Одесская зарисовка

Описание  Одессы – то,  что мне сейчас в этом нравится. Остальное  вызывает улыбку.   
Одесса 2005.

В конце сентября после продолжительного зноя циклон ударил неожиданно, и загорелые туристы, прячась под летними курточками, спешили покинуть остывающую Дерибассовскую. Стальное небо, так не свойственное этим краям, присело на корточки возле памятника Л. Утёсову, и, раздувая щёки, подуло в сторону моря, пытаясь разогнать неторопливую  стаю голубей, элегантно шествующих по вековому булыжнику как по Бродвею.
Песочные пляжи, ещё вчера глохнущие от детского крика, превратились в дикие саванны, сбегающие к тёмно-синей неспокойной воде, заплетённой в пенные банты, подскакивающие на макушках играющих волн. Чопорный, преисполненный достоинства и отваги старый морской порт,  спокойно принимал  шторм, мужественно поглядывая вдаль опытными солеными глазами.  Белые яхты и корабли, степенно покачиваясь на воде, разминали плоские онемевшие бока и изредка переговаривались друг с другом.
Знаменитая одесская лестница, сброшенная из поднебесья, мягкими складками спускалась вниз и, вдыхая запах моря, слушала иностранные разговоры.
И только старинная гостиница «Пассаж» по-прежнему сверкала дорогой лепниной и ничуть не потеряла  лоска, ассоциировавшегося с ароматом крепкого кофе и дорогих сигар, привезённых откуда-нибудь из Кубы.
           На Французском бульваре, где поселилась девушка, было тихо. Здесь более чем в других районах города  ощущалось присутствие осени. Осень дышала свежим воздухом, куталась в лисьи меха, разбрасывала пряжу и стелила под ноги яркий авангард из причудливых ковриков цвета бордо.
           Так же тихо было и в старом санатории Одесса.  Жизнь там кипела только три раза в день, когда подходило время приёма пищи.  За пять минут до назначенного срока отдыхающие стекались к массивной двери столовой, и гравий на пёстрых дорожках, пролегающих среди елей и раскидистых платанов, радостно скрипел. Отдыхающие  передвигались медленно, большинство из них говорило полушёпотом и боялось сделать лишнее движение.
Девушка смотрела на этих людей широко открытыми глазами. Они вовсе не были инвалидами. Они просто отвыкли жить! И ей было жаль видеть их такими.
А она жила!  По утрам девушка  бегала босиком по мокрой траве в коротких зелёных шортах, от которых мужчины падали с балконов и выбрасывали сигареты в урны.
Врывалась в столовую  невероятно привлекательная  в своей расцветающей женственности. Улыбалась всем сразу: молодым и здоровым, старым и немощным, хмурым и ворчливым. Разливала чай соседям по столу, спрашивала об их здоровье и желала приятного аппетита. Ей хотелось дарить людям свет, делиться движением и солнцем, и она любила, дышала, сияла и жила!  Жила! Более всего там, на море, когда прибегала поздороваться с ним, и не могла опустить крылья за спиной.
Люди сидели на берегу в кожаных куртках, читали, играли в карты и тряслись от холода. Но девушка вовсе не собиралась мёрзнуть! Она легко сбрасывала с себя одежду и, попросив какую-нибудь приветливую пару присмотреть за вещами, бросалась в  волны.
            - Здравствуй, море! – кричала она весело. – Я так скучала по тебе!
Она плескалась, ныряла, прыгала вперёд, била пятками по воде, вызывая водяное извержение вулкана, глотала солёную воду, и плыла, плыла, плыла…
А потом, вылетев на берег, начинала играть с ветром, который дул ей в лицо, путал мокрые волосы, когда она бежала по песку вместе с чайками, открыв рот и вдыхая ликующую свободу.
Когда  девушка возвращалась к вещам, её обступали люди.
             - Ай, да умница!
             - Вы одесситка?
             - Обогреватель не нужен?
             - Откуда ты такая?
             - Как Вас зовут?
             - Девушка.
             - Девушка!
             - Девушка?
Она улыбалась, что-то шутливо отвечала, спокойно одевалась и, отжав мокрые волосы,  шла прочь.
            День за днём девушка не переставала поражаться этому удивительному городу, его яркой самобытности, независимой лёгкости и внешнему колориту. Здесь почти не говорили о политике, одевались, следуя своей, никем не продиктованной моде, никому не кланялись, никогда не хамили и умели смеяться над собой.
 Смеялись здания с эпатажными вывесками и неподражаемым оформлением витрин. Смеялись животные, вольно разгуливающие по улицам как вельможи со степенными фрейлинами. По вечерам они собирались в саду у статуи Одессы-мамы и вели светские беседы о погоде, бесподобных котлетах «Сицилия», недавно появившихся на прилавках магазинов, обсуждали городские новости и наслаждались жизнью. Смеялись и улицы, гордившиеся своей историей и преисполненные уважения к многонациональному населению города. Смеялись  проститутки в пёстрых коротких юбках, красных чулках и ярких боа, забавно сидевших на аккуратных головках этих пышнотелых дам.   
Только здесь, вошедший в маршрутку крепко выпивший мужчина, обведя окружающих сиротливым взглядом, мог жалобным голосом козлёнка проблеять:
           - Офицер Воробьёв выпил водочки! По случаю тридцатилетия разлуки! На вечериночке старых друзей! Офицер Воробьёв просит прощения! Ой, мамочки! Водочки!
И пошатывался так, что одесский смех начинал звучать ещё громче, и кто-нибудь уступал бедняге место, заботливо усаживая его на мягкое сиденье и изо всех сил стараясь не уронить обмякшее податливое тело.
Здесь всегда жили короли и королевы, судари и сударыни, воры и бандиты. Они умели ладить друг с другом и чувствовали себя комфортно.
Она тоже  чувствовала себя комфортно в этом сказочном весёлом городе.
            
             С  мужчиной с  планеты созвездия Льва   она познакомилась на обзорной экскурсии по городу. В то время как  её группа вышла из автобуса, а  восторженная экскурсовод с короткими торчащими из-под фетровой шляпы соломенными волосами и острым взглядом голодной актрисы кричала, размахивая бархатными руками и нападая на букву р:
              - Да! Мы: Одесса – город воров и бандитов! Но не убийц! – обратите внимание!
              - А что нам ещё оставалось делать? Нас согнали со всего света, освободив из тюрем и пообещав свободу в обмен на каторжный труд без пресной воды и питья! Мы должны были построить город у моря!
Девушка отошла чуть в сторону и, дойдя до памятника Л. Утёсову, обратилась к мужчине из группы, который почему-то оказался рядом с ней. Она попросила  сфотографировать её и протянула ему свой огромный фотоаппарат. Мужчина бережно взял его.
              - А как Вас снимать?
              - Сейчас придумаю. Хочу нестандартно. Вчера я видела, как какая-то женщина к нему даже на колени садилась.
              - А он возьмёт? – задумчиво спросил мужчина, внимательно глядя на фотоаппарат.
              - Утёсов – конечно. И фотоаппарат, думаю, тоже, - ответила девушка.
Он засмеялся.
              - Солнце в зените, но если возьмёт... Вас как зовут?

                После этого он больше от неё не отходил. Когда экскурсия закончилась, группу отвезли в санаторий, а она осталась в автобусе, узнав, что водитель возвращается в город.
               - Я остаюсь, Вы со мной? – спросила она у мужчины.
               - Конечно, оставайтесь, классная девушка! Наверное, Ваша жена! – закричал водитель.
               - Да, - кивнул он.
Этого высокого, мускулистого, тридцатисемилетнего альбиноса с голубыми глазами,  лысым черепом и невероятно живой мимикой лица можно было принять либо за артиста, либо за бандита с большой дороги. Вместе они образовали весьма экстравагантную парочку и вспыхивали от смеха,  как бенгальские огни. Она – в тёртых джинсах с рваными коленками и модной куртке грязно розового цвета, он – в яркой косынке, туфлях с острыми носами, рубашке с попугаями и неизменной зубочисткой вместо папиросы. Он был веселее любого клоуна и подвижнее комара.
             - Я – Лев, с планеты созвездия Льва, я родился в воскресенье, чтобы приносить радость,  - гордо произносил он,  и тут же спрашивал у девушки, преданно глядя ей в глаза:
            - Куда идём?
            - В музыкальный магазин.
            - Есть, капитан! – рычал  Лев, - побежали, побежали, побежали…быстро, быстро, быстро!
Хватал её за руку, и они мчались по улицам, хохоча, как ненормальные.   
            - Эй, ребята, вы откуда такие весёлые? - спрашивали продавцы, когда они залетали в первый попавшийся  музыкальный магазин.
            - Я прилетел с  планеты созвездия Льва, а она…. Ты откуда?
            - Из Ростова.
             - А она - из Ростова.
Он посещал вместе с ней музеи, обсуждал картины Н. Рериха, ездил на экскурсии, танцевал  под Джо Кокера и  смотрел  Кармен-сюиту Р. Щедрина, терпеливо высиживая действие, а, выйдя на улицу, восклицал:
            -  Зайка, у тебя такая классная грудь!
            - Ты же не видел её! – возражала девушка.
            - И маечка не хуже. Люблю, когда женщина не носит лифчик.
            - Терпеть не могу лифчики! Ладно, зоркий глаз, лови маршрутку! Мы едем на Греческую в центральный книжный магазин.
            - Какая ты духовная! – восхищался он и загребал её в объятья.
 Этот, приперчённый солнцем пришелец,  баюкал и лелеял её как куклу, не уставал дарить  свои поцелуи и каждую минуту восхищался тем, как она сотворена. 
            - У тебя очень красивый изгиб носика, а стопа, а  брови! А чудо-брекеты!
            - По-моему, тебе всё во мне нравится, - смеялась девушка.
            - Люблю эксклюзивы.
            - Ты не знаешь меня!
            - А зачем мне тебя знать?
            -  Мудрая мысль.
 
             Через неделю в Одессу заглянуло бабье лето. И они поселились на пляже. Солнечные слитки горели на висках деревьев, жмурились на песке и прозрачными бликами суетились в воде, словно юркие золотые рыбки.
Они загорали на небольшом парапете за скалой, отгораживающей пляж санатория, вместе с двумя поджарыми  нудистами, которые целыми днями лежали под солнцем, скрестив ноги и напоминая двух очаровательных тюленей.
Лев  был бесподобен. Этот крепкий породистый мужчина был создан для моря и любви, побывал в разных странах, перепробовал на своём веку многих женщин, а, утолив голод, забывал о них на следующий день. Но с этой девушкой всё было не так. В своей естественности она была недоступней и желанней многих женщин, которых он знал. Она легко снимала верхнюю часть купальника, ненадолго подставляя грудь осеннему солнцу, без тени смущения отвечала на любой неприличный вопрос и вела себя так, как будто они были знакомы тысячу лет. Но при этом ей удавалось держать лёгкую, едва ощутимую дистанцию, за которую он не смел переступить.
           Однажды ей вздумалось фотографироваться обнажённой.
            - Лев, - девушка ласково погладила его по спине. – Поснимай меня.
            - Как?
            - Обнажённой.
            - Где?
            - Там. У моря. 
Она встала, разделась быстрее, чем он успел что-нибудь сообразить, и пошла по парапету, бесстыдная, шаловливая, соблазнительная, освещённая солнцем. Шла, пританцовывая, не пыталась  понравиться ему, а просто жила, дышала, была прекрасна и знала это.
Нудисты оторвали головы от серой плитки и с любопытством наблюдали за ней.
Лев  фотографировал.
Волны с удалым размахом накатывались на парапет и, превратившись в жгучие брызги, обдавали её с ног до головы. Драгоценными камнями сверкали на  дышащих морем  волосах, обсыпали голубым дождём,  а она  играла с ними как с сокровищами, беззаботно смеялась, падала, вставала и смеялась ещё беззаботнее. Нет, она не играла. Она жила.
           Лев  фотографировал.
           - Ну, достаточно, - произнесла девушка наконец и, брызнув на него водой,  побежала одеваться. 
Он притих, отвернулся и раскрыл книгу.
          - Эй, - позвала она. - Пойдёшь купаться?
Он грустно взглянул на неё.
           - Мне трудно просто смотреть на тебя.
           - Лев – царь зверей, поймай меня!
Она уже оделась и стояла рядом, заливаясь смехом.
           - Сейчас!
Он подхватил её на руки.         
          И день ото дня  всё было изумительно, превосходно, великолепно и необычайно легко. Казалось, смех поселился в них навсегда, кормил из ложечки, и они объедались, толстея от счастья. 

           А когда  он оставил её всего лишь на час,  она  успела  добраться до вокзала и купить билет. Она сидела в зале ожидания и, не отрываясь, смотрела на билет.
            «Зачем я сделала это?» – думала девушка и не находила ответа. Точнее, знала его слишком хорошо. 
И не понятно, сколько бы ещё  времени она бы провела  там, если бы не настойчивый звонок, разорвавший её сотовый.
            - Ты где? – тревожно спросил Лев.
            - На  вокзале.
            - Что-нибудь случилось?
            - Нет.
            - Всё хорошо?
            - Да.
            - Я сейчас приеду. Слышишь?
            - Да…
Через десять минут он появился. В той же рубашке с попугаями, косынке и туфлях с острыми носами. Появился и не сразу узнал её. Всегда такая живая и уверенная в себе, она сидела теперь  совсем маленькая, тихая и несчастная среди десятка других людей, ожидавших свой поезд. 
            - Что ты тут делаешь? – спросил он.
            - Слушаю новости. Очень интересно.
            - Но почему здесь?
            - Люблю вокзалы.
            - Что с тобой?
            - По тебе соскучилась, милый.
Её голос дрогнул, и девушка обняла его сама, впервые за всё время их знакомства.
           - Ой, - ахнул Лев. – Пойдём отсюда.
           - Хорошо.
           - Скажи, что ты хочешь?
           - Белое вино.
           - Почему белое? Ты же всегда пила красное.
           - А сегодня буду белое. Я завтра уезжаю…

           На  следующий день они стояли возле поезда, и на её лице не осталось свободного места от его поцелуев. Он сопровождал ими каждое слово, шутил на  весь перрон, вызывая бурный смех у окружающих.
          - Поезд отправляется, заходим в вагон, - кричал проводник, и девушка  уже подходила к двери, но Лев хватал её за руку и не давал уйти.
           - Может, останешься ещё ненадолго?
           - Не могу.
           - Мне кажется, я  в тебя влюбился.
           - Прекрасно.
 - Отъезжающие! Заходим в вагон!
           - Мы ещё встретимся?
           - Если ветер переменится, - ответила она, помедлив.
           - А он переменится?
           - Нет.
- Поезд отправляется.
Она зашла в вагон, поезд тронулся. Девушка тревожно наблюдала, как Лев бежит по перрону, машет рукой. Стремительный, весёлый, улыбающийся человек.
          «Ты скоро забудешь меня, - прошептала она. – Вернёшься к себе. Ты скоро забудешь меня….  И это правильно!»
Она  резко повернулась и прошла в своё купе.