Начало пути 4

4.

- Я думал, ты не придёшь, - встретил Ромеса капитан. – Не передумал лететь? Тогда иди и займи антиперегрузочное кресло. Корабль, сам понимаешь, почтенного возраста, так что при взлёте приходится плющиться от перегрузок.

Ромес понятия не имел, где что находится, поэтому капитан был вынужден сам проводить его. Ромеса сначала удивило отсутствие команды на корабле. Однако пришедшие проведать его через пять минут после старта два андроида объясняли всё. Они дешевле и выносливее, чем люди, и потому на небольших кораблях отдают предпочтение именно им. На пассажирских же астроэнерджах работают люди, особенно в качестве стюардов. Некоторые пассажиры не переносят роботов, киборгов и иже с ними, особенно после одного нашумевшего случая, когда у одного андроида переключилось что-то не то куда-то не туда. Натворил же он дел, благо без человеческих жертв обошлось! В новостях три дня имели что обжёвывать и обсасывать. Позже факты обросли настолько невероятными слухами, что у многих развилась «мортофобия». Андроидов ещё называли на межгалактическом жаргоне мортами. Вроде человек, но не живой, хотя и мёртвым его назвать сложно. А некоторые вообще мортов на мертвяков переделали. Но Ромес лично не имел оснований не доверять мортам и отнёсся к их визиту совершенно спокойно. Морты послушны и работящи, но сколько бы в них ни вводили интеллектуальные программы, довольно туповатые ребята. У них частенько возникает собственное мнение, хотя реакция на какое-либо событие  абсолютно у всех мортов в какой-то степени одинакова и предсказуема. Внешне они очень напоминают людей, но каменное выражение лица и немигающие глаза, похожие на тёмные гранёные драгоценные камни с внутренней подсветкой, однозначно выдавали их искусственное происхождение. Морты не были роботами, ближе они стояли к киборгам, но собственно киборгами не являлись. Между собой они охотно сводили сплетни, травили технические анекдоты и обсуждали деяния людей. У многих появилось высокое мнение о себе, однако собственным подчинённым положением никто не был недоволен. Морты же как вьелсы были крайне непопулярны в силу своей интеллектуальной недалёкости.

Морты, навестившие Ромеса, поглазели на него, спросили про самочувствие и удалились, оглядываясь через плечо и громким шёпотом делясь впечатлениями о пассажире «Чёрного Кристалла».

Во входном проёме за ними материализовалась дверь. Приблизившись к ней, Ромес обнаружил, что его заперли. Он не стал кричать, искать рычаги и кнопки и стучать в дверь ногами. Он просто ожидал, что так будет, и предполагал, что вряд ли сможет в течение полёта свободно разгуливать по кораблю, с самого начала. Что ещё можно ожидать, если капитан даже для вида не потрудился узнать его имя и не назвал своё?

По тому, что его заперли, Ромес понял, что «Чёрный Кристалл» находится уже далеко от Окнета – неинтересной цивилизованной планетки.

Иллюминатора в каюте не было, и даже на звёзды взглянуть не представлялось возможным. Всё вокруг удивительно напоминало Ромесу окнетскую тюрьму – даже еда подавалась в окно пищедоставки. На время полёта Ромес был изолирован в маленьком пространстве для жизни, где не было никаких часов, и время определялось только по регулярной доставке пищи. Белая мягкая пористая обивка на переборках. Складной столик, антиперегрузочное кресло, складная койка, задвигающаяся в стену, всевидящий глазок камеры под потолком, дверь в санузел с душевой кабинкой, ровный белый свет потолка, гаснущий при нажатии большой круглой кнопки возле койки – это всё, что было предоставлено в распоряжение Ромеса. В тюрьме и то было лучше. Может быть, другой бы здесь тронулся умом, но такой участи Ромес не опасался. У него было слишком много мыслей для того, чтоб скучать, и слишком мало и слишком странных для того, чтоб сойти с ума.

Сны большей частью снились ему такие, какие невозможно передать словами, тем не менее Ромес хорошо помнил их. Странные места видел он во сне, странные события происходили там. Ромес вспоминал слова Рэли: «Сны – тоже миры, реально существующие. Ты видишь их, ты путешествуешь по ним, это твоя внутренняя Вселенная. Там за секунды могут пролетать года, и странное там не кажется странным. Там бывает страшно и весело, грустно и просто хорошо, скучно и очень интересно. Там живут близкие тебе существа – те, кто уже ушёл и никогда не вернётся. Хотя разве это можно назвать смертью? В снах они наделены особой силой: могут предупреждать о счастье и беде, и ты можешь говорить с ними, дотрагиваться до них. Ты можешь заглянуть в прошлое и будущее. Ты можешь становиться кем-то другим и самые дикие вещи воспринимать как должное. Во сне ты гуляешь в иных мирах и за мгновение переносишься из одного мира в другой…» Да, Ромес гулял в иных мирах, изредка ощущал их запахи, прикасался к каким-то предметам, а когда просыпался, кожа его ещё ясно хранила память об этих предметах, а в памяти навсегда запечатлевался запах чужого мира. Миры были очень разные, но ни один из них не являлся тем, который был нужен Ромесу. И ни в одном из них нельзя было остаться.

«Весь мир – это большие песочные часы, и время в них – песок. Песчинки одна за другой пересыпаются сверху вниз, и проходят секунды и века, и настанет момент, когда упадёт последняя песчинка. Тогда чья-то рука перевернёт часы, и всё начнётся сначала, только совсем по-другому. И так будет до бесконечности, пока та рука не устанет переворачивать часы, или пока песочные часы не разобьются. А что потом? Этого даже представить никто не может…»

Ромес, чтоб чем-то себя занять, отжимался от пола, положив ноги на столик, и всё бережно перебирал в памяти, как драгоценные монеты, все слова Рэли, ел, спал, стоял под душем…

А суток через двадцать «Чёрный Кристалл» пошёл на посадку. Ромес, собравший свой рюкзачок, сидел в антиперегрузочном кресле (его заранее предупредили о посадке через наблюдательную камеру под потолком) и созерцал эту самую камеру, раздумывая, стоит ли показывать тёмному всевидящему глазу маленькой чёрной коробочки рожу из серии «монстры в ярости». В конце концов Ромес решил, что камера не виновата в том, что она – камера, а тот, кто видит Ромеса, не виноват, что у него есть глаза, а у Ромеса не было другого способа путешествовать. А посему придётся отложить демонстрацию рожи на другой раз, если такой представится.

Неприятных впечатлений посадка у Ромеса не оставила. А после посадки ему любезно предоставили возможность покинуть обжитое за двадцать суток помещение. Но сразу за дверью Ромеса встретили два безмолвных морта и повели его к капитану.

- Как ты? – поинтересовался капитан.

- Норма, - коротко ответил Ромес.

- Для тебя конечная остановка, Петопар. Здесь мне за тебя заплатят интерами, должок возвращать будешь уже им. Ты мне понравился. Я попросил, чтоб тебя устроили в более-менее нормальное место. Но вряд ли моя просьба  чем-нибудь тебе  поможет. Отныне ты – вьелс. Своей воли у тебя нет, есть только воля хозяина. Извини, не предупредил тебя, чем торгую… На тебе я неплохо заработал…

- Я всё знал с самого начала, - отрезал Ромес. – И поставим на этом точку. Как мне жить, узнаю сам.

- Ну… Хорошо… Вот тебе товарищи, чтоб не сильно скучал.

В это время морты приволокли откуда-то двух оборванных людей. Один из них - лет тридцати пяти, с ошалевшими глазами – всё время порывался куда-то удрать, но морт его крепко держал. Второй – седовласый старец – чинно стоял, грызя ногти и отстранённо уставившись в потолок мутными водянистыми глазами. «Из какой клиники их стащили?» - подумал Ромес, бросая быстрые взгляды на «товарищей». С первого взгляда они ему не понравились, и потому он с полной уверенностью мог сказать, что это нехорошие люди. В людях Ромес разбирался отлично и ошибался очень и очень редко.

Их троих вывели из корабля морты, впереди шёл капитан.

На Петопаре – планете земного типа – была ночь. Крупные звёзды незнакомых созвездий мерцали на низком чёрном небосводе, где-то близко шумела река, и ледяной пронизывающий ветер приносил оттуда резкий неприятный запах отравленной мёртвой воды. «Плохая земля, - подумал Ромес, - умирающая земля беды». Он не хотел здесь оставаться, но морты толкали его вперёд, прочь от корабля, в освещённую алым светом разверстую пасть открытых дверей грозной чёрной громады какого-то массивного здания, возвышающегося в ночи.

Уже в здании, освещённом тусклой красной лампой и пламенем костра, разложенного прямо на каменном полу, чтоб хоть немного повысить температуру воздуха, Ромеса  и его спутников осмотрел маленький печальный человек с большими грустными глазами, заглянул в рот, в уши, пощупал пульс худой грязной рукой, послушал сердце. Особенно он избегал смотреть в глаза. Что-то пробормотав охраннику с лицом, обезображенным какой-то застарелой болезнью, грустный маленький человек быстро скрылся. Охранник непрерывно кашлял и болезненно щурился на капитана, отсчитывая ему грязные засаленные интеры. Капитан нервничал, переминался с ноги на ногу, громким шёпотом говорил охраннику:

- Побыстрее нельзя? Меня от Петопара вашего каждый раз с души воротит. Как ни прилечу, постоянно боюсь какую-нибудь заразу вашу подцепить. Дышать даже страшно – воздух отравлен…

- Не прилетай, - хрипло и равнодушно ответил охранник. – Всё равно в этот раз полёт никудышный. Этот ещё ничего, а те два – совсем барахло.

- Так ведь и платите соответственно, - не сдавался капитан. – И спрос всегда есть. Смертность большая, да? В общем, в следующий раз ещё парочку-другую подброшу. Дезинфицировать опять всё придётся после этого Петопара… Ну, пока! – капитан брезгливо взял деньги, быстро вышел и почти бегом направился на «Чёрный Кристалл». Морты трусили следом.

- За мной, - просипел охранник, без интереса снизу вверх взглянув на Ромеса, и побрёл вниз по тёмной лестнице, ведущей куда-то под землю.

Наверху Ромесу не нравилось, и он решил последовать за охранником. Товарищи по несчастью покорно поплелись следом. Десять ступенек лестницы вели к лифту – сооружению, скорее напоминавшему ржавую клетку с гнутой металлической площадкой пола. Всё вместе медленно, со скрипом, грохотом и лязгом ходило вверх и вниз по другой высокой клетке, заменяющей клетку лифта.

Все вошли в лифт, охранник с трудом нажал на чёрный, в рыжих пятнах ржавчины, рычаг, и неуклюжая клетка поползла вниз. Оттуда, снизу, тянуло жаром, и пробивался багровый свет, создающий угнетающее впечатление. Лифт медленно полз мимо вырубленных в скале ярусов, где трудились полуобнажённые блестящие от пота вьелсы – в основном люди и близкие к ним существа, родившиеся не на Земле. Чем ниже опускался лифт, тем жарче становилось, а вьелсы на ярусах выглядели более измученными. Багровый свет действовал на нервы.

Лифт спустился на самый низ. Теперь Ромес точно не хотел никуда идти: он чувствовал в воздухе странный запах – запах смерти и ненависти, запах состояния предела, когда всё вокруг держится на волоске и одно неосторожное движение может нарушить равновесие. И был ещё какой-то незнакомый оттенок запаха, внушающий смутную тревогу, напоминающий тьму и хаос, древний чёрный яд в запечатанных бутылках, воду, превратившуюся в камни, мёртвый лес с чёрными деревьями, где нет ни зверя, ни птицы, ни зелёного листка, где земля покрыта трещинами, из которых торчит колючая проволока… Просто запах, незаметный для человеческого обоняния.

И постоянный отдалённый тревожный гул каких-то исполинских машин, сотрясающий землю…

К лифту, остановившемуся на самом нижнем уровне, приблизился вьелс с мощным торсом, толстой шеей, по объёму сравнявшейся с маленькой для такого тела головой, и бульдожьей челюстью. Кроме грязных штанов и обуви, по которой казалось невозможным определить, чем она была раньше, из одежды вьелс ничего не имел. На левой руке блестел металлический браслет с выгравированными данными.

- Новые? – коротко спросил вьелс. – Или опять перебросили?

- Свеженькие, - прокашлял охранник. – Забирай.

- Я говорил – мне нужны нормальные, а эти трое и месяца не выдержат. Впрочем, этот может и полгода протянуть, - тяжёлый взгляд вьелса на миг задержался на Ромесе и тут же вернулся к лицу охранника.

- Если ещё двух привезут, ты их ко мне направляй, а то позавчера с двести девяносто седьмым – хе-хе! – несчастный случай произошёл, а вчера девятнадцатый в Бездну упал. Вот так.

- Знаем твои несчастные случаи, - пробурчал охранник. – Просишь тебя, просишь – не калечь их, а всё равно ты товар переводишь.

- Вот этот вот дедуля – товар по-твоему? Да он и без работы дольше месяца не покорячится!..- возмутился вьелс.

Охранник слушал его без интереса, кивал головой и всем своим видом показывал, что чувствует он себя здесь весьма неуютно. Когда вьелс замолчал, охранник со скрежетом открыл решётку и молча вытолкнул Ромеса и двух его спутников из железной клетки, закрыл дверцу, дёрнул вниз рычаг, и неуклюжая махина со стоном поползла вверх.

- Наденьте респираторы, и за мной. И только попробуйте отстать!.. - вьелс хмуро показал всем свой весьма немаленький кулак. Только сейчас Ромес заметил в руках вьелса довольно внушительную плеть из маленьких металлических пластинок. Каждому вьелс сунул по респиратору, один натянул сам и пошёл вперёд по длинной галерее, выдолбленной в скальной породе, видимо, вручную. Это был бесконечный коридор метров пяти в высоту, ведущий куда-то далеко во тьму, освещённый тусклыми лампами под потолком, дающими угнетающе-багровое освещение.

В отличие от верхних ярусов, кроме странной компании из четырёх человек, бредущих по тёмной пещере, здесь не было ни души, и грохот лифта издалека гулко отдавался под неровными каменными сводами.

Ромес плёлся за вьелсом и, чтоб не смотреть на его широкую спину, покрытую каплями пота. Глазел по сторонам, пытаясь всё запомнить. Подземный коридор петлял и извивался, лампы попадались всё реже, и приходилось напрягать зрение, чтоб различить в кромешной тьме далёкий, словно звёздочка, тусклый свет цвета крови. Но вьелс ориентировался без труда – как видно, он бывал здесь довольно часто. Иногда коридор разветвлялся, затем сливался вновь. Тут нетрудно было заблудиться и, если бы не лампы, блуждать в переплетении коридоров, возможно, пришлось бы весь остаток жизни.

Но, наконец, змеящиеся в разных направлениях ответвления закончились, и Ромес увидел впереди огромную пещеру. Там было удивительно светло, и свет этот исходил вовсе не от ламп, которые, кстати, здесь отсутствовали; его излучали стены, пол и потолок пещеры. От пола до потолка пещеры было метров двадцать или даже больше; как и коридоры, пещера оказалась творением рук вьелсов. В этом месте всё отличалось необыкновенной красотой, которую придавала незнакомая горная порода нежных тёплых тонов, где и вырубили пещеру. Возможно, именно сама порода и являлась объектом добычи, именно из-за неё здесь и работали вьелсы. Преимущественно вся она переливалась и светилась изнутри разнообразными оттенками вечерней зари и облаков на западе, где только что исчезло солнце, но местами встречались и тёмно-красные пятна, как подтёки крови. Всё это место светящаяся пещера, где не было теней, что-то смутно Ромесу напоминала, но он никак не мог поймать ускользающий образ.

В стенах пещеры виднелись ниши, и то, что там лежало, было отнюдь не так прекрасно, как ожидалось, ибо пещера использовалась как кладбище. В нишах покоились непогребённые вьелсы. Вытирая пот со лба и молча проклиная царившую тут жару, Ромес понял, почему всем пришлось надеть респираторы. Вьелсы умирали часто, и эта пещера давно служила для них последним пристанищем. В некоторых нишах лежали уже голые кости, в других – разлагающиеся останки, в третьих – ещё целые тела тех, кто недавно был живым, а теперь уже свободен.

Пещера закончилась, резко перейдя в новые хитросплетения тёмных коридоров. Минут десять прошло в напряжённом вилянии по разнокалиберным ходам, и в конце концов тройка новоприбывших вслед за вьелсом вышла в ещё более огромную – гораздо больше «кладбища» - бесконечную пещеру. Она была так же прекрасна и поражала своим величием и красотой. Вьелс приказал снять респираторы. Несмотря на жару, воздух казался довольно свежим. Издали доносились звуки, похожие на удары металла о камень.

- Сейчас получите одежду, - сказал вьелс, - а потом – на работу. Главный здесь я, и упаси Боже вас плохо работать или чем-то мне не угодить. Чтоб были мне, как все, и забудьте всё, кроме работы! Сколько вы проживёте, зависит только от вас самих. Удрать не пытайтесь. Всё ясно?

Ромес промолчал, хотя ему было совсем не ясно, в чём заключается работа. Тон вьелса к разговору не особенно располагал.

В стене пещеры было вырублено нечто наподобие комнаты, замурованной тяжёлой дверью со старинным висячим замком. Вьелс отпер замок. Помещение оказалось складом. Что-то прикинув на глаз, вьелс швырнул каждому из приведённых штаны неопределённого грязного цвета, при этом относительно чистые, (обувь, видимо полагалась своя) и погнал вглубь пещеры, протянувшейся, может быть, на несколько километров.