Детские игры - из воспоминаний

Из детских игр, которые занимали все мое свободное время,время трех-пятилетнего ребенка, а его было достаточно много, вспоминаются "верблюд", "балаган", "прятки" - в квартире; на улице- "казаки-разбойники", "черти", "полеты", естественно, всевозможные качели- карусели. С отцом играли в "барашка", шахматы, уголки, шашки, ездили зимой на лыжах. С весны до глубокой осени всегда ходили на дачу. Даже оставались дежурить в ночное время у костра. Тогда рассказывалось много страшных историй.

Для игры в "верблюда" непременным условием было отсутствие взрослых дома. Играли обычно брат Вася, мой кумир, с которого я брала пример во всем, сосед Колька, сестра Леночка, сосед Санька. В спальне стояли две кровати. Кто-то повзрослее залазил под одну кровать, ложился на пол, поднимал ногой металлическую сетку. На образовавшуюся таким образом гору- "горб" садился маленький- или Санька, или я. "Верблюд" начинал передвигаться, его горб то опускался, то поднимался- это тот, кто лежал на полу, то поднимал, то опускал вытянутые ноги. Я так сильно хотела вырасти! Просто было невмоготу! Мне не разрешали быть"Верблюдом"!

А тогда мне казалось, что если повторять действия взрослых, быстрее можно вырасти и пойти в школу!

Однажды, когда взрослые ушли- отец на работу рано утром, мама тоже, я так пристала к брату, что хочу быть "верблюдом", что он мне уступил - наконец-то разрешил!

Я забралась под кровать, подняла ноги, но они еле доставали до сетки. Чтобы быть "верблюдом", надо было сетку поднять! Ну как же поднять, когда ноги маленькие! А брат уже сидел на том месте, где должен был вырасти верблюжий горб! Потом пришел Санька Ш.Они начали меня подзуживать, что я маленькая, чтобы не путалась под ногами, если не могу быть "верблюдом". "Как это не могу? Я могу!"- я согнула спину, выгнулась и подняла сетку! Но что-то вдруг хрустнуло, и ноги мои повисли...

Вытаскивали из=под кровати меня все вместе. Я упиралась и не хотела вылазить. Потому что не хотела показать свои слезы, которые вдруг как-то появились само собой из глаз. Я не кричала, но от боли все лицо было мокрым.

Вся наша ватага ушли в другую комнату, положив меня на кровати. О чем они говорили - не знаю. Но для меня надолго закончились игры не только в "Верблюда", но и во что-то другое. Помню заплаканную маму, лицо мужчины- доктора в белом халате, которого вызвали пришедшие с работы родители. Я просто молчала- из глаз текли слезы.Слезы и боль...-это запомнилось.
 Я не могла вставать с кровати - для меня поставили под кроватью ночной горшок. Кто-нибудь из старших периодически подходили ко мне и спрашивали, нужно ли мне на горшок. Я закрывала или открывала глаза- это был ответ.

Тянулось время. Бесконечно. Отец поставил рядом с кроватью свой магнитофон. Для меня включали песни, сказки, я стала негласной королевой.Для меня было все, только чтобы я перестала плакать от боли.

Тогда, когда я снова начала учиться ходить, пришли к маме. Они сидели в большой комнате за круглым столом, накрытым персикового цвета скатертью. Я лежала и услышала разговор про меня- буду ли я ходить.

"Как это я не буду пока ходить! Я буду! Буду!Я пойду! Я встану и пойду!"- но страх того, что ноги снова подломятся подо мной, как ватные, останавливал. "Я- пойду! Я покажу им всем, что я буду ходить!" Тетя, с которой мама разговаривала обо мне, уже давно ушла, а я все разговаривала сама с собой.

После обеда я встала на свои, ставшие за время лежания чужими, ноги. Сперва они совершенно не слушались - они не передвигались, я не могла полностью встать на них - или боязнь или не окрепшие кости, но я стала передвигаться, придерживаясь за стенку. Когда я появилась вдруг на пороге комнаты, мама, брат и сестра, которая тогда меня возненавидела, разом замолчали. Мама, как всегда, отсчитывала сестру за ее двойки. И даже достала сиреневый фланг от стиральной машины.

Потихоньку я училась ходить. Снова. Но в "верблюда" больше никто никогда не играл! А ко мне приклеилось прозвище "Хромоножка".

Отец научил строить "балаган". Для постройки балагана требовались тахта, подушки от тахты, иногда несколько стульев и обязательно покрывало, которым все строение накрывалось. Сперва мы играли, когда мамы не было дома, с отцом, а потом,без него. Главным было раньше других схватить подушки от тахты. Подушек было пять- три большие и две боковые. Сколько ты подушек схватил, такой у тебя балаган и получится - большой или нет, или вообще никакого.

Игра была в разгаре, когда приходила бабушка Ира - Гила. Она ругалась и грозилась за бардак убить нас. Но не убивала, а хорошо "прохаживалась" по спинам и еще какому другому месту брата и сестры. Мне не попадало никогда. Почему? Потому что была меньше, потому что никогда сама не была инициатором таких "безобразий".

К этому же времени относятся наши "полеты". С наволочкой в руках Васька забирался на шифоньер, следом- с простыней- сестра Ленка, за ней- Колька-сосед со своей наволочкой.
Нужно было так спрыгнуть с шифоньера на тахту, чтобы руками провести по потолку и чтобы наволочка наполнилась воздухом! Это был "полет"!

Меня в полеты не брали - маленькая. Я стояла внизу, на полу и наблюдала, кто дальше проведет по потолку руками.
-Я лечу!-кричал Васька, его наволочка наполнялась воздухом, он проводил руками по потолку и приземлялся на "аэродром".
-Я лечу!- кричала Ленка, но путалась в простыне, и почти всегда просто падала, как куль, вставала, ругалась на ВАську, обзывая его Ваздухой(в переводе не "Я-Воздух", а "Васька- дурак".Васька хотел, чтобы его звали Альварадо, как индейца!Вождя племени!)
-Какой ты Альворадо, ты надутый индюк! Крылья придумать не можешь!-кричала Ленка.

Игра наша закончилась неожиданно - пришедшая баба Гила зашла в оставленную открытой дверь, когда Санька пошел за другой наволочкой, та порвалась,и заметила на шифоньере всех летающих "планеристов". Она долго стыдила, ругалась за испорченный потолок и испорченные вещи- хотя ни одной наволочки и простыни не было порвано. Игра закончилась.

Начались "прятки". В эту игру играли как на улице, так и  в нашей двухкомнатной квартире.

Закончилась она тоже неожиданно и плачевно. Особенно для меня. Тогда мне было лет пять и меня стали брать я свои игры. Прятались везде, где можно- в кладовке, под кроватями, под диваном, в ванной комнате, в туалете, - везде. Стиральная машина, шланг от которой служил нам для дисциплинарного наказания, стояла на кухне. Иногда мама оставляла ее прислоненной к открытой двери. В тот злополучный раз, мама оставила открытой стиральную машину для просушивания. И она стояла, придерживая открытой дверь. Нам приспичило поиграть в прятки. посчитались, спрятались кто куда. Я придумала- залезу -ко я на дверь кухни! Меня никто не найдет! И правда- меня не находили, проходили галящие мимо, а я так и сидела на жердочке!
И так мне понравилось это место, что как только все разбегались прятаться, я залазила на дверь. И тогда сидела там же.

Вдруг- звонок в дверь. Суматоха - кто? Родители Саньки с Колькой? Их сестра Любка? Кто? Решили,что сестра Любка за ключами. Но когда открыли дверь- оказалось баба Гила.
" Вот так так!-громко услышала я, дверь пошатнулась, я не удержалась и свалилась в открытую стиральную машину.
"Что у вас там?"-услышав шлепок спросила бабушка и зашла на кухню. Естественно, увидела меня в машине, и снова все повторилось.

В то лежание я выучила все магнитофонные песни.Моя кличка стала- Магнитофончик.


Прятки в нашей квартире, естественно, на этом закончились навсегда. Когда я снова научилась ходить, и, кстати, прошла хромота, игры переместились в квартиру соседей по лестничной площадке - Ш.

 Попытались "полетать" с шифоньера, стоящего у них в прихожей.  Шифоньер был очень старый, даже старинный, а на дверцах висел маленький навесной замочек. Меня, конечно, к полетам не допускали- "безо всяких-яких", как мне говорили.

Первым "полетел" инициатор полетов в своей квартире- Колька. С наволочкой в руках забрался на шифоньер, ухватился за края наволочки, раскинув над головой руки-крылья, крикнул:"Лечу!" и приземлился на пол,- совсем чуть -чуть  не долетел до стоящего в комнате дивана, схватился за ушибленное колено, отбросив наволочку.

Следом за старшим братом полез на шифоньер по спинке стула, заваленному всяким нужным для выхода на улицу, хламом(щетки для обуви, зонтики, авоськи, сумочки, носки)его брат младший Санька. Полез и провалился внутрь шифоньера-до того был шифоньер старый!

Мама Кольки,  Саньки и Любки, женщина предприимчивая, прятала в шифоньере от своего мужа дяди Володи горячительные напитки. И, конечно,прятала под замок. Вот почему на дверцах висел замок. Но мы тогда об этом не знали.

Что делать?

Внутри шифоньера в темноте жалобно пищал Санька, Колька озвучивал всякие взрослые многоэтажные слова, я стояла разинув рот, а брат Васька закрывал мне уши. Потому что те слова, что говорил Колька, говорить было нельзя. Просто нельзя. Ну и естественно слушать.
Если бы здесь рядом была баба Гила, она непременно бы прошлась сиреневым шлангом по нашим мягким местам...Но ее не было, а Санька уже умирал в заточении. Умирал по-настоящему или нет, я не знаю, но он так говорил.

Колька заглядывал в щелочку, чтобы посмотреть, как там Санька, жив ли, или уже умер. В скором времени пришла старшая сестра Кольки и Саньки Любка. Узнав, почему мы облепили стоящий шифоньер, она показала такое виртуозное использование взрослых слов, что у меня рот сперва открылся еще шире, а потом уши стали сворачиваться в трубочку, так как брат Васька закрывал ладонями свои уши, совершенно перестав заботиться о моих.

В конце концов Любка предложила сломать верх шифоньера - так, немного, самую малость. Сделать дырочку, чтобы через нее достать Саньку. Доставать должен был Колька. Притащили все имеющиеся в квартире ножи, чтобы было чем колупать эту дырочку, потому что Саньку никак, ну никак было не вытащить через образовавшуюся дырку,...она оказалась маленькой.


Колька залез наверх.

И больше его мы там не видели- прогнившая фанера треснула- Колька оказался внутри, вместе с Санькой. Любка орала, чтобы Колька вылазил обратно, но Колька сидел(оказалось, что там стоял громадный чемоданище, на котором можно было спокойно сидеть "хоть до второго пришествия")и вылазить не собирался.

На висящих на стене часах время приближалось к роковому- должны были прийти родители.

Любка приняла решение - ломать замок. Из кладовки вытащила топор,и схватив его двумя руками, стала рубить по тому, что попадалось ей под руку. Чтобы открыть замок и вызволить из каземата "замурованных".

Конечно, это все сопровождалось различными звуками со всех сторон.

Мы с братом ушли на улицу.

Через некоторое время к нам во двор вышли освобожденные и Любка. Она сказала, что будет гулять допоздна.

В беготне и качаниях на качелях прошло еще немного времени. Наши родители пришли с работы, мы пошли домой. Когда я выходила на балкон, то видела, что на качелях качаются Колька и Санька. Любка раскачивала обе качели.

Мы легли спать, и уже поздно ночью услышали страшный ор - мама Любки тетя Нина кричала на своего мужа - оказывается, он разломал шифоньер, чтобы достать бражку. Но бражку не нашел, а мебель испортил.

Но мы-то знали, как все было на самом деле!

***

Параллельно с квартирными играми существовали игры на лестничной площадке. На лестничную площадку выходили четыре двери. За каждой дверью жили- поживали ребятишки разных возрастов.

Когда к соседям Ш. приехала их бабка-полумужичка(так ее звали старшие ребята, жившие в подъезде), которая совершенно не похожа была на бабок, сидящих на лавочке у подъезда, потому что стрижка у нее была мужская, одевалась в мужской ватник( даже летом!), мы стали много рассказывать про войну, про фрицев, а также играли в школу. Но эта игра быстро всех утомляла - надо было выводить мелом цифры, решать задачки на покрашенной черной краской фанере.

"Школьную доску" делал дворник Вася.  Отходя от главной темы скажу, что дворником был очень уважаемый, как взрослыми, так и детьми крупного телосложения человек, всегда ходивший в черном халате с бездонными карманами. Казалось, что дворник был одновременно общим родственником -такой он был колоритной фигурой. Лично для меня был праздник, когда он вытаскивал толстый черный шланг, включал воду и поливал газоны, на которых росли васильки. А газоны обрамлялись низеньким деревянным заборчиком. Когда этот заборчик делали, то для нас, малышни, было гордостью покрасить зеленой краской большой кистью хотя бы одну палочку забора. Гордились и хвастались -вот, это моя дощечка! Как я ни ходила перед дядей Васей мне ничего не дали покрасить. Слишком маленькой я была и по росту, и по возрасту.

Когда в одну из квартир на лестничной площадке приехала новая семья- С.,в игры пришло переодевание, карнавальность. Семья С. состояла из трех человек- отец, мать, дочь Анюта(старшие подростки говорили:"Анюта-я тута"),потом родился мальчик, как его назвали, не помню, потому что мы вскоре переехали. Семья была глухонемой. Взрослые говорили:"Немые". Мне почему-то казалось, что немые -это как немцы. Они все слышат, все говорят, но на немецком языке.Анюта говорила как мы, мама ее мычала, а отец вообще не мычал, не говорил, все они владели языком жестов и впоследствии мы тоже кое-чему научились.

Знакомство с семьей С. произошло неожиданно: мы знали, что жильцы в девятой квартире поменялись, но не знали, кто там будет жить.

Играли в школу- на первых партах сидели я, Санька-двоечник(он был старше меня на три года, но все-равно в школу еще не ходил, а двоечником и второгодником  называла его Любка),и Светка, из другой квартиры, она уже ходила в школу-в третий класс. И у нее был красный галстук. Она этим гордилась. Учительницей была моя старшая сестра Люда. Что-то она объясняла нам, как открылась дверь девятой квартиры, и оттуда выбежало чучело - на голове были одеты капроновые колготки с нарисованными глазами, нос от этого сплющился, уши тоже- в общем, было невозможно разобрать, кто это такой, а тело было обтянуто в черное трико.
Так мы познакомились с Анютой.Играть с нами она выходила очень редко - она постоянно была занята домашними делами.
Но оказалась компанейской девчонкой.Свой наряд она объяснила, что оделась чертом. Так появилась игра"черти". Мы появлялись из-за угла. из-за дверей, и вся соль игры заключалась в том, что надо напугать. Живший на втором этаже Рыжий- прыщеватый длинный подросток с огненными волосами и с очках включился в нашу игру- поджидал под лестницей идущих с работы, выбегал из -под лестницы с маской на лице, выдолбленной из половинки арбуза. Он был Фантамас.

А мы пугали играющих отцов. Во дворе стоял столик для игры в шахматы или шашки, или уголки, или домино- за этим столом собирались отцы. Мой тоже. Мы по вечерам вились около- стайкой, заглядывали через плечо, или тут же подремывали, так как игры затягивались на довольно долгое время. А когда нападала "дурь", вылазили из-под стола с завыванием. Завывали, потому что кто-то сказал, что черти не умеют говорить, а только завывают. Играть долго не пришлось, так как игрокам попадало дома- чтобы не мешали.

Иногда вечерами столик пустовал, и тогда его занимали старшие парни. Играли в карты, может еще в какие-то игры- не знаю. Несколько раз мы пугали их: завывая, высовывались из-под стола и тянули:"Мы- черти, вылазим из-под земли...Мы-черти..."Кто придумал именно такие слова- не помню. Однажды в темный вечер парням не понравилось, они погнались за нами, швыряя в нас все, что могла схватить рука. За мной тоже погнался один-Ч.Саша. Я побежала в подъезд,- он за мной. Я обернулась и как договаривались, затянула:"Мы-черти..." Около подъездной лавочки стояла бадья с разведенным цементом. Он схватил горсть цемента и бросил в меня. Попал в глаза. Я ослепла. Чем больше я терла глаза, тем глубже проникал цементный раствор. Поняв, что произошло что-то,потому что я лбом врезалась в дверной косяк, он подошел и спросил, что случилось, а потом сел на лавочку. Подбежавший брат Васька довел мена на четвертый этаж до квартиры.

Что началось!

Мама пошла на второй этаж, к родителям Ч. Мне отмывали глаза, но ощущение песка и цемента осталось надолго.И тогда я поняла- не всякий пример и не всякую дурь надо повторять. Мне было около пяти лет, может пять.

4 августа 2012 год
Курган