***

         СТРАННАЯ  ИСТОРИЯ ИЛИ Альтцгеймер.

 После прохладного  дождливого августа, когда морось надоела до смерти,
 в начале сентябре в городе Н установилась  теплая сухая погода.
  Прекрасно было пораньше встать и прямо вдохнуть это прохладное, свежее, напоённое ароматом цветов и щебетанием птиц, утро. И, если сегодня не рабочий день, пройтись  по неспешным делам коими всегда заняты жители маленьких городов. Именно так поступил Станислав Николаевич, перед тем как на сутки исчезнуть для домочадцев и знакомых. Когда к вечеру того дня, что мы опишем ниже, он не явился домой, это вызвало в его семье большую тревогу, которая к утру переросла в настоящую панику. Обращения в милицию, которые на первых порах вызывали у дежурных усмешку, иронию, к утру  сменились серьёзными поисками. Самое интересное, что человек ну буквально исчез. Никаких следов, никаких улик. Разве что несвязный рассказ бывшего сослуживца по адвокатской конторе, который никто всерьёз не принял. И действительно, при чём тут кладбище? Ведь СН видели многие горожане после полудня, ближе к вечеру в городе или им так показалось. Когда же СН на следующий день совершенно неожиданно объявился, весь  испачканный в земле, то он не мог толком рассказать, что же с ним произошло и вообще, где он был. Все это вызвало большие пересуды, так как СН был человек известный  и вообще старожил.
 А дела в тот злополучный день, т.е. в день исчезновения у нашего героя  были особенные. Он собирался посетить могилу  друга юности. Минуло уже семь лет со дня его нелепой смерти, которая случилась по причине пьянства ноне покойного. Первые три года Станислав Николаевич посещал могилу на день рождения умершего, ну а в последующие годы, как то само собой, стал приходить на кладбище в день смерти.   И удивительное дело никогда на могиле никого не заставал, хотя она всегда была тщательно прибрана и уложена цветами. И даже хотелось, чтобы ещё кто- нибудь пришёл из родственников или друзей.  Вначале это было странно, а впоследствии Ст. Ник. к этому привык, как и к тому, что создавалось (как он иронизировал над собой) особенное состояние тихой светлой скорби в которую он незаметно для себя входил и из которой ничего не могло его вывести в течение нескольких последующих дней.
    Итак, было прекрасное осеннее утро. Мельком глянув на календарь, и еще раз убедившись в правильности своего намерения (посетить могилу друга в связи с годовщиной) С.Н. вышел из дома и отправился  на вокзал, где  обычно в банкомате снимал часть своих денег. Надо было купить цветы, да и вообще, в карманах было пусто. Мириады божьих коровок, казалось, заполнили все карнизы, все подоконники, изредка летая прямо перед глазами.
 . Зайдя в зал ожидания, он направился в правый дальний угол, где и находился банкомат. Сняв со счёта энную сумму, он не спеша направился к выходу. Проходя мимо газетного киоска  вспомнил, что сегодня четверг и, следовательно, должны быть в продаже его любимые ведомости. Просвет окошка, через которое торговали газетами, был полностью закрыт огромной спиной и видно было, что очень массивный мужчина, просунув голову и даже часть тела в окошко, о чём то неторопливо беседует с киоскершей. Подождав некоторое, небольшое, время в надежде, что разговор в киоске сам по себе закончится, но, так и не дождавшись этого, Станислав Николаевич тронул выступающую часть спины и произнёс:- любезнейший, разрешите купить газету.
Из киоска высунулась одутловатая голова уже немолодого человека, затем потихоньку начало отодвигаться, образуя приемлемый просвет, крупное полное тело.
-Инвалида всякий обидеть может, - мягко проговорила одутловатая голова и совсем отстраняясь от киоска продолжала совсем уже странное:- инвалида обидеть легко, очень легко.
Станислав Николаевич настолько опешил, что не нашёлся сразу что сказать.  Лишь после суетливой покупки ведомостей (обычно он делал это любовно и не спеша) возразил всё ещё охавшему незнакомцу, что, дескать, у него и в мыслях не было кого нибудь обидеть, тем более инвалида и, что он вовсе и не говорил ничего обидного. Но его доводы были напрасны. Далее он услышал от незнакомца, что он его уже обидел и очень сильно и вдогонку ему ещё долго неслось постепенно умолкая, что инвалида обидеть может каждый.
Выйдя на улицу, Станислав Николаевич чертыхнулся и подумал: « Это ещё не известно кто кого обидеть может. Как бы он заговорил, узнав, что я сам инвалид третьей группы?» С этой мыслью он отправился на базар по живописной улице, где и купил букет из двух роз в первом попавшемся цветочном киоске. Неприятный осадок от происшествия на вокзале почти улетучился, однако уже в автобусе, взглянув невзначай на купленную газету и осознав, что она недельной давности, расстроился. Всю получасовую поездку до кладбища, он мысленно возвращался к странной встрече с инвалидом. Происшедшее было непонятным,  каким то не логичным. К концу поездки он пришёл к парадоксальной мысли, что незнакомец мог быть нанят киоскёром для запудривания мозгов покупателей   ( чтобы легче было сбывать залежалый товар). Эта мысль развеселила его своей несуразностью, и, сошедши с автобуса, он бодрой походкой направился в сторону кладбища, к которому вела пустынная и длинная дорога. Вместе с ним из автобуса вышел грузный пожилой мужчина, старый знакомый, живший в соседнем доме.  Это был доктор, но в настоящее время не практиковавший, а занимавшийся какой то околомедицинской  деятельностью. Как всегда подчеркнуто , даже с некоторым лоском, одет. Звали его Валерий Гаврилович, и  был он на 5-6 лет старше С. Н..  Они не были друзьями, но как это часто бывает, когда средь шумного бала встречаются земляки, даже очень разные по характеру, по возрасту им есть о чём поговорить. Поздоровались. Некоторое время шли молча. Первым нарушил молчание В.Г.,
– Извините за назойливость, Вы, уважаемый, к кому?
 В.Г. частенько употреблял этакие обороты речи. Стараясь щегольнуть всякого рода словечками и даже иностранными. В этом виделось намерение как то дистанцироваться от собеседника.
-- Да я вот иду навестить друга. Сегодня как раз годовщина смерти.
 -Он Вам не родственник? –.
 -Нет, не родственник, просто друг так сказать юности. Семён Болецкий. Не знали такого?
 -Что то не припоминаю. Гм, Болецкий. Нет, что то не припоминаю.
-- Возможно, Вы знаете его жену Лену Самойлову, она заведовала в адвокатуре обществом.
--- А, да знаю. Лично не знаком, но изрядно наслышан.
   Тем временем дорога по которой они шли свернула вправо и вдали показались ворота кладбища. Проехала встречная машина, заставив их посторониться. Многочисленные насекомые уже проснулись и сновали перед ними на дороге.
 -А вы один к другу?, или, так сказать, согласно Вашей профессии, тайна следствия.  Или там, на кладбище приехала его родня?
 -Я всегда иду к нему один. Не знаю, возможно там есть кто то из родни. – и С.Н. указал рукой на приближающееся кладбище, правее от входа, –он лежит справа, на насыпи. Нам по пути?
 --Не совсем. Я иду к жене. Она лежит прямо, в глубине кладбища. Можно сказать в самом центре.-  .грустно усмехнулся и немного помолчав заговорил зачем то чётко расставляя акценты в предложениях,
 ¬- знаете, милейший, я тоже один хожу на кладбище к своей жене, во всяком случае стараюсь ходить один. Вы же помните мою жену?
-- Да, конечно. Я её отлично помню. Прошло сколько. Три года?
-- Нет, прошло уже 5лет.
 Скажите. Как летит время. У неё, кажется, был инсульт? Да?
 ---Да. Инсульт. Высокое давление,-  помолчав добавил почему то скривив губу  В.Г.- я дважды хожу. На день рождения и вот, в день смерти. День рождения у неё  ранней весной, обычно тогда сильная распутица и вообще непогода, а вот осенью хорошо, сухо и чистенько.
 -А я ходил только в день смерти, но сегодня иду в день рождения покойного.
--- А что так.
--- Да вот что то вспомнил его.  Кстати, день рождения и смерти как то недалеко друг от друга. Ну, по срокам. Вы не находите?
-Отнюдь. Я с вами более чем согласен, - утвердительно кивнул В.Г.
----Вот у моего, друга -- прервал затянувшееся молчание СН, к которому я иду, день рождения пятого, а умер он шестнадцатого.
 Вы знаете, оживился В.Г., есть много такого, что разделяет и сближает как бы одновременно. Ну, вот в Вашей профессии все делятся на свободных и подсудимых. И если не сидел то это Ваша недоработка.
---Почему моя, я наоборот защищаю.
---А, одна система. Первый вопрос при дознании --- как фамилия, второй— был ли ранее судим.
 Кладбище неумолимо приближалось, уже смутно были видны ближние могилы.
---- Ну у вас тоже свой- чужой определен отчетливо. Одел белый халат и ты свой, можешь  без очереди в любой врачебный кабинет. Тот же водораздел, что и в юриспруденции, только т.с. в другой плоскости. Вот Чехов изобразил в палате номер шесть.
 Заметьте, милейший, возразил В.Г.., в палате номер шесть, есть четкая безвозвратность и действия и времени. Герой перейдя вот эту грань обречен. Нет хода назад. Вот в вашей практике такое было чтобы преступник отсидев, потом стал бы прокурором.

Однотипные надгробия кое где прорезанные необычными постаментами, похожими на склепы.
  -Милейший,-  неожиданно обратился как бы в никуда В.Г.-  вы, вероятно, совсем не верите в загробную жизнь?- и не дожидаясь ответа, добавил,- да теперь мало кто верит.
 После недолгого молчания. С.Н., глядя прямо перед собой, глухо произнёс,
- да, знаете, жизнь в общем то прошла и как то всё серо стало.
 -Да, это печально, вздохнул В.Г., я вот прожил с женой большую жизнь, но жили мы не дружно. Она постоянно ревновала меня, правда не без оснований. С кислой улыбкой добавил: - да, я часто ей изменял. Чего греха таить. А вот теперь, когда её нет, всё стало пусто в жизни.
 И, уже прощаясь,- ну я пошёл, ауфидерзейн,  и добавил с усмешкой указывая рукой куда то вниз,- знаете, нас там не любят, мы для них как осужденные милиционеры.  Да, кстати, сегодня вроде пятое число. И. как то криво усмехнувшись, он круто повернулся и зашагал прямо к воротам кладбища.
   Свернув направо, С.Н. поднялся на насыпь и зашагал вдоль могил. Странные слова В.Г.. назойливо вертелись в голове. Они не покидали его даже тогда, когда он поравнялся с могилой, у которой скорбно стояло несколько человек. На памятнике черными буквами на белом мраморе было высечено: спи спокойно, мы тебя никогда не забудем и дата.  Ему почему то вспомнилась встреча с пожилой цыганкой произошедшая недавно, которая, желая «закинуть удочку» возможному клиенту, бросила ему: - « Куда спешишь, тебя дома ждут необыкновенные известия».  Весь день он, нет-нет, да и вспоминал слова цыганки, в глубине души надеясь на чудо. Вот и могила друга.  Сегодня  СН явно пришел первым. Могила была не то чтобы не прибранной, но, во всяком случае, как то, неухоженной. Согласно само собой сложившегося ритуала он начал потихоньку убирать могилу. Собрал опавшие листья, вырвал несколько проросших веточек, сделал еще чего то, и когда посчитал, что порядок более -- менее восстановлен, положил на могилу принесенные цветы.
 Его не покидало чувство какой то тревоги, которое появилось вчера. СН обычно шел на работу к 8 утра, этот ежедневный ритуал сопровождался встречами с одними и те ми же людьми. Встречные прохожие были ему  в той или иной степени знакомы. Со многими он здоровался, некоторым пожимал руку. А вчера он шел обычным маршрутом, но вокруг все было очень странно. Утренний туман смазывал лица единичных прохожих, совершенно ему неизвестных. Все разъяснилось ( как у Штирлица с Мюллером), когда он подошел к дверям мэрии. Они, естественно, были закрыты в 7 часов утра.
Выйдя из ограды и закрыв калитку,  задумчиво воззрился на портрет. На него смотрело до боли знакомое лицо его друга. СН невольно вспомнил о годах проведенных вместе, о «похождениях». О всяческих историях. Да, его друг был в последние годы  пьяницей, но это была жизнь.  Жизнь, в отличии от теперешнего пресного бытия. Задумчиво он рассматривал памятник. Умер так рано, не прожил и пятидесяти лет. Вот родился 5 сентября а умер…..Постой, СН вздрогнул, а сегодня что 16. Холодок пробежал по телу . С памятника на него глядело насмешливое, как ему показалось, лицо его друга. Рядом он увидел свежевырытую могилу. Она теснилась в окружении старых могил.