Виктория-значит победа. Глава 13. Страх

Наутро уже все знали о трупах, найденных на одной из улиц города. Милиция перевернула весь город, пытаясь найти хоть кого-то, кто смог бы объяснить, что произошло. Были перекрыты все дороги, милицейские патрули находились на всех автобусных остановках и железнодорожных станциях.

Рано утром из больницы позвонила Слава. Она сказала, что Эдик очнулся, но пока очень слаб. Сказала, что у них уже побывала милиция, но Слава положила Эдика в реанимацию под чужим именем и с другим диагнозом. По ее версии, Эдик пострадал в результате несчастного случая на стройке. Слава для конспирации наложила гипс на здоровую руку Эдика, замотала окровавленными бинтами его голову и частично лицо. Милиционеры не обратили на забинтованного пациента в тяжелом состоянии никакого внимания и поехали с проверками по другим больницам.

Вика решила добираться в Москву на электричке. Она надела старенькое пальто, одолженное ею у Диминой мамы, и слилась с общим потоком рабочих, которые ехали в этот ранний час на заводы и фабрики.

На железнодорожной станции усиленные милицейские патрули с собаками проверяли всех и каждого. У Вики тоже проверили документы. Она сказала, что паспорта с собой не носит, но показала свой заводской пропуск. Милиционер внимательно рассмотрел пропуск, сличил фотографию с бледным заспанным оригиналом и отправился проверять других пассажиров.

За то время, пока милиционер вертел в руках пропуск и расспрашивал Вику о заводе, на котором она работает, ей казалось, что сердце ее выпрыгнет из груди. Она изо всех сил старалась, чтобы ее вид и голос не выдал страха, поэтому она почти натурально зевала, прикрывая рот ладонью. На вопрос о бледности сказала, что вчера выпила с друзьями. Милиционер криво усмехнулся и, очевидно, не обнаружил ничего странного.

По дороге Вика думала, что делать дальше. Сначала хотела взять больничный и отсидеться дома, но потом решила, что лучше продолжать работать, как ни в чем не бывало. Да и от страха проще избавиться, занимаясь делом, а не заперевшись одной в четырех стенах.

Вика рассказала о случившемся Юре, и Юра посоветовал срочно звонить Евгении Романовне, чтобы она временно спрятала кассеты подальше, продолжая торговать всякой пластмассовой мелочью и хрусталем. Вика так и поступила, предупредив Евгению Романовну о том, чтобы она не признавалась в знакомстве с Эдиком.

В страхе и нервном напряжении Вика провела несколько дней. Все это время она была на заводе, боясь вернуться в свою роскошную квартиру. Пытаясь отвлечься от жутких видений кровавой ночи, она брала на себя самую тяжелую работу. И все равно, уснуть ночью никак не могла. Тело ныло от усталости, голова раскалывалась, но, стоило ей сомкнуть глаза, как она снова возвращалась в тот момент, когда обнаружила трупы на снегу возле черной машины с распахнутыми дверями и сразу просыпалась.

В конце концов, Вика не выдержала и пожаловалась на свое состояние Юре. Юра посоветовал ей напиться.

- Знаешь, я вообще противник этого дела, но в твоем случае, я просто не вижу другого выхода. Валерьяночкой твой стресс на снимешь, а пить таблетки, по-моему хуже, чем один раз капитально нажраться.

- Не одна же я буду пить. Это как-то совсем уже…

- Я могу составить тебе компанию, но я скорее буду просто присутствовать, выпью чисто символически. И еще. Добрый совет – пока ситуация не прояснилась, ради твоей безопасности, тебе лучше не покидать территорию завода. Я приду к тебе в твою потайную комнатку, принесу бутылочку коньяка, и мы с тобой посидим, выпьем, потом я уложу тебя спать, и ты поспишь. Только заранее отпросись у начальства. Тебе нельзя будет работать минимум сутки после такого радикального лечения.

- Юра, спасибо за мудрые советы. Я намерена им последовать.

После окончания смены, Юра зашел к ней с коньяком и закуской.

Вика никогда раньше не пила крепкого спиртного. Первая рюмочка коньяка, выпитая ею, как она видела не раз со стороны, одним глотком, показалась ей просто ужасной. Она закашлялась, скривилась, но тут Юра сунул ей в руку лимончик и посоветовал его пососать. Почему-то лимон не показался кислым, а выпитый коньяк разлился теплом где-то в глубинах ее тела. Юра научил ее правильно пить коньяк и Вике это даже понравилось.

Поначалу никакого опьянения она не почувствовала. Было какое-то теплое умиротворение, страх отступил. Она молча слушала, как Юра рассказывает какие-то забавные байки, иногда даже смеялась. Но потом ее прорвало. Она начала рассказывать о том, что ее так мучило: множество раз, снова и снова она говорила о кровавых лужах, черной машине, умирающем человеке, больнице и ментах на железнодорожной станции.

Что было потом, она вспоминала какими-то фрагментами. Вот она рыдает, уткнувшись мокрым от слез лицом в Юрино плечо, вот истерически хохочет над тем, что не смогла выговорить имя и отчество своего начальника, вот делится откровениями о том, какая ее начальница смены ужасная дылда и как ее видно из любого уголка цеха… А потом она уже ничего вспомнить не могла.

Проснулась Вика на своей раскладушке. Спала она в одежде, заботливо укрытая одеялом. Около раскладушки стояло чистое ведро. Скорее всего, поставленное на всякий случай Юрой. Но пользоваться ведром по прямому назначению ей не хотелось. Вика подняла голову и почувствовала, как все поплыло и закружилось. В голове как будто взорвалась бомба. Во рту был отвратительный вкус, и страшно хотелось пить.

На столе обнаружились три бутылки боржоми, открывалка, трехлитровая банка с солеными огурцами, плавающими в рассоле, чистый стакан и пачка аспирина. Вика поскорее открыла бутылочку боржоми и жадно к ней присосалась. Вода была теплой, но это сейчас не имело значения. Главное – ее можно было пить. Голова снова закружилась, ноги подкосились, и Вика плюхнулась на стул.

Наконец, перед глазами окончательно прояснилось и Вика начала соображать. Мысли ворочались в больной голове лениво и тяжело, будто громадные киты. Первое, что она поняла, что ее состояние называется похмельем. Второе – говорят, от похмелья помогает рассол. Вика налила себе в стакан рассола. Он показался ей очень вкусным. Чтобы прекратилась головная боль, надо было выпить аспирина, что она и сделала.

Вика сидела за столом в полной прострации. Мыслей не было вовсе. Не было ни времени, ни пространства. Она была как будто где-то далеко-далеко в космосе, одна на космическом корабле… Головную боль вытесняло блаженное ничто и нигде. Вика достала соленый огурчик и стала его медленно, с аппетитом есть. Девушка не знала, сколько просидела так за столом. Потом она захотела посмотреть, который теперь час и взглянула на часы. Оказалось, что она проспала целых 16 часов. Времени до начала ее смены было еще полно.

Вика не знала, чем себя занять. Она вполне выспалась. Есть ей не хотелось. Сами мысли о еде вызывали тошноту. Тогда она вспомнила, что давно хотела прочесть найденные в столе рукописи отца, но ее безумная жизнь совершенно не оставляла свободного времени. Это был дневник исследований нового полимера, который пока еще не знали, как применять. Насколько Вика поняла из прочтенного, он нашел применение  в аэрокосмической и химической промышленности, благодаря своим уникальным свойствам устойчивости к химическим агрессивным средам, высоким и низким температурам. Материал был мягкий, пластичный, абсолютно инертный. Из рукописи отца, Вика узнала, что за рубежом, этот полимер с успехом применяли в медицине для изготовления имплантов. В СССР лучшего применения, чем изготовление детских игрушек, в гражданской промышленности чудо-материалу не сыскалось. Все это было очень интересно, и Вика решила позже обязательно обсудить найденную незавершенную статью с Виктором Николаевичем. Какие-то мысли и выводы напрашивались, но ее голова пока была не в состоянии окончательно все осознать.

За четкими ровными буквами идеального почерка папы, Вика слышала его голос, вспоминала, как они сидели вместе под звездным небом на крылечке деревенского дома дальних родственников и папа показывал ей созвездия, звезды и планеты.

- Вот это, видишь, вон там – Большая Медведица, а там – Малая Медведица, а эта яркая звездочка – Полярная Звезда…

Сейчас как будто папа был рядом. Он защитил ее от страха, от всего ужаса последних дней.

Вика почувствовала необходимость вымыться, смыть с себя липкий мерзкий страх, очиститься от воспоминаний. Она пошла в душевую и полчаса драила себя мочалкой, а потом стояла под очистительными струями, чувствуя, как с водой стекает грязь с тела и души. Из душевой Вика вышла совершенно обновленной и почувствовала зверский голод, который утолила в столовой двойной порцией комплексного обеда и сладкими булочками.

За обедом к Вике присоединился Юра. Он подсел к ней за столик и, подмигнув с заговорщицким видом, пожелал ей приятного аппетита. Вика, подумав, в каком виде он ее видел, залилась яркой краской и опустила глаза. Юра, чтобы не смущать девушку, принялся излагать ей последние события. Оказалось, что пока Вика спала, события разворачивались с истинным драматизмом.

Сначала Юре позвонила Евгения Романовна. Она рассказала, что к ней на рынок заявились незнакомые братки. Они начали громить ее торговое место и, главное, разбили нежно любимый тетей Женей хрусталь. Это сильно разозлило женщину и она начала вопить во всю свою неслабую глотку, но окружающие продавцы сочли за благо не вмешиваться и трусливо попрятались. Тогда разгневанная тетя Женя схватила осколки тяжелых хрустальных ваз и фруктовниц и начала весьма сильно и метко швырять ими в своих обидчиков. Одному попала в лоб. Видя залитое кровью лицо своего товарища, вся банда дружно обратилась в бегство, но Евгения Романовна устремилась за ними в след, по-прежнему гневно вопя и кидаясь хрустальными осколками. Это всколыхнуло весь рынок. Продавцы швыряли в убегающих бандитов всем, что попадалось под руки. В них летели камни, пустые бутылки, какие-то железяки, сломанные зонтики и прочий увесистый хлам. В результате, с рынка бандиты уносили одного из своих на руках.

Вика от души посмеялась, но подумала, что вряд ли эти люди успокоятся. Евгении Романовне надо уходить с этого рынка. Хотя бы временно.

Другой звонок был от Славы. Медсестра рассказала, что в их отделении побывали вооруженные незнакомые люди. Однако, благодаря перепуганному визгу пациентов и новенькой блондиночки, работавшей в тот день в регистратуре, вся больница через минуту знала о вооруженном налете. Слава не растерялась, схватила каталку с Эдиком и отвезла его в единственное место, где их не стали бы искать – в морг. Там, в жуткой темноте среди мертвецов, храбрая девушка и раненый Эдик пробыли целых четыре часа, пока за ними не пришел кто-то из врачей, догадавшийся, где можно искать пропавшего пациента и изобретательную медсестру.

Слава сказала, что на сей раз бандиты никого не нашли, но Эдик не на шутку встревожился и попросил передать Вике, чтобы та позвонила Славе в больницу, как только проснется.

Вика решила немедленно выполнить просьбу Славы и набрала номер телефона травматологии.

Слава попросила приехать Вику к ней в больницу. Желательно, ночью.

Вика отработала свою смену на заводе, взяла такси и приехала к Болеславе, которая незамедлительно провела ее к Эдику.

Эдик был явно еще очень слаб и говорил с трудом, временами закашливаясь:

- Вика, я благодарен тебе и Славе за спасение моей жизни. Поверь, ваш поступок будет иметь самые выгодные для вас последствия…

Вика возмущенно нахмурилась, взмахнула рукой и собиралась возражать, но Эдик не дал ей говорить:

- Понимаю, что ваш поступок, скорее всего, был продиктован обычными гуманными соображениями, но я считаю себя обязанным вам и постараюсь, если останусь жив, достойно вознаградить вас обеих. Вика, так получилось, что самые близкие и надежные мои люди убиты. Я подозреваю, что произошло это не без вмешательства предателя, который был в самом моем близком окружении, поэтому вынужден обратиться к тебе за помощью. Я знаю, что у тебя есть какие-то связи среди медиков, то ли в Склифе, то ли в ЦИТО. Мне необходимо выбраться из города, а желательно и из страны. Пожалуйста, поговори со своим врачом, чтобы он организовал мою транспортировку. На это потребуются деньги и немалые. Поэтому возьми это кольцо и записку, - он протянул девушке массивный золотой перстень и хитро сложенный лист бумаги, - позвони вот по этому телефону, - он протянул ей другую записку, - Тебе ответят, что ты попала в ломбард, на что ты спросишь: «Вы принимаете антикварные золотые украшения рыцарей тевтонского ордена?». Запомни фразу как следует. Это пароль. Если все благополучно, тебе ответят: «Вы можете подвозить ваше золото, наш антиквар будет…» тебе назовут время и место, куда нужно подъехать. Ни в коем случае не открывай запечатанную записку и постарайся, чтобы ни записка, ни перстень не попали в чужие руки. Сейчас в твоих руках буквально мои жизнь и смерть.

Вика попросила еще раз повторить парольную фразу и хорошенько ее запомнила. Она больше не боялась и не колебалась ни минуты. Прямо с поста травматологии, Вика позвонила в отделение Антона Михайловича и спросила, когда он будет дежурить. Узнав все необходимое, Вика позвонила Диме и, извинившись, что разбудила посреди ночи, напросилась к нему в гости.

У себя на кухне, за ночным чаем Дима рассказал, что сначала милиция, а потом вооруженные незнакомые братки прошерстили все гаражи и автосервисы в городе. Дима успел убрать все следы ночного поспешного ремонта и загнал в гараж старенький запорожец своего не менее пожилого дядюшки. Гараж не вызвал ни малейшего подозрения. Дима также узнал, что эти же люди побывали в доме Эдика. Задавали вопросы, куда девался хозяин, на что им ответили, что он уехал за границу, по-видимому надолго. Машину Эдика обнаружили в его гараже – абсолютно чистую и с целым лобовым стеклом. Поскольку никаких поводов продолжать обыск у них не было, они, с видимой досадой, возвратились восвояси.

Вика не стала вдаваться в подробности, сообщила только, что Эдик выжил и благополучно выздоравливает, что она должна кое-что еще для него сделать, но с этим она справится сама. Димка вызвался помочь, но Вика сказала, что дело требует повышенных мер секретности и она не вправе доверять ему чужие тайны.

Вика вполне доверяла своему другу, но подумала, что для его же собственной безопасности лучше не знать никаких подробностей.

Переночевав у Димы, Вика утром позвонила по телефону, указанному в записке Эдика и назвала пароль. Ей назначили встречу через два часа в Москве в районе Столешникова переулка.

На месте встречи ее ждала черная волга с военными номерами. Находившиеся внутри машины люди вышли, оставив ее наедине с благообразного вида старичком. Старичок взял у Вики записку и кольцо. Кольцо придирчиво рассмотрел в лупу и вернул обратно, записку сначала тоже внимательно рассмотрел со всех сторон, распечатал и быстро пробежал глазами.

- Ну что ж, так я и знал. Я уже захватил с собой все необходимое. Оно находится вот в этом дипломате.

Старичок открыл обычный дипломат черной кожи, в котором Вика обнаружила полиэтиленовый пакет с аккуратными кирпичиками советских рублей в банковской упаковке, неизвестная Вике иностранная валюта, тоже в банковских кирпичиках и два паспорта: один советский, другой – заграничный. Оба были на имя Корнейчука Игоря Павловича, а фотографии в них были Эдика.

Вика распрощалась с любезным старичком, оказавшим такую незаменимую услугу Эдику и сразу же, взяв такси, отправилась в больницу к Антону Михайловичу.

Врач подумал, что Вика хотела поинтересоваться здоровьем Саши и начал рассказывать о ходе его реабилитации после полученных травм, но Вика остановила его и попросила провести в место, где никто не смог бы им помешать поговорить на очень важную и секретную тему.

Хорошо зная Вику и видя ее выражение лица, Антон Михайлович не стал задавать никаких вопросов, провел в какой-то кабинет и запер его за собой на ключ, затем он открыл еще одну запертую дверь и провел в другую комнату с письменным столом и стульями.

- Это мой кабинет. Здесь я работаю над своими научными трудами, - объяснил врач.

- Очень уютно, сказала Вика, располагаясь на стуле напротив Антона Михайловича.

Она быстро, лаконично изложила создавшуюся ситуацию, не скрывая от врача, кем является человек, который просит о помощи и добавила, что все услуги будут щедро вознаграждены.

Антон Михайлович помолчал, размышляя, а потом сказал.

- Мы сделаем вот что. Сегодня ночью в больницу к твоему пациенту приедет машина реанимации. На пациента будет выписан совершенно легальный наряд на перевозку больного, требующего специализированного лечения в нашем стационере. Документы этого человека у тебя с собой?

Вика вытащила из дипломата и передала врачу недавно полученный советский паспорт.

- Очень хорошо. Бригада скорой будет знать только то, что они перевозят больного в нашу больницу. Тебе нужно будет сопровождать пациента. Ты представишься его сестрой. В нашей больнице его уже будет ждать вертолет, который доставит больного к самому трапу самолета. Самолет незамедлительно переправит его в частную клинику в Швейцарии. Там его уже никто достать не сможет. Тебе придется сопровождать пациента до самого самолета. На случай непредвиденных… осложнений. Это все, что я могу для него сделать.

- Спасибо, это больше, чем я ожидала.

Вика вытащила из дипломата несколько кирпичиков с сотенными бумажками:

- Это Ваш аванс, а это Вам на расходы. Окончательно рассчитаемся мы в аэропорту, после того, как наш пациент покинет пределы страны. Если потребуются еще деньги, звоните по вот этому телефону, - Вика написала на бумажке телефон отделения, где лежал Эдик, - и попросите позвать медсестру Болеславу.

 - Все понял. Посиди здесь. Сейчас я оформлю все сопроводительные документы и верну паспорт.

Вика вернулась на завод и взяла отгулы, которых накопилось у нее немало. С завода она позвонила Болеславе и попросила быть в полной готовности к ночной поездке ориентировочно к двум часам ночи. У Вики оставалось еще немного времени, и она решила выспаться, чтобы быть ночью в хорошей форме.

Когда Вика приехала в больницу к Болеславе, Эдик лежал на каталке и заметно нервничал. Он горячо поблагодарил Вику за помощь, но Вика сказала, что благодарить пока рано, что им предстоит очень рискованная ночная поездка.

Вскоре прибыла бригада реанимации и приняла больного. Вика представилась его сестрой и попросилась сопровождать пациента. Врачи скорой сказали, что их предупредили о ней, и проводили ее в машину.

На посту ГАИ их остановили первый раз. Долго вчитывались в документы и светили больному в лицо, пока фельдшер скорой не накричала на стражей порядка за то, что они задерживают машину с пациентом в тяжелом состоянии.

Их машину пропустили, но не успели они далеко отъехать от города, как их догнали и перегородили дорогу какие-то машины. Из машин выскочили вооруженные люди и под дулами пистолетов заставили врачей открыть двери скорой.

Вика сидела, не жива и не мертва, стиснув зубы, чтобы они не стучали. Бандиты не хотели пропускать машину скорой, Бесцеремонно рассматривая пациента, пока храбрая фельдшер не поинтересовалась, знают ли эти люди, что им будет за вооруженное нападение на машину скорой помощи. Наконец, их пропустили, и они продолжили свой путь. Однако, машины бандитов следовали за ними по пятам до самой больницы, где перед их самым носом закрылись тяжелые больничные ворота.

На больничном лифте Вика и Эдик на своей каталке, в сопровождении Антона Михайловича, поднялись на самую крышу, где была вертолетная площадка. Вертолет уже крутил лопастями. Вика страшно боялась, как бы не угодить под эту страшную вертушку и, зажмурив глаза от страха, пригнувшись, вцепившись в руку врача, быстро побежала к вертолету.

Впервые в своей жизни Вика летела в вертолете над спящей Москвой. Внизу темнели дороги и крыши домов, кое-где светились окна, на высотных зданиях горели красные сигнальные огоньки. Как эта мирная картина контрастировала с той бурей, что кипела в ее душе. Ей было очень страшно. Нет, она не боялась лететь на вертолете, она боялась того, что их ждет в аэропорту. Этот последний рубеж необходимо было преодолеть.

Как выяснилось, боялась она зря. На тщательное изучение документов перевозимого больного просто не оставалось времени, да и не вызывал, похоже, больной, следующий на лечение в Швейцарию никакого интереса у доблестных работников таможни.

На прощание Эдик отдал ей оставшиеся в дипломате рубли, оставив себе только валюту.

- Вика, эти деньги подели с доктором и Славой. Передай им, что я их никогда не забуду. Я не прощаюсь. Надеюсь, что мы обязательно встретимся. Наш бизнес я оставляю на тебя. Как все затихнет, с тобой свяжется мой человек, которому я позвоню из Швейцарии и попрошу быть в полном твоем распоряжении.