Глава 3

Глава 3.
Меня считали необыкновенной. Может, льстили, а может, говорили от всей души. Это неважно. Они убеждали, что мне предназначено нечто особенное. И убедили… Постепенно и я сама свыклась с мыслью, что появилась на свет для того, чтобы совершить что-то грандиозное. Они заставили меня поверить в своё предназначение, которого на самом деле не было вовсе.
Жаль, что суровая правда дошла до меня лишь сейчас…
Мне, наверное, было суждено стать обычной, ничем не отличающейся от других. Лишённой редкостных талантов и потрясающей красоты, простой, любящей свою семью женщиной, которая после работы стремиться скорее добраться до дома, чтобы приготовить ужин и немного отдохнуть перед экраном телевизора. Такой, как все. Двое детей, муж, собака, уютная квартира, в лучшем случае – ещё машина, поездки летом на море и дача. Одним словом, всё то, что делает счастливыми других людей. И сделало бы меня, если бы я не возомнила, что создана для другой судьбы. Интересно, чем же я так отличилась от других? Что заставило так думать?
И вот итог: теперь даже простая жизнь в кругу семьи кажется недостижимой мечтой. Я хотела журавля в небе, отпустив пресловутую синицу из рук, и только теперь понимаю, насколько нуждаюсь в ней. Тихого счастья достойны нормальные люди, а не те, которые попали в психбольницу в неполные восемнадцать лет. А может, это и было моё особое предназначение?...
Я смутно помню своё возвращение домой. Мой самолёт разбился. Где-то разбиваются люди об асфальт по своей же воле, разбиваются вдребезги стеклянные стаканы, разбиваются чьи-то хрупкие сердца о чужое равнодушие, разбиваются надежды. Вот и мой самолёт разбился, а я думала, что со мной этого никогда на случится. Все пассажиры, за исключением меня, погибли, но, если честно, мне кажется, что я погибла тоже. У них умерли тела, а у меня – душа… И я не считаю это везением. Лучше бы чья-то, менее бесполезная и никчёмная жизнь была бы спасена за счёт моей. Например, мамина. Ведь мама была гораздо добрее, отзывчивее, благороднее, терпимее меня и сделала куда меньше зла. Она думала скорее о других, нежели о себе, в отличие от меня. А вот я… Какого чёрта Бог дал этот шанс именно мне?! У Него же был обширнейший выбор, так почему Он остановился на мне? Я видела в аэропорту молодую женщину с грудным ребёнком, летевшую вместе с нами. Видела маленького мальчика с ангельской улыбкой. Видела старенького дедушку с орденом на груди… Их больше нет. А я – есть. Несправедливо, правда? Я бы подарили спасение кому-нибудь из них. Жаль, что Бог так жестоко ошибся… Все эти люди были достойны спасения гораздо больше меня…
После авиакатастрофы я три недели провела в больнице, восстанавливаясь после падения, и вышла с диагнозом «диссоциированная амнезия», заболевание, при котором человек забывает факты из своей личной жизни. Дальнейшее вспоминается смутно и смазано. Я пыталась забыться всеми известными человеку способами, порой самыми низкими и неприглядными… Сейчас мне стыдно за себя, но тогда было всё равно. Таблетки освобождали меня от гнетущей реальности, помогали отстраниться от мучавших страданий, пока не загнали в свою ловушку. Эйфория и лёгкость проходили, а оставался неприятный осадок горечи, накатывавшая с новой силой депрессия и безысходность. Те взлёты и резкие спады, что творились в моей душе, было не сравнить с жалким вредом, наносимым организму. За болью от раны в сердце я не замечала ни тошноты, ни дрожи… Ничего. Вспышка солнца, правда, в отличие от прежнего сияния, искусственная, сменялась полной темнотой и невозможной пустотой. Снова, снова и снова. Пока не появились они…
Галлюцинации начали посещать меня постепенно, но верно. Поначалу я думала, что они пройдут сами собой, но эта надежда не оправдалась. Я отказалась от «симуляторов счастья» и потонула с беспросветной тоске, но мир реальности и моих видений продолжал упрямо соединяться. События путались в мыслях, слышались разные несуществующие звуки и раздавались звонки, которых не было. Я стала бояться темноты, потому что теперь делила квартиру с безумиями из своей головы. Тени захватили мой дом, опутывая его всё прочнее, доведя меня до побега из собственного дома. Они жаждали, чтобы я ушла, и посреди ночи я кинулась прочь от них. Я неслась, захлёбываясь слезами, по оживлённой магистрали, а машины, выстроившись в ряд, чтобы не сбить ненормальную, выбежавшую на проезжую полосу, дико сигналили мне. Вместо того, чтобы перейти на другую часть, я остановилась на своём месте и продолжала рыдать. Рыдать от страха, потому что за рулём каждого автомобиля сидела тень. Тени, тени, тени! Это походило на кошмарный сон, в котором они окружили меня со всех сторон, вот только сны кончаются, а это – нет.
 Дальше всё пропадало в темноте до того момента, как он из сердобольных водителей отвёл меня домой… Наверное, мой знакомый, потому что он не спрашивал адреса и моего имени, а молча вёл, несмотря на сумасшедшие крики сопротивления. А потом тени сгустились, собравшись в плотное пятно, отделившееся от стены и бросились на него. Я закричала снова, ожидая увидеть мгновенную смерть, но случилось гораздо худшее. Бедняга медленно запылал и начал гореть, как горит подожжённый лист бумаги. Его футболка неторопливо сворачивалась и тлела, огонь уже перекинулся на прямые тёмные волосы, когда я наконец опомнилась. Вырвавшись и схватив из холодильника бутыль воды, я опрокинула её на несчастного, который так и стоял столбом – наверное, от ужаса. Однако, после того, что я сделала, вскрикнул и схватив меня за плечи, с силой тряхнул.
Его пронзительный крик до сих пор стоит у меня в ушах. Неестественно долгий, он протяжно растянулся на долгие секунды, сливаясь во многоголосом хоре. Тени, не сговариваясь, вступили с ним в дуэт, вот только первый голос смолк, а они все неустанно продолжали. От страха встретится лицом к лицу впервые так ясно и громко с их голосами, я закричала тоже, врываясь собственной неверной нотой в эту фальшивую какофонию и отчаянно пытаясь перебить ее. Это несомненно кричали тени – так страшно, даже визгливо, мучительно разрезая на части слои блаженной тишины. Слышать их вопли было настолько невыносимо, что я в отчаянии зажала уши руками и скорчилась на полу, уткнувшись лицом в колени. Обезумевшие тени, казалось, решили оглушить меня, лишив еще и слуха, и оказались как никогда близки к цели. Их целью в очередной раз стала я.
Я уже не кричала, а измученно прижимая к голове ладони и скрепя зубами, терпела эту пытку. Кто-то будто сквозь сон хватал меня за руку, пытался увести прочь, но я, в душе жаждавшая спасения, только шарахнулась в сторону и, захлебываясь слезами, забилась в угол. Я хотела, чтобы кто-то отогнал тени, запер их на ключ в одной из комнат, и они не смогли бы больше никогда вырваться оттуда, а мне бы помог убежать отсюда. Но страх овладел над разумом, не позволяя даже ухватиться за ту руку, что могла вытащить меня из кромешной беспросветной темноты, окутавшей абсолютно все. Стены, коврик в прихожей, часы с бешено качавшимся маятником – все потухло, исчезло по бездумной прихоти теней. Пространство гасло и темнело, проваливаясь в неизвестность.
Мы с тенями были однокоренными существами с общей частью «сильны», только вот я – с приставкой «-бес», а они – «-все». Они действительно не знали преград, сметая на своем пути все, чтобы достигнуть цели – меня, в очередной и тысячный раз меня. Оставалось лишь догадываться, почему смерть еще не разделалась с беспомощной девчонкой, сходившей с ума. Мне нечем было защититься, и они прекрасно знали это. Тени загнали меня на самый край света, затопив все тьмой и своими оглушительными воплями, заставляя забыть совершенно обо всем, вплоть до самого имени. Единственным, что продолжало пульсировать сознательной мыслью в голове, были мои страдания.
- Поднимайся, поднимайся! – в отчаянии звал кто-то тогда, прорываясь сквозь мощные раскаты криков, но слабый голос в запредельном шуме. – Пожалуйста, успокойся, пойдем отсюда! Ну… пошли, прошу тебя!
Но я не двигалась с места, сотрясаясь от рыданий…
Дальше воспоминания вновь теряются в пустоте, прерывающейся лишь на том моменте, когда я со злостью молотила разбитыми в кровь кулаками кирпичную стену, кто-то тщетно оттаскивал меня от нее, а рядом спешили на помощь санитары. Я отбивалась, пиналась ногами, заходилась нечеловеческим ревом… Я, не задумываясь, бросилась бы за любым, кто мог спасти меня от теней, но перестала что-либо понимать. Они мерещились везде, на каждом углу, казалось, захватившие каждый сантиметр мира, только чтобы вселить в свою жертву панический ужас, доходивший до предела. Они уже коварно смеялись из машины, в которую меня волокли… С трудом мне удалось вырваться из цепких рук и ничком рухнуть на асфальт. Свернувшись в комочек, я подняла кверху лицо, чтобы видеть бескрайнее, разрезанное зигзагами молний и разбитое грозовыми раскатами небо, и заходясь ором, бессильно молила о помощи. Это длилось пару секунд, пока меня, брыкавшуюся, вопившую, рыдавшую, заляпанную кровью, уже запертую в машине, не усмирил мгновенный укол в руку. Раз – и я провалилась в безопасный крепкий сон…
Надежда на то, что хотя бы здесь тени оставили меня в покое, быстро испарилась. Они затаились, спрятались в углах, но не исчезли, все так же крадучись, преследуя меня по пятам и выбираясь по ночам на свободу. А я по-прежнему бессильна, не знающая, как противостоять им.
***