Башмак
Прыгнул мне на плечо, развел в стороны седенькие шнурки-усы и показал шершавый
язык. Я на него смотрю – и он на меня уставился. Улыбается, значит. Я ему
пшенную кашу из бороды вытаскиваю, говорю: «Как, башмак, поживаешь?» А он
молчит и улыбается. Потом подполз к уху поближе и начал журчать про то, где он
был, до того как на полку закинули. Я бы так и не вспомнила. По елкам он бегал.
На крысу наступал. Пытался выучиться писать, но за неимением тонких
пальцевотказался и только оставлял
следы, похожие на бобы. А еще сказал не без самодовольства, что он стройный и
ребрышки его можно легко посчитать, если почесать ему брюхо. Видимо, ему этого
и хотелось, так что для забавы пришлось. Потом башмак хмыкнул: «Вот я
забавляюсь, когда в дождь меня пытаются стянуть, а я приклеиваюсь. У джинсов,
наверное, еще лучше цирк». Я потупилась: «Мы с джинсами не общаемся». У башмака
колики начались: «Вот умора. Хотя их еще чаще жмакают! А, все равно, ты
помнишь, как мне по морде мячом врезали в том году?» Сначала стало жалко мне
башмак. Потом грустно стало. Думаю, вот лежишь ты тут, пылишься. Шрамина у тебя
на весь бок. Еще и по морде дают постоянно. Эх… Смотрю, а башмак молчит уже.
Усы опустил, язык спрятал и спит. Сладко так ребрышки колышутся – сопит во сне.
Да,косяк не помешает.
Свидетельство о публикации №212080502253