Сон 2010-10-02. Фэйс-контроль

Из серии "Репортажи спросонья"
- - - -

Сон в ночь с 01 на 02 октября 2010 г. Фэйс-контроль

Трое в комнате: я и двое.

Я – молодой человек возраста 22-23 года.

Двое – семейная пара. Они ровесники, им около 45-48 лет.

Он – красавец-мужчина атлетического сложения, с короткой стрижкой. За собой следит, хотя метросексуалом назвать его нельзя, скорее – мачо. Тренажёрные залы, рациональное питание, здоровый образ жизни. Он притягивает восторженные женские взгляды и завистливые мужские. Род занятий назвать не могу, но человек не бедный. Бизнесмен уровня чуть выше среднего. Или, может быть, популярный дизайнер или архитектор, поскольку дом, в котором мы находимся, построен по его проекту.

Она – бывшая актриса, балерина или художник. Во всяком случае, из богемы. Внешность достаточно яркая, хотя большая часть её красоты и популярности канули в Лету. Сейчас она смертельно больна и отошла от дел. Вечеринки, тусовки, рестораны и поклонники – всё в прошлом. Её настоящее – врачи, обследования, лекарства, процедуры. Несмотря на невесёлые перспективы, держится она молодцом. Во всяком случае, на людях. Чрезмерная худоба и болезненная бледность удачно маскируется макияжем и одеждой свободного кроя. Человек, не знающий её, никогда не подумает, что она доживает свои последние дни.

Поженились они давно, ещё в студенческие годы, по любви. Однако сегодня от былого чувства остались лишь воспоминания. Детей они так и не завели. Привычка, привязанность, чувство долга, чувство вины – вот почти всё, что удерживает их друг возле друга.

Находимся мы в совсем маленькой комнате, конструктивное решение которой у меня, как у строителя, вызывает некоторое недоумение. То есть сама комната как комната: четыре стены, пол, потолок. Но вот детали... Дверь в комнате почти квадратная, высотой ниже стандартных размеров, где-то около 1,8 метра. Окно трапециевидной формы, перевёрнутое вершиной вниз. Причём петли окна расположены не вверху, что при такой конструкции было бы логичным, а сбоку, на одной из косых сторон. "Как же его открывать и фиксировать?" – думаю я. Подхожу к окну, пытаюсь разобраться. Довольно скоро понимаю, что окно декоративное, не открывается и для проветривания не приспособлено. Само помещение совершенно пустое. Из мебели – только мы втроём. На стенах и потолке имеются некоторые архитектурные излишества, не несущие никакой функциональной нагрузки – чистая декорация.

Пока я рассматриваю всё это, пытаясь понять замысел автора, помещение внезапно и значительно увеличивается. Мы из комнаты никуда не выходили, но она вдруг превращается в зал огромных для жилого дома размеров. Теперь это уже больше похоже на выставочный зал или какой-нибудь павильон для презентаций.

Окно исчезает, на его месте какая-то абстрактная геометрическая фреска. Свет теперь льётся из-под потолка, где по периметру помещения имеются невысокие световые проёмы, дающие, тем не менее, достаточно света.

Между хозяевами происходит безмолвный диалог. Кстати, уже в который раз я отмечаю, что во сне подобный метод общения – в порядке вещей. Видимо, на ментальном плане обмен мыслями не является чем-то особенным, скорее это даже норма, хотя и обычная "акустическая" речь там тоже имеет место быть.

Он: "Я договорился с одной известной клиникой, они записали тебя на операцию".
Она: "Спасибо, конечно, но зачем? Ну, протяну я ещё не пару месяцев, а пару лет и что? Моя жизнь обретёт смысл?"
– Надо попробовать, нельзя сдаваться.
– Я не сдалась, я просто не вижу смысла. И ты, и я, и врачи, и все наши близкие прекрасно знают, что это неизлечимо. И что это неизбежно. Вопрос не в том, когда я поправлюсь, а в том, когда всё это закончиться. Я знаю, что скоро меня не станет, я к этому готова. А тебе надо думать о том, как ты будешь жить без меня. После меня.
– Что ты такое говоришь? Не смей так думать!
– Я смею! И я имею на это право!

В её словах есть скрытая горечь, понятная только им двоим.

У него на стороне уже есть девушка, которая, скорее всего, займёт место его супруги после её кончины. Эту связь он тщательно скрывает ото всех, в том числе и от самого себя. Он не хочет даже себе признаться в том, что тоже смирился с неизбежным и уже думает не о её, а о своём будущем. Он ещё не стар, у него ещё могут быть дети. Но оставить сейчас свою умирающую жену он никак не может. Он мужчина и он должен бороться за членов своей семьи до последнего, даже если здравый смысл подсказывает ему прямо противоположное. И он до конца выполнит свой долг, даже вопреки собственным интересам.

Она догадывается о его связи и даже почти уверена. Они прожили вместе достаточно долго для того, чтобы понимать и чувствовать друг друга без слов, интуитивно, на уровне подсознания. Эта догадка её одновременно огорчает и радует.

Почему огорчает, понятно.

Ей грустно оттого, что она перестала быть для него единственной, любимой, исключительной, самой-самой.

Ей грустно оттого, что она так и не смогла подарить ему ребёнка. А он не бросил её, потому, что искренне любил и надеялся, что вот-вот... Но судьба распорядилась иначе.

Ей грустно оттого, что она понимает: он не бросит её и будет прикладывать все силы для её выздоровления, хотя в само это выздоровление уже никто не верит. Он будет терпеливо ухаживать за ней, приносить очередные гостинцы в очередную клинику, договариваться с врачами, приплачивать санитаркам... И так – до самого конца, отодвигая, таким образом, момент собственного личного счастья.

Вместе с тем, она всё ещё немножко его любит и рада тому, что после её смерти он не останется один. Она рада тому, что есть женщина, которая о нём позаботится и сделает его счастливым, подарив ребёнка, а, может быть, и двух-трёх. Она рада тому, что с её уходом его жизнь продолжится и будет полна другого, жизнеутверждающего смысла.

Его тоже разрывают противоречия. Он обязан помогать жене, и он будет это делать. Зачем? Ведь все всё прекрасно понимают. Затем, что он должен! И он сделает это! А подруга? Ничего, подождёт. Она ещё молода и у неё достаточно времени. В конце концов, она тоже должна понимать.

Моё присутствие при их молчаливом диалоге меня немного смущает. Я чувствую себя не в своей тарелке. Я тут явно лишний. Но, раз я тут, то зачем-то нужен? Зачем? Может быть, для того, чтобы ввести меня в курс дела?

Мужчина, насупившись, молча выходит из помещения. Я с женщиной остаюсь один на один, правда, ненадолго, поскольку в следующее мгновение мы с ней оказываемся уже вне дома, за пределами поместья.

Поместье, или участок, но котором расположен дом, находится в лесу, недалеко от кольцевой трассы. Лес смешанный, неухоженный, с преобладанием лиственных растений. Много кустарника, который, с одной стороны, служит своеобразным естественным щитом, ограждающим от шума магистрали, а, с другой, сильно затрудняет перемещение по местности.

На мне полувоенный камуфляж. Женщина одета довольно модно и совсем некстати. Длинное тёмное пальто, шляпка эксклюзивного кроя, модельные полусапожки на высоком каблуке. Такой стиль уместен для похода в театр, но для леса...

Что мы делаем в лесу? Оказывается, я её похитил! Но цель моего похищения благородна. Я должен доставить её туда, где ей реально могут помочь. То ли сделать операцию, которая даёт больше шансов, чем та, о которой договорился её муж, то ли просто вылечить без всякой операции.

Похищение со стороны выглядит неоднозначно и даже, в определённой степени, комично.

Я считаю, что похитил её. Она, в принципе, согласна с тем, что её похитили, но сама совсем не против похищения. Муж про похищение пока ничего не знает, а когда узнает, наверняка поднимет тревогу.

Она рассматривает похищение, как интересное приключение, которое должно внести хоть какое-то разнообразие в пропахшие лекарствами будни последних лет. К тому же, у неё забрезжила слабая надежда: а вдруг? Вдруг и в самом деле этот нескладный парнишка приведёт её к людям, которые смогут ей помочь?

Поэтому она следует за мной охотно, без всякого сопротивления, и порой даже посматривает на меня выжидающе и иронично: ну, дескать, похититель, чего тормозишь, куда идти-то?

А я торможу потому, что, во-первых, хочу сначала запутать следы и сбить с толку возможных преследователей, а, во-вторых, сам не знаю толком, куда идти.

Мы с ней продираемся сквозь заросли кустарника, то приближаясь, то удаляясь от трассы, что слышно по шуму машин. Время от времени в поле зрения попадает высокий забор, над которым возвышается верхний этаж и крыша её дома. При взгляде снаружи дом оказывается громадным, не дом даже, а настоящий дворец. С нашей стороны он стоит довольно близко к ограде, что-то около трёх-четырёх метров, что вызывает у меня вполне резонный вопрос: кто ж так строит?

Попетляв ещё какое-то время и окончательно запутав не только следы, но и самого себя, я, наконец, понимаю, куда надо двигаться и выхожу на финишную прямую.

Заведение, в которое мы должны попасть, оказывается совсем недалеко от её дома, метров 500-600, не более. Полуздание-полукрепость из потемневшего от времени красного, почти бордового кирпича. На входе никого нет. Мы входим в арку, оказываемся во внутреннем дворике. Вход где-то здесь. Я оглядываюсь. Мощёный булыжником двор овальной формы. Чуть в стороне от середины двора – бетонное возвышение, остатки фундамента колонки бывшей здесь когда-то АЗС. По периметру в стенах здания множество дверей и окон. Все закрыты, но я физически ощущаю множество глаз, наблюдающих за нами.

Где же вход? Я понимаю, что вход в нужное нам помещение тайный, и я сам должен догадаться, где он. Невидимые наблюдатели ждут, догадаюсь я или нет. От этого зависит, признают ли они меня своим или же примут меры и встретят непрошенных гостей так, как это принято исстари.

К счастью, я довольно быстро сообразил, как мне следует поступить.

Тайным входом был торчащий посреди двора фундамент. Я вскочил на него и жестом пригласил свою "заложницу" последовать моему примеру. Она, не совсем понимая, но полностью доверяя мне, подобрала полы пальто и стала рядом.

– Надо немного подождать, – сказал я. Она не возражала. Приключение ей явно нравилось.

Я понял, что поступил правильно, поскольку эмоциональный фон вокруг сразу же изменился. Наблюдатели, удовлетворённые моим решением, переключились на текущие дела, осталось всего несколько человек для контроля. Общий фон повышенного напряжённого внимания сразу же упал.

Несколько секунд томительного ожидания, и вот основание под нами слегка вздрогнуло и начало плавно и бесшумно опускаться.

"Надо стать поближе к центру, чтобы не вымазаться о края колодца", – подумал я и слегка прижал к себе похищенную. Похоже, она подумала о том же, потому, что безропотно прижалась ко мне сама. Спуск длился недолго, и вскоре мы оказались в помещении, которое я назвал для себя караульным. Глубина нашего "падения" составила, по моим прикидкам, метров 70-80.

"Караульное" помещение было почти такое же по размерам и форме, как и внутренний дворик наверху, только вместо неба – каменный свод. Мы сошли с платформы. Та почти сразу неслышно скользнула вверх. В арке, куда мы должны были пройти дальше, стоял караул. Человек шесть-семь. Форма одежды – Красная Армия времён конца тридцатых – начала сороковых годов 20-го века. Откуда-то справа подошёл офицер, поприветствовал нас и предложил пройти досмотр. Досмотр был простой формальностью, поскольку основное испытание мы уже выдержали – самостоятельно нашли вход.

Так как дама прибыла сюда на лечение, досмотр начали с меня. А, если я его удачно пройду, то её вообще досматривать не будут.

Форма досмотра была весьма своеобразна, хотя и не вызвала у меня никакого удивления.

Сначала мне предложили совершить несколько гимнастических упражнений из цикла утренней гимнастики. Повороты корпуса вправо-влево, наклоны во все стороны, не сгибая ног. Эту часть "досмотра" я выдержал без всякого напряжения. Далее последовало предложение прокачать пресс. Это также не доставило мне особых проблем, так как в своё время я делал это упражнение до ста раз без перерыва, и кое-какие навыки ещё сохранились.

Караул и дежурный офицер благосклонно наблюдали за моими экзерсисами. Дама стояла в сторонке и с любопытством ожидала окончания. Всё шло, как надо.

Следующим этапом должно было стать отжимание от пола, которое также не вызвало у меня никакого трепета, но вот выдержал я его или нет, сказать не могу, потому что на этом месте проснулся.
- - - -

Мораль: зарядкой надо заниматься, потому, как никогда не угадаешь, где и какой фэйс-контроль может с тобой приключится! :-)