Кровавые силки. Глава 2. Смерть на постоялом дворе

Громкий крик разорвал ночную тишину, как гром среди ясного неба. Татьяна подпрыгнула на кровати и села, не понимая спросонья, где находится. В голове продолжали вспыхивать отблески кошмарного сна, не принесшего долгожданного отдыха. Прошлое настойчиво пробивалось из скорлупы забвения, вытаскивая из души погребённые когда-то страдания. Крик повторился и к нему добавился тонкий, визгливый, звенящий в ушах женский вой, а вслед за ним яростный собачий лай. Девушка потёрла лицо, приходя в сознание, и с сожалением посмотрела на мятые рукава батистовой рубашки, лишённой после сна былой привлекательности. Рука откинула назад упавшую на лицо прядь волос, и пальцы тут же застряли в путаных локонах и выскочивших шпильках, в голове всё перемешалось. Она бросила взгляд на свечу, не догоревшую и до половины. Как недолог был сон!
«Что же могло случиться за столь короткий промежуток времени?», – налетевшие мысли окатили холодом, словно ушат ледяной воды, опрокинутый на голову. Татьяна спрыгнула с кровати и стала спешно натягивать сапоги, чувствуя, что спать этой ночью не получится. Что бы ни произошло, в любом случае она вновь окажется в центре внимания, которое сейчас ей было вовсе ни к чему.
 Из коридора донёсся топот, грохот падающей мебели и встревоженные отчаянным криком мужские голоса. Девушка замерла на месте и задержала дыхание, прислушиваясь к разговору в надежде понять, что произошло. Но шаги затихли так же внезапно, как и появились. Видимо кто-то из разбуженных постояльцев спустился вниз по лестнице. Сердце, которое с удвоенной силой билось о рёбра, слегка сбавило темп, и дрожь в груди немного улеглась.
Татьяна надела сюртук и, застегивая на ходу, подбежала к маленькому окошку. Темнота. Как ни напрягай зрение, ничего  не видно. Да и что можно разглядеть в окне, выходящем на задний двор? Она попыталась пригладить волосы, но пальцы вновь застряли в путанице. Злость нарастала. Тело не успело отдохнуть от долгой поездки, мысли смялись мрачным сном, и малейшее неудобство приводило к раздражению. Вспомнилась дорожная сумка, которую так и не принесли. Девушка кое-как заплела непослушные волосы в косу, выкидывая ненужные шпильки, надежды соорудить на голове что-то более подходящее для молодой барышни без зеркала и гребня не было, как и не существовало времени на дамские капризы. Стараясь не издавать лишнего шума каблуками, на который среди всеобщей суеты никто не обратил бы внимания, она на носочках тихонько подбежала к двери, желая незаметно выяснить, что могло случиться невероятного, чтобы разбудить весь дом. Рука коснулась холодного металла, и задвижка щёлкнула. Татьяна навалилась плечом, но дверь не открылась. Сначала ей показалось, что ловушка захлопнулась, и сейчас явятся бравые вездесущие ищейки. Неприятное чувство опасности холодком прокатилось по спине, тонко зазвенело в ушах высокими нотами рвущихся струн. Но постепенно первые эмоции утихли, и способность мыслить, доверяя логике больше, чем сиюминутным вспышкам, привела её в привычное состояние, когда необходимость просчитывать возможные ходы наперёд имела первостепенное значение.
«Если это погоня, куда бежать? В маленькое окошко пролезть не получится», – отметила она, пытаясь найти пути отступления. Но спустя пару минут мысль о погоне отпала. Чтобы добраться до неё, логичнее было выбить дверь, нежели подпирать чем-то снаружи. Скорее всего, на самом постоялом дворе произошло нечто из ряда вон выходящее. Глупо предполагать, что кто-то будет кричать на всю округу о найденной беглянке. Подобные действия требуют тишины и осторожности, чтобы не спугнуть жертву. События начали выстраиваться в голове в бесконечную линию, и где-то в подсознании витал тонкий табачный аромат.
За дверью что-то хрустнуло, и послышался скрип отодвигаемой тяжести. Татьяна прижалась к стене рядом с дверным косяком и достала из-за голенища сапога блестящий клинок. Тонкое лезвие привычным жестом быстро исчезло в рукаве. Дверь резко распахнулась, и в комнату с грохотом ворвался мужчина. Никого не увидев, он недоумённо замер возле кровати. Дыхание его участилось, стало шумным. Мужчина оглянулся и, словно найдя сокровище, жадно протянул руки к девушке.
– Помогите, – воскликнул он. Прерывистый голос принадлежал хозяину постоялого двора.
Татьяна удивилась, узнав его. Иван Ильич выглядел жалко. Куда девался розовощёкий радушный мужчина? Его место занял растерянный и потрёпанный человек. Не только одежда наводила на подобные мысли, само лицо выражало крайнюю озабоченность и неподдельный испуг.
– Сначала берёте меня в плен, а теперь просите о помощи, – её слова прозвучали жёстко, с налётом злой иронии, не свойственной прекрасным созданиям. Жалости не осталось места в новой жизни.
Под гнётом сказанного мужчина ещё больше сгорбился, съёжился, превратился в сухое потрескавшееся дерево. Ладони скрыли исказившееся в муках лицо. Татьяна почувствовала некое замешательство, увидев, как на лице Дворского под кожей выступили вены, заполняясь кровью, как его ногти впились в лоб, желая содрать страшную маску вместе с болью, и пыталась догадаться, что могло случиться за то короткое время, пока она спала. Но, что недавно прибывшая гостья могла знать о незнакомом месте, находясь среди чужих людей? Хозяин постоялого двора вздрагивал поникшими плечами. Внутренние переживания кипели в  его груди, едва сдерживаемые мужской волей. Так плачет тот, кто не умеет изливать свою боль на потребу публике.
– Где мои вещи, позвольте спросить? – неожиданно резко спросила девушка, прекрасно осознавая, что своим вопросом может вызвать вспышку гнева.
Дворский очнулся и распрямился.
– Вещи? – он непонимающе смотрел покрасневшими глазами, наполненными не пролившимися слезами. На лбу отпечатались сизые, вдавленные в кожу полоски от ногтей. – Какие вещи?
– Мой багаж. Мне не принесли дорожную сумку, – она обошла Дворского стороной и невозмутимо уселась на край кровати, упорно думая над никак не складывающимся ответом, почему именно к ней пришёл хозяин дома. Ведь было очевидно, что он узнал её вечером, как иначе объяснить баррикады за дверью. Значит, боялся, хотел обезопасить себя и всех вокруг от непредсказуемой постоялицы.
– Я не знаю, – произнёс он, отчаянно вздыхая, и закрыл глаза. Густые брови сомкнулись на переносице, образовав глубокую складку. Ему было не по себе от того, что просьба повисла в воздухе, точно гарь от свечи, от равнодушного пренебрежения, с которым к непоправимому горю отнеслась гостья.
Он отчаянно пытался удержать страдания в себе. А Татьяна хотела обратного,  понимая убитого горем человека лучше других, испытав на себе не один раз боль невосполнимой потери. То, что произошла именно смерть, она не сомневалась. Иначе её бы вряд ли потревожили среди ночи. Однако Дворский напрасно ожидал сочувствия от Татьяны. Это чувство всегда мешало ясно мыслить. Сейчас девушку раздражал униженный растерянный человек, не способный собрать волю в кулак. Она пыталась заставить мужчину очнуться от внутренних переживаний, выпустить их на волю. Лишь в освободившемся разуме то, что казалось правильным в минуту стресса, предстанет в другом свете, откроются новые обстоятельства, позволяющее сопоставить малейшие детали.
– Принесите их немедленно! – требовательно произнесла она зычным голосом, от которого воздух в комнате заледенел.
«Если и сейчас Дворский не очнётся, придётся  отхлестать его по щекам», – подумала Татьяна. Впервые ей достался на редкость непробиваемый собеседник. Выводить людей из равновесия всегда было лёгким и быстрым занятием.
– Что?! – прошипел сквозь зубы мужчина, выбравшись, наконец, из убивающих оков отчаяния. Могучие кулаки резко сжались, косматые брови наползли на глаза, ноздри ожили. Из униженного просьбой человечка он превратился в свирепое чудовище. Лицо моментально побагровело, вены на шее налились кровью и синими жгутами пульсировали под кожей. – Мой сын убит! Какие вещи?
– Неужели? Так чего же вы, Иван Ильич, скулите, как собачонка под забором! – Татьяна вскочила на ноги, и каблуки глухо стукнули о деревянный пол. Вот оно что, оказывается, здесь не просто поселилась смерть, а произошло убийство. Какая ирония судьбы, сами того не ожидая, слухи превращались в реальность. Кривая усмешка отразилась на её лице.
– Как ты смеешь? – Дворский двинулся на девушку, сверля глазами и угрожающе поднимая кулаки.
– Смею, ещё как смею! – дерзкий голос продолжал издеваться над несчастным, доводя до бешенства. – Вы сами решили связать убийство со мной, иначе не ворвались бы в эту комнату очертя голову, чтобы проверить на месте ли я. А когда удостоверились, то досада читалась в вашем взгляде. Потенциальный убийца оказался непричастен. Какая жалость! Вы не нашли ничего лучше, чем попросить убийцу о помощи.
«Давай, давай, выпусти злость на меня. Это лучше, чем кидаться на невинных людей, или тем паче, убить кого-нибудь, подозревая всех подряд», – кричали её мысли.
– Да, я тебя… – Дворский попытался схватить могучей лапой  девушку за шею, но она проскользнула мимо угрём и оказалась у него за спиной. Мужчина не удержался на ногах  и упал на кровать, продолжая по инерции двигаться всем телом вперёд.
– А с чего такая уверенность, что мне можно доверять и просить о помощи?! – с вызовом крикнула Татьяна и бросилась вон из комнаты, с грохотом проносясь по ступеням вниз в ту сторону, куда направлялись все постояльцы.
Она пробиралась между мужчинами, втайне надеясь, что её никто не узнает в суете, и спешила к дверям на выход, чтобы выбежать раньше, чем догонит рассвирепевший от дерзкой наглости хозяин дома. Куда девалась его невесомая грация? С лестницы доносился громкий топот.
В очередной раз девушка убеждалась в преимуществе своего маленького роста, который помогал легко затеряться среди окружающего мира. Разве смог бы высокий широкоплечий мужчина спрятаться в толпе лилипутов? Смешной вопрос, который никто никогда бы не задал. Татьяна спрыгнула с крыльца и спряталась в темноте, прижавшись к стене дома. Нож благополучно вернулся за голенище сапога, его услуги не понадобились. Нечто другое требовалось в данную минуту. Хорошая увесистая палка подошла бы в самый раз. Рука по привычке шарила вокруг, пытаясь найти оружие, способное помочь при нападении.
«Что ж за место такое странное?», – нахмурилась она, не найдя ничего существенного и слыша приближение погони. Дворский не стеснялся в выражениях. Он замер на крыльце, отпихнув зазевавшегося мужичка и вглядываясь в темноту, но ничего не заметив, сделал шаг в направлении конюшни, из которой доносились рыдания и беспокойное ржание лошадей. 
Беглянка не нашла ничего лучше, чем выкатиться мужчине под ноги, когда тот сходил с последней ступеньки. Взмахнув руками, грузное тело изогнулось назад, а потом полетело на размытую осенней непогодой землю, издавая рычащие звуки. Глухой шлепок возвестил о том, что Иван Ильич неудачно приземлился прямиком в грязь. Пока он, отдуваясь, пытался подняться, Татьяна была уже на ногах и стряхивала землю с одежды.
– Остыл? – невозмутимо спросила она, без всякого смущения разглядывая мужчину у своих ног.
– А? – растерянно ответил он, пытаясь осознать, что случилось, и шарил глазами по земле в поисках невидимой преграды.
– Это я попалась вам под ноги, – девушка присела, чтобы посмотреть ему в глаза. Они уже не светились безумием, но продолжали блестеть остатками слёз. – А теперь послушайте меня.
Она стёрла с широкого лба мужчины полоску тёмной жижи и ласково улыбнулась. В другое время и при иных обстоятельствах подобная улыбка не принесла бы ничего хорошего. Но в данную минуту она казалась вполне искренней.
– Вы немного выпустили пар, и я надеюсь, что начав нормально рассуждать, поведаете мне, наконец, что произошло! Мы пойдём  вместе в конюшню. Это ведь там нашли тело?
Мужчина поднялся и обречённо кивнул головой, сил объяснять что-либо не осталось. Сейчас он мечтал о достойной мести, и ведь именно эта мысль осенила его, когда понял, что гостья не причастна к убийству сына. Но жестокая девушка безжалостно вырвала из его души целый кусок  и разбила вдребезги, вызвав в мужчине приступ ярости. Однако стоило признать, что от её неслыханной дерзости полегчало, и освободившееся в разуме место можно было занять чем-то более существенным, нежели требованием найти убийцу здесь и сейчас. Он снова был готов просить, но просьба изменила направление.
– Да, там. Постойте, – Дворовский схватил её за руку. – Я хочу нанять вас, Татьяна.
– Любопытно. И в каком качестве?
«Он смеётся надо мной или действительно так хорошо знает, к кому обращается? Несчастный страдалец выбрал не совсем удачное время», – подумала Татьяна.
– Найдите убийцу, – не задумываясь ни на секунду, выпалил он. – Я заплачу хорошие деньги, если принесёте его голову. Можно без тела.
От внезапного предложения девушка замерла, не зная, что ответить. Время и так ускользало, дни шли, а она плелась черепашьим шагом. Терять драгоценные минуты здесь было заведомо непозволительной роскошью.
– Я подумаю, но для начала мне необходимо осмотреть место, где нашли тело мальчика. А потом скажу о своём решении, – Татьяна никогда не обещала никому того, что не могла выполнить. Лишь один убийца до сих пор оставался не пойманным и не удостоенным праведного суда. Нет, не продажными присяжными и судьями. Она сама вынесла вердикт пять лет назад, который нельзя обжаловать нигде. Наступит день, и рука не дрогнет, приводя приговор в ис-полнение. Какое ей дело до сегодняшнего преступления? Дворскому, так или иначе, придётся посылать кого-нибудь в уездное полицейское управление. – Мы упускаем время.
В молчании они быстрым шагом достигли конюшни, из которой слышались рыдания. Ворота были распахнуты, и слабая полоска света освещала вход.   
– Это жена, – шёпотом объяснил  Иван Ильич и снова ссутулился под неподъёмной тяжестью, обрушившейся на плечи, прибивая к земле.
Едва Татьяна переступила порог, как среди беспорядочного шума, который издавали лошади, напуганные ночным происшествием, послышалось оглушительное ржание.
– Гранд, – позвала она и решительно двинулась вглубь конюшни.
Дворский шёл следом, пытаясь успокоить взволнованных животных. Но лошади не слушали его и буйствовали в своих денниках. 
Несмотря на все обстоятельства, девушка была приятно удивлена, заметив, что Гранду отдали лучшее стойло.
«Вот, что делает слава, пусть и не совсем правильная», – подумала она, подходя к коню, но тут же отпрянула, как ужаленная. Сердце зашлось в скором беге, в груди закипело. Татьяна ловила ртом воздух, но не могла вздохнуть. Накатившее помутнение вмиг вернуло её в прошлое, жар разлился в груди. Не дыша, девушка вошла в стойло с каменным выражением лица, пытаясь подавить вспыхнувшее отчаяние. Один бог видел, чего ей это стоило. Перед глазами предстал вовсе не мальчик, по-другому не назовёшь юное создание, пушок над верхней губой только-только пробился, а любимая нянюшка. Это она лежала на свежей соломе со свёрнутой шеей. Это её добрые и любимые глаза с отчаянием смотрели ввысь. Нет, никогда не забыть тот миг Татьяне, когда нашла свою нянюшку на пороге дома, растерзанную неизвестным преступником. Губы старушки были приоткрыты, словно звали ненаглядную Нюшечку в последний раз.
Татьяна зажмурилась, пытаясь разомкнуть объятия воспоминаний, а потом резко распахнула веки, отбрасывая в сторону душевные порывы. Тот самый мальчик, что уводил Гранда в конюшню, лежал на животе, а его глаза смотрели на мать, которая безутешно плакала над телом.
«Не она ли встретила меня на пороге, предлагая ужин? Должно быть кухня – её территория, несмотря на то, что Дворский мог позволить себе держать повара. Нет, та женщина была с сединой, а у хозяйки чёрный, как смоль волос, но они однозначно чем-то похожи», – подумала девушка, отметив про себя, что в хозяйской семье не всё так просто, как кажется на первый взгляд.
– Уведите жену, – тихо попросила Татьяна, обращаясь к Дворскому. – А потом возвращайтесь, поможете мне. И… успокойте постояльцев, ни к чему сейчас суета.
Мужчина вздохнул и нежно обнял жену за плечи. Она не заметила прикосновения, продолжая гладить русые волосы на голове сыночка. Голос её ослаб и превратился в сиплый шёпот. Женщина звала своего мальчика, бесконечно повторяя родное имя. Татьяна сквозь пелену в глазах смотрела на неё, и старая боль разгоралась в душе, сжимала цепкими щупальцами. Давно позабытые слёзы заполняли глаза.
– Уведите её, – повторила девушка сдавленным голосом, торопя хозяина.
Дворский оглянулся, хотел что-то сказать, но промолчал. Он с трудом оторвал материнские руки, вцепившиеся в рубашку сына, и, прижав к себе сотрясающееся в рыданиях тело жены, поднял на руки и унёс.
Но тишина в конюшне не наступила, лишь кончились женские причитания и рыдания, а лошади как прежде били копытами по перегородкам.  Один Гранд переминался с ноги на ногу в присутствии хозяйки и мотал головой.
– Ты ни в чём не виноват, мой хороший, – Татьяна погладила любимца по длинной мускулистой шее.
«Надо же, мальчик коня почистить успел», – подумала она и склонилась над трупом. Всё говорило о том, что убийство совершил один и тот же преступник: и положение жертвы, лёжа на животе, и почти оторванная голова, и запах. Его Татьяна не смогла бы забыть никогда. Он вошёл в сознание и заполнил все клеточки мозга. От кожи на шее мальчика исходила гнилостная, ни с чем несравнимая  вонь. Её вряд ли смог бы уловить кто-нибудь другой, но для девушки она была удушающей.
– Что-нибудь нашли? – голос хозяина постоялого двора раздался неожиданно. Мужчина снова появился незаметно.
«Как быстро он стал собой. Человек, потерявший сына, вряд ли станет безмятежным», – девушка внимательно посмотрела на Дворского и удовлетворённо кивнула, спокойствие было напускным. За горящим взглядом читалась боль, плотно сжатые губы скрывали истинные чувства, не давая им вырваться с криком, но ещё сильнее в нём горела жажда мести, которая помогала не сойти с ума рядом с телом сына.
– Что-нибудь нашла, – Татьяна аккуратно вытащила свою сумку из-под тела мальчика. Видимо он собирался уходить, когда увидел свою смерть. – Вы часом не знаете, куда направился Воронов?
– Это он? – ахнул мужчина.
– Не думаю. Точнее сказать, пока я не уверена, но вполне вероятно, что преступление каким-то образом связано с ним. Так, куда он уехал?
Иван Ильич вздохнув, назвал соседний город. Граф не скупился на чаевые, поэтому не хотелось даже думать, что он может быть причастен. Страшно сказать, но ведь именно он привёз день назад весть о Татьяне. Тело свело судорогой.
– И это меня называют Ангелом Смерти, – пробормотала девушка, роясь в сумке. – Вам повезло. Можете поверить мне на слово, я вполне понимаю боль, терпя её не один год. Этот невидимка мне должен  жизнь.
«Вещи целы. Зачем такая жертва? В чём виноват несчастный мальчик, чтобы расправиться с ним?», – она никак не могла понять связь между нянюшкой и сыном хозяина постоялого двора. Два бессмысленных убийства ни в чём не повинных людей. Долг невидимки достиг невероятных размеров.
– Я заплачу, сколько скажете, только привезите его голову, – Дворский протянул руку, желая скрепить договор. Убийца она или нет, неважно. В данный момент всё равно больше некого было нанять.
– Хорошо. Вы дадите мне половину сейчас, – она пристально посмотрела ему в глаза. – Второй частью расплатитесь, когда вернусь. И ещё, нет никакой гарантии, что я его найду, тогда потеряете часть денег.
– Я рискну. У меня нет выбора.
Они скрепили договор рукопожатием над телом мальчика, глаза которого были открыты и оставались единственными свидетелями сказанных слов. Глаза, видевшие убийцу и застывшие в ужасе, знали правду, но молчали. Иван Ильич хотел было их закрыть, но цепкие пальцы сомкнулись на его руке.
– Не трогайте. Вам не избежать встречи с полицией. Пусть они увидят всё, как есть. Однако моё присутствие желательно скрыть, иначе они будут искать не убийцу, а охотника за его головой.
– Вас видели наши постояльцы, – нерешительно произнёс он.
– Они видели не Ангела Смерти, а молодую усталую женщину, которая путешествует верхом на лошади. Кого сейчас удивишь подобным обстоятельством? – Татьяна взяла коня под уздцы и вывела из стойла. – Я привяжу его у крыльца, пусть оседлает кто-нибудь.
– Я сам. Нечего им глазеть.
Они вышли из конюшни. Дворский закрыл ворота, прижавшись на мгновение лбом к холодным влажным доскам, и видел сквозь них мёртвый взгляд сына. Иван Ильич был готов отдать всё до последней копейки, лишь бы убийца лежал на том же самом месте и так же смотрел ввысь.
– Надо спешить, – тихо сказала Татьяна. – Хочу выехать до рассвета, пока на дорогах пусто.
– Да, вы правы. Надо спешить, пока здесь тишина.
Неожиданно облака рассеялись, и показалось звёздное небо. Луна осветила двор и людей, пересекавших его. Гранд испуганно тряс роскошной гривой и тихо переступал ногами по мокрой траве. Дрожь временами пробегала под его кожей, и раздавалось тихое фырканье. Конь доверял хозяйке, но страх ещё таился в глазах.