Спасет ли мир красота?

Интервью с профессором Н.И.Круковским (Беларусь), видным специалистом по эстетике и культурологии, было проведено мной совместно с кинопродюсером Ларисой Ровенской (США), выступившей с масштабным кинопроектом «КРАСОТА СПАСЕТ МИР», рассчитанным на 10 художественных фильмов (по числу заповедей) и 2 документальных. Мое участие в проекте, как доктора философии и директора ИнтелТеха (http://tvinteltech.narod.ru), выразилось в том, что я что-то сумел сделать по научному сопровождению проекта*).

Биографическая справка. Н.И.Крюковский родился в 1923 г. В 1941 г. добровольцем пошел на фронт. Попал в Вяземский «котел». После трех неудачных попыток выбраться оказался в плену. Трижды убегал, в последний раз удачно. Нашел путь к партизанам. После войны окончил филфак БГУ, защитил кандидатскую по языкознанию и докторскую -- по философии прекрасного. Автор 5 монографий, в т.ч. «Логика красоты», «Homo Pulcher -- Человек Прекрасный», «Кибернетика и законы красоты», "Блеск и красота идеала" (эта книжка -- 2007 г. издания).

        Вопрос: Если Вы согласны с формулой Достоевского "Красота спасет мир", давшей название кинопроекту, то как в этой формуле надлежит трактовать красоту и как спасение?
         Ответ: Полностью с ней согласиться, к сожалению, не могу, особенно, если трактовать ее как единственное средство для этого спасения. Сегодня, как сказал как-то философ Константин Леонтьев, саму красоту спасать надо. Красота есть нечто производное или даже, скорее, сопутствующее этому спасению. Знаменитый физик ХХ века Вернер фон Гейзенберг писал, что красота есть предсияние истины. Вот таким предсиянием и является красота, предсиянием именно спасения. Само же спасение я, как представитель всё-таки еще  ХХ века, понимаю как некое всеобщее возрождение, очень подобное знаменитому Ренессансу, в котором красота, как известно, тоже сыграла великую роль, осеняя его своим сиянием. 

       Вопрос: Понятно, что красивое для одного может быть "так себе" для другого и даже отвратным для третьего.  По мысли Достоевского, надо допускать некую единую основу в понимании прекрасного. Есть ли она, и если да, то как ее можно себе представить?
      Ответ:  Красота, или, как говорят эстетики, прекрасное, подобно прочим эстетическим категориям, имеет своеобразную двойственную природу (великий немецкий философ Гегель называл это диалектическим единством противоречий). Она тоже имеет в своем, так сказать, составе две компоненты – объективную, т. е.  предмет или явление, нами воспринимаемые и  оцениваемые, и субъективную, т. е. нас самих в лице нашего эстетического вкуса-оценщика.  И красота имеет место тогда и только тогда, когда обе эти компоненты образуют целостное, гармоничное единство, отчего слово «гармония» само иногда выступает синонимом  слова «красота». Вот поэтому-то и кажется иногда, что красота у каждого своя, или, как говорят некоторые философы, носит субъективный характер. Субъективная же, т.е. еще не полноценная красота, зависит от состояния общества, изменяясь вместе с ним и сама приходя иногда в состояние, соответствующее даже уже не красоте, а самому отвратительному безобразию (вкусы ведь тоже могут переживать извращение так же, как и наш пресловутый основной инстинкт!). Примером этого может служить хотя бы так называемое современное искусство, в котором объективная реальность бытия подвергается чудовищному искажению. Подлинная же красота  стремится к той единой основе, которую так мучительно искал Достоевский, и которая как раз и состоит именно в такой гармонии. Правда, понимал он её несколько односторонне. Предавая анафеме еще только зародыши того безобразия, что так зловредно расцветает сегодня и в искусстве и в жизни, он в страстном поиске нового и его сиятельного провозвестника – красоты – невольно впадал в другую, столь же экстремальную крайность, крайность отвлеченной от жизни абстрактной духовности. Судьбой Достоевского стала поэтому категория трагического, которая, согласно принятой здесь эстетической концепции, логически предшествует категории прекрасного, выступая еще только как предрассветные, иногда даже очень мрачные сумерки, предвещающие, однако, сияющий рассвет и наступление прекрасного солнечного дня. Потому-то и казалась ему красота единственным спасением, потому так мучительно он её и искал.
            Другое дело, насколько возможна в реальности такая гармония как постоянная основа красоты. Рассуждая логически, если субъективная компонента красоты изменяется со временем, превращаясь иногда в безобразие, то объективная должна уже соотноситься с вечностью. Действительно, если самые шумные архиноваторы современного искусства исчезают бесследно за малейшим поворотом истории, то Тутмос, Фидий и Рафаэль, Бах, Бетховен и Моцарт вообще не поддаются времени. Как же они тогда как явление культуры возникли? Субъективное и объективное, как и вообще идеальное и материальное, душа и тело, разум и чувство вообще гармонизируются трудно (мы, например, сегодня видим в том же современном искусстве, да и только ли в искусстве, чудовищное превосходство материального над идеальным, чувства над разумом, тела над душой, а в философии  материализм с идеализмом так и «бодаются» на протяжении всей истории!). Этот вопрос выступает перед нами и в эстетике как проблема идеала, над блеском и трагедией которого тоже до сих пор приходится мучиться и Вашему покорному слуге.
            
         Вопрос: Оправдан ли с информационно-культурологической точки зрения тот способ противодействия негативным явлениям в мире, который предлагается, -- средствами художественного и документального кино?
         Ответ:  Ваш вопрос тоже имеет двойственный характер. Информационно-культурологическая точка зрения содержит в себе теоретико-системный, в том числе и информационный подход, и этот подход несомненно играет огромную роль в решении культурологической проблематики как вообще, так и в процессе создания теоретической культурологии, в чем, кстати, мы, белорусы, заметно обошли даже наших московских коллег. Этот же подход помогает достаточно точно выяснить и роль именно кино как художественного, так и документального, в деле противостояния в мире негативным явлениям, особенно таким, как в только что  изложенном выше. В не так далёком прошлом ведущую, как известно, роль тут играла преимущественно художественная литература, обращённая уже по самой своей природе к разуму и заставлявшая думать прежде всего (взять, к примеру, хоть бы классическую русскую литературу  во главе с Пушкиным и Достоевским). Сегодня, наоборот, во главе угла оказались прикладное искусство и дизайн, адресованные уже не мозгу, а глазу (президент Лукашенко даже считает культурой лишь то, что, по собственному его выражению, можно потрогать руками!). На место когдатошних «инженеров человеческих душ» нахально выдвинулись «инженеры человеческих тел» (а если учесть ставшую популярной сегодня пластическую хирургию, то и в буквальном смысле слова!), с клоунски «оригинальным» Зайцевым и  совсем уже пугающим Зверевым в своём авангарде. Нечто подобное, кстати, произошло и вообще в европейском мире, если вспомнить знаменитые изречения канадца Мак-Люэна о закате галактики Гутенберга и замене её акустическим и визуальным пространством, в котором мы снова возвращаемся в первобытную, по его собственному признанию,  чувственность. Книга действительно начинает вытесняться телевидением и кино, и в этом её вытеснении Мак-Люэн справедливо видит недоброе начало. Согласно, однако, той же теоретической культурологи, изобразительное искусство и кино как раз и занимают то самое срединное место в художественной культуре между литературой и дизайном, которое отводится эстетикой для наиболее полного воплощения красоты как единства чувственного и рационального, формы и содержания (книга ведь адресовалась преимущественно разуму). Поэтому кино и телевидение, особенно первое, если оно не особенно отходит от литературы, может действительно в некоторой степени противостоять указанным выше негативным явлениям.               

      Вопрос:  В своих статьях и книгах Вы констатируете упадок нравственности и духовности в мире, считая его причиной человеческих бед. Но это явление чем-то вызвано, т.е. должно иметь первопричину. В чем, по Вашему, она заключается?
      Ответ:   Это очень большой по своему содержанию вопрос. Если коротко, то основная причина этого в изначальной противоречивости человека, что и делает такой трудной его гармоничность. Религия объясняет это испорченностью его вследствие грехопадения. Наука, выросшая вместе с Дарвином на материалистском мировоззрении, видит причину в том, что вследствие катастрофически быстрых изменений в природе эпохи четвертичного оледенения, чтобы выжить, приспособившись к новым условиям,  человеку надо было отказаться от животных инстинктов (прежде  всего от безжалостной борьбы за существование)  и начать жить по новым, социальным законам взаимной помощи, опираясь уже не на инстинкты, а на разум с его строгими моральными принципами и установками. Но поскольку в основе таких принципиально же важных для человека жизненных процессов, как питание и размножение, остались всё-таки биологические инстинкты, между разумом и чувственностью человека возникла напряженность. Как раз поэтому, согласно общей теории систем, человек с его культурой, оставшись раздвоенным аристотелевым общественным животным, и образовал чрезвычайно сложную и неустойчивую систему, развитие которой стало проходить по своеобразной синусоиде с уже знакомыми нам взлётами и падениями (одно из таких очередных падений мы как раз и переживаем сегодня). Но по-прежнему остается неясным, откуда взялись эти новые моральные принципы и установки. Ведь и в религиозных заповедях, не случайно начинающихся с ясно выраженного запретного отрицания (не убий, не кради, не прелюбодействуй и т. д.), тоже явно слышится строгое предупреждение: не будь животным. От чего же или от кого исходят эти запрет и предупреждение? Для ответа на этот фундаментальный вопрос и науке и религии придётся, думаю, всё-таки как-то тут объединиться,  позабыв не совсем уже разумную сегодня прежнюю вражду. 

          Вопрос: Какова роль искусства в современном мире? Является ли она созидательной или разрушающей силой? Может ли искусство, в частности, искусство кино, разрешить политические или человеческие проблемы ?
          Ответ:  Роль искусства в современном мире безусловно огромна и как созидательной и как разрушительной силы. Сегодня современное искусство играет, к сожалению, преимущественно роль разрушительную. В целом же, однако, политические и, тем более, человеческие проблемы никакое искусство вообще, а не только кино, полностью разрешить, думается, по указанным выше причинам не может никак. 

          Вопрос: Первый художник, расписавший стены пещеры, не преследовал цель оставить послание последующим цивилизациям. Что, на Ваш взгляд, оставит современное искусство -- если не будущим цивилизациям, то хотя бы будущим 2--3 поколениям?
           Ответ: Палеолитическое искусство, например, мадленской эпохи действительно оставило после себя впечатление хоть и первобытной, но здоровой и полнокровной радости жизни. Искусство же современное, особенно постмодернизм, увы, совершенно справедливо было названо покойным Солженицыным навозною жижею, и добавить тут, думается, нечего. И то, что некоторые социальные круги так активно его насаждают, вызывает даже невольное подозрение, что делается это нарочно и с какой-то недоброю целью.

           Вопрос:  За 112 лет кинематограф прошел тот путь эволюции, для которой театру понадобились 3 тысячелетия.  Первоначальная задача кинематографа была развлекательного характера. Со временем на экранах появилась экранизация литературы, ну а сегодня кино стало наглядным пособием по убийствам. Почему так получилось?
            Ответ: Как эстетика меня интересовала сущность искусства только, как Вы говорите, с трёхтысячелетней историей, почему я мало занимался таким относительно молодым искусством, как кино. Полагаю, однако, что и в нём, как в современном искусстве, также отобразились характерные черты шпенглеровского заката Европы (та же развлекательность, например,) и отдельные факты экранизации литературы были уже только грустными отблесками былого величия эпохи. Сегодняшнее же состояние кино делает его действительно похожим на какое-то дьявольски наглядное пособие по убийствам, изнасилованиям, грабежам и т. п., о причинах чего уже было говорено у нас выше.

               Вопрос: Что Вам послужило стимулом к написанию книги "Блеск и нищета идеала"?
               Ответ: Столь же сильное и мучительное, да простится мне нескромность сравнения, как у Достоевского, желание познать, что же такое красота и спасёт ли она действительно мир (еще в несчастные советские времена мне удалось написать и издать на эту тему четыре книги, а пятнадцать лет тому назад в белорусской газете «Культура» была даже опубликована статья с тем же заголовком-вопросом, что и у Достоевского.

               Вопрос:  В названии темы моего кинопроекта «Красота спасет Мир» я использовала высказывание князя Мышкина из "Идиота" Достоевского. Николай Игнатьевич, как Вы думаете, спасет ли мир Красота,  Красота ли спасет мир и есть ли у мира вообще какие-либо шансы на спасение?"
                Ответ:  Для ответа на этот вопрос должна быть написана целая книга. Коротко же и в самых общих чертах мое скромное мнение было высказано в предыдущих ответах.   

               Вопрос: Какая тематика  фильмов могла бы стать необходимой сегодняшнему зрителю?
                Ответ: Опять же, если коротко, это тематика, связанная прежде всего с духовностью. Хоть и очень уж заезжено это слово, да и многие по-разному понимают его, однако, мы так глубоко погрязли в материальности нашего бытия, и материальности очень вульгарной, что сегодня требуется нам, как воздух, прежде всего духовность.

              Вопрос:  Является ли Дон Кихот героем или анти-героем нашего времени?
              Ответ:  Сервантес как представитель недавнего для него гармоничного Возрождения видел Дон Кихота  как целостность, только еще начинающую раскалываться  на трагическое и комическое. Если применить здесь знаменитую формулу Гегеля, что трагически идеальный герой всегда формируется в начале  социокультурной эпохи, а комично-реальный – в её конце, что любил повторять даже его неудачливый ученик Карл Маркс, то можно вполне уверенно сказать, что в наше упадочное время, если смотреть на него глазами представителя этого времени, Дон Кихот видится комическим анти-героем. Однако перед идеалистом-сторонником будущего, а такие у нас сейчас тоже имеются, он предстает уже в своей героической, иногда даже трагически возвышенной идеальной ипостаси. Мне пришлось как-то писать на эту тему, анализируя в качестве возможного примера там даже, представьте, самого себя.   

         Вопрос: Можете ли Вы, как ученый, прогнозировать события XXI века? Чего ждать человечеству в XXI веке? Каким Вы видите человека XXI века?
         Ответ:  Не хочу на себя брать миссию пророка (их, как Вы знаете, очень не любят в своих отечествах). Однако, как философ и культуролог скажу, что в общих чертах подобный прогноз возможен, особенно, если встать на точку зрения уже упомянутого тут великого Гегеля и фактических его продолжателей современных учёных Шпенглера, Тойнби и Сорокина. Согласно им человечество и его культура переживает траекторию развития, похожую, как уже было сказано, на синусоиду, и на ней каждая социокультурная эпоха находит свое отражение в виде своеобразного цикла-волны со своими подъёмом, расцветом и нисходящим упадком. Мы сейчас и находимся как раз на этой недоброй фазе упадка, но, зная, что за нею пойдёт очередная волна с очередным подъёмом, мы не имеем оснований впадать тут в мрачный пессимизм. Линия развития человечества в целом, однако, имеет и куда более широкий цикл развития с его возникновением, расцветом и, увы, тоже упадком и концом (астрономия утверждает, что даже и совсем уже гигантские галактики переживают всё это). И тут закономерно возникает вопрос, на какой же фазе этого цикла сегодня находимся мы уже как представители человечества в целом? Маркс говорил нам, имея ввиду древних греков, о детстве человечества, он же утверждал, что и подлинный расцвет его наступит где-то в коммунистическом будущем, очень неясном тогда и сегодня совсем уже не оправдавшемся. История возникновения человечества нам более-менее уже известна, знаменитая эпоха Возрождения, мне, например, кажется похожей на общий его расцвет, а современная эпоха, если учесть не только состояние его культуры, но и экологическую проблему, уж не упадок ли человечества в целом? Такая мысль, признаться, всё чаще приходит в голову. Однако, и тут, думается, есть определенный выход. Сегодня нам нужно опираться уже не столько на логику, сколько на этику. Мы ведь как индивиды прекрасно знаем, что некогда каждый из нас обязательно умрет, но на практике действуем и действовать должны, как если бы были бессмертны, ибо обладаем бессмертием в жизни других. Человечество, надо полагать, будет действовать и поступать таким же образом. Оно ведь, по-видимому, тоже не одиноко в этом мире, где безусловно существуют иные цивилизации, гегелевский Разум и, если угодно, сам Господь Бог. И решать эту проблему -- дело уже не только философии, а и религии.       

         Вопрос:  Когда-то Киплинг высказал мысль: Восток есть Восток, Запад есть Запад, и вместе им не сойтись. Этот вопрос больше к политикам, чем к ученому, и все же: Николай Игнатьевич, как Вы думаете, в сегодняшнем затянувшемся конфликте религиозного Востока и прагматичного Запада, что нужно предпринять человечеству, чтобы люди вернулись к истине и Творцу? Кто должен сделать первый шаг в этом трудном, но решаемом деле? 
        Ответ: Редъярд Киплинг очень точно предчувствовал важность проблемы Запад-Восток, а относительно недавно к ней возвратился и Сэмюэль Хантингтон в своей нашумевшей книге «Столкновение цивилизаций». Специфика этой проблемы в том, что действительно иногда происходит столкновение двух цивилизаций, одна из которых находится на подъёмной фазе своего развития, а другая – уже на фазе упадка (чисто логической стороной этой проблемы занимался некогда и Ваш покорный слуга, анализируя аналогичные взаимоотношения между западной и советской художественными культурами). Именно в такой ситуации межцивилизационный контакт и приобретает очень острый конфликтный характер. Сегодняшние Запад и Восток как раз и оказались в подобного рода противостоянии. Вы сами это отметили, подчеркнув религиозность, т. е., духовность Востока и циничный прагматизм, т.е. материалистичность Запада, как основные признаки противоположных фаз подъёма и упадка. Этот межкультурный конфликт едва не привёл к войне в свое время Советы и Запад. Он же лежал, думается, где-то в основе и причин второй мировой войны. Эта проблема совсем уже чётко просматривается в современном очень остром противостоянии Востока и Запада, которая тоже чревата войной, и войной еще более ужасных масштабов. И тут единственным решением её могут быть только активные действия по сближению и взаимному уподоблению состояний обеих культур, что давно уже поняла церковь с её экуменическим движением и, кажется, начинают понимать и сегодняшние политики, когда употребляют слово «консенсус». 
      
        Вопрос:  Цинизм становится нормой -- в делах, в отношениях, в оценках, в искусстве. Цинизм является непременным спутником равнодушия. Как Вы можете объяснить это явление?
        Ответ: Что же касается цинизма – это естественное проявление, как уже говорилось, фазы упадка в развитии человека как аристотелевского животного общественного и результат некрасивого сползания его вопреки заповедям именно в сторону животности.
       
        Вопрос: Эммануил Кант писал, что есть «вечный моральный закон внутри нас», и с этим нельзя не согласиться. Но конец прошлого века и уже век нынешний изменил к этому отношение, и к морали стали относиться как к нафталиновому кафтану из бабушкиного сундука. Что произошло с человечеством?
       Ответ:  Кант был прав безусловно, но этот вечный закон реализуется в истории, описывая уже обсуждавшуюся здесь синусоидальную траекторию развития общества и культуры, их подъёмы и спады, на чем специально останавливался в своих изысканиях Гегель. Мы сегодня, повторяю, на спаде и рискуем загубить, если продолжить тот Кантов афоризм, даже звёздное небо над нами (вспомним экологическую проблему!). Здесь смешались и частная фаза упадка европейской культуры (шпенглеровский закат Европы), что еще как-то терпимо, и, возможно, общая фаза заката всего человечества, что уже гораздо неприятнее. Но этому мы всё-таки должны противостоять, опираясь, как уже говорилось, на тот же закон и на этику.
      
        Вопрос: Светлана Сазанова, талантливая молодая сценаристка из Москвы, недавно мне написала: телевидение превратилось в помойку, которая полощет умы людей, и люди живут без понимания истинных ценностей жизни. Ваше мнение? Что Вы можете к этому добавить? И как на Ваш взгляд, сегодня можно выйти из этого положения?
       Ответ: Все это лишь частные варианты тех общих вопросов, ответы на которые я уже пытался Вам дать. Что же касается решения их в деталях, то над этим должны думать уже специалисты по части собственно телевидения.
      
       Вопрос:  Возможности кино неограниченны. Что на Ваш взгляд нужно предлагать сегодня зрителю?
       Ответ:  Я не специалист, к сожалению, в области кино, поэтому и здесь скажу то же самое, что в предыдущем ответе.   
      
       Вопрос: За всю историю кинематографа киногерой был главной фигурой и менялся в зависимости от времени, но в любом случае он оставался человеком сильным, верным и добрым, без страха и упрека, бескомпромиссным, а надежность была главной его составляющей. Видя современных киногероев, которые все экранное время кого-то бьют ногами по голове, каким Вы представляете нового киногероя 21-го века?
       Ответ: Это тоже вопрос, требующий очень объёмистого ответа. Еще в советские времена мне удалось написать и издать книгу под заглавием, прошу извинить за невольную саморекламу, «Homo pulcher – человек прекрасный», где независимо, насколько это было возможным, от партийной идеологии была развита довольно подробная типология эстетического человека в его различных исторических разновидностях, начиная с древнейших времен. Там, если отбросить вынужденный камуфляж под марксизм-ленинизм и отвлечься от детальной киноспецифики, оказался (неожиданно даже для меня!) описанным достаточно подробно и сегодняшний весьма неприглядный человек и намечены общие черты человека желаемого будущего. Здесь же скажу только, что это должен быть человек, строго соответствующий своему научному определению homo sapiens – человек разумный, т. е., существо, руководствующееся своим мозгом и гордящееся именно его величиной, а не величиной, извините, своих гениталий, как это получается у человека современного и как он описан в ядовито-насмешливой книге Десмонда Морриса «Голая обезьяна» или, тем более, в «Носороге» Эжена Ионеску.
      
         Вопрос:  Кто Вам симпатичен и близок по духу из американских кинорежиссеров?
         Ответ: Здесь по тем же причинам тоже воздержусь от подробного ответа. Скажу только, что мне, например, очень понравился фильм Кубрика «С широко закрытыми глазами» и своей идеей и своим исполнением. И, наоборот, резко не понравился нашумевший в свое время фильм Лионелы Кавани «Ночной портье» (это, правда, уже не американское, а итальянское кино). Фильм Кубрика близок по идее даже к тому, о чем было говорено здесь, а по части исполнения, то признаюсь, что в Николь Кидман я просто влюблён.
       
         Вопрос: Как вы думаете, определит ли технический прогресс будущее человеческих взаимоотношений?
        Ответ: Вот здесь скажу со всей уверенностью, что определит, и преимущественно в отрицательном смысле. Этот прогресс давно уже сам определился как процесс энтропийный, т. е., идущий, как и всякий подобного типа процесс, стихийно и даже с совсем непредвиденным, просто пугающим ускорением. Такие процессы всегда имеют результатом не созидание, а распад. Неслучайно так легко совершается зло и так трудно добро, на что жаловался еще апостол Павел. Больцман и Клаузиус, знаменитые физики ХХ-го века, даже полагали, что вообще вселенную постигнет некогда тепловая, как они выражались, смерть. Человек тоже вполне энтропийно становится сегодня моррисовской «голой обезьяной». Нетрудно представить себе, во что превратятся эти взаимоотношения между такими обезьянами с ядерной бомбой в руке (вслушайтесь только в речи, да простят они меня, некоторых наших политиков и генералов и всмотритесь внимательно в лица их!) .
         
        Вопрос:  Как-то на одном из киношных форумов я прочитала комментарий начинающего сценариста: главное побольше убийств и крови, народ это любит. Мне стало страшно, что сегодня на этом и зиждется современное искусство кино. Человек, выбравший профессию киносценариста, который должен быть «инженером человеческих душ», а он изначально провоцирует зрителя и делает из них уродов и убийц. Мне стало очень жаль зрителей и особенно молодежь, которые будут смотреть фильмы этого убогого сценариста, называющего все это искусством. А молодежь за отсутствием элементарной культуры, не разбирающаяся в кинематографе и не знающая о кино ничего, смотрит и с упоением после фильма  убивает себе подобных.
        Ответ: А чего же еще можно ждать от голой обезьяны? Лавик ван Гудолл, известная исследовательница наших «меньших братьев» - обезьян шимпанзе, довольно, казалось бы, миролюбивых, отмечала, что и они не прочь иногда полакомиться мясом убитых ими же павианьих детенышей.
       Вопрос: В Америке снимают тоже достаточно мусора, но народ уже объелся убийствами и кровью и больше не хочет это смотреть, Голливуд  тут же перестраивается и начинает снимать исторические темы.
В России смотрят очень плохое американское кино, там еще экранная кровь будоражит детские умы скинхедов.
Можно ли назвать кино инициатором агрессивности и насилия?
       Ответ: Кино, как искусство относительно еще молодое, уже поэтому не может быть инициатором агрессивности и насилия. Этим чуть ли не две тысячи лет тому назад занималась уже позднеримская культура с ее боями гладиаторов и публичным кормлением христианами хищных зверей. Кино, и современное в том числе, оказалось скорее своеобразной жертвой шпенглеровского заката европейской культуры, который Питиримом Сорокиным оценивался уже и как ночь. Поэтому отмеченная Вами тенденция к перестройке в голливудском кино, что и мне показалось явным хотя бы на том же примере с Кубриком, заслуживает всяческого одобрения. Добавить бы еще только следовало к исторической и литературную тематику (разумеется, не в духе Генри Миллера или, тем более, российца Владимира Сорокина!)

        Вопрос: Однажды на незнакомом сайте я случайно прочитала комментарий молодых людей, одни о Заповедях  Творца ничего не слышали и не знают, другие их считают в наше время неактуальными.
В теме моего кинопроекта 10 Заповедей Творца. Как Вы к этому относитесь? Будут ли они актуальны сегодня? Может, эти молодые люди  действительно правы?
         Ответ:  Очень удачный, как говорится, вопрос под занавес. Мы начинали наше интервью с этой важнейшей сегодня темы, ею же хорошо и закончить. Если обобщить глубинный, и в то же время очень реальный смысл религиозных заповедей, то мы видим в них, как уже было сказано,  грозный запрет и предупреждение: не будь животным. Ибо мы сейчас как раз и совершаем то самое по сути своей грехопадение, о котором нас давно уже предупреждала религия. Пример упомянутых Вами молодых людей еще раз это подтверждает. Поэтому задуманный Вами фильм с таким острым заголовком и такой глубокой и важной темой является чрезвычайно актуальным. Хочется думать, что он как раз и явится первым проблеском, предсиянием, так сказать, того рассвета, который возвестит нам наступление нового и, надо надеяться, счастливого Дня. В любом случае я поздравляю Вас с замечательной задумкой и желаю удачи! Спасибо!

Проф. Н.И.КРУКОВСКИЙ (Минск) ответил на эти вопросы для информресурсов:
http://inteltech.iatp.by, http://tvinteltech.narod.ru, http://www.mission-studio.com,
http://imper-intel.narod.ru, а также для русскоязычной газеты «Чайка» (Чикаго).
 
----
*) Я согласился участвовать в проекте только потому, что допускаю такое его толкование: Да, красота может спасти мир, но красота мышления, освобожденного от эволюционоо-обусловленной отягощенности человеческой ментальности.