Пир у Мамая

А между тем на площади разводили костры, на них закипали огромные котлы, в которые бросались куски баранины, тут же устанавливали вертела, на которых стали поджаривать тех же баранов и быков.

Готовилось пиршество. Уже во всю пили кумыс и пьянели от него.

- Мы сейчас пойдем на пир к самому Мамаю, там почти вся наша община будет, русские тут люди не простые, каждый чем-то знатен, трон на котором Мамай сидит, русским ремесленником сделан, дворец его делали под водительством русских мастеров, купцы есть богатые, батюшка местный, опять же, в чести, Юшка там будет. И думаю, что мы там Темряза - колдуна и увидим. Посмотрим на него, многое поймем.

Говоря все это Епифаний привел ко дворцу Мамая. Дворец был красив! Выкрашенные в красный цвет стены защищали его, а сам дворец был покрашен в яркие голубые и золотые тона.

Они прошли мимо охранников, которые по виду не были ни монголами, ни татарами, ни европейцами. Мохнатые шапки были на их головах в этакую жару.

- Это с Кавказа люди. – Объяснил Епифаний.

- Мамай очень боится чингизидов, боится батыров монгольских, они его ненавидят, да и простые татары у него на вторых ролях. У него полно людей со всех сторон, да ты видел на площади, на пиру еще посмотришь.

Пир проходил очень демократично, или можно сказать – с варварской простотой. Мамай сидел на золотом троне, но низком,  был почти доступен, вокруг него приближенные, остальные же рассаживались, кому, где удобно.

Специально для европейцев были скамьи и столы, для монголов и тюрок были подушки, на которые они и расположились. Из всей роскоши только протекающая вода, весь огромный зал рассекали ручьи, они текли по мраморным каналам, скапливались в небольших мраморных водоемах, были и фонтаны.  Вода несла прохладу.

Еще стены зала были покрыты зеленым орнаментом, но краски не были яркими, скорее, успокаивающие.

Еда тоже была простая, без всяких изысков – это было мясо. Очень много мяса, варенного, жаренного, запеченного на углях. И понятно, почему именно мясо – ибо воинам нужен был белок, а где его еще взять в таком количестве, как не в мясе?

А вокруг в основном были воины. Одеты они были по-разному. Одни чуть ли не рубищах, в накидках, на которых были одни заплаты. Другие были одеты в самые роскошные одежды, тут тебе бархатные куртки и порты европейцев, и шелковые халаты на монголах.

И лица были соответствующие – сборище профессиональных убийц. У всех у них читались явные психические отклонения. Особенно ярок был один. Европейского типа, с серьгой в ухе, с черными кудластыми  волосами, с такой же всклоченной бородой, на лице его была улыбка шизофреника, глаза были стеклянными. Он расхаживал по рядам, иногда снимал порты и махал своими причиндалами.

- Его бы в монастырь, лечить, - сказал тихо Виктор на ухо Епифанию.

- А в драке он лют, - сказал Епифаний, - тут больше ничего и не надо. И вылечат его скоро, секирой по башке.

Воины накинулись на мясо, как будто их неделю не кормили, хотя с иными возможно так и было. Но, проглотив первые куски, тут же взялись за вино и кумыс, причем, монголы не пренебрегали вином, а европейцы с удовольствием пили хмельной кумыс.