Ты ведь будешь летать со мною, вечно?

Вере шесть лет. У нее длинные черные кудрявые волосы, а глаза, светлые, тепло-голубого цвета. Такого цвета бывает разве что небо и то только в мае.
Вера плакала. В первый раз ее отверг мальчик. Да еще как отверг! Не так как разговаривают взрослые, со множеством объяснений, непонятных сложных слов, нет... Он покрутил пальцем у виска и сказал плохо, но старательно выговаривая злосчастное "р": "Дурррра".
В общем, конечно, это была мировая катастрофа.
В комнату зашел папа. Это был немного чудаковатый мужчина, он был художник. Одет он был неопрятно, но зато глаза его светились. Они были такие же, как у Веры.
- Нуу, милая... Что случилось?
Вера заплакала еще громче. Она знала, что папа не умеет утешать, но не смотря на это она хотела, что бы он побыл с ней по-дольше. Он, несомненно, очень и очень любил ее, но много времени он уделять ей не мог. "Работа художника неблагодарна, но зато она самая замечательная" - говорил он иногда по вечерам после того, как доделывал очередную картину.
- Верочка, милая, не плачь. Нуу...
Ох уж это "нуу"... Вера знала, что папа вкладывает в него все свое сопереживание.
- Знаешь, милая, когда меня бросила мама я тоже плакал, хотя воон какой взрослый.
Папа улыбнулся и Вера увидела, что на щеке его ярко-зеленая полоска краски.
- Вера. Главное это пережить. И никогда не забывай, что у тебя есть другие, тоже, кстати, очень дорогие тебе люди.
Вера улыбнулась. Она больше не плакала. Она просто очень любила папу.
...
Вере сорок восемь. Волосы у нее короткие, но это не мешает им находиться в беспорядке. Маленькие черные кудряшки. Она никогда их не любила.
Вера сидела в маленькой комнате, пропитанной запахом маслянных красок и плакала.
Так, от усталости. Со всеми бывает, правда.
Звонок в дверь. Она медленно поднимается и утирает слезы. Хватит. К ней пришли две девочки, она учит их рисовать. Девочкам по четыранадцать и у обеих прямые косые челки. Нет, они очень хорошие и приветливые, просто челка - это первое, что бросается в глаза.
Когда Вера открывает дверь девочкам из комнаты выходит отец. Ну как выходит... Выползает, по-другому и не скажешь. Вере не нравится, что он выходит, когда у нее гости.
- Здраствуйте-здравствуйте, девочки...
Он говорит тихо, но одновременно как-то звонко.
Девочки улыбаются. Не понятно искренне, или натянуто. Вера так не умеет.
Она недавольно хмыкает.
- Все, пап, иди, не доставай девченок.
- А знаете, девочки... Я сегодня ходил в аптеку, выбрал лекарство... Хотел заплатить и тут смотрю... Нет моего портфельчика... Он у меня такой старенький, Коричневый, как кофе. Расстроился я...
- Хватит, папа, иди в свою комнату.
- А потом прихожу домой, захожу в комнату и вижу, он сидит на стуле такой гордый, что ему удалось меня обмануть. Ну я рассердился, конечно, но больше обрадовался.
Он улыбается, как ребенок. Так же как у шестилетнего мальчишки у него не хватает зубов. И глаза светятся.
Девочки тоже улыбаются.
Вера не довольна. Ей... Как-будто стыдно.
- Так, папа, иди, передай привет портфельчику, а мы пойдем заниматься.
Он медленно уходит. Конечно, в восемьдесят не полетаешь. Хотя во снах он летает и это так здорово, так здорово...
Вера уводит в комнату девочек, дает им краски. Объяснив, что они должны нарисовать сегодня она уходит. Хочется кофе. Сделав чай и девочкам, она возвращается в комнату и тут понимает, что отец сейчас с ними. Она сердится и открывает дверь.
- Верочка, а я принес девочкам конфеток к чаю.
Девочки снова странно улыбаются.
- Послушай, не мешай нам заниматься. Хватит, хватит, девочки очень благодарны. А теперь иди.
Он выходит.
Молчание.
Запах кофе и маслянных красок.
Вера выходит. Делает новую чашку кофе. Она злится на отца. Девочки тихонько болтают в комнате обсуждая девченок и мальчишек. Им плевать.
Прошел час, вот им уже пора уходить. Они идут отмываться от краски, смеются, одна из них особенно сильно испачкалась. Все руки в краске, а я еще яркая зеленая полоска на щеке.
- Ну что, уже уходите?
Вера вздрагивает.
- Послушай, папа...
- Какие вы смешные... Все в краске. Ай-ай-ай. Я тоже раньше любил рисовать...
Он снова улыбается.
Девочки уходят.
Дверь захлопывается.
- Папа, сколько я тебе говорила, а? Не надо доставать людей своими глупостями.
- Но, Вера, я же не хотел тебя обидеть.
- Не всем интересно слушать твои истории о потере сумок и... Что ты там еще им рассказывал? Каждый раз выдумываешь что-то. К чему все это?
Он молчит... Он стыдится, как-будто Вера ему и не дочь вовсе, а скорее мать.
- Послушай... Я не хочу тебя обижать... Но, пап, они могут бояться тебя слушать... Ты говоришь, как сумашедший. Лепечешь что-то себе под нос и все ни о чем.
- Прости меня, Вера.
Он выходит к себе и ложится на кровать. В кватире тихо-тихо. Он засыпает. Во сне ему шесть и он снова летает. Он летит над городом, который в это время спит... Внезапно он думает: "А интересно... Вера летает во снах?" Он летит, летит, ему легко-легко. Как-будто он - не он вовсе. В руках у него кожанный портфельчик, немного потрепанный, цвета кофе. А на щеке зеленая полоска краски.
Вера сидит на кухне...
"Что же с ним творится? Он ведет себя как ребенок, совсем ничего не понимает... Видно, он уже совсем болен. Ну что мне с ним делать? Господи, пусть его шизофрения не зайдет дальше, а? Я же не справлюсь, Господи. Я и так еле-еле справляюсь... А если он забудется? Я же не смогу давать уроки дома... Ну кто согласиться заниматься рисованием в одной квартире с шизофренеком, который лепечет себе под нос всякую бессвязную ерунду?"
А ему все снился сон, только вот один вопрос мучает его: "А вдруг, вдруг Вера не умеет летать во снах? Вдруг, она не знает, как это здорово... Это же очень-очень страшно... Ну что же, я научу ее..."
Он встает. Берет листочек и карандаш. Пишет что-то. Ложится на кровать. Засыпает. Он думает: "Ну что же... Теперь, я спокоен. Я помог ей. Она полетит, она сильная... А я... Я... Я буду летать вечно... Теперь я свободен"... Под ним был город, а над ним небо, теплого-голубого оттенка, как его глаза. Оно будет вечно.
Несколько часов он не просыпался. Вера заходит в комнату. Дотрагивается. Пытается разбудить, но все напрасно...
Она сидит в оцепенинии. Начинает плакать. ТИхонько так всхлипывать... Он ведь уже не услышит... Значит, можно не стараться. Больше он не будет ее долго-долго жалеть... Она медленно все вспоминала.
"Дурррра" - это слово звучит, как крик ее детства... "Все я забыла..." - думает она - "Все перепутала... Папа... Господи, господи... Почему сейчас, папа, прости меня..."
Тут она натыкается на маленький листочек. Карандашом, детским почерком там написано: "А ты умеешь летать, Вера? Это так легко... Ты ведь будешь летать со мною, вечно?"
Она кладет голову на кровать. Медленно успокаивается.
Засыпает.