Полуночница. Главы 1-4

Глава 1

БАНДА МИХУЛА
   
   Я не держала при себе алхимическую лабораторию, где из недрагоценного металла играючи отливают благородный. Я не имела ничего общего с ювелирной лавкой "Смарагды" в двадцати шагах от моего магазина. Я всего лишь продавала стаканчики с теплым шоколадом. Учитывая, что его предпочитали пить и покупали исключительно обеспеченные люди с хорошим вкусом, я всерьез полагала, что мой товар лучше, чем золото. Всегда можно сбыть, а если не продается, то выпить чашечку самой.
   Некоторые покупатели с восторгом называли меня чаровницей, поскольку в Лефате почти невозможно было достать напиток - до такой степени являлся редким и дорогим. Он считался едва ли не любовной магией. К нему с благоговением льнули мужчины и женщины, старики и молодежь, невзирая на осуждение жрецов, свято верящих в то, что шоколад - питье богов, а не смертных. Возможно, именно столь резкое неприятие храма Божича способствовало популярности некогда запретного плода. Чем сильнее священнослужители проклинали мой магазин, тем большую прибыль я получала.
   И зачем, ах, зачем уволила Сартора через полгода? Ведь знала, слышала, что преступность в городе растет как снежный ком. Средь бела дня рядом ограбили четыре лавки. Почему же я уверовала в то, что ночью у меня незваных посетителей не будет?! Идиотка.
   Будто подтверждая мою резкую самокритику, тот, кто разбудил, потянул за волосы. Вдобавок я получила удар рукояткой револьвера по губам. Правильно, впредь думать буду, прежде чем пытаться кричать. Трудно поверить, но именно удар вернул мне самообладание и способность рассуждать здраво. Сразу все как-то встало на свои места.
   - Деньги где?
   - Вы знаете,- доверительно сообщила я, молясь про себя несуществующему Божичу, чтобы громила не заметил, как моя рука поползла под спасительную подушку,- их у меня не много. Одни копейки. Налоги.
   Тип, из чьего рта несло отвратным куревом, снова замахнулся револьвером.
   А ведь не выстрелит, хладнокровно подумалось, тогда как тело тряслось от злобы. Ударит, но не выстрелит. Побоится шум поднимать. Все-таки, центр Лефата, городская стража...
   И я, не став ждать повторного избиения, рванулась вперед с жалом, которое тлело под моей подушкой, дожидаясь своего часа. Блеснуло узорчатым, слегка искривленным лезвием, оплетенным незаметными, но цепкими паутинками. Напарник бандита еще ничего не успел понять, а грабитель уже покоился с перерезанным горлом. Револьвер перекочевал в мою ладонь и теперь целился в лоб типчика, потрошившего сиденье кресла. Моего любимого кресла.
   В полумраке я мельком отметила про себя, что они залезли в спальню через открытое окно. Пока меня допрашивал первый, второй выбросил из шкафов все на пол, вытащил из стола документы и сломал стулья.
   - Встать,- шевельнула я стволом. И не узнала свой голос - до подташнивания, до муторности ставший тихим, чуть ли не ласковым.- Поговорим по душам?
   Типчик опрометчиво попытался сказать что-то нелестное в мой адрес.
   Раздался грохот. Зазвенел осколками светильник. Испуганный вскрик. Пуля пролетела над головой разбойника, продырявив шляпу и едва не царапнув макушку. А ведь жалко... не мерзавца, решившего, что может безнаказанно потревожить меня ночью. Стенку, в которую пуля впилась. Жаль усилий, потраченных на недавний ремонт.
   За окном послышались крики, свист. Неужели еще несколько на улице?.. Впрочем, я быстро успокоилась под приближающийся дробный цокот копыт. Скорей всего, спугнет ночная стража, в народе именуемая серым плащом, услыхавшая выстрел.
   Даже в полумгле можно было заметить, как сжался мой "случайный знакомый". Я шумно вздохнула, показывая, что терпение на исходе. Следующую пулю не остановит и стража у порога. В конце концов, заявлю, что защищалась, и никто не докажет превышение пределов необходимой самообороны. Да и бандита после пыток в камере завтра вздернут на мосту Висельника. Или отправят в легионеры "по особому списку" далеко и надолго, что немногим лучше казни.
   Мерзавец тоже понимал. Смотрел на меня умоляющими, голодными глазами, где так и читалось, что он - несчастный бедняга, вынужденный добывать себе хлеб незаконным путем. А по одежке и не скажешь... добротная, темно-синяя куртка, черные штаны, широкий платок, закрывающий нижнюю часть лица, дорогие ботинки... наверняка, краденые, если не снятые с какой-нибудь мертвой жертвы.
   Внизу лихорадочно заколотили в дверь. Разбойник дернулся было (не иначе, как открыть представителям закона), но мой выстрел в ногу охладил пыл.
   - Не дергайся, краля,- передразнила я его покойного дружка.
   Не успокоило. Раненый, схватившись за колено, закричал во все горло. Очень скоро дверь сорвалась с петель, с лестницы донеслись бодрые шаги. Да, судя по деловитому маршу, и впрямь серые плащи, а не дружки-разбойники.
   - Сто-оять!- выпалил первый, влетая подобно толстому, серебристому жуку с черными усиками. Цилиндр съехал ему на глаза, отчего запыхавшийся фараон запрокинул голову, тяжело дыша, и, разумеется, увидел меня, а уже затем стонущего раненого.- Бросить оружие! Стража Лефата! Именем закона!
   Я послушно замерла на кровати, подняв руки с револьвером. Жало, которое внешне ничем не отличалось от обычного боевого ножа, недолго покоилось рядом с мертвым подлецом, посмевшим ударить меня. Потемнело под шевельнувшимися паутинками и рассеялось, как дым, исчезло без следа, незаметно.
   - Убийца!- надрывался типчик, обличительно тыча в меня пальцем.- Тварь!
   Все мысли о самообороне и защите собственного дома испарились. Вместо своей правоты я вдруг ощутила давящую пустоту. Возражать против сказанного было нечего. Я неожиданно осознала, что оробела.
   И от чего? От слов грабителя, который тоже был готов убить - ради наживы?!
   Второй стражник, с фонарем, оказался выше, симпатичнее "жука" и намного догадливее.
   - Госпожа Сильва?
   Я промолчала. Мне помогли сойти с кровати, подняли с пола шерстяной халат, укутали. Я вспомнила, что была облачена в одни панталоны и сорочку.
   И хотя губы после знакомства с револьвером ужасно болели, я все же выдавила.
   - Сильва - для друзей. Для вас - Сильвинесса Вишенская.
   И одним холодным взглядом сказала нерадивым стражникам все, что думаю о них.
   Надо же, зарумянились. Не понять только: от смущения или долгого подъема по лестнице?
   
   По правде говоря, я не имела друзей. Настоящих друзей. Хотя, к примеру, Фиора так не считала и оскорбилась бы, узнай, что угощаю ее шоколадом отнюдь не из бескорыстного дружелюбия.
   А вот врагов...
   Бандита увели два хмурых доктора. Без платка, скрывавшего нижнюю часть лица, разбойник выглядел совсем еще парнишкой с впалыми щеками. Припадая на раненую ногу, он не выдерживал и начинал браниться, то угрожая в мой адрес, то скуля от жалости к себе. Я не слушала, ощущая лишь брезгливость к этому существу. Больше волновало, сколько расходов и времени теперь уйдет на восстановление комфортной обстановки в спальне. Вроде бы смешная цифра для меня, но как же вызывала досаду!
   На первом этаже не изменилось ровным счетом ничего. Разве что пол стал грязнее от суетливой беготни серых плащей. Ничего. Лованна уберет. Входную дверь, сломанную стражниками, обещали заменить новой уже сегодня днем.
   Я медленно подошла к занавескам и отодвинула их. За окном горели два газовых фонаря, освещая буквы шафранного цвета: "Жидкое золото" на вывеске, а также кабриолеты серых плащей с лошадьми на дороге. Привыкшим к полумраку глазам освещение казалось сейчас ярким, вызывающим, режущим.
   Вряд ли разбойники, на улице поджидавшие дружков, сбежали через Янтарный сад. Скорей всего, их укрыл Тенистый парк, который отсюда не увидеть. Из парка - прямой ход к мостку, а дальше рынок, где можно свернуть направо - в харчугу, налево - в Дыру, или прямиком - к Черным воротам, из города.
   А может, и через Янтарный, пускай у выхода из сада есть риск налететь на патруль, охраняющий Королевскую Малую Академию и Белокаменный мост.
   Как говорится, ищи ветра в поле.
   Сделав глубокий вдох, я вернулась за столик и взяла в руки чашку какао, чье тепло нежило ладони. Приятный домашний аромат успокаивал. Пальцы уже не дрожали, и сердце не колотилось так, словно вместо него в груди били куранты.
   Спустившись по лестнице, те же два доктора молча вынесли труп и погрузили в черную повозку. Я вспомнила, сколько крови осталось на постельном белье. Мерзавец получил свое, мне совершенно не было его жаль. Но теперь смогу ли уснуть, даже если ничто не будет напоминать о случившемся? Смогу ли смириться с тем, что стала убийцей?
   Наузник когда-то ворчал в седую бороду, что я чересчур впечатлительна для полуночницы, и едко рекомендовал перевестись в Институт благородных девиц.
   - Там тоже пахнет смертью,- каркал наставник со снисходительной усмешкой и характерным прищуром,- но не от меча или магии, а от болезней, голода, скуки.
   Я не отвечала, зная, что спорить с вредным стариканом бесполезно. А затем вовсе отпала необходимость в ответе. Наузник погиб. И естественно, не от скуки.
   Губы машинально сжались в тонкую нитку, отчего снова вспыхнула боль. Чтобы хоть как-то унять ее, я глотнула еще немного какао. Отодвинула чашку, плотнее кутаясь в халат. Да. Наузник в свое время заменил мне деда Сильвена, такого же эксцентричного насмешника, презиравшего общественное мнение.
   - Моралисты!- голос деда садился и напоминал ядовитую иглу, готовую безжалостно колоть уши собеседника.- Ворье, именующее себя светочем! Снобы. Ведут себя так, будто весь мир им чем-то обязан, а живут в долг. Не смотри на их пышные платья и дворцы. Смотри на их счета. Сразу поймешь, с кем имеешь дело.
   Счет Наузника был довольно внушительный, и после его гибели перешел ко мне. Я не афишировала это. Более того, оставила богатство за стенами Лефата. Мне хватало прибыли от шоколада, а золото наставника годилось для музейной коллекции, но никак не для трат.
   Я задумчиво погладила подбородок. Помассировала переносицу. Вряд ли бандиты знали о богатстве, доставшемся мне. Они жаждали звонкой монеты, но, судя по всему, и не подозревали о том, что я при желании была способна устроить в Лефате золотой дождь на весь месяц. И тем более не могли ожидать, что с виду обычная владелица магазина даст им решительный отпор.
   Никто не мог ожидать.
   Никто не знал, что Сильвинесса Вишенская - полуночница.
   - Госпожа.
   Я чуть не подпрыгнула от внезапно раздавшегося над ухом баритона (нервы, предательские нервы!), однако сумела остаться на месте, сохранив достоинство, и спокойно повернулась к очередному серому плащу. Ничем не примечательная внешность - из тех, что забывается уже через пять минут, и остаются размытые определения: русоволосый, худощавый, лет тридцати. Вот весь портрет.
   Он выделялся среди других стражников лишь цивильной одеждой без плаща.
   - Светан Инар,- представился он, сняв поношенную коричневую шляпу с черной лентой. Я отметила про себя его длинные, чуткие пальцы. У других представителей закона, встреченных мной, они не были столь ухожены.- Сыскарь.
   Я пробормотала: "Какая честь" и назвалась в свою очередь, однако не стала предлагать сесть за стол, хотя разговор обещал длиться долго. Я слишком была недовольна. Подумать только, в центре Лефата, где до Управления подать рукой, блюстители порядка прозевали появление кучки грабителей и не смогли ей помешать исчезнуть! Я и раньше сомневалась в эффективности действий серых плащей, а теперь вконец разочаровалась в них.
   Возможно, не следовало демонстрировать неучтивость Светану, однако в тот момент единственное, чего я желала, - это прогнать стражников из моего дома. Как бандитов. Меня нисколько не заботило, что Светан - сыскарь и занимает некую должность в Управлении. Как не волновало и то, о чем он думает, бесстрастно изучая мое лицо. Одновременно я понимала, насколько сложно теперь придется. Магазинщица, превосходно владеющая ножом и револьвером, непременно вызовет подозрения и вопрос, кто она такая в действительности?
   - Что же не закрываете окно на ночь в спальне, госпожа Сильвинесса?- первым делом укорил меня Светан.
   - Когда захочется умереть во сне от духоты,- в тон ему сказала я,- непременно закрою, господин сыскарь.
   - Сомнительно, чтобы в комнате было так уж душно. Уже месяц тенетник и довольно прохладно,- Светан, поняв, что приглашения сесть за стол ему не дождаться, не стал медлить и уселся напротив. Снова вперил в меня взгляд, но ответа не дождался. Я безразлично пожала плечами. Может, для кого-то угасающие деньки - тенетник, но для меня все еще зарев.
   - Я слышал,- Светан откинулся на спинку стула, продолжая беззастенчиво разглядывать мое лицо,- вы, шалийцы, прекрасно переносите холод. Лучше, чем жару.
   Я кивнула. Да, родом я была из Шалийской империи, по легенде возникшей на Туманных островах, хотя они до сих пор не заселены. Коренные шалийцы отличаются от других народов верхних земель белоснежной, аристократической кожей. Подобный чистый - хрустальный - цвет не встречается и у бледных жителей Удеррамера.
   При этом шалийцы вовсе не выглядят хрупкими существами. Чаще всего они высокого роста, широки в кости и обладают резкими чертами лица. Истинные дети суровых краев, где необходимо иметь норов и выносливость. Нет врожденного изящества и утонченности, свойственной жителям десных земель.
   Законы в империи не сладки, хотя, поговаривают, что к величайшему раздражению Тарха Непредсказуемого Ее величество Гина Милостивая издала указ, отменяющий казнь и тюремные пытки. Именно Гина проводит реформы, нужные в империи, освобождая простой люд от рабской зависимости и служения. Гина - исключение. Как правило, императоры не являются верующими в Божича, поскольку полагают, что это они боги. Гина Милостивая была дочкой Верховного жреца и выросла в храме среди народа. При случайной встрече она так поразила красотой и умом Тарха, что, невзирая на мольбы ближайших советников одуматься, молодой император через месяц взял ее в жены.
   С тех пор Тарха прозвали Непредсказуемым. Любой каприз Гины выполнялся в одно мгновение, но в дела политики Тарх ее все же не посвящал. Можно представить, каким было его неудовольствие, когда Гина своевольно объявила реформу в сенате и мгновенно приступила к действиям. Впрочем, гнев любящего супруга тяжелыми последствиями ей не грозил.
   Помнится, о реформах Гины писала даже пресса, что освещала лишь политические новости Лефата. Хотя изумляться нечему. Лефат, некогда бывший столицей магов в королевстве Альвир, сегодня являлся старым городом на Сожженном Пути. Прошло больше ста лет. Прежнее могущество Альвира не восстановить. Это поняли и верховные чародеи. Теперь заносчивые интриганы-маги стремились, ни много, ни мало, сделать Лефат в будущем столицей Шалийской империи, пускай сейчас он являлся ее маленьким суверенным соседом.
   Подобные амбиции вызывали у меня кривую усмешку. Конечно, Лефат мог кое-что предложить шалийцам, но магия не заменит бурный прогресс техники, шедший в империи полным ходом. Маги Чернолесья категорически против поездов и паромобилей. Велосипеды и экипажи волшебники еще кое-как терпят, но остальное в Лефате - под запретом. Сами шалийцы никогда не поймут, что такое телепортация и чем она лучше иного транспорта.
   Однако подобные нюансы и тонкости меньше всего волновали стремящихся к власти.
   - Да, я шалийка,- любопытно, только ли мне слышится гордость и нотка превосходства в собственном голосе?- В империи холоднее, чем здесь. Там я привыкла к морозным осеням и зимам.
   - И там же привыкли держать нож под рукой, научились стрелять из револьвера?- вкрадчиво осведомился Светан.
   Сыскаря можно было понять. Женщина в Шалийской империи во всем подчинялась мужчине, по тамошнему древнему закону не имея права носить оружие. Если видели, что она пыталась хотя бы устрашить врага, в империи ее ждал позор. А уж к револьверам женской холеной руке и вовсе не позволялось прикасаться. За это лишали длинных волос, иногда брея голову наголо. Несчастную заставляли влезть в мужские брюки, сжигая все ее юбки с платьями, и, в лучшем случае, выгоняли из дома.
   Впрочем, коль скоро не помешают Тарх Непредсказуемый и сенат, сегодняшние реформы Гины Милостивой, приведут к тому, что представительницы слабого пола обретут независимость. Мир становится цивилизованней.
   Хотя после знакомства с бандитами я имела полное право сомневаться в этом.
   - Стрелять научилась здесь,- решила сказать я полуправду и тут же солгала, не желая упоминать о Наузнике.- Благодаря Сартору, бывшему охраннику.
   Светан сразу насторожился.
   - Бывшему?
   - Я уволила его и не вспоминала о нем до сегодняшней ночи.
   - Почему уволили?
   Я прикрыла глаза, вспоминая смуглое лицо с белым шрамом на левой щеке и ранней сединой.
   Сартор Зулед - его полное имя. Родился и вырос на шуйских землях, в Ирийской Федерации, где двадцать лет назад разразилась Рубиновая революция. Невозможно представить, как Сартору удалось выжить, но он прошел сквозь огонь и лед, сталь и кровь.
   А потом началась гражданская война. И Сартор повторно участвовал в гуще схватки. Он мечтал о спокойной, мирной жизни, но бесконечная борьба выковала из мягкого юноши матерого волка. Сартор ошибся, приехав в Лефат. Он не мог жить без опасности, которой подвергался ежедневно на родине. Он пристрастился к риску, как бражник - к зеленому змию. Сам того не замечая, Сартор искал смерть. Спускался в королевские усыпальницы и в Дыру, куда не каждый смельчак решится пойти. Плавал к Призрачному острову. Нырял на дно Тойпы, чтобы повидать дворцы, в давние времена стоявшие на суше, и тех, кто нынче обитает в них. Тайно забирался в тюрьму, а уж от Арены его, бывало, не оттащить.
   В конце концов, Сартор дошел до того, что совершил убийство. Пускай и вора, но убийство. Именно после этого я задумалась о своей безопасности и репутации "Жидкого золота" и решила не играть с огнем. Я прогнала Сартора, но не стала заявлять о произошедшем в Управлении. В случившемся была косвенно и моя вина.
   - Я не могла заплатить,- если раньше ложь давалась мне с трудом, то сейчас я врала без запинки.
   Светан недоверчиво искривил бровь.
   - В то время мое положение еще не было стабильно,- я прямо посмотрела в его глаза, оказавшиеся светло-зелеными.- Да и к чему вам Сартор, господин сыскарь? Он никак не связан с сегодняшним событием.
   Светан выдержал взгляд.
   - Видите ли, госпожа Сильвинесса... Скорей всего, преступников кто-то навел. И этот кто-то хорошо знаком с обстановкой вашего жилья. Злодеи знали, что в магазине денег нет, и не стали тратить на первый этаж время, а сразу полезли к вам в спальню через окно, которое, к тому же, не было закрыто.
   - Возможно, так хотели попасть на первый этаж со второго, чтобы не поднимать шум возней с дверью,- возразила я, хоть верилось в это, откровенно говоря, слабо.
   - Тогда почему не спустились по лестнице, а стали искать деньги в спальне? Кстати, где они?
   - Деньги? У меня.
   Я показала сыскарю пухлый кошель с монетами, припрятанный в кармане халата. Пока серые плащи суетились, я извлекла его из потайного отверстия в стене.
   - Сартор знал, где вы храните его?
   - Понятия не имею, господин сыскарь,- разом поскучнела я.- Вряд ли.
   - Но мог знать, проболтаться кому-то?
   - Весьма сомневаюсь,- я зевнула, вежливо прикрыв рот ладонью.- Я никогда не говорила ему, где храню деньги, а он не спрашивал.
   Однако Светан был неутомим.
   - Есть ли у вас враги?
   - Врагов у меня - что песку в море,- процитировала я летописца, чье имя история не удосужилась запомнить.- И построена вражда на песке, таком же мелком и ненадежном. Наглядный пример - Креона Стэнви, небезызвестная владелица "Сахарного мига", где продает свои хваленые пироги. Завистлива и недалекого ума. Всего один раз, желая помочь, я сделала замечание, посоветовав переименовать магазин на "Сахар-медович". Я сказала ей, что "Сахарный миг" у многих ассоциируется с вывеской публичного дома "Сладкий миг". И что вы думаете? Она заявила, что раз мы конкурентки, то мой магазин для нее - тоже бордель. Но помилуйте, какая конкуренция может быть у меня с Креоной?! Я продаю шоколад. Она - пироги.
   - Что насчет друзей и близких?
   Я с деланной наивностью воззрилась на него.
   - Друзья?- и добавила глухо.- Ни одного близкого человека у меня нет.
   - Кто еще работает или работал в "Жидком золоте"?
   - Никто.
   - Никто? Вы сами справляетесь с огромным количеством дел, госпожа Сильвинесса?
   Я иронично хмыкнула.
   - Не так уж оно огромно. Разумеется, есть помощники, но я бы не сказала, что они работают на меня. Скорее, выполняют небольшие просьбы.
   Светан подобрался.
   - Имеются в виду дети из приюта, господин сыскарь,- ответила я на невысказанный вопрос.- Да, они тоже часто становятся ворами, как только выходят в мир без поддержки, шанса,- я осторожно провела языком по ноющей нижней губе, чтобы хотя бы так заглушить боль.- Не думайте, что я не знаю об этом. Но не все идут по накатанной дорожке, господин сыскарь. Мне известны, по крайней мере, две добропорядочные и приличные женщины, воспитывавшиеся в приюте. Одна из них - госпожа Деара Болив, замечательная гувернантка. Именно Деара порекомендовала обратить внимание на Лованну. Эта девочка отличная помощница в доме и никогда не возьмет чужое без спросу. Она приходит ко мне утром и вечером.
   На лице Светана к концу моей длинной речи не отразилось ни одной эмоции.
   - И в чем именно вам помогает Лованна?
   - Помогает делать то, что я ненавижу. Убирает. За это она получает подарки и деньги. Но, господин сыскарь,- я помолчала, подбирая выражение поточнее,- Лованна не служанка здесь. Она приходит в "Жидкое золото" по собственному почину и до тех пор, пока не найдет работу лучше, чем труд уборщицы в магазине. Продавщицей я пока не могу взять по причине ее детского возраста. А в глашатаях-зазывалах, которыми охотно подрабатывают как мальчики, так и девочки, я не нуждаюсь абсолютно.
   Светан уважительно кивнул, принимая к сведению. Я не мигая смотрела на него.
   - Господин сыскарь. Она невиновна. В этом я уверена так же, как в своей правой руке. Забудьте о ней.
   - Вы не можете указывать следствию, госпожа Сильвинесса,- серьезно ответил Светан.- Если выяснится, что Лованна причастна к банде Михула, не помогут ни ваши, ни чьи-либо еще уверения.
   На секунду показалось, что я утратила опору под стулом и теперь медленно проваливаюсь в Дыру.
   - К банде Михула?
   - Именно так,- кивнул сыскарь.- Молав Салуз, убитый вами, и Тирил Бжэк - чью ногу вы ранили, члены этой шайки. Пару раз мы видели их в деле, но никак не удавалось поймать. Только благодаря вам один из опасных преступников теперь в наших руках, а другой мертв.
   Я молчала, бессознательно поглаживая остывшую чашку, где на донышке еще оставалось какао.
   Банда Михула. Неуловимая банда. Мстительная. Слава о ней гремела далеко за пределами Лефата. Шайка головорезов, если верить газетам, являлась одной из самых организованных и авторитетных в криминальном мире. Не проходило дня, чтобы на передней полосе не появилась информация о новом преступлении, которое так или иначе приписывали легендарному Михулу. О последнем гуляло множество невообразимых слухов. Якобы он понимает язык животных, может принимать облик рыжего чудовища и драться до тех пор, пока не наступит затмение - только в этом случае Михул лишался своей удивительной силы и так далее и тому подобное. Взбудораженные умы общества строили многочисленные теории, кем он может быть и как поймать его, а серые плащи сбились с ног, проверяя теории на практике.
   Все это напоминало детские страшилки, которые так любили в приютах, и вызывало у меня до сегодняшней ночи улыбку. Мало ли краснобаев, готовых сочинить что угодно, лишь бы получить монетку от скучающих, падких на сенсации горожан? А была ли шайка или это удачливый вор-одиночка украл шкатулку с драгоценностями - поди разберись.
   И, конечно, банда звучит гораздо громче, нежели имя какого-нибудь уголовника. Привлекает больше внимания, паники. Преступлений.
   Но если серые плащи убеждены в ее существовании... Я нахмурилась. После Тирила Бжэка с его покойным дружком приходилось поверить и мне. Все оказалось намного серьезнее.
   - Тем не менее, я стою на своем. Лованна не причастна к головорезам и мазурикам.
   - Почему вы так уверены в этом?- с некоторой жалостью осведомился Светан. Может быть, видел во мне высокомерную и в то же время доверчивую, слезливую дурочку, которую даже сопливая девчонка из приюта обведет вокруг пальца.
   Светан Инар, сыскарь из Управления. Знал бы ты, кто я, не стал бы спокойно сидеть рядом. Схватился бы за свой револьвер и начал бы стрелять без предупреждения. До последнего патрона. Даже если бы я уже валялась мертвой у твоих ног. Как же, полуночница, злейший враг рода людского. Кажется, так любил вещать жрец Увинлад. Впрочем, к злейшим врагам храм с народом причислил и жестокого духа-шута Хитника, и самих магов. Но если волшбу еще кое-как терпели, то с тайным энергетическим вампиризмом полуночников не мирился никто - маги тоже.
   Кому понравится, что кто-то может читать чувства другого, как открытую книгу, при необходимости вырывая из нее страницы? Кто смирится с тем, что полуночник - это человек, которому для существования, а уж для колдовства и подавно, надо пить чужую силу, магию, жизнь?.. И человек ли? Может, нелюд?
   Нелюд.
   После смерти.
   Но пока владелица небольшого магазинчика. В конце концов, на подвиги меня никогда не тянуло: я больше интересовалась, как заработать честным трудом, оставаясь независимой. А то, что полуночница... ну и что? Разве нельзя жить, как обычные горожане, люди, Светан?
   Молчишь. Поскольку ты не телепат, чтобы слышать мои рассуждения. А я ведь могу незаметно тянуть паутинку, подглядывать. Но для чего мне лишняя головная боль - чужие мысли? Своих хватает с лихвой.
   И дар лучше не растрачивать. Тем более, проклятый дар. Наследить нетрудно.
   Повеяло прохладой. Может, и хорошо, что сломали дверь. Дышать стало чуть легче.
   Светан терпеливо ждал ответа.
   - Я разбираюсь в людях,- произнесла, постучав ноготком указательного пальца по чашке и прислушиваясь не столько к собственным словам, сколько к мелодичному звону, разлетевшемуся по всему помещению, как если бы звук издавала не чашка, а хрупкий бокал.- Иначе магазина давно не было бы. И меня тоже.
   - Думаю, допрос Тирила Бжэка, при котором я лично буду присутствовать,- в баритоне Светана промелькнуло нечто внушающее страх,- покажет, насколько справедливо ваше суждение, госпожа Сильвинесса.
   

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА
   
   Если, не удержавшись, тайком открыть книгу Светана, которую сам он уже и не помнит, то можно прочитать:
   ...виновен.
   Дует холодный ветер, и кажется, что это не его прикосновение к нежной коже, а равнодушного палача, неуклюже затягивающего ледяную веревку на шее. И вот-вот уйдет стул из-под ног от удара, опрокинется, полетит дальше - в сторону зевак. Грохот его падения - последнее, что услышит осужденный, прежде чем кануть в глубокую тишину.
   И понять: это падение - бесконечно.
   Грохота больше не будет.
   

Глава 2

Джинсы алхимика И РАЗБИТЫЙ ФИЛОСОФСКий камень
   
   Дзинь.
   Тик-так. Ик-так... И-так.
   - Ну что же, госпожа Сильвинесса, я надеюсь, вы сознаете необходимость в охране.
   - Обязательно зайду в "Аоли", господин сыскарь.
   Светан пожал плечами.
   - Неплохое "Агентство охраны личного имущества". Но я бы предпочел нанять опытного мага, который побывал в разных переделках. С ним больше шансов уцелеть.
   Я кашлянула.
   - Простите?
   - Уцелеть. Именно...- Светан, взглянув на мое лицо, посерьезнел.- Мы выбьем из Бжэка все, что ему известно. Но Михул, зная это, примет меры предосторожности. Заляжет на дно. А затем нанесет удар в слабое место, которым, возможно, посчитает вас.
   - Обычно, серые плащи твердят иное: мол, непременно найдем преступника и накажем его,- не удержалась я.- Вероятно, ваши дела чрезвычайно плохи.
   - Ваши. Может статься, что после сегодняшнего происшествия в "Аоли" вам откажут в предоставлении услуг. Охранникам тоже хочется жить.
   - Посмотрим.
   - Посудите сами, госпожа Сильвинесса. Оред Сэрий, владелец мясницкой лавки, убит выстрелом в глаз при попытке сопротивления. Следующей жертвой банды стал книжный магазин "Гений", чей хозяин Дойи Хенди получил удар дубинкой по голове настолько сильный, что лишился памяти.
   - Так и слышу: "Очередная пострадавшая - Сильвинесса Вишенская",- вымолвила я. Дойи Хенди, бедный старик... на что надеялись головорезы в его небогатом товарами помещении?
   - Лавка "Велосипеды",- продолжал перечислять Светан.- Шимилу повезло, грабители не застали его на работе. В тот день он заговорился со старым знакомым.
   Я невольно улыбнулась, на миг позабыв о ноющей боли. Да, словоохотливый Шимил мог болтать и с велосипедом, что однажды я случайно заметила, проходя мимо.
   - И, наконец, магическая лавочка Хавера Шерхая. Украдены амулеты с талисманами, и весьма мощные. Что случилось с Хавером, до сих пор неизвестно: как сквозь землю провалился. Магия не уберегла его, "Аоли" - и подавно.
   Шерхаи, маги Чернолесья, ныне соперничали в политике с Туриями, коллегами из Краснолесья, редко появляясь в народе и демонстрируя обидное безразличие к миру.
   Были в роду и те, у кого способностей хватало лишь на мелкие фабрикации. Хавер относился к последним, и при том представлял собой вполне удачливого коммерсанта. Пожалуй, он получал прибыль куда более высокую, нежели вся талантливая родня.
   Но если Михул не побоялся напасть на лавочку одного из Шерхаев... Я почувствовала, как начинаю стремительно впадать в тоску.
   - Чем, в таком случае, мне поможет маг?
   - Дело делу рознь, госпожа Сильвинесса. Хавер, по сути своей, являлся торговцем, из-за чего остальные Шерхаи относились к нему, как, извиняюсь, к купчине. Но есть воистину Кровь с большой буквы.
   Энергия тки, добавила я мысленно. То, что я преимущественно называла паутинкой или жилкой, имело тысячи терминов и наименований в различных сферах науки. Но чаще в Лефате прибегали к слову простому, односложному и в полной мере отражавшему тонкость работы.
   Поговаривают, каждая, даже самая маленькая, клеточка пронизана ею. Лишь у опытных чародеев хватает третьего зрения, чтобы уловить поток силы, которnbsp;

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА
ый остальным кажется безобидной ниточкой. Храм также не отрицает ее существование, полагая, что это - благодать Божича. По древним преданиям тки принес белый голубь из прамира - другой, умирающей Вселенной - и породил жизнь в пустом пространстве, сотворив первую звезду.
   - Обращаться за помощью к волшебникам не любит никто. Чванливые снобы, своими придирками способны довести до белого каления и Гину Милостивую. Но в опасную минуту их присутствие, считаю, не повредит. Щиты они строить умеют.
   - Посмотрим,- устало повторила я. Возбуждение выходило толчками, оставляя неприятное чувство дрожи.
   Ни за какие коврижки не обращусь к колдуну. Вот уж кого для полного счастья не хватало. Я старательно избегала магов. В магазине они не обращали на меня внимание, покупая шоколад и откланиваясь. Однако в более тесном общении с ними рано или поздно выяснится моя полуночная сущность. И тогда мало не покажется никому.
   - Вижу, вы по-прежнему хотите услуг "Аоли".- Светан вздохнул, показывая, что не намерен уговаривать меня дальше.- Воля ваша. Но отдать нож придется. Он нужен экспертам.
   Я мотнула головой. Всякая - хоть алхимическая, хоть магическая - экспертиза подтвердит, что обыкновенный с виду нож привязан к владельцу тайным зовом, паутинкой, той же энергией тки. Не обязательно носить или держать жало поблизости - достаточно мысленного приказа, и в нужный момент возникнет рядом, а то и в самой ладони. Как захочет хозяин. Как велит.
   Но выдать оружие - значит, выдать себя.
   - Перебьются ваши эксперты,- решительно отрезала я.- Пустая проформа. Мне он нужнее.
   - Намереваетесь резать им каждого непрошеного гостя?- прищурился Светан.
   Я фыркнула.
   - Оставьте, господин сыскарь. Я хоть и женщина - шалийка - но расставаться с оружием после многочасовых тренировок не в моих правилах. Согласитесь, ни один нормальный мужчина не отдал бы его экспертам.
   - Я отдавал не раз.
   - А если бы потребовали револьвер деда, который дорог как память?
   Светан помедлил с ответом. Вот он - крошечный миг сомнения.
   Я будто бы невзначай шевельнула рукой на белом столешнике. Маг увидел бы третьим зрением, как паутинка накручивается на указательный палец тонкой спиралью. С подкупающим интересом продолжая смотреть в глаза не подозревавшему о гипнозе Светану, я поднесла к подбородку ладонь, оперлась на нее. Выдохнула.
   И по жилке пошла рябь. Мелкая, но достаточная для того, чтобы смыть сопротивление.
   - Может, не отдал бы...- неохотно отступил Светан (я перевела дыхание).- Распишитесь, пожалуйста.
   Я черкнула в протоколе. От волнения буквы получились прыгающими.
   Незаметное внушение удалось.
   - Кстати, один вопрос, госпожа Сильвинесса. Из простого любопытства.
   Я насторожилась.
   - Почему вы убили, а не ранили?
   - Вам... любопытно?- снова вспомнился темный нависающий силуэт Салуза с его прокуренной насквозь курткой, вспышка боли после удара.- Как вы представляете, господин сыскарь? По-вашему, я с легким сердцем размахнулась ножом и перерезала им горло гнусного типа, как свинью?
   - Я не имел в виду...
   - Вообразите, над вами нависает вонючий громила и бьет по губам, требуя денег. Вы только что проснулись. Хватаете ртом воздух. Возмущены. Напуганы. Доведены до отчаяния. Прекрасно сознаете, что в живых вас не оставят при любом раскладе. И тут вспоминаете про нож под вашей подушкой. Как вы поступите? Вынете оружие, станете угрожать? Нашли дурака! Вы прекрасно понимаете, что ножом бандита не испугать, лишь разозлите еще больше.
   - И все-таки... можно было оставить в живых.
   - И я заработала бы пулю в глаз, как бедняга Оред Сэрий. Револьвер-то держал Молав Салуз. Боли от ножа в первую минуту он даже не ощутил бы, как и всякий человек. Нет, господин сыскарь. Альтернативы у меня не оказалось ни малейшей. К тому же, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что закон на моей стороне.
   - Сдается мне,- медленно сказал Светан,- бывший охранник Сартор научил вас многому.
   Меня проняла досада. Следовало провести гипноз как надо. Не по одной паутинке, а сразу по десятерым.
   - Жизнь и до Сартора заставила изучить основные положения Старого права по вопросам защиты личного имущества и Дополнительные Протоколы Винекцианской конвенции тысяча семьсот девятого года со времен правления Эдаманта.
   - Что ж,- Светан поднялся из-под стола и подчеркнуто вежливо поклонился. Вероятно, он собирался попрощаться со мной, другие серые плащи давно ушли. Но появление нового силуэта в дверном проеме "Жидкого золота" изменило его планы.- А вот и ваши соседи.
   Я внутренне содрогнулась, ожидая увидеть сотню встревоженных лиц, которых придется, успокаивая, отпаивать шоколадом до одурения. Но пришел один человек и, к тому же, незнакомый.
   Однако своей пестрой, неподражаемой персоной он успешно заменял толпу.
   Начать хотя бы с того, что мой очередной гость явился в штанах и рубашке из грубой, безобразной материи цвета индиго, которую прежде я никогда не видела. Я и не подозревала ни о чем подобном.
   Черные, покрытые грязью сапоги со стальными шпорами, явно, годились для бешеной скачки по степям, но никак не для пешей прогулки в городском парке. Серая шляпа без каких-либо лент, хоть и не покрылась пылью, выглядела так, точно ей за недолгое существование довелось пройти все мытарства. Помятая, со свисающими полями, она буквально взывала о помощи, если не к совести, на что ее обладатель упорно не обращал внимания. Он впился горящими глазами в Светана и, не заметив меня, вскричал.
   - А! Я знал, что застану вас здесь!
   - Стамир из Братства Тризмия ...- неспешно, словно припоминая имя посетителя, произнес Светан.- Мне сообщали, что в Управлении вы искали меня.
   Братство Тризмия... вспомнить бы, где раньше слышала о нем. Определенно, индиговые брюки Стамира произвели неизгладимое впечатление. И тут я поняла, что это за материя.
   Джинсы. Самые обыкновенные.
   О них как-то рассказывал Исануэль, агент шоколадной фабрики Бондея, после возвращения с острова Кичак. Именно там, на плантациях, среди кокосовых и банановых пальм растут легендарные деревья какао. Рабы, которыми становятся пойманные, но избежавшие казни преступники, собирают бобы под строгим надзором и отправляют в различные страны, в том числе, в Шалийскую империю, где работает множество мануфактур.
   Из высушенных какао-бобов с примесью других ингредиентов и создается полноценный шоколадный напиток.
   Но Кичак - бывшая винекцианская колония - частенько перекликается с народным: "кисельный берег", и знаменит не столько плантациями, сколько "золотой лихорадкой". У ручьев, шутливо величаемых на острове "молочными реками", тысячи старателей намывают драгоценный металл и... носят джинсы.
   Исануэль, как теперь я, долго не мог привыкнуть к их варварской моде.
   Но если Стамир был из Братства Тризмия, да еще моим соседом, по словам Светана... Ну конечно! В алхимической лаборатории Стамира частенько делал заказ владелец "Смарагдов" и ювелир Глед Сноруд.
   Великолепно. Серый плащ в гражданском, алхимик-золотоискатель, и я, в шерстяном халате, под которым сорочка с панталонами, - вот какая троица собралась ночью в элитном магазине.
   Не то что бы я беспокоилась о репутации, но непривычное положение смущало. Я не знала, как себя вести. То ли скрыться в спальне и быстро переодеться в приличное платье, то ли оставаться в домашнем халате, делая вид, якобы это простительно в ночь.
   Подумав, я со вздохом выбрала последнее. Вряд ли Стамир вообще помнил о том, каким должен быть наряд дамы. Светан тоже мало смотрел на мое облачение и больше изучал лицо.
   ...Разглядывал губы, опухшие от багрово-фиолетового синяка с запекшейся кровью. Я застыла.
   Как буду продавать?
   Как отреагируют покупатели?
   Я подавила порыв схватиться за голову и беспомощно выругаться. Между тем Стамир переступил через порог, звеня шпорами.
   - Да, искал, хитник побери! Пока не взял в толк, что вы работаете не в Управлении, а на месте преступления.
   - Весьма точное замечание.
   - Вы узнали что-нибудь о Хавере?- уже спокойнее спросил алхимик.
   - К сожалению, нет. И в дальнейшем, будьте любезны, не отвлекайте меня от дел.
   - Слышите?!- повернулся ко мне Стамир.- Я отвлекаю его от дел! А... что с вашим ртом?
   Меня всегда поражало в таких людях, как Стамир, полное отсутствие такта и неспособность логически мыслить.
   - Лобзалась.
   - Госпожа Сильвинесса была ранена,- пояснил Светан алхимику.
   - А, Сильвинесса Вишенская,- к моему приятному удивлению Стамир тотчас поклонился.- Глед Сноруд с восторгом рассказывал о шоколадном напитке, и всячески рекомендовал побывать у вас.
   - Мне он с удовольствием описывал вашу лабораторию.
   - Разве вы не знакомы лично?- наступила очередь удивиться Светану.- Вы же живете на одной улице.
   - Но в разных ее концах, господин сыскарь,- уточнила я.- И не пересекаемся по роду деятельности.
   - Здесь, наконец-то, поймали кое-кого из шайки Михула?- Стамир горел от нетерпения.- Он должен знать, где находится Хавер. Пустующая лавка наводит на меня уныние.
   - Тирил Бжэк ответит на все вопросы, господин Стамир,- глаза Светана потемнели.- Мы не забудем о Хавере и о других пострадавших.
   - И вы непременно найдете преступника,- протянула насмешливо я, вспоминая предыдущий разговор.- Даже если банда, как вы сказали, заляжет на дно.
   - Тогда я имел в виду вашу безопасность,- сдержанно ответил сыскарь.
   - Лучше позаботьтесь о тех, кому она действительно нужна,- буркнула я. Раздражение достигло апогея.- И не приближайтесь к Лованне.
   Светан, поднимавший со стола поношенную шляпу, замер. Похоже, я вводила господина сыскаря в оцепенение. В комнате сгустилось напряжение. Я запоздало сообразила, что могла попросту внушить невиновность Лованны, и гораздо раньше. Теперь в присутствии алхимика повторный гипноз не представлялся возможным.
   - Что-то подсказывает мне, Сильва,- загадочно произнес вдруг Стамир. Хотя это никуда не годилось, я не стала напоминать о том, что называть сокращенно по имени имеет право лишь близкий друг,- нуждающимся забота не грозит.
   Не успела я спросить, на что намекнул алхимик, как он повернулся к Светану.
   - Раз я отвлекаю от дел, не решаюсь вставать поперек дороги. Мой второй и последний вопрос: проверили эксперты ментальные следы сбежавших бандитов или нет, я так и быть оставлю без ответа.
   - За кого вы нас принимаете?- вышел из терпения Светан. Побелевшие пальцы стиснули рукоятку револьвера на поясе.- Вы... не способны представить, в каких тисках Михул с его стаей душит Лефат.- Он со свистом втянул воздух. Худое лицо обострилось. Но, когда Светан, овладев собой, продолжил, получилось еще мрачнее.- В отличие от вас, я умею ждать. В том числе, результатов экспертизы.
   - Которая ничего не даст,- возразил Стамир.- Следов не осталось. Поверьте моему стеклянному порошку.
   Светан бросил на него недобрый взгляд.
   - Значит, стерли. Не начинайте вновь проповедовать, якобы магии в нашей земле с каждым днем становится меньше. Я хоть и обыкновенный сыскарь, но могу ощущать ее присутствие, и склонен верить себе, а не Братству Тризмия. Если вам нечего добавить... Госпожа Сильвинесса,- он коснулся шляпы,- всех благ.
   В окне было видно, как сыскарь вспрыгнул на кабриолет и натянул поводья. Лошадь фыркнула, топнула копытом по вымощенной камнем дороге и поскакала - сначала неторопливой рысцой, а затем перейдя на галоп.
   - Не вижу смысла во встрече со Светаном в моем доме, господин Стамир,- холодно сказала я.- Ради чего вам нужны бесплодные споры с Управлением?
   Он подошел к прилавку. Тяжело оперся на него руками.
   - Ради Хавера.
   - Разве Шерхаи не ищут?
   - Кто? Маги Чернолесья?- Стамир с трудом удержался от плевка.- Хавер больше доверял мне, чем деревянным родственникам.
   Ничего не оставалось, кроме как подать ему стакан теплого шоколада с ненавязчивым привкусом кофе и ликера.
   Ночь продолжалась.
   
   Стараясь не смотреть на окровавленную постель, где сохранились следы недавней борьбы, я расправила складки на платье. Удивительно, что уцелело в погроме, устроенном бандитами. Корсет и корсаж любимого красного цвета, чулки, митенки - все было безжалостно истоптано, разорвано в поисках денег и выброшено из шкафов на пол.
   Одни убытки от шаек. Хорошо хоть, не сильно заметно, чего под платьем нет, сверху я набросила шаль. Дышалось без корсета свободнее. Пускай не настолько, насколько хотелось бы.
   Я глянула на кровать. На кровь. Сглотнула.
   Грудь сдавило гнетущее предчувствие, что однажды не смогу контролировать свой голод. Врилакос. Лангсуир. Таламаур. Лугару.
   Нельзя об этом думать. Даже допускать в мыслях слова, которые хуже площадной брани. Запретные. Из тех, что накликают беду. Вампира. Смерть.
   Голова, казалось, шла кругом. Пальцы машинально сжались в кулак. Не сразу я заметила, что держу жало. Оно словно перетекало из одной формы в другую, в то же время оставаясь искривленным лезвием. Тайный зов, энергия тки, хитник бы ее побрал.
   Я прижала острие к губам, тотчас получив мучительный ожог. Беззвучно ахнула, однако стерпела, стиснула крепче. Паутинки потянулись ко мне тонкой змейкой. Я прекрасно знала про яд в "поцелуе", но обезболивающее зелье из той же отравы, разве что меньшей дозы.
   Главное: вовремя остановиться.
   Лезвие будто улыбалось, вдругорядь за сегодняшнюю ночь обретя жизнь. Легкая вибрация, укол, прохладная ласка. Я пила собственную тки жадно, преодолевая отвращение, не позволяя себе впасть в противоположную крайность: в эйфорию.
   Не сводя глаз от крови на постели.
   Я не могла оторваться от змейки из паутинок, которая расползлась по моим жилам, свернулась в них клубком и застыла ледяным ужасом. По спине пробежал мороз. Что я творю?! Мигом слетело наносное спокойствие, разум сжался перед гигантским айсбергом паники.
   Если. Сейчас. Не. Порву...
   Треснуло. Разбилось на тысячи осколков, начало таять. Обострившийся до предела нож лежал на полу, уходя в тень.
   Я перевела дух. Похоже, еще легко отделалась от угрозы.
   - И на том спасибо,- выговорила вполголоса исчезающему жалу.
   Подошла к зеркалу. Помимо воли отшатнулась, несмотря на то, что ожидала подобного. Ни ран, ни кровоподтеков, ни фонарей - ничего не осталось, ничто не напоминало об ударе. Губы, здоровые и прекрасные, алели на моем белокожем лице. Горящий взор завораживал, манил, каскад волос переливался мягким светом, создавая ореол вокруг меня.
   Для полного сходства с хранителями Божича недоставало только крыльев за спиной.
   Я спрятала волосы под элегантную шапочку из черной кожи, с витиеватым, синим узором, и отвернулась. Невидяще уставилась на осколки светильника. Глухо повторила девиз Наузника.
   - Контроль. Цель. Жизнь.
   Наконец, придя в себя, вспомнила о Стамире и его разговор со Светаном ...
   - Любое мало-мальски разумное существо оставляет отголосок,- наставник покачивал правой ногой, раскладывая на столе пасьянс, и кресло скрипело ему в такт.- Маг первой степени или алхимик найдет его по ментальному следу, проще говоря, памяти места. Гог-магог, профессор оккультных наук, не станет ходить по пятам, как сыскарь, а прикажет подчиненному духу разыскать и привести. Но гогов, как тузов,- Наузник показывал мне картежную вишню в центре,- раз-два и обчелся. Еще один нюанс...
   Он заканчивал расклад. Довольный собой, долго потирал ладони, которые оставались сухими и в пылу битвы, обращаясь с жалом так же умело, властно, как с картами.
   - Ментальный план не упорядоченная человеческая логика, краткая, как линейка, и дырявая, как решето. Чистых следов, по сути, нет. Тот, чье поле сильнее, перекрывает остальные и накладывает на них отпечаток, сколько бы не миновало времени. Приходится отделять одно от другого, чтобы найти нужное, а не, к примеру, особу, жившую триста лет назад, своеобразный прошлогодний снег, призрак, запутывающий нас.
   - А как же горячий след?
   - Который якобы остывает три дня, а то и месяца?- желчно усмехался старик.- Девочка, самый сильный оттиск у крови. И то потому, что является памятью несмываемой. В ней соединено изначальное: пламя, вода, земля, воздух... информация. Своего рода, код, который, если расшифровать, дает ключ к настолько древним и жутким вещам, что дракон по сравнению с ними покажется прекрасным юношей. Приходится разгадывать, ломать шифр, чтобы через когда-то пролитую кровь почуять "горячий" след.
   Он делал эффектную паузу.
   - Ведь где не происходило войн, не убивали? Укажи на относительно девственный край, если он существует, и получишь либо опровержение, либо титул всевидящей, что маловероятно.
   Я молчала. Наузник крякал от удовлетворения.
   - Значит, и здесь...
   - Именно!- поднимал палец наставник.- Думаешь, королевство Альвир стало Сожженным Путем потому, что кому-то пришло на ум переименовать территорию? Да маги Чернолесья бьются головой об свои танцующие деревья, чтобы вернуть хотя бы ментальную связь с местом. Последняя война обошлась слишком дорого. Ее проклятие и благословение...- он приходил в волнение, бледнел и спешно резюмировал.- На Сожженном Пути особенно трудно различить след отдельного человека. Преступники пользуются этим. И мы тоже.
   Я потерла лоб, разглаживая морщины. Возможно, я была не лучшей ученицей, но твердо уяснила, что отголосок сохраняется. Однако в Лефате, в Азонии, в Витяжеке - везде того, кто захочет найти, ждет кропотливая и очень неблагодарная работа. Магу или алхимику придется погрузиться в хаос и многоголосый стон. Миллионы шагов, крики, лязг стали, предсмертные вопли, рев боевых быков... встречи и расставания, сотни рождений и смертей, болезни, страхи... Не пересчитать то, что складывалось десятками поколений. Такая задача не под силу даже вычислительным машинам, а у людей от нее стремительно едет крыша.
   Член Братства Тризмия предположил нереальное, противореча ментальной сути: "Следов не осталось". Но алхимик мог иметь в виду что-то другое. С этой мыслью я спустилась обратно к Стамиру, который, допив шоколад, изучал содержимое своего мешочка. Я подошла ближе. Желтые, толченые стеклышка привлекали игрой света.
   - Ваш стеклянный порошок?
   Стамир кивнул.
   - Разбитый Философский Камень,- негромко произнес он.- Создает "ложное золото". Но правдиво описывает положение колдовских дел, если рассыпать его на земле.
   - Меняет цвет?
   - И температуру. Может быть жарким или холодным.
   Стамир пододвинул стул, и я уселась.
   - Я подумал, что надо бы исследовать окраины, где раньше проходили границы королевства Альвир. Хавер поддержал меня. Но было одно серьезное препятствие - все та же банда Михула, обожающая грабить одиноких скитальцев. Я пошел в Управление с просьбой выделить охрану.
   - И принял Светан,- произнесла я негромко.
   - Да. Инар долго смеялся. Опытные эксперты - и те не поверили. "Вы, алхимики,- заявил один из них,- слишком много вообразили",- передразнил кого-то Стамир.- Несмотря на то, что я исправно платил налоги, следовал каждой букве закона, я не получил от плащей охрану, хотя имел полное право как гражданин. Их волнует уменьшающаяся зарплата. У них в отделении, видите ли, и так не хватает людей, чтобы охранять город. А магия, пострадавшие, Хавер? Ведь он как в воду канул. Банда Михула не оставила следы нигде. Будто лишена ментального поля.
   - А как насчет вероятности ошибки? - осторожно подала я голос.- Отпечатки можно стереть...
   - Магия - часть тки, а не ее основа.
   - Хотите сказать...
   - Полностью уничтожить нельзя. Чем-то утраченное компенсируется, Сильва,- пожал он плечами. Я вновь промолчала о недопустимости сокращения имени.- Свято место пусто не бывает. Что-то приходит взамен. Как в малом, так и в большом. А здесь - пустота.
   Я не издала ни звука.
   - Хавер однажды поделился со мной наблюдениями. По его словам, прогресс давно перешел из магической сферы в техническую...- Стамир пригляделся ко мне внимательнее.- Что с вашим ртом?
   Я помертвела. Неужели каким-то чудом появился новый синяк? И только тут поняла, как низко пала - расслабилась.
   - Загримировала кровоподтек, не хочу пугать им,- солгала я, раздражительно добавив.- Прошу впредь не задавать этот дикий вопрос и называть меня Сильвинессой.
   Стамир с шутливым покаянием поднял руки. Прижал их к сердцу.
   - Я неотесанный грубиян!- воскликнул он с притворным ужасом.- Что мне сделать, как мне искупить вину, чтобы заслужить ослепительную улыбку госпожи Сильвинессы?
   - Да вы еще строите из себя невыносимого скомороха.
   - Верно, мы, алхимики такие,- подмигнул он.
   Безумно хотелось треснуть любителя джинсов по многострадальной шляпе и невинно осведомиться: "Что с вашей головой?".
   

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА
   Гримуар Стамира напоминает энциклопедический том внушительных размеров, где записано все: от хитрой формулы до незатейливой детской песенки. Если рискнуть и таки приоткрыть посередине, то можно прочитать:
   ...Омела белая.
   Растущая на ветвях тополей, ив, дубов, ждет серебряной стрелы и золотого серпа. Но, прикоснувшись к земле, она утратит половину своих лучших целебных качеств. Упасть омела должна в ладони. В душу.
   Лишь тогда цветок приоткроет дверь в таинственный мир удивительных открытий.
   

Глава 3

НОЧНЫЕ ИГРЫ
   
   - Уверяю вас, это совершенно лишнее...
   - Пейте до дна, господин Стамир, иначе не увидите улыбку Сильвинессы.
   - Седьмая чашка!- простонал он, наклонившись над ней.- Поражен, что не начал икать.
   Я нахмурилась.
   - Хотите сказать, мой шоколад невкусный?
   - Нет, что вы. Напиток потрясающий. Но как подумаю, сколько я за него заплатил...
   - А вы, оказывается, мелочный скряга.
   - ...здоровьем.
   Я промолчала о том, что шоколад полезен для сердца и сосудов. Стамир с тоской покосился на свой изрядно похудевший кошель.
   - Я алхимик, и как никто другой знаю цену деньгам.
   - Тем лучше искупите вину,- промурлыкала я.- Час расплаты пробил.
   - Немилосердная, коварная штучка,- погрозил мне пальцем Стамир и припал к чашке.
   - Сладких снов,- пожелала я, наблюдая, как его голова опускается все ниже. Вскоре он спал в обнимку с прилавком, чудом не свалившись со стула.
   Вздохнув, я достала из-под прилавка зеленый, под цвет платья, ридикюль на длинной позолоченной цепочке, погасила свет и вышла из магазина в мир тревожных видений.
   Лефат ночью - это крадущиеся тени причудливых фигур, в которых после жаркого лета с трудом угадываются голые деревья. Это - жемчужины огней на фонарных столбах, что издали кажутся нанизанными на тонкую спиралевидную нитку бус. Час потаенного безумия и место, где собственные руки становятся незнакомыми, черными. Такими не страшно убивать, кровь на них незаметна. Не потому ли бандиты обожают темное время суток?
   Лефат ночью - глубокая рана, в которой видны тощие ребра зданий (как легко сломать!) и древние кости обветшалых домов. Последние еще помнят войну, желая излить боль, пережитый ужас, но их удел - молчание. Когда же становится нестерпимо, единственное, что они могут,- негромко стонать. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы привыкнуть к ночным звукам и не обращать на них внимания...
   Центральная дорога пуста. Дремлют кони, извозчики в пароконных экипажах. Кое-кто обнимает полногрудую девицу из "Сладкого мига", как мягкую, теплую игрушку. Ей же снится тот, о ком она мечтала в далеком детстве, кого ждет до сих пор, пускай без надежды на встречу. В ожидании прячется частичка ее души, что питает отвращение к плотским утехам. В ожидании проходит ее жизнь, полная страстей, но одновременно бессодержательная, как бред больного.
   Да. Лефат ночью и Лефат днем - два совершенно разных города.
   Я старалась идти бесшумно, чтобы гулкое эхо шагов не выдало меня. Напротив "Жидкого золота" стояли "Смарагды", где находился охранник Вириет, как и я, из Шалийской империи. Он не питал ко мне теплых чувств, полагая, что девица должна рожать детей, а не позориться, занимаясь не женским делом. К тому же, Вириет был в дружеских отношениях с Сартором.
   Когда "Смарагды" остались позади, я приостановилась. Передо мной возвышался памятник Львятам, за которым начинался Тенистый парк. Найти ментальный след хотя бы одного из банды Михула я и не надеялась, но попытаться стоило.
   Однако уже через минуту плюнула на это дело. Правильно говорил Наузник, что полуночник, кроме крови, не почует ничего.
   "А ведь родись я нормальной,- подумалось не впервой,- не имела бы ни магазина, ни жала. Жила б себе тихо и мирно, выигрывая небольшие суммы денег в финте, в реверансе... вела бы светские разговоры на скучные темы. И не мыслила бы о том, что завтра может не наступить".
   По правую руку стояла типография. Скользнув за нее, я вернулась на Центральную дорогу, уже не опасаясь быть замеченной бдительным Вириетом. "Смарагды" скрылись вдали. Впереди виднелся "Огонек свечи", где Цоф продавал все необходимое для освещения. Не дойдя до "Огонька", я свернула в проулок, слегка насторожившись, но почти сразу успокоилась. Опасности не было. Все-таки, я находилась в городском центре, а не в Дыре.
   Вскоре я уже стояла перед дверью жилого дома, ничем неприметного на первый взгляд. Но по некоторым мелочам, вроде бархатных занавесок за окном и позолоченного кольца на двери, внимательный наблюдатель догадался бы, что здесь живут люди не бедные.
   Я взялась за кольцо. Стук в ночном безмолвии получился не хуже выстрела. Послышалось неразборчивое ругательство и шарканье домашних мужских туфель по лестнице. Наконец, за дверью приостановились, набирая воздух в грудь, чтобы выкрикнуть: "Кто?".
   - Открывай, Исануэль,- негромко произнесла я. Судя по щелканью замков, он узнал мой голос.
   - Силь? Что еще за шуточки?
   Я оценивающе посмотрела на всклокоченного агента фабрики. Ночной колпак, из-под которого торчат космы, похожие на вороньи перья, длинная льняная сорочка, махровый халат бордового цвета, тяжелый воротник... очень удобно вцепиться.
   - Подержи ридикюль. Пожалуйста.
   Однако едва Исануэль взялся за сумочку, ее длинная позолоченная цепочка тут же оказалась на шее агента, сдавив горло.
   - Что ты делаешь?
   Дверь захлопнулась. Я прижала перепуганного Исануэля к стене в темной прихожей. Он попытался освободиться, но мертвая хватка держала его недвижно.
   - Силь, да ты ли это?
   В опасной близости от бледной щеки Исануэля появилось жало. Он вздрогнул. Задохнулся. Сердце у него колотилось так, что я это ощущала ясно, словно оно билось в моей груди.
   - Иса, дорогой,- протянула я, ощущая к себе отвращение.- Надо выяснить кое-какие моменты. Очень надеюсь на твою подсказку, ведь иначе...- я провела лезвием по горлу, щекоча прыгающий кадык.- Первый вопрос: что тебе известно о положении моих финансовых дел?
   Он часто заморгал.
   - Мне поторопить?- мягко спросила я.
   - Дела идут,- пробормотал он.
   - Насколько хорошо?
   - Прибыль от продажи,- он облизнул пересохшие губы.
   - Кто о моих делах знает еще?
   Он с еще большим недоумением посмотрел на меня.
   - Бондеи, владельцы фабрики... ты знаешь.
   - Предположим, ты никому не выдал наши маленькие секреты,- хватка немного ослабла.- Ведь это в твоих же интересах...- Исануэль мелко закивал.- Тогда сообщи мне имя и местопребывание того, кто может хоть что-нибудь рассказать о Михуле.
   - Не зна...
   - Жаль.
   Он вскрикнул.
   - С ним лучше не говорить вообще!
   - Это уже мне решать. Кто он?
   На лбу у агента выступила испарина, но я была неумолима.
   - У кого получаешь необходимые сведения для фабрики?- не отступала я.- Ты ведь знаешь обо мне больше, чем говоришь.
   - Он... любит выпить... сыграть в карты...
   - Ага, значит, сидит в какой-нибудь харчуге день и ночь и слушает сплетни?
   Исануэль обреченно кивнул.
   - Имя. И название харчуги.
   - Он без имени. Он...- плечи Исануэля обреченно опустились,- отверженный.
   Час от часу не легче.
   - Так вот какие мы непорочные,- протянула я.- Клянемся, что не имеем никаких дел с преступным миром, а между тем, тайно дружим с изгоями.
   Исануэль шумно сглотнул.
   - Он не преступник. Его по ошибке...
   - Откуда знаешь?
   Агент промолчал.
   Мне надоел допрос. Я отпустила Исануэля и сняла с него ридикюль, уже видя, что он не лжет. Вероятнее всего, не от него банда знала о реальном положении моих дел, да и о самом агенте тоже.
   Если, конечно, отверженный не разболтал. Вечный отщепенец, ему нечего было терять.
   Исануэль вытер лоб и, прикрыв глаза, прошептал то ли молитву благодарности, то ли ругательство, а может, все одновременно. Затем метнулся ко столику с бутылкой глинтвейна, дрожащей рукой налил его в бокал и залпом выпил, рухнув на диван. Выдохнул.
   - Силь, что на тебя нашло?
   - Ничего особенного. Просто два часа назад меня попытались ограбить и убить двое из банды Михула.
   - И ты решила, что я к этому причастен?
   - Пока еще ничего не решила,- медленно произнесла я.- Но если выяснится, что у твоего отверженного длинный язык, его придется укоротить, а тебе - искать нового осведомителя.
   - Твои угрозы беспочвенны,- замотал головой Иса.- Не забывай, что я работаю у Бондеев. Платят они хорошо. Зачем мне банда?
   - Замри.
   Глаза Исануэля остекленели и приобрели бессмысленное выражение.
   - А теперь,- продолжила я,- ты вслух посчитаешь до десяти. Как только закончишь, ты уснешь и до пробуждения будешь слышать только мой голос. Раз... два...
   Все-таки, гипноз - полезная штука, когда катастрофически не хватает времени. Ночь скоро закончится, а мне нужно было узнать про отверженного и харчугу, в которой он имел обыкновение находиться.
   Иса уснул.
   - Отлично,- произнесла я. Паутинки агента казались особенно тонкими. Чуть промедлишь - и тут же порвутся, нарушится связь.- Ты спишь. Во сне к тебе подходит отверженный. Как ты его называешь?
   - Лерц,- едва шевельнулись бледные губы агента.
   - Опиши его.
   - Коренастый. Черные волосы. Есть седина. Лицо в морщинах. Кажется, что глаза прячутся в них. Рвань, а не одежда. Истоптанные сапоги. Короткая борода - единственное, что у него ухожено.
   - Где, обычно, находится Лерц?
   - В харчуге "У добряка".
   Я поморщилась. Ведь и сама могла догадаться про это заведение, славящееся своей терпимостью ко всякому сброду и дешевизной, а также непрекращающейся игрой между посетителями. Рай для изгоев и прихвостней. Ад для уважающих себя особ. Если туда идти, то как подвыпивший парень-балбес, а не владелица "Жидкого золота". Решение напрашивалось само собой.
   - Где лежит твоя старая одежда, Иса?
   - По лестнице наверх... повернуть налево. Дальше дверь, за ней сундук.
   Великолепно.
   Темная каморка, где только сундук и мог поместиться. Я отбросила его крышку и расчихалась от поднявшейся пыли. Божич, для чего Иса держит слуг? Впрочем, почти сразу вспомнила, что у агента нет ни лакеев, ни уборщиц, ни дворецкого. В Лефате осторожный Иса жил уединенно.
   В сундуке оказалось достаточно забавного тряпья, вроде подтяжек, на которых были вышиты маргаритки, потертых подштанников с полосками, накладных икр и даже мужского корсета. Порывшись, я таки нашла более-менее приличную рубашку, пускай и пропитанную неприятным острым запашком, полосатые брюки желтого цвета, жилет и пиджак. Все это для меня оказалось великоватым, но, во-первых, скрывало грудь и прочие женские прелести, а во-вторых, не стесняло движения, как платье.
   Я достала зеркальце из ридикюля и ухмыльнулась. Остался последний штрих - шляпа с достаточно широкими полями. В сундуке хранилось несколько головных уборов: и кепи, и тропический шлем не привлекали одинаково. Я выбрала акубру - шляпу с завязками, похожую на ковбойскую. Такая лучше держится на голове и больше скрывает. Я одела ее на свою черную шапочку. Хорошо, что еще у себя догадалась спрятать под ней волосы.
   - А нужно ли оно мне?- поинтересовалась я у зеркала, изменив голос на тяжелый, хриплый.- Не думаю, что в ближайшее время Михул решится напасть еще раз.
   Я вытерла с губ помаду, делая их бледными.
   - Все равно,- уже тверже сказала своему отражению.- Надо.
   Холодный пот выступил на лбу, как всегда, неожиданно. Умом я прекрасно сознавала, что опасности сейчас нет, но тело и чувства не желали этого признавать. Дрожь вновь завладела руками, словно я была столетней бабкой. Напряжение внутри давало о себе знать, вырываясь из-под контроля. Сейчас я боялась даже больше, чем во время нападения бандитов. Казалось, акубра вместе с шапочкой сдавливает мою голову, от чего начали ныть виски.
   Хуже. Казалось, что я на волоске, и один неверный шаг способен его порвать. Нет, не шаг, а совершенно случайный ветерок, от которого и трава лишь едва-едва шелохнется. Слишком хрупкая волосинка. Слишком долго я висела на ней. Как раньше пела Люнеси? "Боюсь, что однажды сорвется листок, а с ним унесет и меня, боюсь, что он будет, как я, одинок, и так же угасну одна"?
   Хитник побери, я боялась за себя... и себя одновременно. Это уже никуда не годилось.
   Я тряхнула головой настолько сильно, что шляпа едва не слетела в угол, и процедила зеркалу.
   - Нашла время играть трусиху. Нет уж, голубушка. Поздно трястись как овечий хвост.
   Исануэль улыбался во сне, не подозревая о моих дурных предчувствиях. Не зная о том, что, проснувшись, он забудет мой сегодняшний визит.
   
   Ненавижу бражников.
   Их было трое. У каждого - по два, а то и по три широких ножа, которыми впору прокладывать дорогу в джунглях. Мачете, кажется, так называются?
   - Эй, парень!
   Они ожидали, что я вздрогну, остановлюсь, либо отшатнусь. Они были готовы ко всему - даже к обороне. От их курток несло низкопробным пивом и жаждой опохмелиться. Но - какая жалость! - не хватало монеток. И они решили подработать у входа в харчугу, притворившись охранниками, хотя всякий знал, что настоящая охрана есть лишь внутри этого некогда красного дома.
   Да, теперь я уже находилась не в центре Лефата, а рядом с Дырой, чья вонь ощущалась не носом, а всей кожей. За спиной остался последний оплот цивилизованного города - лечебница, и попасть туда в ближайшее время я не планировала.
   Внушить подвыпившим грабителям, что со мной, как минимум, пятеро бойцов, не составило ни малейшего труда. Наузник называл этот прием отводом глаз. Я бы назвала его очковтирательством. Тереть глаза - было любимой реакцией многих. Трое не стали исключением. За это время я легко могла пронзить каждого из них жалом, которое разве что не стонало от жажды смерти и разрушения, пробудившись этой ночью по-настоящему.
   Но в харчугу я пришла за другим.
   - Дверь-то откройте,- хрипло обратилась я к одному из неудачников-грабителей, и он, как по команде, тотчас дернул за ручку. Скрипнуло, охнуло, закряхтело. Моментально эти звуки сменились другими - мужиковатым хохотом, женским визгом, рваной музыкой, от которой хотелось мгновенно оглохнуть, базарными песнями и прочим, и прочим. От вырвавшихся следом коктейля запахов, любой зверь отвернул бы морду и попросту отказался бы входить в чудовищное амбровое месиво. Я же, наконец, вступила в эту Божичем забытую домину.
   Внутри царил полумрак, было тесно и набито как сельдей в бочке. На мое появление мало кто обратил внимание. Охранник - и тот лишь мельком глянул, не прерывая близкое общение с краснощекой, простоволосой девицей. Похоже, "Сладкий миг" здесь развернулся во всю ширь. За столами, как и в других харчугах, не столько ели, сколько резались в карты. И все это сопровождалось стенаниями спятившего от собственного воя менестреля.
   Хотелось просто-напросто застрелить его уже за то, что он открывал рот. И по видимости, хотелось не только мне. Кто-то, выругавшись, швырнул в непрошеного барда огрызок яблока.
   - Засохни!
   Даже самые азартные игроки, из тех, что во время сдачи карт не обратили бы внимания и на землетрясение, перешли на свист в два пальца, требуя вытолкать певца в три шеи. Полетели другие объедки. Но харчуга недаром называлась "У добряка". Все ограничилось лишь тем, что менестрель таки прекратил страдать и мучить своими страданиями других. Сохраняя достоинство, он вернулся за свой столик. Видимо, он был частым посетителем, раз его не тронули. Теперь играло лишь пианино под неловкими пальцами одной из девиц, время от времени нескладно тянущей: "Золотых наших дней нам немного осталось, а бессонных ночей половина промчалась". Вряд ли здесь вообще знали о том, что главное правило любой серьезной игры - молчание.
   Но даже это медвежье пение было лучше, чем предыдущий ор.
   Итак, мою скромную особу не заметили. Я вошла в разгар игры, недовольства, горячности, когда утро уже близко, а хочется, чтобы ночь длилась без конца. Неплохо. Но как теперь искать отверженного? Комнат в харчуге было достаточно, и заглядывать в каждую из них меня не тянуло совершенно.
   Чья-то пухлая рука шаловливо погладила меня по плечу. Оборачиваясь, я уже знала, что это - еще одна девица из "Сладкого мига", видящая во мне угловатого паренька. От нее смердело дешевым пойлом и люэсом.
   - Месси не желает налить мне коктейль?- осведомилась она, не спеша убирать руки с моих плеч и стараясь тесно прижаться.
   Я с трудом удержалась от того, чтобы не оттолкнуть ее. Никогда не думала, что удостоюсь этого корявого и масленого "месси".
   - Может быть, и желает,- холодно сказала я. Девица, чей яркий макияж старил до неприглядности, оживилась еще больше, но в тот же миг вскрикнула от боли в пальцах, отрезвляющей и жестокой.- Может быть, страстно желает, мамзель,- я постаралась придать своему голосу побольше хрипоты.- Только со мной коктейль будет последней бурдой в твоей жизни.
   Судя по всему, мне удалось сыграть роль маньяка. Всхлипнув, девица исчезла так же быстро, как и появилась. Я же вздохнула с облегчением. Ни одна жрица любви теперь не приблизится ко мне на пушечный выстрел.
   Подойдя к стойке, я увидела за ней лестницу, ведущую наверх. Охраняли ее двое в черных костюмах. Сразу стало ясно, что на втором этаже харчуги идут более серьезные дела, чем здесь.
   И, скорей всего, отверженный находится там. Я повернулась к вялому шкету у стойки, ожидавшему мой заказ. Он, не переставая, тер руки о свой грязный фартук. Под глазами залегли темные круги. Вероятно, больше всего на свете он хотел отоспаться, махнув рукой на работу и мою персону в том же числе.
   - Кто здесь харчевник?- поинтересовалась я.
   - Тебе какое дело?- было в ответ.
   В моих пальцах блеснуло монетой. Парень заметил и смекнул, что это не простая медяшка, а чистое золото.
   - Ты слышал мой вопрос,- сухо сказала я.
   - Хореф!- донеслось со стола, где играли в скучный, армейский реверанс.- Две кружки пива!
   Паренек сделал им знак, чтоб они подождали, и, не обращая внимания на недовольные выкрики, наклонился ко мне.
   - Харчевник - Жекува,- быстро произнес он.- Здесь ты его не найдешь.
   Еще одна монета появилась в моих пальцах.
   - Так позови его.
   Хореф фыркнул и посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
   - Да ты кто вообще? Станет он сюда спускаться из-за тебя! Говори, чего надо, а я передам.
   - Мне надо на второй этаж.
   - Касса у тебя, я смотрю, есть,- оценивающе посмотрел на мои две монеты Хореф.- Но игра там серьезная. Ты уверен?..
   - Более чем.
   - Пива!- потребовали снова, но Хореф, схватив заслуженные монеты, подошел к охранникам и что-то быстро сказал им, кивнув на меня. Те, в свою очередь, пристальными взглядами изучили мою скромную персону. Один из них пошел на второй этаж, а Хореф вернулся за стойку и стал наливать пиво.
   Вскоре, охранник спустился и сделал мне знак подойти.
   - Оружие есть?
   - Есть,- не стала лгать я.- Мои руки.
   Телохранители переглянулись. Такой ответ их не устраивал, однако разрешение подняться я, все же, получила.
   На втором этаже также царил полумрак, но атмосфера была совершенно иной, разительно отличаясь от предыдущей, как будто я попала в иную харчугу. Именно здесь свято соблюдалось правило игры - молчание. Тишина прерывалась лишь привычными для уха картежника словами: "вистую", "пас", "без козырей", "взятка". Слышно было, как тасуют колоду, как ловко сдают, умудряясь метнуть карту в точно положенное место, как перешептываются зеваки. Здесь господствовал профессионализм, не терпящий гласности и шулерства. Повсюду стоял дразнящий запах больших денег.
   - Ремиз,- прозвучало слева. Приглядевшись к толпе и столику, который освещала единственная газовая лампа, я уловила движение за спинами наблюдателей. Шесть игроков. Вист? Вряд ли, хоть и приспособлен для шестерых. Самую настоящую и верную партию в висте делают вчетвером, как любил говорить дед.
   Скорей всего, игра шла достаточно незамысловатая, вроде мушки или баккары. Но поскольку посторонних разговоров у стола не было слышно и ощущалось даже некоторое равнодушие, а не азарт, я предположила, что это - стуколка. Любой желающий мог присоединиться к ней, лишь легонько постучав по столу костяшками пальцев. Правда, ремизили, то есть, штрафовали, в такой игре достаточно редко.
   Нарушая гармонию тишины, бухнула дубовая дверь, которую я забыла придержать после себя. Звук моментально разлетелся по всему залу, привлекая ко мне лишнее внимание. Играющие в стуколку замерли. Я не придумала ничего лучшего, чем сказать:
   - Пас.
   Прошелестели сдержанные смешки. Игра возобновилась.
   На других ближайших столиках также не попалось ничего интересного: горка, кончинка, шестьдесят шесть, семерик... все эти коммерческие картежные игры были скучными и хладнокровными, в них не ощущался кураж. Ими привычно забавлялись люди серьезные, осторожные, не любящие рисковать. Вряд ли в глубине души они считали себя виртуозами. Им нравилось полагаться больше на удачу. Над каждой картой игроки думали (читайте, молились) так долго, что наблюдающие с трудом подавляли зевки и предпочитали прогуливаться от одного стола к другому.
   Дамы лениво обмахивались веерами, сверкая бриллиантами. Мужчины, все как один облаченные во фраки, щеголяли накрахмаленными воротничками. Я в своем полосатом наряде выглядела среди них, как дикий, неряшливый пион, выросший в царстве ухоженных тюльпанов. Было непонятно, что он здесь делает. По крайней мере, это читалось в глазах Жекувы, когда он подошел поздороваться. Прожженный аферист, опытный харчевник, он видел, что я не из высшего света и не из авторитетов криминального мира. Об этом говорила уже моя акубра. На второй этаж меня впустили только потому, что я обладала "кассой" и была готова растратить ее на игру.
   - Не желаете присоединиться к макао, господин?
   - Макао?- скептично скривила я губы.- Вы предлагаете мне "макать" без записи чистые деньги в эту смертную тоску? Благодарю покорно, я слишком ценю свою удачу, чтобы опускаться до такого уровня.
   Говоря, я смотрела не столько на побагровевшего Жекуву, сколько на других, с легким удивлением отмечая про себя тех, кто еще вчера заходил в мой магазин. Знакомых лиц в харчуге "У добряка" оказалось не так уж мало. Слава Божичу, хотя они и поглядывали на меня с ироничным любопытством, но не узнавали. Для них я сейчас была забавным парнем, которого не грех оставить в дураках.
   Мой взгляд остановился на самом отдаленном столике. За ним сидел лишь один человек, скрывая лицо в полумраке. Свет лампы падал на его бороду, густую, короткую, черную. Насчет одежды и обуви отверженного Исануэль, однако, погорячился, подумалось мне. Вполне приличный наряд горожанина. Скорей всего, агент запомнил рванье, когда увидел отверженного в первый раз. Подобные яркие впечатления часто остаются в памяти и при следующих встречах, накладывая такой отпечаток, что даже гипноз не в состоянии отделить одно от другого.
   Это был он. Лерц. Только столик отверженного могли так старательно обходить другие. Изгой, пойманный преступник и бывший раб, он до смерти вынужден нести на своей ауре печать, выжженную магами. Печать, во многом похожую на проклятие. Из-за нее не узнают и самые близкие люди. Родные, друзья, знакомые видят лишь чужого человека, даже когда он кричит им в лицо: "Да это же я!".
   Именно поэтому для отверженных таких понятий, как дружба, родство, не существовало. У них не было связей, кроме как чисто деловых и денежных. Считалось, что с отверженными нельзя завязывать знакомство, иначе скоро станешь таким же - неузнаваемым, чужим для всего мира.
   "Любопытно, можно ли считать в некотором смысле отверженной... меня?".
   Я отбросила непрошенную мысль и повернулась к Жекуве.
   - Вы что-то сказали?
   Он побагровел еще больше, но сдержался.
   - Я спросил, не хочет ли господин испытать счастье в битеке? Здесь есть один барин, который не против сыграть в него.
   - Битек?- задумчиво переспросила я. План родился молниеносно.- Как же, как же, помню. На одного игрока одну колоду в тридцать две карты. Кварты, терцы, четырнадцать очков...
   Харчевник услужливо поддакнул, надеясь на мое согласие, но я покачала головой.
   - Не привлекает. Уж лучше, поверьте мне на слово, реверанс.
   - Реверанс?- переспросил один из проходивших мимо господ, который (случайно ли?) услышал нашу беседу.- Я и мой друг как раз подумывали сыграть в него, но мы отчаялись найти хотя бы еще одного смельчака.
   - Пожалуйста, вот свободный столик,- сразу же засуетился Жекува, прогоняя любителей горки.
   - Одар,- сияя лысиной, представился господин, когда мы уселись на скамьи.- А это,- указал он на подошедшего смуглолицего крепыша с длинными пальцами,- мой друг Типан.
   Я коснулась шляпы, вовсе не собираясь снимать ее в почтенном обществе, и прохрипела имя деда.
   - Сильвен.
   В свое время дед никогда не отказывался "сделать реверанс".
   

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА
   
   Если тихонько потянуть за паутинку и представить ее на миг закладкой чужого фолианта...
   Неохотно подчиняются страницы, раскрывая сердце книги, сердце Лерца. Слишком много крови, вместо чернил, слишком горько читать:
   ...за что?
   Ответом на этот вопрос служит печать - зачеркнутый треугольник в круге. Там, где он появляется, кровь исчезает, и жизнь начинается с чистого листа, с новых вопросов. Правда, рано или поздно это приводит к тому, что стирается страница, истончившаяся и поношенная.
   

Глава 4

ОТВЕРЖЕННЫЙ
   
   Вообще-то, в реверанс можно играть и вдвоем - было бы желание. Но парная игра при открытых картах болвана быстро надоедает. Сразу становится понятно, какие взятки у партнера. Неудивительно, что Одар и Типан искали еще одного участника и, в конце концов, нашли в моем лице (как? Вы не знаете, кто такой болван? Разве у вас всегда находился полный комплект игроков и ни разу не приходилось прибегать к болвану, т. е. к несуществующему лицу, которому тоже сдаются карты?).
   Жекува взял у подошедшего официанта блестящую, новенькую колоду и положил ее на стол, в центре. Одар и Типан, сидевшие напротив, переглянулись, перевели взгляды на меня. Они ждали.
   По правилам тасовать должен приглашенный в игру, чтобы у него не возникло никаких подозрений о крапленых картах и прочее, и прочее. А формально пригласили меня, хотя я первая упомянула про реверанс.
   Я взяла колоду и начала тасовать, постепенно убыстряя движения. Пальцы сами вспомнили все фокусы с картами, но я сдержалась. Не стоило сильно привлекать к себе внимание. Достаточно того, что я участвую в довольно сложной игре, которой не пренебрегали в высшем свете.
   Возле столика уже сгрудилась небольшая толпа наблюдателей. Краем глаза я заметила, как Лерц повернулся в мою сторону. Оставалось лишь настолько заинтересовать его, чтобы он подошел к столику тоже.
   - Взятки?- повернулся к Одару Жекува. Тот на мгновение задумался, а затем уверенно произнес:
   - Семь.
   Две карты слетели с моих рук и легли перед Одаром. Жекува кивнул, официант внес запись в блокнот.
   - Три взятки,- глухо сказал Типан, прежде чем все повернулись к нему. Я чуть помедлила, но положила перед ним две карты. Напряжение и ложь Типан скрывал умело. Ложь, потому что у него была веревка, скорей всего, срезанная на Мосту висельника. Я нутром чуяла ее тонкую тки.
   В Лефате многие игроки искренне верили в то, что веревка, на которой повесили преступника, привлекает удачу. Они срезали ее конец, делая затем этот жалкий кусок дряни своим талисманом, что, конечно же, превращало игру в нечестную. Я имела право тотчас же отказаться от реверанса с Типаном (да и с Одаром тоже). Но, если я сейчас выскажу свои подозрения, многие задумаются над тем, как я узнала о веревке, которую Типан, скорей всего, прячет не в нагрудном кармане, а, извиняюсь, под штанами.
   Да и своей цели - привлечь Лерца - я не достигну. Скандал только отпугнет его.
   - Господин Сильвен?- нарушило тишину угодливое обращение Жекувы ко мне.
   Две карты легли прямо передо мной одновременно с заявлением.
   - Ноль.
   Окружающие наблюдатели оживились, зашептались. Изумление проскользнуло в глазах Одара, Типан разве что не подпрыгнул. Но самое главное - Лерц тоже услышал. Он даже привстал, с особым вниманием разглядывая мою персону.
   - Ноль взяток?- переспросил Жекува.- Совсем без них? Это не совсем по правилам...
   - Где в правилах указано, что ноль взяток запрещено в реверансе?- спокойно поинтересовалась я у толпы, и та притихла. Те игроки, что были поумнее, ухмыльнулись. Они догадались, чего я хотела: сыграть вничью. Всего взяток в реверансе у каждого игрока могло быть не больше десяти, и поскольку Одар решил иметь семь взяток, а Типан - три, мне ничего не оставалось, кроме как обнулить свою цифру, чтобы иметь возможность если не выиграть, то хотя бы не проиграть.
   Вот только эти игроки тоже ошибались. Я стремилась удивить Лерца, заинтересовать его так, чтобы он сам подошел ко мне. Можно спросить, почему я не воспользовалась гипнозом, но ответ очевиден: аура Лерца давно подчинена магам. Если я начну тянуть из него паутинку, те сразу же поймут, кто это делает.
   Наконец, я раздала другим и себе по десять карт и развернула свои широким веером. Козырную масть в реверансе выбирали сами игроки, и у каждого масть была собственная.
   - Ежи,- назвал Одар, как того требовали правила. Ежи - сокращенно, масть ежевика.
   - Черные,- Типан, козырная масть - черника.
   Я еще раз внимательно изучила свои карты, сдерживая улыбку. Туз, король и дама одной масти - вишня. Моя любимая масть. Недаром я взяла себе фамилию Вишенская.
   - Без козырей.
   Этого и следовало ожидать, учитывая то, что моя взятка равняется нулю, но мало кто полагал, что мне начнет везти сразу же.
   - Покажите,- немного резко потребовал Типан.
   Я пожала плечами и равнодушно бросила вишневого туза, короля и даму на уже выложенные игроками карты. Первую взятку получил Одар. При этом у меня осталось семь карт, а у Типана - девять. Прекрасно.
   Игра закрутилась по новой.
   - Яблы,- Одар, козырная масть - яблоки.
   - Вишни,- Типан.
   И мой голос:
   - Ежи.
   - Держу.
   Вторая взятка досталась снова Одару.
   И третья.
   А вот четвертая - вспотевшему Типану. Я усмехнулась про себя. Надейся, надейся на свой талисманчик, на свою веревочку под штанами. Пока твоя "удача" выгодна мне.
   И тут из глубин моего естества вырвался голод, дикий, неукротимый, скручивающий стальную волю в два узла. Кровь, которую впитал этот злосчастный кусок веревки. Кровь тянула к себе. Я буквально чувствовала, как меняются мои зрачки, становясь похожими на кошачьи, на коленях под столом потяжелело от появившегося смертоносного жала.
   Никогда, в который раз с горечью подумала я, никогда моя сущность не будет свободна от голода вампира. Сколько ни вколачивай железо в нервы, погнутся, как гнулись раньше. Даже смерть не способна освободить, лишь сделает голод сильнее. Страшнее.
   Так стоит ли?..
   Пальцы сжались в кулак. Благо, карты я уже не держала - они лежали на столе. Ладонь царапали ногти, ставшие невероятно острыми. Но боли я не ощущала. Это был предел, за которым - лишь упоительная бездна.
   Бездна черных глаз. Умных. Старых.
   Глаз Лерца, подошедшего к игральному столу.
   Я смотрела на него, и постепенно ко мне возвращалось самообладание, а с ним - дыхание. Голод отступал неохотно, огрызаясь, угрожая, что вернется. Снова я лишила его власти. Я ощутила что-то похожее на облегчение. Я боялась поверить в то, что еще оставалась человеком. Иногда мне казалось, что в борьбе с самой собой я проиграла давным-давно.
   Я с усилием отвела взгляд от Лерца, не подозревавшего, какую услугу он только что сделал мне и другим. Своим присутствием он вернул память, которую голод отнимал. Подсказал, кто я и зачем здесь нахожусь. Медленно, как во сне, подняла карты, которых у меня оставалось лишь три. Никто не заметил дрожь рук, а если и заметили, то списали на волнение. Игра продолжалась.
   Я хмуро глянула на Типана, сосредоточенно смотревшего на свою взятку. Ты у меня дождешься, гусь лапчатый. Ты у меня попляшешь так, что и балету не снилось. Если я тебя потом не повешу на веревке, из-за которой едва не утратила человеческое лицо, считай, что тебе повезло. Но сколько бы веревочке не виться...
   - Вишни,- назвала я любимую масть.
   И снова пошли ежи, черные, яблы... Игра закончилась примерно через час со словами Жекувы, ни на минуту не отходившего от стола.
   - Ничья.
   Все правильно. У меня - ноль взяток, у Одара - семь, у Типана - три. Никто не проиграл, но никто и не выиграл. Последнее особенно возмутило толпу наблюдателей. Ничья в коммерческой игре - исключение из правил. Подтасовка. Практически обман. Кто-то требовательно воскликнул.
   - Повтор!
   Одар и Типан вопросительно посмотрели на меня. В их взглядах читалось подозрение, не шулер ли я? Каждый прокручивал в памяти ход игры, удивительно гладкой и... честной. Я саркастично усмехнулась.
   - Повторить ту же игру, чтобы вновь получить ничью?
   - И что вы предлагаете?- холодно поинтересовался Одар.
   Я выдержала паузу.
   - Вы не доверяете мне. Я не доверяю вам. Значит, нужен еще один человек. Со стороны. Который смог бы сыграть вместе с нами.
   - Согласен,- после некоторых раздумий произнес Одар. Типан кивнул. В толпе тоже одобрили мое предложение.- Кто желает сесть с нами за один стол?
   - Простите,- опередила я,- но я не доверяю присутствующим здесь. Ведь они знают вас и вполне могут вам... симпатизировать. А я все же тут впервые.
   Жекува едва не задохнулся от возмущения, надо заметить, весьма притворного.
   - Вы хотите сказать?..
   - Я хочу сказать, что не доверяю присутствующим здесь, разве что...- мой взгляд остановился на Лерце.- Разве что отверженный может подойти как человек посторонний.
   Только сейчас заметив, что он среди них, люди поспешили расступиться, образовав вокруг Лерца пустое пространство. Кто-то суеверный постучал по столу. В игральном зале воцарилась тишина. Бывший преступник, изгой, которому не полагалось садиться за один стол с другими, отщепенец, которого следовало презирать, теперь судья?
   Но в то же время правильно - человек посторонний... и разбирается в тонкостях игры. Это сообразили даже те, кто собирался возразить. Определенно, дураков в зале не было.
   - Что ж, если господа не против...- Жекува оглянулся на Одара и Типана. Они не протестовали.- И если не против Лерц...
   Отверженный хмыкнул.
   - Забавно,- впервые подал он голос, и, надо признать, довольно приятный, низкий.- Только сейчас меня соизволили спросить, согласен ли я.
   Он обвел взглядом толпу и повернулся к Жекуве. Осклабился.
   - Я не против сыграть с этой троицей шулеров в финт.
   Толпа снова оживилась. Игра финт пользовалась авторитетом наравне с реверансом, хоть и считалась неприличной.
   - Троица шулеров?- возмутился Одар, чуть не опрокинув стул.- Это как понимать?!
   - Понимайте как экспрессию,- произнес Лерц со снисходительной иронией.- Должен заметить, ваша игра доставила мне простор для фантазии. А такое случается редко.
   - Иначе говоря,- сказала я,- вам понравилось.
   Лерц посмотрел на меня, насмешливо и... нагло. Отчего-то показалось, что он знает обо мне все.
   - Понравилось,- согласился он и сел рядом, ожидая, когда официант подаст ему колоду карт.
   - А мне нет,- глядя на Типана, я бросила на стол кусок веревки.
   Эффект превзошел все ожидания. Зал замер. Даже отверженный, повидавший многое, на мгновение оцепенел.
   - Я отказываюсь играть с вами, Типан, Одар,- произнесла я ровным голосом, с благодарностью вспоминая свое умное жало.- Эта веревка висельника доказывает правоту слов Лерца. Вы - шулеры, а я, сев играть с вами, невольно стал вашим соучастником.
   Пока Одар пытался выдавить хоть слово, Типан вскочил и вмиг поплатился за свою горячность. Штаны, тайно вспоротые жалом, позорно свалились с него на пол, выставив на всеобщее обозрение дырявые трусы.
   Звенящая тишина лопнула мгновение спустя. Громовый хохот едва не обрушил стены харчуги.
   Жекува схватился за живот и согнулся в три погибели не в силах позвать охрану. Не упал он только благодаря тому, что схватился за край стола.
   Лерц, содрогаясь, со стоном сполз вниз, выпучив глаза и в шутку зажимая нос.
   Официант трясся, закрыв лицо подносом, с которого слетели все бумаги. Поднос вибрировал в такт его смеха.
   Кто-то фыркал, кто-то вытирал выступившие слезы. Молодые попросту ржали, цинично и беспощадно. Игроки постарше держались за бока и гоготали. Дамы давились визгливым смехом.
   Даже Одар смеялся.
   Среди общего веселья я чувствовала себя пауком, ткущим сети. Сколько энергии тки! Я впитывала в себя смех, ощущая невероятную легкость, тогда как Типан краснел все больше. Буря эмоций! Хорошо как!..
   - Ой, умру!..- простонала одна из дам, держась за стенку, и я опомнилась. Она уже задыхалась. Ей казалось, что так и не сможет прекратить смеяться, тогда как, на самом деле, я пила ее энергию, доводя до изнеможения. Еще одна минута, и она валялась бы с мертвой, но счастливой улыбкой на полу.
   Наконец, охрана увела из зала Типана с Одаром, как выразился Жекува, "поучить уму-разуму". Думали увести за компанию и меня, но сообразили, что я помогла обнаружить нечестную игру. Жекува предложил сыграть с кем-нибудь еще. Я раздраженно перебила.
   - Лучше понаблюдаю.
   Харчевник пожал плечами и оставил меня в покое.
   Уже не опасаясь навлечь на себя подозрение, я подошла к столику одинокого Лерца. Он вновь сидел в полумраке. Его черные глаза казались пустыми. По спине пробежали мурашки. Аура Лерца, подчиненная магии, отталкивала. Он казался то заклятым врагом, то безумцем. Я, помешкав, села перед ним. Он продолжал глядеть на меня, как если бы смотрел в одну точку. Потом еле слышно произнес.
   - Сильвен... имя, означающее "лесной человек". Дикий человек. Неуправляемый. Скрытный. Таким был, например, Сильвен Бажий Мокама.
   Я окаменела сама того не заметив. Уголки губ проклятого Лерца приподнялись.
   - Помню,- продолжил он,- ваш тезка был заядлый игрок. Но не настолько удачливый, как вы. Однажды он обнаружил, что древний дворянский род Шалийской империи обеднел по его вине. В высшем свете о Сильвене говорили и писали с сочувствием. В низшем...- он пожал плечами,- как всегда, злорадствовали.
   Я молчала.
   - Да, тот Сильвен проиграл миллионы,- Лерц закурил и выдохнул с дымом.- Поговаривали, что если б его жена не умерла раньше от холеры, все осталось бы по-прежнему, но увы...
   Подошел официант с подносом и осведомился, не желаем ли мы выпить. Лерц кивнул и взял два бокала красного полусухого вина - один для меня, второй для себя. Официант отошел. Я не сводила глаз с отверженного. Он смаковал вино с довольным выражением лица.
   - Да, так о чем это мы... обедневший вдовствующий дворянин Сильвен... он жил не один, с сыном, чье имя, кажется, Кив Бажий Мокама. Последний был женат... хотя почему "был"? Кив и сейчас женат на гордой и прекрасной Динире. Это Сильвен был, к сожалению. Умер, оставив сыну скудное наследство.
   Лерц вздохнул.
   - Говорили, что из-за долгов Кив и Динира не смогли отдать свою старшую дочь Бажию Первую даже в монастырскую школу. Не то что в пансион. Я ей сочувствую. А вы?
   - Мне...- я сглотнула.- Мне не жаль.
   Лерц приподнял бровь.
   - Вам не жаль бедную девушку, которую лишили образования и к тому же сделали товаром на ярмарке невест? Хотя...- он затянулся,- надо сказать, Бажия неожиданно для всех проявила норов. За неделю до собственной свадьбы внучка Сильвена сбежала из родительского дома. А ведь в женихи ей тогда попался хороший толстосум...
   - Мне не жаль,- жестко повторила я.- Не думаю, что вам хотелось бы разжалобить меня этой неприятной историей.
   - Неприятной,- согласился отверженный,- но занимательной. Даже в чем-то поучительной. Ведь Бажия выбрала свободную бедность, а не мезальянс с богачом низкого происхождения, к которому ее принуждали родители.
   Я криво усмехнулась.
   - Неужели так считают в высшем обществе?
   - Разумеется, нет,- со смехом ответил Лерц.- В высшем обществе своя версия: внучка Сильвена влюбилась в какого-то конюха и сбежала с ним.
   - Какая слащавая версия!- поморщилась я.- Это означает лишь, что Бажию до сих пор не нашли...- Лерц пристально смотрел на меня.- Ведь не нашли?
   - Ее ищут до сих пор, хотя прошло больше семи лет. Скандал разразился тогда страшный. Кив поклялся, что если он найдет дочь, то запрет ее в женском монастыре до скончания дней. Еще бы! Погублена репутация всего рода.
   Я наконец взяла бокал и пригубила вино, впрочем, не ощущая его вкус.
   - То, что он запрет ее в женском монастыре, не спасет репутацию.
   - Вряд ли он так считает. Следы Бажии ведут до приграничного шалийского городка Витяжек и там же теряются. Но Кив всеми правдами и неправдами старается найти дочь.
   - Какие подробности... неужели вы тоже участвовали в поисках?
   - Всего лишь читал газеты.
   - Если Бажию не нашли семь лет спустя, то теперь...- я пожала плечами.- Сомневаюсь, что получится.
   Лерц улыбнулся.
   - Приятно видеть трезвомыслящего человека. Да еще по имени Сильвен,- последнее слово он произнес с особым нажимом.- Любопытно, что сказала бы Сильвинесса Вишенская?
   Знает. Он знает.
   - А причем здесь она?- резко спросила я.
   - Вполне возможно, что ей интересны такие истории, может, она угостит меня... чашечкой шоколада. Вдруг это окажется лучше здешнего вина?
   Я прикрыла глаза.
   Бажия Первая. Мое настоящее имя. Лерц знал. Знал и то, что после побега я взяла себе имя Сильвинесса. А до побега...
   Я жалела родителей, младшую сестру Бату, но не уважала их. Только дед - этот немощный и больной старик с трясущимися руками, бесконечными играми в карты доведший до нищенства мою семью,- вызывал к себе почтение. Хотя именно он был виноват в том, что я и Бата не узнали беззаботного детства. Однако он не жаловался, как мать. Не ревел в бычьей ярости, как отец. Дед понимал, что виноват, что его страсть к картежным играм нездорова, но не позволял чувству вины унизить себя. В конце концов, он оставил небольшое наследство моему отцу, а что не смог уберечь... это уже семейное. В нашем роду разумно с деньгами обращались только женщины. Мужчины же все пускали на ветер.
   Возможно, именно поэтому я не слишком доверяю представителям сильного пола.
   Дед научил меня игре в карты. Прекрасно помню огонь в его глазах, едва он касался колоды. Родители запрещали играть, но деду было все равно, что думают другие. Он скучал с другими и оживлялся только с картами. Еще, пожалуй, со мной. Он обожал игру так, как может обожать мужчина любимую женщину. Думаю, только игра в карты позволяла деду на некоторое время забыть про вдовье горе.
   Но перед смертью Сильвен Бажий Мокама, придумавший популярную карточную игру макао, которую мне совсем недавно предлагал Жекува, взял слово, что я больше никогда не прикоснусь к игральной колоде.
   - Карты - проклятие,- задыхаясь, говорил дед,- Проклятие!
   Как я могла возразить ему, лежавшему на смертном одре? Мне пришлось солгать. Дать клятву, скрестив пальцы за спиной. Дед не обращал внимания на то, что умирает. Ему важнее было поверить, что я не повторю его ошибку.
   Я не повторю. Но в карты также буду играть, если это позволит мне приобрести парочку лишних медяков. Так я думала.
   А потом начался тихий кошмар.
   Мама все еще надеялась, что сумеет воспитать из меня послушную девушку, готовую с радостью выскочить замуж за первого же богача и так спасти семью от бедности. Гордая Динира Лована Бажия, она больше любила мою младшую сестру Бату за послушание и лесть. О, польстить Бата могла легко. Когда Динира и Бата оставались вдвоем, они всегда начинали свой тихий разговор, умолкая, как только появлялась я. Это смущало и злило, но потом я привыкла. Пусть. К тому же Бата была та еще сплетница. Она не умела держать язык за зубами. То, что ей рассказывала тайно мама, скоро становилось известно мне и другим. Из-за этого Динира часто сердилась на Бату, однако проходило время, и, поддавшись лести младшей дочери, мама забывала про ее длинный язык. И так шло по кругу.
   Отец же следил за мной. Иногда мне казалось, что он совсем не обращает на меня внимания, но время от времени я ловила на себе его взгляд. Оценивающий, как будто размышлял, сколько я стою и можно ли меня выгодно продать. Как показало будущее, можно.
   Не знаю, где он нашел Турия. Наверно, познакомились в храме, когда там собираются одни мужчины. Возможно даже, что отец попросил своего старого друга жреца Увинлада подыскать подходящую кандидатуру для меня. Ведь жрецы знают всю свою паству. Недаром второе прозвище жреца - пастырь. Увинлад носил длинную мантию белого цвета, а голову прятал под капюшоном. Он являлся ровесником моего отца. Возможно, именно поэтому обращался к нему по-простому. Не Кив Бажий Мокама, а просто Кив. Да, так моего папу называли только мама и этот священник Увинлад.
   Турий был замечательным добродушным человеком. Но отца интересовало только его богатство. Турий тоже сообразил, в чем выгода. Он хотел родства с аристократами. Его сын Тимир, увидев меня, влюбился. И Турию, и моему отцу это лишь сыграло на руку. Разумеется, мама радовалась такому повороту дел. Она давно вожделела жить на широкую ногу, богато и роскошно. Бата же завидовала мне со своими подружками, хотя вслух не говорила и не подавала виду. Просто чувствовалось.
   И только я не радовалась. Только я сама себе не завидовала. Избалованный жизнью с богатыми родителями, Тимир вырос эгоистичным человеком, ничего не умеющим толково сделать. Маменькин сынок, он всегда советовался со своей заботливой родительницей. Он не знал иной любви, кроме материнской. Он многого не знал и не понимал, из-за чего вызывал во мне острую жалость, но никак не любовь. Невыносимо скучно Тимир называл меня Бажечкой. И хотя это звучало вполне ласкательно, однако с каждым днем все больше хотелось за Бажечку отрезать ему язык.
   В первый же день я сообщила маме, что никогда не стану женой Тимира. До сих пор прекрасно помню ее глаза серого цвета в тот момент. Она не ударила меня, не стала ругать или напоминать про долг каждой девушки. Она не сказала мне ни-че-го. Она, как и папа, желала меня выгодно продать.
   Единственное, что я услышала от нее, это помнить про Бату. Ведь если старшая сестра не выйдет замуж, то и младшая вынуждена будет сидеть в девицах.
   - Ах вот как!- воскликнула я.- Значит, все ради Баты?! Все ради нее?! Конечно! Как же я не догадалась раньше, ты все сделаешь ради нее и никогда - ради меня!
   Мама молчала. Она устала чувствовать себя виноватой и давно нашла себе оправдание. Не знаю, откуда мне это стало известно. Я просто видела по ее глазам. Только потом, став полуночницей, я поняла, что уже с рождения могла читать и впитывать чужие чувства. Я родилась энергетическим вампиром в полночь и питалась эмоциями окружающих, сама того не замечая.
   Помню, однажды дед обмолвился, что, рожая меня, мать едва не умерла. Видимо, это как-то сказалось на ее отношении ко мне. Бату она родила легко и относительно быстро.
   Но тогда было не до воспоминаний. Болело сердце. Из горла едва не вырывались рыдания, но я знала, что плач ничего не изменит. Я сдержалась. Сама не понимаю, как это у меня получилось: притвориться покорной воле родителей, когда все кипело внутри. Мама ожидала бунта, готовилась к войне, но никак не к моим словам:
   - Хорошо. Ради Баты.
   И мама поверила. В конце концов, я тоже любила Бату. Сестра часто смешила, хотя и болтала без умолку. Мама не догадывалась, что с этого момента я к Бате стала относиться очень равнодушно. Младшая сестра, да и сами родители, превратились для меня в пустое место. Я не обижалась на них. Я просто решила начать жить самостоятельно. Так, как учил дед.
   Это решение пришло ко мне спонтанно. Но я была к нему готова. Во мне текла кровь дикого, неуправляемого человека. Во мне жил хитник, как иногда говорила мама. Хитник - злой дух. Я по-прежнему улыбалась Тимиру и Турию. По-прежнему слушала бесконечные советы Болы, как ухаживать за ее сыном, когда стану его женой. А внутри все переворачивалось при мысли, что придется идти на собственную свадьбу. Конечно, было жаль жениха. Тимир и вправду влюбился в меня, каждый день он что-то непременно дарил, осыпал комплиментами...
   Он даже поверил в то, что не сможет без меня жить. Мне было его жаль, жаль! Жаль!
   Как сейчас помню счастливое лицо Тимира, когда он в тот прохладный день сообщил мне точную дату нашей свадьбы. Его толстые мясистые губы, когда он попытался меня поцеловать впервые. К счастью, я сумела увернуться и солгать, что на свадьбе сама его поцелую. Да, Тимир вел себя, как ребенок. Он доверял мне безгранично, как никто другой.
   Возможно, именно поэтому я скверно чувствовала себя. Меня еще никто так не любил. А я... чем ответила я? Тайным побегом посреди ночи в заранее купленной мужской одежде. Бегством от своей свадьбы. От него.
   И все же, несмотря на чувство вины перед Тимиром, я осталась верной себе. Я не предала себя, а это главное. Если бы не жажда родителей нажиться за мой счет, не случилось бы ничего.
   Из Бажии Первой я превратилась в Сильвинессу, в честь деда, и отчасти - чтобы меня не нашли.
   Только вслушайтесь: Сильвинесса. Сильва.
   Это лучше Бажии в сто раз!
   Пока я смаковала новое имя, поезд успел выехать из города. Я уже решила для себя, что империя, конечно, большая, но меня в ней рано или поздно найдут. А значит, следовало попасть за ее пределы. И лучше всего - на Запад. Я верила, что при любом раскладе сумею выжить даже в чужой стране.
   Я ехала к границе без остановки весь следующий день, меняя только экипажи. Весть о том, что Бажия Первая сбежала, еще не успела разлететься по всему континенту, но времени проскользнуть в другую страну оставалось катастрофически мало.
   И все-таки вечером я остановилась в харчуге, слишком уставшая и голодная, чтобы бояться. Денег тоже было - кот наплакал. Хватило только на более-менее сносную похлебку. И хотя привкус она имела весьма специфический, я набросилась на нее так, словно не ела три дня. Только потом, отставив тарелку, я обратила внимание на игроков за соседним столиком.
   В Шалийской империи женщинам, а тем более девушкам, не разрешено играть в карты. Но в мужской одежде и дорожной пыли я больше напоминала наглого паренька, чем сбежавшую невесту. Игроки ничего не заподозрили. Им как раз не хватало еще одного человека для полноценной игры в вист.
   Я выигрывала благодаря науке деда. Мои "коллеги", рассчитывавшие обобрать "паренька" были неприятно удивлены, но поскольку в харчуге все видели, что играю честно, они вынужденно подчинились такому раскладу. И если с каждой минутой я становилась все хладнокровней, то остальные испытывали бурю эмоций. У меня даже слегка закружилась голова от звенящего напряжения. И вот тогда я почувствовала на себе острый, как игла, взгляд. Я сначала подумала, что мне померещилось. Но потом увидела его - пожилого седовласого мужчину. Я могла поручиться, что раньше мы не встречались.
   Но под ложечкой засосало со страшной силой. Захотелось вскочить и убежать из харчуги и больше никогда не возвращаться.
   У старика не было чувств. Не было эмоций. Словно это стоял холодный камень, а не живой человек. С таким я еще никогда не сталкивалась. У меня зашевелились волосы. Он знал, что я не парень, а девушка.
   Игра закончилась. Я выиграла, но сидела ни жива, ни мертва, ожидая, что сейчас старик всем скажет, кто я такая. Обстановка накалялась, игроки драться со мной не лезли, но их взгляды не предвещали ничего хорошего. Однако старик только ухмыльнулся, словно наслаждаясь безмолвным спектаклем, разыгранный перед ним.
   Я быстро сгребла со стола империалы и вышла. В харчуге стало тяжело дышать от чужой молчаливой ярости и ненависти, которая обрушилась после игры. Даже стены, казалось, пропитались злобой. Я словно вырвалась из клетки, где были змеи.
   Понемногу придя в себя, я вспомнила, что надо спешить. Так и пошла дальше, по улице города, не замечая силуэтов, которые скользили за мной на некотором расстоянии. Слишком поздно я обнаружила, что игроки решили забрать себе проигранное. Они искренне полагали, что какой-то ушлый парень (то есть, я) не заслуживает десяти империалов.
   Город Витяжек я не знала. Куда бежать, если впереди тупик, а сзади тройка разъяренных мужиков с револьверами? Один из них качнул дулом.
   - Отдавай наши деньги, парень,- сказал он, растягивая слова до невозможности. Я прижалась спиной к стене.- Ты их еще не заслужил.
   - Это мой выигрыш,- все-таки заметила я. Сколько сил ушло на игру и теперь расстаться с наградой за труд? Ну уж нет!
   - Тебе повезло,- с притворной жалостью покачал головой другой игрок.- А везение - штука кратковременная. Сейчас, например, его у тебя нет.
   - Заткнись,- дохнул на него первый и повернулся ко мне.- Отдашь по-хорошему?
   - А чего с ним возиться,- поднял свой револьвер третий.- Пуля в лоб - так даже лучше. Никто ничего не узнает.
   Однако пулю получил он. И не в лоб, а в затылок. На сцене появился старик без чувств и эмоций, ранее напугавший меня. Широкий рукав мантии не скрывал внушительное дуло, которое старик тут же навел на двух оставшихся.
   Те растерялись. Они не являлись профессиональными убийцами, а старика видели раньше и слышали, что о нем рассказывали шепотом знающие сплетники.
   - Чтоб тебя хитник поглотил и срыгнул, базыга!- выругался первый.- Ты что здесь забыл, Наузник?!
   Наузд - привеска, ладанка, оберег, талисман. Наузник - колдун, знахарь, маг... Я не слишком удивилась, услыхав теперь это прозвище. Очевидно, не только мне этот старый хрыч казался не от мира сего.
   "Хрыч" обратил больше внимания на второго игрока, который взял меня на прицел.
   - Девушку отпусти.
   - Какую де..?- игрок осекся и глянул на меня.- Так это...
   - Только трое таких недоумков, как вы,- насмешливо сказал старик,- могли принять ее за парня. Неудивительно, что теперь один из вас мертв.
   Он красноречиво кивнул на еще теплый труп.
   Я отчетливо ощутила две волны страха игроков и... веселье Наузника. Старику и впрямь было весело наблюдать за тем, как меняются лица у неудачливых недоумков. Он не испытывал к ним ни жалости, ни презрения. Они для него являлись пустячной преградой к цели. И если его цель я... мне стало худо. Попасть из огня да в полымя - вот как это называется.
   Игроки все же решились, слишком жадные, чтобы прислушаться к голосу разума.
   - И что же девушка забыла за картежным столом?- растягивая слова, выговорил первый.
   - Может, Старый Кодекс?- поддержал своего товарища второй. Он приказал мне жестом подойти. Пришлось подчиниться его слепому дулу. Теперь я стояла между Наузником и двумя игроками, служа своеобразным живым щитом. Казалось, что это страшный сон и я вот-вот проснусь.
   - Может,- подал голос Наузник,- девушка отдаст вам выигрыш, и мы мирно расстанемся?
   - Ни за что,- вырвалось из моих губ, хотя умирать не хотелось еще больше.
   - А как же наш покойный друг?- почти одновременно возразил старику первый.- Э, нет. Ты, Наузник, клади свою пушку. А то конец твоей девке.
   Старик, пожав плечами, медленно наклонился и положил револьвер перед собой. Страх, которые испытывали игроки, тут же сменился злорадством. Они уверовали, что теперь Наузник ничего не сможет им сделать. А между тем, я чувствовала, как веселье старика приобретает все большую яркость и силу, превращаясь в опасный комок энергии.
   - Наузник, Наузник...- покачал головой второй.- Не скучай и... прощай.
   Он уже собирался выстрелить, когда старик сделал только одно движение левой рукой. Мимо меня просвистело два ножа, от которых уклониться не было никакой возможности. Да и не надо было, поскольку предназначалось не мне.
   Два игрока упали одновременно за моей спиной. Я осталась наедине со стариком, забывая дышать. Мимо меня только что пронеслась смерть.
   Ноги подкашивались. Я даже на мгновение пожалела, что сейчас не сижу дома, готовясь к свадьбе. Я попала в мир, где царили волчьи законы и выживал лишь сильнейший.
   Наузник подошел к игрокам, хотя в проверке, мертвы ли, они не нуждались. Повернулся ко мне. Веселье исчезло, снова уступив место пустоте без малейшего проблеска чувств.
   - Ну и что же ты забыла за картежным столом, девочка? Чего тебе не сиделось дома?
   Голос его теперь звучал устало.
   Я сглотнула. Если Наузник узнает настоящее имя, он легко заставит вернуться домой и еще получит за это награду от Тимира.
   Острый взгляд Наузника словно проник в душу.
   - Обманывать,- произнес старик,- нехорошо и опасно. Ты уверена, что я не почувствую ложь?
   - Вы вообще ничего не чувствуете,- вырвалось из моих губ. Я испугалась своих слов даже больше, чем взгляда Наузника. И все-таки продолжила не в силах остановиться.- У вас нет ни зла, ни добра в сердце. Вы... не человек. Нелюдь.
   Старик приподнял брови.
   - Что я слышу от девушки, которую спас. А где благодарность?
   Да он издевался надо мной!
   - Благодарность? За три трупа?- я на всякий пожарный отступила на шаг.
   - За твое спасение, девочка,- поправил Наузник.- Иначе трупом была бы ты.
   Я скептично хмыкнула.
   - Да, конечно, теперь я должна отдать деньги вам. Так?
   Наузник в сердцах сплюнул.
   - Думай, прежде чем говорить. Зачем мне твои жалкие империалы?
   - Ну...- я замялась. Подозрительность не стала меньше, однако теперь казалась абсурдной.- Всем нужны деньги...
   - Всем? Уверена?
   Я пожала плечами.
   - Есть вещи, которые не купить,- снисходительно пояснил мне Наузник.- Ни за какие деньги.
   - Есть,- кивнула я. Мой страх постепенно проходил. Наузник уже не казался опасным пришельцем с другой планеты.- Но они мало кого интересуют.
   - Даже магов?
   - Так вы маг?- осведомилась я.
   Старик помрачнел.
   - Увы.
   Что он хотел этим сказать, я поняла лишь через несколько часов, когда мы уже были перед стеной, за которой заканчивалась Шалийская империя. Стояла глухая ночь, однако ворота оставались открытые. Но перед воротами маячили силуэты стражников. И мага. Первым его заметил Наузник.
   - Нет,- сказал он, скорее, себе, чем мне.- Не получится.
   Мне показалось, что земля уходит из-под ног.
   - Но вы же маг!
   - Я? Да. Маг.- Наузника, видимо, забавляло мое лицо в тот момент.- Девочка, что магу делать в жалкой харчуге, да еще в Шалийской империи, где повсюду жрецы-пастыри, запрещающие магию на каждом шагу?
   - Так вы не маг,- попробовала я догадаться.
   - Я не только маг,- терпеливо повторил Наузник.- Подумай сама - у меня нет ни эмоций, ни чувств, ни добра, ни зла. Ничего внутри.
   Я запуталась.
   - Не понимаю...
   - А ты подумай. Время у нас еще есть. Даю тебе одну подсказку: ты тоже не только маг. Просто сама еще этого не знаешь.
   - Я вообще не маг,- фыркнула я.- С чего вы взяли?
   - А с чего ты взяла, что во мне ноль чувств, девочка?
   Определенно, его вопросы ставили меня в тупик.
   - Я всегда вижу чувства других людей по лицу и... это естественно, как видеть книгу и читать ее.
   - Это так же неестественно для обычного человека, как если бы он читал книгу с закрытыми глазами. Девочка, ты до сих пор не поняла, что у тебя нет того же, чего нет у меня?
   - Это... как?
   - Это просто,- насмешливо ответил Наузник, не отрывая глаз от мага.- С рождения. Есть люди, которые сами по себе являются донорами. А есть полуночники.
   Я чуть не села на землю под грузом такой информации.
   - Да, полуночники. Те, у которых нет эмоций и чувств. Те, которые никогда никого не полюбят. Не возненавидят. Не простят. И чтобы хоть раз почувствовать жизнь, они вынуждены пить ее у других.
   - Неправда,- шепнула я.- Не может такого быть, чтобы я... Я чувствую. Живу. Ни у кого ничего не пью.
   - Ты сама этого не замечаешь,- холодно сказал Наузник.- Это для тебя так же естественно, как дышать. Вспомни, какая буря эмоций была в харчевне. Как ты думаешь, почему я туда зашел?
   Я уже ничего не думала.
   - Я зашел, чтобы подпитаться, девочка,- глянул на меня Наузник.- Чужие эмоции для меня то же, что для иного жаждущего - вода. На склоне лет особенно в этом нуждаешься. Согреться никогда не помешает.
   Он перевел дыхание.
   - Представь мое изумление: в карты играет девчонка, переодетая в парня. Да еще так хладнокровно... у нее тоже нет эмоций.
   Неправда. Не может этого быть. Я могу любить и чувствовать. Могу!
   - Ты меня здорово развеселила в харчуге, будущая коллега.- Наузник ухмыльнулся. Он не умел улыбаться, как обычный радующийся жизни человек. Его рот всегда кривился уголками вниз, от чего возникали морщины на складках губ. Его ухмылка напоминала оскал. Так кривит губы разбойник, услышавший непристойную шутку. Или убийца, перед тем, как отправить к Божичу давнего конкурента.- Благодаря тебе я получил приличную порцию своей... гм, пищи. Ты, можно сказать, продлила годы моей жизни.
   - Поэтому спасли?
   - Поэтому спас,- не стал отрицать Наузник.- Ты сделала услугу мне, а я - тебе.
   - И что теперь?
   - Теперь...- Наузник запрокинул голову и посмотрел на звезды, словно спрашивая у них ответ.- Решай сама. Дальше или со мной, или без. Предупреждаю, мимо этого мага ты пройти неузнанной не сможешь. Здесь граница. И маг не просто сильный. Он знает все последние новости и лица известных беглянок.
   - У вас тоже не получится пройти мимо мага,- мстительно напомнила я.- Как может маг пропустить полуночника?
   - Пропустит,- уверенно сказал Наузник.- Ведь сейчас ночь.
   Я так и не поняла, как у него получилось слиться с темнотой. Только шаг назад сделал и сразу скрылся как будто за горизонтом. Словно нырнул в темную воду, не оставив на поверхности ни единого волнения.
   Затем снова - шаг вперед. Его морщинистое лицо вынырнуло совсем рядом с моим. Я едва не отпрянула.
   - Итак, Бажия. Со мной или без?
   Ответ напрашивался сам собой.
   Так я стала ученицей полуночника, которого в народе прозвали Наузником.
   Я открыла глаза и посмотрела на Лерца.
   - Не думаю, что Сильвинессе Вишенской эта история придется по душе. Ее интересует другое.
   - Вот как?- Лерц задумчиво погладил бокал.- Что же именно?
   Я наклонилась вперед, положила руку на его ладонь и с силой сжала, показывая, что слабая женщина - не про меня. Шутки кончились.
   - Банда Михула.
   

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА
   
   Наузник, твоя книга всегда была...
   Загадкой.
   Настолько отличалась от других томов.
   Записи в ней ты делал на странном языке, шифруя все мысли. Иногда казалось, что я понимаю тебя, но чаще рядом с тобой чувствовала себя скудоумной девицей. Ты учил меня всему, в том числе, читать, но и сейчас я готова признаться: твоя книга осталась для меня закрытой.
   И почему-то становится горько.