Подарок Судьбы

                П  О  Д  А  Р  О  К
                судьбы

        В последнее время  много пишут об аномальных, загадочных и просто фантастических явлениях. По молодости на это не обращаешь внимание. Ну, случилось, что-то невероятное с тобою или с кем-то из твоих знакомых! Подумаешь новость! Не девушка же ушла?  Не вечеринка  сорвалась? Поговорили немного, как бы вскользь об этом и… забыли.
           С годами появляется аналитическое осмысление всего происходящего. И вот тут-то всплывают из памяти необъяснимые, загадочные и просто фантастические случаи произошедшие именно с тобою.
         Можно много рассуждать о явлениях, легко списываемых на галлюцинации и на «сдвиги по фазе», включая и всевозможные способности от природы. Этой информации может быть 99,99%  от общей массы необъяснимых явлений природы. И все же, они все не материальны. Одних  только «летающих  тарелок» зафиксировано больше, чем весь авиапарк землян за всё существование авиации. И что? Ничего! А самих инопланетян, сколько замечено? Пора уже заявку подавать в ООН, на самоопределение нации или народности на Земле уже обетованной ими. Но, кроме мечтаний о контактах с ними, дело дальше  идёт. Партизаны, какие-то!
         Увы, все эти  «факты» в цифрах и  процентах будут накапливаться до бесконечности на потребу обывательского любопытства. Не более. Серьёзный же интерес привлекает материализм, даже если  он будет исчисляться тысячной долей от процента. 
        Я очень хотел понаблюдать в небе  НЛО, встретиться с представителем иного разума или хотя бы привидение увидеть. Но мне больше «везло» в  спонтанных предсказаниях, которые часто преподносили мне неприятности и массу  безответных вопросов.
         И всё же, однажды, по-молодости, Судьба преподнесла мне подарочек, в прямом смысле слова, который оказался очень кстати  со своей материальностью.
         В конце января 1981года меня, Николая Суомалайнена и Сергея Лобанова направили в командировку  в Онежский район Архангельской области. Там, недалеко от станции Нименьга, у Шастинского разъезда, строился лесопромышленный комплекс для поставки леса для всего метростроя; в основном – железнодорожных шпал.
         Перед отправкой в дорогу, профсоюз, на одной из своих баз, загрузил нас дефицитом того времени; консервами, сгущёнкой, сухим молоком, яичным порошком и прочим. Нас предупредили, что там почти ничего нет. И точно.
       По приезду в Нименьгу мы  увидели  на полках в сельпо только соль, годную лишь для берданок, серые макароны, спички, трёхлитровые банки с огромными жёлтыми огурцами и прочими продуктами «развитого социализма». Из мясных ккаллорий нам, в нашей столовой, предлагалась лишь лосятина, поставляемая местными охотниками по лицензии. Она, наверное,    была сплетена из волокон, не поддающихся разжёвыванию и перевариванию, и   быстро надоела  нам в любом приготовлении. Да наша столовая не ресторан на Невском, и повара тоже общепитовские, командированные.
        После первой недели зимовки в местах не столь  приближённых к цивилизации, мы поняли, что привезённых продуктов нам до конца командировки не хватит. Нас не могли спасти ни подлёдный лов, ни периодическое посещение рабочей столовой с лосятиной и макаронами в меню. По окончанию первого месяца мы решили съездить за продуктами  в Порог. Там, со слов аборигенов, выбор был чуть получше, и ассортимент пошире. Наши мужички туда ездили в основном за вином, которого сюда, почему - то не завозили.
        Добираться туда можно было рано утром на рабочем дизеле – «тёще» или товарняках. Благо, на нашем разъезде,   машинисты грузовых поездов всегда притормаживали и никогда не отказывали нам в посадке в локомотив. Обратно ехали только на нашей «тёще» так, как прыгать с сумками с продуктами нельзя было, и машинисты тормозить не могли из-за крутого подъёма дороги в сторону Нименьги.   Других сообщающих дорог  здесь просто не существует. Одни «зимники» по всей тайге для перевозки леса.
          Обсудив проблему и перспективу, решили, отправить в Порог меня.
         В разговоре с Володей Барановым, я узнал, что на саму закупку скромного провианта уйдёт не более  пятнадцати минут, а всё остальное время, до шести часов вечера, придется  выстоять, в прямом смысле, в  плохо отапливаемой комнатушке маленькой станции. Каких-либо музеев и достопримечательностей там не предусмотрено, за исключением такой же заснеженной тайги вокруг станции, посёлка или городка.
      Те, кто ехал в Порог за вином,   тут же, едва отойдя от прилавка,  «согревались»  приобретённым товаром, и легко переносили  холод, тяготы и лишения столь долгого ожидания. Я же был не пьющий, и меня такая перспектива не устраивала.
         Я решил воспользоваться услугами товарного подразделения МПС ближе к полудню.
Воскресный день выдался солнечным и морозным. Накануне ночью выпал снег. От нашего вагончика до Шастинского  разъезда надо было идти около трёх километров. Выйдя на тропу, я  увидел свежие следы. Я воспрянул  духом. Это значило, что утром несколько человек отправилось  в Порог, и что вечером у меня будут попутчики. Зная, что в округе шастают, не просто волки, а настоящие волчары, мне не хотелось быть одному в тёмной тайге вдали от очага.
         Я поправил пустой рюкзак на плече и весело пошёл по тропе. Чистый снег весь искрился россыпями алмазов и александритов. Даже сосны и берёзы и те переливались  в невиданном убранстве, будто их облили кристаллизующим раствором.
         Пройдя около двух километров по-прямой, тропа стала  плавно уклоняться влево, где редкий лес уступил место занесённому снегом болоту. За ним открылась насыпь железной дороги, разделяющей горизонтальной, белой линией синее небо и заснеженную землю.
        На полустанке, кроме «Тёщи», никто не останавливался. Товарняки немного притормаживали,  едучи лишь в сторону Архангельска. Так что, я не ждал увидеть, что-либо необычного. Я и не увидел ничего сверхъестественного, кроме обычного крытого полувагона, одиноко  стоявшего там, где тропинка выходила на насыпь.
        Увидев его, ещё издали, я не придал ему никакого значения. Вагон, как вагон! Тысячи таких бегают и стоят от Калининграда до Владивостока. Мне он не нужен был и я не обращал на него внимание. За месяц пребывания в командировке, я лишь один раз ходил сюда, да и то в компании. На Шастинском разьезде пока не было никаких строений, где можно было укрыться от ветра. Прямая линия рельс, а с обеих сторон заснеженная тайга!
        Подходя ближе к разъезду, я увидел, что вагон был настежь открыт и там, кто-то мелькал. Я обрадовался. Всё же веселей будет ожидать «попутки», а заодно, можно узнать у железнодорожников необходимую информацию о движении товарняков и о том, что можно прикупить в Пороге.
          Вблизи я увидел, что проход в вагон был на половину  перекрыт столом, накрытый, не то белой скатертью, не то простынёй, а на ней выставлена пирамида из невиданных в этих краях дефицитных продуктов. Просто диво! Справа  на ящике стояли обычные весы. Из-под стола виднелись мешки и коробки. Хозяйкой этого богатства была молодая полная женщина. Поверх невидимой тёплой одежды у неё была одета самая обычная белая куртка и фартук, а на голове тёплый платок.
         Я огляделся, стараясь, как-то понять увиденное.
         Несмотря на тайгу, окружавшую нас, на то, что эти товары  просто не могли здесь быть в 1981году, я воспринял всё  за очередное везение, которое частенько сопутствует мне по жизни, и  не удивился. Фортуна! Я лишь искренне обрадовался тому, что мне не придется ехать в Порог, и, что я, без какой-либо очереди, наберу всего.
          Спокойно рассматривая дары Судьбы, я спросил продавщицу: - Почему  они привезли всё это именно сюда, а не на станцию?
         Она ответила, что её руководство решило узнать спрос в наших краях.
        - О каком спросе может идти речь? – удивился  вслух я. – Через полчаса сюда набегут наши  и скупят всё вместе с вагоном.
        Загрузив на все деньги рюкзак и сумку консервами, сыром, сливочным маслом, колбасой, крупами, а так же купив мешок картошки с луком, килограммов тридцать, я как ишак поплёлся обратно.
        Вначале, от нахлынувшей радости, я рванул с неподъёмной ношей, как на «пятьсот и спёкся». Снег оказался очень глубоким и рыхлым. Через десять-пятнадцать минут, я был весь мокрый. Мне ничего не оставалось делать, как нести свою ношу поочерёдно; вначале мешок, а затем рюкзак с сумкой. Забыв о том, что в эту сторону до завтрашнего утра никто не пойдёт, я всё же надеялся кого-нибудь увидеть. Желания и реальность не всегда спешат друг другу навстречу.  Как назло, никто не вылез из своих берлог, и  я, без чужой помощи, дотащил свой «крест» до своего вагончика. Лишь у самого вагончика мне встретился один из завербованных. Я в двух  словах рассказал ему о вагоне на разъезде, а сам, вконец обессиленный, ввалился в своё логово.
         Я не знаю, сколько человек побежало по моим следам, но вернулись они очень скоро, удивлённые и разочарованные. Глядя на кучу дефицитнейших продуктов, они всё допытывались, где именно я достал всё это; купить  здесь это я никак  не мог. Они настаивали на том, чтобы я с ними пошёл и указал на таинственную продбазу. Я так устал, что никуда не хотел идти. Я вслух предположил, что тот, кто прислал вагон, не дождавшись покупателей, увёз его восвояси. Но они ответили, что там, кроме моих следов никаких других следов нет. Да и самой колеи  под моими следами  нет вообще.
         Я им не верил.
        Не мог же вагон висеть в воздухе? И я, где-то же купил эти продукты? За какие-то два часа, я вряд ли успел бы до Порога  добраться. Хотя и в нём этого дефицита днём с огнём не найти.
          Через пару дней меня наконец-то оставили в покое и об этом забыли. Купленных же продуктом нам хватило до конца командировки. Подфартило!
          Вернувшись в Ленинград, Сергей, с которым я был там, вдруг спросил: - Николай, а если честно, где ты  в Шасте закупился дефицитом?
         Что я ему мог ответить, если я и сам не знал, куда меня занесло в тот день или откуда выскочил тот полувагон прямо передо мною.
        В то время, никакой, нематериалистической информации, о каких-либо перемещениях во времени и в пространстве не существовало. Да  и я был молод и думал, что мне просто повезло. Везёт же людям!
        Осенью, того же года, я вновь попал в Шасту, как путеец. Мне пришлось укладывать ту самую ветку, об отсутствии,  которой я  не подозревал в первый свой приезд. По той же молодости, я пару раз вспомнил о зимнем подарке Судьбы и тут же забыл.
        Теперь я понимаю, что любое видение, включая и вагон, можно списать на галлюцинацию или  на «сдвиг по фазе». Но материалистическую картошку, которую мы в тот вечер нажарили на огромной сковороде, уже не спишешь на «отключенность» личности.
          В связи с этим, у меня появился вопрос: - А помнит ли кто-нибудь, о загадочной пропаже, на время или навсегда, аналогичного вагона, на какой-нибудь из всесоюзных строек страны в феврале-марте 1981года или других годов?
 
                1990год.