Мистика

   Радиоприемник в очередной раз выплюнул куски помех. Я никак не мог настроиться на нужную волну. И когда у меня появилось желание треснуть по приемнику кулаком, то он издал через шипение голос диктора. Тепло! Я продолжал крутить пока голос не стал громче помех. Избавиться окончательно от помех нельзя было. Можно было их списать на мое радио, но это не так. Помехи – были особенностью этой волны. Диктор закончил говорить и начала играть музыка. Медленная и убаюкивающая, она проникала в каждый миллиметр моего сознания и разума. Удобней устроившись в кресле, я стал слушать. Я подготовился к этой программе. Меня окружала обстановка комфорта и уюта. Ноги я завернул в плед, а сверху расположилась моя кошка. Единственное чего сейчас не хватало так это любимой книги, но у меня сейчас немного другой план. К импровизации барабанщика присоединился саксофонист. Теперь они вдвоем держали эфир. Но даже через их музыку еле уловимо просачивались слова диктора. Что теперь он говорил, было невозможно разобрать. Мой сразу рисовал образ, в котором он, безымянный диктор, сидит у себя дома и придумывает, что он будет говорить, когда его единственный слушатель включит радио. Но все его труды шли насмарку. Половина его труда была похоронена под звуками музыки двух друзей, которые вовсю играли на своих инструментах. За всем этим я даже не заметил, как за окном потемнело. А вместе и с наступлением  вечер смолкли два друга. Теперь эфир был во власти помех и диктора. Его рассказ переносил в то в занесенный снегом Нью-Йорк, то в плавящийся от жары Лос-Анджелес.  Вместе со сменой города и климата менялась и эпоха. В городе Ангелов царила атмосфера тридцатых годов, времена сухого закона, мода на плащи со шляпами и конечно, на вино и помповые ружья. Успех набирает джаз – новое музыкальное течение. В моду входит новая одежда и новые танцы. Люди даже не догадываются о грядущем аде, который перевернет жизнь во всем мире. Но происходят не только эти изменения: у диктора меняется голос. Больше он не напоминает тембр преподавателя вуза. Его голос груб и немного охрип. Он меняет и стиль повествования. Вместо красочных образов, метафор и красивых сравнений речь меняется. Теперь там насмешки, черный юмор и цинизм.  В городе символа свободы шел снег. Его было слишком много и казалось, что небо вот-вот и упадет на голову его жителям. И вот здесь временные рамки шагнули не очень далеко от нашего времени. Конец XX века и начало нового тысячелетия. Новые технологии, как для жизни, так и для манипулирования ей. Но внезапно все обрывается: диктор молчит, музыкальный фон спал. Теперь медленно нарастает вой. Это не рев машин – это рев синтезаторов и толпы. Толпа кричит и требует неизвестно что. Они кричат на неизвестном языке. Поэтому их требования остаются неизвестными. Но сквозь этот рев пробивается еле уловимый звук флейты. Кто-то решается по шуму обойти толпу и даже на какую-то секунду ему удается превзойти их, но на этом его успех и кончается. Звук обрывается и вместо него рождается безликий плач. Но и он вскоре перестает быть слышен – толпы больше нет и больше некому его услышать. И чтобы разбавить неудобную паузу, диктор снова зовет нашего старого знакомого. Его барабанная дробь звучит уже не так жизнерадостно. Он устал и он без друга. А может его музыка и была такой живой только из-за друга? А может это просто отчаяние? Ответ он нам никогда не скажет – он лежит где-то глубоко внутри. Но нам недолго дают насладиться творчеством одинокого гения, его музыка угасает под тихий шелест возбудимости колонок.
   Половина первого акта прошла и теперь начинается совсем новый шаг. Они не боятся экспериментировать. В их распоряжении целая вечность на репетиции и возможность учитывать способ проб и ошибок. И поэтому вторая половина начинается с голосов. Голоса людей: самых разных. Каждый из них говорит на своем языке, но каждый в силах понять ближнего. И им кажется, что в этом самом месте – им будет дано откровение. Откровение обо всех тайнах бытия, об атомах сознания, о бесконечности времени и полетах в самые неизведанные уголки нашего мира. Но, к сожалению это всего лишь иллюзия. И в один миг, в одно колебание временного отрезка все они обрываются. В один лишь миг – миллионы голосов стихли навсегда, чтобы дать жизнь новой форме – тишине. Но так было всегда и будет в дальнейшем. Ни одна форма продолжения жизни не может долго находиться в одном состоянии – оно будет постоянно развиваться дальше. И поэтому в один скачок, перед нами проноситься  почти вся история их вида. Она останавливается на неопределенном участке. Мы видим город, полностью состоящий из света – в нем нет ни одного уголка, где бы царила тьма. Здесь о таком слове даже не знают. Даже ночью светло, как днём. Может это страх перед ночными кошмарами, а может – это шаг в сторону прогресса? Это мир, полностью состоящий из проводов, соединяющих каждую сферу жизни. Здесь нет религии, нет какой-либо формы государства. На этот период приходится апогей сверхчеловеческого общества. Неоновый ветер рисует электрические символы, здесь это явление обычно, как для нас ветер. Но никто на него не обращает внимания. Нет. Это не надоело – это просто монитор. Да, вы правильно поняли – здесь абсолютно пустынные улицы. Жители сидят в свете мониторов в домах, которые никогда не видели, как их покидают. Как такое возможно для жизни? Никак – жизни здесь нет. Здесь живут существа, обитающие в железной оболочке. Последнее живое сердце умерло давным-давно в руках, тепло которых несоизмеримо угасало. Но как я сказал – это было очень давно. Но может в каком-то доспехе, есть, то сердце, которое сможет жить без электронной паутины; то сердце, что создано для любви? Но этой встрече не суждено состояться – по крайне мере на наших глазах. Перед нами проходит новый скачок, и мы снова летим вперед. И когда нам позволяют остановиться, мы не можем узнать мир. Если он раньше был идеалом компьютерной зависимости, то теперь он полностью покрыт песком. Неизвестно, какой катаклизм прошел здесь. Может тут прошла война? Может природа наказала зазнавшихся обитателей? Вариантов тысячи и рассматривать каждый не хватит ни сил, ни терпения. Как бы оно не было – теперь это мертвая планета. Палящее солнце окрашивает верхний слой песка в бургундский цвет. Этот цвет сам по себе прекрасен, а при падения луча солнца под определенным углом делает его похожим на морскую поверхность. Он манит к себе, зовет идти по нему вперед. Отправиться по нему в бесконечное путешествие. И длину его определит не градус палящего солнца, а сила духа отважившегося пройти этот путь. Но проходит ещё кусок времени. И он не проходит мимо нас – в этот раз, можно запросто стать участником этих событий. Неизвестно откуда начинает поступать вода, затапливая огромную пустыню. Воды становится все больше и больше: она не просто покрывает сверху песок своим огромным телом, она наращивает слои жира, возвышаясь над ним всё выше и выше. И где-то в глубине ново-родившегося океана появляется маленький, белый, червеподобный организм. Здесь на огромной глубине, куда толща воды не пропускает ни единого лучика солнца, его ждет новая жизнь. И не только его, а жизнь целой планеты. Он светится в темноте, разрывая тьму своей яркостью. Его ждет трудный и долгий путь, и он готов начать его прямо сейчас. Он делает взмах хвостом и начинает плыть в неизвестном направлении. Оставляя нас в кромешной тьме.
   Тьмы начинает рассеваться, и мы покидаем далёкий и таинственный мир. Его дальнейшая судьба нас уже не беспокоит – теперь это бремя других. Второй акт начинается неожиданно – вокруг нас огромный и цветущий сад. Сам сад огражден двух метровым забором, полностью состоящим из зеленого покрова. С цветом, составляющим его орнамент, падает пыльца – отсюда и прекрасный блеск, слепящий глаза.  Но средь этого блеска, имеющего желтоватые блики, выделяется всего один предмет. Девушка, лежащая посреди сада. На ней белое кружевное платье – отдалено напоминающее свадебное. Я медленно подхожу к ней и сажусь рядом. Я не могу понять спит ли она или она умерла. Над ней пролетаем небольшая стрекоза, как будто стараясь звуком своих крыльев разбудить её. Но девушка никак не реагирует. Я провожу рукой по её лицу – оно теплое, но девушка не дышит. Наверное, я должен хоть что-то сделать, но у меня нет на это времени. Точнее нет желания. Она красивая. Очень. И ждёт она, точно, не меня. Медленно поднявшись, я замечаю калитку в другом конце сада. Она со скрипом отворилась и передо мной предстала целая развилка с сотнями вариантов путей. Каждый из них уводил в бесконечный лабиринт. Выбирать не из чего, поэтому я иду по тому, который мне больше всего приглянулся. Дорога по нему не составляет для меня ни какого труда – как будто я парю над ней. Я не трачу ни единого грамма своих сил, чтобы пройти этот участок. Вскоре зона цветов, травы и вечно зеленого окружения пропадает. Теперь я вышел на улицы города. Они пустынны, но не заброшены. Здесь никого нет – совершено никого нет, но город находится в идеальном состоянии. На асфальте нет мусора, слои пыли не закрашивают витрины магазинов. Всё идеально. Я медленно прохожу по одной из улиц. Почему-то именно на ней я чувствую себя в безопасности, хотя за всё свое путешествие ни разу не испытал чувство тревоги. С каждым шагом день начинает пропадать и на замену ему приходит кровавый закат. Наконец, кровавое марево окутывает город и после очередного поворота я замираю. Передо мною длинный коридор, с потолка которого свисает огромное количество растерзанных человеческих тел, подвешенных на крюки. Осторожно шаг за шагом, я пробираюсь через заросли мертвых человеческих тел. Кажется, что с каждым шагом их становиться всё больше и больше и пройти мне не за что не удастся. Но в чем прелесть любого путешествия? Что нельзя возвращаться назад.  И в итоге, подвешенный ужас идёт на убыль и вскоре и вовсе прекращается. Мое лицо перемазано в уже засохшей крови. Но оно вызывает точно такое, же равнодушие, как если бы мне в лицо брызнули водой.  Устало моргнув, я замечаю, что окружающий меня пейзаж пропал – теперь вместо улиц был вокзал. Пройдя через парадные двери, я увидел несколько поездов ждущих, когда в них сядут. На всём вокзале ни одного человека. Даже за кассой нет кассира. Только на прилавке перед ней, одиноко лежит билет. Заинтересовано посмотрев по сторонам, я подобрал билет, так и не найдя его владельца. Я поднялся в вагон – он был тоже пустым. Не удивительно даже. Найдя свое место, я сел. Теперь оставалось только дождаться отправки, и она не заставляет себя долго ждать. Сначала раздается звук проверки тормозов, а затем, после легкого толчка, поезд медленно отъезжает от перрона.
   Открыв глаза, я вижу, что вагон полон людьми. Я пропустил тот момент, когда в нем появились.  Тут были всё: от детей до стариков. Каждый был занят своим делом. Смотря на них со стороны, я понял, что у каждого здесь есть семья. Каждый был чем-то занят: кто-то играл с детьми, кто читал книгу, а некоторые пытались вязать. Я посмотрел в окно: там шел ливень. Казалось, что небеса долго терпели, а теперь у них наконец-то появилась возможность поплакать. Такой ливень может устроить маленькое наводнение. Капли воды скапливались с внешней стороны стеклопакета, но, ни одна из них не попадала в салон. Мои размышления о природе ливня прервал вошедший в вагон контролер. Он проверял билеты. Я улыбнулся и полез за своим, но к удивлению я его там не нашел. Мой билет таинственным образом испарился. И когда он дошел до меня, я только виновато развел руками. Но мой виноватый жест, ни произвел на него никакого впечатления. И поэтому через каких-то десять минут я стоял, посреди поля под дождем и смотрел в след уходящему поезду. Всего за несколько секунд я промок до нитки. Оставаться под дождем нельзя было и поэтому я пошел вслед за поездом, который уже успел скрыться из виду. Это была бесконечная дорога — сколько бы я не шел, пейзаж вокруг меня не менялся. Может, это было из-за дождя? Но, так или иначе, я топтался на месте. Удары капель дождя по голове становятся невыносимыми. Закрыв голову руками, я бегу вперед. Я бежал очень долго, пока не увидел впереди небольшую будку. Она стояла рядом с путями. Ни мешкая, ни секунды, я забегаю внутрь. Вода льется с меня ручьем. В будке затоплена печь и поэтому моя одежда высыхает за несколько минут. Но что-то появляется на столе, прямо передо мной. Это мой радиоприемник. Он не настроен. Волна блуждает где-то на просторах сети. Медленно подойдя к нему, я ложу руки на переключающий рубильник. Если он появился здесь и сейчас, значит мое путешествие на сегодня закончено. Привычные действия: немного покрутив ручки, я вытаскиваю вилку из розетки. Шипение прерывается и вместе я. Темнота. Когда её сменяет свет, я вижу, что снова в своей комнате. Все, как и прежде. Аккуратно встав, чтобы не спугнуть уснувшую кошку, я подошел к радио. Проведя по нему рукой, я накинул на него тряпку. Пусть пыль не садится на него до нашего следующего сеанса. Эти миры пленили меня, и каждый сеанс вызывает во мне полную гамму эмоций и переживаний. Каждый раз, отправляясь туда, я испытываю что-то новое и оригинальное. Скромный и непонятный – мой проводник в мир безграничных возможностей.