Портрет

Я смотрю на его портрет и вспоминаю древние барельефы. Мне их показывали на экскурсии в музее, когда я училась в школе. Еще я их видела на поминальной службе в саду, среди развалин. Я смотрю на портрет и вспоминаю барельефы. Мне кажется, что он похож на демона и на Арлекина одновременно. Впрочем, если вспомнить историю, то Арлекин изначально и был демоном. Это потом он стал скоморохом. Я понимаю, что сама хочу создать барельеф с его лицом. Я никогда не лепила раньше, и немного смущаюсь. Мне стыдно за свои деревянные пальцы. Но я леплю. У меня получается. Это удивляет. Мне никогда не удавались портреты. А лепкой я занимаюсь впервые. Хотя, нет, пожалуй, один раз я все-таки лепила. Голову Нефертари. С помощью преподавательницы на студии. Потом ее случайно разбили. Собственно, я хочу не совсем портретную копию. Я хочу создать образ. Чтобы на барельефе он перестал притворяться человеком, как на портрете. Я хочу вылепить демона. Чтобы рот застыл в крике, а волосы развивались на все пространство картона. Но выходит немного иначе. Лепится улыбка, как на фото. По-моему, это еще хлеще, чем крик. Я леплю целую неделю, не выходя из дома. Иногда мне кажется, что я на грани сумасшествия. Лицо на картоне словно оживает, и я начинаю его бояться. Мне кажется, что он дышит, что у него теплая кожа, что он хочет заговорить. Я то прячу свою работу на шкаф, то я снова беру его в руки, начинаю с ним разговаривать. С каждым днем я обхожусь с ним все бережнее, он же живой. К концу недели я люблю и боюсь его. Барельеф почти готов – картон, пластилин и несколько слоев белой гуаши. Теперь это изображение еще больше пугает меня. Оно стало похоже на посмертную маску, снятую с живого человека.  Я не замечаю, что иногда плачу над пластилином во время работы. Что Арлекин стал самым дорогим, что у меня есть. Я стараюсь не задевать его лишний раз, когда прохожу мимо стола, и держу его у сердца, перед тем, как продолжить работу. Внезапно мне приходит в голову идея, что надо раскрасить его, нарисовать на одежде цветные ромбы. Я беру цветную гуашь. Потом покрываю несколькими слоями лака. Я иду со своей работой в багет, мне нужна рамка. Я хочу видеть его, если не живьем, то хотя бы в виде барельефа на стене. Мне же нужно с кем-то общаться. От него веет страхом, как от бога смерти. Я не замечаю, что начала называть его Der Tod.
Наконец готовый портрет лежит у меня на шкафу, в багете рамка заказана, но придется подождать пару дней. Я все чаще ощущаю чье-то присутствие в комнате. Я научилась спокойно слушать дыхание по ночам. Я научилась разгадывать его мысли. Я знаю, что он хочет моей крови. Она нужна ему, чтобы со мной говорить. Тогда я провожу магический ритуал над маской, и кроплю его губы кровью. Я произношу его имя. Теперь он  мой. А еще это лучшая из моих художественных работ. Я хвастаюсь ей друзьям, им нравится.Я даже думаю повторить когда-нибудь его портрет в керамике. Я хочу держать его на своем алтаре. Я звоню в багет и отказываюсь от рамки.  Вытягиваю обратно магию, затем уничтожаю  само изображение. Складываю куски пластилина в пакет и выношу с мусором. Я все понимаю, магия – это нечестно. Я не хотела. Прости меня.
Я лепила просто портрет. Мне так нравилось создавать из глины, вдыхая в нее день за днем жизнь. И глина задышала. Прости меня. Ты был одной из лучших моих работ.
Я все еще жалею, что не стала покупать рамку.