Путешествие. глава 2

     ГЛАВА 2
    
     ...Замерев, мы уставились на темнеющие у берега кусты. О, это было чудесно, волшебно, удивительно... Нет, все не то! Это было просто чудовищно! Как говорит один знакомый музыкант, "чудовищная музыка", если что-то его действительно восхищает. Из кустов раздавались безумные трели целого соловьиного хора. Где-то далеко, на противоположном берегу исполнял свою партию солист. Исполнял так, будто пел в мощнейший микрофон. Так вот она, моцартовская Царица Ночи: та же колоратура, те же рулады, но несравнимо, нереально, запредельно.
     Не помню, как долго мы слушали соловьев, не помню, как доели свой ужин и завалились в палатку.
     А утром опять были сборы. Рюкзак уже не так страшен, да и вообще все замечательно после вечернего концерта.
     Весь день в пути. Сначала по Подпорожью. Потом из Подпорожья ехали с мужичками в камуфляже на "газели" 90 км до Мегры - это такая приятная деревушка на берегу живописной реки. Деревня очень чистая, красивая, даже зелень какая-то яркая, свежая. Люди приветливые, здороваются. Белоголовые дети спокойные, веселые, нарядные, здороваются издалека и радостно. Так там хорошо, что уезжать не хотелось. Но надо.
     И вот мы опять едем. Везет нас угрюмый молчаливый парень. Только потом мы поняли причину его мрачного настроения. У них так принято: просят - надо везти, потому что больше никуда никак не добраться, а людям надо и точка. Человек садится за руль и везет, хотя у него, может быть, были совсем другие планы. При этом денег пассажиры обычно не платят. Вот и наш парень сначала он был угрюм, ехать не хотел, возможно, мы вообще ему вечер испортили. А когда мы предложили ему деньги, он от такой неожиданности сразу повеселел. Для близира, конечно, поотказывался, но потом деньги взял и не стал скрывать, что обрадовался: что-то рассказывал, жестикулировал и показывал дорогу.
     Приехали в Горнручей (ударение на "у"). Горнручей - это большая деревня на берегу реки Водлицы. Мы выгрузились у леса, на краю деревни, размялись, огляделись и увидели направляющуюся к нам фигуру. Подошел морщинистый мужичок, поздоровался и сказал, что у него 20 дней назад умер отец и он идет за поселок "звать отца". Я сразу вспомнила старый фильм "Семья вурдалаков": "Людей мало осталось, всех вурдалаки извели". Там тоже было что-то подобное. То ли кто-то тоже звал покойного, то ли, наоборот, нельзя было звать. Да... жутковато. Хотя мужичок вообще-то приветливый.
     Тут Вова решил, что на нас со всех сторон надвигаются грозы и надо заночевать в домике. Надо сказать, что такое эти, повсеместно, даже в самых диких местах, встречающиеся домики. Это могут быть и оставшиеся на старых вырубках строительные вагончики, и притянутые на тракторе охотниками или рыбаками щитовые домики. Их обычно тянут в самые непроходимые места на тракторах по зимней дороге, по снегу, когда даже старая заросшая мелкими деревцами дорога вполне проходима для трактора. Иногда это какой-нибудь одинокий дом, изба, единственная оставшаяся в живых из некогда существовавшей деревни. А бывают такие замечательные рубленые домики, настоящие новые избушки, построенные лесниками. Интерьер всех этих домиков обычно прост: нары, стол, печка, пара табуреток или чурбачки вместо них. Иногда вместо нар железные кровати. Все, кто посещает такие домики обычно заботятся о них: стол протерт, пол подметен, вокруг дома мусора нет - сброшен в специальную яму. Кроме того, каждый должен побеспокоиться о том, чтобы после него в домике осталась хоть какая-то еда: крупа, чай, сахар, подсолнечное масло, а также свеча, спички и - самое главное - соль. Потому что в этих краях основная пища - рыба, а какая рыба без соли?
     Вот и здесь, на окраине Горнручья, мы без труда нашли такой домик, который оказался довольно мил: большой стол, две скамьи вдоль стен и печечка. Внутри все обито оргалитом, довольно симпатично. Я назвала его "дом отдыха". Пора было устраиваться на ночлег - начинался красивый, как всегда после солнечного дня, вечер. Хотя, какой в белые ночи вечер? Так, легкое затемнение, как будто кто-то чуть притушил свет.
     Разбирая свой рюкзак, я вспомнила того мужичка, который шел за деревню "звать отца" - не прост все-таки оказался. Когда мы с ним прощались, он с усмешкой посмотрел на мой рюкзак и спросил: "А как вещи-то понесете?", потом еще раз усмехнулся и пошел своей дорогой. Я взялась за лямки рюкзака, и вдруг все развязалось, распалось и вещи вывалились на землю, как будто я ничего не утягивала, не завязывала. Я посмотрела вслед этому непростому мужичку и подумала: "сглазил". Пришлось опять пыхтеть, все в рюкзак запихивать, однако пока куртку не вынула, рюкзак завязываться не хотел.
     В "доме отдыха" мы неплохо поужинали, и, внезапно почувствовав страшную усталость, завалились спать. 
     Проснулась я от страшного шума, доносившегося снаружи. Я выглянула в окошко и вскрикнула от ужаса: к нашему домику медленно тянулись гигантские изогнутые щупальца...

                Продолжение следует