Тропа

 Ленка выгибалась и вскрикивала, закусывала губы, стонала нежно... это было так здорово, что хотелось ещё и ещё смотреть на неё. Наконец, стоны сменились яростным хрипом, мысли отключились,  осталось только движение. Горячий взрыв - и тишина... какая-то птица, вероятно, сойка по голосу, прикрикнула сердито и улетела. Сосны тихо шуршали кронами, изредка падал с лёгким стуком не то сучок, не то шишка. Тяжёлый и  сладкий запах хвои поднимался от земли, усыпанной длинными пожелтевшими иголками. Трава давно обесцветилась и пожухла, к лесу подступала осень. Ленка тихонечко возилась в сторонке, поднялась,  несколькими резкими  точными движениями стряхнула хвою и налипшие травины, собрала роскошные прямые волосы в высокий "хвост",  быстрым жестом сдвинула бархатную с бусинами "резинку" с запястья, и затянула причёску. Затем подобрала маленькую  сумочку. На живот Андрею бросила упаковку влажных салфеток, улыбнулась. Мужчина вздрогнул, взял неспешно салфетки. Ленка кивнула с бесстрастностью медсестры: "Протри что надо!" - и улыбнулась шире. Тихая лень, приятная опустошённость... Но Ленка словно бы и не хрипела только что на весь лес, не выгибалась  дикой кошкой! Ещё раз тряхнув подол сарафана в мелкий цветочек, она закинула сумочку на плечо, послала Андрею воздушный поцелуй, повернулась  и пошла прочь.
- Оленёнок! Ты ничего не забыла?
Ленка остановилась, медленно обернулась.
- Ах, ну,  да...
Подошла,  мигом присела на колени, Андрей протянул губы, но она почему-то чмокнула его в кончик носа:
- Я люблю тебя, мой мальчик. Но если то, что было сейчас между нами, хоть где-то всплывёт, я убью тебя. Я пойду, через семь минут меня будут ждать. ты же знаешь...

Сорокашестилетний "мальчик" с искренним изумлением смотрел на её широкую крепкую спину, на плечи цвета кофейной пенки, на качающийся длиннющий "хвост" глянцевых волос. Сзади она напоминала крепкую породистую короткошёрстную кошку. Сиамскую, наверное. Без всяких там "мяу"... "Ленка-Оленёнок" - это её сетевое имя. Причём поначалу Андрей не понимал, какие тут   оленята: строгая, даже жёсткая Ленка всегда смотрела открытым взглядом юной комсомолки. Чётко очерченные губы, выраженные скулы. Очень даже славная. Но вдруг, в какие-то неожиданные минуты, она могла обернуться с кроткой дрожащей улыбкой и большущими влажными глазами. Какая-то необыкновенная нежность, спрятанная глубоко-глубоко, прорывалась сквозь уверенность и самодостаточность состоявшейся во всех отношениях женщины. Подруги с придыханием говорили о Ленкином муже - красивом, успешном, весёлом мужчине, заботливом отце двух замечательных мальчишек. Два раза в год выезд к морю, машины, киношки, совместные походы - всё чётко, красиво и правильно. Также было и в Ленкиной сумочке, и во всей остальной её жизни. Феноменально пунктуальная,  она всегда приходила или звонила ровно за минуту до назначенного времени. По ней действительно можно было сверять часы! Вот и сейчас она торопилась  вернуться к своей делегации, которую оставила ровно на двадцать пять минут. Ни меньше, ни больше... Неправильным в её жизни был только Андрей. Они встретились случайно, пересеклись на большом рабочем проекте, где  каждый занимал свою нишу. Ленка подняла глаза на прохожего и замерла. Прохожим был Андрей.
И сейчас он лежал на неудобной бугристой земле, разглядывая муравьиную тропу. Муравьи спешили по своим муравьиным делам. Несли какие-то непонятные соринки, тащили длинную сухую хвою, обменивались  пожатиями усиками с встречным потоком. Двигались-двигались-двигались... в своей упорядоченной суете они вершили общее дело. Но ведь их сотни! Сотни сотен. Зачем же они бегут друг за дружкой,след в след? Ведь,  скажем, упади на тропу ветка - всё, путь перекрыт. И они давай  бегать, искать кругами. А шли  бы широко,  своей дорогой. Спокойненько так, каждый проделывает свой путь. И никто никому. Одного веткой придавило, остальные сто сотен топают себе и топают, продолжая начатое. Тогда и  Дело делается... Андрей откинулся на спину и сразу вспомнил, как она смотрелась на фоне сосен и  облаков, какая нежность струилась из её распахнутых глаз, как прикрывала она их со сладостным стоном... сосны продолжали раскачиваться и шуршать, облака плыли медленнее медленного, в соседний малинник вернулась сойка и запричитала, разговорилась. Локтём Андрей задел холодное - стылый пластик, упаковка влажных салфеток. Муравьиная тропа нарушилась, забегали маленькие разведчики, зашевелили усиками. Андрей поднял упаковку, стряхнул пару муравьёв с руки, достал салфетку, обтёр лицо. Тропа тут же восстановилась, ровным строем зашагали маленькие работники в два потока.
 Салфетки пахли Ленкой. Или Ленка салфетками - наверное, часто пользовалась. Андрей ещё раз втянул запах... Надо  бы вернуться к работе. Чудн'о всё получилось, ей-богу. Надо было вернуться.

  Ленка шла быстро. Она знала, что Андрей смотрит ей в спину. Только бы не заметил, только бы не заметил, только бы не заметил... метров за триста до выхода из леса она присела на поваленное дерево и позволила себе разрыдаться. Ревела, закусив ремешок сумочки, чтобы не взвыть в голос. Катюха уговаривала, сказала - разок "посексишься", разочаруешься - и всё пройдёт! К своему ужасу, Ленка не только не разочаровалась, но и наоборот, убедилась, что неправильная внезапная любовь её - и есть Та Самая. Что Андрей, которого она сегодня встретила третий раз за всё время их знакомства - недостающая "половинка", которых многие ждут годами, но так и не встречают никогда. Ни слегка одутловатое лицо его, ни маленький подбородок,  ни поплывший белый живот с развесёлой кудрявой растительностью - ничто не отталкивало. Напротив, было родным и близким,  словно они прожили вместе много лет в любви и понимании. Но дома оставался чудесный муж, за которого Ленка порвёт любого, и Артёмка с Вовкой - славные, шумные, добрые мальчишки, суть жизни и единственная её цель. Лена не чувствовала себя изменницей, нет. Муж - он умница. Он - самый-самый. А Андрей... он вряд ли вообще толком поймёт, что двигало глупым сетевым Оленёнком, так решительно вдруг уводящим его от мероприятия в чащу. Всего-то и виделись, у каждого своя жизнь,  семьи...
   Боль и непонимание выливались из Ленкиных глаз солёными струями, и не было им конца. Внезапно Ленка выпрямилась, выудила из сумочки бумажный платочек, твёрдой рукой вытерла глаза, глянула на часы: осталось две минуты. Н-да... припудрила щёки, помахала на себя платочком и стремительно встала. Надо было вернуться к своей прежней жизни. Надо было вернуться...