Белые голуби Глава 1

               

          Скорый курьерский поезд, рассекая лучами прожекторов душную июльскую ночь, летел в бескрайней степи, громыхая сопряжениями купейных вагонов. Пассажиры давно спали на своих местах, лишь неутомимые проводницы оберегали их покой, прислушиваясь к мелодии отбивающих такт стальных колес и заваривая чай в стаканах с серебряными подстаканниками. За окнами проносились бесчисленные телеграфные столбы, редкие огоньки блуждали в пустоте ночи, крохотные лесные островки возникали и тут же уносились, прячась в сумеречной мгле. Воздух был насыщен ароматами степных трав, различались запахи полыни и багульника.
         Костя лежал на верхней полке, вглядываясь в черный квадрат окна. Спать не хотелось, разные мысли не позволяли расслабиться, забыться. Думать, собственно, было не о чем. Все и так понятно: осенью идти в армию, а сейчас они с Олегом, другом детства, направляются в студенческий стройотряд. Позади получение диплома, теперь он молодой специалист, вот и решил пару месяцев поработать на стройке. Когда тебе девятнадцать лет и вся жизнь впереди, о чем еще думать? Но что-то тревожило, не давало уснуть.
         Весь отряд состоял из двенадцати человек. Все были из учебной группы Олега и лишь один Костя со стороны. Почему-то больше желающих не нашлось. И вот эта дюжина храбрецов собралась вместе. Обсудили организационные вопросы, скинулись на стройотрядовскую форму, решили, что каждый приедет, когда сможет, а с десятого числа начнется трудовая вахта. Что делать, где будут работать, никто точно не знал и командир отряда, двадцатишестилетний очкарик, кандидат в члены КПСС, заявил: разберемся, мол, на месте. Это было партийное задание и если он его с честью выполнит, быть ему коммунистом.
         Семеро из двенадцати девушки. Олег с Костей, очкарик-командир и еще два хороших боевых парня. Он сразу обратил внимание на миловидную брюнетку, которая выделялась лидерскими качествами и часто подшучивала над незадачливым командиром. Такая ее манера приглянулась серьезному, не лишенному чувства юмора Константину и он спросил Олега:
         – Кто это?
         – Да это же Оксана, – ответил друг. – Классная девчонка! Понравилась? – Олег рассмеялся. – Ну-ну…
         Костя покраснел, замолчал. Задумался. И вот, едут. Как все сложится, получится, неизвестно. Он лежал с открытыми глазами, вспоминая о ней. На том собрании Оксана не обратила на него никакого внимания. Это сильно задело и как-то неприятно удивило.
         «Ты такой же, как все, ничем не лучше других и никого не волнует, что последние пару лет ты занимался штангой, выправился в статного парня, а месяц назад стал чемпионом города. Никому не интересен ни ты, ни серая вся в ярких шевронах стройотрядовская форма, которую они с Олегом весь день подгоняли, ушивали. Пижонили. Зачем это, если другие девушки неинтересны, а она даже не заметила тебя? Все как всегда!» – горько вздохнул Костя.
         Отношения с женским полом традиционно не складывались. Те, которые нравились, были уже заняты, либо в упор его не замечали. Он на самом-то деле был робким, в присутствии симпатичной девушки терялся, боясь сказать что-нибудь не то. Очень не хотел показаться смешным и скучным. В юности прочитал множество замечательных романов о прекрасных дамах, рыцарской безответной любви. Страдал рядом с героями, ждал настоящего чувства, не спал ночами, возводил женщину на недосягаемый пьедестал. Остро ощущал красоту отношений, жестов, слов, понимал выражение взгляда, меняющейся интонации голоса. Однако все это не имело к нему, ни малейшего отношения. Красивых девушек он совсем не интересовал. Но по наивности верил, надеялся на будущую взаимность. Бурлящие молодые силы оставлял в спортивном зале, а нерастраченные эмоции копил и хранил глубоко в душе.

         Ранним утром поезд прибыл к нужной станции. Постоял немного, вытряхнул из постелей заспанных хмурых пассажиров, погудел на прощание и умчался в звенящую даль. На миг стало тихо и непривычно одиноко. Но подходили встречающие, обнимались и радостно уводили приехавших гостей. 
         Андрей, парень из группы Олега, ждал на перроне. Основная часть отряда была уже в сборе, приехали несколько дней назад. Не хватало лишь их двоих, да очкарик-командир задерживался в городе по своим партийным делам, телеграфируя, что приедет завтра.
         Вышли со станции, осмотрелись. Это был районный центр, поселок городского типа, а на самом деле обычная большая деревня. В непролазной грязи валялись огромные свиноматки, между тесно стоящими рядами изб бродили одичалые телята. Как раз мимо проходил многочисленный гусиный выводок и задира-гусак, стремительно подлетев, изо всех сил впился в ногу Олега. Тот дико взвизгнув, отпрыгнул подальше, въехав ногами в свежую коровью лепешку. Неожиданно из-под забора выскочили два лохматых дворовых пса, вместе с маленькой голосистой шавкой, которая ярилась и злобилась, пытаясь прокусить кому-нибудь голень. Псы угрожающе смотрели прямо в глаза и тихо пока, недовольно рычали. 
         – Вот как нас здесь встречают! – парни на всякий случай свернули в проулок. Пошли спокойнее.
         Людей на улице нигде не видно. Все деревенские работали далеко в полях, на пашнях и фермах. Слышно было, как за околицей надсадно гудят трактора, визжат лесопилки и грохочут камнедробильные машины. Поселок жил, работал, что-то производил. У школьников шли каникулы, кто-то помогал по хозяйству, кто-то пас скотину, а детвора с раннего утра убегала на озеро купаться и загорать, ловить рыбу. В общем, все чем-нибудь занимались.
         Андрей рассказал: когда они приехали, их встретил бригадир-казах с хитрыми плутоватыми глазами. Объяснил, что выделил им хороший домик, будет каждый день завозить молоко, раз в неделю четверть говяжьей туши, картошку, разных овощей. А все остальное, усмехнулся, найдете в сельском магазине. Недавно в районном центре выстроили теплый, на полтысячи мест коровник и ваша задача сделать на крыше мягкую кровлю. Взглянул на девушек, мигнул узким глазом, посоветовал не ходить в клуб на танцы, весело ощерился и укатил прочь. Вечером завез, что обещал, проверил как устроились, пожелал спокойной ночи и уехал. Ребята решили, что работать будут десять человек, а двое по очереди останутся дома готовить пищу, прибираться и дневалить. К тому же надо было топить печь и колоть дрова, огромной кучей сваленные во дворе.
         Тем временем подошли к своему уже теперь, дому. Одноэтажный, кирпичный, недавно построенный он оставлял приятное впечатление. В доме были две спальни, кухня и веранда. Двор огорожен веселым штакетником, позади разбит огород, густо поросший лебедой. Удобства также были на улице. Новенький из свежеструганных досок сортир высоко стоял над ямой, доверху наполненной дождевой водой. Края осыпались и к туалету пробирались по шаткому дощатому трапу, который громко скрипел угрожающе раскачиваясь над пропастью. Если кто-то был там, то все об этом знали. Звучные брызги и шлепки о воду далеко разносились окрест. Домик стоял на отшибе, дальше шли поля, перелески, в них пряталась железная дорога. Все это вполне понравилось Олегу с Костей, настроение поднялось и парни повеселели. Открыли дверь, столпились в узком коридорчике, замялись…
         – Эй, куда вас черти несут? – мывшая пол Оксана выпрямилась, стоя с половой тряпкой в руках. Смотрела сердито и строго. В обтягивающем трико и синей блузке выглядела сногсшибательно, так показалось Косте. Вьющиеся черные волосы, рассыпавшись по плечам, оттеняли белизну лица. Она напоминала прекрасную валькирию, готовую испепелить, превратить в прах любого непокорного. Костя даже забоялся, спрятавшись за спину друга.
         – Чего ты, Ксюха, это же мы! – Олег натужно улыбнулся.
         – Какая я тебе Ксюха? Еще раз услышу, получишь вот этой тряпкой, – ее глаза несколько подобрели, голос смягчился. – Надевайте тапки и не шумите, все спят еще.
         – Все, все, Оксана, мы все поняли, – заторопился с извинениями Олег.
         «Ничего себе! – изумился Костя. – Вот она какая!» Хотелось подчиняться ей, не возражать, выполнять любые желания, капризы. На него она так и не взглянула, будто не было его совсем. Это сильно озадачило и вновь встревожило. Он замкнулся, притих. А Олег весело разговаривал с ней, они учились вместе несколько лет. Шутил, острил непринужденно. «Везет ему!», – мелькнула глупая мысль.
         Костя стоял в коридоре и не знал, что делать дальше. Он растерялся, напускная самоуверенность исчезла. Она не обращала на него никакого внимания. Слушала Олега, блестела глазами, заливисто смеялась, говорила что-то в ответ.
         Тем не менее, прошли в спальню, распаковали чемоданы, получили постельное белье. Народ проснулся, потянулся к умывальнику, приветствуя вновь прибывших бойцов стройотряда. Костя представился и поближе познакомился с дружным коллективом. Девчонки оказались приветливыми и доброжелательными, приятные веселые хохотушки. Кроме Андрея был еще Колька, простодушный увалень-добряк, надежный и спокойный. Как-то сразу со всеми наладились хорошие отношения, казалось, что знакомы друг с другом уже много лет.
         Оксана готовила обед на кухне, чистила картофель. Он наблюдал за ней издали, стараясь, чтоб она не заметила его заинтересованных взглядов. Но ей было совсем не до него. Она со знанием дела распоряжалась по хозяйству, все признавали ее лидерство, слушались, соглашались.
         Посовещавшись, решили после завтрака пойти осмотреть центр поселка, потом сходить в клуб на киносеанс, а после заскочить в магазин, купить чего-нибудь к ужину.
         Вечером, когда начало смеркаться, собрались на веранде. Включили магнитофон, уселись за обеденным столом и под аккомпанемент легкомысленных песенок стали играть в «дурака». Того, кто проигрывал, били картами по ушам и по носу. Всем было очень весело, хохотали до самой икоты, до слез. Костя частенько оставался ни с чем и получал свою порцию хлестких ударов. Нос покраснел, увеличившись в размере, кипящие уши, пульсировали толчками.
         Он вроде и веселился вместе со всеми, но в то же время был весьма напряжен. Оксана резвилась больше всех, заразительно смеялась, с удовольствием отвешивая жесткие оплеухи. Казалось, ему от нее достается сильнее всех. Била с оттяжкой, звонко, смеялась заливисто и от души. Ямочки на щеках играли, ровные белые зубы сводили с ума, глаза искрились и сверкали. Ему тоже вначале было смешно, но уши превратились в огромные вареники, нос распух, напоминая собой перезрелую сливу. Толстая Надька, показывая на него пальцем, зашлась в тонком писклявом смехе, схватилась за живот и соскользнула под стол. Все вокруг взорвалось от хохота. Костя понял, что ребята смеются над его видом, встал, вышел во двор.
         – Come on, baby! Come on... – вслед ему ревел динамик. Лицо пылало, теплый ночной ветерок не мог остудить его. В небе горели звезды, светила желтым светом луна. Было таинственно и тихо, где-то стрекотали сверчки. Рядом на болоте квакали крупные зеленые лягушки. Предчувствие необычных и странных перемен проявилось ясно, внушительно. Сердце тревожно забилось, застучало отчаянно, и вдруг успокоилось, притихло. Он стоял в ночной тишине, вслушиваясь в эти новые ощущения. Ему казалось, что испытания давно ждут его, он не боялся трудностей, сам шел им навстречу, рискуя порой бездумно, но не прятался, не избегал…
         Костя пробрался в спальню, лег на кровать, прикрыл глаза и понял, как сильно устал. Бессонная ночь в поезде, этот полный впечатлений день совершенно вымотали его. И Оксана абсолютно к нему холодна. Наверняка у нее кто-то есть, и она его очень любит. «Эх, не везет, – лицо горело. – Уеду домой, чего мне здесь делать?» – он уже засыпал, мысли путались, уходили прочь.
         Утром проснулся раньше всех, хотел выйти на двор. В коридоре неожиданно столкнулся с ней. Она уже топила печь, шла с охапкой дров, когда увидела его. Ее глаза удивленно округлились, она прикрыла губы ладонью, не сдержавшись, фыркнула и дрова с грохотом покатились на пол. Оксана в неудержимом хохоте рванулась на кухню и смеялась, не могла остановиться. Костя глянул в висевшее зеркало и отшатнулся. На него в упор смотрела распухшая сине-зеленая харя какого-то неприятного существа с всклокоченной гривой. Было смешно и очень обидно. Он выскочил на улицу, кинулся к умывальнику, охлаждая распаленное лицо. 
         «Да что же это? – он чуть не плакал. – Какая она жестокая!» – Костя решил уехать, как только спадет отек. Слезы навернулись на глаза, он сел на пенек, обхватил голову руками и надолго затих, задумался. Было жаль себя.
         На завтрак решил не пойти, остался в спальне один. Лежал, накрыв лицо мокрым полотенцем, и невыносимо страдал. Попросил ребят не беспокоить его до вечера. Под звон тарелок слушал приглушенный гомон и думал, думал. Так и не придя ни к какому выводу, незаметно провалился в дремоту, засопел.
         Вскоре появился незадачливый командир отряда. Его забыли встретить на станции, и он шатался неприкаянным по пустым переулкам, стучался в запертые калитки, пытаясь найти кого-нибудь, чтобы спросить дорогу. Его чуть не разорвали деревенские волкодавы, а на повороте, убегая, он нечаянно споткнулся об уснувшего в грязи кабана-секача. Разъяренное животное очнулось, обнажило клыки, напряглось, приготовившись к смертельному броску. Командир растерялся и струсил, вся его недолгая жизнь пронеслась перед глазами. Сзади напирали злые собаки, прямо перед ним стоял лютый зверь, деваться было просто некуда. Все же нашел в себе силы, метнулся к высокому забору, оступился в наполненную нечистотами канаву, перескочил острые колья и ушел огородами.
         После обеда все, кроме Константина, которого оставили на хозяйстве, пошли в правление. Затем решили осмотреть объект, чтобы оценить фронт работ. Впереди шествовал их предводитель отряда, которого, как оказалось, звали Панас. Это был удивительный человек. Высокий, худосочный, можно даже сказать чахлый, в толстых бинокулярных очках и узких потрепанных брюках, он напоминал ботаника Паганеля. Держался гордо и прямо, высоко неся шишковатую голову с космами сальных волос. Лицо, усыпанное множеством мелких прыщей, имело выражение напыщенного превосходства. Он учился со всеми в одной группе, но был намного старше, успев пройти срочную службу. Панас был честолюбив, имел свои планы на будущее, и свято верил в линию коммунистической партии.
         Председатель совхоза, веселый жизнерадостный мужик, собрал студентов в актовом зале. Поздравил с приездом, объяснил ближайшие задачи, обещал выписать премию за ударный труд и предложил со всеми проблемами обращаться к бригадиру или к нему лично. Сел, уступив слово следующему оратору.
         К трибуне вышел командир отряда, он был серьезен и собран. Сказал, что не допустит нарушений трудовой дисциплины и внутреннего распорядка, а с несознательными элементами будет беспощадно бороться. В ответ послышались возмущенные реплики, хохот и улюлюканье.
         – Крутой ты начальник! – председатель улыбнулся. – Пожалей ребят, – смотрел, еле сдерживая смех. 
         – Я, между прочим, направлен сюда райкомом партии и лично товарищем Стукало. И не позволю загубить столь важное партийное поручение. Мы комсомольцы и дисциплина будет железной, нас не должны пугать трудности и невзгоды тяжелой работы.
         – Тогда все понятно, – согласился председатель. – Ну а теперь бригадир покажет ваш объект. Завтра и начинайте.
         Все двинулись к выходу. Было смешно от глупой речи Панаса. Знали его как облупленного, понимали, что говорит он все это для начальства, а сам не в силах даже клопа обидеть.
         Крыша коровника напоминала огромный аэродром. Нужно было насыпать полметра керамзита, разровнять, покрыть рубероидом, затем залить расплавленной смолой. Поражал предстоящий размах работы – поле было гигантских размеров. Бригадир быстро нашел общий язык с Олегом и тут же назначил его прорабом. Он был неплохой мужик, но уж больно хитрющий.
         К вечеру отек более-менее сошел и Костя воспрянул духом. За ужином ребята обсуждали завтрашний выход на работу, подсмеиваясь над глупостью Панаса. Тот пристроился на краю стола и рассеянно жевал, наблюдая, как жирные мухи гоняются друг за другом. Казалось, он уже видит, как старшие товарищи жмут ему руку, с честью принимая в свои боевые ряды.
         Оксана сидела задумчивая, серьезная. Ее позабавил этот новенький Костя, она сразу поняла, что очаровала его. Непонятно зачем хотелось окрутить, влюбить в себя, увидеть молодого парня у своих ног, чувствуя силу собственного обольщения. Такое шло от необычности ощущений, какого-то женского азарта. Уж больно он был самолюбивым, казался опытным и взрослым. Вся его внешность излучала свободу и независимость, будто бы все ему было нипочем. Эта его напускная сдержанность, гордыня, вызывали в ней ответное чувство противодействия.
         Лечь спать решили пораньше, чтобы с утра шагать навстречу трудовым свершениям. Настрой был твердый. Сразу, конечно, никто не уснул. Лежали во тьме у себя в спальне, шутили, слушали всякие истории. Наконец один за другим парни угомонились.
         Косте опять не спалось, он беспрестанно размышлял о ней. Возвращаться домой передумал. Не видеть ее лица, не слышать волнующего голоса, не быть рядом, – это казалось невозможным, невероятным. Он чувствовал, что плавится будто воск, обреченно сгорает, как мотылек летит на свет и падает, обожженный огненным вихрем. Словно былинный рыцарь готов он был сражаться на всех турнирах, повергать свирепых противников, скакать на край земли. Ради одного лишь взгляда, поворота головы. Увидеть это и замертво пасть со счастливой улыбкой на остывающих устах…
         Прошли долгие два дня. Работали тяжело, с непривычки уставали, но постепенно втягивались, привыкали. Душными вечерами собирались на летней веранде. Играли в настольные игры, танцевали, веселились. Костя оставался в спальне, читал рассказы о пионерах-героях и о чем-то все время размышлял. Он заметно похудел, не высыпался, казался задумчивым и строгим. Вздыхал, слушая звуки ночной жизни за окном. Оксана его не замечала, даже, казалось, сознательно избегала. По утрам бегло здоровались и тут же разбредались по своим делам. Он стеснялся заговорить с ней, как-то обратить на себя внимание. Куда-то девалась уверенность и мужество, он слонялся потерянный, убитый собственным ничтожеством, он просто сходил с ума.
         Непонятно откуда в доме появился пушистый черный котенок с круглыми васильковыми глазами. Почему-то все дружно стали называть его Модестом. Он был наглым, бесстрашным, веселым и прожорливым. Каждый день требовал мяса и быстро дал понять кто в доме хозяин. Ночевал в спальне у девчонок, те ходили с исцарапанными руками, любили его, баловали. Когда Оксана ласкала и даже целовала его, Костя скрежетал зубами, мучился, и ужасно, до боли завидовал котенку. Он сам хотел иметь имя Модест.
         Пришла суббота, выходной день. Накануне ему объявили, что дневалить завтра они будут с Оксаной. Костя потерял дар речи, обрадовался и тут же испугался, смутился отчего-то. Возникла предательская мыслишка: а не подмениться ли? «Да что со мной происходит?» – он разозлился, прямо-таки рассвирепел на самого себя.
         Еле дождался рассвета, умылся, прошел в кухню. Она уже была там. Приветливо кивнула ему, велела принести воды, затем наколоть дров. Он торопливо схватил ведра и вышел. После завтрака все разбрелись кто куда. Оксана мыла посуду, Костя грел на плите воду, подбрасывал поленья, чистил картошку. Молчали…
В печи потрескивали уголья, гудела тяга в печной трубе, искрились в пламени дрова, говорить было не о чем. Слушали тихую песнь огня. Он сидел, едва дыша, уставившись взглядом в пол, опасаясь пошевелиться. Заглянули в кухню ребята, стали о чем-то спрашивать. Костя вздохнул с облегчением и незаметно выскочил за дверь.
         После обеда девушки стали готовиться идти на танцы в клуб. Панас попытался было протестовать, но ему быстро заткнули рот. Обозвали женоненавистником, импотентом, еще каким-то странным обидным словом. Он не стал спорить, смирился, но сообщил, что сам на дискотеку не пойдет. Шквал веселого женского смеха заставил его ретироваться прочь. Вечером нарядно разодетые девушки, прихватив с собой Олега и Андрея, отправились зажигать.
         Колян отсыпался, Панас сидел на кровати и писал то ли письмо маме, то ли донесение в партком. Оксана была в кухне, а Костя не находил себе места и метался из спальни во двор. Наконец не выдержав внутреннего противоречия, решился. Подошел к ней, присел на скамью и будто оцепенел. Она вытирала посуду и, как показалось ему, со скрытой усмешкой смотрела в его сторону.
         – Оксана!.. – еле выдавил хрипло, чуть слышно. – За что ты меня ненавидишь? – понял, что спросил страшную глупость. Зарделся, замотал головой, готовый тотчас провалиться сквозь землю.
         – Что? – она улыбнулась, вроде потеплела. – О чем ты говоришь, Костя?
         – Я не знаю, мне кажется…   
         Вошел Колян, перебил, спросил чаю и уселся за стол. Костя окончательно смутился, пустыми глазами уставился в открытое окно. Не сразу обратил внимание, как к их дому приближаются пятеро деревенских парней, явно агрессивно настроенных. Оксана увидела, заволновалась и кинулась к двери. Костя даже повеселел, напряжение начало заметно спадать, он опять был самим собой: мужчиной, настоящим героем, рыцарем. Рядом с ним была женщина, ради которой он мечтал погубить себя. 
         – Пошли, Николай! – они встали на пороге, спина к спине, готовые на все.
         Из-за железнодорожной насыпи показались Олег с Андреем. Слева подбирались еще четверо тщедушных сельских охламонов с кольями в руках. Костя не выдержал и сам побежал, помчался навстречу. Он умел драться, ему было все равно, он ждал хоть какой-то развязки. Нервы за эти дни до такой степени сжались в тугой, готовый в любое мгновенье взорваться комок, что надо было что-то делать, иначе можно сойти с ума.
         Костя ворвался, разметал, разбросал этих четверых. Казалось, чуть коснешься, и они падают, теряя свои палки, а когда он подбегал, чтобы дать увесистого пинка, в страхе отползали, закрываясь руками. С ними было все ясно. Он оглянулся: Колян бился с тремя, Андрей тоже отчаянно отбивался, а Олег с главарем шайки катались по земле, сцепившись в жестоком объятии. И между всеми словно разъяренная фурия грозно носилась, что-то кричала Оксана.
         Выскочил на крыльцо бледный перепуганный Панас, прокаркал по-птичьи, еле слышно: мол, прекратите сейчас же, и бегом скрылся за домом.
         Костя рванул туда, в эту кучу, на помощь. Хулиганы валились как снопы, он и сам падал, вскакивал и все молотил и молотил с бешеной исступленностью. Кто-то из тех четверых подлетел и трухлявой корягой, будто дубиной грохнул Олега по спине. Костя тут же поверг ухаря наземь. Олег закричал от боли, изогнулся…
         – Остановитесь! – голос гремел, переливался такой яростью и гневом, такой внутренней силой, что все растерянно замерли. Оксана насквозь прожигала драчунов испепеляющим взглядом черных глаз. Все стихло. И вдруг…
         Громко, звонко, долго и часто зашлепало по воде, гулко отдаваясь усиливающимся эхом. Это в дощатом сортире над пропастью мучился командир их боевого отряда. Он не выдержал напряжения и его пробил нервный понос.
         Все слышали и хохотали, хохотали до упада, искренне и непринужденно. В жесткой схватке никто из участников особо не пострадал. С улыбкой знакомились, вытирая мокрые от смеха глаза, про инцидент старались не вспоминать. Селяне оказались вполне нормальными ребятами, незлыми. Решили узнать, что там за городские жители приехали. С Олегом сцепились еще на танцах. Накостыляли ему, потом отправились добивать остальных, а здесь такое!
         Сразу зауважали, сказали, что никто больше не посмеет к ним прикоснуться и в клуб можно ходить без боязни. С восхищением смотрели на Оксану, говорили, что настолько боевых девушек у них в поселке никогда не было. Она слушала и улыбалась. Все-таки в горячке сражения кто-то зацепил ее кулаком по лбу, и там наливалась заметная шишка. Олег и Андрей с деревенскими парнями отправились в клуб пить вино и окончательно мириться. Колян снова лег в койку. А Панас все сидел в укрытии, не выходил, звучными шлепками о воду обозначая свое присутствие. Оксана ушла в дом, но свет почему-то не включала, хотя уже давно стемнело.
         Костя умылся, сел на пенек, где кололи дрова и глубоко задумался. Он не понимал, что ему делать дальше. Напряжение прошло, стало гораздо легче. Сидел, слушая, как над ямой мучается Панас, вздыхал горестно. 
         «Все-таки надо уезжать, ничего мне здесь не светит», – решил твердо. Зашел в дом и по пути в спальню завернул в темную кухню испить воды. Увидел ее. Она одиноко сидела за обеденным столом, уронив голову. Плечи тряслись от сдерживаемых рыданий. Оксана плакала, горько всхлипывая, с обидой, как маленькие дети. Ей было очень, очень трудно, она волновалась, заботилась о них. А тут еще он… Костя.
         А Костя стоял возле нее и готов был отдать все на свете, лишь бы она не плакала. Стоял, а у самого слезы наворачивались, набухали в глазах. Она казалась беззащитной и бесконечно дорогой, близкой. Неожиданно для самого себя опустил руку на вздрагивающее плечо. Она не удивилась, не подняла головы, не успокоилась. Костя сел рядом с ней, стал неумело гладить волосы, спину пытаясь утешить. Он не знал, что сказать, горький комок застрял в горле, по щекам текло, пальцы дрожали. Так и сидели, молча в темноте.
         За окном послышались радостные голоса. Это девчонки возвращались с дискотеки. Шли веселые, пели песни, смеялись. Вошли в кухню, увидели их расстроенные лица, удивились, испугались, стали спрашивать, что случилось. Они ничего не знали.
         Оксана, ничего не отвечая, убежала в спальню. Костя, на ходу вытирая глаза, бросился на улицу. Девушки разбудили Коляна, стали пытать, выяснять, куда девался их командир. Когда обо всем узнали, хохотали так, что тряслась крыша. Выходили во двор, звали Панаса, кричали, что хулиганы ушли и бояться теперь некого. А тот, не отвечая, все сидел в туалете, изредка сбрасывая тяжелые лепешки.
         Костя шел и шел по цветущему полю, слезы капали, он не сдерживал их, они приносили облегчение. Повернул назад и помчался, не видя дороги. Ярко светила луна, звезды россыпью повисли в черноте неба. Стояла тишина, лишь на болоте разносилось кваканье исполняющих брачный ритуал лягушек. Недалеко от дороги возник старый разрушенный дом. Довольно большой, унылый, с прорехами в крыше и выбитыми окнами, он оставлял мрачное впечатление, но все же, чем-то неуловимо притягивал.
         Костя остановился и долго смотрел на него, чувствуя, что успокаивается, обретает душевное равновесие. Наконец повернул назад и не торопясь побрел восвояси.

Продолжение: http://proza.ru/2012/08/10/1139