Малейшая неосторожность. Глава 2
По мере продвижения вперед звук голосов усиливался, но все равно: до него было еще очень долго идти, несмотря на кажущееся «фантомное» приближение. Так ощущается мираж в пустыне, до которого, казалось бы, рукой подать, но, сколько бы ты не шел, мнимый оазис с пальмами как стоял на расстоянии полукилометра, так и стоит. Как и это недосягаемое облако голосов, звучавших в конце коридора. Пока шел герой, изменялось немного: двери меняли цвет, шорох от бархатного пола изменял ритмику, от чего превращался в своеобразное подобие музыки, светильники освещали то сильнее, то слабее, поэтому неоднородность освещения заставляла героя жмуриться при ярком свете и напрягать глаза в сумраке. Внезапно накатившая усталость ощутимо придавливало, однако герой продолжал идти и остановился ровно тогда, когда услышал постукивание в двери справа.
Это была какая-то популярная мелодия, которой можно было насладиться, имей она звуки как на обычном музыкальном инструменте. Но на дереве, да и безостановочно менявшем цвет, это превращалось в простой ритм, впрочем, с легкостью узнаваемый. Герой улыбнулся: это была любимая песенка его дочери. Ему стало совершенно ясно, как важна для него эта самодовольная и легкомысленная девушка, решившая покинуть своих родителей, брата и дом ради сомнительного удовольствия в виде влиятельного и богатого старика-генерала. Это можно было бы понять человеку незнакомому и избавленному от генетических и родовых предрассудков, но для отца, трепетно относящегося к поступкам и желаниям своего ребенка, понимание ситуации оказалось за гранью возможного, где-то в космосе. Именно поэтому агент слепо и безумно любил, не прикладывая ни малейшей силенки, чтобы каким-то образом успокоиться и успокоить, как ему казалось, свою дочь. Это был один из тех людей, которые больше говорят или думают, чем действуют, что, несомненно, четко сигнализирует о сфере возможных последствий для таких личностей. Они обречены на мучение от своих мыслей, потребностями и желаниями, не предлагая самим себе варианты решения. Откладывать проблемы на второй план легче, кажется им. В том-то и дело, что кажется. Возможно, это исправится впоследствии благодаря событиям и словам, произошедшим и сказанным.
Агент посмотрел налево на бесконечный коридор, ведущий еще дальше вверх, и дернул ручку. Она поддалась и яркий, еще сильнее чем в коридоре, свет ударил в глаза, из-за чего пришлось некоторое мгновение привыкать к арктической белизне, слепящей взгляд. Послышались аплодисменты, и много, а агент посчитал, что овации не относятся ни к кому другому, кроме него, и едва заметно поклонился, но реакция последовала совершенно непредсказуемая:
- Что вы кланяетесь, вы здесь где-то нашли театр со сценой? Скажите, будьте добры, я бы сходила, а пока вы в приемной Ш., занимайте очередь, последняя, кажется, женщина в норковой шубе, - прогундосил высокий, «пулеметный» голосок, который принадлежал даме в очках, занимающейся какими-то бумагами за видавшим виды столом, едва стоящим на своих хлипких ножках. Сама приемная, после того жуткого коридора, производила весьма приятное впечатление, ввиду простора, зеркал, кондиционеров, симпатичной отделки стен и великолепной люстры в центре высоких натяжных потолков. На широких обшарпанных, но элегантных диванах, расставленных стен, располагалась самая разная публика, члены которой, тем не менее, молчали и смотрели, не моргая, строго перед собой или на свои ботинки. Стоять никто не желал, и поэтому все сидели в жуткой тесноте, не обращая, впрочем, никакого на нее внимания. Женщина в норковой шубе, упомянутой администратором, сидела несколько поодаль от агента, чья экипировка должна была приковать всеобщее внимание, но, ввиду атмосферы этого помещения, не приковала. Однако же наш герой оглянулся, нашел вешалку с одиноко висящим пальто и спешно накинул себе на плечи, желая скрыть свою принадлежность к Организации. Женщина в норковой шубе безразлично, можно даже сказать с ноткой презрения, поглядела на странного человека во взятом напрокат пальто, вытащила из какой-то нелепой сумки сигареты и, шумно щелкнув зажигалкой, закурила.
- Я, выходит, за вами, - растерянно промямлил герой и встал около женщины, исподтишка ее рассматривая и страдая от фикуса, больно колющего в бок и висок.
- Выходит, что так. Перед нами немного, не волнуйтесь, – пробасила женщина, слегка повернув голову, сняла перчатку и игриво погладила локоть агента. Он удивился такой несочетаемости внешности и характера. Это была невысокая, пухлая дама среднего возраста с тусклыми серыми глазами и неподражаемым румянцем на щеках, немного вздернутый нос и отталкивал, и притягивал одновременно, особенно подчеркнутый тонкой полоской губ. Пронизывающий взгляд ее каждые десять минут сканировал окружающих, среди которых был темнокожий ребенок с Достоевским в руках, сильно высокий хмурый мужчина в дырявом бежевом костюме, пожилая дама с высокой, почти до потолка прической. Агенту хватило времени изучить всех людей в очереди, которых вряд ли имеет смысл описывать.
Вентилятор шумно гонял затхлый воздух под потолком, дама в норковой шубе шумно вздыхала, а фикус шумно кололся. Уже почти агента выбесило долгое ожидание, как он вспомнил о своей дочери и немного поумерил свой пыл. Он вновь перебирал варианты «спасения», не собираясь делать даже и одного полушага к одному из них. И правда, все устроится само, девочка вспомнит про отца, вернется в семью, поругает себя, все всё забудут и будут жить счастливо без всяких обольстителей-генералов. «Вот же ж! Двадцатилетняя студентка выходит замуж за пятидесятилетнего солдафона, а чувства родителей нисколько ее не волнуют. Вообще, родители не авторитет для нее, а значит и я сам, - думал агент, - все из-за того случая, того дня, из-за которого все потекло не туда, кто-то направил реку не в то русло, и поэтому жители нескольких деревень остались без обеспечения водой. Кто это был, кто, кто посоветовал ей так сломать свою жизнь, связавшись без намека на любовь с человеком, вдвое старше ее. Это был кто-то посторонний, незнакомый, но почему же она послушала неизвестного ей человека? Быть может, он управлял моей девочкой, шантажировал ее? Она в опасности сейчас, а я тут сижу и жду какого-то Ш! Жить и работать в таком помещении, даже не помещении – замке, крепости, дворце! У того генерала может быть такой же или даже гораздо, гораздо больше, масштабнее! Кто он такой, какая-то важная шишка, которую мне приказали…нет, нет, это ломает меня, вот сейчас открою эту дверь и уйду, работа не важна, когда родные в опасности, а сейчас…»
Он посмотрел на даму, которая дымила прямо ему в лицо и почесывала запястье. Агент встал, приготовился было уходить, скидывать пальто неважно куда, ведь семья важнее. Люди сидели неподвижно кроме этой хмурой дамы, принявшейся следить за ним, за любым его движением, и ее холодный, пронзающий взгляд сек и хлестал его по лицу, телу, рукам. Он прикусил губу, но не мог сдвинуться с места. Он страдал и мучился, испытывал невероятную боль и почти уже трясся в агонии, пока люди (Люди!!!) этого не замечали, смотрели перед собой или работали с бумагами, как администратор за столом, не видевшая ничего кроме работы. Все его тело резко сжало и отпустило, агент захотел вздохнуть, но не вышло, так как пытка продолжилась. Дама вертела сигарету и им как хотела, издевалась, внутренне смеялась над невинным человеком. Это она, она показалась ему миловидной, доброй и чуткой. Как же было ошибочно мнение о несочетаемости внешности и внутреннего мира: это оказался зверь в шубе из зверя, мозгом зверя, взглядом зверя. Эта волчица в женском обличье, холодным взглядом и безжизненными, искривленными в улыбке губами, смотрела на него и мучила. Он уже был готов подумать о смерти, что только бы она наступила внезапно и избавила его от страданий, он стал думать о семье, о дочери, судьбу которой он доверяет только своему разуму, неизвестному, который сломал всю его жизнь. Он не считал даму в шубе, сломавшей ему жизнь, нет, совсем нет. Она казалась ему не более чем ребенком, стреляющим из рогатки и причиняющим сильную боль. Он боялся не смерти, а того, что из-за нее не сможет выполнить, то, что задумал, то, от чего зависит судьба его родной крови. В вихре этих рассуждений и мыслей, в схватке с жизнью и смертью он услышал голос дамы, столь невероятно мучающей его:
- Ваша очередь, я, пожалуй, не буду заходить, - сказала она со скользкой и едва дрожащей от напряжения улыбкой и, застегнув шубу, вышла. Он уже готов был нажать на курок пистолета, который был у него уже наготове, но оружие было переложено куда подальше, чужой плащ был снят, и агент подошел к двери, чтобы в следующее мгновение повернуть ее ручку.
Свидетельство о публикации №212080601508