Добро, Зло и Море

Гуд улыбается открыто, доброжелательно. На тоненькой ручке позвякивает серебряный браслет. Снимает большие солнцезащитные очки, приглядывается. Такие девчачьи большие глаза цвета воды в аквариуме.
- Викед, ты?
- Нет, мать Тереза, - отвечает, поплотнее завязывая на шее шарф, - долбанная мать Тереза.
Холи улыбается, будто не услышав.
- Не хочешь присоединиться? – улыбка до ушей, которая чертовски бесит.
- Не хочу, - высовывает язык Викед, дразня.
- Ну ладно. Хорошего дня, - кивает и идет дальше, надев наушники.
Син хмыкает.
- У тебя там, наверное, гребанные псалмы играют, - потом уже громче, - хотя нет, постой! Ау! Подожди, говорю – я с тобой!
Гуд с удовольствием смотрит, как тот, запыхавшись, подбегает и ругается на ходу.
- Вместе веселее, - нет, ну что за наивность?
- Ты куда вообще? – не то, чтобы интересно, но хоть как-то разговор поддерживать надо.
- В кофейню, - с радостью сообщает Холи, - сегодня там бесплатно подают чудесное какао.
- Ага, я помню, что ты у нас бессребреник. Вечно все всем раздаешь, а потом без гроша сидишь.
- Да ладно, - легкомысленно машет рукой подросток, - им нужнее.
- Ну да, конечно. Ты, небось, и не обедаешь сегодня?
- И не завтракаю, и не ужинаю, - с готовностью отвечает этот недо-ребенок, раскручивая на пальце кольцо с ключами.
Гуд это не печалит, отнюдь, он хохочет, закрывая свои смеющиеся голубые глаза очками. А Викед кривится, будто под нос подсунули что-то очень нехорошее.
- Ладно, сегодня за тебя заплачу я. А ты вернешь мне все потом, понятно? Проценты начинают капать уже сейчас! – фыркает.

Глядя, как жадно Гуд набросился на сандвичи, Син уже немного жалеет, что разрешил этой сумасшедшей особе заказывать все, что заблагорассудится.
- Когда последний раз обед был?
Тот пожимает плечами.
- Не помню. Кажется, неделю назад. Дней восемь, как-то так.
И пьет это свое дурацкое какао из бездонной чашки. Добродушная официантка разрешила ему набрать из автомата в собственную посуду, как завсегдатаю.
Естественно, выдув такое огромное количество жидкости, через минут пять Холи уже вертится на стуле и, попросив прощения, убегает в туалет.
А Викед смотрит на кружку. Волнистые голубые линии словно гипнотизируют, и вокруг море.

Бери от жизни море, понял? Зло, добро – все это ерунда. Бери от жизни не деньги, не любовь, не здоровье – море.

Черт возьми, и почему Син каждый раз платит? Почему Гуд – его море?
Но любить зло не умеет. Просто не умеет, поэтому он вытаскивает из кармана залежавшийся потертый пакетик, размером с сахарный. Открывает и высыпает – аккуратно, чтобы ни песчинки мимо – в чашку с волнистыми голубыми линиями.
Холи веселый, как море. Холи безумный, как море. Холи добрый, как море. Как его море.
Недо-ребенок возвращается, на бегу застегивая ширинку и поправляя футболку.
- Я еще за порцией, тебе брать? – и глаза морские.
- А давай, - без прежней язвительности отзывается Викед.

Разопьем с тобой последнюю чашку, мое море.

Официантка улыбается, а затем растворяется в гаме посетителей, желающих, чтобы их обслужили. Не мудрено – сегодня ведь бесплатное фирменное какао.
За окном желтеющие листья и аллея. Кто в футболках и шортах, а кто уже натягивает кофты и шарфы. За окном огненно, желто и неспокойно.
А внутри, совсем рядом – море.
- Вот, держи.
Син берет свою чашку не глядя, делает большой глоток и хмурится. Горячо. Гуд же болтает ногами и дует на свою порцию.
В животе что-то сжимается, когда Викед смотрит на этого подростка.
Но зло умеет лишь причинять боль.

И вот по лицу пробегает первая тень судороги.
- Как же я ненавижу тебя, - смотрит прямо в непонимающие глаза цвета воды в аквариуме. Цвета моря.
Чашка с волнистыми голубыми линиями выскальзывает из рук – громкий звон – и осколки летят во все стороны, а на линолеуме расползается темная лужа.
- Викед, - хриплый шепот.
- Тебя же насквозь видно, - ухмыляется, - наивное создание.

Я делаю это потому, что не смогу. Разорвусь, если не остановят. А ведь не остановят – значит, сам остановлюсь.

- Викед, - совсем тихо. А может, это просто губы шевелились, а Син уже напридумывал себе.
Так и знал, что он не умрет. Скотина.
Он знал, что эту чашку Холи отдаст ему. Конечно, это ведь его любимая чашка.
Син чувствовал, как яд быстро распространяется по артериям. Рекам, которые ведут к морю – сердцу.
Это гребанное добро всегда побеждает зло.
На лице недо-ребенка – испуг, непонимание. А ведь добро тоже не умеет любить: просто не знает, что такое любовь. Это ведь нечто особенное, а не то, что даришь каждому проходящему. Лицемер мелкий.
Викед улыбнулся, наблюдая, как Гуд бросается к нему, трясет за плечи, крича что-то.

Да наплевать на все. Я беру от жизни последние секунды моря. А добро и зло – это все такая ерунда.