Плаванье

Сучье вранье – жестяные кружки, ложки. Полная луна уже давно
 висит, не прибитая, над старой разбитой больницей. Маятник – это крайне
 неэлегантно, он долговяз и глуп, то ли дело балансирующая пружинка, которая
 запускает маленькие лапки времени в погоню за событиями даже на море. Матросы
 отдают швартовы, бьют склянки. Матросы лезут по вантам на грот-мачту. Матросы
 видят вдали спокойное море…
 Портофино. Торговцы-макаронники. Марионетки и бумажные
 пестрые куколки. На их черных головах алые повязки. Будто флибустьеры, готовые
 сорваться в путь.
 А где-то далеко на золотом поле пробиваются мятно-зелёные
 нежные сорняки. Рожь спалит зной, а
 светлые побеги потемнеют, но будут упорно бороться за жизнь, оплатив её той
 округой золота, что гибнет вокруг.
 Матросы прилаживают снесенные ураганом грот и фок. А в трюме
 зеленая, с золотой пеной ирландской, волынка пробилась.
 Мы прошли полсвета. Мне очень хочется домой, но предстоящее
 заставляет карабкаться матросов вверх, штурмана уверенно прокладывать курс,
 кока льстиво ухмыляться, а капитана задумчиво глядеть сквозь пелену горизонта
 на только ему ведомые картины.
 Сучье вранье. Корабль в доках, но скоро отходит.
 Просмоленная шлюпка приближается. Мы уйдем с приливом.