День рождения Вити Полякова

   
   "Лекарство" от Витькиной эротической бессонницы Миша увидел ещё из проходной. "Зилок" с откинутым уже задним бортом стоял у вxода в цех. и сейчас, после разговора с новичком, Грубин окончательно" распределил роли".
   - Витёк, дождёшься Арчи - и на разгрузку, машина уже дожидается.(Арчи - последний "экземпляр" Бригады Грубина.
   -Бусделано, командир, - пробасил Поляков.
   - А мы с тобой сегодня в паре, Алексей, - обратился Миша к Орлову. Для Грубина это было "правом первой ночи" - в первый же для новичка день встать с ним в пару, рассказать ему о "премудростях" их немудрёной работы, присмотреться, насколько расторопен и сноровист новичок. К тому же, не вылезала из Мишкиной головы эта загадочная "Гренада", хотя и подозревал он, что называется она много короче, может - Куба...
   - Пойдём, Алексей, долги трудовые Родине отдавать - пошутил Миша и отправились они в цех. по дороге он рассказывал Алексею о работе, хоть и простой на вид, но требующей внимания да силы физический. И уже в цеху, стоя друг против друга у упаковочного стола, стал он расспрашивать Орлова о загадочной Гренаде. И рассказал Алексей, как однажды ночью разбудили их, по первому году уже отслуживших в армии, как той же ночью погрузили их в эшелоны, а проснулись они уже в славном городе Одессе.Ночью же переодели их в штатские костюмы одинаковые своим серым, якобы не приметным цветом. И если в гимнастёрках они ещё как-то отличались друг от друга, то в серости костюмов были не различимы. И всех отличий - на рядовых такие же серые кокетливые береты, на офицерах - шляпы.. И опять же ночью привезли их в порт и погнали по трапам в трюмы большегрузных пароходов. Вначале как-будто бы один кто-то, даже не запел, а словно выдохнул: "Я помню тот Ванинский порт и вид пароходов угрюмый"... - и все вполголоса запели. И командиры забегали матюкаясь, а они поднимались по трапу - и в один голос выдыхали эту песню. Странным было то, что песню, как оказалось, знали все . Спускались они по тем же трапам в страну пальм, ослепительных мулаток-креолок и "румбы-самбы-бумбы". "Куба - любовь моя!" - заорал кто-то, и опять в сто глоток подхватили:
   ...Остров зари багряной...
   Песня летит над планетой звеня
   "Куба - любовь моя!"
   Слышишь чеканный шаг?
   Это идут барбудос.
   Небо над нами как огненый стяг,
   слышишь чеканный шаг?
   - Алексей, цвай минутен, я мигом - сказал Миша и исчез. Вернулся он действительно через две минуты с толстой тетрадью в руке.
   -пожалуйста, Алексей, пока я писаниной займусь, нарисуй мне в тетрадку эти песни
   - попросил он Орлова.
   Дааа, тетрадка эта появилась недавно, месяца полтора назад. И появление её было связано с Мишкиным "конфузом". Посреди недели Витёк неожиданно отозвал Грубина в сторонку и смущаясь, заговорил: - Мишаня, тут, это, намечается у меня день рождения, так что в субботу подкатывай часам к пяти. Адрес помнишь ли?
   Адрес Мишка помнил, и адрес-то - не проблема. Само приглашение было для него неожиданным и,прямо сказать, очень приятным. Витя Поляков, Витёк... Указ об усилении борьбы с хулиганством дважды прокатился по Вите катком. Один раз - по малолетке да по дури - конфет шоколадных захотелось ночью ему да друзьям, а вот во второй раз - ято да, это за дело - драка в общественном месте с нанесением средней тяжести побоев... Это да, однако, случись та самая ситуация нынче, опять бы Витя кулаки пустил бы в ход... Ну да - быльём поросло да последствия "выросли". И последствий было - и наружное , и внутреннее. Снаружи шрам в углу рта, что повредил лицевой нерв и придавал Витькиному лицу выражение какой-то полупрезрительной улыбки. Посторонние, люди не сведующие, улыбки этой боялись и ею возмущались, даже Шурик, АлексАндр Николаевич, поначалу всё Мишке с упрёками в адрес Витьки лез. Ну вот, а внутреннее последствие - это язва, о которой только Мишка и знал, и , как скрутит полякова, отправлял его бригадир в раздевалку, перемогнуть хоть на время боль. И приглашение для Миши было и приятным, и льстило его, да уже и не мальчишескому самолюбию. Самолюбие самолюбием, да вот и проблема образовалась - а подарок? Что же подарить корешу, с которым за несколько месяцев совместной вахты уж сколько-то там соли определённо съедено? И вспомнилось Мишке: "Самый лучший подарок - это книга!"
   (Смейся, смейся, дорогой читатель, да не забывай, что времена были, прямо скажем - "доисторические", и в своей простоте и наивности люди и впрямь верили и полагали, что и вправду - книга не только лучший подарок, но и друг. Наивные, глупые были...) И Мишка верил. А потому сразу после работы - в троллейбус - и в центр Города, где магазинов книжных - через один. А там, в книжных, Грубин давно уже примелькался. А книгой, самым лучшим подарком для Витька, конечно же будет трилогия Германа: "Дорогой мой человек". "А что ж? Какую ещё книгу читать человеку с судьбой уже на взлёте - нелёгкой?" - думал Грубин входя в знакомый магазин. И услышал, в ответ на свой вопрос о книге: "Где ж ты раньше был? Где ж ты раньше был?" - снисходительно улыбаясь пропела продавщица, но увидя Мишкино расстроеное лицо, на минутку задумавшись, сказала:
   -Подожди здесь, я сейчас позвоню, узнаю - и вышла в комнатушку, что обреталась прямо за её спиной. Вернувшись, улыбаясь, но уже не снисходительно, а по-доброму, она сказала: - Беги на Вейденбаума, знаешь, где там магазин? Пешком успеешь, скажешь - от Бируты, дадут они тебе книгу.
   "Ах, - думал Грубин, - какие же добрые и хорошие люди вокруг! И проблему решили, будет Витьке подарок! Кто бы догадался мне сделать такой же..." - с этой мыслью он уже входил в магазин.
   В субботу, уже где-то под пять часов вечера, Грубин ступил на улицу, где и проживал его отныне кореш Витя Поляков. Улица эта была ему знакома. В последний раз прогуливался он по ней лет пять назад. Сейчас, вспоминая ту прогулку, Мишке стало смешно. А тогда... тогда было не до смеха, было обидно и стыдно, и чего больше Грубин и сейчас бы не ответил. "Канторить" термин, обозначающий принудительно-добровольный отъём мелких денежных средст братвой из кармана пацана. Вот и Мишаню на этой улице "заканторили", окружила братва пацанёнка и изъяла из его кармана аж целый двугривеный. Деньги - мелочь, но обиды - не в пример этому двугривеному. Вот и разобиделся Мишаня на улицу. Каково-то сейчас встретит? А улица встретила индиферентно. Мало ли их, пацанов, пылили своими подмётками по ней, по улице, где братва прописана? Витькины же друзья встретили Грубина с настороженым любопытством. "Что ещё за фраер нарисовался на горизонте?" И первый вопрос Мише из-за стола: "Слышь, паря, а ты Колю Барса знаешь?" "Ох, напугали, - подумал Миша, и бодро ответил -Знакомы.
   - ну так нарисуй нам его.
   - Росту низкого, только руки чуть не до колен. Разговаривать не любит, сразу "кувалдой" в лобёшник - ответил Грубин.
   За столом засмеялись, мол - "в точку!" и - Витин голос: - я же говорил - свой! Кампания подвинулась, уступая место за столом новому "корешу". На Мишкин подарок смотрели недоумённо, пока Витя не рявкнул: - Учитесь, блиннн, а то, Миша, посмотри на "подарки": на тумбочке лежали:красивого плетения кожаный ремень, набор "кухонных" ножей, включающий: "выкидуху", лезвие с рукояткой из цветного плекса, зажигалка с "зажигательной" девицей на картинке. Кто-то взял гитару и под "С Одесского кичмана" и разлили по первой. Деваться Мишке было некуда, да и подумалось ему:"Да уж пора, наверное , пора уже и к водочке приобщиться", и первую в жизни рюмку водки - "За Витю! За корешей новых!" - он лихо опрокинул внутрь. И сразу почему-то вспомнилось, как отец, Иосиф Абрамович, в редкие застолья опрокидывая рюмку приговаривал:"И как её пьют беспартийные?" Мишка недолго задавался этим вопросом, тут же поспешив запить чем-нибудь обжигающую горькую жидкость. "Чем-нибудь" оказалось пиво, и Грубину пришлось срочно закусывать эту смесь салатом. По счастью, гитару взял Витька, все отвлеклись, не замечая судорожных мишкиных движений.
   - Журавли улетели, журавли улетели...
   Опустели, замолкли, родные края, - напевал Поляков.
   Но оставила стая среди бурь и метелей
   одного с перебитым крылом журавля...
   Позже Миша так и не мог вспомнить, а кого же ему жальче было, кто перед ним "восстал" журавлём с перебитым крылом: Витька, или он сам" Но факт: не дожидаясь призыва он наполнил свою рюмку водкой и ... а куда ей деваться, если не в Мишкино горло? "Зашумело - не зашумело?" - он не помнил. Поплыло, и он сообразил, куда-то надо "плыть". Грубин попытался встать из-за стола, но так и не понял, то ли туловище торопилось в нужном направлении, а ноги "тормозили", то ли ноги устремились в нужном направлении, а туловищу никак не оторваться от стола, но факт: раздался Витин бас: "Мишаня, по коридору - первая дверь налево". Спасибо Вите, успел. И всё что было выпито да закушено безо всяких сожалений было "низвергнуто". Ополоснувшись, прополоскав рот, вернулся он к столу в мгновенье протрезвевшим. На снисходительные и смешливые взглады из-за стола он не обращал внимания: "Смейтесь, смейтесь КОРЕША!"
   Через пару дней уже на работе положил Грубин перед Витькой чистую толстую тетрадь.
   - Пиши, Витёк!
   - Чего писать-то, командир? - испугался Поляков. "Неужто какую-никакую объяснительную?"
   -"Журавлей" пиши, "С одесского кичмана" пиши, всё, что знаешь пиши!
   Так и началась эта тетрадь. А нынче - как эстафетная палочка - перешла она к новичку, к Орлову, и Миша бдительно следил, чтоб заполнялась она регулярно.

продолжение следует:http://www.proza.ru/2012/08/08/239