Начальство и их ППЖ

Начальство и их ППЖ.
Вернее, можно сказать ВПЖ, то есть  временная полевая жена. Так, или иначе, но многие из начальствующего состава старались сблизиться с какой-нибудь женщиной, создавали себе здесь временный домашний уют. Больше принято это было в стрелковых соединениях, там больше было женщин. Неудивительно, что там и молодые сближались с девушками, а потом женились. Разве мало молодых  командиров приезжали домой  с женами и, даже, с детьми.
У нас в кавалерийских соединениях женщин было мало, только в медэскадроне. Их было не так много. В эскадронах же и взводах санитары-мужчины. Вот поэтому у нас с этим делом не так бросалось в глаза, то есть для мужчин меньше было соблазна, так что они не испытывали мучений святого Антония, искушаемого дьяволом в образе женщины.
Правда, наше начальство имело временных жен. Командиром нашей дивизии был полковник Гагуа. Из горцев. Еще молодой человек. А военком дивизии Ковырин, человек пожилого возраста. Как тот, так и другой имели полевых  жен, как у нас говорили наши остряки, «взятых напрокат в медсанэскадроне». Они жили со своими шефами и, вероятно, их в медсанэскадроне редко видели, за то мы часто видели их на прогулке, в громадных бурках, на хороших конях, под охраной двух старшин с автоматами.
Одну, как - будто, звали Верой, а другую Клавой. Вера была у Гагуа, Клава у Кавырина.
Чем объяснить, что Вера вела себя положительно, а Клава скандалила и даже поколачивала своего полевого временного муженька? Это мы узнали у техника, который часто приходил на квартиру с работой- садился за починку наручных часов.
-Опять чьи-то часы ремонтируешь?
-Да чьи? Опять Клавины! Опять она своего старикашку часами колотила. Не успеваю чинить.
И вот Володю Милевского вызвали в штаб дивизии. Приезжает оттуда, на гимнастерке у него орден «Красная Звезда». В сумке привез немного выпивки, бутылки две, закуску. Собрали стол, сели. Поздравили, выпили за нашего героя, стали спрашивать, кого еще наградили или только его одного.
-Нет, - говорит - ордена «Красной Звезды» получили Вера и Клава, ну и там еще были женщины, из полков. Им дали медали «За боевые заслуги».
-Вот скажи, Владимир Анатольевич,- сказал техник,- Вере и Клавде мы знаем, за что дали ордена, но вот ты-то за что получил?
-Я бы согласен был бы ждать еще сколько угодно, но чтобы не получать орден в такой компании –сказал Милевский.
Принимали Веру и Клаву в партию тоже одновременно. Враз видно наперли на своих шефов. Кое - кто пытался на собрании спросить, что они сделали, будучи в армии. Но этим «любопытным» сразу сказали, что много будут знать - скоро состарятся. А о работе подчиненных знает командир, он оценивает их работу. Кто мог остановить единоличное решение командира даже в таком вопросе, как партийный. Наш Ковырин далеко не Фурманов.
Но вскоре у Ковырина неладное получилось с Клавой. Мало того, что она колотила старикашку, но она стала благосклонно относится к молодому врачу медэскадрона и он отвечал  взаимностью. Что делать новоявленному Отелло? Он не задушил Клаву, как Отелло Дездемону. Он настоял, чтобы этого хорошего врача-хирурга перевели куда-нибудь в другое соединение. Ему наплевать, что дивизия лишится хорошего врача, и это скажется на здоровье личного состава. Было бы успокоено его ревнивое сердце.
Его просьба о переводе врача была удовлетворена. Но неблагодарная Клава уехала с молодым врачом, забрав с собой все, что только можно взять, оставив шефу старые брюки и гимнастерку.
Так вот иногда повертывалось это единоначалие, когда политическая сторона хромала на все четыре ноги.
Но, скоро от нас ушел и Ковырин.