Пластмассовый мир победил?

Они медленно выползают. С каждым шагом ночи их глаза на усах-ниточках светятся все ярче. Они медленно выползают. Мое море. Они – на дне. И мы на дне. Сердитые птицы сверху хлопали крыльями, но их уже не слышно. На дне..дне..не… Волнами расходится каждое движение. Ветвь качнулась и с каждым ее колыханием появляется голова с бородой. Борода из цветочного горшка. Бррр… А вот коддога. Огромная рептилия и маленький раздвоенный рот, как у пуделя. Они ползут на нас, освещая все глазами-бусинами, глазами фонарей. И пенопластовая коробка сверху усмехается «Не пройдешшь… пропадешшь». И двери пасти. Интересно, как оно там – внутри. ..
Внутри у людей закрыты глаза. Или оп – ты улыбаешься. Уже открыты. В третьем классе со мной за партой сидел мальчик. Сережка Курятников. Двоечник, но не тупой. Кура-дура, кура-дура – мы кричали, но он не обижался, потому что мы с ним на уроках разговаривали. О чем-то таком серьезном и важном, что даже не замечалось. И однажды он заснул на уроке, потому что я в слых долго что-то читала – да, чтение. А когда пришла его очередь и я не очень вежливо его пихнула, он с каким-то доверием открыл глаза и улыбнулся, когда просыпался, что мне стало даже немножко стыдно за эту «куру-дуру». Да, у людей глаза внутри открываются иногда и оп – они улыбаются.
А эти, которые выползают изнутри со своими глазами на ниточках, не улыбаются. Под их взглядами и мне тяжело.  «Иди сюда…», - бормочут они. «Иди сюда», - шепчет ветка-коддога. «Иди…», - едва слышно течет дорога. Но мы ее перешли – и вот, алле – мир наизнанку, коробку перевернули открытым дном и ночь снова пахнет ночью. И пьяные на лавке… И шлагбаум. Мы теперь внутри, но улыбаемся. И хотя дома вокруг и деревья, и свет кажутся мне еще более нарисованными, от них веет ночной прохладой и не-одиночеством. Быть может, это просто ты улыбаешься?