Белый мотылек

 Дин-дон.
 Вечер.
 Часы пробили на площади. Шесть вечера. Для большинства людей это означает, что рабочий день закончен. Теперь-то можно вздохнуть свободно и заспешить по своим неотложным делам; работа позади – забудь о ней. Не город, а муравейник; каждый человек в котором труженик. Но в отличие от муравьев, люди живут в предвкушении ночи. Ведь это самое лучшее время. Так они говорят…
  Ночь...
 Лежа на крыше на парапете, повторяю это слово снова и снова, словно пробую на вкус и вслушиваюсь в то, как оно звучит.
Ночь… таинственно красиво, во рту остается сладкий привкус жженой карамели и немного горчит как после крепкого утреннего кофе, который обычно выпиваешь после привычного предрассветного  кошмара. Приятный вкус.
 Я лежу на этом парапете с тех пор как отгремели часы, и люди закопошились домой. Почему они так отчаянно спешат? Куда? Ан нет, не все. Вон тот, на углу стоит, ждет. Чего он ждет? Кого? Узнать бы…
  Хотя нет. Не надо. Не стоит. Не интересно.
 Лучше наблюдать, затем, как медленно умирает солнце, постепенно исчезая за горизонтом, изрезанным высотными зданиями, и окрашивая облака в багряный цвет. Многим они кажутся страшными или тревожными, но мне они всегда казались какими-то смущенными или немного грустными, ведь они тоже исчезнут.
 Облака еще недолго буду такими. До тех пор,  пока в небе не взойдет и не  засияет бледный диск луны и тогда весь город будет охвачен ярким разноцветным пламенем шумных электрических красок. Одинокая красавица луна... Глядя на нее, вздыхают влюбленные и  мечтают. Под ее очарованием преклоняются звери. Никто не может устоять.
Когда я снова посмотрела вниз, там уже никого не было. Пусто. Тихо. И звезд практически не видно. Даже на крыше многоэтажного здания. Глаза слепит неоновый свет фонарей.
 - Ночью никогда не бывает ни тихо, ни пусто.
Да, знаю. Я слышу. Слышу множество голосов, так будто они говорят только со мной, и чувствую каждого как саму себя. Как в прочем знаю и то, кто сейчас стоит за спиной и говорит. Мой кошмар.
 - Ты же знаешь… не можешь не слышать.
 - Да…
Можно не оборачиваться: никого не увижу; за спиной гуляет только ветер, мечутся тени по крыше  и живых там нет. Но он есть. И мне не забыться сегодня ночью в объятьях Морфея.
 - Слышу, – все равно говорю, но это совсем не обязательно.
 И вновь  тишина.
 Я сижу на самом краю. Отсюда, кажется, что можно протянуть руку и коснешься звезд и даже возможно сможешь забрать одну из них себе или перебирая между пальцами поиграть луной как монетой.
Хотелось бы знать: люди умеют летать?
 - Мы сейчас это и проверим…

 
  ***
 Уже давно стемнело, когда я вышел из церкви, где работал священником. Проходя через знакомый район, решил немного срезать. Тут меня знают, здесь не тронут. Типичное заблуждение большинства людей. Там-то как раз-то таки и трогают. Парадокс.
Странное дело, но здешние (друзья и товарищи моего детства) не верят, что из грязи можно вылезти и возможно поэтому моя ряса для них ничего не значит. Разве что есть очередной повод для шуток.
Мне оставалось пройти всего ничего до оживленных, ярко освященных улиц, когда я услышал едва различимый стон. И то это было больше похоже на скулеж зверя, нежели на человеческий голос.
 - Эй! – я подошел ближе.
 Стоило приблизиться, как тень, словно живая, нехотя отодвинулась, выпуская из своих лап законную добычу. Девушка?!
 Худощавая на вид, спутанные волосы, не разобрать кого цвета, слишком тусклое освящение, не могу более точно описать ее. Четко видна  неестественно вывернутая рука. Лежит на грязном асфальте безвольная мертвая кукла, которую из окна выбросила капризная хозяйка.
 - Эй, ты как? – я коснулся ее плеча, хотел слегка потрясти, но видимо дотронулся до раны т.к. она снова застонала и на этот раз более отчетливо.
 Мои пальцы были в крови. Могу поспорить это не единственная рана.
 - Ты жива? Что произошло?
 - Жива…
 Не знаю, как и когда, но девушка подняла голову и сейчас смотрела на меня. И я не заметил как очутился сидящим в метре от тела. Я ошибся, она не могла быть ни куклой, ни мертвецом. На меня в упор смотрели полные жизни и энергии глаза.