Дневник покойницы. Глава 18

Выслушав до конца затихающие шаги Сысоя,обратившиеся тишиной,Грибальда Арнольдовна отправилась записывать в дневник всё,что её встревожило и все свои мысли,какие могла упомнить.
Это были неутешительные мысли и совершенно дикие предположения о будущем всей планеты.Себя она уже давно похоронила в подворотне и лишь ждала часа наступления той минуты,когда подворотня полностью всосёт её и уже не выпустит.А что там будет потом в подворотне,о том и думать даже не хотелось,лишь ёжилось сердце,охваченное неуёмной тоской и бессилием что-либо изменить.
Относительно себя она уже всё то и решила.А вот будущее планеты и всех людей на ней почему-то её встряхнуло и заставило накарябать несколько сизых строк,словно в память о тех временах,когда все дружно думали о будущем планеты,а на своё будущее времени уже не оставалось и приходило это своё будущее кое-как,через пень-колоду,как снег на голову,с бухты-барахты, и так до самой смерти,освящённой всеобщим думанием о всей планете,когда одна ли смерть или сто смертей ничего то в сущности и не меняли в этой общей заботе о всеобщем будущем,Город Солнца строился на костях тех,кто уже своё всеобщее со всеми отдумал и все силёнки положил на алтарь общего думания и обдумывания будущего всей планеты.
Грибальда помнила,всё тогда запоминалось хорошо ,как ждали в стране ядерной войны и ядерной зимы, и еженедельно проводили учения гражданской обороны и эвакуации всего музея ,помнила листовки с бесценными советами по спасению бесценных сокровищ всех времён и народов,и как каждый знал своё выделенное место для спасения в этом муравейнике думающих о всеобщем муравьёв,и как натягивали противогазы и кургузо одевали цвета поздней капусты резиновые костюмы химзащиты,сшитые на двоих спасающихся,и как инструктор пережимал трубку противогаза,чтобы убедиться,что нет подсоса воздуха снаружи,заражённого чёрт знает чем,какой-то гадостью с химическим названием,таким же ядовитым названием, как и сами эти занятия, и как сам этот  инструктор,пахнущий перегаром отставной полковник,напоминавший ей  Андрюшу,сизолицый,седоватый,изжившийся до обложки воинского долга служака.
На таких,она знала это хорошо,и держалась оборона всей страны,такие и должны были выставить свой щит противоядерной обороны от ракет Запада,а как они это могли сделать,это уже был другой вопрос,главное,что  это было сделать надо и долг того требовал,и пока спирт плескался в солдатской фляжке под шинелью полковника,оборона страны была в надёжных руках,так ей и Андрюша говорил,приезжая с учений в жопу пьяный,в грязи,в чужой полковничьей шинели,мохнатой от грязи окопов и привалов,с прокопчённым у костра лицом,с руками,ставшими чёрными от копоти и грязи,с пропотевшими насквозь и пахнущими лесом кителями и галифе,с убитым зайцем или косулей,застреленными в охотничьей облаве выжравшими добренько командирами воинских частей,с тремя парами облепленных глиной и дёрном сапог,в тапочках,на босу ногу,портянки в карманах шинели,в три часа ночи,с красными ,от недосыпа, глазами,с новым мотивчиком на губах,насвистывая и брызгая слюной,рыжеволосое веснушчатое лицо особенно бледно,а губы пунцовые, и горят,как в температуре,ярко и вульгарно,точно накрашенные жирной помадой.Ещё бы,столько жарких дружеских поцелуев на прощанье с друзьями!По-брежневски,сытно и взасос целовались в самые губья,в зубья,в дёсны,отпечатывая и запечатывая рты парами спирта и тяжёлого дыхания надсаженных неуёмным курением лёгких.
Грибальда встречала и молча раздевала,без слов совершенно,а бесполезно,толку- то!И сволакивала все грязные и пропотевшие вещи на балкон,проветриваться.Андрюше помогала раздеваться и вела в ванную,наливала полную, и усаживала его в тёпловатую воду,часа на два,отмокать.Медленно он приходил в себя и начинал мыться ,пофыркивая и матерясь грубо и некстати.Андрюша начинал всё вспоминать,что произошло за время учений и сколько трупов солдат отправили домой,к родителям,после несчастных случаев,а трупы были всегда,на то и учения,мать их!,трупы были всегда.
И Андрюша мог начать всхлипывать и даже плакать,долго плакать,матеря вышестоящее начальство и вспоминая имена убитых мальчиков,тихих мальчиков,глупых,оторванных от дома,больных,чахлых,с испуганными глазами смертников,таскающих ядовитое топливо,неловко и нелепо,без вопросов,пока один из мальчиков не падал замертво без сознания и тихо умирал, с пеной на губах,без крика,а тихо,как тень.
И Андрюша всё это видел ,и всё это происходило на его глазах,и мальчики падали на его глазах,и он должен был составить рапорт и подать начальству,а мальчиков тихо увозили,согнувшихся ссохшихся скелетиков,и клали в цинковые гробы после химобработки и отдавали родителям на захоронение.
И всё это Андрюша пропускал через себя и должен был с этим жить  и мириться.Он и жил,и мирился,и бунтовал только вот здесь,в полной ванне с остывшей водой,вымытый и чистый,бунтовал и плакал,так было ему жаль,что приходилось всё это видеть собственными глазами,и плакал о себе,что это его и погубило,всёвидение смертей мальчиков,это и погубило.
И успокаивало его только то,что возможно,некоторые из этих трупиков,будучи в добром здравии,захаживали,в его отсутствие, попороть вдоль и поперёк его Грибальду,законную его супругу,чему она сама и способствовала,но вины это с трупиков не снимало,и видно, в том и могло быть и наказание этих порщиков чужих жён, приговорами высшей силы,в существование которой Андрюша верил из всех сил,и часто уповал на эту силу всем своим нутряным естеством.
В портфеле он носил камень в виде фигуры по пояс,каменного бога,и бывало,вынимал его и поглаживал,обращаясь с просьбами.Камень ему часто помогал.
После мытья Грибальда отводила мужа спать.Он уже соображал и давал указания,что приготовить кушать.Она же лишь посмеивалась.На часах было шесть утра.Через пол-часа ей уже на работу,в музей,сначала автобусом из части,до Москвы,а потом в метро,до Пушкинской,
в храм искусств,где шла работа над очередной монографией о Сезанне.
Сутки Андрюша отсыпался и что-то клевал со сковородки,что сам приготовил,-яичницу,сало,гренки,пил много кефира и чая.А уже утром ,на следующий день,уходил в часть на построение.И жизнь снова входила в привычное русло,до следующих учений и до следующих трупиков,о которых можно и не плакать,когда это и есть приговор высшей силы и ничего здесь не попишешь,одно расстройство будет,себе только морока и неприятность.
Входя в стены музея,Грибальда мигом забывала о существовании злобного бушующего мира за стенами этого храма искусств.Она точно ныряла в живительную воду и выныривала совсем на другой планете,полной чудес и тайн.Эта планета и была по-настоящему её домом.И с прошлым миром , и с планетой Земля тогда её связывало только одно_ключи от квартиры.

07.08.2012г.