Чёрно-белые сны. Головастик

(Рассказ написан мной в 2007-ом году, но куда-то иcчез из списка произведений. В удалённых его тоже нет. Странная ситуация. Восстанавливаю ручками)

    Принесли мне щенка - вот под дулом автомата не вспомню кто, - такой жалкий пищащий комочек.
     - Вот, Куч, ты у нас вроде за собачатника, вот тебе...
     А он тыкается мордочкой и пищит... и пить молоко, разбавленное водой - отказывается...
     Пару дней потыркался я с ним - палец окунаю в сгущенку, две секунды вроде лижет, а потом опять тыкается... совсем помирай собачонке приходит. И вот как озарило меня - а может, раньше от кого-то слышал: тряпочку окунаю в сгущенку, а он сосет, причмокивает и стонет.... через две недели приходит старлёха от летунов: у кого тут собака? - кивают на меня. А он мне набор из трёх сосок - купили у дуванщика....
     Назвали его Головастиком - голова большая очень у него была...
     Вырос пёс - мама негорюй! Такое впечатление, что при рождении его пропустили через мясорубку. Голова огромная, ноги кривые, оскал добродушный во все 42 зуба... Собака Баскервилей, увидев его, умерла бы от страха на месте. А мы баловали его, чем могли - а много ли у нас было? Сгущёнка, тушенка, да конфеты "Полёт" с галетами. Но, видя Головастика, что-то теплело в скованных, казалось бы навсегда кровавой коростой, душах и выплёскивали мы на него любовь, которую стеснялись показывать друг другу.
     Он ходил за мной как привязаный. Куда я, туда и он. Но когда уходили мы в рейд, провожал нас до определеной черты - и как кто-то бил по морде: скулил, плакал, но дальше - ни шагу.
     И мы, возвращаясь с рейда, видели его - прыгающего на месте в рост человека: ОНИ ВЕРНУЛИСЬ! Но на этой черте - ни шагу назад, ни шагу вперед!
     И когда наша разведгруппа затянула выход к своим на трое суток, все трое суток он выл не переставая - откуда у собаки чувство времени?

     Он никогда не отходил от меня, когда я был "на базе". Чем бы он не занимался, стоило мне выйти из казармы, он тут же увязывался за мной, играясь и прыгая... В тот поздний вечер пошел я к прапору - он обещал мне поменять ремень... Головастик бегает, что-то обнюхивает... Вдруг - жуткий рык за спиной. Оборачиваюсь, а инстинкт уже отщелкивает большим пальцем предохранитель на автомате - никто никогда не слышал, чтобы Головастик рычал. Из-за угла балка летит на меня, ощерясь, дух с ножом в руке - та-та-та, раньше чем я подумал, очередь бросает его навзничь. А Головастик со вторым духом катается в пыли - я не могу ни стрелять, ни ударить штык-ножом из опасения попасть в пса. Наконец пинками отталкиваю духа, фонтанирующего кровью из уже разорванного горла, и всаживаю очередь...
     Головастик лежит в пыли - я становлюсь на колени, а у него между рёбер торчит рукоятка кинжала - эта рукоятка должна была торчать между моих рёбер!
     И что-то ломается у меня, ни слёз, ни слов, ничего, но выть хочется как последнему псу...
     И вдруг Головастик, нелепо извернувшись, хватает зубами мою руку...
     Мне не больно - он не собирался сделать мне больно.
     Это было его прощальное рукопожатие.
     Слабо вильнул хвост - и обмяк. И я поднял своего друга на руки и пошёл - бесцельно, без какого-то плана, расталкивая сбегающихся на выстрелы - но принёс его на ту черту, дальше которой он никогда не заходил.
     Потом ребята-вертолётчики сварили звездатую пирамидку с собачим профилем. То ли сварщику не зватило таланта изобразить собачий профиль, то ли наоборот, из потрясающего чувства жизни - профиль Головастика был передан во всей своей ужасающе прекрасной реальности.