1991 г 28 сентября. Какает ли Всевышний?

      Утром, уезжая на смену, на нашем перекрестке, где дорожные машины устилают асфальт, увидел изуродованные "Жигули" — весь передок смят в гармошку, колеса вместе с шасси стоят на обочине. Водителю в такой машине не выжить.  Подумалось, что стоит увидеть такую машину, как откажешься садиться за руль.  Но никто не отказывается, наоборот, все мечтают о своей машине, а уж молодежь готова пойти на любое преступление ради нее. Ездят лихо, словно в запасе несколько жизней.

"Еретический вопрос Милана Кундеры: "Какает ли Всевышний?"
Отсюда возникает и следующий вопрос: Чем? Фиалками или говном?

Федотов в окружении рабочих, рассказывает о бешеных ценах на запчасти на рынке:

— Колесо в сборе – «штука». Раньше я за комплект чимкентской резины отдал 500 рублей, доехал до Самары — одно колесо осталось. На всех остальных — грыжа. 190 километров! Гляжу — грыжа. Гляжу — грыжа! 100 км проехал!

— У них самая плохая резина, — сказал Саша Худяков.

Зашел в глухой кабинет литцентра, без окон. Там все трое. Владимир Кудряшов что-то печатает на машинке. Скоро пришел мужчина 35-ти лет с папкой, протянул руку:

— Мирослав. Рукописи принимаете на конкурс? Это ничего? — У меня опечатки. Вчера весь день печатал. На конкурсе есть специальные призы, вроде автомобиля 09? Я бы не отказался.
— Поэты не должны проявлять материальную заинтересованность, они витают в облаках, — заметил я.   

Он промолчал на мою подколку, листая свои стихи, под каждым подпись — Мирослав. Это его девиз, им он нам и представился. Это он сохраняет свое инкогнито, чтобы не дай Бог, не узнали его истинную фамилию. Его рукопись в 150 листов, над которой он трудился год, отпечатана на компьютере. На мой вопрос ответил, что не ходит в лито из-за отсутствия времени.

После его ухода, я не удержался, рассказал про приход Гришмановского ко мне домой. Фонфора подтвердил, что он увлекался марихуаной. Они не давали ему мой адрес. На мое удивление о предложении назначить председателем Костю Рассадина, Володя сказал:

— Ты же не согласишься? Это чисто представительская должность. Оклад не будет получать. Мы опасаемся, что   на общественных началах никто не захочет работать.

Не стал мешать занятым людям — ушёл. От «Руси» к книжному магазину. Услышал крик. У ресторана "Жигули" увидел знакомого парня, он первым начал здороваться со мной на работе, к моему удивлению, так как я не давал никакого повода для хорошего отношения.

Есть определенный тип людей, которые испытывают ко мне симпатию без каких-либо моих стараний. Точно так же и мне нравятся одни, и не нравятся другие, которым нужно приложить определенное усилие, чтобы мне понравиться.

— Не работать тебе контролером. Не узнал. Такой вид!

Я в ответ улыбаюсь. Вид у меня представительный, никто не скажет, что работаю простым контролером, издалека и не поймут, что на мне самый дешевый костюм в мире, когда-то купил за 61 рубль, польстившись на дешевизну.  Польский. Сейчас такой и за триста рублей не купишь.

Книжный магазин на выходном. Полнейшая незаинтересованность работать, зато вокруг полтора десятка торговцев книгами. Им выгодно торговать, а государству невыгодно.  Парадоксы нашей социалистической системы — выпускаются книги на отличнейшей бумаге, которые никто не хочет читать, и мизер — на газетной бумаге, который идет за бешеные деньги.  И не видно этому конца.

Затишье. Ельцин в отпуске, то ли устал, то ли тактический ход, обдумывает стратегию наступления. А пока все строят догадки, боятся коммунистов, которые могут снова поднять голову. На этот раз подготовятся получше и устроят страшную бойню, им не привыкать это делать.

3 октября воссоединение Германии.

5 октября Николай Рыжков заявил, что преступности объявлена война. Представляю, как они задрожали от страха.

7 октября завершил повесть «Весенние попытки».

8 октября. Перед пробуждением кошмар, будто я снова вернулся работать на Чорохи. Начало смены, но никто не работает. Бригадир мне:

— Будешь получать 450.

А я думаю, что на прежнем месте я 500 получал. Он ставит меня не на третий этаж, где я привык работать, а на второй, где я никогда не работал. Скоро замечаю, что лента на транспортере буксует. Бросаюсь к выключателям и наугад вырубаю всё, даю звонок в подземную галерею, но они не могут сразу остановить и на транспортере вырастает большая куча камней. Я снова включаю все транспортеры, так как в конце смены мне придется убирать эту кучу камней. И зачем я уехал из Ленинграда?! Чувство безысходности. Обстоятельства  сильнее,  а я поделать ничего не могу.

Вчера побил рекорд печатания — не меньше сорока страниц. С девяти утра до восьми вечера,  с перерывом на обед и кофе. Я оптимист, всё надеюсь на лучшее, что напечатают.

После собрания в Лито Рассадин снова стал говорить о Комисарове, мол, мог бы не хуже нарисовать. Я всё время даю себе наказ молчать, но не выдержал:

— Если бы ты умел так рисовать, ты бы здесь не сидел, — резко сказал я.
— Что ты за человек? — только и сказал он,  не желая ругаться со мной.

Вероятно, он хотел завязать со мной разговор. Возможно, подружиться. Но я изначально настроен против него, поэтому все мои ответные реплики негативны.
Фонфора настоял на чтении моего рассказа, хотя я отнекивался, некому читать — два пенсионера, две незнакомые потрепанные девицы лет 27, которые пришли ради скуки, поразвлечься. Кто-то им подсказал, чем здесь занимаются взрослые люди. Но коль принес и отдал ему, надо читать.

Рассказ всем понравился, замечания давали глупейшие. Пенсионер: На второй  день приходит следователь, а здесь не показано, написано "Волга", а потом "Жигули".

Косте показалось, что мало жаргона, и милицию величаю уважительно. Одна девица упрекнула в экзистенциализме. Я чуть было не спросил, что это такое? Другая обвинила в коньюктуре. Они видели в этом свою задачу — подсидеть, уязвить автора. Толстов отказался, мол, он поэт. Видимо, помнил, как я реагирую на его критику.

Слава, провожая меня, на улице спросил:

— Вы не подскажете, что делать — начинаю писать рассказ, а потом не могу дописать, сюжет продуман, а писать не хочется.

Я улыбнулся:

— Со всеми так. Это состояние Юрий Нагибин назвал коротким дыханием. Пиши, пока хочется. Не хочется — не пиши.

Мол, кто тебя заставляет писать? Это дело добровольное.

Бабье лето с температурой днем под +20 вдруг кончилось, и похолодало до десяти градусов.

В лесу нашли убитого начальника участка, татарина работавшего на кулаке, 53 года рождения. Месяц назад купил 09. Его связали и нанесли множество ран перочинным ножом, раны не смертельные, умер от потери крови, пролежал всю ночь. Видимо, пытали. Он поседел.

В Старой Русе хлеб по карточкам. Исчезли яйца. Сообщения о порче продуктов, незаинтересованность российских министров в исправлении положения. Ожидание нового путча, более кровавого. За сентябрь рекордная зарплата в 617 рублей. Никогда столько не зарабатывал. Но радости нет, так как цены растут неимоверно. Нет надежды на улучшение положения.

9 октября впервые после длительного перерыва в десять утра сильно заболел желудок. Не мог понять причину. То ли съел 20 граммов колбасного фарша, три дня простоявшего в холодильнике, очень похожего на обсмеянный когда-то завтрак туриста. Ныне и этот завтрак смели бы с полок.

При Петре I население России уменьшилось на 20%.   Достойный учитель Сталина и наших большевиков.

Хлебниковы купили кухонный гарнитур за три тысячи, то есть с двойной переплатой, иначе купить невозможно. Наживаются те, кто при товаре, каким-то образом распределяет его, продает. Такое положение им на руку, и они заинтересованы, чтобы ничего не менялось. Что и происходит сейчас.

Все удивлены отпуском Ельцина. Нужно находиться при смерти, чтобы в такое время уйти в отпуск, Если это только не тактический ход, чтобы за это время успеть наработать нужные указы, проводящие реформы в жизнь. Ежели этого не будет, то бедная Россия. Деньги не успевают печатать в две смены.

Поразился, увидев в магазине прессованные опилки в полированной плите пианино. При такой цене,  я был уверен, делают из специальной музыкальной древесины, чтобы звук резонировал, а не раздавался механически. Ан нет! Все та же халтура — количеством побольше, и подешевле.

Фонфора начал читать статью "Твою мать!" о матерщине и ее корнях. Обычно невыдержанный Сергей Тришкин, в ещё большем возбуждении, то и дело перебивает репликами, посмеивается и характерным жестом трогает пальцем ноздрю, как бы вытирая ее. Артикулова и молодая женщина слушают молча, редко высказываются, без смущения, которое испытывает Фонфора.

Я долго сдерживался, потом не выдержал, отчитал Сергея, что надо приличней себя вести. Не в первый раз, я и раньше делал ему замечания. Он не обижается, оправдывается:

— Не сидеть же молча, как на уроке.

Меня никто не поддержал, словно это дело двоих, больше никого не касается. У меня всё большее недоумение, зачем я сюда прихожу, что мне от них нужно? Нельзя унижаться до такой степени, чтобы в них быть заинтересованным. И в то же время, хоть какая-то отдушина при моей серой жизни, когда вокруг не с кем поговорить. С ними тоже не поговоришь, но хоть словом перемолвиться можно. Какие-то общие интересы, и нельзя так высоко противопоставлять себя, каждый из них считает себя незаурядной личностью.

Спросил Брусникина:

— Что же ваш сын не берет власть в свои руки?
— Не дают.
— Надо брать самим. Иначе скоро будут выборы, и народ скажет, что Брусникин не проявил себя, не выберут мэром.
— Они было попробовали поприжать кое-кого. Но прокурор не дал, мол, сами разберемся.

Я понял, что они хотели поприжать после августовского путча тех руководителей, кто поддержал ГКЧП.

12 октября по телевизору интервью с Горбачевым, в котором он мастерски уходит от резких вопросов, вовсю выгораживая себя, и снимая любую вину.  Ничего нового и интересного не сказал, и слушать скучно.

От фильма Говорухина" "Так жить нельзя" легкое разочарование, ожидал большего, то ли действительно, фильм опоздал на два года,  и сейчас ничего нового не сказано, вернее, все то, что уже известно всем и уже сказано.

Комментарий после фильма более интересен. Он прав, сказав, что Лукьянова за идеологию нельзя привлекать, коль мы начали себя, считать демократическим государством. За убеждения нельзя сажать в тюрьмы.  Но от стереотипа: кто не с нами, тот враг, трудно избавиться, и, вероятно, невозможно, это будет происходить во все последующие века.

Снова авария на Чернобыльской АЭС, пожар, взрыв паров водорода, обвалилась крыша, но утечки радиации нет. Когда человечество поймет, что нельзя проводить опыты над собой, лучше жить с ограничениями, чем калечить себя радиацией? Гораздо хуже, что мы никогда этого не сможем понять.  Это нам на роду написано, словно действительно, над нами проводится эксперимент на выживание: что получится с нами, если так варварски обращаться с нами?

В то же время, если бы не было этих сокрушительных войн, когда человек служил удобрением в землю, миллионами убивался татарами, фашистами, коммунистами, то на земле наступило бы перенаселение, в котором появились бы свои зверства. Однако же, в перенаселенном Китае люди живут мирно. Значит, можно жить в мире, не убивая друг друга? Но человек генетически не приспособлен для спокойной жизни, его начинает тянуть на подвиги, к власти, к обладанию самыми красивыми женщинами. Это выкорчевать можно только с самим человеком. 

Не является ли Разум болезненным состоянием какого-то сообщества? Да и являемся ли мы обладателем Разума? У нас только зачатки разумной деятельности, коль мы не в состоянии понять, что друг друга нельзя убивать, и к другим надо относиться так же, как к себе самому, то есть с уважением.  А о каком уважении можно говорить, когда сама жизнь поставлена под угрозу и ничего не стоит, нас миллионами сажали в концлагеря, на работе издевались, в магазинах очереди, нищенская жизнь на протяжении тысяч лет.

О каком уважении тут можно говорить? Уважение переходит в рабскую покорность. Господину удобно, чтобы рабы уважали друг друга и его тоже. Уважающий раб не будет бунтовать, и убивать господина.  Вот такой расклад получается. Неутешительный. Убивать нельзя, а демократией ничего не добьёшься, все хотят стать господами.

12 октября в городе бастовали водители троллейбусов, но автобусы перевезли всех желающих. 15 октября Горбачеву присуждена Нобелевская премия мира.

Потом уже, спустя годы узнали, что его подручный Шеварднадзе в это время, за так, отдал американцам огромную водную территорию СССР, возле Аляски, равную Франции. Он уже знал, что его в России не будет, уедет в Грузию. Напоследок насвинячил, а Горбачёв ни в чём его не поправил, может быть, с его подачи всё это проделано, стремились выслужиться и получить за это премию.
Отправили генерального прокурора СССР Сухарева на пенсию.

15 октября. Всё становится на свои места, если понять, что цель у Сталина была единственная – уничтожить, как можно больше людей в подвластном государстве.  И всё. Не надо больше никаких других версий.  Всё становится ясным. К этому же стремился и Якир.

А у наших историков всё наоборот.  Эта его цель всячески затушевывается, мол, она слишком кощунственна, неэтична, чтобы принять за рабочую версию. И начинают громоздить свои догадки, которые всё время осыпаются, приходится возводить всё новые и новые конструкции. Конечно, эта версия слишком зловеща и беспощадна,  не оставляет человечеству никакой надежды — если человек может быть таким зверем, то будущего у человечества нет. А это – единственная правда. В которую не хочется верить. И мы не верим. Придумываем другие версии, более мягкие к человеку.

22 октября умер Аркадий Стругацкий. Спустя несколько дней, попала в руки, уже читаная повесть "Гуси-лебеди" 67 г. Слишком поздно напечатали, уже не представляет интереса, и второй раз не смог перечитать,  не волнует. Они   придумали свой мир, а сейчас всё изменилось, и переклички не возникает. Жизнь усложнилась, а авторы продолжают детские игры в казаков-разбойников.

По телевизору показали жён путчистов. У любого нормального человека вызовут сочувствие, а как иначе? – жены, привлеченных к суду, и уже не обращаешь внимание на холеность и упитанность. Мы же не видели их поведения в своем кругу, когда они объедались икрой и обсуждали быдло — народ.  Больше уважения вызывает Лукьянова:

— Я знаю правду, но она расходится с той правдой, которую исповедует нынешнее правительство. Я верю, придет время и правда восторжествует.

Она по-своему права.  Они все поступили как убежденные коммунисты, защищая свою систему, благополучие, своих родных, традиции большевиков, загонявших народ дубинкой в коммунизм. Коли народ не понимает, что в коммунизме лучше, то загоним его силой.

Будет страшно, если демократы упустят время и не помогут сломать систему, которая оголила, подставила себя под удар, но рана ведь может и затянуться, зажить. Хотя,  построить взамен старой, значительно труднее. Многие уже начинают терять терпение и ругают Ельцина, который непонятно почему медлит, ничего не делает, уходит в отпуск, в такое время!

Я тоже в него не верю,  он из партийной обоймы, такой же партократ, и не может быть порядочным человеком, невозможно поверить, что он может совершить чудо — возродить Россию. Хотя он и сделал к этому первый шаг. Если только не заиграется, и коммунисты не съедят с потрохами. Они будут вставлять палки в колеса и делать всё возможное, чтобы положение страны ухудшалось, и народ с тоской вспоминал спокойные и сытые дни брежневского правления.

Случайно встретился с Ямпольцем, идущим навстречу по улице, вдоль южных вставок. День теплый +19. Я из библиотеки. Полчаса изливали друг другу наболевшее. И ему не с кем поговорить по душам. А я тоже хочу выговориться. Мой напор сильнее, ему приходится вежливо меня слушать, хотя в очередной раз повторяет своё:

— При Брежневе жили лучше.
— Разве то была жизнь? Существование.

Он кивает, но гнет свою линию:

— Но сейчас живу хуже. Что толку, что есть деньги? Говорил я, что Брежнев делает глупость, увеличивая зарплату?
— А кто из них не делал глупость?
— Вот с тех пор и началось ухудшение.

Он пришел к этому открытию, что во всем виновато повышение зарплаты народу, не думая, что виновата система.  Мне его жаль, не понимает, как надо жить — радоваться каждому мгновению жизни, он постоянно расстраивается, ищет и находит множество недостатков, что дает повод думать о себе как о благородном и честном человеке — он же не вытворяет то паскудство, которое делается вокруг. Все такие-сякие, не хотят навести порядок, не хотят хорошо работать, только под себя гребут. Пожаловался на жену, которая устроила скандал из-за пропажи пятисот рублей, мол, ты взял.

— Возьми и посчитай получше. Села, посчитала с карандашом, и всё сошлось. Черт бы побрал эти цены!  Из-за них творится такое!

Он забыл, что и раньше ругался с женой. То ревновала, то по другим поводам,  и из-за денег постоянно ругались. Он даже заговаривал о разводе, но никогда этого не сделает, страшно.

Собственная значимость — вот чего всем не хватает. Ради, этого готовы на лишения и преступления. Нужна хорошая одежда, чтобы окружающие уважали, вот и воруют, не думая, что этим могут потерять уважение, а не приобрести.

Ко мне от рабочих хорошее отношение, потому что видят мое уважение к ним, какого они не видят от других. Именно  так и должны относится друг к другу, не подсмеиваясь, не подкалывая постоянно друг друга,  уважая чувства и мысли другого. Вот тогда он будет чувствовать, что ты его друг, не посмеешься в трудную минуту и окажешь помощь, а так — ты просто собутыльник, с которым хорошо выпить и поговорить по пьянке.

В печати начали дебатировать,  нужен ли суд над партией? Словно есть какие-то сомнения. Суд должен быть! Иначе мы так и будем барахтаться в болоте. Нужно убрать постамент, на который взобрались коммунисты.

Саддам Хусейн преступник! Однако находятся люди, которые готовы взять его под защиту и говорить о гуманности по отношению к нему, забывая, что он, не задумываясь, казнит подчиненных, и ему наплевать на народ, который служит лишь средством для укрепления его власти,  и больше ни на что негоден. Точно так же смотрит на это и Фидель Кастро — главное удержаться у власти, у кормушки, не допустить к корыту других людей.

Надо проявлять гуманность к нормальным людям. Но у нас всё наоборот. Самых здоровых посылают на войну, обрекают на нищенское существование, создают невыносимые условия жизни, что им не хочется жить.  И готовы потратить миллионы, чтобы спасти жизнь мутанту и алкоголикам.  Я всё больше убеждаюсь, что коммунисты преступнее фашистов. Поражает, как этого не могут понять все.  Много приспособленцев, и их трудно обвинить в этом, не все способны на самоубийство, или хотя бы пойти в тюрьму за убеждения. 

продолжение: http://www.proza.ru/2014/05/20/1197