Гринмен

1

Зеленый свет замерцал на черноте светофора. Три, два, один… И вот невидимая преграда остановила все автомобили, и поток людей хлынул на асфальтовые перекрестки. Гринмен вглядывался в лица, что неслись навстречу. Некоторые из них прекрасны, другие ужасны, третьи вообще не оставляют след в сознании. Но более всего пугает то, что все они выражают серость. Серость будней, серость мира, серость той пустоты, что поселяется в душах этих людей.

Гринмен покрывает взглядами окружающий его мир. Огни, голоса проходящих мимо людей, легкий запах дыма, который, словно вспышки маяка то появляется, то исчезает. С площади в парке поднялась небольшая стая голубей. Поднялась лишь для того, чтоб через несколько минут вновь опуститься туда. Кто их вспугнул? Парень на скейтборде, полная женщина в шляпе, похожей на мусорную корзину, клерк в отвратительном псевдоделовом костюме? Пожалуй, последний. По крайней мере, Гринмена он напугал. Сигналят машины. Сигналят уже давно.

Оказалось, Гринмен стоит посреди дороги. Авто сигналят, надеясь изменить хоть что-то в сознании сумасшедшего, который не желает уходить с их пути. «Давите меня» - подумал Гринмен. Хватит ли у вас духу сломать устоявшуюся модель поведения? Хватит ли наглости и желания проехать, чтоб наплевать на человеческую жизнь? Кажется, нет. Гринмен вздохнул и побрел к тротуару. Там уже собралась изрядная толпа, наблюдавшая за идиотским зрелищем.

Странно, как такое незначительное происшествие способно остановить локальную систему. Достаточно задержаться на дороге, сломать шаблон поведения, и десятки людей оказываются в ступоре. Гринмен улыбнулся. Той победной улыбкой, что возникает у людей, которые сделали незначительное изменение там, где оно никому не нужно.


2

Стайка офисного планктона рассыпалась в стороны, заметив акулу – босса. Вот он, в паршивом полосатом галстуке, который, кажется, скоро будет свисать до самых колен, в отглаженной белоснежно-белой рубашке и бесформенных огромных брюках. Они все такие. Каждый в отдельности и сложенные кучкой. Кучка. Пожалуй, отличный способ описать этих бесполезных клерков. Иногда кажется, что мозг у них такой же бесформенный, как и штаны. А воображение столь же паршивое, как и галстуки.

Гринмен оценивающе глянул на себя в зеркало. На лице отметины вчерашнего «боя». Кажется, он все-таки проиграл, замялся на последней рюмке чертовой текилы. А тот громила действительно умел пить. Сколько бутылок они опустошили? Три? Четыре?.. Кому какая разница. Винзор на галстуке превратился в клубок переплетений, словно черная дыра ручной работы из шелка. Рубашка не заправлена, брюки недостаточно бесформенные. Кажется, ругани дерьмобосса не избежать.

Сколько раз уже Гринмену приходилось выслушивать весь этот бред о культуре, эстетике и представительности. О компании, сотрудники которой должны выглядеть аккуратно и по-деловому стильно. Они называют это стиль. Скорее уж шлюха по имени Безвкусица, совокупившаяся с нерадивым студентом, от которого так и веет штамповкой и серостью. Если это пузатое чучело представляет компанию, то надо бежать отсюда со всех ног. И клиентам и работникам.

- Мистер Гринмен, вы вновь испытываете мое терпение, - опять эта нарочито вежливая интонация. Это так раздражает, что все время хочется съездить ботинком по этой резиновой физиономии. – Молчите? Вы всегда так поступаете, мистер Гринмен. Взгляните на ваших коллег. У них хватает воспитанности, чтоб воздержаться от подобного внешнего вида, - и толстяк окинул взглядом Гринмена. – Вы когда-нибудь видели, чтоб я неопрятно выглядел? Может, скажите что-нибудь?

Да. Коллеги – бездарные уроды. А их начальник - убогое подобие приличное человека, который оброс такими комплексами за относительно короткую юность, что теперь любое слово воспринимает, как дикое оскорбление своего мужского достоинства. И именно это паршивое существо обзавелось эфемерной властью, и теперь указывает мне, как и что я должен одевать. И у меня для него только два слова…

- Прошу прощения, - Гринмен загнал злость поглубже. В конце концов, она за квартиру не заплатит и еды не купит. – Позвольте, я приведу себя в порядок. Скоро. Сейчас.

- Уж будьте добры, молодой человек, - язвительная физиономия. «Съездить ботинком» - запись в ежедневнике.


3

Полупустая квартира на окраине города нежно раскрывает свои объятия. Полупустая кружка кофе способна рассказать длинную историю беспробудного пьянства. Вообще все, что шуршит в этих стенах полукакое-нибудь и о чем-нибудь живо напоминает. Вот галстук, который Гринмен выбросил в раковину последней бурной и бессонной ночью. Кто была та девушка? Коллега с работы, случайная знакомая? В общем-то, какая разница? Утром она явно была против уборки, потому здесь такой сра…беспорядок.

Гринмен распахнул холодильник, покрывшийся пятнами, и заглянул внутрь. Недоеденный сандвич и полбутылки дешевого виски. М-да, не самый лучший ужин. Но выходить на улицу совершенно не хотелось. Он достал стеклянную увесистую бутылку, в которой бултыхалась жидкость цвета крепкого чая и, открыв крышку, сделал приличный глоток. Комната, казалось, постепенно сужается, сдавливая Гринмена, заставляя его выпучивать глаза, напрягать мышцы. Дикая усталость давила изнутри, стены кухни снаружи. В желудок, один за другим стали падать кусочки куриного сандвича. Гринмен присел. Задумался.

Прикончив скромный ужин, он отправился в спальню. Подошел к старому, исцарапанному письменному столу и выдвинул скрипучий ящик. Внутри, словно удивительный вымышленный мир, высились горы странных, не самых нужных вещей. Там пара пачек со скрепками, напоминающих домик, гора погнутых канцелярских кнопок и, словно дороги, накиданы ручки. Под всем этим хламом Гринмен хранит страницы его истинной жизни, истинных чувств, его зрелого протеста.

«Потерянный, словно отставший от роты солдат…». Странное начало, он понимал. Но, как бы критично Гринмен не относился к своим стихам, они ему нравились. Он перевернул станицу тетради и написал слегка дрожащей рукой, ведомой пьяным сознанием. «Как яркий отсвет светофора…Как истинный властитель страхов человека…»



4

Гринмен помассировал виски, голова отозвалась диким воплем боли. Ладно, хорошо хоть смог вовремя придти на работу, подумал он. Успел заправить рубашку в автобусе и попросил девушку с ресепшена завязать галстук. Казалось, день начался довольно хорошо. Тишина и спокойствие отдельного офиса плавали перед Гринменом желанным миражом.

- Мистер Гринмен! – вдруг раздался сзади знакомый, нарочито вежливый голос. – Вы ведь помните, что сегодня у нас корпоративный вечер в баре через дорогу. Явка обязательна. И, зная вашу манеру увиливать от социально-ответственных действий, решил лично напомнить об этом.

- Спасибо, - выдавил Гринмен, натягивая на лицо убогую и поразительно фальшивую улыбку.

Корпоратив. Он совсем забыл. Снова пустословие бесформенных клерков, дешевое пиво и свет в стиле «достаточно, чтоб разглядеть размер груди». Он это не любил, и все корпоративные праздники проводил в темных углах, потягивая чистое виски со льдом. Кажется, так будет и в этот раз.

***

Чертов корпоративный вечер. Идиот начальник, уроды коллеги. Гринмен пытался понять, что делает здесь. Как и когда это кончится? Что это за обязательная явка? Он знал, что жирный ублюдочный и слащавый босс просто не может обойтись без компании. Он должен собирать вокруг себя мелкую шушеру, иначе никто бы и не пришел, не увидел его скромных достижений. Гринмен снова сделал глоток. Стакан почти опустел, и пришлось выдвигаться к барной стойке. Хорошо хоть алкоголь бесплатный, подумал он.

С прошлого корпоративного лицемерия это место мало изменилось. Все тот же адский муравейник с тусклыми стенами и барменом в заляпанной жилетке. За исключением работников гребанной фирмы тут было всего-то двое посетителей. Длинноносый очкастый мужик, хлебавший пиво громадными кружками и темноволосая женщина, пытающаяся сбросить пару годков с внешности, одеваясь словно подросток.

Гринмен поставил пустой стакан на деревянную, слегка блестящую поверхность. Жестом подозвал бармена и попросил его сделать ещё порцию виски со льдом. Тот кивнул и удалился. Гринмен стал наблюдать за одинаковыми, будто клонами, клерками, которые шутили, перемигивались, заигрывали с секретаршами. Один из них как-то раз занял ему денег. Совершенно отвлекшись, Гринмен не заметил, как среди сумерек и запаха забродившего пота нарисовался силуэт. Прямо рядом с ним, у барной стойки.

- Почему ты не в стае? – спросил приятный, слегка дрожащий голос.

- Почему бы нет? – безразлично ответил Гринмен.

Он повернул голову и увидел довольно необычную картину. Среди всего пустого, блеклого и лицемерного светилось лицо. Удивительно солнечное, теплое. На секунду Гринмен даже подумал, что если прикоснуться, то можно согреть руки. Казалось, будто рядом с ней все вокруг мертвецы. Словно живое существо спустилось в это жуткое царство смерти, пьянства и разврата. И сам Гринмен был мертвецом, раны которого стали затягиваться в присутствии этой девушки. Из-под каштановых локонов за ним наблюдали завораживающие пурпурные глаза. Разве такие бывают? Гринмен не знал. Кажется, он начал дрожать. И, похоже, довольно давно молчал.

- А почему ты не в стае? – спросил он сбивчиво.

- Не люблю быть в обществе людей, обделенных воображением. Долго думала, куда бы преткнуться в этом злачном местечке, пока не увидела тебя, - она улыбнулась, и все закаты мира показались Гринмену посредственными в сравнении с её улыбкой. Он не знал, что ответить, он впервые ощущал что-то подобное. Впервые так терялся в обществе девушки.

- Я совсем недавно устроилась работать в фирму. В отдел рекламы, - она, будто почувствовав его растерянность, пыталась сгладить беседу, куда-то её направить. А Гринмен не мог выговорить ни слова. Только не ей, только не для неё все его язвительные и отвратительные предложения. Не для неё. Чтобы говорить с ней он должен был быть другим человеком. Но кем? – А кем работаешь ты?

- Занимаюсь компьютерами в отделе контроля качества, - отчеканил он, словно заученную фразу. Мир вертелся, и только она казалась четкой и все такой же духозахватывающей. Её внимательные глаза упорно разглядывали физиономию Гринмена. Что она хочет там увидеть? Интеллект. Да, пожалуй, он там есть. Чувство юмора? Отсутствует. Обаяние? Не в этой повести, детка. И все же что-то она видела.

- Место и правда паршивое. Может, пройдемся? – и её рука легонько упала ему на плечо. Мимолетный жест, лишивший его воли. Возможно, простая формальность, сделавшая его чуточку счастливым. Он кивнул. Дар речи, кажется, все ещё был в запое…


5

Гринмен аккуратно опустился в небольшое пыльное кресло. Он вспоминал, прокручивал в голове каких-то полчаса, проведенные с ней. Как дошел до ее дома – небольшой, мило скроенный коттедж, один единственный этаж, садик с маками и белыми розами. Она предложила зайти внутрь, а Гринмен убежал. Не то, чтобы просто развернулся и понесся прочь, но тактично отступил. Он не был готов прикоснуться к ней, сделать то, что делал с десятками женщин до неё. Не сейчас. Она оставила свой номер на вороте его рубашки. Последнюю уже не отстирать, но это не важно.
 
Гринмен писал. Сточки тихо падали на лист бумаги прямо из его сознания. Он писал о ней, о её безумно прекрасных глазах, о волосах, что сводили с ума. Он писал почти не задумываясь, не вникая в смысл, но передавая чувства. Как настоящий стихоплет, подумал Гринмен.

На одиноком столе высилась бутылка дешевого рома, в окне зарождался замечательный рассвет. Небо окрасилось в ярко оранжевый цвет, и где-то вдалеке, на стыке земли и неба, за горизонтом, появлялась полоска яркого света – поднимающийся лик титанической звезды. Оставалось только впитывать этот милый момент, но Гринмен просто писал. Забыв про выпивку, про работу. Он писал всю ночь…

Когда утро незаметно перетекло в полдень, а солнце из робкого малыша, аккуратно заглядывающего в окошко превратилось в раскаленный шар, нагревающий кирпичные кондоминимумы, раздался телефонный звонок.
 
- Да? – Гринмен ответил с присущей ему невозмутимостью. На другом конце провода тот самый слащавый голос, вещавший что-то о неподобающем поведении, об опоздании на работу. Все это текло где-то рядом, совершенно параллельно нынешнему мироощущению Гринмена. Он спокойно положил трубку, прервав поток бесполезных и лживо-вежливых речей начальника. Нет, уже бывшего начальника. Да, теперь он независим, теперь он сам по себе. Можно выпить уже сейчас. Гринмен подхватил бутылку рома и, сделав глоток, отправился искать свою самую лучшую рубашку.


6

В офисе привычно душно. Переполнен одинаковыми клерками, скучными беседами и спертым воздухом. Все как всегда – обыкновенный рабочий день. Гринмен с интересом оглядывался. Это место изменилось ровно настолько, насколько изменился его внутренний мир.

Там, за дверью далекого отдельного кабинета находился главный герой этой трагедии. Скорее всего, она была бы написана в стиле Гамлета. Когда безысходность подбирается все ближе и ближе и её апогей – смерть главного героя. Хотя тут смерти, наверное, не будет. Гринмен собрал всю волю и спокойно направился к заветной двери. Туда – где мелочный гнет мелкого офисного служащего, туда, где сосредоточено все мерзкое и ненавистное в жизни Гринмена. Пора сыграть свою роль резонера, давно пора.

***

- О, так вы все-таки явились, мистер Гринмен, - слащавый голос вернул резонера в реальный мир. Он поправил ворот рубашки, прокашлялся…

- Найдется ли у вас бумага?

- Зачем же?

- Просто все. Решил уволиться и медлить с этим делом негоже… - Гринмен внимательно смотрел на собеседника.

- К чему поспешность эта, мистер Гринмен? В год кризиса найти работу нелегко.

- Труднее гнить в тени, что вы набросили на нас!

- Где тень? Веду я вас по жесткой жизненной тропе! – начальник приподнял обвисший зад, уперев пальцы в стол.

- Ведете так, что мы все растеряли себя и все, что нам присуще было!

- Забочусь я о вас!

- Вот вздор. Забота ваша хуже яда смерти! Она к забвению ведет…

- К спокойствию, сказал бы я, - начальник, выпрямившись, свирепо уставился на Гринмена. – А вы, мой друг, подрастеряли благодарность! Забыли, сколько раз я выгораживал неподобающее поведенье, которое себе вы позволяли!

- Быть не таким как все, что же – преступленье? Просил ли я о вашем снисхожденье? – Гринмен приблизился к столу.

- Не снисхожденье это, а терпение мое, которое для вас подобно золоту! – отпрянул начальник. – Уволиться не в силах вы, я сам вас выгоню отсюда. Идите, ждите чуда! Оно найдет ваш хладный труп!

Начальник хлопнул по столу. Гринмен, придя в себя, улыбнулся. Улыбнулся новому мировосприятию, новым возможностям. Улыбнулся тому, что теперь он гораздо выше этого мелкого служащего. «Съездить ботинком по физиономии» - запись стерта.


7

Тишина ночных улиц мягким пледом укутывала сознание Гринмена. Что-то витало в воздухе – новое, неоднозначное. Чувства? Эмоции? Что-то большее. Он брел по переулкам, по жилам большого города, вившимся бесконечно в спокойной темноте. Свободен. Наконец-то волен делать то, что взбредет в голову. Прощай галстук, пока бесформенные брюки, здравствуй независимость. От чужого мнения, лицемерных правил и социальных норм.

Найти знакомый дом оказалось несложно. Все те же маки и белые розы цветут на лужайке за небольшим деревянным забором. Все та же аура, слегка странная, но удивительно умиротворяющая. Весь образ, аккуратно выстроенный в его голове, навевал приятные воспоминания о вечере, когда он прикоснулся к звезде, сияющей и прекрасной. Вечер перемен. Гринмен подошел к входной двери, и рука его замерла в ожидании. Если стук, столь важный в эту секунду, раздастся в столь поздний час, не вызовет ли он раздражение? Ещё несколько секунд колебаний между необходимостью и желанием, и сжатый кулак бессильно повис в прохладном воздухе.

Гринмен присел на ступеньки и посмотрел в небо. Звезд почти не видно, Луна то выглядывает на ровной глади ночного небосвода, то снова прячется за облаками. Словно кокетливая дама, заманивающая очередного влюбленного дурака. Не стал ли он таким? Не отдался ли Гринмен на растерзание чувству, которое не приносит ничего кроме извращенных страданий? Да, кажется, уже пленен. Теперь отступать некуда. Воины выстроились друг напротив друга, и раздался залп. Теперь только биться до конца.

Гринмен вспомнил проницательные пурпурные глаза, следящие за ним из-под локонов мягких каштановых волос. Вспомнил то чувство тепла, что подарила ему одинокая девушка. Он достал из кармана сложенные тетрадные листы. Стихи. Десятки стихов, написанных прошлой ночью. Он собирался показать их ей, удивить, порадовать, лишь бы вновь увидеть завораживающую улыбку на её лице. Может быть, строки слегка путаны, но смысл совершенно ясен. Смысл лишь один – Гринмен снова в безмерном капкане любви. И пока не торопиться из него выбираться. Ещё один раз…довериться. Попробовать то, чему противиться его нутро.
 
Светало. Солнце робко показалось из-за горизонта, аккуратно отпихивая ночную тьму. Ручка двери за спиной Гринмена заскрипела.


8

- Мистер Гринмен? – удивление на её лице слегка смутило его. Хотя, кто бы не удивился?

- Я…хотел вам кое-что отдать, - он улыбнулся. Совсем слегка, уголками губ. Гринмен протянул руку с зажатыми в ней поэмами.

- Это… - она приняла его подарок. Развернула и взглянула на строчки, аккуратно выведенные черной шариковой ручкой по клетчатой поверхности листа. – Боже, я даже не знаю…

- Не стоит ничего говорить, - Гринмен вновь улыбнулся. – Просто прочтите и…расскажите свое мнение. Скажем…за ужином? – его страждущий взгляд скользил по бледным скулам, полуприкрытым глазам и нежному подбородку.

- Ах, это. Тот вечер, - девушка вздохнула. Ее грудь мерно поднялась и так же опустилась, выпуская в атмосферу немного углекислого газа.

Гринмен нервничал. Ничего особенного, но толики надежды как-то незаметно таяли в темных углах сознания. Очень хотелось кричать, но только что потерянные социальные рамки снова давали о себе знать. Кажется, скоро вскроются старые раны.

- Насчет этого, - она окинула взглядом листки. – Боюсь, вы неправильно поняли меня. У меня есть жених. А насчет вас... Из вас получился бы неплохой друг, мистер Гринмен. Но не более. Вы пьете, не дисциплинированы. Говорят, вы уволились сегодня с таким…шумом. Это неприлично, как по мне, - и листки вновь перекочевали в ладони ошарашенного Гринмена.

Сотни слов роились у него в голове. Сотни возражений, десятки возгласов отчаяния и парочка едких замечаний. Гринмен проглотил их все, тяжело вздохнул и, не сказав ни слова, зашагал прочь.

Девушка подобрала утреннюю газету, и даже не взглянув вслед удалявшемуся человеку, зашла в дом. Она не знала о том, какие чувства пробудила в простом, неприметном клерке. Она не захотела прочесть мысли, пролившиеся на бумагу так искренне и эмоционально. Она не захотела…


9

Три дня, семьдесят два часа, четыре тысячи триста двадцать минут, двести пятьдесят девять тысяч двести секунд Гринмен пил, не оглядываясь назад. Нужно было чем-то заполнить внутреннюю пустоту, образовавшуюся из-за эмоционального взрыва. Создать вакуумную сферу вокруг страстного пожара, что разгорался от любой искры. А искр было много. Теперь потушить этот пожар мог только алкоголь. Виски, бурбон, немного рома, водка, всевозможные ликеры и даже абсент. Многие из этих напитков не были и вполовину так прекрасны, как их история и слава. Абсент не делал из Гринмена импрессиониста, виски – эстета, а ром – пирата. Все это было лишь необходимостью. Пожары нужно тушить. Даже если это пожары души.

Через три дня Гринмен сидел в своей небольшой квартире и наблюдал, как сгорают его тетради. Стихи, мысли, чувства – все потрескивало в маленькой костерке, разведенном в небольшом, слегка ржавом ведре. Скоро, наверно, нагрянет домовладелец, узнать, откуда дым. Хотя, все это сейчас не важно. Важны лишь чувства, сгорающие в пламени. Перебравшиеся на бумагу сгорали в ведре, а оставшиеся внутри сгорали в душе. Все оказалось не так сложно. Слишком быстро, чтобы снова успокоить сознание и избавиться от новых ушибов и царапин.

В конце концов, что такое один вечер? Что такое один взгляд? И что значат миллионы мелочных идиотов, талдычащих про любовь с первого взгляда. Все это мелочи. Которые то есть в твоей жизни, то их уносит ветром. Перемен ли? Гринмен не знал. Да и не хотел. Ему просто снова нужно выпить, залить пожар, чтобы остатки души не превратились в пепел. Ещё чуть-чуть. От стихов уже остались тлеющие угольки.

- Мистер Гринмен! Это ваш домовладелец. Все в порядке? – раздался стук в дверь. Гринмен отставил бутылку и осторожно достал один из угольков. Пальцы обожгло. По небритой щеке скатилась слеза и с беззвучным всплеском разбилась об пол.

Гринмен открыл дверь. На пороге стоял всклокоченный мужчина в халате. В руках он держал огнетушитель. Уголек остыл, но пальцы все ещё жгло. Гринмен пихнул черный комочек в карман.

- Я съезжаю, Сэймур. Спасибо за все. Мебель можешь оставить. И допить весь алкоголь, что найдешь в холодильнике. Я только увезу пару чемоданов…

- Но… - возражение домовладельца так и осталось висеть в том затхлом воздухе, пропитанном дымом, рожденным горящими чувствами.


10

- Думаю, вы подходите нам, мистер Гринмен. Хотя рекомендация с вашего прошлого места работы…слегка смущает. Но вы как раз то, что нам нужно, поэтому на эту формальность мы глаза закроем, - молодой мужчина протянул Гринмену руку. – Скажите что-нибудь?

- Одно условие, - отозвался Гринмен. – Никаких галстуков,  - и пожал протянутую ладонь.