ночь удалась

Ночь подходила к концу.  На дальней окраине  проснулись  хриплоголосые петухи, кое- где забрехали собаки.  Николка  сидел на высоком берегу  лимана,  обхватив колени руками и  слегка подрагивая,  от набирающего силу  предрассветного ветерка.
  - Вчерась  Илья обещал побрызгать,  да, где там - душно и ночью. Спасибо -  ветер с поля помогает.
Плохо, когда один - ни поговорить, ни тебе- ушицу сварганить на костерке.
Знай себе, дрёмушку гоняй..
Он сладко и протяжно зевнул, по привычке перекрестив рот -  ох, господи, велика  сила твоя! Вон, и звездочкам на небушке  тесно. Мерцают себе.  Одна из многих, с крупную горошину, прямо над самым горизонтом, где  серость  понемногу  уступала место занимающемуся  пламени нового дня, всё ещё горела,  почему- то,  не мигая,  ровным ярко- оранжевым  светом.
- Сохрани и помилуй, - мороз пробежал по коже, но, убедившись,что крестик  на шее, Николка успокоился  - преисподняя, не иначе.
Он долго и протяжно вздыхал. Опять крестился, и,  только, когда что- то огромное плашмя плюхнулось в воду, вдруг, очнулся, причитая, - ох, батюшки,  светлость твоя!  Пора,  давно пора!
Скатившись, по заросшему густой травой, глинистому склону, Николка  засучил  штанины, и  шагнул в успевшую  остыть за ночь воду,
-Б р р !  Отряхнув одну, потом вторую, он слегка растер ноги, и теперь уже смело зашагал по воде,  вдоль темного камыша, таща за собой,   много раз штопаную, и , видавшую, не только бычков да  чехонь,  отцовскую сеть. Вот и сегодня  в ней  билась живёхонькая,  в крупную мужскую ладонь, тарань.
 - Пусть не икряная, надо  только   душку подпустить, ммм!-  Николка  проглотил голодную слюну. Сидел он с вечера, а  из  припасов -  хлеб,  сдобренный  подсолнечным  маслом,  да лук с солью. И умял он   всё это  ещё  до полуночи,   аккурат, когда сеть топил .. Дошла очередь и до сазана с крупной чешуей, пожелтелого,  и дышащего тяжело, тяжело.
- Видать, из  прошлогодних. Хоть и рыба, а  умён, коли дожил -  гляди какой жирный!
- Эта парочка не меньше  трёх кило потянет, - вынул он второго,  и представил, как из выпотрошенного  и   перемолотого в  мясорубке  рыбного деликатеса  слепит мама котлетки.    Ему даже не пришлось  закрывать  глаза, чтобы  услышать   шкворчание  масла,  на  хорошо разогретой сковороде, и почувствовать  возбуждающий аппетит   запах чеснока..
В животе у него урчало.  Бившаяся  изо всех сил мелочь, тут же была  выброшена в воду.
- Подрастите чуток, -  ласково приговаривал подросток,  а  не то - и свидимся ещё.
 Камыши вскоре кончились, и, на открывшейся   взгляду водной глади, раздался всплеск, за ним второй. Там, на фоне светлеющего неба,  Николка  отчётливо разглядел хорошо развитый  девичий силуэт, в тронутой перламутром раннего утра воде.
Он хорошо знал - если долго - долго, не отрываясь,  смотреть на тёмную воду,
и не такое может померещиться..  Только слух не обманывал - девчонка весело засмеялась. 
- Ранняя пташка, - пронеслось в  Николкиной  голове, -  но, ах, как хороша!
Он   стыдливо отвёл глаза  в сторону,  однако  любопытство вновь и вновь возвращало его  взгляд туда, где, не чувствуя опасности,  вольно,  словно рыба, голышом,  плескалась в лимане  русалка!
- Вон, какие длиннющие у неё волосы. Попадись в мою сеть такая,  я бы, уж, точно,  не упустил!
Девчонка то и дело весело хлопала по воде руками, отчего поднимался сноп брызг,  робко искрящихся в  лучах быстро поднимающегося солнца.
Круги расходились по воде, и в них словно растворялась   ночная мгла, и колыхалась из стороны в сторону   проклятущая  Николкина  неуверенность.
-  Нехорошо подглядывать,  Николушка, -   сказал он сам себе, -  двух удач не бывает.
 И, смотав сети, и взвалив на плечи тяжелую брезентовую сумку, двинул в гору.
Ночь удалась.