Черные вороны. Часть 4

Впереди армии, опережая ее на полдня, двигались конные разьезды. Отчаянные сорвиголовы не только обследовали дорогу, искали место для лагеря, но и успевали первыми поживиться всем мало мальски ценным, что кидала под копыта их коней капризная богиня Фортуна. Под вечер на Мученика Антония всадники не периминули заглянуть в большую беленую мельницу возле плотины на неглубоком ручье. Грузный неповоротливый хозяин, непривыкший к подобному обращению со стороны побаивающихся его местных крестьян, открыв рот, беспомощно наблюдал, как на благо императора ловкие вооруженные люди орудуют в его амбаре и кладовой, забирая еду, посуду и одежду. Он, конечно, не был уверен, но доносившееся со второго этажа звуки свидетельствовали — наемники не обошли вниманием и его немолодую супругу вкупе с некрасивой хромой снохой.
Уже собираясь покинуть гостеприимного мельника, командир налетчиков обратил внимание на забившегося в темный угол и старающегося слиться с грязной стеной человека в рваном выцветшем кафтане. Так уж получилось, что Генрих Штар знал в лицо мелкого дворянского отпрыска Бирстрофа фон Тимца, не прошло и месяца, как последний почти до гола раздел полупьяного всадника в «Жареном гусе» возле городской стены Лейпцига. Разумеется, негодяй отчаянно жульничал!
Третьего же дня гнусный мерзавец имел неосторожность трусливо дезертировать из полка.

Громадная имперская армия начала распологаться лагерем часа за четыре до заката. Поднявшись с восходом, она не прошла и двадцати миль. Слишком громоздкая, слишком неповоротливая... Не растратившие своей силы наемники торопились выложиться до конца в кутежах, попойках и игре в кости.
Темная холодная ночь застала Карла Равея в обществе угрюмого Малыша Филлипа и опусевшего кувшина из-под кислого дешевого вина. Капризная Судьба в очередной раз жестоко посмеялась над неудержно азартными игроками — оба продулись подчистую. Причем у Равея, в отличии от приятеля, по первой-то все было замечательно, что ни бросок — никак не меньше восьми очков. Едва ли не все девчонки Толстушки Фелисы готовы были вцепиться друг-другу в волосы, сражаясь за место у счастливчика на коленях. Он сказачно разбогател... А спустя час, будто бы заразился невезением Филлипа — спустил все. Остался даже еще прилично должен.
Товарищам не понадобилось и получаса, чтобы основательно залить душевные раны, украшавшей их стол, кислятиной.
Единственным, да и то весьма сомнительным, выйгрышем Равея за этот черный вечер была глупая басенка выуженная из Косого Кота.
Недавнее ранение ничуть не изменило беспутный характер пустобреха. Не желая тратить свои четыре гульдена на лекарей, пропойца споро направился к маркитанткам, отвратительно сверкая повсюду пустой, источающей желтый гной, глазницей. Денег у старика к ночи, естественно, уже не осталось, а играть с ним в долг стал бы только умалишенный. Или проигравшийся в прах Карл Равей.
- Эй, приятель, не желаешь ли кинуть кости? - как можно равнодушнее проговорил наемник в направлении товарища.
Единственный глаз Косого Кота алчно вспыхнул. Он немедля пристроился возле отчаянно зевающего Малыша Филлипа и торопливо протянул узловатые дрожащие пальцы к деревянной кружке с костями.
- Что ставишь? - казалось, без малейшего интереса бросил Равей.
- А ты? - встрепенулся старик, уронив на стол перед собой вязкую омерзительную каплю, - Чем ответишь ты?
Карл нарочито медленно поднял руку, показав мельком, тускло сверкнувшее между пальцами, серебро. Маленькая магометанская монетка, доставшаяся от Итальянца, которую ни один нормальный солдат, не стал бы показывать, опасаясь праведного господнего гнева. Или обвинения в иноверии от соседей по столу. Но Косому Коту наемник ее отдавать и не собирался, приоткрытый рот того уже наполнялся слюной от одного вида денег. Старик, чавкнув, сглотнул:
- Я знаю тайну. Тайну большого сокровища...
- Тайну? - криво усмехнулся ландскнехт.
К несчастью рокот азарта в его голове оказался значительно громче голоса разума — встряхнув несколько раз тяжелую кружку Равей с силой бахнул ею об стол. Тройка и двойка!
Довольно хихикая в предвкушении легкой победы, мерзкий одноглазый старик сгреб предательские кости. Карл с нескрываемым отвращением смотрел, как тот долго и тщательно трясет свою кружку, беззвучно шепча молитву неизвестным демонам. Наконец Кот решился. Бабах! Равей едва не подпрыгнул на месте — две двойки!
- Давай сюда свою Тайну!
- Я отыграюсь, - старик не мог поверить в такую не справедливость, - Удваиваю ставку!
- Чего ты удваиваешь? - расхохотался наемник, - Свою проклятую Тайну?! У тебя теперь их две?
- Ты нарушаешь артикул, - угрожающе зашипел, переходя в атаку, старик, - Я имею право отыграться!
- Имеешь, - не стал спорить Равей и демонстративно положил ладонь на торчащую из под дублета рукоять кацбальгера, - Если есть что поставить, то имеешь...
Какую то минуту соперники не сводили друг с друга напряженных взглядов, но в их молчаливую дуэль неожиданно вмешался Малыш Филлип:
- Остынь, Кот. Карл прав — если тебе есть, что поставить, можешь, кара господня, отыграться, нет — ищи у кого занять...
- Ладно, дьявол вас забери, ваша правда, - едва не рыча от злобы, сдался Косой Кот, - Здесь неподалеку на месте одной деревеньки когда-то давно стоял огромный дворец. И его подвалы были забиты золотом. Теперь дворца уже нет, а подземелья-то остались...
- И что? - хмыкнул Равей, - Где эта деревня? Где там подвалы?
- Не знаю, - огрызнулся увечный старик, - Что знал — рассказал...
- Ты думаешь? - искрене удивился Малыш Филлип, медленно вытаскивая остро отточеный кацбальгер. Карл Равей проворно зашел за спину онемевшему от страха Коту:
- Сейчас проверим!

Ледяной холод ночи несколько развеял винный туман в голове Равея, и недавняя идея уже не казалась такой замечательной. После нескольких минут «разговора по душам», озлобленный сломавшийся пропойца отвел приятелей к накрепко привязанному к толстому дереву пойманому давеча дезертиру. Того, знал каждый, поутру, после благославения священником, ждала виселица и трясущийся избитый пленник, изрядно обмочившейся от страха, не внушил наемникам особого доверия. Впрочем, его история про подпол в третьей хижине слева от дороги и охранюющих его разбойниках прозвучала довольно связно. Единственное на чем настаивал приговоренный к петле, дрожащий на промозглом ветру, человечек — взять его с собой в качестве проводника, чтобы не ошибиться и не запутаться. Но Равей без труда раскусил эту не слишком умелую хитрость: нет уж, сперва они найдут сокровища, а потом не забудут и о пленнике.
Спустя час они вдвоем с Малышом Филлипом, изрядно, правда, поплутав в кромешной темноте, добрались до мелкой звонко журчащей в тишине леса речушки. На противоположном берегу смутно угадывались немногочисленные силуэты домов.
После минутного колебания наемники, истово перекрестившись и призвав в помошники Господа, решились ступить в предательский обманчиво безобидный поток. В холодной черной воде вокруг шумно резвились ундины - то где-то вдали, то совсем близко раздавался неожиданный громкий всплеск. К счастью утопленицы не тронули потревоживших их ландскнехтов, и те, проворно перейдя на бег, вырвались на покрытую высокой травой надежную сушу.
Еще раз возблагодарив Всевышнего, Равей указал на нечеткие очертания одного из сооружений:
- Этот.
Малыш Филлип, не соглашаясь, качнул головой:
- Нет. Вон тот, что справа. Видишь дорога поворачивает, вот и считай.
- Сказано же «слева», а ты показываешь на правый дом...
- Почему? Вон же дорога...
- Да это разве ж дорога! Тропа...
Поскольку ни один из спорщиков не пожелал признать правоту товарища, наемники порешили, не теряя времени, осмотреть обе хижины, и Карл Равей, немедленно захватив инициативу, повел приятеля к избранному им силуэту.
Ланскнехты не подошли к темной покосившейся лачуге и на десяток шагов, как услышали грубые приглушенные голоса.
- Я же говорил, - довольно осклабился Равей, - Это охранники.
Малыш Филлип насуплено хмыкнул и, медленно выдвинув кацбальгер из ножен, осторожно направился к полуоткрытой рассохшейся двери. Карл, не желая отставать, последовал за товарищем. Они находились уже возле самого входа, когда наемник запоздало сообразил, что не лишним было бы послушать о чем говорят не видимые стражи, понять сколько их, где стоят, но раздосадованный правотой приятеля Малыш Филлип, не останавливаясь сорвал несопротивляющуся старую дверь и, грозно зарычав, тут же ворвался вовнутрь.
Мерцающий огонек единственной свечи до неузнаваемости искажал окрашенную в оттенки черно-оранжевого обстановку. Равей, едва заметив какое-то движение, отчаянно ткнул в ту сторону своим клинком.
Трех вооруженных до зубов мужиков наемники взяли неожиданностью. В расплывчатом оранжевом блеске жалкой свечи, они мгновенно бросились к предназначенным Судьбой жертвам. Карл рассчетливо ударил, не успевшего даже оглянуться бандита в оголенное основание шеи. Малыш тоже не расстерялся - приятели оказались в большинстве. Единственный оставшийся в живых разбойник дрожал, забившись в угол, свеча в его трясущихся с перпугу пальцах прыгала, угрожая неминуемо погаснуть.
Приставив окровавленный кацбальгер к горлу будущего покойника, Равей забрал у него небольшой горячий огарок, прекратив дикую пляску теней:
- Косой Кот?! - ахнул Филлип, - Какого дьявола?
Действительно, спустя мгновение, Карл сумел разглядеть в неровном свете знакомую одноглазую физиономию старичка.
- Эгей, - угрожающе надвинулся он на калеку, - Похоже, наш друг проиграл некую Тайну не только нам...
Его рука напряглась, готовясь нанести финальный удар.
- Давай, бей, - прошипел Кот, - Да только здесь все-равно ничего нет. Висельник обманул нас всех! Шиш вам, а не золото!
Неожиданно с улицы послышался удивленный возглас.
- Твои дружки?! - Равей с товарищем, не сговариваясь бросились к распахнутой двери, плотно прижались по обе стороны косяка.
Первого вошедшего солдата Малыш Филлип ударил по затылку рукоятью кацбальгера, второго, испуганно отшатнувшегося, Карл проворно схватил за дублет, потянул на себя и сбил с ног. Третий и четвертый успели прикрыться клинками, и Филлипу пришлось сдерживать их обоих, благо низкая узкая дверь оказалась на его стороне.
Противник Равея попытался оказать неуместное в его положении сопротивление, но наемник ловким ударом локтя тут же сломал ему нос и лишил сознания.
- Гляди-ка, - ничуть не удивился он, рассматривая свою жертву, - Этот тоже из наших. Черная лента вон на шляпе...
- Я их не знаю, - пискнул в углу Косой Кот, - Приперлись сами.
- Становится все интереснее и интереснее!

Спустя десяток минут бессмысленной переполненой взаимными оскорблениями перебранки ландскнехтам удалось договориться. Незванными гостями и вправду оказались ребята одной из рот полка Миттенбаха. Отсутствие обещанного клада расстроило их гораздо больше, чем ранения товарищей. Но в качестве удовлетворения они, не препираясь, довольствовались возможностью отвесить хороших тумаков несчастному одноглазому старику, который, как оказалось, и явился причиной их ночного авантюрного похода. Просто кто-то подслушал, как он сманивал солдат пойти за древним сокровищем, и решил попытать счастья сам.
Расстались, когда из-за леса уже блестнули первые еще холодные полупрозрачные солнечные лучи. Сославшись на помощь Косому Коту, приятели задержались в разоренной деревне:
- Ну что? Убедился? - усмехнулся Малыш Филлип, - Твоя лачуга неверная. Настал черед моей!
Равей, неспоря, первым направился в сторону выбранного приятелем дома, такого же полуразвалившегося-полуразрушенного. Но тот, к немалому сожалению, поспешил подло обмануть их черезчур смелые надежды: такие же ветхие стены, такой же плотно утоптанный земляной пол.
В отчаянии товарищи принялись метаться, стремясь заглянуть в едва ли не каждую хижину. Однако, к их глубокому разочарованию все строения оказались похожи, как близнецы — одинаково бесплодны.
- Пора возвращаться, - хмуро процедил избитый старик, - а то примут за дезертиров.
Красноречивым жестом он изобразил наброшенную на свою тощую шею веревочную петлю, которую резко рванул вверх.
- А ты, Кот, неплохо будешь смотреться, болтая ногами в двух футах от земли, - зло бросил Малыш Филлип, - Взаправду, Карл, пора нам топать назад!
Но Равей не слышал — его перепачканные серой землей пальцы, дрожа от возбуждения, ощупывали широкую дощатую крышку на полу последней из хижин. Совсем не той о которой говорил висельник, никак уж не подходящей по описанию... Но наемник уже унюхал неповторимо сладкий, манящий аромат золота. Его ногти впились в трухлявое дерево в тщетной попытке приподнять крышку, пальцы побелели от усилия. Но проклятый древний дворец никак не желал отдавать солдату своей тайны. Зарычав от бессилия Равей рванулся вверх всем телом, окропив алыми каплями крови иссушенную вытоптанную землю — громко хрустнув старые доски не выдержали и разломались. Косой Кот мгновенно оказался рядом, и, рухнув на карачки, засунул в темный лаз свою любопытную голову.
- Здесь мертвяки! - обрадованно сообщил он приятелям, - Дальше тьма, как в аду...
Малыш Филлип торопливо разжег свечной огарок. В его неровном, колеблющемся свете приятелям предстала маленькая неглубокая яма, заполненная полуразложившимися человеческими телами в рваных лохмотьях.
- Дьявол раздери, - сплюнул от досады Равей, - Нет тут ничего! Да и быть не могло...
- Похоже, они в подпол спрятались, - задул ненужную уже свечу Филлип, - Да задохнулись...
- Проклятье! - в бессильной злобе Косой Кот с такой силой саданул ногой в ветхую стену хижины, что пробил насквозь.

Имперская армия поднялась на рассвете, но сдвинуться с места смогла лишь к полудню. В пестром шуме разноголосицы, стуке подбитых железом подошв, скрипе плохо смазанных колес медленно и важно прогарцевали всадники, за ними, лихо закинув на плечи длиннющие пики, пошла веселая бесшабашная пехота, наконец напрягшиеся от усилия быки принялись вытаскивать на дорогу бесчисленное море телег...
На голом, далеко выстоящем из пышной кроны, суку могучего придорожного дуба красноречивым призраком смерти надо всем этим многолюдством зависло тело мелкого дворянского отпрыска Бирстрофа фон Тимца. Изменчивая Фортуна, которая позволила несчастному с месяц назад обыграть бравого Генриха Штара в кости, коварно повернулась спиной в самый важный момент, и с неприкрытой насмешкой глядела с небес на большого черного ворона, что медленно кружил неподалеку, ожидая когда уйдут все эти шумящие двуногие существа.
Карл Равей смотрел снизу. Ему было наплевать на повешенного. Но на Фортуну он все же обиделся. Если бы только он не заупрямился и захватил дезертира с собой! Тот не ушел бы живым — указал нужное место... Наверняка, они даже деревеньку перепутали.
- Равей, - проревел грозно издали толстяк Гарош, - Ты, что, кара господня, и себе место на ветке присматриваешь?! По соседству с приятелем?!
Наемники вокруг громогласно заржали.
Плюнув с досады и перекрестившись, Карл Равей поспешил вслед за уходящими по дороге товарищами.