Чертовщина

          Солнце, дойдя до черты, пропало в багровой пасти заката, облизав лучами край неба. Сумерки, остудив немного летнюю жару, выползли из колодца и, разрастаясь, заполонили пыльные улицы. Мои родители уехали к бабушке, и я один скучал дома, не зная, куда себя деть. Постучав в дверь, на пороге появился Стас.
- Привет! Ты чего дома сидишь? Пошли к Галке сходим,- предложил он.
- А что, давай пойдём,- согласился я, и стал быстро собираться.
Мы вышли на улицу, наполненную тягучей тишиной. Лишь изредко её нарушали проезжающие машины и лай собак. Мы подошли к дому Галины. Дом был тёмен и мрачен. Окна, слезливо поблёскивая, выплеснули темень и,чуть вздрогнув, неподвижно замерли. Я поёжился.
- Видишь, дома её нет. Пойдём,- предложил я.
- Нет, давай подождём.
- Кого ждать! Нам свиданья не назначали. Чего здесь торчать!- не унимался я.
- Слышишь, вроде дверь скрипнула. Собака, видишь, хвостом виляет, значит хозяйка сейчас выйдет.
Мы прильнули к забору и, спрятавшись за стволом крупной развесистой берёзы, стали глядеть во двор. Вышла Галина в чёрных брюках и бежевом свободном блузоне. Пёс заскулил и лизнул её руку. Она засмеялась и, погладив пса по чёрной лохматой спине, села на него верхом. Пёс, мотнув головой, обернулся Дьяволом и помчал её по двору, потом взвился в небо и исчез вместе с ней. Мы как заворожённые глядели в темень, потом, переглянувшись, почти разом выдохнули:
- Ну, ничего себе!
- Это хорошо, что никого во дворе нет. Ты заметил, какие розы цветут у её дома на клумбе?
- Ну и что! Ты что, не понял, кто она? Пойдём отсюда,- буркнул я,и потянул Стаса за рукав.
В её полисаднике росли пурпурные розы, каких ни у кого не было, они казались мне чёрными, наполненными каким-то невероятным светом.
- Я хочу сорвать розу для своей Наташки,- сказал Стас.
- Для своей Наташки, нарвал бы лучше ромашек. Вдруг сейчас вернётся. Пошли отсюда.
- Без розы не пойду. Ты видишь, какая она красивая!
Стас открыл калитку и вошёл во двор. Он бегом добежал до клумбы и только протянул руку, чтобы сорвать цветок, как на крыльце появился карлик. По небу плыла луна белым заплесневелым кругом. Из него выполз червь и, испугавшись бездны, скрылся в её холодном мёртвом нутре. Карлик, перебирая короткими ножками, направился к Стасу. Он поднял тощую руку с корявыми пальцами, указывая на него, оскалил пустой беззубый рот, из которого вывалился дикий глухой короткий крик:
- Держите его!
Стас, онемев от ужаса, бросился бежать, но калитка оказалась запертой. Он хотел перемахнуть через забор, но он вдруг вырос, казалось, до самого неба. Стас взвыл как загнанный зверь. Перед ним вдруг появилась Галина. Она потрепала по шерсти взмыленного пса, тот, скуля, сел у её ног, глядя на Стаса хищными злыми глазами, готовый в любой момент наброситься и разорвать на кусочки. Стас похолодел и попятился назад.
- Ты что, напугался! Бедненький, пойдём, я тебя успокою. У меня наливочка есть, какой ты в жизни не пробовал, обо всём забудешь. Скажи своему дружку, чтобы домой шёл, а уж я тебя нынче любить буду.
Я стоял у берёзы и всё слышал Мне стало не по себе, холод заполнил душу. Стас подбежал к забору и, увидев, меня, тихо сказал с дрожью в голосе:
- Вадим, ты прости меня, иди домой, да язык держи за зубами. Извини, она меня выбрала.
Махнув мне рукой, он скрылся во тьме. Я быстро пошёл домой. Бледное красивое лицо Галины стояло перед глазами. Сам Дьявол охранял её покой, карлик обходил её дом, следя за порядком. Пустая улица тянулась к реке. Я не помню как я дошёл до дома.
         Утром я проснулся весь в поту. " Какой мне приснился странный сон",- подумал я. Небо душное тёплое окутало меня. Мой взгляд наткнулся на пурпурную розу, стоявшую в стекляной вазе на столине. " Что за чертовщина",- подумал я, и решил позвонить Стасу.
- Вадим, ты что так рано?- услышал я голос Стаса.
- У тебя всё нормально?- спросил я
- Пока да.
- Мы вчера , кажется, к Галине ходили,- неуверенно сказал я.
- Да, ладно, не переживай ты. Я её наливочки выпил и отрубился. Ничего не помню. Проснулся от твоего завонка. Сплю дома, радуюсь жизни.
- Извини. Продолжай радоваться. Пока.
Я положил трубку. Тоска просочилась в душу. Я вышел из дома, сел на скамейку, и долго глядел на черёмуху с начинающими чернеть ягодами. Любовь к Галине я оставил в ночи, она сорванной пурпурной розой тихонечко увядала, оставляя тонкий аромат. Душа, потеряв крылья, поплыла в пустоту и разбилась о камень печали.