Русский детектив. 11 глава. первая сила

                Одиннадцатая глава
    
          ПЕРВАЯ СИЛА.
    
    Вот где вопрос, вот где задачи корень.
    Казалось бы, невзрачненько живём,
    Из века в век всё тот же хлеб жуём,
    И вере нашей весь наш мир покорен:
    Ты знай одно – хоть помирай, а сей,
    Сей жито, чти родителей, друзей
    Чти, уважай, люби, и век от века
    Крепи заветный круг, и утверждай
    Под солнцем ясным если уж не рай,
    То просветлённый образ человека.
    Казалось бы, ну что здесь не понять?
    Ведь всё реально, стоит только внять
    Божественному слову сокровенно,
    И вот он, – Путь Земли!..
    ***   

    Так нет же, здесь
    Не дремлет Сатана. Чудную весть
    Какой-нибудь бродяга непременно,
    Прельщая дурьи головы юнцов
    И барышень сердца, в конце концов
    Откуда-нибудь выудит… похоже,
    Из самой преисподней… и – гляди –
    Уж он герой, романтик, и в вожди,
    Само собой, назначен к молодёжи.
    «Ах, он такой загадочный, такой
    Овеян славой, тайной и тоской,
    Так непохож на недорослей местных,
    На увальней, умеющих одно:
    По будням наломавшись, дуть вино
    По праздникам, порядочных, но пресных.
    Тот – не таков! Не гнётся для гроша.
    Зато душа какая... ах, душа!..» –
    Несут, лепечут вздор, обожествляя
    Чудного прощелыгу, голяка,
    А тот себе бесчинствует...  Пока
    Однажды не нарвётся, дозволяя
    Разнузданной фантазией мутить
    Юнцов, девиц... а там и поблудить
    В радениях восторженных, меж делом
    Одну, другую, третью совратив
    «Поклонницу таланта», убедив,
    Что всем хорош герой, душой и телом.
    Ну, тут уже, когда не скроешь срам,
    Отцы такой поднимут тарарам,
    Такой тут самосуд чинить возьмутся, –
    Не приведи Господь!..  Сам комендант
    Отступится от правил, не педант
    И не чинуша, знает – не уймутся,
    Покуда пришлецу не отомстят,
    Не выпорют и не охолостят,
    А там, с позором, – вон из городишка!..
    ***
    Но что здесь интересно? Только след
    Простынет наглеца, – как будто свет
    Померкнет... Поскучнеет всё...
    Мыслишка
    Одна меня преследует давно,
    А что как блуд – бродильное зерно,
    Без коего и бражки не подымешь,
    И опреснённый хлеб не припышнишь,
    И жизнь не прифасонишь?..
    Только, вишь,
    Во всём потребна мера. А не имешь
    Потребной меры – наперекосяк
    И всё, и вся пойдёт, и сможет всяк
    Нарушить равновесье вековое...
    Нет. Мера обязательно нужна.
    Вопрос лишь в том, кем сверится она,
    А с ней долженствованье таковое?..
    ***
    Представим, например, такой пейзаж:
    Положим, состоит весь город наш
    Не из купцов и работяг солёных,
    А сплошь из романтических юнцов,
    Курсисток, элегических певцов,
    Парящих в поэтических салонах,
    И все в нём так изящно, томно так,
    Что забреди ремесленный простак
    В туманный этот омут, он мгновенно
    Сердца тут прикует к себе всех дам,
    Всей молодёжи нежной – по пятам
    За ним ходить возьмутся, откровенно
    Вниманья домогаясь от того,
    Кто и не знал, не ведал ничего
    О бреднях романтических, о скуке
    Мечтательного полубытия...
    «Герой!.. Да кто? Да неужели я?..»
    Он изумлён, натруженные руки
    Он прячет, он смущён, он всюду зван,
    Он простотой лирический дурман
    Рассеивает, сам того не зная,
    Все чествуют его, он соль земли,
    Он корень жизни, как они могли
    Забыть о нём, в тоске изнемогая?!.
    Невероятно кажется? Смешно?
    Но он теперь – бродильное зерно,
    И он герой в том омуте туманном,
    Не хлыщ, не сноб какой-нибудь, а он
    Диковинка теперь, и вот – возжён
    Светильником в затменье свергуманном!..
    ***
    Соблазн, соблазн окрест сквозит, а Бог
    Безмолвствует... Не срок, видать, не срок...
    Что ж, значит сами люди, словом Божьим
    Сообразуясь, вывести должны
    Сеченье золотое: ты храни
    Основ основу, с ней одною сможем
    Путь разглядеть в тумане бытия,
    И, слава Богу, не один лишь я,
    Не я один так думаю: на этом
    Стоял и устоит, поможет Бог,
    Наш мир. Наш край... Хотя б наш городок.
    А то, что он прельщён тревожным светом, –
    Что ж, в нашей власти многое пока,
    Не дрогнули б ни сердце, ни рука…