сдерживаемым хрупкий баланс мира.
- Но человечество воевало всегда, - возразила ему Женька, - наша история – это история войн.
- За выживание. Вы сражались сами с собой для выживания в будущем, накапливая опыт, силу, желание выжить. И наша война – не единственная, которая вам предстоит.
Санни не стал продолжать спрашивать дальше. Слова Хога походили на подобострастный бред в знак благодарности за освобождение. Зато сейчас он искренне жалел и проклинал свою недальновидность. Может быть, он узнал бы все ответы еще тогда! А теперь им опять приходилось выкручиваться самим. Он даже вспомнил Сашку, которая находилась в таком же положении: не владея информацией, она прорубала путь сама.
Он посмотрел на Женьку. Она о чем-то задумалась. Кажется, все начиналось заново. В очередной раз он убедился в правоте сказанной ею фразы, когда они возвращались на Землю после падения Тулона: «Поверьте, кошмар еще только начинается».
-  Ты успокоилась? – спросил Санни.
-  Боюсь, что нет, - честно ответила она, - но у нас снова появилась цель. На месте сидеть некогда.
-  Придется. Мы под юрисдикцией ЦСО, а значит, должны подчиняться их правилам.
-  Я не буду подчиняться ни чьим правилам, - заявила она, - но если ты хочешь ждать – будем ждать.
-  Все решит исход переговоров.
-  Санни, - Женька встала напротив него, - в ЦСО работают люди. И как бы они не были безгрешны, они могут ошибиться на счет нагаа.
- Согласен, но пока мы должны делать вид, что ничего не произошло. Наша сила – в нашем неведении. Переговоры только начались, а значит, какое-то время у нас есть. Пойдем, прогуляемся, зачем вызывать подозрения?
Женька молча согласилась. В голове уже разрабатывались несколько планов действий одновременно. Но она искренне отгоняла от себя эти мысли, помня, что их легко можно было прочитать против ее воли, но выходило неумело. Они покинули шлюзовой сектор и отправились куда-то вверх. Да, похоже, они ввязывались в еще большую политику, нежели ту, которую она могла себе предположить. Наивные сказки, где супергерои спасают мир, она терпеть не могла. Однако теперь понимала, что это, возможно, выпадало им против их воли. В сказках проще: героев всегда ожидала победа над врагом. Оказавшись в такой роли сама, Женька в этом уверена не была. Да и не супергерои они вовсе. Тулонцы были реальной силой и против них можно было бороться реальными средствами. Сейчас же – сплошные загадки. Она не знала против кого или чего идти, как бороться, есть ли, в конце концов, хоть какой-то шанс? Неопределенность убивала в очередной раз.
Она обратила внимание на то, что размер переходов увеличился. Они стали шире и будто выше. Они остановились напротив указателя: «зона отдыха».
- Подобные зоны есть в каждом секторе. Сотрудники же должны иметь право на отдых после рабочего дня, - пояснил Санни.
Как ему удавалось держать себя в руках? Женька проследовала за стеклянную широкую дверь, отгораживающую зону отдыха шлюзового сектора от основного комплекса, и оказалась в другом мире. Они шли будто бы по глубинам моря. Стены и потолок были выполнены в виде невероятных размеров аквариума. Цветные большие и маленькие рыбы, морские животные, кораллы, экзотические водоросли – все они уживались друг с другом. Они прошли чуть дальше и увидели достаточно большое углубление в стене. Заглянув туда, Женька обнаружила, сто эта полусферическая комната была уставлена несколькими рядами анатомических кресел, в которых сидели люди. Комнату наполняли свежие морские запахи и звуки. Это было прекрасное место для того, чтобы отвлечься от надоедливых мыслей, или наоборот, погрузиться в них. Несколько кресел пустовало, словно приглашая их посетить этот удивительный подводный мир. Женька невольно остановилась. Плавность форм, гармония цвета и глубины завораживали, манили к себе.
Она почувствовала, что Санни тащит ее дальше. За следующей дверью был лес. Женька вдохнула в себя чудный запах трав, он которого начинала кружиться голова. Да, в ЦСО умели работать, но умели и отдыхать. Они прошли дальше и оказались у просторной белоснежной комнаты. В ней стояло только одно кресло. Сейчас оно было свободно. Женька поняла, что это помещение предназначено для индивидуальных занятий. Обычный модификатор, только собранный, вероятнее всего, по последнему слову техники. Здесь человек мог сам по своему желанию создавать наиболее желаемую панораму, вносить свой элемент творчества в выборе цветовой гаммы, фона, предметов его заполняющих. Комбинаций могло быть тысячи –  вот где был настоящий полет фантазии. ЦСО действительно заботился о своих сотрудниках. Не то, что на Земле: работа сутками и дай бог, если тебе дадут поспать на два часа больше – вот это уже была награда. А еще она увидела сад. Плодоносящие деревья и цветники занимали участок всего в триста шагов, но и он был прекрасен по-своему. Парк, с ровными рядами деревьев, водоемами, лавочками, небольшими фонтанами и старыми лепными скульптурами, создавал ощущение величия, монументальности и спокойствия. Зона отдыха больше походила на зеленый город. Здесь каждый мог найти уголок себе по вкусу. Женька даже и предположить не могла, сколько же средств и людей нужно было, чтобы обеспечить всю эту чистоту и благоухание. Людей встречалось мало – рабочий день был в самом разгаре а те, кто мерно прогуливался, погруженный в свои мысли, скорее всего, были либо после ночного, либо после суточного дежурства. Женька прислушалась: где-то высоко в кронах деревьев она услышала кукушку. Она улыбнулась в надежде, что этот внезапно услышанные ею звук, был не искусственно созданным, но Санни спрашивать не стала, боясь разочароваться. Ведь все здесь казалось настоящим: и утоптанные дорожки, и трава, и даже деревья, шершавая кора которых пахла смолой. Стеклянные двери затворились, оставляя сказку леса далеко позади. Женька огляделась. Вокруг нее простиралось бездонное пространство космоса. Только твердая опора ног напоминала, что она не висит в безвоздушной черной пустоте. Теперь она поняла, куда Санни ее вел. Помимо прогулки у него была цель: хотя бы попытаться составить план начальных действий, учитывая, что здесь любой участок Рукава мог быть показан, словно на ладони. Вопрос, который смущал Женьку, она задала сразу:
-  За нами могут вести наблюдение?
-  Не думаю, - вполне уверенно ответил Санни, - Мы пока повода не давали.
-  А видеонаблюдение?
-  Здесь его нет. Принцип ЦСО: невмешательство в личную жизнь сотрудников. А мы не на рабочих местах.
- Хотелось бы в это верить, - медленно произнесла Женька, перебирая пальцы, - точнее, верится с трудом.
Санни прошел вперед. Женька поняла, что их путь еще не окончен. Через минуту они вошли под огромный купол. Везде и даже под ногами, были звезды. Бесчисленное количество звезд. Они переливались словно драгоценные камни. Женька даже открыла рот от изумления. Она заметила, что неподалеку от них стоит еще один человек. Он смотрел куда-то вверх и был одет в гражданский костюм. Женьке это показалось несколько странным. Она пока еще здесь не видела ни одного человека в штатском, кроме Миецо. Но это был не он. Этот человек был выше ростом и гораздо худее. И он был стар. Женька поняла это по его седым волосам и узловатым ладоням.
Санни чуть подтолкнул ее вперед. «Эта встреча была спланирована, - мысленно заключила она, - Вот почему Санни так торопился».
-  Приветствую вас, мистер Уолис, - первым протянул руку Санни.
- Я рад вас видеть, - он ответил Санни крепким рукопожатием и повернулся к Женьке, - очень рад, - пожал он руку и ей.
- Вы? Здесь? – нерешительно спросила она, чувствуя, как в груди поднимается волна негодования, но тут же ушла. Джек Уолис был всего лишь жертвой Комитета. Жертвой, у которой не было теперь ни положения, ни дома.
-  Я под защитой ЦСО, - пояснил экс-президент, - а вы? Какими судьбами?
-  Вольными, - ответил уклончиво Санни, - зачем вы искали встречи?
- Новости распространяются у нас невероятно быстро. Герой-беглец «Да Винчи» нашелся. Вот какая новость волнует всех уже несколько дней. Что будет дальше? Ставки растут.
-  Я не собираюсь ни с кем играть, - в резком тоне возразил ему Санни.
-  Ошибаетесь, мистер Кент. Вы уже ввязались в эту игру. И теперь даже представить себе не можете: насколько это серьезно, -  Уолис пожевал свои старческие губы и отвернулся, глядя опять куда-то в потолок с мерцающими звездами, - ввязавшись однажды в такую битву, я проиграл, потерял все и теперь влачу свое жалкое существование, подъедая объедки с сытного стола ЦСО, - Санни и Женька молчали, ожидая его дальнейших слов. Уолис продолжил: - В то время я просто хотел мира. Вопрос: чего хотите вы?
- Мира, - ответил ему Санни, не очень понимая, к чему тот клонит. Джек Уолис сильно изменился с момента их последней встречи. Санни отлично помнил его на трибунале: подавленного, угрюмого, молчаливого. Сейчас же он видел, что экс-президент твердо стоит на ногах и, может быть, даже мечтает вернуть свое былое положение. Неужели за счет них?
-  Вопрос в том, какими средствами? -  это прозвучало крайне неожиданно.
-  На войне все средства хороши, ведь так? Мистер Уолис? – Санни ему не доверял. Это было написано на его лице. Экс-президент это понял и добродушно улыбнулся:
-  Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, мистер Кент… или Посланник? Как вам больше нравится? – взгляд Уолиса сделался тяжелым. Санни почувствовал, что его будто бы плитой придавило, - Хотите вы этого или не хотите, но эту ношу вам придется нести. И я не завидую ни вам, - он в упор смотрел на Санни, - ни вам, - он перевел взгляд на Женьку. Та не отреагировала, - Вы не там ищите мир. Мир вы найдете там, где война. Пока президент Полева не добьется своего – у вас есть время. Но, поверьте, что его может оказаться намного меньше, чем вы думаете.
-  Зачем все это? – с долей удивления в голосе спросила Женька. Она смотрела на Уолиса чуть прищуренными глазами, пытаясь разгадать его маневр, но никак не могла.
- В изгнании я не перестал любить свой народ, - Женька заметила, как он сжал руки, с трудом сдерживая спокойствие, - Я вам тут картинку одну оставил – прекрасный вид, - он вновь посмотрел на потолок, - насладитесь им сполна.
Последняя фраза была сказана с определенным смыслом. Джек Уолис кивнул и быстро ушел, оставив Санни и Женьку наедине друг с другом под звездами.
-  И ничего конкретного, - усмехнулся Санни, задумчиво проведя рукой под носом.
- Он боится разоблачения, - высказала предположение Женька, - он тут на птичьих правах, а пытается что-то вымутить.
-  Что?
-  Я не знаю. Я ему не верю. Один раз он нас уже бросил.
-  У него не было выбора.
-  Откуда тебе знать, есть ли он у него сейчас?
Женька задала правомерный вопрос. Ответа на него не было. Нужно было срочно разыскивать Юту и Харпера. Возможно, они что-нибудь разнюхали. Было ясно одно: Уолис говорил вполне определенными загадками и лишь подтвердил, что вокруг события на месте не стоят и, возможно, развиваются по той цепочке, о которой и думал Санни.
-  Ладно, - сказал он после долгой паузы, - давай посмотрим, что за привет нам оставили.
Он попросил увеличить изображение. Женька ахнула и едва удержалась на ногах: звезды вокруг завертелись и вытянулись, словно они набирали скорость перед входом в подпространство. Они двигались все быстрее и быстрее, создавая эффект реальных ощущений. Женьке даже показалось, что они летят сквозь расстояния к… Картинка остановилась. Женька неподдельно удивилась. Это была система Пальмиры – запретное место, куда, как она уже успела понять, мельком пролистывая газеты, никто даже нос не совал. Останки Орагона, угодившие в щиты Адаллона, стали теперь его неизменными спутниками. Они, словно кольца Сатурна, окутали своего нового хозяина. Восстановленные плантации коримбского ореха нашли за ними надежное убежище. Женька молча изучала систему с единственной выжившей после Великой Войны планетой. Что в ней было такого, на что хотели обратить их внимание? Она находилась на самой окраине Рукава, да к тому же в самой неблагополучной его части, являясь источником многих бед. Лига отвернулась от Адаллона почти сразу после тулонского удара. Изоляция заставила его научиться выживать, и адаллонцы выживали, как могли: нападали на торговые караваны, грабили звездные экспрессы, но хотя бы не убивали. Впрочем, такой милости не замечал никто, ополчившись против Адаллона всей остальной частью Рукава кроме Земли, которая не страдала от бесконечных нападений, а значит, ей было просто все равно. У Земли было своих проблем по горло.
-  Что ты знаешь об Адаллоне? – спросил Санни, отвлекая Женьку от раздумий.
Она пожала плечами:
- Наверное, не больше твоего, - она не переставала вглядываться в эту мрачную планету, - тулонцы обошли ее стороной…
-  Почему они обошли Адаллон?
-  Ну, они и Кетонис обошли. Не было им до них интереса…
- Слушай, может это и глупо верить Уолису, но, предположим, что он что-то знает. Значит, получается, что тулонцы захотели уничтожить Адаллон посредством Орагона?
- Да что ты уперся? Некогда было, руки марать не хотели…Аллергия у них на  коримбский орех была… Какая разница, Санни? Ты пытаешься прицепиться к надуманной проблеме!
-  Может быть, - он почесал затылок, - но тогда зачем Уолису морочить нам голову?
-  Запутать нас хочет, - мнение Женьки было непреклонно, - власть себе вернуть, свои счеты у него с нами!
-  Да какие счеты, Женя? Он сам искал встречи!
- Санни, ты попался на его удочку, а он, может быть,  только этого и ждет. И где гарантия, что он рад нас видеть? Если бы мы не разбили Тулон – его задница не вылетела бы из президентского кресла! Херувима бы со всеми нами не стало, и тулонцы ушли бы сами собой, а политики бы раструбили это, как искупительную жертву!..
Санни ничего не сказал. Он запросил еще несколько увеличенных видов разных частей Рукава.
- Эти файлы легко просмотреть, - пояснил он, - не будем привлекать внимание к себе. Нам нужны Юта и Харпер.
-  Ты упрямый, - заметила Женька.
-  Не меньший упрямец, чем ты, - парировал он ей. - Сколько в твоей голове было на первый взгляд бредовых мыслей? А сколько поступков? Позволь и мне немного побредить?
Женька снисходительно улыбнулась:
-  Можешь бредить сколько хочешь.
Они направились к себе. Им выделили гостиничный номер в жилой зоне. Один на двоих. Так захотел Санни. Он не хотел отпускать Женьку от себя. По его мнению, это могло быть опасным. Кроме того, теперь они могли позволить себе не прятаться друг от друга особенно после того, что произошло между ними на Пилате. Да и не дети они уже давно. Воспоминания волновали кровь, и Женьке казалось, что отныне работать и рисковать жизнью будет намного сложнее, потому что нить, связующая их, стала еще прочнее. Санни думал также, но ни в коем случае не жалел. Напротив, ему хотелось чувствовать ее снова и снова. Женька слышала это в каждом его слове, читала в каждом взгляде, ощущала в каждом, даже отвлеченном, случайном прикосновении. И ей безумно хотелось отдаться в его власть, вновь раствориться в его поцелуях и ласках, но обстоятельства брали над ними верх. Как всегда.
Она оглядела номер. Отчего-то ей показалось, что они здесь, несмотря на созданный уют, не надолго. Регулируемый свет был приглушенным и лился с потолка мягко и ненавязчиво. Ворсистое покрытие расслабляло ноги. Справа от входа стоял небольшой столик с фруктами и два кресла. Слева – большая, аккуратно заправленная кровать со светильником на всю ее длину, вмонтированным в стену таким образом, чтобы можно было читать. А напротив – большой экран визора, который можно было смотреть, не вставая с кровати. Коммуникатор на столе обеспечивал связь: пищу можно было заказать прямо из номера. А напротив входа разместился ровный ряд полочек с искусственной зеленью. Здесь же находилась и потайная дверь в душевую. Женьке здесь нравилось. Со спартанским убранством «Цереры» было не сравнить.
Юта появился на пороге с заранее подготовленной речью, но тут же проглотил слова: в его сторону смотрели две пары напряженных глаз.
- Что случилось? – сменив улыбку на серьезное выражение лица, спросил он, остановившись на полушаге.
-  Дай пройти! Встал как истукан! – услышал он за спиной голос Харпера и подвинулся.
-   И двери за собой закрой, - попросил Санни.
-  Что случилось? – повторил Юта. Харпер захлопал глазами, глядя то на Женьку, то на Санни.
-  Нас могут слушать?
- Не думаю, - Юта понял, что заваривается новая каша. Он прошел и с размаху упал в кресло, - Так. Говорите, во что вы опять влезли.
-  Ты уверен, что нас не слушают? – повторно спросил Санни.
-  Право частной жизни, - Юта положил руки на подлокотники и перекинул ногу на ногу, приготовившись слушать, - теоретически возможно все. Но более безопасного места мы все равно здесь не найдем.
Харпер молчаливо занял другое кресло. По взгляду Женьки он понял, что дифирамбами рассыпаться не время. Санни долго собирался с мыслями. Как сказать, чтобы это не выглядело глупостью? Он понимал, что пауза затягивается и, наконец, решился:
-  У нас, ребята, большие проблемы.
-  Что, опять спасаем мир? – иронично произнес Юта.
За последние сутки он заметно расслабился. Он чувствовал себя как дома. Он повидал старых знакомых, встретился даже с Полом Свенсоном, посвящая его в последние новости, не переставая удивляться, как новости с Земли тяжело доходят до простого обывателя, будь он даже блюстителем. Пол вернулся к своей обычной работе. Часть подробностей Юта опустил, но и остального хватило, чтобы повергнуть друга в информационное болото. Жаль, времени у обоих было мало. Вспоминали Майла. Пол его не так давно видел: живет в родительском доме, перекладывает бумажки в кабинете Хоурса, да иногда возит ребятишек Мортара на воздушные экскурсии. «Интерес к жизни потерял», - как выразился Пол. Юта понял, что история с Женькой прочно засела в голове Майла и растрясти его будет не просто.
- Ричи, - Кент повернулся к нему с блеском в глазах. Юта уже знал этот блеск и понял, что дело серьезное, - мне нужно знать только одно: ты с нами или остаешься работать здесь дальше?
- С вами? Да конечно с вами, черт, Санни, ты неисправим! – взорвался Юта, - Извини, но теперь мы – команда, а это важнее.
-  Ты? – Санни перевел взгляд на Харпера.
-  Я? – как-то поник он, и тихо сказал, опустив глаза, - Я… я стрелять не умею… но мои мозги – к вашим услугам.
-  Мне и нужны твои мозги. Стрелять, возможно, не придется, - смягчился Санни, - я рад. А теперь к делу, - он сел на край прикроватной тумбочки и оказался напротив Юты и Харпера. Женька стояла поодаль, прислонив голову к выключенному экрану визора.
-  Что, все так страшно? – спросил Юта.
-  Да не знаю. Бред какой-то, - отмахнулся Санни, - только сейчас начинаю понимать, что бред. И ощущения такие, что будто бы мы опять как на Херувиме головоломки взаперти решаем!
- Только действующих лиц не хватает, - вздохнув, добавила Женька.
Санни еще помолчал, разжигая любопытство Юты и Харпера.
-  В общем, так,  - он сложил руки на груди, глядя на ребят. Напряжения в его позе Юта не заметил, но в голосе оно явно чувствовалось, - Ричи, вопросы больше к тебе, потому что ты был с нами на переговорах с нагаа и мебианами.
-  А-а, эти пустозвоны! – хохотнул Юта.
-  Мы их недооценили, Ричи. И нагаа недооценили.
-  Что значит это твое «недооценили»?
- А какого черта они так быстро решили нам помочь? – Санни, казалось, начинал нервничать.
- Ну-у, - Юта заерзал на месте. Ситуация, похоже, была не игрушечная. И не надуманная, - мы же как бы их братья? А-а родственники должны друг другу помогать.
- Черта с два! – Санни встал и заходил взад-вперед по комнате, засунув руки в карманы. Его взгляд метался из угла в угол, будто пытаясь уловить бешеный ход мыслей. - Они появляются не тогда, когда Земле была нужна реальная помощь, прежде чем тулонцы разнесли по кусочкам большую часть Рукава и подступили к ее рубежам. И не тогда, когда нас открыто уничтожали! Но тогда, когда Земля была повержена, Херувим обречен, а сами мы готовы на все ради победы! – Юта сосредоточенно слушал. Харпер открыл рот. Такого поворота событий никто не ожидал. - Рукав в руинах, а они тебе: «Нате»! – готовенькое решение всех головных болей! И нагаа так кстати обнаружились со своими феноменальными способностями!
- Я по-моему что-то недопонимаю, - Юта серьезно посмотрел на Санни, - Ты хочешь сказать, что эти пустозвоны позволили разнести тулонцам Рукав, то есть сделать за них всю грязную работу, потом уничтожить противника, стать спасителями рода человеческого, а потом начать насильственную колонизацию? – брови Юты поползли вверх, и он откинулся на спинку кресла, вытянув вперед ноги.
-  Порабощение, спонтанное перезаселение, да что угодно!
-  Ты прав, Санни, это бред, - констатировал Юта, – твой бред.
Женька слегка улыбнулась. Она не сомневалась, что Юта отреагирует именно так. Она сама не до конца верила в выводы Санни. Возможно, они через чур поспешные, но в них что-то все-таки было. Она вступилась:
- Послушайте, - Санни удивленно поднял на нее взгляд, не ожидая поддержки, - нагаа здесь. Мы с Санни их видели. Да, они умеют играть чувствами, но на лгунов не похожи. Они и вправду верили в лапшу, которую им навешивали. И вот, что интересно: кто сделал грязную работу? Тулонцы. Кто открыл глаза нагаа? Опять тулонцы! Хог, если быть конкретнее. Вопрос: почему? Ответ: потому что он знал правду. Вопрос: почему тулонцы пошли на сделку с мебианами? Ответ: потому что получили выгодное предложение, от которого отказаться не могли, так как в случае победы они бы получили власть материальную, ту самую энергию сотворения, за которой они так рьяно охотились, а мебиане – власть духовную! Для достижения своей цели мебиане предложили тулонцам пушечное мясо – нагаа, чей разум они незаметно поработили очень давно, сделав их своими защитниками и, конечно же, умолчав об их способностях. Вооруженные полчища тулонцев кинулись пожирать Рукав. Они обошли Кетонис, так как он отстоит немного в стороне от их основного маршрута, да и был пуст, как пробка. И обошли Адаллон. Точнее, попытались уничтожить его, но не сами. Не своими руками. Вопрос: почему? Ответа нет. Дальше они двинулись в известном направлении. Цель вам тоже известна. Несмотря на то материальное богатство, что им обещали – тулонцам оказалось мало. А, кроме того, той энергии, которая им была обещана, было тоже не так много. Обозленные тулонцы обратили весь свой гнев против Земли и после – Херувима. В тот момент, когда тулонцы ударили по Херувиму, они уже не хотели делиться. Они вспомнили о своем древнем величии. И они требовали компенсации. И получили ее в виде мощного заряда по их родной планете, которая погибла от того же оружия, которого они так настойчиво добивались. Теперь другой вопрос: почему для нашествия были выбраны именно тулонцы? Ответа нет. Ясно только одно: мы сами помогли мебианам победить врага, который после Херувима непременно бы обратился против своих изначальных союзников. От этого нового образовавшегося союза человечества и их «старших братьев», мы выиграли. Тулонская угроза исчезла навсегда. Но мы, не зная этого, и проиграли. Так должно было случиться, потому что нам не оставили выбора. И теперь у нас появилась новая угроза. Эта реальная угроза в данный момент ведет переговоры с ЦСО. Их суть мы не знаем, можем только предполагать. Возможно, они предлагают свою помощь в решении проблемы Земли в обмен на легальность их сосуществования среди людей, а также место в кабинете президента с целью наибольшей гуманизации политики и духовного роста братьев меньших, - последнюю фразу Женька сказала достаточно жестко, так, как говорила в последнее время, - последствия – непредсказуемы. Нагаа и не заметили, как были втянуты в войну, как оказались на положении пушечного мяса и просто рабов. Они не заметили, как их стали использовать. Не для себя они строили гигантские энергогорода, но для тех, кто питался энергией сотворения. Они не заметили, как их верность не просто предали и продали, но и надругались над ней. Не заметим этого и мы. Я лично поняла сложившуюся проблему так: нас ждет новая война и вовсе не с Сашкой и с Комитетом, а с врагом еще более могущественным, чем тулонцы. На нашей стороне уже есть прозревшие нагаа, умело скрывающие свои чувства от тех, кто не должен их знать. А вы знаете, что эти люди могут, - она бросила быстрый взгляд на Санни и тут же отвела его в сторону, - мы не знаем, как бороться с новым врагом. Пока у нас нет ничего. Но надо решаться, потому что, и у меня нет сомнения, что ЦСО примет условия переговоров. Они млеют от слова «гуманность». И этого будет достаточно. Хотя, можно пойти дальше: Земля порвала связи с ЦСО. Она изолирована. Сашка, чтобы не потерять власть, предпринимает попытку отправить своего посланника в далекую туманность. Даже если она его найдет, он ей не понадобится, потому, что с миссией мира люди-братья прибудут к ней сами. Комитет будет повержен, Сашка – владелица абсолютной власти на обновленной Земле, не понимая, что является марионеткой в руках пришельцев, и люди, выполняющие для них мелкую работу. Все. Человечеству конец. Конец в любом случае, если не вмешаться…- она замолчала и вдруг улыбнулась, - И вправду похоже на бред…
- Почему тулонцы? – подал голос Харпер, и все трое обернулись в его сторону, - потому что на тот момент они были единственной реальной силой, на которую можно было поставить. В свое время они отбросили зарлулу. Победили их. Что же касается самих зарлулу – они никогда не приходили извне Рукава. Их планета находилась на самой его окраине, окруженная нецивилизованными мирами. Край Рукава был намного ближе к нам, к Земле, и проходил по системе Канопуса IV. Понятие Рукава расширилось много позже. Помня силу противника, тулонцы чувствовали ее до сих пор. Именно поэтому они не решились на открытое нападение, предоставив осколкам Орагона сделать свое дело.
-  Адаллон…- покачал головой Санни, - как все просто…
-  Все гениальное – просто, - произнес Харпер. - Адаллонцы – прямые потомки великих и ужасных зарлулу, дух которых живет в них и по сей день. Говорят, что без вожака они не имеют силы. Они неорганизованны, словно дети без присмотра, творящие бесчинства. Но если найдется вожак, за которым они пойдут, Рукав ждут великие потрясения… И наши старшие братья – действительно братья, только считают они нас ошибкой природы, которую нужно либо уничтожить, либо подчинить. Один раз они нас уже использовали – этого хватило, чтобы понять, что поработить слабое человеческое сознание проще простого. И если это произойдет – они направят все свои усилия на борьбу с зарлулу – заклятыми врагами, претендентами на господство.
Харпер замолчал. Он больше не походил на прыщавого юнца.
-  И ты молчал? – растерянно произнесла Женька.
- Я тоже умею хранить тайны, - просто ответил он и снял очки, потерев их о форменную одежду, - и если бы об этом знали все – мы бы не победили тулонцев. А так, у нас есть хоть какой-то шанс хотя бы с мыслями собраться.
-  Кто еще посвященный? – ехидно поинтересовался Юта, съедая его взглядом.
-  Джек Уолис, например.
-  Теперь все встало на свои места.
-  Я так и думал, - с досадой в голосе казал Санни, - А Миецо?
-  Нет.
-  Значит, он заключит договор, - мрачно заключил Санни и сгреб волосы, - нам конец.
- Откуда? – не веря услышанному, задала вопрос Женька. Даже когда она произносила свой длинный монолог – он ей казался нелепым, а оказалось, что она угодила в самую точку.
- Ну, понимаешь, лейтенант, - по-детски улыбнулся Харпер, но эта улыбка не шла к его резко повзрослевшему лицу, - масоны, рыцари там всякие... они всегда охраняли какие-то тайны. Тевтонцы, конечно, туфту, но, так или иначе, все они стояли на страже добра.
-  Зарлулу – добро? – с еще большим ехидством спросил Юта.
- Они – чистильщики. Если бы не они, то на Земле не создались бы благоприятные условия. Не было бы нас.
-  Кто еще в курсе? – поинтересовалась Женька.
-  Харпер долго мялся.
-  Сашка, она же президент… - он виновато опустил голову.
-  Что?! – Юта повернулся к нему с перекошенным лицом.
-  Кто?! – Санни стиснул кулаки. Женька закрыла глаза.
-  В семье не без урода, - сдавленно ответил Харпер, - она многого не знает, но быстро поймет, когда к ней придут те, кто себя называет нашими братьями. Она не остановится ни перед чем.
-  Твою мать! – раздосадовано засмеялся Санни, и Женька поняла, что с его стороны это могла быть единственная реакция. - Мы все время делали что-то не то!
-  То, что надо, - ответил ему Харпер, - и сделаем то, что надо.
-  Что? – Санни смотрел на него в упор.
Харпер чувствовал, что он готов размазать его по стенке, но все-таки нашел в себе силы посмотреть ему в глаза:
-  Нам нужен союз с Адаллоном.

Обстановка в помещении, в котором ребята находились несколько часов назад, резко изменилась. Да и тогда ее нельзя было назвать слишком благополучной. Сейчас же она была еще хуже: яркий свет беспощадно бил в  глаза и оглушительный рык разносился по всему кабинету так, что закладывало уши. Женька и Санни стояли, глядя прямо перед собой. Молча. Места куда вставить слово им просто не дали. В душе теснились одинаковые чувства: сожаление, обида, ощущение собственной глупости, поспешности, в конце концов, неуверенности в правильности принятого решения. Здоровый розовый цвет лица Миецо превратился в пунцовый. Он весь, казалось, раздулся еще больше, став похожим на воздушный шар. Санни, никогда не видевший директора в таком состоянии, проклинал себя за идиотскую идею посвятить его в тайны нового нашествия. Женька представляла: то, что происходит – происходит не с ней и хуже уже просто не будет, потому что хуже было некуда.
- Вы понимаете, что несете чушь, майор?! – орал Миецо, которого колотило от негодования. - Вы хотите сорвать переговоры?! Устроить саботаж?! Бунт?! Чего вы хотите?! – Санни сдавленно молчал. - Отвечайте! – Миецо вплотную подступил к нему так, что Санни пришлось бы смотреть сверху вниз, но он не опустил взгляд. - Отвечайте! – настойчиво требовал Миецо.
-  Сэр, я сделал выводы на основании фактов.
-  Фактов?! – Миецо аж подпрыгнул. - Каких фактов?! Своих умозаключений?!
-  Никак нет, сэр, и моих тоже, - Женька опередила Санни с ответом и съежилась, ожидая нового выпада, который не замедлил последовать.
-  Молчать! – он к ней резко повернулся. - Знаю я, как вы лихо умеете брать вину на себя! Все справедливость защищаете, а потом землю роете! – Женька поняла, что Миецо хорошо осведомлен.
-   Сэр, если бы я знал... - Санни сделал попытку вступиться, но Миецо перебил его:
-  Если бы знал, что я так отреагирую, то начал бы действовать самовольно? Как всегда? В обход всех правил? Это она тебя научила?! – он опять повернул разгневанное лицо к Женьке.
-  Нет, сэр, - твердо ответил Санни.
-  Не важно! Я вас спрашиваю: что бы вы сделали?!
- Мы бы действовали самостоятельно. Мы пошли бы в обход всех правил и инструкций. Потому что мы уверены в своих словах.
На лице у Миецо появилась блуждающая улыбка:
-  Опять сбежали бы на «Да Винчи»?
-  Возможно, сэр.
-  Твердолобые! – он отвернулся, возвращаясь к своему столу. - Как вас только Талоне переносил! Упрямые! Он вас хоть пытался образумить? – его голос стал заметно мягче.
-  Так точно, - в том же деревянном тоне ответил Санни.
-  Да бросьте вы эти свои «так точно»! – Миецо повернулся к ним. Цвет его лица приобрел нормальный оттенок. - Бунтари. По крайней мере, теперь я понимаю, почему Талоне вас всегда покрывал. Ну что с вами делать? – он грузно опустился в кресло, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, ослабляя галстук, и провел рукой по подбородку. Он посмотрел на Санни, потом посмотрел на Женьку и хлопнул рукой по столу. - Ну до чего же вы твердолобые! Ладно, чего вы хотите.
-  Вашей санкции, сэр.
Миецо помолчал, затем произнес:
-  Нет, ребята, санкции на это безумие я дать не могу – меня неправильно поймут. И вот что, если ваши выкладки верны, то тем более не стоит афишировать наши ходы. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше. Информация имеет свойство утекать, как бы тщательно ее не охраняли. А вас – знатоков, и так достаточно. И уж если Полева в курсе, то я даже представить не могу, каким может оказаться клубок, если его начать распутывать. Вы-то хоть сами представляете, в какую войну миров вы ввязываетесь? - они молчали. Миецо покачал головой. Сейчас он походил на Талоне, который даже самые бредовые идей подвергал тщательному разбору. Женька начинала понимать, в чем сила ЦСО. - Мы ввязываемся, - поправился директор, - и если честно, то я искренне хочу, чтобы вы были не правы, но боюсь, что это не так. И это не все. Клеймо Посланника накладывает на вас, майор, особые обязательства. И перед тем, как вы покинете базу, вам придется еще раз встретиться с мебианами.
-  Но зачем? Переговоры же идут с ЦСО? – Санни собрался, чувствуя подвох.
-  Затем, что нас подставили, милые мои, - развел руками Миецо, - в другое время я даже слушать бы вас не стал. Но, увы, президент Полева очень тонкий политик. И ее – мы тоже недооценили. Это уже наша вина.
-  Сэр, что произошло? – решилась спросить Женька. Она заволновалась, предполагая самое худшее.
-  Хорошо, - кивнул головой Миецо и указал им на стулья, - присядьте, - он подождал когда его просьба будет выполнена и продолжил: - Вот теперь моя тема вам для размышления. Эту информацию я получил час назад. Пришла она с обычным теперь опозданием в два-три дня. Организовать ее поставки с Земли при сложившихся условиях не так просто. Но зато теперь ясно, что время мы упустили. Я был очень удивлен, когда буквально после вашей отправки на Пилат к нам прибыла делегация из далекой галактики. По их желанию мы охраняли тайну их существования, хранили обет молчания и не входили на контакт без особой надобности. Открытому визиту я был крайне удивлен. Как вы думаете, почему так случилось?
-  Если вы упомянули имя Александры Полевой, значит, дело в ней? – предположила Женька.
- Правильно. И что же она сделала? Озадачив Комитет поисками Посланника, она несанкционированно отправляет свою команду к туманности нагаа...
-  Откуда она знает? – воскликнула Женька.
- Вы забыли о Шенет Росс. Она согласилась указать место, будучи уверенной, что Посланника у Александры нет, а значит, ее экспедиция обречена на провал. А Александра смотрела дальше. Именно поэтому она отпустила «Да Винчи» после вашего внезапного появления в поле Земли, - Женька закрыла глаза, Миецо продолжал, - экспедиция уверила нагаа и мебиан в том, что Земле нужна помощь. Чтобы ее оказать им все равно придется выбраться в обитаемый Рукав, где их и будет ждать Посланник в месте, где царит добро, законность, справедливость и порядок. Как еще говорят: Целостность, Сила, Организация – ЦСО, одним словом.
Санни подавленно молчал.
-  Я добавлю еще, - сказал Миецо, - час назад Александра выступила перед народом, объявив недоверие Комитету, и раскрыла карты. Теперь, в случае удачного исхода переговоров, которые мы вынуждены поддерживать, она сосредоточит в своих руках абсолютную власть. Заручившись поддержкой пришельцев, она развернет наступление на ЦСО. У ее союзников, как вы уверяете, другие интересы, тем не менее, человечество будет работать на них, а не на себя. И чем слабее оно будет, тем для них лучше.
-  Переговоров не будет, - решительно заявил Санни, сжав подлокотники стула. Они опять опоздали со своими выводами.
- Нет, будут, - сурово заявил Миецо, - зачем злить потенциального противника, следуя вашим же выкладкам? Пусть у них не возникнет и тени сомнения! Пусть сомневается Полева и гадает, почему вы попались на ее удочку: только ли от желания спасти Землю?.. С ее темпераментом ей не просто будет наладить отношения с пришельцами. Они будут давить на нее, она – на них. Эта возня поможет нам выиграть время, а может, и войну, если вы окажетесь правы. А в свете последних событий, я начинаю подозревать, что мы действительно на грани еще одной великой войны... Только я никак не могу понять вашей роли, лейтенант, во всей этой каше, - он обратился к Женьке, - Земле вы дорогу перешли, тулонцам чем-то не угодили, нагаа при вашем виде впадают в трепет...- Миецо испытующе глядел на нее.
Женька скованно пожала плечами и тихо сказала:
- Может, все дело в Санни? Он – Посланник, а я... – она не договорила, ей стало неловко.
- Понятно, - скривился Миецо, - Ничего вы не знаете. А пора действовать. Майор, вы остаетесь здесь, вы, лейтенант – можете быть свободны, - в Женькином взгляде он заметил элемент паники, - спокойно, - добродушно произнес Миецо, - мы за своих сотрудников сражаемся.
Санни стиснул зубы. Обстановка к сентиментальности не располагала, хотя так хотелось прижать к себе Женьку, шепнуть, что все будет в порядке, заранее зная, что пока его не будет рядом она не сможет найти себе места. Но он не мог. Не могла и она. Женька негромко спросила: 
-  Разрешите идти, сэр?
-  Идите, - он махнул рукой и встал в тот момент, когда она уже приготовилась выйти, - Ну, вы хоть обнимитесь... я не знаю... это же... силы придает, уверенность... – он отвернулся к окну с задернутыми шторами.
Но Женька не стала возвращаться. Она бросила на Санни непродолжительный взгляд, чтобы не делать ни ему, ни себе еще больнее и дверь за ней плотно затворилась.
- Сильная женщина, - произнес Миецо, повернувшись, - под стать вам, майор, - Санни сдержанно кивнул, - А когда мы вас к ней приставили, вы посчитали предложенное вам задание скучным. Ну как? Скучно было?
-  Нет.
- То-то же, - Миецо поучительно поднял указательный палец вверх, - вечно во всем сомневаетесь! Знаю я эти ваши: «Incertus animus dimidium sapieniae est»;! Лучше скажите, вы сомневаетесь в правильности собственных выводов?
- Сэр, во все это очень трудно поверить, но согласитесь, что в этой теории есть ответы почти на все вопросы.
- Вот именно, - Миецо снова провел рукой по подбородку, будто бы поглаживая невидимую бороду, - почти... по крайней мере, лучших ответов мне еще не предлагали. И я думаю, что если все так, как вы предполагаете, то теперь настало время сделать ход «конем» вам. И поверьте, если бы я даже мог облегчить вашу участь, наверное, я бы не справился.
- Участь? Звучит как-то обреченно.
- Вы хоть что-нибудь знаете о Посланниках, майор? – вопрос был задан прямо и Санни понял, что не хочет знать на него ответ, однако только молча повел головой из стороны в сторону в знак отрицания. - Очень плохо, - заметил Миецо.
- А Джон Майл? – предположил Санни, вспомнив, сколько переговоров пришлось пережить ему.
- О нет, - развел руками директор, после чего его короткие, толстые как сосиски пальцы сомкнулись вместе, - Джон Майл – парламентер, дипломат, переговорщик, но никак не Посланник. Быть Посланником – великая честь, редкий дар и проклятье одновременно. Посланники всегда стояли у истоков войн и разрушений. Вспомните, где вы были в момент, когда Уильям Шетнер был убит чуть ли не в момент своего триумфа? Где вы были, когда горел дом семьи Дэвисов? Где вы были, когда погиб Херувим и пал Тулон? – Санни еще сильнее стиснул зубы. ЦСО был осведомлен обо всем. Ему стало не по себе. - А я вам отвечу, - Миецо встал и подошел к Санни, наклонившись над ним, - вы были всегда рядом.
Он выпрямился, заложил руки за спину и прошелся по кабинету:
- И в этом нет вашей вины. Такое уж стечение обстоятельств. Посланниками рождаются, и Посланниками становятся. Против воли. К этому ведет ряд предпосылок. В вашем случае, я думаю, все дело в человеке.
-  В каком смысле?
-  Майор, вы делаете такие шикарные выводы и порой не видите очевидных вещей! Даже если вспомнить все перечисленные эпизоды, которые на этом далеко не исчерпаны, то кто это время все время находился рядом с вами?
-  Женька.
- Вот именно. И не зря я спрашивал, почему она была такой ценной добычей для тулонцев, и теперь о ней шепчутся нагаа. Так что ваше задание, от которого вы открещивались, становится все более интересным. И уж в этих выводах, думаю, не ошибаюсь я.
Санни на это ничего не сказал, но в информации Миецо содержалось нечто, что его заинтересовало:
- Рождаются? Становятся?
- Да, рождаются, - кивнул головой Миецо. Он оперся на свой широкий стол, - выделен ген Посланника. Откуда он взялся – не известно. Но он есть. История знает не много Посланников, но доподлинно известны их роковые судьбы: Жанна д’Арк, Адольф Гитлер – все они жили очень давно и в разное время и очень давно. Потом наступил момент затишья. По крайней мере в истории мы не нашли ничего привлекательного, того, что могло бы нас заинтересовать. И вот теперь, спустя столько столетий, понятие «Посланник» опять прочно вошло в нашу жизнь. Благодаря вам.
-  Я так полагаю, это плохо, - утвердительно сказал Санни.
- Ну, понимаете, майор, Посланники были в зените славы и потом их ожидала ужасная смерть. Всех. И кто-то нес добро, кто-то зло. Мы не знаем, что несете вы.
-  Может быть я буду исключением?
-  Не знаю, но время вам выпало очень беспокойное и нужно научиться преодолевать, в первую очередь, себя. Добро или зло – это результат внутренней борьбы. Вот откуда все эти ваши сомнения. И еще. Вы не одиноки.
-  В каком смысле?
Санни насторожился. Как он и ожидал, этот разговор пришелся ему не к душе. От того, что он узнал – стало только хуже. Он посмотрел на Миецо и понял, что ему тоже не очень приятно. Директор насупился, постучал пальцами по столу и вытянул вперед губы, демонстрируя задумчивость. Наконец, он снова заговорил:
-  За Посланниками во все времена шла охота. Фактически, охота «на ведьм», но со своей историей. Сейчас слишком много посвященных в то, что нужно было сохранить в секрете. И теперь вы на виду. И я не сомневаюсь, что обязательно найдутся те, кто будет вас преследовать и не даст спокойно жить. Понимаете, к чему я клоню?
Санни не понимал, но кивнул.
-  Два Посланника в одно время – такого история не знала. Ген Посланника дает о себе знать при стечении случайных обстоятельств. Для одного из вас это время уже наступило, для второго – нет. И, слава Богу, что она не знает об этом. Поэтому мы должны оградить себя и ее от возможности это узнать. Потому что может случиться так, что начнется новая война – гораздо более страшная, чем все те, что мы пережили. И у вас есть только один выход.
Санни напрягся. Он понял о чем идет речь. Точнее, о ком. Ему вдруг захотелось встать, выйти и никогда больше сюда не возвращаться, потому что слушать Миецо становилось все страшнее, а умолкать он не собирался.       
- Вы должны расстаться. Только так вы сможете уберечь ее от неминуемой гибели. Молчите! – предупредил Миецо, видя, как Санни начинает медленно закипать, - Если вы ее любите, то поступите именно так, как я говорю. Только так вы можете спасти и себя и ее.
-  Что будет, если я поступлю по-своему? – лицо Санни было бесстрастным.
-  Вы погибните оба, - просто сказал Миецо, - лучше пережить разлуку, чем смерть... Вам даже нельзя иметь детей! И не то, что совместных, но и от кого бы то ни было! Если ребенок родится от истинного Посланника – последствия могут быть непредсказуемы! Ни у кого из Посланников не было детей, как они этого не желали! А если это будет ребенок, родители которого оба Посланники? Вы можете представить себе масштабы грядущей катастрофы?!
- Честно говоря, нет, - откровенно ответил Санни. Он не чувствовал своей уникальности, будучи уверенным в надуманности выводов директора.
- Это будет ребенок с невероятной силой! Фактически родоначальник нового поколения людей! И это будет разрушительная сила. И ваше прямое предназначение не допустить этого! Роль Посланника тяжела всегда. Теперь вы это понимаете? Это не моя прихоть! Это обоснованные выводы ученых мужей на протяжении тысячелетий! Понимаете?
-  Понимаю, - медленно произнес Санни, - гуманность.
- Да, гуманность! Поэтому сразу же после переговоров вы сможете покинуть Соломон. Я не даю санкции, но отдам распоряжение на ваш беспрепятственный путь до Адаллона. Женя останется здесь ради своей собственной и вашей безопасности. Это приказ, - Санни встал, - вам ясно, майор? Вы обязаны его выполнить.
-  Есть, сэр, - тяжело произнес Кент.
Миецо пристально смотрел в его лицо:
-  Отчего-то, майор, я вам не верю. Тогда скажу вот что: за вами будет закреплена охрана и за лейтенантом тоже. Она сможет уберечь вас друг от друга. И, поверьте, что я вам обоим ничего другого не желаю, кроме добра. Ясно?
-   Так точно, сэр.
-   И никаких контактов с Ютой, Харпером или Айроном.
-   Есть, сэр.
-  Копите силы. Они вам понадобятся для переговоров. И помните: президент Полева должна получить то, что хочет. Любой ценой. Даже ценой вашей жизни, - Миецо вздохнул, - идите, - его голос сделался усталым, - вас проводят в ваш новый временный дом.
Санни ритуально склонил голову в знак подчинения и покинул рабочий кабинет директора, где тут же к нему присоединились, словно конвой, два охранника. Миецо опустился вновь в свое кресло и активировал коммуникатор:
-  Корнееву под любым предлогом из комнаты не выпускать.
Он услышал привычное и железное: «Есть, сэр», - и отключился.
Директор ЦСО глубоко задумался. Все ли он просчитал? Нет ли где промаха, которым легко может воспользоваться настырный Кент? Миецо признавал, что он был одним из лучших его бойцов, но теперь и самым опасным. Все, что он сказал ему, было чистой правдой. И именно поэтому он так тревожился. Кент не относился к людям, принимающим все на веру. Он будет копать до тех пор, пока не найдет подтверждение словам директора или их опровержение. «Есть, сэр» - совсем не означало его истинных намерений. Миецо это знал. Именно поэтому он вынужден был приставить к нему охрану. От Санни сейчас зависел ход дальнейших событий, и он сам должен был это понимать. А Женька, какова ее роль? У Миецо не было ответа на этот вопрос и он молился, чтобы она не знала ни об этом, ни о том, что он пресек все их контакты.
Миецо откинул голову назад: ему было тяжело. Подобные решения принимать всегда тяжело, но иначе как? Не проявишь жесткость – тебя посчитают тряпкой и сядут на шею, проявишь – возненавидят. Хорошим для всех не будешь. Это знают все, но не все понимают. Миецо признавался себе, что на самом деле он просто боялся. Ситуация действительно была нестандартная. Ему было известно, что каждый Посланник несет в себе определенный заряд, силу. Но что делать, если их двое? Это означало, что тот разрушительный заряд, который носит в себе Санни, может быть либо усилен, либо наоборот. В любом случае это означало одно: неминуемая гибель. Миецо не хотел этого допустить. Слишком дороги для него были эти два человека. Но он нашел их спасение только в том решении, которое было принято. Теперь все зависело от охраны, которую он к ним приставил и не столько для обеспечения личной безопасности, сколько друг от друга, и от самого Санни. Поймет ли он то, что так сумбурно пытался донести до него Миецо? Поймет ли то, что его пожелание обняться было не случайным, просто потому что он должно было стать последним? Поймет ли, что все слова – это не его личные умозаключения, а опыт, накопленный веками? Поймет ли, что, возможно, Посланники и есть истинные потомки людей, высадившихся тысячелетия назад на Земле во время своего великого переселения и от этого на них лежит тяжелейшая ответственность за будущее? Поймет ли он, что над ним властна только судьба, предназначение? Поймет ли, что он всего лишь пешка в той войне миров, которую задумал? И поймет ли, что рано или поздно, но он сложит голову на поле брани? Миецо не хотел, чтобы этот разговор состоялся именно при таких обстоятельствах, буквально за считанные минуты до начала участия Санни в переговорах. Останется ли он жив, ведь мебиане заглянут в самые потаенные участки его подсознания! Помогут ли ему нагаа со своей способностью скрывать истинность знаний? Миецо мучился. Он жевал губы, теребил галстук, его взгляд беспрестанно метался из угла в угол хорошо знакомой обстановки. Правильно ли он поступил? Не вмешался ли в ход истории, когда нужно было отпустить и ждать? Ведь не случайно именно в это время появляется сразу два Посланника? Велика ли вероятность, что это случайность? 
Миецо вновь схватился за толстую папку бумаг, которую положили вчера к нему на стол. Это был полный отчет медицинского обследования Санни и Женьки, а также вся информация относительно феномена Посланников. Он взял в руки длинный список литературы. Вчера ночью он лично проштудировал его, проведя ее на Давиде среди свитков, папируса, рукописных книг, в окружении легенд и реальных фактов. Выводы были неутешительны: «Посланник не может родить от человека. Но рожденный Посланником уничтожит мир». Миецо запомнил эту фразу, но потом, сколько бы ни пытался ее разгадать – так и не смог. Если Посланники не могут иметь детей, откуда же они тогда сами берутся? Ведь у них всех были реальные родители, которые и произвели на свет свои чада?  И что это за «рожденный Посланником»? Самим Посланником, или от Посланника? Выходило противоречие, каша, неразрешимая загадка. И потом: «уничтожит мир». Какой мир? Что подразумевалось под понятием «мир» в те далекие времена - клочок земли или  сейчас: обитаемая Вселенная? Это понятие было таким многогранным, что ответа на него не было. Именно поэтому он боялся. Что, если его данные не так истолкованы? И это он – зло, которое мешает добру? И что делать в случае, если его команда, тщательно прорабатывавшая этот вопрос, все же ошиблась? Что, если основной заряд несет в себе Женька? Как это распознать, если они всегда оказывались вместе при любых обстоятельствах? И что, если их сила в единстве? Может быть в этом и есть шанс человечества на выживание? Миецо об этом не думал. Он всегда удивлялся, как Санни и Женька могли строить невероятные теории, принимать, казалось, бессмысленные или слишком рискованные решения, и при этом быть правыми? Все ли дело только в их способностях? Или еще в интуиции? Что бы на его месте сделал Талоне, посети его столь неожиданная мысль? Наверняка бы доверился своему внутреннему голосу – он научился этому. Миецо же напротив, был крайне рационален. И теперь, второй раз в жизни понимал, что придется принять иррациональное решение. Однажды это уже произошло, когда он перетащил Сашку и Женьку поближе к Талоне. И он не ошибся. Сейчас предстоял подобный риск. Миецо долго выстукивал пальцами по столу, затем активировал коммуникатор:
-  Где Кент?
-  У себя, - последовал ответ.
Миецо немного помедлил, но все же сказал:
- Вы за ним смотрите, чтобы он сам был в безопасности, но если он начнет предпринимать активные действия, сильно не мешайте. То же касается, если он будет искать контактов с запрещенными лицами. Посмотрим, на что они способны.
Миецо не сомневался, что его распоряжение будет выполнено, но все еще сомневался в его правильности, потому что если интуиция его подвела – он сам плохой сотрудник и никчемный директор. Здесь вставал вопрос личной чести. Миецо встал и прошелся по кабинету, сцепив руки за спиной: в душе было смятение.
Санни лежал на диване, сложив руки на груди, глядя в потолок. За дверью стояли два охранника. До этого момента его единственной целью было вырваться из переделки и оказаться в безопасном месте. И этим местом был ЦСО. И ЦСО же оказался самым опасным. Санни думал над словами Миецо. Он был согласен с ним только в одном: их с Женькой свел невероятный случай или судьба. А разводит человек. Точнее, человеческий страх. Он понимал, что в начавшейся игре ставки очень высоки. И теперь ему самому приходилось делать тяжелый выбор: предать человечество ради одного человека. Или предать любовь ради соблюдения принципа гуманности. Санни не хотелось ни того, ни другого. Он слишком долго боролся за Женьку, за ее безопасность, за ее любовь, чтобы все легко отдать. Он понял, что не может отказаться от нее даже во имя спасения человечества. И пусть это будет самый эгоистичный поступок хоть в истории самой Вселенной, Санни твердо решил, что сделает его. Правда, пока не знал как. На данный момент он определял свое положение, как безвыходное. В душе накипала злость. Он мог пойти против всех приказов, силой вырвать Женьку и опять бежать. Но далеко ли он уйдет, находясь в сердце ЦСО? Миецо достаточно будет одного жеста руки, чтобы поднять в ружье все свое несметное войско, а значит, нужно быть хитрее и обратить ситуацию в свою пользу, убедить Миецо в том, что он, Санни, подчинился его приказу и, таким образом, усыпить бдительность. Сделать это можно было только одним путем: пойти на переговоры, а потом он обязательно что-нибудь придумает, потому что ему будет открыт доступ на «Да Винчи», что сделает Санни грозным противником, а если за ним пойдет Адаллон, то вполне реально прибегнуть к шантажу. Не дипломатично, но зато ЦСО будет вынужден выдать Женьку. Единственное, что смущало Санни в этом плане – это время. Что сделает с Женькой ЦСО во время его отсутствия? И сколько времени он потратит на Адаллон? Что будет, если предстоящие переговоры закончатся неудачей? Миецо был уверен в их благополучном исходе. Санни – нет. Он боялся, что нагаа не так сильны, как думают, и тогда пришельцы его просто убьют, развязав войну без объявления, и гораздо быстрее, чем планируют. Положение действительно было безвыходным. Санни ничего не оставалось, кроме как рисковать. Он встал, одернул форму, затем вышел из комнаты:
- Я готов, - коротко произнес он и пошел по направлению зала переговоров. Охрана молча шла след в след.
Он шел, глядя вперед. Со стороны могло показаться, что он абсолютно спокоен и, более того, ни о чем не думает. Он даже не посмотрел в сторону Харпера, так случайно и так кстати выросшего словно из-под земли именно в это время и именно в этом участке сектора. Он прошел мимо него, как мимо незнакомого человека и этого вполне хватило, чтобы мозг юнца заработал в правильном направлении. Санни снова начал верить в удачу. Харпер поскреб затылок, недоуменно глядя вслед Санни, и торопливым шагом направился туда, где можно было получить ответ.
-  Ричи, что-то не чисто, - Харпер встретился с Ютой на нейтральной территории. Он стоял, свесившись с перил небольшого подъема в самом людном месте космопорта. В секторе пассажирских перевозок затеряться было проще простого.
- Что у тебя? – Харпер заметил, что Юта был насторожен. Он то и дело посматривал по сторонам, потягивая сок через трубочку. Это был отвлекающий маневр: наблюдатель мог сосредоточиться на действии, но не обратить внимание на его взгляд. Конечно, если это был не опытный наблюдатель.
-  А ты не заметил странностей? – настойчиво допытывался Харпер.
-  У меня свои странности. И выводы свои.
- Ладно… я Санни видел. Он шел под охраной. Знаю-знаю! Он у нас модный и негоже Посланнику ходить без охраны! Но я говорю тебе, Ричи, что что-то тут не то! Он даже не посмотрел в мою сторону! Как шел – так и шел! А Женька? Что она знает?
- Ничего она не знает. Потому что тоже под охраной. Меня к ней не пустили, - Юта пожевал соломинку, ожидая комментариев Харпера, но тот в противовес своей обычной болтливости был нем, как рыба. - Что будем делать?
-  Не знаю. Может, это охрана выставлена из-за переговоров?
-  Может быть… - медленно потянул Юта. - А может быть и нет…
- Может, мы слишком подозрительны? И везде опять ищем подвох? Но ведь война кончилась и мы наконец-то в безопасности!
- В безопасности? Я бы так не сказал. Ты заметь, дубина, что конвой…- Юта запнулся.
- Не я это сказал! – Харпер искоса взглянул на Юту, - это оговорки по-Фрейду…
- Иди на хрен со своим Фрейдом, умник! Ты еще не понял, что мы опять в дерьме? Охрану приставили за ними обоими сразу же после того, как они доложили все свои выкладки директору!
-  Ну, а как же на счет того, чтобы в целях безопасности?
- Чьей безопасности, Харпер? ЦСО? Раз мы с тобой пока еще свободны, значит, Санни и Женька не сказали Миецо, что мы в курсе их соображений. А если мы пойдем на контакт, то тоже все узнаем, мы же команда! И выходит, что ЦСО не хочет, чтобы мы вмешивались в возникшую проблему!
-  Подожди, а ЦСО само-то верит в эту проблему?
-  Думаю, да. Иначе таких ответных действий не последовало бы.
-  И что, опять побег? Скоро нам нигде места не будет…
- Не знаю, - нервно ответил Юта, - но надо действовать пока идут переговоры. С Санни мы что-нибудь придумаем. Надо вытащить Женьку на «Да Винчи». Незаметно. Обеспечить себе отступление и…
-  Ничего у тебя запросы! Да нас пришлепнут в два счета!
-  Не пришлепнут. У нас есть маленький козырь – нагаа. Я не знаю чем они могут нам помочь, но это в их интересах. Если хотят свободы за наш счет – пусть оплачивают расходы! И вот что, пока я буду налаживать контакты, ты будешь действовать дедовским способом – он самый надежный: найди схему системы вентиляции всей этой хреновины.
-  Но где? – Харпер открыл рот от неожиданно закрутившейся ситуации.
-  Из-под земли достань, понял? – сверкнул глазами Юта.
-  Понял, - пожал плечами Харпер.
-  Все, действуй. Встречаемся у «Да Винчи».
Юта не стал дожидаться ответа, а поспешил покинуть место их встречи, поскольку начинало казаться, что они привлекают к себе внимание. «Чем меньше светиться вместе, тем лучше», - заключил про себя Юта. Он не сомневался, что пройдоха Харпер найдет то, о чем он его просил. Гораздо важнее войти в контакт с нагаа, увлеченными переговорами. Юта даже не представлял, как он это сделает, но решительно направился туда, где их видел Санни.
Женька сидела в тишине, обняв коленки. Сердце билось неровными ударами. После того как она покинула кабинет Миецо, в душу закралось сомнение в правильности сделанного ими хода. Миецо согласился с ними, да, но уж больно это походило на хорошо сыгранный спектакль. Что-то было еще, чего она не знала, но возможно узнал Санни, оставшись на аудиенции. Еще большие подозрения возникли тогда, когда она, не находя в себе сил сидеть взаперти и ждать чем закончатся переговоры, не зная, останется ли жив Санни или нет, попыталась пройтись, но суровые охранники ей вежливо отказали: «В целях вашей личной безопасности». Она чувствовала себя словно под арестом. Ей пришлось вернуться обратно и ждать, ощущая, как постепенно начинает охватывать отчаяние. Женька легла и тихо заплакала от ощущения своего бессилия.
-  Хорош реветь, лейтенант! – услышала она шепот откуда-то сверху и посмотрела на потолок.
«Харпер!» - чуть было не воскликнула она, но удержалась, увидев приложенный к его губам палец. Она кивнула в знак понимания. Он просунул взъерошенную голову в образовавшееся отверстие и огляделся. Женька смотрела на него во все глаза, не говоря ни слова. Она не подозревала, что выход может быть таким простым, и сама бы ни за что не догадалась, что в тщательно подогнанных панелях потолка есть люк вентиляционной шахты.
-  Иди, включи воду, - также прошептал Харпер и махнул рукой в сторону душевой.
Женька поняла маневр. Гениальностью для этого не нужно было обладать. Бегущая вода могла дать им несколько минут ценного времени, на случай, если кто-нибудь зайдет в помещение. Женька бесшумно  выполнила команду Харпера. Он наполовину свесился из люка, что позволило ей забраться, цепляясь за него, как за канат. Харпер пыхтел от натуги. Участвовать в таких мероприятиях ему еще не приходилось.
-  Потерпи, малыш, сейчас, - прошептала Женька и, оказавшись в вентиляционной шахте, втащила Харпера.
Тот привалился у стены, делая попытку отдышаться. Женька посмотрела вниз: они вроде бы не наследили. Она плотно прикрыла люк и тоже села:
-  Харпер, что опять за дела?
-  Не знаю, душечка, - Харпер махнул рукой и встал на четвереньки, - это все Юта. Ползти будем пока так, а потом придется по-пластунски, слишком тесно.
-  Женька осторожно двинулась за Харпером.
-  Ты Санни видел?
-  Видел, - обернулся Харпер, - и помолчи. Не шуми. Здесь слышимость ого-го! Живыми бы выбраться.
Женька молча кивнула и поползла. Определенных соображений пока не было. Хотя, было ясно: если ее вытаскивают таким путем, значит, не пустили через двери. В голове всплыло: «Ради вашей безопасности». От кого, от Харпера? От Юты? Или от Санни? Она посмотрела на свои ладони: они были чистыми. Система самоочистки вентиляции работала превосходно. Харпер настойчиво полз вперед. Женька поняла: он знает куда ползти. Шахта начала сужаться. Женька поползла, отталкиваясь лишь руками, чтобы создавать поменьше шума. Почему Юта понял, что нужно действовать? Что произошло такого, что нужно было применять именно такие методы, и где гарантия, что им удастся бежать? Куда бежать? На чем? Побег из сердца ЦСО казался ей невероятной глупостью, но, может быть, на это и рассчитывал Юта, разрабатывая свой план? Женька поймала себя на этой мысли и ей вдруг стало страшно: о каком плане могла идти речь, если все события разворачивались столь стремительно? Никакого плана не было. Юта решился на удачу. Она вспомнила слова Санни о том, что удача в их жизни играла далеко не определяющую роль и искренне пожелала, чтобы это было не так. Она вдруг почувствовала в груди резкий холод, а металлическая поверхность шахты стала под ладонями неожиданно горячей. Она не выдержала молчания и дернула Харпера за штанину.
- Что? – сдавленно спросил он. На его лице читалось не только недовольство, но и страх. -  - Ты чувствуешь? – одними губами спросила она.
- Ничего не чувствую! Ползи! – Харпер отвернулся и сделал несколько движений вперед.
Женька настойчиво дернула его еще раз:
-  Где мы?
-  Не знаю, - огрызнулся Харпер, - просто ползи!
-  Ты не чувствуешь, как здесь жарко?
-  Нет.
-  Где мы?
Харпер покачал головой: откуда это неожиданно возникшее беспокойство, когда большая часть пути уже пройдена? Клаустрофобией Женька не страдала. Он прекрасно запомнил маршрут: направо, налево, направо, налево – все просто!
- Мне не надо твое направо или налево, - будто бы прочитав его мысли, вскипела Женька, - что под нами? – она отняла ладонь от металла и поморщилась: на ней был большой ожог.
- Ползи, ползи! – потянул ее вперед Харпер, забыв об осторожности, - ползи, лейтенант, давай!
Он тащил ее за собой почти волоком. Его гениальный ум не мог ничего понять. Он ничего не чувствовал, а только оглядывался на Женьку, которая изо всех сил пыталась следовать за ним, но он видел, как она все больше становится невыносимо тяжелой, закрывает глаза, не пытаясь убрать с лица мокрые волосы.
- Говори со мной! – чуть ли не кричал Харпер, хлопая ее по щекам, не давая уйти от реальности. Конечно он знал, что находилось прямо под ними: зал переговоров. Но иного пути к «Да Винчи» не было. Харпер и не думал, что могут возникнуть сложности. Он ошибся. Каким-то образом Женька что-то чувствовала и это было для нее реальностью.
-  Давай же, - Харпер схватил ее за шиворот и рванул на себя. Она немного поддалась, - еще! – один рывок, другой. Харпер взмок сам.
Он торопился. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его собраться. До выхода из этого участка оставалось совсем немного и Харпер перестал говорить. Нужно было экономить силы. Женька становилась неподъемной. Он обернулся: из ее глаз текли слезы, из ушей полился тонкий ручеек крови, а на висках проступили глубокие раны ожогов. Харпер отвернулся. Если он ее не вытащит – конец всем. Он продвинул Женькино тело еще немного вперед. «Здесь ли она?» - промелькнула мысль. Может, наоборот, нужно остаться, чтобы все закончилось, раз началось? Харпер приблизил свое лицо к Женькиному. Ее дыхание было совсем слабым. Он решил не останавливаться. Положение становилось слишком опасным. Санни его убьет, если с Женькой что-то случится. Харпер зацепился рукой за небольшой выступ и продолжил путь. Руки скользили по гладкой поверхности, но он продолжал двигаться. Слезы Женьки стали кроваво-красными. Догадка, которая прочно засела в мозгу, назойливо стучала, что он на верном пути. Он заметил в боковой поверхности шахты решетку, но поборол в себе желание остановиться. Вернуться никогда не поздно. Он дополз до следующего помещения, миновав зал переговоров. Подтащив Женьку поближе к соседнему примыкающему тоннелю, из которого веяло свежим воздухом, он вновь наклонился на ней: дыхания не было. Харпер трясущимися руками расстегнул молнию на ее форме и приложил ухо к ее груди. Сердце стучало. От облегчения он обмяк и повалился на стену рядом с ней, тяжело дыша: он не слышал ее из-за собственного дыхания. Он вытер мокрые руки о свою форму и подул на ладони. Перевернувшись, Харпер пополз обратно к решетке. Любопытство брало верх. Одному двигаться было куда легче. Он по-прежнему ничего не чувствовал – все было обычным. Он просунул голову как можно ближе к решетке и замер. Санни висел в белесой дымке посреди зала, окруженный бестелесным братством. Позади него стояли охранники и Миецо. Губы Миецо были плотно сжаты, настолько, что Харпер видел, как они побелели. Санни медленно вращался в воздухе. Его поза напомнила Харперу распятье. С лица капала кровь. «Господи, помоги нам…» - невольно сорвалось с губ. Если бы только Харпер мог для него хоть что-то сделать! Он вдруг очнулся. Ну конечно же мог! Он должен был спасти Женьку, утащить ее подальше от этого места! Он еще раз взглянул в прорези решетки, заметив, как Санни медленно опустился на пол. Он не двигался. Харпер зажмурился, заставив себя вернуться к Женьке. В прошлый раз Санни был слаб, но в сознании. Теперь все, похоже, было намного серьезней. Связано ли это с присутствием нагаа? Харпер не знал, но на сто процентов был уверен, что дело в Женьке. Если бы он знал, что все так обернется, он бы ни за что не потащил ее за собой именно во время переговоров. Он должен был встретиться с Ютой у «Да Винчи» без всяких активных действий! Вот оно то самое самоуправство, которое вменял им Миецо. Что будет, если Женькино присутствие навредило Санни или ей самой? Харпер отогнал от себя эти мысли и подполз к Женьке. Она чуть приоткрыла глаза.
-  Ты как, лейтенант? – шепотом спросил он.
Женька медленно подняла руки – ожоги кровоточили. Она прикоснулась к вискам – пальцы увязли в кровавых сгустках, от боли потемнело в глазах. Она отдернула руки и резко перевернулась на живот.
-  Что это было? – спросила она, и собственный голос показался ей далеким, как эхо.
-  Не знаю, - солгал Харпер, - двигаться можешь?
-  Медленно.
-  Да хоть медленно! Мы уже почти добрались.
Они двинулись дальше. Женька действительно передвигалась с трудом. Ее руки дрожали всякий раз, когда она касалась металла. Она зажмуривала глаза от боли, но Харпер не давал ей останавливаться, помогая ползти.
-  Ничего, - утешал он, - в автохирурге будешь как новенькая…
Женька что-то сказала, но Харпер не расслышал, он упорно продолжал ползти и остановился лишь тогда, когда перед ними оказался люк, путь из которого вел прямо на спину «Да Винчи». Для последнего рывка им нужно было отдохнуть. Спрыгнуть на корабль и добраться до его шлюзов незамеченными – было бы чистой удачей. На это Харпер не рассчитывал. Не было даже оружия, чтобы отстреляться. Подготовился ли Юта к их встрече?
-  Жень, - устало спросил Харпер, утирая нос. Он выглядел потрепанным.
-  А? – отозвалась она.
-  Ты что-нибудь видела?
- Не знаю, Торн. Мне только показалось, что Санни где-то рядом и ему невыносимо больно… я никогда такого не чувствовала. Будто бы я вырвала из него боль… нет, будто стала им самим, ощущая то же, что и он…
-  И?
-  Они его медленно убивали… Они хотели знать все…
Харпер вновь увидел перед глазами картинку неподвижного тела Санни на полу огромного зала и перевел взгляд на Женьку. Ее глаза были пусты. Она с явной долей безразличия смотрела куда-то поверх плеча Харпера.
-  И что?
-  Я не знаю. Как будто нагаа тоже были где-то рядом…
-  Они помогали?
-  Не знаю, - чуть покачала головой она и поморщилась.
-  Почему так случилось, Женя? – Харпер намеренно задавал столько вопросов, чтобы хоть немного вывести ее из оцепенения, но не выходило. Женька, похоже, ушла от действительности.
-  Не знаю… Может быть, я люблю его слишком сильно?
Харпер понял, что она и понятия не имеет о произошедшем, и, если они просидят здесь еще дольше – она не двинется с места. Не сможет. Юта рассказывал, как Санни после пытки мебианами кое-как добрался до автохирурга «Мотео», где погрузился в глубокую кому. Женьку и так потрепало достаточно, а кроме того, она была все-таки слабее Санни, по крайней мере, физически. Харпер в одиночку ее не вытащит. На свой страх и риск он приоткрыл крышку люка и высунул голову, осматриваясь. В доке было людно. Видимо, не так давно прибыл грузовой транспортник. Вокруг суетились техники, автопогрузчики. Юты видно не было. Харпер подумал о том, что горб «Да Винчи» находится всего метрах в четырех от люка. Нужно было рисковать. Лучше пролететь четыре метра и сломать себе что-нибудь, чем бездействовать и оказаться в западне. Он пошевелил Женьку за плечо:
-  Надо прыгать.
-  Я не могу, - еле выговорила она.
-  Можешь, - уверенно сказал Харпер, - ради Санни ты все можешь, понятно?
Он помог ей подняться, спустил вниз на столько, на сколько это было возможно, и отпустил. Женька тяжело упала на обшивку «Да Винчи» и осталась неподвижной. «Черт», - процедил Харпер и прыгнул. Он затащил Женьку под гравитационный ускоритель и залез сам. Здесь он рассчитывал отсидеться какое-то время, а заодно проверить, были ли они кем-то замечены, и если да, то нужно будет придумывать очередной план. Он почувствовал, что Женька совсем навалилась ему на плечо. Он похлопал по щекам:
-  Ну давай, лейтенант, не сдавайся… держись…
Женька, казалось, снова пришла в себя. Она огляделась:
-  Где мы?
-  Почти на «Да Винчи», – пояснил Харпер, прижимая ее голову к своей щеке, - держись, осталось совсем чуть-чуть… Посиди тихо, а я на разведку, хорошо?
Женька не ответила. Харпер выглянул из-за ускорителя с одной стороны, потом с другой. Ничего подозрительного он не заметил. Шлюз находился сзади. Можно было проползти по боковой поверхности, прячась в полуоткрытых батареях и спуститься прямо к шлюзу. Харпер подумал о том, что это было очень хорошее правило: нахождение корабля в доке с открытыми шлюзами. План был удачным, но в нем была одна помеха: Женька. Харпер был уверен, что он мог бы без труда преодолеть путь от гравитационного ускорителя до шлюза, но она? Харпер растормошил ее:
- Женька, слышишь, пора идти. Нам нужно пробраться к шлюзу и все, мы в безопасности.
-  Иди.
- Ты с ума сошла? Я без тебя не пойду! – он расстегнул куртку униформы и снял с себя футболку, одев куртку на голое тело. Время катастрофически уходило. Харпер это понимал. Если Женька отключится, и он не сможет привести ее в чувство – дело плохо. Он разорвал футболку на несколько частей и осторожно перебинтовал ее ладони:
-  Вот так. Там карабкаться придется. Так легче будет.
Женька посмотрела на свои забинтованные руки, потом на Харпера и произнесла:
- Я ничего не понимаю. Что мы опять сделали? – она потерла глаза остатками разорванной футболки и посмотрела на нее: футболка окрасилась кровью и копотью, в районе дока вентиляционная шахта чистотой не отличалась.
-  Хотел бы и я знать. Ну, ты готова?
-  Я попробую.
Харпер порадовался. Женьке, кажется, стало лучше. Он пополз вперед, подтягивая ее за собой. Несмотря на то, что этот путь был короче пройденного в десятки раз, Харперу показалось, что он длится вечность. И когда они ввалились в шлюзовую камеру, он не мог пошевелиться от усталости и напряжения. Женька свернулась клубком, прижимая обожженные руки к груди.
-  Ты молодец, - выдохнул он, - молодец. Теперь нам надо дойти до автохирурга.
Она не ответила. Почувствовав себя в безопасности, она закрыла глаза и ощутила, как ее куда-то уносит.
-  Вставай! – как в тумане услышала она и увидела перед собой лицо Харпера, - Вставай!
Ее тошнило. Что-то внутри было не так. Окружающие предметы кружились в воздухе. Ей показалось, что она двигает рукой в поисках опоры. И вдруг почувствовала, что стала неожиданно легкой – кто-то сильный куда-то ее нес. Она попыталась сфокусировать взгляд, но не смогла. Пелена, нависшая над ней, сгущалась все больше, пока, наконец, не поглотила. Харпер облегченно сел возле автохирурга на пол.
- Я не понял, что за внешний вид? – Юта смотрел на Харпера, перепачканного в копоти и крови, с расстегнутой курткой, без футболки, кусок которой торчал из оборванного кармана брюк, - мы как договаривались? В какую переделку вы попали?
- Дай дух перевести, - Харпер устало провел рукой по лицу. Напряжение еще не спало. Но озноб уже начинал пробирать.
-  Кровь твоя? – не отставал Юта.
-  Женькина.
-  Прекрасно!
-  Не горячись, - Харпер поднялся, держась за край автохирурга, и посмотрел в Женькино лицо, - ты просил схему коммуникаций – вот она, - он достал из другого кармана скомканную бумажку и вложил в руки Юте. Чуть прихрамывая, он направился из медотсека, - Женька в безопасности. Пора думать о Санни.
Юта недоуменно посмотрел сначала на карту, потом на Харпера и бросился за ним вдогонку:
-  Ты чего хромаешь?
-   Подвернул, когда прыгал.
-  Куда прыгал? – Юта был не столько удивлен, сколько растерян. Он знал, что Харпер «голова», но никак не думал, что он способен что-то предпринять, и тем более рисковать жизнью. Он оторопело глядел то на Харпера, ковыляющего к мостику, то оглядывался на автохирург, в котором находилась Женька.
-  На «Да Винчи».
-  Харпер! – крикнул Юта. - Что случилось?
Юнец повернулся к Юте и махнул в сторону медотсека:
-  Она – Посланник, - он шатко направился дальше.
-  Что? – тихо спросил Юта.
-  Она – Посланник, - просто ответил он, - Только чей?
-  Черт, - у Юты опустились руки.
-  Я и его видел. Он не в лучшей форме.
-  Такое бывает?
-  Наверное. Не зря же их так тянет друг к другу…- пожал плечами Харпер и остановился, - я устал.
-  Ты – герой, - Юта потрепал его по плечу.
- Ай, пара пустяков, - попытался улыбнуться Харпер, - я сам еще не понял, что сделал. Что дальше?
- Я связался с Айроном. Он попробует сделать все, что может. Нам рядом с Санни появляться нельзя.
-  Сколько у нас времени?
-  Не знаю. Все внимание пока сосредоточено на командире. Женьку не ищут. А она-то сама знает, кто она?
-  Нет, но потом поймет. Ну и повезло же нам!
- А что по поводу двух Посланников у хранителей тайны зарлулу ничего нет? – ухмыльнулся Юта, но Харпер не обиделся:
- Нет. Я только боюсь, что напрасно все. Что делать, если у Айрона ничего не получится?
-  Будем спасать хотя бы Женьку.
-  А Санни?
-  Он выкрутится. Для него главное – Женька, а она в безопасности. Он сможет рисковать.
Харпер задумался. Юта скорее всего был прав. Что-то лучше, чем ничего. Он тяжело опустился в пилотское кресло. Опять ждать. А что, если им запретят выход, что, скорее всего, и будет? Снова рисковать и маневрировать в поле планеты? Но в это раз может так не повезти, как в прошлый. Юта сел рядом. Он нервно грыз кончик грифеля, чувствуя, как напряжение постепенно нарастает. Айрон пронюхал, что «Да Винчи» будут готовить к отлету. К тому моменту как Юта появился возле него, техниками он был уже осмотрен. Баки и вода были закачаны полностью. Прошмыгнуть на корабль было проще простого, учитывая рабочую суету и синюю униформу техника, подкинутую Айроном. Юта был в курсе, что Санни с новой командой ЦСО собираются отправить на Адаллон.  Загвоздка была именно в этом: с новой командой. Это означало, что ни Юта, ни Харпер, ни тем более Женька на «Да Винчи» не попадут. Юта без конца задавал себе один и тот же вопрос: почему? Теперь он был почти уверен, что знает ответ. Его принес Харпер. И, возможно, Миецо знал то же самое.
Юта заметил подъехавший к «Да Винчи» погрузчик: продукты питания. Он надвинул кепку на глаза, ссутулился и поспешил открыть грузовой отсек. Сердце колотилось – конспирация была ни к черту.
- Эй, друг, помоги! – крикнул ему человек, спускаясь с погрузчика, - продовольствие доставлено. Помоги-ка мне вот с этими двумя холодильниками. Заморозка – самое эффективное средство для скоропорта!
Юта искоса взглянул в его лицо: худощавое, с глубокими пролегшими морщинами на лбу и вокруг рта.
- Хватайся, - проговорил он, - мне одному не унести.
Юта безоговорочно ухватился за ручку и поднял один край. Холодильник был тяжелым. В душе появилась надежда.
-  Ну, понесли? – скомандовал техник, и они подняли один холодильник.
- Стой! – за спиной они услышали голос. Юта похолодел. К ним приблизился солдат. Вооруженный.
-  Ну вот! – техник отпустил ручку холодильника и тот с грохотом упал обратно. Юта не удержал и тоже отпустил.
-  Открывай, - солдат подошел вплотную, - проверка груза.
- Проверка, так проверка, - пожал плечами худощавый техник и наклонился, чтобы открыть замки. Юта помог. Крышка открылась, выпуская клубы холодного пара. Солдат покопался в ящике и закрыл его:
-  Второй.
Второй холодильник тоже был досмотрен. Надежда покинула Юту также быстро, как и появилась. Он разом сник. Время, видимо, выходило. Раз груз досматривали, значит, сигнал уже пошел. Юта оказался прав. Придется спасать хотя бы Женьку.
- Ну? Чего встал? Хватайся! – Юта вновь уцепился за ручку, и они внесли холодильник в шлюз. Скрывшись в его темноте, техник быстро сказал, - Я от Айрона. Груз в холодильнике. Двойное дно – фокус, понимаешь?
Оторопелый Юта кивнул.
- Пошли за вторым, а то подумают, что мы тут секретничаем, - они вышли за вторым холодильником и поставили его рядом с первым, -  распакуете, когда покинете базу. Времени у вас ноль. Где девушка?
-  Здесь, - доверившись, ответил Юта.
- Передайте ей привет. Когда-то она вытащила меня из-под завала. Я – наследник Оппенгеймера и не забываю добра. Удачи! - быстро сказал он и покинул «Да Винчи».
Юта, на бегу скидывая халат техника, проревел:
-  Харпер, заводи!
Он не услышал его ответ, но почувствовал, как «да Винчи» задрожал, набирая обороты. По доку разнеслась сирена. Обслуживающий персонал кинулся врассыпную, пытаясь покинуть отсек. «Да Винчи» сорвался с кильблоков и сдал назад, освобождая себе место для разворота.
-  Сеть! – закричал Харпер, - Они кидают сеть!
-  К черту сеть! Включай защиту и полную мощность!
Юта забежал на мостик и с размаху влетел в пилотское кресло:
-  Орудия к бою! – скомандовал он, понимая, что выпускать из отсека их не собираются.
-  Есть орудия к бою! – ответил Харпер, у которого открылось второе дыхание.
-  По воротам – огонь!
-  Есть огонь!
Укрепленные ворота разлетелись в клочья, и остервенелый «Да Винчи» устремился вперед. Харпера вдавило в кресло, но он успел бесовски свистнуть и выкрикнуть:
-  Давай, твою мать, разнеси эту хреновину!
-  Защита? – быстро спросил Юта.
-  Полная мощность!
-  Боеготовность?
-  Сто процентов!
-  Что по базе?
-  Мы уходим, Ричи, уходим!
-  Внешняя атака?
-  Отсутствует!
Юта откинул голову: прорвались. «Да Винчи» быстро уходил, оставляя позади Соломон. Стечение обстоятельств?  Удача? Или им позволили уйти? Юта встал со своего места, как только гравитация выровнялась. Харпер соскочил и запрыгал:
-  Мы сделали это!
Юта обернулся и покачал головой:
-  Я не думал, что ЦСО можно так обставить.
-  Можно, если у тебя нет плана, который можно просчитать.
-  Да герой, герой ты, Харпер, - побаловал его самолюбие Юта.
-  Гений!
-  Погони нет, гений? – осведомился Юта.
-  Нет!
-  Тогда пошли распаковывать посылку, - Юта повернулся к выходу.
-  Погоди, - тон голоса Харпера сделался серьезным, - нам письмо.
Юта помрачнел:
-  Выведи на экран.
Спустя несколько секунд на большом мониторе показалось лицо Миецо. Юта виновато опустил голову.
- Умники, - произнес директор и сделал большую паузу, - я вас недооценил. Таких отчаянных бойцов у меня еще не было. Куда путь держите?
-  На Адаллон, сэр, - ответил Юта и поднял голову в знак своей непреклонности.
- Рано, - Миецо пошевелился в своем кресле, - прокатитесь до Юпитера, заберите Майла. Он может пригодиться. Преград я вам чинить не буду, но официально вы – вне закона. Иначе меня не поймут, - Юта не верил своим ушам: им дали уйти. - По-другому было нельзя, - словно читая его мысли, продолжил Миецо: - Я директор, но я руковожу не один. У меня есть Совет и я должен к нему прислушиваться. Думаю, вы уже поняли, из-за чего весь сыр-бор?
Юта кивнул:
- Два Посланника?
- Именно. Но, как я вижу, их предназначение – быть вместе. Не знаю почему. Совет со мной не согласен, но я на вашей стороне. Как заберете Майла – берите курс на Адаллон. И пусть удача будет с вами.
- Спасибо, сэр.
- Не за что. И помните: в единстве сила. Я буду ждать известий.
- Есть.
Экран потух. Харпер осторожно спросил:
- Ты ему веришь?
- Почему-то да, - ответил Юта, - проложи курс на Юпитер, а я пойду, а то Санни в ледышку превратится.
- Так он где? – непонимающе смотрел на него Харпер.
- В холодильнике.
- Где?!
- В холодильнике. С десертными фруктами.
- Ничего себе десерт, - Харпер отвернулся, выполняя команду Юты.
- И еще, - Юта остановился на пороге мостика, -  как закончишь – всем спать. До Юпитера – три часа пути, если пойдем на больших оборотах. Этого как раз хватит, чтобы сил набраться.
 
Воздушный гигант был зол. Он покрылся черными тучами, сыпя гром и молнии, словно разгневанный Юпитер. Названия люди никогда зря не давали. Гроза бушевала третьи сутки и прогнозы были неутешительными: еще сутки в лучшем случае и никакой связи с Мортаром. Юта решил переждать бурю на орбите, учитывая, что изначально он поторопился: трех часов на восстановление сил оказалось мало и не только ему, не говоря уже о Санни и Женьке. В автохирургах им предстояло провести по меньшей мере еще часов по четырнадцать. Харпер тоже спал. Умаялся. Это было более чем простительно: он выдержал свое боевое крещение. Юта много думал о том, что если бы не его поистине геройский поступок, то Женьку им бы пришлось оставить на Соломоне. Как бы Миецо к ним не относился – он бы не пошел против своего Совета, учитывая, что они мало того, что действовали незаконно, так еще и разнесли док. Как Миецо будет оправдываться, Юта не представлял. Сидя в одиночестве в полной тишине, он думал о людях, которые его окружали. Были ли они людьми на самом деле: гений и два Посланника? Крайне гремучая смесь. Конечно же, он помнил казавшиеся в то время надуманными умозаключения о том, что, несмотря на свою любовь к Алшке, Женьку к Санни как магнитом тянуло. Да и он лишь только ее увидел – тут же голову потерял. С маху. Такое просто не происходит. Интересно, долго ли Женька сопротивлялась бы своей сущности, будь Алешка жив? Как долго он смог бы конкурировать с Санни? А может, эта сущность так бы в Санни и не проснулась? Юта вдруг подумал о том, что Кент, сам того не ведая, навлек на Женьку цепь смертей, которые только способствовали их сближению. Или это и есть предназначение? Для Юты все части мозаики вдруг сложились в одну картинку. Если предположить невероятное, что Женька и Санни были рождены друг для друга, то конкурентом номер один был Алешка и, конечно же, его ребенок, который не должен был появиться на свет. Так и вышло. Орудием выступил влюбленный Брэд Дэвис. Это происходит уже после знакомства Женьки с Санни. А свел их вместе ЦСО. Спланировано это быть не могло, иначе сейчас Центр бы отреагировал более адекватно, если только не захотел удостовериться в своей правоте. Юта даже думать об этом не хотел, предпочитая отдать голос за судьбу. Так было спокойнее. Теперь дальше. Брэд Дэвис, понимая, что сделал плохо, улетает из Солнечной системы и его место занимает Санни, но в силу определенных обстоятельств, позволяет ухаживать за Женькой Мейсону. Каков финал? Мейсон гибнет в бою. Он приносит себя в жертву, чтобы защитить Женьку, а заодно дать зеленый свет Санни. И тут опять появляется Брэд Дэвис со своей садомазохистской любовью и… гибнет. Кто следующий? Юта постучал по приборной панели. Стук получился нервным. Следующим по расчетам Юты должен был стать Джон Майл. Он не замахивался на Женьку и уж тем более не стремился соперничать с Санни, но он ни за что бы так не отреагировал на известные события, если бы относился к Женьке, как к Сашке, или хотя бы нейтрально. В глубине его души были определенные чувства, которые он умело маскировал, да и сам в это поверил: он любил Женьку как отец, но, по мнению Юты, это было несколько иначе. И если попытаться выстроить закономерность, то Майл – станет жертвой. Юта ужаснулся: будет ли когда-нибудь конечное звено этой цепочки? Его размышления не казались ему бредовыми, но он поерзал в кресле от неудобства. Было очевидным: знакомство с Женькой ни к чему хорошему привести не могло. Тогда почему все остальные не пострадали? Из-за того, что питали к Женьке либо дружеские, либо нейтральные чувства? И что ждет его самого в окружении этой парочки Посланников? Юта поблагодарил себя за то, что у него хватило ума не влюбиться в Женьку, хотя так хотелось! Испытание он прошел. Это радовало.
Он услышал шаги и развернулся. На мостик вошла Женька. Юте показалось, что он даже видит ее по-другому, хотя ничего не изменилось – только волосы распустила. Запасной комплект формы ЦСО сидел на ней превосходно. Далеко не каждому к лицу офицерская форма. Для Женьки, пожалуй, она была создана. «Еще одно предназначение», - сдавленно подумал Юта и произнес:
-  Привет. Я думал ты еще будешь отсыпаться.
-  Видимо, меня меньше обтрепало, чем Санни, - пожала плечами она, - у меня до сих пор такое чувство, будто бы голова гудит. А мы что, опять бежали?
-  Ну да, стиль у нас такой.
-  Шутишь?
-  Да нет, док разнесли. Бежали, а потом выяснилось, что Миецо нас бы и догонять не стал.
-  Что это значит?
-  Да ничего хорошего. Теперь официально мы и в ЦСО вне закона.
-  А неофициально?
-  Миецо на нашей стороне.
-  Ты ему веришь?
-  Верю.
Женька переступила с ноги на ногу и села напротив Юты:
-   Ричи, как ты можешь ему верить, если он чуть нас не сгубил?
-  Ну, он же не может стоять вне закона. У него принципы, правила, которым он должен подчиняться…
-  Ага, сраная, извини, гуманность.
-  Пусть она и сраная, - кивнул Юта, - но зато если бы не Миецо, мы бы сейчас спокойно не болтались на орбите Юпитера, а мотались где-нибудь по Рукаву на бешеной скорости от ЦСО или от Земли, а потом бы еще куда-нибудь влезли – и тогда еще и весь Рукав пошел бы на нас войной!
-  А то, что «благодаря» Миецо Санни чуть богу душу не отдал – ничего, значит?
-  Такова роль Посланника.
- Я убить тебя готова, Ричи… Если бы не Харпер, то и я, наверное, заживо бы сгорела в этой шахте.
- Не догадываешься почему?
- Нет. И знать не хочу, - отрезала она и вздохнула.
Голова действительно болела. В висках было горячо. Она специально распустила волосы, чтобы были не так заметны свежие уродливые шрамы на висках.
- Кстати, тебе привет, - Юта улыбнулся и обрадовался от того, что неожиданно вспомнил о забытом обещании, которое к тому же наверняка переключит их на другую тему разговора.
- От кого? – на ее лице появилось сначала любопытство, потом элемент удивления. Она быстро сопоставила в голове все, услышанное от Юты, и предположила, - Неужели от Майла?
- Да нет. С ним нам еще только предстоит увидеться – гроза! – он указал ей на монитор, на котором отчетливо было видно бешеное вращение воздушных масс, - Впрочем, как всегда, - добавил он уже больше для себя, - так не догадываешься?
- Сдаюсь, - Женька откинулась на спинку пилотского кресла и приняла позу ожидания.
- Он назвал себя наследником Оппенгеймера. И добавил, что обязан тебе жизнью. Не припоминаешь? – он испытующе смотрел на Женьку, но по ее виду нельзя было сказать догадалась она или нет, тогда он дал последнюю подсказку. - Он сказал, что ты вытащила его из-под завала.
- А! – Женька привстала от удивления и тут же изменилась в лице. - Да ты что?! Я помню, да и то смутно, как помогла какому-то парню, когда вода топила забои… - она задумалась, - как он оказался на Соломоне?
-  Этого я не знаю. Он сказал, что знаком с Остином Айроном, помог нам вытащить Санни и сказал, что помнит добро.
- Услуга за услугу, значит… - она в раздумье покусала губы, не торопясь высказывать в слух свои умозаключения, - вот тебе и случайности, - заключила она, - знаешь, иногда кажется, что все случайности, которые с нами происходят, как бы парадоксально не звучало, но не случайности, а закономерности.
-  Кажется? – осторожно спросил Юта. - Или так оно и есть?
-  Ты на что-то намекаешь? – прямо спросила Женька.
-  Да в общем-то нет, - пожал плечами он, - но боюсь, что ты права.
-  И что, есть факты, подтверждающие выводы?
- Тебе нужно с Санни поговорить. Он, я думаю, знает больше и будет более ценным собеседником.
- Значит, что-то случилось… - Женькин взгляд остро искал, за что бы зацепиться, но не находил. Юта умел скрывать то, что не хотел говорить, и она отступилась, - А Адаллон? Накрылся медным тазом?
- Ну почему же? – посмеялся Юта. - Вовсе нет. Миецо посоветовал нам забрать Майла – вдруг он пригодится? Он же все-таки парламентер. А после этого уже брать курс на Адаллон. И если у нас все получится, то ЦСО встанет на нашу сторону. Все просто.
-  На готовенькое захотели, - покачала головой Женька, перебирая кончики волос, - а если Майл не согласится?
- Согласится, он же патриот, - уверенно заявил Юта.
-  Да как знать, - Женька оттолкнулась от подлокотников и одним рывком встала. Буря на поверхности планеты, кажется, начинала стихать. Она попросила дать увеличение и вывела картинку на тактический экран. Она не ошиблась. Грозовой фронт смещался на восток. Время их пребывания на орбите сокращалось. И время относительного покоя тоже. Думать о вопросах, требующих решения, совсем не хотелось, поскольку просто надоело. Что толку их себе задавать, тем более, что буквально с каждым днем их становилось все больше. Еще несколько дней назад она была под юрисдикцией ЦСО, а теперь – вне закона. Может быть, это она такая неправильная? И все проблемы только из-за нее одной? Когда-то она уже думала об этом, но ответа так и не нашла. Какой смысл искать его теперь?
-  К посадке Санни проснется? – спросила она, повернув голову вполоборота.
- Сомневаюсь. Ему не сладко пришлось. Его же вытащили из автохирурга на базе, засунули в холодильник, чтобы пронести на «Да Винчи», в общем…
- Артисты, - усмехнулась Женька, - Миецо, наверное, теперь понял, что мы и без его помощи можем кое-что. Мы ему хоть нос утерли?
-  Еще бы. Он даже признался, что недооценил нас.
Она удовлетворенно кивнула головой и продолжила созерцать картинку. На Юпитере она ни разу не была, только слышала восхищенные рассказы от Майла. Конечно, Юпитер был его родиной, а про родину плохо говорить не принято. Одного взгляда на Юту было достаточно, чтобы понять: говорить с Майлом придется ей. Стоит ли заранее готовиться, если Джон сам не готов к этой встрече? Она немного нервничала. Пока немного. Все начнется, когда они встретятся лицом к лицу. Она нахмурилась и вернулась обратно в кресло, сложив пальцы рук «домиком», мысленно настраивая себя на благоприятный исход дела. Майл был в выигрыше: он находился на своей территории и легко мог выгнать незваную гостью. В этом случае Женька решила, что унижаться не будет. Если он на столько туп, что на первое место может поставить личные отношения – пожалуйста. Пусть остается и живет дальше спокойной жизнью.

- Эн, черт! – Юта выбежал навстречу старому другу Энтони Хоурсу, - Как я рад тебя видеть!
Они крепко обнялись и Хоурс, забыв о своем положении, расслабился:
- Ну, Ричи, чертяка! Живой!
- Да живой, живой!
- Ну ты гусь!
Женьке со стороны было интересно. Она остановилась на полпути, с легкой улыбкой наблюдая за ними. На миг она совсем забыла о том, зачем они здесь, и почувствовала настоящую радость от того, что где-то еще есть люди, способные испытывать восторг от встречи друг друга. Она все же подошла к смеющимся довольным друзьям и Юта вовремя повернулся. Он протянул руку, показывая на Женьку:
-  А это…
- Женя, - Хоурс протянул руку Женьке, - узнал. Джон когда-то давно показывал вашу фотографию, а у меня прекрасная зрительная память, - Женька в знак понимания склонила голову, - Энтони Хоурс, - наконец, представился он,- мэр полиса Мортара.
- Очень приятно, - Женька ответила на жест приветствия, пытаясь разгадать, что же ему о ней известно? Рассказывал ли Джон своему другу о том какая она на самом деле?
- У нас еще два пассажира, - пояснил Юта, - спят. Устали.
- Ну, мы решим эту проблему. Когда проснутся – мои люди их проводят. Или вы хотите…
- Да нет, Эн, пусть отдыхают, - кивнул Юта несколько поспешно и развернул его в сторону города, - не хочешь нас пригласить?
- Да, конечно! – спохватился Хоурс. - Надо еще эту развалину притащить! А то он чуть ли не аскетом стал! – Хоурс хохотнул, подталкивая Юту и Женьку вперед. - Что вы с ним сделали?
- Все так запущено? – осведомился Юта.
- Ну-у, не то, чтобы уж совсем, - как-то неуверенно ответил Хоурс, - да ну его! Ты же знаешь, Ричи, он всегда замороченный был! А вы? Как вас к нам занесло?
-  Да вот, хотели слюнтяя нашего на дело подписать.
-  Большое дело?
-  Я бы даже сказал – значительное.
Энтони некоторое время шел молча, глядя себе под ноги.
-  Это значит, что вы ненадолго? – спросил он несколько раздосадовано.
-  Угадал.
Хоурс вздохнул и засунул руки в карманы брюк:
-  Мне так осточертела ваша деловитость! – признался он и повернулся к Женьке. - Они такие зануды! Всегда делают вид, что мир спасают!
Женька улыбнулась, но промолчала.
- И где наш спасатель народный? - съехидничал Юта, подстраиваясь под неторопливый шаг Энтони, - Говоришь, затворничает?
- Ну да, прилетел несколько месяцев назад: всклоченный, злой, как собака, матерился! 
- Да ну! – изумился Юта, - Интеллигент матерился!
- Да! И при этом весьма профессионально, представляешь? – он опять повернулся к Женьке. - Я дико извиняюсь за столь неприличные подробности, - Женька кивнула, принимая извинения, - но Майл меня достал! Неделю он не выходил, а потом вдруг изъявил желание работать у меня.
- Ополоумел. Точно, - Утвердительно сказал Юта. - А чего это он злой, говоришь, как собака, был?
Женька мысленно была благодарна Юте за его последний вопрос. От ответа на него многое зависело.
- Откуда я знаю? Он мне не докладывался. Сказал только, что устал и уходит на покой.
- Ну это мы еще посмотрим. Тоже мне, покойничек, на покой он собрался, - недовольно побурчал Юта, - Майл в последнее время так нюни распустил… Надо его растрясти.
- Трясите липку, - согласился Хоурс, - напрягает он меня. Точнее, расстраивает. Не узнаю я его. После войны он совсем замкнулся. Часто жену вспоминает.
- Он очень любил Монику, - сказала Женька, оправдывая поведение Джона. Она представляла, как ему одиноко. Возможно, он даже чувствовал, что его предали и как мог пытался избавиться от этих мыслей.
-  Вы ее знали?
-  Лично – нет. Но я знаю, что семья для Джона слишком много значила.
Женька неожиданно поняла, что сама ответила на мучивший ее вопрос: почему же он так остро отреагировал на то, что ему довелось узнать? После потери Моники и детей единственной его семьей стали ребята. И он, конечно же, перенес свои святые ценности на них. Дело было вовсе не в формуле Женька – убийца, Санни – соучастник, а в непогрешимости семейных уз. Тем сложнее Женьке было сейчас. Разобравшись в ситуации, Майл, может быть, и понял, чем был вызван Женькин поступок и понял ее, но как его убедить вернуться в семью? Только лишь с помощью чувства долга, на которое ставил Юта? Она поправила пряди волос, будто бы непринужденно выбившиеся из прически, надвинув их на виски. Ей не очень хотелось, чтобы Майл начал встречу с неприязни и вопросов.
Они дошли до здания мэрии, и Женька подумала: что на Юпитере было такого, что Джон так восхвалял, кроме культуры айя? Пока она этого не поняла.
-  Кстати, а где сейчас Джон? – поинтересовалась она, поднявшись по ступенькам, стоя у входа.
- Дома. У него выходной, - ответил Хоурс и добавил, демонстрируя свою проницательность, - видно, вы сильно торопитесь, что даже чаю не попьете?
-  Я – да, - твердо сказала она, - не сочтите за бестактность, мистер Хоурс, но у нас действительно мало времени.
«Да, Женька берет быка за рога», - подумал Юта и предложил:
- Слушай, Эн, чай буду я. Ты же нам поможешь?
- Да без проблем. Можно было и не сомневаться, что ты не усидишь! Всегда так! Неожиданно, как снег на голову и держи быстрей, пока не растаял! Горе с вами! – Хоурс вошел в здание, оставив Юту и Женьку на крыльце. Они еще услышали, - Быстрей бы ты постарел и ушел на пенсию, стал немощным, может, тогда будешь уделять старым друзьям достаточно внимания!
- Сочтемся! – крикнул Юта, уверенный, что Хоурс его непременно услышит, и повернулся к Женьке, взяв ее за плечи. – Ну, держись. Майл будет сопротивляться, но послушает только тебя.
-  Мне бы твой оптимизм, - усмехнулась она и забралась в легкий флайер.
Энтони Хоурс был любезен. Он вышел на крыльцо и кивнул ей:
-  Мой водитель вас сопроводит.
-  Спасибо, - ответила она и подмигнула Юте.
Потеряв их из вида, Хоурс произнес, задумчиво глядя вдаль:
-  Милая девушка, но очень сложная.
-  Не то слово, - согласился Юта.
-  Почему ты не хотел, чтобы я предупреждал Майла о вашем прибытии?
-  Хотел сделать приятный сюрприз.
-  Ой-ли, Юта? – Хоурс пристально посмотрел в его глаза. - Я знаю тебя не первый год. Случайности происходят с кем угодно, но не с тобой.
-  Хоурс, не приставай, пошли чай пить, - предложил Юта, положив другу руку на плечо.
Хоурс лишь покачал головой в ответ. Юта изменился. Он больше в нем не видел задорного молодца и забияку, которым всегда знал. Он смеялся, но этот смех не был веселым. Юта был озабочен. И не только тем, что им приходилось возвращаться на Юпитер за Майлом. Помимо этого было что-то еще. То, о чем Юта думал постоянно, даже когда потягивал ароматный чай, заедая хрустящими кусочками печенья. Хоурс чувствовал себя неуютно. Он сидел напротив старого друга, а ощущал его знакомым или приятелем. Он не чувствовал единения, которое было всегда. Друзей терять он не любил. Он прекрасно помнил, как Джон три с половиной месяца назад появился на Юпитере: подавленный, он ни о чем не хотел говорить. Энтони вытаскивал Майла из сознательного затворничества как мог, изо всех сил стараясь, чтобы тот только не оставался наедине с самим собой. Постепенно Майл вышел из своей комы и даже захотел работать. И вдруг, когда его жизнь понемногу вошла в колею, появляется Юта и она. И еще двое на борту, которые спят. Хоурс понимал, что Юта ничего плохого принести не может, в этом он был уверен, но вот взбудоражить, вывести из равновесия только успокоившегося Джона – запросто. И почему не он сам отправился к нему, как друг? Почему она? Женька показалась ему уверенной в своих силах, но что-то в ней было еще. Энтони перебирал в мозгу, что же это могло быть, но ничего не подходило. Что-то было и все. В конце концов,  это не должно его беспокоить. Он очень удивился, узнав, что из системы Ареса их курс ляжет в систему Пальмиры. Подробно расспрашивать не стал, ему хватило на вполне определенный вопрос: «Зачем?», ответа: «Чтобы не профукать еще одну войну». По крайней мере, было теперь понятно, что Джон мог быть нужной фигурой – опыта переговорщика у него предостаточно. Но вот о какой войне идет речь? Энтони не очень хорошо понимал, но раз Юта об этом говорит – значит, это не секрет. А раз так, то нужно держать ухо востро. Возможно, это даже был намек на то, чтобы начать ненавязчивую подготовку. Знать бы только к чему готовиться.
Они выпили уже по две кружки, а разговор так и не клеился. Юта старательно избегал тему, касающуюся Майла, говорил в общем. Но по просьбе друга он все же коротко рассказал о том, что было в его жизни после отлета с Юпитера вместе с Джоном и ребятами. Юта заметил Хоурсу, что Майл начал меняться еще на Херувиме, потом Земля, где он перекладывал бумажки в администрации президента Уолиса, а ребята в это время задыхались в подземных катакомбах. Это наложило на него вполне оправданный отпечаток. Не нужно судить его за это. Хоурс верил в это, как и в то, что Юта говорит далеко не все, но не обижался, понимая, что каждый имеет право на тайны. Только отчего-то ему казалось, что у девушки, которую привел с собой Юта, тайн было намного больше, чем у них всех вместе взятых.
Женька остановилась напротив большого строения. Культура айя пронизывала все. Наверняка в библиотеке на Давиде есть словарь, с помощью которого можно было перевести надписи, вырезанные на камне. Она слышала от Джона, что продукты творчества этого народа чуть ли не укрощают даже самый сильный гнев, но не верила до тех самых пор, пока не коснулась рельефных выступов стены дома, в котором жил Джон Майл. Волнение спало. Она почувствовала себя более свободной. Дверь была не заперта. Девушка оказалась в коридоре, освещаемом редкими светильниками. Искорки слюды чуть поблескивали в каменной породе стен.
 - Дома есть кто? – громко спросила она, но никто не ответил.
Биокомом она пользоваться не решилась. Лучше встретится с Майлом лоб в лоб, чем принять отказ в общении. Она вошла в просторный зал и слегка улыбнулась: визор был включен, Майл спал на диване с газетой на лице. Зачитался. Она обратила внимание на то, что на низком столике рядом с ним стоял стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью, в которой еще плавали остатки льда. Женька осторожно взяла стакан – вода. Это искренне ее порадовало. Майл не утратил здравомыслие. Женька немного постояла рядом, затем села на кресло. Она решила не будить Майла, учитывая, что пришла в его дом вовсе не за тем, чтобы предложить двухнедельный отпуск на Кетонисе. Она сложила руки в замок и принялась ждать. К концу второго часа Майл, наконец, зашевелился. Он потянулся, стащил с лица газету и зевнул: громко, получая от этого видимое удовольствие. Он растер щеки, глаза и, не глядя потянулся за стаканом воды. Не обнаружив его рядом с собой, он приподнялся и замер:
-  Я что, вижу кошмарный сон? – с долей яда в голосе произнес он.
Женька как вызов эту фразу воспринимать не стала. Она пришла с миром.
- Да, - согласилась она, лишь разведя в воздухе руками, - можно сказать и так.
Джон долго вглядывался в ее лицо. Оно не изменилось: те же глаза, губы. Тот же голос. Только офицерская форма ЦСО резала глаз.
- Ты нашла себе новую работу?
-  Да нет, позаимствовала на время.
Джон примял взъерошенные после сна волосы и сел.
-  Я бы хотела с тобой поговорить. Позволишь?
-  Валяй, - небрежно ответил он, скрестив руки на груди, будто бы защищаясь от нее.
Женька нейтрального выражения лица не изменила.
- Джон, мне особо плевать на наши разногласия и то, как ты ко мне относишься. Я по делу, - она взглянула на Майла. Его вид был пассивен, - или тебя устраивает твой образ жизни?
-  Вполне.
-  Ты прав. Иногда нам очень хочется покоя, - согласилась она, - и размеренная жизнь идет нам на пользу. Но для этого ли ты создан, Джон?
Он нахмурился и отвернулся к визору, буркнув:
-  Говори, чего хочешь.
-  Я просто хочу, чтобы ты вернулся. Ничего личного – просто работа.
-  Ты думаешь, легко работать рядом с теми кто…
-  Джон, - она не дала ему договорить, - ты так ничего и не понял. Я не извинений пришла просить. И не отношения выяснять. У меня есть предложение, которое ты можешь либо принять, либо отказаться. И дело вовсе не в личных симпатиях и привязанностях. Сашкина политика уже дает о себе знать первыми жертвами…
-  Слушай, - теперь Джон перебил ее, - мне нет дела до ваших с Сашкой отношений! Если Санни нравится копаться в вашем женском белье – пожалуйста, - он встал и схватился за пульт, нервно переключая каналы визора.
-  Ты не понял, - настойчиво возразила ему Женька, - дело не только в Сашке. Сашка – это начальное звено большой цепи отвратительных последствий для человечества. И не спеши с выводами! – предупредила она. - Я думаю, если бы у нее не съехала крыша от жажды власти, то Алекс бы не застрелился, - она резко замолчала.
- Застрелился? – переспросил Джон и сел обратно на диван. Женька поняла, что зацепила его и кивнула.
-  Когда?
-  Точно не знаю. Но, думаю, не от хорошей жизни.
-  А я не знал.
- Я тоже. На днях вычитала в архивной газете, - она немного помолчала, давая Майлу сосредоточиться, и спросила, - ну так что? Мы в одной упряжке?
Капитан долго сидел, откинувшись на высокую спинку дивана. Потом, наконец, спросил:
-  А в чем суть-то? Что вы от меня хотите?
Это была почти победа, но Женька вида не подала.
-  Для начала мы должны быть вместе. Плана у нас нет, как всегда, но зато есть надежда. Согласишься ты или нет – мы все равно будем пытаться.
-  И куда же вы собираетесь?
-  На Адаллон.
-  Куда?! Да вы чокнутые!
-  Не меньше, чем ты. Не все так просто, Джон, как кажется. Адаллон хоть и ужасен, но в нем наше спасение. Вот так, - она опять развела руками, давая понять, что больше не скажет ничего определенного, - выбор за тобой.
Капитан задумался. Когда он появился на Юпитере три с лишним месяца назад, он действительно был раздавлен. Но постепенно пришло осознание того, что он был не прав. То, что сделала Женька – это ее поступок и ей за это отвечать. Он не судья. Но отправиться на поиски «Да Винчи» он тоже не мог. Извиниться или простить – тоже. Вот он и остался, терпеливо справляясь со своей судьбой, фантазируя в свободное время на тему их встречи. Всякий раз эти фантазии заканчивались одинаково: Женька просила прощения, Джон благородно прощал, и все были счастливы. В действительности все оказалось иначе. Извиняться Женька не собиралась, но зато предлагала вытащить Джона из рутины, на которую он сам себя обрек.
- Я согласен, - выдавил из себя капитан. Все-таки он хотел бы видеть себя в роли победителя.
- Я знала, что ты с нами, -  она с легкой улыбкой склонила перед ним голову, - мы верили в тебя.
-  Ну и? Когда вылетаем?
-  Сейчас, - она встала с кресла и расправила затекшие плечи.
- Кто в команде? – осведомился Майл. Он воспрял духом. Глядя на Женьку, он не ощущал в себе той волны ненависти, негодования и непонимания, что чувствовал при  последней встрече. Наоборот, она зажгла в нем жажду действия. Он словно очнулся ото сна и был этому искренне рад, лишь бы только она сама не напоминала ему о событиях, которые он пытался забыть последние три месяца.
-  Юта, Харпер, Санни и теперь ты. Собирайся.
Джон остановился посреди комнаты и пожал плечами:
-  Да мне и взять-то нечего.
Он бросил прощальный взгляд на обстановку и они покинули дом. Дверь Джон запирать так и не стал. Ступая по палубам «Да Винчи», поднимаясь на мостик, он ощущал, как радуется его сердце. Он смотрел, как корабль быстро уносит его от Юпитера и гигант на глазах превращается в маленькую точку, но потом исчезли и она, а вокруг заиграло несметное количество всевозможных оттенков. «Да Винчи» вошел в подпространство, взяв курс на систему Пальмиры.
Удивление – не то слово, которым можно было описать состояние Майла после того, как его ввели в курс дела. Он долго пыхтел, сомневался, но, в конце концов, признал как резонность, так и авантюрность предприятия. Единственное, что позволил себе опустить Юта – это причастность к посланнической миссии Женьки. Он до сих пор вглядывался в нее и не мог понять: что в ней такого, что она стала Посланником? Или всегда им была? На вопрос Майла о шрамах, она искренне ответила, что ничего не понимает. Однако, по его мнению, Женька, стала не похожей на себя. Но не могла же она рассказать о том, что ее гложет! Что как только мысли заходят об Адаллоне, в душу закрадывается ледяной страх, а ночью, вместо снов, ее мучают бессмысленные кошмары. Она постоянно видела один и тот же сон: слепящий оранжевый шар надвигается на  бешеной скорости, а вокруг творится что-то непонятное: искры, молнии, какие-то энергетические потоки и руки, тысячи рук, которые протягиваются к ней и Женька просыпается. Тогда она шла в медотсек и долго сидела у автохирурга, бездумно наблюдая за символами на его индикаторе. Но ничего не происходило. Однажды она подумала, что так, наверное, около нее сидели ребята, когда она лежала в коме на «Матери». Под утро она возвращалась к себе и снова засыпала на несколько часов. А на следующую ночь все повторялось с той же последовательностью. Она пробовала поговорить с Ютой, но тот не знал, что ей ответить. Он догадывался, что Женькино состояние как-то косвенно было связано с состоянием Санни и накладывалось на ее собственную роль Посланника, но продолжал упорно молчать.
Дни тянулись скучно, бесполезно. Одни и те же пейзажи уже не расслабляли, а лишь затуманивали разум, отнимали способность думать, оставляя лишь одну мысль: каждая секунда приближала их к страшной колыбели истории Вселенной под названием Адаллон.
Джон сидел в кресле, играя с грифелем, глядя, как Харпер с умным видом просматривает справочники, забитые в бортовой компьютер «Да Винчи».
- А у Женьки с Санни как? – поинтересовался он у Юты, который оказался умнее всех, захватив с собой с Юпитера какую-то популярную книжку, коей и наслаждался в последнее время, не желая ни с кем делиться.
-  Я свечку не держал, - не отвлекаясь от чтения, ответил Юта.
-  Да я не в том смысле, Ричи, ты вечно все перевернешь с ног на голову.
Юта закрыл книгу и отложил ее в сторону:
-  Ну, чего пристал, Майл, видишь, культпросвет у меня, ликбез!
-  Вот и меня просвети, - настаивал капитан.
- А почему эта тема вдруг тебе интересной стала?
- Не знаю, - пожал плечами Джон, - что-то в ней появилось новое. Не могу уловить.
- В поведении?
- Да нет, в облике, пожалуй.
- Прическу поменяла?
- Юта, иди к черту, я пытаюсь поговорить с тобой серьезно! Раньше она была совсем другая. Она была, как неживая. Она что-то делала, говорила, чувствовала, но в ней не было столько жизни, как сейчас! Я вижу это даже в моменты ее полного бездействия!
- Ну, друг мой, одной платонической любви мало, чтобы начать жить, а вот физическая любовь делает чудеса, поверь уж, - многозначительно сказал Юта и прикусил язык: на мостик вошла Женька.
-  Как дела? – спросила она.
- Ты опять ночь не спала? – осведомился Юта и по его виду было видно, что вопрос был задан не формально, - Тот же сон?
Женька кивнула:
- Через сколько мы выходим из подпространства?
- Пара часов.
Она заняла свободное кресло, предпочитая ждать здесь. Ей было известно, что точка выхода лежала на приличном расстоянии от системы Пальмиры – они решили, что так будет лучше, потому как если военный корабль появится в поле Адаллона – это было бы просто безрассудством. А так они оставляли за собой шанс уйти. Женька чувствовала себя неважно. Болела голова и подташнивало. Вероятнее всего от недосыпания. Но это еще не все. Сегодня она проснулась от неприятных ощущений в груди, а из носа неожиданно полилась тонкая струйка крови. Она даже напугалась, но потом успокоилась, убедив себя, что ей просто нужно поспать. Она прикрыла глаза, когда вдруг почувствовала на себе взгляд. Она открыла их, но никто на нее не смотрел: Харпер по-прежнему читал справочники, Юта – книгу, Джон продолжал играть с грифелем. Никому до нее не было дела. Она нахмурилась. Все это начинало ей не нравиться. С тех пор как они с Санни стали близки – ее словно преследовали странности, которые иногда были просто пугающими. С долей иронии она подумала о том, что жизнь с Посланником не легка и подчас весьма опасна. Женька сделала два глубоких вдоха и медленных выдоха, восстанавливая участившийся пульс, но сердце забилось еще быстрее. На пороге мостика появился Санни. Секунду она сидела в раздумье о правилах приличия, но потом не удержалась, сорвалась с места и обняла его так крепко, как только могла. Он зажмурил глаза, оказавшись в плену ее объятий, ощущая ее близость так остро, будто бы не ощущал ее тысячу лет. Она ничего не говорила, словно боясь словом развеять сон, который, казалось, видела. Через минуту она отстранилась и долго смотрела в его глаза, пытаясь заглянуть в самую душу, а потом села, чуть придерживая голову рукой: от неожиданности она закружилась.
- Привет, командир, как спалось? – с улыбкой спросил Харпер, на что Санни ему ответил:
- Вот ты-то мне все и объяснишь, - он повернулся в сторону Юты, но вместо него увидел Майла.
Джон встал и первым подошел к нему, протягивая руку для приветствия. Санни его принял – их разногласия были забыты. Он огляделся: мостик «Да Винчи». Последнее, что он помнил – это зал переговоров, Женьку, которая спасла его.
- Вам бы поговорить, - посоветовал Юта. По его серьезному виду Санни понял, что на борту не спокойно. Он сдвинул брови, подал руку Женьке:
-  Пойдем.
-  Только не долго, - предупредил Юта, - через час мы выходим из подпространства.
-  Я догадываюсь где?
-  Да, окрестностях Пальмиры.
Санни постоял, о чем-то размышляя, но высказывать ничего вслух не стал, предполагая, что на все вопросы ответит Женька. Они добрались до каюты, где она облегченно вздохнула, сев на кровать:
-  Я думала, это никогда не кончится.
-  Что именно? – Санни поставил стул напротив нее и сел, вцепившись в его спинку.
-  Ожидание.
-  Да, видимо я тоже долго ждал, раз толком ничего еще не понял. «Да Винчи», Майл – это как-то…немного не укладывается.
-  Еще как укладывается. Мы сбежали, забрали Майла и теперь все по плану.
-  И что, он легко согласился? – недоверчиво посмотрел на нее Санни.
- Вполне. Мы слишком плохо о нем думали. А вообще он сильно заскучал. Устал от бездействия, - пояснила Женька, не решаясь задать висевший уже много дней в голове один и тот же вопрос, - так что нас уже пятеро. И мы идем по известному тебе курсу.
- Понятно. Но это волнует меня меньше всего. Больше волнует другое: ты готова к тому, за что взялась?
- В каком смысле? – она удивленно смотрела на Санни, - и почему я-то взялась? Если я не ошибаюсь, это ты начал, а я просто тебя поддержала!
Санни встал и покачал головой. Он отодвинул стул в сторону и остановился перед ней, держа руки в карманах:
-  Ты так ничего и не поняла?
-  Ты о чем? О зарлулу?
-  О тебе.
-  А что во мне не так?
-  Да нет, все так, только…- он облизал губы и замолчал, глядя на нее.
-  Что?
Он переступил с ноги на ногу:
- Скажи, как ты оказалась на «Да Винчи» с учетом того, что тебя взяли под охрану по приказу Миецо?
- Ну, если быть до конца честной, то я бы, наверное, так до сих пор там и сидела, если бы не Харпер.
-  Женя, я не спрашиваю с чьей помощью, я спрашиваю: как?
Она чуть заметно скривила губы в знак недовольства, но ответила, не меняя тона голоса:
-  По вентиляционной шахте.
-  И ничего странного в ней с тобой не происходило?
Она смотрела в его глаза и понимала, что Санни точно знает, о чем говорит, но и ему это не доставляет удовольствие, поскольку в его глазах она видела лишь страх подтверждения его опасений. Она вспомнила, как горели огнем руки и в голове словно разорвалась пуля, а виски снова обожгло так, что она невольно принялась растирать их, словно пытаясь остудить неведомое пламя:
- Честно говоря, - произнесла она, - ты прав. Я действительно не поняла и не понимаю, что происходит. Я, наверное, какая-то неправильная, раз так сильно среагировала на то, что с тобой творилось… - она опустила взгляд в пол, - тогда мне показалось, что тебя убивают…
-  Почти, - усмехнулся Санни, - и они, может быть, и добились бы своего, если бы не ты.
-  Я-то здесь при чем? – искренне удивилась она. Женька встала и обошла Санни, чуть задев его за руку, - Главное – мы все живы и мы вместе. Остальное – дело техники.
Санни поймал ее за руку, остановив. Он смотрел на нее и вдруг ему стало ее жаль. В голове роем носились мысли, но одна из них стучала, словно колокол. Это были слова Миецо о том, что Женька не должна узнать о своем предназначении Посланника. Но почему? Что, включится какой-то тайный пусковой механизм? Или он уже запущен? Ведь она не знает главного, о чем знает Санни, но не знал Миецо, однако предупреждал. И что теперь? Прислушаться к его словам? Или оставить все, как есть? В конце концов, не зря же их двое, разнополых. Кент вслушивался в ее дыхание долго, пока, наконец, не произнес:
- Там в зале переговоров одной силы нагаа оказалось мало. Ты спасла всех нас.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами:
-  Бред какой-то. Я вообще помню все, как в тумане.
-  Нелегко быть Посланником, правда? – искоса глядя на нее, спросил Санни.
- Наверное, - она пожала плечами, - тебе виднее. Нелегко быть мне твоей второй половиной, учитывая все передряги, в которые ты попадаешь.
-  Не легко, - согласился Санни и, сделав секундную паузу, добавил: - Особенно, если ты сама – Посланник.
Молния не сверкнула. Гром не прогремел. Женька тронула себя за висок и села:
-  Это… И что же теперь будет? – растерянно проговорила она.
-  Не знаю, - он сел с ней рядом, сцепив руки в замок перед собой, - Миецо говорит, что двух Посланников в одно время история еще не знала.
- Он что, в курсе?
- Он был в курсе еще до того, как я узнал. Хотел сделать как лучше, а получилось, как всегда.
- А что дальше? – она выглядела совсем потерянной.
- Не знаю, милая, - повторил он, - по крайней мере, мы с тобой уживаемся. Нас друг к другу тянет, а значит, мы часть чего-то целого. И… береги себя, пожалуйста.
- Почему ты об этом просишь? – вдруг спросила она, уловив в его голосе какой-то скрытый оттенок.
-  Потому что я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
-  Ты не договариваешь.
-  Нет времени. Пальмира ждет нас с минуты на минуту. И ребята тоже.
Женька тяжело встала. Об этом она не мечтала: быть частью истории. Скорее, это были Сашкины мечты. Она с горечью подумала о том, что зря они купались в том озере в надежде оседлать судьбу. Все было предрешено. Она вошла на мостик подавленная, молчаливая. Юта с Харпером переглянулись и посмотрели на Санни. Тот кивнул в знак того, что разговор состоялся.
- Две минуты до выхода из подпространства. Ждем, - произнес Юта и добавил, опережая вопрос командира, которым Кент снова стал с согласия всех ребят, - защита включена на полную мощность. Орудия к бою готовы.
На две минуты все замерли наедине со своими мыслями. А после краски исчезли и «Да Винчи» окружил привычный пейзаж: звезды, черное пространство без дна и совсем рядом скопление – система Пальмиры. Когда-то это место было за пределами Рукава. Сейчас его окраиной и чуть ли не помойкой.
- Все чисто, - подтвердил Юта.
- Прокладывай курс на Адаллон. Пойдем на малых оборотах, - сказал Санни.
Его вид был задумчивым. И задуматься было от чего. Хорошо они рассуждали на Соломоне о том, что нужно идти на союз с Адаллоном. Теперь Санни понимал, что не все так просто. Адаллон жил своей запрещенной жизнью, и ему не было дела до Рукава, как и Рукаву до Адаллона. С чего он должен заключать договор и выступить против такого сильного врага? Зарлулу, даже если они запрятаны где-то далеко в душе каждого адаллонца, уже наверняка не те грозные воины, о силе которых было сложено столько легенд. И с какой стати они должны защищать человечество, если сами оказались изгоями?
Они миновали орбиту Эсцируса. Затишье казалось странным. Про это место рассказывали много отвратительных вещей, но что-то не было заметно, чтобы кто-то пытался их преследовать, палил во все стороны и шел на абордаж с невероятными требованиями. Напротив, те корабли, которые попадались, не реагировали на «Да Винчи» никак. Казалось, что они его совсем не замечали. Пальмира светила ярко, но не было в этой яркости того тепла и приветливости, которую ребята замечали всякий раз, приближаясь к Земле. Кроме последнего раза. И в этой мрачности свечения было определенное сходство. Возможно, это была общая похожесть миров, тронутых тулонцами: внешняя серость и гниль изнутри.
-  Заманивают? – предположил Джон.
-  Да запросто, - ответил ему Юта, - что будем делать, командир?
-  Запрашивай разрешение на пребывание в поле Адаллона и на посадку заодно.
-  Разрешение получено, - почти сразу же ответил Юта.
-  Нас что, ждали в гости? – удивленно спросил Джон.
-  Как знать, - сказал Харпер. Он встал со своего места и подошел к обзорному экрану, глядя, как приближается Адаллон все ближе, - мы особо ничего не знаем об этом месте, только так, верхушки… и, может, информация успешно просачивается и сюда.
Женька чувствовала себя неуютно. Мало того, что ей постоянно казалось, что все на нее без конца глазеют, да еще от одного вида Адаллона мурашки бежали по коже. Они благополучно миновали новоявленные кольца планеты и вошли в ее поле. Плантации коримбского ореха выглядели идеально. Было понятно, что за ними бережно ухаживали. Отражатели были сооружены так, что свет Пальмиры с трудом пробивающийся сквозь плотное кольцо обломков Орагона, падал на поля в достаточном объеме. Такая забота удивляла тем больше, чем меньше что-то хорошее рассказывали об Адаллоне. Хотя, коримбский орех был здесь в чести – от чего же за ним не ухаживать? Поля сменились пустотой, в которой висел серый Адаллон. Окруженный, словно коконом полями и кольцами, он походил на тело жирного паука. Женька сглотнула. Это место ей не нравилось. Слухи о кровожадных адаллонцах пока еще не подтвердились воочию, но уже хотелось бежать. После полученного сдержанного согласия на посадку с ними так никто и не связывался. Идти в полном молчании было непривычно.
«Да Винчи» сел на открытую площадку. Воздух был сухой. Света было недостаточно. Отныне здесь царили вечные сумерки. Они заметили, как к ним приближаются пятеро – человек? Внешне Адаллонцы были очень похожи на людей, но это было всего лишь внешне. Хамелеоны по природе, они никогда не показывали своего истинного лица, легко трансформируясь. Так ли ужасны они были на самом деле, как о них рассказывали легенды? Пятеро подошедших были одеты в длинные балахоны, перевязанные поясами разных цветов. В руке каждый держал по яркому факелу, сгущавшим мрак вокруг.
-  Как называть вас? – спросил один из встречавших.
Ребята переглянулись. Джон пожал плечами. К такому простому вопросу они оказались не готовы.
-  У вас впервые не нашлось ответа?
Санни прищуривался, пытаясь разглядеть лицо говорящего, но отблески факела мешали это сделать. Уж слишком он казался каким-то земным. И последний вопрос мог сказать только об одном: о хорошей осведомленности.
-  Да ладно, - говорящий отдал факел своему соседу, - к черту формальности! Я сто лет вас не видел! - он быстрыми шагами подошел к Санни и снял капюшон, раскрыв руки, - что, не ожидал?
-  Гордон! Твою мать! – Санни принял дружеские объятия. - Не ожидал!
-  Долго же вы до нас добирались! – он подал руку Женьке, и она ее пожала: сон какой-то.
-  Побыстрее не мог? – он обратился к Харперу, привлекая к себе внимание остальных.
-  Меня и так чуть по стенке не размазали, - сконфуженно проговорил Харпер, - Хочешь, чтобы еще и прирезали? Я и так шел на одной интуиции!
-  У меня такое чувство, что жизнь мимо нас проходит все время, - сказала Женька.
- Ошибаешься, - возразил ей Гордон, - она вокруг вас вертится! Пойдемте, нечего тут стоять. Вы же, я так полагаю, не погостить сюда прилетели.
Он опять надел капюшон и взял свой факел, приглашая жестом последовать за ними. Женька нарочно пыталась выбросить из головы теснившиеся вопросы и сосредоточиться на окружающей обстановке, слегка отдававшей эпохой средневековья. Они ступили на мощеную булыжную мостовую, наблюдая, как, то тут, то там мелькают призрачные тени. На улицах, куда хватало глаз зажгли разноцветные фонари. На Адаллон опускалась ночь. Они шли по улице желтых фонарей:
-  Выбор цвета – случаен? – спросила она, обращаясь к Гордону.
-  А ты как думаешь?
-  Раз спрашиваешь. Значит, нет.
- Это символическое выражение родовой принадлежности. А тебе какой цвет по нраву?
- Не знаю, - она пожала плечами.
- Помоги ей выбрать. Она ничего не помнит, - он обратился к одному из своих спутников. Тот протянул к ней руку.
Женька оглянулась и вдруг поняла, что идет одна. Никого из ребят рядом не было. Она похолодела и в тот же момент почувствовала, как словно острый кинжал воткнулся в грудь. Она согнулась от боли пополам, не в силах выдохнуть застрявший где-то посреди глотки воздух, и будто бы ухватилась за невидимую рукоятку.
-  Дыши, дыши! – она услышала рядом с собой голос Гордона.
Она была готова его ненавидеть, но места чувствам не было в ее душе. Она словно завертелась в радуге цветов, прыгая то к зеленому, то к насыщенному фиолетовому, то к желтому. И всякий раз, когда она касалась их, боль возвращалась. Только один цвет не причинил ей боли, разливаясь согревающим теплом.
-  Что ты видишь? – услышала она.
-  Огненно-красный, - смогла выговорить она, - род огненно-красного дыхания…
-  Есть! – Гордон был доволен.
Она открыла глаза. Видение исчезло. Их окружал все тот же сумрак. Дышалось свободно и легко:
- Что это было? – своим обычным голосом спросила она, обращаясь к Гордону.
- Добро пожаловать домой, Посланник, - четверо молчаливых спутников сняли с себя капюшоны. На Женьку смотрели люди. Точнее, все четверо были ею. Она оторопело моргала, не в силах сказать ни слова. Какой дом? Что за чушь? Она почувствовала, как Гордон потянул ее за собой:
-  Пойдем, пойдем, не переживай. С ребятами все будет в порядке.
Она оглянулась, но их так и не увидела.
-  Я ничего не поняла, - шепнула она.
-  Поймешь, когда увидишь.
Женька послушно последовала за своими проводниками. Угрозы она не чувствовала. Мощеная улица поднималась куда-то вверх, но подъем не был тяжелым. Она не видела домов, но знала, что они где-то здесь. Ей казалось, что она что-то слышала про то, как живут зарлулу: большими колониями, у которых есть только один вход, а внутри словно улей со своими многочисленными ярусами, где каждый член общины или рода четко знал, что он должен был делать и за что отвечал. Она поняла, что зажигающиеся фонари означали четко ограниченную территорию клана, словно небольшого государства со своими порядками и уставами, определяемыми старейшинами рода. Насколько же древним был этот порядок и как ему удалось пройти сквозь тысячелетия? Неужели он был таким действенным? Женька чувствовала, что вязнет в собственных мыслях, никак не принимая факт могущества зарлулу. В своих спутниках она не видела никакого величия. Да, они были похожи на нее как две капли воды, но это всего лишь способность к трансформации! Она не ощущала никакой силы. И, может, они с ребятами ошиблись в своих расчетах? Но это тоже казалось невероятным, потому что все сходилось именно на Адаллоне, все пути вели к нему! Во всей этой истории она недопонимала одного: почему Гордон сказал что-то про дом, и Гордон ли это? Санни говорил, что он собирался на вольные хлеба. Почему бы он не выбрал Адаллон? Более вольной жизни и не придумать! И еще. Он очень хорошо знаком с Харпером. Женька начинала понимать, что все это было запланировано очень давно. Как будто бы ее жизнь развивалась от точки к точке: она что-то делала, за что-то боролась, а потом – раз! И ее жизнь выходила на новый виток, благодаря стечению каких-то обстоятельств, вмешательству каких-то людей, ее собственным неожиданным поступкам, не подчиняющимся законам логики. И вот она на Адаллоне – древнейшей колыбели цивилизации еще и в качестве Посланника. Если то, что она испытала несколько минут назад и есть проверка зарлулу, то они, при всех ужасах, которые о них рассказывали, были более человечными, чем те, кто называл себя людьми.
Они продолжали подниматься и дрожание факелов в ночи, казалось, оставляло свет далеко позади. Она увидела впереди огненно-красные фонари и поняла, что они почти прибыли. Вход был черным, но только лишь она сделала шаг, как оказалась словно на другой планете. Длинные ряды стройных деревьев, водопады и призрачный голубой свет так гармонично сочетались, что Женька невольно залюбовалась. Ночь была тиха. Странные двухвостые птицы перелетали с ветки на ветку, словно перенося бриллиантовый блеск – брызги воды, искрящиеся на фоне ярко-голубых звезд, рассыпанных по небу щедрыми гроздьями. Здесь не было знакомых созвездий, но от этого небосвод не становился менее прекрасным. Она восхищенным взглядом проводила крупный метеор, ярко прочертивший ровную линию по небу и исчезнувший, словно его и не было. Воздух был наполнен тонким ароматом. Женька узнала его – Слезы Неба. Они были повсюду. Женька прикоснулась к мягкой росистой траве и сделала еще несколько шагов вперед. Между деревьями она заметила еще несколько входов, но они прошли прямо. Женька не переставала удивляться: внешне Адаллон был действительно страшен – каменная серая пустыня со скудными запасами. Он назывался в числе суровых миров Рукава наряду с Бертраном Овунаса и ледяной Перминой.  Считалось, что эта древняя планета изжила себя, оттого и население ее было злобным и жестоким. Женька видела перед собой другой Адаллон.
- Этот мир прекрасен, - тихо сказала она, осторожно ступая по дороге, казалось, вымощенной хрусталем. Свет звезд отражался от камней, которые светились изнутри тем же призрачным светом. Женька взяла в руки один из них. От ее тепла он растаял, стек между пальцев на землю и застыл, разбившись на сотни осколков.
- Это твой мир, - услышала она голос Гордона, - только истинные адаллонцы знают и видят его таким. Мне даровали шанс.
- Это иллюзия?
- Нет. Это взгляд зарлулу.
Женька не поняла смысла последних слов и продолжила путь. И чем дальше они шли, тем чаще встречались молчаливые фигуры в капюшонах, стоящие на своих неведомых постах, словно часовые. В какой-то момент она обернулась и увидела, что их уже не шестеро, а десятки, сотни тех, кто бесшумно шагал вслед за ними. Женьке стало страшно, но она продолжала идти вперед. Она даже знала куда они идут. Это была большая ровная площадка, к которой вели бесконечные, как казалось, ступеньки. Посреди стоял большой колокол, а под ним – большое отверстие, из которого вырывались дым и пламя. «Огненное дыхание», - пронеслось в голове, и они остановились. Женька повернулась. Ей показалось, что она видит тысячи фигур в темных одеяниях. И вдруг как по единой команде они сняли свои капюшоны. Женька остолбенела.   
- Они… они все похожи на меня, даже мужчины! – в ужасе шепнула она, ища во взгляде Гордона поддержку.
- Это ты похожа на них, - спокойно возразил он ей. Женька вглядывалась в их лица, но они не казались ей чужими, только будто бы подсвечивались изнури, - посмотри на себя!
Она повернулась к зеркальной поверхности колокола и увидела, что ее лицо ничем не отличается от лиц, смотрящих на нее.
- Ты – зарлулу, - заключил он, крепко взяв ее за руку, - так что принимай этот дар, Посланник мира.
- Но я … ничего об этом не знаю!
- Ты узнаешь. Смотри.
Она перевела взгляд на толпу. Свечение из их лиц словно переместилось вверх, над их головами, образуя будто бы экран или некую трехмерную модель. Чего – она никак не могла разобрать. Но вот ее контуры начали оформляться, и Женька увидела уже знакомые очертания системы Пальмиры, неизвестного ей мира, похожего на полумесяц, в обитателях которого она узнала мебиан, и Тулон.
- Так было изначально, - пояснил Гордон.
Картинка начала меняться. Ее взору предстали три ковчега, отправившиеся в неизведанный путь. Она вспомнила, что Санни ей что-то говорил об этом, но была всецело поглощена зрелищем. Она увидела, как из системы Пальмиры, словно тучи, расползаются корабли под огненно-красными флагами, горящими в безвоздушном пространстве негасимым огнем. Эти полчища шли за ковчегами, стирая жизнь с лица планет, на которых те побывали, не оставляя камня на камне, но все же давая шанс на выживание в далеком будущем. Женька поняла. Харпер оказался прав. Почувствовав в себе силы, далекие предки людей отправились в победоносный путь с одной-единственной целью: колонизации. Да, так совпало, что их солнце гасло, и им нужно было искать новое пристанище, но они решили найти его не среди тысяч пустынных миров, но среди тех, чью слабость можно было использовать для развития собственной силы. Зарлулу этого не потерпели. Они бросились вслед за ковчегами, безжалостно расправляясь с теми, в ком люди уже сумели подавить волю к сопротивлению, сделав процесс необратимым. Зарлулу действительно не испытывали сожаления, ибо уничтожаемые ими миры были уже мертвы. По известной части Рукава разнесся стон – великие и ужасные зарлулу уничтожали мир за миром, пока на арену не вышел Тулон, вступивший в союз с мебианами, обещавшими им несметные богатства миров в обмен на изгнание зарлулу. Последние, истощенные в борьбе против порабощения, заканчивали работу в галактике Млечный Путь. Земля была погружена во мрак, а сами они искали резервы  для восстановления своих сил. Именно в этот момент Тулон начал свой боевой путь. Мебиане к тому времени ушли далеко вперед поработив нагаа и, спрятавшись в далекой туманности, молчаливо наблюдали за ходом событий. Битва длилась долго. Так долго, что Земля снова увидела свет и засверкала на солнце, словно капля росы. Мебиане бросились на новое, но зарлулу из последних сил все же удалось уничтожить один из ковчегов, повергнув его в пустыню информационного голода, в место, где они не были властны ни над временем, ни над пространством, обрекаемые на неминуемую смерть. Второй ковчег был отброшен на Землю. Зарлулу знали: даже если плохое зерно бросить в благодатную почву, из него может вырасти неплохое дерево. Они решили рискнуть и ушли, подчиняясь мощи Тулона, который тоже затих, зализывая раны, нанесенные Великой Войной. Затихли и мебиане, оплакивая своих мертвых. Война была окончена. На время. Ее дальнейшее развитие было хорошо известно.
Женька стояла в растерянности. Свет померк. На нее смотрели тысячи глаз, а она не знала, что делать. И, в первую очередь, верить или не верить? Нагаа говорили одно, мебиане – другое, Адаллонцы – третье. Однако общее все-таки было: тулонцы во всех случаях были плохими, а в первом и третьем, крайними оставались мебиане. К этому же приводили и их собственные с ребятами выводы. Неожиданно для себя Женька попятилась назад и оказалась возле огненной ямы. Она понимала, что сопротивляться бесполезно, поэтому просто закрыла глаза, а когда открыла – ее рука была объята пламенем, но боли она не чувствовала. Она воздела горящую руку к небу:
- Что вы видите, жители Адаллона?
Она немигающими глазами смотрела на начавшееся движение в рядах немых слушателей. Балахоны будто бы исчезли. Они начали ссутуливаться  и в то же время увеличиваться в росте. Вдоль позвоночника появились острые выросты, грудная клетка расширилась. Задние конечности стали более мощными и крепкими, передние приобрели полусогнутое положение. Голова в лицевой части резко удлинилась, а в мозговой наоборот, округлилась, придавая всему облику несуразный вид получеловека – полуживотного.
- Я вижу ваш гнев, но не вижу вашего истинного лица!
Она продолжала твердо стоять на ногах, не пугаясь произошедшей трансформации. Теперь она знала о каких великих и ужасных зарлулу шла речь в легендах. Разгневанные нарушаемым порядком, они превращались в безжалостных монстров, высоких и страшных на вид разорителей.
Теперь она вновь видела все те же похожие на нее лица с синим свечением изнутри.
- Ты действительно Посланник, - сказал один из ее спутников. - Твое лицо – наше лицо. Твой гнев – наш гнев. Можешь ударить в колокол, чтобы тебя услышали остальные.
Женька подчинилась. Ее рука погасла. От огня не осталось и следа. Зато вспыхнул колокол, каждый удар которого отдавался гулом земли:
-  Скоро все будут знать о тебе и то, зачем ты пришла.
Женька открыла глаза. Они находились на орбите Адаллона на «Да Винчи». Она стояла рядом с Гордоном и Санни. Женька сдвинула брови в знак непонимания. Ничего вроде бы не изменилось, кроме того, что Гордон был здесь.
-  С посланничеством всегда так непонятно? – с долей сарказма в голосе спросила она.
-  Не о том вопрос, - ответил ей Санни, не отрываясь глядя в обзорное окно.
Только теперь она обратила внимание как с поверхности Адаллона словно крохотные звезды поднимаются маленькие корабли, спешащие укрыться в чреве гигантского, в несколько раз больше, чем сам «Да Винчи», носителе.
-  Ты выполнила свою миссию. Союз с Адаллоном заключен.
Только и всего. Женька почувствовала опустошение и усталость.
-  Я пойду. Мне что-то не хорошо, - сказала она.
-  Иди, конечно, - не стал возражать ей Санни, проводив взглядом.
- Она будет долго спать, - произнес Гордон, когда Женька покинула мостик, - как истинной зарлулу перед боем ей нужно накопить силы.
-  Я до сих пор не могу во все это поверить…
-  А я тебе еще на Херувиме говорил, что с ней что-то не то, а ты ни хрена вокруг себя не видел. Ее ловко спрятали на Земле до поры до времени. Зарлулу на вид ничем от людей не отличаются! Ее бросили на произвол судьбы, заранее зная, что она в своем истинном обличье выживет, как пить дать! А ты бы только видел: они все на одно лицо! Что бабы, что мужики! Ты сам бы хрен отличил! А ты представляешь, что со мной было, когда я сюда прилетел на вольные пастбища? Я глазам своим поверить не мог!
- Теперь меня волнует только одно: совместимы ли мы?
- Кому как не тебе знать, что совместимы? Она носит под сердцем маленького зарлулу, который наполовину будет человеком, и ты еще сомневаешься.
Санни не сомневался, но это его беспокоило. Об этом он узнал тогда, в зале переговоров, когда почувствовал ее присутствие рядом с собой. Потом он вспомнил слова Миецо. Похоже, что Женька пока ни о чем не догадывалась, а он боялся ей об этом сказать. Между ними появилась еще одна, теперь уже совершенно новая тайна. Знал ли Миецо, что Женька принадлежит к древнейшей расе хозяев Вселенной, и именно поэтому так страшился их союза? Потому что не знал последствий? Или  все дело только в том, что они оба – Посланники? Гордон по этому вопросу комментариев не давал, но был доволен: искатель острых ощущений – он был в дьявольском восторге от того, что ждало впереди Рукав, если чаду будет суждено появиться на свет. Джон был в шоке. Юта в раздумье. А Харпер только качал головой, находя в происходивших вокруг событиях какую-то только одному ему известную истину.
- Погрузка закончена, - объявил Юта. В последнее время он не покидал кресло первого пилота, - курс, командир?
- Млечный путь. Земля, - не раздумывая ответил Кент и мрачно закончил: - Мы идем войной на Землю.
Харпер украдкой перекрестился и приготовился ко входу в подпространство.

Свою маленькую войну президенту Александре Полевой все-таки удалось выиграть. Комитет был расформирован, его представители помещены под домашний арест с последующей ссылкой. Их обвинили в государственной измене и саботаже переговоров. Однако освободившиеся кресла пустовали не долго. Их заняли новые люди, к которым земляне поначалу отнеслись с недоверием, но затем приняли как своих старших братьев с присущим им ликованием и почестями. Всеобщая волна благоговения поначалу смутила Сашку, затем воспринялась как должное, а потом вызвала свойственную Сашке подозрительность. Да, конечно, восхваляли в первую очередь ее, как спасителя рода человеческого, но это начинало раздражать. Она внимательно наблюдала за поведением новых членов правительства, и они тоже начинали ей не нравиться. Слишком гладкими и безупречными были их обещания. Тем не менее, Земля готовилась к глобальным переменам, ожидая тот счастливый день, когда все выползут, наконец, из подземелий и увидят солнце, которое для самых маленьких землян уже успело превратиться в прекрасную сказку. А Александра с трудом, но все же признавалась себе, что совершила очередную ошибку. Она устранила одного врага, но взамен получила другого, еще более сильного. Ее мысли невольно обращались к ребятам. Почему они в свое время не сделали мебиан союзниками, а привели всего лишь нагаа? Почему так не хотели раскрывать тайну их местоположения? Неужели о чем-то догадывались? Или это было проявлением того самого чутья, которого так не хватало Сашке? Хотела бы она это знать. Прохаживаясь по своему рабочему кабинету, она мысленно молила, чтобы удача была на ее стороне. Что-то ее заставило обернуться и вовремя. За ее спиной из воздуха материализовался пришелец. Почему-то по-другому она не могла назвать мебиан, считая, что миллионы лет эволюции, разделяющие людей и братьев их старших, не прошли даром, разделив их настолько, что теперь их вправе считать двумя разными расами. На  лице президента Полевой отразилось явное недовольство.
- Что-то не так? – певуче поинтересовался пришелец вслух.
Это было еще одно условие, которое выдвинула Сашка:  не читать мыслей и говорить вслух. Общаться с закрытым ртом ей было не по душе. Мебиане приняли данные условия. Только Сашка недоверчиво поглядывала в их сторону и думала: на долго ли хватит этой праведности?
-  Не так, - кивнула она головой, сдерживая порыв, - я же просила…, - еще одним условием было входить через дверь.
-  О, извините, госпожа президент, - раскланялся новый член правительства.
Постепенно Сашка начинала различать их лица. Этот занимался вопросом внешних связей. Однако, как ей казалось, и здесь крылась проблема: обещание привлечь на сторону Земли армию нагаа, пока выполнено не было. Пришельцы уверяли, что еще не время, но Александра чувствовала, что здесь что-то другое. Но сейчас она была недовольна вторжением. Пришелец это понял:
-  У меня есть информация… срочная информация… Наши дальние посты улавливают возмущения… что-то происходит в подпространстве…
Недовольство на лице президента Полевой стало еще более выраженным:
-  Вы поручили ведомству внешней обороны выяснить в чем дело?
-  Да, конечно, но ничего не ясно… эти движения неуловимы…
Распевность раздражала Александру. Она поднялась со своего места и заходила по кабинету, меряя расстояние от полки до стола:
- Это ответ политика, защищающего честь, достоинство и безопасность своего народа? -  она облокотилась на стол, глядя прямо в бездонные глаза пришельца, - помимо громких слов и обещаний должны быть еще и действия!
- Вы не понимаете…
- Нет, - перебила она, - это вы не понимаете! Если вы и входите в состав правительства, то только потому, что я этого захотела! Я вас просила о помощи! Да, спасибо, если вы нам ее окажете. Родственники ведь, должны помогать друг другу? – она прищурилась, но тут же поняла, что на лице существа ей не прочитать ничего и продолжила, - Но это не дает вам права врываться ко мне и тем более пользоваться нашей беспомощностью! Может, мы и ваши потомки, но, поверьте, у нас с вами очень мало общего!
Существо некоторое время покачивалось в воздухе, молчаливо глядя на Александру. Она не изменила свою позу, показывая свою твердость.
- И что за неуловимые движения? Они что? Неуловимы даже для вас? – с долей иронии поинтересовалась она, ожидая ответа.
- Когда-то мы уже видели подобное…Для вас это миф, но так когда-то двигались зарлулу!
- Зарлулу? Сколько миллионов лет назад это было? Их потомки давно деградировали! Чего вам бояться?
- Как вы можете о чем-то рассуждать, если ничего не знаете? Вы ничего не знаете! Война еще не окончена! Зарлулу уничтожат и вас, и нас!
Она изумленно смотрела на пришельца. Такими «людей» ей не приходилось видеть ни разу. Она покачала головой и беззлобно рассмеялась:
-  Вам знакомо чувство страха, господа?
Она махнула в воздухе рукой в знак того, чтобы ее оставили. Пришелец удалился через дверь. Даже это было странно. Ему не нужно было ее открывать, чтобы преодолеть, но он, тем не менее, это сделал. Александра была озадачена. Она поняла, что пришельцы переполошились, полагая, что в поле Земли орудуют зарлулу. Ей в это верилось с трудом. Потомки зарлулу производили впечатление далеко не воинов. К тому же, как ей было известно, без вожака они никто. Откуда ему было взяться спустя тысячелетия? Сашка решила посетить Центр внешней обороной. Лично. Обстановка в нем царила рабочая. Все системы работали с полной отдачей. Паники на лицах обслуживающего персонала она не заметила, однако пришельцы оказались правы: движения в подпространстве были и концентрировались у дальних ворот входа в нейтральную зону. Это Александре не понравилось. Раз собирались, значит, кто бы это ни был, их было много. Сашка отдала приказ о мобилизации, не медля. Что-то внутри подсказывало, что развязка наступит скоро и быстро. Очередь испытывать страх дошла и до нее. В свете всех последних событий она понимала, что что-то должно произойти. ЦСО так просто не оставит своего оболванивания. Да, Сашка получила то, что хотела, но довольна ли она этим подарком? Тем более, нажив себе еще одного врага? Она молча вглядывалась в черное пространство, пока не услышала:      
-  Ворота активированы.
Это означало, что переброска в подпространстве завершена и тайное, наконец, станет явным. Она сжала вмиг ставшие влажными руки в кулаки и похолодела в ожидании. Сердце в груди отчаянно забилось. В последний раз ей доводилось видеть подобное на Херувиме, когда время от времени пребывали войска в поддержку землян. Теперь их вряд ли кто поддержит. Пространство внутри ворот будто бы сгустилось, а потом вдруг провалилось, словно в бездну, из которой посыпались искры. Сашкины глаза расширились. Искры на глазах превращались в боевые крейсеры и носители. У Александры подкосились ноги. Вот чего так боялись пришельцы!  Она была ошарашена и в то же время в недоумении. Сколько же их? Тысячи? Она, словно в тумане, услышала:
- Войска ЦСО, нагаа и Адаллона сосредоточены в боевом порядке в нейтральной зоне. Признаков агрессии не выявлено.
Она поняла действия ЦСО – на его месте Сашка бы поступила также. Нагаа? Теперь ясно, почему пришельцы потеряли с ними контакт и тянули время. И Адаллон. Стало очевидным: она выбрала не того союзника. Адаллон в этом качестве она никогда не рассматривала.
-  Дайте увеличение, -  попросила она, и ее предположения оправдались: она увидела «Да Винчи». Почему во главе войск Адаллона – она не поняла, но суть от этого не менялась: пути ребят опять скрещивались, но теперь Александра была не в выигрыше. Она еще сильнее сжала кулаки и процедила:
- Ничего не предпринимать. Первыми в контакт не вступать. Если заявления будут от противника – только через меня. И подготовьте мой личный корабль – я хочу быть на коне.
Корабль был подготовлен так быстро, что Александре показалось, он был готов задолго до ее распоряжения. Она вошла на мостик в адмиральской форме. Игра началась. Корабль остановился в поле Земли под прикрытием системы обороны и замер в ожидании. Долго ждать не пришлось. Требования были выдвинуты сразу и оказались достаточно просты: мебиане должны покинуть Землю, а Александра добровольно сложить полномочия. Сашка напугана не была. Напротив, она была готова к подобному повороту и заготовила ответное слово, пришедшее ей в голову, словно озарение, буквально за минуту до предъявления:
- Я буду вести переговоры только при условии личного контакта. В противном случае мои войска выступят против захватчиков, - ее голос был твердым, как и намерения, ставшие неожиданно четкими, ясными и вполне определенными. Где-то далеко впереди она уже видела маячивший огонек победы.
-  Мы согласны, - был дан ей ответ.
Сашка отключилась, довольно потирая руки. Как она и хотела – она была «на коне». Главное – захватить инициативу, а все остальное будет зависеть от нее:
- Как только мы будем на Земле – пусть наш флот сметет ЦСО в пыль. На нас напали без предупреждения! – проговорила она.
- Но как же переговоры? – услышала она голос своего первого помощника и с яростью на перекошенном лице повернулась к нему:
-  Никаких переговоров не будет, ясно? Не нападем первыми – сотрут в порошок нас! Или вы верите в гуманность? Посмотрите, сколько их! – она махнула рукой в сторону войск противника.
-  Вот именно…
-  Вот именно?! Ваше дело разбить ЦСО, а об остальном позаботятся наши союзники, или вы не слышали о большом урагане зарлулу? Не знаете, на что они способны? Думаете, они попугать нас пришли?! – помощник молчал. Александра смягчилась, поправив выбившийся от гневного порыва локон. - Выполняйте приказ.
Она отвернулась и принялась терпеливо ждать. Сколько времени понадобится Женьке, чтобы добраться до нее? Александра понимала, что в сложившихся условиях не время затевать игры и сводить давние счеты. Но она не сомневалась, что на переговоры пребудет именно Женька. Кто, как не она придумала воевать против Земли? Так пусть получает по заслугам! Без нее Санни ничто, как и его команда, а значит, манипулировать ими можно будет без труда! Кроме того, если они попытаются спасти ее – их можно будет легко уничтожить, так как, если уж они готовы умереть за нее, отказать себе в исполнении такого желания Сашка не могла. А так можно вернуть еще и «Да Винчи». Другой вопрос в том, не догадывается ли Женька о том, что ей приготовила Александра? Может, убить ее сразу, как только она переступит порог президентского корабля? Но тогда точно начнется война. И раньше времени. И еще: Женька никогда не верила в силы Александры – пусть убедится собственными глазами, какой она стала. Сашка осознавала, что это, возможно, комплекс, формировавшийся годами, но в таком удовольствии она отказать себе тоже не могла даже ценой риска. Хотя, какого риска, если, как казалось, план был выигрышным? Сашка сводит счеты с Женькой, возвращает так беспардонно похищенный «Да Винчи», разбивает войска ЦСО, а мебиане заботятся о том, чтобы зарлулу и нагаа – тоже получили свое и никогда больше не совали свой нос в чужие дела. Все отлично кроме одного, о чем Сашка подумала только сейчас: что приготовили зарлулу? Как они снюхались с ЦСО и откуда вообще взялись? Да, Александра четко видела перед собой неуклюжие корабли Адаллона, но как им удавалось скрываться тысячелетиями? Ведь Адаллон и зарлулу – такие несовместимые понятия! И еще. Почему «Да Винчи» находился во главе войск Адаллона? Опять Женькины проделки? Она прибегла к помощи нищих преступников, чтобы только захватить ее, Сашку? И нагаа. Какой интерес им примыкать к ЦСО и Адаллону? Какой зуб они точат на мебиан? Ведь они пришли по их душу!
Президент Полева взглянула на часы. Прошло всего десять минут, а она уже устала ждать. Сев в кресло она откинулась на подголовник, успокаивая себя. Она знала: если Женька пообещала – она держит свое слово. На это Александра и рассчитывала.
- Ты сумасшедшая! Куда ты собралась? Это же ловушка! – Женька услышала валящиеся на нее высказывания. Ей нечего было ответить им. Она сама это прекрасно знала:
- Я знаю. Может быть, это безумие. Но только так мы сможем нейтрализовать ее, - решительно ответила она.
- У нее столько помощников! Она и думать не будет, прежде чем убьет тебя!
- Нет, она не посмеет. Это слишком просто для нее! Ей нужно будет унизить меня, доказать свое превосходство, а уж потом, возможно, и убить, - она легко шла к шлюзу в сопровождении ребят.
Харпер вдруг остановился:
-  Женька, говори, у тебя есть план?
-  Есть, - загадочно повернулась она, не прерывая шаг.
- Я понял, - сказал Санни, - ты хочешь, чтобы мы установили коммуникацию пока ты будешь отвлекать внимание на себя?
-  Вот именно. Выбор у нас небольшой. Я нужна Сашке – я это чувствую. Вы должны обеспечить связь ЦСО с Землей, так как сами они на контакт не пойдут – нам жертвы не нужны.
-  А мебиане? Они же…
-  Ребята, - поднял руки вверх Гордон, обращая на себя внимание, - вы с кем говорите? - он перехватил недоуменные взгляды. - Вы говорите с Посланником зарлулу! Более того, вы говорите с самим зарлулу! Это ее выбор. И пусть он безумен – так было уже не один раз. Хотя бы тогда, когда нам, людям, они дали право на жизнь!
-  Здраво, - Женька хлопнула Гордона по плечу и всунула ему в руки свой пистолет, - мне он все равно не понадобится. Все будет хорошо.
Сказала она больше для себя, чем для ребят. Она нервничала. Не им отправляться в самое пекло. Прощаться она не стала. На пути к плену президента Полевой она напряженно думала. Да, «Да Винчи» сможет обеспечить так нужную связь ЦСО и Земли, но это было далеко не все, ради чего она пошла на этот риск. Она решилась и ради народа, который  представляла, который миллионы лет вынужден был таиться где-то на задворках Рукава. Это было не справедливо. Война должна быть закончена. Теперь она это четко знала. И от исхода битвы зависело будущее не только зарлулу, но и обитателей всего Рукава, так как мебиане в своей жажде власти не остановятся ни перед чем, так же, как и Сашка.
Женька вошла на мостик президентского корабля в сопровождении двух вооруженных солдат. Александра медленно повернулась в кресле, и ее взгляд остановился. Лицо Женьки было бесстрастным. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Затем Сашка поднялась и сделала несколько неторопливых кругов вокруг Женьки, словно орел вокруг жертвы:
- Форма ЦСО… кто бы сомневался… - наконец, произнесла она, - Ты знаешь, а я ведь могу убить тебя прямо сейчас!
- Можешь, - согласилась Женька и Сашка узнала ее голос, - но тогда умрешь и ты, - она чуть кивнула в сторону тактического экрана.
Корабль Александры находился под прицелом куда более быстрого и мощного «Да Винчи». Сашка в этом не сомневалась. По ее приказу курс был взят на Землю. В глубине души ей неистово хотелось, чтобы «Да Винчи», устремившийся за ними, словно огненный хвост, так и остался за пределами внешней обороны, а еще лучше, был просто уничтожен – тогда Женька совсем сникнет. Однако он ловко сумел проскочить в образовавшийся после прохода Сашкиного корабля безопасный коридор, и при этом даже не попытался разрушить линию обороны, хотя это вполне было ему по силам. Сашка прищурилась: ей это показалось коварным планом, а Женька облегченно вздохнула. Пока «Да Винчи» будет висеть у Александры на хвосте – ему ничего не угрожает.
-  Что вы задумали? – спросила Сашка, глядя на Женьку в упор.
-  Они меня проводят до ворот. И подождут, - со льдом в голосе ответила Женька, на что Сашка рассмеялась:
-  Глупцы! На что надеетесь?
Больше они не перемолвились ни словом. Да и говорить было не о чем. Было очевидным, что на сей раз они встретились как заклятые враги.  Воспоминаниям о былых временах места больше не было. Президентский корабль совершил идеальную посадку в подземном бункере. «Да Винчи» остался снаружи ждать, на самом деле выполняя свою тайную миссию.  Сашка шла впереди, Женька сзади под конвоем. Она не чувствовала себя неуютно – ей было не привыкать. Единственная мысль точила ее изнутри: оправдана ли будет ее жертва? Александра завела ее в свой рабочий кабинет, кивнув молча на кресло. Женька села. Сашка повернулась к охранникам:
-  Оставьте нас.
Те молчаливо покинули помещение. Прежде, чем сесть самой, Александра сделала несколько распоряжений: над длинным столом появилась трехмерная карта, демонстрирующая расстановку сил в нейтральном секторе, грозящем стать сектором боевых действий. И выслушала доклад: флот выдвигался на позицию. И действительно, на карте появилась длинная вереница построенных в боевом порядке кораблей. Женька молча повела головой из стороны в сторону.
- Что? Не нравится? – заметив это движение, поинтересовалась Александра. Она села напротив нее, но так, чтобы им обоим было хорошо видно не только друг друга, но и карту.
- Ты делаешь ошибку, Саша, - Женька спокойно положила ногу на ногу, а сверху руки.
- А ты до сих пор считаешь, что так мне и можешь указывать? Что в тебе такого особенного? Чем ты лучше меня? – Женька заметила появившиеся в Сашкиных глазах искорки – президент Полева начинала злиться. За все время властвования – она так и не научилась владеть собой. Или это она так на нее действовала. Женька ответила сразу:
-  Я тебя не лучше, Саша. Просто мы – разные.
Сашка отвлеклась: бестелесное существо активировало сеанс связи. Женька напряглась. Если ее расчет был верным, то сейчас для Сашки произойдет очередной сюрприз, а пришельцы сядут на крючок. В тот момент, когда Женька заметила на лице Александры изумление и негодование, она лишь еще больше собралась: реакция Александры могла быть непредсказуемой. Сашка только искренне рассмеялась:
- Так вот оно что! – она сложила руки перед собой и долго смотрела на Женьку. - Вот так парочка! Что вы задумали?
- Зачем что-то задумывать, если превосходство в силе на нашей стороне?
- Ты так думаешь? – Женька поймала на себе жадный Сашкин взгляд. Она пыталась разглядеть сквозь волосы отметины. - У нас в руках очень ценный экземпляр! Ценный для ЦСО, да еще и Посланник зарлулу? Ты знаешь, что зарлулу беспомощны без своего вожака?
- Ты это в библиотеке прочитала?
Нижняя губа президента Полевой затряслась, и она сжала пальцы в кулаки, но все же удержалась: к чему спорить с побежденными?
-  Это всем известно. Так они были повержены. Зарлулу проиграли свою войну из-за того, что некому их было вести в бой, а сами по себе они – ничто!
- Ты забыла, что прошло слишком много времени. И зарлулу никогда не начали бы свою войну, если бы ее не начали ваши предки, - спокойно возразила ей Женька. Она указала на карту, на которой появилась вереница бесчисленного войска, выдвинувшегося навстречу войску Адаллона, - нагаа не вступят в сражение, хотя и у них есть счеты с вашими союзниками, - Сашка тоже перевела взгляд на карту - две волны: люди и зарлулу столкнулись и смешались. Женька  выдохнула и взялась за голову. Ее руки задрожали, - ты не знаешь, во что вляпалась, Саша…
-  Ты обречена! Никто тебе не поможет!
- Ошибаешься! Это вы – человечество обречено, если ты не остановишься! – Женька встала с кресла и сделала несколько шагов вперед, обращаясь к Александре, - Я не враг тебе. И никогда не была твоим врагом, но послушай меня: не зарлулу пришли первыми уничтожать Землю, как это уже было когда-то, но те, с кем ты заключила союз! И теперь они пришли сюда во второй раз. У зарлулу счеты не с вами, но с ними! Мебиане не будут вас защищать, они подчинят вас своей воле, как это уже было с нагаа! Они отдали нагаа тулонцам как подарок! И, поверь, им глубоко плевать на то, что у вас – общие предки! Им нужна только власть! Как ты этого до сих пор не поняла? И даже если ты меня убьешь прямо сейчас – зарлулу не побегут, они выросли из детского возраста! Миллионы лет изоляции учат многому! Ты хоть что-нибудь вообще понимаешь кроме своих амбиций? – она уперлась руками в спинку кресла в двух шагах от Александры. - Я говорю это, чтобы спасти вас от чумы, Саша. Я – зарлулу. И я чувствую гибель каждого из своего народа – мне очень больно, Саша. Но всю свою сознательную жизнь я прожила здесь, на Земле, считая себя человеком. И я хочу помочь. Не мы развязали эту войну, да пойми ты, наконец!
Женька тяжело дышала, глядя прямо в широко раскрытые глаза Александры. Ей показалось, что Сашка отрезвела. Она устало опустилась в кресло и положила руки на стол:
-  Отзови свои войска, Саша. Не делай ошибки. Твой народ не простит тебя.
Сашка некоторое время сидела в молчании, затем резко встала и наклонилась над Женькой, шипя ей в ухо:
- Я не поверю тебе до тех пор пока ты не отзовешь своих союзников. Не мы стоим у ваших границ.
- Не зарлулу первыми вступили в бой.
Коммуникатор тонко запищал. Сашка метнулась к нему:
-  Я слушаю.
- Госпожа президент, наши войска перешли на сторону противника, союзники терпят поражение слишком быстро и вот…
Сашка побледнела и повернула голову к карте, картинка которой сменилась. Она увидела лицо. Оно было ей очень хорошо знакомо. Женька тоже встала. Она поняла: свою задачу «Да Винчи» выполнил.
- Великие народы Земли, - произнес человек с экрана, - в этот час я обращаюсь к вам, вашему неиссякаемому духу свободы…
- Это… переворот… - прошептала Александра. Она вглядывалась в лицо старика. С момента их последней встречи ей показалось, что он стал увереннее и даже моложе. В нем опять чувствовалась сила, твердость и бесконечная любовь к своему народу, который его вынудили предать. Экс-президент Джек Уолис. Командующий группой войск ЦСО.
-  Это по всем каналам, Саша, - тихо произнесла Женька, - ты проиграла свою войну. Твой народ сделал выбор. И он правильный… человеческий дух свободы неистребим…
Она посмотрела на Сашку и та повернулась к ней. Ее лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели:
- Ты… ты всегда была лучше, чем я! Тебе не нужно было напрягаться, чтобы чего-то добиться! Тебе все доставалось легко! Добыча сама шла к тебе в руки! А теперь ты хочешь разрушить все, что я построила? Это мой мир! Это моя игра и я буду играть по своим правилам, а тебе в моей игре не место!
- Ты не на тех поставила в своей игре… - спокойно ответила ей Женька и предусмотрительно сделала несколько шагов назад, подальше от Сашки и поближе к двери. Обостренным предчувствием опасности слухом, она слышала торопливые приближающиеся шаги. Это могло означать лишь одно, и она не ошиблась, глянув мельком на тактический экран: земной флот возвращался обратно, но не один. За собой он вел войска ЦСО. И, значит, шаги в коридоре могли означать только то, что «Да Винчи» в числе первых получил право на посадку, и ребята с минуты на минуту должны появиться здесь. Это было кстати. Женька ощущала прямую угрозу: Сашка начинала терять над собой контроль. Ее поражение для нее самой становилось все очевиднее, страх парализовывал осознанием Женькиного превосходства, что было недопустимым.
- Да кто ты такая?! – Александра сузила глаза от гнева. - Думаешь, если ты спишь с Посланником, то ты неуязвима? Думаешь, он такой хороший? Да пока ты горбатилась в забое – он меня целовал! – Сашка подступила к Женьке и та сделала еще один шаг назад:
-  Ты зачем убила Алекса, Саша?
Сашкино лицо исказилось в гримасе, и она на секунду застыла, но потом очнулась и Женька увидела смотрящее ей в лицо дуло пистолета. Вот оно. Сашка долго терпела. Женька думала, что это произойдет раньше. Она не боялась. Зарлулу научили ее бороться со своим страхом, как научились это делать они, доверяя своим чувствам. Женька была уверена, что сможет предугадать момент, когда Сашка нажмет на спусковой крючок, но не была уверена, что ей хватит скорости увернуться от пули. Она знала, Сашка стреляла хорошо. Но она также знала, что она не нажмет на спуск до тех пор, пока все ей не выскажет:
-  Это ты убила Алекса, - рука Сашки, нацеленная на Женьку, не дрожала. Женька поняла, что эта потеря для Александры была по-настоящему невосполнимой, но она верила в то, что говорила. - Ты заставила чувствовать его виноватым и я тебя ненавижу… Ненавижу!
Женька услышала, как дверь открылась, увидела, как указательный палец Александры начал движение и одновременно с этим почувствовала, как ее словно отнесло в сторону. Раздался глухой выстрел. Джон с пулей в груди отлетел назад. Женька бросилась к нему и в ту же секунду услышала еще один глухой звук: от удара Санни Сашка упала на пол, выронив пистолет. Из ее носа полилась кровь.
- Санни, не надо! – выкрикнула Женька, но он действовал слишком быстро. Словно картинка из ее кошмарного сна встала перед глазами. Без каких либо лишних слов он выбросил руку с пистолетом вперед. Она успела заметить недоумение в глазах Сашки.
- Прощай, - коротко сказал он и недоумение застыло на лице Александры с аккуратным входным отверстием во лбу.
Из ствола пошел легкий дымок. В помещении воцарились тишина. Женька поднялась с колен и осторожно положила голову Джона на пол.
-  Как он? – не поворачиваясь, спросил Санни, все еще держа пистолет наготове, будто бы боясь, что Сашка еще сможет подняться.
-  Он умер, - опустив голову, ответила она.
Страшная теория Юты подтвердилась. Джон защитил Женьку ценой собственной жизни.
- Собаке – собачья смерть, - Санни убрал, наконец, пистолет и чуть толкнул Сашку ботинком. Она не пошевелилась, - пойдемте, - он обратился к окружающим, - нам нужно встретить нового президента.
Формальности занятии не более семидесяти двух часов. Мирный договор с Адаллоном, ЦСО и нагаа был заключен от имени Объединенных народов Земли в лице вновь получившего всенародное признание президента Джека Уолиса. Население эвакуировано на Пилат, получив там временное убежище. Земля была оставлена умирать вместе с теми, кто пожелал остаться на ней до конца. Однако ее горсть забрал каждый, кто хотел оставить память о прежнем доме. Новый должен был дать мягкий свет желтого Ситара, заполнив пустоту, которую некогда занимал Херувим. Человечеству следовало учиться жить заново и оно искренне этого хотело. Последние годы вспоминались словно бесконечный ночной кошмар. И пока нагаа колдовали над новым миром – люди создавали новые законы, готовились к самостоятельной жизни, поднимаясь с колен на ноги, обретая твердую походку.
- Теперь-то я надеюсь, все кончилось, - сказал Юта, когда последняя горсть земли легла над Джоном. Его похоронили на родине, рядом с отцом, как он и хотел, - Тулон победили, «родственничков» - победили. Может, теперь Рукав вздохнет спокойно?
Ему никто не ответил. Женька искоса взглянула на Альфреда, ставшего еще более молчаливым чем когда-либо. Узнав о смерти Александры, он произнес одну только фразу: «Qualis vita, finis ita»;. Он пока еще не решил присоединяться к ребятам, пожелавшим остаться на службе ЦСО. Его вопрос, обращенный к Алану Хаммеру, был вполне закономерным: 
-  После всего, что было, ты еще веришь в святые идеалы?
Хаммер ответил тоже вполне закономерно:
-  Я буду за них бороться.
Женьке, держась за руку Санни, было тяжело смотреть на сломленного гиганта. Не каторжные работы лишили его веры, но Сашка. Даже после своей смерти она продолжала отравлять ему жизнь. Женька взялась ладонью за горло: что-то подкатило, обдавая льдом изнутри, и пропало.
-  Что? – спросил Санни.
-  Не по себе как-то, - ответила она.
- Это беременность на тебя так действует, - он улыбнулся ей так тепло, что она готова была в это поверить, - пойдемте. Пусть мертвые остаются среди мертвых. И в нашей памяти.
Он поднял голову к небу. На горизонте опять скапливались тучи и никто их них не знал, что далеко-далеко от Рукава, на самом краю Вселенной собираются тени, еще более древние, чем зарлулу.

ЧАСТЬ 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

История Рукава писалась заново. Люди покинули свой дом, который был их пристанищем на протяжении десятков тысяч лет, и теперь осваивали новый. Нагаа, ставшие свободными от рабства, после окончания Великой войны сделали человечеству бесценный подарок. Это была плата за освобождение, за право уйти, чтобы тоже начать жить заново. Они подарили людям планету. Она была создана на месте погибшего Херувима из его останков.
Оказывается, именно нагаа были наделены природой энергией сотворения. Впервые те, кто все время искал ускользающую истину, открыли для себя тайну происхождения миров Солнечной системы, желтого Ситара, Пальмиры, Ареса и даже Тулона. Все, что было вокруг – все было создано нагаа. Тайна, бережно хранимая миллионы лет, стала невероятным открытием. Но от этого вопросов меньше не стало. Как великие Строители могли попасть в рабство на тысячелетия? Для кого-то это была неразрешимая загадка, для единиц – вполне очевидно.  Нагаа намеренно разбрасывали будущие когда-то обитаемые миры на невообразимо дальние расстояния. В теории они не должны были встретиться. Создаваемые миры они населяли первоочередным материалом, из которого и развивалась жизнь – каждый раз по своему уникальному сценарию. Контролировать ее было не в принципах нагаа – они были конструкторами. По сути именно они были творцами истории.
Однако в изоляции созданные миры жить не смогли,  терзаемые одними и теми же предположениями, что они не одиноки. Желание открыть истину привело к тому, что все они: кто раньше, кто позже сумели преодолеть пространственный порог, а некоторые даже оседлали время. И, поскольку нагаа не вмешивались в жизни своих творений, история развивалась по известному сценарию. Теперь тайна великого Творца, о которой не знали даже первые мебиане, была раскрыта. И именно сейчас было необходимо оберегать ее еще больше. Ведь наверняка могли найтись желающие обернуть предназначение нагаа в свою пользу. Предполагая это, свободный народ, сотворив для землян новый мир, тихо удалились, растворившись в бесконечности космоса, и на их страже стали те, кто осознавал, насколько важным было сделать так, чтобы неожиданно открывшаяся истина вновь превратилась в постоянно ускользающий призрак.
После окончания войны расстановка сил в Рукаве сильно изменилась. Адаллон, так долго бывший изгоем, вышел из тени. Мир, пугавший в свое время Рукав дурными наклонностями, заявил о себе, как о сильной целостной державе. Но не этого страшились те, кто причислял себя к мирам, ставившим себя на несколько порядков выше Адаллона. Великие и ужасные зарлулу вернулись. Как им удалось выжить? На самом деле все было просто. В жизнь планеты на самом краю обитаемого Рукава никогда не вмешивались. Более того, дурная репутация сделала свое дело – Адаллон обходили стороной. Однако жизнь на окраинной планете отличалась упорядоченностью. Обладая уникальной способностью к трансформации, зарлулу сделали все, чтобы их, адаллонцев, мир воспринимал, как никчемных отбросов. Созданный ими миф о том, что коримбский орех растлил население Адаллона, - был только на руку. Орех действительно обладал определенными свойствами и их очень хорошо прочувствовали те, кто подсел на своего рода наркотик. Но не адаллонцы с их иммунитетом. Для зарлулу коримбский орех был всего лишь хорошим средством для собственного выживания, ведь за эту пряность хорошо платили. Затаившись в своем маленьком мире зарлулу выжидали. Они ждали пока не придет Посланник. Сменились сотни поколений от тех, кто пронесся ураганом по обитаемой части Вселенной. О них слагали легенды в народе, но для остальных это были захватчики. Теперь зарлулу больше не прятались под масками, заявив о себе, как о реальной силе, к которой отныне следовало прислушиваться. Миф о том, что они не могут существовать без вожака, был развенчан.
Те же, кто на самом деле развязал древнюю войну – мебиане, теперь, напротив, ушли в тень. Выжидавшие удобного момента для колонизации, они просчитались в одном: их далекие потомки, смешавшись с коренным населением на голубой планете, потеряли свои способности, став более примитивными. Однако, утратив великий дар, они обрели то, что позволило им выиграть войну с тулонцами: свободолюбивую душу и чувства. Отброшенные далеко за пределы Рукава жадные до власти предки современного человека копили силы для следующего удара. Зарлулу были уверены – он обязательно последует, только вряд ли скоро: между двумя великими войнами прошли миллионы лет! За это время утечет много воды, многое забудется и вновь настанет день, когда в Рукаве вспыхнет безжалостная война за выживание. А пока мебиане зализывали раны.
Сами люди иллюзий на свой счет больше не строили. Из тулонской войны они извлекли бесценный опыт. Возглавляемых президентом Джеком Уолисом объединенных народов Земли, истребление которых в тулонской войне было таким очевидным, осталось всего несколько сот тысяч. Из миллиардов. Демографическая обстановка оставляла желать лучшего, экономики попросту не было, развитие цивилизации отброшено на нулевую точку. Нужно было начинать все сначала. Новая Земля, а именно так окрестили новую планету, по размеру была чуть меньше погибшего Херувима, но людям было куда расселяться в перспективе. Правда, на Новой Земле от старого Херувима остался только климат – теплый и влажный. Ни Срединного хребта, ни пика Кельвина, ни водопада, к которому так любили гулять пилоты в свободные минуты между боями, ни уж тем более «Цереры» – ничего этого не было. У тех, кто воевал за Херувим и жил на базе в недрах гор щемило сердце – это был все-таки Херувим, но принимать его нужно было изменившимся. Из шести континентов и большой группы островов наиболее благоприятным для землян оказались два материка в восточном полушарии, находящиеся в экваториально-тропической зоне планеты. Для нескольких сот тысяч выживших она была идеальна, чтобы первое время переживать дни и ночи на Новой Земле, превратившейся буквально сразу в строительную площадку. С умирающей колыбели человечества – Земли, было вывезено все, что ушло под землю: технологии, заводы, культурные ценности – все, что могло способствовать возрождению цивилизации не только в материальном, но и в духовном плане.
Помощь выделил ЦСО, никогда не слывший нищей организацией. Помог Адаллон: его финансовое благосостояние в период войны с тулонцами за счет контрабанды коримбского ореха увеличилось в разы и для зарлулу, отдававших предпочтение развитию своей собственной духовности  и военных технологий – вполне хватало. Новая Земля получила беспроцентный кредит. С его отдачей Адаллон не торопил. С легализацией продажи коримбского ореха торговля стабилизировалась, хотя все же ходили слухи о «черных» продажах. Что ж, в этом был весь Адаллон, население которого за миллиарды лет превратилось из воинов в торговцев. Правда, пока дело не касалось войны. Доход от продаж покрывал военные расходы. Денег хватило даже на то, чтобы убрать с орбиты останки Орагона, открыв плантации для света Пальмиры. Поверхность Адаллона засияла, и все-таки лишь истинным потомкам зарлулу этот пустынный мир открывался во всем его многообразии.
Канопус IV тоже не остался в стороне, оказав поддержку строящимся землянам своими ресурсами. Безвозмездно. Они помнили Джона Майла, который без колебаний отдал жизнь, чтобы доказать чистоту и бескорыстность помыслов Земли в их просьбе о помощи в войне против тулонцев.
В первую очередь, на Новой Земле появились правительственные здания. Шло строительство домов для людей. Передислоцированные заводы набирали обороты. Прокладывались подземные и надземные дороги. Вернуть прежний вид городских пейзажей было невозможно, ведь у каждого человека были свои воспоминания о прошлом. Однако стройка на поверхности росла с каждым днем ввысь и вширь. В строительстве участвовали все те, кто не был задействован на других работах. Заставлять никого было не нужно. Оставить свой след мог любой желающий. И каждый верил в то, что когда-нибудь однообразный пейзаж изменится, и Новая Земля станет столь же прекрасной, как и ее предшественница. Объединенные народы трудились, как муравьи, забыв о своих внутренних разногласиях между теми, кто воевал, ждал, и теми, кто отсиживался на других планетах и после окончания Великой войны вернулся домой. Об этом уже никто не вспоминал. Людей объединило общее дело, появились первые мечты. Жизнь в полном ее смысле, наконец,  вернулась в глаза землян.
Менее чем через год поверхность Новой Земли было не узнать. Появились десятки крупных городов. Один из континентов, находящийся в легко умеренной зоне западного полушария решено было превратить в святая святых – научный центр, ведущий разработки абсолютно по всем направлениям: от сельского хозяйства до бионики, от микро- к макрокосмосу. Далеко не последнее место в этой системе заняла Шенет Росс. При всей занятости она продолжала чувствовать некоторую опустошенность. Все, что она пережила, все, над чем работала на старой Земле в Питтсбурге, не имело теперь смысла. Тулонской угрозы не было. Не было и того энергетического потенциала, который так хотел контролировать Комитет во главе с Александрой Полевой. И все же Шенет было над чем работать. Она по-прежнему стояла во главе отдела военных разработок. Столь богатого опыта не было больше ни у кого. Новой Земле было необходимо восстановить свой военный потенциал. Буквально с нуля создать армию и флот. При этом основной упор делался на создание защитного экрана, который смог бы отражать удары противника, производство боеспособных беспилотных модулей и пилотируемых легких, маневренных истребителей. Так земляне надеялись отразить возможное нападение, хотя, в ближайшее время воевать, разумеется, никто не собирался.
Еще через год Новой Земле удалось выровнять экономику. Постепенно в казну вливались деньги, заработанные на продаже рувима и экспорте поликетана – металла, дающего ультралегкие, но прочные сплавы. Спрос на этот природный материал был всегда, но только на Новой Земле его залежей было с избытком. Основными заказчиками редкого металла стали Канопус IV и Адаллон, в руки которого постепенно потекли возвращающиеся кредитные платежи. Доходы самой Новой Земли позволили ей начать менять первоначальный облик поверхности планеты с момента заселения. Общежития уступили место домам по индивидуальным проектам, транспортные магистрали, словно паутина пролегли по ее телу, в городах, организованных по типу юпитерианских полисов, жизнь стала отдаленно напоминать довоенную. Выжившие в Великой войне стремились придать своим городам культурное разнообразие. Собственно, эта задача была поставлена самим президентом. Граждане федерации расселились по национальному признаку, по тому же типу культуры, к которому они себя причисляли. В результате, были возрождены традиции Европы и Азии. Каждый город стал мини-государством со своим сводом законов, созданных на основе исторического прошлого и с учетом настоящих норм и положений Федерации. Загнанное под землю население Земли было лишено индивидуальности. Теперь это стало вновь возможным.
Поначалу было немного странным, когда люди собирались, например, в Англию. От нее осталось лишь название. Кроме того, приехав на туманный Альбион, который таковым на самом деле не был, людей охватывало чувство тоски: не было тауэра, не было биг бэна, не было Вестминстерского аббатства, не было ничего, что напоминало бы старую Англию. Все исторические ценности, вывезенные с Земли, наспех упрятанные под ее поверхностью во время первого упреждающего удара тулонцев по Великобритании, теперь умещались в одном музее. А еще сохранились названия улиц. Так было везде. Китай, Бразилия, Италия, Австрия, Россия, Греция – одни лишь названия, вызывавшие тягостные воспоминания, появились на карте Новой Земли. Да, здесь теперь были высотные дома – такие же, как на Земле, кварталы особняков, зеленые зоны, дороги, загруженные мобилями, снующие туда-сюда флайеры, музеи, центры развлечений, больницы, школы, но не было главного: голубого неба над головой и людей, отдавших жизнь за свободу. Зато теперь города-государства объединяло одно: в каждом из них был памятник героям войны, так и не вернувшимся с полей сражений за свободу человечества. Не было ни одного похожего мемориала, но у их подножия всегда лежали свежие цветы. Память о том, когда человечество как вид едва не было истреблено – прочно засело в головах. Бог создал Землю за шесть дней. За шесть дней она была полностью уничтожена тулонским нашествием. За шесть дней погибла четверть населения планеты. Чтобы этого не произошло впредь, те, кто выжил, название «объединенные народы» больше не воспринимал формально. Ведь каждый отчетливо понимал, что выжить удалось, только объединившись в желании отстоять независимость и свой родной дом.
И все же тяжелее других все произошедшее воспринимал действующий президент ОНЗ Джек Уолис. Придя однажды к власти через кровь губернатора Невады Уильяма Шетнера, он чувствовал свою вину. Но вскоре это чувство ушло, заменившись необходимостью: только так можно было спасти демократию! К тому же, кровь была не на его руках, но на руках тех, кто оказался в тот момент на его стороне. Это тоже было, своего рода, стечение обстоятельств: если бы спецслужбы не уличили Шетнера в несанкционированных  экспериментах – ничего бы не было. Выборы, быть может, прошли без вмешательства извне. Хотя в это Джек Уолис верил с трудом – диктатуру на Земле никто бы не допустил. И все же обстоятельства сложились именно так: Уолис пришел к власти по воле судьбы, с помощью людей, хранивших верность присяге и своему народу даже в самых опасных для жизни ситуациях. Президент был им благодарен, но никогда не афишировал своих связей, боясь, что вся правда может выйти наружу. Живя идеалами добра и бескорыстного служения народу, Джек Уолис едва не потерял власть. Вспоминая ужасы тулонской войны, катастрофическую нехватку людей и техники, а также вновь нависшую угрозу диктатуры в лице Комитета, он, анализируя ситуацию, до сих пор не мог понять: как ему вообще могло прийти в голову пожертвовать Херувимом и людьми, которые бились за него? Но все вышло совсем по-другому. Тулонская угроза была ликвидирована. И, видя, что Комитет, загнавший его в угол, требует крови, Джек Уолис принял тяжелое для него решение – принести в жертву тех, кто однажды привел его к победе на президентских выборах. И эти люди приняли его решение достойно и безропотно, безмолвно пройдя через военный трибунал, унизительную процедуру прилюдного разаттестования, приняв на себя роль преступников, саботажников и бог знает кого еще, согласившись со всеми предъявленными обвинениями. Хотя именно им впору было давать награды и ставить на пьедестал почета.
Джек Уолис никак не понимал, что же это был за ход: гениальный просчет будущих событий или чистой воды удача? Тем не менее, когда он сложил с себя полномочия президента, оставив Землю на съедение Комитету, уже тогда он твердо знал, что вернется и вернется победителем. Он действительно вернулся. И снова через кровь. И вновь в кресло президента, в котором он уже в который раз принимал торжественные ликования народа. Его усадили все те же люди, герои – преступники, которые всегда оставались в тени лучей его президентской славы. За свое пришествие к власти еще тогда, на Земле, он так их и не поблагодарил. Решив исправить свою ошибку сейчас, Джек Уолис был в недоумении: благодарность им была не нужна. Он помнил их слова: «Мы не за благодарность работаем». Странно, но эти люди, едва не ставшие жертвой системы, все еще верили в идеалы долга, чести и справедливости. Понятия, как уже казалось, совсем устаревшие, но все-таки имевшие право на жизнь, как и фраза Джека Уолиса:  «в единстве – сила, ставшая своего рода девизом возрождающегося человечества.
Новая Земля наполнилась разными языками, песнями и все становилось на свои места за исключением одного: мало кто чувствовал себя дома. Даже в подземных катакомбах с одним-единственным визором на квартал и минимумом удобств, они находились под поверхностью родной планеты. Осознавая, что Новая Земля теперь их дом, они все же чувствовали себя в гостях, прекрасно понимая, что сменится не одно поколение землян, прежде чем они смогут назвать новый мир своей Родиной.
Ломка стереотипов шла по всему Рукаву. Лига, которая объединила миры по экономическому и социальному признаку, себя изжила. Больше не было понятий «белая кость» и «голубая кровь». С треском исключив из своих рядов Землю в связи с началом активных боевых действий с тулонцами, Лига думала переждать угрозу. Ведь союз с Землей мог быть плохим предзнаменованием. Во-первых, это означало оказание помощи, а, следовательно, убытки. А во-вторых, могло спровоцировать тулонскую агрессию против союзников. Объединенные Лигой миры во главе с Кетонисом этого не хотели. Все контакты с Землей были прерваны. Однако, пережив тулонское нашествие, миры Лиги все же понесли убытки, а самым большим ударом для них стала победа Земли, вступившей в союз с Адаллоном. Никто и подумать не мог, что «отбросы» на краю Рукава – это всего лишь прикрытие великой расы, о которой знали все. Выход на сцену зарлулу мгновенно смешал все приоритеты и Лига задохнулась. Вступать в открытое противостояние с грозным противником за лидерство в Рукаве никто не стал в силу собственной слабости, но зарлулу никому и не угрожали. Они словно не замечали ни Кетониса, ни его близнеца Ипсилон-Дзэту, ни их давнего союзника Хореро. Да и между самим союзниками наметилась явная трещина. Пока Кетонис захлебывался в туристическом коллапсе и слабости к коримбскому ореху, довольно быстро деградируя, население Ипсилон-Дзэты и Хореро поспешили забыть о своем «превосходстве» и начать переговоры о сотрудничестве с Землей и Адаллоном. Переговоры проходили под эгидой третьей силы, заявившей о себе в ходе тулонской войны. Этой третьей силой стал ЦСО, как всегда заботившийся о благосостоянии землян. Сотрудничество с этими двумя мирами ничего плохого Земле не сулило. Это были два мира, жившие, как и Кетонис, за счет того, что жители Рукава тратили на них деньги. Ипсилон-Дзэта был также хорош, как и Кетонис, а на Хореро прожигали свои состояния любители азартных игр. Он был сосредоточением игорного бизнеса и вполне понятно, что часто – незаконного.
Выйдя с инициативой о сотрудничестве, Ипсилон-Дзэта и Хореро сделали это инстинктивно: они привыкли чувствовать себя защищенными. Кетонис брал на себя эти функции, а вот Новая Земля вежливо отказалась. Она ограничилась мирным договором. Речь о том, чтобы заключить договор о взаимопомощи в случае военной угрозы даже не шла. Хорошо помня о том, как миры Лиги поступили с Землей, отвернувшись от бившейся в агонии планеты, земляне прекрасно понимали, что трусливые миры струсят и в другой раз. Такие союзники Земле были не нужны. Мирный договор был скреплен пактом о ненападении: на том и порешили. Земля не вмешивалась в жизнь Ипсилона и Хореро, да и они успокоились: в Рукаве установился мир, на них нападать никто не собирался, а, значит, можно было жить привычной жизнью. Беда в том, что желающих загорать и прожигать деньги становилось все меньше и, волей - неволей, чтобы не прийти в упадок подобно Кетонису, жители обеих планет начали шевелиться в поисках возможностей возродиться. Привычным делом они заниматься уже не могли, поэтому вспомнили то, чем занимались их предки. И вскоре Хореро выбросил на рынок Рукава первую партию гаальского стекла тончайшей работы. Удивительно, но руки хорианцев не потеряли своей сноровки, и теперь знаменитое гаальское стекло вновь вернулось в дома жителей Рукава. Правда, пока только в дома состоятельных граждан. Технология производства стекла – древняя технология. Она требовала от мастеров не только умения, но и подчас забирала душу. Нередко мастера сильно болели, а иногда, когда произведение становилось смыслом их жизни, даже умирали. Тогда цена законченной работы вырастала в разы, ведь, как говорили, в ней была заключена душа творца. И как было в это не поверить, когда изделие светилось изнутри неведомым пульсирующим, словно сердце, светом. Таким образом, перестроить свою жизнь на новый лад хорианцам не составило труда. Земля отнеслась к этому с уважением. Жители Хореро по-настоящему трудились над новым обликом родной планеты. Игорные центры постепенно ушли в прошлое. Они остались на севере, принося свой теперь уже скромный, но все же доход. Азартную деятельность легализовали в рамках разумного – эдакий образец добропорядочного образа жизни для Хореро. Его путь был идеален, и даже не верилось, что пару лет назад Хореро едва не опустился на самое дно.
 Ипсилон-Дзэта пошел другим путем. Свои курорты он превратил в здравницы. Для этого на Ипсилоне было все. Правда, тоже пришлось поработать: создать специализированные центры. Обучить специалистов. Пока этот план только начинал претворяться в жизнь, но не так успешно, как это сделал Хореро. Нелегко было изменить сложившееся мнение о бесполезном времяпрепровождении на розовых песках Ипсилона. Однако первый шаг был сделан. И сделала его Новая Земля. Тулонская война бесследно не прошла. Солдатам нужна была реабилитация. Своими силами это сделать было невозможно, к тому же о каком отдыхе могла идти речь, когда нужно было обустраивать свою собственную жизнь! Но Джек Уолис решился. Только слепой мог не заметить, как Ипсилон-Дзэта всеми силами пытается выжить, чтобы самим не стать «отбросами» Рукава. Мягкий климат, вполне приемлемые двадцати восьмичасовые сутки, теплые и холодные моря, минеральные источники – природа позаботилась о том, чтобы Ипсилон извлек из этого изобилия максимум выгоды. До определенного момента так оно и было. Но теперь, когда все изменилось, и Ипсилон встал на новый путь, желающих посетить здравницы нашлось мало. Никак не верилось, что ипсилонцы могут работать, как и хориане. Земляне доказали, что они могут это делать и достаточно усердно. Ипсилонцы обучили своих специалистов работе по такому огромному количеству методик, что могли лечить, казалось, любой вид биологической жизни. Впрочем, после положительного опыта землян, слава об ипсилонцах разлетелась по всему Рукаву. Положение планеты выправилось. Теперь она начала реально зарабатывать. При этом здесь же, на Ипсилоне-Дзэта, открылось несколько центров, занимающихся научными разработками исключительно в медицинских целях, и в перспективе планета могла стать единым передовым медицинским центром Рукава.
Что же касается некогда процветавшего близнеца Ипсилона-Дзэты – Кетониса, то его положение изменилось с точностью до наоборот. Теперь это не Адаллон, а Кетонис стал окраиной Рукава. Избалованные роскошью, отравленные обидой, зависимые от коримбского ореха жители Кетониса озлобились и теперь время от времени нападали на торговые корабли ради легкой добычи. Ходили даже слухи, что на Кетонисе базируется отряд наемников, вот только кто их финансирует – оставалось тайной, впрочем, как и то, существовали ли эти наемники на самом деле. Кроме этого, Кетонис был в некоторой конфронтации с ЦСО из-за своей пиратской активности.
То самое движение вперед, охватившее Рукав, было хорошим началом новой истории. Внешне все так и было. Однако если бы кто-то копнул глубже и ему это удалось, то очень бы удивился тому, что на фоне общего спокойствия и умиротворения были и свои подводные течения. Для кого-то это бы стало неприятным открытием. Для тех, кто плавал по этим течениям – это был всего лишь образ жизни.
- Как ты? – в темноте раздался голос, искаженный кислородной маской.
- Нормально, Алан. Только во что-то вляпалась, фонарь разбила, ч-черт!
- Ладно, стой на месте, я сейчас выйду на тебя.
Женька огляделась. Она стояла в кромешной темноте. Напрягая зрение, она так и не смогла ничего разглядеть, но все же сделала вперед пару небольших шагов. Удачно. В ту же секунду она заметила приближающийся свет, вскоре выхвативший ее из тьмы.
- Я тут, - помахала она рукой, но получилось как-то неуклюже, - черт, в этих скафандрах я чувствую себя медведем и слоном одновременно.
Хаммер посветил вокруг. Они находились в просторном тоннеле, покрытом изморозью.
- Промерз насквозь, - потянул он, - что мы здесь делаем, а? – Хаммер обратился к своей спутнице.
- А то ты не знаешь!
- Я просто не понимаю! С момента как человечество покинуло Землю прошло уже больше двух лет! Отсюда вывезли даже тех, кто решил умереть вместе с домом как патриот! - они продвигались вглубь тоннеля. Своды становились все выше, изморозь на стенах постепенно отступала, - здесь же нечем дышать! Здесь нет выживших!
- Вот также думали и ученые: кислорода на Земле хватит не больше, чем на полгода, а на поверку вышло, что он до сих пор еще есть в атмосфере, - возразила Женька. Правда, всего одиннадцать процентов, - она резко остановилась, - Стоп… Сколько же их здесь?!..
Призрачный свет фонаря выхватил лежащее на холодном полу тело, рядом еще и еще, покуда хватало глаз. Женька присела около одного из них, приложив портативный сканер, но он никак не среагировал. Подошла к другому – опять безрезультатно. Хаммер стоял, наблюдая за ее попытками найти живых, и вспоминал день, когда узнал, что его направляют обратно на Землю. Но не это его удивило. Удивила цель миссии. Оказывается, на Земле все еще были выжившие… на поверхности. Это казалось невозможным, но факт оставался фактом. В тот момент в его голове все смешалось: президентские выборы, убийство губернатора Шетнера, причастность ко всему этому Санни – лучшего друга, незаконное производство и, как результат, - новая порода людей. Нет, это не были ужасные монстры, но генетические мутации за столь короткое время превратили людей непонятно во что.  И теперь это лежало у его ног без признаков жизни. Они прибыли слишком поздно. Даже с таким уровнем мутаций и поразительными способностями к адаптации – этим существам не удалось выжить. Зачем их вообще сюда отправили? Этот вопрос не давал покоя. Уж вряд ли для спасения, хотя Женька с ним не согласилась. Он не стал спорить. Она все равно знала больше. Впрочем, как всегда. Из раздумий Хаммера вывел дрогнувший голос:
- Алан, здесь есть живые!
Он воспринял это как команду:
- Подготовить карантин. Четыре команды на отметку. Передаю координаты. Скоро будут,- последняя фраза была адресована уже Женьке, как и вопрос, -  что ты об этом думаешь?
- Я? – она несколько растерянно посмотрела в его сторону. - Не знаю. Не уверена, что они, - она ткнула пальцем в сторону лежащих тел, - хотели, чтобы их спасли. Насколько я понимаю, во всем произошедшем они винят нас и мне бы не очень хотелось видеть, как кто-то из них очнется.
Да, превратись Хаммер в кусок шерсти с человеческим лицом и, продолжая рассуждать здраво, он бы вряд ли захотел выжить. Он прекрасно понимал Женькино раздражение, но не успел ничего сказать – прибыли медики. За него сказала Женька то, что должна была:
- Все выжившие отмечены маркерами. Их не более двух десятков.
Она убрала сканер, который по-прежнему был в ее руках, и поспешила к выходу. Неоконченный разговор они продолжили уже на корабле. Стоя в шлюзе и снимая с себя скафандр, даривший тепло и воздух на холодной планете, Хаммер задал вопрос, который волновал его уже давно:
- Ты не доверяешь ЦСО? – однако это больше звучало как утверждение.
Женька, наконец, освободившись от скафандра, прямо на него посмотрела и зашагала привычным широким шагом к мостику:
- Не доверяла, не доверяю и не буду доверять.
- И это при том, что Санни всю сознательную жизнь работал на ЦСО?
- При том, - сухо ответила она.
- Но почему?
- Гуманность, Алан, гуманность! – воскликнула она, не сбавляя шага и не боясь быть услышанной. - Не думаю, что это когда-нибудь приведет к чему-то хорошему.
- Но ведь пока все нормально!
- Вот именно, «пока». У ЦСО свои секреты. И ты не заметил, что Центр становится реальной силой, государством в государстве? Подожди, они еще заявят о своем господстве в Рукаве!
- Это в тебе говорит зарлулу?
- Это говорит здравый смысл, - Женька искоса глянула на Хаммера. Тот или реально недопонимал, что происходит или мастерски делал вид.
- Но почему ты тогда согласилась работать на ЦСО? – недоумевал Хаммер, и Женька поняла: «Недопонимает».
- Понимаешь, - она вдруг остановилась и тепло на него посмотрела, совсем как раньше, - я бы Сани расстроила, - она немного помолчала и продолжила, - а если быть до конца откровенной, то я без дела не могу. Ты же знаешь, -  она улыбнулась и хлопнула его по плечу, - мир мы, конечно, больше не спасаем, но работа должна быть, ведь, в конце концов, бесплатно кормить меня никто не будет.
Хаммер улыбнулся в ответ. Женька не менялась: все та же подозрительность, копание в неприметных деталях, все то же умение сглаживать острые углы. После того, как он был освобожден от каторжных работ и присоединился к ребятам, узнав обо всем, что происходило пока он рыл землю в забоях, он долго не мог прийти в себя. Побег на «Да Винчи», Посланники, война с мебианами, ЦСО, зарлулу – все казалось невероятной историей, выдуманной, чтобы не было скучно. Однако все это оказалось правдой. Хаммер своими глазами видел, как создавали новый мир нагаа. Он видел не сказочных персонажей, а живых зарлулу. Но до сих пор в его голове не укладывалось, что та, кого он знал столько лет вовсе не человек, а самый настоящий пришелец.
Осознав свою принадлежность к древней расе, Женька не изменилась. Разве что Адаллон перестал ее страшить так, как раньше, да и наведываться она стала туда с завидной регулярностью. Мог ли Хаммер предположить такую развязку событий? Вряд ли. И в какой-то степени он понимал, почему Женьку так раздражал ЦСО. У нее, конечно, были свои соображения, но он все-таки замечал, какие взгляды на нее бросают сотрудники Центра, те, кто был в курсе. Это был нездоровый интерес. И особенно он вырос в тот момент, когда Женька округлилась и беременность стала видна всем. Не спрашивая ни саму Женьку, ни руководство Санни увез ее на Адаллон. Только там она могла быть в полной безопасности. А она, не спрашивая Сани, не пробыв на Адаллоне и двух месяцев, вернулась, сообщив, что плевать хотела на то, что на нее смотрят как на ископаемое, что, мол, ей не привыкать и напомнила то время, когда она лежала в медцентре, обездвиженная. Хаммер хорошо его помнил: Женьку все жалели, а она бесилась, ведь ее считали инвалидом. Желание доказать обратное помогло встать на ноги.
Вернувшись с Адаллона, Женька ничего доказывать не собиралась. Она просто хотела нормально жить. Что она вкладывала в понятие «нормально» для Алана так и осталось загадкой. С его точки зрения в Женькиной жизни ничего нормальным не было, начиная с того, что женщины в госбезопасности были, скорее, исключением, чем правилом и, заканчивая тем, что сама она оказалась зарлулу. Хотя, возможно, именно это и помогало ей выживать.
Миссия, что им поручили с Хаммером – доставить выживших с Земли на базу ЦСО, радужной перспективы не внушала. По сути, эта была грязная работа, которая могла быть легко сделана без их участия. Едва только Женька об этом узнала – сказала Хаммеру: «Нам пытаются показать, что не такие уж мы особенные». Хаммер понимал, что она была права. С окончания тулонской войны косые взгляды часто сопровождали ребят. Это заметил даже Юта. Наученные опытом, они прекрасно знали, что такое ненависть, злоба и зависть, поэтому старательно не создавали себе проблем: не болтали, встречались исключительно по работе, делали вид, что прошлое ушло в прошлое и ничего для них не значит. Это тяготило, но выбора не было. Вот и сейчас, стоя на мостике и глядя, как Земля уходит все дальше и дальше, Хаммер поймал себя на мысли, что в их сторону то и дело бросают взгляды. Люди… Это Женька умела молчать, другие – не умели. Шепот сеял свои плоды и теперь Хаммер отчетливо видел, что на них смотрят отнюдь не как на обычных рядовых сотрудников. Он метнул быстрый взгляд на Женьку. Та стояла, казалось, не замечая того дискомфорта, который испытывал Хаммер. Она явно о чем-то думала. О чем? Он попытался проследить ее взгляд и понял. Женька, не отрываясь, смотрела на удаляющуюся планету. Она мысленно прощалась с Землей. Теперь уже навсегда. Здесь прошла ее юность, остались воспоминания, здесь она потеряла любимого человека, но вновь обрела любовь, сама того не подозревая, здесь осталось ее горе, радость, надежды – все, чем она жила.
Женька обвела взглядом суетившихся на мостике пилотов и тихо сказала Алану:
- Что-то мы здесь задержались.
Словно в подтверждение ее слов командир корабля отдал приказ:
- Курс – Соломон. Приготовиться к переходу в подпространство.
- Есть курс – Соломон. Есть подготовиться к переходу в подпространство, - продублировал приказ первый пилот, и все сразу пришло в движение.
Хаммер и Женька покинули мостик, уже не оглядываясь. Женька вошла в каюту и закрыла за собой дверь на ключ. Она сделала это машинально.  В последнее время она будто бы ждала незваных гостей. Эту привычку она переняла от Санни, который внушил мысль о том, что в безопасности можно быть только наедине с собой. Она не была на Пилате вот уже два месяца. Все это время они мотались с Хаммером по Рукаву, выполняя различные поручения ЦСО. Задание, которое они выполнили час назад, должно было стать последним. Но так уже было однажды. Спустя месяц мытарств, они также возвращались на Соломон, но из шлюза их так и не выпустили. Пробыв не больше часа на базе, они вновь покинули ее, устремясь в бездонное пространство космоса для выполнения очередного задания. Сейчас Женька испытывала смешанные чувства: страх и надежду. Ее сердце сжималось от одной мысли о том, что она не сможет увидеться с Санни. Их словно намеренно разводили, направляя в разные уголки Вселенной. Поначалу расставание казалось невыносимым и в часы, когда она была предоставлена сама себе, Женька терзала себя мыслями о том месте, которое временно стало их домом.
На Новой Земле она жить так и не смогла. Да, там тоже был Рим и Милан, с которыми ее так много связывало. Там даже было здание госбезопасности, но там не было Талоне,  не было «Слежения», «Захвата» и «Поиска», из которого в живых осталась одна Женька. Жить с этой мыслью равнодушно она не могла. С каждым годом ребят становилось все меньше, и она отчетливо понимала, что это тенденция. Однако уже больше двух лет все оставалось достаточно стабильным и единственным, но значимым фактором была работа, сопряженная с риском для жизни. Ни Женька, ни Хаммер ее не выбирали – это был удел других, но оба чувствовали, что эта стабильность не к добру. Возможно, это было затишье. Но ведь затишье обычно бывает перед бурей. Но перед какой бурей? Что их ждало впереди? Женька терялась в догадках. Еще на Соломоне она тщательно изучала малейшие обрывки информации и слухи, которые витали по Рукаву. Однажды такой подход к делу помог ей распознать реальность тулонской угрозы. Сейчас ничего подобного не происходило. Возможно, она ошиблась, заглядывая так далеко и ответ нужно было искать совсем рядом. От всех этих мыслей Женька начала постепенно уставать. Ей начинало казаться, что ее подозрительность граничит  с паранойей и нужно проще ко всему относиться. В конце концов, у нее есть какой-никакой, но дом, работа и семья, – что же еще надо для счастья? А может, весь ее параноидальный бред, как она сама себе признавалась, был следствием как раз того, что ничего не происходило? С момента гибели Алешки она жила в постоянном напряжении. Потом началась война, где выбросов адреналина хватало с лихвой, потом все вообще завертелось так, как в хорошем фантастическом романе. А теперь все. Толком ничего не происходило. Что же она чувствовала? То же, что и остальные – опустошенность. Став однажды непосредственными участниками событий, которые трудно переоценить, теперь они – рядовые сотрудники ЦСО, вносящие посильный вклад в копилку этой организации.
Женьке стало не по себе, и она тряхнула головой, сбрасывая с себя тягостное ощущение. Находясь в замкнутом пространстве небольшой каюты, она чувствовала себя словно в камере. И это ощущение возвращалось каждый раз, когда она сюда приходила. По расчетам они должны выйти в поле Соломона глубокой ночью и Женька искренне надеялась, что это увеличивает их шансы задержаться. Ведь не могут же их вечно бросать из стороны в сторону. Она попробовала расслабиться, опустившись на жесткую одноместную кровать и закинув руки за спину, улыбнулась сама себе, устремив взгляд в тусклый потолок. Все ее мысли теперь были заняты двумя самыми близкими на свете людьми: Санни и маленькой полуторагодовалой девочкой, которые так ждали ее возвращения домой! Внутренний голос подсказывал, что с ними все в порядке, а, значит,  волноваться было не о чем. В пору бы поспать перед радостной встречей, но Женька не могла. Она без устали проигрывала в голове сценарии этой встречи, хотя понимала, что все наверняка выйдет совсем по-другому. Когда корабль плавно сел на кильблоки, Женька уже давно была на мостике. Ждать разрешения покинуть корабль нужно было не долго, но это время ей показалось вечностью и, услышав слова о том, что им можно спуститься, она облегченно вздохнула. На отчет о проделанной работе отводились сутки, так что Женька не переживала с учетом того, что добрая его половина была уже готова.
Спустя минуту, она уже была на ярко освещенной посадочной площадке. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как они покинули Соломон: техники, погрузчики, уборщики работали в привычном режиме, не взирая на позднее время. Женька подошла к стойке оператора – еще одна формальность, которая должна быть соблюдена в полном объеме. Она чуть закатала рукав, обнажив правое запястье. На нем был четко подогнанный браслет. Его она приложила к вогнутой поверхности считывающего устройства. Кто, откуда, куда, с какой целью – все это записывалось в память браслета. Получая информацию, операторы направляли ее в мозговой центр ЦСО, формируя полную картину передвижений сотрудников, как до начала заданий, так и после. Браслет щелкнул. Это означало одно: в ближайшее время она свободна. Женька потерла запястье, освободившись, наконец, от вещи, которую она считала унизительной, сравнивая браслет с ошейником или наручниками. Она знала, что браслет фиксирует не только цели и задачи миссии, но и ход ее проведения. Более того, она знала и то, что ее разговор с Хаммером по поводу того, что она не доверяет ЦСО обязательно дойдет до руководителя ЦСО Пабло Миецо, но этого Женька не боялась, она была уверена, что он об этом был прекрасно осведомлен задолго до начала этого разговора.
Девушка еле заметно усмехнулась и повернулась к выходу с посадочной площадки, как ее взгляд встретился со взглядом, который приводил Женьку в трепет, и она невольно прикрыла глаза. Дыхание перехватило при одном лишь воспоминании о прикосновении рук этого человека. Она увидела Санни, видела, как он впился в нее взглядом и обжигающая волна, словно электрическим током прошла по телу. Но она не сорвалась с места, не махнула рукой, не побежала навстречу – лишь еле заметно кивнула головой. Хаммер, который стоял за Женькиной спиной, всегда поражался: как они могли так держаться? Ни объятия, не поцелуя – только легкое прикосновение руки об руку и жадные взгляды. Их разум оставался всегда чистым. Смог бы он так? Хаммер не знал. Он был другим. Время от времени у него появлялись женщины для вполне определенного рода занятий, но серьезными отношениями он намеренно себя не обременял. Отшучивался, что если бы он был на месте Санни и Женьки, то давно бы уже вздернулся от переживаний. Юта на такие заявления молча посмеивался, и все догадывались, что у него кто-то есть. Но знакомить со своей второй половинкой он не торопился. Обмолвился лишь однажды странной фразой, что она «не вписывается в наш круг». Что он имел в виду никто так и не понял, но, по обыкновению, вопросов не задал.
Женька взяла себя в руки и сделала шаг вперед. Она заметила, с каким интересом поглядывали на нее работники посадочного шлюза, но это ее не волновало. Волновало другое. Она была уверена, что Санни здесь быть не должно. Неужели затевалась какая-то игра? Санни терпеливо ждал пока они подойдут. Женька намеренно пропустила Хаммера вперед.
- Привет, друг, - Кент встретил его крепкими мужскими объятиями, - наконец-то, - и, предугадывая Женькин вопрос, сказал, - Лаура спит.
Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Значит, так было нужно. Хаммер тоже все понял. Что-то произошло. Раз Санни оставил дочь одну, что было весьма неожиданным, значит он, в первую очередь, боялся за Женьку. Кроме этого, он был по-гражданке, значит, сегодня он был не на службе. Что могло случиться за эти два месяца? Но Санни об этом молчал. Впрочем, не нужно было большого ума, чтобы понять почему. Так надолго, с момента как они прибыли на Соломон, сбежав с Земли на «Да Винчи», они не расставались. Кент лишь бросил как бы между делом:
- Загляни к нам завтра, есть о чем потолковать, - и пропустил вперед Женьку, чуть коснувшись ее руки. Она, поймав прикосновение, почувствовала тепло и вышла из посадочного шлюза, не оглядываясь.
Легкий челнок мягко опустился на ровную площадку одного из оазисов планеты, когда вершины гор прорезали первые лучи Ареса. Женька ощутила под ногами твердую Землю и вдохнула освежающий горный воздух. Ей здесь нравилось. На том, чтобы Санни и Женька жили на Пилате – настоял Миецо, мотивируя тем, что Женьке, как будущей матери, необходим свежий воздух. Ребята долго не сопротивлялись: оазис был изолирован, ближайшие соседи находились на расстоянии нескольких десятков километров, что их вполне устраивало. И не потому, что они не любили общаться. Но потому, что время от времени Санни, Женька, Юта и Хаммер встречались именно здесь. Санни, правда, сначала проверил, что дом не напичкан прослушивающими и просматривающими устройствами. Убедившись в этом, ребята успокоились. ЦСО держал марку, соблюдая принцип невмешательства в личную жизнь своих сотрудников. И все же каждый раз, когда дом оставался без своих хозяев, по возвращении Санни не ленился провести очередной осмотр.
Только здесь, подальше от чужих глаз, Санни позволил себе обнять Женьку. Она прижалась к нему, наконец, почувствовав себя по настоящему в безопасности. И сегодня она впервые поймала себя на мысли, что она дома.
- Я так скучала! – выдохнула она, глядя в его глаза. Его взгляд показался ей грустным. - Скажи, что случилось?
- Ничего. Я рад, что ты дома. Пойдем.
Женька вошла в полутемный коридор и без промедления направилась в самую дальнюю комнату. Тихо открыв дверь, она бесшумно проскользнула в сумрачное помещение детской. Здесь все было так, как и два месяца назад: широкое окно с тончайшим тюлем, стены, покрытые мягкой, чуть поблескивающей обивкой, напольное покрытие в котором ноги утопали почти по щиколотку. Слева – большая полка с игрушками, большинство из которых было выполнено на заказ: Женька хотела, чтобы дочка играла с земными игрушками. На полке аккуратно стояли: медведь, заяц, слон, деревянные кубики, стопкой лежали книги. Рядом стоял столик, за которым сидела большая кукла с широко распахнутыми глазами, смотрящая в сторону детской кроватки, стоявшей у противоположной стены. Женька невольно заулыбалась. Сердце забилось быстрее, но она пересилила себя, взяв в руки рисунки. В них она не увидела ничего кроме детских каракулей.
- Да, с рисунками у нас неважно, -  шепнул Санни, войдя следом и положив руку на Женькино плечо, легонько подталкивая ее вперед.
Женька осторожно приблизилась к кроватке и заглянула в нее. Маленькая Лаура крепко спала, разметав во сне руки. Непослушный локон цвета спелой пшеницы лег на ее безмятежное лицо. Легким движением Женька убрала его и замерла, вглядываясь в каждую черточку. Так хотелось взять ее на руки и, укачивая, слушать ровное, спокойное дыхание. Но не сейчас. Может быть завтра.
- Почему она до сих пор спит? – шепотом спросила Женька. До ее затянувшейся командировки Лаура просыпалась с первыми лучами Ареса.
- У нас так уже месяц. Она спит по двое-трое суток.
Женька метнула на него тревожный взгляд, но он поспешил ее успокоить:
- Она не проявляет никаких болезненных признаков. Правда, когда просыпается, что-то в ней мгновенно меняется.
- В каком смысле?
- Несколько дней назад она нарисовала это, - он показал ей еще несколько листов бумаги, изрисованных горизонтальными и вертикальными линиями разных цветов, ровными, словно вычерченными по линейке. Детская рука сделать такое не могла. Женька была уверена, но все же спросила:
- Это она сама нарисовала?
- Да, и это еще не все, смотри, - Санни прямо на полу разложил листы, и с высоты роста Женька отчетливо увидела, как все, казалось бы, бессмысленные линии сложились в изображение.
- Это… - она не верила своим глазам.
- Земля, - договорил за нее Санни, - Земля до начала тулонской войны. Я абсолютно случайно сложил их в правильном порядке.
- Что еще? – взгляд Женьки потяжелел.
До этого момента Лаура была вполне обычным ребенком, развивающимся по общим законам. И больше всего Женька переживала перед родами. Что будет, если ребенок родится не таким как все?  Ведь они с Санни принадлежали к разным расам, разделенным пространством и временем.  А вот Пабло Миецо больше волновало не это, а тот факт, что ребенок должен был родиться от двух Посланников. Подобных фактов история не знала. Но когда Лаура родилась абсолютно обычным, здоровым ребенком, все понемногу успокоились. Женька была счастлива и, покинув Соломон, была уверена, что все так и будет. На поверку выходило, что она ошиблась. Это означало, что предугадать поведение и уж тем более мысли дочери она не могла. С этим можно было только смириться.
- Так что? – она повторила свой вопрос, не отрывая взгляд от маленького личика.
- А еще наша девочка набирает силу. Как-то я ей принес цветок эсхинии. Мы поставили его в воду. Но, ты знаешь, эсхинии долго не стоят, превращаясь в пепел. Через несколько дней он завял и я подумал, что мы его вместе с Лаурой развеем по ветру. Но она сказала, что этот цветок так чудно пахнет, что умирать ему не стоит. Она взяла его в руки и, веришь, через пару часов он ожил, потом дал корни, а потом мы его посадили. Теперь растет за домом. Но это еще не все. Буквально вчера я развел огонь в камине. Это ей не понравилось. Сказала, дословно тебе говорю: «Огонь будет, когда приедет мама». И все, так я и не смог его больше развести.
Женька нахмурилась и тихо произнесла:
- На какой же она стороне?
- И это только первые шаги.
- Интересно, мы с тобой сможем ей помочь разобраться? – задумчиво сказала Женька, вздохнув, - нам с тобой никто не помогал. Но в нас не было и нет такой силы.
Санни не ответил. Женька смотрела на дочь и вдруг явственно поняла, что, возможно, им придется скоро расстаться. Эта мысль больно ударила в голову и отозвалась в сердце. Руки похолодели. Это было предчувствие, нехорошее предчувствие, которое зашевелилось только сейчас. Женька поправила выбившуюся из-под одеяла пижамку и тихо еще раз вздохнула. Рождение дочери было счастьем, но в то же время она осознала, как в один миг стала беспомощной. Она больше не могла сорваться и броситься с головой в круговорот событий. Она не могла быть безрассудной, ведь теперь на ней лежала ответственность. Когда ее посещали такие мысли, Женька невольно вспоминала Санни. Когда-то ему было столь же тяжело отвечать за нее и за себя, а сейчас вдвойне тяжелее. Постояв еще немного, Женька покинула детскую.
 Арес уже давно светил в полную силу, а в доме все еще царила ночь. Он был сделан из прочнейшего стекла и при желании дом заливал свет. Сейчас этой надобности не было. Окна приобрели темно-коричневый оттенок, не пропуская лучи. Это было удобно: снаружи невозможно было разглядеть то, что делалось внутри, а вот домочадцам, напротив, был открыт прекрасный обзор. Только сейчас Женька ощутила накопившуюся усталость, но вида не подала.
- Тебе надо отдохнуть, - мягко сказал Санни.
- Да, - согласилась Женька, но тут же перефразировала его слова, - мне надо подумать.
 Она оставила его в гостиной, направившись в ванную. Приблизив лицо к зеркалу, она провела рукой по щеке и прищурилась. С момента, как ей исполнился тридцать один – она не менялась. Ни одной новой морщинки: наследие зарлулу. Она медленно расстегнула молнию черной формы ЦСО, которую невзлюбила, лишь раз примерив на себя, и встала под обжигающие струи горячей воды. Некоторое время она просто стояла, запрокинув голову вверх, подставляя лицо живительной влаге. Конечно, душ на корабле с домашним не сравнить. Здесь была чистейшая вода из горных недр, пропитанная их силой и неприступностью. Однако мозг расслабляться не желал. Было ясно, что Санни что-то недоговаривает. Не хочет лишний раз тревожить, оберегает. Неужели всему виной только поведение Лауры? «Огонь будет, когда приедет мама», - что это значит? Только ли безобидное разведение огня в камине? И эти рисунки.  Откуда полуторагодовалой девочке знать, что такое Земля и как она выглядела? Что она хотела сказать своим посланием? А, может, это вовсе ничего не значит? Женька встряхнулась, сбрасывая с себя капли воды. Может, это всего лишь очередной приступ паранойи?
Она вернулась в гостиную, облачившись в легкий халат. Санни смотрел на нее, облокотившись на высокую стойку между гостиной и кухней. За все это время он так и не привык к тому, что Женька ходила в домашней одежде. А ведь когда-то было вполне естественным видеть ее в платьях, юбках, брюках и футболках. Война все-таки наложила свой отпечаток и теперь форма ей казалась к лицу, а не горчичный халат, оттенявший Женькины глаза.
- Голодная? – спросил он, не меняя позы.
- Ну, от командировочной еды я точно устала, - засмеялась она и, подойдя к Санни, встала напротив, взяв его руку в свою, - ты что-то затеваешь?
- Не я, - уклончиво ответил он и поставил перед ней дымящуюся тарелку.
Женька изумленно на него посмотрела. В тарелке лежал рассыпчатый рис и добротный кусок мяса:
- Где ты это достал?!
- Я просто тебя ждал, - он еще раз уклонился от прямого ответа.
Женька взяла вилку в руки, прихватила тарелку и направилась в гостиную, чмокнув Санни в щеку со словами: «спасибо». Она забралась с ногами на кресло и поставила тарелку себе на колени. Она не страдала любовью к изысканной кухне, поэтому не жаловала продукты, предлагаемые ЦСО. Женька догадывалась, что Санни за время ее отсутствия побывал на Новой Земле. Только там можно было найти забытые, простые и вкусные вещи. Несмотря на изоляцию под землей, люди сумели сохранить семена растений и настоящих домашних животных, чудом выживших в суровых условиях. Обретя новую планету, земляне занялись земледелием и скотоводством, словно вернувшись в далекое прошлое. Со стороны было несколько странным: развитие высоких технологий и простого фермерского хозяйства шли параллельно. Впрочем, от этого Земля только выиграла. Помимо рувима и поликетана, земляне вполне успешно занимались экспортом  натурального мяса и злаков.
Женька вдохнула в себя знакомый аромат и блаженно закрыла глаза. Да, это был именно тот запах, к которому она привыкла с детства, перепутать который было невозможно ни с чем другим.
- Ты кое-что забыла, - Санни подошел к ней и подал маленькую коробочку. В такие было принято класть приправы.
Женька кивнула, жадно откусывая сочный кусок говядины:
- Я помню, - с набитым ртом произнесла она, - просто не могла удержаться.
Она приоткрыла коробочку и щедро посыпала рис и мясо коричневым порошком. Попробовав его раз еще на Земле, она так и не смогла забыть его вкус. Коримбский орех. На Земле он был крайне дефицитным товаром. Зная его свойства, Санни всегда интересовался, не слишком ли часто Женька им балуется? Все оказалось намного проще. Орех вообще ей никак не вредил, ведь она была зарлулу, но кто тогда знал об этом? Сама Женька тоже удивлялась: отчего ее так манит этот терпкий вкус?
С едой она расправилась быстро, сполоснула тарелку и повернулась к Санни. Пришло время начать серьезный разговор.
- Ну, выкладывай, что тут стряслось, - это был не вопрос, а просьба.
Санни понял, что ему не отвертеться. Он сделал все, чтобы переключить ее внимание на отвлеченную тему. Но это была Женька, обмануть которую было нелегко. И если она почуяла неладное – значит, не отступится. Он не стал медлить. Это все равно нужно было сказать, и он постарался начать как можно мягче:
- Жень, ЦСО уже не тот, что раньше.
В воздухе повисла пауза. Тишину разрезал резкий Женькин смех.
- Что тут смешного? – спросил он, не понимая ее реакции.
Женька перестала смеяться, оттолкнулась от раковины и вернулась обратно в гостиную. На ее лице он увидел хорошо знакомое выражение, появляющееся всякий раз, когда речь заходила о ЦСО.
- Санни, это был вопрос времени! – с уверенностью в голосе сказала она и переступила с ноги на ногу, становясь в позу ожидания.
Он прекрасно понял, что Женька провоцирует его, но спокойно ответил:
- Сам ЦСО, как организация, в этом не виноват.
- Ну конечно! – она всплеснула руками и усмехнулась.
- Ты же знаешь, там, где люди – там всегда что-то происходит. Тем более, многим известно, что мы с тобой… - он помедлил, подбирая слова, - другие.
Усмешка сошла с Женькиного лица. Она сделалась серьезной. Она прямо посмотрела Санни в глаза и спросила:
- Кому мы опять перешли дорогу?
- Я не знаю, - искренне ответил он, - но я чувствую, что спокойное время заканчивается. Поэтому я очень хочу, чтобы ты отдохнула и набралась сил. Впереди у тебя еще три дня положенной реабилитации и я очень надеюсь, что за это время ничего не произойдет.
- Ты позвал к нам Хаммера, - как бы рассуждая вслух, проговорила она и, нахмурившись, задумчиво поднеся указательный палец к губам, добавила: - Значит, Юта тоже будет здесь.
- Да, - кивнул Санни, - он-то и должен либо подтвердить, либо опровергнуть мои подозрения.
- Он их подтвердит, не сомневайся, - уверенно сказала Женька. Санни и сам знал, что так будет, но все же хотел надеяться на обратное, понимая, при этом, что это всего лишь призрачная надежда, - А сам ты, что думаешь?
- Ох, Женя, знал бы я все наверняка! Я точно знаю только одно: Лауру надо переправить на Адаллон…
Женька вздрогнула. Чутье ее не подвело. Их ждало расставание и, по всей видимости, скорое. Санни продолжал:
- Кому как не тебе знать, что Адаллон побаиваются до сих пор. Туда не сунется ни ЦСО, ни кто бы то ни было. Наша дочь будет в безопасности. Куда бы только тебя еще спрятать? – этот вопрос повис в воздухе и Санни беспомощно взъерошил волосы, всем своим видом показывая, что он не знает ответа на этот вопрос.
- А почему ты ни слова не говоришь о себе, а? – Женька подошла к нему так быстро, что он невольно закрыл глаза, чувствуя рядом ее дыхание. Он ощутил ее руки на своих плечах и открыл глаза, утонув в ее взгляде.
- Потому что я человек. С меня взять нечего. Препарировать не нужно, - превозмогая желание поцеловать Женьку, произнес он и, давая понять, что разговор исчерпан, сказал. - Пора спать. Утро вечера мудренее.
Женька послушалась и крепко заснула, лишь ее голова коснулась подушки. Санни еще некоторое время сидел напротив нее, глядя на родные сердцу черты. Внезапно он поймал себя на мысли, что пытается запомнить Женьку такой, какая она именно сейчас. Внутри обжог холод. Нет, прощаться было рано. У них еще будет время, чтобы насладиться друг другом. Когда Женька открыла глаза, дом был по-прежнему погружен во мрак. Она глянула на часы: проспала ровно четыре часа, но чувствовала себя отдохнувшей. Она быстро умылась, натянула брюки, первую попавшуюся футболку и поспешила в гостиную. Она не любила, когда ее ждали.
В гостиной потрескивали в камине свежие дрова. Ребята сидели перед ним на полу и о чем-то тихо беседовали. Женька нерешительно подошла к ним.
- Выспалась? – осведомился Санни.
Она ответила кивком и тут же ощутила, что ее словно тисками сжали с боков.
- Юта! – сдавленно выговорила она, - Ты меня раздавишь!
- С возвращением! – ответил он, выпуская ее из своих рук.
- Ну даешь! – сказала она с напускным недовольством, - Давай лучше к делу.
Стоило ей это сказать, как он увидел прежнюю Женьку, которую узнал на Херувиме: готовую на любые авантюры лишь бы дело того стоило. Она прислонилась спиной к теплой боковой поверхности камина и приготовилась слушать. Где-то в глубине души защемило. Казалось, много лет назад они вот также  собирались в темных комнатах «Цереры», решая судьбу Тулона и Херувима. Перед ее глазами до сих пор стояли лица ребят, оказавшихся теперь уже по другую сторону жизни. Она постоянно видела Джона Майла, спасшего ее ценой собственной жизни, чувствовала мрак, который разлился внутри опустошенного Алекса, слышала глухой роковой выстрел. Она видела глаза Сашки и застывшее недоумение на ее лице. Ощущала безрассудство Харви Мейсона, добровольно отдавшего себя в руки смерти. К сожалению, этот груз не уходил. Это была часть ее жизни, тень прошлого, не дававшая свободно дышать от постоянно мучившего ее вопроса: что ей нужно было сделать, чтобы все изменить? Но ответ не приходил. Решив однажды хотя бы попытаться изменить судьбу, Женька этого сделать не смогла. Не смогла бы и сейчас. Не зря Харпер предупреждал, что нельзя вмешиваться в ход истории. Но то, что они делали, разве не было вмешательством? На этот вопрос Санни ответил ей очень просто: «Это судьба». Да, это казалось простым, но всю свою жизнь Женька только и делала, что пыталась бороться с судьбой. А, оказывается, что нужно всего лишь смириться? Нет, так она тоже не могла, поэтому, сглотнув неожиданно подступивший к горлу ком, она устремила свой взгляд на Санни, чтобы он не догадался о том, что сейчас, как никогда, она боится того, что он скажет, а еще, чтобы не видел, как ее мучают тягостные воспоминания.
Санни молчал. Было заметно, что он не знает: говорить самому или дать слово Юте. Все должно было быть иначе. Он должен был встретить Женьку здесь, дома, совсем не так, как они встретились: сухо, отстраненно, безэмоционально. Он подкинул в камин еще одно полено, поднимая столб искр. Почуяв жертву, огонь задышал с новой силой. Его пламя осветило лица Юты и Хаммера. Женька стояла в тени.
- Ладно, - сказал Санни, не поднимаясь с места, - без прелюдий. Ричи, говори.
Юта тянуть не стал:
- Очевидно одно: в ЦСО раскол. Теперь здесь два лагеря, а вы – посередине, - он улыбнулся недоброй улыбкой, - старые времена возвращаются.
В помещении повисла пауза. Все молчали пока Санни, наконец, не спросил:
- Каков план?
Юта развел руками:
- Как всегда. Плана нет. Пока.
- А надо бы, - возразил Санни, - Мы уже не в том положении, чтобы рассчитывать на то, куда «кривая» вывезет, - он рассеянно похлопал себя по карманам в поисках сигарет.
Хаммер молча протянул ему пачку. Санни взял с кивком благодарности и повернулся к камину, нажав на один из выступов нехитрой облицовки. Вокруг камина образовалось силовое поле: дым в комнату не проникал, а камин служил прекрасной вытяжкой. Санни прикурил от живого огня и глубоко вдохнул сизый дым.
- Честно говоря, - продолжил он, - лично меня сама ситуация напрягает. В первую очередь, ее отсутствие. Конкретно некого подозревать, ничего из ряда вон выходящего не случилось, какие-то непонятные движения. Я не чувствую прямой угрозы и меня это тревожит.
- Харпер наверняка лучше осведомлен, - подсказал Юта.
- Харпера пока не трогай. Он или сам на нас выйдет или мы на него, когда время придет. Он сейчас важная фигура. За ним приглядывают.
- Что-то это мне напоминает, - покачал головой Хаммер, тоже закуривая. Пламя играло в его голубых глазах, отдавая бесовщиной, - догадки, предположения, домыслы…
- Точно, - согласился Юта, - попахивает херувимщиной. Опять время протянем и придется действовать экспромтом. Я, конечно, понимаю, что обсуждать проблемы – это хорошо, но надо еще знать, что обсуждать, - Санни с интересом на него посмотрел, но Юта и бровью не повел. - Итак, что мы имеем? У Санни возникли подозрения. С чего? С того, что как вы, - он указал на Женьку и Хаммера, - улетели отсюда – ситуация резко изменилась. Вы должны были вернуться через три недели, а вернулись через два месяца. Почему? – этот вопрос он адресовал Женьке и Хаммеру. Ответил последний:
 - Потому что Миецо передумал.
- Нет, не поэтому, - Юта явно почувствовал азарт, и Женька это заметила. Таким он и прибыл на Херувим: уверенным в себе, в своих друзьях, которые ни разу не подвели, и уверенным в ЦСО. Она не пыталась вставить слово. Здесь все будет сказано за нее, - ситуация была другая. Миецо был не в курсе, что вас еще на месяц зарядили.
- Как так? – удивленно спросил Хаммер.
Санни свел брови к переносице. Сигарета в его руке медленно дымилась, застилая взгляд, так что Женька никак не могла догадаться, о чем он думает. Сама она, кажется, начинала понимать, к чему клонит Юта.
- А вот так! И если бы несколько часов назад Миецо лично не отдал приказ о том, что ваша миссия окончена, то вас бы услали еще куда-нибудь прямо с дозаправщика!
- Круто, - наконец, подал голос Санни. Он выпрямился и сверкнул глазами, бросив сигарету в камин, - нас всех разводят по разным углам уже более двух лет, а мы только что это поняли.
- Ты понял, - уточнил Юта, снимая с себя ответственность.
- Я так полагаю, что в этой игре Миецо на нашей стороне, - Санни заходил взад-вперед, засунув руки в карманы брюк, - и если проанализировать все упущенное нами время, то так и есть, начиная с того момента, как вы с Харпером вытащили нас с Соломона… Долго же Миецо ждал, пока мы все поймем…
Кент рассмеялся, закинув голову наверх:
- Теряем способность думать, бдительность потеряли! – он поднял руки вверх, сцепив их в замке за головой, - не могу поверить!
- Да ладно, - буркнул Юта, словно это его Санни обвинил в некомпетентности, - где уж тут догадки строить? Харпера обложили со всех сторон. В вашу сторону я и шаг боялся сделать: на Соломоне и у стен есть уши, а сюда заглядывал редко и не надолго: как бы чего не заподозрили! А вы – мотались туда-сюда без продыху, оно и понятно, что некогда было думать, - он резко замолчал, потом повел головой из стороны в сторону, - да, хорошо нам мозг отключили… - он все-таки согласился с Санни.
- Остается выяснить, кто козни строит, - вновь подал голос Хаммер.
- Да тут и думать нечего, - отмахнулся Юта, - справа Миецо, слева – Совет. Он же не управляет всем в одиночку. И все принятые решения обязан согласовывать с членами Совета. Против его воли он тоже не может идти. Прикиньте, что он нагородил, чтобы вы с Женькой сейчас здесь были? И я думаю, что определенные действия непременно должны последовать и скоро, ведь вы должны быть, - он ткнул пальцем на Санни и Женьку, - не вместе!
- Ребята, - Женька вышла из своего угла и пламя призрачно осветило ее лицо, - а вам вся эта ситуация ничего не напоминает?
- Еще и как напоминает! – уже с долей злости в голосе заметил Юта. В его глазах метался огонь. - Я просто поражаюсь, как вы умеете притягивать неприятности! У вас непревзойденный талант!
- Вопрос в другом: почему два года нас никто не трогал?
- А зачем? – пожал плечами Санни, - Все шло, как надо. Мы не встречались, - он обратился к ребятам и кивнул в сторону Женьки, - с тобой виделись короткими перебежками. Вспомни сама, когда последний раз мы были вместе дольше, чем на несколько часов? – он немного помолчал, давая ей время, - вот и я не помню. К тому же они понимают, что Лауру мы добровольно не отдадим.
- Получается, мы их спровоцировали?
- Вовсе нет. Просто ускорили процесс. Пусть уж лучше мы к этому будем готовы, чем потом волосы на себе рвать. И теперь они явно зашевелятся, потому что о нашей встрече станет обязательно известно, если уже не известно. На открытый шаг они пойдут вряд ли, а вот подножку подставить, чтобы потом слопать – это вполне.
- Какая Совету от этого выгода? – Женька обратила вопрос Юте. Он чаще других бывал на Соломоне, и у него могли быть вполне определенные соображения.
- А вот это мы сможем узнать только от Харпера, но командир не позволяет, - он нарочно поддел Санни, давая понять, что теперь он в точно таком же положении, как и он, Юта. Санни это понял, но все же предупредил Юту:
- Ричи, подойдя к Харперу, ты можешь завалить дело. Этот юнец не так прост. Он был завербован ЦСО в шестнадцатилетнем возрасте, и никто об этом даже подумать не мог! Он знал подчас то, чего не знали мы! И ты думаешь, что тебе так легко удастся его достать? Так что выбирай сам, что тебе удобнее: попасть в немилость или подождать пару дней.
- А то мы в милости, - Юта встал и указал на силовое поле, - выпусти меня отсюда. Хочу на воздух.
Санни без лишних слов отключил поле. Юта быстрым шагом вышел из дома. Ребята его понимали. Неуемная жажда действий и справедливости терзала его изнутри. Он боялся одного, чтобы они не теряли время так, как они это делали на Херувиме. Ошибки тоже надо уметь признавать. И Юта, как мог, старался делать это. Он услышал, как дверь за его спиной открылась. На улицу вышли все. И каждый думал о том же, о чем и он: как не сделать очередной ошибки? Юта, приложив руку ребром ко лбу, смотрел на ослепительно желтый шар Ареса пока не заслезились глаза. В какой-то степени он был рад тому, что он здесь, с ребятами. Именно сейчас он остро почувствовал, как ему не хватало общения с ними. Благодаря им, он по-настоящему узнал цену дружбы, любви и ненависти. Такие избитые и простые слова, а смысл, оказывается, в них каждый вкладывает свой. И, к сожалению, он не одинаков. Юта повернулся к Санни:
- Ты прав. Подставлять Харпера я не буду.
Санни молча кивнул. Юта вновь отвернулся, устремив взгляд вдаль. Вид, который открывался отсюда, всегда приводил его в трепет перед силами природы. Оазис был небольшой. В нем умещалась лишь взлетно-посадочная площадка и просторный дом. Сейчас его стены-окна полностью пропускали свет так, что снаружи было отчетливо видно внутреннее убранство. Правая сторона дома уходила прямо в обрыв и, казалось, дом просто парил в воздухе над провалом, круто обрывающимся вниз. В этой части дома даже полы были прозрачными, создавая ощущение невесомости. Стоя над пропастью, Юте всегда было не по себе, и он удивлялся, как Женька могла чувствовать себя здесь комфортно? Очень редко под ногами парили птицы с мягкими кожистыми крыльями. А вокруг, куда только можно было бросить взгляд, вздымались горы. Особенно величественными они казались в лучах заката. Четкие тени пролегали по мелким горным складкам, вырисовывая морщинистый узор, менявшийся по мере того, как Арес опускался за горизонт. И тогда создавалось ощущение, что это не просто горы, а исполинский живой организм, мерно дышащий миллионы лет. Ему не было дела до человеческих эмоций и войн. Он жил своей жизнью, известной только ему и никто другой понять не мог, да и вряд ли догадывался об ее существовании. Горы – это всегда были горы. Кого-то они манили к себе, порой даже забирая жизнь. Кого-то приводили в благоговейный трепет, а кого-то откровенно пугали. Но здесь, в этом оазисе, горы защищали. Нависая над домом, они словно окутывали его, как невидимые сторожа, храня покой его обитателей.
- Так что? – спросил Юта, не поворачиваясь, испытывая удовольствие от прикосновения к своему лицу прохладного ветерка.
- Для начала нам с Женькой нужно попасть в реабилитационный центр, пусть думают, что мы ни о чем не догадывается, - сказал Хаммер, - там мы пробудем несколько часов, после чего нас, скорее всего, выпустят.
- Думаешь?
- У ЦСО методы несколько иные, чем у Комитета на Земле. И ситуация другая, - вступил в разговор Санни, - Комитет хотел власти. Совет хочет другого.
- Вот именно, Санни, другого, - Юта резко повернулся и вцепился в него взглядом, продолжая начатую еще в доме дуэль, - а ты не думаешь, что цель Совета банальна  и проста? И они просто хотят избавиться от вас? Так, чтобы было меньше головной боли?
Кент выдержал напор карих глаз Юты  и сдержанно ответил:
- Возможно.
- Вот ты сам всех и подставляешь!
- А что ты мне предложишь?! – взорвался Санни. - Сесть в корабль и убежать? – он плотно сжал губы и прищурился, глядя Юте в лицо, на что тот нехотя сдался и проговорил более миролюбиво:
- Миецо вас на аудиенцию не вызовет. Он будет себя выгораживать.
- А я и не жду аудиенции, - Санни тоже сбавил обороты, - у нас на все про все меньше трех дней. И Миецо это тоже понимает. Потому что после этого Совет начнет действовать и если ему это удастся, то нас разбросают так, что костей не соберем. И в первую очередь, нам надо развязать руки.
- Что ты предлагаешь?
- Женька и Алан сейчас едут в центр, как положено по процедуре. А ты возвращаешься на Соломон. Только оттуда ты сможешь связаться с Адаллоном. Без санкции Совета тебя не выпустят, если вдруг захочешь выйти на связь с Юпитера или откуда бы ни было. Так что ты был прав, Ричи, старые времена возвращаются. Будем нарушать правила. Только следы хорошо замети, а то туго придется.
- На Адаллоне тебе нужен Гордон? – безошибочно определил Юта.
- Да, чтобы развязать нам руки мы должны переправить Лауру в безопасное место. Это надо сделать как можно быстрее, а то и в правду, может, я слишком хорошо думаю о ЦСО и он ничем не лучше Комитета, а то и хуже, - всем все понятно?
Он обвел взглядом окружающих и остановился на Юте. Тот понял, что раунд он проиграл. Но это его ничуть не огорчило. Напротив, все встало на свои места. Несмотря на прошедшее время, Санни по-прежнему оставался в их команде лидером, и осознавать это было чертовски приятно. Юта легко подошел к Санни и протянул ему руку:
- К выполнению поставленной задачи готов!
Санни ответил крепким рукопожатием и добавил:
- Только сразу действовать не начинай. Появишься на Соломоне – тебя сразу возьмут под колпак. Отведи подозрения.
- Ясно. Только один вопрос: а как мы улизнем с Соломона? Второй раз разнести базу нам не позволят.
- Я это знаю. Но сейчас давай решать вопросы по мере их поступления?
Ричи молча кивнул и пошел в сторону челнока. Хаммер сделал жест рукой, приглашая Женьку к стоящему рядом флайеру. Она послушно встала и последовала за ним.  Игра началась. Как и предполагал Хаммер, в реабилитационном центре их долго не держали. Состояние обоих было удовлетворительным и можно хоть сейчас в бой, но правила предписывали три дня отдыха. Хаммер вернулся на Соломон, а Женька – домой. Едва она переступила порог, как услышала тихое пение. Санни встретил Женьку, приложив палец к губам:
- Проснулась.
Они подкрались к детской, осторожно заглядывая внутрь. Лаура выбралась из кроватки и сидела на ковре. Расчесывая куклу, она пела песню. На коримбском языке. Женька недоуменно посмотрела на Санни:
- Кто ее научил? – может быть за два месяца, что ее не было, в гости заглядывал Гордон?
- Никто. Я же говорю, когда она просыпается – всегда открывается что-то новое.
Лаура услышала за своей спиной негромкие голоса и обернулась.
- Мама! – взвизгнула она от радости, бросила куклу и со всех ног ринулась к Женьке, широко раскрывшей объятия. Она подхватила кроху на руки и закружилась с ней по комнате:
- Здравствуй, моя доченька, - выдохнула она, прижимая Лауру к себе, - как вы тут с папой без меня были?
Она опустила дочь и села с ней рядом на корточки.
- Ну-у, - с детской непосредственностью сказала Лаура, говоря так чисто, что, казалось, это был не ребенок, а взрослый человек, - мы гуляли, кушали, играли, читали.
- Какие вы молодцы! – она смотрела на нее сияющими глазами. - Ну-ка расскажи, что вы читали?
Пока Лаура увлеченно рассказывала, Женька бегала глазами по ее маленькому, совсем детскому личику и ей с трудом верилось, что ее дочь отличается от других. Она слушала про сказки, которые читал ей папа, о том, какие башни они строили из кубиков, о том, как они летали на прогулку к большому ущелью, на дне которого есть узкая голубая лента – река, как папа подарил ей красивый пурпурный цветок… Женька улыбалась, кивала, лихорадочно настраивая себя на предстоящее расставание. Это будет не первое путешествие Лауры на Адаллон, но, пожалуй, самое опасное. Ведь если откроют охоту на них с Санни, то и на Лауру тоже. И, может, Санни был прав, сказав, что его не надо препарировать. Может, Женьку тоже не надо: что такого в обычном зарлулу? А вот Лаура… Она в гораздо большей опасности, чем они. И Женька не представляла, как объяснить маленькой девочке, что она останется на Адаллоне одна и неизвестно на сколько. Более того, Женька была не уверена, что сама сможет отвезти ее, и от этих мыслей в глазах появилась грусть. Они смогут провести вместе несколько часов, а, может, и несколько минут. Все зависит от расторопности Юты.
- Ну все, - Санни прервал их радостную встречу, - маленькая девочка наверняка проголодалась.
- Конечно, папочка! – Лаура перевела взгляд на Санни. Это был его взгляд: острый, заглядывающий в самые потаенные уголки души. Она вполне уже могла знать,  какой «сюрприз» они ей готовят, но, взяв от Женьки привычку о многом умалчивать, - не говорила ни слова.
- Пойдем, - Женька встала и подала руку Лауре, - только сначала что нужно сделать?
- Умыться.
- Правильно. И давай еще захватим твои рисунки, расскажешь мне, о чем они.
Санни понял, к чему клонит Женька. Она уже сформулировала в голове вопросы и теперь хотела получить ответы. Но сам он не был уверен, что ответы кроются именно в рисунках. Почему Лаура нарисовала Землю? Скорее всего, потому, что Санни и Женька запомнили ее именно такой.
Идя на кухню, он нарочно взял на себя роль повара, понимая, что Женьке побыть вместе с дочерью сейчас просто необходимо. Он вдруг заметил, как внезапная тень накрыла дом и исчезла. По Женькиному тревожному вопросу он понял: она тоже это заметила. Значит, ему не показалось.
- Юта выходил на связь?
- Нет. Через биоком нельзя – сама знаешь. А другим способом – нет, - он постоял в раздумье, барабаня пальцами по гладкой поверхности стола, затем сделал предупредительный жест рукой, - оставайтесь здесь, пойду, проверю.
 Едва он вышел из дома, как увидел пассажирский челнок ЦСО. Таких здесь было полно. Только люди в них летали не вооруженные. Незнакомцы в защитных костюмах, скрывающих лица, оказались в двух метрах от Санни. Он оценил ситуацию за доли секунды и понял: его семья в безвыходном положении. С оазиса не было выхода и непрошенные гости пришли явно не для разговора. Это не были адаллонцы. По излишне высокому росту и чрезмерной худобе, трудно скрываемой даже защитной броней, он безошибочно определил: кетонийцы.
В голове все встало на свои места. Но об этом Санни уже не думал. Ему пришлось признать, что к столь неожиданным обстоятельствам они оказались совершенно не готовы. С пистолетом против непробиваемой брони – это было бессмысленно. Но он все же рискнул. Словно в замедленной съемке он увидел, как самый ближний к нему кетониец выбросил вперед руку с парализатором. Кент инстинктивно отклонился назад, затем вперед, подныривая под руку противника и обходя его сзади. В тот же миг он выхватил пистолет, выстрелив кетонийцу по руке, выбив парализатор. Вместе с этим он нанес ему удар под колено. Кетониец потерял равновесие и присел. Прикрываясь им, словно щитом, Санни открыл огонь по остальным. Это был максимум, что он мог сделать. Повернувшись в сторону дома, он увидел, что там, где стояли Женька с Лаурой, их уже не было. А к дому шагают еще пять наемников. Он пошел в рукопашную, но не продержался и десяти секунд, почувствовав мгновенно проходящую боль и онемение во всем теле. Он рухнул с высоты роста прямо на каменную дорожку, ведущую к дому, не ощутив насколько сильным было это падение. Его глаза остались открыты. Один из кетонийцев подошел к нему, снимая броню с землистого цвета лица. На него смотрели темные, широко расставленные глаза, которые ничего не выражали. Внутри Санни молил об одном, чтобы прямо здесь, прямо сейчас ему пустили пулю в лоб. Он повел себя как наивный мальчишка, поверив в то, что ЦСО – гуманная организация. А ведь Женька всегда твердила ему обратное. А он отказывался в это верить. Каким же надо было быть дураком, чтобы верить в байки о гуманности! Санни рвался изнутри, он был готов голыми руками задушить любого, кто приблизится к дому, но на деле не мог даже повернуть голову, чтобы увидеть, что там происходит. Да и хотел ли он на самом деле этого? Кетониец молча вернул броню на место, взял Санни за руку и волоком потащил. Бросив его посреди гостиной, он обратился к своим соплеменникам: «Зачистить оазис». Вот и все. Бесславный конец славного начала. Санни хотел закрыть глаза, но не мог и только лишь смотрел, как языки пламени врываются в дом, кроша прочное стекло на мелкие кусочки, которые рассыпались по полу, словно бриллианты с играющими на их гранях отблесками. Он не чувствовал жара и боли, только слепое отчаяние.
Женька с трудом выбралась из-под завала. Голова гудела. Она встряхнулась, сбрасывая пыль и отплевываясь. На четвереньках она осторожно пробиралась туда, где по ее мнению был выход и вдруг остановилась. Перед глазами пролетело все, что произошло. Она видела безнадежно отчаянную попытку Санни защитить их. Помнила, как схватила Лауру на руки, как бежала, закрывая ей глаза в дальний угол дома, зная, что там спасения они не найдут, но до последнего веря в это. Она закрыла дочь собой, но что она могла сделать против пятерых сильных противников, к тому же вооруженных? Загнанная в угол Женька металась в безысходности, сопротивляясь из последних сил так,  как это может делать только мать, защищая свое дитя. Но вскоре и она упала, отлетев в угол. Под действием парализатора она молча наблюдала, как один из нападавших протянул Лауре руку, и она спокойно приняла это немое предложение. Броня на груди разъехалась в стороны, открывая вместительный карман. Лаура послушно в него забралась. Броня сомкнулась над ней, но Женька все еще чувствовала на себе взгляд ее карих глаз. «Я найду тебя», - успела подумать Женька, прежде чем пришельцы покинули дом, и увидела, как вокруг рушатся стены. Прочный материал крошился, словно игрушечный, вздымая кучу пыли, а потом она увидела стену огня, безжалостно пожиравшего то, что осталось от места, которое она только успела принять в сердце.
Все это пронеслось перед глазами с неимоверной быстротой. Женька до боли стиснула кулаки и прижала руки к груди в хриплом крике. В бессилии она царапала землю, выла, била по ней кулаками пока не упала и не заплакала все тише и тише. Слезы беззвучно лились из ее глаз, в голове стоял туман, в душе постепенно накипала злоба и решимость. Для того чтобы найти Лауру, ей нужен был Санни. Женька резко поднялась на ноги и неуверенной походкой, осторожно ступая по груде расходного материала, в который превратился их дом, двинулась туда, где была гостиная. Она увидела его сидящим на земле. Он обхватил голову руками и посмотрел на Женьку только тогда, когда она подошла и опустилась рядом  на колени.
- Прости, - только и смог сказать он.
Женькины глаза вновь наполнились слезами:
- Почему нас не оставят в покое? – прерывисто вздыхая, выговорила она.
Он не ответил, ведь ответ она знала сама. Он лишь приложил ее голову к своей груди, механически нервно гладя по волосам.
- Я ненавижу ЦСО, - сквозь зубы процедила Женька, - Я его уничтожу.
  Он вновь промолчал. Ей нужно было выговориться, но Женька тему не продолжила. Напротив, он почувствовал, как ее силы иссякли, и она беспомощно хмыкнула:
- Что теперь делать?..
Она обвела взглядом то, что когда-то было их домом, и медленно поднялась. Не осталось ничего. Ни кусочка, ни полкусочка, ни одной целой вещи, ни одного воспоминания о том, что они когда-то жили здесь. Ветер подхватил несколько обуглившихся листков и погнал их прочь. Женька ухватилась за один из них, но он рассыпался в пепел. Она заметила на затылке Санни запекшуюся кровь, но тот только отмахнулся. Было понятно, что и его мысли заняты тем же вопросом, который только что задала Женька. Но Санни думал не об этом. Он не мог понять одной очевидной вещи: они оба должны быть мертвы. После такой зачистки, не оставившей в оазисе камня на камне, они сидели посреди развалин с парой смешных царапин.
-  Как забрали Лауру? – неожиданно спросил он. - Ты видела?
- Видела. Один из ЦСОшников посадил ее в карман своей брони. Она даже не сопротивлялась.
- Это были не ЦСОшники, - задумчиво произнес Санни, - это были кетонийцы.
Женька повернулась к нему с прищуренными глазами, на что он ответил той правдой, которую успел понять:
- Ты была тысячу раз права, что ЦСО не тот, за кого себя выдает. Да, это был челнок ЦСО, но только затем, чтобы мы потеряли бдительность. Это было оружие ЦСО – я бы узнал его из сотен похожих образцов! Это была броня ЦСО, чтобы у нас не было шанса для сопротивления! Но это были кетонийцы… - он чуть поморщился, тронув разбитый затылок, и вытер об себя окровавленную руку, - ЦСО затеял тонкую игру. Сейчас они наверняка уверены, что мы мертвы.
- Это плохо.
- Почему?
- Потому что скоро они сюда нагрянут, чтобы в этом убедиться, а заодно состряпать легенду о нападении Кетониса на мирный Пилат. Они опять развяжут войну.
- Не думаю. Если ЦСО финансирует наемников Кетониса – значит, это им на руку. И они не будут грызть руку, которая их кормит, - он встал, - думаю, у нас нет с тобой выбора, кроме как встретить тех, кто сюда прибудет лицом к лицу. Не думаю, что их будет много. Справимся. Попробуем сбежать на их челноке.
- Ты же знаешь, что далеко не уйдем, - она покачала головой.
- Мы должны попытаться, - он сделал несколько шагов по развалинам, - и выбор у нас не велик.
- Зато он всегда есть, - он услышал за спиной голос и резко обернулся.
Из-за завала показалась хорошо знакомая коренастая фигура. Пепельные волосы, серые глаза, на губах еле заметная улыбка – вольный стрелок Майкл Гордон. В свое время он был связным тулонского сопротивления, а потом, покинув «Цереру», устремился на Адаллон, где был любезно принят, заняв прочное положение в обществе зарлулу своим знакомством с Посланником. Гордон вскоре разжился несколькими плантациями коримбского ореха и вполне успешно строил нелегальный бизнес. В любое другое время Санни был бы рад его видеть, но не сейчас.
- Ты опоздал, - Санни похлопал себя по одежде, выбивая пыль и помогая Женьке подойти ближе.
- Да нет, - возразил Гордон, - в самый раз. Давайте валить отсюда, - он все же протянул Санни руку для рукопожатия и тот ответил, глядя ему прямо в глаза:
- Только не говори мне, что все это подстава, - Кент махнул в воздухе, указывая на развалины. Гордон лукаво улыбнулся, но ничего не сказал, - На чем ты собираешься валить?
- Ну как-то же я сюда попал? – вопросом на вопрос ответил Гордон.
- Действительно… - потянул Санни и последовал за ним.
Гордон легко перескакивал с камня на камень, уверенно идя в направлении обрыва. Санни бы такую легкость. Он чувствовал себя разбитым, опустошенным и злым одновременно. Сейчас было важно одно – сбежать подальше от ЦСО. Как это сделать Кент не предполагал, но, по всей вероятности, это знал Гордон. Возможно, он знал намного больше. Поэтому вопросы Санни приберег на потом. Они спустились на самый край обрыва. У Женьки невольно закружилась голова, и она крепче стиснула руку Санни, смелее глянув вниз. Несколькими метрами ниже висел легкий адаллонский истребитель.
- Надо прыгать, - скомандовал Гордон и, когда они оказались внутри, продолжил, - вы и понятия не имеете на чем сидели два года.
С этими словами он взял чуть вниз, и истребитель уткнулся носом в скалистый выступ, который плавно отошел в сторону, открывая проход внутрь горы. Машина юркнула, и скалы за ней вновь сомкнулись. Еще через минуту они вынырнули в большую пустотелую камеру прямо внутри горы. «Большую» - не то слово. В ней без труда умещался средних размеров крейсер. Шлюзовые ворота проглотили истребитель, он прочно занял посадочное место и, когда автоматика завершила свою работу и погасли последние сигнальные лампы, Гордон воскликнул:
- Добро пожаловать в каменный мешок!
Он встал с места, настроенный покинуть истребитель. На крейсерском мостике, глядя в обзорное окно, Гордон пояснил:
- Этой конструкции очень много лет. Даже больше, чем можно себе представить. Ее не видят никакие сканеры, она не пропускает никакие сигналы. Очень удобное место, чтобы спрятаться на время… Ну это так, для начала. А вообще, это портал. Так древние зарлулу перемещались по планетам. Таких штук, оказывается, много раскидано по Рукаву. Теперь понятно, как они умудрялись выскакивать как черти из табакерки со своей неожиданностью.
- То, что мы жили над порталом зарлулу – я же буду дураком, если скажу, что это чистой воды случайность? – Санни острым взглядом осматривал открывшийся вид.
В свете крейсерских фонарей он отчетливо увидел встроенный прямо в гору ускоритель, вовсе не такой большой, какие были на Земле. Энергию для разгона он черпал, видимо, прямо от ядра. Невероятно, но то, что для землян казалось невозможным, он видел перед глазами. Да, зарлулу преуспели в технологиях. И сколько еще секретов они скрывают – неизвестно. Он глянул на расплывшегося в улыбке Гордона:
- Полным дураком, - он кивнул в знак согласия.
- Миецо, - Женька устало опустилась в пилотское кресло, - он всегда знал, что так будет. Еще тогда, когда мы сбежали с Соломона. Это ведь он настоял, чтобы мы жили здесь!
Гордон молчаливо кивал, соглашаясь с Женькиными предположениями. Санни стоял, сдвинув брови и засунув руки в карманы. Он тоже понял ход ее мыслей. Женька продолжала:
- В течение всего этого времени Миецо играл с Советом. Он владел максимумом информации, гораздо большим объемом, чем Совет и это позволило ему протянуть время. А когда это стало невозможным, он дал Совету отмашку.
Женька умолкла. Миецо на их стороне. Но он один против Совета, который боялся неизведанного, поэтому и пошел на сделку с Кетонисом. Кетонис не терял ничего. Его репутация была подорвана, и ЦСО этим воспользовался. Он вооружил кетонийцев, щедро оплачивая их пиратские выпады. Это здорово отвлекло внимание и позволило не замечать, как ЦСО все глубже пускал корни во всех обитаемых мирах Рукава. Единственным свободным от его влияния был Адаллон, и на то были свои причины. Посвященных в тайны зарлулу были единицы, и они тоже выживали, как могли, потому что любая хранимая информация могла быть использована отнюдь не во благо. Но такие люди все же были. Именно они должны были нести на себе заряд равновесия, к которому так стремились зарлулу. Беда в том, что в ЦСО работали тоже люди. Да, профессионалы, но за годы службы, несмотря ни на какую реабилитацию, они постепенно деформировались. Каждый хотел отхватить кусок пожирнее, подняться повыше. Альтруистов становилось все меньше. Санни вдруг осознал, что, отправив Юту обратно на Соломон, он, вероятнее всего, загнал его в ловушку. На душе стало не весело. Слишком много просчетов он допустил в последнее время. Молчание прервал Гордон:
- Отсюда мы выскользнем через несколько часов, когда на поверхности все уляжется. Вы грязные, как черти! Душ там, - он непринужденно махнул в одну сторону, - пожрать можно там, - махнул в другую, - А спите, где хотите. Где понравится. Надо отдохнуть.
- Ага, пожрать да поспать в самый раз, - огрызнулась Женька, - кусок в горло не лезет.
- Да! Самое главное забыл! Ваша дочь в данный момент благополучно следует на Адаллон.
Санни резко повернулся в сторону Гордона – ему показалось, что он ослышался. Женька застыла, слушая бешеное биение своего сердца.
- Гордон, твою мать, - не выдержал Кент, подступив к нему, - ты какого хрена до сих пор молчал?!
- Ну-у, - смешался он, - я думал, вы немного отдохнете, а потом, когда мы отправимся на Новую Землю – все и обсудим. Путь не близок…
- На Новую Землю? – перебила Женька, -  Гордон, выкладывай все, а не то я тебя покалечу!
Она вскочила с места, и он понял, что она не шутит. Зарлулу вообще не умели шутить и плохо понимали юмор. Он выставил перед собой руки:
- Хорошо. Я скажу, - он дал понять, что услышанное может им показаться крайне неожиданным и, не получив никакой ответной реакции, продолжил, - В ЦСО работают не дураки. Это известно всем. И только дурак может верить в их непогрешимость, - Санни опустил голову. Все эти годы он так и делал. И был не одинок – также думал Юта. - Пока все были от эйфории от окончания тулонской войны и освобождения от еще более коварного врага – мебиан, ЦСО не дремал. Он сделал ставку на Кетонис. В принципе, это было удобно обоим. Кетонис получал деньги, чтобы брать орех без ограничений, а взамен кетонийцы, которые по своей сути никогда бы не встали на этот путь, должны были стать источником беспокойства в Рукаве. Это получалось у них без проблем. И всем вокруг было понятно, что общего  между Кетонисом и ЦСО быть ничего не может. Одни – деградировали, у вторых только один принцип – гуманность. А кто-нибудь вкладывал настоящий смысл в понятие гуманность? Да, гуманность, но любой ценой. Поэтому Адаллон нисколько не удивился, когда узнал о заказе на вас. Сам по себе заказ был вполне обоснован. ЦСО руководствовался исключительно гуманностью. Что может быть более гуманным, чем уничтожить, стереть с лица земли Посланников вместе с их выродком? Ведь война закончилась, угрозы Земле нет, жизнь начала налаживаться – Посланники не нужны! Да, и, в общем, так сложилось, что они долго не живут.
-  А что же они так долго кайф оттягивали? – резко спросила Женька.
- Если бы они мочили вас поодиночке, то всегда бы был шанс ответного хода со стороны выжившего. Тут заморочек столько, что я сам до конца не разобрался. А то, что вас собрали вместе после двух лет непонятной жизни, то просто им время надоело тянуть. Лаура подросла и то, что она непростой ребенок понятно, достаточно лишь посмотреть ей в глаза. Что она принесет в этот мир? Добро? Или встанет по другую сторону? Этого ЦСО не знает. Не знаете и вы. Но вы – родители и поэтому доверяете своему ребенку, верите, что можете направить ее по нужной дороге. В ЦСО – другое мнение. Зачем ждать пока зверь проснется?
Гордон испытующе смотрел на Женьку и Санни. Его речь была для них открытием, и они внимали каждому слову. Он не стал строить загадок:
- В общем, за определенную сумму кетонийцы согласились взять на себя роль наемных убийц. Им дали корабль, оружие, броню. Условие было только одно: выжить не должен никто, - ребята переглянулись, и Гордон понял почему. Они стояли перед ним живые и здоровые. – И они бы выполнили свою задачу, не сомневайтесь.
- Да какие уж тут сомнения, - хмыкнул Санни, вспоминая, какими жалкими и смешными были его попытки противостоять бронированным наемникам. Бока до сих пор болели, а боль взрывала затылок при каждом повороте головы. - Знал бы, что это часть дьявольского плана, так хоть не сопротивлялся бы.
- Нет, что ты! – запротестовал Гордон, - В том-то и цимус, что все должно было выглядеть натурально. Предметно ЦСО никогда не вмешивался в личную жизнь, а вот наблюдал активно. Пилат всегда был под его оком, так что если бы вы пожали кетонийцам руки и притворились мертвыми – это стало бы известно. И вообще, обо всем по порядку. Я говорил о миссии, которую должны были выполнить кетонийцы, а не о вашем поведении. Кстати, я был сильно удивлен, на сколько вас хватило. Я думал, все будет гораздо быстрее.
- Мы крепкие орешки, - съязвила Женька, - говори по существу.
- Ладно-ладно, - он немного помолчал, собираясь с мыслями, - дело в том, что хороший контакт у Кетониса был не только с ЦСО, но и Адаллоном. Волшебное зелье – коримбский орех! Он развязывает языки, затуманивает мозг, а с учетом того, что зарлулу сами пристально следили за Кетонисом – как бы он чего не выкинул, то и, соответственно, им стало известно о планах ЦСО. И тогда решающую роль сыграла одна наибанальнейшая вещь. Догадаетесь?
- Еще бы, - сказал Санни, сложив руки на груди, - вы перекупили наемников.
- Конечно! – Гордон от удовольствия щелкнул в воздухе пальцами, - И изменили условия.
Теперь все окончательно встало на свои места. ЦСО и пальцем пошевелить не успел, как Кетонис его обставил не без помощи Адаллона. Назревал другой вопрос: что будет, если об этом узнает ЦСО?
- Да ничего они не узнают! – уверенно заявил Гордон. Он развернулся и приятельски хлопнул Санни по плечу. - Тебе ли не знать, что мы умеем работать чисто! Там, - он устремил взгляд наверх, - такое месиво было! Вы же сами видели – ничего не осталось. Все выжжено.
- Майк, они будут искать трупы, - возразил ему Санни.
- От такого огня никаких трупов бы не осталось. Ну найдут они следы органики, проведут анализ и поймут, что от вас только мокрое место осталось! Там достаточно вашей крови.
Женьке все еще не верилось, что кошмар был всего лишь кошмаром. Она пристально следила за мимикой Гордона и понимала, что он был чист – никакого подвоха. Более того, она прекрасно видела, как он ждет от них благодарности за то, что ЦСО остался в дураках, но благодарить пока не торопилась. Было много вопросов, на которые она хотела получить ответы:
- Следов мы оставили достаточно. Допустим, ЦСО поверит. А как же Лаура?
Гордон довольно извлек из бокового кармана летной куртки пшеничный локон:
- Ее следы тоже найдут.
Женька не верила своим глазам. Этот локон мог остаться только после первой стрижки, которую они сделали на Адаллоне месяцев восемь назад.
- Ты их сохранил, - дрогнувшим голосом произнесла она, - а я даже не подумала…
- Зато за тебя подумали, - улыбнулся он, вкладывая локон ей в руку.
Она стиснула его, прижав к груди. Как она, зарлулу, видевшая многие вещи иными, не смогла разглядеть то спокойствие, с которым Лаура пошла в руки наемников? Только сейчас Женька поняла, что ее дочь знала, что нужно делать. Она была уверена, что пришедшие солдаты не причинят ей никакого вреда. Вывезти ребенка с Пилата можно было только в броне, без следов и подозрений! Даже просканировав корабль, ЦСО ничего бы не заметил, дав им спокойно уйти. Словно читая ее мысли, Гордон произнес:
- Только не в обиду: Лаура поумнее вас будет, - он не смог сдержать легкую улыбку и крепко обхватил Санни и Женьку за шею, притягивая к себе, - я чертовски рад вас видеть!
- Ты мне вот, что скажи: кому вообще в голову пришло разыграть весь этот спектакль? – несколько сурово спросил Санни, освобождаясь от крепких рук Гордона.
- Я не при делах. Это твои люди, - он кивнул на Женьку. -  Твоя родня. Я – исполнитель. Не более.
- Да-а, - потянула она, - мы бы точно такого не придумали, - она, наконец, обратила внимание на свои грязные руки, - надо привести себя в порядок. Когда мы стартуем?
- Когда Лаура прибудет на Адаллон. Ее вывезли на Кетонис, а оттуда незаметно переправят домой на земном торговом судне. Я думаю, это будет уже скоро. Ты сама поймешь. Да и то, что с Лаурой все в порядке ты тоже знала.
Действительно, внутри все было спокойно. Это казалось странным, но оставалось фактом. Несмотря на риск, все прошло гладко. Кетонис, подкупленный Адаллоном, выполнил задание ЦСО на «отлично». В оазисе было уничтожено все, и уже через несколько часов на стол Пабло Миецо лег свеженький отчет о внезапной атаке Кетониса на безоружный Пилат – оплот гуманности. Кетонийцы захватили пассажирский челнок ЦСО, обошли защиту, проникли на Пилат, уничтожив три оазиса и взлетно-посадочную полосу порта. По чистой случайности в порту никто не пострадал, а в двух оазисах, стертых с лица земли, людей не оказалось. Но без жертв не обошлось. Погибла семья из трех человек. О том, что они действительно мертвы, свидетельствовали не только остатки органики, обнаруженные на мете трагедии, но и отсутствие сигнала агентов. Если бы они были живы, ЦСО быстро бы это установил, но биометрия молчала. Судя по осмотру места, выжить не мог никто, даже если бы захотел. Эффект неожиданности сработал безупречно. Запись с орбиты четко зафиксировала местоположение всех участников событий и сценарий, по которому они разворачивались. Придраться было не к чему. Шансов выжить просто не было.
Пабло Миецо приложил сжатый кулак к губам и откинулся в кресле, выстукивая нестройный ритм. Факты говорили за себя, но Миецо никак не мог поверить в их неоспоримость. Он сумел не выйти из доверия Совета, несмотря на то, что прикрывал Санни и Женьку все эти годы. Рассказать о нависшей над ними угрозе он тоже не мог. Поэтому тянул время, посылая их в разные уголки Вселенной, давая понять без слов и намеков, что делает это с определенной целью. Он не смог убедить Совет в том, что люди, которые были ему на самом деле так дороги, вовсе не опасны. Если бы он настаивал – Совет выразил бы свое недоверие и тогда ни у Санни, ни у Женьки, ни у их дочери шансов не было давно. Они поняли все, когда было уже поздно. Едва стало известно, что Санни встречался с Ютой и Хаммером, как Совет решил не медлить, а Миецо не мог ничего поделать, кроме как безмолвно сидеть в тишине, чувствуя свою вину.
Отчет был не единственным документом, лежавшим на его рабочем столе. Здесь же были два рапорта об уходе, написанные руками Юты и Хаммера. Глупо было бы думать, что они ничего не узнают. Хаммер вошел к нему бледным, как смерть, молча подав заявление. Следом вошел Юта с белыми искрами в глазах. Было заметно, с каким трудом ему дается удержать себя в руках. Они не ждали от Миецо объяснений. Для них все было предельно ясным: ЦСО предал их. Для Хаммера это был не столь сильный удар, как для Юты, не один год носившего черную форму.  Да и Миецо сказать им было нечего. Его слова бы только усугубили ситуацию. Молча подписывая заявления, Пабло Миецо делал это с тяжелым сердцем. Он терял не только преданных делу сотрудников. А они об этом даже не предполагали, как не предполагали и о том, что сейчас он, закрыв глаза, тихо плакал. Может быть, надо было наплевать на Совет, на ЦСО, на все эти тайны и сказать им прямо, чтобы они бежали отсюда как можно дальше. А сейчас что? Изменить ничего нельзя. Он знал и о том, что когда о событиях на Пилате стало известно здесь, на Соломоне, Юта, нарушая все протоколы, часами мучил свой биоком, тщетно надеясь на то, что Санни или Женька откликнутся. Но они молчали. Миецо вытер неловким движением слезы, потер красные глаза и вздохнул: «Не уберег», - это была его единственная мысль. Он вздохнул еще раз. Чего бы ему хотелось сейчас больше всего, чтобы время можно было повернуть вспять. Прибыв на «Да Винчи» на Соломон два года назад, ребята рассказали, что они попали во временную воронку и выбрались из нее без потерь. Это всерьез заинтересовало ЦСО. По поручению Совета этим секретным проектом занимался Харпер. Пока безуспешно и Миецо подозревал, что делал он это намеренно. У этого мальчишки была слишком светлая голова, чтобы топтаться на одном месте.
Миецо вздохнул. Что он делает? Открыто себе признается, что Санни и Женька погибли? А как же элемент непредсказуемости, который всегда шагал рядом с ними? Кто сказал, что и сейчас это не сработало? И если сработало, то вполне понятно, что на связь они даже со своими друзьями не выходят. Им нужно затаиться на какое-то время, чтобы потом ответить так, как это они умеют делать. А ЦСО, как признался себе сам Миецо, уже давно нужно было почистить и при этом основательно. Он еще раз взял со стола тяжелый отчет и просмотрел его. Он был безупречен. Миецо охватила тоска, и он закусил губу, чтобы не заплакать вновь. Сейчас, как никогда, нельзя было делать необдуманных поступков, чтобы ситуация улеглась и о ней забыли. Ведь рано или поздно, если Санни и Женька все-таки чудом остались живы, они себя обнаружат и, в первую очередь, потому, и Миецо был в этом уверен, они должны были понять, что зла он им никогда не желал.
Уже был поздний вечер, когда Миецо покинул свой рабочий кабинет, в один миг ставший ему ненавистным. Он мерно шагал в свой жилой сектор, прекрасно понимая, что его ждет бессонная ночь. В пору было напиться – да нельзя. Борясь с этим желанием, он получил запрос на разрешение покинуть Соломон. «Кто?» - поинтересовался Миецо, заранее зная ответ: «Хаммер и Юта». «Разрешить», - твердо сказал директор ЦСО и добавил: «Проследите куда направляются и доложите мне». Это была проверка, последняя надежда на то, что им может быть известно что-то обнадеживающее. Но нет. Юта держал путь домой, на Юпитер. Хаммер – на Новую Землю. Надежда угасла. Команды больше не было, между собой их ничего не связывало. Остался один Харпер. Но на долго ли его хватит, с учетом того, что, как знал Миецо, он был очень предан Женьке?

Женька появилась перед Санни в легкой рубашке и, как она сама отметила, достаточно удобных брюках:
- На первое время сойдет, - сказала она, - где он понабрал этого барахла?..
Санни улыбнулся:
- У Гордона лучше этого не спрашивать. Он же контрабандист.
- Хорошие у нас знакомства, - хмыкнула Женька. Она подошла к нему сзади, обняла и приложила щеку к его широкой спине, - у меня до сих пор из головы не выходит все, что произошло. Я думала, что потеряла Лауру…
Санни, не поворачиваясь, взял ее за руки и приложился к ним губами:
- Я сам думал все, конец.
- Она так спокойно на меня смотрела, как будто знала, что и как будет!
- Может, так оно и было?
- Санни, но ей же всего полтора года! – взмолилась Женька, - Она же ребенок!
- Благодаря этому ребенку мы остались живы.
- Ты тоже это чувствовал?
- Да, все было также как тогда, в зале переговоров с мебианами, когда ты меня спасла. Лаура в свои полтора года может делать удивительные вещи. А ты говоришь: «ребенок». Не удивительно, что Центру она была костью в горле, - Женька почувствовала, как он начинает закипать, знала, о чем он думает в эти последние часы, но сделать ничего не могла, потому что сама думала о том же. И все же она попыталась:
- С ребятами все будет хорошо.
Он занервничал, освобождаясь от ее рук, и отошел к иллюминатору, затем повернулся и резко посмотрел в ее сторону:
- Я сильно сдал, Женя. Столько просчетов я еще ни разу не допускал. Если бы не Гордон, не Лаура и не Адаллон, то, благодаря мне, нас бы уже не было, понимаешь? – она хотела возразить, он понял это и сделал жест рукой, предупреждая, чтобы она молчала. - Я мог завалить все дело! Я подставил Юту, Хаммера! Как им в глаза после этого смотреть? Если мы вообще когда-нибудь встретимся, - он раздосадовано сжал обруч иллюминатора, - я чуть всех нас не угробил.
- В следующий раз будешь осмотрительнее, - пожала плечами Женька, искоса глядя на него. Она понимала, что меньше всего Санни сейчас нужна поддержка. Он взвалил на себя ответственность и каждый раз, когда это делал – отвечал только сам.
- Я впервые в жизни оказался совершенно неподготовленным, - продолжил он, -  и если ты говоришь о следующем разе, то его может и не быть. Я опять могу все испортить.
- Ну это уже слишком, - дернулась Женька, -  пора бы уже привыкнуть, что все происходит не так, как мы планируем.
- Кто бы говорил. Ты сама всегда меня убеждала, что мы должны все делать своими руками, а…
- А в данной ситуации я думаю иначе, - перебила она, - это был не наш сценарий.
- Вот именно, Жень, нас опередили, и раз уж наши ходы можно так легко просчитать, то мы всегда будем в опасности.
- Это мы еще посмотрим, - Женька вскинула голову и тоже подошла к иллюминатору.
Они покинули Пилат уже несколько часов назад, проложив курс к Новой Земле. Они ушли незамеченными и без малейшего сожаления. Она немного отошла от пережитого и теперь вполне могла здраво рассуждать, поэтому продолжила, скорее высказывать свое мнение, а не пытаться разубедить Санни:
- Официально в ЦСО мы больше не существуем. Но, если предположить, что мы сыграли не убедительно, то какое-то время нас будут искать. И для того, чтобы нас не нашли, нам нужен гений.
- Гений остался на Соломоне.
- Ну, мало ли гениев на свете. Им вовсе не надо быть у всех на виду. Раз Гордон говорит, что надо на Новую Землю, значит, надо.
- А что потом?
- Не знаю. Главное, что Лаура в безопасности. Даже если ЦСО что-нибудь пронюхает – Адаллон ее так просто не выдаст. ЦСО понимает, что в противном случае это война. А кто встанет на сторону Центра? Нагаа? Им до нас дела нет. Они теперь свободны. Кетонис? Тоже вряд ли. Адаллон заплатит больше. Хореро и Ипсилон? Нет, они только начали свой путь. Канопус IV? Да никогда в жизни! Юпитер – нет принципиально. Новая Земля? ЦСО не имеет там силы. У землян хватило ума не впускать этого спрута. Кроме того, Новая Земля в союзе с Адаллоном и два с небольшим года – это слишком малый срок, чтобы забыть, что такое война. Нет, Новая Земля против Адаллона не пойдет. ЦСО может, конечно, связаться с мебианами, но это опять же война с Адаллоном. А вот если они только рискнут, при одном упоминании о мебианах в бой вступят и Новая Земля и Канопус и Юпитер. Нет, не вариант, - продолжала вслух рассуждать Женька, и Санни смотрел на нее с восхищением. Она не сдалась, не опустила, как он, руки, а осталась такой, как всегда: спокойной, рассудительной и по-прежнему безумно притягательной.
- Кстати, - она обратилась к Санни, - все вышло именно так, как ты и хотел: Лаура на Адаллоне, в безопасности. Руки у нас развязаны и теперь мы можем мыслить более здраво, зная, что дочери рядом нет. Чего же тебе еще надо? – она повернулась и заглянула в его глаза. - Юта и Хаммер будут только рады видеть нас. Но всему свое время!
Да, убеждать Женька умела всегда. И ей верили. Он пристально на нее смотрел, ощущая, как забилось сердце от того, что она стояла так близко. Все это время у них не было возможности даже спокойно посидеть, поговорить, не говоря уже о том, чтобы побыть наедине. А теперь, даже сквозь одежду ощущая огненный жар, они не могли отдаться чувствам. Женька закрыла глаза, намеренно отворачиваясь от Санни, и чуть слышно шепнула:
- Если мы простоим так еще чуть-чуть, я сдамся…
Все, что они пережили обострило восприятие. И теперь Санни казалось, что он слышит стук Женькиного сердца, ощущает ее неровное дыхание, чувствует, как горячая волна ударила ей в голову, заставив щеки пылать легким румянцем, и ушла вниз, передавшись ему, вызывая ответную реакцию. Ситуацию спас Гордон, связавшись с Санни:
- Ребята, через полчаса выходим из подпространства в поле Новой Земли. Вы пока запретный груз. Спрячьтесь-ка в холодильнике. Промерзните хорошенько, чтобы досмотр пройти. А то я как бы один лечу.
- Не ищешь легких путей? – со смешком поинтересовалась Женька.
- У тебя научился, - парировал Гордон.
Женька не стала отвечать и потянула Санни за собой:
- Пойдем, померзнем. Заодно и остынем.
Они провели в холодильнике четыре часа. Санни держался. У Женьки зуб на зуб не попадал. Когда дверь, наконец, щелкнула и сквозь поваливший пар просунулась голова Гордона, она первая выбежала в теплый отсек, отпихнув Гордона с дороги.
- Я думала насмерть окоченею! – еле выговорила она, переступая с ноги на ногу. Она приняла теплое одеяло и присела, закутавшись в его теплый ворс, дуя себе на руки.
- Ничего страшного, - Гордон кинул одеяло Санни, - у меня там два трупа, было бы еще веселее.
- Скажешь тоже… - процедила она и осведомилась: - Как все прошло?
- Без сучка и задоринки. Хорошо промерзли. Сканер ничего не взял.
- И где мы?
- Как и обещал, доставил вас на Новую Землю. Пришло время навестить старых друзей.
Женька с интересом на него посмотрела:
- Что за бортом?
- Глухая ночь. Дождь. Ветер.
- Да, неприветливо нас встречают…
- А нас и не ждали так скоро.
- Конечно, мы же всегда сваливаемся без предупреждения.
Женька тяжело встала и сбросила с себя одеяло. Онемение прошло, но руки и ноги слушались с трудом. У нее были кое-какие соображения по поводу места, куда их привез Гордон. Более того, она подозревала к кому именно, но торопиться с выводами не спешила. Для начала она все-таки хотела согреться. А поскольку это можно было сделать только в движении, сказала:
- Ладно, привез – веди.
Двери шлюза раскрылись, выпуская их в ночь. Женька ступила на твердую поверхность посадочного покрытия, глубже закутываясь в плащ, натянув пониже капюшон, чтобы не промокнуть. На открытом месте ветер дул сильными порывами, смешивая стену дождя, лившуюся с неба. Площадку освещали большие прожекторы и в их свете дождь, казалось, лил еще сильнее. Это был первый летний дождь, омывший тело Новой Земли после зимней сухости. Как будто вся вода, копившаяся несколько месяцев, вдруг пролилась без остатка. Небо разрезала ярко-голубая молния, и Женька поежилась, до того здесь было промозгло. Когда они с Хаммером ступили  на ледяной панцирь Земли несколько дней назад, в груди тревожно заныло: это был их настоящий дом. Здесь был новый дом, новая Земля, но шаги по ней никогда не будили в Женьке никаких чувств. Так было и сейчас. Кутаясь в плащах, они поспешили забраться в ожидавший их флайер. Гордон продумал все до мелочей и, возможно, про два трупа в холодильнике была вовсе не нелепая шутка.
Они пролетели около сотни километров, прежде чем снова оказались на земле. С размаху Женька спрыгнула в большую лужу, промочив ноги:
- Ч-черт! – с чувством сказала она и подняла голову, обернувшись на знакомый голос:
- Тише, а то беду накличете.
- Да мы сами – беда, - сказала она себе под нос, вглядываясь в человека, который их встретил. Он тоже был одет в плащ, ростом повыше Женьки. Он махнул рукой. Это было приглашение. Провожатый прекрасно ориентировался без фонаря в почти кромешной темноте, рассеиваемой светом одиноко горящих окон. Женька плохо соображала, куда они идут и, конечно, поняла, кто это идет перед ней несколько угловатой походкой, но в то же время ловко, по-звериному, перепрыгивая лужи.
В сухом помещении, куда они вошли, вспыхнул свет. Капюшоны сняты.
- Шенет! – радостно взвизгнула Женька, повиснув у нее на шее. - Вот это сюрприз!
- Да уж, - с характерной скромностью ответила Шенет Росс, - а то ты не поняла.
С Санни и Гордоном она обменялась рукопожатием. Плащи они оставили в том же сухом помещении, оказавшимся прихожей. Окна были плотно закрыты. Снаружи не было видно даже самой узкой полоски света. Они прошли в столь же небольшую гостиную. Человек с именем Шенет Росс даже здесь, на Новой Земле, мог позволить себе шикарные апартаменты. Однако здесь было только самое необходимое для одиноко живущей женщины. Посреди помещения стоял низкий столик, по обе стороны которого разместились два маленьких диванчика, вмещавших не более трех человек, да и то, двоим сидеть на них было куда более комфортно. Слева от входа – окно, справа – проход дальше, видимо, в другую комнату либо на кухню. Сразу по левой стене – визор, а противоположная – совершенно пустая. Создавалось впечатление, что это не дом, а какое-то временное убежище. Здесь не было того, к чему привыкла Женька. На ее окнах всегда висели занавески, на полу – покрытие, ваза, цветы, картинки, тщательно подобранные и одновременно простые элементы декора – все это создавало ощущение тепла и уюта. Здесь не было ни того, ни другого, ни третьего. Вероятно, сюда Шенет приходила редко, в буквальном смысле, живя на работе. Можно было с уверенностью сказать, что она не знала соседей, да и вообще, вряд ли выходила на улицу для того, чтобы просто прогуляться.
Шенет отвлекла ребят от раздумий, предлагая обсудить дело, с которым они прибыли. Просто так посреди ночи ее бы не потревожили. Гордон перешел к сути:
- Нам надо сделать так, чтобы этих двоих было ни узнать, ни опознать, если что.
Шенет кивнула головой, подумав про себя: «Странная просьба. Очень странная», - а вслух сказала:
- Это не так просто: глаза, отпечатки пальцев, голос. В конце концов, нужен конкретный образец, чтобы на его основе создать пиратскую копию, если вы хотите безупречную работу.
- У меня в холодильнике два свежих трупа. Они могут нам помочь.
Гордон наклонился к Шенет и та отпрянула, ошарашено глядя на него. Женька и Санни переглянулись. Гордон все-таки не шутил. Видя реакцию Шенет, он поспешил успокоить ее:
- Все законно. Ну-у, более-менее. Эти люди работали на Бертране Овунаса – ученые. Всю жизнь там прожили. И жили, видимо, хорошо, потому что умерли в один день, - Санни почувствовал, как Женька напряглась. С Бертрана Овунаса они знали только одну семейную пару, с которой даже не были знакомы: семья Кайль, благодаря которой и без ущерба для настоящих Кайлей, была проведена операция «Монблан», где они убрали губернатора Невады Уильяма Шетнера. Женька вновь поежилась. Похоже, что понятие «случайность» к ним вообще не относилось.
- Почему в один день? – поинтересовалась Шенет.
- Бертран – суровое место, - пожал плечами Гордон, - отравились газовыми испарениями. Такое там бывает и нам удобно: во-первых, семья, во-вторых, у них был сын – погиб в тулонскую войну, - Женька при этих словах вздрогнула, и это не смогло ускользнуть от пытливого взгляда Шенет, - родственников больше нет. Контактов особо тоже. Да даже если кто из ученой братии и встретится на дороге – ребята найдут, что сказать.
- Так ты мне предлагаешь воскресить их из мертвых? -  с иронией в голосе спросила Шенет. Ее глаза смеялись. Всем своим видом она показывала, что идея Гордона слишком претенциозна.
- Не совсем, - он ничуть не смутился, а, напротив, уверенно продолжил, для удобства положив руку на спинку дивана, что, в свою очередь, смутило Шенет. Ни один мужчина так близко к ней не сидел уже несколько лет. После потери семьи Шенет замкнулась, никого в свое личное пространство не допуская. Почувствовав неловкость, она отодвинулась на край дивана, но не встала, продолжив слушать:
- О том, что они умерли, знают только те, кто с ними работал на Бертране. Такие люди редко выезжают. Да и то, они видели, как их погрузили в медпатруль. На чудо всегда можно спихнуть. Так что я предлагаю сделать из наших ребят супругов Кайль и дело в шляпе.
Санни и Женька думали об одном и том же. Гордон затеял очень рискованное предприятие. Это было даже не «более-менее законно». Это было запрещено законом. И если тогда, когда они перевоплотились в Натана и Анну-Франческу Кайль, все было сделано в рамках  подготовленной органами госбезопасности спецоперации, то теперь они должны будут выйти за официальные рамки. Женька подумала, что если Шенет все же согласится, то им придется жить как будто бы в другом теле: забыть свои имена, как они на самом деле выглядят, поверить, что они – это не они. С другой стороны превращение в супругов Кайль открывало перспективу беспрепятственных передвижений. Свободная ассоциация ученых, к которой принадлежали микробиологи, давала им это право. Что ж, придется привыкать. Ввязаться в авантюру, предлагаемую Гордоном – это вновь оказаться вне установленных правил. Это было не ново.
Шенет, наконец, поняла, что именно хотел от нее Гордон. Она вскочила и нервно заходила из стороны в сторону:
- Вы что, чокнутые? Это же противозаконно! - она резко остановилась, буравя своими бездонными глазами Санни и Женьку. - Вы куда-то влезли?
Больше молчать было нельзя и Санни взял на себя ответственность вести разговор дальше:
- Мы всегда куда-то влезаем. Неужели это для тебя открытие?
- Я думала, что раз вы теперь работаете на ЦСО…
- ЦСО нас предал, Шенет. Вчера, если бы не Майк, нас бы просто размазали. Так что ЦСО сами рады от нас избавиться.
- Что же вы такого натворили?
Шенет ждала ответа, а он не знал: говорить или нет. Женька как-то давно его предупредила, что при Шенет никаких разговоров о детях. Да он и сам это понимал. Однажды потеряв самое дорогое, что у нее было, она всячески избегала разговоров о новой семье и будущих детях. Для нее это была запретная тема, нарушив которую можно было услышать пару метких слов в свой адрес. Теперь, чтобы подписать Шенет на авантюру, нужно было говорить убедительно. Убедительнее всего была правда. Именно это пришло в голову, и он сказал, отвечая на ее вопрос:
- Понимаешь, Шенет, у нас дочь. Полтора года.
- Дочь? – отстраненно спросила она, резко сникнув.
- Да. И в ней-то все дело. Она не совсем обычный ребенок. Это и напугало ЦСО.
- А сейчас она где? – также рассеянно спросила Шенет.
Новость стала для нее крайне неожиданной. Он заметил, как опустились уголки ее губ, а глаза подернулись пеленой. И вовсе не потому, что все это ей было неприятно слушать, а потому, что ей напомнили о том, что у нее тоже был когда-то ребенок, смерть которого она оплакивала до сих пор. Конечно же, Шенет знала, что жизнь на месте не стоит, знала, что Санни и Женька вместе, так почему бы не предположить, что их уже трое? Она машинально накручивала на указательный палец прядь волос и очнулась только тогда, когда в разговор вступила Женька:
- Она в безопасности. Но чтобы в безопасности были и мы – нам нужна твоя помощь. Шенет, нам не к кому больше обратиться.
- А как же Харпер?
- Харпера пасет ЦСО. Мы уже давно не виделись.
Шенет вновь погрузилась в себя. Безусловно, ей нужно было подумать. Все взвесить. Ведь они явились без приглашения, прося о том, что явно попахивало незаконным. Хотя нет, они просили о помощи. А с просьбами они к ней никогда до этого не обращались. И если они насолили ЦСО, то дела обстоят из ряда вон плохо. Она украдкой смотрела то на Женьку, то на Санни. Шенет их не видела с момента, как они вместе покинули Херувим. Спустя полгода затворничества в земных катакомбах из-под ее начала внезапно исчез Харпер. А потом она узнала о том, что все они работают на ЦСО. В тот момент Шенет отчетливо понимала, что полгода ей нагло врали, что все было не так, как пытались представить, но когда на ЦСО стала работать Женька – ей это показалось странным, однако она привыкла не задавать вопросов. Это все она узнала от Хаммера, с которым как-то пересеклась чуть больше года назад. Почему они приехали сюда без него? Ведь Хаммер и Санни – лучшие друзья? Шенет остановилась на мысли о том, что когда ребята появлялись в ее жизни, вопросов становилось больше, чем ответов.
- Ладно, - Шенет словно вышла из комы, - я вам помогу, но вы мне пообещайте, что больше пропадать не будете.
Напряжение, все это время висевшее в воздухе, спало. Санни и Гордон облегченно вздохнули. Женька улыбнулась.
- Я уж думал, что мне эти трупы вечно возить придется, - рассмеялся Гордон.
- Спасибо, Шенет, - искренне сказала Женька.
- Да было бы за что. Но за свою услугу мне придется взять с вас плату, - Санни повел бровью, но на это Шенет не обратила никакого внимания, - я хочу знать все, что с вами произошло после гибели Тулона и Херувима.
- О-о, это длинная история, - попытался отмахнуться он, но попытка не удалась:
- У меня масса времени до утра, - Шенет растянула улыбку, - к тому же, не гоже встречать дорогих гостей без приглашения. Я ведь не забыла, что обязана вам жизнью.
Она встала, подошла к стене, которая так не понравилась Женьке из-за откровенно голого вида и легко прошлась по ней своими длинными пальцами, словно, отыскивая что-то. Спустя секунду, стена отодвинулась назад, обнаружив под полом лестницу.
- Старая привычка, - с улыбкой пояснила Шенет, - не могу жить на поверхности. Так безопаснее. Приглашаю в мой дом.
Она сделала широкий жест рукой и Женька поняла, что в большинстве своих выводов ошиблась. Саму Шенет она увидела в другом свете. Это была уверенная в себе женщина, лишь иногда дававшая себе слабинку. Она не боялась столкнуться с трудностями, и в какой-то степени тоже была авантюристкой. Окажись Женька на месте Шенет и столкнись с компанией Посланников, обремененных необычным ребенком и кучей проблем, она не знала, как поступила бы.
Спускаясь вниз, Шенет тронула Женьку за руку:
- Как девочку назвали?
- Лаура, - ответила Женька и не заметила в глазах Шенет ни тени грусти. За эти годы она научилась прекрасно собой владеть.
Они спустились вниз ровно на тридцать две ступеньки и оказались перед массивной дверью. Похоже, что это была крепость. Вход в нее могла открыть только Шенет и не только как хозяйка, но и как творец всего, что предстало перед глазами ребят. Мягкий свет равномерно освещал широкое пространство, казавшееся еще больше из-за светлых тонов, преобладавших в помещении. От изумления Женька даже открыла рот. Перед ней прямо с потолка лился нескончаемый поток воды. Он ниспадал прямо на пол, в клубившийся туман. Водопад вкруговую окружали белоснежные мягкие диваны. Женька закружилась по комнате – водопад был объемным со всех точек. Она нерешительно подошла к потоку и протянула руку: вода прошла сквозь пальцы, оставив лишь ощущение прохлады. Это была потрясающей работы картинка. Женька восхищенно повернулась к Шенет, наблюдавшей за ней из дальнего угла комнаты:
- Почти реальность!
- Я старалась, - она вышла из угла, - здесь автономная система вентиляции и микроклимата. Любые внешние потрясения здесь не страшны.
- То есть? – уточнил Санни.
- Ну, даже если предположить, что на поверхности вдруг исчезнет атмосфера, здесь всегда будет чем дышать.
Он кивнул головой в знак понимания и уважения перед ее гением.
- Ну у тебя и мозг! – проговорила Женька. Она завершила осмотр комнаты, - как ты умудрилась все это сделать?
Это был не вопрос, а, скорее, удивленное восклицание. В этой комнате не было окон, но они здесь были не нужны. Своей реалистичностью водопад заменял любые виды. К звуку падающей воды иногда примешивалось ненавязчивое пение птиц, совершенно отрывая от реальности. Казалось, что здесь останавливается даже время, а проблемы – да их просто не может быть! На стенах висели фотокартины, выполненные в одном стиле. Они представляли собой единую композицию. Это были далекие созвездия и знакомые миры, среди которых ребята узнали Канопус IV, гигантский Юпитер, погибший Херувим. В самом центре висела картина, превосходящая по размеру все остальные. С внутренней подсветкой она казалась еще более объемной. Напротив нее ребята остановились. Санни и Женька, не сговариваясь, взялись за руки. Они смотрели на Землю, такую, как сотни раз видели с орбиты. Планета на картине медленно вращалась, демонстрируя очертания морей и континентов. Гордон опустил Женьке руку на плечо и положил на нее подбородок. Где бы он ни был, в каких мирах бы не оказывался – ни один из них не был столь прекрасным.   
- Вы тоже по ней тоскуете? – Шенет грустно улыбнулась, но ответа не получила, ведь это было так очевидно. - И я тоскую. Здесь все не то. Не могу привыкнуть, - она подошла к ребятам и встала между картиной и ними, глядя им в лица, не сомневаясь в том, что хотела сказать, - заберите меня с собой.
Эта просьба застала их врасплох. Об этом никто не думал.
- Что за желание? – осведомился Санни.
- Я работаю здесь просто потому, что я работаю, - Шенет отвернулась и медленно отошла, - меня здесь ничего не держит. Когда я была там, на Земле, я тоже работала автоматически, потому что так нужно было Комитету. После приземления нас с вами растащили: меня – в лаборатории, а вас не знаю куда. Когда я об этом спрашивала, мне отвечали, что вы работаете то там, то здесь. Сначала я подумала, что моя миссия выполнена, и вы больше не нуждаетесь в моих услугах. Потом я поняла, что на вас это не похоже. Вы же не бросаете своих, так? – она развернулась и устремила свой взгляд на Санни.
- Не бросаем, - утвердительно сказал он.
-Так что же произошло? Где вы были?
- В забоях, Шенет.
- В каких забоях? – недоуменно спросила она, нахмурившись. Она явно ничего не знала, что происходило в жизни ребят эти два года.
- Я же говорил, что это длинная история, - повторил Санни.
- А я говорила, что не тороплюсь.
Шенет подошла к двери, через которую они вошли, и плотно закрыла ее, с трудом потянув на себя. Женька заметила справа небольшое углубление. Одно нажатие и изнутри переворачивалась приборная панель, такая же, как в их маленьком уютном домике в Италии. Рассказать Шенет обо всем означало вновь окунуться в события, воспоминания, которых они с ребятами старались избегать. Слишком уж они были мучительными. Однако, рано или поздно это нужно было сделать, чтобы навсегда сбросить тяжелый камень с души, где-то признать свои слабости и ошибки, где-то доказать свою правоту. Так иди иначе, подобный разговор бы обязательно состоялся пусть не с Шенет, так с кем-нибудь другим. Так почему же начать его было так страшно?
Дверь щелкнула, плотно затворившись. В это же время на противоположной стене открылся широкий проход, за которым находилась такая же светлая столовая – голографическая камера. Войдя в нее, ребята оказались на краю обрыва. Вокруг величественно вздымались горы, а овальный стол, казалось, вот-вот опрокинется в пропасть. Картинка невольно напомнила Санни и Женьке Пилат. Внутри все оборвалось при одном воспоминании. Женька молчаливо облокотилась обеими руками на спинку стула, в задумчивости покусывая губы. Ее взгляд беспокойно бегал с одного места на другое. Заметив это, Гордон попросил:
- Шенет, а нельзя сменить картинку?
- А что такое? – удивленно спросила она, взявшись за пульт.
- Ну, мы же договорились: без тайн, - шепнул он, - это место вызывает у них плохие воспоминания. Они тебе все расскажут, только картинку поменяй.
В его стального цвета глазах она увидела искреннюю просьбу. По мнению Шенет Гордон был слишком резок и груб. Как он умудрился выйти на нее здесь, в тайне ото всех, сообщив, чтобы она была готова к встрече гостей, о которых никто не должен знать, так и осталось неразгаданной тайной, и раскрывать свои секреты он был не намерен. Однако только сейчас она поняла, что и в этом человеке, балансирующем на грани закона, есть чувства. Шенет увидела в нем искренность и поняла, что совсем его не знает. Возможно, та самая грубость была всего-навсего прикрытием для более тонких чувств, которые он не желал выставлять напоказ.
Без лишних предположений Шенет спросила:
- Пустыня, лес, море… я знаю! – она вдруг щелкнула пальцами: - Мы отправимся ближе к дому!
В один миг под ногами вместо острых скал появился ровный кирпичного цвета пол. В арочных углублениях бежевых стен горели канделябры. Квадратные столы, покрытые белоснежными скатертями. Высокие стулья. Некоторые столы пустовали, за другими сидели люди, ужинали, о чем-то беседовали. Женьку словно обдало холодным душем: она знала это место и тронула Санни за руку. Это был один из ресторанов Венеции. Из общего зала выход вел на большой каменный балкон, на котором стояли горшки с цветами. Здесь расположилось несколько столиков на двоих, отсюда открывался великолепный вид на один из венецианских каналов, по которым легко скользили старомодные гондолы, скрываясь под арочными мостами.
Женька вдруг улыбнулась, в очередной раз убедившись, что случайностей не бывает. Ведь даже здесь, под поверхностью Новой Земли, из тысяч возможных видов был выбран именно этот, как специально окуная ее в прошлое, которое стало ее будущим. Да, разговор с Шенет был неизбежен, но пока Женька просто спросила:
- А этот вид у тебя откуда?
- Тоже не нравится? – не зная, о чем думать произнесла Шенет, вновь взявшись за пульт, но Женька остановила ее небрежным жестом:
- Пусть останется.
Шенет пожала плечами:
- Да так, хотелось хоть какого-то присутствия людей. Нашла в архиве эту запись. Очередная случайность.
Шенет повернулась к холодильнику, замаскировавшемуся под интерьер ресторана, и достала несколько тарелок, поставив их на стол. Затем вернулась, достав бутылку. Женька так и стояла, не меняя позы:
- В этом ресторане были большие синие тарелки, - несколько рассеянно сказала она, -  и стулья с круглыми спинками…
- Ты что, там была? – Шенет удивленно раскрыла глаза, захватив по пути бокалы и стопки. - Ничего себе, совпадение.
- Ничего, - согласилась Женька, сев на стул вслед за Шенет.
Она как будто забыла о том, что настойчиво требовала объяснений и в предвкушении потерла руки:
- Так. Поздний ужин. Не ресторан, конечно, но все-таки. Курица с овощами, фрукты. Все свежее, -  она поставила на стол бутылку и стопки, - да, вот хлеб, сама пекла. Как видите, никакой экзотики.
Санни взял в руки бутылку, повертел ее, затем поднял на Шенет недоверчивый взгляд:
- Ты же не пьешь.
- Не было повода, - как бы между прочим сказала она, - ну давайте, наливайте, что я тут, зря старалась? Разливай, - обратилась она к Санни и, когда стопки поднялись и со звоном ударились друг об друга, добавила, - за встречу. И чтобы больше не расставаться.
Первая пошла легко. Женька выпила, не моргнув глазом и, поднеся к носу кусочек свежеиспеченного хлеба, с наслаждением вдохнула его аромат. Эта манера пить всегда раздражала Сашку. Она поковырялась в тарелке, затем отложила вилку и сложила руки перед собой.
- Ты что не ешь? – спросила Шенет, нанизывая на вилку сочный кусок белого куриного мяса.
- Я закусываю, - пояснила Женька и посмотрела на Санни. Получив молчаливое согласие, она сделалась серьезной, - в этот ресторан меня пригласил Санни. Там я узнала, что несколько дней мы будем работать вместе.
Шенет поняла, что разговор начался, и жестом попросила Санни налить по второй. Женька продолжила:
- Дело было в год избрания Джека Уолиса президентом.
- А-а, это когда Шетнера убрали? Скандальная история, - Шенет устремила взгляд вверх, явно вспоминая события того времени.
- Это не все, - тон голоса Женьки стал жестким. Так она резала правду, которую до этого знали только трое непосредственных участников операции «Монблан» и ее организаторы. - Мы его убрали.
Шенет поперхнулась. Гордон, не веря собственным ушам, выпрямился на стуле:
- Да ну на хрен!
- Мы приехали с Санни в Сидар-сити и зарегистрировались в отеле под видом супругов Кайль – тех самых, которые болтаются в твоем морозильнике. Правда, на тот момент с ними был сын-подросток, которого сыграл Харпер. Нас слегка подретушировали, и через сутки кандидатура губернатора Невады была снята с голосования, - мрачно заключила она.
- Это же политика, - Гордон сверлил глазами Женьку.
- С этого все и началось, - она крутила стопкой, бездумно разглядывая ее форму, - ну что, выпьем за демократию?
Они молча выпили. Шенет начинала понимать, что зря затеяла этот разговор. Ей уже не хотелось знать подробностей. Она увидела ребят в свете, который ей не нравился.
- Это была работа, - сказал Санни, -  мы были на службе и не вправе отказываться от задания. Это было бы предательством.
- Но это же убийство человека! – воскликнула она.
- Это работа, - сурово повторил Санни, и Женька вспомнила, как он ей говорил когда-то то же самое, - а то, что сейчас Натан и Анна Франческа Кайль у него в морозильнике – это просто злая шутка, - он налил еще, - ты многого не знаешь, Шенет. Ты живешь наукой на благо человечества, а вокруг тебя одна политика. Вспомни, Джек Уолис хотел взорвать целую планету вместе с живыми людьми только ради того, чтобы не вылететь раньше времени с президентского места – разве это не политика? ЦСО испугался маленькой полуторагодовалой девочки, решив стереть ее с лица земли вместе с родителями – разве это не политика?
Она опустила голову. В горле словно застрял кусок. Она и вправду жила в мире каких-то иллюзий. Вокруг что-то происходило, но она этого не замечала, погруженная сначала в работу, потом в боль потери, потом снова в работу.
- Дальше слушать будешь? – в упор глядя на нее, спросила Женька. Она сидела, откинувшись назад, спокойно положив вытянутые руки на стол.
- Вы… вы страшные люди, - медленно проговорила Шенет.
- Так многие говорят, - Женька не изменила своего положения. Она ждала.
- Что я еще узнаю?
- Только правду.
Врать им было не зачем. Шенет была в этом уверена. Но хотела ли она знать эту правду, какой бы она ни была? Все это время она жила в мире, который либо создавали для нее, либо создавала она: без потрясений и неожиданностей. Сейчас, и она это отчетливо понимала, ей придется вырвать себя из привычного круга. Но если она хотела покинуть планету, то не все ли равно с кем лететь: с убийцами, контрабандистами, лишь бы подальше отсюда! Она посмотрела Женьке в глаза, и она выдержала этот взгляд. Эти убийцы спасли ей жизнь. Такое не забывается и Шенет согласилась:
- Да. Хочу.
- Тогда выпьем, - удовлетворенно кивнула Женька и протянула свою стопку в центр стола.
Ее поддержали все. Шенет узнала о том, что после победы над тулонцами ребята добровольно пошли под трибунал. Теперь ей стало понятно, как Александра Полева стала капитанов ВСКБ, а затем и президентом. Понятно и то, почему она искала в лице Шенет поддержку. И пока Сашка упивалась властью, Алекс, медленно сгорая, отравлялся ее ядом, пока, наконец, не застрелился. Как она ошиблась, полагая, что ребята не желают с ней общаться! А они просто не могли! Они даже друг друга не видели, роя тоннели в сырых забоях. Шенет услышала о дерзком побеге на «Да Винчи» с Земли, а потом и с Соломона. Узнала, как на самом деле закончилась тулонская война. Она слушала молча, не перебивая. Лишь изредка уточняя то, что особенно ее интересовало. Теперь, когда все карты были открыты, Шенет поняла, насколько она была далека от истины. Она смотрела на Женьку и, все еще не веря в услышанное, переспросила:
- Ты – зарлулу?
Женька молча развела в воздухе руками.
- Невероятно… И как вы..? – она осеклась и опустила глаза, покраснев.
Санни заулыбался:
- Как все. Ничего фантастического.
Гордон хохотнул. Женька тоже покраснела. Шенет встала:
- Давайте-ка, я чистую посуду поставлю, - она собрала со стола тарелки и стопки, заменив их на новые, - во все это так трудно поверить… И что теперь? – она достала вторую бутылку и, открыв, налила сама.
- Лично я хочу встряхнуть ЦСО, - сказала Женька, - они никогда не оставят Лауру в покое.
- Понятно, - уяснила Шенет, - так что, возьмете меня с собой? – она повторилась.
- Если ты так сильно хочешь – без проблем.
- Тогда за это выпьем?
Женька залпом опрокинула очередную стопку и схватилась за край стола, потеряв равновесие. Она почувствовала сильное головокружение и тут же повалилась на стол. Следом свалился Санни. Шенет встала:
- Ну вот. Дело слано. Что смотришь? – она окинула взглядом Гордона, который вскочил, не зная, что от нее ожидать, - я добавила им в стопки транквилизатор. Что время терять? Ни к чему прощанья, - жестко произнесла она, - будут спать, как младенцы. Оттащим их в лабораторию в подвале и поедем за моим научным грузом – твоими трупами. Через сутки проснутся другими людьми. Будешь мне ассистировать.
Это звучало, как приказ. Услышать такое от Шенет было для Гордона полной неожиданностью. Но он подчинился, все еще недоверчиво не нее поглядывая. Вскоре он успокоился.
Женька открыла глаза в ярко освещенном помещении и зажмурилась. Глаза словно прорезало яркой вспышкой.
- Не так резко, - услышала она голос Шенет и почувствовала легкий укол.
Приоткрыв глаза, она увидела Шенет со шприцем в руках. Его игла была в Женькиной вене. Она попыталась высвободиться, но Шенет крепко сжала руку:
- Не дергайся. Все нормально. Голова не кружится?
- Да нет, - сказала Женька, почувствовав в горле неприятное ощущение, будто бы его распирало изнутри. Голос ей тоже показался чужим. Она прокашлялась.
- Скоро пройдет, - пояснила Шенет, вытаскивая иглу, - можешь сесть.
Женька села, свесив ноги с кушетки, все еще щурясь.
- Здорово я вас уделала? – Шенет оперлась на стол с хирургическим  инструментами, смеющимися глазами глядя на Женьку.
- Да уж, - с легкой улыбкой согласилась та, проведя рукой по голове, и вдруг замерла, недоуменно посмотрев на Шенет, не отнимая руки от затылка.
- Волосы пришлось обстричь. Анна Кайль в последнее время носила короткие.
Женька сглотнула, лихорадочно осматривая свои руки, трогая лицо, ощупывая голову, и застыла, закрыв рот рукой, немым взглядом смотря на Шенет.
- Не думала ли ты, что это тебя от водки так срубило? – звонко засмеялась Шенет, - Все уже позади, Анна Франческа Кайль, - она подала Женьке руку, - идем знакомиться. Только пусть это будет сюрприз. Закрой глаза.
Она подвела ее к большому зеркалу, которое подготовила специально для этого момента, и шепнула, отойдя в сторону:
- Открывай.
Женька нерешительно открыла глаза, и они невольно расширились. В отражении она увидела совсем другого человека. Шенет проговорила:
- Какое-то время ощущения будут неприятными. Здесь все-таки домашняя лаборатория, а не специализированный центр по перемене внешности. Вам обоим крупно повезло. Видимо, еще тогда, на Земле, на этом и сыграли. У вас с Кайлями один типаж, поэтому, в принципе, мы изменили не много: цвет волос, глаз, голос, отпечатки пальцев, ну-у, легкая коррекция лица…
Женька, казалось, не слушала. Она пристально себя разглядывала. Короткие темно-каштановые волосы непривычно открывали длинную шею, взгляд карих глаз казался таким чужим, что Женька сморщилась и выставила вперед руку, словно защищаясь, закрыв другой глаза. Шенет подошла к ней и обняла за плечи, тихо приговаривая:
- Ну что ты … - она с усилием отняла руку от Женькиного лица и заглянула ей в глаза, - это ты, понимаешь, ты, - девушка молча кивала, - Женя, ты знала, на что шла, - строго сказала Шенет.
Женька вырвалась:
- Да знала! – вскричала она, - Но это… - она ткнула пальцем в сторону зеркала и, захлебываясь, продолжила, - это… гениальная работа, Шенет, черт!
Она вновь подошла к зеркалу и, вскинув голову, открыто посмотрела на свой новый облик. Все-таки она себя узнавала. Видя, что Женька успокоилась, Шенет продолжила:
- Я приготовила для вас сюрприз…
- А где Санни?
- Он тебя уже ждет.
- Думаю, что он не истерил, как я.
- Нет, - Шенет улыбнулась, - он – настоящий мужчина.
Женька скривилась в усмешке: еще бы, но вслух спросила:
- Ну, давай, говори, что еще за сюрпризы ты приготовила?
- Во-первых, у вас больше нет отметин Посланников. По крайней мере, до момента, пока эта роль снова не понадобится.
Женька провела рукой по вискам. Действительно, шрамы исчезли:
- Я надеюсь, что больше никогда не понадобится.
- Во-вторых, теперь вы без проблем можете общаться с кем угодно и когда угодно по биокому. Хорошая новость, правда?
- Не то слово, - согласилась Женька, - ЦСО связал по рукам и ногам, было тяжело привыкнуть. Да и вообще, - она махнула рукой.
- И главное. Я знала, что вам будет тяжело, поэтому сделала одну хитрушку. Смотри, - она подошла к Женьке и взяла ее за запястье, - здесь вмонтировано устройство. Если оно где-нибудь и засветится, то подозрений не вызовет. Это всего лишь датчик пульса – такие ставят сердечникам. Но внутри, - она постучала пальцем по запястью, - технология, которая нигде не применяется. Она непроверенная и незаконная, так что вы, своего рода, подопытные кролики. Но переживать не стоит. Эта штука работает, - Шенет отступила назад, - сделай так, будто бы ты слушаешь пульс, как нащупаешь – слегка нажми.
Женька с интересом посмотрела на Шенет и сделала, о чем та просила. Чуть прижав запястье, она взглянула на Шенет. Ощущения не изменились. Разве что увлажнились глаза.
- Нажми еще раз, - попросила Шенет.
Женька нажала и закашлялась.
- Пройдет, смотри в зеркало, - девушка повернулась и замерла, - В общем, так. Ты уже поняла, что нехитрыми манипуляциями ты можешь вернуть себе свой цвет глаз и голос. Кашель и слезливость – это не надолго. Организм привыкнет, и ты перестанешь это замечать. Вернуться назад можно таким же способом. И сама понимаешь, это делать только когда ты в абсолютной безопасности. Если заметят – вы пропали сразу.
- Конечно-конечно! – Женька горячо обняла Шенет. - Ты – гений!
- Это Харпер гений, - засмеялась Шенет, - два гения в одно время – это уже слишком.
- Но случилось же так, что в одном времени оказалось два Посланника, - возразила ей Женька и вернула себе новое обличье, - надо привыкать. Будем надеяться, что эти перемены к лучшему.
- Что ни делается – все к лучшему. Пойдем, познакомлю тебя с мистером Натаном Кайлем.
Они покинули лабораторию и вернулись в гостиную. Шенет пихнула Женьку в спину:
- Или, он тебя ждет.
Женька нерешительно шагнула вперед. Она видела Санни со спины. Он стоял, бездумно щелкая каналы визора. Женька поняла, что он сгорает от нетерпения. Она старалась двигаться как можно тише, но он все же обернулся, почувствовав ее присутствие. Напряжение на его лице сменилось легкой улыбкой. Женька остановилась. Он отложил пульт в сторону и, сцепив руки за спиной, направился к ней. Вместо родных карих глаз на нее смотрели серо-голубые. Но это был его взгляд. Никакой цвет не изменил этого. Он оценивающе оглядел Женьку со всех сторон, сделав вокруг нее несколько кругов, и неожиданно поцеловал в шею:
- Ты прекрасно выглядишь, миссис Анна Франческа Кайль.
Она подняла бровь. Санни изменился мало. Разве что глаза, да в привычную седину добавлены темные тона. Его волосы тоже были непривычно коротко острижены, открывая высокий лоб.
- Ой, разворковались, - всплеснул руками вошедший Гордон, - наука говорит, чтобы отношения были крепкими – надо что-то в них менять, привнося свежую волну. 
- Чтобы отношения были крепкими – надо жениться, - следом вошла Шенет и вложила в руки ребят обручальные кольца, - Кайли были женаты, так что…
Санни и Женька женаты не были. И об этом даже не задумывались. Как бы банально не звучало, но на это просто не было времени. Однако сейчас эта тема была невольно поднята. Понимая, что стала виновницей некоторой неловкости, Шенет поспешила исправить ситуацию:
- …Так что пусть это будет для вас генеральной репетицией, - она нарочно поторопила Женьку, - одевай, одевай, нечего думать, - Шенет протянула Санни очки, помахав ими в воздухе,- теперь это твое.
Он молча надел кольцо и взял очки, процедив:
- Буду теперь как Харпер.
- Ботаны все такие, - парировал Гордон, довольно засунув руки в карманы, - ну что, пришло время прощаться?
Женька и Санни разом обернулись в его сторону, забыв о только что висевшей в воздухе неловкости.
- Я свое дело сделал, - спокойно сказал Гордон, но в его глазах читалась грусть, расставаться ему явно не хотелось, - теперь дело за вами. Встряхните Рукав, чтобы никто впредь не зажирался. Провожать меня не надо.
Он развернулся, но Женька, на мгновение потерявшая дар речи, окликнула:
- Майк, может, ты передумаешь?
Он не оглянулся:
- Я буду за вами следить, - это означало, что он не изменит решения, - В конце концов, за Лаурой же должен присматривать кто-то свой, а не только зарлулу, в которых нет ни капли юмора!
- Майк… - выдохнула Женька и первая подбежала к нему, - Если бы не ты… - она крепко сжала его руку и приложила к своей груди, - Я тебе очень благодарна. Мы все…
- Спасибо, друг, - кивнул головой Санни. Он намеренно не стал прощаться. Не любил. И Гордон это понимал.
- Я буду на Адаллоне меньше чем через четыре дня. Передам от вас привет.
- Спасибо, - сказала Женька, выпуская его руку.
Гордон молча кивнул Шенет, показав ей большой палец. Она повторила жест:
- Увидимся. Дорогу найдешь.
Тяжелая дверь закрылась за Гордоном. Женька села. Ее мысли унеслись далеко. Она представила смышленое личико Лауры и с грустью сама себе улыбнулась. Конечно же, даже через астрономические расстояния Лаура знала, что родители любят и скучают по ней. Знала это и Женька, как и то, что ее дочери ничего не угрожает. По крайней мере, пока. Она посмотрела на остальных. Шенет тоже о чем-то задумалась. А вот Санни, похоже, не только комфортно чувствовал себя в новой роли, но и думал вовсе не на отвлеченные темы.
- Шенет, сколько тебе нужно времени, чтобы уладить свои дела?
- Это будет решать президент, - быстро откликнулась она.
- Что ты ему скажешь?
- А я ничего и не буду говорить. Вы будете.
- В каком смысле? – опешила Женька, мгновенно включившись в разговор. Она сделала привычный жест рукой, заправляя волосы за уши, но тут же опомнилась, сложив ладони на коленях.
- Вы – микробиологи. Прибыли на Новую Землю сегодня. Ваши документы уже рассматривают. Вскоре вас вызовут на регистрацию, которая и покажет, как мы сработали, - она на миг задумалась и продолжила, прохаживаясь по периметру помещения, - но, думаю, что проблем не возникнет. Возвращаясь к началу. Меня легко не отпустят, поэтому вы должны приложить максимум усилий для этого. Я вам дам кое-какие выкладки, чтобы вы были не голословны. Посмотрим, на что вы теперь способны. На аудиенцию запишитесь сами, - она сделала паузу. - Я же не говорила, что будет легко?
- Не говорила, - медленно проговорил Санни, - он повертел очки в руках и сунул их в карман.
- Не делай так, - предупредила Шенет.
- Я же среди своих, так? – он наклонил голову в ее сторону. - Ты вот что скажи, зачем тебе вообще с нами связываться?
- Она может быть полезной, - ответила за Шенет Женька, и он удивленно на нее посмотрел. Не надо было быть провидцем, чтобы понять: она уже обдумывает очередную авантюру. Ошибиться он не мог.
- Вот и хорошо. Возьмите мой флайер. Он доставит вас в порт. Получите регистрацию и дальше по обстоятельствам. Денег у вас на счету достаточно.
- Хороший инструктаж, - усмехнулся Санни и потянул Женьку за собой, - командир дело знает, наш человек.
Шенет поняла, что он совсем не хотел ее поддеть. Напротив, это была оценка. Услышать подобное от Санни мечтали многие. Глядя им вслед, она тяжело вздохнула и когда осталась одна, опустилась на диван, взяла со столика стакан, налила из графина воды и сделала глоток, почувствовав приятную прохладу. В том, что ребята пройдут регистрацию, Шенет не сомневалась. Не сомневалась и в том, что они ее не бросят. Не того сорта люди.

Дождь кончился. После двух суток непрерывного ливня земля не смогла впитать в себя влагу. На обочинах дороги стояли огромные лужи, в которых, как в зеркале, отражалось зеленоватое небо. Темно-синий мобиль несся по скоростной автостраде, залитой светом желтого Ситара. За рулем сидел Санни, подставив одну руку встречному ветру. Вторая уверенно лежала на руле. Он смотрел прямо перед собой, но, вместе с этим, иногда позволял себе закрыть глаза и вдохнуть чистый воздух, все еще пахнувший дождем. Жажда скорости опьяняла и он давил на педаль все больше, зная, что сидевшая рядом Женька не закричит, не испугается. Он глянул на нее. Она сидела с улыбкой, подняв руки вверх и растопырив пальцы. От скорости захватывало дух, но она смогла выровнять дыхание и ее грудь вздымалась спокойно и глубоко. Она чувствовала умиротворение. Он вновь смотрел на дорогу. Это была его Женька, и никакие перемены не смогли изменить ее сущность. Она тоже ловила наслаждение от скорости, но больше от ощущения свободы, захватившего ее.
Впервые за два с лишним года они могли спокойно ехать вместе, ни от кого не прячась, ни перед кем не отчитываясь, не ожидая подвоха. Покинув остров науки, они ехали в Милан, туда, где их никто не ждал, чтобы провести время вдвоем, оставив дела на потом. Они решили это, не сговариваясь,  и пусть их ждет совсем не тот Милан, который остался в памяти, но это был единственный город, который их связывал. Ведь здесь они познакомились, здесь завязались их отношения, выдержавшие долгую проверку временем. Здесь Женька узнала цену дружбы, а Санни цену молчания. Пусть от города осталось лишь название, но от этого менялась лишь внешняя сторона, а внутреннее наполнение оставалось по-прежнему трепетным. Они договорились по возможности не говорить о делах, которые им предстояли. И не только потому, что не хотели. Дела были столь неопределенны, что за них было страшно браться. Что значит: «встряхнуть ЦСО»? Они даже не знали, а нужно ли им это в сложившихся обстоятельствах? Не проще ли тихо исчезнуть и спокойно доживать век, растить дочь? Однако это означало, что им так и придется прятаться под масками совершенно незнакомых людей, которые им приходилось волею судьбы надеть уже второй раз. Все эти вопросы не давали покоя, держа в постоянном напряжении. Именно поэтому Санни и Женька приняли верное, по их мнению, решение – просто расслабиться и хоть несколько дней пожить друг для друга, ведь такая возможность выпадала им лишь однажды. На Пилате. Все чаще Женька вспоминала сутки, проведенные с Санни наедине. Ей не хватало его рук, глаз, губ, дыхания. И чем больше их разводили в разные стороны, тем сильнее было желание встретиться и больше никогда не расставаться. Она вдруг подумала, что все произошедшие за последние дни события были следствием их желания быть вместе. Неужели это было действительно так? Или опять случайность? Она отогнала от себя эти мысли, глубоко вдохнув аромат весны. Яркие краски, сочные цвета – на Новой Земле весна мало чем отличалась от весны на Херувиме. Разве что там был край девственных лесов, а здесь человек уже успел хорошо приложить свою руку, изменив под свои нужды ландшафт планеты. Но это была весна. Время года, которое она очень любила. Там, на Земле, Женька радовалась каждому весеннему ласковому лучу, каждому зеленому листочку, каждой травинке. А когда рядом с домом расцветали одуванчики, она обязательно делала из них венок, надевала на голову и бегала босиком по газону.
- Женька! Сумасшедшая! – кричала с балкона Сашка. - Земля еще холодная, простынешь!
Но она не слушала и кричала в ответ:
- Сашка! Мир просыпается! Проснись!
Сашка обычно махала рукой, понимая, что отговаривать Женьку бесполезно и уходила. Женька еще какое-то время прыгала, потом падала на спину, наблюдая, как первые пчелы спешат набрать свежайший нектар, вдыхала запах оттаявшей земли, перебирала пальцами набиравшие силу стрелы травы и получала от этого такой заряд бодрости, что потом долго не могла уснуть.
Картинка пришла и ушла, оставив еле заметный осадок. Женька расправила плечи и положила Санни руку на колено. Каждый идет своей дорогой. Они выбрали не самую легкую, но одну, на которой вдвоем не тесно. Она вновь улыбнулась, подставив лицо ветру, и открыла глаза только тогда, когда он сказал:
- Подъезжаем.
 Санни сбавил скорость, и они влились в транспортный поток. Пригород встретил их маленькими домиками первых поселенцев, не пожелавших променять их на высотки, вздымавшиеся к небу. Это был обычный город Новой Земли. От северной столицы Италии, имевшей тысячелетнюю историю, не осталось практически ничего. Всемирно известный Ла скала, гремевший выступлениями знаменитостей не только на  Земле, но и принимавший лучшие голоса Рукава, перестал существовать. Его можно было отстроить заново по сохранившимся чертежам последней реставрации. Однако эту идею было решено похоронить вместе с воспоминаниями. Если бы даже оперу возродили – в ней некому было петь. В тулонской войне Земля потеряла свой лучший генофонд и должно было смениться не одно поколение, чтобы поднять культурную славу Новой Земли на должный уровень.
Мобиль ехал по улицам со знакомыми до боли названиями: Виа Монтенаполеоне, Корсо Верчелли, Виа Сильвио Пеликко, но Санни и Женька не узнавали их. Место самобытности уступили традиции современности: строгие формы, однообразная архитектура. За редким исключением попадались строения, выполненные в характерном стиле с высокими башнями, разрезающими шпилями небо, арками, витиеватыми ограждениями мостов.  Они проехали мимо музея науки и техники Леонардо да Винчи, и Женька пришла в искренний восторг. В бегстве с поверхности люди спасали не только свои жизни, но и частицы истории своего мира. Она проводила взглядом здание музея – точную копию того, что помнила, разве что отстроенное из новейших материалов. Однако внешность была обманчива и Женька боялась, что половина коллекции была просто утеряна навсегда. Расстраиваться не хотелось, поэтому на предложение Санни сходить в музей, она тактично отказалась.
Из нескольких гостиниц они выбрали обычный двухэтажный отель. Женька вышла из мобиля в молочного цвета платье с аккуратным круглым вырезом и широким поясом, перехватывавшим тонкую талию. Она словно взлетела по ступенькам и обернулась на Санни, прикрыв глаза от яркого солнца, чуть опустив край широкополой шляпы, украшенной небесного цвета живыми бутонами моронии, не увядавшей несколько месяцев. Это уникальное растение было символом Херувима. Теперь оно стало символом Новой Земли. Его способность необычно долго цвести, не имея связи с корнями,  для многих означало не что иное, как надежду. Женька выбрала этот цветок для оформления, исходя из этих же соображений, которые держала при себе, поскольку неоформившаяся идея могла показаться просто безумной. Пока она пугала даже ее. Легкий ветерок прошелся по низу платья, заставив его складки трепетать, открывая Женькины коленки. Она непринужденно прижала его маленькой сумочкой и, когда Санни с ней поравнялся, взяла его под руку. Они вошли в холл и словно очутились в том далеком времени, когда все казалось невероятно простым. Несколько обитых темной кожей диванов, большие настенные часы с боем, картины на морскую тематику, выполненные в технике гравюры. На стойку администратора вел мост, словно сходни к кораблю. Выполненная из тяжелого дерева, она представляла собой капитанский мостик старинного корабля, стена за которой имела вид вогнутого аквариума, в котором неторопливо плавали морские обитатели. Подсвеченные голубым светом пузырьки воздуха поднимались вверх, словно жемчужины. Жаль, но это была картинка с хорошо прописанной программой. Земным морским животным здесь неоткуда было взяться. Однако это не разочаровывало. Напротив, все указывало на то, насколько для людей были важны воспоминания. Хотя иногда Женька думала и о том, что цепляние за прошлое может отбросить далеко назад. Быть может, надо больше смотреть в будущее, чем оглядываться? Но потом она ловила себя на том, что и сама никак не хотела отпускать свое прошлое. Отпустить воспоминания целой цивилизации было куда сложнее.
Пока она осматривалась, любуясь простотой интерьера, Санни уладил все формальности и помахал перед ней ключом. Она была вынуждена признать, что испытывает некоторую неловкость. Они так давно не были вместе, что ей казалось, будто бы все происходит впервые. По коже пробежал мороз, но Женька и вида не подала. Было глупо корчить из себя невинную девушку. Они поднялись на второй этаж, заняв номер с видом на небольшой парк с каскадом фонтанов.
- На сколько дней заказ, мистер Кайль? – игриво спросила она, понимая что, увлекшись осмотром холла, упустила самое главное.
Женька сняла шляпу и бросила ее на подоконник. Распахнув шторы, она впустила в комнату свет. Помещение было средних размеров. На стене традиционно визор, под ним – хорошая имитация камина, искусственные дрова в котором потрескивали, испуская тепло и даже жар. На полу – большая шкура полярного медведя. Конечное же, не натуральная, но довольно реалистичная. Напротив – широкий мягкий диван, столик с мини-охладителем для напитков. Она прошла дальше и вошла в спальню. Ее тон можно было выбрать. Женька остановилась на голубом. Холодный оттенок будет остужать тот пыл, который будет царить в ней. Санни перехватил ее взгляд, остановившийся на овальной кровати под ниспадавшим балдахином.
- Так каков заказ? – повторила она.
- Четыре дня.
- Шутишь! – распахнула глаза Женька, и Санни уловил в них вспыхнувшую искорку.
- Ничуть, - он прислонился к косяку, предвкушая ее реакцию.
- Слушай, даже не верится, - она взялась ладонями за щеки и, все еще не веря в услышанное, смотрела на Санни, - такое бывает?
- Бывает, милая, конечно, бывает, - он оттолкнулся от двери и подошел к ней, крепко прижав к себе, - а сегодня знаешь, что? Сегодня мы с тобой напьемся и просто ляжем спать.
Женька легко согласилась. Она понимала, что Санни устал не меньше нее. К тому же ей было интересно, чем это закончится, ведь они никогда не пили вдвоем. Она долго принимала ванну, лежа в ароматной пене. И он ни разу не зашел, оставив ее наедине с собой. Ей даже показалось, что она ненадолго заснула под звуки шопеновского апреля мечты. Эта музыка всегда волновала, навевая беспокойные мысли, но и одновременно умиротворяла, вселяя новые надежды, открывая безбрежное море мечтаний. Гладя себя по рукам, она невольно остановила взгляд на обручальном кольце, снятом с чужой руки. Какая ирония. Какая жесткая насмешка судьбы, о которой люди, чью внешность они носили, даже не знали. Зато, благодаря Санни и Женьке, они были все еще живы. Она вернула себе голос и цвет глаз. Здесь можно было не беспокоиться об этом. После горячего душа она завернулась в мягкий белоснежный халат и вышла. Усевшись прямо на медвежью шкуру, она приняла из рук Санни запотевший бокал игристого шампанского и молча проводила его взглядом, пока он не скрылся за дверью ванной комнаты. Женька не помнила сколько выпила в этот вечер. Они так смеялись, наперебой рассказывая друг другу забавные истории из своей жизни так, что Женька умудрилась пролить на себя шампанское. Потом они долго сидели на балконе, и Санни курил, наслаждаясь теплым закатом, пока на небе не высыпали первые яркие звезды. Он сдержал слово и когда они выпили столько, что голова пошла кругом, то упали на мягкую кровать, поглотившую их усталые тела, уснув крепким сном.
Женька проснулась поздно. Не открывая глаз, она сладко потянулась, распахнув широко руки и тут же села.  Санни не было. Рядом с ней лежал большой благоухающий букет розовых лилий. Она прикоснулась к ним: бархатные лепестки слегка влажные – их недавно срезали. Она смежила глаза в блаженной улыбке – вставать совсем не хотелось. Она услышала тихий щелчок – открылась входная дверь. До нее донеслись приглушенные голоса, и дверь закрылась. В спальню заглянул Санни:
- Проснулась?
- Выспалась, - ответила Женька, глядя на него с какой-то невообразимой нежностью, - Спасибо.
Он сел на край кровати и провел рукой по ее голове. Короткие волосы стали заметно жестче, но ему все равно хотелось гладить их.
- Нам доставили завтрак, - сказал он, давая понять, что пора вставать.
Женька и сама это знала. Быстро приведя себя в порядок, уже скоро они пробовали блюда местной кухни, показавшиеся почти домашними. А потом они долго колесили по городу, гуляли по скверам, сидели в парке под белыми от цветов, словно от снега, распустившимися деревьями, глядя на тонкие струйки фонтана, стекавшие в чашу с легким журчанием. Женька положила голову Санни на плечо, молча перебирая его пальцы. Она сидела, наслаждаясь весной в самом ее разгаре,  смутно понимая, что такой возможности может еще долго не представиться, как не было ее с того самого дня, как они провели безмятежные сутки на Пилате. Она даже боялась предположить, что их ждало впереди, поэтому сосредоточилась исключительно на созерцании.
Санни, напротив, непрерывно думал, внешне проявляя беззаботность. Этому он научился уже давно и незаметно для Женьки. Он был рад, что она об этом даже не догадывалась, думая, что он тоже получает удовольствие от настоящего отпуска, который они себе устроили. Утром, пока Женька спала, Санни получил весточку от Гордона. До Адаллона он еще не долетел, но, видимо, ему стало уже что-то известно. Одна лишь фраза: «Игра в Рукаве». Санни не нужно было обладать изощренным умом, чтобы понять: определенные движения начались. И не иначе как ЦСО-затейник, либо сам Адаллон, который вряд ли спустит на тормозах факт, что Посланника зарлулу решили убрать. Осталось понять: какие будут шаги, и кто их предпримет первым. Пока не было ясно, какая роль уготована им с Женькой и уготована ли вообще. Возможно, их встреча была предопределена рождением дочери, которая уже сейчас сильнее и умнее их обоих. И, может, это ее война. При этих мыслях Санни чуть сдвинул брови. Вся их жизнь превращалась в какое-то бесконечное стечение обстоятельств. Он понимал Женьку, исповедовавшую другой принцип: нет судьбы кроме той, которую мы творим сами. В их собственной жизни этот принцип срабатывал с трудом. Все, что они бы не делали, к чему бы не прикасались – все это, так или иначе, получало свою определенную метку и в конечном итоге разрушалось. Однажды Санни подумал даже о том, что Сашка по своей сути была вовсе не виновата. Более того, она была жертвой, поскольку вынуждена была действовать в рамках, в которые ее поставили Санни и Женька. Он всерьез задумывался отказаться от дружбы с Ютой и Хаммером, которая сулила им одни неприятности.
Но не это его заботило в данный момент. Он не переставал думать: что стало с ребятами, после того как ЦСО «осуществил» свой план? Он ни на секунду не сомневался, что Хаммер покинет Центр без раздумий. Но куда он отправится? Ведь у него не было дома, куда можно прийти и попытаться защититься от боли и горя. Отправится ли он к Федерау? Тоже вряд ли. Их последняя встреча закончилась ничем. Санни помнил ее до мелочей. Альфред совсем отошел от дел. После смерти Сашки и окончательной победы в Великой войне он улетел на Канопус IV, приняв монашеский сан. Санни при встрече попытался его развеселить, бросив, что-то вроде: «Посмотри на себя! Ты и мотыга – понятия не совместимые!» На это Альфред только опустил голову и ничего не ответил. Не сказал ни слова и тогда, когда перед ним появилась Женька со слингом, в котором, прижимаясь к ее груди, спала двухмесячная Лаура. Тогда они поняли, что Альфред переживал больше, чем они думали. За маской эмоциональной непробиваемости на самом деле скрывался очень ранимый человек. Удар, который нанесла ему Сашка, оказался слишком жесток. Альфред принял обет молчания и вместе с остальными двадцатью монахами ковырялся в земле, ухаживал за животными, подметал дорожки. В тот момент, когда Санни увидел его, ему показалось, что гигант сгорбился и осунулся. Но он ошибся. На самом деле ему не показалось. Это было действительно так. Единственное, что отпечаталось от этой встречи болью при каждом воспоминании – это взгляд Альфреда, полный тоски и то, как он ушел: просто повернувшись к ним спиной. Санни надеялся, что время способно его излечить, и он обязательно вернется тем же рассудительным здоровяком, способным, порой, заглянуть намного дальше, чем сам Санни. Его искренне не хватало. Годы проработав бок о бок в «Захвате», пройдя вместе войну, они понимали друг друга без слов, и Санни выворачивало всякий раз, когда он думал, что Альфред сломался из-за какой-то бабы. Чувствуя, что начинает накипать и сейчас, Кент отогнал от себя эти мысли, окончательно решив для себя, что он обязательно сделает еще одну попытку вытащить Федерау из молчаливого отрешения, куда он себя сознательно загнал. Санни знал, что это время обязательно придет. Ведь во взгляде Альфреда он тогда прочел не столько тоску по Сашке, сколько по ребятам.
И все-таки, куда мог деться Хаммер? Санни не видел других вариантов, как предположить, что он осядет здесь, на Новой Земле. Вопрос в том, отпустит ли его так легко ЦСО? А Юта? Страшно было даже подумать о том, что он почувствовал, когда обо всем узнал. Он будет испытывать чувство вины – это наверняка, а то, что ЦСО предал и его – ударит, не щадя, ведь Юта, как никто другой, верил в его непогрешимость. Ситуация выходила не очень приятная и единственным человеком, который мог хотя бы попытаться им помочь, был Ормандо Талоне – бывший главнокомандующий Космическим флотом Земли, теперь уже больше не преступник и не саботажник, а с благородной приставкой «в отставке». Он же в свое время был главой госбезопасности, большим начальником над всеми ребятами. Он же в годы, когда ЦСО только запускал корни, все же сотрудничая с ним, вежливо отказался напрямую на них работать. Сейчас Санни понимал, насколько он был дальновидным политиком, как и Женька. Именно поэтому Талоне нужно было найти. И сделать это оказалось легко. По старой памяти он выбрал тот же город, что и ребята – Милан – место, дарившее покой его уставшей душе. Однако по большей степени жить в городе воспоминаний – это хорошая проверка на крепость. И нужно было обладать склонностью к душевному  мазохизму, чтобы вернуться сюда. Санни внутренне усмехнулся: похоже, что у них с Женькой этого добра хватает и в этом плане они мало чем отличаются от Талоне. Однако именно это может дать толчок к переходу от размышлений к действиям. Видеть то, как сильно изменился мир, было действительно больно. Не сказать, что Кент не любил перемен. Просто они были продиктованы не поступательным развитием, а жесткой необходимостью. Вернуть все назад было нельзя. Невозможно. Но можно хотя бы попытаться предотвратить новый конфликт, в котором может оказаться Земля в связи с последними событиями. Быть может, было бы и вправду лучше, если бы они с Женькой никогда не встретились. Они давно стали костью в горле для многих. Но раз уж это произошло – надо действовать соответственно. Вечно прятаться они не могут. Санни понимал это так же отчетливо, как и Женька. Он еще не ясно представлял, как может оказаться полезным Талоне. Для начала он вполне мог толкнуть ребят на нужную дорогу. А им это было необходимо. «Да, именно так», - подумал Санни, и это означало, что отправная точка была намечена. Теперь важно чтобы «игра в Рукаве» не принесла неожиданностей. По крайней мере, пока. Санни приложил щеку к Женьке, склонив к ней голову:
- Хорошо здесь, правда? – впервые за несколько часов сказал он.
- Да, - согласилась она, не отрывая взгляда от фонтана.
Некоторое время они еще сидели, затем поднялись в номер. Санни предложил поужинать в ресторане. Женьке идея понравилась, тем более что для подобного случая у нее был припасен наряд. Она купила это платье, совершенно не предполагая, что будет повод его надеть. Сначала засомневалась, но потом подумала: пусть оно тихо лежит, ожидая своего часа. Единственное, чего она не могла знать, что это время наступит так скоро. Размышляя, она вышла на балкон, щурясь от закатного Ситара. Впереди было еще три дня забытья. Там, в парке, она почувствовала, что Санни чем-то озабочен, но намеренно не стала поднимать тему – пусть думает, что она не научилась его читать. Она вернулась в комнату. Санни уже спустился вниз. Где-то через час она должна была появиться в виде, в котором он ее еще ни разу не видел. С одной стороны ей это нравилось, с другой – пугало. Так долго они ходили в летных комбинезонах, форме ЦСО, что когда он ее увидел накануне утром в обычном платье, то долго стоял, подбирая слова. Но что он мог сказать? Их отношения вынужденно стали другими. Даже на войне они видели друг друга почти каждый день, могли держаться за руки, смотреть в глаза. ЦСО сделал все, чтобы лишить их этого. И теперь все строилось лишь на воспоминаниях и заботе о дочери. Женька, наконец, поняла, почему Санни решил устроить этот отпуск. Он хотел, чтобы они вновь привыкли быть вместе и она, наконец, снова смогла почувствовать себя женщиной.
Евгения достала платье, развернула перед собой, затем прикинула на плечи, стоя напротив зеркала. Потом поджала губы и с размаху села на диван, скомкав нежную ткань. Стоит или не стоит? А что если она будет глупо в нем выглядеть? Женька разнервничалась, раскраснелась. Она чувствовала себя так, будто впервые собирается на свидание. Рискнуть? Она же идет в ресторан, а не в придорожное кафе! Да, к такой свободе ей было сложно приспособиться. Вокруг ходили люди, которые вели себя совершенно непринужденно. А Женьке все время казалось, что все только и смотрят на ее неловкие движения. На самом деле это было не так. Никому из постояльцев, никому из горожан и дела не было до двух самых обычных людей, ничем не выделявшихся, разве что счастливыми взглядами. От этой мысли потеплело и Женька, не раздумывая, повесила платье в отпариватель, а сама побежала в ванну приводить в порядок лицо и волосы. Она слегка подмахнула глаза, и они сразу заблестели. Их необычный для Женьки цвет делал их еще более выразительными. Она была вынуждена это признать. Неяркий блеск подчеркнул припухлость губ. Женька повернулась к зеркалу в пол оборота и опустила голову чуть вниз, поведя глазами и приподняв бровь. Ей нравилось. На нее смотрела взрослая привлекательная женщина, взгляд которой вполне мог заманить в ловушку. Женька улыбнулась уголками губ: она знала, кто сегодня угодит в ее сети. Она достала безупречно отпаренное платье и уже без сомнения надела. Оно село точно по фигуре. Женька вступила в высокие туфли и прошлась по комнате, словно репетируя походку. Каблуки с началом войны пришлось забыть, теперь пришло время вспомнить. Она удовлетворенно отметила, что навык не потеряла. Свой наряд она дополнила изящным клатчем, понимая, что будет чувствовать себя неуютно, если руки будут свободны. Ведь ей нужно пройти весь этаж, спуститься, миновать холл, в котором наверняка будут люди, и пройти на палубу – ресторан. Женька набрала в грудь побольше воздуха: «Пора». Она закрыла за собой дверь и постаралась надеть маску непринужденности.
Женька вошла в открытую дверь и сразу же увидела Санни. Он сидел за столиком, подперев подбородок сложенными одна на другую ладонями. По его виду можно было сказать, что он обычный скучающий посетитель, неторопливо потягивающий рувим в ожидании, когда принесут заказ. Однако так мог подумать только тот, кто его не знал.  Привыкший к постоянному риску, Санни сумел сохранить непритупленное чувство опасности. Даже сейчас, когда о том, кто они такие никто не догадывался, он был в напряжении. Женька поняла это по его взгляду, который тщательно изучал каждого посетителя. В его исполнении это стало уже привычкой. Он потянулся за бокалом и его взгляд остановился. Он увидел Женьку. В приглушенном свете ресторана ему показалось, что она сияет каким-то внутренним светом. Раньше он этого не замечал. Женька открылась ему по-новому. Неглубокого выреза вечернего наряда было достаточно для того, чтобы в нем прекрасно смотрелась тонкая нитка жемчуга. Длинное темно-коричневое платье оттеняло белизну ее кожи. Влажные губы чуть разомкнулись, и на них появилась еле заметная улыбка. Он отдернул руку от бокала и встал, нерешительно сделав шаг навстречу. Она грациозно спустилась со ступенек и остановилась в ожидании, когда он подойдет. Санни взял ее за руку и почувствовал, будто бы его ударило током. Так уже было однажды, когда он увидел ее в первый раз. В тот момент он еще не понял, что произошло, но долго не мог заснуть, ворочаясь в своей холостяцкой кровати. Тогда появилось странное ощущение, что он готов расстаться со свободой, совершенно не задумываясь. При знакомстве они обмолвились лишь парой фраз, но этого было достаточно, чтобы понять: это его женщина. С той поры прошло много лет, но каждый раз при ее виде сердце Санни замирало, а по телу прокатывалась трудноуправляемая волна дрожи. Он пропустил Женьку вперед, прикоснувшись ладонью к ее открытой спине, обрамленной ниспадающим по плечам округлым шлейфом.
- Ты прекрасна, - вполголоса сказал он, не отводя зачарованных глаз.
Женька и сама удивилась: Санни был в строгом костюме, голубой рубашке, в галстуке. Так привычное раньше стало совсем непривычным. И трудно было представить, что когда-нибудь все вернется на круги своя. Она отвлеклась на официанта, поставившего перед ними несколько тарелок и, когда он, откланявшись, удалился, ответила Санни неуверенным вопросом:
- Тебе правда нравится?
Он тепло на нее посмотрел, наливая в ее бокал рувим. Он знал, Женька любила этот напиток:
- Признаться, я очарован.
- А мне так неловко, – ответила она, делая глоток, чувствуя, как вино медленно разливается теплом внутри, мгновенно ударив в голову легким головокружением.
- Ни о чем не думай. Здесь ты никому не интересна. Смотри, - он указал глазами на пару, сидевшую через столик справа от них, - они тоже не местные. Приехали сюда отдохнуть на пару дней. Скорее всего, отпускники. Работают вместе: у них общие темы для разговора и довольно специфические. По всей вероятности, геологоразведчики. И, возможно, с Пермины.
- Почему? – удивилась Женька.
- Потому что их лица обветрены. В Рукаве только одна планета с вечным холодом. Это Пермина. А вон те, -  он также незаметно указал на двоих мужчин в самом дальнем углу ресторана, - это ЦСОшники, - Кент перехватил Женькин тревожный взгляд и мягко положил свою ладонь на ее руку, - они по гражданке, значит, не на службе. Им тоже нет до нас дела, они обсуждают совсем другие вопросы. К тому же, они уже уходят.
Женька обратила внимание, что двое мужчин действительно засобирались. Они вышли, не кинув на Санни и Женьку даже взгляда.
- Ну? Убедилась? – поинтересовался он и, не дождавшись ответа, продолжил, - здесь все сами по себе. Поверь.
Женька пробежала взглядом по присутствующим – не более пятнадцати человек. Все, как и говорил Санни, были заняты собой. Она себя накручивала. Это очевидно. Если бы что-то пошло не так, Санни бы почувствовал, ведь заподозрил же он неладное сразу, едва только тень скользнула по их дому на Пилате. Она решительно сделала большой глоток рувима:
- Конечно, я тебе верю. Мне только интересно, как у тебя получается вести себя так, как будто носить эту одежду, гулять по городу, ходить в рестораны – это твой обычный образ жизни?
- Я просто не заморачиваюсь.
- Ну да, - кивнула она, - а я, видимо, заморачиваюсь.
- Посвятив себя вечной войне, мы рискуем в ней застрять, понимаешь? И мне бы очень этого не хотелось. Я хочу, чтобы мы с тобой были обычными людьми и всего лишь.
- Это же не реально, Санни, - покачала головой Женька, но он ей возразил:
- До того, как мы с тобой узнали о Посланниках – все так и было. Так что не заморачивайся.
- Я постараюсь, - пообещала она, поглаживая длинную ножку бокала.
- У меня тост, - неожиданно сказал он, - давай за наш маленький мир. Сейчас больше всего я хочу, чтобы мы втроем были вместе. Мне очень тяжело, что Лаура на Адаллоне, а мы здесь опять ввязываемся в какую-то игру, не зная ее правил.
Женька опустила глаза, а когда подняла их, они блестели от слез. Он говорил то, о чем она думала на самом деле. Она намеренно прятала эти мысли. Ведь, несмотря на то, что их дочери ничего не угрожало, Женькина душа была не на месте. Она прислушалась к голосу Санни. Он тосковал по Лауре и это было так заметно!
- Ты только не плачь, когда я вижу твои слезы мне очень больно, - Женька молча кивнула в знак понимания, промокнула глаза краем салфетки и вновь посмотрела на Санни, - когда-нибудь мы обязательно будем вместе. Я в это верю и хочу, чтобы поверила и ты.
Их бокалы соприкоснулись с тончайшим звоном. Звук, казалось, повис в воздухе и вдруг заиграла скрипка. Настоящая скрипка, на которой играл настоящий скрипач. Посетители замерли в восхищении. Для Новой Земли это была почти экзотика, и услышать живую скрипку здесь, в выбранном наугад отеле, было просто невероятно.
- Это не все, - сказал Санни. Он смотрел на нее так серьезно, что Женька не решилась спросить, почему же он не слушает тонкие мелодичные переливы легкой грусти, извлекаемые музыкантом из своего инструмента, - последние два года показались мне вечностью. А последний месяц, когда мы с Лаурой ждали тебя каждый день – кошмаром. Бесконечные дни, бесконечные ночи… - он сделал паузу, словно подбирая слова. - Я понял, что страшно боюсь потерять тебя.
Женька насторожилась. Она понимала, что Санни к чему-то клонит. От ее взгляда не ускользнула его нервозность. Ей даже показалось, что он избегает смотреть ей в глаза. Или не может? В душу закралось нехорошее предчувствие, и холодок пробежал по спине, покрыв мурашками руки. Она сложила их перед собой в ожидании. Или она опять себя накручивает? Все вихрем пронеслось в голове, но она так ничего и не сказала. Женька была благодарным слушателем.
- Жень, - наконец, сказал он, - иногда я думаю, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. Поэтому многие поступки можешь легко предугадать и оценить. Не суди меня строго за то, что я этого не сделал раньше. Все должно было быть иначе. Но сейчас я сильно боюсь, правда, боюсь, что другой возможности не будет, - он сделал паузу, и на этот раз их взгляды встретились, -  я хочу, чтобы ты была не только матерью наших детей. Хочу, чтобы ты улыбалась и была счастлива каждую минуту своей жизни. Я хочу видеть тебя невестой и женой.
Он разжал руку, и она увидела кольцо, внутри которого в изящной оправе поблескивали три драгоценных камня. Такого поворота Женька не ожидала. Она поняла, что Санни легко ее обставил, однако это уже не волновало. Она накрыла его ладонь своей и спросила, словно сомневаясь в том, что она видела и слышала:
- Санни Кент, ты делаешь мне предложение?
Он молча кивнул головой. Санни ждал, и Женька это чувствовала. Но она колебалась. До этого момента о том, чтобы когда-нибудь выйти замуж за Кента она всерьез не задумывалась. Был момент, когда им обоим стало неуютно, надев кольца супругов Кайль. Но опять же, неуютно больше от того, что это были кольца других людей. Это они скрепили свой союз. И носить их в какой-то степени было вторжением в семейное таинство двух посторонних людей. Пусть даже мертвых. Сама Женька ощущала себя рядом с Санни так, как будто она уже была его женой, поэтому столь неожиданное предложение привело ее в некоторое замешательство. Но лишь на несколько секунд. В следующее мгновение она осторожно протянула Санни правую руку в знак своего согласия. И он также осторожно, словно боясь, что она передумает, надел кольцо на ее безымянный палец. Женька отметила, как точно оно было подогнано по размеру, и без доли лести произнесла:
- Оно очень красивое.
Он поцеловал ее руку, и некоторое время смотрел, явно оценивая, как кольцо на ней смотрится.
- Оно на своем месте, - расслабился он и потянул Женьку, - потанцуем?
Она отложила салфетку в сторону и приняла приглашение. Скрипка пела нежную мелодию, как нельзя кстати подходящую к моменту. Санни медленно вел Женьку плавными движениями, четко чувствуя ритм звучащей музыки. Под рукой он чувствовал, как изгибается ее спина, и в груди вновь неровно застучало. Она смотрела на него и все еще не верила, что они кружатся в сумрачном зале вдвоем, не обращая внимания на окружающих. На высоких каблуках Женька почти сравнялась с Санни ростом и теперь смотрела ему прямо в глаза. Она нежно обвила его шею и с легкой улыбкой произнесла:
- Вольный ветер…
Он прекрасно понял, о чем она. Там, на Земле, Санни Кент был лакомым куском для тех представительниц слабого пола, которых он знал. Всегда свободный и независимый, ему достаточно было щелкнуть пальцами, чтобы среди желающих разделить с ним постель началась настоящая грызня. Поначалу его это даже забавляло. Однако он не позволял себе перейти грань, поэтому, несмотря на обилие женщин, крутившихся около него, никто не мог сказать, что Санни – бабник, меняющий их как перчатки. Говорили о том, что этот закоренелый холостяк не женится никогда и нет женщины, рожденной для него. Но только он знал правду, став подружкой для той, которую любил больше жизни.
- Я люблю тебя, - еле слышно сказал он, приблизившись к ней.
Женька это услышала. Она явственно ощутила его дыхание – горячее, как и он сам, и закрыла глаза, прислонив голову к его щеке.
- Я люблю тебя, Санни Кент, - выдохнула она, невзначай коснувшись его губами, и ощутила, как словно погружается в мягкую негу.
Она не помнила, как они оказались в номере, включившись только тогда, когда Санни оголил ее плечи, и платье упало к ее ногам. Он смотрел на нее, обнаженную, и понимал, что больше не может сдерживать себя. Женька подняла на него ничуть не смущенный взгляд. Напротив, в нем он прочел желание безрассудно ему отдаться. Она положила руки ему на грудь и приподнялась на носках, подставляя губы поцелую. Он притянул ее к себе, сжимая в объятиях так, словно боялся, что если разомкнет их – видение исчезнет. Он чувствовал, что Женька горит огнем, но не торопился, прикасаясь губами к ее лицу, плечам, медленно опускаясь все ниже, ощущая ее податливые движения. Мягкая кровать приняла их на свое ложе, плавно всколыхнувшись. Санни гладил Женькины волосы, шепча нежные слова, от которых она все сильнее прижималась к нему. Он с наслаждением целовал каждый изгиб ее тела, манящий к себе, принимая ответные ласки, и горячее тепло разливалось внутри, вырываясь наружу учащенным дыханием. Сердце стучало все сильнее, смешиваясь с напряжением где-то под ложечкой, вызывая приятные ощущения легкого головокружения. Санни позволил себе полностью раствориться в Женьке и потерять контроль, отдавшись на волю чувств, накрывших их обоих, словно волной. Он погружался в нее так неистово и так глубоко, что, казалось, на мгновение терял сознание, а когда приходил в себя, то снова целовал, ловя каждый ее вздох, испытывая невообразимое возбуждение от того, что Женька покорно подчиняется, доверившись его рукам. Он дышал ею, каждой клеткой своего тела ощущая ее желание продлить эти минуты, остановить время, только бы быть рядом. Он любовался ее формами, вожделенно глядя, как меняется выражение Женькиного лица с каждым его движением. Она то хмурилась, то по-детски улыбалась, и он закрывал глаза, чувствуя влажную бархатистость ее кожи под своими ладонями, скользившими по ее горячему телу. Санни отдавал себя ей без остатка, испытывая блаженство не столько от своих ощущений, сколько от самой Женьки, ее блестящих глаз, обвивающих рук. Иногда ему казалось, что она забывает дышать, но потом, слушая ее судорожные вздохи, он невольно ловил волну, которая несла его куда-то даль, словно отрывая от земли. И тогда на смену возбуждению приходило совсем другое чувство – чувство трепета перед бесконечностью этого момента и он жаждал его продолжения, упиваясь единением их тел и душ. Он любил ее, не требуя ничего взамен, так, будто бы это было в последний раз, боясь, что она снова исчезнет, растворясь в звездном свете. Его охватила дрожь, которую он еще долго не мог унять. Женька гладила его легкими прикосновениями, волнующе отдававшимися во всем теле и он постепенно успокаивался, как младенец лежа на ее груди, слушая глухие удары сердца, ритм которых становился все ровнее, как и ее дыхание. Из открытого окна в спальню ворвался предутренний освежающий порыв ветра, заставив невесомый балдахин затрепетать. Но сон не смежил глаза. И они вновь и вновь окунались в водоворот чувств и ощущений, выпивая друг друга до дна, изнемогая от усталости, изматывая безумными ласками. И только тогда, когда до назначенного часа осталось ровно десять часов, они крепко уснули.
Несколько дней, которые Санни и Женька провели на Новой Земле, природе хватило, чтобы пробудиться окончательно. В воздухе стоял сладкий запах цветущих растений, сочно-зеленые листья набирали силу, молодая поросль быстро наступала, пытаясь вернуть себе землю, отвоеванную человеком в борьбе за место под солнцем. Женька и Санни покинули отель, не оглядываясь. После всего того, что между ними было, Женьке хотелось все время улыбаться. Она чувствовала себя такой счастливой, что ей хотелось, чтобы об этом знали все, но это было невозможно, и поэтому она молчаливо не сводила глаз с Санни, который, конечно, это замечал. Он уложил вещи в мобиль и сел за руль.
- Сейчас мы поедем к человеку, который, я думаю, даст нам хороший пинок, чтобы мы не расслаблялись, - с улыбкой пояснил он. Несмотря на появившуюся в нем деловитость, Женька прекрасно видела, как он на нее смотрит, и улыбнулась в ответ:
- Ты хочешь навестить Талоне?
- Как ты догадалась? – изумленно спросил он, выворачивая на окружную дорогу, которая должна была привести к центру.
Талоне выбрал для жизни вовсе не отдельный дом в пригороде, как ожидал Санни, а небольшую квартирку в одной из высоток в самом сердце города. За несколько дней до этого Кент попытался связаться с ним по биокому, но ничего не вышло. Биоком Талоне был заблокирован – он ни с кем не желал общаться. Санни был уверен: Талоне затворником не живет, это не для старого вояки, мозг которого привык работать. Хотя, за два года могло много чего произойти. В конце концов, уже тогда Талоне выглядел неважно. И это заботило. Что, если они даром потеряют время? Женька заметила, как Санни заерзал на месте, и ответила:
- Мысли твои прочитала. Как и то, что ты сейчас думаешь: а тот ли Талоне?
Он молча повернулся и несколько секунд изучающе смотрел на Женьку, потом перевел взгляд обратно на дорогу.
- Кент, ты неисправим, - сказала  она, - ты сделал все, чтобы я расслабилась и ни о чем не думала. А что делал ты? Думал, строил планы, - она немного смягчила тон, - Что тебя так тревожит?
Санни еще раз на нее взглянул. Молчать, действительно, было бессмысленно.
- Я думаю, не потеряем ли мы время с этой поездкой? Завтра нам на аудиенцию к Президенту. Нескольких часов нам хватит, чтобы изучить бумаги, которые дала Шенет, а вот настроиться – это надо посерьезней над собой поработать.
- Что ты хочешь от Талоне?
- Его, как и тебя, в свое время вербовал ЦСО, - прямо сказал Санни, - и он тоже отказался. Но он все-таки с ними сотрудничал. Возможно, ему известны лазейки, как ухватить Центр.
- А ты?
- А что я? Я работал на ЦСО и верил в него. Если бы мы с тобой не встретились, верил бы до сих пор и не знал, что и в нем есть черное и белое. Мне эта задачка не по зубам. Тем более что буквально на следующий день, как мы решили с тобой отвлечься от дел, я получил от Гордона сообщение со словами: «игра в Рукаве». Так что машинка завертелась, правда, кто ее крутит мы с тобой не в курсе. Пока. Вот я и надеюсь на Талоне. Если он не поддался тому состоянию, в котором пребывал после освобождения и возвращения всех регалий, то он нам поможет.
- Он в курсе, что к нему едут гости?
-Нет.
Остаток пути они проехали молча. Женька лихорадочно соображала, что может означать «игра в Рукаве»? Она вообще плохо понимала, какие могут быть игры, если ЦСО уверен в том, что Посланников больше нет. Если, конечно, он не соберется взять Рукав под свой контроль, как миротворческая организация. Для многих ЦСО таким и был, ведь он не сохранил нейтралитет, а выступил вместе с Землей против колонизации мебиан. Под устойчивой маской гуманизма вполне можно было проворачивать дела и покруче, а когда все опомнятся, ЦСО проникнет в каждый дом. Единственной реальной силой, которая может ему противостоять, может стать только Адаллон. Именно поэтому, видимо, ЦСО начал искать союзников – вот и «игра в Рукаве». Для Женьки стало очевидным, что в этой ситуации нужно сберечь Новую Землю, не дать встать ей на дорогу выбора, перед которой ее может поставить Центр. Но среди кого центр может искать союзников? Она уже перебирала все обитаемые миры Рукава и пришла к выводу, что среди них потенциальных союзников нет. Значит, он обратится дальше или… Женьку поразила страшная догадка, и она усиленно затрясла головой, чтобы избавиться от нее.
Санни притормозил около высотного здания и вопросительно посмотрел на Женьку.
- Я, кажется, поняла, чего хочет ЦСО, - она положила руку на переднюю панель, - и тебе это очень не понравится.
- Тогда отложим разговор, - предложил Кент, - мы приехали.
- Да, - в раздумье согласилась Женька, - пожалуй, ты прав. Это бред какой-то.
- Однажды ты мне тоже говорила, что я брежу, - напомнил он, вышел из машины и хлопнул дверцей.
Они поднялись на семнадцатый этаж. Скоростной лифт доставил их в считанные секунды без каких-либо перегрузок. Они вошли в длинный широкий коридор. Санни целенаправленно пошел вперед, поглядывая по сторонам. Его цепкий взгляд искал возможные места, откуда на них могли смотреть видеокамеры.
- Я чувствую себя в очках полным идиотом, - бросил он, - сейчас Талоне нас увидит и двери не откроет.
- Не думаю. Он лично готовил «Монблан», так что в памяти у него быстро посвежеет.
Они подошли к одной из дверей, и Санни решительно нажал на звонок. Он чувствовал себя неуютно. Мало того, что он в таком дурацком виде, да еще и видел Талоне последний раз черт знает когда. Он бросил взгляд на Женьку. Та, напротив, казалась через чур спокойной. Все-таки иногда он ее не понимал. Она стоит перед дверью, которую откроет человек, в какой-то степени ставший ее отцом, с которым они прошли войну и мир, а у нее ни одной эмоции на лице!
В замке щелкнуло и дверь открылась. Санни невольно отшатнулся: это был Ормандо Талоне, с той же выправкой, только седин заметно прибавилось. Военную форму он сменил на домашний халат и мягкие тапочки, но и в них он был, как влитой.
- Мы знакомы? – он поднял брови и скривил губы так, как он это делал всегда, встречая незваных гостей. Талоне узнал лица, которые видел перед собой, но вида не подал.
Женька взяла инициативу в свои руки.
- Разрешите войти? – спросила она, делая шаг вперед так, будто бы уже получила приглашение.
- Пожалуйста.
Талоне отошел в сторону, пропуская их внутрь. Когда дверь за ними закрылась, Женька, без доли стеснения крепко обняла его за плечи, и он стиснул ее со словами:
-  Корнеева, ты в своем репертуаре, - он крепко пожал руку Санни и заметил, - и ты тоже.
- Что, мы такие узнаваемые? – со смешком спросила Женька, засовывая руки в карманы.
- Если бы я вас не знал – я бы не догадался.
Он спустился на ступеньку, приглашая их войти.
- Я в этих очках, как дурак, - повторил Санни себе под нос и бросил их на тумбочку в коридоре, поспешив за Талоне и Женькой, которые уже разместились в удобных креслах. Едва он вошел, Талоне проговорил:
- Даже сюда долетели слухи о нападении Кетониса на Пилат и о том, что два сотрудника ЦСО погибли. Почему-то я сразу подумал, что без вас тут не обошлось, - он встал, заложив руки за спину, и колко посмотрел на обоих ребят, -  в прежнее время я бы вам устроил самодеятельность. Жаль, сейчас на это не имею права. Ответьте только на один вопрос: зачем вы лезете в политику? Я понимаю, Корнеева – баба, но ты-то!
Он смотрел на них в упор, и ребятам казалось, что ничего не изменилось. Он сверлил их суровым взглядом. Из его глаз вот-вот должны были посыпаться искры. И он терпеливо ждал ответа, но Санни и Женька молчали, виновато опустив головы. Женька кусала губы. Санни, наконец, собрался:
- Да мы тут и не причем…
- Ах, не при чем! – взорвался Талоне, всплеснув руками, - а из-за кого весь сыр-бор? А?!
- Ну что нам теперь, застрелиться?!
Санни тоже встал, и это уже походило на те самые планерки, когда Кент и Талоне сцеплялись в словесной перепалке и тогда в крыле, где работали ребята, наступала гробовая тишина. Все молча переглядывались до тех пор, пока Санни не выходил, разгоряченный, но удовлетворенный: в таких спорах они всегда находили продуктивные решения. Все сразу же начинали заниматься своими делами, как будто ничего и не было. Такие ситуации случались крайне редко, и только Санни позволялось говорить с Талоне в повышенном тоне. Откуда такая привилегия – никто не знал. «Захват» всегда был темной лошадкой и, по словам самого Талоне – элитой. И хоть он и обещал двум прибывшим на службу девушкам, что с «Захватом» они не будут иметь никаких отношений – на поверку вышло, что он ошибался. Но, в конечном итоге, он не пожалел.
Сейчас Талоне нахмурился и отвернулся к большому окну, вид из которого был однообразен: высотные здания и снующие между ними флайеры.
- Ничего не изменишь, - медленно проговорил он вслух, словно рассуждая, и повернулся к ребятам. -  Ладно. Раз так, будем исходить из того, что есть, - он вернулся в кресло и уже миролюбиво обратился к Санни, - не серчай.
Кент снисходительно махнул рукой и тоже сел. Талоне явно что-то знал. Но по старой привычке захочет, чтобы они высказались первыми. Так думала Женька и не ошиблась. Талоне закинул ногу на ногу и приготовился слушать, положив руки на узкие подлокотники кресла. Женька собралась с мыслями и вкратце изложила все, что думала по поводу ЦСО и нападения Кетониса, не включив, однако, в свой короткий рассказ догадки, которая ее так поразила. Талоне слушал предельно внимательно. Когда она закончила, он сложил руки «домиком» и некоторое время сидел молча, глядя куда-то поверх ребят, будто в потолок. Несколько минут тишины и он заговорил:
- В ЦСО всегда хватало фанатиков, поэтому я и отказался от этой работы. Но! – он сделал многозначительную паузу, подняв при этом указательный палец, - пока у руля Миецо – не все так плохо. Он всегда был на вашей стороне, так что я уверен – это не изменилось. Единственное, что он там сам висит на волоске. Совет – грозная сила. В него входят люди, не всегда здраво оценивающие ситуацию. И виною этому все тот же человеческий фактор, который позволил нам сокрушить Тулон. Он играет с нами злую шутку, постоянно ставя перед выбором, и если кто-то справляется, то кто-то и нет. Вы поняли, чего хочет Совет? – он обратил свой взгляд на Санни.
- Власти, - пожал он плечами.
- Господства, - поправил Талоне, - ЦСО в лице Совета давно вел переговоры с мебианами. Задолго до того, как вы их обнаружили, и они вошли в состав земного правительства Полевой. И тут дело даже не в теории Посланничества. Вы им просто мешаете. Вы сорвали их планы один раз, сорвете и другой. Вот и вся нехитрая причина!
- Может, тогда просто не вмешиваться? – предложил Санни.
- И отдать Рукав на съедение ЦСО? – Талоне вопросительно на него посмотрел, - не вариант.
- Но мы же не супергерои какие-нибудь! Мы же люди, обычные люди, - упрямо проговорил Санни, и Женька поняла о чем он: самоустраниться. Верит ли он сам в это? Скорее всего, проверяет Талоне, втягивая из него то, что хочет услышать.
- Ты сам не веришь в то, что говоришь. Что же вы на Херувиме тогда не устранились? – Талоне испытующе смотрел на Санни и когда тот не ответил, проговорил: - То-то. Вы прекрасно понимаете, что Джек Уолис не Полева: он не настолько глуп, чтобы запретить деятельность ЦСО на Новой Земле полностью, но он и не настолько умен, чтобы не допустить участия Земли без ущерба в новой дележке власти. Да, вы люди. И даже ты, - он кивнул в Женькину сторону, - ты в душе больше человек, чем кто бы то ни было. И раз уж вам выпало везти этот воз – везите его до конца, не распуская слюни.
- Но мы не можем пойти войной на ЦСО, - сказала Женька.
- Конечно, нет, - согласился Талоне, - ЦСО хитер, но вы хитрее. Вы должны добиться своего так, чтобы невинные не пострадали.
- Мне иногда кажется, что все это недоразумение, - она дернула плечом, - одно большое недоразумение.
- Природа ошибок не делает, вы и сами знаете, что все это не случайно. Какие у вас планы?
- Завтра встретиться с президентом.
- Зачем?
- С нами Шенет Росс в поход собралась, - несколько неуверенно сказала Женька, своим видом показывая, что она хотела сказать дальше, но не сказала: «И зачем это только ей надо?»
- А-а, Шенет Росс, - потянул Талоне, - сама решила?
Женька утвердительно кивнула.
- Джек Уолис уже не тот, что раньше, - Талоне вновь встал и заходил вдоль окна взад-вперед, - он ищет преемника и с его точки зрения есть только один человек, который может это потянуть. Миецо.
- Миецо?! – разом воскликнули Санни и Женька.
- Миецо, - подтвердил Талоне. - И знаете что? Я с ним согласен. Миецо – реальная фигура и вывести его из тени на свет не составит труда.
- А ничего, что он во главе ЦСО и к таким людям на Земле относятся с осторожностью? – не веря своим ушам, проговорил Санни.
- Ну, этот факт можно использовать и во благо, - заметил Талоне, остановившись перед ребятами, - Президента Полеву тоже никто не знал. Да и что уж греха таить: если бы не вы – и Уолису президентом не быть.
- Ормандо, - Женька прищурилась и сложила руки на груди, - вы понимаете, что это вы сейчас втягиваете нас в политику? – она смотрела на него, сдвинув брови, явно не в восторге от услышанного.
- Переживете, - небрежно бросил он, - Миецо очень тонкий политик. Он столько лет руководит ЦСО вместе с Советом, что узнал ого-го сколько тайн! А сколько он еще знает, о чем Совет даже не догадывается? И если бы это было не так, то как бы он смог выжить столько лет в одном логове со зверем? Он гуманист и знает слабые места своего ведомства.
- Опять гуманность, - недовольно потянула Женька, - мы сыты этой гуманностью ЦСО по горло. Если он такой знаток слабостей – пусть сам прижмет хвост Центру!
- Корнеева, - тон голоса Талоне стал жестче, - не сравнивай ЦСО и Миецо. То, во что ЦСО превращается – продукт деятельности Совета. И сейчас он остался с ним один на один в полной уверенности, что вас устранили, так что ходу ему пока нет, - Талоне неожиданно улыбнулся, - а вы молодцы, чисто все сделали.
- Это Гордон,  - сказал Санни.
- Гордон – это понятно. Но вы-то тоже сыграли свою роль. Вот и продолжайте играть! Только хорошенько запомните, что я вам сказал.
Санни и Женька поняли, что встреча закончена. Талоне не хотел, чтобы два незнакомых ему человека, которые засветились на видеокамерах уже при входе в здание, слишком долго гостили. Ребята это поняли, как и намек на то, что ЦСО достаточно прочно закрепился на Новой Земле. То, что они хотели услышать – услышали.
- Может, и вы с нами? – осторожно спросила Женька уже в пороге.
- Нет, - твердо ответил Талоне, - вы уже большие дети и доказали, что можете действовать без меня. И я признаю, что вполне успешно. Да и вообще, я уже привык к халату и тапочкам – война не для меня, - он вдруг поник и с некоторой грустью в голосе произнес, - если бы не тулонцы…
Женька поняла, что вселенная личность, ее отделение, а потом трибунал – не прошли для Ормандо Талоне бесследно. Он держался, да, но, скорее всего, держался при них. И хоть он и был в курсе событий, но уже не игрок. Эту роль он уступил ребятам. Самому Талоне больше всего хотелось обнять ребят с той отеческой любовью, которую он к ним испытывал. Они прошли бок о бок трудный путь, и он ни разу не усомнился в их преданности. Вот, кто настоящие гуманисты, которые до последнего вздоха будут защищать родной дом. Но обнять – означало проявить слабость, а позволить этого по старой привычке Талоне не мог. Одному ему известно, как оборвалось сердце, когда до Новой Земли донеслась весть о гибели сотрудников ЦСО. Он ни секунды не сомневался, что это были именно ребята, ведь, как он и говорил, случайностей не бывает. А когда президент сообщил, что погибшие действительно Санни и Женька, в Талоне закипела злость. Он до боли стиснул зубы и долго ходил в темноте ночи не в силах заснуть, методично выпивая стакан за стаканом, пока не опустошил свой бар и не упал замертво. Утро показалось ему кошмарным от ужасного похмелья, и он пролежал в кровати целый день, мучимый головной болью и осознанием того, что из его сердца вырвали кусок на живую. Да, он привык терять людей – такова была роль начальника госбезопасности. Он легко воспринял смерть Александры Полевой, самоубийство Алекса. Но смириться с тем, что самых близких ему людей нет в живых – он никак не мог. Он вспоминал, как распекал их на планерках, отчитывал за самые незначительные помарки, но ведь только так он смог вырастить их такими, какими они стали! Несмотря на неопровержимые факты, Талоне упрямо искал возможные лазейки, по которым ребята могли уйти. Единственной зацепкой стало известие о том, что Гордон ищет контакта с Шенет Росс. Было бы глупо думать, что это ускользнет от президента, пристально следившего за работой Шенет. И Талоне убедительно просил его не мешать. Эта просьба показалась президенту Джеку Уолису довольно странной с учетом того, что Гордон имел отношение к службе, когда-то возглавляемой Талоне. Это сейчас он на вольных хлебах и, что нужно этому проходимцу с Адаллона здесь, на Новой Земле, было не вполне понятным. Тогда Талоне без утаек рассказал Уолису, что это может быть предзнаменованием того, что Санни и Женька живы. Президент недоверчиво на него посмотрел, но просьбу выполнил, лишь напомнив: «Я видел отчет собственными глазами. У них не было шансов». «Это не дилетанты», - возразил Талоне и остался при своем мнении.
Теперь, зная, что сердце его не подвело, он заметно повеселел и подошел к окну. С высоты семнадцатого этажа было прекрасно видно, как Санни и Женька вышли, как он открыл ей дверцу мобиля и, захлопнув, сел сам. Ормандо Талоне растянулся в довольной улыбке. О том, что между ребятами что-то происходит, он догадывался задолго до того, как они сами сделали первые шаги навстречу друг другу. Сам экс-глава госбезопасности был убежденным холостяком и внутренне поддерживал в этом стремлении Санни, который был его любимчиком. На самом деле Талоне просто боялся, что если Кент со своим горячим норовом всерьез увлечется женщиной, то это может отразиться на его работе. Однако чего боялся, то и произошло. Санни, что называется, влип по уши, и от Талоне с его жизненным опытом, скрывать это было бесполезно. Тогда он принял решение, которое не принял бы никогда в других обстоятельствах. Он сознательно сблизил Санни и Женьку, буквально толкнув ее к нему в руки. Совместные командировки, задания и кульминация – операция «Монблан», - все срабатывало у них безупречно, и фактор удачи всегда был на их стороне. Даже на редких вечеринках он старался, чтобы они были как можно ближе друг другу. В конце концов, Женьке это было на пользу. Она хотя бы отвлекалась от гнетущих мыслей, которые преследовали ее после гибели жениха. Знал ли тогда Талоне, что когда-нибудь эти два человека соединят свои судьбы в одну? Пожалуй, нет. Но он все же в это верил, потому что не было другой альтернативы. И когда встретился с ними в тот самый день, когда президентство Александры Полевой закончилось также быстро, как и началось, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как недалек он был от истины.
Талоне отошел от окна и достал из кармана коробку. С пагубной привычкой курить он расставался только на время, пока в нем жила вселенная личность. Он вытащил сигару и приложил к носу, почувствовав горьковатый аромат табака. Толкая ребят на вполне определенные действия, он полностью отдавал себе отчет. Знать, что он напрямую связан с президентом ОНЗ, будучи консультантом по вопросам внешних контактов, им было ни к чему. Эта должность была ему предложена сравнительно недавно, в связи с некоторыми обстоятельствами, о которых говорили шепотом. Талоне понимал, что если он откроет все карты сразу, то это может привести к непредсказуемым последствиям. Ребятам и так хватит тем для размышления. Они, конечно, умны, но опыта Талоне у них было маловато. Он их все-таки переиграл. Талоне довольно крякнул от собственных мыслей и активировал закрытый канал связи с президентом.
Джек Уолис сидел за столом в своем рабочем кабинете. Он только что поставил подписи на нескольких бумагах и пресс-секретарь удалился, оставив его в одиночестве. Именно это чувство донимало его в последнее время. Все началось еще там, на Земле, когда в ходе упреждающих ударов он потерял семью. Лишившись родного сына, он попытался заменить незаживающую рану отеческой любовью к другому человеку. Но это не принесло облегчения. Напротив, теперь было тяжело вдвойне. Узнав о гибели Джона Майла, Джек Уолис тяжело переживал. Он словно потерял второго сына. И даже не попрощался с ним. Эта боль усилилась, когда он узнал о гибели еще двух человек. А ведь он только собирался воспользоваться их умением видеть невидимое! Он до сих пор корил себя за то, что когда ему принесли доклад о реальности тулонской угрозы, написанный Женькой на сорока шести листах, он не придал ему никакого значения, аргументируя это отсутствием доказательной базы именно в отношении Земли. Все было построено исключительно на теоретических выкладках и умозаключениях. Потом Джек Уолис горько об этом сожалел, оправдывая себя тем, что Земле не хватило бы и нескольких лет подготовки, чтобы малой кровью отразить тулонское вторжение. Сейчас, как никогда, ему нужны были Женькины мозги. С некоторых пор в Рукав начали проникать сигналы извне. Нечто или некто явно искал контакта. Эти сигналы вызывали у президента тревогу и опасение, ведь тулонцы поначалу тоже безобидно прощупывали Рукав. Об этом деле знали лишь единицы надежных людей, включая Талоне и Миецо. И поначалу Уолис хотел отдать это дело Шенет Росс. Но она была практиком. Теоретиком была Женька. И, к сожалению, Уолис опоздал. Женьки не стало. Но самым странным во всей этой истории было то, что на гибель своего представителя в ЦСО Адаллон никак не отреагировал. Точнее, отреагировал по-своему. Он объявил траур. Президент недоумевал: что случилось с зарлулу? Недоумевал и ЦСО: почему Адаллон не тронул Кетонис? Ведь на это, собственно, и было рассчитано! Но зарлулу с достоинством ответили: «Зачем нам тратить свои силы, если их убьет орех?» ЦСО это было не на руку, провокация не удалась. Однако чтобы отвести от себя любые подозрения, он сам обвинил Кетонис в нападении на мирный Пилат. Эта была та самая «игра в Рукаве», о которой упоминал Гордон. Однако обвинение повисло в воздухе. ЦСО сначала выжидал, принеся искренние соболезнования Адаллону, а потом вынес Кетонису предупреждение: в случае, если подобное повторится – будут серьезные последствия. Кетонис промолчал и на это, а потом неожиданно оборвал все связи с ЦСО, как это в свое время это сделала Земля. Центр потерял ненадежного союзника, но все же союзника и не приобрел ничего. Теперь, когда их пути с Кетонисом разошлись, у ЦСО были свои планы, а у Кетониса – свои. Всего этого Джеку Уолису было достаточно, чтобы сомневаться в истинных намерениях Кетониса разбомбить Пилат. Он смутно понимал, что ЦСО затеял игру, но какую – разгадать пока не мог.
Размышления президента прервал сигнал закрытой линии. На связь вызывал Ормандо Талоне. Уолис напрягся. Видимо, у Талоне появилась определенная информация, раз он связывался таким образом. Уолис понял, что спокойное время кончилось. Он активировал свой портал.
- Нужно встретиться. Сегодня. Пропажа нашлась, - сдержанно произнес Талоне.

Исследовательское судно «Да Винчи» покинуло новоземные доки спустя несколько дней. Корабль взял курс на созвездие Орла. На капитанском мостике царило оживление. Команда из четырех человек перебрасывалась бодрыми фразами, пребывая в прекрасном расположении духа. Для двоих пилотов уже только одно название «Да Винчи» вызывало массу воспоминаний и ни с чем несравнимое чувство свободы, когда корабль вырвал их из мрачного земного плена. Сейчас они испытывали то же ощущение, ведь они были предоставлены сами себе, не обременены никакими обязательствами. С одной стороны свобода опьяняла, с другой – пугала своей неопределенностью в будущем. Беспрепятственно покинув поле Новой Земли и уйдя в подпространство, можно было расслабиться: теперь корабль сделает все сам и оповестит за несколько часов до выхода. В течение почти двух суток можно было ни о чем не беспокоиться: читать – здесь, на корабле, была все-таки собрана прекрасная библиотека, чего когда-то так не хватало Майлу, заниматься научными исследованиями – здесь была хорошо оснащенная лаборатория, отсыпаться – здесь были комфортно обустроенные каюты, можно было даже наслаждаться запахом свежести в оранжерее или поиграть с бортовым компьютером. В общем, здесь каждый мог найти занятие по душе.
- Ну что? – проговорил Санни, когда корабль перешел в авторежим, - все спать?
Женька кивнула в знак понимания и первой скрылась с мостика.
- А как же выработка плана дальнейших действий, - удивленно посмотрела на него Шенет, оторвавшись от изучения данных виртуального пилота, заменившего в подпространстве людей.
- Вот давай об этом только не сейчас, - предложил Кент, но это больше походило на утверждение, - не все в сборе. Как думаешь, Алан?
Хаммер несколько растерянно пожал плечами:
- Тебе виднее.
Он все еще не мог окончательно поверить в то, чему стал свидетелем, недоверчиво поглядывая на Санни. За несколько последних дней его жизнь кардинально поменялась дважды. В первый раз – когда он потерял своих друзей. Хаммер оказался в ситуации, которую даже никогда не рассматривал, как вариант. В тот момент, когда Миецо собрал их у себя с Ютой и сдавленно рассказал о случившемся, Хаммеру показалось, что это очередная проверка. Но Миецо не лгал. В повисшей тишине он мучительно произнес: «Я ничего не мог сделать. Поверьте. И если вы захотите уйти – я вас отпущу». Юта и Хаммер вышли из кабинета директора ЦСО молча. Хаммер шел по широким светлым коридорам ЦСО и ощущал, как они становятся все уже и уже, сдавливая со всех сторон. Он глотал колючий ком, вставший посреди горла, и не мог понять, как они, сумевшие выжить в тулонской войне, не смогли разглядеть реальную угрозу?
Первые несколько часов прошли, словно в забытьи. Решение пришло само: прочь отсюда, подальше от места, где все напоминает о ребятах. Когда он с решительным видом вернулся в приемную Миецо, чтобы оставить рапорт об уходе, то столкнулся в дверях с Ютой, в глазах которого не смог прочесть ничего. Он словно не заметил Хаммера и Алан понял, что он приходил за тем же. Посмотрев Юте вслед, Хаммер мысленно с ним простился с уверенностью, что они больше никогда не увидятся. Покидая Соломон, он отметил, что делает это без сожаления. Как Женька не сопротивлялась, убеждая Санни в том, что им здесь не место, она все же пошла за ним, угодив в смертельную ловушку. Осознавать это было больно.
Новая Земля встретила своего нового поселенца теплой весенней погодой, и это было так нелепо! Теперь Хаммер понимал Альфреда, но все же нашел в себе силы, чтобы продолжить жить дальше. Выдержав двухдневную процедуру регистрации, Хаммер, не раздумывая, направился в Хельсинки. Это название выпало первым в случайном поиске, и Хаммер решил, что так и будет. О том, чтобы встретиться с Талоне он даже не помышлял, ведь встреча означала воспоминания, а к этому Хаммер был не готов. К тому же он не видел смысла в том, чтобы бередить душу старика. Он поселился в крошечном, почти игрушечном домике и решил дать себе передышку, поэтому без конца слонялся по улицам городка, смотрел на людей, сидел на лавочках, бездумно наблюдая за суетой, творившейся вокруг. В один из таких дней к нему обратилась высокая темноволосая женщина с короткой стрижкой:
- Извините, вы мне не поможете?
Сидящий на лавочке Хаммер равнодушно посмотрел в ее сторону. Неужели в этом гудящем улье нет больше никого, к кому можно обратиться? Она с легкой улыбкой протянула ему изящные наручные часы:
- Там что-то с браслетом.
Хаммер вздрогнул. Он вдруг вернулся лет на восемь назад и увидел перед собой просторный кабинет, залитый солнцем. Это было утро, самое начало рабочего дня, когда можно было распахнуть окна, впуская прохладу. Женька так и сделала. Прислонившись к подоконнику, она никак не могла застегнуть непослушный браслет часов, с которыми никогда не расставалась. Часы были механические, и девушка была уверена, что это здорово дисциплинирует, ведь их нужно заводить в одно и то же время! Хаммер пристально посмотрел в темно-карие глаза незнакомки и нехотя протянул руку.
- Только аккуратно, - проговорила она, и Хаммер узнал голос. От неожиданности он выронил часы, не зная, что ответить, поднял их, извинился, еще раз посмотрел на женщину, перевел взгляд на часы и остолбенел. Он уже видел их раньше. Незнакомка поспешила протянуть запястье:
- Вы привлекаете к себе излишнее внимание, мистер Хаммер, - он попытался застегнуть браслет, но руки не слушались, в голове творился балаган, в душе – полное смятение. А она стояла и улыбалась той самой улыбкой, которую он отлично знал. Хаммер открыл рот, чтобы ответить, но она его опередила:
- Завтра в шесть утра, восьмой причал. Увидимся на «Да Винчи»… Спасибо.
Она покрутила браслет, демонстрируя, что он со своей задачей справился, и ушла, не оглядываясь, оставив Хаммера в полном недоумении. Что это было? Наваждение? Он взглядом проводил ее до выхода из парка и остался сидеть, не доверяя своим собственным ощущениям. Но разве он мог ошибаться?
А на завтра его мир резко перевернулся во второй раз. В шлюзе его встретила Шенет, а потом он увидел ту самую незнакомку из парка, которая поспешила обнять его со словами:
- Извини, что молчали, прости!
Он, все еще не понимая, что происходит, топтался на месте, пока ему навстречу не поднялся еще один человек. Не догадаться о том кто это, было уже глупо. Так состоялось воссоединение друзей, но прошедшего с этого момента времени было так мало, что Хаммер все еще к ним присматривался, переваривая все то, что они ему рассказали.
- Что значит «виднее»? – недоуменно переспросил Санни, возвращая Хаммера из размышлений, - у меня нет полномочий отдавать распоряжения.
- Так может, по привычке уже к этому вернуться?
- Не-ет, - он повел головой из стороны в сторону, - с меня по горло косяков хватило. Да ладно тебе, - он подошел к Хаммеру и встряхнул его, - все, включайся!
- Да никак не могу привыкнуть к вашему виду, - хмыкнул Хаммер, - я же уже все, похоронил вас!
- Рано. Нас трудно закопать, пока есть настоящие друзья, - он посмотрел в сторону Шенет и та склонила голову в знак того, что принимает благодарность, - так что включайся. А чтобы ты быстрее это сделал – останься на мостике. Через пару часов я тебя сменю. Пусть девчонки отдыхают. А то мало ли что нас ждет впереди. Юта бы косяков не напорол за это время.
- Не напорит, - уверенно сказал Хаммер, - он слишком убит.
Санни немного постоял, по-прежнему чувствуя за собой вину при одном упоминании фамилии Юты. Он был слабее Хаммера. Санни это знал отлично, как и то, что в настоящее время Юта вероятнее всего, пребывает в глубочайшей депрессии. Кент направился к выходу.
- Что будешь делать? – окликнул его Хаммер. Если перед ним был действительно Санни, то он вряд ли завалится спать.
- Пойду, постреляю.
Он вышел с мостика. И это был Санни. Теперь Хаммер это точно знал. Он расслабился и покрутился в пилотском кресле. Обычная вахта составляла четыре часа. Почему Санни сказал «через пару»?
- Он чувствует себя виноватым, - словно прочитав то, о чем он думает, сказала Шенет, - и это ему очень мешает сосредоточиться. И раздражает. И сделать он ничего не может.
Хаммер повернулся к Шенет с вопросом в глазах, и она это поняла, ответив:
- Все пройдет, как только он будет знать, что делать. Он сам к себе еще не привык. И я знаю кое-что, что они тебе не сказали, - она интригующе на него посмотрела, - И мне интересно, что ты об этом думаешь. Они встречались с Талоне.
- По старой памяти? – предположил Хаммер.
- Не уверена.
- Слушай, если у них есть секреты, то, значит, так надо. Если мы собрались работать командой, то не должно быть никаких подозрений и склок.
- Но ведь решения мы должны принимать вместе?
- Вот именно, Шенет, что вместе, а не за спиной ребят, - Хаммер так на нее посмотрел, что она опустила глаза, но все же проговорила:
- Алан, я не отношусь к тем, кто гадит в своем доме. Я тебе сказала об этой встрече только потому, что ребята рано или поздно сами о ней расскажут. А соображения будут спрашивать у нас.
- Вот тогда и сообразим, - резко ответил Хаммер, - ни к чему эти домыслы. Ты не обижайся. Просто у нас такие правила.
- А то я ни разу не знаю! И я не Сашка, - напомнила Шенет, вставая, - это так, между прочим, - она улыбнулась, - хотя ты прав, это походило на заговор, - она откровенно рассмеялась и тронула Хаммера за плечо, - я правда не хотела ничего дурного, - она прошла мимо, но Хаммер остановил ее за руку:
- Тогда я не скажу тебе того, что сказал бы Сашке.
- Вот за это спасибо, - она высвободила ладонь и спрятала руки в карманы, - я буду в лаборатории.
Дверь за ней неслышно затворилась. Хаммер хотел было связаться с Санни, но резко передумал. Не такая уж это была и проблема. Он был уверен, что Шенет и в самом деле не имела намерений сталкивать ребят лбами. К тому же это было не в ее интересах, иначе бы ее высадили на первой попавшейся остановке. «Надо было в свое время так и поступить с Сашкой», - в сердцах подумал Хаммер. Он до сих пор не понимал: до какой степени нужно жаждать власти, чтобы ради этого идти буквально по трупам? «Алекс, Майл, Альфред – тоже ходячий труп…» - он думал об этом постоянно, ни разу, при этом, не слышав разговоров на эту тему от ребят. Тема была закрыта наглухо, и он догадывался почему: Сашка и Женька знали друг друга с детства. Что могло случиться такого, что их пути так жестко разошлись? А, может, дело вовсе и не в этом. Как-то в разговоре с Ютой Хаммер предположил, что Женька, возможно, переживает сам момент гибели Александры, ведь это Санни ее убил. Но на это Юта лишь рассмеялся:
- Ты там не был, - сказал он тогда, - у Женьки на лице и капли сожаления не было. А если и была, то только оттого, что она сама ее не застрелила.
Сейчас Хаммер думал, что Юта, пожалуй, был прав. Более безжалостного человека, который мог уничтожить любого лишь парой брошенных фраз – он не знал. Хаммер поднялся на мостик. Сейчас он командовал кораблем. А командовать «Да Винчи» хотели многие. Но почему-то так все время получалось, что его экипажем были те, кто и права-то летать на нем никогда не имел. Как получилось, что все им поверили, и они так легко ускользнули с Новой Земли, да еще и на корабле последнего поколения? И не в этом ли кроется тайна встречи ребят и Талоне? Видимо, он ошибся, и Талоне вовсе не старец, отошедший от дел. Это и хотела сказать ему Шенет, но он не услышал, озабоченный мыслями сохранения целостности коллектива. Хаммер сверился с показаниями бортового компьютера и вновь спустился в свое кресло. Перед ним появилось новое Женькино лицо. Хаммер так отвык от связи через биоком, что поначалу на его раздражающий сигнал даже не реагировал. Сейчас он включился достаточно быстро.
- Алан, где Санни? Не могу до него достучаться, - сказала она. По ее виду можно было сказать, что она чем-то озабочена и даже взволнована.
- В тире. К войне готовится, - Хаммер растянулся в улыбке, но Женька на это никак не отреагировала. Видимо, в зарлулу действительно не было чувства юмора либо ее мысли были заняты чем-то более важным, чем отдых.
- Ясно. Сейчас приду.
Спустя несколько минут она появилась на мостике, легко сбежав со ступенек. Она и вправду была взволнована.
- Где Шенет? – осведомилась она.
- В лаборатории, - невозмутимо ответил Хаммер, наблюдая, как она быстрыми шагами направилась к коммуникатору. Ее лицо было сосредоточенным, а пальцы бегали по панели, устанавливая канал связи.
- Что-то случилось?
- Пока нет, - ответила она, - но… черт, - она не договорила и с размаху села в кресло, продолжая манипуляции с коммуникатором до тех пор, пока не увидела перед собой Гордона.
- Что за дело? Нам не желательно сейчас общаться, чего ты меня светишь и сама светишься? - сказал он, не отпуская лишних приветствий и улыбок.
- Майк, мне нужен закрытый канал, по которому я смогу передать сигнал. И чтобы ЦСОшники его ни в коем случае не засекли. Давай коды, я тебе кое-что перешлю.
- Что именно?
- Сам поймешь.
Гордон молча кивнул, и она так и осталась сидеть в тревожном ожидании. Хаммер с видимым интересом наблюдал за ней, но Женька, казалось, этого не замечала. Она нервно раскачивалась из стороны в сторону в пилотском кресле, теребя кончик носа, пока не обратилась к Хаммеру:
- Мы можем добраться до Орла быстрее, чем за два дня?
Вопрос Хаммера застал врасплох:
- Ну-у, я не знаю. Если только пустить в ход ускоритель… Вы сами-то пробовали?
- Если бы пробовали – я бы не спрашивала. Посмотри, пожалуйста, что можно сделать, - она повернулась к нему с улыбкой, - я все объясню, только чуть позже.
«Все объясню позже» или «когда-нибудь»: Хаммер чаще всего слышал от Женьки эти фразы и не очень любил, когда они звучали, потому что всякий раз объяснения приносили новые проблемы. Как она только умудрялась их находить? Тем не менее, он кивнул:
- Сейчас разберусь.
- Это чтобы тебе не скучно было, - уже более расслабленно улыбнулась она и переключилась на Гордона, - ловлю коды.
- У тебя будет тридцать секунд, - сказал Гордон.
- Успею, - уверенно сказала Женька, - отправляю, - она вставила в разъем коммуникатора накопитель, - пошла передача.
- Все. Вижу.
Она еще больше разнервничалась и задала вопрос, который, как заметил Хаммер, хотела задать первым, но задала последним:
- Как Лаура?
- Растет. Увидишь – удивишься, – ответил Гордон и добавил, - скучает.
Хаммеру вдруг показалось, что она сейчас расплачется, но Женька сдержалась:
- Передай… что мы скоро увидимся.
- Даже так?
- Думаю, да. Передача окончена. Смотри, слушай, свяжись с нами как можно быстрее.
Она разъединила сигнал. Хаммер все еще не понимал, что за спешка.
- Ну? Разобрался с ускорителем? - поинтересовалась Женька, обратившись к нему. Она выдернула накопитель и убрала в нагрудный карман, проверив, насколько глубоко он в него опустился. Видимо, вещь была ценной.
- Да что тут не разобраться-то? Только…
- Надо сказать ребятам, а то некрасиво получится. Что это я тут руковожу, правда? Давай их сюда.
Именно это и хотел сказать Хаммер. Именно это он и подразумевал под словом «команда». Женька если и действовала в одиночку, то не в ущерб команде. Санни и Шенет появились на мостике почти одновременно. Их взгляд был устремлен на Хаммера, но он указал на Женьку. Она встала, развернувшись к окружающим. Никто ничего не спрашивал, понимая, что она сама все скажет. Десятки раз Женька оказывалась в такой ситуации и каждый раз чувствовала себя неуютно. Но делать было нечего – сама начала. Она не стала томить всех ожиданием:
- Я подумала, что нам надо скорее добраться до Орла.
Санни переступил с ноги на ногу, сложив руки на груди. Он явно приготовился слушать. При этом его взгляд заметно потяжелел. Это могло означать только одно: он понял, что это не блажь. Шенет, напротив, посмотрела на Женьку с интересом.
- Мы прилетаем на Юпитер, и пока ты, Алан, будешь реанимировать Юту, - мы втроем кое-куда слетаем.
- Это плохая идея, - запротестовал Санни, - я против категорически. Я ни за какие коврижки на это не соглашусь, ты меня поняла?
Он бросил на Женьку строгий взгляд и зашагал с мостика, на ходу закуривая.
- Санни! – взмолилась Женька, - ну я же не договорила?
- Я сказал – нет! – он резко развернулся и остановился, - ты вообще понимаешь, что собираешься сделать?
- Может нам кто-то что-то расскажет? – между Санни и Женькой встала Шенет, - я понимаю, что вы мысли друг у друга читаете, но мы-то этого не умеем! – она смотрела то на одного, тона другого в ожидании ответа.
- Она, - Санни ткнул в Женькину сторону сигаретой, - собралась в ЦСО!
- Круто, - Хаммер встал и тоже прикурил.
- Я так полагаю, - что у тебя есть основания для этого? – Шенет обратилась к Женьке.
- Есть, - кивнула та, - мне же не мозги поменяли.
Коммуникатор тонко запищал, вызывая на связь, но Женька осталась на месте.
- Ты с кем связывалась? – спросил Кент, подходя к коммуникатору и, не дождавшись пока она ответит, недовольно потянул: - Та-ак, понятно. Привет, Майк.
Гордон был встревожен:
- Где Женька?
- Что у тебя? – спросил Санни и по его виду Гордон понял, что она переслала сообщение без его ведома.
- Через сколько вы будете на Юпитере? – он ответил вопросом.
- Еще не решили, - бросил Санни, метая на Женьку искры.
- Так решайте быстрее!
- Так говори!
- О таком не говорят, а шепчутся. Как определитесь – сообщите.
Гордон отключился, а Санни повернулся к Женьке. Он был в бешенстве. Вовсе не потому, что она не поставила его в известность. Но потому, что принять ее предложение означало пойти на большой риск. Она это чувствовала, поэтому была абсолютно спокойной. Он в молчании докурил сигарету, затушил и искоса посмотрел на Женьку:
- Ты понимаешь, что сознательно лезешь в петлю?
Она помрачнела, но глаз не опустила, выдерживая его пронзительный взгляд.
- Санни, если мы сейчас будем бояться сделать шаг, так на кой хрен вообще за что-то браться? – она подошла к нему вплотную, держа руки за спиной, демонстрируя свою независимость. - Давай махнем на Адаллон, спрячемся там, подожмем хвосты. Там нас никто не тронет, - Женька наклонила голову на бок, глядя на него снизу вверх, - но ты ни сам не сможешь так, ни меня не удержишь. Ты прекрасно знаешь, что мы должны пойти до конца, так чего ты, Санни Кент, испугался? Лаура в безопасности. Что тебе еще надо?
Санни с недовольным видом обошел ее и устремил взгляд в обзорное окно. Краски подпространства менялись от почти черного до багрового, от желтого к синему, зеленому и белому. Он видел это сотни раз, но никогда не думал, что так происходит всегда, в любое время дня и ночи, независимо от того, куда и откуда он направлялся. А в его жизни стабильности не было никогда и даже тогда, когда он попытался сделать ее таковой – попытка с треском провалилась. Он шумно вздохнул, не скрывая этот вздох, и вполоборота повернулся к Женьке:
- Тебе ли не знать, чего я боюсь, - в его голосе она услышала столько любви и ласки, что не удержалась и подошла к нему, взяв за руку. Впервые, не обращая внимания на окружающих, она сказала, не испытывая и доли неловкости:
- Я очень люблю тебя, Санни. И тоже боюсь. Но иногда нам приходится действовать против воли.
Он с грустью посмотрел на нее:
- Ты права. Теперь я заморачиваюсь. И я прекрасно помню, как однажды ты мне говорила, что я брежу, но все-таки думаю, что теперь бредишь ты.
- Но у тебя тогда все получилось, - мягко сказала Женька, - дай мне шанс.
- Хорошо, - сказал он после недолгой паузы, повернувшись - давай, рассказывай, что ты придумала.
Он слегка ее оттолкнул от себя, и Женька начала, как самой ей показалось, издалека, но никто ее не прервал, требуя перехода к делу.
- Во-первых, я думаю, что на Новой Земле все прошло слишком гладко. Гордон легко установил связь с Шенет, провез нас. Меня не покидает мысль, что все это с чьей-то подачи. Мы встретились с Талоне и он вовсе не тот, кого мы представляли. У него под халатом – пистолет, а в пороге новенькие офицерские ботинки. В таких по улице не гуляют, - она заметила, что Санни удивленно на нее посмотрел. - Ты этого не заметил? А мне сразу в глаза бросилось. Да даже не в этом дело! Вспомни, как мы пришли к Президенту? Мы ему про научные открытия, пользу для человечества, Шенет, а он нас даже не слушал! Разве не странно: «Забирайте Шенет, забирайте «Да Винчи» – пожалуйста! А еще нате вам это…» - она достала из кармана накопитель и повертела в руках, - а я даже не знаю, что это! Но это точно не по профилю микробиологов Кайль! И это озаботило Гордона так, что он собрался прилететь на Юпитер! Уолис точно знал, что перед ним вовсе не ученые, а мы с тобой. И это ему сказал не кто иной, как Талоне. Президент бы никогда не отдал это, - она бросила накопитель на панель коммуникатора, - в руки каких-то микробиологов! Это можно отдать только тем, кому по-настоящему доверяешь! Теперь по факту. На этом носителе – сигнал.
Она вставила его в бортовой компьютер и на экране появилась тонкая прерывистая линия, изгибающаяся через определенные промежутки.
- Я посидела в лаборатории, в библиотеке и ничего странного не нашла, кроме одного. Сигнал идет ровно двадцать три секунды. Но если попробовать его воспроизвести в обратном порядке – он не только меняет амплитуду в сторону резких колебаний, но и значительно уменьшается в длительности, - она показала это ребятам, - а еще, если разложить сигнал на слои, получается, что он идет в разных плоскостях, то есть в разных пространственных единицах, что дает ему возможность незамеченным проникать хоть куда: хоть на Новую Землю, хоть на Кетонис, хоть на Адаллон. Как этот сигнал поймали – для меня загадка. Возможно, случайно, но если этот сигнал устойчивый, значит, его испускает устойчивый организм.
- Постой, - перебил ее Санни, - ты клонишь к…
- Именно, - утвердительно кивнула Женька, - я клоню к своему докладу.
- Какому докладу? – в голос спросили Шенет и Хаммер.
- Еще в госбезопасности я написала доклад о реальности тулонской угрозы для Земли, когда они орудовали на самой окраине Рукава.
- Подожди, - вновь заговорил Санни, - я помню, ты писала о сигналах, которые скользили с завидной периодичностью по всему Рукаву. Так, по-твоему, тулонцы нас изучали, чтобы хорошенько поддать.
- Где этот доклад был? – поинтересовалась Шенет. Слушая Женьку, она поняла, что основания для странных заявлений у нее есть.
- А нигде, - ответила Женька, махнув рукой, - я притащила его Талоне, и он утонул. В смысле, доклад.
- Он лег на стол Уолису, а потом Миецо, - почесал затылок Санни, понимая, что сейчас он услышит много вопросов.
- И никто ничего не сделал?! – Шенет, не веря, всплеснула руками и заходила по мостику, - Как же так?!
- А вот так, - пожала плечами Женька. Ей было даже неинтересно «как», потому что она только что поняла «почему», - вот вам и подтверждение моих слов. Если Уолис читал мой доклад тогда, то теперь понятно не только то, почему он отдал накопитель именно нам, но и то, что он был уверен в том, что это мы, - заключила Женька.
- Да-а, - потянул Хаммер, - интересно получается – сами мы ни хрена без помощи не можем?
- Получается, что у нас масса союзников, - улыбнулась Женька, - и даже в ЦСО.
- Стоп. О ЦСО подробнее, - попросил Санни.
Женька, наконец, почувствовала себя увереннее. Она приняла более свободную позу, встав так, чтобы была одинаково видна всем.
- С ЦСО все просто. Смотрите: мы оставляем Алана на Юпитере, а сами на «Да Винчи» летим на Соломон. Земной корабль, на борту – трое ученых опять же с Земли, - мы не вызовем никаких подозрений с учетом того, что такой экземпляр, не обижайся, - Женька перевела взгляд на Шенет, -  как наше светило, было бы для него ценным подарком.
- Ты и меня хочешь втянуть? – округлила глаза Шенет.
- А зачем ты с нами полетела? Сидеть в лаборатории? Мы тут все в равных условиях!
Шенет сложила руки в замок и закинула их за голову, глядя с улыбкой в потолок. Да, теперь она явственно понимала, за что Санни любит Женьку.
- Я согласна на все, - наконец, сказала она.
- Уважаю, - не кривя душой, ответила Женька, протягивая руку Шенет, и та ответила тем же жестом, - по деталям потом. Теперь главное: зачем нам сдался ЦСО? Во-первых, мы должны дать знать Миецо, что в своей борьбе с Советом он не одинок. Во-вторых, мы должны поддержать его безупречную репутацию, коль скоро его пророчат преемником Уолиса и Талоне нас просил об этом. В-третьих, мы должны вытащить из этого гадючника Харпера.
- Миецо в президенты?! – недоуменно вскричал Хаммер. - Да вы что?!
- А что мы? Как мы поняли, этот вопрос уже решенный и не нами. Сверху всегда виднее. Это мнение Уолиса и Талоне с ним согласен.
- Ничего себе поворот, - ошарашено проговорил Хаммер.
- В таком случае, не известно ли Миецо о вашем чудесном воскрешении? – спросила Шенет.
- Думаю, нет, - ответила Женька, - в ЦСО сообщать такие сведения было бы сейчас опасно. Поэтому мы должны сделать это сами. И это не так сложно. Гораздо труднее будет вытащить Харпера. Миецо нам в этом не помощник, иначе его сожрет Совет. А Совет с Харпера не слазит. Их в данный момент интересует только одно: как нам удалось попасть на Землю на три года назад и благополучно вернуться обратно. Я больше, чем уверена, что Совет ставит эксперименты над временем. Сколько сможет – Харпер будет тянуть. Он и так тянет уже два с лишним года, хотя знает, как щелкнуть эту задачку в два счета.
- Зачем Совету контроль над временем, - спросил Санни, - ты думаешь, они совсем спятили?
- Я думаю, что Талоне был прав. Совет хочет не власти, как мы с тобой думали, а господства.  Для этого ему нужен надежный союзник. И этим союзником может стать только Тулон. В прошлом.
На мостике воцарилась тишина.
- Я не чокнутая, - сказала Женька и опустилась в пилотское кресло.
Все по-прежнему молчали. Слишком уж смелым было заявление. Это действительно походило на бред, но бред настолько логичный, что сомневаться в нем не приходилось.
- А когда Миецо станет президентом, кто займет его кресло? - вдруг спросил Хаммер. Он казался растерянным. - И почему все-таки Миецо?
Все ему казалось каким-то нереальным, слишком сложным. Он привык выполнять более простую работу. На то он и был сотрудником «Захвата». На войне тоже было все просто. И даже когда президент Уолис решил избавиться от Херувима, все было гораздо проще. Сейчас он ощутил, как медленно втягивается в нечто большее, чем просто «встряхнуть ЦСО». Он смотрел на Женьку и не верил, что все это говорит она, а она уже отвечала на его вопрос:
- Миецо знает проблемы Земли. Он знает слабые места ЦСО. Но пока он один, а один в поле не воин, он терпит маневры Совета за своей спиной. Когда ряды Центра будут почищены и Миецо станет президентом, ЦСО вновь войдет под земную юрисдикцию. Это не даст ему распоясаться. А пост Миецо займет молодой перспективный руководитель, свято верящий в идеалы, заложенные в уставе ЦСО, - Женька поймала взгляд Санни и кивнула головой, - да, это будет Юта.
- Ничего себе, как ты фигуры двигаешь, - задумчиво произнесла Шенет.
- Я люблю шахматы, - легко ответила Женька, - ну так что, мы двое суток летим до Орла или поторопимся? – вопрос повис в воздухе, поскольку все погрузились в раздумья. - В конце концов, все можно переиграть, - она вновь встала, -  но не думаю, что мы найдем другую альтернативу.
Женька повозила пальцем по приборной панели коммуникатора. В какой-то степени весь этот разговор был ей неприятен. Ошибок политика не прощает. А Женьке меньше всего хотелось ошибиться. Она умоляюще посмотрела на Санни, чтобы он принял хоть какое-то решение, и он это сделал:
-   Алан, что у нас с ускорителем?
Это означало, что в данной ситуации он был полностью на Женькиной стороне. Она облегченно вздохнула.
- Если запустить на полную мощность, то на Юпитере мы будем через пять часов.
- Хорошо, Женя, свяжись с Гордоном.
- Есть, - по привычке сказала она, активируя коммуникатор.
- Алан, запроси сразу Мортар, как там у них с погодой. Нам нужно место для посадки.
- Есть, - также ответил Хаммер, приступая к выполнению задания.
- И в ближайшие четыре часа – все спать. Это не обсуждается. Потеряем бдительность – завалим дело.

Темно-серые свинцовые тучи ветер гнал на запад. В воздухе стояла свежесть и резкий запах озона. Гроза на Юпитере отгремела пару часов назад, и горизонт был чист, на сколько хватало глаз. Каменистая пустыня обрела оттенок мокрого асфальта. Прибитая дождем пыль осела, что делало воздух еще прозрачней. Шенет ни разу здесь не была, поэтому с интересом осматривала окрестности, спустившись на открытую взлетно-посадочную полосу. Женька тяжело вздохнула, смахивая с лица последние капли дождя, и подняла воротник летного комбинезона – ветер был пронизывающим. На планете только-только начинался рассвет. Арес еще не поднялся из-за тонкой линии гор на востоке, а отроги гор Вечности, вздымающихся под самое небо за куполом Мортара, уже окрасились к красный цвет, отбрасывая длинные тени, накрывшие город, словно крыло исполинской птицы.
- Что скажем? – спросил Хаммер. Он уже стоял на взлетном покрытии рядом с Санни, ощущая ни с чем не сравнимое чувство твердой земли под ногами.
- По ходу пьесы, - спустилась за ним Женька, - будем импровизировать.
- Как всегда! - Хаммер покачал головой.
В предрассветной прохладе ему было не совсем уютно. Однако это вряд ли было истинной причиной его беспокойства. К ним приближался мобиль. Можно было не сомневаться, что это Энтони Хоурс – бессменный мэр Мортара, друг Джона Майла и Юты. Женька почувствовала неприятный холодок. Когда хоронили Майла, Энтони стоял рядом с ней и в какой-то момент выронил: «Вы опасная женщина и приносите много горя». Она знала, что он хотел сказать еще: «Если бы вы его не забрали отсюда, он был бы жив». Возможно, это было так. Теперь они вернулись сюда, чтобы забрать Юту. Для Хоурса это могло быть плохим предзнаменованием.
Мобиль подъехал, и она толкнула Хаммера вперед: «Он должен тебя помнить». Хаммер вышел навстречу, приветствуя Хоурса. Около минуты они беседовали, затем обнялись.
- Есть контакт! – довольно проговорила Женька.
- Ты знала, что так будет? – поинтересовалась Шенет.
- Нет, конечно.
Втроем они подошли к Хаммеру и Хоурсу. Последний добродушно произнес:
- Друзья моих друзей – мои друзья!
Он пригласил их в мобиль и повез по направлению к мэрии, спрашивая:
- Какими судьбами?
Он обратился к Хаммеру, не переставая приглядываться к его компании.
- Да вот, решил Юту навестить. Нам по пути тут всем было.
Хоурс понимающе кивнул головой:
- Прими мои соболезнования.
- Что уж там, - ненаигранно вздохнул Хаммер и задал вопрос, который уже давно волновал всех и даже Шенет, - как Юта?
- Плохо, - прямо ответил Хоурс. Женька, сидя на заднем сидении, крепко сжала руку Санни, - как прилетел сюда больше недели назад, так и все. Я к нему и так, и сяк, а он молчит, подавленный, как когда-то Майл прилетел. Такой же потерянный. Но Майл хоть повзрослее был, ума побольше, а этот… - Хоурс поморщился в гримасе страдания, которая была вполне искренней, - молчит и пьет с утра до вечера.
- Пьет? – не удержалась Женька, и в ее голосе Хоурс уловил нотки тех же чувств, что испытывал сам.
- А вы знакомы?
- Нет, Алан много о нем рассказывал.
- В общем, я сначала-то и не понял, что к чему, а потом пришло сообщение с Соломона. Нам же до них вон, рукой подать, - он махнул в сторону неба и вздохнул.
- Что сообщили-то? – спросил Хаммер.
- Да так, что кетонийцы разбомбили Пилат, погибли люди… Только Ричи как-то в своем угаре проговорился, что, мол, это он во всем виноват. Вот тут я и понял все. После войны и гибели Майла, ближе, чем Женя и Санни у него никого не было, - Хоурс остановил мобиль около крыльца, -  а теперь Ричи каждое утро просыпается, надирается как скотина. Пьет и ничего не ест, пока не упадет. Потом все по новой.
- Давно он в этой коме?
- Говорю же, как прилетел. У меня сердце кровью обливается. Он себя угробит. И если ты собрался вытащить его, то у тебя вряд ли получится. Ему только чудо поможет.
Они вошли в помещение мэрии.
- А вы, кстати, - он обратился к ребятам, - к нам на долго?
- Нет, - ответил Санни, - наш путь лежит в ЦСО. Мы с научной целью.
- Ученые?
- Микробиологи.
- Понятно. Когда летите?
- Через пару часов.
- Ты останешься? – Хоурс спросил у Хаммера.
- Да, на пару дней.
- Тогда вот что…
Идея Хоурса была предельно проста: попить чаю, немного передохнуть с дороги. Однако это не затянулось и Шенет искренне недоумевала: как у Женьки так ловко получается добиться того, что она хочет? Уже скоро они ехали в логово, в котором обложился Юта. Буквально пара фраз и Хоурс искренне поверил в то, что раз уж они здесь, то непременно должны хотя бы попытаться помочь человеку, попавшему в беду. Он даже нашел резонным ее заявление о том, что Ричи должен встряхнуть не старый друг и даже не тот друг, который напомнит о свежей потере, а люди посторонние. Ее уверенность в том, что это может сработать, вселило уверенность и в Хоурса.
- Только предупреждаю: зрелище не из приятных, - Хоурс потер виски, - я хоть и недолго с ним боролся, но устал. Вы просто не знаете, что он за человек, - эти слова были обращены к Санни.
- А что он за человек?
- Веселый, задорный, умный. Ему бы по-хорошему под крыло женское, а он все мотался по галактике. ЦСОшник конченный. Все за справедливость боролся. А где он ЦСО сейчас, когда человек пропадает?
- М-да, - потянул Санни, лишь на мгновение переглянувшись с Женькой, взгляд которой был таким тяжелым, что он буквально ощутил, как больно хлестнули по ней слова Хоурса.
Они вошли в гостиницу, где жил Юта. Современное двухэтажное здание несколько выбивалось из архитектурных традиций местных жителей, но здесь, как правило, останавливались те, кто пребывал в Мортар не надолго – торговцы. Контингент постоянно менялся, и Юту это вполне устраивало. Он не собирался никому мозолить глаза, а что касается персонала, то им не впервой, потерпят. Едва Хоурс появился в дверях, как к нему поспешил администратор и с виноватой улыбкой указал на дверь с надписью: «бар». Хоурс покачал головой и посмотрел на часы. Без четверти девять.
- Со скольки он там?
- С вечера.
- Не спалось, - проговорил Хоурс. Он посмотрел на Санни и тот прочитал на его лице разочарование, - вот видите, а я ведь каждый день с ним разговариваю, когда он в себя на время приходит!
Раздосадованный, он хлопнул себя по карманам пиджака, поправляя их бессмысленным автоматическим жестом:
- Даже неудобно как-то. Зачем я согласился?
Теперь он пребывал в смятении. Притащить  незнакомых людей сюда было с его стороны глупостью. Но с другой стороны, они друзья Хаммера, а разве друзья связываются с непорядочными людьми? Хоурс еще по дороге в мэрию заметил некоторую напряженность, с которой держалась эта пара – мистер и миссис Кайль. Что-то неуловимо знакомое было в них. Нет, не во внешности, а во взглядах, в манере общения. И как они лихо его крутанули, что он бросил все и поехал к Юте? Незаметно его заставили думать так, как это было нужно этим людям. Он резко развернулся и пристально посмотрел Анне Франческе Кайль прямо в глаза. У него была прекрасная зрительная память. Но перед ним стояла незнакомка, отдаленно напоминавшая кого-то, кого он знал или видел когда-то? Хоурс понимал, что пауза затягивается, и нужно было либо идти вперед, либо отупить назад. Он решил вперед: Юте явно была нужна помощь и раз уж он здесь, то развернуться и уйти просто нельзя. Ведь он – настоящий друг! Хоурс перевел взгляд на администратора и коротко произнес:
- Мы сами.
Не теряя времени, он прошел, открыв дверь в бар и, обмякнув, сел на первый попавшийся стул с безнадежным видом. В сумрачном помещении был только один посетитель. Его столик был заставлен бутылками, а сам он, держа в одной руке недопитый стакан, уткнулся лбом в другую. Санни подошел к нему и слегка тронул за плечо. Рука выпустила стакан, он опрокинулся, и его содержимое медленно полилось на пол. К столику поспешил официант. «И это будущее ЦСО», - цинично подумала про себя Шенет и взглянула на Женьку. Она стояла бледная, держась за спинку стула, на котором сидел Хоурс. Хаммер опустил голову. Если бы ему кто-то сказал, что Юта так может – он бы ни за что не поверил. Санни перекинулся парой фраз с официантом и закинул Юту на плечо:
- Куда нести? – кивнул он Хоурсу.
Тот торопливо подскочил:
- На второй этаж.
Он смотрел, как друг детства беспомощно болтается, свесив руки, вдоль спины человека, который его нес. Хоурс был уверен, что так себя может вести только тот, кто отлично знал Юту. Его сердце заныло, и он невольно приложил к нему руку, пытаясь унять боль. Заметив это, Женька подала ему свою руку в качестве опоры. Хоурс выдохнул:
- Спасибо.
- Было бы за что, - ответила она, слегка улыбнувшись, и его вдруг осенило. Он сильнее стиснул грудную клетку от резкой боли, которая также резко отступила. Хоурс поднял на Женьку взгляд:
- Я знаю, кто вы, - медленно проговорил он.
- Вам же нужно было чудо, - дружелюбно проговорила она, - и на этом стоп.
Он понимающе закивал, не понимая на самом деле ничего и, выпрямившись, пошел вслед за Санни. Теперь он знал, кто это и почему они были так непринужденно настойчивы в желании помочь Юте.
В темноте коридора одноместного номера Санни запнулся о бутылки. Они громко зазвенели.
- Твою мать, - выругался он, - кто-нибудь, откройте шторы в этом склепе!
Шенет поспешила исполнить просьбу, а Женька скомандовала:
- Давай его сразу в ванну.
Она прошла вперед, открывая воду.
- И вызовите уборщика! – уже из ванны выкрикнул Санни, закрывая за собой дверь, - Тяжелый… - сказал он уже тише, сваливая Юту прямо на пол. Тот даже не пошевелился, -  а несет-то как…
- Так неделю пить, - усмехнулась Женька, - давай, клади его в ванну, будить будем.
- Прямо в одежде?
- Пусть ему стыдно будет. Тоже мне, будущий директор ЦСО, - поморщилась она и попробовала рукой воду, - в самый раз, - она включила душ, - я серьезно, давай.
Санни осторожно усадил Юту в ванну, а сам сел на бортик:
- Что, Хоурс догадался?
- Конечно.
- Тьфу, черт, к чему этот весь маскарад вообще?
Женька стояла рядом и методично поливала Юту холодной водой:
- Кто нас знает – тому не сложно все понять. А кто дел особо не имел – тот и не поймет. И если бы мы так не рвались к Юте, то Хоурс бы тоже ничего не заподозрил.
- Придумала ты тоже с этим ЦСО…
- Знаю. Но до сих пор нам везло. И с нами, как отвлекающий маневр будет Шенет.
Юта пошевелился, мотнув головой.
- Давай, Ричи, просыпайся, - Женька наклонилась и похлопала его по щекам.
Он чуть приоткрыл глаза и махнул рукой, прогоняя видение.
- Ну, давай, Ричи! – она позвала его громче.
Он снова закрыл и открыл глаза, не изменив своего положения.
- Бесполезно, - сказал Санни, - это пока не проспится.
- Ничего, у него организм молодой, - возразила Женька, - проснется.
Она направила душ прямо на голову Юты, наблюдая, как струи воды стекают по его лицу и почему-то улыбнулась. Заметно осунувшийся, с недельной щетиной он выглядел нелепо и смешно. Почувствовав, наконец, дискомфорт, Юта открыл глаза. Его взгляд некоторое время блуждал, затем остановился на лицах Санни и Женьки.
- На-ка, выпей, - Санни протянул ему на ладони две таблетки и подал стакан воды, - легче станет.
Юта сморщился и ничего не ответил.
- Не ерепенься, Ричи, пей, - сказала Женька.
Его лицо вдруг по-детски задергалось и из глаз полились слезы. Он пространно махнул рукой и уронил голову на руки.
- Ну-ну, - Санни ласково потрепал его по мокрым волосам, - успокойся, все уже закончилось.
Юта содрогался, громко шмыгая носом. Потом, наконец, поднял голову со счастливой улыбкой:
- Вы самые везучие люди на свете!
Он встал, и потоки воды с плеском хлынули с его одежды. Он утер мокрое лицо рукавом и крепко обнял Санни и Женьку, прижимая к себе. Они приняли этот порыв, не сопротивляясь.
- Давай, приводи себя в порядок, - шепнула Женька.
Они вышли из ванны, отряхивая с себя капли воды от мокрых объятий. Комната была залита светом, уборщик заканчивал свою работу. Воцарившаяся чистота сразу бросалась в глаза.
- Ну что? – осведомился Хоурс.
- Сейчас будет, как огурчик, - ответил Санни, обернувшись.
В дверном проеме стоял виновато улыбающийся Юта в халате и с полотенцем на голове. Выглядел он значительно лучше. После двух таблеток антихмеля он твердо стоял на ногах. Единственное, что его выдавало – это красные глаза и разящий запах перегара.
- Я вернулся, - произнес он.
Хоурс сорвался с места и кинулся к Юте. Он тряс его за руки, хлопал по спине, не переставая приговаривать:
- Ты… ты, засранец! Ты мне всю кровь выпил! Ты что же делал! Что творил!..
Юта терпеливо сносил все его любезности неуверенно улыбаясь, и кивал головой, полностью соглашаясь со всеми его нравоучениями.
- Ладно, - Санни развернулся к Шенет, показывая, что пора идти, - миссия выполнена, а теперь нам пора. Не будем тянуть время. Ричи, Алан останется на несколько дней на Юпитере. С минуты на минуту сюда же прибудет Гордон. Он расскажет тебе длинную историю.
- А вы?
- А мы вытащим Харпера.
Глаза Юты расширились, но он увидел предупредительный знак Хаммера и промолчал. Шенет, Женька и Санни решительно направились к выходу. Хоурс поспешил за ними:
- Ричи, я еще вернусь, проконтролирую! – бросил он через плечо и вышел вслед за ребятами.
Какое-то время он шел молча, затем не выдержал:
- Не получится так, что вы скомпрометируете Мортар в глазах ЦСО как пособника заговорщикам?
Его тревога была вполне обоснована. Как  глава полиса, Энтони Хоурс не хотел осложнять отношения с ближайшим соседом. Он уже успел понять: с ЦСО лучше не ссориться. Хоурс не знал причин столь необычных перемен, произошедших с Санни и Женькой, но был уверен, что это неспроста. С учетом всего того, что он слышал в пьяном бреду Юты, он не сомневался в причастности ко всему ЦСО. К тому же прибытие на Юпитер неизвестного ему Гордона – тоже несколько смущало. Ведь его, как мэра, никто не спросил: хочет он этого или нет. Сани постарался его успокоить:
- Я понимаю, но уверяю вас, что повода мы не дадим. Во-первых, Гордон – надежный человек. Во-вторых, мы выйдем из подпространства к ЦСО в точке, как если бы мы летели с Новой Земли и на вас никакого подозрения не падет. И, в-третьих, ребята пробудут здесь совсем недолго. Юте все равно нужно несколько дней, чтобы окончательно придти в себя и все переосмыслить. Будет лучше, если в этот момент с ним рядом окажутся те, кого он знает, кто его не раз выручал и на кого он может положиться, как на настоящего друга.
С последним утверждением Хоурс никак не мог поспорить.
- У меня только одна просьба, - сказал Санни, - когда Гордон будет здесь, примите его, пожалуйста, как друга.
- А вы что, его не дождетесь?
- У нас мало времени. Нам нужно добраться до ЦСО ровно во столько, сколько бы времени ушло на полет без ускорителей. Они вполне могут запросить время старта, чтобы убедиться, что мы те, за кого себя выдаем.
Хоурс посмотрел в даль. Туда, где из-за горизонта поднялся раскаленный Арес. Внутреннее беспокойство ушло, уступив место душевному умиротворению. Даже дышалось свободнее. Не то на улице потеплело, не то свинцовые тучи больше не нависали над головой, не то это было следствие искренней благодарности за возвращение Юты к жизни. Хоурсу было даже страшно подумать о том, что было бы, если бы ребята не пришли на помощь. Это было действительно чудо. Хоурс глянул на Арес, прикрыв глаза рукой:
- Сегодня будет чудная погода, - сказал он, - И я сделаю то, о чем вы просите.
«Да Винчи» вынырнул из ворот и был остановлен сигнальными огнями. Ничего странного в этом не было. Напротив, обычное дело. Соломон, превращенный в орбитальную станцию Пилата, висел гигантской конструкцией, затмевая собой своего большого хозяина. Тот, кто впервые это видел, испытывал чувство преклонения перед человеческим гением, спроектировавшим этот колосс. В свете Ареса вся конструкция медленно вращалась, поблескивая в его лучах накопителями энергии. При всем отношении к самому ЦСО Женька откровенно восхищалась его способностью так развиться менее чем за век своего существования. Обитаемые планеты Рукава принадлежали не одному десятку населяющих их народов, а здесь целой планетой и ее двумя спутниками владел один ЦСО. Его могущество было неоспоримо. Неудивительно, что в недрах богатой материально и информационно организации зрели амбиции.
Ребята ожидали разрешения на посадку. Они были спокойны. У них был большой кусок вкусного пирога – Шенет Росс. Эту приманку, как они рассчитывали, в первую очередь, должен проглотить Совет. Харпер-Харпером, но от добровольных услуг самой Шенет Росс он вряд ли откажется. И пока Совет будет выяснять, чем же ЦСО заслужил столь высокую честь, можно попытаться вырвать юного гения из плена пока еще не слишком поздно. Женька вдруг почувствовала знакомую боль в висках и легкое головокружение. Она не удержалась и села в кресло, прикрывая нос рукой. Шенет уже подавала салфетки. Женька запрокинула голову, вытирая руки от неожиданно хлынувшей крови. Санни остался на месте, коротко спросив:
- Что?
- Зарлулу здесь…
Ответила она и судорожно схватилась за голову, зажмурив глаза. Ее рвануло вперед, и кровь из носа полилась прямо на пол.
- Черт, только этого еще не хватало, - процедил Санни, моля бога, чтобы в этот момент ЦСО не запросил визуализацию контакта.
- Может, увести ее отсюда? – осторожно спросила Шенет, придерживая Женьку за плечи, пока та молчаливо корчилась от боли, стискивая голову, ощущая, как мозг буквально закипает изнутри.
Санни глянул в ее сторону. Женька умела терпеть боль. И рожала она тоже молча. Он помнил, как ходил взад-вперед по больничному коридору, меряя его десятками тысяч шагов, как в палату входили и выходили врачи, а оттуда не доносилось ни одного звука. Он сжимал руки до побеления, пытаясь вслушаться в происходящее за закрытой дверью, подходил к окну в конце длинного коридора, ничего за ним не видя, вглядываясь в лица проходящего мимо персонала, а они как будто ничего не замечали, выполняя свою ежедневную работу. Те четырнадцать часов, которые он провел в коридоре, показались пыткой. И только когда ночную тишину разрезал пронзительный детский крик и его, наконец, пустили в палату, он понял, что все это время просто не понимал, что происходит. Что его нервы по сравнению с рождением новой жизни! Он гладил Женьку по взмокшим волосам, целовал в соленые от слез глаза, не в силах сказать ничего, и только ощущая, как задыхается от счастья, держа на руках крошечный комочек новой жизни – его дочь…
Сейчас ему хотелось сделать то же и попытаться забрать хотя бы часть той боли, что она испытывала, но он не мог выпустить ситуацию из-под контроля.
- Увести? – повторила свой вопрос Шенет.
- Нет. Справится.
Шенет мотнула головой в знак непонимания и склонилась над тяжело дышащей Женькой. Та вцепилась руками в подлокотники, со скрежетом стискивая зубы. Странно, но сам Санни ничего не ощущал. С некоторых пор он заметно успокоился. Лишь иногда он просыпался в ужасе посреди ночи, и ему казалось, что он снова переживает ту страшную боль, доставшуюся от мебиан. Это была еще одна закрытая тема, о которой они с Женькой никогда не говорили, предпочитая забыть, что они оба – Посланники разных миров. Более двух лет это клеймо, а по-другому они и назвать никак не могли, не давало о себе знать, и Санни предполагал, что все закончилось. Что им было предначертано – исполнено. Оказалось – нет. Женьку тянуло в ЦСО, он это видел и понимал, что, вероятнее всего, прибыли они сюда не случайно. Но что делают здесь зарлулу? Ведь у них с ЦСО точно не было ничего общего. Или это тщательно продуманный маневр, о котором Женьке еще неизвестно? Санни вдруг подумал о том, что все это произошло именно после того, как Женька передала на Адаллон загадочный сигнал, о котором, по словам Гордона, даже вслух не говорят.
Шенет не обременяла себя загадками. Она пыталась хоть как-то облегчить Женькино состояние, но та с силой отталкивала ее руки. Когда-то Шенет своими глазами видела, что такое, когда проступают отметины Посланника. В свое время это пережил Санни, и она понимала, почему он так отреагировал сейчас. Потому что это невозможно остановить. Закусив губу и зажмурившись, Женька еле слышно застонала. На ее висках проступили кровавые раны, которые Шенет так старательно скрыла,  и она постепенно затихла, приходя в себя.
- Живая? – спросил Санни, и Шенет поняла, что ему было по настоящему тяжело смотреть, как Женьку изводит боль и осознавать, что сделать он ничего не может.
- Нормально. Шенет, дай салфеток. Побольше.
Шенет спешно подала ей салфетки. Женька встала и, пошатываясь, спустилась с мостика, подойдя к пилотской кабинке. Некоторое время она стояла около нее, оперевшись на вытянутые руки, затем, не спеша, открыла, придвинув лицо поближе к крохотному зеркальцу.
- Ч-черт, - сквозь зубы процедила она, прикасаясь влажной салфеткой к вискам и морщась от пронзительной боли, - не вовремя-то как…
- Женя, поторопись, - громко сказал Санни, чтобы она услышала, - через минуту визуальный контакт.
 Она, как смогла быстро вытерла нос, в мыслях поблагодарила покойную Анну Кайль за то, что она носила прическу с прикрытыми висками и поднялась обратно. Санни встретил ее взглядом, заметив который Шенет почувствовала себя лишней. Ей стало неловко, и она отошла в сторону, пропуская Женьку вперед. Та прошла легкой походкой, казалось, не испытывая ни капли неприятных ощущений. Но это было не так. Жгучая боль в висках разливалась с каждым ударом сердца. Встав рядом с Санни, Женька облокотилась на панель коммуникатора, свесив голову вниз.
- Легче? – спросил Санни и, получив удовлетворительный кивок, задал еще один вопрос. - Ты что-то узнала?
Она посмотрела на него, затем перевела взгляд на Шенет:
- Я была права насчет экспериментов ЦСО. Здесь такое затевается…
- Забудем пока об этом. Здесь, как знаешь, у стен есть уши.
- Вряд ли забудем. Мы в самом центре событий, - Женька вздохнула и выпрямилась. - Как всегда, - грустно добавила она.
 На сигнал коммуникатора Санни ответил без задержки. Идентификация прошла достаточно быстро. И вскоре «Да Винчи» мягко тронулся с места, начав маневр для посадки в транспортном отсеке.
- Я чувствую, что, сделав меня приманкой, мне же и аукнется, - произнесла Шенет.
Ей никто не ответил. Она осталась наедине с собственными мыслями, наблюдая, как плавно минует корабль контрольный пост, двигаясь навстречу огромным воротам, которые его проглотят и выпустят только с разрешения, а не по желанию. Шенет вдруг четко осознала, что Санни был изначально прав, отговаривая Женьку от этой затеи. Она слишком самонадеянна. Шенет же привыкла к расчетам и точности. Как она успела уже прочувствовать, в действиях Санни и Женьки не было четкой логики, не было какого-либо плана, которого они хотя бы примерно придерживались. Они оба шли по какому-то наитию, и пока это срабатывало. Но что будет, если чутье их однажды подведет? Ведь такой момент едва не наступил на Пилате, если бы Адаллон не перехитрил ЦСО! Она была уверена, что такому везению рано или поздно придет конец и боялась, что этот момент наступит именно тогда, когда она дала немое согласие на участие в этой авантюре. По-другому назвать попытку спасения Харпера она не могла. К тому же она явственно ощутила, что ее используют. Поначалу она даже хотела наотрез отказаться и остаться на Юпитере, но потом вспомнила слова Женьки о том, что раз она сама решила лететь с ними, то уж никак не в качестве бесценного балласта.
«Да Винчи» сбавил скорость и теперь облетал Соломон. Пилат остался далеко справа и на мгновение скрылся за Соломоном, открывая не совсем привычный вид. На расстоянии удара ребята увидели три адаллонских корабля, несоизмеримо больших размеров чем «Да Винчи», с огненно-красными флагами. Затем они заметили еще два.
- Что это? – спросила Шенет.
- Не знаю, - ответила Женька.
Она солгала. Ей ли не знать, что означают эти негаснущие знамена?
- Ощущение такое, что ЦСО у них на прицеле.
- Зарлулу не начинают ходить первыми.
Шенет поняла, что большего от нее не добьешься. Ей стало обидно и она подумала: может, также обидно было и Сашке? Однако, это только с точки зрения, если относиться к Женьке, как к человеку. Сашка так и делала. Но Женька человеком не была и Шенет это знала. Обижаться на зарлулу себе дороже выйдет. Поэтому она замолчала и лишь наблюдала за посадкой «Да Винчи». Корабль замер на кильблоках и Санни отключил питание, погрузив его во мрак, оставив лишь световые дорожки по ходу их следования. Он вышел первым, помогая Шенет и Женьке спуститься вниз. К ним уже спешил офицер в черной форме ЦСО, по всей видимости, провожатый:
- Господа ученые? – осведомился он, пожав им всем троим руки, - добро пожаловать на Соломон, в сердце ЦСО!
- Спасибо, - за всех ответила Шенет, первой вступив в игру.
 Она с видимым интересом осматривала помещение ангара, а заодно успела бросить незаметный взгляд на ребят. На лицах Натана и Анны Франчески Кайль тоже читался живой интерес, ведь они были здесь впервые! Их разместили в удобном гостиничном комплексе. Однако зарлулу здесь не было. Женька это точно знала. Здесь они никогда не примут положение гостей – это раз, сейчас, скорее всего, они находятся в зале переговоров с руководством ЦСО – это два, и они знают, что Женька тоже здесь – это три.
- Располагайтесь, - учтиво сказал офицер и Санни про себя отметил, что он ему не знаком, - как только директор освободится – за вами пришлют. Комплекс небольшой, но здесь есть куда сходить. Можно просто отдохнуть.
Получив в ответ слова благодарности, он удалился, предоставив гостей самим себе. Они, приветливо поулыбавшись друг другу, разошлись по соседним номерам. Санни бросил электронный ключ на прикроватную тумбочку и лег на кровать, закинув руки за голову:
- Уютно, - сказал он, окидывая взглядом предоставленное им временное жилье: кровать, визор, стол, пара стульев, охладитель с напитками.
- Я приму душ с дороги, - Женька скрылась за дверью ванной.
Она открыла воду и села на бортик, приняв позу ожидания. Поведение Санни было ей понятным. С кровати было удобнее всего разглядеть номер. Но это Санни меньше всего интересовало. Он думал о другом: куда ЦСО понатыкал камер? От скуки Женька принялась разглядывать ванную. По ее расчетам, Санни должен был через минуту появиться здесь. Она не ошиблась. Он зашел, плотно закрыв за собой дверь. Это подозрения не вызовет, они же семейная пара! Женька встретила его вопросительным взглядом и сразу ответила:
- Здесь чисто.
- Там три камеры. Комната, как на ладони.
- Значит, будем соблюдать рамки приличия, - пожала плечами она, - хорошо хоть здесь не поставили.
- Ну, пару раз поцеловаться придется, - улыбнулся Санни, - а то попадем в нечаянный интерес. Скажут, что за муж с женой, которые друг к другу не подходят?
Он присел возле нее на корточки и погладил подаренное им кольцо, которое Женька носила, не снимая. Санни обнял ее ноги и положил голову на ее колени. Она запустила пальцы в его волосы, нежно их перебирая.
- Ты думаешь, волшебное имя Шенет Росс откроет перед нами все двери? – спросил он, не боясь быть услышанным посторонними. Даже если Женька что-то проглядела, шум воды заглушит их разговор.
- Я думаю, она сама преподнесет нам Харпера. Главное – вовремя убраться.
- Хочешь обвести ЦСО вокруг пальца? А если не получится?
- Получится. Здесь зарлулу и они здесь не спроста. Но явно не с дружеским приветом. Они ведут какие-то переговоры или предъявляют требования, что более вероятно.
- Что за требования?
- Без понятия, но когда они выстраивают корабли в боевом полукруге, да еще с флагами – это очень плохой знак. Мы можем попасть под замес.
- Но они знают, что ты здесь. Они не будут тобой рисковать. У вас же сильное братство. Не то, что у нас, людей.
- Это да, мы верны до конца, - задумчиво произнесла она. Перед глазами опять всплыл образ Александры и пропал, - я думаю, нам не надо отсиживаться по комнатам. Чем больше мы на виду, тем лучше. Нам же нечего скрывать.
- Да, конечно, пойдем, покажем Шенет, как живут гости ЦСО.
Он вышел первым, оставив Женьку. Она подошла к зеркалу и провела по его запотевшей поверхности рукой, глядя на свое отражение. Почему она не сказала Санни, что боится? Она ополоснула лицо холодной водой, намочила полотенце и приложила его к вискам, почувствовав облегчение. Боль постепенно утихала. Да, зарлулу знали, что она здесь. И будут искать контакта. Но как это сделать незамеченными? Хотя, при желании, можно было устроить и это. Холодная вода придала бодрости, и она вышла в комнату. Она была готова к своей игре и решительно направилась к двери. Однако Санни одним движением резко развернул ее к себе, и она оказалась в его сильных руках. Ни слова ни говоря, он завел Женькины ладони за спину, крепко сжимая, лишив ее способности к сопротивлению, и погрузился в ее влажные губы. Это не был поцелуй на камеру. Это был поцелуй, полный страсти и желания, который испытывал Санни каждый раз, оставаясь с Женькой наедине и остановиться в такие минуты им обоим было сложно. Женька подалась вперед, готовая забыть о рамках приличия, о которых сама же и говорила. Но он не выпустил ее ладоней, диктуя свои условия.
В дверь тихо постучали. Он с трудом оторвался от ее губ, и она приложила голову к его груди, слушая бешеное биение сердец. Стук в дверь настойчиво повторился. Санни, наконец, освободил Женьку:
- Это Шенет, - сказал он, облизывая губы, и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться.
Женька открыла. Это была действительно Шенет. По лицу Санни она поняла, что пришла не вовремя.
- Я просто хотела предложить прогуляться…
- Да, мы тоже, - поспешно ответила Женька, делая шаг вперед, вытолкнув Шенет в коридор и давая Санни несколько секунд, чтобы прийти  себя, - пойдем туда, где людно.
Гостиничный комплекс, казалось, жил своей отдельной жизнью. Несмотря на то, что практически каждый шаг приезжих был известен, все они чувствовали себя вполне комфортно – ЦСО об этом позаботился. Камеры были искусно спрятаны, так что несведущим казалось, что их будто бы и не было. Персонал – сплошь в штатском. Ребята шагали в самый центр – место, где всегда было людно. В большом полусферическом помещении умещалось просторное кафе, кинозал и голографический парк для прогулок.
- Парк или кафе? – спросила Женька. Кино, как вариант, она почему-то не рассматривала.
- Парк, - сказала Шенет.
- Подождите тогда, я только кофе возьму.
Заполучив горячую кружку в одном из автоматов и отхлебнув глоток, она направилась к ожидавшим ее ребятам и вдруг заметила, как к ним приближаются двое: мужчина и женщина. Женька прибавила шаг.
- Натан! – незнакомец всплеснул в воздухе руками. - Вот это неожиданность!
«Черт…», - пронеслось в голове Шенет. В теории она представляла, что такая встреча возможна, но только не здесь, не в ЦСО. Она напряглась, но в то же время отметила, что Санни проявил изрядную долю выдержки. Он непринужденно поздоровался:
- Надо же! Какими судьбами?
Теперь она начинала понимать, за что их так ценил Талоне. Мужчины обменялись несколькими дежурными фразами и Санни приобнял Шенет осторожно, но настойчиво, заставив ее встать ближе к нему:
- Это Шенет Росс, знакомьтесь, - представил Кент.
Она, улыбаясь, протянула руку для приветствия и обратила внимание на Женьку, которая оживленно беседовала с женщиной.
- Работа, работа отнимает все время! – говорила Женька.
- Не поверишь, и мы тоже увязли, - вторила ей собеседница, - хоть здесь неожиданно увиделись! – радуясь встрече, она взялась за Женькину ладонь. Та пошатнулась, впившись глазами в собеседницу, не сводя при этом улыбки со своего лица, и словно застыла на мгновение. Уже скоро они прощались, обещая обмениваться письмами. Знакомые семьи Кайль вскоре скрылись в лифте, и Санни поспешил подставить Женьке руку, за которую она уцепилась так, будто бы ей было тяжело стоять.
- Шенет, возьми кофе, - Санни передал ей кружку и быстро спросил, - может, в кафе?
Женька молча кивнула.
- Кажется, пронесло, - выдохнула Шенет, сидя за круглым полупрозрачным столиком в самом центре зала. Санни дал ей понять, что здесь можно говорить.
- В каком смысле? – поинтересовалась Женька, увлеченно разглядывая меню.
- Ну эти, - она махнула головой в сторону лифта.
- Это были зарлулу, Шенет, - не отвлекаясь, произнесла Женька и подняла на нее взгляд.
Та недоверчиво посмотрела на нее, потом на Санни и откинулась на спинку стула:
- Так это был спектакль?
- Да, - жестко ответила Женька, - Санни пододвинул тебя поближе, чтобы ты закрыла камере обзор, и никто не заметил передачу информации.
Шенет вспомнила момент соприкосновения рук и поняла о чем идет речь:
- И это было запланировано?
- Ты знаешь ответ, - она опять опустила взгляд на меню, делая электронный заказ, - я буду есть, из меня всю энергию высосали и неизвестно еще когда Миецо нас примет.
- Что тебе известно? – поинтересовался Санни.
- Зарлулу выставили ЦСО ультиматум.
- Что? 
- Совет за спиной Миецо проводит эксперименты со временем.
- Как ты и предполагала, что же тебя смутило? – спросила Шенет и Женька почувствовала, что она к ней испытывает почти научный интерес, но не отреагировала. Трудно было не догадаться, что Шенет не нравится то, как Женька себя ведет, и она считает, что та подвергает их неоправданному риску. Женьке и самой было неприятно, ведь если она только скажет, что хочет использовать Шенет ради спасения Харпера, то получит в ответ полное разочарование и, вероятнее всего, отказ. Женька понимала, что поступает нечестно и, быть может, действительно много на себя берет, но другого пути она не видела. А его, скорее всего, и не было, ведь если Санни с ней согласился, значит, так оно и было. Тем не менее, признавать этот факт было тяжело, но она продолжила:
-  Зарлулу знают об этих экспериментах.
- Но откуда?
- Когда-то в далеком будущем ЦСО это удалось, и зарлулу были тому свидетелями. ЦСО посетил разные миры Рукава так давно, что в то время существовали лишь четыре известные нам расы: нагаа, мебиане, тулонцы и зарлулу. ЦСО смог наладить контакт с мебианами. Вот почему они так быстро откликнулись на вашу просьбу о помощи. Они ведь знали, что ты из ЦСО.
Женька посмотрела на Санни, как изменилось его лицо, и он повел головой из стороны в сторону:
- А я-то думал, дело было в морали…
- Мебианам не знакома мораль. Они, так же как и ЦСО жаждут господства. И когда ЦСО это понял – сразу перешел на нашу сторону и сторону людей. Оказывается, все намного проще, чем мы себе представляли.
- А что же тогда зарлулу?
- Зарлулу обо всем знали. Харпер был прав, когда сказал, что они – чистильщики, поэтому и прибыли в ЦСО, чтобы выдвинуть ультиматум и исправить ошибку.
- Почему именно сейчас? – сначала Шенет все это показалось нелепой шуткой, но потом она поняла: Женька знает, что говорит. Да и сама Шенет видела адаллонские боевые корабли.
- Так с кого было спрашивать? В то время ЦСО был пришельцем в Рукаве! Не было ни землян, ни кетонийцев, ни кого бы то ни было. Они знали, где и как искать союзников! А эти сигналы, которые нам передали с Новой Земли, - есть не что иное, как сигналы ЦСО из далекого прошлого. Привет, так сказать.
- Но для чего?
- ЦСО обезопасил себя. Он заключил тайный союз с мебианами, но этого ему показалось мало. Он решил перестраховаться. Этот сигнал направлен на поиск союзников как внутри Рукава, так и вне его. Кто клюнет на сигнал – будет иметь дело с ЦСО, как с посредником разумных существ. Ради господства он готов на любые мистификации. Как только мы передали этот сигнал на Адаллон – зарлулу поняли, что время пришло. Они – за сохранение равновесия. Поэтому они здесь.
- Что они требуют? – спросил Санни и почувствовал, как у него резко пропал аппетит и земля в очередной раз уходит из-под ног. Кажется, Женька собралась сказать то, что они не предвидели.
- Если в течение стандартных суток ЦСО не прекратит эксперименты – начнется война.
Женька тяжело замолчала, потупив взгляд. Санни взялся за подбородок. Шенет округлила глаза. Ей в голову пришла ужасающая мысль, вырвавшаяся наружу невольной фразой:
- Получается, это мы развязываем войну?
- Не «мы», - ответила Женька, вздыхая, - а я. Я же передала сигнал. И теперь я не знаю, как исправить дело.
- А чего ты так расстраиваешься? – улыбнулась Шенет, и в ее глазах заиграли искорки. - Зарлулу сметут ЦСО одной волной! Раз – и нет проблем!
- А репутация? А невинные жертвы?
- Странно, а почему до сих пор великие зарлулу не оседлали время? – это был вполне закономерный вопрос, и Женька ответила на него словами Харпера:
- Нельзя вмешиваться в течение времени.
- Но ты же пыталась?
- У меня ничего не вышло.
- Знаешь, откровенно говоря, зарлулу получаются какими-то слишком уж идеальными.
- Не могу тебе ничего сказать по этому поводу.
- Это уже не наше дело, - оборвал их разговор Санни, возвращаясь к сути. - Я так полагаю, что ультиматум уже выдвинут?
- Да, - Женька кивнула, машинально водя указательным пальцем по столешнице, будто бы нащупав невидимую царапину.
- Значит, время пошло… Что решит ЦСО?
- Тебе лучше знать, - она пронзительно посмотрела на него, - ты же преданно работал на него.
- Вот только не надо сейчас об этом, - ледяным тоном произнес он, выдерживая ее взгляд.
- Ладно, извини, - Женька недовольно нахмурилась, несмотря на то, что знала: Санни не будет держать на нее зла. Он не слепой и видит, что она на взводе. И, тем не менее, Женька себе призналась, что хватила лишку. Раньше она такого не позволяла, но обвинять обстоятельства было глупо. Поэтому она решила быть искренней с ним до конца:
- Я не права. Я это признаю.
Он понял ее, смягчив взгляд, и вновь задал вопрос, который до этого едва не вывел ее из себя:
- Так что решит ЦСО?
- ЦСО не нужна война с Адаллоном. Без сильного союзника, которого у них пока нет, они не вступят в открытое противостояние. Так что я думаю, они примут условия. И, скорее всего, это будет чисто формальное решение.
Шенет всмотрелась в Женькино лицо. Какая-то неуловимая мысль пробежала по нему и скрылась. Она так и не смогла ее прочитать и спросила:
- Ты думаешь, что они оттянут время, продолжив изыскания?
- Не сомневаюсь. Почему-то.
- Может я, конечно, сейчас скажу глупость, - сказал Санни, - но никому не кажется, что ЦСО не зря запустило сигнал за Рукав? Что если они пытаются найти союзников там?
- Что там – никто не знает, - возразила Шенет.
- Но если просто предположить, что на их зов кто-нибудь откликнется?
- Прошли тысячелетия, - пожала плечами Женька, - и все это время извне Рукава ответом было молчание. С чего ты взял, что именно сейчас произойдет невероятное?
- Да просто подумал. Я сейчас готов поверить во что угодно.
- С вами – точно, - расслабилась Шенет, улыбаясь. - Я вообще не могу понять, чего вы вдруг напряглись. Вы же привыкли действовать по обстоятельствам! Или нет?
- Ну, вообще-то нет. Это мы шутили. Если мы действуем, то по плану. Просто план рождается всегда неожиданно. В соответствии с обстоятельствами. И сейчас то самое время, чтобы что-то предпринять.
- Еще рано, - сказала Женька, - мы в полном неведении, что предпримет ЦСО. Я понимаю, что нас еще на Херувиме достало бездействие и вечное ожидание, но иногда это лучше, чем кидаться в омут, не задумываясь о последствиях. Так что предлагаю ждать.
- А как же Харпер? Вы еще не придумали, как его вытащить?
- Не-а, - с какой-то странной беззаботностью сказала Женька, - после нашего побега на «Да Винчи» камеры понатыкали даже в системе вентиляции. Так что просто так к нему не подобраться. И помочь нам может только Миецо, а он сейчас так сильно занят, что не может найти для нас драгоценное время, - последнюю фразу она произнесла с оттенком раздражительности и одним глотком допила давно остывший кофе.
- Ну, он же и понятия не имеет кто вы!
Женька хотела ответить, но закрыла рот. К их столику подошел офицер:
- Директор готов с вами встретиться.
Обед откладывался. Переходы, по которым им пришлось пройти, Санни знал, как свои пять пальцев. Однако он испытывал только чувство глубокого разочарования и обиды. В глубине души он до сих пор не мог поверить в то, что ЦСО не прошел проверки. Ведь за столько лет безупречной службы он ни разу в нем не усомнился, а Юта лишь подтвердил его убежденность. Если бы только были доказательства того, что ЦСО заказал Кетонису своих же сотрудников! Если бы можно было доказать, что он проводит незаконные изыскания! Если бы можно было доказать связь с мебианами! Тогда бы и проблем не было. С подачи ребят Миецо бы предъявил Совету обвинения и все было бы кончено! Но у них не было этих доказательств. И вряд ли их удастся добыть здесь. На что рассчитывала Женька? Она явно уже все продумала и теперь ждет, что они с Шенет без слов поймут правила. Женьку всегда отличала нелогичность поступков с точки зрения Санни, но именно это позволяло ей добиваться своего. И если Санни предпочитал работать либо один, либо в тесной команде, то Женька втягивала в свои дела даже посторонних людей, не имевших к тому, что она делала никакого отношения, но играя при этом ключевую роль. Он уже давно догадался, что эту роль она отводит Шенет. Вот только согласится ли сама Шенет на то, что ей предложат? За этими мыслями переходы показались не такими длинными и вскоре они уже стояли в приемной директора, созерцая не меняющееся лицо электронной секретарши. В последний раз Санни здесь был перед побегом на «Да Винчи». Как тогда ругался на них Миецо! Но даже в тот момент ему хотелось уберечь их. Санни это отчетливо понимал. И сейчас больше всего ему хотелось сбросить маски и вести разговор открыто. Но этого допустить было нельзя.
- Проходите, - наконец, объявила секретарша.
Миецо встретил их улыбкой, выходя навстречу из-за рабочего стола. Он не изменился. Такой же тучный, он сложил руки на животе, ожидая, пока дверь за гостями закроется. Единственное, что выдавало его – глаза. В них не было больше жизни. Они были тусклыми и никак не вязались с его приветливым видом. Санни отдал ему должное: в свете всех обстоятельств, Миецо держался превосходно и приблизился к ним, приветствуя каждого:
- Очень рад неожиданной встрече! – произнес он, указывая ребятам на стулья, - присаживайтесь. Чай, кофе?
- Нет, спасибо, - за всех вежливо отказалась Шенет и высказала общее мнение, - мы очень благодарны, что вы уделили нам время.
- Ну как же, - короткие пальцы Миецо пробежали по поверхности стола в неуловимом танце и это был верный признак нервозности, - наука для нас всегда была одним из важнейших приоритетов! - для придания своему виду беззаботности он растянулся в улыбке, - Но что же вас привело к нам? Разве Шенет Росс могли отпустить с Новой Земли?
- Ну что вы, - засмеялась Шенет, - меня там никто и не держал! Мы с коллегами, - она указала на Санни и Женьку, - направляемся на Бертран.
- Но вы почему-то здесь, - заключил Миецо, глядя на них с нескрываемым любопытством.
- Видите ли, я по своей сути ученый – практик. Мне нужно работать над определенной задачей. На Новой Земле такой возможности не было. И когда мне предложили практику на Бертране – я согласилась…
«Что она делает?» пронеслось в голове у Санни, но он не изменил официально-доброжелательного выражения лица. Если бы он только мог мысленно общаться с Женькой, она бы наверняка ответила на его вопрос. Ведь Шенет, и это было очевидным, все же взяла на себя тот груз, который приготовила ей Женька.
- …но по дороге передумала. Мои коллеги объяснят.
Шенет уступила место ребятам. Не дать им слово было бы ошибкой. Инициативу взяла Женька:
- Бактерии, микробы – вот чем кишит Бертран. Но впервые за много лет нам с мужем удалось открыть новый вид, достойный изучения, - она сделала паузу, и Миецо попался. Он понял, что этот визит не случаен. Миецо превратился в слух, пытаясь угадать скрытый подтекст послания. Да, послания. Это было именно так, - но оказалось, что при извлечении их из первичной среды они мгновенно погибают.
- Поэтому мы обратились за помощью к Шенет, - вступил в разговор Санни, - и поначалу она согласилась нам помочь. Ведь мы – микробиологи, а не инженеры. Мы изучаем организмы. Но изучить новый вид в естественных условиях не представляется возможным – слишком велика глубина залегания, плюс высокая температура – на Бертране не слишком комфортные условия для жизни.
- Так что же вы хотите? – спросил Миецо, поставив локти на стол. - Вы же явно чего-то хотите?
- Да, - сказала Шенет, - это может показаться бестактным, но я действительно с просьбой. Когда Земля еще не была брошена, под моим началом в лаборатории работал Торнбери Харпер. Насколько я знаю, он сейчас работает на вас.
Миецо поднял брови, сложил губы трубочкой и вдруг нахмурился.  Взгляд его заплывших взгляд сверлил ребят, и они это чувствовали. Он терпеливо ждал, что же они скажут дальше. В своих подозрениях о том, что весь этот разговор – это всего лишь способ передачи главной информации, он был убежден. Миецо не был новичком. Он прекрасно знал поведение людей в любых ситуациях, и от него не скрылось то, как тщательно эти ученые подбирают слова. Но сказать об этом напрямую Миецо тоже не мог. В своем собственном кабинете он не был в безопасности и гости, похоже, об этом знали. А посему выходило – им есть, что скрывать.
- Сэр, я прошу вас отпустить Харпера на Бертран, - Шенет сделала акцент на слове «отпустить» и добавила, - взамен него у вас останусь я.
Миецо медленно отклонился назад, держа ладони на столе. Это означало, что он, наконец, понял смысл послания. Его лицо побагровело от прилива крови, лоб покрылся крупными каплями пота, которые он торопливо вытер пухлой ладонью.
- Заманчивое предложение, не скрою, - признался он вслух, сдерживая волнение. Выдать себя Совету, который, без сомнения, за ним наблюдает, Миецо не мог, - однако я такое решение единолично принять не могу.
Он встал, налил стакан воды и посмотрел сквозь него на свет. Стенки стакана запотели, покрывшись мелкими каплями росы. Он стер их и повернулся к ребятам:
- Работать с вами, миссис Росс, для ЦСО было бы честью, - он выпил стакан в три глотка и со стуком вернул его на место, - и это нисколько не умаляет ваших заслуг перед народами Земли, - с этими словами Миецо обратился к Санни и Женьке, давая понять, что теперь настало их время расшифровать послание. И они это легко сделали. Миецо был не только рад, что они живы, но и благодарен за то, что они сделали.
- О принятом решении вам сообщат в ближайшее время, - закончил встречу он.
Они покинули кабинет без лишних эмоций, официально сухо попрощавшись. Миецо налил еще один стакан и выпил. Потом еще. Удалившись в комнату отдыха, он позволил себе опуститься на диван, для удобства расстегнув пиджак и ослабив галстук. Миецо закинул ноги на пуфик и уставился в потолок. Только здесь, в этом помещении, он мог быть самим собой, ведь в него вход был воспрещен всем, кроме директора. Даже Совет был здесь над ним не властен. Миецо прикрыл глаза, прислушиваясь к тишине, которую нарушало только его дыхание с заметной одышкой. Прокрутив в голове только что состоявшуюся встречу, Миецо довольно улыбнулся. Он преподнесет Совету в подарок Шенет Росс, а те, чтобы выполнить условия ультиматума, - отпустят Харпера. Адаллон поверит и уйдет. Тогда Совет начнет давить на Шенет, чтобы она продолжила работу, начатую Харпером. Но вот не задача! Шенет – не сотрудник и не собственность ЦСО – она может не согласиться на такое сотрудничество. Однако, и Миецо в этом не сомневался, Совет надавит на самые глубокие чувства Шенет: вернуться в прошлое, уничтожить Тулон задолго до нападения на Землю и, таким образом, изменить будущее, в котором у Шенет снова будет сын, муж и планета, которую она не перестает любить в своем сердце. Спасти десятки, сотни тысяч человеческих жизней – вот была истинная гуманность. На деле же Совет уничтожать Тулон не собирался. И если Шенет все-таки удастся сделать то, что не успел Харпер – уничтожить проект, который он откровенно и собственноручно саботировал, то тогда Совету проще убрать Шенет. Бесследно.
Миецо потер уставшие глаза, лицо и задумался. Если Совет отпустит Харпера, а он его отпустит, защита Шенет ляжет на него, Миецо. И это было крайне опасно, поскольку так тонко балансировать на грани гуманности и безумия он уже не сможет. Единственное, что он мог реально сделать – это предупредить зарлулу об активации портала и услать Шенет на Адаллон. Но для этого ее нужно было каким-то образом отправить ее на Пилат и сделать это официально. В его мозгу уже сформировались определенные соображения, но еще больше точила другая мысль: как Женьке и Санни удалось выжить, как они смогли обмануть детекторы ЦСО и без страха появиться именно тогда, когда они были так нужны? Ведь наверняка они знали, что инициатором произошедшего на Пилате выступил именно ЦСО, но все же решили дать ему шанс, поскольку, если Совет отпустит Харпера – инцидент будет исчерпан и Адаллон уйдет. Еще он был удивлен, насколько быстро сам оказался втянут в настоящий заговор. Да, на это были способны только ребята. И они знали, что сделает Миецо, не оставив ему выбора. На крайний случай, если Совет все же победит, он может успеть покинуть ЦСО. Однако  мысль об этом напомнила ему поступок Джека Уолиса, бросившего Землю в самый ответственный момент. Понятно, что для него это тоже было единственным выходом. К чему приносить себя в жертву, если, пережив позор и унижение, можно вновь стать национальным героем? От этой мысли Миецо затошнило и он твердо решил, что история повториться не должна. Он неуклюже поднял свое грузное тело и подошел к иллюминатору. Отсюда он видел два адаллонских корабля, держащих ЦСО в напряжении вот уже восемь часов. И это притом, что рядовые сотрудники не понимали, что творится на самом деле и что из гуманной организации ЦСО медленно превращается в монстра. До окончания суток, отведенных Адаллоном на ответ, оставалось ровно двадцать часов. Миецо решил их не тратить. С зарлулу лучше не шутить при любом раскладе. Он вышел в кабинет с намерением назначить совещание. Он был бодр, настроен решительно и готов к войне с Советом. Теперь Миецо знал, что не один.
Ребята вернулись в кафе, где перед ними только что с подогрева появилось то, что они уже успели заказать.
- Ну что? – спросила Шенет, нанизывая на вилку тонко порезанные кусочки мясного филе, - справилась я со своей задачей? – она отправила навильник в рот, посмотрела на Женьку и добавила, проглотив: - Ты же этого хотела: оставить меня заложником ЦСО, обменяв на Харпера.
- Давно поняла?
- Еще тогда, когда предположила, что мне аукнется.
- М-да, - потянула Женька, опустив глаза и поковыряв вилкой в тарелке. Аппетит пропал.
- Только я до последнего надеялась, что ты будешь со мной откровенна.
- Я не привыкла доверять людям.
- Но ему-то ты доверяешь, - Шенет указала вилкой на Санни и положила в рот еще одну порцию мяса.
- Ты же сама понимаешь, что это другое, - она отодвинула от себя тарелку, положила руки на стол и облокотилась на них, - почему ты не отказалась?
- Скажем так: у меня личная заинтересованность, - Шенет казалась такой спокойной, что это вызвало у Женьки раздражение, - во-первых, посмотрю, что  тут Харпер наворотил. Во-вторых, может, разузнаю что для вас.
- Вряд ли успеешь. Ты здесь не надолго, - заговорил молчавший до этого момента Санни.
- Ну, я не думаю, что вы меня так быстро вытащите, - усмехнулась Шенет.
- Мы тебя и не будем вытаскивать. Теперь ты на совести Миецо. Он тебя и вытащит. Точнее, избавится от тебя, - Санни чуть улыбнулся, и Шенет перестала жевать:
- В каком это смысле «избавится»?
- Не в том, в каком ты подумала, - его улыбка была искренней и она поняла, что бояться нечего, - Миецо отправит тебя на Адаллон и обставит все так, что ты просто исчезла, испугалась, убежала. Правда, потом Совет поймет, что ты, мы и Харпер в одной непонятной связке. Но зато мы на сто процентов предотвратим войну.
- Интересно вы играете. Мне даже начинает нравиться.
- Втянешься, - кивнул он.
- А вы уверены, что Миецо понял, что это вы?
- Конечно. У него же на лице было все написано. Поэтому он тебя и прикроет. Это его долг. К тому же здесь еще остались надежные люди, а свои люди сейчас ему нужны везде.
- Странно. А я ничего не заметила, - задумчиво проговорила она. - И вы также уверены, что ЦСО примет меня в обмен на Харпера?
- А разве у него есть выбор? – подняла бровь Женька, - ЦСО гораздо умнее нас. Ты думаешь, они бы впустили на свою территорию троих гражданских ученых, в то время как у их границ стоят адаллонские корабли? Они уже прокрутили этот сценарий, а ты им только помогла, дав понять, что с тобой проблем не будет.
- Значит, я была наживкой с самого начала?
- И ЦСО съел то, что ему предложили, - Женька намеренно уклонилась от прямого ответа, - тебе спасибо, что согласилась принять это все на себя.
- Да ладно, - Шенет отмахнулась, - я же не дура и прекрасно понимаю, что вы меня не кинете после того, что я для вас сделала.
- Не в этом дело, ведь, правда? – Женька испытующе смотрела на нее, уже зная, что та ответит.
- Пожалуй… Просто я вижу, что все, что вы делаете – это не ради корысти, не ради власти, не ради признания своей уникальности, - она прямо смотрела на ребят, осознавая, что в конечном итоге они были правы. Они всегда работали в неуловимой связке, понимая друг друга с полувзгляда. Им не нужно было тратить время на разработку стратегических планов – они всегда рождались быстро и неожиданно. Может быть, это и была привилегия Посланников, вот только ребятам она была в тягость. Шенет это чувствовала. Будь они обычными людьми, разве они сунулись бы в большие дела? Хотя, ввязываясь в политические игры на Земле и Херувиме, они не знали о своем предназначении и действовали как обычные люди, движимые желанием защитить свой дом. Шенет часто думала и об этом, приходя к выводу, что всему виною была любовь. Любовь друг к другу, обострившая их чувства, любовь к своему дому и народу, не позволявшая отступать перед трудностями. Ведь могли же они просто наблюдать со стороны, как Адаллон расправляется с ЦСО! И черт с ней с репутацией и невинными жертвами! Но нет. Они этого не сделали. Единственное, в чем Шенет не была уверена, так это в том, есть ли у них соображения насчет того, как они собираются скомпрометировать ЦСО, не имея никаких доказательств? Она огляделась вокруг. Практически все столики кафе были заняты. Сколько же гостей ежедневно проходило через стены ЦСО, и кто были эти люди? Свой вопрос она адресовала Санни.
- Внештатники, - ответил он, - опасный народ. Работают под безупречным прикрытием. И платят им хорошо.
- Почему опасный?
- Сдадут, и не поймешь кто и как.
- А мы не в опасности сейчас?
- Сейчас нет. Они же на территории ЦСО. Здесь нет и не может быть чужих, - Санни подмигнул ей и обратился к Женьке, видя, что к тарелке она даже не притронулась, - давай-ка поешь. Мне нужна сильная женщина, - он тепло улыбнулся, и Женька молча пододвинула к себе тарелку, взяв вилку.
Санни сказал это не зря. Проникнуть им удалось и даже получилось беспрепятственно встретиться с Миецо. Оставалось пережить самый ответственный момент – также тихо убраться отсюда.

 - Так, скоро выдвигаемся, - на пороге гостиничного номера появился Гордон.
Ребята встретили его напряженными взглядами. Ровно час назад на связь вышел Санни и Гордон исчез. Хаммер и Юта остались в тревожном ожидании. И вот теперь он стоял в дверном проеме, готовый к разговору.
- Возьмем курс на Адаллон и в подпространстве встретимся с ребятами, так будет безопаснее.
- Значит, все получилось, - облегченно произнес Хаммер, и его голубые глаза просияли.
- А ты сомневался?
- Конечно, сомневался! Они же полезли в самое пекло!
- Да прямо. Женька все верно рассчитала – не они, а Шенет Росс привлекла к себе основное внимание. Так что все прошло тихо и скучно, не считая того, что Адаллон чуть ЦСО задницу не надрал, - Гордон был доволен. Это было заметно по его лицу, - подробностей сам не знаю. Но, думаю, что твоя контора, - он кивнул Юте, - сейчас на время заляжет на дно. Так обложаться! В очередной раз!
- Потом еще припомнят, - сложил на груди руки Юта, подойдя к окну.
Он смотрел на улицу с какой-то тоской. Сегодня с самого утра шел дождь. Он начал моросить еще ночью, убаюкивая своим монотонным шуршанием. Но Юте не спалось. Он ворочался с боку на бок, прислушиваясь к шуму за окном и начиная нервничать каждый раз, когда до его слуха доносилось равномерное сопение друзей. Причина бессонницы была известна. Накануне у него состоялся разговор с Энтони Хоурсом. Старый друг пригласил его на чашку кофе.
После бурных алкогольных возлияний Юта довольно быстро пришел в себя. О пережитом отдаленно напоминала тупая ненавязчивая боль в правом подреберье, избавиться от которой он наотрез отказался, мотивируя тем, что это будет для него уроком. Он до сих пор испытывал перед собой и ребятами чувство стыда и не столько за вид, в котором они его застали, сколько за то, что он опустил руки, поддавшись отчаянию. Никто бы так не поступил. Даже Хаммер не позволил себе так раскиснуть, а ведь они с Санни были лучшими друзьями, выдержав вместе не одну битву! А Хоурс добавил масла в огонь. Юта был готов его разорвать его за ту правду, которую услышал. Они сидели в маленькой забегаловке, в которую время от времени заглядывал Энтони. Ему нравилась почти домашняя обстановка, напоминающая стиль очень старой Земли: деревянные столы и стулья немного грубоватой ручной работы, деревянный стол из широких досок. На окнах – синие в горошек занавески, отороченные кружевными рюшами и цветы в глиняных горшках, время от времени выпускавшие красные, малиновые и бордовые зонтики соцветий. Напротив входа у противоположной стены всегда горел очаг, у которого в высоком белом колпаке колдовал повар, готовя невообразимо вкусное жаркое. Здесь всегда было тепло и так ароматно пахло, что даже если сюда заходили попить чай или кофе – слюни от раздражающих аппетитных запахов начинали непроизвольно течь в таком объеме, что редко кто удерживался от заказа горячего. Однако Юта удержался. Точнее, его удержал Хоурс. Чертов Энтони испортил ему аппетит.
Друзья встретились около восьми вечера. Рабочий день большинства горожан был закончен, и заведения начинали постепенно наполняться посетителями. Они заняли столик сразу от входа и Юта спокойно сел спиной к окну, чувствуя себя при этом абсолютно комфортно. Да и откуда было ждать подвоха? Главные виновники всякого рода неприятностей были в самом сердце ЦСО и понятно зачем. Это было то, что не смог сделать Юта, и за это ему было тоже стыдно. Он бросил Харпера – человека, который бы так не поступил, окажись Юта на его месте. Харпер, конечно, и слова не скажет. Он хоть и молод, но не дурак, и прекрасно поймет, почему Юта поступил так, а не иначе. Эти мысли грызли его мозг с момента, как он протрезвел. В какой-то степени от самоедства, в которое он ударился на пару с Хаммером, их избавил невесть откуда взявшийся Гордон. Как всегда шумный, он много ругался по поводу того, что Санни и Женька его не дождались, но потом успокоился и принялся рассказывать все по порядку: с момента нападения Кетониса на Пилат и заканчивая своим прилетом на Юпитер. В конце концов, он сумел убедить Хаммера и Юту в том, что, бросив ЦСО «на произвол судьбы», они поступили правильно, поскольку своим поступком они лишь подтвердили версию о гибели ребят, что им самим было на руку. Юте от этого легче стало лишь на сотую долю, и теперь он мысленно отсчитывал часы с момента как «Да Винчи» покинул Юпитер, только догадываясь, что может происходить на Соломоне. Позавидовав силе воли своих друзей, он продолжал себя корить, однако Гордон не отставал, заявив, что если так пойдет, то когда ребята вернутся – Юта останется на Юпитере заниматься самокритикой дальше. «То, что будет – я не знаю, - сказал Гордон, - не умею предсказывать будущее. Но точно знаю, что слабонервные нам не нужны». Это был даже не намек, а прямое указание на то, что Юта сдал. Ричи ничего не оставалось, как взять себя в руки и смотреть правде в глаза по ночам. И, хотя на Юпитере пролетело всего две ночи – Юте вполне хватило, чтобы чувствовать себя разбитым от недосыпа. В таком состоянии он и пришел на встречу с Хоурсом.
Сидя за чашкой горячего кофе, дымок от которого тонкой струйкой поднимался вверх, Энтони продолжительно посмотрел на Юту и тот понял, что разговор будет не из приятных. Хотя начал он не сразу.
- Как здоровье? – справился Хоурс, помешивая кофе. Он то смотрел на Юту, то куда-то сквозь окно за его спиной, то к себе в кружку.
- Лучше, чем вчера утром, - ответил ему Юта. Своего друга детства он знал отлично. Тот оттягивал время, прежде чем сказать то, ради чего он с ним встретился.
- Мандраж прошел?
- Пара спокойных ночей и я в норме. Больше так делать не буду, - Юта улыбнулся. Это всегда срабатывало. Но не в этот раз. Хоурс, казалось, его не слышал. Тогда Юта решил не тянуть и сам вывел его на разговор:
- Эн, что ты хотел сказать? Я же вижу.
Хоурс, продолжая однообразные движения, скреб по донышку ложкой.
- Дыру протрешь, - попытался разрядить обстановку Юта, но у него опять ничего не вышло. Хоурс не был настроен шутить. Он вздохнул.
- Ричи, не лети с ними, - умоляющим тоном произнес он.
Юта отпрянул назад, сдвинув брови. Он ожидал всего, но не этого.
- Эн, это же наши… свои…это же Женька, не узнал что ли? – он сказал это так растерянно, что сам себя не узнал.
- Да узнал! – с досадой произнес Хоурс. - Поэтому и прошу тебя, как друга: не лети с ними!
- Но я должен! – без тени сомнения в голосе воскликнул Юта.
- Майл тоже так говорил. И получил пулю. Ему одной пули хватило!
Хоурс замолчал и Юта понял причину разговора. Даже не обладая полной информацией, Хоурс легко сложил все части головоломки, сделав однозначно верный вывод: рядом с Женькой – опасно. Юта также понял, что его друг искренне боялся пережить еще одну потерю, но ничего сделать не мог. Он действительно должен был лететь. И не только потому, что Санни и Женька его друзья, а потому что только с ними он понял, что значит жить по-настоящему, доверяя друг другу. Отказаться от этого было сложно. И не за чем.
- Эн, понимаешь, - Юта решил говорить откровенно, ведь Хоурс тоже был его другом, - они для меня – все. В тот момент, когда я узнал про Пилат, я думал только об одном: почему в тот момент я не оказался рядом? Ведь если бы можно было поменяться местами, я бы, не раздумывая, сделал это.
- Когда-то нас было пятеро. Осталось трое. Пола я уже сто лет не видел. После войны он стал совсем чужим. Можно сказать, что я потерял и его. Но я не хочу потерять теперь и тебя!
Юта уставился в стол. Хоурс был прав. Но только в том, что их все больше и больше растаскивали обстоятельства. Он плотно сжал губы, пытаясь подавить накатившую тоску по старым временам, когда все были живы и были вместе. Ему это с трудом удалось. Но еще труднее дались слова:
- Эн, я должен. Прости меня.
С этими словами Юта встал из-за стола и вышел, оставив Хоурса в одиночестве. В тот момент ему впервые в жизни захотелось закурить. Он вспомнил, с каким кайфом это всякий раз делал Джон, и ему стало совсем тошно. Он долго и бесцельно бродил по улицам Мортара, сидел на тихом кладбище у могилы Майла, бездумно рисуя носком ботинка фигуры на рассыпающемся в пыль песке. В гостиницу он вернулся поздно вечером голодный, злой и уставший. На вопросы ребят ответил просто: «Дело житейское».
Измотав себя, Юта думал, что может, хоть сейчас заснет, но не тут-то было. Дождь только раздражал, а, стоя у окна, ему вообще не хотелось никуда выходить, не то, что лететь. Гордон уже собирал вещи и это означало, что взлет уже совсем скоро.
- А ты что копаешься? – спросил у него Гордон. - Остаешься?
- Да мне что собирать… - рассеянно ответил Юта, - зубную щетку только…
- Не раскисай. - поддержал его Хаммер, наконец, подав голос, и хлопнув Юту по плечу, - А то Санни тебя быстро в чувство приведет.
- Точно, - поддакнул Гордон и кинул Юте пакет, - помоги-ка мне лучше, не тормози.
Юта включился, но делал все на автомате. Его точила только одна мысль: придет ли Хоурс их проводить? Это было принципиально важно, поскольку, несмотря на то, что он его бросил одного, Хоурс по-прежнему оставался другом детства, однокашником, человеком, которого разочаровывать он бы не хотел.
На взлетно-посадочной полосе их уже ожидал бот, который доставит ребят на орбиту, где был готов к отлету легкий адаллонский фрегат, оставленный Гордоном для дозаправки. Дождь продолжал навязчиво моросить, превратившись в мелкую крупу, и от этого настроение совсем упало. Юта поднял взгляд в хмурое небо. Это была его родина, его дом. Но сердце звало прочь отсюда. Когда он опустил глаза, то неожиданно увидел торопливо приближающуюся фигуру Энтони Хоурса. Он все-таки пришел. Внутри все запрыгало от радости и он даже улыбнулся так, как раньше: широко и искренне.
- Думаете улететь, не попрощавшись?! – с одышкой произнес Хоурс и резко выдохнул, выравнивая дыхание: - Ага, сейчас!
Он пожал руки ребятам и крепко обнял Юту, который не удержался от благодарности:
- Спасибо, что пришел.
- Ну я же не девушка, чтобы обижаться! – весело засмеялся он, но Юта прекрасно понимал, как паршиво у него на душе. Так он провожал когда-то своих друзей на войну, желая удачи, искренне веря, что все они непременно вернутся. Переживать те же чувства для Хоурса было крайне тяжело, но он держался.
- Я же не на войну, - попытался приободрить его Юта.
- Ты – в неизвестность, - сквозь улыбку, но печально ответил Хоурс, давая при этом понять, что он будет ждать.
Гордон запрыгнул в бот, свистнув ребятам в знак того, чтобы они поторопились. Уже через полтора часа они отмеряли единицы подпространства, летя на свидание с «Да Винчи».
- Иди, проспись, - бросил Гордон Юте, - прохаживаясь по верхней палубе корабля, заложив руки за спину.
- Да я потом, на «Да Винчи» дреману. До Адаллона путь не близок.
- Близок. Пойдем на ускорителе.
- Все так серьезно? – осведомился Юта, пытаясь расшифровать, что же таится за этим стальным взглядом, но не смог. Взгляд был непроницаем.
Гордон неопределенно пожал плечами:
- Быстрее будет.
Юта понял, что это не все, но говорить ничего не стал и плюхнулся в удобное пилотское кресло, приготовившись к многочасовому ожиданию. Он не ждал горячей встречи с ребятами, которые, направившись в ЦСО, с ним даже не попрощались. Это было похоже на Женьку, но не было похоже на Санни. И Юта изо всех сил верил, что так случилось просто потому, что они торопились, а не потому, что застали Юту в неприглядном виде. Он незаметно вздохнул и подпер голову рукой, глядя в переливы подпространства. Он пришел в ЦСО в двадцать шесть после службы в КФЗ штурмовиком и работы в галактическом патруле, где его и заметили. От природы он обладал пытливым изворотливым умом и обостренным чувством справедливости. Это и нужно было ЦСО. За полгода он прошел полуторагодовой курс подготовки и уже скоро получил свое первое оперативное задание. Он должен был внедриться в торговую корпорацию, которая, как предполагал ЦСО, занималась не только экспортом земных пряностей, но и активно приторговывала коримбским орехом, несмотря на его строго ограниченный ввоз в федерацию. Скучное на первый взгляд задание превратилась в увлекательное приключение, которое Юта надолго запомнил не только напряженностью моментов, но и собственной успешностью. Для маститых сотрудников ЦСО он стал зеленой соплей, которая утерла им нос, не напрягаясь. За успех предприятия, над которым в ЦСО работали не один год, руку ему пожал сам директор. Этой чести удостаивались немногие. А дальше все пошло в гору, и появились завистники. Однако внимания на это Юта не обращал, ведь с ним никто не мог сравниться! Он успел провернуть три крупные операции, прежде чем оказался вновь в составе КФЗ в войне за Херувим. Для него лично это задание стало судьбоносным. Привыкнув работать один, Юта сначала недоумевал, как можно довериться еще кому-то, но потом уже не мыслил себя без работы в команде. И раз уж его вытащили из алкогольной комы, то явно не для того, чтобы пожурить и дать шанс. Юта был нужен ребятам. Только сейчас он понял то, что все это время пытался донести до него Гордон. Та операция, которую провернул ЦСО с помощью Кетониса на Пилате, была лишь первым шагом к тому, что должно было произойти дальше. Это была попытка расчистить себе площадку для дальнейших действий. Но каких? Об этом Гордон умалчивал. Сам же Юта засунул свою нетерпеливость подальше и угрюмо зыркал из своего кресла то на Хаммера, то на Гордона, которые его не замечали, занятые своими делами. Юта вновь погрузился в свои воспоминания, увидев себя в черной форме ЦСО, которую надел впервые в жизни. Для кого-то это осталось несбыточной мечтой, но для Юты – это была реальность. Тогда ему казалось, что именно здесь та самая настоящая жизнь, о которой он так мечтал! Здесь было начало нового пути, успех, признание, полная уверенность в завтрашнем дне и вера в идеалы, поддерживаемая прочной позицией Центра. Как все то, что укреплялось десятилетиями, могло измениться за одно мгновение? Это походило на дурной сон и хотелось встряхнуться, чтобы сбросить его с тяжелой головы. Юта попытался это сделать, но его голова упала на грудь – он заснул. Хаммер и Гордон переглянулись.
- Он еще не в форме, - сказал Гордон.
- Выправится, - обнадеживающе произнес Хаммер, - сколько нам до точки?
Он имел в виду точку встречи с «Да Винчи», и Гордон его отлично понял:
- Два с половиной часа.
- А не сильно близко к ЦСО?
- Какая нам разница? «Да Винчи» под юрисдикцией Адаллона – временно. Так что никому ничего не грозит.
- Надо же, как все продумали.
- Не то слово. И ведь никогда не сознаются, что для всех уже сценарий написали – только сыграть надо! – согласился с Хаммером Гордон и протянул руку, - дай закурить, а то скучно.
Хаммер дал сигарету и искоса взглянул в его лицо:
- Скучно скоро не будет?
Гордон посмотрел на него, выпуская облако дыма, которое тут же растворилось, втянутое вентиляцией. Он долго вглядывался в Хаммера, понимая, что тот ждет не пространных объяснений, но все же сказал:
- Зачем раньше времени напрягаться? Солдат перед битвой должен быть выспавшийся и отдохнувший. Есть возможность – действуй.
- А ты как же?
- А я не солдат. Ты же знаешь, я всегда в стороне. Мое дело – информация.
Хаммер молча кивнул, но не ушел. Два часа к ряду они молчали. Хаммер все еще пытался прочитать на лице Гордона хоть что-то, но бесполезно. Что такого он знал, что не мог сказать вслух? Или просто ждал встречи с ребятами, чтобы не повторяться? По его виду можно было сказать, что он был абсолютно спокоен. Ничего не выдавало внутреннего напряжения: ни выражение лица, ни взгляд, ни жесты. Сам Хаммер нервничал. Если верить Женькиным выкладкам, то против них не только ЦСО. И в случае, если у него все получится, то противником вновь станет Тулон и мебиане, которые непременно захотят взять реванш за неудавшуюся попытку колонизации. А кто на стороне ребят? Адаллон. И все. Землю они не захотят втягивать в конфликт при любых обстоятельствах. Но разве это возможно, если на поле битвы появится Тулон?
Хаммер резко развернулся к Гордону:
- Слушай, хватит в молчанку играть. Ты только накаляешь ситуацию.
- А зачем говорить то, чего нет? – парировал Гордон, не отвлекаясь от изучения внешней оболочки подпространства, и Хаммер все же уловил в его взгляде напряженность.
- А зачем ждать, пока гром грянет? Санни тоже выжидал, пока ЦСО не зашевелился.
- Тогда было все спланировано.
- Как же, если бы Адаллон случайно не узнал о сговоре ЦСО с Кетонисом…
- Алан, не было случайности! – Гордон повернулся в сторону Хаммера и тот опешил:
- То есть… как не было?..
- Все карты перед тобой сейчас выложу. Об этом даже Санни с Женькой не знают. Адаллон и Кетонис в одной упряжке были еще до того, как ЦСО заключил договор о нападении на Пилат.
- Да ну!.. – Хаммер откинулся на кресле, - Охренеть…Так получается…
- Ничего не получается, - перебил его Гордон, - не делай выводов раньше времени. Я почему и молчу, потому что все слишком неопределенно и определится только тогда, когда мы пребудем на Адаллон, а до этого времени, что толку голову ломать?
Хаммер рассеянно кивнул и в раздумье потянул:
- Сколько же ты еще знаешь…
- До хрена!
Гордон хотел было продолжить, но его взгляд внезапно упал на подпространственный модуль, который задергался. Он вцепился в кресло:
- Держись! Сейчас трясти будет!
Хаммер безоговорочно подчинился и почувствовал, как корабль мелко завибрировал. В этот же момент, Юта, не заметивший как заснул, слетел с кресла:
- Что за…
- Держись за что-нибудь! – скомандовал ему Гордон, перекрикивая рев сигнальной сирены, разнесшийся по кораблю.
Его глаза бегали по взбесившимся показаниям приборов. Вибрация усилилась. Корабль трясло все сильнее. Хаммер бросил взгляд в сторону обзорного окна и застыл. На его поверхности появились мелкие, расползающиеся трещины. «Невозможно!» - пронеслось в голове, но он мгновенно собрался:
- Угроза разгерметизации! Уходим на хрен отсюда!
- В шлюз! – крикнул Гордон, сорвавшись с места и бросившись прочь с мостика. Однако сделать это оказалось не так легко. Тряска усилилась настолько, что удержать равновесие он не сумел. Гордон упал на колени, ухватившись рукой за коммуникационный выступ, и тут же почувствовал, как его выталкивают обратно:
- Давай, давай, давай!... – Гордон крепко схватился за руку Хаммера и рванулся вперед.
Сзади раздался хлопок, но Хаммер продолжил тянуть его вперед. Гордон ощутил, как сжало грудную клетку и он, словно рыба, хватанул воздух. Он понял, что в обзорном окне образовалась хорошая трещина. Еще несколько секунд и им крышка.
- Не оглядывайся! – сквозь вой сирены услышал он голос Хаммера.
- Где Юта?!
- Двери за нами закрывает!
Они вбежали в шлюз, где на кильблоках висел крохотный спасательный катер. К ним присоединился взмокший Юта:
- Двери заблокированы, но это не на долго – корабль разрушается! - словно в подтверждение его слов они услышали усиливающийся скрежет, корабль еще раз тряхнуло, но они удержались на ногах.
- Мы все не влезем! – прокричал Хаммер, указывая на катер.
- Влезем! – возразил ему Гордон и втолкнул внутрь спасательного бота, но Хаммер уперся руками:
- Да не влезем же!
- Я сказал – лезь, а то все помрем! – Гордон силком толкнул Хаммера и следом потянул Юту, который, не сопротивляясь, забрался в катер.   
Последним в катере оказался Гордон. Он с трудом втиснулся в узкий проход и загерметизировал дверь. Легкий бот тут же ожил, снялся с кильблоков и поспешил в открывающийся проход шлюза.
- Что это было? – недоуменно вскричал Юта, приняв неудобное положение вдоль боковой стенки катера.
- Откуда я знаю, - зло огрызнулся Гордон, протискиваясь между ним и Хаммером, распластавшимся по противоположной стенке.
- Я так долго не выдержу, - проговорил Хаммер, демонстрируя всю шаткость своего положения.
- Далеко не упадешь, - Гордон с трудом подобрался к панели управления, и его пальцы забегали по интерактивной клавиатуре. - Черт! – он ударил по панели кулаком, - шлюз заклинило!
Он глянул в сторону двери, заблокировавшей вход в шлюзовую камеру, и заметил, как металл сжимается, будто бумага.
- Он… схлапывается! Как будто в черную дыру попали!
- Какая к черту черная дыра! - взревел Хаммер. - Давай быстрее уноси нас отсюда!
- Ворота заело!
- Да и черт с ними! Есть проход – нам хватит! – поддержал Хаммера Юта, на что Гордон промолчал.
Он реально оценивал ситуацию. В голове был полный сумбур, не дававший сосредоточиться. Катер неизбежно приближался к внешним шлюзовым воротам, открытым чуть больше, чем на половину. Единственным вариантом проскочить, было взорвать их к чертям собачьим, но катер был безоружен. Оставалось надеяться только на удачу. Если они промедлят еще несколько секунд, то вообще не выберутся. Только бы хватило мощности с учетом явной перегрузки по массе.
Гордон напрягся, до предела увеличив стартовую скорость. Все вокруг поплыло. Раздался резкий удар. Бот затрещал по швам. Гордон зажмурился, ощутив, как его буквально вдавило ускорением в панель управления. Он успел прикрыть голову руками и вдохнуть поглубже, почувствовав на себе тяжесть тел Юты и Хаммера, не удержавшихся на своих местах.
Катер вырвался из железного плена и понесся прочь от гибнущего корабля, набирая скорость. Гордон сделал попытку добраться до управления катером, и у него это получилось.
- Плохо дело. Теряем управление. Повреждена обшивка. Минут через десять-пятнадцать нам хана, - объявил он.
- Тьфу, черт, зря пыжились! – с досадой в голосе проговорил Юта.
- Что еще? – спросил Хаммер, догадываясь, что на этом неприятности не закончились.
- Если будем идти на такой же скорости – минут семь. От силы, - сказал Гордон.
- Та-ак, начинается… Сбавь скорость хоть что ли?
- Перед смертью не надышишься, - рассмеялся Юта, кое-как вернувшись в прежнее положение и дав Хаммеру возможность сделать то же самое.
Гордон перешел на ручное управление и сбавил скорость. Паники не было. Напротив, он почувствовал умиротворение. Это было не к добру. Так было лишь однажды, и Гордон запомнил этот день хорошо. Он уже неделю был в Буэнос-Айресе, изнывая от духоты. Если бы дело было в отдыхе, то Гордон уже давно нашел бы способ погрузиться в прохладу за горячим матэ, потягивая его из трубочки, вставленной в расписной калабас. Но Гордон не отдыхал. Он работал. Тулонцы висели буквально над головой, и Гордон жаждал действий, но приказа почему-то никто не отдавал. Ведь в Аргентине он был вовсе не для того, чтобы воевать, хотя род его занятий имел отношение к такому понятию, как война с той лишь разницей, что он воевал на скрытом поле.
Входя в группу «Слежение» Гордон выполнял, по его мнению, самую скучную работу – отслеживал и проверял ту информацию, которую давал «Поиск» во главе с Алексом Роско, чтобы в случае подтверждения передать уже собственные выкладки группе «Захват». Однако при всей «скучности» Гордон считал, что он – на своем месте. В этом не сомневался и глава госбезопасности Ормандо Талоне. И поскольку речь шла о делах государственной важности, то и в Буэнос-Айресе Гордон находился не случайно. Учитывая, что федерация объявила эмбарго на ввоз коримбского ореха, просочилась информация о том, что его крупная партия должна осесть на Земле в самые ближайшие дни. «Поиск», выдав информацию о том, что сделка должна состояться где-то в Аргентине, отошел от дел и передал полномочия Гордону. Время для сделки было выбрано удачно. Именно на этой неделе в Бразилии должен был пройти знаменитый карнавал и к этому событию было приковано всеобщее внимание. Это означало, что партия ореха могла поступить только в это время. Используя наработанные годами связи, выйти на след поставщиков и покупателей не составило труда. И теперь Гордон лишь выступал координатором в операции «Захвата». Именно в этот период он успел заручиться уважением Адаллона. Узнав, что к контрабанде он не имеет никакого отношения, к Адаллону не были применены никакие санкции, как по привычке. Много позже оказалось, что зарлулу об этом не забыли.
А пока Гордон маялся в поисках прохлады от аномальной жары в самом конце мая. Операция по перекрытию канала нелегальной поставки была назначена на пять часов утра. Сбор в три. Сейчас на часах было час десять. Гордон подошел к окну своего более чем скромного гостиничного номера на самой окраине урбанизированной латиноамериканской столицы и распахнул его. Воздух стал вязким, тяжелым. Над городом плыли низкие тучи, скрывая небо, усыпанное южными созвездиями. Гордон сделал глубокий вдох и подумал: «Как тихо!» Легкий ветерок все-таки овеял лицо. В душе стало спокойно. Неожиданно в комнату подуло прохладой. И в тот же миг ледяной ветер вместе с осколками стекла и грязью, смешанной с горячей океанской водой понес Гордона, словно песчинку, сквозь стены, больно бросив посреди кукурузного поля вместе с искореженными телами таких же, как он людей. Это была первая волна упреждающего удара Тулона по Земле, продлившаяся ровно двенадцать минут с часу тринадцати до часу двадцати пяти по стандартному времени. В тот день, двадцать восьмого мая, Тулон без каких-либо предупреждений сравнял с землей Прагу, Вену, Рим, Барселону, Детройт, Хьюстон, Вашингтон, Москву, Владивосток, Крит, Великобританию и Буэнос-Айрес. Это было лишь начало. Как земному правительству было невдомек, что цель Тулона – не переговоры, а полное истребление – Гордон не понимал, как и то, каким образом ему удалось уцелеть. Очнулся он в наспех организованном пункте временной дислокации войск федерации в санитарном блоке с одним лишь ощущением той самой умиротворенности. Это же чувство Гордон испытывал и сейчас. Он сглотнул. Его все-таки начала охватывать паника. Но не от того, что от полученных повреждений катер развалится в считанные минуты, но от осознания, пришедшего так неожиданно, что похолодели руки. Историю своего выживания он все-таки узнал. От тулонцев. Так уж получилось, что он в своем роде тоже был посланником. Именно он по какой-то непонятной логике был выбран тулонским сопротивлением в качестве связного, которого нужно было сберечь и не просто сберечь, а сохранить мозг неповрежденным. Вся эта умиротворенность была продуктом вовсе не его личных ощущений, а тулонских штучек. Испытывая те же ощущения, забыть которые ему так и не удалось, Гордон тихо проговорил:
- Тулонцы здесь.
Он был уверен в своих словах.
-  Очень смешно, - съязвил Юта, - лучше бы о вечном.
- Куда уж более вечное, - процедил Гордон, пытаясь избавиться от охватившего его спокойствия, будучи на сто процентов уверенным, что это не его чувства. Попытка не удалась. Умение тулонцев манипулировать чужим сознанием было безупречным. Гордон вспомнил, как тяжело приходилось Талоне на Херувиме, когда даже не он, Гордон, а Женька первая догадалась, что с главкомом что-то происходит. И какое же шаткое положение было у него самого, когда тулонцы пользовались его мозгом, словно съемной квартирой: приходили – уходили. Гордон даже не задумывался над тем, что они могли и не уйти или придти вовсе не те, кто называл себя союзниками. Но то, что в данный момент его мозг был под тулонским контролем – Гордон не сомневался.
- Сколько нам осталось? – спросил Хаммер.
- Минут девять при хорошем раскладе, - отозвался Гордон.
- Каков расклад?
- Не могу сказать. Я катер не контролирую. Все.
Бот болтало. Он продолжал двигаться по инерции неравномерными скачками так, что при каждом его прыжке казалось, что он последний.
- Давление падает, - потянул Юта, - судя по ощущениям. Да… не думал я, что так… может, еще повезет? – неуверенно спросил он, на что Хаммер резко ответил:
- Мы что, похожи на Санни с Женькой?
- Может, и повезет, - задумчиво произнес Гордон.
Спасательный катер выровнялся и пошел ровно, словно следуя заданному курсу.
- Нас кто-то тащит. Надеюсь, это не твои тулонцы?
- Не знаю. Бот слеп, глух и нем.
До полного разрушения оставалось около трех минут, когда катер с легким толчком встал на твердую основу и его узкая дверь откинулась вверх.
- Как селедки в бочке! – весело сказал Санни, облокотившись на бот. - С жизнью-то не успели попрощаться?
- Ага, жди! – первым вылез Гордон, отряхиваясь, и недовольно бурча, - всего поистоптали… Как вы нас вытащили?
- Ждали в условленном месте, пока не зафиксировали возмущение подпространства.
- Что ты об этом думаешь? – Гордон прислушался к себе. Спокойствие ушло, вернулась обычная в последнее время обеспокоенность.
- Черт его знает. Я такого еще не видел.
- А что видел-то? Мы бежали, как крысы с тонущего корабля, - из бота выбрался Хаммер. Казалось, что пережитое на нем совсем не отразилось. Так и было. Эмоции после трагедии на Пилате оказались сильнее. Здесь же он испытывал только одно чувство – досаду от того, что все могло так нелепо кончиться.
- Подпространство… оно словно сжалось, как пивная банка…
- Во! – Гордон поднял вверх указательный палец. - А я сравнение не мог подобрать.
- Сжалось и куда-то провалилось, вместе со всем содержимым, - не отвлекаясь от разговора, Санни, не глядя протянул руку Юте, помогая ему выбраться из тесного бота, - в общем, как только мы поняли, что вам не уйти – не думали.
- Да куда уж нам с «Да Винчи» тягаться!
- Да конечно!
Санни жестом пригласил их проследовать на мостик и, когда Хаммер и Гордон прошли вперед, пристроился к Юте:
- Ну? Ты как?
Юта все еще виновато глянул на него, но все же расплылся в улыбке:
- Помирать не собирался.
- Молоток! – Санни удовлетворенно кивнул. Он узнал прежнего Юту и был очень доволен.
- Харпер с вами? – осторожно спросил Ричи.
- Соскучился по старому другу?
- Так я же его бросил… - прямо сказал Юта то, что его мучило все это время.
- А мы вытащили, - легко проговорил Санни, - так что расслабься. Харпер твой груз не поймет. Не придумывай проблем. Их и так хватает.
«Ты еще про Тулон не знаешь», - подумал Юта. Почему-то Гордону он сразу поверил. Правда, не очень понимал, в чем дело. Ведь по его словам, Адаллон так должен напугать ЦСО, что об экспериментах над временем и речи быть не могло. Тем более, если Санни удалось вытащить Харпера. Так откуда взялись тулонцы?!
- Ричи! Глазам своим не верю! Красавчик! – навстречу Юте сорвался с места Харпер и принялся тискать его со всех сторон, словно пытаясь удостовериться, что перед ним действительно Юта. Харпер встал на цыпочки, дотянулся до его уха и сказал шепотом, но так, чтобы слышали все:
- Говорят, ты плохо себя вел?
- Да пошел ты! – в шутку разозлился Юта и отвесил Харперу легкий подзатыльник, на который тот вовсе не обиделся, а, напротив, захохотал во весь голос, тыкнув пальцем:
- Смотрите, смотрите! Покраснел!
- Харпер! – резко оборвал его Гордон. - Хватит.
Он сосредоточенно посмотрел в глаза каждого из ребят, но задержался на Женьке. Секунду назад она довольно щурилась, наблюдая за встречей давних друзей, но теперь ее взгляд выражал немую тревогу. Гордон не стал выжидать:
- Тулонцы в Рукаве.
От неожиданности она открыла рот, понимая, что сейчас скажет глупость, но останавливаться не стала:
- Откуда знаешь?
- От тулонцев, - невозмутимо ответил ей Гордон.
- Ты их видел? Слышал? Где они?
- Стоп, растопырил пальцы Гордон, показывая, что вопросов слишком много, - я ничего не знаю. Никаких подробностей. Я только знаю, что они здесь.
Женька глубоко задумалась. Инициативу в свои руки взял Санни:
- Чем быстрее будем на Адаллоне, тем лучше. Харпер, давай-ка заводи ускоритель. Что-то мне все это уже совсем не нравится.
Харпер суетливо побежал исполнять команду.
- Я ничего не могу соединить, - с безнадежным видом хлопнул себя по карманам Санни, - мы же вытащили Харпера, ЦСО должен был свернуть исследования! Мы оставили Шенет, но…
- Вы оставили ЦСО Шенет?! – перебил Хаммер.
- Ты же не думаешь, что это она способствовала удаче ЦСО?
- Скорее всего, ЦСО нашел другой способ исполнить задуманное, - сказала Женька.
Все повернулись в ее сторону.
- Говори! – Гордон сделал шаг в сторону, чтобы получше ее видеть.
- Я, конечно, могу и глупостей наговорить, - смешалась Женька, но Гордон поддержал ее:
- В последнее время мы все думаем, что бредим, только вот оказывается, что нет.
Женька кивнула в знак благодарности за слова и высказала единственное объяснение, которое она видела в сложившейся ситуации:
- ЦСО наверняка свернул исследования. Шенет для них так, подарок, который в случае чего может сгодиться. Не думаю, что они ее использовали для завершения эксперимента. К тому же Харпер говорил, что он постарался сделать так, чтобы его продолжатели не разобрались в том, что он нагородил. Но я уверена, что ЦСО до конца не доверял Харперу и сделал то, чего не предусмотрели зарлулу. И теперь вопрос: кого же мы знаем, кто способен преодолевать пространство-время? - Она испытующе на всех посмотрела и усмехнулась, прочитав в их глазах ответ, - Правильно, мебиане.
- Ничего себе, куда тебя понесло, - покачал головой Гордон.
- Зато все сходится! ЦСО понял, что Харпер не будет сотрудничать с ним. Они просто держали его на привязи, предполагая, что рано или поздно он сыграет свою роль. Так и вышло. ЦСО без проблем выдал Адаллону Харпера, вот почему все оказалось так легко! А в то время, пока Харпер занимался своим делом, Совет вел за его спиной, за спиной Миецо, за спиной Адаллона и всего Рукава переговоры с мебианами. Так что скоро здесь будет целая армия тулонцев, - заключила она и заложила руки за спину.
- Как зарлулу могли допустить такую ошибку? – проговорил Юта.
- Все ошибаются, - пожала плечами она.
- Это только люди ошибаются! Зарлулу не люди! Они не имеют права на ошибки!
- Юта, Титаник тоже считали непотопляемым, - урезала его Женька.
В повисшем тяжелом молчании прорезался голос Харпера:
- Ускоритель запущен. Расчетное время прибытия на Адаллон – три с половиной часа. Если пойдем на максимальной скорости… - он вгляделся в лица ребят и указательным пальцем поправил очки на переносице. - Чего вы взъерошились?
- На зарлулу наехали, - с улыбкой произнес Санни, разрядив обстановку.
Он прекрасно понимал, что сейчас не время улыбаться, но именно так можно было предупредить спор, который мог развиться на пустом месте.
- А-а, понятно, - в ответ улыбнулся Харпер, и, не думая, проговорил, - в смысле, что зарлулу обложались?
Санни покачал головой, Женька повесила голову:
- Похоже на то.
- Да ладно, выкрутимся, - махнул рукой Харпер и прошел мимо ребят с высоко поднятой головой так, что его курносый нос смотрел точно в потолок. Женька остановила его, дернув за рукав:
- А ну выкладывай.
- Что? – удивленно посмотрел на нее Харпер.
- Мне эти ваши с Гордоном утайки уже вот где! – Женька ткнула ребром ладони себе под горло и сверкнула глазами.
- Что, не нравится? – развернулся к ней Харпер. - А сама как же?
Женька отпустила его рукав и прямо на него посмотрела:
 - Ладно, признаю, виновата – исправлюсь, - она сложила руки на груди.
- Ты неисправима!
Женька нахмурилась еще больше:
- Мы сейчас отношения будем выяснять? Или выпутываться?
Харпер тоже на нее посмотрел, и Женька поняла, что за это время он сильно повзрослел, а она так и не перестала воспринимать его как подростка. Повзрослел с того самого момента, как вытащил ее буквально на себе из ЦСО сюда, на «Да Винчи», а она так об этом ни разу и не вспомнила. В душе она почувствовала пустоту, постепенно заполняемую чем-то черным, холодным. Это было то, что все время испытывала Сашка. И Женька ужаснулась мысли о том, что она становится похожа на нее. Она стиснула зубы, пытаясь изгнать из сердца червоточину и обещая себе, что обязательно разберется в своих чувствах. Харпер, увидев в ее глазах смятение, сказал:
- Ты с собой справишься.
Для всех это был всего лишь ответ на вопрос. Но для Женьки он означал намного больше. Она кивнула Харперу, соглашаясь, но не  отступила:
- Торн, что ты знаешь? Ты уж не тяни. Не совершай моих ошибок, - последние слова она сказала с особой тяжестью.
Только Санни знал, о чем она до сих пор сожалела. О том, что не могла выдать всего того, что знала, чтобы спасти Херувим. И боялась, что ситуация повторится. Почему-то она считала себя ответственной и за гибель Земли. Он пытался ей втолковать, что она здесь не при чем. Но Женька стояла на своем: раз она видела реальную угрозу со стороны тулонцев, но ничего не сделала, чтобы ее остановить, - значит, виновата. Ведь все видели этот чертов доклад, но не придали никакого значения. А она, вместо того, чтобы бороться, просто смирилась. Теперь страх того, что подобное может повториться с Новой Землей, гнал ее вперед, заставляя подчас забывать о том, что она считала залогом успеха любого дела, свой главный принцип: «ВРАТА».
- Вдумчивость. Рассуждение. Анализ. Терпение. Абсолютное молчание, - медленно проговорил Харпер. - Ты этому меня учила, лейтенант. А я прилежный ученик.
- Это что еще за словоблудие? – спросил Гордон.
- Благодаря этому словоблудию у Земли бы был шанс, если бы меня хоть кто-то услышал, - не оборачиваясь, проговорила Женька и плотно сжала губы, понимая, что все еще грезит надеждой спасения умирающей планеты, хотя в данный момент пора вести речь о спасении новой. Они и так слишком много потеряли:
- Я помню, чему тебя учила. Но ты не прилежный ученик, Торн, правила ты нарушать умеешь, и примеров я знаю достаточно.
- Учитель хороший был, - буркнул он.
- На этом спасибо. И давай так, если я сейчас скажу свои аргументы, и ты их примешь, то мы поговорим, а если нет, то, согласна, «Абсолютное молчание» пока не придет время, - Харпер не ответил, поглядывая на ребят, заинтересовавшихся только что состоявшимся разговором. Женька продолжила, будто не замечая их:
- Зарлулу не ожидали, что мебиане так скоро соберутся вернуться в Рукав.
- А кто сказал, что они возвращаются? – спросил Хаммер.
- Я почему-то в этом не сомневаюсь, - ответила ему Женька, - одни они бы не сунулись, если бы не поддержка ЦСО и Тулона. Но не это меня волнует. Тулон все равно пока затаится, как и мебиане. Им нужно привлечь максимум сил, чтобы ударить так, чтобы раздавить человечество раз и навсегда. Поэтому они будут копить. То, что тулонцы в Рукаве – еще ничего не означает. Они уйдут за Рукав или куда-нибудь на окраину, соединившись с мебианами. Меня волнует другое. Если бы тулонцы хотели и могли, они бы уже развернули свою кампанию. Хотя, с их стороны тоже наивно полагать, что нам о них не известно. Так что мы в равных условиях. И чем быстрее соберем силы, тем лучше. Это все понятно. Но опять же, это второй вопрос. Вопрос первый: что за хрень сожрала ваш корабль? – она повысила голос и  ткнула пальцем куда-то в бок, уставившись на Юту, Гордона и Хаммера. - Или кроме меня никто не видит первостепенную проблему? Эта хрень может сожрать все, что угодно, включая мебиан с тулонцами вместе, закусив ЦСО и Адаллоном на третье! Я правильно понимаю? – она обернулась к Харперу.
Тот смотрел на нее широко распахнутыми глазами с явным удовольствием:
- Вот уж точно, лейтенант, ты знаешь, в какую сторону ветер дует…
Санни почесал затылок:
- Уела.
- Зацепила, - согласился с ним Гордон.
- Ладно, - сдался Харпер, - я выскажу кое-какие соображения.
Женька, наконец, опустила руку и успокоилась.
- Путь длинен. Предлагаю спуститься в кают-компанию, - произнес Харпер, направляясь прочь с мостика.
- Это потому, что ты долго будешь говорить или потому, что нам лучше сесть, чтобы не упасть от того, что ты скажешь? – крикнул ему вдогонку Гордон.
- И то, и другое!
Кают-компания «Да Винчи» была уютным местом. Чем-то она напоминала кают-компанию «Мотео»: тот же овальный стол, большое обзорное окно. Разве что кресла были без подлокотников, но зато принимали форму тела сидящего, так что если бы здесь и происходили многочасовые совещания, то дискомфорта после их окончания никто бы не ощутил. Тут же находился пункт связи с мостиком, спрятанный за широкую книжную полку, на которой лежали бортовые журналы, в которые, как и положено командиру судна, Сани в свое время делал записи. Пролистав их совсем недавно, он с удивлением обнаружил, что кроме его руки больше никто ничего не писал. Удивительно, но у «Да Винчи» за все эти годы был только один командир с момента его побега с Земли и до сегодняшнего дня.
Пропустив ребят вперед, он вошел последним. Они уже расселись по своим местам. Свободным осталось только одно место – командирское. Место первого пилота занял как всегда Хаммер, помощника – Гордон. Санни поднял бровь:
- Я что-то не понял, когда мы распределили роли?
- Грядет война, - развел руками Гордон, - А на переправе коней не меняют. К тому же в наших глазах ты ни разу не проштрафился.
Санни немного постоял, осмысливая сказанное. Это были уже не шутки. И не привычка. Это было назначение. Он не стал задавать себе и окружающим вопросов «почему», а легко занял место командира корабля, отметив, что сделал это спокойно, несмотря на то, что прекрасно знал, насколько тяжела эта роль.
- Мы готовы, Харпер, - сказал он, положив руку вниз ладонью на стол и повернувшись к нему вполоборота.
- Отчего-то мне кажется, - вздохнул тот, - что сейчас мы все поймем, что были заложниками молчания нескольких людей, - он покривил рот и покосился на Женьку.
- Мы это уже поняли. Давно. И хорош рассуждать, - сказал Санни.
Женька не изменила своего нейтрального выражения лица, хоть и поняла, что камень был в ее огород. Она лишь крепче сцепила руки, сжатые в замок, пытаясь догадаться, какие сюрпризы приготовил Харпер.
- Вы не все знаете, - сказал Харпер, - Вы думаете, что наш Рукав обитаем. Правильно. Но за его пределом тоже кипит жизнь, - Санни метнул острый взгляд на Женьку и безошибочно определил, что этой информацией она владела. В его глазах она прочитала немой укор, но своего взгляда не опустила, давая понять, что вины за собой не чувствует. «Всему свое время», - именно это хотела сказать она. Он опять обратил слух к Харперу:
- …Когда-то очень-очень давно разные Рукава галактики общались. Так было изначально. Но затем они решили разойтись и никогда больше не вступать в контакт друг с другом, потому что в своем развитии они достигли естественной стадии, когда цивилизациям стало мало места, и появились предпосылки к войне за территории. Они оказались умнее, и чтобы не погубить друг друга заключили договор, согласно которому каждая из них жила в изоляции в рамках своего Рукава. ЦСО нарушил этот баланс. На их зов в наш Рукав пришли и еще придут те, кому не нужны ресурсы, не нужны рабы. Это…как бы правильнее выразиться… - он пытался подобрать нужное слово, но за него сказала Женька:
- Пожиратели материи.
- Так ты об этом знаешь? – удивленно спросил Харпер.
- Я знаю только историю. Изучала, - бросила она. - И думала, что это легенды.
- Легенды зарлулу редко когда расходятся с правдой, - сказал он, - но не это страшно. И ты об этом не знаешь, - он намеренно сделал паузу и продолжил, - Пожиратели материи питаются базовой эмоцией – страхом. Они на подсознательном уровне запускают программу биологического самоуничтожения.
В кают-компании стало тихо. Тишину прорезал голос Санни:
- Их можно уничтожить?
- Против них нет оружия.
- Ты раздобыл эту информацию в ЦСО?
- Ага, удобно быть для всех прыщавым подростком, правда? – Харпер победоносно улыбнулся, хотя ситуация была неподходящей.
- Сам ЦСО в курсе?
- Этого не знаю.
Гордон повозил по столу рукой и встал со своего места, прохаживаясь вдоль обзорного окна. Они шли на ускорителе, так что за бортом не было привычного красочного пейзажа. Его сменила однообразная серая масса, в которой они неслись вперед, надеясь только на удачу. В данной ситуации помочь могла только она.
- А зачем им это надо, пожирателям вашим? – со злой ухмылкой спросил он.
- А почему мы привыкли, что у всего должна быть какая-то цель? – повысил голос Харпер и на его лице отразилось недоумение. - Цели нет! Это заложено в их природе! Не надо искать первопричину! – он разошелся так, что на носу выступили крупные капли пота.
Женька задумчиво постучала по столу:
- Если это пожиратели материи и они съедают все материальное, то, может, пойти от обратного и дать им антиматерию? По логике это должно сработать.
Харпер резко повернулся к Женьке, и ей показалось, что его мыслительные процессы повисли. Некоторое время он усваивал полученную информацию, затем произнес:
- Ты хочешь сказать, что ты умнее меня? Я не думал об антиматерии.
Женька чуть улыбнулась:
- Я не умнее, просто: Вдумчивость. Рассуждение. Анализ, помнишь? Вдруг выгорит?
- Не знаю, - он покачал головой, - но договориться с ними точно не получится. Где больше страха – туда они и ринутся первым делом.
- А мы здесь при чем были? – вступил в разговор Хаммер.
- Это я виноват, - хмыкнул Юта, - у меня проблемы были.
- Ага, послеалкогольные, - съязвил Харпер.
- Хватит мне об этом напоминать! – взревел Юта и, сорвавшись с места, навис над Харпером, который от неожиданности вжался в кресло.
- Долго же ты терпел, - Хаммер похлопал Юту по плечу, и крепко его сжал. Почувствовав боль, Юта охладел, - не кипятись. Он все понял.
- Значит так, - Санни хлопнул ладонями по столу, встал и оперся на спинку кресла так, что его было видно и слышно одинаково всем. - С этой самой минуты мы все переходим на военное положение, - он обвел взглядом каждого. - Это значит никаких пререканий, четкое выполнение приказов, работа в команде и никакого самоуправства, - он задержал взгляд на Женьке, - всем ясно?
Она встала и отчеканила:
- Так точно, командир!
- Я спрашиваю, всем ясно? – внятно повторил он.
Ребята переглянулись и последовали Женькиному примеру. Командир удовлетворенно вернулся на свое место и посмотрел на них снизу вверх:
- Чего стоите?
- Команды садиться не было, - невозмутимо ответила Женька.
- Ты палку-то не перегибай, - он посмотрел на нее совсем не командирским взглядом и дал отмашку, - садитесь. Я догадываюсь, что это не все.
- Не все, - подтвердила Женька кивком головы. Она пришла в какой-то странный восторг, что Санни все-таки принял на себя руководство. Гордон был прав. Во-первых, не было альтернативы, во-вторых, ей всегда нравилось, когда он стоял у руля. Она видела, что и он воспрял духом. Последние два года прошли как во сне и настала пора просыпаться.
- Несмотря ни на какие договоры, упомянутые Харпером, зарлулу все это время держали связь с соседними Рукавом. Они были осведомлены, что происходит во Вселенной, и их целью было не столько запугать ЦСО, сколько затаиться, чтобы не допустить в наш Рукав пожирателей. Однако попытка не удалась. На сигнал ЦСО в Рукав кинулись полчища пожирателей в поисках новой подпитки. Их пока не остановить. Они могут появиться где угодно и когда угодно. Предугадать точку выхода – невозможно. Известно только то, что пока они захватывают подпространство, поэтому находиться в нем небезопасно. Сейчас зарлулу ожидают поддержку извне Рукава от тех, кто еще остался в союзниках.
- Что за союзники? – осведомился Санни.
- Не знаю. Мне лично о них ничего не известно. Только то, что есть в истории. Но если предположить, что история имела место быть, то это органические формы жизни столь же древние, как зарлулу. По всей вероятности, порядочнее, чем мебиане, иначе бы их не расценивали, как союзников. Хотя, если взять в расчет то, что Адаллон изначально считали кошмарным, а мебиан – даром божьим, а на поверку вышло все наоборот, то я бы была осторожна в выборе союзников.
- Ты сама сказала, что зарлулу не будут сотрудничать с кем попало, тем более поддерживать контакт на протяжении тысячелетий, - напомнил ей Гордон.
- Ну-у, в сомнениях рождается истина, насколько я понимаю!
- А сомневаться нам некогда, - заключил Юта, - с учетом того, что мы видели, на что способны пожиратели. Они действуют очень быстро. Я хоть и проспал начало, зато хорошо помню финал. Если бы мы не вырвались, то провалились бы вместе с кораблем в воронку. Похожа на временную, в которую мы однажды угодили на «Да Винчи».
- Хочешь сказать, что они тоже умеют преодолевать время? – спросил Гордон.
- Вряд ли, иначе они бы уже давно были здесь, - пожал плечами Юта, - хотя, любая теория имеет право на жизнь.
- Что у нас есть? – сделал попытку обобщить всю известную информацию Санни. - С одной стороны ЦСО, мебиане и Тулон, с другой пожиратели материи, посередине – Мы и Адаллон.
- С союзниками, - добавила Женька.
- А дождется ли Адаллон поддержки? – с долей иронии сказал Санни. - Я думаю, пока официального союза нет – нечего о нем и говорить. Согласна?
- Пусть будет так, - ответила Женька и перевела взгляд на Хаммера, который хотел что-то сказать. Она не ошиблась. Хаммер задал вопрос:
- А Землю, Новую Землю никто в расчет не берет?
- Нет, - хором ответили Санни и Женька.
- Что за категоричность?
- Нам и так досталось, - объяснил Санни, - землян осталось с гулькин нос. Теперь их главная цель не война, а оборона и выживание. Если мы втянем в войну Новую Землю, то можем ее потерять.
- Но тулонцы прибыли в Рукав не на экскурсию, ведь я прав?
- Прав.
- Тулон будет мстить. Дать им бой на нейтральной территории не получится. Их цель – уничтожить человечество до конца, так как же не втягивать Землю, ведь это прямая угроза?
- Я согласен с тобой, - терпеливо сказал Санни, - но пойми, цель Тулона взять реванш, наша цель – спасти планету и людей, которые на ней живут. Землю защитит Адаллон. По крайней мере, попытается.
- Одного не могу понять, - упирался Хаммер, - на Новой Земле полно сотрудников ЦСО. Они могут устроить саботаж обороны.
- А я не могу понять, -  сказал Юта, - как ЦСО вообще мог связаться с Тулоном? Ведь все его принципы полетят к чертям собачьим после заключения союза!
Было видно, что он все еще упрямо не верил в очевидное.
- Да они уже полетели к чертям после Пилата! – воскликнул Гордон, - Забудь о ЦСО! Нет его больше!
- Там было много нормальных парней, - процедил Юта, пожалев, что высказался.   
- Об этом тоже не стоит забывать, - неожиданно поддержал его Санни, - по прибытию на Адаллон все встанет на свои места. Попридержите пока свои соображения. Там они пригодятся. Тем более, туда же прилетит Шенет. Ей будет, что рассказать. А сейчас болтовней заниматься смысла не вижу, так что Хаммер и Юта – на мостик, остальные – что хотите. Это все.
Санни хлопнул ладонью по столу и встал. Женька подождала пока кают-кампания опустеет и подошла к нему:
- Командир, разрешите присоединиться?
- Разрешаю, - он широко улыбнулся и обнял ее за шею, прижимая к себе, -  а мы с тобой будем делать вид, что ничего вокруг не происходит?
- Видимо так.
Он молча кивнул, понимая, что она имеет в виду. Речь шла о Лауре. Несмотря на то, что она была под защитой Адаллона, Женька никак не могла с этим смириться. С одной стороны она знала: будь Лаура с ней – их дочь не была бы в безопасности, но зато Женька, как мать, была бы спокойна. С другой стороны она обвиняла себя в том, что совсем не уделяет Лауре времени из-за постоянных расставаний и она растет сама по себе, а, зная заложенный в ней потенциал, так рисковать было нельзя. Санни пытался ей сказать, что зарлулу хорошие няньки. Но Женьку было не переубедить. Ей нужно было воспитывать дочь самой – об этом она мечтала, а не о проблемах Рукава. Сейчас, когда стало понятным, что их встреча на Адаллоне будет менее чем короткой, Женьку это точило изнутри, но, привыкнув к трудностям, напрямую она об этом с Санни не говорила. Ведь ему тоже было не легко, и он ей был благодарен за это.
- Я вот еще о чем подумала, - Женька взяла его за руку, и они вышли из кают-кампании, - смысла нам скрываться больше нет. ЦСО теперь нам не угроза и весь этот театр ни к чему. На Адаллоне вернем все обратно.
- То-то ЦСО удивится.
- Может, мы зря его так обобщаем и Миецо с Ютой правы?
- Может.
Они зашагали по широкому ярко освещенному тоннелю, чувствуя, как сильно «Да Винчи» связал их воспоминаниями. Женьке хотелось говорить, но она лишь незаметно вздохнула, понимая, что сейчас именно тот момент, когда этого делать не стоит. До выхода из подпространства в системе Пальмиры оставалось немногим больше часа и команда «делать, что хотеть» была для нее невыполнимой. Мысли вертелись вокруг Адаллона и Новой Земли. Она с некоторой долей страха ждала момента, когда они вырвутся из подпространства. Будущее было настолько не определено, что Женька терялась в догадках, не представляя ни как себя вести, ни что говорить, ни что ожидать от союзников зарлулу. Она солгала ребятам. Она знала, с кем им предстоит встретиться: расой, называющей себя н;эро. В языке зарлулу был только один перевод: «светящиеся». Удивительные существа, жившие колониями, могли стать как бесценным даром, так и проклятием. О том, что такие формы жизни возможны, Женька даже не предполагала. Маленькие светящиеся точки, походившие на безобидных светлячков, при желании объединялись в целостные структуры, способные принимать любые формы. Обладающие коллективным разумом, они умели проявлять индивидуальность.
Харпер был прав, но не во всем. Когда-то общались не Рукава, а целые звездные системы. И обитаемая часть Вселенной была намного больше, чем сейчас. Н;эро были пришельцами с далеких звезд. Жившие на планетах, похожих на Бертран Овунаса, они были экстремалами. Бурная вулканическая активность давала им жизненные соки и они не нуждались в расширении территории: привычные формы жизни не интересовали планеты с неблагоприятными условиями, поэтому недостатка мест обитания у н;эро не было никогда. Планеты рождались и умирали и «светящиеся» пользовались этим. Они были путешественниками, строя парящие города среди туманов вулканических испарений и гейзеров, не страшась ни потоков лавы, не землетрясений. Уничтожить их было крайне сложно: единые организмы в доли секунд распадались, чтобы собраться вновь уже в другом месте. Женька прекрасно понимала, зачем они нужны зарлулу, как союзники. Но никак не могла понять мотив самих н;эро. За всю историю своего существования они не создали сколько-нибудь значимого памятника литературы или искусства. Но зато на каждой планете, которую они когда-либо посещали, н;эро оставляли артефакты. Для чего они были нужны не знали даже зарлулу. Но Женька предполагала: если раса н;эро столь же древняя как зарлулу – вполне вероятно, что эти немые свидетельства могли быть раскиданы и по хорошо знакомому ей Рукаву.
Теперь им с ребятами предстояло познакомиться с древними жителями Вселенной, которые по ее личным расчетам, к моменту выхода из подпространства, уже будут в Пальмире. Отчего-то этой встречи она боялась. Как когда-то боялась оказаться рядом с Адаллоном, не зная, что идет навстречу судьбе. Так что это ощущение могло быть ошибочным. Тем не менее, тревога точила изнутри с того самого момента, как она узнала о планах зарлулу. Возможно, они все-таки предусмотрели вариант сотрудничества ЦСО с Тулоном и именно поэтому решили возродить древний союз. Если это так, то ультиматум ЦСО был ни чем иным, как прикрытием для Харпера. Но если это так, зачем зарлулу нужен Харпер? Об этом Женька не знала. И допускала мысль о том, что все это надумано. Но ведь когда она представила Талоне доклад о грядущем тулонском нашествии и кое-кто на Земле тоже так подумал – оказалось, что она не ошибалась! Женька еще глубже погрузилась в свои мысли, продолжая отмерять шагами метры стволового коридора «Да Винчи». Санни вел ее на мостик. Для них отдыха не будет. Это значит, что оставшееся время до выхода из подпространства нужно было использовать максимально.
Женька пробежалась по своим воспоминаниям о Харпере и пришла к выводу, что этот парень, возможно, хранит в себе намного больше секретов, чем она могла предположить. Да, это был уже не тот подросток, которого она знала в академии. За эти годы Харпер успел вырасти. Причем не только в физическом плане. Его гениальность росла в геометрической прогрессии и Женька не сомневалась, что его заявление о том, что об антиматерии он не думал, было сделано намеренно. В первую очередь, он проверял ее.  После успешно проведенной операции «Монблан», которую Женька, похоже, запомнила на всю жизнь, Харпер сказал ей: «У нас отличная команда. А сколько нам еще предстоит наворотить!» Тогда его словам она не придала никакого значения. Более того, судьба раскидала их так надолго, что встретились они только на Херувиме. Связующим звеном этой встречи была Шенет. Но Женька не видела в ней главного действующего лица. Она была неотъемлемой частью, но не тем винтиком, без которого механизм бы прекратил свою работу. И этим винтиком был не Гордон. Это была прочная связка, но фигурами в этой затянувшейся партии были только трое: Харпер, Санни и она, Женька. При этом не следовало забывать о Лауре. От мысли, что она по сути обречена на неизвестное еще предназначение, у Женьки невольно сжалось сердце. По себе она знала, какой это груз и не желала дочери подобной участи. Именно участи. По мнению Женьки, те, кто считал Посланничество великим даром – сильно заблуждался.
Они вынырнули четко в заданной точке. Вокруг на сколько хватало глаз выстроились корабли н;эро. Сквозь них не были видны даже кольца Адаллона. Корабли были прижаты друг к другу так плотно, что едва можно было различить ореховые плантации. Да, это были н;эро. Об этом знала Женька, но не знали остальные.
- Что за…?! – расширил глаза Хаммер, пытаясь охватить взглядом масштаб увиденного.
- Союзники? – предположил Гордон.
- Быстро… - вслух проговорил Юта, но, как поняли все остальные, это были мысли.
«Да Винчи» сбавил обороты, не решаясь начать сближение с Адаллоном, даже после получения приглашения на посадку.
- Да… - потянул Санни, - с такой армией тулонцы хвост-то прижмут.
- А ты уверен, что эта армия действительно на нашей стороне? – усмехнулась Женька.
Сомнения. В этой компании они были двигателем всех разумных идей. И по-другому рассуждать ребята не могли. Они не подвергали критике только очевидные факты. Здесь же очевидным было только то, что огромная армия стояла на границах Адаллона. Ждала приказа? Заключала союз? Угрожала? Это были далеко не все варианты. Но все они могли быть ошибочны, достаточно подумать о том, что вся эта армия могла быть всего лишь высокотехнологичной иллюзией.
«Да Винчи» осторожно двинулся вперед, навстречу неизвестным кораблям, походившим не то на острые бритвы, не то на хирургические пинцеты, сверкающие светоотражающей хромированной поверхностью. Ни один из них не двинулся с места. Лишь только когда «Да Винчи» приблизился вплотную, корабли разошлись, открывая свободный коридор. Судно вошло внутрь и по мере его плавного движения, ряды за его кормой сомкнулись.
- Невероятно, - повел головой из стороны в сторону Харпер, - сколько же их здесь!
- Наверное, все, - пожала плечами Женька.
Она также как и остальные была ошарашена. Ребята пристально вглядывались в блестящие гладкие конструкции безупречных форм, мысленно пытаясь предположить, с какими намерениями прибыли в Рукав те, кого зарлулу называли союзниками?
- Вы только подумайте, - вполголоса заворожено произнесла Женька, - первый контакт с разумом за последние семьсот лет!..
- А тулонцы, мебиане, нагаа? – возразил ей Гордон.
- Я не говорю о политике насилия и ее жертвах. Разве не понятно?
- Мне не понятно.
- Она хочет сказать, что начала сомневаться в их злобных намерениях, - шепнул Гордону Санни, словно боясь быть услышанным, и это понял Харпер:
- Думаешь, они тоже, как мебиане мысли умеют читать?
- Черт их знает! Я понятия не имею как себя вести.
- Не дергаться, - сказала Женька. - И не бояться. Помните, как накинулись пожиратели на твой корабль? – она кивнула головой в сторону Гордона.
- Может, ты еще скажешь, как нам их величать? – с ухмылкой произнес Юта, поняв, что реплика, обращенная к Гордону, в полной мере относилась и к нему. Ведь это ему было страшно!
- Н;эро, - коротко ответила Женька и замолчала до самой посадки.
Она думала только о том, дадут ли ей встретиться с дочерью. Ведь с момента, как ее нога ступит на поверхность Адаллона, она уже не будет принадлежать себе, а станет частью древнего народа, и выше цели сохранения баланса для нее существовать уже не будет. Она нервно покусывала губы, и когда «Да Винчи» опустился на поверхность планеты, приложила все усилия к тому, чтобы даже Санни не заподозрил о чем она думает. Привычный сумрак адаллонского дня сгустился еще больше от сырого, но не холодного тумана, разлившегося по земле так, что ноги утопали в нем по щиколотку. Женька прыгнула в молоко, и туман заклубился. Их уже ждали. При этом то, что дело серьезное, поняли все без перевода. Ребят встречали представители всех девяти кланов зарлулу. Значит, пока они сюда добирались, события приняли определенный оборот. Понимая, что нужно что-то делать, Женька шагнула вперед и тотчас заметила, как из-за серого плаща представителя ее клана на нее смотрят пытливые карие глаза. Женька отклонилась в сторону, пытаясь в сумраке хоть что-то разглядеть. Балахон распахнулся, и навстречу ей выбежала Лаура. Женька ошибиться не могла. Это была она, только… на лет пять старше. Женька расплылась в улыбке и присела на корточки. Она обняла дочь, прижав к себе, но при этом не понимая, что происходит. Неужели они что-то пропустили, не заметили как пронеслись годы? И как можно было этого не заметить? Она гладила Лауру по волосам, целовала, счастливо улыбаясь, но не переставала думать. Если они каким-то образом пропустили порядка пяти лет, то что за это время стало с Рукавом? Может быть теперь н;эро и зарлулу стали его хозяевами? А что произошло с Новой Землей? Она уничтожена Тулоном? Или его все же удалось изгнать туда, откуда он пришел? Женька отстранилась, все еще не веря своим глазам, но нашла в себе силы, чтобы произнести:
- Какая ты у меня большая! И когда ты только успела так вырасти?
- Сама не знаю, мамочка! – отвели Лаура совсем повзрослевшим голосом.
Женька обернулась, глядя на Санни, но тот был спокоен. Она отпустила, наконец, Лауру и позволила ей закружиться в папиных объятиях. На ее лице все еще отражалось недоумение. Его поспешил развеять Гордон:
- Я же тебе говорил, что она растет.
- Ты хочешь сказать, что она выросла за несколько недель на пять лет?
- Дитя Посланников, чего хочешь?
- Звучит как-то угрожающе.
Ее беспокойство было напрасным, но от этого легче не стало. Женька поймала ладонь, протянутую ей Лаурой и они, втроем, держась за руки, подошли к зарлулу, склонившись в знак почтения и приветствия.
- Добро пожаловать домой, - ответили им.
- У нас новые друзья? – кивнула головой наверх Женька, не желая тянуть время и ждать пока зарлулу сами все расскажут.
- Друзья – слишком личное понятие, - услышала она бесстрастное возражение и тут же в голове пронеслись вызванные голосом зарлулу воспоминания о той дружбе, которую знала Женька. К сожалению, не только с хорошей стороны. Она не стала даже вступать в молчаливую дуэль, предчувствуя свое однозначное поражение, потому что зарлулу были правы. Дружба – это слишком личное. Поняв это, зарлулу дали свое определение:
- Союзники. Но для заключения союза нужно ваше присутствие.
Ей показалось, что она словно этого ждала, поэтому с готовностью ответила:
- Тогда пусть Лаура побудет с друзьями, - она намеренно сделала упор на последнем слове, но совершенно беззлобно, показывая, что друзья для нее, несмотря ни на что по-прежнему гораздо большая ценность, чем просто союзники.
Вперед вышел представитель ее клана в балахоне, перевязанном огненно-красным поясом, и положил Женьке ладонь на плечо, сдерживая поток эмоций, который мог бы вырваться наружу после сказанных им слов:
- Вы должны быть втроем.
Женька выпустила руку Лауры и дернулась, но ее плечо, стиснутое словно тисками, не позволило вырваться и она процедила:
- Не надо вмешивать сюда ребенка.
Она беспомощно посмотрела на Санни, ища поддержки, не понимая, почему он молчит. Но рядом не было ни его, ни Лауры, ни кого бы то ни было. Они были только вдвоем. Значит, и разговор предназначался только для них двоих. Зарлулу убрал руку с ее плеча и она почувствовала заметное облегчение. Он снял капюшон и на Женьку взглянули хорошо знакомые ей глаза – ее глаза. Они стояли посреди большого каменного зала и, казалось, что даже дыхание эхом отражается от стен, на которых призрачно плясали тени от нескольких факелов, освещавших пространство этого места. Женька никогда здесь не была. Понимая, что предстоит беседа, она успокоилась и спросила:
- Где мы?
- Это место для размышлений.
- Не очень-то располагает, - прямо ответила Женька.
- А ты оглянись.
В голосе своего собеседника она не чувствовала угрозы и, следуя словам, сказанным зарлулу, оглянулась. Факелы вспыхнули и все изменилось. В порыве гневных чувств она совсем забыла о том, что она – тоже зарлулу, обладающий своим, внутренним взором. Каменный зал, запах сырости и промозглый холод – ничего этого на самом деле не было. Они стояли в обширной библиотеке. Не сказать, что зарлулу были ценителями литературы, но они были ценителями знаний. Здесь были собраны свитки, хранившие в себе знания намного более древние, чем самые архаичные записи на Давиде, так бережно собиравшиеся ЦСО по всему Рукаву. Тепло, которое, казалось, исходило от полок с аккуратно уложенными на них свитками, напомнило Женьке построенные с любовью дома айя, в которые они вкладывали частицу своей душевной теплоты, добра, мироощущения. Молчаливый жест зарлулу дал ей понять, что она может чувствовать себя свободной. Женька не стала торопиться. Она знала: сколько бы времени они здесь не провели – она вернется к исходной точке, тому моменту, как она с Санни и Лаурой поприветствовали зарлулу.
Женька покружилась вокруг. Эта была не одна из тех библиотек, которые она привыкла видеть на Земле: длинные серые стеллажи, больше похожие на полки в морге,  электронные каталоги, носители, банки данных и бесконечные круглые шары ламп-светильников, тянущиеся вдоль стройных рядов. Подержать в руках настоящую книгу со своей историей было мало кому доступно. Были, конечно, многократно перепечатывающиеся издания, газеты, журналы. Но все это Женьке было не интересно. Ей было гораздо важнее прикоснуться к истории, подержать в руках увесистый том, перелистывать хрупкие страницы и втайне она завидовала хранителям библиотечных архивов, имевших неограниченный доступ к настоящим ценностям. Работая на ЦСО, Женька несколько раз пыталась попасть на Давид, но всякий раз ей под разными предлогами отказывали. Может быть, причиной тому было нежелание делиться информацией с кем попало, а, может, в этих отказах крылось гораздо большее – страх, что Женька со своим любопытством что-нибудь накопает. Но что? Чего так боялся ЦСО?  Может быть, н;эро? Оглядев добротно сделанные книжные полки с покоящимися на них книгами в толстых переплетах и свитками, она невольно усмехнулась пролетевшей в голове мысли: «Сколько бы за это заплатил ЦСО?» Она понимала, что представленные здесь архивы бесценны и протянула руку к первому попавшемуся пергаменту, нерешительно остановив движение на полпути. Зарлулу поднял и опустил руку. Это было разрешение. Женька заметила, как дрогнули его длинные пальцы, и посмотрела на свои. Они тоже дрогнули, продолжив движение. Она была похожа на старого археолога, который, открывая для себя новое, дрожал изнутри, как подросток на первом свидании. Она почувствовала как запылали щеки, когда хрупкий свиток оказался в ее руках. Именно о таких библиотеках она читала в книгах, но никогда не видела собственными глазами. Даже богатые академические и университетские библиотеки были ничтожны по сравнению с тем, что она видела перед собой. Полки были так высоки, что добраться до верха можно было только с помощью передвижных лестниц, а свет лился не только с потолка, но и будто бы из самих стеллажей, подсвечивая нетронутое наследие культуры древних цивилизаций. Женька осторожно развернула свиток. На нем она увидела незнакомые письмена. Их упорядоченные символы были расположены большим кругом, в который аккуратно вписывалась спираль из более мелких символов. Таких Женька еще ни разу не видела. Она обратила взгляд на своего немногословного собеседника:
- Кому принадлежат эти письмена?
- Я думаю, ты догадаешься, - уклончиво ответил зарлулу.
Женька вновь опустила взгляд на символы и отметила, что зарлулу так похож на нее, что она будто бы разговаривает сама с собой. Уже столько раз на общалась с себе подобными, но это чувство ее не покидало. Иногда даже казалось, что она смотрит в свое отражение. Однако зарлулу были такими, какие есть и это было можно только принять. Женька нахмурилась и провела пальцами по загадочным письменам. Они были выпуклыми и чуть шероховатыми. Едва она задела их, как символы ожили и, словно повинуясь какому-то заклинанию, бабочками вспорхнули над свитком и закружились в странном танце, двигаясь с такой невероятной скоростью, что прочерчивали в воздухе огненные следы. Это казалось невероятным и Женька не могла оторвать взгляд от приоткрывающейся ей тайны прошлого. Символы слились в единый вращающийся шар, который, спустя секунду, разлетелся искрами в разные стороны и… Вселенная начала расти. Женька не думала, что она ошибалась – это был Большой взрыв, начало начал, первые шаги известной ей Вселенной. Но потом она увидела несколько в стороне еще один взрыв, потом еще и еще…
- Наш мир не один… - ошарашено проговорила она, чуть дыша, боясь спугнуть картинку. Отблески искр плясали в ее глазах еще больше оттеняя не то недоумение, не то восхищение, не то осознание, застывшее на ее лице.
- Ну конечно! – зарлулу улыбнулся Женькиной улыбкой, - ведь это же так очевидно!
- А это письмена н;эро, - заключила она с долей уверенности, но все же попыталась уцепиться за остатки своих знаний, которые стали вдруг такими ничтожными по сравнению с тем, что она увидела и с тем, что могла увидеть, - но ведь они не создавали письменность! У них нет культурных традиций!
- Не веришь тому, что видишь? Н;эро не создавали поэм и песен, но сохраняли историю. Вот теперь и ты знаешь, что наша Вселенная – не единственная.
- И они тоже населены?
- Разумеется.
Женька отложила свиток, символы которого улеглись и стали вновь походить на необычные письмена, и последовала за зарлулу, который повел ее в соседний зал. Здесь, среди таких же книжных полок, она увидела два небольших полукруглых дивана, стоящих друг напротив друга. У нее возникло странное чувство, что весь этот антураж не что иное как иллюзия, но иллюзия настолько достоверная, что не поверить в нее было сложно. Зарлулу вновь улыбнулся, явно прочитав ее мысли, и показал пример: он первым сел, предлагая Женьке сделать то же самое. Она покорно села, ощутив невероятную мягкость так, что ей показалось, будто бы она не сидит, а парит в воздухе.
- Я тебя понимаю, - зарлулу не переставал загадочно улыбаться. При этом улыбались не только его губы, но и глаза. Это  Женьке нравилось. - Тебе не легко. Ты слишком долго была оторвана от своего мира, но не стоит отказываться от того, что по праву твое. Ты имеешь право знать, но у тебя нет выбора – это тебе не нравится и ты, как можешь, сопротивляешься. Но послушай, ты ведь прекрасно понимаешь, что мы – зарлулу, до последнего боремся за каждого нашего соплеменника. Но сейчас не та ситуация. В Рукав пришло зло. Ты сама это знаешь. Но это вовсе не означает, что для борьбы с этим злом мы готовы пойти на жертвы. Я тебе попытаюсь объяснить.
Женька кивнула. Она была готова слушать. Зарлулу это почувствовал:
- Большой взрыв нашей Вселенной породил множество созданий, одними из которых были н;эро. Но это был не единственный взрыв, не единственная Вселенная. Но все они развивались по единым законам с одной лишь разницей: во времени. Любая Вселенная расширяется…
- Но не бесконечно!
- Для этого и существуют другие. Те, что начали жить позже.
- Массовый переезд? – она иронично подняла бровь, окончательно запутавшись в умозаключениях зарлулу.
- Переход, - мягко сказал он. - Перед тем, как наступает коллапс – происходит переход.
- И когда это произойдет?
- О, сменятся еще сотни поколений! Но и они не заметят этого перехода. Он всегда незаметен, ведь его обеспечивают н;эро.
- Н;эро могут перемещаться между Вселенными?! – вскричала Женька. - Так, может, это они притащили сюда пожирателей?!
- Н;эро – созидатели. Их цель – сохранять жизнь, не позволять ей погибнуть. Пожиратели – обратная сторона н;эро – разрушители жизни.
Женька оторопела:
- Так н;эро и пожиратели – это одно и то же?!
- К сожалению, да.
- Но тогда зачем нам такие союзники, которые на моих глазах уничтожили корабль и только по счастливой случайности моим друзьям повезло остаться в живых?
Она на самом деле не знала, как реагировать на услышанное и как потом сказать об этом ребятам? Она не понимала, к чему им заключать союз с теми, кто себя не может контролировать? Зачем подвергать дополнительной опасности мир, который и так находится на грани катастрофы? Все эти мысли пронеслись в ее голове бешеным вихрем. Она была больше чем уверена, что зарлулу прекрасно понял о чем она думает и теперь Женька открыто смотрела ему в глаза, ожидая ответа.
- Без них не победить, - ответ оказался слишком прост, - то, что под защитой н;эро пожиратели не тронут. Именно поэтому действовать нужно как можно быстрее, чтобы темная сторона н;эро не почувствовала ничем не ограниченную свободу. Но все это только поверхность айсберга. ЦСО покорил время, и теперь он может возвращаться к тулонцам снова и снова. Бесконечно. При этом наши силы будут таять и первым падет мир, который ты до сих пор в глубине души считаешь своим домом. Не будет Новой Земли, не будет человечества, не будет того, что так тебе дорого. Тулон в своей безудержной мести пронесется по Рукаву, словно ураган. И он будет пострашнее, чем Ураган Зарлулу, воспоминания о котором даже как легенды вызывает ужас у потомков тех, кто его пережил.
Женька слушала и будто воочию видела картину грядущих событий. Рукав охватил не страх, а ужас. Покорявшиеся Тулону и мебианам расы гибли одна за одной. И вскоре Рукав стал безжизненным и унылым. Он стал не нужен победителям и они покинули его, оставив после себя лишь печальные следы разрушения.
- И это не все, - продолжил зарлулу, -  н;эро были первой расой, в которой родился Посланник. Так что об этом они могут рассказать намного больше, чем архивы ЦСО…
«Так вот почему Давид был закрыт для меня!» - догадалась Женька. Она поняла и то, что Миецо, возможно, смотрел шире Совета и именно поэтому занял альтернативную точку зрения, поверив в предопределение.
- А они знают, что в нашем Рукаве уживаются два Посланника? – спросила она.
- Разумеется. И поскольку само по себе это явление – артефакт, они очень хотят с вами познакомиться.
- Артефакт?
- И к его созданию н;эро не причастны – так распорядилась природа, Вселенная! И легенда о третьем Посланнике. Речь идет о твоей дочери.
В какой-то степени Женька ожидала подобного, но не выдержала:
- Да с чего вы все взяли, что она Посланник? Она обычный ребенок!
- Ты же не слепая!
- То, что она выросла – еще ни о чем не говорит!
- Я понимаю твое стремление защитить ребенка от любой угрозы. Но никакой угрозы нет. Всего лишь неопределенность и неизвестность! Дай им шанс. А я даю слово, что они не причинят Лауре зла, ведь она часть нашего народа! Разве мы можем подвергнуть ее опасности?
Женька задумалась. Она чувствовала, что в словах зарлулу нет ни капли лжи. Это означало, что она должна довериться. В конце концов, речь шла о спасении всего Рукава и если она сейчас настоит на своем, то прибывшие на помощь н;эро, вполне могут сами стать источником зла, того не желая. Что хуже: тулонцы с мебианами или н;эро с пожирателями? По крайней мере, во второй парочке хоть кто-то был хорошим. Или казался хорошим.
- Мы будем втроем? – спросила она.
- Да. Лауру у вас никто не отнимет.
Женька колебалась, но всего лишь несколько секунд.
- Хорошо. Мы согласны, - и уже про себя добавила: «Посмотрим, что из этого получится».
Она открыла глаза в тот момент, когда зарлулу произнес свою изначальную фразу и твердо повторила:
- Мы согласны, - она чуть заметно кивнула Санни, давая понять, что повода для тревоги нет и шепнула, - я тебе такое расскажу – не поверишь! Вся наша наука – псу под хвост.
- Я так понимаю, что наше присутствие больше не уместно, - громко сказал Гордон и обратился к зарлулу, - не возражаете, если мы с ребятами удалимся в мои апартаменты, пока вы решаете вопросы вселенской безопасности? 
Если бы Женька не знала Гордона, на месте зарлулу за такие вольности она преподала бы ему урок вежливости, но зарлулу его тоже знали, поэтому лишь молчаливо кивнули и, повернувшись спиной, направились в сгущающуюся мглу. На Адаллон быстро опускались сумерки. Санни, Женька и Лаура шагнули уже буквально в темноту. Гордон повернулся к ребятам:
- Кентам предстоит веселая ночка. А мы с вами можем делать все, что захотим. Здесь самое безопасное место в Рукаве, - он немного помолчал и добавил, - пока.
Идя вслед за зарлулу, Лаура дернула Женьку за руку:
- Мама, куда мы идем?
Она повернулась к ней, сжав детскую ладонь:
- Мы с папой хотим тебя познакомить кое с кем.
- А будет интересно? – Лаура пропрыгала несколько шагов и опять пристроилась ко взрослому шагу.
- Тебе понравится. Я уверена.
Санни глянул на Женьку, но ничего не сказал. Он не мог понять: почему она так легко согласилась на предложение зарлулу? Как им удалось ее убедить? Когда? Сама Женька думала о другом: : правда ли все то, что она узнала? Так ли хороши н;эро, как о них говорят зарлулу? И что делать с их темной стороной?
Они вошли на большую поляну. Женька в очередной раз вдохнула тонкий аромат распустившихся ночных трав и обратилась к Лауре, присев на корточки и заглянув ей в глаза:
- Родная, ты это видишь?
- Конечно, вижу, мама! – ответила Лаура, не очень понимая, почему ей задают такие вопросы.
Что за глупости? Конечно же она видела все! Теперь Женька в этом не сомневалась. Об одном жалела: скучающий вид Санни говорил ей он том, что он видит перед собой лишь бесконечную каменную пустыню, погружающуюся в ночной мрак. Один из зарлулу неожиданно повернулся и подошел к нему со словами:
- Ты Посланник из другого мира. Но ты нам не чужой. Мы хотим тебе преподнести дар. Раз ваши сердца стучат вместе, то и взгляд должен быть в одну сторону, - зарлулу провел рукой совсем близко от лица Санни, легко коснувшись его глаз, будто смахивая невидимую пелену, - а теперь смотри, - он сделал широкий жест рукой, - это настоящий мир зарлулу, то, что никому из твоего народа никогда не увидеть!
Они стояли под огромным ночным небом, на котором не было ни одного облака – только громадные звезды, рассыпавшиеся, словно жемчужины с ожерелья неведомой прекрасной великанши. Края поляны обрамляли ниспадающие, словно волосы, потоки воды, бесшумно теряющиеся где-то далеко внизу. А может, они устремлялись к звездам? До слуха доносились лишь хорошо знакомые неумолкающие переливы Слез Неба. Воздух был наполнен свежестью и влагой. Крошечные капли росы, осевшие на тонкие листья незнакомых растений, стекали в узкие розетки, отражая звездный свет. Казалось, что вся земля светится нежно изумрудным оттенком. Санни посмотрел на Женьку.
- Что, дар речи потерял? – Женька склонила голову, ее глаза смеялись. - Добро пожаловать в наш мир! – она обняла Лауру за плечи и, наконец, встала, оглядевшись.
Санни вдохнул пряный воздух места, в котором он оказался так неожиданно, что это никак не укладывалась в его голове. Женька много рассказывала ему об истинном виде Адаллона, о взгляде зарлулу. Но как во все это можно было поверить, если ее словам не было ни одного реального подтверждения? Тем не менее, он ей верил, хотя слова были так похожи на пересказ многочисленных легенд этого древнего народа! Что до Гордона, которому зарлулу тоже открыли глаза, то он вообще не касался этой темы. И вот теперь Санни видел то, о чем говорила Женька. Это был действительно величайший дар.
Зарлулу присоединился к группе себе подобных, и они пошли дальше. Справа и слева – отовсюду, к ним начали присоединяться другие. Вскоре их стало столько, что они стали походить на бескрайнее море, волнующееся в такт их мерным шагам. Санни постарался сделать вид, будто бы для него это привычная картина, но все еще походил на любопытного птенца, впервые в своей жизни высунувшего голову из гнезда и поразившись необъятности мира.  Они остановились, словно по команде.
- Все свершится здесь, - возвестил один из представителей кланов.
Женька и Санни почувствовали, как земля под ногами дрогнула и тут же они стремительно начали опускаться вниз. Судя по спокойному виду зарлулу, можно было понять, что ничего странного и незапланированного не происходит. Движение прекратилось и ребята смогли оглядеться. Они стояли в самом центре амфитеатра, а вокруг возвышались места для зрителей, на которых горделиво с невозмутимыми лицами горделиво восседали зарлулу и… Санни и Женька замерли. Это был обман зрения? Они оба поймали себя на том, что, может, они опустились в преисподнюю?
Зарлулу, что сопровождали их, отошли в сторону, спрятав руки в широкие рукава плащей. Они превратились в немых наблюдателей. Женька, только что чувствовавшая тепло руки Лауры, перестала его ощущать. Она метнула взгляд туда, где она должна была быть, но ее там уже не было. При этом ожидаемая волна страха по телу не прокатилась. Не потому, что Лаура неожиданно исчезла, но потому, что прямо на Женьку глазами, полными ненависти, смотрела Сашка.
Женька соображала быстро. Она – в форме ЦСО, в официальном кабинете президента Полевой. И сейчас Александра наставит на нее дуло пистолета. Внутри все сжалось и тотчас же обдало жаром: это шанс все исправить, но как это возможно? Или ничего не было: ни Лауры, ни двух лет работы на ЦСО, ни его предательства? Теперь Женька была в замешательстве. Она столько раз представляла себе встречу с Александрой, рисовала картины еще безмятежного довоенного прошлого. Вспоминала каждый момент, который они делили вместе, и никак не могла понять: когда между ними пролегла черта? Но она никогда не думала о том, как повела бы себя, окажись снова в решающей ситуации.
- Да кто ты такая? – услышала она искаженный злобой голос Александры, вернувший ее в реальность. - Думаешь, если ты спишь с Посланником, то ты неуязвима?..
Женьке стало тошно. Перед ней стояла Сашка, живая Сашка, которая в приступе своей ярости совершенно не понимает, что творит, и что произойдет буквально через несколько минут. Но Женька не чувствовала по отношению к Александре никакой враждебности, осознавая всю серьезность своего попустительства. Напротив, ей хотелось броситься к ней, потрепать за кудри, обнять, сказать: «Сашка! Ты такая глупая! Какая власть? Какая ненависть? В мире столько замечательных вещей, а мы растрачиваем силы на какие-то выяснения отношений, которые выеденного яйца не стоят!..»
В себя привело смотрящее ей прямо в лицо дуло пистолета. На конструктивный разговор Сашка настроена не была. Это было понятно без слов. И похоже, что она и в самом деле стоит перед ней в тот самый момент, который поставил в их отношениях жирную точку. Женька сделала осторожный шаг назад. Она судорожно соображала: как исправить ситуацию? Однако времени на раздумье не было. Она помнила то, что сейчас произойдет до мельчайших подробностей. И как бы ей ни было тяжело, Женька во второй раз произнесла слова, которые гулко отдались в ее голове:
- Зачем ты убила Алекса, Саша?
Женька вдруг почувствовала в сердце невыносимую боль и тоску, которую испытывала Сашка, потеряв человека, которого действительно любила, но так и не смогла показать ему искренних чувств. Женька поняла, что на самом деле Сашка все это время чувствовала отнюдь не беззащитной. Она чувствовала себя ненужной. Та злоба и желчь были лишь следствием того, что Сашка запуталась, а она, Женька, не помогла ей выбраться из паутины собственных ошибочных домыслов. По сути Женька сама толкнула Сашку на опасный путь, по которому та пошла, не раздумывая… Стоп. Женька сбросила с себя эти мысли, которые, как показалось, на самом деле ей не принадлежали. У каждого есть выбор. В этом Женька была убеждена. И если Александра предпочла кривую дорожку, то этот выбор она сделала сама и без чьей либо помощи. Она сознательно встала на путь самоуничтожения и сойти с него уже не могла. Остановить ее и прекратить это безумие могла только Женька. Память подсказывала, что прежде, чем выстрелить, Сашка попытается свалить вину за гибель Алекса на нее. Женька не стала дожидаться окончания монолога. Движением, неожиданным для Сашки, она выбила пистолет, который откатился к стене, и прижала Александру к столу, навалившись на нее и завернув руку так, что Сашка взвыла от боли. Налегая всем телом, Женька наклонилась над ухом Александры и, прерывисто дыша, проговорила:
- Саша, послушай меня очень внимательно. Ты совершаешь ошибку. И она будет стоить тебе жизни.
- Ты мне угрожаешь? – прошипела Александра, пытаясь вырваться, но Женька держала ее крепко.
- Нет. Я хочу тебя спасти.
Дверь открылась и в помещение вбежал Джон. Женька знала, что так и будет, что первым ворвется в кабинет именно он, знала, что он погибнет, приняв на себя предназначавшуюся для Женьки пулю, но ситуация была переиграна. И все же Женька начала колебаться. Это мгновенно почувствовала Сашка. Она извернулась, отвесила Женьке сильный удар по лицу, от чего та откинулась назад, прикусив разбитую в кровь губу, и бросилась за пистолетом. Женька успела схватить ее за куртку и резко дернуть. Сашка не удержалась и рухнула на пол, не прекращая попыток добраться до пистолета.
- Да успокойся ты! – процедила Женька, не давая ей дотянуться до оружия.
Но Сашка не отвечала. Полная ярости, она отчаянно рычала, царапая ногтями ковровое покрытие президентского рабочего кабинета. И успокоилась только тогда, когда тяжелый ботинок Санни прижал ее к полу.
- Ты на прицеле, не дергайся, - холодно сказал он и обратился к Женьке, не сводя глаз с Сашки, - ты как?
- Нормально, - она поднялась, тяжело дыша и слизнула кровь с губы. Сашка была физически сильнее, но ей все же удалось удержать ее.
- И что теперь? – спросил Джон, обведя пистолетом кабинет и сунув его в карман.
Санни небрежно поднял Сашку за ворот куртки и швырнул на стол:
- Джон, надень на нее наручники, - Майл поймал их в воздухе и направился к притихшей Александре, - пришло время поменяться местами.
- Да уж, - усмехнулся капитан, приблизившись к Сашке, - пришло время платить по счетам.
Глядя Сашке прямо в глаза, Джон взял ее за руку, услышав:
- Я убью тебя, Майл.
Он скривился в ответ, подумав: «Скоро по другому запоешь». Браслет с легкостью защелкнулся на запястье Александры, и Майл с невозмутимым видом взял Сашку за вторую руку, но она неожиданно выгнулась с силой оттолкнув от себя капитана, выхватила из его кармана пистолет и, не раздумывая, выстрелила. Затем резко развернулась в сторону Женьки, спуская курок. Женька почувствовала резкий толчок в бок и полетела на пол. Она успела заметить, как Санни откинуло назад и красные капли брызнули на стену. В воздухе повис звук ответного выстрела  и глухой стук.  Женька закрыла глаза, а когда открыла – рядом с ней лежала Александра, смотревшая в потолок остановившимся взглядом. Санни не промахнулся. И Сашка тоже бы не промахнулась, не оттолкни он Женьку. Кент подошел к ней и протянул руку, помогая Женьке встать. По его одежде, не впитываясь, стекали кровавые ручейки, разбиваясь об пол на алые брызги. Его плечо было прострелено навылет. Женька взялась за голову, все еще не веря в то, что только что произошло. Она шагнула к Майлу. Он не подавал признаков жизни.
- Это было неизбежно, - произнес Санни.
Он убрал пистолет и взялся за плечо, сжав его как можно сильнее в попытке становить кровь.
- Я пыталась ей помочь! – с горечью в голосе произнесла Женька.
В помещение вбежал Юта и остановился:
- … черт… что тут произошло?
- Мы угробили Майла, - сухо сказал Санни и направился к выходу, - пойдемте, нам надо встретить президента.
Женька опустилась рядом с Джоном на колени. Она взяла его за еще теплую руку и прижала к своей щеке:
- Прости меня, пожалуйста…
Горячая слеза упала на его ладонь. Женька аккуратно сложила капитану руки и пригладила волосы.
- Как же так… - услышала она тихий голос Юты и вытерла глаза, шмыгнув носом:
- Это война, Ричи. К сожалению, война не только народов, но и тех, кто когда-то считал друг друга друзьями.
Она наклонилась над Майлом и поцеловала в лоб, мысленно прощаясь. Она знала, что Санни торопится, но он терпеливо ждал, стоя в дверном проеме, придерживая висящую, как плеть, руку. На Юту она даже не смотрела. И так было понятно, что он был раздавлен и Женькины слова о войне болью резанули по теплым воспоминаниям. Женька подошла к Сашке. Немного постояв, она закрыла ей глаза и, не оглядываясь, вышла. Проходя мимо Санни, она взглянула в его бледное лицо и вздохнула:
- Да, это было неизбежным.
Она взялась за разбитую губу – последний подарок от Александры и почувствовала тупую боль. Женька знала, что ее ждет: боль от удара пройдет быстро, но боль в душе останется, пожалуй, навсегда. Больше полжизни из сердца не вырвешь.
- Ты ранен, - заметила она Санни, на что тот сурово ответил:
- Я убит.
Женька вдруг осознала, что это именно так. Ведь не случайно он все эти годы, также как и она старательно избегал этих воспоминаний. Вовсе не потому, что не хотел будоражить Женьку, а потому, что ему тоже было тяжело. Все это не растворилось в потоке времени, не ушло, а осталось с ним, терзая изнутри. Как она вообще могла подумать, что он настолько бесчувственен, что способен все забыть? Женьке сделалось так горько, что она была готова не просто рыдать, а выть в бессилии от осознания того, что как она ни пыталась – так ничего и не смогла изменить. Она прерывисто вздохнула, успокаивая себя, но так и не нашла слов, чтобы поддержать Санни. Видимо, каждый из них должен справляться сам. Женька вскинула голову: однажды она уже переживала этот момент. Переживет еще раз. Перед глазами все как-то поплыло и она едва не потеряла равновесие. Вновь обретя его, она увидела, что по-прежнему стоит в центре амфитеатра, словно на арене. Битва закончилась. Только что она это поняла. Так вот какое испытание подготовили им н;эро! Они выбрали самый простой и самый беспощадный способ проверки: прошлым. Амфитеатр словно растворился в воздухе. Они вновь стояли на широкой поляне, держась за руки. Санни потряс головой:
- Я совсем запутался.
Но его будто бы не слышали:
- Испытание пройдено, - сказали зарлулу хором, - союз будет заключен.
- Очень рада, - проговорила Женька и зло усмехнулась, - странный способ они выбрали.
- Ну почему же, - возразил зарлулу с огненно-красным поясом на плаще, и Женька волей-неволей превратилась в слух, - н;эро сделали то, чего вы оба так страстно желали втайне друг от друга. Но от них вам это скрыть не удалось, да и труда бы не составило: уж слишком все на поверхности.
- А в чем же тогда роль Лауры? – удивленно спросила Женька. Она поняла, что хотел донести до нее зарлулу, но хотела оставить тему на потом, чтобы поговорить о ней с Санни, наконец-то, прямо.
- Я говорил тебе, что н;эро не причинят вашей дочери вреда.
- Когда это он говорил? – свел к переносице брови Санни, но Женька его не услышала:
- Так какова роль?
- Н;эро просмотрели вас обоих, как белый лист. Они знают все, а через вас и о Лауре. Они еще скажут вам слово, но всему свое время. Ваша миссия на этом окончена, но она только начинается, - Женька нахмурилась, силясь понять, что имеет в виду зарлулу и он продолжил, - сейчас вы вернетесь к своим друзьям. Они в нетерпении.
- Сколько времени прошло? – резко спросил Санни.
- Сутки. Одни стандартные сутки. Многое произошло и есть дела, с которыми вам захочется разобраться. На этом все. Лаура останется с нами еще на сутки. В безопасности.
Лаура осторожно высвободила ладони из родительских рук и отошла к зарлулу, повернувшись к Санни и Женьке лицом:
- Я всегда так скучаю! Каждый день без вас невыносимо длинен! Но надо…
Она взяла зарлулу за руку, и они растворились в темноте. Женька опустила голову. Санни сказал:
- Я чувствую себя полным идиотом, - от злости он пнул первый попавшийся камень и он разлетелся на тысячи искрящихся осколков, застывших на земле, подобно каплям росы, - а знаешь почему? – он развернулся к Женьке и указал пальцем по направлению куда зарлулу увели Лауру, - потому что она права!
- В каком это смысле? – Женька сложила руки на груди и пристально посмотрела Санни в глаза.
- А ты еще не поняла? – он ответил ей открытым взглядом. - Очнись! Мы – не нормальная семья! – он сделал акцент на приставке «не», - И мы никогда не будем жить как все! – он махнул рукой и тут же схватился за плечо. - Черт! Женька, рано или поздно мы потеряем Лауру!
Она оторопело посмотрела на Санни и сказала единственное, что посчитала разумным:
- Давай сделаем вид, что я этого не слышала.
- Мы все равно вернемся к этому разговору.
- Да, но до этого времени я буду использовать каждую данную мне секунду с Лаурой.
- Я тебя не узнаю, - признался Санни, - как ты можешь говорить об этом так спокойно?! Знаешь, что я думаю на самом деле? Что мы уже потеряли нашу дочь. Только что. Когда она ушла с твоими соплеменниками. И это изменить невозможно! И я, и ты – мы оба это знаем! Нам только что это показали и утерли нос! А ты не хочешь об этом говорить!- он сел прямо на землю, качая головой. - Я тебя не понимаю.
 - Ты только что сказал, что мы не можем этого изменить, - Женька опустилась рядом.
- Но если попытаться…
- Санни, - перебила она его, - ты сейчас ведешь себя, как я! Я пыталась спасти Алешку, спасти Сашку – что толку? Финал неизбежен.
- И ты так легко сдашься?
- А я не сдалась. У меня осталась вера.
- На вере далеко не уедешь.
- Да, но согласись, что вера – великая сила. И если будем верить и ты, и я, и Лаура, то это чего-нибудь да стоит. Ведь если бы я не верила, что среди обвала смогу тебя найти тогда, в забое, то кто знает, встретились бы мы? А я верила. И нашла. Так что в моей жизни, Санни, есть не только случайности, но и нечто другое, что значительно важнее.
Он прижался губами к ее волосам. Над ними раскинулась бесконечность.
- Я боюсь только одного, - тихо сказал он, - что Лаура окажется права до конца.
- А я боюсь даже думать об этом, - сказала Женька и встала, потянув его за рукав, - нам пора. Ночи на Адаллоне холодные. К тому же Сашкина отравленная пуля раздробила тебе плечо, и ты потерял много крови.
- Не ерничай, - с усмешкой он сделал замечание и поднялся. Похоже, что Женькин взгляд ее не обманывал. Голова слегка кружилась, а плечо пылало огнем, пульсируя болью при каждом шаге, - идти далеко?
- Есть два пути: короткий и длинный. Какой выберешь?
- Да уж короткий.
- Догадываешься, куда идем?
- К Гордону. И зубы мне не надо заговаривать, - он остановился, и изображение медленно поплыло.
- Пойдем, пойдем, - поторопила она, - все-то ты знаешь. Немного осталось, - она поддержала его, - только не молчи, а то отключишься.
- Лучше бы ты этого не говорила, - руки и ноги стали ватными, походка шаткой, но он был в сознании.
Женька мысленно корила себя за то, что была так неосмотрительна. Поддавшись эмоциям, она едва не упустила контроль. Если бы она не отвлеклась на разговор, ей бы сейчас не пришлось почти тащить его на себе.
Гордон не принадлежал к народу зарлулу, поэтому жить в улье он не мог. Его дом стоял посреди каменной пустыни, которую видели все, кроме зарлулу. Однако Гордон, получивший дар взгляда зарлулу, толк в выборе места для жилья знал. У него было достаточно денег, чтобы построить большой дом в глубокой расселине на берегу тихой реки, несшей свои воды вглубь Адаллона. Женька спрашивала: зачем такой большой для него одного? Гордон каждый раз отвечал одинаково: я жду, когда в него войдет хозяйка. На этом разговор и заканчивался.
Когда Женька оказалась здесь впервые, она сразу поняла, что не единственная, кто страдает ностальгией по Земле. Только вслух об этом Гордон никогда не говорил. Да это было и не нужно. Несмотря на размер, внутренними излишествами дом не отличался. Единственное, что было в нем необычным – это сад из висячих камней. Поддерживаемые автономной силовой установкой, они создавали довольно странную структурную композицию, отдаленно напоминавшую не то млечный путь, не то обитаемый Рукав. Однако на самом деле, и это сильно удивляло, это была модель кристаллической решетки кремния. Гордон был убежден: кремниевые формы жизни еще скажут свое слово в развитии Вселенной. С ним никто не спорил, ведь это было мнение, а мнение имеет право на жизнь.
Когда Санни и Женька ввалились на порог, ребята были в сборе.
- Вы что, опять куда-то влезли? – поинтересовался Гордон, подхватывая Санни и, не дожидаясь ответа, спросил. - Кто это тебя так, друг?
- Привет из прошлого, - отмахнулся он, сползая по косяку входной двери и, усевшись на порог, прикрыл глаза.
 Хаммер и Юта напряженно смотрели на ребят, но Женька не торопилась ничего объяснять и только удивленно открыла рот, увидев, как из соседней комнаты вышла Шенет.
- Так быстро? – спросила Женька, принимая от Гордона влажное полотенце, прикладывая его к распухшей губе.
- Похоже вам больше нужна помощь, чем ответы на вопросы, - проговорила она, - на моем корабле есть все необходимое, - она потянулась к Санни, но тот дернулся:
- Я сам в состоянии.
Шенет ничего не сказала, недовольно поджав губы. Она никогда не одобряла излишнее стремление Кента показать свою независимость, тем не менее, отошла в сторону, молчаливо сложив руки на груди.
- Тебе бы тоже не мешало, - кивнул Женьке Гордон, на что та со злобной усмешкой ответила:
- Пусть на память останется.
- Да что на хрен стряслось? – громко спросил Хаммер.
- Ничего сверхъестественного, - ответил ему Санни и немного смягчился, - дайте дух перевести. Пошли с нами.
С этим предложением все согласились. Они вышли из дома и спустились по извилистой дорожке к берегу реки, где в подземном ангаре под толщей воды укрылся небольшой корабль Шенет, на котором она покинула ЦСО несколько дней назад.
- Хочешь сказать, что никто кроме Гордона и нас ничего этого не видит? – Санни обратился к Женьке.
- Ну, ты же раньше тоже ничего не замечал кроме унылых камней, - улыбнулась она, идя на шаг позади.
Она видела, что Санни был слаб, но молчала. Его реакции на слова Шенет было вполне достаточно. И она понимала, почему он отвлекает себя такими вопросами. Отвечая на его языке можно было сказать: «Зубы заговаривает». Понимала Женька и то, почему он не хочет принимать помощь. Не хотел показаться слабаком. К тому же раскисать не позволял статус. Ребята выбрали его командиром, и он должен быть для них примером. Как тогда, на Херувиме, когда приходилось сутками не спать, не есть, участвовать в боях, разрабатывать планы, а еще прибегать к Женьке, которая была вне себя от ярости, что оказалась вне игры. Возможно, именно это и поставило ее на ноги. А еще любовь. Женька вдруг почувствовала поднимающуюся из глубины сердца невообразимую волну нежности, но прикусила губу, забыв о том, что она разбита. Нежность мгновенно сменилась болью, а вместе с ней вернулась и злость, которая точила не только ее, но и Санни. Вот еще одна причина, по которой он упорно отмалчивался, и она его в этом поддерживала. Страсти должны улечься. Эту хорошую привычку Кент перенял у нее. Горячий по натуре, он научился сдерживать пыл, чтобы потом рассуждать на холодную голову.   
Женька вдохнула свежий речной воздух, смешанный с терпким запахом нагревшегося за день скальника. Расселина, которую облюбовал Гордон, хоть и была глубокой, но именно здесь свет Пальмиры аккумулировался больше, чем где-либо на поверхности планеты. Благодаря цепи своеобразных линз, образованных горными вершинами, между которыми пролегли прозрачные пузыри минерала, образовавшегося еще в период горообразования Адаллона, здесь всегда было тепло и светло. Однако, несмотря на близость к воде, пышная растительность не украшала это место. Привыкшие к недостатку и прохладе растения царствовали в сумраке, накапливая тусклый свет и, словно маленькие генераторы, подсвечивали себя изнутри. В ярком свете звезд это свечение было еще более интенсивным и первое впечатление для того, кто впервые видел столь необычный мир, оставалось на всю жизнь. Здесь же, в царстве света, тоненькие светло-зеленые высокие травы тянулись к горным теням, где набирали силу. Только ночью они расправлялись, излучая сказочный свет, а утром вновь беспомощно падали на землю.
Гордон не стал закрывать за ребятами ангар, чтобы легкий ветер с реки заносил свежесть и сюда. Маленький корабль покоился на небольшой стартовой площадке. Гордон запрыгнул на нее и наклонился, протягивая руку Шенет. От Женькиного взгляда не скрылось то, как он скользнул взглядом по ее фигуре и то, как Шенет слегка смутилась, но руку подала. Женька запрыгнула сама, и вместе с Гордоном они помогли забраться Санни, который на сей раз от помощи не отказался.
- В твоем доме скоро появится хозяйка? – чуть слышно спросила она, не удержавшись от любопытства.
- Посмотрим, - сдержанно ответил он.
Этих слов Женьке было вполне достаточно, чтобы понять: у Гордона на Шенет определенные виды. Что они делали эти два с лишним года? Женька поняла, что, работая на ЦСО, многое пропустила из обычной, но куда более значимой и интересной человеческой жизни. Но добиваться чего-то от Шенет было делом бесполезным, да и Гордон не особо словоохотлив. Женька сощурилась от удовольствия: в их компании между двумя людьми развивались отношения. Пока еще слишком осторожно и понятно почему – Гордон боялся спугнуть свою избранницу, но при этом особо не церемонился. Женька вдруг вспомнила, как он, сидя рядом с Шенет в ее гостиной на Новой Земле, положил руку на спинку дивана. Если бы Шенет села поудобнее, а не на самый его край, то получилось, будто бы он ее обнимает за плечи. «Вот это да… а я и не заметила, как все началось…» - рассеянно подумала она и встрепенулась от тычка в спину:
- Чего встала? – буркнул Гордон. - Потом домысливать будешь, - он прекрасно понял, о чем задумалась Женька.
- Секретничаете? – как будто между делом спросил Юта, проходя мимо них и скрываясь в корабле.
- Ладно, пошли, - Гордон дернул Женьку за рукав, и они вошли в корабль за остальными.
Санни удобно устроился в кресле автохирурга, наотрез отказавшись от полного погружения и все же неловко себя чувствуя от того, что вся его левая рука была упрятана по самую шею в недра электронного доктора, лишая возможности нормально двигаться. Зато, едва хирург заработал, он испытал резкое облегчение. Боль улетучилась, а в голове поплыл легкий туман – заработал транквилизатор. Он не стал ему активно сопротивляться.
- Твоя очередь, Шенет, - он дал ей возможность говорить первой.
- Моя так моя, - пожала плечами она, - для начала я хочу сказать, что все наши старания были напрасны и тулонцы уже здесь…
- О-о, ну это не новость! – Гордон потер колени и широко улыбнулся, повернувшись к Шенет.
- А что же тогда для вас новость? – она ответила Гордону взаимной улыбкой, но она была не доброжелательной, а, скорее, дежурной.
- Ну-у, что-нибудь новенькое, - неожиданно растерялся он.
- Я думаю, мы не с того начали, - сказал Харпер, обводя взглядом окружающих, - в нашей ситуации надо начинать не с фактов, а с расстановки сил.
- Малыш дело говорит, - поддержал его Санни и кивнул, - удиви нас.
Харпер засопел, утирая нос, но не стал резко высказываться, видя, что над ним никто не смеется. Напротив, слово «малыш» все восприняли с особой теплотой, которая читалась в глазах. Для важности он откашлялся и поправил привычным жестом очки:
- Итак, тулонцы в Рукаве. Для решающего удара они соберутся где-нибудь на окраине подальше от Адаллона и объединятся с мебианами и ЦСО. На нашей стороне Адаллон и н;эро. Вопрос в том, когда и кем будет нанесен первый удар.
- Думаешь, нас мало? – поинтересовался Юта.
- Во всяком случае, не много.
- Мы можем объединиться с Кетонисом, - сказала Женька.
- Интересная мысль, - потянул Гордон, - купить их думаешь? А если ЦСО предложит больше?
- Кетонийцы на это не пойдут.
- Откуда такая уверенность? – вступил в разговор Хаммер, - если их перекупил Адаллон, то…
- Алан, - не дала ему договорить Женька, - на Кетонисе живут не идиоты. Это уже не те зажравшиеся богачи и разнузданные наркоманы. Все изменилось. Это мы слишком предвзято относились к Кетонису, а Адаллон сумел разглядеть в нем разум, силу и союзника.
- И что Адаллон пообещал Кетонису? – спросил Юта.
- Да ничего особенного. Зарлулу помогут кетонийцам выйти из кризиса и занять в Рукаве достойное место, но с условием, если они слезут с коримбского ореха. Сами.
- О-о, какая вера в кетонийскую силу воли!
- Можешь ерничать сколько угодно, вот только тайный договор о сотрудничестве уже подписан.
- Когда?! – удивленно спросила Шенет, не ожидавшая такого поворота событий.
- Да вот пока мы с вами в разлетах были. Зарлулу пошустрее нас будут. Однако нам надо еще туда скататься, чтобы собрать воинов.
- Да… то, что они могут я на своей шкуре прочувствовал, - проговорил Санни, - Кетонис лучше друг, чем враг.
- Кстати, о врагах, - вновь вступила в разговор Шенет, - союз с Кетонисом как нельзя к месту. Я покинула ЦСО только благодаря вашим друзьям.
Она сделала паузу, предполагая, что сейчас на нее посыплется куча вопросов, и не ошиблась.
- Вот это нечего ей рассказать! – всплеснул руками Гордон.
- Кто?! – воскликнул Юта, у которого в глазах вспыхнула надежда на то, что в ЦСО все не так плохо, как они с ребятами думали.
Санни и Женька просто повернулись в ее сторону, сверля взглядом, и Шенет не стала мучить их любопытство:
- Остин Айрон.
- Твою мать! – Санни дернулся, порываясь встать, но не смог и от досады стукнул кулаком по боковой стенке автохирурга. - Вот пройдоха!
- Еще и какой, - качнула головой Шенет, - Я сначала не поняла, когда он сказал, что направляется на Кетонис, подумала, что он – чокнутый, но теперь все стало на свои места. Так что на Кетонисе вас точно ждут и в прямом смысле с распростертыми объятиями.
- То-то ЦСО подпрыгнет! – по-детски задорно засмеялся Харпер, и все поддержали его невольно вырвавшимися смешками.
- Да там и подпрыгивать нечему. Нет больше ЦСО, - Шенет не смеялась.
Улыбки сошли с лиц ребят, и все они устремили на нее тревожные взгляды, впитывая в себя каждое сказанное слово. Как организация ЦСО все еще продолжал существовать, но теперь его полноправным хозяином стал Совет. Миецо покинул Центр, не складывая с себя полномочий директора и пойдя при этом на крайне рискованный шаг. Он открыто выступил перед сотрудниками, заявив о связи Центра с мебианами и тулонцами. Более того, Миецо рассказал о готовящемся нападении на Новую Землю и предательстве Совета, о том, что кетонийские наемники никогда не нападали на Пилат и это была тщательно спланированная Адаллоном операция по спасению людей, которых Совет едва не погубил в силу своего пренебрежения идеалами ЦСО, как организации, созданной исключительно на благо человечества. Никто Миецо не воспрепятствовал, никто не попытался прервать его выступление. Это был прямой удар по Совету и он, как и предполагал директор, не смог ответить сразу. Миецо дал людям выбор и показал, как нужно его сделать. Он покинул ЦСО, а вместе с ним это сделали еще сто шестьдесят человек. Никто из них по примеру Миецо не подал в отставку. Они разлетелись кто куда, однако добрая половина во главе с директором осела на Новой Земле, как его личный охранный корпус. Таким образом, ЦСО раскололся изнутри. Однако, покинув Центр, те, кто был на стороне правды, оставили его с развязанными руками. Зная, что оборонительные системы Новой Земли еще не готовы к нагрузке, ЦСО отчаянно копил силы, чтобы нанести по планете сокрушительный удар и занять, наконец, главенствующее положение в большей части Рукава. Безусловно, Миецо, как директор, имел полное право  выразить официальный протест деятельности Совета, но как стратег, он прекрасно понимал, что силы не равны. И если он ударится в подковерные тяжбы, то потеряет и людей, и драгоценное время. Он выбрал другой путь, не считая этот путь бегством, как считал бегством поступок президента Уолиса. И пока каждый, кто работал на ЦСО, делал выбор, Миецо спокойно покинул Соломон, перейдя под полную юрисдикцию Земли. Совет не видел смысла останавливать его. Напротив, ситуация была представлена бегством, что было Центру на руку. Расколотый ЦСО вместе с тулонцами и мебианами ушел куда-то на край Рукава, укрепляя базу для нападения. На Соломоне остались лишь техники, обеспечивающие жизнедеятельность базы, и несколько офицеров. Пилат очищен. Сокровища Давида вывезены. Новая Земля вновь, как при президенте Полевой, разорвала с ЦСО все виды связей, оставив у себя лишь тех, кто по-настоящему был предан интересам планеты, которая только начинала жить заново.
- Дела… - потянул Юта, пытаясь просчитать дальнейшие действия ребят.
Санни с Женькой переглянулись. Зарлулу был прав: многое изменилось. Но, как они поняли из рассказа Шенет, пока Новая Земля была один на один с врагом.
- Шенет, на какой стадии находится создание планетарного защитного экрана? – спросила Женька.
- Когда с вами улетала я – на стадии проверки.
- Вот и проверим, - задумчиво сказала она, - дорабатывать придется на месте.
- Что ты имеешь в виду?
- Судя по твоему рассказу, времени у нас в обрез. Если мы потеряем Новую Землю, то все зазря. Можно сразу стреляться. Предлагаю следующее: на Кетонис полетят Алан и Майкл. Соберут столько солдат, сколько смогут. Ричи, ты будешь собирателем. Ты же ЦСОшник – вот и воспользуйся этим! С учетом того, что половина людей на Земле, остальных противников Центра соберешь без труда и пусть их будет пятьдесят человек, но это будут патриоты. Остальные, в том числе и мы летим на Новую Землю. Там мы нужнее. Шенет и Харпер займутся обороной. Мы проведем переговоры и приведем часть сил Адаллона в поле Новой Земли, чтобы в случае неожиданной атаки принять удар на себя и оттянуть время.
- А что делать с пожирателями? – спросил Хаммер.
- Пока мы под защитой н;эро, нам ничего не угрожает. Пусть их боятся мебиане и тулонцы.
- Когда начинаем? – поинтересовался Гордон.
Женька ответила резко:
- Немедленно. Я раздобуду корабли и сразу вылетаем, - она встала и направилась к выходу, - я быстро, так что не расслабляйтесь.
Женька скрылась, и Гордон повел головой из стороны в сторону, щелкнув языком:
- Ну и характер – жесть.
- Зато быстро в чувство приводит, - отозвался Харпер, покачиваясь на стуле. Он рывком поднялся и взъерошил волосы, - каша, каша, опять каша…- пробубнил он себе под нос.
- А тебе что, в лаборатории крысой сидеть лучше? – усмехнулся Юта и Харпер уставился на него недоуменным взглядом. Однако сказать ничего не успел, его перебил Гордон, обратившись к Санни:
- Ты мне вот что скажи, командир, кто над вами поработал?
Смысла отмалчиваться больше не было. Это была не тайна, а всего лишь неприятность, переживать которую снова желания не было. Тем не менее, он ответил без утаек и так, чтобы всем было понятно:
- Н;эро тоже умеют преодолевать время. Нам дали шанс изменить прошлое, но мы не смогли.
- Я же говорил, что прошлое менять нельзя! – победоносно заключил Харпер, но не сдержался от любопытства, - в какой момент вас вернули?
Санни повернулся к Юте, ведь ситуация в большей степени касалась его. Он был свидетелем, как все произошло.
- Женька была с Сашкой в тот момент, когда мы устанавливали связь с Землей, помнишь? – Юта рассеянно кивнул. - В тот момент, когда мы ворвались в ее кабинет, Женьке удалось обезоружить Сашку и обездвижить ее. Я попросил Джона надеть на нее наручники, хотя надо это было делать самому. Джон недооценил Сашку, она вывернулась и застрелила его из его же пистолета, потом выстрелила в Женьку, но я успел ее оттолкнуть. В общем, пулю в плечо получил я, а Сашка – пулю в лоб, - он тяжело вздохнул и замолчал.
- Ты думаешь, что финал можно было изменить? – спросил Юта сквозь вставший в горле ком. Он вспомнил Майла с пулей в груди и на душу лег непомерный груз.
- Вряд ли, - мрачно сказал Санни, - нам дали возможность узнать, что прошлое изменить нельзя. Теперь вопрос в другом – можно ли вмешаться в будущее?
- Не думаю, что нам кто-то позволит это сделать, - задумчиво произнес Харпер, - к тому же, пытаясь изменить прошлое и исправить смерть Сашки и Джона, вы бы изменили будущее. Так что, я думаю, что прошлое нельзя изменить потому, что нельзя изменить будущее.
- Хочешь сказать, что мы, например, знаем как уничтожить Тулон: нет планеты – нет проблем. Для этого проникаем в прошлое, ликвидируем Тулон… - начал было рассуждать Гордон, но Харпер не дал ему закончить:
- Мы уже уничтожили Тулон, как Санни уже застрелил Сашку. И что теперь? Когда он пытался изменить эту неизбежность – получил пулю. Я бы не стал рисковать, возвращаясь в прошлое, чтобы снова уничтожить Тулон. Как бы боком не вышло. ЦСО, думаю, тоже не раз аукнется выход в прошлое. Так что жить надо исключительно настоящим, с надеждой смотря в будущее, ведь мы сами его создаем.
- А как же быть с Тулоном и мебианами? – с интересом посмотрел на Харпера Юта, - не получится так, что ЦСО, располагая возможностью перемещаться во времени, окажется в выигрыше? Ведь он таким образом может поставлять нам тулонские армии бесконечно! А наши силы – не резиновые.
- Значит, мы должны избавиться от тулонцев и мебиан, загнав их туда откуда они пришли и уничтожить порталы.
- Ничего себе, задачка, - Санни встал.
Автохирург закончил свою работу и он чувствовал себя намного лучше. Он покрутил в воздухе рукой – никакого дискомфорта, никаких следов от раны. Санни был доволен. Однако то, что им предстояло сделать по-настоящему пугало. Кому как ни ему было известно, как тулонцы и мебиане умеют прятаться. А где их искать – он и понятия не имел. Единственное, на что он надеялся – это самоуверенность ЦСО. Если они почувствуют себя хозяевами ситуации, то скрываться не будут, напротив, будут выпячиваться, чтобы показать свою значимость перед союзниками. Только в этом случае они себя обнаружат: все и разом. Но для этого придется сыграть в поддавки. План в голове созрел мгновенно, но делиться он им не стал, заранее зная, что его никто не поддержит. Он решил прибегнуть к той же схеме, по которой на Пилате действовал Гордон, но теперь играть роли придется всем. План был рискованный. Даже слишком. Но других вариантов в голову не приходило. Санни подумал, что в данный момент он становится похожим на Женьку, которую так же, как и ребят, он не думал посвящать в свои планы. То, что он задумал, было в ее стиле. Единственное, за что он опасался, так это за то, что они слишком многому друг у друга научились и Женька и без того всегда имевшая свое мнение и стремившаяся к независимости, все чаще проявляла нежелание подчиняться тем приказам, которые лично для себя считала абсурдными. И он боялся именно этого. Однако на карту было поставлено слишком многое. Рисковать Новой Землей, людьми и Женькой – он просто не мог, а использовать зарлулу или н;эро не имел права. И если бы не только что состоявшийся разговор, никакого плана могло и не быть.
Санни убедился в своей правоте, задав Харперу лишь один вопрос:
- Чтобы избавиться от тулонцев и мебиан нужно их найти, а не отбивать бессмысленные атаки, правильно, Торн?
Харпер почесал затылок и наморщил лоб. Вопрос Санни оказался в точку.
- Правильно.
- Мы знаем только то, что все они где-то на краю, так?
- Так.
- Но где?!
- Да черт его знает, - озадаченно произнес Харпер. Очевидно, что русло, в которое направил разговор Санни, было не изъезженным его соображениями. Он деловито прошелся по округлому помещению компактного медотсека и признался:
- Я даже не знаю, что тебе сказать, командир!
- Если только попробовать отследить их с Новой Земли? – вмешалась в разговор Шенет. Она поправила выбившийся локон и следила глазами за Харпером пока не поймала его взгляд. – Мы с тобой можем попробовать проследить пространственные изменения. Пространственно-временной континуум нельзя преодолеть бесследно!
- Да, - медленно произнес Харпер, махая в воздухе указательным пальцем, пристально глядя на Шенет, - должны быть возмущения!
- Вот и прекрасно! – хлопнул в ладони Санни, - этим и займетесь, когда прибудете на Новую Землю и разберетесь с внешней защитой.
- В смысле «прибудете»? – зацепился за слова Юта. - А ты что?
- А я тоже полечу. Только на другом корабле. Сейчас нам надо быть осмотрительными. Необдуманно лететь кучей, - ответил Санни, - или я не прав?
- Доля рациональности здесь есть, - кивнул Гордон и обратился к Хаммеру, - а мы с тобой будем на Кетонисе в два счета – воспользуемся порталом зарлулу: самый безопасный способ передвижения. Жаль, что на Новой Земле его нет, - с досадой в голосе закончил он.
- Жаль, - согласился Санни, - дорога дальняя, случиться может всякое. И вот о чем я еще подумал: нам надо каждому обзавестись маячками. Что скажете? – ребята переглянулись. - Или здесь нет доли рациональности?
- Есть, - сказал Гордон, - мы не всегда сможем связаться друг с другом, но зато будем знать, кто где находится. Ты же это имел в ввиду?
- Именно.
- Да, - сказал Харпер, - заняться поиском местоположения тулонцев мы сможем не сразу, так что несколько боев придется дать. А в такой каше маячки нам не помешают. Это можно устроить.
- Только быстро, - предупредил Санни, - пока мы все не разлетелись.
- Понял! – легко сказал Харпер, будто бы сконструировать маячки из ничего было для него не проблемой. Может так оно и было, потому что он добавил: - Я же не мог уйти из ЦСО с пустыми руками! – воскликнул он и растер довольно ладони. - Я же гений!
Ребята снисходительно улыбнулись. Сегодня Харпер доказал, что вырос и, похоже,  самомнение росло вместе с ним.
- Мне все понятно, - заговорил Хаммер, - кроме одного.
Он повернулся к Санни и Кент понял, что был не слишком убедителен.  Если ему не удалось провести Хаммера, как ему удастся провести Женьку?  На его лице не отразилось и тени, и он дал понять, что слушает.
- Ты сказал, что вы полетите на разных кораблях. Как это понимать?
Вопрос был обоснованным, но Санни долго не думал:
- Мы не можем с армией зарлулу и уж тем более н;эро появиться в поле Новой Земли ни с того ни с сего. На это нужно разрешение.
- Почему не получить его здесь и под прикрытием зарлулу выдвинуться?
Хаммер явно что-то заподозрил и в интересах Санни было не допустить провала. Он догадался, что смутило Хаммера: Санни легко отпускал от себя Женьку и это после того, что произошло за последнее время. Он заметил и то, что ответа ждал не только Хаммер, но и остальные. Лучший друг смешал все карты. Раскрыть их – означало полный провал задуманного. Допустить это Санни не мог. Не только потому, что он так решил, но и потому, что он принял решение как командир, а значит, взял на себя ответственность. Отступать Кент не привык. Он ответил:
- Потому что решать вопросы, связанные с войной, необходимо в личном контакте.
- Почему этого не может сделать представитель зарлулу? – не  сдавался Хаммер.
- Потому что нам Уолис однозначно поверит. А если, как считает Женька, Талоне в игре – точно поверит. Убедил?
- Пока да. Теперь дальше убеди.
- Майки правильно сказал. Если бы на Новой Земле был портал зарлулу, то и проблем бы не было. Но раз его нет, то я просто хочу перестраховаться. И считаю, что нам с Женькой лучше разделиться. Она полетит с Харпером и Шенет.
- А меня кто-нибудь спросил?
Все обернулись. Женька стояла в дверном проеме, оперевшись на него широко расставленными руками.
- А приказы командира не обсуждаются, - Харпер неожиданно встал на сторону Санни и это было ему на руку.
- Ясно, - спокойно отреагировала Женька. Санни это не понравилось. Когда она так делала – это означало, что с приказом она не согласна. А раз так, то он должен сделать все, чтобы Женька улетела вместе с Шенет и Харпером, и если придется, то сделать это силой. Он пытался поймать ее взгляд, чтобы понять, что она задумала, но Женька со свойственной ей невозмутимостью продолжила:
- У нас час на сборы, так что встретимся на посадке. А нам с тобой, - она обратилась к Санни, - за этот час вернут назад лицо. Прятаться больше не за чем.
- Ого, - невольно вырвалось у Шенет, - всего час! Интересно, что еще могут зарлулу, если на это всего час?
- Для меня это тоже загадка, - ответила ей Женька и перевела взгляд на Санни, - пойдем, нас ждут.
В ее взгляде он не прочел ничего, за что можно было зацепиться. В голове пролетело: «Неужели и вправду согласилась?» Это было более чем странным и Санни решил, что Женька намеренно усыпляет его бдительность.
Ровно через час ребята встретились на посадочной площадке. Гордон изумился: он видел ребят такими, какими забрал с Пилата, как будто не было никаких перемен, полета на Новую Землю. Зарлулу вернули все и даже Женькины светлые волосы вновь были заплетены в косу. По ее виду можно было сказать, что она довольна. Харпер, деловито, словно выполняя особо значимый ритуал, снабдил каждого маячками, обнаружить которые с маху было не так-то просто: вместе с потоком крови они циркулировали по всему телу.
- Ну вот и все, - сказал Санни, - разлетаемся.
- Честно говоря, на душе паршиво, - признался Гордон, переступая с ноги на ногу. Несмотря на теплый вечер, он поежился, - вместе от нас больше пользы.
- Вместе мы потеряем время. Чем быстрее Шенет и Харпер начнут поиск базы ЦСО, тем больше шансов, что мы успеем перекрыть кислород тулонцам и мебианам, и сберечь много жизней.
- Это не «паршиво», это страх, - высказал свое мнение Юта и его поддержал Хаммер:
- Точно, на Херувиме никто не боялся, хоть и каждый день были боевые вылеты.
- Ладно вам сопли распускать, - сказала Женька, решительно направляясь к кораблю, попутно дергая Шенет за руку, - разлетаемся, значит, разлетаемся. Командир сказал.
Санни прищурился. Ему по-прежнему не нравился миролюбивый тон ее голоса и он решил остаться на стартовой площадке до конца, чтобы убедиться в том, что Женька покинула Адаллон. Юта взлетел первым, пообещав, что вместе с верными идеалам гуманизма сотрудниками ЦСО, он присоединится к силам Кетониса. Гордон вошел в корабль, не оглядываясь, но подняв вверх сжатую в кулак руку и помахав ей. Санни улыбнулся. Этот жест означал «все в порядке, прорвемся». Иначе и быть не могло. Ведь им снова предстояло отстаивать интересы мира и добра, который они обязаны защитить. Командир пожал руку Хаммеру со словами:
- Скоро увидимся.
Хаммер пристально посмотрел на Санни и покачал головой:
- Отчего-то я тебе не верю.
- Да брось, - отмахнулся Кент, - коней на переправе не меняют, сам знаешь. Встречайтесь с Остином, соберите кетонийцев, там Юта подоспеет и увидимся. Сейчас главное, чтобы с момента, как улетела Шенет, по щиту хоть что-то делали. Я не уверен, что тулонцы будут тянуть. Нам дорог каждый час.
- Они же на ускорителе.
Санни внимательно следил, как закрывается шлюз «Да Винчи». Еще несколько минут и он унесет Женьку на Новую Землю. В безопасности она не будет, но все же это менее опасный путь нежели  тот, который он уготовил себе. Возникшая тень на его лице исчезла, и он ответил Хаммеру:
-  Ускоритель – это всего лишь в два раза быстрее. А я не думаю, что Тулон будет ждать хотя бы два дня. И что нам эти два дня, когда мы, как всегда, не готовы, хоть и знали обо всем заранее?
- Если бы война началась – мы бы уже знали.
- Да, но ты же понимаешь, что это может начаться в любую минуту и многое будет зависеть именно от нашей расторопности. И дело даже не в щите. Если Женька будет убедительна и Уолис даст добро на введение в поле Земли зарлулу и н;эро – считай, Новая Земля спасена. Адаллон не позволит тулонцам уничтожить планету. Остальное – дело техники.
Нет, Хаммер, пожалуй, ошибся в своем недоверии к командиру и он даже понял, почему Санни сказал, что говорить с Уолисом должна Женька – она же зарлулу. Да и Талоне ее слишком хорошо знает.
- Она будет убедительной, - утвердительно сказал Хаммер.
- Ну все, вали, - Санни улыбнулся и сделал шаг назад.
Разговор был окончен. Хаммер развернулся и побежал к адаллонскому крейсеру, на котором его уже давно ждал Гордон. Они стартовали почти одновременно с «Да Винчи». Санни еще долго смотрел в темное небо, провожая корабли взглядом. Внутри разрасталась черная пустота. На стартовой площадке остался только его корабль. Он, не торопясь, занял место пилота, приняв удобную позу. Адаллон медленно уплывал, а вместе с ним уплывали и мысли. Он должен был следовать за «Да Винчи» в подпространстве на расстоянии одного часа. Приблизившись к точке входа, Санни глубоко задумался, поглядывая на красивые корабли н;эро, по-прежнему безмолвно окружавшие Адаллон. Они ждут только приглашения с Новой Земли и когда его получат, вся эта армада придет в движение. Но Санни думал не об этом. Он думал: сработает ли его план, так неожиданно родившийся всего несколько часов назад? Возможно, да, если ребята разгадают его. И он не был уверен, что самому ему придется легко. Возможно, что его задумка окажется для него последней. Лишь бы не напрасной.
Корабль решительно вошел в подпространство и взял курс на другой конец Рукава. Жаль, что ему не удалось воспользоваться порталом, как Юте и Гордону. Зарлулу спрятали его на одной из плантаций и если у ребят доступ к нему был, то ему никто разрешения не давал. А спрашивать Санни даже не пытался, будучи уверенным, что это без толку. Если бы зарлулу узнали, что он задумал, его с Адаллона вообще бы не выпустили. Однако радовало одно:  ему достался корабль с ускорителем, чтобы он не отстал от «Да Винчи», а с учетом того, что технология зарлулу намного опережала земную – могло и выгореть.
Его легкий маневренный корабль летел с неимоверной скоростью и это позволяло надеяться, что цели он достигнет скоро. Санни подкорректировал курс и встал, без интереса глядя в иллюминатор, за которым краски подпространства слились в неинтересное серое пятно. Он не знал, что его ждало впереди и старался об этом не думать. Будь что будет. Главное, что Женька далеко и в случае, если он не сможет выбраться из переделки, у Лауры останется хотя бы она. Внутри он как будто ощущал Женькино присутствие. Это было странным с учетом разделявших их расстояний. А может, он всего лишь хотел этого? Хотел снова видеть ее, чувствовать рядом, пусть не держать за руку, но знать, что она там же, где и он. Санни вдруг помрачнел и в душу закралось нездоровое ощущение бессильной злобы, которая мгновенно заполнила разум.
- Женя, какого черта ты здесь делаешь?! – выцедил он, резко развернувшись.
Она стояла, сложив руки на груди, глядя ему в глаза:
- На «Да Винчи» есть запасной выход. Этого ты не учел. Харперу я оставила записку с подробными инструкциями, да он и сам не дурак. А теперь скажи: что у тебя на уме?
Он, казалось, ее не слушал:
- Женя, твою мать, я отдал приказ!
- Я нарушила твой приказ, командир, - она тоже повысила голос и повторила, - что ты задумал?
- Самоубийство, - прямо ответил он.

Хаммер и Гордон выбрались на поверхность Кетониса из-под розового песка.
- Ну и местечко, - огляделся Гордон.
Они стояли посреди пустыни. Куда хватало глаз был один песок и только на горизонте виднелись холмы.
- Пойдем туда, - предложил Хаммер и зашагал в выбранном направлении. Гордон пошел следом, утопая в сыпучем песке.
- Вот попали, - недовольно бурчал он, - лучше бы летели, как все, а теперь черт знает где мы находимся!
- Зарлулу, поди, знали, где строили.
Хаммер шагал легко и Гордона это раздражало. Он прибавил ходу и поравнялся с ним, возразив:
- Зарлулу строили миллион лет назад. Может, в то время здесь и был обитаемый район, только теперь ничего нет.
- Радуйся, что не под водой оказались.
- Вот точно! Только этого не хватало! Чертовы технологии! – с чувством выругался Гордон. -  Сидели бы сейчас каждый на своей планетке, друг друга не знали, летали не дальше Луны и в ус не дули! Ни тулонцев, ни мебиан, ни зарлулу, ни этой всякой хрени!
- Это мы бы сидели, - не согласился Хаммер, - а остальные нет. И если бы тулонцы напали на нас когда мы летали не дальше Луны, думаю, нам бы пришла крышка намного раньше.
- Слушай, - Гордон вдруг остановился, придержав Хаммера за руку, - а что если тулонцы и вправду проникнут в далекое прошлое и уничтожат нас тогда, когда мы были еще младенцами в космосе?
- Да ну, - отмахнулся Хаммер и снова зашагал к холмам, которые быстро приближались, - этого ЦСО не допустит. Ведь вместе с человечеством исчезнет и сам Центр.
- А то тулонцы будут спрашивать ЦСО!
- Но ведь это же ЦСО дал им второй шанс?
- Не верю я во все эти «но» и «если». И н;эро свалились, как снег на голову! «Темная сторона», «светлая сторона» - тьфу! Помощнички, сожрут пол Рукава и что тогда? Скажешь: «Будем надеяться, что не сожрут»?
- Примерно да.
Гордон засопел, смахнув пот со лба. Солнце припекало, и он опасался, что за холмами их ждет такая же нескончаемая пустыня. Хаммер, по всей вероятности, был настроен более оптимистично. Гордону бы его оптимизм. Ему изначально не понравилась идея разделиться. Для него лично в ней крылось что-то зловещее. Еще до событий на Пилате ребята были хоть и разделены, но все-таки вместе, достаточно было протянуть руку. Сейчас этого не было. Но больше всего ему не нравилась идея Санни разделиться с Женькой. С одной стороны он понимал, что этот шаг вполне оправдан, да и Женька легко приняла это решение. С другой, в нем шевелились нехорошие предчувствия. Он не стал ими делиться с Хаммером, чтобы не нагнетать обстановку.
Они поднялись на холм и перед глазами открылся совсем другой вид. Открытая многокилометровая посадочная полоса, регистрационные терминалы, огромное здание аэровокзала – это был самый большой пассажирский воздушный порт Рукава, некогда принимавший сотни тысяч туристов ежедневно. Его работа не останавливалась даже ночью, принося неисчисляемые денежные реки в бюджет Кетониса. Сейчас порт был пуст. Ни одной живой души. Хаммер и Гордон переглянулись. Они слышали, что после войны Кетонис сильно пострадал, но не думали, что масштабы были столь разрушительными. Посадочное покрытие было прочным и пока еще нетронутым силами природы. Гордон потопал по нему и громко закричал:
- Живые на этой чертовой планете есть?!
Его голос гулко разнесся по космопорту, затерявшись среди доков, ангаров и одиноко стоящих брошенных кораблей.
- Вот это дыра, - поддержал его Хаммер, - и это при том, что тулонцы его пальцем не тронули!
Они огляделись. Экономический коллапс, постигший жителей Кетониса, был действительно разрушительным. В этом свете не удивительно, что кетонийцы согласились на предложение ЦСО. Не поддержали, а именно согласились, поскольку выбора им оставлено не было. Им нужно было как-то выживать, и когда этот вопрос встал особенно остро, Кетонис, не раздумывая, легко принял предложение ЦСО.
- И где их теперь искать? – Гордон повернулся к Хаммеру, всем своим видом показывая, что сама идея лететь на Кетонис изначально была ему не по душе.
- Они сами нас найдут, - уверенно сказал Хаммер, указывая рукой на приближающиеся к ним остроносые кетонийские челноки. Он предупредительно поднял руки вверх, показывая, что он безоружен. Гордон последовал его примеру. О том, что Остин Айрон на Кетонисе было лишь предположение. Шенет только слышала об его планах, поэтому осторожность проявить не мешало.
Челноки опустились рядом с ними, поднимая в воздух столбы пыли. Хаммер зажмурился, от потока обдавшего его песка.
- Долбанный Кетонис, - процедил Гордон, отплевываясь, но рук не опустил.
Пыль осела. Дверь одного из челноков открылась и на землю спрыгнул человек, махнув рукой со словами:
- Опускай!
Ребята опустили руки. К ним навстречу быстрой походкой шагал Остин. Шенет не ошиблась. Хаммер и Гордон поспешили к нему.
- Вот так встреча! – Айрон радостно растопырил руки, принимая крепкие рукопожатия, - просто так бы не прилетели, точно?
- Точно, - сказал Гордон.
Айрон почти не изменился с момента их последней встречи. Только Гордон заметил на его лице отпечаток скорби в виде пролегших вокруг рта глубоких морщин и понял, что в последние годы ему тоже жилось не сладко, особенно, если он понимал, что происходит внутри ЦСО. Видимо, это так и было, поскольку он произнес:
- Решили надрать задницу ЦСО?
- Да не только, - ответил ему Хаммер.
- Здесь будем говорить или пригласишь? – поинтересовался Гордон.
- Разумеется, - Айрон повернулся к челноку, приглашая их за собой.
Вновь подняв пыль, корабли поднялись в воздух и взяли курс на юг. Уже через несколько минут воздух стал влажным. Они приближались к морю. Ни Хаммер, ни Гордон ни разу на Кетонисе не были, поэтому с видимым интересом наблюдали за меняющимся пейзажем. Безлюдная пустыня сменилась мегаполисом, над которым лежал их путь. Высокие и худые, напоминающие богомолов, кетонийцы молча вели корабли, не вмешиваясь в негромкий разговор ребят.
- Что там, в ЦСО? – спросил Хаммер, глядя на Айрона. Он отвел от него взгляд разноцветных от природы глаз и вздохнул:
- Бардак. Думаю, что Шенет вам и так все рассказала. Миецо на Новой Земле, часть сотрудников вышли из-под юрисдикции ЦСО. Совет словно с ума сошел. Во всем видит заговоры, обвиняет Посланников во всех бедах, обвиняет Новую Землю…
- Новую Землю? – удивился Хаммер. - В чем?
- В том, что именно она положила начало раскола внутри центра.
- Что за бред? В ЦСО же тоже люди работают!
- Вот именно. Миецо на Земле и ЦСО это удобно. Это лишний раз доказывает его теорию.
- Да какую теорию?!
- А-а, так вы еще не в курсе? – рассмеялся Айрон, но его смех был недобрым, - ЦСО целенаправленно гнет  линию, что это вовсе не он, а новая Земля стремится к господству в Рукаве. С этой целью и был заключен договор с Адаллоном, чтобы потом воспользоваться им для объявления новой войны.
- Невероятно… И что, ЦСО верят?
- Да не очень. Но я бы на месте Новой Земли тоже зашевелился, готовя оборону.
- А про н;эро ЦСО в курсе? – задал вопрос Гордон. Он работал с Айроном в «Слежении» и знал, что от его взгляда не ускользнет ни одна даже самая незначительная деталь.
- Н;эро? Это что за зверь? Впервые слышу, - наморщил лоб Остин.
- Это плохо, - нахмурился Гордон, испытывая внутреннее беспокойство. Что-то по его мнению в этой истории не складывалось. Неужели бесчисленные корабли н;эро вокруг Адаллона оказались незамеченными взору ЦСО? В это верилось с трудом. ЦСО не мог не знать о тех, кто пришел извне Рукава. Скорее всего, это не незнание, а своеобразный ход, причем ход назад. Если ЦСО в курсе, то и его союзники тоже. Значит, у Новой Земли все-таки есть шанс подготовиться к нападению. Тулонцы и мебиане не столь безрассудны, чтобы пойти против Новой Земли в союзе с Адаллоном и н;эро. Гордону стало интересно: продумывали ли это зарлулу или это удачное стечение обстоятельств? Но у этой истории была и обратная сторона: действительно ли н;эро те, за кого себя выдают? Может быть, ЦСО и делает вид, что  ничего не знает, чтобы не вызывать лишних подозрений и на самом деле н;эро на стороне противника? Могли ли зарлулу так ошибиться?
Гордон выпрямился, избавляясь от этих мыслей. Ему показалось, что так он становится похожим на Женьку, не сомневающуюся разве в том, что по ночам ей нашептывает Санни. Он нахмурился еще больше: мысленный поток был не конструктивен и он ответил Айрону:
-  Н;эро - двенадцатая раса, пришедшая извне Рукава.
Лицо Айрона изменилось. Он изумленно посмотрел на ребят и было понятно, что это заявление повергло его в тупик, на что Гордон нервно заложил руки за спину и несколько раз прошел взад-вперед по открытой палубе челнока. Он серьезно посмотрел на Остина:
- Сказать честно, я сам ничего не понимаю. Это какой-то план зарлулу. И их я тоже не понимаю.
- Ты же с ними, вроде как свой?
- Тебе с Женькой легко было? – вопросом на вопрос ответил Гордон.
- Да не сказал бы…
- Вот и с ними так! Одного же поля ягоды! Н;эро и зарлулу вроде как союзники – все просто!
- Ну и хлопни в ладоши, - вмешался Хаммер, - у Новой Земли больше шансов.
- Черт его знает. Мне эта политика осточертела. Это же не просто битва за территорию! Тулону и мебианам нужен реванш, а ЦСО – господство в Рукаве. А какого черта нужно н;эро – не понятно. Вообще так странно, что они появились так вовремя и примкнули именно к Адаллону. Неужели им не хочется расширения своей среды обитания и той же долбанной власти? Ведь у них есть реальный шанс запугать весь Рукав своим тайным оружием – пожирателями материи, причем не просто запугать, а с наглядной демонстрацией!
- Так вот откуда взялись пожиратели!- воскликнул Айрон, - А я-то терялся в догадках: что за новая напасть?
- Тебе – догадки, а мы на своей шкуре прочувствовали, что это такое! Корабль потеряли, сами еле уцелели… вот тебе и н;эро! – зло проговорил Гордон, - махнуть бы на все рукой и свалить.
- Куда? – усмехнулся Хаммер, - Ты же понимаешь, что быть вечным беглецом не реально! А тебе о пожирателях откуда известно? – он обратился к Айрону.
- А о них как раз в ЦСО говорили и говорили со страхом.
- Со страхом? – переспросил Гордон.
- Женька говорила, там, где страх, там и пожиратели, - пояснил Хаммер.
- Короче, нет худа без добра, - заключил Айрон.
- Скорее, добра без худа, - мрачно усмехнулся Гордон.
Он отвернулся, поглядывая с открытой палубы вниз. Похоже, они пошли на снижение. Челнок опустился в закрытый шлюз, путь из которого вел под самое дно моря, к которому они подлетели. На берегу Гордон заметил невероятных размеров курортный комплекс, превращенный в казармы. Теперь здесь не было туристов, а была строгая дисциплина, пришедшая на смену ореховой вакханалии. С трудом различаемые по полу кетонийцы сверху казались муравьями, ползущими ровными колоннами на какое-то задание. На самом деле это было не задание, а ежедневная проверка на наличие в крови следов коримбского ореха. Проштрафившихся ждало суровое наказание. При этом мысль установить столь жестокие меры принадлежала не Адаллону, а самому Кетонису, поскольку более мягкая политика показала свою несостоятельность. Населению пришлось подчиниться воле выбранной новой правящей верхушки, которая обещала снять режим диктатуры, как только кетонийцы очистятся от коримбского яда и в Рукаве закончится противостояние. Самому Гордону в это верилось с трудом, ведь диктатура – безотказное средство управления. Хотя, так было на Земле. Кетонийцы людьми не были и у них все могло быть иначе.
Ребята покинули челнок, оказавшись в самом центре подводной военной базы, построенной всего за несколько стандартных месяцев. Внутреннюю отделку еще доводили до ума, поэтому кое-где со стен и потолка свисали «сопли» силовых кабелей. Да и с гидравликой было не все в порядке. Давление внутри помещения было не выровнено и у ребят сразу заложило уши. Кетонийцы суетились, не обращая на них никакого внимания. Но раз им никто не препятствовал, значит, все были в курсе кто они и зачем здесь. Ребята прошли через лабиринт неравномерно освещенных тоннелей и оказались в тесном помещении центральной консоли. Жизнеобеспечением базы управляли двое кетонийцев. Третий – наблюдал за их работой. «Все на одно лицо, - подумал Гордон,  - Неужели только люди обладают индивидуальностью?»
- Возможно, что для нас на одно лицо вы, - наблюдатель повернулся к ребятам, и они невольно подняли головы вверх. Ростом они едва доходили ему до груди, чувствуя неловкость. Гордон смутился:
- Читаете мысли?
Кетониец устремил на него немигающий взгляд огромных темных глаз, не выражавший ни приветливости, ни недовольства и произнес:
- Скорее, угадываем. И это просто – так думают все.
Гордон смутился еще больше:
- Да, людям свойственно ошибаться, - сдавленно сказал он. С его стороны это была попытка извинения.
- Не только людям, - произнес кетониец. Его узкое лицо стало чуть шире от подобия улыбки, тронувшей тонкие губы, - я – Эмс, избранный диктатор Кетониса. Кто вы – мне известно, как и то, с какой целью вы прилетели.
Гордон хотел было оценить про себя нового знакомого, но воздержался, опасаясь, что кетонийцы все же умеют читать мысли, хотя никогда об этом и не слышал. Впрочем, с таким же успехом он не слышал и об отлаженной организации Кетониса. Для него это было открытие. Идя по коридорам базы, он успел оценить минимальную мощь военной силы Кетониса. ЦСО вложил в него много. Даже больше, чем представлял сам Гордон. Это был вовсе не одиночный отряд наемников – отморозков, это была целая структура, потенциал которой был огромен. Одного взгляда на оборудование центральной консоли хватило, чтобы понять: база создана для управления внешней обороной и наземными объектами. Ее расположение было удобным: вода являлась отличным проводником сигналов, так что база служила еще и прекрасным передатчиком, а достать ее было не так легко – кетонийцы спрятали ее на глубине пяти с половиной километров под толщей воды. Гордон отвлекся, снова переключившись на слова диктатора Эмса:
- Слишком долго Кетонис заботился о себе. Так было бы и дальше, если бы не Великая война. Иногда самое худшее, что может с снами случиться дает второй шанс, чтобы исправить свои ошибки.
- Вы рассуждаете, как человек, - заметил Хаммер, пропуская диктатора вперед и направляясь за ним следом вместе с Айроном.
- Мы не лучше и не хуже людей. Так же, как и люди ничем не лучше и не хуже других. Мне прискорбно, что в свое время мы бросили Землю и радостно, что Земля возродилась. Мы признаем свои ошибки. Но вы прилетели не за извинениями, ведь так? – он повернулся к ребятам, и они молча кивнули. - За трусость надо платить. Старое правительство лишилось власти именно за проявленную трусость, забыв о том, что кетонийцы всегда были свободолюбивы, как и любой другой народ Рукава. Мы забыли, кто мы есть. И теперь, когда Рукав снова тонет, мы вступим в войну. На вашей стороне. И раз вы здесь, то как можно скорее… Не ожидали? – он вновь повернулся, устремив взгляд на Гордона.
- Признаться, нет.
- И мы не думали, что когда-нибудь станем теми, кого презирали, - он опустил голову, но потом поднял ее, заговорив вновь, - мне тоже был преподнесен хороший урок. В спасательной операции на Пилате я участвовал лично.
- Ничего себе «спасательной»! – вырвалось у Хаммера и он замотал головой в знак непонимания.
- Мы действовали согласно плана, - спокойно ответил кетониец, - и, встретив яростное сопротивление, были очень удивлены, ведь оно было бесполезным и это было понятным. Жажда жизни – вот, что меня поразило. И это было не желание спасти свою жизнь, а отдать себя ради спасения других.
Хаммер сглотнул. Даже Гордону не было известно, что он пережил, узнав о гибели ребят на Пилате.
- Это ваши близкие друзья? – заметил кетониец, коснувшись плеча Хаммера длинными пальцами.
- Да. Самые близкие.
- Очень сильные, - словно себе сказал диктатор и уже молча повел их по коридорам, выведя на маленькую стартовую площадку. На ней впритык умещались два челнока, один из которых он уступил ребятам.
- Он доставит вас в мою резиденцию. Вас встретят. Ожидание продлится не более двадцати трех часов. Вы же понимаете, что собрать армию за столь короткое время – это тоже, своего рода, искусство.
- Мы очень благодарны, - ответил за всех Айрон, и они покинули базу.
Челнок принес их в самый центр мегаполиса. Резиденция диктатора Эмса располагалась в одном из высотных зданий. Спустившись по воздушному трапу, Гордон справедливо заметил:
- Никогда бы не подумал, что зажравшиеся кетонийцы могут вести себя столь сдержанно и даже культурно.
- Он вообще на диктатора не похож. Больше смахивает на какого-то либерал-демократа, - поддакнул Хаммер.
- Это он перед вами рисанулся, - сказал Айрон, - вину заглаживал. Это он вырубил Санни на Пилате. И не так-то он учтив. Я здесь уже несколько дней, - напомнил он.
- Так, может, он просто картину гонит? – предположил Гордон, - А мы время теряем?
- Да нет. Все, что он говорил – правда. Кетонийцы сильно изменились. Во-первых, их потрепала война, во-вторых, они пережили унижение от ЦСО. Кетонийцы гордые – поэтому и зарывались, а тут гордость пришлось засунуть в задницу и за деньги пойти убивать. Адаллон их спас не только от ЦСО и от наркозависимости, но и от самих себя. И если Эмс сказал, что армия будет – значит, будет. Они же не хотят проблем с Адаллоном, который пристально за ними наблюдает.
- Понятно, - уяснил Хаммер, - но все-таки он мало смахивает на диктатора.
- Эмс возглавлял небольшой военный корпус еще тогда, когда Кетонис процветал, так что он на своем месте, а вот с резиденцией он загнул, - чуть улыбнулся Айрон, - хотел впечатление произвести. Для кетонийцев, привыкших к роскоши, это не резиденция, а сарай.
- А для нас?
- Большая квартира.
Потолки здесь были действительно высокими. Ребята словно оказались в царстве Гулливера. Все было таким большим, что неуютное чувство, которое они испытали, впервые встретившись с диктатором Эмсом, вновь вернулось. Айрон оказался прав – излишеств здесь не было. «Точно солдафон», - уже без опаски подумал Гордон, глядя как навстречу им вышел кетониец. Тон его голоса был значительно мягче, чем у Эмса и Гордон догадался, что это женщина. Она провела их через две просторные комнаты, заведя в третью – небольшую по размеру и совершенно пустую.
- Мебель доставят с минуты на минуту, - сказала она, - извините за неудобства.
- Пожрать бы, - почесался Гордон, выходя на балкон. Огромные окна пропускали свет, но не пропускали тепло, так что горячий воздух мегаполиса не проникал в прохладное помещение, - такое чувство, что я на Новой Земле, - хмыкнул он, - вот вам и Кетонис.
- Видимо, он все-таки сильно изменился, - сказал Хаммер, - только сравнивать не с чем.
- Зато нам есть с чем, - сказала кетонийка, неожиданно появившаяся за их спинами, - но, признаться, от этих изменений дышится легче. Возможно, мы изначально выбрали неправильный путь. Все готово.
Она отошла от балконной двери, и ребята увидели три стула и стол вполне нормальных размеров.
- О, спасибо, - просиял Гордон.
- Поскольку мы не ожидали визита землян, простите еще раз за неудобства, но…
Она протянула им три спальных мешка и походный набор продуктов ЦСО. Хаммер невольно заулыбался. Это было ожидаемо.
- Спасибо, устроим пир на весь мир, - еще раз поблагодарил Гордон и, когда кетонийка скрылась, добавил вполголоса, словно боясь, что гостеприимная хозяйка услышит, - не отравиться бы.
 - Не отравишься, - сказал Айрон, раскрывая пакет, - кстати, все хотел спросить: как ребята?
- Ты кого имеешь в виду? – спросил Гордон, присоединившись.
- Кентов, конечно!
- Нормально. Летят с Шенет и Харпером на Новую Землю, чтобы провести переговоры с Уолисом. Просто так же зарлулу не заявятся в поле планеты, да еще с союзниками, о которых земляне и понятия не имеют. Это же противоречит мирному договору.
- Опасная дорога, - задумчиво произнес Айрон и его внутреннюю нервозность уловил Хаммер. Неожиданно  для себя он вдруг понял, что его первое возникшее по отношению к Санни подозрение его не подвело. Как он, лучший друг, мог поддаться на настоящую провокацию – не понятно. Остин задал вопрос не спроста.  Ему что-то было известно. Хаммер не стал пока создавать панику, а прислушался к разговору.
- Они полетели на разных кораблях как раз для безопасности, - пояснил Гордон.
Айрон перестал жевать, проглотив сухой комок:
- Подожди, они что – без сопровождения?
- В каком смысле?
- Они полетели на разных кораблях сами по себе?
- Ну да.
- Это же ловушка! – вскочил Айрон, со всей силы бросив об стол съедобный пакет. Крошки разлетелись в разные стороны, но это его ничуть не смутило. Расширенными глазами он смотрел то на Гордона, то на Хаммера. Последний молчал, Гордон задал не совсем уместный вопрос:
- В смысле?
- Да в прямом! ЦСО с помощью мебиан просчитывает их каждый шаг! Я думал, что они догадаются лететь с зарлулу!
- Слушай, - пришел в себя Гордон, - наши тоже не дураки и раз Санни принял решение, значит, он знает, что делает.
- Пока ЦСО был уверен, что кормит Кетонис, кетонийцы тоже не дремали. Они узнали, что ЦСО смотрел не только в прошлое, но и в будущее. Совету нужны были Посланники, теперь они нужны мебианам и Тулону. Каждому по одному. Боюсь, что уже поздно.
- Мне нужна связь, - резко вскочил Гордон, направляясь вон из комнаты, с ощущением, будто бы в груди застрял кол – нечем было дышать, - Э-эй! Кто-нибудь! – он несся по огромным залам кетонийского жилища.
Ребята бросились за ним.
- Ты что, будешь связываться в открытую?! – вскричал Айрон, видя в его глазах одну решимость.
- А чего теперь бояться? Войны в Рукаве все равно не избежать! Ну что все провалились что ли в этих хоромах?!
- Если мы выйдем в открытую – ЦСО узнает!
- Да и черт с ним! Пусть боится! А знаешь что? – Гордон резко остановился и вплотную поступил к Айрону. - Если ты обо всем знал – мог бы и предупредить, так, по-дружески!
- Ну все, - громко сказал Хаммер, переключая внимание ребят на себя, - вообще это я изначально виноват, что не остановил Санни. Я с самого начала понял, что Кент юлит, но он как-то убедил меня в обратном!
- Квалификацию теряешь, - хмыкнул Гордон, резко остыв.
На крики вошла кетонийка. На ее лице, как и на лицах ее соплеменников, эмоции не читались, но Гордон готов был поклясться, что в этот момент в ее глазах он прочитал вопрос. Айрон, завидев ее, вышел вперед и учтиво извинился:
- Простите за беспокойство, но…
- Нам нужна связь, - хором сказали Хаммер и Гордон.
- Дальняя связь, - уточнил последний.
Айрон чуть заметно прищурился: мало того, что кетонийцы не любили, когда в их присутствие повышали голос, так они еще и повели себя как…
- Истинные земляне, - качнула головой хозяйка, будто продолжая мысль Айрона.
«Хорошо, что не типичные, - подумал Хаммер, - а то бы было совсем обидно».
- Что-то случилось? – спросила она.
- Может случиться, - уклончиво ответил Айрон.
- Здесь нет дальней связи. Вам придется вернуться на базу. И не думаю, что диктатуру Эмсу это понравится.
- Я понимаю, да, дисциплина, - сказал Айрон, - но вопрос напрямую связан с теми, против кого мы пойдем на войну.
- Этого не достаточно.
- Хорошо. Речь идет о наших друзьях. Они – Посланники. И им грозит опасность.
- Посланникам всегда грозит опасность.
- Да, вот только не от всех зависит судьба Рукава! – вставил свое слово Гордон. - Если вы действительно на нашей стороне – помогите нам. Меньше чем через сутки мы покинем Кетонис вместе с частью вашего народа и, возможно, никогда больше не встретимся. Неужели наша просьба такая невыполнимая?
- В нашем народе Посланники никогда не рождались. Говорят, это не дар, а проклятье. И если это ваши друзья, то я не завидую не им, не вам. Следуйте за мной. Здесь есть дальняя связь. И не сердитесь на меня. Мы должны знать ваши истинные намерения.
Кетонийка развернулась, задев Гордона длинной полой платья, скрывавшего ее ноги так, что, казалось, она не шла, а плыла. Он вспыхнул, как спичка, но Айрон предупредил:
- Не стоит с ними ругаться. Нам главное получить войска, а не выяснять отношения. Пусть думают, что они – лучше. Зато у нас будет связь.
Тяжело сопя, Гордон последовал за хозяйкой в самый дальний угол резиденции кетонийского диктатора, оказавшись перед дверью. За ней оказался вовсе не пункт связи, а лифт, который, едва они вошли, устремится вниз. Изолированная кабина несла их быстро и долго. Ребята поняли, что место, куда они направляются, расположено вовсе не в здании, иначе в нем было бы по меньшей мере несколько сот этажей. Кетонийка не проронила ни слова. У ребят было время подумать. По тому, как Гордон, сцепив руки за спиной, перебирал пальцами, Хаммер понял, что он сгорает от нетерпения. Он и предположить не мог, что сейчас творится у него в голове, понимая, что время, проведенное с Санни и Женькой, наложило отпечаток и на него. Слова, сказанные Остином, до сих пор стояли в ушах и Хаммер судорожно соображал: зачем Санни понадобилось лететь на разных кораблях?
Лифт резко замедлился, потом пошел горизонтально и вскоре остановился. Двери раскрылись, пропуская их вперед. Ребята сделали шаг и в нерешительности остановились.
- Мы на глубине четырех километров, - пояснила кетонийка, -  и об этом не знает даже ЦСО.
- Это… - Хаммер был так изумлен, что даже не договорил, и за него это сделала их высокая собеседница:
- Это те, кто пойдет с вами на войну вместе с нашими соотечественниками.
В гигантских размеров светлом помещении в белых одеждах трудились кетонийцы. А вокруг них в несколько этажей и покуда хватало глаз стояли большие кубы, разбитые на секции, наполненные жидкостью, в которой развивалась новая жизнь.
- Это к вопросу о стороне, - кетонийка обратилась к Гордону, - это ваша будущая армия.
- Клоны? – удивленно глядя на нее, спросил он.
- Дети.
- Как дети? – оторопел Хаммер.
- Все они могли появиться в свое время. Но раз в опасности весь Рукав, мы решили не ждать. Технология ускоренного роста даст вам хорошо обученных воинов. Но каждый из них будет знать своих родителей, свою историю и свою цель. Мы все похожи, но каждый из нас – личность, у которой есть не только имя, но и душа. Я прошу вас помнить об этом.
- Это же ваше будущее! Мы не можем принять такой дар!
- Нет, если бы я знал в чем суть – сразу бы отказался, - покачал головой Айрон, - мы не вправе.
- Пусть их будет тысяча, но это будут не дети, - решительно сказал Гордон и ему вновь показалось, будто бы он увидел тень эмоций на лице кетонийки. Что это было? Грусть?
- Решение принято народом, - сказала она, - а это значит, что отказаться вы не можете. И это не дар. Это жертва. Дань нашим ошибкам.
- Но это слишком жестоко, - мрачно возразил Гордон.
- Согласиться на убийство двух Посланников и их ребенка было тоже жестоко. Теперь мы платим.
Ребята опустили головы. Чувства, с которыми они ехали в связной пункт – иссякли. На душу легла тяжесть и осознание всей серьезности положения. Вместе с этим, каждый думал: как кетонийцы, способные на такие жертвы, располагая развитыми технологиями, могли опуститься до тех, кто вел себя так неразумно, что, казалось, разумом и не обладал? Видимо, право на ошибку – это не только человеческая привилегия. Гордон подумал, что кетонийцы вряд ли переоценивают нависшую над Рукавом угрозу. Что уж там, если здесь н;эро – точно дело плохо и сейчас нужно срочно связаться хоть с кем-нибудь, чтобы прояснить ситуацию. Он буквально почувствовал тулонское дыхание в затылок и вздрогнул – до того это ощущение было реальным. Это означало, что стоит торопиться. Тулонцы вот-вот зашевелятся.
Они вновь вошли в лифт и продолжили движение, но теперь уже по горизонтали.
- Почему все так? – рассеянно спросил он, ни к кому не обращаясь. Это были мысли вслух. Ребята это поняли. Не поняла кетонийка:
- Что именно?
Он посмотрел на нее: странный собеседник из мира, который он видит впервые в жизни. Сначала этот мир купался в роскоши, презирая землян, затем деградировал, а затем, словно феникс, возрождался из пепла обновленным, с идеалами, далекими от прежних. И все же он сказал:
- Да неправильно! Не должно быть этой войны! Мы уничтожили Тулон, Рукав вздохнул – что еще надо?
- Власти, конечно, - ответила кетонийка.
- Да это-то я понимаю!
- А в чем тогда вопрос?
Они действительно были представителями разных миров, способных, пожалуй, договориться в вопросах войны и мира, да еще на языке денег. Кетонийцам вряд ли знакомы какие-то чувства – слишком уж они рациональны. Так решил Гордон и попытался объяснить:
- У людей принято рассуждать и выплескивать эмоции на поверхность. Так легче пережить боль.
Она кивнула в знак понимания и вновь спросила:
- Зачем переживать, если ничего еще не произошло?
- Но мы-то об этом не знаем!
- Вот именно.
- В этом и суть. Неужели не понятно, что мы просто боимся того, что может произойти? А мы здесь, на Кетонисе, беспомощные как младенцы!
Она промолчала. Не то от того, что считала разговор бесполезным, не то, потому что и вправду ничего не понимала. Гордон тоже замолчал, не найдя поддержки у друзей. Видимо, они думали о том же, отсчитывая минуты, проведенные в замкнутом пространстве кабины, завидуя кетонийской рациональности.
Пункт дальней связи мало чем отличался от стандартных. Разве что обслуживающего персонала было намного меньше. Ребята это связали с тем, что Кетонис в настоящее время не слишком общительная держава. Хотя, как знать. Они уже успели убедиться, что он умеет хранить тайны, которых у него, похоже, в избытке. Более того, можно было не удивиться, что свои тайны были и у других миров Рукава. Никто же не догадывался, что скрывает самая опасная планета – Адаллон.
- Вы же не будете возражать, если я останусь? – поинтересовалась кетонийка.
- У нас нет секретов, - ответил Айрон, дав понять, что с самого начала возникшее к ним недоверие было безосновательным.
Если она это и поняла, то никак не отреагировала, уступив место Гордону, который нетерпеливо ожидал разрешения на активацию канала связи. «Да Винчи» вышел на связь с первой попытки. На экране появилось лицо Шенет. Ее он хотел видеть меньше всего. При ней он терялся, хоть и делал вид, что нет. Сейчас это было некстати и Гордон в душе порадовался, что обстоятельства обязывали его быть резким.
- Как у вас дела? – спросил без лишних слов.
- Все в порядке, - ответила ему Шенет.
-  Вы где находитесь?
- Скоро будем в поле Новой Земли.
- Хорошо, - Гордон облегченно вздохнул и усмехнулся, - передавай Женьке привет.
Он хотел было отключиться, - но Шенет быстро спросила:
- Вы что, не в курсе?
Гордон поменялся в лице, и Шенет увидела на своем экране появившиеся рядом с ним лица Айрона и Хаммера. Мгновенно сориентировавшись, она громко позвала:
- Харпер, а ну иди сюда!
- В курсе чего? – сквозь зубы процедил Гордон.
- Женьки на корабле нет, - Харпер бесцеремонно отодвинул Шенет от экрана.
- То есть как это нет?! – взревел Гордон, удерживая себя от резких выражений.
- Она оставила инструкции и полетела с командиром.
- Они идут за вами? – напряженно спросил Хаммер.
- Нет. Но пока с ними все в порядке. Я фиксирую их сигнал.
- Где они?!
- Приближаются к Ипсилону.
- Зачем?!
- Откуда мне знать, что у них в голове?! Мне никто не докладывался!
Харпер был взвинчен. Вся эта ситуация не понравилась ему с того самого момента, как он нашел подробные инструкции, оставленные Женькой. Раз она подготовила их заранее, значит, догадывалась, что Санни затеет свою игру. Харпер понял это уже после взлета и долго ругался, а Шенет только смотрела на него и хлопала глазами. На связь с Кентом они так и не вышли: он принципиально обрывал все попытки контакта. В конце концов, Харпер успокоился, установив наблюдение за маячками ребят. Единственное, что он понял – Санни подкинул им задачку, которую они должны были решить. Но пока в голову не приходило ни одной рациональной мысли и Харпер смутно догадывался, что отталкиваться нужно, напротив, от иррационального.
- Ладно, - проскрипел зубами Гордон, - мы с вами действуем по заранее определенному плану. Ждем приглашения,- он завершил сеанс и повернулся к ребятам, - Ну?
Айрон расценил это как желание покинуть связной пункт и обратился к кетонийке:
- Спасибо вам большое за помощь. Не могли бы вы сопроводить нас обратно? Боюсь, без помощи мы заблудимся.
- Конечно, легко согласилась она, не спуская глаз с Гордона, который в задумчивости кусал губы.
Он не проронил ни слова до тех пор пока дверь за ними не закрылась и ребята не остались втроем. Фраза, брошенная кетонийкой за секунду до этого, заставила их задуматься еще больше: «Странно, зачем вашим друзьям направляться на Ипсилон? Планета молчит вот уже три часа. Мы полагаем, что там что-то случилось».
- Тулонцы? – рассеянно спросил Хаммер. Он решительно не ориентировался в ситуации, не в силах разгадать ход мыслей Санни.
- Нет. Не тулонцы, - уверенно ответил Гордон.
- Почему ты не связался с зарлулу? – задумчиво поинтересовался Айрон.
- Это я могу сделать и из своего корабля. Меня больше волнует вопрос: почему Кенты полетели не на Новую Землю?
Он обратил взгляд на ребят, вглядываясь в их лица. В них, как и в кетонийских, он не прочел никаких эмоций. Это уже не раздражало. Стало понятным, что они в ступоре. Вопрос так и повис в воздухе и Гордон с размаху сел на стул, бездумно сгребая в одну кучку раскиданные Айроном крошки.
- Может быть Санни решил переиграть ЦСО? Ведь они не летят на Новую Землю? Этот план родился у него буквально за час до вылета – почему бы нет? – предположил Хаммер, на что Айрон покачал головой:
- Как бы не так. Сейчас они с Женькой летят прямо в лапы ЦСО и Тулону. Причем добровольно.
- Но ведь они это сделали не забавы ради! Они не чокнутые! Должна быть причина!
- Поди, разбери, что у него в голове, - зло выдавил из себя Гордон,- когда кетонийцы прилетели на Пилат – вы бы только его видели. Другой бы сразу сдался, а он – в рукопашку…
- Вот именно! Они же не полетели сдаваться ЦСО!
Ребята враз посмотрели друг на друга. Их поразила одинаковая догадка.
- О нет, - рассмеялся от души Гордон, - чертов Санни… Он же все продумал за этот долбанный час до отлета!
Он с силой стукнул кулаком по столу так, что крошки вновь рассыпались в беспорядке, а недоеденный Айроном кусок упал на пол.
- Он четко дал всем понять, что делать! – ужаснувшись догадке, проговорил Хаммер. По его лицу блуждала улыбка, но не от того, что ему нравилась идея его лучшего друга, а, скорее, от того, что он, находясь в шаге от разгадки, все же уступил Санни, разыграв тем самым его сценарий.
- Ребята, я понял, что он ищет ЦСО, - сказал Айрон, - но зачем?
- Все просто, - ответил ему Хаммер, - мы с Майком должны были встретиться с тобой, поднять Кетонис. Эта задача практически выполнена. Юта должен собрать тех, кто не согласен с режимом Совета в ЦСО – это тоже, считай, сделано. Росс и Харпер прибудут на Новую Землю, получат согласие на ввод войск зарлулу и н;эро в поле Федерации и займутся доработкой щита – дело техники. А сам он решил отправиться на поиски ЦСО, а, значит, и мебиан с тулонцами.
- Так он же преподнесет им себя на блюдечке!
- Да! И он на это рассчитывает! Он не случайно придумал историю с маячками и натолкнул Харпера на мысль, что сигнал нарушения пространственно-временного континуума можно отследить. На самом деле отслеживать нужно его маячок! Это Харпер и сделал, но сделал неосознанно, так как Женька нарушила командирский приказ и полетела не на «Да Винчи»!
- Я даже представляю с каким лицом был Санни, когда увидел ее на своем корабле, - Гордон встал, повертев в руках продуктовый пакет ЦСО и швырнул его обратно на стол.
- Это единственное, что он не учел, - Хаммер подпер голову руками, - он хотел не рисковать ею, ведь понимал, что если сам окажется в руках ЦСО, то те его с удовольствием передадут мебианам, а те уж церемониться с ним не будут. Или Совет сам доведет начатое до конца.
- А теперь, если их найдут – несдобровать Женьке. Она – лакомый кусок для Тулона. И теперь они знают, что она – Посланник зарлулу – древнейшего врага… черт! – Гордон сжал кулаки, понимая, что сделать ничего нельзя.
- Раз они двигаются – это уже хорошо, - попытался рассуждать Айрон, прикрыв балкон – душный ветер врывался в комнату, сгущая и без того угнетенную атмосферу, - и раз они не повернули назад, значит, имеют представление куда летят.
- А мы должны следовать за ними, - заключил Хаммер.
- Долбанные фанатики справедливости! – никак не мог успокоиться Гордон и нервно закурил, - не скажи об этом зарлулу – начнутся проблемы, скажи – тоже проблемы! Ой, Кент, ну и кашу заварил… спасатель хренов…
- А ты бы что на его месте придумал? – поинтересовался Айрон.
Он, наконец, вник в ситуацию и лишь утвердился в своем мнении о том, что ребята остались столь же безрассудны, как и раньше. Как и Санни, он в свое время вел двойную жизнь, работая на госбезопасность Земли и ЦСО одновременно. У Центра свои люди были везде: в «Захвате» это был Санни, а в «Слежении» - Айрон. Никого не было только в «Поиске» да и то, потому что Женька отказалась. Во время тулонской войны его плавно вывели из игры, чтобы ввести вновь, но уже не как прежнего игрока – сотрудника группы «Слежение» или бойца мятежного отряда, а как сотрудника отдела охраны – тюремщика. Именно тогда он понял, на что способны ребята. Он хорошо помнил тот день, когда в седьмой забой прорвались грунтовые воды. Его задачей было незаметно приглядывать за Санни, но в суматохе он упустил его из вида. Если бы не Женька, которой каким-то образом удалось проникнуть из третьего забоя в седьмой, он бы его не нашел. Чем она руководствовалась, идя вслепую, так и осталось для него загадкой. Возможно, это были скрытые резервы зарлулу, о которых она еще не знала, а, возможно, и та жажда жизни, о которой говорил диктатор Кетониса. Айрон знал одно: без Женьки он бы провалил задание. Хотя, все равно вышло все не так, как планировал Совет ЦСО и Айрон впервые в жизни почувствовал сладость нарушения приказа с полным осознанием и уверенностью в правильности совершаемых действий. Вопреки всем инструкциям, в том числе тем, которым его обязывала служба охранником, он дал Санни и Женьке возможность несколько минут побыть друг с другом рядом. Он раскрылся, выдав свой неприкосновенный статус сотрудника ЦСО, ведь только так он мог помочь ребятам. После этого он вновь исчез в недрах ЦСО, чтобы, спустя несколько лет, вновь сделать выбор. Он сделал его, встав на сторону справедливости, на которой к его великой радости, были и ребята.
Он вернулся из воспоминаний, поняв, что Гордон на вопрос так и не ответил. Тогда он сказал сам:
- Я не знаю, на что способен Санни, это больше известно вам. Но однажды я видел то, на что способна Женька. Она не отступит.
- У нее дочь! – воскликнул Гордон, докурив, наконец, сигарету и затушив ее прямо о блестящую упаковку продуктового пакета.
- У нее долг! – возразил Айрон. - Ты еще скажи, что она за мужиком побежала! Я не думаю, что они приняли решение легко! Ты думаешь, после того как Санни ей все рассказал, она повернула бы обратно? Черта с два! Это не тот человек! Она пойдет до конца как бы больно ни было!
- Человек… - недовольно проговорил Гордон, - никакой она не человек!
- Я думаю, что тут дело вовсе не в том, кто человек, а кто – нет, - сказал Хаммер, - может быть, все дело в том, что они оба – Посланники и не могут находиться далеко друг от друга, если это не объективные обстоятельства?
- Командир отдал приказ, - начал было Гордон, но Хаммер его остановил:
- Майк, ты же понимаешь, что если Женька знает, что она на верном пути – ее никакими приказами не остановишь. Ты как будто не работал с нами!
- Давно это было.
Гордон успокоился и теперь стоял у окна, глядя на закатное солнце Кетониса. Желтый шар стал багряным, опускаясь все ниже и ниже. Он вдохнул глубже и почувствовал, как в горле медленно встает ком: поступка Санни не смог просчитать даже он. И пока Гордон наслаждается закатом, ребята летят в неизвестность, заранее зная, что скоро им придется прямо взглянуть в глаза смерти только ради того, чтобы их угасающий сигнал от маячков долетел до ребят, и они смогли нанести ЦСО ответный удар так, чтобы ни он, ни его союзники больше никогда не подняли головы. Оценит ли эту жертву кто-нибудь кроме тех, кто считал их своими друзьями? В глубине души он понимал, почему так не может принять Женькино решение. Он боялся за них обоих, боялся потерять, боялся, что без них Лаура тоже долго жить не сможет. Гордон сдвинул брови. Его лицо стало привычно суровым. Он и так слишком расчувствовался за этот длинный день, а чувства, по его глубокому убеждению, мешали думать. Вполне вероятно, что кетонийцы именно поэтому были столь рациональны. Что ж, иногда этого действительно не доставало. Он вспомнил несдержанность Александры и подумал, что именно это ее и погубило. А еще он отметил, что Женька в последнее время тоже стала неуравновешенной. Хотя, это было вполне объяснимым: выбирая дальние горизонты, она не переставала думать о Лауре и сейчас ей должно быть особенно горько, ведь она предполагала, что может больше никогда не увидеть дочь. Знали ли о таком повороте зарлулу? И если да, то как позволили пойти ей на этот шаг? Или теперь им вполне достаточно иметь Лауру с ее неограниченными возможностями? Но это было непохоже на зарлулу. Гордон бы ни за что не поверил, что они на это способны, ведь даже тогда, когда Санни и Женька были на Новой Земле, а Гордон приглядывал за Лаурой на Адаллоне, они всегда говорили ей о родителях во множественном числе, вкладывая в это понятие тот смысл, который был привычен и Гордону. Он был уверен, что все эти вопросы он выяснит на корабле. Без разрешения главных союзников Новой Земли он тоже не может взять и увести часть войск вслед за Посланниками. Мысленно он уже вел обратный отсчет до старта. Он был готов смириться с тем, что ребята намеренно шли в лапы ЦСО, но только при условии благополучного финала. Хотя этого как раз нужно было ожидать меньше всего. Женька всегда говорила: «И в худшем есть от чего оттолкнуться». От чего может оттолкнуться Посланник зарлулу в руках тулонцев – ему было непонятно. На что они надеются? На удачу? На то, что пока Тулон и мебиане будут решать, что с ними делать, - на помощь примчатся ребята, всех победят и вызволят их из плена? Вряд ли. Но тогда, может  быть, они надеются на чудо? Но ждать его просто не откуда! Так может их толкает слепая вера? Вера в то, что их жертва будет не напрасной?
Гордон поразился: о себе ребята не думали. И умели работать в команде. Причем работать чисто. И это при том, что Женька никакого отношения к «Захвату» не имела, ведь она числилась в совсем другой группе! Однако та тайна, которой они поделились с Шенет, а заодно и с ним, заставляла Гордона думать о другом. Убийство губернатора Невады натолкнуло на мысль, что им нравились активные политические игры, а если и под военный трибунал – все равно была выигрышная партия. В конечном итоге Санни был прав: ЦСО быстрее среагирует на приманку, чем его найдет Харпер. С этим нельзя было не согласиться. И все же Гордон боролся с собой, представляя, как он их отутюжит, когда все закончится.
Когда пришло время и они вновь встретились с темноглазой кетонийкой, он вежливо произнес:
- Спасибо за терпение и понимание.
               Кетонийка лишь склонила голову. Ребят сопроводили до самого портала зарлулу, где покоился корабль, готовый к старту. Их оставили недалеко от входа, скупо попрощавшись, выполнив чисто формальный ритуал. Пыль стеной поднялась в воздух, и корабли исчезли в ней. Прикрыв глаза рукой, Хаммер произнес:
- Странный народ. Я их до конца так и не понял.
               Гордон промолчал. Он угрюмо устроился в пилотском кресле, завел двигатель и уже через несколько минут его крейсер висел на орбите Кетониса, ожидая, когда армия длинноносых кораблей покинет родную планету. У него не выходило из головы лицо кетонийки. И поначалу он рассуждал так же, как Хаммер. Но потом его мнение резко изменилось. Он мог поспорить, что кетонийцы могут испытывать абсолютно земные эмоции, только хорошо это скрывают. Он встал, прошелся по палубе и подошел к обзорному окну, глядя вниз, откуда на орбиту поднимались корабли, а видел перед собой бездонные кетонийские глаза, напоминавшие своей глубиной глаза Шенет. Этот взгляд будоражил и, казалось, проникал в самые потаенные уголки души, куда самому-то заглядывать было страшно. Именно этот взгляд при общении с Шенет заставлял Гордона мобилизовать весь свой внутренний ресурс, чтобы выглядеть как можно более непринужденным, пусть даже с перебором. И Женька это заметила. Но если заметила она, с таким же успехом могла заметить и Шенет. Если так, то пока она не проявляла по отношению к нему никаких признаков ни симпатии, ни антипатии. Это было хорошо. Гордон решил, что у него есть шанс и вновь вспомнил о кетонийке. Возможно, с Шенет они были похожи не только взглядом, но и умением глубоко прятать свои истинные чувства. Он попытался представить, что она делает после их отлета, но не смог. А она стояла на балконе, глядя высоко вверх на исчезающие за облаками корабли, уносившие ее соотечественников. Она хорошо запомнила слова Гордона: «Так легче пережить боль». Из ее глаз катились крупные слезы, но лицо оставалось непроницаемым. Сзади незаметно подошел диктатор и бережно обнял кетонийку за узкие плечи:
- Я не знал, что ты умеешь плакать, как люди.
- Я тоже, - тихо ответила она, продолжая немигающим взглядом провожать уплывающие корабли.
- Это слабость.
- Это – сила, - возразила она, и он не стал с ней спорить, в знак солидарности тоже устремив взгляд в небо.

- Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Харпер, играя с грифелем. Он мастерски перекидывал его с одного пальца на другой, вертел между ними, подбрасывал и ловил.
- О чем именно? – посмотрела на него Шенет, отвлекшись от бортового компьютера.
- Ты не понимаешь? – он громко прихлопнул грифель ладонью и серьезно на нее посмотрел, - Гордон вышел по открытому каналу связи! Это тебе ни о чем не говорит?
- Нет. По-моему это вполне объяснимо.
- И как же?
- Очень просто. Наступило время, когда маски сброшены и можно играть в открытую.
             Харпер покачал головой: с Шенет разговаривать бесполезно. Ей было даже не интересно почему Женька покинула «Да Винчи» до старта. Она ответила со своей позиции: «Санни – командир, вот пусть сам с ней и справляется. Нам поставили задачу и мы должны ее выполнить». Харпер, напротив, искренне переживал. Он знал, что его обожаемая лейтенант Корнеева полна сюрпризов, но все еще не понимал, зачем она взвалила на него тяжесть переговоров с Джеком Уолисом. Харпер бесился: почему не на Шенет?! Но тут же понимал, что дело тут вовсе не в симпатиях, узах дружбы и предпочтениях. Все дело в том, что он – бывший сотрудник ЦСО – это раз, и его работу смог оценить еще по операции «Монблан» Талоне – это два. Логика была нехитрая. И Шенет только порадовалась, что займется, наконец, работой и будет подальше от опасности. Харпер, конечно, напомнил ей, что в данной ситуации Новая Земля и все ее жители находятся под постоянной угрозой, причем о реальной угрозе знают только он и Шенет, а остальные – не догадываются. Шенет сделала вид, что для нее это ровным счетом ничего не значит, однако Харпер понял, что это далеко не так. Он нетерпеливо погрыз кончик грифеля. Завидев мигающий сигнал коммуникатора, он демонстративно усмехнулся, всем своим видом показывая Шенет, что ее позиция самоустранения не самая лучшая.
- Ну? Юта на связи. Что сейчас скажешь?
             Шенет не обратила внимания на выпад и активировала сеанс связи. Короткий разговор дал ему новую тему для размышления. Пытаться разобраться в мыслях Санни и Женьки было бесполезным занятием. Однако в сердце зашевелилось ощущение угрозы. Он не стал озвучивать свои тревоги, получив заверения, что Шенет свяжется с ним, как только состоятся переговоры с президентом и независимо от их результата. Отчего-то Юта был уверен, что эти переговоры легкими не будут. Он исходил из того, что перед главой федерации появятся не Посланники, а Харпер. Харпера знает Миецо и знает Талоне, но недостаточно знает Уолис. А решение о введении в поле Новой Земли инопланетных войск будет принимать именно он. Как поведет себя молодой гений, ничерта не смыслящий в политике? Он, разумеется, выполнит все, как велела Женька, но что, если потребуется больше? Хватит ли на это его мозгов? Юта и не подозревал, что Харпер все это время думал о том же. Подспудно он искал в Женькином послании то, что было написано между строк. Но не находил. Не находил и поддержки Шенет. В итоге, он позволил себе предположить, что это был его очередной экзамен на «аттестат зрелости». Один он уже сдал, вытащив Женьку на «Да Винчи» перед бегством с Соломона. Теперь предстояло сдать второй: без подсказок, с одной лишь маленькой шпаргалкой. Незаметно для Шенет он пытался несколько раз связаться с Женькой, но она, как и Санни, не отвечала, и тогда он впивался глазами в крохотный монитор, на котором слабо отражался тусклый сигнал двух маячков, удаляющихся все дальше и дальше. Харпер думал и о том, что еще тогда, после взлета, можно было что-то изменить, но Женька сделала четкую приписку: «Не пытайся меня остановить». И Харпер не посмел. А сейчас жалел об этом, потому что понял, что он был единственным, кто мог это сделать. Он тяжело вздохнул и взглянул на Шенет. Она будто бы не разговаривала ни с Ютой, ни с Гордоном. Ее лицо ничего не выражало, кроме спокойствия. Харпер нетерпеливо поерзал в кресле:
- Сколько до выхода из подпространства?
- Мы идем на предельной скорости.
Харпер засопел, пробормотав что-то вроде: «Доберусь я еще до ускорителя», - и обратился к Шенет:
- В общем, если нет возражений, то как получим разрешение на посадку, будем садиться на президентский полигон.
- Что? – Шенет развернулась к нему с недоумением на лице.
- А то, - резко ответил Харпер, - давай сейчас еще время тратить на простой, регистрацию, записи на аудиенции…
- Да кто нас пустит на президентскую площадку?!
- Ну-у, во-первых, летишь ты, во-вторых, летишь на «Да Винчи» - это же сразу бесплатная виза!
- Ты тоже авантюрист? – спросила она, сузившимися глазами глядя на него. В ее взгляде он прочитал не столько недовольство, сколько предостережение. - Ты думаешь, если мы сядем прямо к ногам президенту он будет в восторге? На что ты рассчитываешь?
Харпер некоторое время молчал, затем ответил:
- На удачу.
- Удачу... – откровенно рассмеялась Шенет, - Харпер, ты меня не смеши, мы только хуже сделаем!
- Хорошо, - неожиданно согласился он, - садись в порт на общих основаниях, пробудем четыре часа в карантине, потом потратим два дня на регистрацию, потом поедем к президенту, запишемся к нему на прием и пройдем его еще через неделю! А тулонцы пусть бомбят!
Он отвернулся от нее и нервно застучал пальцами по подлокотникам. Позиция Шенет ему откровенно не нравилась. Он даже подумал о том, что она никогда бы не вписалась в команду ребят. Оставить себя в ЦСО взамен него, Харпера, было не таким уж героическим поступком, при условии того, что такому человеку, как Шенет Росс, никто бы вреда не причинил. Он демонстративно встал и бросил:
- Я в кают-компанию.
Он спустился вниз, злясь на самого себя, что не смог убедить Шенет в правильности его идеи. Тогда как он сможет убедить президента? Шенет считала его сопляком, а Джек Уолис? Вряд ли он прислушается к тому, кто ему во внуки годится. Харпер вошел в кают-компанию и с досадой покачал головой: «Эх, лейтенант, на что ты меня толкаешь…» Ответа, разумеется, не было и это означало, что выход он должен придумать сам, поскольку именно ему Женька вручила все полномочия, а вовсе не Шенет. Харпер вдруг неожиданно просиял и произнес:
- Я ли не гений?
С довольной улыбкой он направился к книжной полке, за которой был спрятан пункт связи с мостиком. Задумка была проста: влезть в головной компьютер и задать курс, координаты и траекторию посадки так, что какие бы действия Шенет не предпринимала, корабль все равно вернется к первостепенной программе, которую он и планировал создать. Его пальцы забегали по интерактивной панели. С довольной ухмылкой на лице, он испытывал настоящий азарт: сыграть в партию с Шенет и переиграть ее – было для него делом чести. Так поступила бы Женька, которая до сих пор была для него примером. И Харпер переиграл. Когда Шенет вбежала в кают-компанию со словами: «Ты что творишь?!» - было уже поздно. «Да Винчи» медленно заходил на посадку по направлению к президентской площадке, находившейся менее чем в полукилометре от резиденции. Такой Шенет Харпер еще не видел. Ее волосы растрепались, глаза горели, рот искривился в судороге. Она кричала:
- Ты такой же безумец, как все они! – он прекрасно понял в чей огород был брошен камень. - Да нас размажут только за попытку несанкционированной посадки! И плакали твои переговоры!
Он смотрел на нее с нескрываемой улыбкой, что вывело ее из себя окончательно. Она всплеснула руками, замотала головой и бросилась обратно на мостик. Он, не спеша, поднялся за ней. Торопиться было не за чем: Шенет ничего не могла изменить. Харпер появился около центрального пункта в тот момент, когда «Да Винчи» вырвался из плотных слоев атмосферы Новой Земли и начал посадочный маневр.
- Ну вот видишь, никто в нас не стреляет, чего паниковала?
Шенет промолчала, не удостоив и взглядом. Он не расстроился. Харпер думал: неужели она не понимает, что им дорога каждая минута? Он привык, что ребята не отличались стремлением всегда и все делать правильно, главное – добиться цели и чтобы эта цель была стоящей. Сейчас он считал, что поступил правильно. И пусть его трижды отчитают за неправомерность действий, он будет стоять на своем.
Харпер увеличил изображение взлетно-посадочной полосы и присвистнул. На площадке их ожидал целый гарнизон солдат.
- Что? Доволен? – с холодком спросила она.
- Не вижу музыкантов. Почему с музыкой не встречают?
Шенет посмотрела не него: как же он был сейчас похож на Женьку! Словно она управляла его поступками и мыслями.
- Ты поступаешь, как Женька, - озвучила она свои домыслы.
- Сколько раз она была права?
- Сколько раз она подвергала себя и окружающих опасности?
- Но ведь выгорало!
- Зато какой ценой!
Она вновь отвернулась. «Вот и поговорили», - подумал Харпер. Внешне он казался уверенным, но это было наиграно. Внутри он был сжат в комок, не зная, чего ждать после приземления. Выходить? Сидеть на месте? Они получили разрешение на посадку, но вооруженных солдат не заказывали. В душу закралось подозрение, что на Новой Земле могло что-нибудь произойти за те недели, что Шенет не было, и вероятности, что вся правящая верхушка находится под тулонской властью, исключать не следует. Однако он не забыл об уверенности ребят, что Новой Земле грозит не колонизация, а тотальное уничтожение, а, значит, столь «радужная» встреча обусловлена ни чем иным, как бесцеремонностью Харпера.
- Ну что, пошли сдаваться? – сказал он, когда двигатели «Да Винчи» замолчали.
- Мне и тут хорошо, - ответила Шенет.
- Отсиживаться собралась? – он обошел ее, встал напротив и посмотрел в глаза, - Шенет, я рискну предположить, что твоим разумом опять воспользовались тулонцы. Ты откровенно саботируешь наше задание.
Она ответила ему прямым взглядом:
- Я не хочу нарваться на пулю. Вот и все.
- Если бы было нужно, с нами покончили бы еще в воздухе. Ты старше меня почти на двадцать лет, а ведешь себя как маленькая девочка. Хорош бояться.
Харпер все-таки ее раскусил. Шенет действительно боялась, и ей было стыдно. Она покраснела и подняла на Харпера печальный взгляд. Он положил руку ей на плечо:
- Если честно, то я тоже трус.
Она чуть улыбнулась и встала. Это означало, что она готова. Не торопясь, каждый наедине со своими мыслями, они покинули «Да Винчи». На открытой площадке в глаза ударил яркий свет Ситара. Харпер и Шенет прикрыли глаза от резкой, но проходящей боли. Навстречу им шагал высокий сухопарый человек в темном костюме строгого покроя, делавшем его еще более высоким и худым. Ошибиться было невозможно. Это был президент объединенных народов Земли.
- Слушай, а если они все-таки будут стрелять? – вполголоса спросила Шенет, намеренно не делая резких движений.
- Не будут, - уверенно ответил ей Харпер, - пожалеют деньги, угроханные на строительство «Да Винчи». К тому же, мы изначально заявили о себе, как о парламентерах. Не думаешь ли ты, что земляне будут стрелять в переговорщиков?
- После приземления на президентской территории я уже ни в чем не уверена.
             Харпер больше ей не ответил – президент подошел слишком близко и стало абсолютно ясно, что никто в них стрелять не собирался. Вооруженный гарнизон – это даже не мера предосторожности, а, скорее, ответная реакция на хамство. Харпер понял это, едва Джек Уолис остановился буквально в двух метрах от них:
- Какая неслыханная наглость! – сказал президент, и на его сухом старческом лице отразилось негодование.
             Его взгляд был обращен в сторону Шенет. Ведь Джек Уолис и подумать не мог, что идея приземления у него под носом принадлежала не ей. Но Шенет, как заметил Харпер в таких ситуациях, стояла и хлопала глазами. Она не знала, что сказать, что ответить. Это была не ее игра и что за инструкции Женька оставила Харперу, она тоже не знала. Не вникала и не хотела вникать, так как изначально посчитала такой поворот событий совершенно неуместным и непродуманным. Она пыталась понять Женьку, но не могла. Причем относила это вовсе не на счет того, что они были из разных миров. При всем том, что Женька была зарлулу, она крайне ревностно относилась ко всему, что было связано с Землей или Новой Землей. И именно это было понятно Шенет. Это перечеркивало все недомолвки и недопонимания. Но только не в этот раз. Она видела перед собой негодующие глаза президента Уолиса и понимала всю серьезность их положения. Если ответ его не устроит, президенту ОНЗ достаточно будет щелкнуть пальцами и военные их упрячут за решетку без каких-либо объяснений. Шенет собралась было извиниться за столь некорректное поведение, но неожиданно для себя услышала голос Харпера:
- Господин президент, я уполномочен говорить от имени зарлулу.
             В глазах Джека Уолиса отразилось недоумение, и он перевел взгляд на Харпера. Это было еще большей наглостью, но начало было положено. После этой фразы президент уже не сможет отступить, а сядет за стол переговоров. Шенет вынуждена была признать, что Харпер выиграл уже второй раунд. Первый – когда приземлился именно здесь, второй – когда вынудил Джека Уолиса сказать:
- Что ж, в таком случае, прошу вас.
             Он широким жестом указал в сторону отдельно стоящего здания, которое служило не только местом работы, но и местом жительства. Его высокую крышу венчала пирамида, а фасад украшали изогнутые колонны. Оказавшись внутри, Шенет ощутила прохладу. Осматриваться было некогда – президент явно торопился. Харпер был невозмутим, Шенет – в смятении. С чем связана эта спешка? Она поймала себя на том, что ко всему относится с излишней осторожностью и вспомнила Гордона. Похоже, что такая манера поведения была крайне заразна и ребята цепляли ее друг от друга при этом часто – небезосновательно. Из широкого холла лестница вела наверх, но они свернули влево, оказавшись в не менее широком коридоре. Портреты предшественников Уолиса на стенах были написаны столь искусно, что, казалось, провожали взглядом каждого, кто проходил мимо, а потом шептались за спиной. Идя по тканому ковру, поглядывая на стены, Шенет обратила внимание на то, что последним изображением президента был портрет предшественника Уолиса, пробывшего на высоком посту один восьмилетний срок. Президента Полеву история Земли будто бы и не знала. Об этом сильные мира решили забыть, посчитав недоразумением. Шенет подумала, что это в высшей степени несправедливо, ведь на ошибках нужно учиться, а не прятать свидетельства того, что события все-таки имели место быть на пыльные полки секретных архивов. Широким размашистым шагом президент приближался к высоким дверям в самом конце коридора. «Зал переговоров», - догадалась Шенет. Джек Уолис не проронил больше ни слова и, судя по тому, что он учтиво отказался от сопровождения охраны, скрывать ему было нечего, да и бояться тоже. А, исходя из того, что переговорщиков он сопровождал лично, можно было предположить, что значимость предстоящих переговоров он осознавал в полном объеме.
             Массивные двери распахнулись, словно по команде. Не сбавляя скорость, они вошли внутрь помещения. За высокими мощными запорами скрывалось небольшое сумрачное помещение. Шенет ошиблась – это не был зал переговоров. В этой комнате проходили самые узкие, а порой и неофициальные встречи. Обстановка в ней к этому располагала: шумоизоляция, отсутствие системы прослушивания и видеонаблюдения. Двери, выполненные из сверхпрочного материала, могли в случае необходимости достаточно долго сдерживать натиск противника, а тайный ход, открывавшийся из помещения, давал реальный шанс на спасение, выводя к транспортировочной кабине, которая, в свою очередь, в течение нескольких минут доставляла пассажиров к тщательно замаскированной взлетной площадке с всегда готовым к взлету кораблем. Ни Шенет, ни Харпер об этом не знали, но, оказавшись в замкнутом пространстве комнаты, в которой и должны были пройти переговоры, они интуитивно почувствовали себя в безопасности. Тяжелая дверь щелкнула и это означало, что все, что будет сказано, останется исключительно в этих стенах. Здесь уже было двое человек. Одного Шенет узнала сразу – директор ЦСО Пабло Миецо. Второго она никак не могла разглядеть. Он держался тени, но по его облику можно было сказать, что во встрече он заинтересован: он сидел в кресле за прямоугольным столом, положив ногу на ногу. Одна его рука спокойно лежала на подлокотнике, вторая напряженно подпирала подбородок. Он явно чего-то ждал. Или кого-то. Но точно не тех, кого увидел перед собой.
             Джек Уолис молча указал Харперу и Шенет на два кресла, стоящих спиной к двери, а сам направился на другую сторону, заняв главенствующее место на противоположной стороне стола, сложив руки в замок перед собой. Харпер последовал его примеру, но в отличие от выдержанного президента его волнение было хорошо заметным.
- Господа, - сказал Джек Уолис, обращаясь к своим коллегам, - уполномоченный зарлулу прибыл на переговоры.
- Торнбери Харпер, - представился Харпер и кивнул в сторону Шенет, - Шенет Росс. Мы летели на одном корабле.
- Президент ОНЗ Джек Уолис, - в свою очередь представился президент. Это была небольшая формальность, которую они обязаны были соблюсти.
- Директор ЦСО Пабло Миецо, - Миецо чуть растянулся в дежурной улыбке, глядя как Шенет удивленно на него посмотрела. Она явно не могла понять: какое право имеет Миецо принимать участие в переговорах с зарлулу с учетом того, что натворили его коллеги?
- Советник-консультант по вопросам внешних контактов Ормандо Талоне, - произнес третий глубоким бархатным голосом и выдвинулся из тени.
             Харпер в изумлении открыл рот. Женька оказалась права: Талоне был в игре. Хорошо это было или плохо он пока не понял, но именно Талоне начал разговор, задав вопрос, который означал, что переговоры будут проведены на ноте неофициальной, но их значение от этого ничуть не умалялось. Напротив, именно к «своим» Талоне привык предъявлять завышенные требования, следовательно, переговоры обещали быть к тому же и напряженными. Зато Шенет поняла, почему Женька назначила переговорщиком именно Харпера. Она словно знала, кто сядет за стол переговоров и предугадала, как именно развернулся события.
- Где Кент и Корнеева? – прямо спросил Талоне.
             Харпер понял, что ждали не его. На этот случай Женька предписала ему не юлить и говорить правду, что Харпер и сделал:
- На Адаллоне мы разделились на четыре группы: Хаммер и Гордон отправились на Кетонис, который обещал оказать поддержку войсками. Юта собирает сотрудников ЦСО, верных его идеалам. Росс, Корнеева и я должны были следовать к Новой Земле, чтобы провести переговоры. За нами с разницей в час должен был следовать Кент. Однако после взлета оказалось, что Корнеева и Кент следуют другим курсом, - Харпер замолчал, понимая, что сейчас, вероятно, на него обрушится гнев Талоне, но тот с долей иронии в голосе спросил:
- Корнеева сбежала с «Да Винчи» еще до взлета и вы этого даже не поняли?
- Да, - растерянно опустил голову Харпер.
             Талоне резко встал и, прохаживаясь взад-вперед, запыхтел сигарой. Его лицо скрылось в клубах дыма. До Харпера донеслось недовольное: «Опять самодеятельность…», - но потом Талоне развернулся к Харперу и несколько смягчился:
- Я сам дал им свободу действий, вот они и поступают, как хотят, - это было сказано не столько президенту и Миецо сколько самому себе, - вам известно, куда они летят?
- Конечная точка нет. Но последний раз я фиксировал их сигнал в районе Ипсилона-Дзеты.
             Талоне удивленно поднял бровь и в его глазах промелькнула какая-то мысль. Харпер это понял, но Талоне делиться не собирался.
- Вы удовлетворили свой личный интерес? – к Талоне обратился Джек Уолис.
- Вполне, - коротко ответил тот и сел.
             Президент продолжил:
- Полагаю, что это был разговор на отвлеченную тему. С чем вы к нам пожаловали на самом деле, мистер Харпер?
             Внутри он был готов к этому вопросу, но как только он прозвучал, Харпер почувствовал себя таким никчемным, что готов был вскочить с места и убежать. Однако если он не сможет убедить Уолиса ввести в поле Новой Земли войска зарлулу и н;эро – какой он у черта парламентер? Возлагая на Харпера все надежды, Женька верила в него и от этого становилось еще тяжелее. Харпер, наконец, понял всю масштабность этого предприятия и ему стало не по себе. Он набрал в грудь воздуха и проговорил:
- Я не умею выражаться политическим языком, но не могу сказать, что факт моего присутствия здесь – чистая случайность. Скажу, как умею, как знаю, как видел собственными глазами. Я полностью разделяю мнение ребят и если бы на моем месте были они – не сомневайтесь, они бы сказали то же самое. Назревание в Рукаве открытой войны уже ни для кого не секрет. ЦСО изобрел оружие, способное уничтожить весь Рукав, грубо говоря, машину времени. Но создал он ее вовсе не для того, чтобы сохранять таким образом баланс прошлого и будущего. ЦСО нарушил его, вторгшись в святая святых – прошлое, нарушать которое и тем более изменять нельзя…
Харпер осмелел и встал. Так он лучше читал лица окружающих. Он не пытался их в чем-то убедить или запугать. Он просто хотел донести до них весь реальный ужас ситуации, в которой оказалась Новая Земля против своей воли:
- Вы знаете, что ЦСО обвинил Новую Землю в сговоре с зарлулу с целью господства в Рукаве. Для борьбы с мнимым противником он заключил союз с мебианами и Тулоном. О том, что тулонцы уже здесь – вам говорить не нужно. Однако зарлулу тоже оказались не без сюрпризов. Точнее, ЦСО, сам того не зная, привлек к нам в Рукав двенадцатую расу.
             Харпер сделал паузу. По логике должно было быть хотя бы несколько удивленных вопросов. Но нет. Лица Талоне и Миецо остались непроницаемы и это означало, что для них это была не новость. Возможно, они владели информацией не полностью, но демонстрировать свою некомпетентность им было не с руки. Что касается президента, то он, не разжимая сцепленных перед собой рук, откинулся назад. Что скрывала его поза, Харпер не мог разгадать, однако во взгляде прочел недоверие. Это был нехороший знак, но он и вида не подал:
- Двенадцатая раса, именуемая н;эро, пришла извне Рукава. Их цель – сохранение баланса пространства-времени и они столь же древние, как тулонцы или зарлулу. Затруднения определенного рода в том, что во всех остальных известных нам расах добро и зло сосредоточено внутри индивидуума. Мы можем быть добрыми или злыми одновременно. У н;эро все значительно сложнее. Их темная и светлая стороны разделены. Это и хорошо и плохо одновременно. Плохо то, что темная сторона н;эро – это те самые пожиратели материи, о которых вам, я думаю, известно. Но! Для тех, кто с н;эро в союзе – они не опасны.  Н;эро представляют собой реальную силу, которая может прийти на помощь в борьбе против Тулона и мебиан. Что же касается зарлулу, то союзнический договор между ними и н;эро был заключен менее трех стандартных суток назад и теперь союзники лишь ждут вашего разрешения войти в поле Новой Земли, чтобы защитить ее от нападения, которое скоро, несомненно, последует.
Харпер сел. Он закончил. Новая Земля должна сказать ответное слово. Но Джек Уолис не торопился. Спешка означала бы слабость. К тому же он и не думал, что дело зашло так далеко. Талоне и Миецо действительно владели информацией, но не более чем он. И он, несомненно, спросит их мнение, чуть позже, а пока следовало прояснить для себя некоторые вопросы. Он не изменил своего положения, вглядываясь в лицо Харпера, и проговорил:
- Я так полагаю, ситуация такова: ЦСО объединился с мебианами и Тулоном, чтобы уничтожить Новую Землю и завоевать Рукав. И тут из ниоткуда появляется эта ваша двенадцатая раса, которая вступает в союз с Адаллоном и теперь они вместе хотят вторгнуться в поле Новой Земли?
Тон голоса президента Харперу не понравился. Это было как раз то, о чем предупреждала Женька.
- Это утрировано, господин президент, - спокойно сказал Харпер и Талоне снисходительно смягчил черты лица. Это была его школа, уж слишком знаком был почерк: не переходя на личности, но довольно жестко дать понять неправоту, - если бы н;эро и зарлулу хотели вторгнуться, они бы уже давно это сделали. И, следует сказать, вполне успешно.
Нижняя губа президента затряслась и это заметила Шенет. Она уставилась в стол, боясь, что Уолис просто разнесет Харпера на кусочки, но тот взял себя в руки:
- Поймите меня правильно: я должен действовать во имя Новой Земли, а вы мне что предлагаете? Пустить на свою территорию неизвестно кого? И с чего я вообще должен верить в то, что ЦСО посмеет нарушить наши границы?
Харпер ответил, не задумываясь:
- Вы перехватили сигнал Центра, тот самый, расшифровку которого отдали Анне-Франческе Кайль тире Кореевой. Это сигнал ЦСО из далекого прошлого! Эксперименты ЦСО со временем были – это очевидно! Над проектом временно работал я и об этом прекрасно осведомлен директор Центра. Он свидетель моего саботажа. Но он также свидетель того, что, несмотря ни на что, эксперимент был завершен и вполне удачно. Иначе как бы в Рукаве появились тулонцы? И после этого вы верите в то, что ваши границы не будут атакованы?
- А где гарантия, что их не атакуют эти ваши н;эро?
- Гарантии нет. Есть вера в будущее.
- Вера? - президент скривился и встал, наклонившись над столом, словно нависая над Харпером. - Наша вера умерла вместе с Землей, когда мы покинули ее!
- Зато наша все еще живет вместе с надеждой!
Харпер тоже встал, сорвав очки. На его покрытом веснушками носу образовались крупные капли пота, которые он смахнул ладонью и вытер без стеснения о летный комбинезон. Шенет наклонилась еще ниже к столу, чтобы не видеть лица президента, который, она была уверена, сейчас прекратит весь этот балаган. Зато Талоне был доволен. Он видел перед собой не переговоры, а разговор. Непосредственность Харпера подкупала и это было очевидным. Малец верил в то, что говорил, но был слишком импульсивен. С точки зрения Талоне, Уолису следовало бы повернуть разговор в другое русло, но он только подлил масла в огонь.
- Ваша вера слепа, - холодно сказал он, - вы готовы довериться любому, не задумываясь о сотнях тысяч жизней.
Эта фраза была непродуманной. Даже провальной. Талоне это понял по тому, как глаза Харпера сузились и на лице отразилось непонимание. Похоже, он провел с его «орлами» слишком много времени, переняв не только модель поведения, но и образ мыслей.
- Задумывались ли вы о вопросах веры, господин президент, и о тысячах жизней, когда подписали Херувиму смертный приговор? – медленно произнес Харпер и продолжил, не давая Уолису отреагировать. -  Неужели вы хотите повторить ошибку?
Он смотрел в глаза Уолису, а тот пожирал глазами Харпера. Выйти из себя и опуститься до оправданий президенту не позволяло положение. Вместе с этим, сказанные юнцом слова больно ударили по самолюбию. Джек Уолис покачал головой:
- Вы никудышный переговорщик, мистер Харпер, - он сел, подперев подбородок кулаком, не глядя в его сторону.
В тесном помещении повисла долгая пауза, которую снял Талоне:
- Скажите-ка мне, Торнбери Харпер, каким образом н;эро могут помочь нам?
Харпер словно очнулся. Талоне был настоящим спасательным кругом в ситуации, которую он по неопытности выпустил из-под контроля, хоть смутно и понимал, что кинутая фраза может стать толчком к тому, что президент все-таки задумается и примет адекватное решение. Харпер кашлянул, оттягивая ответ, он которого напрямую зависел исход переговоров.
- Н;эро не вмешивались бы в наши дрязги, если бы не ЦСО. Они сохраняют баланс, который нельзя нарушать. И если зарлулу призваны сохранить мир, то н;эро – неделимость этого мира. Вмешательство Тулона исказило пространство, нарушило ход времени, а когда Тулон нанесет по Новой Земле первый удар – будет нарушен ход истории. Н;эро стремятся все вернуть на свои места – поэтому им нет дела до нашей территории. Наши границы хочет защитить Адаллон. Не он ли встал на нашу сторону во время тулонской войны? Союз н;эро с Адаллоном позволяет в первую очередь н;эро свободно перемещаться в границах нашей планеты. Новая Земля должна принять этот союз во имя спасения сотен тысяч жизней. Именно для этого.
Талоне кивнул. Это означало, что он услышал то, что хотел. Он развернулся к Уолису и Миецо:
- Господа, нам нужно посовещаться. Серьезный вопрос требует серьезных рассуждений.
Президент чуть помолчал и согласился:
- Думаю, вам будет целесообразнее остаться здесь.
Эти слова были обращены к Шенет и Харперу. Миецо, Талоне и Уолис удалились в совещательную комнату, расположенную здесь же, умело скрытую за старинным гобеленом с изображением забастовки парижских рабочих. Ребята остались в тишине, не нарушаемой ни единым звуком. Харпер заметил взгляд Шенет, обращенный к нему и проговорил:
- Вот только не надо сейчас нотаций!
Он насупился, вытянул ноги и сложил руки на груди, показывая, что к разговору он не расположен, но Шенет все равно сказала:
- Резко ты его с Херувимом.
- Пусть знает, что о нем думают!
- Торнбери, это же президент!
Харпер повернулся к ней. Впервые Шенет назвала его по имени, и он вдруг почувствовал, что кроме нее ему здесь больше довериться некому. Разве что Талоне, да и то, Харпер понимал, что его сердце болит вовсе не за него и исход переговоров, а за Санни и Женьку, которые направлялись неизвестно куда. Это ничуть не задевало. Напротив, даже льстило, ведь Харпер был с ними знаком. Однако только что состоявшееся общение удручало.
- Не понимаю, как ребята могут взваливать на себя такой груз? Я не справился?
- Трудно сказать, - пожала плечами Шенет, - но президента задел точно.
- Ай, - махнул рукой Харпер, - Женька сказала, чтобы я зацепил Талоне в первую очередь.
- Значит, она предположила, что Уолис изначально займет неуверенную позицию? Невероятно…
- Да, невероятно. И еще она предполагала, что Талоне не затворник.
- Хочешь сказать, что если ты зацепишь Талоне, то он надавит на президента и переговоры удались?
- Это Женькин план. Я – не знаю.
Харпер действительно не знал. Он поступил именно так, как этого хотела Женька. Теперь оставалось ждать. Решение президента все расставит на свои места и тогда станет понятным: права она была или нет. Харпер был уверен в одном – президента он разозлил и в совещательной комнате он даст волю чувствам.
- Какая наглость вменять двадцатилетнему пацану ответственность вести переговоры, - громко возмущался Джек Уолис, прохаживаясь по крохотному пространству совещательной комнаты. Его глаза горели, и он больше не походил на уставшего старца. От гнева даже распрямились морщины на его лице. Он стиснул сухие руки и обратился к Талоне:
- Какое право он имеет напоминать о Херувиме?!
- Полное, Джек, - прямо ответил ему Талоне, - ведь он был там. И был на стороне Земли и землян. Его заявление – это  лишь напоминание об ошибке и предостережение от совершения новой. А еще прямая указка, что президент Джек Уолис хотел уничтожить Херувим со всеми его защитниками – многим известно, но даже после этого его не осуждают.
Уолис недовольно посмотрел на Талоне, ведь он тоже имел отношение к той истории, дав отмашку на предотвращение катастрофы вопреки всем приказам. Он дернулся, взял со столика стакан воды и обратил свой взгляд на Миецо:
- Твое мнение?
- ЦСО я точно защищать не буду, - Миецо сел в кресло, с трудом втиснувшись в него. Его толстые пальцы обхватили подлокотники, а одутловатое лицо искривилось от признания гнусной правды, творившейся в недрах возглавляемой им организации, - все сказанное Харпером об экспериментах – правда. Шенет Росс тоже может это подтвердить. Что касается его заявления, что тулонцы уже в Рукаве, тут я ничего сказать  не могу.
- Все домыслы! Опять домыслы! – пробормотал Уолис и осушил стакан.
- Осмелюсь заметить, - сказал Талоне, - что Харпер действовал исключительно по указаниям Корнеевой. Это она дала ему инструкции, что и как говорить. И то, что они с Кентом не здесь, чего бы вам так хотелось, то это наверняка обоснованно. Мои «орлы» меня ни разу не подводили. Я за них ручаюсь.
- Это уже не ваши «орлы», - резко сказал Уолис, - а вы не глава госбезопасности и уж точно не главнокомандующий!
- Да, но я консультант по внешним контактам по вашей просьбе и рекомендую принять предложение парламентера, позволив Адаллону и  н;эро войти в поле планеты, - ответил Талоне и его уверенность задела Уолиса.
- Нет, - нахмурился он, - я не могу принять это предложение. Мы не знаем кто такие н;эро и что они нам принесут. Я не могу рисковать.
- Зато нам хорошо известно, что принесут Тулон и мебиане, - возразил Миецо, - они, конечно, съедят ЦСО рано или поздно, но не сейчас, когда он им нужен. Но нам от этого не легче. Если мы не примем зарлулу вместе с н;эро – нас ждет охлаждение отношений с Адаллоном. Готовы ли мы к этому?
Джек Уолис задумался. Ему было с чем сравнивать. Однажды свою помощь Земле предложили «старшие братья» - мебиане. Никто даже разбираться не стал, чем чревато излишнее доверие. А ведь н;эро даже не пели мебианских сладких песен. Они никак не заявляли о себе, прячась за статус союзников зарлулу. И те, кому он доверял – доверяли им. Или хотели доверять? Может быть, из двух зол они решили выбрать меньшее? Или н;эро действительно идеальные союзники, во что верилось с большим трудом. В первую очередь потому, что Уолис не мог себе представить, кто способен на честность без всякого умысла? Он привык никому не доверять – слишком запоминающимся был урок, преподнесенный мебианами. Президент попеременно посмотрел на Талоне и Миецо. С первым все было понятно: он до сих пор был на войне и доверял своим «орлам» точно так же, как себе. Это было не просто видно, это сквозило отовсюду. Миецо, напротив, был излишне сдержан. Уолис понимал, что Пабло Миецо – прямая кандидатура на его место. Он сам так решил и обратного пути не было. Так почему же он осторожничает? Не хочет брать на себя ответственность в случае, если вдруг ошибется в выводах? А что если ошибется он, Уолис? Президент покачался из стороны в сторону, чувствуя, что земля под ногами закружилась. В последнее время с ним это часто бывало. Талоне настоятельно рекомендовал посетить врача, но Уолис противился, специально не находя для этого времени. Сказать правду – он боялся. Все началось около полугода назад. Как-то он подошел к зеркалу и посмотрел на себя не тем привычным взглядом, когда оценивал на месте ли галстук, как сидит на нем костюм, а неожиданно посмотрел в свое лицо. Оно было заметно похудевшим, с каким-то нездоровым желтоватым оттенком. Он определил безошибочно: печень. В последнее время у него совсем пропал аппетит, а приступы тошноты становились все чаще. Самому себе он начал напоминать мумию, но помощь врачей категорически отвергал. Даже тогда, когда его охватил мучительный приступ не приносящей облегчения горькой рвоты и Талоне вызвал бригаду медиков, Уолис вытолкал их взашей. Позже он объяснил Талоне, что не хочет изменять ход своей личной истории. Пусть она закончится трагично, но это будет его личный выбор. Безусловно, при современном уровне технологий можно было продлить свой век еще лет на тридцать, тем более это было доступно ему, президенту, но он был непреклонен. Талоне он сказал твердо: «Если моя смерть будет мучительной – значит, я ее заслужил». Однако народ, интересы которого он представлял, смерти не заслуживал. Уолис еще больше нахмурился, осознавая, что выбор сделать нелегко. Видя это, Талоне произнес:
- Джек, мы останемся одни. Не подводи нас к краю пропасти.
Желваки президента заходили ходуном. Он напрягся. Выбор был неизбежным.
- Пабло, ты согласен с Ормандо? – спросил Уолис.
- Когда к нам пришли мебиане и предложили свои услуги – у нас был выбор и мы сделали его неправильно. Сейчас выбор тоже есть: или принять союзничество и впустить зарлулу и двенадцатую расу в поле Новой Земли либо остаться одним и погибнуть. На самом деле выбор не велик. Я полностью поддерживаю Талоне.
- Вы думаете, зарлулу не допустят гибель Новой Земли? – спросил президент.
- А вот это уже излишняя самонадеянность, - сказал Талоне, - по сути зарлулу и нет никакого дела до Новой Земли. Все дело в Посланниках. На них все держится. Но если мы не примем то, что они предлагают, мы рискуем оказаться между двух огней.
- Да-а, - мрачно заключил президент, - похоже, что выбора у нас действительно нет.
Он немного помолчал. Этой паузы хватило, чтобы присутствующие поняли насколько тяжело дается ему этот выбор. Уолис долго хмурился, тер уставшие глаза, надеясь на время оттянуть вновь подкатившую тошноту, затем сказал, с трудом сдерживая ядовитую усмешку:
- Вы мне сейчас предлагаете выйти к этому юнцу и сказать, что мы согласны?
- Таков протокол, - напомнил Талоне.
- Это еще труднее, - признался Уолис.
Талоне его понимал, как и Миецо. Увидеть перед собой нагловатого юнца было для Джека Уолиса неожиданностью. А признать его правоту означало собственный проигрыш. Талоне украдкой взглянул на Миецо и получил еле заметный кивок согласия. Он предложил:
- Может, нарушим протокол?
Президент повернулся к нему с нескрываемой улыбкой:
- Так вот кто подавал своим «орлам» пример!
- Только в экстренных случаях, - попытался оправдаться экс-глава госбезопасности и заметил на лице Уолиса заметное облегчение: он был согласен.
- Идите. Уведомьте парламентера о нашей готовности принять зарлулу и н;эро в поле Новой Земли. И… пусть тут без дела не болтаются, раз уж прилетели. Доделок много. Мы не готовы к неожиданному нападению. Боюсь, времени совсем мало, если верить во всю преподнесенную галиматью.
- Ну разумеется, - развел руками в воздухе Талоне.
Он был безраздельно рад развязке и даже не потому, что президент все-таки принял единственное верное решение, а что ему удастся напрямки поговорить с Харпером. Причем поговорить не в рамках официальных переговоров, а как с одним из своих ребят. Да и у Миецо, похоже, было, что сказать.
Президент устало опустился в кресло и закрыл глаза. У Талоне промелькнула мысль, что Миецо может оказаться главой ОНЗ намного раньше, чем предполагает сам Уолис. От этой мысли он потемнел, но вслух ничего не сказал. По виду президента было понятно: ему требуется отдых. Талоне и Миецо вышли в комнату переговоров, где оставили Харпера и Шенет. Они все также сидели в креслах, но при виде вошедших вскочили.
- Садитесь, господа, - дружелюбно произнес Талоне и вновь занял место, на котором сидел несколько десятков минут назад.
Харпер настороженно выпрямился, вновь сложив руки перед собой, словно защищаясь от слов, которые боялся услышать. Лицо Талоне для него всегда было не читаемо. Он отлично владел собой, предпочитая сохранять интригу до конца. Харпер подумал о том, что если бы на его месте была Женька, то Талоне наверняка не вел бы себя так напыщенно официально. Но перед ним был Харпер. 
- Решение принято, - огласил итог узкого совещания Талоне, - поле Новой Земли открыто для военных сил зарлулу и их союзников.
Услышав эти слова, Харперу захотелось вскочить и прыгать от радости, как настоящему студенту, сдавшему самый сложный экзамен в числе первых. Он все еще не верил своим ушам и, раскрыв широко глаза, по-детски непосредственно спросил:
- Правда?
- Правда, - рассмеялся Талоне и это было «добро» на то, чтобы выразить, наконец, свою реакцию.
Харпер отпихнул стул, обнял Шенет за шею и, раскачивая ее из стороны в сторону, громко воскликнул:
- Мы сделали это! Понимаешь, сделали!
Она испытывала неловкость, но все же мужественно снесла его выходку.
- Не могу поверить! – Харпер уселся обратно на кресло. - С меня семь потов сошло! – признался он, на что Талоне сказал:
- В следующий раз следи за тем, что и кому говоришь. Корнеева бы себе этого не позволила, - во взгляде Талоне появилась строгость и Харпер отлично понял к какой именно части его разговора с президентом это относилось. Он потупил взгляд и попытался оправдаться, нелепо улыбаясь:
- Ну, первый блин…комом…
- Просто учти на будущее. Президент Джек Уолис на самом деле хороший человек и искренне переживает за остатки человечества. Ты его тоже пойми. А то, что он был намерен пожертвовать Херувимом вместе со всеми нами – так от ошибок никто не застрахован. Он тоже извлек свой урок. И не тебе его тыкать носом.
- Я учту, - совсем смутился Харпер.
- Ладно, - снисходительно усмехнулся Талоне, расстегивая верхнюю пуговицу форменной идеально отглаженной рубашки, - официальная часть закончена. Переходим к неофициальной. Почему вы разделились?
Харпер зыркнул на Миецо. Тот пристально смотрел в его лицо и не ощущал при этом никакого неудобства. Зато неудобство испытывал Харпер. Почему-то именно сейчас Талоне вызывал у него гораздо больше доверия. Харпер откашлялся в кулак, стараясь вести себя как можно более непринужденней, и спросил:
- Будет наглостью, если я выскажу желание выйти на свежий воздух?
- А что здесь? – поинтересовался Миецо, впервые подавший голос с момента, как они представились друг другу в самом начале встречи.
- Душно. И мрачно.
- Зато ушей, как в ЦСО нет, - съязвил Миецо, заставив Харпера улыбнуться. Хотя впору было плакать – директор Центра сказал правду.
Они вышли из тесной комнаты обратно в широкий коридор, а оттуда на улицу через выход, расположенный за колоннами торца здания. Харпер откровенно вдохнул.
- Ты клаустрофоб? – украдкой спросила Шенет.
- Да нет. Просто мрак не люблю, - ответил Харпер.
- Так что, я повторю свой вопрос: почему вы разделились? – произнес Талоне, закладывая руки за спину.
 Они вступили в длинную тенистую аллею, засаженную высокими пирамидальными тополями и ярко-зеленой газонной травой. Было видно, что за ней ухаживали: трава была аккуратно подстрижена. Харпер обратил внимание на идеально ровную поверхность зеленого моря, и в голове неожиданно пролетело: «Вот бы в футбол…» Таких мыслей у него не было уже очень давно. Он задрал голову высоко вверх и, прищурившись, поглядел в прозрачную на солнце листву. Возможно, за несколько минут до первого упреждающего удара по Земле кто-то также посмотрел в голубое небо и это было последнее, что он увидел. Листья трепетали на легком ветерке, создавая еле уловимый шелест, доносившийся до слуха приятным звуком, который успокаивал и словно уносил с собой все тревоги.
Харпер понял, что замечтался и спохватился, поспешно ответив, чтобы не навлекать гнев Талоне. Он отлично знал, чем это чревато и не хотел испробовать на себе. Он еще раз взглянул на Миецо, который шел чуть впереди и, казалось, не слушал. Разумеется, это было не так.
- Я сам себя об этом спрашиваю. Мы избрали командира, и он принял решение, - просто и искренне ответил Харпер, боясь даже предположить, что Талоне может сказать по этому поводу. Однако ведь он сам признался, что дал ребятам свободу?
- Командир все тот же? – Талоне сжал руки за спиной.
- Тот же, - кивнул Харпер.
- Тогда понятно. Придется самим домысливать.
- А что домысливать? – спросила Шенет, и все повернулись к ней, вспомнив об ее присутствии. - Куда они полетели – неизвестно и лично я считаю, что понятие «командир» от слова «команда», а это значит, что все решения должны доводиться до каждого.
- А вот тут вы, милочка, ошибаетесь! – с явным удовольствием заметил Талоне. - Командир не обязан все и всем рассказывать – это не предусмотрительно. А в данной ситуации – тем более!
Миецо оглянулся на Шенет и заметил в ее глазах недопонимание. Он объяснил:
- Вы, Шенет, уж не обижайтесь, но понятия не имеете, что значит работать в команде. Это не спорт, а политика. И в ситуации, когда твой каждый шаг будет предугадан, важен эффект неожиданности. Это хорошо известно ребятам, отработавшим в команде не один год. В команде каждый должен понимать друг друга с полувзгляда: может быть это и раздражает тех, кто не владеет этим искусством, но факт остается фактом. Вот вы говорите, что понятия не имеете, куда направились Кент и Корнеева, а они только и ждут, когда же вы совершите это открытие!
- Именно так, - поддержал его Талоне, - чем заниматься обвинениями лучше хорошенько подумайте: что могло погнать ребят в сторону Ипсилона?
Шенет проглотила досаду. Она хотела сделать как лучше, считая, что такая манера командования подвергает всех неоправданному риску. На деле оказалось, что она была не права. Может быть, действительно все идет от того, что она по жизни работала в одиночку? А может и от того, что сам Талоне и Миецо вместе с ним излишне доверяли ребятам. Она не стала отвечать на поставленный вопрос, на который ответа не знала, предоставив поле мыслительной деятельности Харперу. Он сказал единственное, что с лету пришло в голову и угодил в самую точку:
- Мне не показалось странным, что командир предложил снабдить каждого поисковыми маячками. В условиях военного времени это нормально. Но теперь я понимаю, что это было сделано не случайно. Он хотел, чтобы мы знали, кто где находится.
Талоне задумчиво кивнул:
- Удобно правда? – и обратился к Шенет: - Уже только это должно было навести вас на мысль, что от вас что-то требуется.
- Я не работала в госбезопасности, - поджав губы, ответила она.
- А этого и не нужно. Это и есть «команда». Корнеева сразу же раскусила, что он что-то задумал, иначе была бы здесь.
- Ну еще бы она не раскусила!
- Завидуете? – Талоне не дал ей ответить и прямо сказал: - Зря. Мне их жалко. Они не принадлежат себе.
Это было правдой и чувствовалось в тоне его голоса. Некоторое время Талоне шел молча, прищурившись смотря вдаль, словно пытаясь что-то разглядеть. Наконец, он произнес:
- Иногда я вас не понимаю, Шенет. Вы замкнулись в своем футляре много лет назад и боитесь с тех пор высунуть голову наружу. Вы живете старыми мерками и мир, бегущий вперед, вряд ли остановится, чтобы прихватить вас с собой. Я знаю, вам сложно угнаться за ребятами. Это раздражает, злит и заставляет вести себя совсем не так, как хотелось бы.
Талоне замолчал, глядя на Шенет в упор. Она опустила взгляд. Все, что он сказал было чистой правдой. И трудно было не поверить в то, что Талоне, как руководителя, ребята побаивались. Еще бы. Он знал все наперед до того, как они собирались что-то предпринять. И при всем этом они все же умудрялись отклоняться от четких инструкций. И это сходило с рук. Шенет совсем запечалилась, но вдруг почувствовала на своем плече крепкую ладонь Талоне:
- Пора выходить в свет, милочка. Вас заждалась бурная жизнь. Так что шевелите мозгами не только для науки.
Он сказал это будто бы между прочим и тут же обратился к Харперу. Она поняла, что этот короткий диалог был для нее окончен. Талоне хотел, чтобы она приняла к сведению сказанные им слова и не более.
- Не придумал? – спросил Талоне.
- Нет, - признался Харпер.
- А я придумал. Думаю, что на самом деле они летят не к Ипсилону. Его система – ближайшая к Солнечной, - он поймал изумленный взгляд Харпера и добавил: - они летят домой.
Харпер смотрел на него с открытым ртом и закрыть не пытался. Его гениальный ум только что получил хороший удар. Заметив это, Миецо сказал со смешком:
- Теперь все встало на свои места?
- Теперь да… - медленно проговорил Харпер и воскликнул: - Но это же…
Миецо остановился и повернулся с лицом, на котором отразилась грусть:
- Жертва, - сказал он резко, - и будет ли она принесена – зависит от вас. Пора делать конкретные шаги. Сейчас вы вернетесь на корабль и сообщите о решении Новой Земли зарлулу, получите подтверждение и без промедления приступите к работе. На данный момент ваша цель – завершить монтаж планетарной защиты в предельно короткий срок. Ясно?
- Позвольте спросить, - вмешалась Шенет, - на какой стадии находится монтаж?
- На нулевой. Закончены последние испытания.
- Каков срок?
- Стандартные сутки.
- Но это невозможно! - Шенет смотрела на Миецо, качая головой, - необходима слаженная работа в девяносто восьми точках…
- Стандартные сутки, - грубо оборвал ее Талоне, - ничего невозможного для человека нет. Поняла меня?
Он смотрел на нее в упор и от тяжелого взгляда Шенет съежилась. Тогда он перевел взгляд на Харпера. Тот отчеканил:
- Стандартные сутки, сэр!
- Выполнять, - Талоне не смягчился и вновь обратился к Шенет, - мужика тебе надо, чтобы строил. Размякла, как тряпка.
Он резко развернулся на каблуке и зашагал дальше по аллее. Миецо тоже ничего не сказал и присоединился к нему, оставив ребят в одиночестве.
- Какое право он имеет со мной так разговаривать? – дрожащим голосом спросила Шенет. В ее глазах были слезы. Она стояла, нелепо растопырив пальцы, не зная, куда спрятать руки и спрятаться самой.
Харпер, не привыкнув видеть женские слезы, растерялся:
- Ну-у, ты принята в команду…
Она утерла слезы краем рукава и прерывисто вздохнула, язвительно заметив:
-  Очень рада.
Шенет подняла голову вверх, пытаясь успокоиться, и спросила, чтобы отвлечься:
- Я так и не поняла, что затеяли Санни и Женька.
- Пойдем, по дороге объясню, а то Талоне прилетит на молнии, - он развернул Шенет в обратном направлении и она кисло улыбнулась на шутку, - ребята хотят сдаться ЦСО и их союзникам, чтобы таким образом обнаружить их местоположение.
Шенет испуганно посмотрела на Харпера. Ее руки похолодели. Она дернула его за рукав, останавливая:
- Они же погибнут!
- Это и имел в виду Талоне, когда сказал, что они себе не принадлежат. И вытащить их сможем только мы с остальными ребятами. Нам даны сутки, чтобы смонтировать планетарную систему и потом отправиться по следу корабля командира.
- А если мы не успеем?
- «Если» быть не может, - строго взглянув на нее, произнес Харпер, - иначе Талоне нас задушит голыми  руками. За своих он порвет кого угодно. Ведь это он заложил неписанную истину не бросать своих. Ребята этого никогда не делали и мы тоже не можем их подвести.
Они поспешили к «Да Винчи», ожидавшему их на месте посадки. Развернувшись, им вслед посмотрел Миецо. Его лицо было хмурым.
- Никогда не думал, что обращусь к тебе за оценкой, Ормандо, но правильно ли мы поступили? Справится ли пацан и почти пятидесятилетняя баба с задачей?
Талоне скривился в улыбке, но оборачиваться не стал, продолжив идти вперед:
- Когда-то в том, что бабы могут все – меня убеждал ты.
- Да-а, - согласился Миецо и вновь пристроился к его размеренному шагу, - Тогда было проще – молодость!
- Сейчас опыт. Но ты думаешь о другом.
- Угадал. Я поражаюсь живучести Посланников.
- У них просто хорошие друзья.
- Но сейчас они одни.
- И это их выбор. Много ли ты знаешь людей, готовых отдать свою жизнь не только друг за друга, но и за саму идею? – Талоне ответа не ждал. Было и так понятно, что Миецо его знает. Он остановился, - Я не знаю, что нас ждет впереди, Пабло. Возможно, Тулон атакует прежде, чем будет закончен монтаж щита, возможно, Посланники погибнут. Оба. Но я знаю одно: все, что они делают и ребята вместе с ними – это не напрасно. И мы должны хотя бы попытаться их вытащить, чтобы самим потом в глаза друг другу смотреть. Я своих – не бросаю. Если понадобится – сам жизнь за них отдам. Они мне как дети, понимаешь? Я их вырастил и превратил в тех, кем они стали. Пусть я им дал полную свободу действий – я все равно несу за них ответственность.
В силу невысокого роста Миецо смотрел на Талоне снизу вверх и откровенно им восхищался, не скрывая и не стыдясь этого. Более того, он ему безраздельно доверял и так было всегда. Каким бы тяжелым человеком он не был, Миецо с ним было легко. Будущий президент Объединенных народов Земли не сомневался, что у Талоне еще достаточно сил, чтобы вступить с врагом не только в стратегическую схватку, но и самому взять оружие в руки. Пока действующий президент меньжуется, все еще воспринимая реальные факты как безосновательные слухи, отказываясь принимать настоящее положение вещей в силу собственного безверия и плохого состояния здоровья, Талоне не дремал. Он встретился с главнокомандующим и заручился его поддержкой на случай обострения обстановки в Рукаве. На роль главкома он не претендовал, но пообещал поделиться опытом руководства в случае необходимости. Этот визит остался за спиной Джека Уолиса и тот не подозревал, что на Новой Земле началась мобилизация, точкой отсчета которой стало вероломство ЦСО на Пилате. Талоне объяснил свой шаг Миецо очень просто: «Президента лучше не волновать», - и он его понимал. Но в случае, если бы этот ход дошел до Уолиса, тот бы наверняка воспринял его, как заговор. Миецо предупредил Талоне, что тот ходит по лезвию бритвы, на что бывший главком отмахнулся: «Не впервой». Да, ему было не впервой играть с огнем, но на то он и был отличным стратегом, которого мечтал заполучить в свое время ЦСО. Глядя на Талоне, Миецо утвердительно кивнул, согласившись со всеми сказанными словами, и продолжил от себя:
- Я верю в тебя и верю в ребят. Не верю в одно: во время, которое у нас есть.
- Именно поэтому Новая Земля должна отразить удар любой ценой, независимо от того, будет готов щит или нет. Я хочу, чтобы ты убедил президента в целесообразности введения режима военного времени и объявлении открытой мобилизации. Во-первых, проявишь себя, а во-вторых, это твой реальный шанс заручиться поддержкой населения, поскольку Уолис вряд ли возьмет на себя роль вестника войны. Он выступит перед народом, но перекладет эту ответственность на тебя.
- Почему не ты?
- Я – солдат. Ты – будущий президент. Фигура Уолиса – на закате славы.  Он сам это понимает и сам тебя выбрал. Так что время настало.
- Да, была бы моя воля, я бы сделал тебя не советником-консультантом, а главнокомандующим.
- Нет, хватит, у меня на этот счет другие планы.
- Поделишься? Хотя нет, не надо. Любое твое решение будет принято.
Талоне пожевал губы, думая о чем-то своем:
- Пойду в центр связи, посмотрю, что там с нашими новыми друзьями, - больше для Миецо, чем для себя сказал он и оставил его, резко свернув вправо.
Однако в центр связи он не пошел. Его путь лежал в свой рабочий кабинет, расположенный на втором этаже резиденции. Закрыв за собой дверь, Талоне прошел в тщательно изолированную часть помещения – его личный связной центр. Он не стал садиться в кресло, решительно активировав канал дальней связи. То, что он узнал от Харпера замкнулось в сердце немой тревогой, показать которую он не имел права. Его «орлы» были в реальной опасности, наедине с беспощадным противником. По словам Харпера он понял, что связаться с Кентом ему не удалось. Он прекрасно понимал почему. Все дело было именно в эффекте неожиданности. Имплантированные маяки позволят определить их местонахождение покуда они живы, а, значит, у Новой Земли и ее союзников будет реальный шанс срубить противника под корень. Санни рассуждал просто: спасти Рукав малой кровью. Что ж, с точки зрения Талоне это был разумный ход, и он надеялся, что ребята, наверняка догадавшиеся о том, чего именно хотел от них Кент, догадались и о том, что болтать об этом в эфире не следует. Ответит ли Санни ему? Талоне был уверен, что да. Он не ошибся. Санни ответил почти мгновенно. По его настороженному взгляду Талоне  понял, что первым придется говорить ему.
- Все спокойно, - сказал он, - все идет своим чередом.
Он умышленно опустил словосочетание «по плану» и чуть кивнул, уступая место Санни:
- У нас тоже.
Они оба поняли, что именно каждый из них имеет в виду. Талоне удостоверился, что он на правильном пути, Кент с облегчением вздохнул: еще не началось. Бывший главком тепло посмотрел на своего подчиненного, которого бывшим не считал и понизил голос. Когда он так делал, это означало, что для Талоне звучавшая тема слишком личная. Он произнес:
- Где Женя? – Женька появилась рядом с Кентом, махнув ему рукой в знак приветствия. Ее лицо тоже было серьезным. Они понимали, что делали – в этом сомнения не было, как и в том, что если Талоне назвал ее по имени, значит, кривить душой точно не будет.
- Хочу, чтобы вы знали: я горжусь вами, - сказал он.
Женька промолчала, Санни возразил:
- Рано прощаться.
Талоне нахмурился и затряс головой:
- Я все сделаю.
Он поспешно отключился, злясь на самого себя, бессильно опустился в кресло  и уткнулся лбом в руки. Когда был уничтожен один из оазисов Пилата и он впал в отчаяние, то каким-то внутренним чутьем верил, что игра только началась. Сейчас такого чувства не было. Грудь сдавило тягостное ощущение начала конца, словно бы лица ребят он увидел в последний раз. Это было вполне реальным – Талоне это отчетливо понимал и признался себе, что был к этому совершенно не готов, как и никто из ребят, уже скоро поспешающих за удаляющимися маяками. Неожиданно он сжал кулаки, скрипнул от злости зубами и встал, выпрямившись. «Тряпка», - пронеслось в голове, но это он уже отнес на свой счет. Быстрым шагом он вышел из связной, сел за широкий идеально чистый стол, бумаги на котором лежали ровной стопкой, взял чистый лист, ручку и принялся что-то быстро писать.

- Он все понял, - сказал Санни, повернувшись к Женьке.
- Они все равно не успеют, как бы не старались. Но хотя бы будут знать, куда лететь, - ответила она, грустно глядя в потухший экран.
Они выяснили отношения: кричали друг на друга так, как никогда себе не позволяли, обвиняли, тыкали пальцами. В конце концов, Санни схватил Женьку, стиснул, прижав к себе, повторяя:
- Женька – Женька, что же ты наделала…глупая моя… 
Поначалу она пыталась вырваться, но потом затихла, прильнув к нему, ведь все равно, как бы Санни не злился, ему пришлось смириться с ее присутствием на корабле. С этого момента их диалог стал конструктивен и Кент был даже рад, что так случилось: во-первых, они выпустили пар, а во-вторых, у него появился стимул не сдаваться безвольно на милость «Тройного союза», как они окрестили между собой трио ЦСО, Тулона и мебиан, а бороться до конца даже в самой безнадежной ситуации, так, как это было на Пилате. Сейчас главной головоломкой было понять: где таились силы трех держав? Ребята были уверены, одного утверждения, что тройной союз займет место на окраине Рукава, - было мало. Нужно еще что-то, чтобы принять обоснованное решение, куда именно лететь, а не болтаться пробкой по Рукаву, пропустив все события, происходящие в нем. Санни и Женька рассуждали так: если речь идет о крае обитаемой Вселенной в привычном ее понимании, то у Рукава есть два края, с одной стороны которого находился Адаллон. Этот вариант они исключили сразу – тройной союз не сунется туда, где ему грозила опасность. Находиться ближе к врагу, чтобы враг потерял бдительность – на такой риск ЦСО не отважится. Тулонцы и мебиане тем более. И не только потому, что в этой части Рукава царствовал Адаллон. Здесь просто негде было прятаться. С тех пор, как обитаемая часть Вселенной узнала о возвращении великих зарлулу, жизнь на окраине сильно изменилась. Это был уже не край разбойников и контрабандистов, которого сторонились. Теперь здесь была сосредоточена кипучая жизнь и все процессы, протекавшие не только в системе Пальмиры, но и далеко за ее окрестностями, были для зарлулу, как на ладони. Тройному союзу здесь места не было. Кроме этого, ребята нашли еще одно объяснение: для перемещения во времени ЦСО должен был построить огромные установки, порталы, ворота – что угодно и незаметным это вряд ли могло остаться, если только это строительство не шло в тихом месте, куда взгляд Адаллона не направлен. Значит, искать нужно было однозначно не в Пальмире. Поэтому ребята обратили свой взгляд на другой конец Рукава. Первым на их пути стал Ипсилон-Дзэта. Находящийся в отдалении, он жил сам по себе, являясь последней обитаемой планетой края Рукава. Медленно возвращаясь к жизни после Великой войны и коллапса Лиги, он испытывал страх перед будущим. Шепот, расползающийся по мирам, достиг и Ипсилона. Пассажиропоток резко уменьшился, Новая Земля молчала, на планете началась паника. Гости покинули планету. Кто-то пытался бежать на Хореро, но большинство ипсилонцев прятались в домах, наивно полагая, что это может их спасти. От осознания того, что они остались совсем одни, по Ипсилону пополз ужас. Об этом Санни и Женька ничего не знали, но были уверены, что идут в нужном направлении. Даже если Ипсилон не окажется форпостом тройного союза, они догадывались в каком направлении нужно лететь дальше, правда, пока слишком смутно.
- Когда нас с распростертыми объятиями встретит Ипсилон-Дзэта? – поинтересовалась Женька. Грусть исчезла из ее глаз и все чаще Санни замечал то и дело появляющуюся в них жесткость. Женька стала отстраненной, сосредоточенной на а своих мыслях, которые держала при себе, и почти не спала. Не спал и Санни.
- По расчетам через несколько минут выходим из подпространства. Но что интересно: планета ни нас не вызывает, ни  сама на связь не выходит.
- Не нравится мне это.
Вид у Женьки был напряженным и даже мрачным. Она вглядывалась в краски за бортом, будто пыталась что-то разглядеть среди сполохов, похожих на северное сияние. Краски подпространства померкли и ее глаза расширились от зрелища, представшего перед ними.
- Тормози! – закричала Женька и ухватилась за первый попавшийся выступ, чтобы удержаться.
Корабль зарылся носом, но все еще по инерции продолжал двигаться вперед. Санни замотал головой и недоуменно развел руками, глядя то на показания бортового компьютера, то за обзорное окно. На месте, где должен быть Ипсилон, пировали пожиратели. Ребята, словно завороженные, смотрели на их танец победителей. От Ипсилона не осталось и следа.
- Они сожрали его с потрохами… - тихо произнесла Женька и ощутила, что корабль начал медленно пятиться назад.
- Мы уйдем в подпространство с разворота, - также тихо сказал Санни, - пока они нас не заметили. ЦСО здесь явно нет.
- Заметили! Заметили! – замахала руками Женька, указывая на неожиданно остановившихся пожирателей. Казалось, они все разом обратились в их сторону, - Уноси нас скорее!
Корабль взял резкий крен вправо и, наращивая скорость,  помчался прочь, вновь нырнув в подпространство.
- Вроде ушли, - выдохнул Санни. Он смотрел на Женьку, которая несколько минут еще стояла будто бы окаменевшей, но потом встряхнулась:
- Что это за фокусы?! – она понимала, что Санни видел то же самое, но не отреагировать на увиденное не могла.
- Что же тут непонятного? – Санни нервно встал, засунул руки в карманы и повернулся к обзорному окну, - Ипсилона больше нет.
Они посмотрели друг на друга, опустив головы. Слов не было, как и мыслей. Увиденное ввергло их обоих в ступор не столько от самого факта произошедшего, сколько от того, что они стали тому свидетелями.
- Санни, а может зря мы пошли на поводу у зарлулу? – жалобно спросила Женька и этот вопрос был крайне неожиданным, поскольку задала его именно она.
- Что ты имеешь в виду? – он искоса взглянул в ее растерянное лицо и отвернулся, не желая показывать своих чувств.
- Пока н;эро не уберутся из Рукава – под угрозой любая из планет!
- Кроме тех, кто с ними в союзе.
- А кто с ними в союзе? Адаллон и Новая Земля? Ну Кетонис! А как же остальные? Ипсилон не выходил с нами на связь и, возможно, в это же самое время с ним пытались связаться другие миры! Что они подумают? Страх – последний сигнал Ипсилона, разлетевшийся по Рукаву и если его услышат и подхватят – начнется цепная реакция! Мы действительно не знаем зачем пришли н;эро! Нас просто заставили их принять!
- Ты в этом уверена?
- Я не знаю!
Он снова повернулся, готовый сказать то, о чем она думала, но не решалась произнести. Чуть помедлив, он все-таки решил озвучить ее мысли:
- По твоим выкладкам зарлулу желают зла?
- Может, они тоже ошиблись в выборе союзников, как земляне с мебианами?
- Тогда это непростительная ошибка.
- Но они так уверены в н;эро и провести их не так-то просто!
- Тебя смущает то, что зарлулу и н;эро долго находились в сознательной изоляции друг от друга, а теперь решили восстановить древний союз?
- Слишком долго! Черт знает, что произошло с н;эро за миллионы лет!
- Но ведь н;эро вправе думать также!
- А чего это ты принимаешь их сторону? – Женька сложила руки на груди и подошла на несколько шагов ближе к Санни.
- Для безопасности, - вкрадчиво ответил он, махнув рукой в сторону обзорного окна со словами, - кажется, мы встряли…
Она перевела взгляд туда, куда указал Санни и замерла. Их корабль словно увяз в слоях подпространства, а они ничего не заметили. Они стояли на месте. А вокруг, словно из ниоткуда, появлялись все новые и новые объекты никак не идентифицируемые кораблем. Все его системы молчали. Молчали и ребята. Бежать было бессмысленно, поскольку те, с кем они имели дело, обладали гораздо большими возможностями, чем их небольшой корабль. Сопротивление было тоже бесполезным, ведь их окружали пожиратели.
- И что? – медленно спросила Женька, мгновенно забыв, о чем они только что говорили.
- Не знаю, но нападать они, похоже, не собираются, - ответил  он, оценив обстановку на первый взгляд.
- Не понимаю…
Ребята уже видели, как действуют пожиратели. Они поглотили корабль Гордона в течение считанных минут. Так быстро, что у них не было возможности рассмотреть прямую угрозу безопасности всего Рукава вблизи. Теперь такая возможность появилась. Эллипсоидные, черные, идеально гладкие, что на их поверхности плясали радужные отблески подпространства – они походили на камни, вытесанные руками трудолюбивых айя. У них не было ни глаз, ни ушей, только большой черный бездонный рот. Пожиратели словно дрожали от нетерпения, удерживаемые на своих местах невидимыми нитями, готовые сорваться в любой момент, лишь услышав команду «фас». И дать ее могли только н;эро. Значит, они тоже были где-то рядом.
- Я так полагаю, дело не в Ипсилоне-Дзэта? – позволил себе поинтересоваться Санни.
- Видимо нет. У них свой интерес. И, похоже, что мы были не правы, когда думали, что н;эро не умеют контролировать свою темную сущность. Но зачем они скормили Ипсилон пожирателям? Так, удовлетворить аппетит перед следующей жертвой? Кто ей станет?
- Может, они кормят армию перед войной? – предположил Санни и вновь посмотрел за борт.
Пожиратели не двигались. Рядом с ними то тут, то там появлялись светящиеся точки. Их становилось все больше и больше, пока они не заполнили все пространство вокруг корабля.
- А вот и хозяева собачек… - негромко потянул Санни и усмехнулся, - ты была права!
В его глазах Женька увидела какой-то странный задор. Санни предвкушал разговор, встречу, но только не конец. Он был уверен, что свой путь дальше они продолжат.
- Помнишь, что говорили зарлулу? – спросила Женька - Что н;эро скажут нам еще свое слово.
- Не исключено. Смотри, - кивнул он ей, - что творят.
Ребята смотрели за окно, удивленные и зачарованные одновременно. Санни поймал себя на мысли о том, что также заворожено он воспринял тех, кто назвал себя «старшими братьями» землян. Сейчас у него было точно такое же чувство, разве что не было боли, не было вообще ничего, что могло бы сказать о присутствии н;эро, которых они, тем не менее, видели перед собой. Только сейчас Санни понял, почему их адаллонский корабль не распознал н;эро. Во-первых, это были союзники, а во-вторых, - это было в силах н;эро – сойти за своего, не просто обмануть технику, а создать ее точную копию: перед кораблем ребят парил точно такой же корабль. Затем рядом с ним возникло еще четыре судна: тулонцев, мебиан, собственно н;эро и земной Федерации. Стало понятно: это должно что-то означать. Перед ребятами развернулся настоящий театр военных действий. Они увидели Новую Землю в огне. Кое-где на ее поверхности зияли огромные раны – следы от первых ударов, нанесенных по планете с неготовой обороной. Однако экран все же был запущен. Он рвался на части, но выдерживал удар за ударом.  Неожиданно начавшаяся открытая мобилизация повергла людей в панику – к такому повороту не был готов никто. Более того, никто не подозревал, что война, воспоминания о которой только зарубцевались, вновь напомнит о себе тем же страшным именем «Тулон». Сотни тысяч сограждан, как один, приникли к экранам визоров, впитывая каждое слово президента Джека Уолиса и человека, которому он дал слово – Пабло Миецо, директора ЦСО, не скрывающего своего прошлого, открыто смотрящего в глаза людей. Земляне узнали правду, выразив несогласие с линией правительства лишь в том, что от них сознательно скрывалось истинное положение дел в Рукаве. Паника, охватившая население при первых словах о начале новой войны, быстро сменилась решимостью, злобой и искренним желанием поставить, наконец, точку и отстоять свое будущее. Новая Земля держала оборону одна в течение трех стандартных суток до тех пор, пока тулонцы и мебиане не столкнулись с теми, кто пришел на помощь неготовой к войне планете. Противник сыпался тысячами, но среди адаллонских кораблей он словно растворялся и вскоре был оттеснен от линии щита в поле Новой Земли. В ожесточенных боях силы союзников постепенно таяли. Противник, напротив, поставлял все новые, свежие войска. Неожиданно для Новой Земли на помощь пришли Канопус IV и Юпитер. Еще большей неожиданностью стала мощная поддержка Кетониса. И теперь, когда помощи больше ждать было неоткуда, становилось очевидным, что финала в этой истории может быть только два: либо погибнет Новая Земля и падет Рукав, либо будет уничтожен временной портал, через который армии мебиан и тулонцев проникают, минуя пространство и время…
Картинка перед глазами ребят распалась на мелкие части и перед ними вновь заплясали светящиеся точки – н;эро.
- Что это было? – неуверенно спросила Женька. В ее голове было столько мыслей, что она не знала за какую из них ухватиться.
- Видимо, будущее, - пожал плечами Санни, - другого объяснения я не вижу.
- Н;эро показали нам будущее?
- В своем исполнении. Тут не надо быть ясновидящим, чтобы предугадать события, которые развернутся уже через несколько часов. Теперь они ждут нашего ответа. А я и понятия не имею, как с ними разговаривать!
- Может, просто думать? Пусть мысли читают.
- Не надо думать, - они услышали за спиной хорошо знакомый грудной голос и резко обернулись.
На мостик в форме главнокомандующего спускался Талоне. Он был как всегда суров.
- Надо делать, - закончил он свою фразу, поравнявшись с ребятами.
- Ормандо? – подняла бровь Женька и невольно отшатнулась:  Талоне вдруг расширился и рассыпался на несметное количество светящихся точек, которые тут же собрались вместе и вновь превратились в Ормандо Талоне.
- Н;эро?! – с еще большим недоверием выговорила она.
- Этот образ был выбран как наиболее подходящий. У вас у обоих он вызывает одинаковые эмоции и приятен для восприятия. К тому же разговор с близким человеком всегда продуктивен.
Талоне-н;эро сел в кресло и сделал жест ребятам. «Прекрасное знание человеческой психологии», - зло подумала про себя Женька, и они последовали его примеру. Гость продолжил:
- Нам следует поговорить. Мы не сторонники тайн, загадок и демонстраций своего превосходства. Вырванные из привычного круга люди плохо мыслят, именно поэтому мы предлагаем обсудить некоторые вопросы здесь и сейчас, воспринимая друг друга теми, кто мы есть.
- Это будет сложно, - сказал Санни.
Приняв удобное положение, он не испытывал никакого чувства неловкости. Н;эро были правы: вести разговор пусть даже с таким неожиданным собеседником, но на своей территории давало ощущение безопасности. Зато Санни чувствовал Женькино напряжение. Она молчала, но он догадывался, что она хотела бы сказать – выразить недовольство по поводу столь бесцеремонного вторжения незваного гостя. Не это ли есть демонстрация своего явного превосходства? На ее недовольство н;эро-Талоне ответил:
- У нас слишком мало времени, чтобы стучаться в двери. Только что вы видели события, которые развернутся уже очень скоро. Это не посыл из будущего, а наше видение. Думаем, далеко от истины мы не ушли. Новая Земля подключит щит только через сутки и то с опозданием. Мы около ее границ будем только через три дня. Вы правильно предположили: не нужно быть провидцем, чтобы построить правильную цепь. Вы тоже об этом думали, как и о том, что бороться с неутомимым врагом – невозможно. Если война пойдет по этому сценарию, она закончится очень быстро. Цена – истребление человечества, как вида, опустошение Рукава. Но есть другой путь. И вы решили идти по нему. Точнее, ты решил, - собеседник обратился к Санни, - поэтому мы желаем говорить с тобой.
Санни не изменился в лице, сохраняя полное ощущение спокойствия, но его взгляд с нескрываемым любопытством продолжал бегать по образу Талоне в поисках хоть какого-нибудь изъяна. Но его не было. Этот образ они могли вытащить только из их памяти еще на Адаллоне. Санни вдруг подумал: что если н;эро таким образом могли потом их контролировать? Ведь как-то же они узнали об их планах? Хотя сам Санни пока об этом пока ни слова не говорил. И о планах ли? Может, они здесь, чтобы просто защитить? Кент внутренне усмехнулся с долей закипавшей злости: это было бы слишком хорошо.
- Мы догадываемся, почему вы здесь. Но хотим услышать об этом. Друзьям ведь нужно доверять?
Женька, искоса наблюдая за происходящим, не удержалась:
- Вам знакомо понятие «друзья»?
- Вообще-то дружбу придумали люди, - взгляд Талоне обратился к ней и она не могла не отметить про себя: до чего же он похож! Образ, созданный н;эро, был безупречным от внешности до манеры говорить, взглядов, жестов. Неужели Талоне так четко отпечатался в их памяти?
- Разве это плохо? – вновь спросила Женька.
- Нет, - привычно скривился Талоне, - просто нам непонятно твое отношение к этому понятию. Ведь ты, нравится тебе это или нет – не человек.
Женьке это действительно не нравилось. Каждый раз, когда ее этим тыкали, она медленно заводилась. Однако сейчас был не тот случай, поэтому она промолчала, продемонстрировав уважение к мнению собеседника. Он это понял и повернулся к Санни:
- Итак, что дальше? Каково решение?
- Решение закономерно и неизменно, - сказал Санни, - зло должно покинуть Рукав. Правда, в одиночку нам тут тоже не справиться.
- Ваши друзья спешат, - произнес собеседник, - но вы сами понимаете, что они могут опоздать. Изменится ли от этого ваше решение?
- Нет, - твердо сказал Санни, - мы пойдем до конца.
- Это мы и хотели услышать, - Талоне встал и направился к выходу, продолжив на ходу, - мы не вправе менять ход истории. Так же как и зарлулу нам важно сохранение баланса. Поэтому все будет зависеть только от вас. Найдете зло – мы встанем на вашу сторону. Не найдете – Рукав падет. Но даже если вам улыбнется удача – запомните, - фигура Талоне развернулась и многозначительно посмотрела на ребят, - легко не будет. Тулонцы и мебиане – наша забота, ЦСО – ваша. Почему? Эти две расы существовали задолго до людей и справиться с ними вам не по силам. ЦСО – ваше детище, вам с ним и бороться.
С этими словами Талоне покинул мостик. Санни и Женька переглянулись.
- Бред какой-то, - с досадой выговорила она, - только время потеряли.
Подпространство вновь стало чистым: ни н;эро, ни пожирателей. В какой-то момент показалось, что все это было лишь галлюцинацией по типу тех, которые испытывали некоторые путешественники после длительного пребывания в подпространстве. Вот только одинаковыми для каждого члена экипажа они быть не могли. Санни сверился с бортовым компьютером и произнес:
- Хитрецы!
Так он хотел привлечь Женькино внимание и у него это получилось.
- Что? – спросила она.
- Мы не останавливались, представляешь?
- Догадываюсь… Знаешь, меня уже начинает бесить все это вселенское превосходство! Такое ощущение, что все вокруг крутые, а мы, тьфу, помойка какая-то на окраине Рукава! Что же тогда все с таким рвением лезут копаться в эту помойку?! – она смотрела на Санни и он видел как ее глаза побелели от негодования. Но она вдруг резко успокоилась и продолжила уже спокойно. - Это наша война и рассчитывать на помощь извне лично я не собираюсь. Да и на ребят предлагаю особо не надеяться. У нас у каждого своя задача. У нас – найти противника, у них – уничтожить его, чтобы только рожки да ножки остались!
Она с размаху сунула руки в карманы и прошлась по мостику. Было видно, что она нервничает. Женька остановилась и подняла на Санни растерянный взгляд, - все хорошо, только где искать этих мерзавцев? Н;эро хороши: «Мы вам поможем», - лучше бы дорогу указали!
- Ты сама ответила на свой же вопрос!
Женька посмотрела на него с долей непонимания. Он был спокоен, но как?! Только что на их корабль беспрепятственно проникли существа, принявшие образ Ормандо Талоне, а это означало, что они реально могут перевоплотиться во что угодно и даже в них! Если бы перед Женькой и вправду оказался  Ормандо Талоне, - она бы ни за что не отличила его от того Талоне, которого им предложили н;эро.
- Слушай! – заговорщическим тоном произнесла вдруг Женька. - Так они хотят уничтожить мебиан и тулонцев изнутри?
- Я тоже так понял.
- Вот поэтому мы им нужны, - ошарашено произнесла Женька, механически поправив волосы, пораженная догадкой, - как Посланники мы н;эро вообще не интересуем! С нашей помощью они хотят выполнить свою роль! А если мы не справимся, то все их величие разобьется вдребезги о людишек с помойки. Ведь так все думают о Земле! Если край Рукава, значит, выгребная яма! Ведь то же самое было и с Адаллоном! – она замолчала, но лишь на мгновение. - О! Это же просто невероятно: Земля рулит!
Она подперла сцепленными в замок руками затылок, глядя в потолок с нездоровой улыбкой:
- Вот это насмешка! Будущее зависит не от сильных мира, а от слабаков!
Женька махнула рукой. Ей вдруг захотелось стать Сашкой хотя бы на долю мгновения. Та бы могла себе позволить сказать при таких обстоятельствах: «Все. Я умываю руки. Разбирайтесь, как хотите», - и уйти. Женька уйти не могла. Она понимала, что наговорила много и, возможно, лишнего, но кому как ни Санни это можно было сделать без опаски? Неужели он ее не поймет? Она, наконец, сдалась и упавшим голосом спросила:
- Я не права? Нам слишком много чести?
- Нам, может, и да, - улыбнувшись ответил он, - а вот Земле – нет. Важно то, что ты ответила на главный вопрос: куда лететь дальше!
- Когда это я успела?
- Смотри.
Санни схватил ее за руку и потащил к тактическому экрану. На нем Женька увидела изображение всего Рукава и поняла, что Санни пришла в голову какая-то идея, и он спешил ею поделиться:
- Если бы этот бесполезный разговор с н;эро не состоялся, мы бы так и мотались, не имея четкого представления о том, что делаем! Я не знаю, было ли это точным расчетом, но они должны были тебя разозлить!
- Да в чем дело?! – никак не могла понять Женька.
- Ты совершенно справедливо заметила про край Рукава! - его пальцы скользнули по интерактивной панели карты, и она ожила, подчиняясь его приказам. -  Итак, это Адаллон, - конечно же, она узнала невзрачный серый мир, наводивший страх до сих пор на тех, кто хотел идти против него. Узнала она и систему Ипсилона-Дзеты. На модели он все еще красовался, обращаясь своими розовыми боками к солнцу. Санни продолжил, возбужденно говоря, словно не поспевая за собственными мыслями:
- Мы ищем тройной союз и решили, что он может быть спрятан где-то в системе Ипсилона, потому что он занимает противоположную позицию системе Пальмиры. Это был последний обитаемый мир в этой части Рукава, фактически его окраина, но мы забыли о том, что краем Рукава еще несколько лет назад была Земля. Женька, ты понимаешь, что это значит?!
Он повернулся к ней с таким выражением лица, какое не раз она видела на Херувиме в моменты, когда он предвкушал неожиданный поворот событий в пользу войск федерации. Сейчас он чувствовал, что на правильном пути и это было не просто чутье, это была уверенность. Женька пробежалась глазами по карте и остановилась на изображении Солнечной системы, повернувшись к нему:
- Ты гений!
- Я просто внимательно слушал, не предаваясь эмоциям.
Женька смотрела на карту и качала головой:
- Как они посмели!
- Вот так, - развел руками Санни, - я, кажется, понял, как все было изначально и даю гарантию, что тебе это не понравится. Мы были слепы еще тогда, когда Земля процветала. Мы работали и смотрели слишком далеко, а нужно было смотреть себе под нос!
Он будто бы уже и не разговаривал с ней, а больше с самим собой, не то осуждая, не то досадуя. Не спрашивая, он заложил кораблю новый курс и глянул на Женьку с особой теплотой, как смотрел когда-то очень-очень давно, когда и не мечтал быть рядом с ней. Корабль безоговорочно подчинился, ложась на заданный курс, набирая скорость.
- Мы найдем то, что ищем, - сказал он, - ЦСО очень умен. Для базирования он выбрал удобное место. Центр вырос с Земли, а это значит, что Солнечную систему он знает вдоль и поперек. Что делали мы? Занимались проблемами по мере их поступления. Центр смотрел в будущее. Причем не просто в теории, как это делала, например, ты, а на практике. С чего мы решили, что экспериментировать над временем ЦСО начал с момента как «Да Винчи» попал во временную воронку?
- Это было логично, - сказала Женька.
- Это была пыль в глаза! И мы все пошли на поводу! И ты, и даже Харпер! И Миецо! Все! А на самом деле ЦСО только этим и занимался!
Женька снова занервничала. Судя по выкладкам Санни, они были никудышными сотрудниками госбезопасности, которые не смогли разглядеть угрозу в собственном глазу. Кент продолжал:
- Сколько нужно времени, чтобы построить махину, обеспечивающую переход во времени? Каких размеров она должна быть, чтобы пропускать истребители и флагманы? В конце концов, где ее спрятать, чтобы никто ничего не заподозрил?! ЦСО задолго до гибели Земли знал, что она будет оставлена, поэтому местом строительства была избрана Солнечная система! Здесь нет больше обитаемой планеты, которая могла что-то противопоставить – минимум подозрений! А до этого велась тщательная скрытая подготовка. Вспомни-ка, сколько раз наш взгляд падал на соседнюю необитаемую планету, но всякий раз нам что говорили: «Это зона контроля ЦСО, она  неприкосновенна!»
- Погоди, ты хочешь сказать, что… - Женька закрыла себе рот рукой, боясь высказать вслух мысль Санни, но он это сделал за нее:
- Мы – болваны. Мы пригрели у себя на груди змею гигантских размеров. Подумай сама: ЦСО всегда прикрывался приоритетами мира и науки. Марс считался исследовательской зоной Центра. Что они могли там исследовать? Под его поверхностью было достаточно воды. Наладить ее синтез и создать генератор воздуха при современных технологиях плевое дело! А под поверхностью – делай, что хочешь! Как и на поверхности! Ведь над Марсом даже спутники наши не летали – ЦСО был неприкосновенен и даже внутри себя тщательно скрывал свои разработки!
Женька ужаснулась. Опасность нависала над Землей всегда. ЦСО терпеливо ждал своего часа. Знал ли он, что Посланники спешат к нему в лапы?
- Я думаю, нам стоит перестраховаться, - сказала Женька.
Она поверила Санни. И сделать это было не сложно. Он был слишком убедителен. И теперь нужно было сделать ответный ход, чтобы дать себе хотя бы мизерный шанс на выживание.
- Каким образом?
- Связаться с ребятами. Они не должны идти вслепую за маячками. Дадим им четкий курс, а потом, когда придет время, местоположение базы они обнаружат как раз по маячкам. Только меня кое-что смущает. Не уничтожат ли н;эро Марс целиком, как Ипсилон-Дзэту?
- А что тебе Марс? – с интересом поглядел Санни. Он понимал, что сейчас они обсуждают сценарий собственной смерти и это его забавляло. Но только с одной стороны. С другой постепенно приходило осознание, что он выбрал для себя и для Женьки билет в один конец.
- Но для чего-то же он был создан? Как его вычеркнуть? – Женька неопределенно махнула рукой, отворачиваясь от Санни. Он понял, что ее что-то беспокоило, причем давно. Сопоставив факты, он сделал только один вывод:
- Ты хочешь возродить Землю.
- А что в этом такого?
- Не думаю, что это возможно.
- Но почему?! Не будь таким категоричным!
- Я смотрю правде в глаза и не строю иллюзий. А ты опять застряла в прошлом.
Он отключил карту, оставив только отображение их движения, чтобы вовремя заметить приближение неприятеля. Уж мебиан и тулонцев корабль должен был опознать. На защиту н;эро он особо не надеялся, да и они сами дали понять, что Санни и Женька отвечают за себя.
- Что? – он бросил на Женьку недовольный взгляд, - не надо на меня так смотреть!
- Ты не прав, - сказала она.
- Я не прав? Мы с тобой на волосок от смерти, а ты строишь планы спасения Земли?
- А что мне, начать себя оплакивать?
- По крайней мере, не строить воздушные замки.
- А я и не строю. Я знаю, как это сделать. Вот и все.
- Ладно, - смягчился он, - если тебе так сильно хочется – давай рассказывай.
- Вот только не надо снисходить до меня, командир!
- Хорошо, если хочешь – давай закроем эту тему, пока не придет время.
- Вот именно. Лучше координаты конечного пути передай. Только закрытым сообщением, а то, если верить твоим умозаключениям, ЦСО уже ждет нас с распростертыми объятиями и я не уверена, что он позволит нам слишком близко подойти. Нас возьмут раньше, чем мы приблизимся к внешнему рубежу Солнечной системы.
Женька смотрела за действиями Санни, который начал передачу сообщения. Он тоже ей поверил. Она неслышно вздохнула и добавила уже больше для себя: «Только бы не перехватили…». Санни думал о том же. Его вдруг посетила мысль, показавшаяся смешной. Он решил ее высказать:
- Я надеюсь ЦСО не вернет Сашку? Иначе мне придется ее убить в третий раз.
Женька засмеялась, запрокинув голову назад, и  Кент удовлетворенно кивнул: ему все-таки удалось разрядить напряженную обстановку. Он протянул руку, и Женька приняла ее, осторожно сжав его ладонь. Она все понимала, но вести себя так, будто бы находится на увеселительной прогулке не могла. Санни некоторое время пристально смотрел ей в глаза, затем встал. В его взгляде Женька прочитала сожаление.
- Прости, что  втянул тебя в это дело.
С трудом натянув на себя маску непринужденности, она улыбнулась:
- Ну не все же мне тебя втягивать.
Ей хотелось броситься к Санни, вцепиться в него, ища защиты и кричать. Кричать от страха, который разливался внутри, заполняя собой каждую клетку тела. Он заметил, как расширились ее зрачки, участилось дыхание, затряслись руки и скрыть этого она не пыталась. Сколько лет они жили с постоянным ощущением опасности и никогда не показывали своего страха, чтобы не заразить им других, скрывая его глубоко внутри. Сейчас они были вдвоем. Никто их не видел, никто не знал, что они делают. Разве что н;эро, но какое им было дело до человеческих чувств, бушевавших внутри людей, выбравших себе нелегкую дорогу? Но не только это было причиной Женькиного порыва. Она буквально ощущала, что они приближаются к конечной точке своего пути. Корабль мчался все быстрее, и Солнечная система уже появилась на тактическом экране пока еще мелкой точкой, но с каждой минутой эта точка росла. Они неслись по Млечному пути, не испытывая и доли романтики. Кроме панического страха в душе не было ничего. Чувствовал ли то же самое Санни, Женька не знала. Но потому, как они одновременно рванулись навстречу друг другу – поняла, что это так. Однако приблизиться не смогли – внезапный сильный толчок отбросил их в разные стороны. Подняться Женька уже не смогла. Замутненным взором она увидела повисшую в воздухе бестелесную фигуру и заскрежетала зубами. Пронзившая тело боль усмирила ее почти мгновенно. Согнувшись в судороге, Женька потеряла сознание.
Очнулась она в темном помещении и тут же вспомнила, что произошло. Искать Санни рядом было бесполезно – его не было. Женька находилась в маленькой квадратной комнате, больше походившей на камеру. Скорее всего, так оно и было. Она забралась в угол, обняв руками коленки, и слезы покатились сами собой. Сдерживаться она не пыталась – это было уже не важно. Они достигли своей цели и теперь оставалось только ждать. Верить в благосклонность судьбы было глупо и Женьку охватило отчаяние. Успел ли Санни передать координаты и верными ли они были? Где она находится? На Соломоне, на Земле или все-таки на Марсе? Вопросов было много и она не сомневалась, что получит на них ответы. Только не в той форме, в которой хотелось бы. Она шмыгнула носом, испытывая к себе жалость, и открыто зарыдала, громко всхлипывая, не стесняясь, что ее кто-то услышит. Ей больше не хотелось быть сильной. Сердцем она начинала понимать, что, возможно, больше никогда не увидит ни Санни, ни ребят, ни Лауру. От того, что ей придется смириться с их потерей стало еще невыносимее и она тихо запричитала, обращаясь к богу – единственной вере, которую знала и в которую всегда верила, но верила так слабо, что само это обращение показалось ей издевательством.
Она услышала щелчок и увидела, что в глубине камеры засветился экран. Она выбралась из угла, вытерев распухший нос рукавом и подошла к нему, понимая, что то, что она увидит, предназначено для нее. Внутри вновь разлился страх, оттеснив отчаяние. Женька сложила руки вместе и поднесла их к лицу, прикрыв рот. На экране она увидела такую же камеру, на полу которой лежал Санни. Он не двигался. Силовые решетки погасли и в камеру вошли двое солдат в форме ЦСО. Они взяли его за руки и потащили к выходу. Он не сопротивлялся, безвольно опустив голову. Женька закрыла глаза и со всей силы ударила в экран кулаком, разбив его вдребезги. Она даже не почувствовала боли пораненной руки, ощущая лишь слепую ярость, которая душила ее. В бессилии она отвернулась в темноту. Сейчас ее мучил только один вопрос: сколько они здесь?
Силовые решетки ее камеры открылись с легким треском. Женька собралась. В камеру шагнули вооруженные охранники.
- На выход, - коротко сказал один из них.
Женька вскинула голову и прошла мимо них легкой походкой гордая, непреклонная и остановилась у входа в ожидании дальнейших приказов. Другой пихнул ее в спину холодным стволом. Она резко развернулась в его сторону, сверкнув глазами:
- Тронешь еще раз – убью.
Она прошла мимо, с силой задев плечом третьего охранника. Выйдя из сумрачной камеры на свет, она сощурилась и огляделась. По конструкции переходов она сразу же поняла, что они под землей. Соломон исключался. Да и как ей вообще могла прийти в голову эта мысль, если они летели к Солнечной системе? И это была не Земля – Женька отлично знала устройство ее подземных переходов. Эта конструкция была построена давно и это наводило на вывод, что Санни оказался все-таки прав. ЦСО отвоевал себе Марс, устроив внутри него не просто исследовательскую базу, а целый подземный комплекс с системами переходов, лифтовых шахт, уровневой системой жизнеобеспечения. Судя по тому, что трубы и кабели не были изолированы и спрятаны под обшивку, Женька поняла, что строился этот комплекс как вторичная постройка, несущая вспомогательные функции непосредственной структуры, – первоначального исследовательского комплекса, который вырос в недрах красной планеты. Идя по коридорам, Женька не задавалась вопросом «куда», она разглядывала стены, словно хотела запомнить путь, который они уже прошли. В ее голове уже сформировалась определенная карта. Выходило, что они шли по большому эллипсоидному переходу, не связанному с остальным комплексом. Значит, это была изолированная конструкция с входом, который, вероятно, являлся и выходом. Заметив ее активность, охранник, толкнувший ее у входа, вновь грубо толкнул ее вперед со словами:
- Прямо смотреть.
Женька сжала кулаки, неожиданно резко развернулась, выбросив руку вперед, и припечатала кулак к носу охранника. Не удержавшись, тот откинулся на руки второго охранника. Женька почувствовала резкий удар под колени и рухнула на четвереньки, предупредительно выставив вперед руку в знак того, что сопротивляться не будет.
- Вот сука! – услышала она и зло усмехнулась. Она едва не разбила охраннику нос. Для начала этого было вполне достаточно. Он отпихнул товарища и со всего размаха пнул Женьку в живот. Она согнулась, уткнувшись от боли головой в пол. Из глаз посыпались искры, но она не проронила ни звука.
- Вставай.
Она с трудом поднялась на ноги, одергивая комбинезон. Встретившись взглядом с охранником, Женька испепеляюще на него посмотрела и продолжила путь по переходам. Она подумала о том, что кто-то из этих охранников вполне мог работать и на Соломоне, видеть ее, видеть Санни и все это время копить в себе плохо скрываемую ненависть и злобу. Но за что? Только за то, что они – Посланники? Или им рассказали о них что-то такое, что родило в них искренние чувства неприязни? Ведь даже тогда, когда они были осуждены военным трибуналом на Земле, тюремная охрана не позволяла себе без надобности распускать руки. Или это было по-настоящему земное ощущение власти, пусть даже такой мизерной, но все же власти, которую нужно было непременно показать, причем так, чтобы унизить человека, сломив его волю к сопротивлению. Однако Женьку сломить было трудно. Для этого нужно было что-то большее, чем пинок в живот. Она специально затеяла потасовку, чтобы разозлиться, поскольку сдаваться без борьбы была не намерена.
Охранники завели ее в большой зал. Здесь, по всей видимости, проходили совещания. Она поняла, что ее ждет очередной суд. Чуть заметная улыбка тронула ее губы: Совет оказался сентиментален. Он не мог расправиться с ними без суда и следствия. Это больше походило на цирк. Что ж, это представление запомнится надолго. Женька была в этом уверена. Ведь они все-таки нашли ЦСО и, возможно, очень скоро Совет ожидает сюрприз в виде кетонийской атаки. «Пришло время собирать камни», - подумала она и осмотрелась. Совет был в сборе. Все пятнадцать его членов восседали в высоких креслах, расположенных полумесяцем за узким длинным столом. Свет, ярко освещавший Женьку, стоящую в центре зала, постепенно мерк, скрывая лица судей. Зато лицо главы Совета она отлично рассмотрела. Оно было совсем обычным, как у тысяч других людей. В нем она не увидела ни злобы, ни ненависти, ни сожаления, ни сострадания. Абсолютно непробиваемое лицо без какого-либо выражения чувств. Женька поймала себя на том, что это лицо очень трудно запомнить. Человеку, обладающему им, было так легко затеряться в толпе, что не нужно было предпринимать никаких усилий для этого. И еще Женька отметила, что этого человека она никогда не видела ни в ЦСО, ни где бы то ни было.
Она услышала звук открывающихся дверей, но не обернулась. За ней кого-то протащили и положили на пол метрах в трех от нее. Женька поняла, что это был Санни. Видимо, мебиане над ним хорошо поработали. Охранник плеснул ему в лицо водой, и он тяжело поднялся, отплевываясь. Женька в его сторону даже не взглянула – боялась, что самообладание покинет ее. Упасть перед Советом лицом в грязь означало предательство. Охранники выстроились в ряд за их спинами, и стало ясно: далеко не убежать. Более того, она не сомневалась, что вся эта показуха закончится здесь же приведением приговора в исполнение. Только бы в глаза смотрели. Хотя, это был ЦСО, а, значит, стрелять могли и в спину. Она поежилась. Глава Совета произнес, огласив зал глухим эхом:
- Посланники… Жалкое зрелище…
Женька молча усмехнулась и посмотрела на свои руки. Только сейчас она заметила два глубоких пореза на тыльной стороне правой ладони и перевела взгляд на Санни. Тот стоял, пошатываясь, глядя себе под ноги. Евгения убрала растрепавшиеся волосы за уши и широко улыбнулась сама себе: зрелище действительно было жалким. Она шмыгнула носом и стряхнула с руки кровь, застывшую густым сгустком. Затем, прищурившись от слепящего света, посмотрела на говорящего.
- В вас нет страха, - произнес председатель Совета, - это не может не восхищать. Но что вы скажете на это?
Он протянул руку вперед, и Женька увидела на его ладони два установленных Харпером маячка.
- За вами никто не придет. Ваш путь для друзей оборвался в парсеке от Солнечной системы.
Женька на это не ответила ничего, лишь пожала плечами.
- Вас очень трудно понять, - продолжил он, - но мы все-таки смогли предугадать ход ваших мыслей. И, признаться, он нас несколько удивил. Принести себя в жертву… ради чего? Крах Рукава неизбежен вместе с падением союза Новой Земли и Адаллона. Зачем вам умирать вместе с ними?
Это был вопрос, адресованный для ответа, но Женька отвечать не стала. Она задала свой вопрос:
- Как вы, взращенные Землей, можете так рассуждать? – не дождавшись ответа, она все-таки вынуждена была сказать, отвечая на поставленный вопрос, - Точно так же как вы полагаете, что можете завоевать Рукав.
Женька искоса глянула на председателя Совета и заметила в его глазах неприкрытое любопытство:
- Вы в этом так уверены?
- Конец неизбежен.
- Так же как и ваш, - резко сказал он и повысил голос, - Судебное заседание открыто.
Началось. Посланники обвинялись в организации военной экспансии Новой Земли против ЦСО, создании угрозы целостности тройного союза и обитаемой Вселенной. С точки зрения Совета угроза была в самом существовании Посланников. Их аргументы апеллировали к истории Земли, в которой появление Посланников всегда связывалось с трагическими событиями и массовой гибелью людей. Даже тулонская война, по мнению Совета, могла закончиться быстро и малой кровью, достаточно было лишь заключить союз с тулонцами.
Женька слушала обвинения молча. Если бы она что-то и попыталась сказать – ей бы не позволили. У Совета была своя правда. И даже нашествие мебиан было представлено не как попытка колонизации, а как освобождение от условностей, попытка создания новой государственности на основе мудрого правления тех, кто в своем развитии ушел далеко вперед, но не забыл о том, что земляне – их потомки, достойные лучшей жизни. Получалось, что Посланники, а если быть точнее – Санни и Женька, стали угрозой мира в Рукаве с самого начала. Посланники двух миров: Земли и Адаллона были виновны в гибели родины человечества и ее главного форпоста – Херувима. Женька силилась и никак не могла понять: не то это была попытка оправдать себя, не то Совет был действительно уверен в своей правоте и если так, то их вера была настолько же сильна, насколько и вера ребят. Переубедить Совет было невозможно. И она терпеливо ждала, когда же обвинитель закончит свою затянувшуюся на несколько часов речь. Женька старалась не расслабляться, предполагая, что таким образом Совет хочет усыпить их бдительность. Напряженная, она внимала каждому слову, боясь пропустить самое важное: что происходит сейчас вокруг Новой Земли. Она не сомневалась, что Совет не упустит возможности похвалиться своими успехами. Кроме этого, так она рассчитывала получить ответ на свой главный вопрос: сколько времени они здесь пробыли? Она не ошиблась. Логика Совета была предсказуемой. Показать свою наступательную мощь означало для него уже половину победы. Женька увидела несметное количество войск, направленное против нового дома человечества. Как и говорили н;эро, Новая Земля оказалась неготовой к битве. Украдкой она бросила взгляд на Санни, заметив его отстраненность. Он был подавлен. В какой-то момент Женька поняла, что то, что она видит перед собой, ему уже известно. Она поняла причину и сжалась внутри, не отрывая взгляда от демонстрационного экрана, на котором планета словно сжалась, а потом разлетелась на миллиарды кусочков, которые в беспорядке устремились в черное пространство космоса.
- Вот и все, - сказал глава Совета, -  война с Новой Землей окончена. Вы проиграли ее.
Женька словно окаменела. Такого финала она не ожидала. Она вдруг ощутила отчаяние защитников Новой Земли, их страх перед неизбежностью и мгновенно проходящую боль. У нее перехватило дыхание, она пошатнулась и невольно взялась ладонью за грудь. Неужели их план не сработал и ЦСО опередил их? И какой смысл был во всем этом процессе? Лучше бы их поставили к стенке сразу. Она была сломлена. ЦСО все-таки смог этого добиться. Также безвольно, как Санни, она опустила голову и больше не поднимала, ожидая приговора, который последовал незамедлительно.
- Новая Земля повержена. Приговор Посланникам – смерть, - громко огласил глава Совета.
Женька посмотрела на него исподлобья.
- На колени, - сказал сзади охранник, и она услышала звук передергиваемого затвора и послушно опустилась коленями на пол.
- Руки за спину.
Она вновь посмотрела на Санни. Он стоял в такой же позе, только в его глазах больше не было отрешенности, в них чернела злость. «Может рискнуть?» - промелькнула мысль, но он качнул головой в знак отрицания. Женька и сама понимала, что это бессмысленно. Охранники их уложат быстрее, чем они успеют что-то предпринять. Она отвернулась. Охранники ждали команды. Женька смотрела в серое матовое покрытие пола и почему-то ярко представила, как уборщики будут смывать кровавые следы. В глазах стало темно. Ее охватило странное чувство безразличия ко всему. Перед глазами не пролетала жизнь, не приходили лучшие воспоминания из прошлого. Она видела только серое покрытие пола.
В тишине зала раздался голос, и Женька вздрогнула так сильно, что ее голова уперлась в металл приставленного к затылку оружия.
- Прежде чем приговор будет приведен в исполнение, я хочу сказать.
Голос исходил со стороны Совета, но председателю он не принадлежал. Спустя секунду, она услышала два коротких выстрела и прежде чем успела что-то сообразить, увидела летящий в ее сторону пистолет. Она кинулась вперед, легко перехватила его в воздухе, развернулась и выстрелила в охранника у двери. Тот, что целился в нее, лежал на полу. Она метнула взгляд на Санни – тот уже отстреливался, уложив еще двух, они были последними. Не опуская пистолет, она сделала несколько осторожных шагов, приблизившись к Совету. Все они были убиты. Женька недоуменно помахала в воздухе пистолетом, обернувшись на хрип. Один из охранников был тяжело ранен. Она подошла к нему. Это был именно тот солдат ЦСО, который так жестоко пнул ее. Он все еще старался дотянуться до пистолета, глядя на Женьку расширившимися глазами.
- Я тебе помогу, - вкрадчиво сказала она и без сожаления выстрелила.
- Обернись! – услышала она голос главы Совета и обернулась.
Стоя на полусогнутых ногах, председатель целился в нее из пистолета. Руку водило, и он никак не мог спустить курок. Раздался еще один выстрел и председатель упал. Стрелял не Санни. Это был кто-то другой.
- Уходим. Быстро!
Это был тот же голос, который она услышала перед первыми выстрелами. Санни схватил Женьку за руку и они побежали. Похоже, что путь к спасению был именно таким. Человек в серой униформе Совета открыл потайную дверь, и они оказались в узком коридоре. Без лишних слов он провел их к лифтовой шахте, уходящей высоко вверх, и только тогда повернулся к ребятам. Лица Санни и Женьки вытянулись. Эту встречу они никогда бы не предугадали.
- Времени мало. Вас будут искать, но сюда они пойдут в последнюю очередь. Вот голосовая связь ЦСО, - он сунул в руки Санни небольшую капсулу, вставляемую в ухо и панель управления в форме браслета наручных часов, - так вы будете знать где солдаты и сможете дать своим четкие координаты для посадки. Вот они, - он передал ему небольшой клочок бумаги, исписанный знакомым почерком.
- Нам же ясно дали понять, что никакой помощи не будет и Новая Земля уничтожена!
Санни говорил так, будто бы ничего не произошло, а Женька все еще не могла прийти в себя, видя перед собой человека, с которым ее связывала крепкая дружба на протяжении нескольких месяцев. Сначала он спас ее, вытащив из многодневной комы, а затем заставил поверить в себя и в свои силы. Этим человеком был врач, которого она узнала на далеком Херувиме. Теперь словно призрак из прошлого Лестор Уилкс стоял перед ней, спасая ее жизнь во второй раз, и у Женьки не было времени, чтобы даже попытаться все понять.
- Это был блеф, - сказал Уилкс, не глядя на Женьку, - Новая Земля прекрасно держит оборону. А это тебе, - он достал из кармана небольшой планшет, втиснув его в Женькины руки и крепко обнял ее, - это мой дневник. Там есть, что почитать.
Женька затрясла головой в знак согласия, а Уилкс уже толкал их в шахту.
- Медлить нельзя. Шахта выведет вас прямо на поверхность. С тех пор, когда люди покинули Землю, на Марсе была создана атмосфера. Она пока не стабильна, но дышать вы сможете.
Женька, приготовившись к подъему, вдруг обернулась:
- А вы как же?
- Если уйду я – солдаты сразу поймут, где вас искать. К тому же, я уже очень стар. Мне не одолеть такой подъем, - Уилкс сделал шаг назад, засунул руки в карманы и глубоко вдохнул, будто бы ему делать это стало неожиданно легко. Он остановил свой взгляд на Женьке, - гуманность, моя дорогая. Она – превыше всего, - он грустно ей улыбнулся, - Кстати, как вы нас нашли?
- По логике, - ответила она, проглатывая колючий ком, вставший в горле, - ЦСО никогда не думал иррационально.
- Точно, - кивнул он.
- Спасибо, - сказал Санни, - вы ни разу не позволили в вас усомниться.
В ответ он получил учтивый поклон и подтолкнул Женьку:
- Давай-давай, вперед.
Она бросила на Уилкса прощальный взгляд и, поместив планшет во внутренний карман комбинезона, начала карабкаться вверх так быстро, как могла. Буквально через минуту до них донесся глухой звук одиночного выстрела. Женька зажмурилась, но не остановилась. В голове стучали слова Уилкса: «Гуманность превыше всего». Мог ли кто-нибудь предугадать, что, находясь на краю гибели, им вновь удастся обмануть смерть? Кто откроет за ними охоту, когда ЦСО не станет? Ведь их вряд ли оставят в покое.
- Ты послал координаты? - спросила она у Санни, уже изрядно запыхавшись. Они ползли вверх по отвесной стене, цепляясь за небольшие выступы наподобие лестницы. Шахта была огромной. Здесь должны были курсировать или курсировали несколько десятков грузовых лифтов одновременно. Что и куда они могли перевозить? Женька с ужасом подумала о том, что шахта может их привести к той самой конструкции, которую они искали – временным воротам, туда, где рождаются несметные полчища тулонцев и мебиан.
- Нет, - ответил он, - отсюда не бьет. Мы прошли только половину пути. Надо подняться еще. Прибавь ходу.
- Не могу. Устала.
- Можешь, - твердо сказал он, - только не останавливайся.
В шахте было душно. Видимо, поблизости был реактор. Женька стерла пот со лба и с придыханием полезла дальше, цепляясь влажными руками за покатые выступы, боясь сорваться вниз и утащить за собой Санни, который торопил ее не случайно. Переданная Уилксом рация позволяла отследить, что происходит на базе ЦСО. А на базе была паника. Посланники бесследно исчезли, все члены Совета убиты. В поле планеты словно из ниоткуда вторглись войска Кетониса, работа портала была временно парализована бомбардировкой с воздуха. Санни не стал говорить Женьке об этом, чтобы не тратить время на пустую болтовню, тем более, что их искали. Несмотря на то, что положение ЦСО было отчаянным, все силы были брошены на поиск Посланников, поскольку перебить Совет и охранников могли только они. Пока было не ясно, как им удалось это сделать и кто взял на себя командование, но приказ был отдан вполне конкретный: найти и уничтожить. Зная это, Санни прекрасно понимал, что стоит ему послать сигнал, как они сразу же себя обнаружат. И без того солдатам было ясно, что Посланники ушли с рацией, но молчать не могли, поэтому, так или иначе, вынуждены были открывать свои ходы, зная, что беглецы их отлично слышат. Более того, так же как Санни не мог отправить сигнал, солдаты не могли определить их местоположение: маячок, которым была снабжена рация, был в шахте недоступен. Это давало шанс, но в то же время и прямую наводку на их укрытие, о котором солдаты в панике пока не догадались. Он видел, что Женькины силы на исходе и приободрил ее:
- Давай, милая, еще немного.
Она не ответила, продолжая монотонно переставлять руки, которые почти не чувствовала. Сверху подул холодный ветер. Это заметно придало сил: открытая поверхность планеты была уже рядом, к тому же вперед подстегивал страх погони. Женька понимала, что выйти без огня из шахты вряд ли получится, но как отстреливаться в таких условиях она не представляла.
- Я отправляю сигнал, - предупредил Санни, - приготовься, скоро здесь будет жарко.
- Принято.
Четыре километра остались позади. Осталось преодолеть еще один. Ветер дул все сильнее и теперь ребятам приходилось бороться не только с собой, но и с его сопротивлением. Санни торопился. Они уже были обнаружены. К шахте спешили солдаты, и Кент не был уверен, что они будут карабкаться за ними: либо будут бить прицельно, либо поднимутся на автономных подъемниках, чтобы стрелять наверняка. Второй вариант был более рационален – его ЦСО и выберет.
- Рассредоточиться! Занять подъемники! – услышал он командный голос и взревел:
- Женя, давай!
Она рванулась вперед из последних сил, ощущая, как смерть снова дышит им в спину. Сзади послышались одиночные  выстрелы. Подъемники, которыми ЦСО снабжал своих солдат, двигались не быстро, но все же быстрее, чем ребята. Приблизившись на расстояние выстрела, солдаты открыли огонь.
- Пригнись, слейся со стеной, но не останавливайся! – крикнул Санни.
Они были в невыгодном положении. Открытые с трех сторон и только справа шел полуметровый выступ, за который они инстинктивно прятались, но и его легко можно было обойти. Женька уже видела край шахты, он был совсем рядом. Еще чуть-чуть и они – на поверхности, где хотя бы можно будет развернуться и попытаться дать отпор. Пули ЦСО чиркали по металлу, но пока ни одна не попала в цель – расстояние сыграло свою роль, да и, похоже, что среди солдат не было хорошего снайпера. Женька подняла взгляд вверх, словно надеясь на чудо. Над краем появилась голова. Маленькие серые глазки смотрели на нее, затем лицо расплылось в широкой улыбке:
- Я вернулся.
Женька едва не захлебнулась в эмоциях. Она оглянулась на Санни, но тот сделал ей знак, чтобы она продолжала ползти. Выстрелы за спиной участились.
- Пригните головы. Дайте-ка я их посчитаю.
Федерау, словно пушинку, поставил на край шахты тяжелый пулемет и с упоением начал поливать свинцом преследователей ребят. Под огневым прикрытием стало веселее. Глаза Женьки засветились: Альфред был в своей стихии. Каким образом и кому удалось вытащить гиганта из монастыря? Это было уже не важно. Женька была чертовски рада его видеть.
- Сними-ка тех, кто у входа в шахту, - произнес гигант, и рядом с Федерау появилась еще одна голова – снайпер «Захвата» Алан Хаммер. Похоже, он тоже истосковался по настоящей работе. Женьке показалось, что еще немного и она взлетит по последним ступенькам. Но на деле это оказалось не просто: они оказались непреодолимыми. Она закрыла глаза, набираясь сил, а когда открыла – увидела перед собой руку. Сверху на нее смотрел Талоне. Она крепко ухватилась за его сильную ладонь, и он одним рывком вытащил ее на поверхность. «Да Винчи» висел в воздухе, его шлюз был открыт так, что ребята могли забраться в него на ходу. Женька лежала на красном песке, пытаясь отдышаться. Сильный ветер гнал тучи пыли по поверхности. Грязно-серые облака клубились, сталкиваясь друг с другом, роняя не приносящие влажности редкие капли крупного дождя.
- Смотри, - кивнул ей Талоне, указывая куда-то вдаль, протягивая руку Санни.
Женька повернулась и встала на ноги. Невероятных размеров ворота вздымались высоко вверх. Укрепленные энергетическими канатами, они наэлектризовали все пространство вокруг. Даже ветер, бушевавший на пустынной поверхности, наталкиваясь на огромное препятствие, казалось, останавливался. Женька отвела волосы в сторону и застыла, окидывая гигантскую постройку взглядом. Работа ворот была восстановлена. Из их недр непрерывным потоком вырывались тулонские корабли, устремляясь в верхние слои новоявленной марсианской атмосферы, но путь к подпространству был для них закрыт. Корабли попадали в бездонные рты пожирателей.
- Вот это да… - невольно вырвалось у нее.
- Похоже, уничтожать планету они не собираются, - весело подмигнул Хаммер, - а Ипсилон сожрали… по какому принципу?
- Дозаправка перед конечной остановкой, - ответил ему Санни, выбравшись, наконец, из шахты на поверхность, - надо уходить.
- Вторжения с поверхности ЦСО не ожидал, - Талоне быстро зашагал по направлению к кораблю и Санни с Женькой поспешили за ним, - поэтому пока здесь безопасно. Не на долго. Контрольные посты не выставлены, внешней линии обороны – ноль, тьфу, завоеватели! – из его уст это звучало как оскорбление. Талоне смачно плюнул себе под ноги, - Они были излишне самонадеянны. Так что будем учиться на их ошибках.
Женька забежала вперед:
- Но мы не можем просто так уйти! Базу надо уничтожить!
- Корнеева, не лезь поперек батьки, - он прошел мимо нее, не останавливаясь, махнув рукой Хаммеру и Федерау, - ворота и все воздуховоды заминированы. Как только мы стартуем – здесь все взлетит на воздух.
Едва шлюз за ребятами закрылся и «Да Винчи» пришел в движение, Талоне резко развернулся и Женька, неожиданно для него самого бросилась к нему на шею. Все произошедшее казалось ей кошмаром, который вдруг закончился. Рука, протянутая ей главкомом, стала не просто спасительной. Женька оказалась права: старый вояка не смог усидеть на месте. Сейчас, как никогда, она была искренне рада его видеть и плевать хотела на субординацию, которой он непременно ткнет. Сквозь вставшие в глазах слезы радости она видела сияющего Хаммера и довольного Федерау. На миг ей вдруг показалось, что все битвы закончены и это просто встреча старых друзей. В реальность ее вернул строгий, но мягкий голос Талоне:
- Что за панибратство? Совсем распоясались!
Мало того, что он не любил таких сцен, так Женька еще и обняла его при ребятах. В конце концов, он сдался, притянув к себе Санни.
- Любимчики… - растянулся в доброй улыбке Федерау и толкнул Хаммера, - пошли, пусть полюбезничают.
Они быстро покинули шлюз и, когда их шаги затихли, Талоне произнес:
- Я даже не надеялся…
Женька, наконец, оторвалась от него и теперь пристально вглядывалась в лицо экс-главы госбезопасности Земли, разглядывая каждую до боли знакомую морщинку. За прошедшее время их стало больше, но это Талоне не портило. Он по-прежнему был бодр и решителен. Правда в его голосе она все же услышала неподдельную теплоту, которую он пытался скрыть излишней суровостью, но потом расслабился:
- Когда мы получили координаты Марса, то пришли в замешательство, однако курс взяли. А когда пропал сигнал маяков – все стало понятным. Весь путь мы шли под прикрытием н;эро, поэтому даже если бы ЦСО пытался – нас бы не обнаружил. Да и занят он был, как оказалось, вами…
Талоне прерывисто вздохнул и взъерошил свои жесткие, изрядно тронутые сединой волосы:
- Если честно, я уже похоронил вас.
- Я же говорил, что рано прощаться, - мрачно усмехнулся Санни, и Женька поняла, что все это время ему удавалось держаться только усилием воли. Она поспешила перевести разговор в другое русло и спросила:
- Как прошли переговоры?
Талоне удивленно посмотрел на нее: ей было дело до переговоров! Хотя, чему удивляться – Женька всегда была такой и это Талоне ценил. Он не стал ничего скрывать:
- Ты сделала верную ставку, - Женька удовлетворенно кивнула головой и бросила Санни:
- А ты боялся.
- Правда, на месте президента я бы Харперу язык кое-куда засунул, - добавил Талоне, и Женька заулыбалась:
- Научится. Москва не сразу строилась… А где он?
- На мостике. Где же ему быть? Ждет встречи. Он один не терял надежды. Говорил, что вам по плечу любая передряга.
Женька вспомнила, как, стоя на коленях, она едва не начала прощаться с Санни и незаметно взглянула на него. Тот был не в лучшем виде, но не говорил ни слова.
- Ладно, - сказал Талоне, - хватит разглагольствовать. Вас ждут на мостике.
Ребята вошли в сердце корабля, мгновенно сосредоточив на себе всеобщее внимание. Харпер слетел вниз, держась за перила одними руками. Он стиснул Санни, потом Женьку и задал вопрос, который нужно было задать с самого начала, но этого почему-то никто не сделал:
- Как вам удалось выбраться?
Он сложил руки  на груди, ожидая ответа. Его ждали все. Женька привычно отмахнулась:
- Длинная история.
- Корнеева, - строго сказал Талоне, глядя на нее в упор, и Женька поняла, что обычный фокус не пройдет.
- В Совете оказался наш человек, - вздохнула она, вспоминая грустные глаза Уилкса, обрекшего себя на гибель, спасая их, - всем вам хорошо известный. Доктор Уилкс.
- Да ну! – открыл рот Харпер, - даже я не знал!
Женька вытащила из кармана бережно спрятанный планшет:
- Это его дневник. Он сказал, что там есть, что прочитать. Тебе особенно, - сказала она Харперу и положила планшет на стол.
- Да, история длинная, - почесал затылок Альфред.
- Где остальные ребята? – осведомился Санни у Талоне.
- Юта на предложение взорвать Соломон ко всем чертям решил проявить гуманность и ограничиться арестом. Гордон и Айрон на передовой.
- Чего мы ждем? – голос Санни стал жестким. - Путь дальний.
- Близкий, - возразил ему Талоне и уступил место Харперу:
- Я усовершенствовал ускоритель. Таких скоростей ты еще не видел!
- А «Да Винчи»?
- Эта посудина выдерживает. Не переживай. Путь до Новой Земли займет не более восьми часов.
- Так что времени у вас в обрез, - перехватил Талоне, - отлежитесь, - он окинул их оценивающим взглядом, - вид у вас…мягко говоря…
- Есть, сэр, - легко согласился Санни, уводя Женьку за собой.
Они дошли до каюты, слыша глухие звуки отдаленных взрывов. Это означало, что марсианской базе ЦСО пришел конец. Талоне в отличие от Юты гуманность не проявил. Под обломками базы были погребены все, кто в ней находился. Санни тяжело опустился на порог открытой двери:
- Дело сделано.
Женька села рядом:
- Мне кажется, я до сих пор чувствую дуло пистолета у себя на затылке, - устало проговорила она.
- Женька – Женька, - он повернулся к ней, глядя прямо в глаза, - я ведь с тобой уже попрощался…
- А я не успела, - слабо улыбнулась она, отводя спутавшиеся волосы с его лица, прикасаясь пальцами к зияющим ранам на его висках, - что они с тобой сделали?
- Немного помучили, - он обнял ее и прижал к себе.
Она ощутила ровный стук его сердца. Этот звук успокаивал.
- Если бы тебя не было рядом, мне бы было не так страшно, - признался он.
- Но поодиночке нам не выжить. Кажется, я это поняла…
Перед Санни появился Талоне, вызвавший его по биокому.
- Я хочу, чтобы вы спали, а не сидели в пороге, - серьезно сказал он.
Санни кивнул, повторив:
- Есть, сэр.
- Ты мне не сэркай. Мне нужен здравый и отдохнувший командир, понял?
Санни ответить не успел. Талоне отключился.
- Что? – спросила Женька.
-  Главком командует, - поморщился он и не сдержал улыбки, - давай хоть дверь закроем, а то он сам нам колыбельную споет.
Женька заулыбалась в ответ, вставая с порога. Она почувствовала, как «Да Винчи» начал стремительный разгон. Внутри вновь все сжалось и оборвалось. Менее чем через восемь часов они окажутся там, где идут бои с теми, кто успел проникнуть через ворота ЦСО в обитаемый Рукав и теперь постепенно превращался из захватчиков в тех, кто начинал понимать, что война проиграна и настало время бежать. Но бежать было некуда, они были всего лишь незваными гостями этого мира. Женька опустила голову на подушку и закрыла глаза. Санни спал рядом – ему досталось больше. Женьке о произошедшем напоминали лишь порезы на руке, да багрово-синий кровоподтек на животе, разлившийся на правый бок. Ее мысли унеслись на Адаллон, где под сенью сумеречных деревьев сидела повзрослевшая Лаура, не сводящая взгляд с ярких сияющих звезд. Женьке стало невыносимо, но она подавила в себе приступ слезливости, понимая, что Талоне прав: через несколько часов, возможно, им придется пересесть на истребители, чтобы оказать непрошенным гостям «радушный» прием по-земному под инопланетной приправой. Убаюканная ровным дыханием Санни, она заснула, открыв глаза от прикосновения к своей щеке. Казалось, она и не спала.
- Вставай, пора, - шепотом произнес Санни. Он был одет в форму флота земной федерации.
- Тебе идет.
- Подлецу все к лицу, - он потрепал ее за нос, - вставай, проспишь все самое интересное. С минуты на минуту выходим из подпространства.
- Ты давно встал? – она поднялась на локтях и сосредоточенно посмотрела в его лицо.
- Часа два как.
- А почему меня не разбудил?
- Берег. Все. Давай, увидимся на мостике.
Он вышел из каюты. Женька выбралась из кровати и поспешила к иллюминатору. В серой слившейся массе невозможно было оценить с какой скоростью летел «Да Винчи», зато на сколько хватало глаз рядом с ним двигались маленькие светящиеся точки. Они сопровождали корабль и, казалось, играли с ним, соревнуясь в скорости, без труда догоняя и перегоняя его, - н;эро. Женька мысленно поблагодарила их за помощь, не зная, будет ли ее благодарность услышана, и быстро облачилась в аккуратно сложенную форму КФЗ. Бросив на себя взгляд, она отметила, что сейчас, когда ЦСО как таковой перестал существовать и ненависть к нему улеглась – форма Центра была лучшей из того, что она носила. Она хлопнула дверью и побежала на мостик, чувствуя, как «Да Винчи» начинает торможение. Войдя быстрым шагом, она сразу же натолкнулась на фразу Талоне:
- К бою готова?
- Так точно.
Женька прошла вперед, заложив руки за спину, и подошла к Харперу:
- Насколько ты усилил мощность ускорителя?
- В четыре раза, - довольно ответил тот.
- Каким образом?
- Секрет фирмы, - отозвался он, - встал утром и понял, что могу это сделать. Я справился за считанные часы!
- Поэтому планетарный щит на Новой Земле был запущен с опозданием?
Харпер отвлекся от дел и потупил взгляд:
- Ну-у…
- Ладно, прощаю, - снисходительно кивнула она, - иначе бы нам точно хана.
Она повертелась на месте, будто бы ей было дело до того, что он делал. Харпер сообразил, что она хочет его о чем-то спросить и пытается улучить момент, когда поблизости не будет лишних ушей.
- Твоя гениальность прогрессирует?
- По ходу да.
- Это хорошо, - она понизила голос и это означало, что она перешла к сути, - хочу предложить тебе поработать над одной проблемой.
- Удиви?
- Как считаешь, мы можем вернуть Земле прежний облик?
- В каком смысле?
- Ну, для начала разогнать тучи и восстановить атмосферу.
Она испытующе смотрела на Харпера. Тот сглотнул, снял очки, механически протер их, надел и уставился на Женьку.
- Что, программа повисла? – иронично спросила она.
- Лейтенант, ты – чокнутая, - только и смог ответить он.
Женька нахмурилась и отошла от него, встав рядом с Талоне, демонстрируя, что разговор с Харпером не окончен. Она наблюдала, как Альфред и Санни о чем-то говорили, что-то прикидывая на тактическом экране. Она поняла, что ускоритель был не единственным усовершенствованием Харпера. Больше корабль не был слеп, выходя из подпространства, ориентируясь лишь по координатам посадки. Теперь на тактическом экране она видела всю расстановку сил в поле Новой Земли, меняющуюся в режиме реального времени. Это было очень кстати. Можно было выбрать наиболее удачную точку выхода, чтобы как можно больнее ударить по противнику. А с учетом того, что «Да Винчи» давно перестал быть просто исследовательским судном, будучи напичканным хорошим вооружением, это новшество могло принести реальный результат и здорово помочь федерации. Главное, выйти в нужном месте. Видимо, этим расчетом и были заняты Кент и Федерау.
На лице Альфреда никак не отпечатались годы самоизоляции. Он казался все тем же здоровяком, получавшим удовольствие от выполнения своей работы. Женька вдруг представила, как они разрабатывали планы операции «Захвата», согласовывали их с Талоне, выполняли самые невыполнимые задачи, которые он перед ними ставил. Женька негромко спросила, кивнув в сторону увлеченного Федерау:
- Ваша заслуга?
Талоне переступил с ноги на ногу, прямо ей не ответив:
- Ты прямо как из комы вышла – хочешь все знать.
Женька вновь почувствовала у затылка ледяной металлический холод и повела головой из стороны в сторону, чтобы избавиться от этого ощущения.
- Почти… - совсем тихо сказала она и Талоне смягчился. Уже в который раз он понимал, что именно сейчас ей нужна его поддержка:
- Забудь.
- Не легко.
- Тогда расскажи. Не держи в себе.
Он не смотрел на нее, глядя прямо перед собой в обзорное окно, краски за которым начали постепенно приобретать привычный радужный вид. Женька была ему благодарна: излишнее внимание ввергло бы ее в чрезмерное уныние. А Талоне слабостей не любил. Женька тоже отвернулась к окну, понимая, что так или иначе она должна ему все рассказать.
- Нас взяли еще на подлете к Солнечной системе. Что делали – не знаю, как и сколько времени прошло – мы только успели передать координаты и не имели понятия: удалась передача или нет. А потом был суд. Там и встретились. Нас обвинили в таких нелепостях, приговорили… к смерти. А перед этим показали гибель Новой Земли, крах союзников и я… сломалась… Господи, Ормандо, мне так стыдно! Мы оба сломались! Меня до сих пор преследует ощущение, что дуло пистолета упирается в затылок! Я впервые в жизни сдалась…
Она опустила голову, глядя себе под ноги. То, что она рассказала и было самой настоящей слабостью. Но Женька об этом не жалела. Пусть Талоне посмотрит на нее другими глазами, а не как на ломовую лошадь, не боящуюся работы. Она ждала его жестких высказываний, но вместо этого он положил ей руку на плечо, чуть сжав его:
- Вы и не такое выдерживали.
- Но не сдавались.
- Если бы вы сдались – здесь бы не стояли, - он многозначительно посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на окно, убрав руку с плеча, - сейчас как дадим тулонцам под зад – быстро обо всем забудешь, сама в истребитель прыгнешь.
- Да уж, - хмыкнула она.
- А ну встряхнись. Я тебя не узнаю.
Он говорил тихо, чтобы их разговор остался между ними, но ей все равно стало стыдно. Женька расправила плечи, подняла голову, придав своему лицу вид напряженного ожидания.
- Так-то лучше, - удовлетворенно заметил Талоне и обратил слух к Санни:
- Точка выхода задана, - сказал он, указывая на тактический экран, - зайдем с фланга здесь, вытесним тулонцев и мебиан из поля Новой Земли и возьмем в кольцо. Мы – отсюда, а Кетонис и федерация из этих точек. Тыл прикроют зарлулу.
- Все в курсе?
- Да.
- Лихо, - поднял бровь Талоне и, чуть помолчав, добавил, - ну, удачи.
«Да Винчи» вышел из подпространства в окружении кораблей земной Федерации, рассыпав строй неприятеля. Глаза Женьки расширились: откуда у Новой Земли столько кораблей?! Но ответ пришел сам собой. Ни Тулон, ни Мебиане, ни ЦСО никогда не знали о существовании н;эро, благодаря способности последних принимать любой образ. Сопровождая «Да Винчи» в подпространстве, при выходе из него н;эро превратились в единственную силу, которая приводила противника в ужас. Пришельцам было непонятно, как за столь короткое время Новая Земля могла нарастить столь значимый потенциал новых технологий настолько совершенных, что земные корабли были практически неуязвимы. Страх и паника, посеянные в рядах, смешали четко выстроенную тулонскую логику, озадачили мебиан и дали понять войскам ЦСО, что битва проиграна.
- Ну что, - весело сказал Санни, обводя ребят искрящимся взглядом, - разомнем кости?
- Ну наконец-то, - радостно потер руки Федерау, первым покинув мостик.
Санни задержал взгляд на Талоне:
- Принимайте командование.
- Легко, - Талоне по-молодецки перемахнул через перила и встал за спиной Харпера, - давай-ка, сынок, напомним нашим гостям, кто здесь хозяин.
- Пойдешь? – спросил Санни у Женьки.
- Спрашиваешь!
Они побежали к грузовому отсеку, где их предусмотрительно ждали новенькие, под завязку заряженные снарядами истребители. Это была идея Харпера, который предложил их использовать в случае опасности как спасательные боты, а боеспособность с учетом идущей войны могла бы быть на руку. Санни почти с нежностью погладил обшивку машины и шепнул: «Сработаемся». Он легко запрыгнул в кабину и закрыл люк. Двигатели взревели. Ребята услышали знакомый уверенный голос командира:
- Первый, второй, третий: на связь.
- На связи, - ответил Хаммер.
- На связи, - подтвердил Альфред.
- Слышу отлично, - сказала Женька.
- Выходим по двое. Работаем, как обычно, в прикрытии. Все. Ключ на старт. Удачи.
- Удачи, - в голос повторили ребята.
Четыре истребителя покинули «Да Винчи», присоединившись к ближайшему звену федерации. Женька спросила по биокому:
- Здесь мебиане. Не боишься?
- Кто летал, тот не боится, - ответил ей Санни, - себя береги. Это хоть и не то месиво, но все-таки. Тулонцы напуганы и озлоблены. Мебиане в курсе, что мы сбежали и будут искать нас здесь. Неизвестно, что от них ждать.
- Не начинай.
Женька, не любившая нотаций, отключилась, взяв резко вправо от тулонского снаряда, закрутившись вокруг оси. Санни внимательно за ней смотрел. Он не нервничал. У Женьки была отличная практика и хорошее чутье управляемой машины. Она не растеряется. Ее истребитель выровнялся и понесся в самую гущу боевых машин в центре сжимаемого кольца. Санни нашел Гордона. Он был взмокший от напряжения:
- Черт, Санни! Слава Богу!
- Ты где? – спросил Кент, не распространяясь на излишние эмоции. В бою они были ни к чему.
Он уже успел понять, что тройной союз так просто сдаваться не собирается. Самым слабонервным оказалось воинство ЦСО. То тут, то там на кораблях появлялись белые флаги и они выходили из сражения, если их, как предателей, не настигали снаряды бывших союзников по завоеванию Рукава. Зато тулонцы и мебиане дрались насмерть, чтобы сохранить хотя бы честь. По тому, как Гордон замолчал, Санни понял, что ему не сладко.
- Ты где? – он повторил свой вопрос.
- В самой куче. Вижу Женьку. Здесь очень жарко!
- Иду к вам.
Истребитель рванулся вперед, уворачиваясь от вражеских снарядов, приспосабливаясь к обстановке, чтобы ориентироваться в ней безошибочно. На это ушло меньше минуты и машина вклинилась в свалку ожесточенного боя. Сразу стало ясно, что его напутственные слова Женьке были ошибочны. Это было именно месиво, в котором ошибиться было очень легко. Санни сосредоточился и погрузился в стихию, слившись воедино со своим новым боевым другом, который оказался безупречным.
Битва завершилась только спустя пять часов, когда последний тулонский корабль был уничтожен. Земной флот вернулся на Новую Землю, н;эро и зарлулу ушли в подпространство, войска Кетониса, Юпитера и Канопуса IV остались в поле планеты. На Новой Земле должно было состояться итоговое совещание с участием всех представителей защитников Рукава. Ребятам позволили остаться в резиденции в гостевом зале, чтобы одними из первых узнать о принятом союзниками решении относительно капитулировавших сил ЦСО и части бежавших войск Тулона и мебиан, раскиданных по всему Рукаву. Также следовало пересмотреть устав ЦСО в соответствии со всеми известными событиями и рассмотреть кандидатуры на пост руководителя Центра. Организацию решено было не закрывать – слишком богат был накопленный за сто с лишним лет опыт. Однако статус ЦСО изменился: теперь он должен был находиться под полным контролем правительства Новой Земли по всем направлениям деятельности. Такова была повестка. Ребята сразу поняли, что совещание будет долгим. Они расположились на мягких диванах гостевой, вытянув ноги, глядя вокруг взглядами, не обремененными проблемами. Сначала Женька хотела кинуть на обсуждение вынашиваемые ею планы возрождения Земли, но потом подумала, что сделать это она еще успеет – слишком длинен и напряжен был минувший день. Она вспомнила, как тулонцы выматывали ребят во время своего первого нашествия и только сейчас поняла, как им по-настоящему было тяжело без сна и отдыха идти в бой с одной лишь одержимостью победой.
- Хорошо постреляли, - произнес Альфред, сидя рядом с Санни, - надо было тогда еще согласиться с вами улететь, когда ты просил.
- Так тебе же особое приглашение надо было! – отозвался Санни.
- Ты знаешь, что он сказал? – речь шла о Талоне, -  Или, говорит, ты с нами, или я тебя здесь пристрелю, как отработанный элемент. Где уж тут не согласиться?
Ребята засмеялись. Талоне умел убеждать. В дверь осторожно вошла Шенет. Притом, что она чувствовала себя неловко, улыбку натянуть все же смогла:
- С возвращением!
- Спасибо, - ответили ей ребята, испытующе глядя на нее: останется или уйдет?
Шенет немого поколебалась, но все же прошла вперед, остановившись перед Гордоном:
- Можно присесть?
Тот взглянул на нее, покраснел, смущено кашлянул в кулак, но подвинулся. Других мест было предостаточно, а она села именно рядом. К этому он готов не был.
- Меня тоже вызвали, - пояснила она, облокачиваясь на спинку дивана, - так что будем ждать вместе.
Харпер намеренно спрятал лицо за вчерашним номером газеты, чтобы никто не заметил глупой улыбки на его лице. Похоже, что слова Талоне о том, что ей нужно найти мужика, Шенет восприняла буквально. Женька, напротив, сделала вид, что ничего не заметила, чтобы не смущать Гордона и попыталась построить разговор:
- Как думаете, н;эро уйдут сразу?
- Трудно сказать, - она услышала голос и повернулась.
В комнату вошел Юта. Свеженький, побритый, с распахнутым пиджаком, из-под которого выглядывал узкий галстук. В начищенных до блеска ботинках, казалось, отражался он сам. Санни крепко пожал его руку, хлопнув по плечу:
- Поздравляю с назначением!
- Ты знал! – Юта ответил белозубой улыбкой.
- Она знала, - Кент указал на Женьку, и та помахала рукой, - Что там? – он спрашивал о совещании. Юта это понял.
- По вопросу будущего ЦСО все понятно. Сотрудников будем отбирать заново, кроме тех, кто не поддержал Совет. Начнем работу с нуля.
- Эка ты быстро в роль вписался, - прокомментировал Гордон.
- А по другому никак – служба, - парировал Юта, - это вас сейчас опять болото затянет, а мне раскисать и толстеть будет некогда.
- Ага, - проговорил Альфред, - Миецо-то как на службе похудел, аж глаз из-за щек не видно!
- Хорош, - пресек их Санни, - Ричи, по делу.
- Сдавшихся осудят, а беглецов решили уничтожить энергетической волной.
- Что-то новенькое? – насторожилась Женька.
- Н;эро предлагают. Я не в курсе подробностей…
Юта хотел еще что-то сказать, но его прервал солдат президентской охраны. Женьку, Санни и Харпера вызывали на совещание. Ребята недоуменно переглянулись и подчинились, выйдя из гостевой. Гордон покусал губы, произнеся лишь одну фразу, которая погрузила помещение в тяжелое молчание:
- Не к добру.
Миецо прохаживался по просторному устеленному коврами холлу. Он нервно щелкал пальцами, поминутно вздыхал, хмурился. С момента как н;эро вошли в поле Новой Земли к нему пришло осознание того, что это была лишь формальность, чтобы земляне не задавали лишних вопросов – откуда в их арсенале столько кораблей. На самом же деле н;эро сопровождали жизнь Рукава постоянно. Способность принимать любой облик хранила тайну их существования, бережно оберегаемую единственными молчаливыми свидетелями – зарлулу. Свободно перемещаясь по обитаемой Вселенной под видом комет, н;эро наблюдали, но не вмешивались. А ведь они вполне могли положить конец войне еще тогда, когда по Земле были нанесены первые упреждающие удары. Миецо допускал, что у них могли быть свои определенные цели, вот только с гуманностью они никак не увязывались. Хотя он прекрасно понимал, что это понятие доступно не каждому человеку, не говоря уже о представителях других миров. Однако именно о гуманности шла речь, когда н;эро выдвинули свое предложение по искоренению остатков зла в Рукаве. Оказалось, что для этого созданы все предпосылки, но какова цена? Миецо даже думать об этом не мог. Будучи абсолютно подавленным, он с трудом удерживал себя в руках еще и потому, что совещание было прервано тяжелым приступом президента Уолиса. С начала боевых действий он буквально высох – болезнь прогрессировала слишком быстро. В один из дней Джек Уолис вызвал Миецо к себе, сообщив, что очень скоро он покинет президентский пост по собственному отводу. Он объективно оценивал свое состояние. Дословно это звучало так: «Я хочу умереть подальше от большой политики. Я сыт ею по горло». С этих слов для Миецо начался новый путь, в самом начале которого он столкнулся с испытанием, выпадающим на долю далеко не каждого правителя – войной. Уолис взвалил на Миецо все полномочия, связанные с этим вопросом. И Миецо ничего не оставалось, как справляться. Он думал: хотел ли он сам быть президентом? Ведь его никто не спрашивал! Тем не менее, действующий глава ОНЗ объявил о своем решении официально и для тех, кто мечтал завоевать президентское кресло, началась подготовка к выборам, которые должны были состояться уже через четыре месяца.
Объявление о добровольной отставке неожиданностью для населения Новой Земли не стало: баллотироваться на третий срок в столь почтенном возрасте было бы глупо. А вот имя преемника было воспринято с осторожностью и тому была объективная причина – он все еще был главой ЦСО – теперь враждебной Новой Земле организации. Однако подкупала искренность и желание искоренить ложь, недоверие и жажду власти в глубинах Центра. Мнения новоземлян разделились. Одни считали, что ЦСО следует уничтожить раз и навсегда, другие признавали необходимость его существования, но в новом качестве. И поскольку второе мнение все-таки возобладало, Пабло Миецо принялся работать в данном направлении. Когда же пришло известие о разгроме марсианской базы ЦСО и уничтожении Совета, а также об аресте остатков войск Центра на Соломоне – Миецо перешел к делу. Он принял на рассмотрение несколько кандидатур на пост будущего директора обновленного ЦСО, однако для себя лично определил единственный вариант – Ричарда Юту. Хотел бы Миецо видеть своим последователем Санни, но тот бы даже думать не стал и отказался: во-первых, Кент разуверился в той гуманной идее, которую изначально нес ЦСО, а во-вторых, после всего произошедшего Миецо не был уверен, что Санни осядет на месте, тем более сейчас, когда их, как Посланников поставили перед фактом неизбежности. Миецо попытался принять их сторону, но потом понял, что ребятам все равно придется сделать выбор, от которого будет зависеть: продолжится война или нет, ведь рассеянные по Рукаву тулонцы и мебиане в конечном итоге могли вновь стать угрозой безопасности Новой Земли.
Миецо заламывал руки, не представляя, что произойдет через минуту: сможет ли Джек Уолис продолжить совещание? Какое решение примут Посланники? Он не сомневался, что правильное. Ведь однажды он тоже принял верное решение, когда позволил им сбежать с Соломона вопреки воле Совета. Тогда Миецо подумал, что они должны быть вместе – в этом и заключался шанс человечества на выживание. Ведь именно Посланники первыми заговорили о тулонской угрозе и двигали ход войны независимо от желания. Если бы не их присутствие, Тулон уничтожил бы Землю сразу и люди никогда бы не узнали ни зарлулу, ни нагаа, ни кого бы то ни было. Теперь им осталось сыграть свою последнюю роль и если они пойдут до конца – войне конец.
Миецо остановился. Он услышал громкие голоса. Почти мгновенно двери зала, в котором проходило совещание, распахнулись и мимо Миецо пронеслись Санни и Женька. Казалось, они его не заметили. Женька – точно, а Санни задержал на нем непродолжительный взгляд. Под ложечкой у Миецо засосало, он понял, что Кент хотел ему сказать. Следом вышел Талоне. Он подошел к Миецо. Кроме привычной суровости на его лице не было ничего.
- Я начинаю склоняться к тому, что пора менять убеждения.
- В каком смысле?
- Раньше  думал, что судьба нам подвластна. Теперь я в этом не уверен… Совещание откладывается на сутки Президент очень плох, думаю, этих суток он не переживет. Так что готовься.
Миецо кивнул и спросил:
- Что ребята?
- Распустили всех. Через сутки соберутся.
- Я о твоих «орлах», - осторожно уточнил Миецо и поймал цепкий взгляд Талоне, однако так и не смог в нем ничего прочитать. Талоне хотел промолчать, но все же ответил:
- Я бы на их месте или сам всех перестрелял или бросил все к чертовой матери.
- А они?
- Они…
Талоне махнул рукой и вышел из холла, быстро спустившись по лестнице, оставив Миецо в одиночестве. Тот в очередной раз вздохнул, немного постоял и зашагал в личные апартаменты президента Джека Уолиса, куда он был доставлен бригадой врачей, установивших круглосуточный надзор за его состоянием – мера бесполезная, но способная облегчить муки, приносимые съедающей его изнутри болезнью. Он должен быть рядом. Ведь последний разговор еще не состоялся и не было уверенности, что состоится. Миецо шел, ощущая, как его стискивает холодное оцепенение горечи. Он не хотел быть ни на месте Посланников, ни на месте Талоне. Когда последний положил удивленному президенту на стол рапорт на недельный отпуск, он думал только о ребятах. Талоне в открытую сказал Уолису, что даже если рапорт подписан не будет, он все равно покинет Новую Землю. Президент слушал его аргументы внимательно и согласился, поскольку чувствовал, что он до сих пор перед ребятами в неоплатном долгу. Талоне воспрял духом. Сейчас же он вновь погрузился в себя, искренне переживая, что он ничем не может им помочь. Не мог и Миецо.
По дороге в гостиницу Женька молчала, отстукивая по дверце мобиля учащающийся ритм все громче и громче. Санни не выдержал и резко затормозил на обочине дороги вдоль бескрайнего зеленого загородного поля.
- Давай поговорим.
- Я не хочу.
Тем не менее, Женька вышла из мобиля с силой хлопнув дверцей. Она сложила руки на груди и устремила взгляд в сторону горизонта. Ситар клонился к закату. Знойный день уступал место вечерней прохладе. Санни тоже вышел. Он прислонился к капоту и молча закурил. Он прекрасно понимал, что творилось в Женькиной душе, потому что испытывал то же самое. Докурив одну сигарету, он методично подкурил вторую, услышав, наконец, Женькин голос:
- Вот н;эро и сказали свое слово… Почему нас не оставят в покое?
Этот вопрос она уже задавала. На Пилате. Тогда он ей не ответил. Сейчас произнес:
- Все было предрешено.
- Что предрешено? – она повернулась к нему с полными слез глазами. - Что мы должны потерять дочь?!
Она снова отвернулась к закату.
- Лаура никогда не была нашей до конца. Она просто была рядом, - тяжело сказал он, - Я пытался сказать тебе об этом несколько раз, но ты не хотела слушать! Неужели ты сама этого не чувствовала? Вспомни, сколько времени Лаура полноценно пробыла с нами? Два месяца? Три? А где она была? На Адаллоне, где ее готовили к будущему, пока мы, как дураки, спасали этот долбанный мир!.. Лаура просто должна была появиться на свет! «Просто» - понимаешь? Разве ты не видишь? Ее сила растет и когда-нибудь она станет угрозой Рукаву и что тогда?!
Женька уронила лицо на руки и зарыдала. Санни было больно смотреть на нее, но он пересилил себя:
- Ты думаешь, мне легко?! – он швырнул недокуренную сигарету себе под ноги, - Да у меня сердце разрывается при одной мысли, что мы должны отдать ее! Но пойми, она создана для того, чтобы дать людям и всем остальным будущее!
Он проглотил колючий ком и резко замолчал.
- Это бесчестно…
Сани подошел к Женьке и обнял ее за плечи:
- У нас еще будут дети, нормальные дети.
- Нормальные? – она попыталась его оттолкнуть, но он не выпустил ее. - А мы с тобой – нормальные?!
- Господи, Женька, - он развернул ее к себе, глядя в глаза, - в тебе уже развивается новая жизнь! Ты понимаешь, что это значит?!
- Я… - оторопело произнесла она, но не договорила, Санни перебил ее:
- Да, да, да! Я это знаю, чувствую, понимаешь!.. Только отпусти Лауру, ей ведь тоже больно…
Женька снова заплакала, прижавшись к нему. Вот она – гуманность в высшей форме своего проявления. С Лаурой им не дадут даже увидеться. Женька была готова биться о стену, но что толку? Зарлулу говорили словами Санни или это он говорил их словами? Принять тяжелое решение их все равно вынудят. Женька вспомнила слова, которые попытался им сказать Миецо: «Все посланное свыше должно приниматься достойно». Тогда его слова показались ей издевательством над чувствами. Теперь она поняла их смысл: пожертвовать одним, чтобы спасти миллионы. При этом любое понятие жертвы означало боль потери. Женька немного успокоилась. Она чувствовала себя настолько раздавленной, что на другие эмоции сил совсем не осталось. Теперь Санни смотрел в сторону заката. Он знал, что убедить Женьку в правильности решения не сможет никогда, но помочь принять его – в силах. В душе он благодарил бога за то, что им был дан еще один шанс стать родителями, так легче будет пережить потерю. Осознание этого к Женьке еще не пришло, но Санни ощущал, как выровнялось ее дыхание и это означало, что она начала думать. Человеческие эмоции уступили место холодному расчету зарлулу, за которым, несомненно, последует и осознание.
- Легче? – спросил он.
Женька кивнула, прерывисто вздохнув:
- Надо выдержать.
- Выдержим. По другому нельзя.
Он отпустил ее, давая понять, что пора ехать. Она помахала перед глазами руками, чтобы немного освежиться. Санни уже ждал, открыв перед ней дверцу мобиля. Она села, откинувшись на спинку. Сумбур в голове улегся. Теперь там была пустота. Она положила руки на колени и сказала:
- Поехали, ребята ждут.
Мобиль тронулся, но не отъехал и десяти метров, как, активно сигналя, их догнал Харпер. По его виду можно было безошибочно определить, что спешка была обоснованной.
- Что случилось? – спросил Санни.
- Президент умер, - сдавленно ответил Харпер.
Женька монотонно закивала головой:
- Король умер. Да здравствует король…
Про себя Санни предположил, что итог совещания будет отложен как минимум на три дня пока не будут соблюдены все формальности и Новую Землю не представит Пабло Миецо. В какой-то степени он был даже рад такому стечению обстоятельств, давших ему время на реализацию одной идеи. Он хотел уговорить зарлулу дать им возможность попрощаться с Лаурой. Они согласились, но только в их присутствии и на их территории.
Встреча состоялась на адаллонском корабле в поле Новой Земли. Поначалу Санни сомневался в своей затее, но по тому, как вела себя Женька понял, что поступил верно. Она улыбалась, на ее лице не было и тени грусти. Лаура была по-детски непринужденной, но по-взрослому серьезной. «Я буду очень скучать. И всегда буду рядом», - сказала она. На этих словах Женька сдержалась, лишь изо всех сил стиснув зубы, в последний раз обнимая дочь. Она расплакалась только тогда, когда челнок нес их обратно на Новую Землю.
- Н;эро обещали, что она ничего не почувствует…
Санни опустил голову, чтобы она не видела его увлажнившихся глаз.
- Ты сама-то в это веришь? Она прекрасно знает, что ее ждет.
Они оба тяжело замолчали, пустым взглядом глядя в никуда. Челнок спешил, чтобы вовремя доставить своих пассажиров на церемонию отдания последних почестей президенту Уолису. Его похоронили в парке под высоким вязом у маленькой часовни. Женька стояла, глядя, как земля покрывает последнее пристанище президента Объединенных народов Земли и ей казалось, что это хоронят не его, а ее с Санни дочь.
Церемония закончилась быстро. К ребятам подошел Талоне и молчаливо положил им руки на плечи. Так он выражал поддержку. Женька положила свою ладонь сверху и уверенно сказала:
- Все нормально.
Совещание возобновилось через двадцать минут. На нем Санни и Женька подтвердили свое согласие на применение древнейшего оружия против зла. Назад они шли с тяжелым сердцем, вынужденные сделать то, чего не желали. Это решение не понял Гордон, успевший привязаться к белокурой необычной девочке. Шенет объяснила ему словами, сказанными ей Талоне: «Они себе не принадлежат, - и добавила от себя, - посмотри на них. Они оба убиты». Санни и Женька прошли мимо ребят, не поднимая глаз. Их никто не попытался остановить. В крошечном гостиничном номере они молча лежали на кровати, глядя в потолок, не стесняясь глотая горько-соленые слезы.
Через несколько часов все было кончено. Лаура растворилась в потоке чистой энергии, генерированной н;эро, усилив его в несколько раз и вырвалась на просторы Вселенной, уничтожая на своем пути все, что пришло в Рукав не из этого мира. Это стало возможным, благодаря оставленным н;эро артефактам, главным из которых оказался юный гений Торнбери Харпер. Невероятно, но именно его мозг хранил код активации всех артефактов, служивших пунктами переброски энергии. Теперь стало понятным, почему Адаллон выставил ЦСО ультиматум. Зарлулу не могли допустить, чтобы он достался Центру. Он нужен был, в первую очередь, н;эро, которые с самого начала знали как будут разворачиваться события и поэтому терпеливо сносили все тщетные попытки Посланников изменить то, что им было предначертано.
Мощная энергетическая волна пронеслась по Рукаву, затронув каждый его уголок, сделав сопричастным к этому событию каждого, кто населял обитаемую Вселенную. С этого момента началась новая эпоха существования мира, места Посланникам в которой больше не было.













































ЭПИЛОГ

- Куда ты подевался? – громко крикнула Женька, стоя посреди гостиной.
- Я нашел.
Санни вошел в открытую дверь, неся по мышкой перепачканного мальчугана, отчаянно болтавшего в воздухе ногами.
- Опять в ангаре?
- Где же еще!
Он втащил его в ванную и поставил под воду прямо в одежде.
- Не рановато ли вам, молодой человек, копаться в ракетных двигателях? – Женька встала в проеме, облокотившись на косяк.
- Мне уже четыре! – кареглазый мальчуган выставил вперед грязную ладонь, загнув большой палец.
- Да, с вами не поспоришь…
Она прикрыла дверь, поспешив ответить на звонок коммуникатора, и вскоре вернулась.
- Кто там? – осведомился Санни.
- Талоне. Всех собирает.
- Пенсионер решил тряхнуть стариной?
Женька улыбнулась на комментарий. Талоне все еще был в строю.
- Да нет. Сказал, что давно всех не видел. Соскучился.
- Очень давно. Позавчера отчитал, что в срок не уложились.
- Это он любя.
- Ладно, - Санни выключил воду и завернул мальца в мягкое большое полотенце, - а этого сорванца куда?
- Поедешь к тете Шенет смотреть новую машину? – спросила Женька, обращаясь к сыну.
- Ура! У тети Шенет новая машина! – мальчуган высвободил руки из полотенца и захлопал в ладоши.
- Вопрос решен! - она улыбнулась Санни. - Одевайтесь, мальчики!
В ожидании Женька вышла на крыльцо и потянулась, прикрыв глаза рукой от яркого солнца. Мягкий сентябрь позолотил кроны деревьев. Чистое голубое небо сулило погоду без дождя. Она огляделась: невысокая оградка, перед домом – небольшой палисадник, под ногами все еще зеленая трава, над головой – солнце: что еще нужно для счастья? Женька ждала этого момента больше шести лет. Иногда ей казалось, что ее мечта слишком призрачная, но она упорно возвращалась к ней снова и снова даже тогда, когда друзья смеялись в лицо.
Уже год, как они жили на Земле. Планета восстала из пепла. Ей помогали всем миром. Колыбель человечества восстанавливали зарлулу, кетонийцы, сами земляне. После сна в ледяном панцире Земля довольно быстро очистилась от последствий тулонского нашествия, возвращаясь к привычной жизни.
Женька вернулась в дом. Она чувствовала себя спокойно. Сегодня был выходной, а впереди – отпуск. Значит, неожиданностей не будет. Они ушли из их жизни. Но скука вечерних книгочтений и воскресных пикников скучной ей не казалась. Она взяла со стоящего рядом с камином кресла детскую ветровку с расчетом, что когда они приедут за сыном – будет уже вечер. Взгляд остановился на фотографиях, расставленных ее рукой на камине. Она невольно улыбнулась, глядя на их с Санни свадебную фотографию, и провела рукой по фотоснимку Лауры – маленькой полуторагодовалой девочки, который чудом сохранился у Гордона, как и белокурый локон, вставленный в эту же рамку. Каждый раз, когда Женька к нему прикасалась, ей казалось, что она чувствует тепло.
Она услышала шаги и отдернула руку – Санни не любил, когда она грустила. Она отдала ему ветровку и вышла из дома, опередив своих мужчин:
- Я за рулем!
- Ох, мама у нас какая… - покачал головой Санни, усаживая сына во флайер, припаркованный прямо во дворе.
Женька подняла машину в воздух и с наслаждением произнесла:
- Нет ничего слаще!
Уже через несколько минут они приземлились у одноэтажного прямоугольного дома. В одном из окон горел свет. «Гордоны свет мотают», - усмехнулась Женька сама себе и обратилась к мальчугану:
- Твоя остановка.
Он выпрыгнул из флайера и побежал к дому. Санни и Женька отправились следом. Навстречу вышла Шенет:
- Привет, тетя Шенет! – на бегу закричал малыш.
- Привет, Нико! – она потрепала его по темно-русым волосам. - Заходи, гостем будешь.
- Николо, ничего лишнего, - предупредил Санни, подняв вверх указательный палец, но он уже скрылся за дверью.
- О, Кенты, - выглянул из окна Гордон и тоже вышел на улицу, протягивая руку Санни и Женьке, - дома в воскресенье не сидится? Завтра на работу.
- Мы с завтрашнего дня в отпуске, - подмигнула ему Женька.
- А, точно, забыл, - Гордон с рассеянным видом почесал затылок, - раньше-то вместе нельзя было.
- Ну мы же привилегированные, - пошутил Санни, - собирайся. Талоне вызывает.
Гордон помрачнел и насторожился:
- В воскресенье? Что-нибудь серьезное?
- Сказал, что соскучился, - Женька заложила руки в задние карманы джинсов и направилась к флайеру, махнув на прощанье Шенет.
Гордон сменил озабоченное выражение лица на спокойное и подошел к Шенет. Перебросившись несколькими словами, он поцеловал ее в щеку и поторопился в заведенный флайер.
- По пути Харпера заберем, - пояснила Женька.
- А-а, и где сегодня пропадает этот предмет неизвестного назначения?
- За что ты его так?
- Ну я же не в открытую.
Женька повела головой из стороны в сторону. Гордон с годами не менялся. Даже женитьба на Шенет не избавила его от язвительности и резкости. Она ответила на ранее поставленный вопрос:
- Или на футболе или на гонках.
- Как обычно пудрит мозги, что его мобиль так крут только потому, что за рулем профессионал и все дело в технике вождения?
- Как всегда, - кивнула Женька, сосредоточенно ведя флайер.
Гордону нравилось с ней летать. Она водила легко и безопасно. Летный опыт на истребителях давал о себе знать. Иногда она даже позволяла себе маленькие шалости, поднимаясь на предельную высоту, недоступную гражданским флайерам, отрываясь по жажде скорости. Дружба с Харпером позволяла это сделать без труда.
Кроме этого, ребята учли опыт расставания и теперь снова стали командой. Талоне вновь стал руководителем госбезопасности, взяв под крыло три группы: «Поиск», «Слежение» и «Захват». Правда, набирать новых людей не торопился. Работы из-за этого прибавилось, но ребята не сетовали. Им самим не хотелось ею делиться с посторонними, тем более, что теперь они могли друг друга заменять. Этому их научила война, как и тому, что победить можно было – только держась вместе. Простая истина была в очередной раз доказана, полученный опыт – ценился.
Талоне встретил ребят в своей просторной квартире одной из высоток, расположенных недалеко от здания госбезопасности. Приходя сюда, Женька никогда не чувствовала себя в гостях. Это был дом, в котором ее всегда были рады видеть. Широкая улыбка Талоне сообщала, что повод для сбора был действительно дружеским и ребята облегченно вздохнули. Если после тулонского нашествия они изнывали от тоски по временам, когда были все вместе и сражались за то, что принадлежало им по праву, то теперь, когда война окончательно закончилась, противник был повержен, а н;эро, как и обещали, покинули Рукав, хотя доля сомнений в этом была, им больше не хотелось воевать. Они хотели просто работать и жить обычной жизнью, пусть бы кому-то она даже показалась скучной. Им было, за что ее ценить.
- Где шкед? – осведомился Талоне, приветствуя ребят.
- Оставили у Шенет, - ответил Санни, здороваясь с Хаммером, Айроном и Федерау, которые прибыли вперед них.
- Правильно, бабы должны сидеть с детьми дома, - пробасил он и добавил, обращаясь к Женьке и Гордону: - Без обид.
Они подняли руки в знак согласия. Талоне тоже не изменился. Резал правду по-прежнему беспощадно. Однажды он обмолвился, что задумывается о пенсии и пожалел. С тех пор к нему приклеилось прозвище «пенсионер». Он знал об этом, скрипел зубами, но мирился, иногда жалуясь президенту ОНЗ Пабло Миецо, что война слишком сблизила его с ребятами и от этого журить тех, кто на своих плечах вынес победу, порой, жертвуя самым дорогим в жизни, а то и своей жизнью, становилось все труднее.
- Ищи преемника, - посоветовал Миецо, на что Талоне отмахнулся:
- Я им еще лет десять буду костью в горле.
Президент, поднявший Землю с колен и снискавший себе этим уважение не только людей, но и других обитаемых миров Рукава, покивал головой:
- Вот это ты правильно говоришь…
Больше Талоне не жаловался. А сейчас смотрел на собравшихся ребят так, будто это его собственная семья. Хотя, так оно и было. Ребята ждали.  Что могло произойти, что Талоне вызвал их всех к себе среди белого дня? Он повернулся к ним с серьезным видом:
- Я вас собрал не случайно, - начал он, - я долго думал, ждал, наблюдал и пришел к выводу, что в  нашем подразделении хромает дисциплина.
Он посмотрел на Санни и Женьку и продолжил:
- У нас, можно сказать, впервые в истории уходят в отпуск сразу два человека… - Санни насторожился. Он понял к чему клонит шеф и искренне разулыбался, давая ему договорить. -  А проставляться кто будет?!
Талоне смотрел на них без доли шутки.
- О-о, послышалось со всех сторон, - вот это промашка… ошибочка вышла…
Женька тоже улыбнулась. Старые времена возвращались.
- Давайте ко мне, - предложил Гордон, - у меня места больше. А штрафники – в лавку.
- Согласен, - произнес Талоне.
Да, он был полон сюрпризов.
- А как же Юта? – спросил Харпер. - Он же здесь с отчетом президенту.
- Подать его сюда, - распорядился Талоне, - ну, что встали? Быстро, быстро выходим и вперед! Хочу горло промочить и пацана вашего побаловать, - он тепло взглянул на Санни и Женьку.
Они вышли из квартиры и шумно спустились на лифте. Каждый понимал, что жизнь входит в привычный круг и нет той силы, которая это изменит. Санни с Женькой уселись во флайер:
- В лавку? – спросил он, глядя на нее счастливым взглядом.
- А то, дадим жару! – весело ответила она, и флайер взмыл в небо.