Ночь напомнила о нём

Эта ночь ничем не отличалась от тысяч других, прожитых мною. Разве что предрассветная дремота природы, прекрасная в своей безмолвности и загадочности, и запах свежести, той самой свежести после долгого горячего дня. Разве что только они напоминают о нём сейчас.
1
Его руки нежно гладят мои волосы, он ласково обнимает меня, прижимает к себе, и только тогда я могу позволить себе расплакаться. Жгучие слёзы пропитывают его рубашку, но ему как будто все равно. Он прижимает меня к себе, и шепчет на ушко, что мне нужно выплакаться, тогда станет легче. Мне четырнадцать, и моя первая любовь сейчас целуется с моей лучшей подругой в соседнем подъезде, а я сижу рядом с папой, слегка ошарашенным моими слезами. Он тихонько, словно выдавая какую-то тайну, говорит мне:
- Не плачь, Юлька, все хорошо будет. Он того не стоит. Если бы он тебя стоил – так бы не поступил. А если тебе совсем плохо – знай, что я всегда буду рядом, всегда выслушаю и поддержу.
После этих слов в голове как будто проясняется: чего это я в самом деле, нюни из-за какого-то дурака распустила. Я обнимаю папу и почти беззвучно шепчу ему, зная, что он это точно услышит:
- Спасибо.
*
Мы с мамой не особо ладили. Нет, я её любила, и она меня тоже, но вот такого доверительно-сокровенного контакта у нас с ней не было. Здесь я полностью была «папиной дочкой». И ничуть этого не смущалась. Мама всегда была чем-то занята, или по дому, или по работе. По дому я ей помогала, но этого было мало. Нужно ведь было сесть, поговорить по душам, пройтись по магазинам, провести время в какой-нибудь кафешке, обсудить новое платье или другие наши женские штучки. Но у мамы не было времени. Ни на меня, ни на папу.
Как-то раз на пижамной вечеринке подруги спросили, с кем я ещё, кроме них, делюсь своими тайнами. Я сказала, что с папой. Для них это было дикостью. Как так, ведь есть же вещи, которые могут обсуждать только женщины. Это верно, если не учитывать того, что почти все младенчество и детство проводить вдали от мамы. Тут всего два выбора: либо сама по себе, либо тянешься к папе. И ведь ничуть не пожалела о выборе, пусть бессознательном. Папа всегда помогал в трудных ситуациях, рассуждал здраво, давал верные советы. Поддерживал, если чувствовал, что сейчас я могу упасть. Ведь это он тогда подсказал не ругаться с подругой, которая «увела» парня, а самому ловеласу, не устраивая истерик, попросить удалить мой номер с мобильника. Насчёт второго я была согласна, но вот первое меня тогда очень смутило.
- Помнишь, с какого времени вы дружите с Лизой? – спросил он меня, - А теперь подумай, где ты найдёшь ещё одну такую подругу, готовую потратить на тебя десять лет жизни?
Вот так и получилось, что с Лизой мы не поссорились. А потом, через несколько лет она мне призналась, что паренёк просто не умел целоваться, и попросил её научить. А как ещё учить целоваться, если не на практике?
А с Лизой мы и вправду дружили чуть ли не с колыбели. Гуляли вместе во дворе, ходили в один детсад, в одну школу. И сколько мы с ней вместе перетерпели: и насмешек, и драк, и ругани учителей, и много чего ещё, важного для нас, детей.
2
Сейчас мне шестнадцать и моя самая главная опора в жизни умерла у меня на руках двадцать часов назад. Двадцать часов, тринадцать минут, две секунды. Его последними словами была фраза:
- Ну, Юлька, не плачь, я же всегда буду рядом, чтобы выслушать, я же люблю тебя.
3
Папа правильно тогда, давно, сказал, Лиза меня поддерживает, и, наверное, только из-за неё я сейчас не впадаю в истерику и депрессию. Она знает: когда мы вернёмся домой, ей долго придётся меня утешать, долго придётся плакать вместе со мной.
Его похоронили сегодня. С минуты смерти и до похорон я ни разу не сомкнула глаз. В голове всё путается, иногда становится трудно дышать, но это проходит. Лиза не отходит от меня ни на шаг. Я брожу по дому, пытаясь найти маму, но только через минут пять до меня доходит: мамы нет. После его смерти она собрала вещи и сказав, что ей необходимо всё обдумать, ушла из дома. И только после осознания того, что мама, скорее всего не вернётся, я почти падаю на пол, и слёзы текут по моим щекам. Я даже не думала, что у меня столько слёз. Может, они накопились за все то время, когда я просто не позволяла себе плакать? Лиза прижимает меня к себе, утешает, по её лицу тоже текут слёзы, они намочили мне волосы, но это неважно. Важно то, что мне трудно дышать, и хочется вырваться из её объятий. Я вытираю слёзы и медленно поднимаюсь.
- Лиза, извини, но мне нужно побыть одной, - мой голос как будто заледенел. Как и я сама.
Лиза хочет пойти за мной, но я её останавливаю. Как же она не понимает, что я хочу быть одна. Хочу напиваться той потерей, которую не восполнит уже никто. Хочу напитаться ею, чтобы понять, что счастья в жизни нет. А даже если есть, то его обязательно топит пустота. Там, в груди.
На улице холодно. Октябрь. Папа очень любил октябрь. Пару лет назад я рассказывала ему о том, что в старости он будет жить в домике около моря. Он любил море. Я тоже любила. Мы могли часами смотреть на него, сидя на песке. Смотреть на закат и ловить случайные звёзды. Папа любил кататься на катамаранах, а я их боялась. Он всегда меня дразнил, когда отплывал далеко  от берега. А я за него боялась. Он так и не дождался домика возле моря.
Шесть дней я почти не сплю и совсем ничего не ем. Мне неприятен вкус еды. Все вокруг кажется какой-то отравой, не хочется даже прикасаться к еде. А заснуть я хочу неимоверно. Мне все кажется, что я лягу в кровать, высплюсь, и окажется, что тот кошмар, который сейчас творится около меня, окажется просто сном. Дурным сном. А мы с папой опять поедем на море, и он все-таки дождётся своего домика. Но это не сон. Несколько раз я убедилась, и теперь боюсь уснуть.
Лиза пришла ко мне, когда было девять дней. Я сижу в столовой, накрыто на двоих человек. Сегодня у меня как будто праздник. Я буду рядом с папой, пусть даже очень далеко от него. Лиза ставит бутылку водки на стол, достаёт две рюмки, и мы пьём, не чокаясь. Водка больно обжигает горло, но потом становится тепло и кажется, что пустота в груди чем-то заполняется. Я опрокидываю ещё несколько рюмок, почти без перерыва, и чувствую, что пустоты больше нет. И боли нет. Я излечилась. Хочется выпить за это, но Лиза забирает у меня рюмку и ведёт в спальню. Я не сопротивляюсь. Я вылечилась, мне больше не больно, теперь я снова не боюсь уснуть.
На утро боль возвращается, она снова не даёт покоя грудной клетке. Я шлёпаю босыми ногами на кухню и нахожу в холодильнике вчерашнюю бутылку. Там чуть больше половины. Пью прямо из горла, внутри все обжигает и снова все хорошо. Боль утихает, теперь можно спокойно проводить день.
Так продолжается почти год. Я не могу без алкоголя, он меня спасает. Утром обязательно, а вечером – если захочу. Но каждый вечер мне хочется все больше и больше.
В материальном плане всё в порядке. Мама, хоть и уехала, все равно продолжает платить за счета, дома деньги есть всегда, но кроме денег есть ещё и карточки, на каждой из которых вполне приличная сумма денег. Алкоголя в нашем доме хватило бы на лет пять, если не больше. Папа коллекционировал вина, коньяк, виски, и другие обжигающие напитки. В доме есть погреб, где все это хранится, и в последнее время я всё чаще спускаюсь туда. Бутылка вина утром, полбутылки вечером – вот и вся радость. Школу я забросила, смысл теперь туда ходить, теперь же лето. Вторе полугодие я закончила на отлично, не появляясь ни на одном уроке. Все учителя знали, что за трагедия у меня в семье. Лиза сказала им, что я уехала из города и вернусь, может быть, к началу учебного года. А я всегда была круглой отличницей. Поэтому почти все учителя нарисовали мне оценки. А мне на эти оценки как-то плевать. Мне школа не нужна.
Целыми днями я гуляю по саду, бесцельно брожу по дому; ночами я босиком гуляю по городу с полупустой бутылкой в руке. Ночь успокаивает меня.
*
Лиза пришла ко мне в середине августа. Без звонка, без предупреждения. Я к её приходу уже напилась и мирно дремала на диване. Проснулась от того, что она звонила в дверь очень долго и очень настойчиво. Мне заранее не хотелось открывать дверь, но я открыла. Она накинулась на меня яростно и влепила пощёчину. Я почти сразу протрезвела. Она металась по дому, скидывая пустые бутылки, много пустых бутылок в мусорные пакеты. Потом посмотрела на меня презрительно, и сказала, чтобы я одевалась.
Мы не виделись с ней почти год. После того, как я напилась тогда, в первый раз, она ко мне не приходила. Но звонила почти каждый день, пока я не сказала ей, что со мной все в порядке, просто нужно прийти в себя. Она как-то легко мне поверила тогда. И после этого звонила раз в месяц, и мы с ней разговаривали в основном о пустяках. Она почувствовала, что мне её поддержка не нужна, и, наверное, обиделась. Но она не умеет долго обижаться, скорее всего поэтому она пришла ко мне сегодня. Я села на диван и смотрела, как она снуёт по дому с тряпками. Одеваться я не хотела. Она посмотрела на меня и выпалила, почти не останавливаясь:
- Это так ты, тварь, в себя приходишь? Целыми днями пьёшь без остановки! Как ещё дом не спалила, или сама не траванулась! Сука! Мы все думали, что тебе плохо, что тебе нужен покой и все такое, а ты! Одевайся, кому сказала!
Она подошла и влепила мне подзатыльник. Я встала и посмотрела на неё. Потом заплетающимся языком промямлила:
- Мне и так плохо. Неужели ты не видишь, что мне плохо?
- Нет. Я вижу, что ты в который раз ужралась как свинья и корчишь из себя несчастную девочку! Одевайся, я тебе сказала!
- Зачем?
- Я покажу тебе того, кому сейчас похуже тебя!
 - Я не хочу никуда идти и одеваться.
- Тогда пойдёшь в том, в чём сейчас есть.
Она схватила меня за руку и поволокла за собой из дома. Я пыталась держаться за косяк, но это мало помогло. На сгибающихся ногах я шла по улице. Мы шли долго, я уже начала уставать, но подруге говорить об этом не решилась. Лиза отвела  меня к какой-то смутно знакомой ограде и сказала:
- Совсем недавно ты выходила отсюда, не проронив ни слезинки. Я думала, ты сильная. Но ты ничерта не сильная, если способна оказалась променять память отца на бутылку, - с этими словами она отпустила мою руку и ушла.
Почему-то эти слова разом заставили меня протрезветь. Даже не мысль о том, что я променяла память о нём на что-то, а мысль о нём самом. Как же я могла забыть о нём? Я оглянулась и поняла, что Лиза привела меня как раз туда, куда надо – на кладбище. Я прохожу мимо именных и безымянных могил, которые ко мне не имеют никакого отношения, но у меня такое ощущение, что все те, кто находится в них меня осуждают. По спине бегут мурашки, я иду всё быстрее, срываюсь на бег и не замечаю могилы отца. Только секунд через десять до меня доходит, что я пробежала мимо. Я возвращаюсь и сажусь на колени около могилы.
Папа, папа. Как же так получилось, что я тебя забыла? Я ведь обещала себе, что буду помнить всегда, а тут раз, и год прошёл, и черты твоего лица уже смазались в моей памяти. Как же так? Я ведь ни разу не вспомнила, что тебе может быть стыдно за меня там, наверху, понимаешь? Я ведь ни разу не подумала о том, как выгляжу со стороны. И ведь ни разу не задумывалась о том, что ты меня оберегал от бед во время моих ночных прогулок. Ты ведь любишь меня, и всегда поможешь, правда? Прости меня, я такая дура. Как же я могла так забыться? Как же я могла забыть. Тебя. Мне кажется, что это непростительно, забывать тех, кто посвятил нам жизнь и ушёл туда, наверх, ждать нас в эдеме. Ведь правда непростительно? Обещаю, тебя я не забуду, правда-правда! Обещаю.
Я медленно возвращаюсь домой и понимаю, что я совсем ещё ребёнок. Я думаю только о себе, маленькая эгоистка. И все бы не так плохо, если бы я думала хотя бы о том, как подняться и двигаться дальше самой, ведь теперь все придётся делать самой. А я думала только о том, чтобы перестать чувствовать боль. И больше ни о чём. Сейчас я точно знаю, о чём буду думать. Я обязательно поднимусь и пойду дальше. И неправда, что папа не поддержит. Он поддержит. Только теперь он внутри меня. Там, на уровне груди.
4
Сейчас мне двадцать четыре и я собираюсь выходить замуж. Максим оказался неплохим парнем. Скорее, очень хорошим. Когда он, после двухгодичного знакомства, услышал о моём годовом запое, он не стал осуждать и учить меня жить. Он просто признался, как однажды чуть не сорвался сам. Только у него никто не умер, и я очень этому рада. От него ушла девушка, которую он любил. Не хотел, не желал, не признавался, что: «да, она очень милая», а любил. Но сердцу ведь не прикажешь. И в один прекрасный  день так она ему и сказала. А потом ушла, представляешь, ушла насовсем, перед уходом сообщив, что у неё теперь новый номер телефона, поэтому беспокоить ее не стоит. Он тогда тоже пил, но выбрался сам. Мысль о том, что он оказался сильнее, меня не испугала, а наоборот – мне показалась, что я в надёжных руках. Как с тобой. И мы с ним часто говорили о его чувствах, а когда он после большой ссоры не обиделся, а поблагодарил меня за то, что я есть, я поняла, что сама никогда его не отпущу. Только если он не отпустит меня. Я вроде как помогла ему поверить в то, что не все девушки одинаковы. Меня это радует, очень. Я думаю, ты бы тоже обрадовался. И вы бы с ним подружились, это я точно вам говорю. У Макса чувство юмора, как у тебя, и он тоже любит море. А вот октябрь он не любит. Ему нравится май. А родился он зимой. Наша свадьба уже через неделю, а у меня уже начинают шалить нервы, когда мне кто-то говорит о ней. Сама-то я болтаю о свадьбе без перерыва, но когда мне кто-то говорит о ней – мне страшно. Я знаю, что ты сейчас бы сделал. Ты бы крепко обнял меня, и сказал, что я жуткая трусиха, и свадьбы боюсь совсем как пауков. Это звучало бы безмерно глупо, но я бы рассмеялась, и мне бы полегчало. Знаешь, ведь отгадывая, что бы ты сделал в той или иной ситуации, мне становится намного легче. Как будто ты рядом. Жаль, что тебя не будет на свадьбе, но может, сверху тебе будет все видно, как думаешь? У меня будет очень красивое платье. Оно не пышное, и совсем не такое, какое я хотела, когда была маленькой. Помню, когда я тебе показала его на картинке, ты очень смеялся. Я сначала хотела обидеться, но потом засмеялась вместе с тобой. Оно и правда было очень глупым. Но моё новое платье очень красивое. Оно нежное, и струится по телу, оно очень лёгкое, почти невесомое. И у Максима будет очень красивый смокинг. Не чёрный, и не белый, но очень-очень светлый. Я никак не могу запомнить название этого цвета, но он ему очень идёт. На свадьбе мы обязательно выпьем за тебя, а букетик невесты я принесу сюда, чтобы ты тоже был с нами. Кстати о букетиках. Меня в цветочном магазине, наверное, уже заждались. Я к тебе ещё приеду. Обязательно.
Дорогу от кладбища размыло от долгих дождей, поэтому приходилось ехать очень медленно. Но есть время всё обдумать. После того года, моего ужасного года я всегда всё обдумываю. Предложение Макса я обдумывала почти месяц, и этот месяц я с ним ни разу не увиделась. Только созванивалась с ним. Он уже начинал отчаиваться, когда я ответила согласием. И это того стоило. Я ни разу не пожалела о том, что Макс мой будущий муж и отец моих будущих детей. А своё будущее призвание, например, я обдумывала почти два года. Сначала училась на юриста ,но в следующем году перешла на психологию, а ещё через пол года укоренилась на художественном факультете. Итак, я преподаватель рисования, по совместительству художник, у меня лучший в мире жених и светлое будущее впереди.
Через неделю мы с Максом поженились. Никогда не думала, что человек способен испытать такое счастье, обмениваясь кольцами. И это потрясающее ощущение. Я сохраню его в памяти, а когда будет совсем плохо – буду вспоминать, что все плохое стоит одной малой толики счастья. А папе я привезла тот букетик невесты, и он теперь стоит около мраморного креста. Теперь я могу с точностью сказать, что у меня на свадьбе был папа.
*
Мама тоже была у меня на свадьбе. Не знаю, откуда она узнала, приглашения для неё я не готовила, да и не горела желанием её видеть, но она пришла. Стояла в сторонке, в тени и смотрела на меня. Когда я её увидела – у меня сердце сжалось. Все-таки человек не чужой, да и приятно было, честно говоря, её видеть. Я даже хотела подойти к ней, поздороваться, но она ушла, не дожидаясь конца церемонии. Мне показалось, что она не хотела, чтобы её заметили. Но это был самый лучший подарок: когда оба родителя провожают тебя в новую жизнь.
5
Сейчас мне двадцать восемь и совсем недавно у нас родился первый малыш. Представляешь! Это мальчик и скоро ему будет шесть месяцев. Он похож на тебя, у него такие же глаза. Мы назвали его Витей. Я знаю, что если бы у тебя родился сын – ты бы назвал его именно так. Мы думаем, тебе будет приятно. Макс тоже очень счастлив. Он ни на шаг не отходит от малыша, он так ждал его. Мне кажется, что у нас будет очень крепкая семья, правда? Ведь ты же с нами. Ты знаешь всю нашу историю. Лиза говорит, что глупо приходить к тебе и всё рассказывать, ведь ты и так всё знаешь, но так я успокаиваюсь, так мне кажется, что ты действительно рядом и слышишь меня. Так у меня больше уверенности. Кстати о Лизе. Она никак не выйдет замуж. Помнишь, я тебе говорила, что в двадцать один она влюбилась? Она тогда ещё утверждала, что она его любит. Так вот она до сих пор его любит, не может отпустить. У него уже другая женщина, семья, а Лиза все мечется. Поклонников-то у неё не мало, но они ей безразличны. Ну не совсем, конечно, иногда она заводит интрижки, но никто её так же как тот, первый, не зацепил. Она с ним иногда встречается, но после этого она неделями ходит убитая. Зато когда она с ним – видно, что она счастлива. Но папа, это же ненормально. Она хочет от него ребёнка, а он всегда предохраняется – боится, что Лиза будет потом от него что-то требовать. Но она же не станет, ты ведь её знаешь. Ох, папа, что же это творится. Когда у меня все хорошо – у неё почему-то плохо. Но она сейчас отвлеклась от своей любви – с удовольствием нянчится с Витькой. Она его почти сразу полюбила. Иногда сидит с ним, когда я уезжаю. А Макс предложил года через три родить ещё ребёночка. Представляешь? А я все не могу смириться с мыслью, что теперь я не твоя дочка, а сама мама и мне нужно воспитывать ребёнка. Я же ума не приложу, как это делается. Все книжки одно и то же твердят. Но я думаю, мы справимся, ведь мы семья. Папуль, я скучаю по тебе. Я иногда не думаю о тебе совсем, но иногда я очень тоскую. Ты ведь тоже иногда по нам тоскуешь, правда? И по мне, и по маме. Не знаю, как ей, но мне тебя не хватает. 
Я провожу рукой по его фотографии, и на глаза наворачиваются слёзы. Как же это тяжело. Осознавать, что связь с вами потеряна навсегда и её уже никогда не восстановить.
6
Мне тридцать четыре и врач вчера сказал, что я больше не смогу иметь детей. Папа, ты представляешь? У меня больше не будет детей. После всех попыток, всех стараний я узнаю, что при родах что-то там нарушилось и у меня больше не будет детей. Как же я скажу об этом Максу? Папа! Что же мне делать? Он же так хотел второго ребёнка, как же я его так расстрою. А вдруг мы отдалимся друг от друга, или хуже того – разведёмся? Папа! Что же делать? Помоги мне! Помоги мне собраться с мыслями. Помоги мне преодолеть это, пожалуйста!
*
Вчера мне звонила Лиза. Она сказала, что у неё скоро будет ребёнок. И я даже не удивилась, когда она сказала, от кого. Она всё же уговорила его дать ей ребёнка. Украсть его частицу у жены. И сейчас я даже не знаю, радоваться или нет. Я рада за неё, очень рада, но в то же время ужасно за неё волнуюсь. Она живёт одна и ей сложно будет его воспитывать. Но это не главное, ведь мы всегда ей поможем. Ещё я очень боюсь, что её мама не помёт этой беременности. Она не понимает, что можно любить и ничего не требовать взамен, не понимает, что можно любить до жертвенности. Её взгляды консервативны и она считает, что женщина с ребёнком, но без мужа – неполноценная женщина, как и её ребёнок. Я боюсь, что они не поладят друг с другом. И ещё мне кажется, что моё бесплодие и её беременность как-то связаны. И может, оно и к лучшему. Хотя мне очень сложно понять это, но ещё сложнее смириться с этим. Почему-то мне кажется, что это всё несправедливо. Хотя мне-то надо в первую очередь надо радоваться, но как-то не могу, не получается.
Максу я рассказала о Лизе за ужином. Пользуясь случаем, сказала и о себе. В итоге Макс полночи курил на балконе, ни разу не подойдя к Витькиной кроватке, хотя раньше только он его и убаюкивал. Я подошла к нему уже после полуночи. Он сказал, что в замешательстве. Не знает, радоваться, или огорчаться. У нас-то ребёнок есть, а Лиза ждала его так долго. Может, всё разрешится? Папа, как же без тебя тяжело, я как будто сирота, и в сложные моменты даже не к кому обратиться. Я даже не знаю, что с мамой, и сейчас я как никогда чувствую, что она мне нужна. Ведь кроме неё меня никто не сможет поддержать. Поддержать по-настоящему. Тебя нет, Лиза вне себя от счастья, а Макс… Такое ощущение, что он отдаляется от меня. Что же будет, папа?
7
Сейчас мне тридцать шесть. Пап, ты когда-нибудь изменял маме? Только честно. Я почему-то думаю, что ни разу. Ведь ты же любил её, правда? Папа, а я, оказывается, совсем не люблю Макса, представляешь? Я сама порой не могу поверить в это, но иногда мне кажется, что это вполне логичное завершение нашего брака. Последние два года мы живём с ним как соседи, а наш ребёнок его совсем не интересует. Иногда мне кажется, что он становится похож на мою маму. Постоянно работает, а дома только ночует. А я.… А я встретила его, того самого человека, без которого теперь вряд ли смогу жить. Это глупо, конечно, под старость лет искать любовь, но ведь ей все возрасты покорны, правда? Мы с ним встретились случайно. Представь, сколько женщин носит короткую стрижку, и сколько их ходит в городе. Если бы я в тот день не пошла за подарком для Вити, мы бы с ним никогда не встретились. Он принял меня за свою знакомую, и положил мне руку на плечо с фразой: «Насть, ты что, не слышишь?». Я обернулась и всё. Представь, время как будто остановилось, а мы смотрим друг другу в глаза и ничего не можем сказать. Только смотрим, невероятно долго смотрим, а у меня в голове проносится одна единственная мысль: «Чёрт подери, я же пропала!». Потом я отвела взгляд, ведь у меня муж и сын, а на пальце кольцо. Но у него кольцо тоже было. Он провожал меня до дома и говорил, что с женой они вместе только из-за ребёнка, а так бы уже давно развелись, а я рассказала ему, что наша квартира как коммуналка, и живём мы как соседи, а не разводимся скорее по привычке. Его поразило сходство наших историй, но ведь это жизнь. Она разнообразна, но терпеть не может разнообразие. Он попросил мой номер, а я сказала ему, что это плохая идея. А он сказал, что мне тридцать шесть, ему сорок, наши браки разваливаются, и терять нам, собственно говоря, нечего. И я ему поверила. На следующий день мы встретились снова, встречались потом ещё две недели и все вокруг думали, что мы – пара. Мне нравилось, что мы так легко обманываем всех. После него я смотрела на Макса как на бледное отражение любви. Пап, я была слепа столько лет. Представь, Андрей женился в тот же день, что и я, только позже. Ты представляешь, насколько превратна судьба? Я до этой фразы и подумать не могла, что такие абсурдные ситуации случаются в жизни. И кстати, только с Андреем я поняла то, о чём когда-то говорила Лиза. О той большой любви, доходящей до жертвенности. Пап, а ты бы понял её сейчас?
*
Мы занимались любовью только через два месяца регулярных встреч. Понимаешь, я даже не могу назвать это сексом, потому что это не секс. Да и фраза «занятие любовью» для этого слишком банально и глупо, потому что это просто любовь. Получать не только физическое удовлетворение, но и духовное. Быть вместе душой и телом, понимать друг друга, искать, чувствовать. Это так просто и так сложно одновременно. Пап, человека роднее, чем он, я ещё не встречала. Я порой думаю, что это ты, только в другом обличье. Вы так похожи характерами, взглядами, мыслями. Вы даже говорите иногда одинаковыми фразами. Для меня сначала это было дико слышать, но именно за эту схожесть я полюбила Андрея ещё сильнее. Но после всего этого мне кажется, что я предаю Макса. Ведь он тоже не чужой мне человек. Андрей предложил мне развестись с Максом, если я чувствую себя виноватой, но я не хочу. Да и он тоже не разведётся, ведь у него семья. Мы стали с ним заложниками нелепости. Заложниками событий, когда-то дарившим нам безмерную радость.
*
Я как будто Менделеев. Он увидел во сне таблицу, а я увидела выход из ситуации. Мне приснилось море. Я стояла на берегу и смотрела на море. А оно облизывало мне ступни и манило к себе. Когда я проснулась – поняла. Мне нужно отдохнуть. От тех ссор, которые участились в доме, от тех встреч, которые доводили до эйфории, и за которые приходилось дорого платить. На следующий день я купила билет на самолёт. Андрей хотел поехать со мной, но я не дала ему такой возможности и предупредила, что после отдыха мы можем никогда не встретиться. Все зависит от решения, которое я приму там. Как ни странно, он ждал этого.
- За наше счастье назначена высокая плата. Мы не сможем её оплатить. Мне очень дорога твоя улыбка, постарайся меньше грустить. Я буду скучать по тебе, потом забуду твои черты, но никогда тебя не забудет моё сердце. Но если ты вернёшься – ты будешь подарком моей судьбы.
Это были последние его слова перед моим отъездом. Макс воспринял мой отъезд как должное.
- Да, Юль, тебе стоит отдохнуть. Мы с Витькой будем скучать, постарайся там не задерживаться.
Тогда я впервые задумалась над тем, чьи слова мне дороже. И не смогла понять. Пап, ты ведь поддержишь меня, даже если я сделаю неправильный выбор?
8
Сейчас мне сорок четыре. Как понять, что такое правильный выбор? Восемь лет назад я просила, чтобы ты поддержал меня при любом раскладе, и за эти восемь лет я ни разу не усомнилась в том, что сделала что-то не так. Я восемь лет думала, что тогда, в отпуске, приняла правильное решение, сделала правильный выбор, а теперь оказывается, что я ошибалась. Так что же такое «правильный выбор»?
*
Сегодня я узнала, что Макс уходит. Утром он сказал, что наша семья рушится и ему нужно уйти. Отдохнуть, как он сказал. На вопрос «стоит ли ждать» он ответил, что не знает, сколько времени ему потребуется на «восстановление сил», может, он и не вернётся. Для меня почему-то это не стало новостью, и, несмотря на весь свой темперамент, я восприняла его уход спокойно. Относительно спокойно. Но в голове до сих пор крутится один единственный вопрос: был ли правильным тот выбор восьмилетней давности?
*
А Лиза наконец-то вышла замуж. Её дочурка растёт не по дням, а по часам. Она удивительно сочетает в себе черты Лизы и его. Кстати, Лиза с годами если не остыла к нему, то уж точно её боль притупилась, и теперь не терзает её как тогда. Года два назад она встретила человека, который ради неё готов был на всё, и теперь она, кажется, счастлива. Надеюсь, это всерьёз и надолго.
*
На самом деле, в моей жизни сейчас ничего не происходит. Ровным счётом ничего. После ухода Макса Витька совсем отдалился и почти не появляется дома. Я пробовала с ним разговаривать, читать ему лекции, но бесполезно. Он слушает, молчит, но ничего не меняется. Мне никогда ещё не было так сложно с ним, но теперь это просто ужас. И совсем не знаю, что делать. Как-то раз он в порыве злости сказал, что это я виновата в том, что папа ушёл. Я знала, что ему его не хватает, но винить меня в этом было ошибкой. А может, и нет, я ведь даже не пыталась его удержать. Да и вообще ничего делать не пыталась. Просто стояла и молча смотрела, как он собирает вещи, как наш брак рушится. И знала ещё тогда, что причина – не отдых и восстановление сил, а та, другая, к которой он ушёл. Пытаться остановить его было бы глупо. Сердцу не прикажешь, и как бы я не хотела, заставить я его не могла. И не зря говорят, что в жизни все возвращается. Вот и вернулось. В двойном объёме. Пап, что же теперь будет? Витька через год заканчивает школу, и, наверное, стоит посвятить оставшееся время ему. Ведь он – единственное, что приносит мне радость, несмотря на все те ссоры, которые мы с ним затевали. Как думаешь, это правильно?
9
Сейчас мне пятьдесят. Я прошла ровно половину жизненного пути, но такое ощущение, что не прожила и десятка лет. Сейчас мне всё больше кажется, что я наивная, глупая, маленькая девочка. Может, это от одиночества. Витя поступил в университет другого города, уже в аспирантуру, и живёт там. На каникулы, он, конечно, приезжает, но мне не хватает его все больше и больше. Я часто вспоминаю его, когда он был маленьким. Тот год, когда он впервые заговорил, когда впервые пошёл и тот момент, когда он впервые улыбнулся. Я вспоминаю те бессонные ночи рядом с ним, когда он болел, и когда на районных соревнованиях по плаванию ему чуть-чуть не хватило до первого места, какой-то секунды. Тогда он переживал ужасно, не спал почти неделю, а я не спала вместе с ним. Когда он пошёл в первый класс, а я шла рядом с ним, и он не держался за руку, чтобы казаться самостоятельным. А у меня тогда в глазах стояли слёзы, уже не первые слёзы безмерного счастья. Когда он окончил школу с золотой медалью, я не поверила своим глазам. Нет, я всегда знала, что он хорошо учится, и до класса шестого контролировала его домашние задания и оценки, но потом, немного поразмыслив, решила, что его учёба – это только его дело и вмешиваться в это мы с Максом не должны. Макс долго ещё потом ворчал, что я распускаю сына, но, как оказалось, он зря беспокоился. Но это не главное. Когда Витя всё-таки занял первое место в районных соревнованиях, он был вне себя от счастья. Плавание в школе стало для него всем. Я даже не могу описать того состояния, в котором он был, когда получил свой заветный диплом и медаль. Когда он подошёл ко мне, в тот раз, первым делом он вытер мне слёзы и сказал, что гордится мной, но почему – не сказал. Больше он никогда так не говорил, и мне кажется, что те слова – самая высшая его благодарность. Только чего я о нём никогда не знала, так это о его личной жизни. Была ли у него девушка, или до конца школы он был один, любил ли он, или просто влюблялся – не знаю. Здесь от него и клещами слова не вытянешь. Но одно я знала – один он не останется, обязательно встретит ту, которая сделает его счастливым, правда ведь? Я верю, что так и будет.
*
Пап, вчера умерла мама. И я не знаю, что чувствовать. Мне тоскливо. Мы ведь после твоей смерти ни разу с ней не заговорили, и не виделись. Но мне тоскливо. Сегодня утром пришёл её адвокат и передал мне её письмо, мельком сказав, что всё свое имущество она завещала мне. Там из имущества квартира в Питере, домик в какой-то заброшенной деревеньке и около трёх миллионов рублей. Что с этим делать – я не представляю. Но самое главное – это её письмо. Пап, хочешь послушать? Я его ещё не открывала, хотела прочесть его вместе с тобой. Ты ведь не против? Мне кажется, там много интересного. Мне даже страшно его открывать и руки немного трясутся. Может, там что-то плохое? Ладно. Вдох-выдох, и я готова. Слушай.
«Каждая жизнь похожа на фильм. Но вместе с потрясающей похожестью она чертовски отличается. К нашим жизням мы редко сами пишем сценарии, чаще это делает случай. И у нас нет перерывов между съёмкой. Я надеюсь, твой фильм закончится лучше, чем мой. Я ведь почти всю жизнь пробыла одна и умру так же, в одиночестве. Иногда я думаю, что если бы я смогла переписать свой сценарий – никогда бы не поместила в свою жизнь твоего отца. Но так уж вышло. Может, всё сложилось бы иначе, если бы мы тогда не встретились. Но потом я думаю, что вы на самом деле - лучшее, что могло со мной случиться в этой жизни. Знаешь, я ведь не любила твоего отца, а он меня боготворил. Может, вообще не стоило выходить за него, ведь у меня был любимый человек, ради которого я была готова на всё. Но мои родители решили, что мне лучше быть с твоим папой. Я долго сопротивлялась, но пришлось смириться. Потом появилась ты. Тебя я полюбила сразу, и никого потом уже не любила так сильно. Тогда я боялась признаться себе в этом, мне казалось, что я предаю свою первую любовь, поэтому отдалилась от тебя. Мне больно было смотреть на тебя, на то, как ты взрослеешь, на то, как ты всё ближе и ближе к отцу, но связь с тобой была уже потеряна. Та, внутренняя связь между матерью и ребёнком. Тогда я осознала, какой была дурой, и тогда же поняла, что люблю твоего отца. Не так пылко, но искренне, и нежно. После его смерти я не вынесла мысли, что с тобой снова придётся знакомиться, понимать тебя, избавлять от чего-то. Тогда я испугалась ответственности и бежала. Как крыса с тонущего корабля. Но сейчас я отдала бы всё на свете, лишь бы вернуться туда и снова узнать тебя, повзрослевшую. Я не знаю, сможешь ли ты простить свою глупую маму, я даже не знаю, имею ли я право называться мамой, но знай, я люблю тебя всем сердцем, ведь любая мать любит своего ребёнка. Я любила тебя всегда, но упустила своё время. Не упусти и ты своё. Люби тех, кто рядом и не позволяй сомнению влезать в твою жизнь. 
P.S. На свадьбе ты была ослепительна. Никогда я ещё не видела тебя такой счастливой. Надеюсь, у вас всё хорошо. Я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось.
Люблю тебя. Мама.»
*
Два дня я провела в состоянии, близком к оцепенению. Думала только о том, что мама общалась со мной, потому что боялась. Это же дикость, такого не бывает, понимаешь? Матери ведь так не поступают, разве нет? Но на ум сразу приходит Лиза со своей дочуркой и со своей историей, и я понимаю, что мама не была такой уж трусливой. Просто Лиза оказалась чуточку сильнее. Но люди ведь разные, и какое я вообще имею право осуждать свою маму, не побывав в её шкуре. Знаешь, те два дня я приходила к этому выводу, но сейчас меня терзает другое. Что мешало мне тогда, на свадьбе, взять маму за руку и заключить длительное перемирие? Почему я не пошла навстречу, а позволила ей уйти, а потом никогда не найти? Всё это вызывает у меня огромное чувство вины. Может, в тайне я всё же обиделась на неё за то, что она так бросила меня? Хотя знаешь, уже сейчас смысла разбираться во всех наших обидах я не вижу. Я знаю, что она навсегда останется моей мамой, и я всегда буду любить её. Может, немного меньше, чем тебя, может, немного не такой любовью, но я буду её любить. Обещаю.
10
Сейчас мне пятьдесят три и я скоро стану бабушкой. Витя у себя в аспирантуре познакомился с очаровательной девушкой, Настасьей, и год назад сделал ей предложение. Она долго думала, но всё же согласилась. А скоро у них родится девочка. Они переехали ко мне, потому что комната в общаге для троих станет слишком тесной. Пока они живут со мной, я подыскиваю им квартиру в нашем городе. Витя сказал, что здесь им будет лучше, Настасья полностью с ним согласна, поэтому я бросилась на поиски жилья. Я  не хочу избавиться от них, даже наоборот, была бы рада, если бы мы все вместе жили в моей трёшке, но на отдельной квартире настоял Витька. Он хотел брать ипотеку, но я наотрез отказалась доводить их до этого и настояла на подарке от меня. Точнее, от моей мамы. Правда, дешёвую квартиру сейчас вряд ли найдёшь, может, даже придётся вкладывать свои деньги, благо, сбережения есть. Но сейчас они живут с нами. Настю скоро положат на сохранение, так что девочка родится где-то месяца через два. Витька сказал, что имя дам ей я. На самом деле, я невероятно счастлива от мысли, что у меня будет внучка. Так и не дождавшись второго ребёнка, пролив столько слёз о маленьком ребёнке, моём ребёнке, у меня появилась надежда, что этот долгожданный ребёнок всё же появится. И пусть это будет только внучка, но она будет моей внучкой. Я просто не знаю, как рассказать то, что я чувствую, но знаешь, я думаю, что ты как никто другой понимаешь меня, правда ведь, пап?
*
Ариша родилась семнадцатого августа, и этот день стал самым лучшим днём моей жизни. Как и обещал Витя, имя девочке я дала сама. Они, кстати, даже не возражали. Когда мне дали в руки свёрток с крепко сопящей в нём маленькой жизнью, я расплакалась. Витя крепко обнял меня и спросил, почему я плачу. Я ответила, что это слёзы счастья. Что впервые за такое долгое время я испытываю настоящее, безраздельное счастье.
*
Папа. Как же так? Почему? Почему именно сейчас? Почему именно с Лизой? У неё муж умер, пап. Почему именно она? Она же ничего такого не сделала в жизни, понимаешь, почему же она от этой жизни получает сполна? Папа, почему так? Она из дома не выходит уже неделю, ни с кем не разговаривает и почти ничего не ест. Пап, почему все это происходит именно с ней? Они хотят добить её? Я пытаюсь до неё дозвониться, достучаться – все впустую. За что же её так? Я вспоминаю свои жалобы на одиночество, и теперь понимаю, что просто валяла дурака. В действительности той, кому было одиноко – была Лиза. Пока мы все решали свои проблемы, она медленно потухала, но всегда умудрялась помочь нам. Но когда она лишилась человека, делавшего её счастливой последние годы – мы все оказались не в силах ей помочь, и потухла она за одно мгновение. В её глазах больше не живёт тот нежный свет, за который мы так её любили и который она так тщательно пыталась скрыть, чтобы никто не видел, какая она на самом деле. Я не знаю, как её разбудить, понимаешь? В единственной фразе, которую она сказал мне после похорон, она ясно дала понять, что теперь не для кого жить. Когда я спросила её о дочери, в её глазах пробился тот свет, её свет, но в ту же секунду погас. «Она уже взрослая, у неё уже своя жизнь». Пап, я не знаю, что делать и как ей помочь. Единственное, что я могу сделать – найти его. Может, он сможет вернуть её к жизни, как думаешь? Она ведь была уверена в том, что первая любовь не умирает. Может, стоит попробовать? Пап, если это не поможет ей, а добьёт её окончательно – я себе этого не прощу, но другого выхода я просто не вижу.
*
Вчера в половину двенадцатого ночи в нашей квартире раздался звонок. На пороге стоял мужчина, изрядно поседевший и постаревший. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что передо мной Макс. Девять лет изменили его настолько, что я сначала подумала, что мужчина ошибся дверью. Когда я поняла, кто это, не поверила своим глазам. Закрыла дверь, потом снова открыла, а он всё стоял и смотрел на меня. Я дотронулась до него и отступила. Он улыбнулся и сказал, что да, это он, и он вернулся. Я опять закрыла дверь и снова открыла. Потом впустила его в квартиру, попросив быть потише. Он шёпотом спросил, почему это, а я, не отвечая, приоткрыла дверь комнаты. Там, в детской кроватке мирно посапывала Ариша. Когда я закрыла дверь – увидела, что у него по щекам текут слёзы. Подошла и медленно вытерла их, а он обнял меня и сказал, что он самая последняя сволочь. Я ответила, что это не так, но если сегодня он решил вернуться, то больше он отсюда не уйдёт. А прежде, чем остаться – должен выслушать кое-что, чтобы в будущем между нами больше не было тайн. В эту же ночь я рассказала ему, почему когда-то решила уехать на море и почему решила остаться в семье. Потом добавила, что его я не виню, потому что сама виновата в том, что так вышло. Макс долго смотрел на меня, потом крепко обнял, явно заявляя о том, что никуда уже из этого дома не уйдёт.
*
Я всё-таки нашла его. Мне понадобилась целая неделя, чтобы узнать новый адрес его места жительства. Он жил один в своём доме. Когда я пришла к нему – не знала, о чём буду с ним разговаривать, но одно упоминание о Лизе заставило его встрепенуться. Он узнал у меня её адрес и тут же уехал, оставив меня одну в пустом доме. Пока я бродила по гостиной, не видела на стене ни одной фотографии, но на журнальном столике лежало несколько  фотоальбомов. Я открыла один, второй, третий, пролистала все – на всех он и какая-то женщина, вероятно, его жена, иногда с ребёнком, иногда без. В последнем альбоме на последней странице я увидела бумажку о разводе. Я хотела положить всё на место, но из последнего альбома выпала фотография. Я взяла её и увидела Лизу. Она сидела на качелях и с нежностью смотрела на фотографа. На другой стороне было написано: «Всегда буду с тобой. Лиза». А снизу была ещё одна подпись, вероятно, написанная гораздо позже: «Я никогда не забуду тебя. Всегда твой. Данил». На глаза навернулись слёзы. Всё-таки настоящая любовь не умирает.
*
Через полгода Лиза с Данилом переехали. Я отдала ей ключи от квартиры в Петербурге и проводила до аэропорта. По дороге к тебе я всё думала, что Лиза добилась своего. А может, все эти испытания она прошла для того, чтобы в конце стать законной обладательницей счастья, как думаешь, пап?
11
Сейчас мне шестьдесят и Ариша только недавно уснула, а я сидела и смотрела в ночь. Эта ночь ничем не отличалась от тысяч других, прожитых мною. Разве что предрассветная дремота природы, прекрасная в своей безмолвности и загадочности, и запах свежести, той самой свежести после долгого горячего дня. Разве что только они напоминают о нём сейчас. О самом главном человеке в моей жизни.
На следующий день я попросила сына отвезти меня на кладбище.
*
Я иду к ограде, за которой лежишь ты. Сколько раз я приходила сюда, чтобы рассказать тебе историю моей жизни, попросить совета или просто помолчать рядом с тобой. Я сажусь на колени около твоего портрета, кладу одну руку на землю и почти беззвучно шепчу тебе, зная, что ты это точно услышишь:
- Спасибо.