Иллюзии и старые вещи

Я всю жизнь хотела стать гитаристкой, но так и не стала. И художником, но тоже не стала. Мольберт и гитара стоят в углу. Зачем я не отдаю их? Пока они стоят, я думаю, что в один прекрасный день я возьму их в руки. Хотя в глубине души знаю, что это не так. Это игра такая. Я не люблю расставаться с иллюзиями.
С той же целью я веду блог и читаю френдленту. Так мне кажется, что у меня много друзей, хотя ни один человек из френдленты не знает даже моего имени и никогда не видел в лицо.
Еще у меня есть графический планшет. Я знала, что не стану на нем рисовать, но мне было приятно думать, что стану, поэтому купила. Ну да, это игра такая, я же сказала.
Точно также в доме стоят рояль и шкаф с немецкими книгами. На рояле никто на моей памяти не играл, но выбросить рука не поднималась. Еще бы, это же память о папиных родителях. Немецкий в семье знает только отец, да и то с трудом. Словом, книг из старинного шкафа никто не читает. Но мне опять же приятно думать, что я когда-нибудь выучу немецкий. Хотя это все равно не оправдало бы наличие шкафа с книгами – книги там с готическим шрифтом, который трудно разобрать, даже зная язык.
Но память, память. Это память о папиных родителях. То есть игру в старые вещи и иллюзии начали еще родители, а я подхватила. На рояле любят спать коты. Еще там в детстве любила сидеть я.
У меня хватает и книг на английском. От бабушки. Тоже память. Вы поняли, что их я не читала, да? Английский я когда-то учила в школе, и даже пару курсов в универе, но потом забросила. Да и знала-то на уровне программы негуманитарного факультета.
Не менее ценна в этом отношении и статуэтка Будды. Буддистов в семье не было. Но статуэтку любил дедушка. Чем она его привлекала, неизвестно, но любил. Так и стоит. На память.
Есть у нас и шкатулка с украшениями. От бабушки. Все они сломаны. Мама не один десяток лет собиралась отнести их к ювелиру на починку. Не отнесла, разумеется, и не отнесет. Поэтому они лежат в шкатулке. И лежать будут.
А сколько у меня фотоальбомов и сувениров из Египта. Все от бабули, я сама не была в Египте ни разу. Бабуля очень надеялась, что я поеду. Она даже подарила мне денежку на оформление загранпаспорта. Но паспорт я тогда не оформила, деньги потратила на какую-то ерунду, и, видимо, в Египет не поеду уже никогда. По ряду причин. Во-первых, характер не позволяет куда-либо выезжать, а, во-вторых, я денег не зарабатываю, не научилась. Но мне приятно думать, что я буду когда-нибудь в Египте. Эту надежду поддерживают сувениры и фотографии. Я играю, играю.
В комнате у меня целый склад косметики и платьев. Хотя я не крашусь и хожу в джинсах.
Я так привыкла. Но косметику и платья держу. В надежде, что когда-нибудь, возьму и превращусь в настоящую женщину. И даже замуж выйду. Хотя, как было нетрудно догадаться по тексту, это мечты вроде Египта. Все равно я буду ходить в драных штанах и смотреть под ноги. Как в детстве приучили. Но косметику и платья не выкину. У меня должны быть иллюзии. В конце-то концов, хоть что-то у меня должно быть. Если уж нет реальности.
Мать хранит вещи своих родителей. Они для нее так живее. Когда-нибудь я тоже буду хранить вещи своих родителей. Чтобы они были для меня живее.
И свои вещи, хоть и ненужные, я тоже оставлю. Чтобы думать о том, что было реальными возможностями лет 15 назад. Тогда еще это были возможности и потенциал, а теперь иллюзии. Тем крепче я держусь за них, понятное дело. Возможность научиться играть на гитаре. Возможность выучить английский  и немецкий. Выйти замуж. Съездить в Египет. Прожить жизнь.
Да, я забыла про ролики. У меня есть даже ролики. Кататься я, конечно, на них уже не буду.
Но я хочу думать, что буду, поэтому не отдаю их. И губная гармошка. Мне приятно думать, что я научусь. И френдлента.
И множество старых телефонных книжек. С телефонами людей, которым я никогда не позвоню. Их давно нет в моей жизни, но я хочу думать, что позвоню все-таки. И держу книжку в ящике письменного стола. Под рукой.
Когда-нибудь, когда и родителей уже не будет, я буду сидеть в окружении старых вещей.
И думать, что вокруг меня не вещи, а люди. И родственники, и друзья, и знакомые. Вот же телефонная книжка. Вот же френдлента. Вот же вещи родителей. Я по-прежнему буду думать, что все-таки выучу языки, увижу Европу и Египет, стану гитаристкой и художницей, научусь писать пьесы и рассказы, ездить верхом, лепить из глины, освою ювелирное дело. Я буду так думать, сидя среди старых вещей «на память». Со временем я научусь говорить со всеми этими вещами, как с людьми. И мне будет казаться, что у меня опять большая семья. Как в детстве. И такая длинная жизнь впереди. В которой я столько всего успею.
«Наташа так расцвела!», «Институт, в какой Институт поступила?», «Рисованием занимается!», «Друзей приводила…», «Вроде,  у нее роман новый», «Да вроде бы нашла работу, ей нравится, точно не знаю…» Этот чудесный гул голосов, который вобрала в себя старая мебель, будет окружать меня, создавая иллюзии, пока я не рассыплюсь в прах вместе с нею.
Потом наконец-то на свалку отнесут и меня, и все барахло: мебель, фотографии, поломанные украшения, шмотье, старые игрушки, расстроенную гитару, ни разу не использованный мольберт, рояль, шкаф с книгами…
А странно. Только что все было впереди. А теперь только иллюзии и старая телефонная книжка.
Бывают такие люди…