Сказочка

Это было не совсем «здесь». А может быть, этого не было вовсе. Или было, но как-то иначе. Не знаю, не поручусь.
Они приходились дальней родней друг другу и были знакомы с детства. Внешне они были похожи, несмотря на дальность родства. Они виделись на праздниках и в общих гостях. Из детства ей запомнилась встреча у рождественской елки и игра в прятки в саду. Она сидела на крыльце и считала. Ей нравились игры в секреты, прятки и сказки. Он больше любил подвижные игры. Потом ему понравились морские путешествия и верховая езда. Она была меланхолична, мечтательна и ленива. Он стал изучать математику и химию, она в основном читала любовные романы и писала акварели.
Их рано поженили.
Она еще оставалась подростком. Он успел стать серьезным и скучным человеком. Ему по-прежнему были интересны науки и путешествия. С ней было скучно. Ему всегда было с ней скучно. Мало-помалу, она стала превращаться в неврастеничку. Придумывать для себя занятия она не умела, кроме все тех же акварелей и книг.  А голова у нее все также была набита романами о любви. Она все ждала чего-то. Его она любила эгоистичной истеричной любовью. Он все меньше общался с ней. Собственно, ему было все равно. Брак по рассчету. Потом у них родился сын. У нее, конечно, не хватило сил на нормальное материнство. С ним возились няньки, гувернеры, потом его вовсе отправили в закрытую школу. Она умерла довольно рано, кажется, от туберкулеза. Ее похоронили в семейном склепе. Муж и сын честно носили в склеп цветы.
И тут явно сказать больше нечего.

За полторы сотни лет он успел достичь серьезных успехов и в математике, и в алхимии. И мало изменился внешне. Она снова оказалась истеричкой с фантазиями о любви и бог знает о чем еще. В новом воплощении у нее мало что изменилось, кроме социального статуса. Она снова выросла на любовных романах. И по-прежнему ничем не умела себя занять. Он зачем-то ее нашел и даже обрадовался поначалу.  Она тоже обрадовалась, хотя не узнала. Он ворвался в ее жизнь как порыв ветра, словно бежал через ступеньку, как в детстве. В ней колыхнулась вялая надежда, что случилось что-то, что превратит ее унылое болото в ручей. Она почти не вспомнила, но ощутила.
Впрочем, тут они оба довольно быстро и здраво расценили все возможные перспективы.
Она сообразила, что прожила свою жизнь в грязной комнате, с окурком в зубах, за чтением бульварных романов. Припомнила свой официальный диагноз в психдиспансере. Прикинула, что ей за 30. Дальше она кивнула сама себе головой и утопила всколыхнувшиеся было надежды в родном болоте, где уже много чего было потоплено. Он был менее скор на решения и реакции. Он еще прикидывал, рассматривал и рассчитывал. Поэтому ей пришлось прямо и спокойно ему сообщить, что у нее, увы, на сей раз для него ничего нет. Ни красоты, ни денег. И дать ему ей абсолютно нечего. Поэтому целесообразно не мучить ни себя, ни ее. И уйти.
И он сделал единственную разумную вещь, которую он мог сделать. Он ушел.
А она осталась. С возрастом у нее вырос горб, а характер совершенно испортился. А память вернулась.
Она любила его истеричной  эгоистичной любовью…