Бастарды с севера. Гл. 1

Цикл – «Купчино».
Жанр – детектив, с лёгким налётом мистики.
Книга первая – «Купчино, бастарды с севера».




КУПЧИНО, БАСТАРДЫ С СЕВЕРА



      От Автора.

      Санкт-Петербург, мой любимый город. Купчино, мой любимый район. Реальные люди. Реальные события.
      Вы, уважаемые читатели, вправе не поверить, но всё, описанное ниже, произошло на самом деле. Ну, или почти всё…

      Автор



      Пролог

      Ночь. Морозная, ветреная, снежная. Полнолуние. Аптека, улица, фонарь…
      - Фонарь какой-то тусклый, - остановившись, неодобрительно пробормотал мужчина. - Надо будет сделать выволочку чиновникам, отвечающим за уличное освещение. В том смысле, что Николаю нажаловаться. Пусть он разберётся с ленивыми подчинёнными. А под аптечным козырьком мелькают сигаретные огоньки. Непорядок…. Кто такие? Отвечать!
      - Да, мы это, Глеб Петрович, - оповестил ломкий мальчишечий голосок. - От метели спрятались…
      - Кто такие – мы?
      - Иванов и Сидоров из десятого «А». Помните? Вы к нам в школу заходили третьего дня. Опрашивали. Искали свидетелей по давешнему убийству.
      - Чтобы я всех вас, обормотов, помнил, - усмехнулся прохожий. - Уже, кстати, половина одиннадцатого. Завтра некоторым в школу. Быстро по домам! Типа – на горшок, умылись и спать.
      - Сейчас, Глеб Петрович. Через минутку…
      - Не понял. Какая ещё минутка? По домам, я сказал! И вообще…. Ещё раз увижу с сигаретами – ноги вырву. В том плане, что отведу к инспектору по работе с несовершеннолетними правонарушителями. То бишь, к инспекторше…. Ну, долго я буду ждать?
      Подростки, выбросив окурки в массивную бетонную урну (массивную – чтобы не украли), торопливо засеменили в сторону ближайшего дома. Мужчина, осуждающе покачав головой, зашагал дальше.
      Когда он подошёл к перекрёстку Бухарестской и Димитрова, метель усилилась, со стороны «Ленты», хищно змеясь, понеслись полноценные снежные волны.    
      - Хрень какая-то, - поднимая воротник старенькой лётной куртки, пробормотал Глеб. - Словно не в мартовском Питере нахожусь, а на родимой февральской Чукотке. Злая такая пурга, серьёзная…. А за окном пурга. А, может, лишь, метель. И смятая постель – как снег – белым бела. Ответь мне. А зачем – живёшь ты без меня? Ответь мне. А зачем – я без тебя живу?
      - А, помогите! - донеслось сквозь мутную снежную пелену. - Оно опять появилось…. Помогите!
      Через перекрёсток, наискосок, со стороны пруда, огороженного высоким строительным забором, неуклюже бежал низенький мужчина, облачённый в тяжёлый овчинный тулуп.
      - Ко мне! - велел Глеб. - Кто таков?
      - Дык, сторож я тутошний, товарищ милиционер. То есть, господин полицейский, - прикрываясь рукой в вязаной варежке от снежных зарядов, зачастил пожилой бородач. - Стройку охраняю.
      - И что же там случилось-приключилось? Кто тебя, бравого, так напугал?
      - Оно, приведение. Или же высоченный призрак в белом балахоне? Не знаю…. Как выскочит из-за забора. Как заорёт на меня, мол: - «Пшёл вон отсюда!».
      - А ты?
      - Я и пошёл. То есть, побежал со всех ног. Не посмел ослушаться. Чуть, грешным делом, не обмочился…
      - Понятное дело, - взбодрился Глеб. - Мобильник-то есть?
      - Есть, конечно. Как и полагается по служебному статусу.
      - Тогда звони. Вызывай подмогу. 
      - В милицию звонить? - шмыгнув носом, уточнил бородач. - То есть, в полицию?
      - Не надо отвлекать ребят от серьёзных и важных дел. Своих побеспокой, строительных. Их же объект. Вот, пусть и подсуетятся. Стой здесь и звони.
      - А вы?
      - Пойду, посмотрю на хвалёное приведение. Если повезёт, то и познакомлюсь. Давно пора…
      Дисциплинированно дождавшись зелёного сигнала светофора, подполковник перешёл через Бухарестскую. Постоял, пропуская редкие машины, пересёк улицу имени пламенного болгарского коммуниста Григория Димитрова. Двинулся вдоль тёмно-синего забора из алюминиевого профиля. 
      Примерно через сто пятьдесят метров в заборе обнаружилась распахнутая настежь калитка.
      - Трусливый сторож, убегая, не удосужился прикрыть, - прокомментировал Глеб. - Бывает, чего уж там…
      Метель неожиданно прекратилась. Ветер стих. Вокруг установилась тревожная и вязкая тишина.
      Сложив ладони рупором, направленным в калиточный проём, он прокричал строгим «полицейским» голосом:
      - Эй, там, мать вашу! Поднимаем руки и выходим! Ну, кому сказано, дурилки картонные? И без шуток, пожалуйста! В случае активного сопротивления – стреляю на поражение!       
      - Из чего стрелять собрался, господин подполковник? - насмешливо поинтересовался глухой голос. - Пистолетик-то у тебя есть?
      - Имеется, - соврал Глеб. - Уже и с предохранителя снял.
      - Ха-ха-ха! - глумливо рассмеялся неизвестный. - Всему Купчино известно, что выходя на вечерний променад, ты, чудак легавый, никогда не берёшь ствола с собой. Мол, привычка такая…. А я, наоборот, без пестика – ни шагу. Железобетонное правило. Хочешь проверить, подполковник? Заходи, не заперто. Милости просим!   
      Глеб Назаров, будучи мужчиной взрослым и основательным, не любил торопиться. Поэтому, сугубо для начала, он выкурил – почти до самого фильтра – дежурную сигарету, выбросил окурок в ближайший светло-сиреневый сугроб, после чего, особо не мандражируя, прошёл на строительную площадку.
      Снег, высокие кочки сугробов, берег замёршего пруда, стандартный строительный вагончик, полное безлюдье.
      В вагончике тоже никого не обнаружилось.
      - Ерунда какая-то, - подытожил Глеб. - Так можно и в приведения поверить. Мол, пришло, попугало вволю, а потом, заскучав и замёрзнув, растаяло в воздухе. Ладно, проехали.
      А на утро строители нашли в сугробе отрезанную человеческую голову. И скандал, вроде уже затухающий, разгорелся с новой силой…


      Глава первая
      Пашкина свадьба

      Первая декада января месяца. Санкт-Петербург. Купчино. Пивной ресторан – «Два капитана». Зимний вечер. Ярко-малиновый тревожный закат. Лёгкий морозец. Метель. А может, лишь шальная пурга, искусно переплетённая с лёгкой порошей…
      Майор российской полиции Пашка Сомов женился на Александре Фроловой, корреспондентке газеты «Новейшие новости». Этого события ждали уже давно. Года два-три, никак не меньше.
      Купчино – с самого раннего утра – стояло на ушах.
      В хорошем смысле стояло, ясен пень. Цены во всех магазинах – без единого исключения – были снижены процентов на десять-пятнадцать. Овощные азеры тщательно побрились и надели праздничные кепки. Даже уважаемый вор в законе по кличке – «Сяма» выгнал из района – на целую неделю – всех своих отпетых гвардейцев, промышлявших карманными и квартирными кражами.
      Говорят, что и сама Валентина Ивановна Матвиенко, Губернаторша славного Санкт-Петербурга, настраивалась лично посетить данное знаковое мероприятие. Но узнав, что на банкете будет присутствовать чета Хрусталёвых, тут же передумала. Мол, себе дороже. В том смысле, что Ирка Хрусталёва – та ещё особа. В далёкой комсомольской юности всякие и разные номера откалывала.
     К примеру. Приезжает комсомольский городской штаб Ленинграда с проверкой в конкретный район Новгородской области, где ленинградские студенты усердно собирают картошку. Солидные все такие проверяющие из себя. Каждому и каждой уже за тридцать, но комсомольские значки по-прежнему висят на лацканах чёрных и тёмно-синих пиджаков. Понятное дело, что таким серьёзным дядям и тётям не до всякой ерунды. Засветились, речи горячие толкнули, поругали в меру…. А, дальше? Типа – вечером? Водки, понятное дело, надо попить. В жаркую баньку сходить. Пупками – от души – потереться…. И, что вы думаете? Только в баньку завалились, выпили, закусили, разделись, развратничать начали – как дверь широко распахивается, фотоаппарат бодро и звонко щёлкает. Это Иришка (тогда ещё Павлова), первокурсница Ленинградского Горного Института, правду ищет. Писюшка упрямая и принципиальная...
      Короче говоря, на свадьбе лишних людей не было.

      За отдельным столиком сидели-размещались супруги Хрусталёвы, Сидоровы и одинокий генерал-лейтенант Тургаев – с недавних пор – горький вдовец.
      Сидели, выпивали, закусывали. Болтали о всякой разности – о литературе, балете, театре и рыбной ловле. Вернее, вследствие навязчивого свадебного шума, только пытались болтать.
      Свадьба – тем временем – шла своим чередом, постепенно набирая обороты.
      Выпившие гости – через каждые семь-восемь минут – надоедливо и противно орали:
      - Горько! Горько! - после чего начинали дружно отсчитывать: - Раз! Два! Три…. Двадцать восемь! Двадцать девять! Тридцать…
      В период относительной тишины Тургаев поинтересовался у Хрусталёва:
      - А какие у тебя, бродяга, литературные планы?
      - Никаких, - ответила за Сергея Ирина. - Покончил он с этим подлым и неблагодарным дело. Раз и навсегда. На работу устроился. С завтрашнего дня будет трудиться здесь, в «Капитанах». На должности – заместитель Генерального директора по маркетингу, пиару и общим вопросам. Новые пивные рестораны будет открывать. Сугубо тематические. «Два лейтенанта». «Два майора». «Два подполковника». «Два полковника». «Два генерала». Ну, и так далее. Блин горелый.
      - Молодец, конечно. Одобряю, - почему-то загрустил генерал. - Правильное решение. Выстраданное такое и вдумчивое…. Российская литература? Ну, её в баню турецкую. Как и сельское хозяйство, и фундаментальную науку, и самолётостроение, и геологию. Нынче мы – всей могучей страной – капитализмом занимаемся. Не до пошлых и сентиментальных глупостей…. Эй, молодёжь! Что это вы приумолкли? Непорядок, однако…. Горько! Горько! Раз! Два! Три…
      Зазвучала музыка. Это известная музыкальная группа «Биллис бенд», вспомнив о корнях, почтила переферийное Купчино своим визитом. То бишь, почтила вниманием Пашку Сомова, который когда-то, будучи ещё старшим милицейским лейтенантом, гонял эту хулиганистую шантрапу, наставляя на путь истинный и оберегая от тюряги.   
      Рыжик завершил гитарное соло, Миша Жидков поднёс мундштук саксофона к губам и Билли Новик затянул:

Февраль,
Такие грустные дела…
Насквозь,
Она всегда – насквозь права…
Я – гость.
Я, всё же, только – гость.
Мы – врозь…

Мы – врозь.
И хитрый ветер перемен…
Метёт – одна знакомая метель…
Постель.
И снегопада только шаль.
Февраль…

Слышна.
Пурги мелодия в ночи….
Давай.
Давай, немного помолчим.
О Вечном – нам поёт пурга.
Едва…

Февраль.
И карандашик на стекле,
Рисует.
Имя той, что вдалеке.
Рисует…
На лице – вуаль.
Февраль…

Рисует – на лице – вуаль…
Февраль…

Февраль…

      Песенка закончилась, отзвучали вежливые аплодисменты, гости вспомнили о богато-накрытом столе.
      - Чего это Билли торопится? - принялся – сквозь вилочный «бряк» – по-стариковски ворчать генерал-лейтенант Тургаев. - Январь на дворе, а он, бродяга, поёт про февраль. Вся молодёжь нынешняя такая, сплошные торопыги. Всё им хочется заиметь по-быстрому. Пожирней, погуще и, желательно, на халяву. Песенка, впрочем, славная…. Ага, новые гости пожаловали. Приметная парочка, ничего не скажешь.
      От входных дверей, сжимая в руках цветочные букеты и картонные коробки, шагали двое мужчин. Один высокий и поджарый, в светло-синих джинсах и кожаной потрёпанной куртке. Второй низенький и пузатый, облачённый в шикарный офисный костюм, с вызывающе-цветастым галстуком на короткой жирной шее. 
      - Бастарды пожаловали, - с аппетитом уплетая свежайшую бастурму, сообщил Тургаев. - Куда же без них?
      - Бастарды? - вяло ковыряясь вилкой в крабовом салате, заинтересовался любопытный Сидоров. - Это, надо понимать, внебрачные дети? Тогда, пардон, чьи – внебрачные дети?
      - Вы, господин издатель, такой начитанный, это что-то, - ехидно хихикнула Иришка Хрусталёва. - Только у термина – «бастард» имеется несколько значений. В данном случае имеется в виду, что означенные индивидуумы являются пришлыми. Их обоих к нам в Питер – прошлым летом – прислали с Чукотки. То ли в качестве поощрения, то ли, наоборот, в виде наказания. Кто её разберёт – нынешнюю кадровую политику? Так вот. Тот, который упитанный, сейчас работает заместителем Главы администрации нашего Фрунзенского района. Курирует ЖКХ, малый бизнес и что-то там ещё, по мелочам. Зовут его – Бокий Николай Фёдорович. В народе – «Толстый бастард». А второй…
      - Второй – мой кадр, - беспардонно, чисто по-генеральски перебил Тургаев. - Подполковник Назаров, Глеб Петрович. Занимает должность начальника Фрунзенского РУВД. Служебное прозвище – «Тощий бастард». Толковый малый. Раз в две недели вызываю его к себе на Некрасова, то бишь, на высокий начальственный ковёр. Ну, и, понятное дело, песочу по полной программе. Ничего, хваткий и выносливый. В том плане, что зубами скрипит, но терпит. Далеко пойдёт. Если, конечно, вовремя разберётся с запутанной личной жизнью.
      - А что у него с личной жизнью?
      - Ирина, как тебе не стыдно? Кто я, по-твоему, а? Заслуженный орденоносный генерал или старый бесстыжий сплетник?
      - Генерал, ясен пень.
      - То-то же…. Так вот. У Глеба есть любовница. Что это ты, чертовка зеленоглазая, ухмыляешься? Мол, у всех стоящих мужиков этого добра навалом?      
      - Не у всех. У моего Сергея, например, нет.
      - Нет, - на краткий миг отрываясь от говяжьего холодца, подтвердил Хрусталёв. - И не было никогда.
      - Гы-гы-гы! - племенным жеребцом в самом соку заржал Тургаев. - Дурак ты, братец. Много по жизни потерял. Очень много…. Хотя, разве Серёгу можно отнести к разряду стоящих мужиков? Так, нищий писатель-фантаст. Будущий менеджер ресторанного бизнеса…. Впрочем, дело не в этом. Любовница нашего Тощего бастарда не из простых мещанок будет. Является, понимаешь, законной супругой одного крупного чиновника. Скандалом явственно попахивает. Да и муженёк этой легкомысленной шалавы не является, отнюдь, бесхребетным увальнем. Наоборот, твёрд, жёсток и способен на неадекватные поступки. По крайней мере, так мне доложили…. Имя-фамилия высокопоставленного рогоносца? Не могу озвучить. Хочу, но не могу…. И вообще. Кто я, по-вашему, а? Заслуженный орденоносный генерал или старый бесстыжий сплетник?
      Вновь прибывшие гости, слегка смущаясь, передали невесте цветочные букеты, вручили жениху коробки с подарками, после чего прошли к дальнему столику и заняли свободные места.   
      - Что это вы заскучали, гости дорогие? - вскочила с места разбитная тётка Зинаида, торговка с купчинского рынка, выполнявшая обязанности тамады. - Наполняем рюмки, бокалы и фужеры! Наполняем, наполняем! А я вам пока стишок прочитаю. Слушайте.   

Секс приходит и уходит,
И вокруг – пустыня вновь.
Как мне все-таки противна
Та случайная любовь.

И печально всё фатально,
И без близости нельзя….
А поможет Вам, канальи,
Только крепкая семья….

      - Ну, как вам? Понравилось? Хлопаем? Польщена. Я ещё и ни так могу. Подождите. Надолго запомните тётю Зину. Ещё, как говорится, не вечер….  Вот, за новую крепкую семью и предлагаю выпить. Горько!
      - Горько! Горько! - браво выцедив рюмку водки, азартно подключился генерал-лейтенант Тургаев. - Раз! Два! Три…. А когда принесут горячее? Я, кстати, заказывал колбаски по-гусарски…
      Поцелуй, на этот раз, завершился на счёте – «шестьдесят девять».
      - Молодцы, ребята! - не обращая внимания на строгие и неодобрительные взгляды жены, принялся восторгаться пьяненький издатель Сидоров. - Правильно понимают текущую ситуацию…. Ага, наметилась перемена блюд. Мне, любезный, сёмгу с грибами, запечённую в сливовом соусе. Сразу два куска. Гарнир? Спасибо, обойдусь.

      Вскоре к их столу подошёл Сомов, то есть молодой и счастливый муж.
      - Смотрю, у вас всё хорошо, - бесконечно устало улыбнулся Пашка. - Кушаете, смеётесь.
      - Это мы бастардов обсуждали, - призналась Ирина. - И, понятное дело, слегка похохмили.
      - Так всё и было, - заговорщицки подмигнув, подтвердил Тургаев. - Обсуждали, хохмили и выпивали. А сейчас, вот, кушаем. Гусарские колбаски, надо отдать должное местному повару, удались на славу. Прямо-таки тают во рту. В меру жирные, в меру острые. Молодец, хвалю. Мастер своего дела…. Кстати, майор, а что ты можешь сказать о Тощем бастарде? Ну, типа – в двух словах? 
      - В двух словах? - задумался Сомов. - Так сразу и не скажешь…. Глеб Петрович, он правильный. И как сыщик. И как человек.
      - Стало быть, прошёл проверку?
      - Прошёл.
      - А как было дело, конечно, не расскажешь? - лукаво прищурился генерал-лейтенант. - Офицерская честь и всё такое прочее?
      - Так точно, Трофим Иванович, - вытянувшись в струнку, вильнул взглядом Пашка. - Не расскажу. Не имею права. Служебная тайна. Извините…